незаметно покурить → Результатов: 4


1.

СТАРЫЙ МАЯК

Я опять напросился в гости к доктору исторических наук, профессору Марии Сергеевне.
Всегда к ней напрашиваюсь, когда нужна срочная консультация по сложному историческому вопросу, а интернет абсолютно не в курсе дела.
Мария Сергеевна – маленькая семидесятипятилетняя старушка с вечной «беломориной» в зубах, не вынимая папиросу изо рта и умудрившись не обжечь, она поцеловала меня в щёку, взяла тортик и повела в комнату.
Минут через двадцать к нам заглянул старичок – муж Марии Сергеевны. Поздоровался и, картинно заткнув нос, недовольно сказал:

- Маша, ты-то ладно, но зачем же гостя так обкуривать, посмотри, он уже весь зелёный от твоей дымины.

Старушка поднялась с кресла, подошла к мужу, ловко перекатила во рту папиросу, сделала торжественно-грустное лицо и вдруг начала руками изображать небольшие плавательные движения, вроде как брассом.
Старичок посмотрел очень строго, потом неожиданно рассмеялся, поцеловал жену в лоб, сказал: - «Маша, ты - дурында» и вышел из комнаты.
Мы вернулись к нашим Персидским царям, но Мария Сергеевна вдруг перебила меня и говорит:

- А ведь со стороны я действительно выглядела как дурында: мужу не нравится мой табачный дым, а я ему показываю - плыви, мол, отсюда.
На самом деле – это очень древняя история. Однажды, больше сорока лет тому назад, мы с мужем на «Запорожце» поехали дикарями в Крым. Это было наше свадебное путешествие. Скалы, море, палатка, вокруг ни души. Красота. Чего ещё желать?
Незаметно пролетел месяц и наступил последний вечер, утром на рассвете нужно уезжать. Час ночи, луна за облаками, на море лёгкая рябь. Пока я спала, муж решил немного искупаться напоследок, попрощаться с морем. Он и сейчас как рыба плавает, а тогда и вообще был капитаном университетской ватерпольной команды. Заплыл, значит, мой муж метров на триста, полежал на воде, понырял, чувствует – холодновато стало, пора бы и возвращаться.
Но тут он осознал, что после ныряний, не очень-то соображает - где горизонт, а где берег? Куда плыть? В темноте даже собственных рук не видно. Пробовал плавать зигзагами, вдруг берег нащупает, да где там, ориентиров никаких, получались не зигзаги, а неизвестно что. Пробовал кричать, тоже толку никакого, палатка наша за горкой, да еще и ветер свищет. Кричи – не кричи, только силы тратить. А до рассвета ещё очень далеко, продержаться нереально, замёрзнешь. В общем, дело – труба.
И вот, когда мой бедный муж уже начал прощаться с жизнью, вдруг, далеко-далеко, он заметил спасительный огонёк: а это его любимая молодая жена Мария Сергеевна проснулась и попёрлась к морю покурить, подальше от палатки, чтобы не застукал строгий, некурящий муж.
И когда он, полуживой, выполз на берег, отплевался, отдышался, то на радостях клятвенно пообещал, что больше ни разу в жизни, до конца своих дней не упрекнёт меня за курение.
Пока, вроде, держится…

2.

Домой влетает взбешенный глава семейства и страшно матерится.
- Что случилось? испуганно спрашивает жена.
- Представляешь, - сбивчиво объясняет отец, - поднимаюсь спокойно по лестнице домой, как вдруг на меня кидается с кулаками сосед. Всегда спокойный, интеллигентный такой, а тут словно с цепи сорвался. Не успел я опомниться, а он мне врезал по уху! Представляешь, мне и по уху? ! За что? ! только и успел я крикнуть, а он: Спроси у своего сына! - и шмыг за дверь, и дверь на замок...
- Ну, рассказывай, паршивец, - обращается отец к сыну, - что ты снова натворил?
Сынок, зная суровый характер отца и последствия молчания, начинает нехотя объяснять:
- Да ничего особенного. Просто мы с Васькой, его сыном, хотели у них в квартире шарики надуть...
- Какие-такие шарики? недоумевает отец
- Я взял их у вас в спальне. Они в пачках были. Всего там было три пачки
......
- Боже мой! - жена со слезами обращается к мужу, - Прости меня, дорогой, а я подумала, что ты мне стал изменять Помнишь, месяц назад ты купил три пачки. Сказал, что это подарок для меня И вдруг вчера они исчезли. Прости меня, дуру, за глупую ревность! - и она заревела громче
- Молчи, дура, - за умную сойдешь! - рявкнул отец. К сыну:
- Продолжай, паршивец
- А чего продолжать-то. Хотел я эти шарики дома надуть, не получилось у меня. Только слюней и соплей туда напускал Тогда я пошел с ними к Ваське.
- Ну, а дальше что было7 не выдерживает отец, - про шарики рассказывай!
- А что дальше? Прихожу я к Ваське. Резинки в кулаке зажаты. Меня встречает его мать и сразу приглашает пройти на кухню чай пить. Что мне оставалось делать? Сунул я незаметно эти резинки в карман какой-то шубы, что висела на вешалке в прихожей. Захожу на кухню к ним, а там за столом уже сидит Васька со своим отцом. Отец поднялся сразу и сказал, что пойдет покурить в прихожую. Мать Васьки налила мне чаю. Потом задумалась, что-то вспоминая, и затем произнесла радостно:
- Мальчики, я сегодня купила шикарные конфеты! Сейчас я вас угощу. Отец, - кричит она, - достань из кармана шубы сладости и принеси сюда.
Васька обрадовался и я тоже жду Вдруг из прихожей раздался какой-то звериный рев. Потом на кухню врывается Васькин отец, а в руках у него эти самые и свисают между пальцами. А Васькин отец подскакивает к матери, тычет ей резинками в лицо и тихим голосом спрашивает:
- Говори, сука, чьи эти сладости? !
Мать, естественно, вытаращила глаза и ни слова! И Васька тоже глаза вытаращил и тоже ни слова. Установилась гробовая тишина. Тут я не выдержал и сказал правду:
- Они принадлежат моему папе!
Отец Васьки посмотрел на меня таким взглядом Я сразу понял, что пора сматываться. Мы с Васькой выскочили и пошли гонять мяч.

3.

c www.bigler.ru

Молдавское Барокко.

Осень в Тирасполь приходит медленно, и поэтому незаметно. Дожди начинают
пахнуть не летней свежестью, но уже мокрыми листьями, и однажды утром
просыпаешься, и первый раз в году приходят мысли о грядущей зиме.
Тирасполь 1985 года. Октябрь.
На гражданского прораба Петю Варажекова было больно смотреть. Печальный,
стоял он во дворе строящегося девятиэтажного дома перед группой военных
строителей и ждал обьяснений.
Мастер ночной смены вздохнул и выпалил:
- Ну, кончились у нас балконы, а план давать надо.
Петя поморщился от окутавших его паров перегара и еще раз посмотрел на дом,
всё ешё на что-то надеясь. Но ошибки быть не могло: действительно, в стройных
рядах балконов зияла дыра. Дверной проём был, окно было тоже, а вот балкона не
было.
- Что будем делать? - риторически спросил Петя.
- А давай краном плиты подымем, да подсунем балкон, когда привезут -
предложил военный строитель рядовой Конякин. Все подняли глаза на кран, в
кабине которого сидел крановой - ефрейтор Жучко. Крановой уже давно
наблюдавший свысока за собранием, приветливо помахал рукой.
- Дурак ты, Конякин, - сказал Петя с выражением. Конякин тут же согласно
закивал. - Что, давно не видел, как краны падают?
Все опять посмотрели вверх на кранового. Прошлой зимой в Арцизе упал кран.
Крановой тогда остался жив, но его списали со службы - по дурке.
- Стахановцы хреновы! - добавил Петя, - идите отсюда.
На самом деле во всем виноват был дембельский аккорд, на котором находились
монтажники, перекрывшие этаж без балконной плиты (разбитой пополам еще при
разгрузке) и каменщики, лихо погнавшие кладку поверх свежего перекрытия.
Предлагать будущим гражданским подождать с аккордом и значит с дембелем, было
несерьёзно, да и поздно уже. Дело было сделано.
Петя вздохнул. Вся неделя была какой-то сумасшедшей. Сначала приехавший после
дождя главный архитектор наступил на кабель от сварки и от неожиданного
поражения электричеством подбросил высоко вверх стопку документов с подписями.
Результатом этого была визит инспектора по Т/Б, разрешившйся большой попойкой.
Затем какая-то сволочь в лице “пурпарщика” ("прапорщика" по-молдавски)
Зинченко продала половину наличного цемента, и Пете пришлось ехать на
цементный завод и опять напиваться, на этот раз за цемент. А теперь вот - это.
Он зашел в вагончик-прорабку, где терпеливо ждал задания на день сержант
Михайлюк, призванный со второго курса физфака столичного университета. Под два
метра ростом с широкими плечами и огромными, как "комсомольская" лопата,
руками он попал в стойбат ввиду неблагонадежности, и был немедленно назначен
бригадиром - официально из-за размера, неофициально - в пику замполиту.
- Ты видел, что они там налепили в ночную? - спросил его Петя.
- Нет, а что случилось?
- Да вон, посмотри, - и Петя махнул рукой в сторону стройки.
Михайлюк согнулся пополам и стал смотреть в окно, обозревая черную дыру
отсутсвуюшего балкона и кривую кирпичную кладку над ней.
Он выпрямился, посмотрел на Петю и сказал:
- Молдавское Барокко.
Петя вздохнул.
- Чё делать будешь? - спросил бригадир.
- Да чё делать - опять нажрусь, теперь с архитектором - обреченно
констатировал Петя. - Отправь своих бойцов, пускай дверь заложат. Только
сегодня, а то какой-нибудь мудак ещё выйдет на балкон покурить. И займитесь
вторым подьездом наконец.
- Ладно, сделаем. - ответил Михайлюк и двинулся к выходу.
Петя набрал телефонный номер Управления.
- Слышь, Виталич, это я, Петя. Приезжай.
- Шоб вот это ты меня опять током бил?
- Не, Ч/П у нас - балкон пропустили, - признался Петя.
- Ни хрена себе! Шо вы там такое пьёте? - после паузы спросил Валерий
Витальевич, архитектор.
- Ой, не спрашивай, приезжай, с городом надо разбираться или дом ломать.
- Ладно, жди.
Петя повесил трубку и высунулся из окна прорабки. Увидев Михайлюка, он
крикнул:
- Бригадир! И отправь бойца за гомулой, да получше, Витальича опять поить
будем. Сержант показал пальцами "ОК", мол. И Петя скрылся в глубине прорабки.
Возле бригадного вагончика толпа воинов-строителей ожидала постановки задачи.
- Груша, Чебурашка - ко мне! - позвал Михайлюк. От толпы немедленно
отделилось два невзрачных силуэта, один из которых тащил за рукав второго -
Груша и Чебурашка, нареченные так сержантом за поразительное сходство с грушей
и Чебурашкой соответственно. Оба были призваны с Памира. Груша страдал
падучей, и эпилептические припадки его поначалу сильно пугали бригадира, но
потом он привык, и только старался оттащить бьющегося солдата от края
перекрытия, накрыв ему голову бушлатом. Чебурашка же выделялся среди земляков
необщительностью и постоянно удивленным выражением лица. Первое было вызвано
тем, что говорил он на языке, которого никто кроме него не понимал, и
определить не мог, несмотря на то, что всех, вроде, призывали из одной
местности. Русского он, естесственно, не знал тоже, а чебурашкино удивление,
судья по всему было прямым следствием неожиданного поворота в его горской
судьбе, занесшей его неизвестно куда и зачем...
Неблагонодёжный Михайлюк всегда сажал эту пару в первый ряд на политзанятиях
и втайне наслаждался очумелым выражением лица замполита, обьясняющего
Чебурашке в двадцатый раз про КПСС и генсека.

- Груша, ты старший. Видишь, вон балкона нет на третьем этаже? Заложите дверь
доверху. Окно оставьте. И не перепутай. Вопросы есть?
- Есть, - сказал Груша, - Новый кино есть, индийский. Давай пойдем?
- Груша, иди и трудись, пока я тебе в чайник не настрелял. Если все будет в
порядке, то в воскресенье пойдете в культпоход - ответил Михайлюк, применяя
политику кнута и пряника. Политика сработала, и довольный Груша потащил
Чебурашку за рукав в сторону подъезда. Чебурашка, как всегда удивленно,
оглянулся на сержанта и зашагал за Грушей, бормоча под нос что-то, понятное
только ему.

После обеда в тот же день в прорабке сидели Петя, архитектор Виталич,
замкомроты лейтенант Дмых, обладавший сверхъестественным чутьем на пьянку и
зашедший "на огонек", и сержант Михайлюк. На столе стояла уже сильно початая
трехлитровая бутыль с красным вином. Дмых рассказывал очередную историю из
своей афганской службы, когда Петя краем глаза уловил в углу вагончика
какое-то движение.
- Мышь! - заорал он.
Михайлюк, вполне захмелевший к тому времени, встрепенулся и, схватив первый
попавшийся под руку предмет, запустил его в угол. Оказалось, что под руку ему
попалась сложенная пополам нивелирная рейка, которая от удара разложилась и
придавила убегающее животное одним из концов. Лейтенант встал из-за стола,
подошел к полю боя и поднял мышь за хвост.
- По-моему, притворяется - сказал он, поднося мышь к глазам, чтобы получше
рассмотреть добычу. Почувствовав, что блеф её раскрыт, мышь изогнулась и
цапнула офицера за указательный палец.
- Ай! - вскрикнул Дмых и дергнул рукой, разжимая одновременно пальцы. Мышь,
кувыркаясь в воздухе, описала сложную кривую, одним из концов закончившуюся в
банке с вином, где она и принялась плавать. Коллектив наблюдал за ней с немым
укором.
- Что будем делать? - задал привычный сегодня уже вопрос Петя. Неделя явно
была не его.
- Какие проблемы? - спросил замкомроты - Чайник есть?
- Вон стоит, - показал Петя на алюминиевый армейский чайник, не понимая, с
какого бодуна лейтехе захотелось чаю.
Лейтенант взял чайник и вылил из него воду в окно, затем взял банку с вином и
перелил вино вместе с мышью в чайник, а после, через носик чайника перелил
вино назад в банку. Мышь немедленно заскреблась в пустом чайнике, очевидно
требуя вина.
- Всё, наливай дальше, - скомандовал он Пете.
После секундного неверия Пете вдруг стало все равно, и он стал разливать.
Лейтенант выпил первым, после него, убедившись что он не упал, схватившись за
горло в страшных муках, стали пить остальные.

Часом позже, Петя вышел из прорабки и окинул взглядом дом. Ведущий в пустоту
проём балконной двери все ещё имел место быть.
- Эй, бригадир,- позвал Петя, - вы когда дверь-то заложите? - спросил он
высунувшегося в окно Михайлюка. Тот посмотрел на дом и удивился:
- Вот уроды. Спят, наверное, где-то.
Он вышел из вагончика и направился в дом.
Петя присел на деревянную скамеечку, сколоченную из половой доски плотниками,
и зажег сигарету. Он курил, и дым уносило ветром куда-то в серое небо.
Начинались осенние сумерки.
- Уже октябрь, - подумал Петя. Он затряс головой отгоняя грустные мысли.
Из подьезда вышел сержант и, ни слова не говоря, сел рядом с прорабом.
- Ну? - спросил Петя.
- Даже не знаю, что сказать - ответил Михайлюк.
- Что не знаешь? Они дверь будут закладывать сегодня или нет?
Михайлик посмотрел на Петю и сказал:
- Они уже заложили. Входную дверь в квартиру.
Петя бросил окурок на землю и затоптал его носком ботинка. Он что-то
пробормотал.
- Что? - не услышал Михайлик.
- Молдавское Барокко - повторил Петя.

4.

Девочковое. Секреты красоты.

Каждая девочка в своем бложике нет-нет, да и напишет что-нибудь про
коэнзим ку-десять или про маску из спермы кашалота, например. А я тоже
девочка, что бы вы там себе ни думали, я тоже так хочу.
Поэтому сегодня, девочки, мы будем делиться секретами, а мальчики могут
заняться своими делами, например, немного пострелять в людей.
Итак. Подгребаем к кашалоту, берем немного спермы, говорим: «спасибо, ты
хороший, дело не в тебе, дело во мне» и немедленно уплываем, взмахнув на
прощание нежным розовым кроллем третьего размера. Спермой мажем рыло. По
маскам все.
Едем дальше.

Первый секрет красоты. Темная ночь.
История из жизни.
Собрались мы с Мужчиной за грибами. Но только чтоб выехать пораньше. Что
делают мужчины, когда им нужно пораньше выехать? Верно, ложатся спать. А
что делают некоторые девочки? Девочки говорят: «ага, щас иду», потом
смотрят южнокорейский фильм “Crossing”, потом читают воспоминания
северокорейских беженцев, пытаясь отделить клюкву от плевел, потом
качают монографии по психологии для статьи, стоящей в сетке на апрель
2012-го, потом читают новости о том, что скорость света превышена, и
теперь мы все умрем, и так далее. Спохватываются некоторые девочки в
восемь утра и скачут спать прямо галопом.
В одиннадцать утра некоторые девочки стоят в смертельном ужасе перед
зеркалом в ванной и пытаются загримировать вчерашнюю ночь. Один слой,
второй, третий. А потом еще четыре, чтобы было незаметно, что
накрасилась, ну, вы знаете, как это бывает.
Теперь мы перестанем делать вид, что лирическая героиня не имеет к
автору отношения.
В двенадцать десять я выбираюсь из машины покурить, становлюсь со
стороны водительского сидения, принимаю приветственные позы и думаю: «А
я ведь такая трогательная сейчас. В школьных джинсиках сорок второго
размера, в бесформенном свитере, с хвостиком». Такая вот небрежная
сексуальность, думаю. Ну, и то так стану, то эдак, сами знаете,
девочки... А вы, мальчики, если про девочковые секреты до этого момента
дочитали, то будьте прокляты.
И вот кручусь я, значит, Мужчина смотрит на меня внимательно, я
внутренне ликую, и тут он молвит человеческим голосом: «Санечка...
отоспаться бы тебе». У меня холодеют конечности. «А что такое?», -
спрашиваю. Мужчина молчит, но изображает руками на своем лице
бесформенное мессиво, призванное символизировать мой аристократический
еблет. Я, испуганно икнув, бросаюсь обратно в машину, хватаюсь за
зеркало и осторожно выдыхаю. Дело в том, что зеркала со стороны
пассажирского сидения делают крайне щадящими, поскольку суицидально
настроенный пассажир очень отвлекает водителя во время движения. «Ну», -
отчаянно говорю, - «все не так уже и плохо, м?». «Так ведь я, Санечка»,
- ласково отвечает Мужчина, - «и не сказал, что тебе нужно сделать
пластическую операцию, я сказал, что тебе надо отоспаться».

Первый секрет красоты: Девочки. Высыпайтесь.
Высыпайтесь, девочки, а то пиздец.

Партнеры

Реклама