поменьше пить → Результатов: 9


1.

В детстве у меня был приятель - Юра. Юра во дворе имел репутацию хулигана, перебивался с двойки на тройку, хотя и был человеком незаурядным и талантливым. Как-то он целый год провёл в интернате для трудновоспитуемых и возвращался домой только на выходные.
Мой папа нашему общению не только не препятствовал, а наоборот поощрял. Например он показал Юре, как играть в шахматы, после чего он меня вскоре стал стабильно обыгрывать. А вот с другим парнем из нашего двора, отличником Лёшей, папа мне рекомендовал общаться поменьше, хотя Лёша был из хорошей семьи: капитана дальнего плавания и профессорши в ВУЗе.
Папины интуиция и преподавательский опыт оказались правильными: Юра - сейчас крупный бизнесмен, а Лёша в 90-е стал мажором, подсел на наркоту и умер от передозы.

Задатки бизнесмена, необходимые в России, у Юры проявлялись с детства. Мы с ним подрались всего один раз, по моей инициативе: сам он никогда не дрался. Он был гораздо сильнее меня физически, быстро повалил меня на землю и после этого, к моему удивлению, зарядил ногой по лицу.
"Юра" - возмутился я: "Это не честно!"
"А у нас драка, а не борьба!" -сказал Юра. "Драться надо насмерть. А если хочешь бороться, так и скажи: я научу тебя приёмам."
Это был очень полезный для меня урок.

Финансовых идей у Юры было тоже много. Мы с ним несколько раз гуляли по Невскому, и просили разменять рубль, чтобы позвонить. Естесственно все нам давали 2 копейки просто так, и за один проход мы зарабатывали на кино и мороженое.

Также Юра научил меня бессплатно пить газировку, с помощью проволочки, при этом дергая проволочку можно было налить любое количество сиропа. Но, как это окэшить было не понятно. Мне, но не Юре.
Два раза в неделю я ходил на кружок математики во Дворец Пионеров.
Как-то Юра мне сказал: "Я поеду с тобой."
Мы приехали, выпили в холле по стакану газировки с помощью проволочки, я пошёл на кружок, а Юра остался меня ждать. Когда я вышел примерно через час я застал следующую картину: Юра стоял у автомата с проволочкой и к нему выстроилась очередь из детей.
"Мне пожалуйста с двойным сиропом!" - попросил пионер в красном галстуке.
"А мне с тройным." - попросила девочка с бантом, стоящая следующей.
Впрочем цена у Юры была одна: 2 копейки, то есть на копейку ниже рыночной. Как он мне объяснил, именно этот дэмпинг и создал к нему очередь.

2.

Terra Incogni: Основы ЗОЖ: поменьше есть, поменьше пить, ничего не курить, носиться как электровеник, вкалывать за троих, зарплату не просить!...
Наталья Вербицкая: на пенсию не претендовать.
Георгий Багдасарян: выходные не просить , работать 23 часа в сутки.
Мария Осипова: Георгий, ага, 25 часов в сутки
Николай Чепель: отпуск не брать, в туалет не ходить, в квартире не жить!

3.

Друг заезжал. Он теперь в Англии с семьей, поэтому каждый приезд – праздник.
И еще поэтому - пиво он теперь сильно любит.
Вот мы с и пошли его пить. Пиво в смысле.
Сначала, конечно, фотографии посмотрели, с детьми поиграли, с женами культурно побеседовали, но потом в паб. Ах! Счастливые часы. Два по цене одного – и по деньгам и по качеству. Ах-Ах! ну - два по цене одного же.
Заодно еще футбол посмотрели, а также окружающую среду и ее грудастых обитательниц обсудили.
А потом домой. На балкон. Опять жен культурно развлекать членораздельной речью.
И соседей. потому что громко.

Поутру любопытные дети спросили:
- А почему вы вчера уходили и куда?
И мы ответили честно
- Потому что мужчины чтоб продолжать чувствовать себя мужчинами должны иногда уходить вместе из дома. Им нужно пиво. Футбол. Баня и эти... Ну эти!
- Тренажеры! – почему-то решили вставить наши не вмеру спортивные и активные дети.
- Ну... Можно их и так назвать, хи-хи. Тренажеры!.. – переглянулись мы с другом.
И тут дети добавили:
- А главное чтоб тренажеры были новые красивые, удобные и поменьше ломались...

Ну как с ними не согласиться!

(c) Петрухер

5.

В далёких 90-х. Славный город Бердичев.
Иногда, довольно часто ходили пить пиво и на костре поджаривать шпикачки. Это типа сосисок, но как бы мясо присутствовало и не в цвет туалетной бумаги.
Покупаем с Брониславом шпикачки, как обычно в магазине, недалеко от вокзала.
Небольшая очередь. Шпикачки в ящиках. В одном ящике они какие-то сморщенные, маленькие, незаполненные.
Перед нами стояла женщина с дочкой, а перед ними еще одна. Продавщица ей на весы положила из ящика последние, нормальные. И женщине с дочкой из следующего ящика, там, где размеры поменьше на весы положила. Женщина - "Ой, мне пополнее..."
Продавщица из другого ящика положила, и в довесок маленькую сантиметра 3.
Бронислав мне на ухо шепотом: "Это для дочки...".
Меня начинает разбирать смех, анекдот тогда про огурцы был в ходу (Вам какого размера огурцы? - Мне все равно, мне на салат.)
Теперь наша очередь. Продавщица возьми и ляпни: "-Вам какие, пополнее или потоньше?"
Я, давясь от смеха - нам все равно, мы их жарить будем!

6.

Больше всего люди жрут в сентябре. Вы скажете про январь. Но нет, да, в январе тоже жрут. Но не то. А в сентябре еду. Потому что когда неурожай – это катастрофа, а когда урожай – это две катастрофы. Две катастрофы и одна беда. Потому что урожай может пропасть. А в него вложено всё. Все выходные, отпуск и пара отгулов. И горькие слёзы. И вода по счётчику. И бензин в машину. И любовь.
И потому большинство российских семей с самого утра сентября жрут яблоки. Белый налив заедают коричневкой, антоновку в принюшку, и уже начинают бояться Симиренко. Каждый обязан взять пакет яблок на работу. А вернувшись с работы съесть ещё яблок. Но никто уже не может. И маме приходит в голову идея – давайте завернём яблоки в тесто и ещё немного их поедим. Давайте, говорят все, а потом колупают тесто и выедают яблоки. Но и это тоже результат.
Но яблоки – это ерунда. Страшно, когда пойдёт кабачок. Кабачковая икра уже закрыта на зиму во всех оставшихся от вишни банках, а кабачок всё идёт. Будете кабачковые оладьи? Нееееет! Хорошо, тогда я сейчас нажарю! Кабачковое суфле очень хорошо смотрится в холодильнике, кстати. Попробуйте. Недели две стоит там как живое.
Картошку никто не ест. Потому что картошка, если положить её на балкон, может служить вечно. Как и всё, что кладут на балкон. Поэтому никогда в сентябре вы не дождётесь: приходите к нам на картошку! Зато вас будут звать на фаршированный перец, на аджику, дыню, арбуз. О, боже! Пропадает арбуз! И все садятся спасать арбуз. Его нельзя выкинуть. Каждый раз, как вы выкидываете арбуз, умирает арбуз.
Тыква! Тыква – очень хорошее растение. Когда оно растёт, можно фотографировать и выкладывать. И все будут говорить ооооо! Хорошее, но загадочное. Когда она вырастает, никто не понимает, зачем её сажал. Но пока она растёт, приятно думать: боже, ведь тыкву можно запечь в духовке, положить в кашу, сварить суп-пюре с тыквенными семечками! Здесь проблема в целеполагании, думаю. Никто не говорит себе: боже! Я скоро буду запекать её в духовке!
В пиковые две недели хозяйки познают комбинаторность, Они кладут в банки сливы и малину, груши и яблоки, капусту и морковь, а самые просветлённые норовят варить пастилу из кабачков с патиссонами. Домашних же кормят салатом из помидоров, огурцов, лука, капусты и пастернака. Никто не знает, что это, но все его сажают. Некоторые читают, но у тех на даче ёлки.
И пока это прёт всё со страшной силой, все мечтают, чтобы в соседнем дворе жила маленькая Оленька с хорошим аппетитом. Оленьку звали бы в гости каждый день. В разные семьи. И влюбленно смотрели бы на неё так, как, может, на Оленьку смотреть больше никогда не будут. А родители Оленьки, смекнув, сдавали бы её в аренду. Купили бы автомобиль и, конечно же, дачку. И тогда что? Тогда Оленька закончится, как пить дать. Но никто не знает, где живёт такая Оленька.
Поэтому, озверев от полноценного рациона, начинают звонить родственникам в Кагаловку и приглашать в гости. Родственники удивляются, что их зовут. Но они кладут в сумки кукурузу, они кладут в сумки помидоры и лучок, кочан капусты и чеснок, баночку варенья и баночку мёда, цыплёнка бройлера и кабачок, и приезжают в гости. И привозят еду. Еду. И не понимают, почему у хозяев на лицах неприязнь. Но не гнать же родственников, поэтому все садятся за большой стол и едят кабачок. Едят жаркое и щи. Едят малосольные огурцы и помидоры. Помидоры в шкурке и без шкурки. И смакуют маринованный чеснок. А когда всё уже поедено, хозяйка, светясь как номинант на Оскар, вытаскивает из духовки шарлотку. Родственники из Кагаловки вежливо улыбаются и говорят, что они там, в Кагаловке, забыли выключить свет, утюг и лампадку, и срочно уезжают. И хозяева доедают всё сами. Потому что нельзя витаминам дать пропасть.
Так что каждый дачник в сентябре – кладовая витаминов. Ходячая пузатая кладовая витаминов. Которая ест эти витамины впрок, что так же перспективно, как сожрать индульгенцию или смотреть на анальгин.
С дачи все обязательно заезжают на рынок, придирчиво смотрят кабачок и вспоминают, что на зиму надо морозить! И морозят клюкву, бруснику и пальцы, перекладывая удобней прошлогодние запасы.
А похудев к маю и забыв весь ужас сентября, мы все снова выйдем на участок, обведём его взглядом и скажем: я не дурак, я посажу поменьше кабачков! А остальное хренану фасолькой!

8.

В розовом детстве моём существовал особо ненавистный мне напиток, которым детей почему-то охотно потчевали. Назывался он «какао». Нехорошему названию соответствовало содержание: это была розовато-бурая «типа сладкая» жидкость. Я ненавидел эту дрянь, как ребёнок может ненавидеть невкусную еду, которую дурни взрослые почему-то считают вкусной и пичкают ею «любя». На моё несчастье, эта дрянь входила в меню школьных завтраков и портила мне радость от вкусных изюмистых и маковых булочек и глазированных сырков, которые было нечем запить. Я покупал себе чай с кусочком «аэрофлотовского» сахара — это было гораздо лучше, чем буро-розовое буэээ.

Особенно же меня оскорбляло то, что взрослые называли этот напиток «шоколадным». Сама эта идея меня глубоко оскорбляла. Шоколад-то я любил. И очень хорошо представлял себе, каким должен быть напиток из шоколада. Он должен быть шоколадным, вот.

Зато в книжках, которые я читал в детстве, — особенно в исторических — время от времени попадались описания так называемого горячего шоколада. Его пили дамы и синьоры, оттопыривая мизинчик. Напиток, если верить описаниям, был очень горяч, благоухал ароматами и необычайно ласкал язык. Также я был в курсе того, что на проклятом и вожделенном Западе горячий шоколад тоже не является нечеловеческой редкостью, а, напротив, вполне себе ординарная вещь. В копилку рессентимента по отношению к тем упоительным краям это добавляло свою лепту, небольшую, но увесистую.

Иногда — редко — любящие родители водили меня в какое-нибудь советское кафе, иной раз и в «Шоколадницу». Там, в частности, была такая благодать, как «блинчики с шоколадом». Их поливали шоколадным же соусом. Я с интересом изучал его: он был жидкий, да, но он не был напитком, нет.

Ещё существовало покрытие торта «Прага» из «шоколадной глазури». Но и это было, ясен перец, не то.

Время от времени меня, конечно, посещали смутные мысли: а что если растопить обычную шоколадку? Я это и пробовал — в жестяной мисочке на огне. Получалась какая-то горелая фигня. Водяная баня — то есть кастрюля с кипятком, в который надо поставить другую, поменьше, — тоже приходила в голову, но это ж надо было «возиться». А главное — давил пресс: ну не может же быть, чтобы всё было так просто. Иначе все только и делали бы, что пили горячий шоколад. Поскольку же никто его не пьёт, а пьют гнусное «какао» — значит, в приготовлении сего волшебного напитка есть секреты, принципиально невоспроизводимые в нашей унылой жизни.

Окончательно в этом меня убедил один умный мальчик, который тоже интересовался этим вопросом. Его интеллигентный папа объяснил, что для приготовления горячего шоколада нужен не простой, а концентрированный шоколад, который в Союзе делать не умеют, а покупают в Америке только для членов Политбюро. Насчёт «только для Политбюро» мне показалось всё-таки лажей, но общая идея была вполне достоверна. В самом деле, «должна же быть причина».

Потом я услышал от одной девочки, что в каких-то московских кафе горячий шоколад таки подают. Описания соответствовали книжным, но это не утешало. Кафе — это был какой-то другой мир.

Прошло время: перестройка, гласность, кирдык, тырдык, дзынь-бу-бу. Шёл девяноста пятый год. Я занимался такой хренью, что и вспоминать стыдно. Мои друзья-знакомые занимались тоже хренью, тоже стыдной, нередко тошной, зачастую опасной. Как-то раз я зашёл домой к одному из товарищей по заработку. Мы сидели в крошечной комнатёнке и обсуждали денежные вопросы. Его очаровательно юная, но хозяйственная супруга спросила меня, хочу ли я чаю или кофе. Я не хотел кофе, а от чая меня уже тошнило. Что я и высказал, намекая, собственно, на пивко или чего покрепче.

Но ожидания мои обманулись. Ибо через небольшое время эта милая барышня принесла поднос с двумя маленькими белыми чашечками. Внутри было что-то чёрное.

Да, да, это был он! Горячий, черти б его драли, шоколад!

К моей чести, я понял это сразу, с первого взгляда. Первый же глоток — впрочем, какой глоток, он был густой настолько, что его надо было есть ложкой, — развеял все сомнения. Это было то самое, что грезилось мне в детских мечтах. Тот самый вкус, которого я ждал столько лет. Тот самый запах, который грезился в думах. Тот самый цвет, тот самый размер и так далее по списку.

Первая моя мысль была: ну вот, завезли. Наконец-то до тёмной, корчащейся в рыночных муках России дошло то самое загадочное сырьё, из которого делают это чудо. Тот самый концентрированный шоколад. Дожили до счастья.

И, конечно, я тут же задал соответствующие вопросы: как? из чего? где купили?

– А ничего такого, — растерянно ответила милая барышня. — Шоколадку натираю на тёрке, нашу только, хорошую… Молоко со сливками добавляю, специи и грею. Он растапливается, ну и вот… Ещё коньяку можно добавить немножечко. А вообще-то лучше из какао делать. Только хорошего какао сейчас нет.

– Какое какао? — почти заорал я. — Какое какао? Из какао делают какао, эта такая гадость, её пить невозможно…

– Какао, — повторила барышня ещё более растерянно. — Три столовых ложки на чашечку… Я тут книжку кулинарную купила, там рецепт, — добавила она совсем тихо, как бы извиняясь.

Тут-то мне и открылась ужасная правда.

Три. Столовых. Ложки. А в ту серо-розовую падлу клали хорошо если одну чайную. Всего лишь количество, которое по законам диалектики переходило в качество. Всего-то навсего. Ну и молоко вместо воды. Вся премудрость. Анекдотическое «евреи, не жалейте заварки». Ну и ещё это самое «а что, можно?».

И ведь это нельзя было даже списать на то, что проклятые коммуняки лишали народ «буржуазной роскоши». Хрен ли! Рецепт горячего шоколада отнюдь не скрывало по ночам проклятое кегебе, а какао-порошок был, в общем, доступен. Дороговат, но многие другие любимые наши лакомства обходились дороже. И было бы в моей задрипанной жизни ещё одно светлое пятнышко.

Впрочем, вследствии я узнал, что определённый резон в рассуждениях про «концентрат» был. Хороший горячий шоколад «в просвещённых державах» делается из специальных гранул горького шоколада, на вид, кстати, довольно-таки неказистых. Но вообще-то это необязательно. Всё дело было в элементарных знаниях. Нет, даже не в знаниях — достаточно было просто подумать. Я сам мог бы догадаться. Но чего-то не хватило — как раз этого самого «можно». Потому что я уже откуда-то знал, что «нельзя». Что из бурого порошка можно сделать только противное какао, и всё. Все ведь пьют это грёбаное какао и не петюкают — значит, других вариантов нет. Это же так очевидно.

9.

И опять в продолжение историй про всякие низкотемпературные хладагенты... В середине 80-х мне довелось работать на радиозаводе, наш участок КИП и автоматики находился рядом с большим "предбанником" возле основного цеха. В этом помещении всегда стояли танки с жидким азотом и там же его разливали по дьюарам поменьше. У наших работяг жидкий азот пользовался спросом, ибо с его помощью было очень удобно охлаждать разведённый технический спирт, коего на заводе было предостаточно. Как известно, спирт смешивается с водой с выделением тепла, и пить теплую как бы водку было не слишком приятно. Посему бралась небольшая кастрюля, у разливающих азот выпрашивался литр-другой этой ужасно холодной (-196 градусов) жидкости, и в кастрюлю на несколько минут или даже секунд погружался чайник с напитком. И вот однажды в момент опускания чайника в кастюлю на участок с воплями вбежал кто-то из КИПовцев - где-то загорелся шкаф с контрольным оборудованием, работницы основного цеха в панике, и вообще - всем срочно бежать и устранять! Ну и побежали...

Когда про спирт вспомнили, кастрюля уже выкипела полностью, а в чайнике фигурировала глыбка твёрдого, как камень, льда. Мучения участников драмы трудно было описать - вот он, вожделенный продукт - но видит око, да зуб неймёт, даже лизнуть лёд при такой температуре нельзя. После этого старые работяги стали относится к идеям научно-технического прогресса сугубо отрицательно и на все попытки молодёжи охлаждать по-научному отвечали угрюмо-матерно в духе "Наохлаждались уже..."

Партнеры

Реклама