слушаю говорите → Результатов: 4


1.

Они уходят ночью или под утро. Чаще ночью. Заранее зная, что уйдут.
Некоторые не могут смириться. Они задают вопросы. Кому? Никто им не ответит. Все ответы находятся в них самих.
Я сижу в обшарпанном кожаном кресле, жмурясь на свет галогеновых ламп коридора. В воздухе пляшут невидимые пылинки и чьи-то сны, полные кошмаров.
- Ну-ка, иди отсюда, - шикает на меня дежурная медсестра Сонечка. Она хочет казаться взрослой кошкой, но пока еще котенок.
И она плачет иногда в раздевалке, я видела. Ничего, привыкнет. Они все привыкают.
Я лениво потягиваюсь и спрыгиваю на пол. Этот драный линолеум давно пора поменять.
Кажется, сегодня уйдет тот парень, который выбросился с балкона. Люди не умеют падать на лапы, у них нет хвоста. Дурачье.
Пойду, проведаю. Пусть ему не будет страшно в пути.

- Соня, где Максим?
- Он в ординаторской. Чай пьет.
- Операционную! Срочно! Готовьте плазму, большая кровопотеря. Четвертая плюс.
- Бегу, Олег Николаевич.
- Соня! Почему у нас в коридоре бродит полосатая кошка?!
- Какая кошка?
- Тут только что сидела кошка… Черт, вторая ночь без сна.
Коридор наполнился вдруг звуками – топотом ног, звяканьем металла, негромкими голосами. Из палат выглянул кто-то ходячих больных и тут же мигом шмыгнул обратно.

- Господи боже…
- Соня, перестань. Ты мешаешь, вместо того, чтобы помогать.
- Олег Николаевич, она же вся…
- Я вижу. Тампон. Соня! Не спи в операционной.
- Простите, Олег Николаевич.
- Ты как будто вчера увидела человеческое тело в разрезе.
- А меня даже хотели отчислить с первого курса. За профнепригодность. Я в морге в обморок падала.
- Уфф… Как же он ее испластал. Как свиную тушу. Максим, что с давлением?
- В пределах нормы. А кто был нападавшим, известно?
- В полиции разберутся.

- Кс-кс. Иди сюда, Мурка.
Я приветливо машу хвостом старушке из двухместной палаты, но проскальзываю мимо. Некогда, некогда. А у вас просто бессонница. Попросите потом Соню, она вас спасет маленькой розовой таблеточкой.

В реанимации всегда пахнет мышами. Не могу понять, почему. Стерильно, вымыто с хлоркой, белым-бело, но пахнет мышами. Никогда не видела на этаже ни одной мыши. Наверно, это мыши, которые едят жизни. Грызут потихоньку человека изнутри, грызут… Когда я прихожу, они затихают. Ждут, когда уйду, чтобы выйти из темных нор и приняться за свое.
Парень еще здесь, я чувствую его присутствие, но он так слаб. Хотя люди сильны. Сильнее, чем они себе в этом признаются.
Я ложусь ему в ноги и всматриваюсь в туннель, откуда за ним придут. Не бойся, я с тобой.

Спустя месяц.

- Соня, я опять видел сейчас на окне у столовой кошку. Какого хрена?
- Олег Николаевич, ну какая кошка?
- Какая, какая… Полосатая, с хвостом. Вы ее прячете, что ли, всем младшим персоналом?
- Олег Николаевич, я понятия не имею, о чем вы говорите.
- Я вас всех уволю, к такой-то матери… Что вы улыбаетесь? Через полчаса обход.

Выглядываю из-за угла столовой. Кажется, хирург ушел, можно продолжать свой обход.
Я знала таких людей по прошлым жизням. Громогласные, ворчливые, но совершенно безвредные. Помогут, попутно обложив матом. Не все понимают разницу между формой и содержанием. Лучше спасти с матом, чем столкнуть в пропасть, ласково при этом улыбаясь.

А вот о форме… В палате номер шесть лежит девушка, которую изнасиловали, изрезали ножом, а потом бросили в лесу, недалеко от дороги. Бедняга выползла к утру на железнодорожное полотно, где ее и нашли обходчики. Врачи удивлялись, как она смогла выжить. Вопреки всем законам биологии.
Я много знаю про законы биологии, а еще больше про отсутствие этих законов там, где они не нужны.
У девушки восьмая жизнь. Предпоследняя.

- Кс-кс, Кошка, - зовет меня она.
- Мрр.
- В больницах не может быть животных, - удивляется девушка. Она сидит в кресле, в дальнем тупиковом коридоре у окна, в теплом байковом халате. Кутается в него, словно мерзнет.
- Мрр.
- Какая ты пушистая. Посиди со мной, Кошка.
- Мрр.

Девушка гладит меня по спине, безучастно глядя в глухую стену, покрашенную в унылый синий цвет.
- Зря я выжила, - вдруг говорит она спокойно, словно раздумывая.
Я укладываюсь на колени, обтянутые веселой тканью в горошек, потому что надо слушать.

- Вот я читала в интернете, что умирающие видят жизнь, которая проносится перед глазами в последние минуты. А потом их затягивает в тоннель… Сияющий, как звезда или солнце. Ты слышишь?
- Мрр.
- А я видела не свою жизнь. Вернее, много не своих жизней. Сначала я вроде бы стояла по колено в ледяной бегущей воде и держала за руку маленького мальчика. А потом оступилась и выпустила его руку… Он закричал и ушел с головой под воду. А я не прыгнула за ним. Потом я видела горящий город и мечущихся людей. В каком-то из домов горел мой отец, а я не знала – в каком именно. Это было ужасно. Потом я оказалась в толпе ярко одетых женщин. Они смеялись, задирая юбки, и хватали за рукава проходящих мимо мужчин. И я тоже… смеялась. А в одном видеокадре я насыпала в суп яд. Кажется, я хотела убить своего мужа…

Эти картинки сменялись перед моими глазами, словно в детской игрушке. У меня была такая в детстве – калейдоскоп. Можно было сложить мозаику как угодно красиво. Правда, в том калейдоскопе, что мне снился, складывались только страшные узоры. И ни одного… ни одного светлого и радостного.

На мою макушку между ушами вдруг капнуло. Я потерлась головой о безучастную руку девушки, подталкивая ее носом, чтобы она меня погладила.
Девушка шмыгнула, вытирая бегущие по лицу слезы.
- Уж лучше быть кошкой, правда? – спрашивает она меня, улыбаясь сквозь слезы.

Правда. Будешь еще. Если повезет. А не повезет, так начнешь цикл заново.
Поплачь, поплачь. Я тоже когда-то плакала. Когда умирали мои дети на руках. Когда меня разрывало на части снарядом. Когда сжигали на костре, и когда убивали за преступление, которого я не совершала.
Сейчас человеческая память мне ни к чему. Да и короткая она. У нас, кошек, куда длиннее.
- Я теперь не смогу родить. Никогда. Интересно, если женщина не замужем, она сможет взять ребенка из детского дома, как думаешь?
- Мрр.

Я вижу бегущую по коридору Соню. Она ищет свою подопечную, и она сердита.
- Казанцева, вы знаете, что давно пора на вечерние уколы?
- Простите. Тут… с кошкой вот…
Сонечка воровато оглядывается и гладит меня по спине.
- Давайте мне Муську, а сами бегом в процедурную. Понятно?
Больная кивает и уходит в направлении процедурного кабинета, а медсестра берет меня на руки, подносит к груди, чешет за ухом.
- Ах ты ж… полосатая морда. Пойдем в столовую, там сегодня была творожная запеканка. Тебе оставили пару кусочков.

- Соняяяя! Опять эта кошка! Немедленно выбросите ее в окно!
- Олег Николаевич, какая кошка?
- Вы издеваетесь, да?
- Нет, я вас люблю, Олег Николаевич.

Я улепетываю по коридору в сторону столовой. У дверей старушки с бессонницей останавливаюсь, насторожив уши. Эти звуки ни с какими другими не спутать, ведь в окно палаты осторожно скребется клювом поздняя гостья - смерть.
Просачиваюсь через приоткрытую дверь в комнату, запрыгиваю на кровать. Пожилая женщина так хрупка и мала, что под тонкой шерстью одеяла совсем не ощущается ее тело.

- Привет, Мурка, - улыбается она. – А у меня что-то так сердце щемит. Хочется очень увидеть внука… А он гриппом заболел. Но мне дали его послушать по телефону. У меня такая чудная невестка. И сын золотой. Приносили вчера торт, апельсины… Хочешь колбаски?

Я слушаю холодное шуршание в окне и мурлыкаю, мурлыкаю, заглушая скрип форточки, куда протискивается костлявая лапка. Ох уж эта девятая жизнь.
Нет ничего хуже одиночества в такие минуты.
Поэтому я рядом.

2.

Еще одна историйка из будней кризисного психотерапевта.
Приходит парень, лет 28-30, приятной наружности, одет красиво, но не вызывающе. Глаза, как принято говорить, с признаками разума.
Излагает суть проблемы - трудности в отношениях с женой, у той на почве "кризиса 30 лет" дикая ревность, истерики, иногда перебирает с выпивкой.
Хорошо так излагает, четко, без "не..ну это...че" или там "водяных красивостей речи".
Я слушаю-слушаю, потом спрашиваю: образование-то у вас какое, говорите-де очень складно?
- Да 10 классов! Я, знаете доктор, в юности был очень красивый. И еще веселый такой, озорной. Меня все и всегда любили. Всё мне позволяли. И я стал просто о**евшим от безнаказанности чмо'м. Когда в Бутырке оказался, пальцы гнул - мол, еще дня два, и прости-прощай. Через месяц начал рыдать... Плакал месяца три... Короче, через два года на лесоповале мозги заработали.

Теперь у парня свой автосервис, жена-учитель младших классов, собака хаски и четкие планы на жизнь.
Вот это я понимаю, "витаминки для интеллекта"...

3.

Я коротко в этот раз. Во искупление длинных грехов прошлого, потому что.

Устарел факс, как вид связи, да. А вроде совсем недавно был новинкой и признаком хорошего тона. Как у вас нет факса? Нет, телетайп и телекс - фигня. Почему у вас нет факса?

Как-то у одного человека и моего знакомого с двойной фамилией зазвонил рабочий телефонный аппарат фирмы "Тесла". С дисковым номеронабирателем еще. Человек, оправдывая свою двойную фамилию, был вежлив до безобразия. Говорят, что все люди с двойной фамилией очень вежливые и интеллигентные люди. Мусин-Пушкин, например, или даже Мамин, простите, Сибиряк.
А тут у вежливого и интеллигентного человека телефон зазвонил. Конечно он трубку снял и сразу поздоровался:
- Здравствуйте, - говорит и свою двойную фамилию называет, мол, - слушаю вас внимательно.
А ему из трубки тоже вежливо:
- Здравствуйте, примите факс, пожалуйста.
Вежливый человек с двойной фамилией посмотрел на старенький телефон, поднял взгляд на обшарпанный вытяжной шкаф, поерзал на скрипучем лабораторном стуле, развел руками, как бы извиняясь, и, наконец-то сказал в трубку:
- Рад бы принять, да нечем.

А вот у нас было чем. У нас стоял. Факс. Прям у Василия на столе. Одна только проблема была. Тараканы. В лаборатории их море было. Сколько не травили. А в факсе тепло. А тепло они любят. И присылает заграничный заказчик важный документ из-за границы. А на самом важном месте - таракан, протянутый через терморолик.
Кстати, никто не знает почему раздавленный на термобумаге таракан такой изумительно розовый цвет дает, что загляденье просто? Никто? Не повезло, значит.
Василий решил важные документы и факс от тараканов оградить. Купил на рынке китайский мелок от тараканов. Не работает, говорите? Работает, работает, - я точно знаю. Купил он, значит, мелок и обвел вокруг факса круг. Вылитый Хома, можно подумать, Брут. Чтоб ни одна панночка, то есть ни один таракан к факсу не пробрался.
Ни один и ни пробрался. Потому что все тараканы, кто хотел в факсе погреться, уже там были. Ни один ни пробрался, но ни один и не выбрался. Все свой след в истории переписки оставили.
Хотел я присобачить к этой байке высокоморальную мораль, но не буду. Совет только: прежде чем вокруг себя от чужих тараканов круг рисовать, выгоните своих.

4.

Вроде не блондинка...
Звонит мне как-то клиентка (далее диалогом)
- Ой, вы знаете у меня тут клавиатура, наверное, поломалась. Не могли бы вы приехать и починить?
- Да ну что вы, ей цена триста рублей максимум. Заеду в магазин и куплю вам другую. Вы только мне скажите, вам usb-разъём или PS/2 ("ю эс би разъём или пи эс пополам")?
- Ой, а я в них не разбираюсь.
- Ну скажите, клавиатурный штырь зеленый такой, округлый или черный и приплюснуный такой?
... В трубке молчание. Ну, думаю, наверное полезла под стол, чтобы выдернуть и посмотреть. Проходит секунд тридцать. Затем ещё 10-15. "Тьфу ты,- думаю,- за это время уже можно все клавы из всех системников повыдергивать". Алёкаю в трубку.
- Алло!
- Да, да, я слушаю вас внимательно!
- Что значит слушаю? Штырь какой?
- А какой из них какой?
- В смысле?
- Ну какой там вы говорите там пополам, а какой приплюснутый?
- Зачем?
Теперь по Задорнову. Готовы? Коронная фраза
- Ну как же я вам отвечу какой у меня штырь клавиатуры, если я в них не разбираюсь!

Партнеры

Реклама