яму копать → Результатов: 13


1.

Деревенька как деревенька. Много таких. Вот только в этой двое арестантов. Домашний арест у них. Гошка с Генкой. Точнее Гошка и Генка по отдельности. Гошка своей бабушкой арестован, Генка своей. И сидят под арестом они отдельно. Им еще целую неделю сидеть.

Хорошо, что арестом обошлось. Тетка Мариша настаивала, чтоб высечь «прям сейчас» и по домам отправить. Не самая злая в деревеньке тетка, только ее дом как раз ближним был к помойной яме, а она взорвалась. Тут любая тетка разозлится, если испугается.

Тем утром Гошка рассказал Генке, как классно взрываются аэрозольные баллончики, если их в костер положить. И достал из-за пазухи баллончик. У бабушки сегодня дихлофос кончился. Гошка взялся выкинуть.
Генка сам знал, что они взрываются. Долго уговаривать не пришлось. Через полчаса и бабахнуло, и даже головешки в разные стороны раскидало.

- Хорошо взорвался, - оценил Генка, - у тебя один был?
- Один, - оптимистично вздохнул Гошка, - но я знаю, где еще взять. Меня послали в яму выкинуть, что за Маришиным домом, а значит, туда все их выкидывают, и там их много.

Надо сказать, что деревенская помойка от городской сильно отличается. В деревне никто объедки выкидывать не будет, – отдаст свиньям. А из других вещей выкидывают только совсем ненужное. Совсем ненужное – это когда в хозяйстве никак применить нельзя, не горит, или в печку не лезет, или воняет, когда горит. В деревенских помойках пусто поэтому. Баллончики от дихлофоса, или еще какого спрея, пузырьки из-под Тройного или Шипра, голова от куклы, керосинка, которую починить нельзя. Все видно. Только не достанешь.

Помойная яма иван-чаем заросла, бузиной и березками. Деревья сквозь мусор выперли. Когда к яме не подойти уже было, кто-то порубил и кусты, и деревья. И в яму ветки побросал, чтоб далеко не носить. Через хворост все видно, а не достанешь – провалишься.

А взорвать чего-нибудь хочется.
- А зачем нам их доставать, - к Гошке умная мысль пришла, - давай хворост подожжём и отойдем подальше. Пусть баллончики в яме взрываются. И яма заодно освободится.

Гошка и договорить не успел, а Генка уже спичкой чиркнул. Подожгли, отбежали подальше. Сидят на небольшом пригорке возле трех березок и одной липы. Ждут. Пока баллончики нагреются.

Они ж не знали, что в яму кто-то ненужный газовый баллон спрятал. Т.е. не совсем в яму и не совсем ненужный и не совсем один. Два. Тетка Мариша из города тащила четыре газовых баллона. Баллоны тяжелые, тетка старая. Решила два в иван-чае возле ямы спрятать, потом с тележкой прийти, а две штуки она играючи донесет. Тетка вредная, чтоб не украл никто, баллон так далеко в траву запихнула, что он в яму укатился. Расстроилась. Второй рядом поставила, оставшиеся подхватила и побежала за багром и тележкой. Тетка старая, бегает не быстро, Гошка с Генкой быстрее костры разжигают. А ей еще багор пришлось к древку гвоздем прибивать и колесо у тележки налаживать. Но она успела. Метров двадцать и не дошла всего и еще думала, что это там за дым над ямой. А тут как даст. Как даст, и ветки, горящие летят. И керосинка, которую починить нельзя. И пузырьки из-под Шипра и Тройного. И голова от куклы.

- Нефига себе, - говорит Генка, - там, наверное, все баллончики сразу взорвались.
- Нефига себе, - говорит тетка Мариша и добавляет еще некоторые слова.
- Пошли отсюда, - тянет Гошка приятеля за рукав, - пошли отсюда, а то накостыляют сейчас.

Они не слышат друг друга, у них уши заложило.
А вечером Гошку с Генкой судили. - Твой это, Филипповна, - Тетка Мариша обращалась к Гошкиной бабушке, - твой это мой баллон взорвал, и яму он поджог. Больше некому.

- Так не видел никто, - говорила Гошкина бабушка, сама не веря в то, что говорит, - может, и не он.

- Он, - настаивает Мариша при молчаливой поддержке всей деревеньки, - у него голова, как дом советов, вечно каверзу какую выдумает, чтоб меня извести. Фонарь вот в прошлом году на голову уронил? Уронил. Выпори ты его ради Христа, Филипповна.

- Видать сильно, Маришка, тебе фонарем по голове попало, - вмешался бывший лесник Василь Федорыч, прозванный в деревне Куркулем за крепкое хозяйство, - если у тебя дом советов каверзы строит, антисоветская ты старушенция.
А дальше, неожиданно для Гошки и Генки, Куркуль сказал, что раз никто не видел, как Генка и Гошка яму поджигали, то наказывать их не нужно, а раз яму все равно они подожгли, пусть неделю по домам посидят, чтоб деревня от них отдохнула и успокоилась.

Так и решили единогласно, при одной несогласной тетке Марише. Тетка была возмущена до глубины души и оттуда зыркала на Куркуля, и ворчала. Какая она-де ему старушенция, если на целых пять лет его моложе? Речь Куркуля на деревенском сходе всем показалось странной. У него еще царапины на лысине не зажили, а он за Гошку с Генкой заступается. Так не бывает.

С царапинами вышла такая история. Гошка с собой на дачный отдых магазинного змея привез. Змей, конечно, воздушный, это Генка его магазинным прозвал, потому что купленный, а не самодельный. Змей был большим, красивым и с примочкой в виде трех пластмассовых парашютистов с парашютами. На леску, за которую змей в небо человека тянет, были насажены три скользящих фиговинки. Запускался змей, парашютист вешался на торчащий из фиговинки крючок, ветер заталкивал парашютиста вверх, там фиговинка билась об упор, крючок от удара освобождал парашютиста, и пластмассовая фигурка планировала, держась пластмассовыми руками за нитки строп.

Змей с парашютистами Генке понравился. Он давно вынашивал планы запустить теть Катиного котенка Пашку с парашютом. Он уже и старый зонтик присмотрел для этого дела. В городе с запуском котов на парашюте проще. Там и зонтиков больше, и дома высокие. В городе, где Генка живет, даже девятиэтажные есть. А в деревеньке нет. Деревья только. С деревьев котов запускать неудобно: ветки мешают. Поэтому Пашка, как магазинного змея увидел, у Генки из рук выкрутился и слинял. Понял, что пропал.

Гошка Генку сначала расстроил. Не потянет змей Пашку. Пашка очень упитанный котенок, хоть и полтора месяца всего.
- Но это ничего, - Гошка начинал зажигаться Генкиной идеей, - если Пашку и фигурку взвесить, то можно новый змей сделать и парашют специальный. По расчетам.

- Жди, сейчас за безменом сбегаю, - последние слова убегающего Генки было плохо слышно.
Безмен оказался пружинным.

- С такими весами на рынке хорошо торговать, Гена, - Гошка скептически оглядел безмен, - меньше, чем полкило не видит и врет наверняка. Пашек на такой безмен три штуки надо, чтоб он их заметил. - В магазине весы есть, - вспомнил Генка, - ловим Пашку, берем твоего парашютиста и идем.

- В соседнее село, ага, - подхватил Гошка, - если Пашка по дороге в лесу не сбежит, то продавщицу ты сам уговаривать будешь: Взвесьте мне, пожалуйста, полкило кошатины. Здесь чуть больше, брать будете, или хвост отрезать?

- Вечно тебе мои идеи не нравятся, - надулся Генка, - между прочим, Пашку можно и не тащить, мы там, в селе похожего кота поймаем, я попрошу пряников взвесить, они в дальнем углу лежат, продавщица отвернется, а ты кота на весы положишь.

- Еще лучше придумал, - хмыкнул Гошка, - по чужому селу за котами гоняться. А если хозяйского какого изловим, так и накостыляют еще. Да и весы в магазине тоже врут. Все говорят, что Нинка обвешивает. Нет, Гена, весы мы сами сделаем. При помощи палки и веревки. Нам же точный вес не нужен. Нам надо знать во сколько раз Пашка тяжелее парашютиста. Только палка ровная нужна, чтоб по всей длине одинаково весила.

- Скалка подойдет? - Генка вспомнил мультик про Архимеда, рычаги и римлян, - у бабушки длинная скалка есть, она ей лапшу раскатывает.

- Тащи. А я пойду Пашку поймаю.
Кот оказался тяжелее пластмассовой фигурки почти в десять раз, а во время взвешивания дружелюбно тяпнул Гошку за палец. Парашютист вел себя спокойно.

- Это что, парашют трехметровый будет? - Генка приложил линейку к игрушечному куполу, - Тридцать сантиметров. Где мы столько целлофана возьмем? И какой же тогда змей нужен с самолет размером, да?

- Не три метра, а девяносто сантиметров всего, - Гошка что-то считал в столбик, чертя числа на песке, - а змей всего в два раза больше получается, - он же трех парашютистов за раз поднимает, и запас еще есть. Старые полиэтиленовые мешки на ферме можно выпросить. Я там видел.

Четыре дня ребята делали змея и парашют. За образцы они взяли магазинные.

Полиэтиленовые пакеты, выпрошенные на ферме, резали и сваривали большущим медным паяльником, найденным у Федьки-зоотехника. Паяльник грели на газовой плитке. Швы армировали полосками, бязи. Небольшой рулончик бязи, незаметно для себя, но очень кстати одолжил тот же Федька, когда вместе с ребятами лазил на чердак за паяльником и не вовремя отвернулся. Змей был разборным, поэтому на каркас пошли колена от двух бамбуковых удочек. Леску и ползунки взяли от магазинного, а в парашют после испытаний пришлось вставить два тоненьких ивовых прутика, чтоб не «слипался».

- Запуск кота в стратосферу назначаю завтра в час дня, - сказал Гошка командирским тоном, когда они с Генкой тащили сложенный змей домой после удачных испытаний: кусок кирпича, заменяющий кота, мягко приземлился на выкошенном лугу, - главное, чтоб Пашка не волновался и не дергался, а то прутики выпадут и парашют сдуется.

- А если разобьется? – до Генки только что дошла вся опасность предприятия, - жалко ведь.
- Не разобьется, Ген, все продумано, - успокоил Гошка приятеля, - мы его над прудом запускать будем. В случае чего в воду упадет и не разобьется. А чтоб не волновался, мы ему валерьянки нальем. Бабушка всегда валерьянку пьет, чтоб не волноваться. Говорят, коты валерьянку любят.

- А если утонет?
- Не утонет. Сказал же: я все продумал. Завтра в час дня.

Наступил час полета. Змей парил над деревенским прудом. По водной глади пруда, сидя попой в надутой камере от Москвича, и легко загребая руками, курсировал водно-спасательный отряд в виде привлеченной Светки в купальнике. Пашке скормили кусок колбасы, угостили хорошей дозой валерьянки, и прицепили кота к парашюту.

- Что-то мне ветер не нравится, - поддергивая леску одной рукой, Гошка поднял обслюнявленный палец вверх, - крутит чего-то. Сколько осталось до старта?

- А ничего не осталось, - Генка кивнул на лежащий на траве будильник, - ровно час. Пускать? - Внимание! Старт! – скомандовал Гошка, начисто забыв про обратный отчет, как в кино.

Генка отпустил парашют и Пашка, увлекаемый ветром, поехал вверх по леске. Успокоенный валерьянкой котенок растопырил лапы, ошалело вертел головой и хвостом, но молчал.

Сборка из кота и парашюта быстро доехала до упорного узла рядом со змеем, в ползунке отогнулся крючок, парашют отцепился от лески и начал плавно опускаться. Светка смотрела на кота и пыталась подгрести к месту предполагаемого приводнения.

Лететь вниз Пашке понравилось гораздо меньше, чем вверх, и из-под купола донесся обиженный мяв.
Подул боковой ветер, и кота начало сносить от пруда.

- Ура! – заорал Генка, - Летит! Здорово летит! Ураа!
- Не орал бы ты, Ген, - тихо сказал Гошка, - его во двор к Куркулю сносит. Как бы забор не задел, или на крышу не приземлился.

Пашка не приземлился на крышу. И не задел за забор. Он летел, растопырив лапы, держа хвост по ветру, и орал. Василь Федорыч, прозванный в деревеньке куркулем, копался во дворе и никак не мог понять, откуда мяукает. Казалось, что откуда-то сверху. Деревьев рядом нет, а коты не летают, подумал Федорыч, разогнулся и все-таки посмотрел вверх. На всякий случай. Неизвестно откуда, прям из ясного летнего неба, на него летел кот на парашюте. И мяукал.

- Ух е… - только и успел выговорить Куркуль, как кот приземлился ему на голову. Почуяв под лапами долгожданную опору, Пашка выпустил все имеющиеся у него когти, как шасси, мертвой хваткой вцепился Куркулю в остатки волос и перестал мяукать. Теперь орал Федорыч, обещая коту и его родителям кары земные и небесные.

Гошка быстро стравил леску, посадив змея в крапиву сразу за прудом, кинул катушку с леской в воду и, помог Светке выбраться на берег. Можно было сматываться, но ребята с интересом прислушивались к происходящему во дворе у Куркуля. Там все стихло. Потом из-под забора, как ошпаренный вылетел Пашка и дунул к дому тети Кати. За ним волочилась короткая веревка с карабином.

- Ты смотри, отстегнулся, - удивился Генка, - я ж говорил, что карабин плохой.
Как ни странно, это приключение Гошке и Генке сошло с рук. Про оцарапавшего его кота на парашюте Куркуль никому рассказывать не стал и претензий к ребятам не предъявлял.

- И чего он за нас заступаться стал? – думал Гошка в первый день их с Генкой домашнего ареста, лежа на диване с книжкой, - замыслил чего, не иначе. Он же хитрый.

- Ну-ка, вставай, одевайся и бегом на улицу, - в комнату зашла Гошкина бабушка, - там тебя Василь Федорович ждет.
- А арест? – Гошка на улицу хотел, но в лапы к самому Куркулю не хотел совсем, - я ж под домашним арестом?
- Иди, арестант, - бабушка махнула на Гошку полотенцем, - ждут ведь.
Во дворе стоял Куркуль, а за его спиной Генка. Генка корчил рожи и подмигивал. В руках оба держали лопаты. Генка одну, Василь Федорович - две. На плече у куркуля висел вещмешок.

- Пошли, - Куркуль протянул Гошке лопату.
- Куда? – Гошка лопату взял.
- А вам с таким шилом в задницах не все равно куда? – Куркуль повернулся и зашагал из деревни, - все лучше, чем штаны об диван тереть.

Ребята пошли следом. Шли молча. Гошка только вопросительно посмотрел на Генку, а Генка в ответ развел руками: сам, мол, ничего не знаю.

- Может, он нас взял клад выкапывать? – мелькнула у Гошки шальная мысль, а по Генкиной довольной физиономии было видно, что такая мысль мелькнула не только у Гошки.

Куркуль привел их в небольшую, сразу за деревней, рощу. Ребята звали ее Черемушкиной. На опушке рощи Василь Федорович остановился возле старого дуба, посмотрел на солнце, встал к дубу спиной, отмерял двенадцать шагов на север и ковырнул землю лопатой. Потом отмерял прямоугольник две лопаты на три, копнув в углах и коротко сказал: - Копаем здесь. Посмотрим, что вы можете.

Копали молча. Втроем. Гошка с Генкой выдохлись через час, и стали делать небольшие перерывы. Куркуль копал не останавливаясь, только снял кепку. К обеду яма углубилась метра на полтора. А Василь Федорович объявил обед и выдал каждому по куску хлеба и сала. Потом продолжили копать. Куча выкопанной земли выросла на половину, когда Гошкина лопата звякнула обо что-то твердое. - Клад! – крикнул Генка и подскочил к Гошке, - дай посмотреть.

- Не, не клад, - Василь Федорович тоже перестал копать, выпрямился и воткнул лопату в землю, - здесь домик садовника был, когда-то. Вот камни от фундамента и попадаются.
- Садовника? – заинтересовался Гошка, - а зачем тут садовник в роще? Тут же черемуха одна растет. И яблони еще дикие.
- Так роща и есть сад, - пояснил Куркуль, снова берясь за лопату, - яблони одичали, а черемуху барыня любила очень. А клада тут нет. До нас все перерыли уже.
- А чего ж мы тут копаем тогда? – расстроился Генка, - раз клада нет и копать нечего. Зря копаем.
- А кто яму помойную взорвал и пожог? – усмехнулся Куркуль, - Мариша вон до сих пор заикается, и мусор выбрасывать некуда. Так что мы не зря копаем, а новую яму делаем. Подальше от деревни.

Вечером ребята обошли деревеньку с рассказом, куда теперь надо мусор выкидывать. А домашний арест им отменили.

2.

ЭКСГУМАЦИЯ

"Надежда живёт даже возле могил"
(И.В.Гёте)

В самолёте, когда спать уже невмоготу, а лететь еще долго, всегда разворачиваются какие-нибудь вялотекущие споры и не обязательно о смысле бытия.
В тот раз моя съёмочная группа вспоминала самый лучший в жизни спиртной напиток, который довелось кому попробовать.
Поскольку я в этом вопросе даже не теоретик, мне приходилось только вертеть головой, слушать и верить на слово.
Продюсер Лена - большой авторитет в вопросах красивой жизни, сказала:

- Сходу так сразу не назову марку и год, но могу сказать, что – это, во-первых: красное вино и однозначно сухое, Бургундское или из Бордо, под настроение. В крайнем случае - итальянское. Из Тосканы, например. Главное, чтобы цена за бутылку была не ниже тысячи евро. Дешевле даже и пробовать нечего.

Камерный инженер Толик возразил:

- Да, фу, кислятина. Самое крутое, что я пил – это когда мы снимали конезавод у одного олигарха, так он всей группе налил по двадцать граммов коллекционного Мартеля. Семь штук баксов за бутылку, между прочим. Да – это был коньяк так коньяк, до сих пор привкус в голове перекатываю.

Тут самолёт тряхнуло и проснулся оператор Вася, он с полуоборота «врубился» в предмет спора, сладко потянулся и сказал:

- Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс – это все фигня. Во вкусовых качествах бухла, главное не крепость и не цена, а атмосфера. Для меня вот, самый лучший напиток, что я пил в жизни – это Жигулёвское пиво с осадком.

Лена скривила губки в перевёрнутой улыбке, а Толик сказал:

- Ну, если ты не пробовал ничего слаще морковки, то да, «Жигулёвское» это конечно, но мы тут говорим о самом-самом.

Вася, ничуть не смутившись, продолжил:

- Тогда представьте себе картину – Тёплый, майский вечер, армейский автопарк. У ворот, на шухере стоит часовой, нас пятеро и одеты мы во все новое, как кинозвёзды: белые кроссовки, джинсы-«варёнки», рубашки, футболочки. У нас на всех одна лопата и яму мы роем по очереди. Один копает, а остальные подсвечивают зажигалками. Романтика. Вначале все шло неплохо, но часа через полтора, когда яма уже стала по макушку, пришлось отбросить лопату и осторожно копать деревянной дощечкой и даже голыми руками. Вот тут–то мы и перепачкались как черти. Но никто на это уже не обращал внимания, мы все рыли и рыли, продвигаясь вглубь земли. И вот, наконец, наткнулись. Это была ОНА. Аккуратно вытащили, помыли под колонкой, уселись на край ямы, открыли и стали медленно, по глоточку смаковать, передавая бутылку по кругу. Кайф.
Пили и вспоминали, как почти два года тому назад, мы впятером, совсем зелёные салабоны, только успели с поезда слезть и переодеться в военную форму. Как наскребли по карманам мелочь, скинулись и хотели напоследок по-людски попрощаться с гражданской жизнью. Добровольца перебросили через высоченную сетку, он метнулся в ларёк, денег как раз хватило на одну бутылочку Жигулёвского. Но на выходе из ларька, наш гонец, конечно же, напоролся на командира роты. Дальше были неслабые пендали от дедов, потом по десять нарядов вне очереди, а главное, в тот самый день, всей ротой (плюс оркестр) пригнали нас в автопарк, чтобы торжественно выкопать могилу и похоронить бутылку пива на глубине трех метров.
Ночью, после похорон мы, полумёртвые от усталости, мыли на кухне котлы и клялись друг другу – ничего-ничего, пройдут эти два года, ведь дембель неизбежен, когда-нибудь мы выйдем из ворот части свободными людьми, выкопаем нашу бутылочку и все-таки выпьем её. Мечтали и сами себе не верили.
Ну, и как вы думаете, может на свете быть что-нибудь вкуснее ржавого Жигулёвского пива..?

3.

УБИЙСТВО КОНЯ

Ко мне на дачу выбрался, наконец, армейский дружок с семьей.
Снабдил я его старым прокопченным пуховиком и повел в беседку заниматься мясом и костром.
Вспомнили армию, потрепались за жизнь, слово – за слово и друг рассказал мне свою душераздирающую историю. У меня даже костер с перепугу потух.
Вот его рассказ:
- Представляешь, а я в восемь лет человека убил, почти всю жизнь потом страдал и мучился.
Дело было в Подмосковном пионерском лагере.
Был в нашем отряде один урод по кличке Конь. Так вот этот Конь в свои восемь лет уже и пил и курил и в милиции на учете состоял, даже, помню, татуировку какую-то имел. Гонял он нас не по детски: мамины печеньки отбирал, мелочь на сигареты «стрелял», даже девчонкам по мордасам доставалось.
Короче, по ночам начинался не пионерский лагерь, а самая настоящая «зона». Он один «блатной», а мы все «опущенные». Чуть что не так – получай в пятак.
А что мы могли сделать? Даже вожатые с Конем связываться боялись. Однажды к нему в лагерь приехали друзья - пацаны постарше, так они одного вожатого поймали, на колени поставили и таких неслабых лещей ему накидали.
Не жизнь, а постоянный напряг. Кое-как полсмены мы пережили, а еще вторую половину тянуть.
И был еще в нашем отряде один молчаливый кореец, крепкий такой, он ни с кем особо не общался и даже Конь к нему поначалу не лез, но вот как-то вечером, Конь и до него добрался и нешутейно отделал.
В ту же ночь меня будит кореец и тихо зовет из палаты в коридор, а там уже собрались все наши, кроме Коня.
Кореец и говорит: «Пацаны, долго еще мы будем терпеть издевательства Коня? Я предлагаю покончить с ним раз и навсегда. Кто «за»?»
Мы все подняли руки, все были «за». Но как?
Кореец продолжил: «Я предлагаю его убить и закопать в лесу у забора».
Мы слегка охренели от такого предложения, но в принципе были не против, а кореец и спрашивает: «Кто со мной пойдет убивать Коня? Поднимите руки».
Желающих не было. Кореец вздохнул и сказал: «Ладно, если ссыте, то я все сделаю сам, один, только вы тоже должны мне помочь. Сейчас возьмем фонарик, снимем лопату с пожарного щита и все пойдем в лес копать яму. А завтра ночью я заманю туда Коня, грохну чем-нибудь по башке и закопаю».
Почти до самого утра мы рыли для Коня могилу.
И я рыл. Даже булыжник подходящий нашли и рядом положили.
Яма получилась неглубокая, сантиметров сорок всего, больше не смогли, корней было много.
А кореец и говорит: «Пацаны, так не честно, вы только ямку выкопали, а мне: и убивать, и закапывать. Давайте хоть по рублю скиньтесь мне за работу».
Это было справедливо, и мы скинулись…
На следующую ночь мы все делали вид, что спим, а сами накрылись одеялом и от страха стучали зубами.
И тут, наконец, началось.
Кореец разбудил Коня: «Конь, вставай, там к тебе твои друзья приехали, зовут. Пойдем, покажу - где они».
Конь нехотя собрался и ушел за корейцем.
Прошел час. Никто не спал.

Вернулся кореец, грязный весь, глаза бешеные: «Все, нет больше Коня. Давайте, быстро собирайте его вещи, я пойду их тоже закопаю. Если вожатые завтра спросят, то мы ничего не знаем, все спали. А я им скажу, что, типа, за ним родители приехали и забрали. Да, никому этот урод не нужен, всем только легче стало, искать его никто не будет».
На следующий день, все чуть в штаны от страха не наложили, когда из Москвы приехали друзья Коня и расспрашивали – где он? Мы еле отбрехались.
А вожатые так о нем ни разу и не вспомнили, нет Коня и не надо.
А я хоть мелкий был, но все равно очень быстро осознал – что мы натворили. Не мог ни есть ни пить ни разговаривать. Такая хандра навалилась. Каждую секунду ждал, что вот – вот все откроется.
Кое-как мы все дожили до конца заезда и разбежались по своим районам.
Время шло, никто меня не дергал, в школу не приходил.
Конь, конечно, конченый человек, но все же человек, а мы его убили и ничего исправить было нельзя.
Ты представь себя на моем месте.
Врагу не пожелаешь. Живешь и мучаешься, а никому не расскажешь, даже жене.
Понятно, что не я лично убивал, понятно что малолетние дети, понятно, что сроки давности все вышли, дело закрыли, двадцать лет уже живем в другой стране. И все же, все же.
Знаешь, сколько раз я порывался съездить к той яме? Хотел даже, зачем-то, родителей Коня разыскать, узнать – как они там?
А однажды, уже после армии я встретил одного пацана из того нашего отряда. Зашли в кабак, выпили пива и я намекнул ему, напомнил про Коня, тот как подорвется: «Не помню я никакого Коня, и вообще, очень спешу!»
Вскочил и не прощаясь убежал. Меня тогда такая тоска взяла. Все он прекрасно помнил…

…Так, к чему это я веду? С тех пор как мы убили Коня, прошло почти сорок лет и я все это время таскал груз на душе.
И вот однажды, совсем недавно, в позапрошлом году, я гулял по ВДНХ, смотрю, идет мужик, с женой и дочкой, мороженое кушают. Невысокий такой, весь седой, морда в шрамах, думаю – ну где я его видел?
И тут мне аж плохо стало и я как заору:
- Конь! Это ты?

Он уставился на меня как жаба на бабочку, отослал семью в сторонку и ответил:

- Кому Конь, а кому Валентин Сергеич. А ты что за один? Кто такой и откуда меня знаешь?

Я ему все и рассказал.
Конь заржал и говорит:

- Ох, ты и лох. Кореец тот, в одном подъезде со мной жил.
За мной тогда батя ночью приехал и забрал из лагеря, вот мы с корейцем вас на бабки и кинули. Помню, рублей двадцать заработали…

…Я был так счастлив, что не решил: то ли Коню в объятья броситься, то ли с ноги ему зарядить?
Махнул рукой, повернулся и пошел себе, а Конь вдруг меня окликнул:

- Слышь? А ты сам-то, тоже могилу мне рыл?

Я радостно ответил:

- Ну, конечно же рыл.

Конь задумался, покачал головой, сплюнул и побежал догонять жену и дочку…

4.

Этому был сам свидетелем.
Моя теща, на старости лет, купила участок в деревне. В общем потянуло на землю. Человек она творческий, художник (рисовала плакаты в кинотеатрах, это сейчас полиграфия и готово). А раньше каждый плакат рисовался вручную. Все умеет делать руками, ремонт любой сложности, дом украсит, ковры ручной работы, разные украшения ну и понятно картины. В общем что может поднять - сделает. Ну начала она свой участок украшать. Грядочки эксклюзивные, каменные трассы, прудики. В общем талантливо, кропотливо. Участок стоял, хозяин давно умер, а купили его у родственников. За много лет, приспособились соседи по нему ходить, не обходить же действительно. А тут новый хозяин. И ругаться не умеет. Ну вообще. Отношения портить умеет, а ругаться нет. В общем соседская война. Решила теща ставить забор, а то ходят в наглую, по трудам и плюют на тебя (она там подолгу, но наездами). Приедешь, а все испорчено. Купили столбов, плохо просушенных. Понятно что сгниет, но хоть что-то. Ну в общем, вкапываю я эти чертовы столбы. Они заразы толстые, тяжеленные, разной длины, ямы копать пришлось приличные. Метр и больше. А тут сваливается на нас комиссия. Пришли 2 дамы (привела соседка). Сказала, что самовольно въехали в пустой дом и участок чужой огораживают. Дамы пришли строгие, бороться с несправедливостью, защищать невинных, накрученные. С порога - по какому праву вы тут живете и все такое. Теща ушла, принесла документы. Разобрались, тетки охладились. Ну начали вникать в суть. Обе стороны друг на друга грешить. Теща, что мол столбы у нее потихоньку соседка ворует... Ну соседка бабка лет под 70. Сразу справедливо сказала: "Да что вы, мол, я же сердечница, больна кругом. Ну какие столбы?" И правда, рост маленький, сухое телосложение, старость. Дунь - упадет. Ладно, поняли что глупость. Ничего она не таскала и все такое. В общем начали обмерять участок и сверяться с планом. И говорят, передвинуть столбы на 40 сантиметров в нашу сторону (захват 40 сантиметров). Я до этого наружные столбы ставил, весь упахался с непривычки, а тут пару (хорошо только пару) между участками ставить начал. Ну и говорю, мол, да ну нафиг, 40 см ерунда, я мол двигать не хочу, подыхаю, а если и передвину, то не сегодня. Тут соседка услышала это и сразу, щас, берет, подходит эта пушинка с виду, приседает, обнимает столб и выдирает почти с метровой глубины (ну понятно что он был не утрамбован, но тяжелый зараза, и присесть еще надо). Я 2-метровый мужик, 100 кг, этот столб ворочал с матом на пределе сил, хотя со спортом дружу, а тут на энтузиазме старуха вытащила столб. Мы все охренели. Ну поняла наконец, что попалась.
Долгую паузу прервала тетка из комисии. Сказала "а если столбы пропадать будут, вызывайте милицию".
Конец истории, на другом конце участка, согласно плану, теще отдали отгороженный соседкой приличный кусок земли. Бедолага долго после этого за сердце хваталась. Не рой другому яму.

5.

Синие копатели

Дело было на День строителя. На песчаный карьер, откуда шла отсыпка новой дороги, неожиданно в честь праздника привезли бочку чешского пива. Наступили девяностые годы, тогда и Жигулевское пиво было редкостью, а тут сразу – чешское! Водка тогда еще была довольно дефицитным товаром, продавалась по талонам, поэтому, разумеется, ее было - много. И бригада, посовещавшись, решила не мешать продукты, а продлить удовольствие на следующий день. Вечером водочка, а с утро - пиво! Чешское!
А куда его в карьере спрячешь, чтобы лихие люди по запаху не нашли? Экскаватором копнули яму, закатили туда бочонок, засыпали песком, и, для надежности, сверху придавили ковшом экскаватора. И спрятано надежно, и пиво утром из-под земли будет холодненькое.
Утром бригада в предвкушении потянулась из временного городка в карьер. Экскаваторщика на месте не было, он через кого-то предупредил, что на часок-другой по делам отъедет. Но разве это может остановить страждущих мужиков? Взяли по лопате и начали копать прямо под ковшом.
Когда через час подошел экскаваторщик, глаза у него стали как юбилейные рубли – под висящим в воздухе ковшом экскаватора была выкопана яма, в которую можно было спокойно спрятать небольшой домик. Он даже на некоторое время потерял дар речи: «Мужики… Вы чего?.. Я же специально с утра перед уходом ковш в другую сторону развернул, чтобы вы сразу бочку достали…»

Мамин-Сибиряк (с)

6.

xxx:
в общем так. у нас 2дня назад потекла труба на улице. приехали ремонтники, начали копать яму, повредили высоковольтный провод. на рионской из-за этого вырубили электричество. испугались, закопали, уехали. приехали электрики, начали копать, искать этот провод, перекопали всю улицу, случайно вырвали трубу. уехали. в итоге мы 2 дня вообще без воды сидим, улица вся разрыта и затоплена, и висят таблички "осторожно, высокое напряжение". в общем, ребят, фотки с нового года выложу позже.

7.

1827
Во глубине сибирских руд
Храните гордое терпенье,
Не пропадет ваш скорбный труд
И дум высокое стремленье.
Несчастью верная сестра,
Надежда в мрачном подземелье
Разбудит бодрость и веселье
придет желанная пора.(c)

1933
Пилю дрова.....
какого хрена на площадь вылезли толпой ?
зачем весь этот геморой стране устроили не спешно?
То было радостно безгрешно, а завершилось все войной.
уж года три лесоповал родную область заменяет,
ведь странно, как судьба играет
и не со мной, со всей страной .
такого ли тирана звали , попов ругая и царя?
и для потехи разжигали..,
а нынче лишь кукушки знают,
когда отпустят во своя..

2001
и этих свергли что теперь ? неужто сердцу полегчало ,
такого мрака и не знала по разграблению земля.
опять пилю дрова ... идут в китай . я несогласен
и если день мой не прекрасен,
то значит и свергали зря ?

2033
Сижу на пне. ну все спилили! и даже тех кто все пилил.
И вновь собаки позабыли кто был, чем жил и что нажил.
и канул царь и демократы , тираны ,суки , бюрократы...
и как же это все назвать ?
сказали выдадут лопаты и будем яму мы копать.

8.

Собpал прапарщик солдат и говоpит:
- Ответите на мой вопpос - не будете копать яму, не ответите- будете копать:
Пpи скольки гpадусах закипает вода ?
Все: Пpи 100 !!!
- Hе пpавильно ! Пpи 90 !
Hа следующий день то же условие.
- Пpи скольки гpадусах закипает вода ?
Все: Пpи 90 !!!
- Hе пpавильно ! Пpи 100 !
- Тов. прапорщик, Вы же сами вчеpа говоpили, что пpи 90 !
- Да это я с пpямым углом пеpепутал!

11.

Василий Иванович приехал из Москвы и спрашивает Петьку, что
произошло за его отсутствие:
- Да, ничего особенного, только лопату сломали.
- Как сломали?
- Да яму копали и сломали.
- А какого хера вас понесло яму копать?
- Так собака сдохла.
- А она чего сдохла?
- Конины обожралась вот и сдохла.
- А причем тут конина?
- Да ведь конюшня сгорела.
- Как сгорела?
- Фурманов бычок бросил, она и полыхнула.
- Так ведь он же не курит.
- Закуришь тут, когда знамя полка сперли!

13.

Василий Иванович приехал из Москвы и спрашивает Петьку, что произошло за его
отсутствие:
- Да, ничего особенного, только лопату сломали.
- Как сломали?
- Да, яму копали и сломали.
- А какого хера вас понесло яму копать?
- Так собака сдохла.
- А она чего сдохла?
- Конины обожралась вот и сдохла.
- А причем тут конина?
- Да ведь конюшня сгорела.
- Как сгорела?
- Фурманов бычок бросил, она и полыхнула.
- Так ведь он же не курит.
- Закуришь тут, когда знамя полка спиздили!

Партнеры

Реклама