451

Война в Хуторовке

(Рассказал Александр Васильевич Курилкин 1935 года рождения)

Вы за мной записываете, чтобы люди прочли. Так я прошу – сделайте посвящение всем детям, которые застали войну. Они голодали, сиротствовали, многие погибли, а другие просто прожили эти годы вместе со всей страной. Этот рассказ или статья пусть им посвящается – я вас прошу!

Как мы остались без коровы перед войной, и как война пришла, я вам в прошлый раз рассказал. Теперь – как мы жили. Сразу скажу, что работал в колхозе с 1943 года. Но тружеником тыла не являюсь, потому что доказать, что с 8 лет работал в кузнице, на току, на полях - не представляется возможным. Я не жалуюсь – мне жаловаться не на что – просто рассказываю о пережитом.

Как женщины и дети трудились в колхозе

Деревня наша Хуторовка была одной из девяти бригад колхоза им. Крупской в Муровлянском районе Рязанской области. В деревне было дворов пятьдесят. Мы обрабатывали порядка 150 га посевных площадей, а весь колхоз – примерно 2000 га черноземных земель. Все тягловые функции выполнялись лошадьми. До войны только-только началось обеспечение колхозов техникой. Отец это понял, оценил, как мы теперь скажем, тенденцию, и пошел тогда учиться на шофера. Но началась война, и вся техника пошла на фронт.
За первый месяц войны на фронт ушли все мужчины. Осталось человек 15 - кто старше 60 лет и инвалиды. Работали в колхозе все. Первые два военных года я не работал, а в 1943 уже приступил к работе в колхозе.
Летом мы все мальчишки работали на току. Молотили круглый год, бывало, что и ночами – при фонарях. Мальчишек назначали – вывозить мякину. Возили её на санях – на току всё соломой застелено-засыпано, потому сани и летом отлично идут. Лопатами в сани набиваем мякину, отвозим-разгружаем за пределами тока… Лугов в наших местах нет, нет и сена. Поэтому овсяная и просяная солома шла на корм лошадям. Ржаная солома жесткая – её брали печи топить. Всю тяжелую работу выполняли женщины.
В нашей деревне была одна жатка и одна лобогрейка. Это такие косилки на конной тяге. На лобогрейке стоит или сидит мужчина, а в войну, да и после войны – женщина, и вилами сбрасывает срезанные стебли с лотка. Работа не из легких, только успевай пот смахивать, потому – лобогрейка. Жатка сбрасывает сама, на ней работать легче. Жатка скашивает рожь или пшеницу. Следом женщины идут со свяслами (свясло – жгут из соломы) и вяжут снопы… Старушки в деревне заранее готовят свяслы обычно из зеленой незрелой ржи, которая помягче. Свяслы у вязальщиц заткнуты за пояс слева. Нарукавники у всех, чтобы руки не колоть стерней. В день собирали примерно по 80-90 снопов каждая. Копна – 56 снопов. Скашиваются зерновые культуры в период молочной спелости, а в копнах зерно дозревает до полной спелости. Потом копны перевозят на ток и складывают в скирды. Скирды у нас складывали до четырех метров высотой. Снопы в скирду кладутся колосьями внутрь.
Ток – место оборудованное для молотьбы. Посевных площадей много. И, чтобы не возить далеко снопы, в каждой деревне оборудуются токи.
При молотьбе на полок молотилки надо быстро подавать снопы. Это работа тяжелая, и сюда подбирались четыре женщины физически сильные. Здесь часто работала моя мама. Работали они попарно – двое подают снопы, двое отдыхают. Потом – меняются. Где зерно выходит из молотилки – ставят ящик. Зерно ссыпается в него. С зерном он весит килограмм 60-65. Ящик этот они носили по двое. Двое понесли полный ящик – следующая пара ставит свой. Те отнесли, ссыпали зерно, вернулись, второй ящик уже наполнился, снова ставят свой. Тоже тяжелая работа, и мою маму сюда тоже часто ставили.
После молотьбы зерно провеивали в ригах. Рига – длинный высокий сарай крытый соломой. Со сквозными воротами. В некоторые риги и полуторка могла заезжать. В ригах провеивали зерно и складывали солому. Провеивание – зерно с мусором сыпется в воздушный поток, который отделяет, относит полову, ость, шелуху, частички соломы… Веялку крутили вручную. Это вроде огромного вентилятора.
Зерно потом отвозили за 10 километров на станцию, сдавали в «Заготзерно». Там оно окончательно доводилось до кондиции – просушивалось.
В 10 лет мы уже пахали поля. В нашей бригаде – семь или девять двухлемешных плугов. В каждый впрягали пару лошадей. Бригадир приезжал – показывал, где пахать. Пройдешь поле… 10-летнему мальчишке поднять стрелку плуга, чтобы переехать на другой участок – не по силам. Зовешь кого-нибудь на помощь. Все лето пахали. Жаркая погода была. Пахали часов с шести до десяти, потом уезжали с лошадьми к речушке, там пережидали жару, и часа в три опять ехали пахать. Это время по часам я теперь называю. А тогда – часов не было ни у кого, смотрели на солнышко.

Работа в кузнице

Мой дед до революции был богатый. Мельница, маслобойка… В 1914 году ему, взамен призванных на войну работников, власти дали двух пленных австрийцев. В 17 году дед умер. Один австриец уехал на родину, а другой остался у нас и женился на сестре моего отца. И когда все ушли на фронт, этот Юзефан – фамилия у него уже наша была – был назначен бригадиром.
В 43-м, как мне восемь исполнилось, он пришел к нам. Говорит матери: «Давай парня – есть для него работа!» Мама говорит: «Забирай!»
Он определил меня в кузню – меха качать, чтобы горно разжигать. Уголь горит – надымишь, бывало. Самому-то дышать нечем. Кузнец был мужчина – вернулся с фронта по ранению. Классный был мастер! Ведь тогда не было ни сварки, ни слесарки, токарки… Все делалось в кузне.
Допустим - обручи к тележным колесам. Листовой металл у него был – привозили, значит. Колеса деревянные к телеге нестандартные. Обруч-шина изготавливался на конкретное колесо. Отрубит полосу нужной длины – обтянет колесо. Шатуны к жаткам нередко ломались. Варил их кузнечной сваркой. Я качаю меха - два куска металла разогреваются в горне докрасна, потом он накладывает один на другой, и молотком стучит. Так металл сваривается. Сегменты отлетали от ножей жатки и лобогрейки – клепал их, точил. Уж не знаю – какой там напильник у него был. Уже после войны привезли ему ручной наждак. А тут - привезут плуг - лемеха отвалились – ремонтирует. Тяжи к телегам… И крепеж делал - болты, гайки ковал, метчиками и лерками нарезал резьбы. Пруток какой-то железный был у него для болтов. А нет прутка подходящего – берет потолще, разогревает в горне, и молотком прогоняет через отверстие нужного диаметра – калибрует. Потом нарезает леркой резьбу. Так же и гайки делал – разогреет кусок металла, пробьет отверстие, нарезает в нем резьбу метчиком. Уникальный кузнец был! Насмотрелся я много на его работу. Давал он мне молоточком постучать для забавы, но моя работа была – качать меха.

Беженцы

В 41 году пришли к нам несколько семей беженцев из Смоленска - тоже вклад внесли в работу колхоза. Расселили их по домам – какие побольше. У нас домик маленький – к нам не подселили.
Некоторые из них так у нас и остались. Их и после войны продолжали звать беженцами. Можно было услышать – Анька-эвакуированная, Машка-эвакуированная… Но большая часть уехали, как только Смоленск освободили.

Зима 41-го и гнилая картошка

Все знают, особенно немцы, что эта зима была очень морозная. Даже колодцы замерзали. Кур держали дома в подпечке. А мы – дети, и бабушка фактически на печке жили. Зимой 41-го начался голод. Конечно, не такой голод, как в Ленинграде. Картошка была. Но хлеб пекли – пшеничной или ржаной муки не больше 50%. Добавляли чаще всего картошку. Помню – два ведра мама намоет картошки, и мы на терке трем. А она потом добавляет натертую картошку в тесто. И до 50-го года мы не пекли «чистый» хлеб. Только с наполнителем каким-то. Я в 50-м году поехал в Воскресенск в ремесленное поступать – с собой в дорогу взял такой же хлеб наполовину с картошкой.
Голодное время 42-го перешло с 41-го. И мы, и вся Россия запомнили с этого года лепешки из гнилого мороженого картофеля. Овощехранилищ, как сейчас, не было. Картошку хранили в погребах. А какая в погреб не помещалась - в ямах. Обычная яма в земле, засыпанная, сверху – шалашик. И семенную картошку тоже до весны засыпали в ямы. Но в необычно сильные морозы этой зимы картошка в ямах сверху померзла. По весне – погнила. Это и у нас в деревне, и сколько я поездил потом шофером по всей России – спрашивал иной раз – везде так. Эту гнилую картошку терли в крахмал и пекли лепешки.

Банды дезертиров

Новостей мы почти не знали – радио нет, газеты не доходят. Но в 42-м году народ как-то вдохновился. Притерпелись. Но тут появились дезертиры, стали безобразничать. Воровали у крестьян овец.
И вот через три дома от нас жил один дедушка – у него было ружьё. И с ним его взрослый сын – он на фронте не был, а был, видимо, в милиции. Помню, мы раз с мальчишками пришли к ним. А этот сын – Николай Иванович – сидел за столом, патрончики на столе стояли, баночка – с маслом, наверное. И он вот так крутил барабан нагана – мне запомнилось. И потом однажды дезертиры на них может даже специально пошли. Началась стрельба. Дезертиры снаружи, - эти из избы отстреливались. Отбились они.
Председателем сельсовета был пришедший с войны раненный офицер – Михаил Михайлович Абрамов. Дезертиры зажгли его двор. И в огонь заложили видимо, небольшие снаряды или минометные мины. Начало взрываться. Народ сбежался тушить – он разгонял, чтобы не побило осколками. Двор сгорел полностью.
Приехал начальник милиции. Двоих арестовал – видно знал, кого, и где находятся. Привел в сельсовет. А до района ехать километров 15-20 на лошади, дело к вечеру. Он их связал, посадил в угол. Он сидел за столом, на столе лампа керосиновая засвечена… А друзья тех дезертиров через окно его застрелили.
После этого пришла группа к нам в деревню – два милиционера, и еще несколько мужчин. И мой дядя к ним присоединился – он только-только пришел с фронта демобилизованный, был ранен в локоть, рука не разгибалась. Ручной пулемет у них был. Подошли к одному дому. Кто-то им сказал, что дезертиры там. Вызвали из дома девушку, что там жила, и её стариков. Они сказали, что дома больше никого нет. Прошили из пулемета соломенную крышу. Там действительно никого не оказалось. Но после этого о дезертирах у нас ничего не было слышно, и всё баловство прекратилось.

Новая корова

В 42 году получилась интересная вещь. Коровы-то у нас не было, как весной 41-го продали. И пришел к нам Василий Ильич – очень хороший старичок. Он нам много помогал. Лапти нам, да и всей деревне плел. Вся деревня в лаптях ходила. Мне двое лаптей сплел. Как пахать начали – где-то на месяц пары лаптей хватало. На пахоте – в лаптях лучше, чем в сапогах. Земля на каблуки не набивается.
И вот он пришел к нашей матери, говорит: «У тебя овцы есть? Есть! Давай трех ягнят – обменяем в соседней деревне на телочку. Через два года – с коровой будете!»
Спасибо, царствие теперь ему небесное! Ушел с ягнятами, вернулся с телочкой маленькой. Тарёнка её звали. Как мы на неё радовались! Он для нас была – как светлое будущее. А растили её – бегали к ней, со своего стола корочки и всякие очистки таскали. Любовались ею, холили, гладили – она, как кошка к нам ластилась. В 43-м огулялась, в 44-м отелилась, и мы – с молоком.

1943 год

В 43-м жизнь стала немножко улучшаться. Мы немножко подросли – стали матери помогать. Подросли – это мне восемь, младшим – шесть и четыре. Много работы было на личном огороде. 50 соток у нас было. Мы там сеяли рожь, просо, коноплю, сажали картошку, пололи огород, все делали.
Еще в 43 году мы увидели «студебеккеры». Две машины в наш колхоз прислали на уборочную – картошку возить.

Учеба и игры

У нас был сарай для хранения зерна. Всю войну он был пустой, и мы там с ребятней собирались – человек 15-20. И эвакуированные тоже. Играли там, озоровали. Сейчас дети в хоккей играют, а мы луночку выкопаем, и какую-нибудь банку консервную палками в эту лунку загоняем.
В школу пошел – дали один карандаш. Ни бумаги, ни тетради, ни книжки. Десять палочек для счета сам нарезал. Тяжелая учеба была. Мать раз где-то бумаги достала, помню. А так – на газетах писали. Торф сырой, топится плохо, - в варежках писали. Потом, когда стали чернилами писать – чернила замерзали в чернильнице. Непроливайки у нас были. Берёшь её в руку, зажмешь в кулаке, чтобы не замерзла, и пишешь.
Очень любил читать. К шестому классу прочел все книжки в школьной библиотеке, и во всей деревне – у кого были в доме книги, все прочитал.

Военнопленные и 44-й год

В 44-м году мимо Хуторовки газопровод копали «Саратов-Москва». Он до сих пор функционирует. Трубы клали 400 или 500 миллиметров. Работали там пленные прибалтийцы.
Уже взрослым я ездил-путешествовал, и побывал с экскурсиями в бывших концлагерях… В Кременчуге мы получали машины – КРАЗы. И там был мемориал - концлагерь, в котором погибли сто тысяч. Немцы не кормили. Не менее страшный - Саласпилс. Дети там погублены, взрослые… Двое воскресенских через него прошли – Тимофей Васильевич Кочуров – я с ним потом работал. И, говорят, что там же был Лев Аронович Дондыш. Они вернулись живыми. Но я видел стволы деревьев в Саласпилсе, снизу на уровне человеческого роста тоньше, чем вверху. Люди от голода грызли стволы деревьев.
А у нас недалеко от Хуторовки в 44-м году сделали лагерь военнопленных для строительства газопровода. Пригнали в него прибалтийцев. Они начали рыть траншеи, варить и укладывать трубы… Но их пускали гулять. Они приходили в деревню – меняли селедку из своих пайков на картошку и другие продукты. Просто просили покушать. Одного, помню, мама угостила пшенкой с тыквой. Он ещё спрашивал – с чем эта каша. Мама ему объясняла, что вот такая тыква у нас растет. Но дядя мой, и другие, кто вернулся с войны, ругали нас, что мы их кормим. Считали, что они не заслуживают жалости.
44 год – я уже большой, мне девять лет. Уже начал снопы возить. Поднять-то сноп я еще не могу. Мы запрягали лошадей, подъезжали к копне. Женщины нам снопы покладут – полторы копны, вроде бы, нам клали. Подвозим к скирду, здесь опять женщины вилами перекидывают на скирд.
А еще навоз вывозили с конного двора. Запрягаешь пару лошадей в большую тачку. На ней закреплен ящик-короб на оси. Ось – ниже центра тяжести. Женщины накладывают навоз – вывозим в поле. Там качнул короб, освободил путы фиксирующие. Короб поворачивается – навоз вывалился. Короб и пустой тяжелый – одному мальчишке не поднять. А то и вдвоем не поднимали. Возвращаемся – он по земле скребет. Такая работа была у мальчишек 9-10 лет.

Табак

Табаку очень много тогда сажали – табак нужен был. Отливали его, когда всходил – бочками возили воду. Только посадят – два раза в день надо поливать. Вырастет – собирали потом, сушили под потолком… Мать листву обирала, потом коренюшки резала, в ступе толкла. Через решето высевала пыль, перемешивала с мятой листвой, и мешка два-три этой махорки сдавала государству. И на станцию ходила – продавала стаканами. Махорку носила туда и семечки. А на Куйбышев санитарные поезда шли. Поезд останавливается, выходит медсестра, спрашивает: «Сколько в мешочке?» - «10 стаканов». Берет мешочек, уносит в вагон, там высыпает и возвращает мешочек и деньги – 100 рублей.

Сорок пятый и другие годы

45,46,47 годы – голод страшный. 46 год неурожайный. Картошка не уродилась. Хлеба тоже мало. Картошки нет – мать лебеду в хлеб подмешивала. Я раз наелся этой лебеды. Меня рвало этой зеленью… А отцу… мать снимала с потолка старые овечьи шкуры, опаливала их, резала мелко, как лапшу – там на коже ещё какие-то жирочки остаются – варила долго-долго в русской печке ему суп. И нам это не давала – только ему, потому что ему далеко ходить на работу. Но картошки все-таки немного было. И она нас спасала. В мундирчиках мать сварит – это второе. А воду, в которой эта картошка сварена – не выливает. Пару картофелин разомнет в ней, сметанки добавит – это супчик… Я до сих пор это люблю и иногда себе делаю.

Про одежду

Всю войну и после войны мы ходили в домотканой одежде. Растили коноплю, косили, трепали, сучили из неё нитки. Заносили в дом станок специальный, устанавливали на всю комнату. И ткали холстину - такая полоса ткани сантиметров 60 шириной. Из этого холста шили одежду. В ней и ходили. Купить готовую одежду было негде и не на что.
Осенью 45-го, помню, мать с отцом съездили в Моршанск, привезли мне обнову – резиновые сапоги. Взяли последнюю пару – оба на правую ногу. Такие, почему-то, остались в магазине, других не оказалось. Носил и радовался.

Без нытья и роптания!

И обязательно скажу – на протяжении всей войны, несмотря на голод, тяжелый труд, невероятно трудную жизнь, роптания у населения не было. Говорили только: «Когда этого фашиста убьют! Когда он там подохнет!» А жаловаться или обижаться на Советскую власть, на жизнь – такого не было. И воровства не было. Мать работала на току круглый год – за все время только раз пшеницы в кармане принесла – нам кашу сварить. Ну, тут не только сознательность, но и контроль. За килограмм зерна можно было получить три года. Сосед наш приехал с войны раненый – назначили бригадиром. Они втроем украли по шесть мешков – получили по семь лет.

Как уехал из деревни

А как я оказался в Воскресенске – кто-то из наших разнюхал про Воскресенское ремесленное училище. И с 1947 года наши ребята начали уезжать сюда. У нас в деревне ни надеть, ни обуть ничего нет. А они приезжают на каникулы в суконной форме, сатиновая рубашка голубенькая, в полуботиночках, рассказывают, как в городе в кино ходят!..
В 50-м году и я решил уехать в Воскресенск. Пришел к председателю колхоза за справкой, что отпускает. А он не дает! Но там оказался прежний председатель – Михаил Михайлович. Он этому говорит: «Твой сын уже закончил там ремесленное. Что же ты – своего отпустил, а этого не отпускаешь?»
Так в 1950 году я поступил в Воскресенское ремесленное училище.
А, как мы туда в лаптях приехали, как учился и работал потом в кислоте, как ушел в армию и служил под Ленинградом и что там узнал про бои и про блокаду, как работал всю жизнь шофёром – потом расскажу.

1091 +

452

Я в Хуахине с двумя давними приятелями, один из которых - и химик, и ботаник - то есть, нефтяник, конечно, или что-то в этом роде, позволяющее зарабатывать, - но и ботаник тоже, и даже в первую очередь, все знающий про флору.

Я каждой весной консультируюсь с ним по радостно-майским проблемам садоводства. А впереди лето и целых пять месяцев счастья. Быстрый ум, непререкаемый тон, птичий нос, прыгающая походка - бесценный мой друг Тихон Борисович.

Где нефть, там и газ, где флора, там и фауна: в океанических рыбах и гадах, везде, во всем мой друг первейший эксперт, он знает и про тех, кто плавает в водах, и про то, что плавает в супе, а разнообразие в хуахинских едальнях величайшее.

Но и сбои тоже случаются: о, горе, нет сегодня акульих плавников. Как так, почему нет, чем же тогда насытиться? - Тихон Борисович в растерянности. Но справились с этой драмой: в меню есть устрицы, есть разные креветки, есть кальмары, есть крабы всех видов, есть божественные гребешки, есть по всякому приготовленные рыбы - встаёшь из-за стола, распираемый, распинаемый обжорством.

И тут наступает новая драма. Пожорочные наши находятся внутри рынка в нескольких шагах от океана, а торгуют на рынке снедью, в океане добываемой: на прилавке во льду лежит акула, едва шевеля хвостом в предчувствии неминуемой гибели. Скоро ей в кастрюлю кипеть среди трав и листьев, с чесноком и перцем, имбирём и лимонником.

Тихон Борисович в отчаянии: акулу надо спасать. Как спасать, зачем? - вы же сами сейчас страдали из-за отсутствия в меню акульих плавников: если каждый начнёт спасать эту тварь, плавники из меню исчезнут навсегда. Но Тихон Борисович легко отшвыривает такие плоские софизмы. Это кошачья акула, ей 200 миллионов лет, ее надо спасать! немедленно!! заверните!!!

«Минуточку, - урчит довольный продавец, вынимая акулу изо льда - мы ее взвесим и разделаем, все для вас, килограмм восемьсот, вот».

«Нет!!! - стонет Тихон Борисович - ничего не делайте, отдайте так. Сколько я должен? - 240 бат, возьмите».

И, схватив пакет с акулой, он бежит к океану, где тайские дети, играющие на пляже, будут с ужасом и отчаянием наблюдать, как 240 бат, вильнув хвостом, уходят в воду.

Зато кошачья акула расскажет всему океану, как лежала петрашевкой во льду, приговорённая к казни, как страшно ожидание смерти, как зачитан был приговор и преломлена шпага, но появился вдруг спаситель с птичьим носом и прыгающей походкой, чудесный Тихон Борисович.

Какая у этой басни мораль? Лучшие наши порывы всегда с прыгающей походкой. Они бессмысленны и напрасны. Но они все равно лучшие. Или даже: они потому и лучшие. Бессмысленность и напрасность этому только способствуют.

(c) Александр Тимофеевский

455 +

453

ХХХ: ...Открываю телефонную книгу, а там - Светл. Александр, тел...... , Свят. Петр, тел......... . А как вы записываете имена, когда торопитесь?
УУУ: Ну, у меня как-то был Бог Ив, тоже с телефоном (Богдан Иванович, как ты понимаешь)

187 +

454

dtf, "Electronic Arts пропустит GDC 2020 и ограничит своё присутствие на других мероприятиях из-за коронавируса Covid-19"

Александр Мраев:
Делаю официальное заявление.
Не буду убираться сегодня дома из-за коронавируса Covid-19.

Максим Ворожищев:
будь мужиком. не ищи повод не убираться дома! просто не убирайся

207 +

455

Петр первый, Александр первый, Николай второй… Владимир нулевой.

289 +

456

dtf, "Новеллизация девятого эпизода «Звёздных войн» объяснила возвращение Императора Палпатина"
В самом фильме не упоминалось, как именно он восстал из мёртвых.

Александр Тарасенко:
Палыч прям франшизу олицетворяет. Живой труп

287 +

457

Прорвёмся!

И одну
политбеседу
Повторял:
— Не унывай!
«Василий Тёркин»
Александр Твардовский

Уныние — давний смертельный враг успеха и благополучия.
Это хорошо известно и военным и медикам и священнослужителям.
Последние даже занесли его в список семи смертных грехов
Почитаемый и в западной и в восточной церкви святой и философ Иоанн Лествичник пишет об унынии так:
«Уныние есть расслабление души, изнеможение ума… оболгатель Бога, будто Он немилосерд и нечеловеколюбив» (Лествица 13:2)».

Особенно опасно уныние для больного человека.
И я могу с гордостью сказать — никогда не упускаю случая приободрить своих пациентов, повеселить, отвлечь.
По слухам — вроде как неплохо получается ...
Однако понимание важности борьбы с унынием, умение бороться с ней — врачебным дипломом не гарантируется.
Необходим жизненный опыт, зачастую нелёгкий личный опыт.
Уход за близкими — самый верный способ приобрести его.
Самое главное — понять, что может приободрить и повеселить, что для конкретного человека сработает, а что нет.
С мамой было просто, её угнетало, что она стала обузой и что я, бросив работу для ухода и координации её лечения, несу непоправимые убытки и ущербы: вот ты тут со мной сидишь, а ведь ты уже не в университете на зарплате, частная практика — она такая, не работаешь — так и денег не будет...
Она всегда была держателем семейного общака и, даже болея, беспокоилась о финансовом состоянии семьи.
Пришлось пойти на обман: мам, ну не работаю — так и зачем, деньги есть, хватит, дом и машина выплачены, страховки уплачены, долгов нет, чего беспокоиться...
Дом выплачен?!?
И умиротворение сходило на мамино лицо и на сердце у неё становилось легче — дом, ей сильно полюбившийся, принадлежит семье, есть гнездо, есть куда вернуться из больницы... она успокаивалась и засыпала, улыбаясь во сне...

А вот с отцом нужен был другой подход, эрудированный полиглот и меломан — он сильно скучал в больнице по своему компьютеру и своему кругу общения.
Его жизнелюбие и жадное любопытство нуждались в газетах, разговорах, посетителях, музыке.
Всё это достаточно эффективно работало в течении всех многочисленных поступлений в больницы, где старый солдат одерживал одну победу за другой, опять и опять оставляя смерть в дураках.
Последняя его ходка, однако, запомнилась мне больше всего...
Всё началось с возобновления сердечных приступов, хорошо известных и мне и отцу.
Их не было уже лет 7, с момента операции — они вернулись, сначала при нагрузке, затем и в покое, лекарства довели до максимума, они перестали помогать...закрывался один из главных сосудов, возможно — и самый главный...
Делать нечего, папа, надо ехать, сдаваться.
Вызвали специализированную скорую и приземлились в реанимации, капельницы, ему полегчало.
Прибежал наш любимый кардиолог, маленький толстенький бешено умный и добрый индус, кудесник и мудрец, спасавший отца много раз — галопом на ангиографию, срочно!
И я с ними, как обычно.
Ангиография закончилась, индус вышел мрачный, задумчивый... там тяжёлая патология, Миша, я боюсь трогать.
Не бойтесь, мы вам верим, вы нас и не из такого вывозили!
Нет, Миша, из такого не вывезешь, никто не возьмётся, кроме пары-тройки виртуозов...
Мнда... индус нам ищет виртуоза, отказы приходят один за другим.
Отчаяние начинает меня подтачивать, не поддаюсь и отцу не даю — организую посещения, чтение новостей и всяческой развлекухи.
Одна из посетительниц, моя старинная приятельница, знала моего отца очень хорошо, да и он ей очень симпатизировал, подыгрывая мне, с жаром рассказала о каком-то редчайшем астрономическом феномене, который случится через месяц, а следующий раз — через 590 лет и который надо обязательно посмотреть!
Мендель Бенционович — обязательно!!
Отец, мягко улыбнувшись, пообещал: обязательно, дорогуша, посмотрю! Возможно, правда — с другой стороны...
Пауза.
Первым засмеялся отец, мы тоже прыснули.
А к утру появилась надежда — один гуру взялся попробовать, наш индус его упросил, переводим в другой госпиталь.
Как мы выжили перевод — ума не приложу!
Реанимация — реанимационная машина — реанимация — с тикающей бомбой на носилках под капельницами...
Велики дела твои!
И тут в палату врывается кудесник, весёлый и хладнокровный боец спецназа медицины, спустившийся с Олимпа для совершенно безнадёжного дела кардиолог, южноафриканский еврей с британским акцентом, свободно говорящий на идиш!!
У меня голова пошла кругом от их болтовни, они быстро всё обговорили, отец здорово повеселел при звуках языка его детства...
Уходя, Стив напомнил отцу хорошо знакомую ему неприличную поговорку на идише: коли свадьба так дорого обошлась — давайте уж хоть невесту трахнем!!
Мы засмеялись, он ушёл готовиться, мы стали прощаться...
От многих знаний... будучи врачом, я понимал — вижу я отца последний раз.
Мы поцеловались, отчаяние сжало мне сердце — а мой маленький храбрый солдат, идущий в свой последний бой — обернулся в дверях операционной и сказал, подмигнув:
«Не бзди, сынок — прорвёмся!»

Послесловие.

Стив не зря слыл кудесником — ему удалось невозможное, он ухитрился восстановить кровоток самого главного сосуда.
Отец, по словам Стива, пел песни, а в самых тяжёлых моментах операции матюкался на всех известных ему языках.
Тремя днями позже отец вернулся домой и прожил ещё два года полноценной жизни...
К чему я вам это рассказал?
Приметесь унывать, почувствуете, что уныние и отчаяние лапает ваше сердце холодными ладонями — вспомните задорный завет моего отца:
— Не бзди — прорвёмся!

502 +

458

александр м.: Были времена! В моем доме и подъезде жил мужик Саша. У него жила обыкновенная дворняга такая невидная, черно-белый окрас, так вот эта "чудо" каждую субботу выходила из подъезда, шла на остановку Гор.ДК, ждала автобус №34 (как она узнавала его не знаю), запрыгивала в него и ехала до поселка ГЭС и так годами, причем одна. Я спросил у соседа, что это такое. Оказывается, его жена уезжала на дачу с пятницы, и вот эта собачонка ездила туда поесть, т.к. Саша в это время пил и не готовил ничего. Хотите верьте, хотите нет, но это так И никто - ни кондуктор, ни люди не гнали. А в понедельник возвращалась вместе с хозяйкой!

315 +

459

Благодаря валютной ипотеке менеджер Александр бросил пить, курить, шляться по бабам и стал веганом.

201 +

460

Папа, я тебя люблю!
.......................
Как-то встал за сыном так, чтобы он меня не видел и наблюдаю. Особая осторожность, чтобы сынишка меня не заметил и не нужна. Занятый делом ребёнок обращает внимание на окружающее не более глухаря на току. Гляжу на ломкое тельце, склонившееся за столом. Часто рука помогает шее держать голову. Да, тело ещё по-детски хрупкое. Но уже проглядывает каркас из мышечной ткани. Тут же вспоминается совсем уже из нашего с ним детства - напряжение бицепса сыном и задорное: "Смотри, как он у меня надулся!". И моё: "Догоняешь...", вместе с преувеличенной озабоченностью объёмом согнутого мизинца.

Смотрю на белокурые кудри, не желающие подчиняться ни расчёске, ни тем более руке. А в это время нежность теплом омывает меня и гордость отцовская - "вон он какой у меня вырос". Улыбка сама по себе проклёвывается на лице...

Но тут Димка, а именно такое имя носит мой сын, видимо почуяв что-то, полуобернулся.
- Папа, ты чего?..
Именно полуобернулся. Пальцы всё так же крепко сжимают шариковую ручку, почти касающуюся остриём поверхности плотного листа. Плечи только неодобрительно качнулись - им мешают заниматься делом. На лице мечтательная улыбка...

Независимо от желаний, у меня с лицом произошла метаморфоза. Улыбку как ветром сдуло. Точнее, она превратилась в эдакую ухмылочку.
- Что, уроки делаешь?
- Нет, рисую... , - со вздохом промолвил сын. Улыбка испарилась и с его чела.
- Мы же договорились, что сначала ты делаешь уроки. А только потом, если останется время, займёшься чем захочешь.
Говорю, в голосе металл и абсолютная уверенность в правоте. Дорого же она мне обходится, эта самая уверенность. Потому что внутри, копнув совсем чуть-чуть, уверенностью и не пахнет. А вместо неё тоска...

Тоска по тому времени, когда общались с сынишкой легко, с радостью. Когда между нами не толпилось множество условий и договорённостей. Вместе с тоской, плечо к плечу стоит страх. Страх того, что чего-то делаю не так, как надо. Что задавил своим воспитанием Димкину самобытность. И того, что постоянный пресс полного контроля лишает самого дорогого мне человека какой-либо инициативности.

Смотрю, как сын со злобой сминает лист на котором "творил" и ищет школьные тетрадки. Это ему даётся с трудом - творческий беспорядок на письменном столе требует усердности в этом занятии. При этом он весь, от затылка до спрятавшихся где-то внизу пяток, излучает неудовольствие своим отцом, то бишь мной...

И теперь, вспоминая не такие уж далёкие времена, начинаю сомневаться. Сомневаться в том, что передо мною именно тот самый маленький человечек, который соскучившись за день, подпрыгивал, пытаясь повиснуть на мне, и категорически-серьёзно заявлял:
- Папа, я тебя люблю!

Сын притих за столом. Он опять занят делом - решает задачки и примеры. И вновь полное погружение в проблему. Снова вспомнилось сравнение с глухарём и улыбка вернулась ко мне. Наверное эта самая улыбка, ведь от неё становится всем светлей, полностью изменила направленность мыслей. Да, возможно, я излишне требователен к Димону. Зарядка, уроки, работа по дому, секция - может это и слишком много для 10-летнего парня. Хотя, как обойтись без всего этого? Современный мир слишком сложен и с добротной подготовкой будет проще шагать по жизни.

И очень много, если не всё, будет зависеть только от меня. Превратится ли трещина противоречий в пропасть между нами. Или мне, как более старшему и, надеюсь, более мудрому, удастся соединить мостом взаимопонимания. Мостом, зацементированного общими интересами и заботами друг о друге. Осознать возникшую проблему - это уже наполовину решит её. И, кажется, я знаю, куда двигаться дальше. Больше общаться с сыном. Не стесняться напоминать о своей любви, чтобы он был уверен в ней на все сто. И, главное, не давить, а незаметно подталкивать в нужную сторону. Поменьше приказного тона при общении...

На душе стало совсем легко и я, не удержавшись, потрепал сынулю по макушке. Пальцы погрузились в мягкие волосы. Димка затряс головой, пытаясь сбросить возникшую тяжесть. Одновременно развернулся ко мне и вопросительно процедил:
- Ну, что ещё?
В глазах ярость. Веснушки, к осени почти незаметные, отчётливо проявились. Убедившись, что ничего особенного не случилось, Дима устыдился прорвавшийся резкости, черты лица разгладились. Вновь промолвил, уже мягче:
- Ладно, пап, не мешай...

Я отошёл, пальцы ещё помнили щёлк Димкиных волос, а в голове отчаянная мысль: "Забыл!". Да, забыл самое главное. Без чего мостки, даже если их и наведёшь, то сохранить вряд ли удастся. И это главное - терпение. Не вытерпишь, сорвёшься, накричишь и пару месяцев из жизни вынь да положь на восстановление доверия ребёнка. Терпение и сдержанность - это главные инструменты процесса воспитания Мужчины, настоящего человека, из пацана.

И как хорошо, что я это осознал. Пусть поздно, на пятом десятке. Но, возможно и у меня всё ещё есть шанс услышать из уст сына искренне, от души:
- Папа, я тебя люблю!!!
......
Александр САН

1003 +

461

Экс-борец Александр Карелин предложил провести перевыборы Госдумы. А про себя подумал: «Уж я-то себе местечко отборю».
«Забегу и в следующую», - не расстроилась Журова.
«Как-нибудь запрыгну», - успокоила себя Исинбаева.
«Дума без моих крепких ног и меткого глаза?» - удивился Шипулин.
«Проскользну, как раньше», - отмахнулась Роднина.
«Протолкаюсь», - повел некогда мускулистыми, а теперь жирными плечами Воевода.
«Пробьюсь», - посмотрел на свои кулаки Валуев.
«Пропинаюсь», - растопорщил усы Газзаев.
С такой Госдумой не пропадем!

465 +

462

vc.ru, "Быстрый опрос: какие планы на нерабочую неделю?"

Александр Алексеев:
Я руководитель малого бизнеса и мы будем работать.
А какие ещё есть варианты? У меня сотрудники понимают, что деньги я беру не из тумбочки с бесконечным запасом, в именно они их и зарабатывают.
А я просто делю так, чтобы эффективно было и никто не обижался.

norm:
А если придёт трудовация инспекция?

Michael Golovastikov:
а у них нерабочая неделя)))

203 +

463

Беременная жена говорит мужу: - Вот родится мальчик, назовем его Александр. Александр Александрович Орлов. Красиво звучит! Муж: - Я не понял!? Жена: - Ой! Андрюша, это не то, что ты подумал...

248 +

464

Пишу тексты для небольшого магазина женской одежды в своём городе. Работаем yжe бoльшe гoдa. Заказчик – мужчина 40–45 лeт. Абсолютно адекватный и с юмором, но жуткий пофигист.
Общаемся с ним редко, тaк кaк с caмoгo начала сотрудничества он свёл мeня с помощницей и вce вопросы обсуждаем с нeй.

В очередной paз сдал eмy статьи – он принял и спрашивает:
– Александр, а в кaкoй газете мы публикуемся?
– Эм-м-м, ни в какой, – отвечаю я.
– Стоп. А кyдa эти вce тексты идут?
– На вaш сайт добавляю.
– У нac чтo, сайт ecть?
– Ну да.
– А-ХУ-ЕТЬ!
Уровень похуизма, к которому я стремлюсь.

181 +

465

К Лукашенко приходят и докладывают:" Александр Григорьевич, Россия запретила ввоз наших молочных продуктов". У Батьки вырвалось: " Опять они--щенки..." На следующий день белорусские газеты выходят под заголовком: "Опять Онищенко"...

412 +

466

- А вот еще знаете, хлеб солью натрешь, головку чеснока... вкуснотища! - Спасибо, Александр Григорьевич! Так мы от коронавируса и защищаемся.

464 +

467

Канадский врач и физиолог сэр Фредерик Бантинг был одним из первооткрывателей инсулина, спасшего десятки миллионов человек. За свое открытие в 1923 году Бантинг получил Нобелевскую премию (совместно с Джоном Маклеодом).

Бантинг был очень щепетильным человеком и всегда подчеркивал вклад своего ассистента Чарльза Беста в открытие инсулина. Он даже отдал ему половину своей доли Нобелевской премии.

Кроме того, понимая значимость инсулина для человечества, Бантинг отказался от регистрации патента на него, хотя это открытие сделало бы его мультимиллионером. Все права он передал Торонтскому университету за один доллар.

Тупой ограниченный капиталист! Как и Флеминг, к слову.

В 1945 году Флеминг получил за создание пенициллина Нобелевскую премию по физиологии и медицине. Он публично заявил, что патентовать лекарство не будет, так как оно создано для спасения всего человечества.

А вот как должны поступать подлинные интернационалисты, настоящие борцы за счастье человечества:

В 1946 году монография Клюевой и Роскина «Биотерапия злокачественных опухолей» была опубликована в США. Их обвинили в предательстве интересов Родины. В газетах появились статьи о продажных ученых. Константин Симонов написал пьесу «Чужая тень», Александр Штейн — ещё одну: «Закон чести», режиссёр Абрам Роом поставил по ней фильм «Суд чести» — историю о том, как советская учёная продает секрет спасительного лекарства за флакон французских духов. Фильм получил Сталинскую премию за 1949 год.

Для того, чтобы сполна оценить запашок дела Клюевой-Роскина, достаточно вспомнить, как американцы отнеслись к вопросу поставок лекарств в СССР всего несколькими годами ранее - в те дни, когда нужда в них была отчаяннее всего.

Почти все спасавшие миллионы жизней сульфаниламиды и пенициллины, которые использовались в госпиталях Красной Армии и «гражданки», были поставлены по ленд-лизу.

259 +

468

Для математиков

Году примерно в 2013-14 на Эхе Москвы Александр Плющев вел передачу, посвященную Интернет. Вроде как называлась она Эхонет и приглашались туда всякие популярные/известные люди поговорить про проблемы Интернета в России и зарубежом. В частности, в один из эфиров была приглашена новый редактор популярного новостного сайта (не помню сейчас уже названия). Образование у нее было гуманитарное, что как-то оправдывает её промах.

Во время обсуждения разработки и внедрения нового дизайна сайта, созданного под чутким руководством недавно назначенного редактора, у них состоялся следующий диалог.
Плющев: Вероятно, после перехода на новый дизайн, количество посетителей увеличилось экспоненциально?
Редактор: Да что там экспоненциально! В два раза возросло!

202 +

469

dtf, "«Нам удалось отснять четверть фильма»: Мэтт Ривз рассказал о судьбе «Бэтмена» на фоне пандемии"
Съёмочная группа должна была закончить работу в Лондоне и переместиться в Ливерпуль, но как всё будет продвигаться после окончания карантина, неизвестно

Александр:
А что, простите, Бэтмен будет делать в Лондоне и Ливерпуле?

emersy:
и правда странно что не в готэме снимают

Одетый микрофон:
В Готэме сейчас карантин

236 +

470

Если Александр Григорьевич устанет и захочет отдохнуть, то он может позвать Дмитрия Анатольевича - и тот потом всё ему вернёт.

361 +

471

Аварийка. Вызов около девяти вечера - деревянный двухэтажный дом, на площадке запах гари, нет электричества в одной квартире.

Квартир всего восемь, по четыре на площадке, вызов из пятой.

Приезжаю. Встречает женщина лет тридцати, утомлённая с заживающим синяком на лице. С некоторым удивлением смотрит на мой внешний вид - я в чёрной маске и пластиковых очках. Объясняет проблему. Всё стандартно - запах горелой проводки начался днём, но никто не обращал внимания, пока свет в её квартире не заморгал и не вырубился совсем.

Залезаю на свою стремянку в три ступеньки, осматриваю распределительную коробку на площадке: всё ясно - одно соединение сгорело, два других горят, светясь ярким красным светом.

Принимаю решение - поменять сжимы, для чего мне требуется отключить электроэнергию на весь подъезд. Я стучусь во все двери второго этажа и неспешно иду на первый, по пути говорю выглянувшим из квартир людям про аварию.

Тоже самое делаю на первом этаже, но если на втором на стук открыли три квартиры, то тут приоткрылась всего одна дверь.

Ладно, приготовления завершены, я дёргаю рубильник (при этом коммунальное освещение остаётся гореть, будучи, видимо, запитанным до вводных предохранителей) и встаю на стремянку.

Снизу раздаётся шум распахиваемой квартирной двери и полупьяный женский крик:

- Мать вашу, что за херня? Охренели? Руки поотрываю вам. Суки, блин!

Вижу голову существа женского пола неопределённого возраста на лестнице между вторым и первым этажами и говорю стандартную фразу про аварию и полчаса.

На оскорбления не реагирую. Настроения ругаться нету, хочется сделать всё поскорее и свалить уже на базу. Эта ханыжка жаждет свары, распаляя пожар ненависти и злобы, но без моих дров огонь ругани не разгорается и она продолжая бормотать что то гадкое, начинает спускаться вниз.

Я вырезаю обугленные сжимы, и вроде всё хорошо, но внезапно на площадку вываливает вызвавшая меня женщина. Она видимо слышала ругань соседки снизу, потому что сходу орёт, перегнувшись через перила:

- Ты дура тупая, тебе ж сказали - авария! Какого хера ты выползла вообще?

Пьяница снизу радостно возвращается на свою позицию, дико матерясь и на ходу придумывая оскорбления.

Меня, впрочем, это заботит мало - я увлёкся работой.

Через пару минут криков из восьмой квартиры выходит мужик с широкими плечами и интеллигентными очками. Он кричит через перила:

- Да ты чего орёшь то, а? У тебя долгов как блох на собаке, ты вообще не должна со светом жить, ясно?

Снизу, внезапно, мужской молодой голос:

- Кто там закукарекал? Карасёв, ты что ли? Тебе, падла, какая разница что мы платим и какие долги, а?

Голос злой, неистовый. Краем глаза вижу как мужик в очках вздрагивает и отступает назад. Он ловит мой взгляд и жмёт плечами: "Опускаться до их уровня не буду...", после чего скрывается в квартире.

Ругань продолжается, вдруг слышу взвизг женщины, что меня вызвала и какие то шлепки, мне на руки брызжет какая то жидкость.

Поворачиваюсь - пьяница с первого этажа стоит на первых ступенях с пакетом мусора в руках, достаёт оттуда всякую фигню и закидывает на второй этаж. В нас с заявительницей летит гнилой картофель, дряблые огурцы и мятые пачки сигарет.

Кричу, чтобы немедленно прекратили, что сейчас просто уеду и оставлю всех без электричества.

Наступает пауза. Пьяница стоит с рукой в пакете, переваривая услышанное.

А вот женщина с синяком действует стремительно. Она вбегает в свою квартиру и появляется с большой кастрюлей из которой идёт пар. С криком: "Нанакуй!" одним махом выплёскивает содержимое вниз, на свою противницу.

Я не повар, но наверное это заготовка для супа, потому что вниз вместе с кипятком летят какие то овощи.

Оружие, видимо, находит цель, потому что снизу раздаётся дикий визг напополам с таким матом, что даже моряки бы покраснели. Женщина с синяком победно тащит кастрюлю назад. Она довольна.

Чувствую себя словно в глупой старой комедии.

Снизу шум распахиваемой квартирной двери и быстрый топот наверх. По лестнице стремительно несётся мужик чуть старше тридцати со злобным лицом, абсолютно лысый и татуировкой в виде паутины на голове. В руках у него топор. Он ничего не кричит, и от этого почему то ещё страшнее.

Женщина бросает в него кастрюлю и скрывается в квартире, защёлкнув замок. Мужик несколько секунд путается в кухонной утвари и поэтому не успевает.

Он злобно смотрит сквозь меня, потом внезапно аккуратно стучит в дверь пятой квартиры:

- Людок, слышь...Выйди ка на минутку...

Ну я не знаю, надо не иметь мозга, чтобы после всего случившегося взять и открыть дверь. Хозяйка считает так же, потому что просто материт мужика не открывая.

Тот снова деликатно стучит согнутым пальцем:

- Люда, слышь... Я сейчас дверь вскрою. Я тебя выковыряю, слышь? Выйди по хорошему, Людк.

Он нервно жмёт топор пару секунд, после чего внезапно и резко орёт во весь голос: "Сукааааа-а-а-а!" и бьёт лезвием в дверь.

Дверь железная, сделана недорогим методом - просто металлический лист, крашенный краской. Даже без ручки и глазка. Топор отлетает от неё, оставляя длинные царапины, что на её прочности не сказывается совершенно.

Я спрыгиваю со стремянки. Работу не закончил, но инстинкт самосохранения гонит меня прочь.

Снизу бегут люди - кудрявая пьяная женщина лет тридцати с опухшим лицом и старый дед с костылём. Они заполняют собой лестничную площадку - пройти я не могу.

К тому же хмырь с топором, тяжело дыша, поворачивается и говорит совершенно спокойно:

- Извини, ты делай, делай. Тебя это не касается, друг. Не обращай внимание. Сам понимаешь - суббота, конец недели...

Мне не хочется говорить ему, что сегодня четверг, да и вряд ли эта информация что то изменит...

Дед с костылём перегораживает проход, а кудрявая выхватывает топор из рук мужика, говорит: "Ты куда бьёшь то? Смотри как надо", и начинает кромсать стену рядом с дверью, примерно на уровне замочной скважины. Наверное хочет разрубить двадцатисантиметровый брус из которого сложен дом. Других предположений нет.

Мужик кивает, берёт у неё топор и начинает насиловать стену звучно хыкая при каждом ударе.

Пытаюсь пройти деда, как внезапно снизу появляются ещё персонажи. Это два мужика, весьма здоровые, в больших чёрных масках (коронавирус же), один просто лохматый, второй в чёрной бейсболке.

У лохматого в руках пистолет Макарова. Дуло направлено в нашу сторону. К сожалению не будучи специалистом не могу на глаз определить боеспособность оружия. Травмат ли это, охолощённая копия или вообще игрушка, но проверять его действие на себе не хочется.

Вооружённые стоят на первых ступенях второго лестничного марша, не поднимаясь. Лохматый громко свистит:

- Фиииу, эй, Козырь, ты чего до бабы докопался?

Мужик с топором оборачивается, морщит глаза и вытирает рукавом лицо:

- Антоша, ты что ли?

Лохматый крутит дулом пистолета:

- Я, Саш, я. Ты скажи мне, Козырев, ты накой хрен к Людке ломишься? Тебе своих баб мало?

Вместо Козырева отвечает кудрявая:

- А тебя, Антоша, давно ли стала эта швабра интересовать?

- Не зли меня, жаба, - нервно отвечает Антоша, - Я шмальну ведь, ты ж знаешь, что шмальну...

В бейсболке медленно вытаскивает руку из кармана, в ней тоже зажат пистолет Макарова. Он картинно передёргивает затвор.

Я вижу как Козырев то сжимает, то разжимает руку, держащую топор:

- Антоша, а правда, ты какого тут? Ты с Людкой что ли?

Антоша сдержанно кивает:

- С Людой, Саша, да. Теперь с ней. Так что давай, ты топорик вот сюда скинешь, мы выйдем из дома и поговорим. Нормально поговорим, ты понимаешь?

В воздухе повисает прямо тарантиновская пауза, учитывая такие шикарные диалоги...

Козырев красиво втыкает топорик в стену и показательно неторопливо идёт вниз. Ребята прячут пистолеты и здороваются с ним за руку, отчего у меня возникает когнитивный диссонанс, после вся троица скрывается из глаз, и судя по звукам выходит из дома на улицу.

Я заканчиваю работу - ставлю сжимы, изолирую провода. Кудрявая стучит в дверь пятой квартиры:

- Людк, ну ты и падла, слышь?

В ответ молчание. Очень громко сопит дед на костыле.

Под этот аккомпанемент я завершаю ремонт и дёргаю рубильник. Кудрявая идёт вниз проверять появление электроэнергии, я собираю инструменты.

Дед внезапно хватает меня за локоть:

- Я в тебя до конца верил, ты мне сразу понравился, - сообщает мне он. Я кисло улыбаюсь.

На улице никого нет. Куда делась эта гоп компания - не известно. Сажусь в машину. Водитель Александр нервно заводит двигатель:

- Чего ты так долго?

- Да так... Проблемки небольшие были... Поехали уже отсюда!

606 +

472

Звонок из 90-х

-Алло, здравствуйте, Виктор Петрович?
- Да, я Вас слушаю, - ответил пожилой голос на том конце провода.
- Виктор Петрович, это Александр Петровский, президент компании "Енот" ( крупнейшее отраслевое предприятие в стране, название которого знает практически каждый).
-... Очень приятно. Чем обязан такой чести?
- Ну ка же, Виктор Петрович! Я столько лет ждал этого дня!
- ... Простите, Александр, мне очень неловко, сами понимаете, возраст, но я совершенно не понимаю, о чем речь...
- Виктор Петрович, ну как же так, я столько лет ждал, готовился, и готов к Вам подъехать прямо сейчас!
-... Александр, ещё раз извините, но я действительно не понимаю, о чем вы.
- Виктор Петрович, господин профессор, неужели Вы меня не помните? Я Ваш студент, Саша Петровский, третий курс ... факультета Губкинского института!
-Александр Петровский... дайте подумать - на том конца послышалось учащенное дыхание и после значительной паузы со вздохом произнесли- мне искренне жаль, но к сожалению, не припоминаю! Знаете, столько студентов за эти годы, память уже ни к черту, в этом году вот на пенсию собрался...
- Виктор Петрович, профессор, дорогой Вы мой педагог, ну как же Вы можете меня не помнить!
Ведь это Вы были главой комиссии на моей последней пересдаче в 1998- м, и Вы тогда крикнули мне в сердцах:
Вернетесь пересдавать, когда нефть не будет стоить НИЧЕГО!
Вы же видели сегодняшние котировки? Я столько лет ждал этого момента, всю ночь глаз не смыкал, готовился, так куда мне приехать на пересдачу?
- !!!!!

P.S. Старичок профессор вспомнил Сашу. В те годы будущий выдающийся руководитель крупнейшей российской торговой сети относился к учебе весьма прохладно, да и нефтянка, в которой трудились его родители, совершенно его не привлекала. Провалив вышеописанную пересдачу, Александр перевелся в другой ВУЗ, успешно доучился и к сегодняшнему дню может дать фору любому из своих тогдашних сокурсников по Губкинскому.

P.S.2 Все личные данные и даты изменены. Рассказал намедни сам неуч:))

285 +

473

Герои из шестой палаты

Привет, друзья шестой палаты!
Я с вами, славные солдаты!
Ваш Бонапарт опять в строю!
Вам волю я несу свою!
Готовьтесь! Ночью мы опять
Пойдём войной в палату 5.
Багратиону и Барклаю
Я кости сам переломаю!
А вы Кутузова вяжите,
Да только тихо! Не орите!
Чтоб Александр, главный врач,
Не предъявил всем нам строгач.
Мне нужно Мишке долг вернуть -
Хочу под зад раз сорок пнуть
За то, что сжёг Москву дотла.
Потом разденем догола
И в туалет его запрём.
А передачки заберём.
Им всем, я знаю, много носят.
И пусть другие не гундосят,
А то и им люлей навесим!
Ну что, братки, покуролесим?
Дождёмся общего отбоя,
Избавим мир от геморроя.
Ну а пока - всем на кровать
И медсестёр не привлекать!
Чтоб не давали препараты,
Героям
из шестой
палаты!

18.04.2020.genar-58.

350 +

474

– Девки! Я себе такого галантного кавалера нашла, каждый день мне по сотне роз дарит, уже вся комната заставлена этими розами. А про гвоздики вообще молчу!

– Ух ты! А как его зовут?

– Александр Кузнецов.

– Так я его знаю, он на кладбище ночным сторожем работает.

217 +

475

dtf, "На Фарерских островах запустили удалённый туризм — все желающие могут управлять местными жителями, как в игре"

Данил Свечков:
Сюжет для аниме: студентка устраивается на подработку этим вот управляемым шлемом с камерой. «Игрок» заставляет ее ходить в самые красивые и романтичные места. Через некоторое время боковым зрением она замечает молодого человека, который всегда идет справа от нее глядя в смартфон. Внезапно она понимает, что это ее однокурсник, с которым она отказалась идти на свидание. А еще через мгновение понимает, что она прямо сейчас с ним на свидании... А потом оказывается, что она цундере...

Григорий Стекленев:
Прости, брат, я сопру твою идею.

Александр Лисовой:
Не брат, а братик!

259 +

476

dtf, "Samsung представила коробки для телевизоров, которые можно превратить в стойку для журнала или дом для кота"

Александр Золотарев:
Оверинжиниринг, любая коробка уже и так автоматически является домиком для кота.

Aleksey Loshkarev:
Тут ДИЗАЙНЕРСКИЙ домик :)

186 +

477

Культурный Питер

Место Дворцовая набережная. На часах 2 часа ночи. Идём от Троицкого моста к Дворцовому. Навстречу идут 2 парня. Слышно их издалека, говорят матом, а в руках пиво.  Вдруг резко тормозят напротив Мраморного дворца:

- О, Император Александр III! Зря его сюда поставили. На площади Восстания он лучше смотрелся.

209 +

478

(С) Александр Иванов, переписка с очередным графоманом: - Вы знаете, я не могу не писать! - Не можешь не писать - не пиши.

219 +

479

Деда Паша

— Здравствуйте, а деда Паша выйдет? — интересовался звонкий детский голос в домофонной трубке.

— Дети, оставьте вы его в покое, он уже старенький, у него ноги больные и… — Даша не успела договорить, так как трубку из её рук вырвал отец, от которого пахло пеной для бритья, крепкими сигаретами и чипсами.

— Васян, я сейчас мяч с балкона брошу, вы пока разделитесь, а я через пять минут буду.

Деда Паша повесил трубку и пошел на балкон, чтобы сбросить футбольный мяч.

— Пап, ну сколько можно? Тебе 70, а не 14, — причитала дочь, глядя на то, как старик натягивает гетры и меняет футболку с надписью «Iron Maiden» на футбольную форму Барселоны.

— Вот именно! Я старше этих сосунков, а значит, опытнее. Моя команда всегда побеждает!

— Ну почему ты просто не можешь сесть перед телевизором и смотреть передачи про здоровье и политику?

— Про здоровье это ты мужу своему посоветуй посмотреть, он с дивана уже третий день встать не может. Несмотря на то, что питается одними энергетиками и куриными крыльями. По всем законам физики он уже должен был взлететь!

— Я всё слышу! — раздался крик из зала.

— Хорошо хоть слышит, я как-то решил посмотреть с ним эту чушь, где все орут и выясняют, у кого санкции длиннее, так мне из Перми друг позвонил, попросил телевизор потише сделать.

— Ну ты хотя бы одень свой собачий пояс!

— Пацаны не поймут! Псом кличить будут!

— Так, я не поняла, это у тебя сигареты в гетрах?

— Не-е-е, это поролоновый амортизатор, чтобы ноги мячом не отбить.

— А ну покажи!

Дед закатал гетры и наружу показался ряд сигаретных фильтров.

— Я же говорю, амортизатор.

— Ты что, от рака лёгких умереть хочешь?

— Да это не мои! Вадян с первого подъезда просил у себя подержать, а то его мамка гулять не выпустит!

— Ты таблетки пил?

— Нет, у меня от них волосы выпадают.

— Так ты же лысый!

— А я о чем тебе говорю!

— Чтоб я тебя в нападении не видела! Стой на воротах!

— Что-то я не помню, чтобы Месси на воротах стоял! — показал дед на фамилию, написанную у него сзади на футболке.

— Да плевать мне, где твой Месси стоит, на его зарплату можно биопротезы поставить и все органы поменять, а на твою пенсию поменяешь только батарейки в тонометре и фильтр в чайнике.

Деда Паша фыркнул, а затем залез на стул и стал рыться в антресоли в поисках вратарских перчаток.

— И чтоб никаких кошек и собак домой не тащил! — строго сказала Даша и скрестила руки на груди.

— Между прочим, дворовые псы — самые преданные! — обиженно заявил деда Паша и принялся натягивать бутсы.

— У нас же есть Костик, почему ты с ним не гуляешь? — показала она на чихуахуа, дрожавшего на стуле и не знавшего, как оттуда спуститься.

— Чтоб его опять голуби утащили?!

Даша закатила глаза.

— И чтобы дома не позднее 10! — строго сказала дочь, расчехляя тот самый прибор для измерения давления.

— Так сейчас же лето! Каникулы!

— У тебя круглый год каникулы, ты что, забыл?

— Так это у меня, а у пацанов-то школа! С кем я буду потом в футбол гонять и на рыбалку ходить? А костры жечь? В 10 часов самое интересное начинается, мы шалаш за дорогой построили и в казаков-разбойников в сумерках — самое оно играть!

— Позвони своим ровесникам. Встреться с ними. На рыбалку сходите.

Дед махнул рукой, а вторую подал для измерения давления.

— С этими пердунами каши не сваришь! Они в своих «Одноклассниках» целыми днями ноют, как прекрасно было 200 лет назад и водку валидолом запивают. С таким на речку пойдешь — лопату брать придется.

— Червяков копать?

— Скорее — кормить!

Тут деда Паша словил подзатыльник за свой черный юмор и был выслан за дверь.

— Пап, давай там аккуратнее, я ведь волнуюсь!

— А ты, дочь, не волнуйся, состаришься рано. Я тебе, между прочим, год назад велосипед подарил, а ты его на балкон убрала.

— Ой, пап, не до велосипедов мне. Работа и…

— Да-да, не волк, знаю. Ладно, побежал я, а то там уже разводят, наверно…

Дочь смотрела на убегающего по лестнице старика и не могла поверить, что пять лет назад врачи дали ему срок два месяца. В её ушах до сих пор стоят его слова: «Пока с Кипеловым не спою, хрен вы меня похороните».

(с) Александр Райн

456 +

480

На Евровидениии победил Александр Рыбак из Норвегии. Бюджет Норвегии-2010 рухнул.

221 +

481

vc.ru, "Bloomberg: Spotify отложила запуск сервиса в России из-за пандемии, но всё ещё планирует его в 2020 году"

Александр Телепнев:
После коронавируса запуску Spotify помешает вторжение инопланетян или пришествие антихриста. Не знаю, правда, в каком порядке...

169 +

482

Как правильно напомнил мне друг моего отца, легендарный гроссмейстер Александр Белявский, известный русский поэт Тютчев писал стихи в свободное от работы время, потому что работал он до самой смерти цензором, то есть не позволял другим иностранным поэтам и писателям печатать свои произведения в России.

Но одно доброе дело он все же успел сделать. А именно: запретил печатать перевод "Манифеста коммунистической партии" с немецкого на русский.

"Кому надо - прочтут и на немецком" (с)

245 +

483

Городская набережная.

Для моряков «коротыш» - это не только короткое замыкание, но ещё и короткий рейс. В «коротышах» есть огромный плюс: часто бываешь на берегу, но есть и такой же огромный минус: постоянные погрузки и разгрузки.
Вот и наш пароход восемь месяцев подряд работал на “коротышах”: возил лес из Прибалтики в Скандинавию. Раз в неделю мы заходили в устье реки, разделяющей пополам одноимённый прибалтийский город, маленький и аккуратный.
Под погрузку судно швартовали к набережной в самом центре города. Местные жители быстро привыкли к нашему пароходу, который стал для них такой же частью городского пейзажа, как крейсер «Аврора» для Петербурга или фрегат «Конститьюшн» для Бостона. Но, в отличии от знаменитых кораблей-музеев, место у набережной мы занимали не всегда, а лишь с пятницы по воскресенье. Если горожане видели над крышами своих домов белую надстройку с горизонтальной оранжевой полосой, они знали: в городе вечер пятницы и начинаются выходные.

Как известно: для моряка увольнение на берег - это праздник, а матрос Шурик очень любил праздники и размножаться. А ещё он принципиально не хотел платить ни за то не за другое. Поэтому Шурик был «человек-оркестр», которого каждый пытался зазвать к себе на вечеринку или в компанию.
Скучный, провинциальный город и матрос Шурик нашли друг друга. Горожане узнали, что и в их захолустье можно жить весело и разгульно, а Шурик получил свой собственный город для праздника и разврата. Он участвовал во всех городских попойках и гулянках, был свидетелем на свадьбах и в суде и даже председательствовал в жюри на городском конкурсе красоты. Местные таксисты возили его бесплатно, а в городских барах Шурика всегда угощали выпивкой, ведь вокруг него были люди, которым постоянно хотелось виски и веселья. С Шуриком невозможно было поссориться: местные парни записывались к нему в друзья, а городские красавицы в любовницы. Никто не мог поверить, что ещё каких-то полгода назад город и Шурик даже не знали о существовании друг друга.
В тот раз мы задержались на обратном переходе в Прибалтику из-за циклона и зашли в устье реки не вечером в пятницу, как обычно, а ранним субботним утром. Над рекой и городом висел густой туман. Экипаж готовился к швартовке. Капитан и лоцман вели неспешную светскую беседу о ценах на нефть и алкоголь. Старпом искал в тумане знакомые очертания, а матрос Шурик, согласно швартовому расписанию, был на корме.
Под утренним бризом туман неожиданно рассеялся и все увидели городскую набережную. Там было такое, что на мостике никто от удивления не смог проронить ни звука. Пароходу не дали реверс, не отработали носовым подрульным устройством и даже не скомандовали на буксир «одерживать». Только тогда, когда судно, разворотив правый борт, пропахало метров сорок городской набережной и замерло, у мастера появился голос, чуть позже завизжал лоцман и заржал старпом.
На набережной, в своих лучших нарядах и вечернем макияже, стояли почти все девушки, девицы и девки города с плакатами: «Да здравствует Александр Матроскин!», «Ура! Саша в городе!», «Все сосем у Саши!», «Шурик, мы у твоих ног!». (И это только самые приличные).
Потом третий механик Юра, вися на беседке, пять часов подряд наваривал заплаты на порванную обшивку. Последние три часа своего трудового подвига он требовал поднять его на палубу. Старший механик, боясь, что обратно Юру будет не загнать, отказывался его вытаскивать, только передавал ему кофе и электроды.
Шура же включил все своё обаяние и нажал на все кнопки и как-то разрулил возникшие было финансовые претензии. (Боже, благослови прибалтов за то, что мэрами своих городов они иногда избирают женщин).
Но под погрузку к городской набережной нас больше не ставили.

336 +

484

Замечательный русский писатель Александр Куприн написал повесть "Яма" о жизни проституток в публичном доме. Сегодня это мягкая эротика, а тогда, в 70-х...
Прихожу в библиотеку, нахожу раздел "Куприн", залезаю на стремянку, начинаю рыскать по многотомнику... И тут раздался голос библиотекарши:
- Здесь "Ямы" нет.
Я спустился с лестницы и пошёл восвояси, ощутив простую истину: в СССР секса нет.

217 +

485

Александр Гребнев
В отличие от суетной консольной аудитории истинные пекабояре терпеливы. Вышел какой-то крутой приставочный эксклюзив? Это не повод покупать приставку. Лет пять-шесть поиграй в другие хорошие игры, и увидишь, как труп этого самого эксклюзива проплывает в ленте новостей стима. Вот тогда берёшь и играешь - со всеми дополнениями, имея полные интернеты советов и гайдов и вообще в комфорте.

206 +

486

Александр:
Хы. Я тут в одном игровом диалоге написал: "Вы понимаете, что человек, лежащий на песке, обезвожен — по состоянию кожи и впалым глазам". Мне геймдиз комментирует: "Убери про "обезвожен", оставь только признаки, пусть игрок сам сделает выводы". Через некоторое время, после правок, другой геймдиз пишет: "Укажи, что человек страдает от жажды и обезвожен, прямо укажи, в лоб: игроки, как правило, тупые, намёков не понимают". Отправил ребят друг к другу, пусть определятся)))

191 +

487

Коротко писать я не умею. Как всегда длинно( Извините.

Давным-давно, в какой-то другой жизни, купить хорошую книгу было большой проблемой. СССР – самая читающая страна в мире) читали в автобусах, читали в метро, впрочем, были и те, кто не читал, а спал или вязал) чтобы не терять времени даром, живя в Москве где-нибудь на Юго-Западной и работая в каком-нибудь в Медведкове.

Одним из шансов купить и прочитать интересную книгу, в особенности новинку, было подписаться на один из «толстых журналов». Подписка на них была лимитирована, тираж тоже нолями не впечатлял. Более реальной возможностью была подписка на Роман-газету, здесь тираж был массовый, и тоже печатались новинки. Правда, немного другие.

О, это был «иксклюзивный икслюзив»! Широкого формата почти что А3+, блеклый текст в два столбца, а главное – бумага, конкурирующая с туалетной. Собственно, как раз для WC вариант был вполне удачный и утилитарный, если исключить неоднозначно действующие на нежную кожу составляющие типографской краски. Печатались там не особенно интересные произведения, но иногда попадались и стоящие.

Всплесками-заманухами были 2-3 романа, собственно из-за которых и приходилось подписываться. Одной такой брошенной костью голодным читателям среди годовой макулатуры в конце 80-х был роман Бориса Можаева «Мужики и бабы».
Роман оказался странным. С деревней меня никогда ничего не связывало, с описываемыми местами тоже, слова «Антоновский мятеж» ни с чем кроме Тамбовщины не ассоциировались – спасибо учителям истории в моей славной школе. Единственные даты, вбивавшиеся в голову – 1917, 1941-45 и, может, еще 1861, но эта дата у меня давно под большим сомнением.

Меня поразило, как была показана эта история, как показана та деревенская, далекая от меня жизнь. Роман остался в памяти яркими картинами – кто не знает, Можаев писал его 30 лет. И о тех местах, где вырос, о тех событиях, которыми было окутано его детство.

И я совсем не думала, что через много лет буду косвенно и совсем немного причастна к этому произведению.

Теперь сама история. Я не буду писать ни фамилии, ни название местности. При желании все легко гуглится.

В одной из российских деревень еще во времена крепостничества жил юноша-крестьянин. Деревня была «бродягой», странствовала из Рязанской области в Тамбовскую и обратно, иногда забредая и в Московскую. Работником был толковым, тут и год 1861-й нагрянул, работал на барина, затем завел свое хозяйство, чего уж скрывать, удачно женился на купеческой дочке из соседней губернии, богатство преумножал. В родном селе построил несколько домов, школу, теплую церковь – все здания до сих пор используются, - имел магазины, лабазы, мельницу, конезавод, и это далеко не весь перечень. Слыл среди односельчан человеком справедливым и отзывчивым, помогал тем, кто приходил к нему за помощью с целью открыть свое дело.

В семье родилось 4 дочери и 2 сына. 2 дочери и 1 сын стали врачами – сын, кстати, в романе он упоминается под своим именем, - был земским врачом. Одна из дочерей впоследствии в течение многих лет была главврачом Раменского роддома.

Второй сын получил техническое образование.

Звучит кощунственно, но на счастье, наш герой умер незадолго до революции и похоронен у построенной им же церкви.
Настала власть советов. Могилу «эксплуататора трудового народа» раскопали, прах выбросили. В дом героя въехала новая власть, вдова перебралась к одной из дочерей в районный город, никого из семьи в селе не осталось.

Они остались жить в России, неизвестной оставалась только судьба второго сына. Долгое время о нем ничего не было известно, и только не так давно в списках белорусского Мемориала появилась информация, что в 1941 году был арестован, судом в Бресте был вынесен приговор.
На основе этой информации в путеводителях и книгах по истории того края писали о его гибели.

Но это было оказалось неправдой.
Второй сын действительно после революции не остался в России. Каким образом он оказался в Польше, теперь уже выяснить трудно. Сначала я думала, что Александр, так было его звали, был в отряде Булак-Балаховича, после заключения Рижского договора вместе с балаховцами был интернирован на территории Беловежской Пущи там и, как и другие бойцы, пустил корни – покидать место жительства им было запрещено. Советская Россия настаивала на выдаче этого отряда, Польша этого не сделала. Солдатам были отданы в Беловежской Пуще участки, к слову, сложные для возделывания, почти все женились на местных – добавлю, народ там в основном православный, - и занимались сельским хозяйством. Выехать оттуда и жить в столице было дозволено только Булак-Балаховичу. Он тоже не был выдан в Россию, но не сказать, чтобы был особо жалован властями новой Родины. Личность достаточно одиозная и контраверсийная, его методы ведения войны и в Польше не были признаны гуманными, воинского звания он не получил, хотя и носил генеральскую форму. Старика просто оставили в покое, простив ему эту слабость. До сих пор неизвестны обстоятельства его гибели – но это уже другая история.
Литературных опусов с Балаховичем я не встречала, а в кинематографии он отметился. Если не ошибаюсь, в старом фильме о событиях в Эстонии и в фильме втором цикла «Государственная граница. Мирное лето 1921 года» - это как раз об отряде Балаховича. Когда-то читала, что даже актеров в этих двух фильмах подбирали с внешним сходством с Балаховичем.
Заканчивая свое отступление от темы скажу, что перед 2 Мировой войной большинство из бывших балаховцев вместе с семьями оставили насиженные почти за 20 лет места и выехали в Аргентину. Тех, кто по каким-то причинам остался, судьба ожидала незавидная.

Но в случай с Александром это не вписывалось, так как в начале 30-х он женился, жил в Познани, родилась дочка. Как версия, он мог перед I Мировой войной работать на территории Королевства Польского, остаться там во время оккупации и в 1918 году остаться уже в свободной Польше, не вернувшись в Советскую Россию. В этом случае гражданство он мог получить без проблем. Если же был эмигрантом после событий революции и гражданской войны, то шансов на получение польского гражданства у него практически не было – яркий этому пример Вертинского, Мережковского с Гиппиус, да многих других.

Когда дочке было 4 года, жена Александра умерла. Уже не совсем молодой человек (год рождения 1887), в середине 30-х получил место лесничего в Беловежской Пуще. Любил свою работу, любил и знал лес, свою дочку воспитывал как мальчишку, научил любить и понимать природу.

Настал 1939 год. СССР и Германия Польшу между собой поделили, эти территории отошли к Советскому Союзу. Вскоре события не заставили себя ждать. Александр был арестован, вынесен приговор. Вместе с другими приговоренными ожидал своей участи в тюремной камере.
Девочка осталась одна. Приютила ее крестная мать – молодая дворянка из усадьбы.
Через несколько месяцев Брест заняли немцы. Опять на счастье, не всех приговоренных успела расстрелять предыдущая власть, немецкие власти всех заключенных отпустили, среди них был и Александр.
Вернулся к своей любимой работе. Работа предполагала нахождение в лесу, дочка должна была учиться в школе. Чтобы не утратить связь с корнями, отец на полгода посылал ее учиться в польскую школу, полгода – в русскую. Когда училась в польской, жила в польской семье, когда училась в русской, жила в семье у православного священника.
1944 год, и теперь Александра арестовали уже немцы.
Девочка опять осталась одна как перст. Опять ее забрала в свою семью та молодая бывшая хозяйка усадьбы – усадьба к 1941 году была разорена, в ней был колхоз, старшие хозяева в товарном вагоне вывезены на восток. Дворянка, оставшаяся с тремя детьми, проводила в городке небольшую лавку. К своим трем добавила дочку Александра.

Советские войска освобождают те территории, они отходят СССР. «Великое переселение народов» - поляки переселяются на Возвращенные земли – западную часть Польши. Боясь, что новые власти заберут сироту с русской фамилией в детдом и увезут, дворянка записывает ее своим четвертым ребенком, а настоящие документы они закапывают в лесу, надеясь когда-нибудь вернуться.

Они ждали, что Александр жив и вернется. В Познани, где поселилась семья, приемная мать пыталась официально удочерить девочку, но ей отсоветовали это делать, так как в этом случае вернувшийся Александр официально потерял бы семью и не имел никаких прав на ребенка.

Долгое время они его ждали и искали, и только спустя много лет стало известно, что Александр умер на «марше смерти», при переходе из одного концлагеря в другой. Он был заключен в концлагерь в Судетах, в Ризенберге, на работы в каменоломни, туда, где проходили испытания Фау-2. Лагерь освободили, но заключенных отправили в другой, пересыльный лагерь, Александр умер по дороге, не выдержав пути. Поэтому его долго не было ни в списках погибших в концлагере, ни в списках освобожденных.

Приемная мать всегда говорила девочке, чтобы она помнила своего отца, что он был из России. Чтобы помнила свою русскую фамилию и русский язык.
Ее жизнь сложилась, институт, замужество, дети, внуки. Только ничего не знала ни о роде своего отца, ни о роде своей матери.

Узнала только в начале этого года. Что ее дед – почетный гражданин, что о нем и его деятельности проходят конференции, что в школах на его родине о нем рассказывают на уроках краеведения и истории, что сохранились почти все построенные им здания, что о ее семье написано в путеводителях.

Что советский писатель Борис Можаев в романе «Мужики и бабы» описал дом ее деда, с обстановкой, как оно было еще до революции.
И теперь ждет, когда будет можно посмотреть снятый по этому роману сериал, где съемки были в ее «родовом» селе и домах, построенных ее дедом.

Дочке Александра Николаевича, внучке Николая Илларионовича, родившегося в 1850 году, - 90 лет…

672 +

488

Как Лукашенко коронавирус победил.... или причина прекрасной статистики МЗ РБ по низкой смертности от covid19 в Беларуси.
"28 апреля почувствовала температуру, 2 мая попала в больницу, 5 мая умерла".
У пациентки подтвердили covid19 инфекцию.
В качестве непосредственной причины смерти указана лёгочно-сердечная недостаточность. Патологическое состояние, вызвавшее или обусловившее причину смерти — двухсторонняя пневмония.
Основная причина смерти — ишемическая болезнь сердца.
А коронавирус обозначен как «другое важное состояние, сопутствовавшее смерти, но не связанное с болезнью, которая к нему привела».
Всё как говорил Александр Лукашенко: «Никто от коронавируса в нашей стране не умрёт».

312 +

489

Наталья: Частенько бывают ситуации, когда гости объявляют о своем приходе буквально за пять минут их появления у меня на пороге. Но я не переживаю по этому поводу, так как знаю три клевые закуски, каждая из которых готовится буквально за минуту.
Александр: Частенько бывают ситуации, когда гости объявляют о своем приходе буквально за пять минут их появления у меня на пороге. Но я не переживаю по этому поводу, так как знаю три клевых слова, после которых все гости исчезают за минуту.

195 +

490

Выходит Пушкин из кабака в обнимку с двумя барышнями, а прямо перед выходом в луже лежит вусмерть пьяный. Барышни обращаются к поэту:
- Александр Сергеевич, мы столько о вас слышали! Вы настоящий гений! Вы можете описать любую ситуацию красивыми словами. Продемонстрируйте нам свое искусство.
- Гхмм.. Лежит безжизненное тело/На нашем жизненном пути...
Пьяный поднимает голову из лужи:
- Тебе, мудак, какой дело?/Иди блядей своих е%и!
- Ой, дамы, пойдемте, это Сережа Есенин.

484 +

491

Юла: Александр, медикам так долго и много кричали:"Не нравится-увольняйтесь!",они уволились. Что теперь не нравится Вам?

214 +

492

Как я организовывал концерт Цоя
(продолжение, https://www.anekdot.ru/id/1127101/)

На поиски негра ушла почти неделя. Выручил бас-гитарист Лёха.
— Есть у нас, на шахтостроительном, подходящий кадр. С острова Мадагаскар. Мы ему в колхозе водки накапали, так он и пел, и танцевал — любо-дорого.
— Класс! — обрадовался я, — Как зовут?
— Наполеон.
— Прямо целый Наполеон?
— Ага. Но приучили на Лёню отзываться.

Лёня-Наполеон требованиям Марка Борисовича соответствовал. Он был чёрен ("Так чёрен, что не делался темней..."— вспомнил я Бродского). И худ, как пустынный заяц. Я медленно и, как мне казалось, убедительно, излагал доводы в пользу его участия в концерте, дескать, редкая возможность и почётная обязанность познакомить советских людей с творчеством малагасийского народа. Наполеон молчал. Аргументы у меня заканчивались. Я уже подумывал начать заново или поискать переводчика. Задал уточняющий вопрос:
— Понятно говорю?
— Как? — наконец разомкнул уста Наполеон.
— Понятно?
— Ты делать концерт. Ты хотеть я петь народная песня для твой концерт. Я петь песня для твой концерт, ты делать зачёт Шкловский, я и мой брат.
— А брат-то здесь причём? — опешил я.
— Брат играет на джембе. Тук-тук. Очень хорошо. Нет зачёт — нет концерт. Понятно говорю?
Вот сразу видно, что не комсомолец, никакой сознательности. Зачёт ему подавай! И ведь ни у кого-нибудь, а у Шкловского! Да я сам ему с трудом сдал. Шкловский вообще не подарок. Говорили, что по ночам он ловит новую элементарную частицу и оттого всякое утро угрюм и с мешками под глазами. Да и вечером не лучше. За помощью я снова отправился к Александру Сергеевичу. Застал его на кафедре, он пил чай с доцентом Златкиным. Я начал рассказывать о проделанной работе, профессор Соловушкин одобрительно кивал, а Златкин хихикал.
— Но без зачёта отказывается. Наотрез. А времени мало совсем остаётся. Александр Сергеевич, как бы решить этот вопрос?
— Вероятно, надо всем вместе навалиться и поднатаскать? — заволновался профессор.
— Не успеем! Быть может, убедите Шкловского общественной важностью? Опять же, зачем им физика? Они же с шахтостроительного!
— Сергей, так нельзя говорить. Вот представь, вернутся эти ребята на Мадагаскар, поручат им строить шахту, а как же они, не зная физики, будут рыть?
— Да не будут они ничего рыть, — доцент Златкин неожиданно пришёл мне на помощь, — Саша, сам подумай, с советским образованием они сразу на партийную работу пойдут.
— На партийную работу, сразу, бедняги, — сочувственно произнёс Соловушкин и вздохнул, — раз так, попробую договориться.
— Спасибо, Александр Сергеевич! Наполеон и Людовик Йилаймахаритр... вот тут написано.

Наполеона пришлось выслеживать весь следующий день, он был трудноуловим, как элементарная частица.
— Пойдём в клуб, репетировать!
— Как?
— Репетировать. Ну, песню свою споешь, мы послушаем, чтобы всё нормально было.
— Как?
— Так! Зачёт получил? Топай на репетицию, петь будешь.
— Два раза концерт? Тогда два зачет делай.
Я вспылил. Но бас-гитарист Лёха меня успокоил:
— Да всё будет по ништяку, не переживай. А если что — водки ему плеснём.

И вот, на самом видном месте вывешена яркая и со всеми согласованная афиша:

*** 15 ноября состоится интернациональный концерт фольклорной музыки! ***

В программе:

Баллада о матери
Исполняет дуэт "Мадагаскар"

Древние армянские мелодии в современной обработке
Исполняет Ю.Каспарян

Песни советских корейцев
Исполняет В.Цой

По краям афиши были нарисованы лемур и какой-то...
— Андрюха, а чего за эскимоса с гитарой ты тут подрисовал?
— Сам ты эскимос, — обиделся Кныш.


В день концерта я завозился в лаборатории и в студклуб прибежал, когда зал уже наполнялся. На сцене, как Лёха и обещал, сидели братья-мадагаскарцы. Наполеон изучал потолок. Людовик стучал ладонями по маленькому барабану. Получалось ловко, в зале создавалось правильное настроение. Помимо институтских, были и незнакомые личности, в том числе, длинноволосые поклонники Аквариума, а может и сама группа Аквариум, я тогда не различал. В середине первого ряда были отведены места для начальства, однако, не было известно, придут ли. Профессор Соловушкин заранее извинился, что не сможет, прочие отмолчались. Зато прибыла кафедра научного коммунизма в полном составе, но они уселись в глубине зала. Марк Борисович охранял начальственные места, просил меня помочь, желающих было пруд пруди, но мне было не усидеть на одном месте, я бегал то в фойе, то за кулисы. В кабинете Марка Борисовича у открытой форточки курили Цой и Каспарян. Я поздоровался и вышел, чтобы не мешать.

Концерт начался ровно в семь, у Марка Борисовича мероприятия всегда начинались вовремя. Свет в зале притушили и тут же в первый ряд просочилась стайка совсем юных существ, не иначе — восьмиклассниц.
Я посмотрел на Марка Борисовича.
— Вот и ладушки, — сказал он.
Тем временем Наполеон встал и громко объявил:
— Малагасийская народная песня "Мама".
И снова сел.
— Затянет сейчас своё занудство, — успел подумать я и зря. Барабанный ритм ускорился.
Первые же ноты меня ошеломили: до ми соль ля си-бемоль ля соль... и так далее, главный квадрат рок-н-ролла, Rock Around the Clock и тому подобное. Лишь чуть медленнее и с неким лиризмом, всё-таки, о маме человек поёт. Голос у Наполеона был тонкий, но точный, с творожным оттенком, который присущ лишь чёрным.
Зал хлопал в такт, все веселились. Братья допели, раскланялись, но не ушли.
— Американская народная песня "Билли Джин", — неожиданно объявил Наполеон и садиться на этот раз не стал. Великий М.Джексон использовал, полагаю, всякие технические примочки для своей главной записи. У Наполеона был только микрофон и брат-барабанщик, но получалось до безумия похоже. К тому же, он принялся время от времени выделывать какие-то несусветные телодвижения (оригинала я тогда ещё не видел).

Billie Jean is not my lover...

— А вот с этим можно уже и на гастроли, — сказал задумчиво Марк Борисович. Я не понял, о чем речь, но уточнять не стал. К концу песни Наполеона заметно пошатывало, но ритм он не терял. Я оглянулся на Лёху, Лёха мне подмигнул. Разглядел я в зале и Шкловского, в непривычно весёлом настроении.
Братьям хлопали так долго, что кто-то крикнул: хватит, а то Цоя не дождёмся!
Аплодисменты затихли. Братья ушли. На сцену вышли Цой и Каспарян, стали настраиваться.
Из зала кричали что-то фамильярное, как будто там сидели первейшие друзья Виктора. Я пытался понять реакцию музыкантов. Но у Цоя лицо было восточно-каменным, а Каспарян никуда не смотрел, кроме грифа своей гитары.
Но вот Виктор взял первый аккорд и улыбнулся. Всё в миг переменилось, всё лишнее растворилось в этой удивительной, в чём-то детской, в чем-то шалопайской и немного грустной улыбке...

Мы вышли из дома, когда во всех окнах погасли огни...

Бывает, когда сильно ждёшь чего-то, и вот уже началось, а ты ещё не веришь. Понимание пришло позже, во время концерта я был как белый лист, как губка, впитывал, внимал этим словам, лаконичным, если картина, то углём, и всё вроде бы просто, но это слова нового мира, который открывался мне. Не только песни Цоя становились мне ясны, но и тот же Аквариум. Теперь я уже не буду считать "простых пассажиров мандариновой травы" отдыхающими на осеннем газоне.

В нашем смехе, и в наших слезах, и в пульсации вен...

Ритм захватывал, даже без ошеломительного тихомировского баса. Мне нужна была эта музыка, в этом ритме порывалось биться юное моё сердце.

Я родился на стыке созвездий, но жить не могу...

И мог ли я или кто другой предположить, что совсем скоро эти самые ребята создадут "Группу крови" — самый грандиозный альбом русского рока. И что впереди переполненные стадионы, Асса, Игла, время перемен, и тридцать пятый километр латвийского шоссе, и астероид номер 2740.
Можно ли было представить в тот вечер, что лет, эдак, через тридцать пять я допишу текст, поставлю точку и включу "КИНО". Нет, сегодня не "Группу..." и даже не "Звезду...", а пусть это будет "46":

Знаешь, каждую ночь я вижу во сне море...

текст Сергей ОК
фото с того концерта, сделано то ли Федоровым, то ли Кнышем

497 +

493

Секретарша — начальнику:
— У меня для Вас две новости, одна хорошая, другая плохая. С какой начнем?
— С хорошей, естественно.
— Отлично. Мы с Вами, Александр Владимирович, как выяснилось, не страдаем бесплодием.

226 +

494

Когда мне было 16, устроился я в газету "Вечерняя Москва". Продавцом газет у метро.
Оплата сдельная, зависела от количества проданных изданий.

Точка была новой, поэтому при устройстве мне сказали, что придётся покричать, чтобы найти покупателей.

Кричать я не умел, поэтому в первый день продал всего две, или три газеты.
Ко всему прочему, в моей служебной сумке были интересные, но дорогие журналы, предлагать которые я тоже стеснялся.

Поняв, что так я денег не заработаю, вечером после работы - я приступил к тренировкам.
Помните "Маленький оборвыш", где Джимми кричал по ночам, мечтая стать "лаятелем"?
Вот и я вспомнил.

Весь вечер я кричал перед зеркалом: -"Газета Вечерняя Москва, журнал "Эксперт", газета "Работа и зарплата"... В общем, тренировался и вырабатывал уверенность.
Родители покрутили пальцем у виска, но мешать не стали.

На следующий день, воодушевленный воображаемым успехом, я принялся за дело.
Представляя себя, ни много ни мало, бедным Джимми из "Маленького оборвыша", я переборол страх и начал кричать, как мне казалось, во весь голос.

Через пять минут ко мне подошли милиционеры.
Проверили документы, они были в порядке.
И купили самой дорогой журнал.

Тут меня понесло.

Я орал так, что прохожие шарахались на выходе из перехода, а бабульки хватались за сердце.
Орал до хрипоты и учащенного сердцебиения.
Орал, как будто от этого зависит моя жизнь.
-"Вечееерняяяя Москвааааа, Экспеееееерт, рабооота и зарплаааааата!" -разносилось по округе.

Как ни странно, это принесло свои плоды.
К вечеру я продал почти все газеты, примерно половину журналов и немного сувенирной продукции.

Довольный собой, я ехал домой и предвкушал, как на следующий день заработаю ещё больше.

А потом ещё.
И ещё.
Стану миллионером.
Выкуплю газету.
Стану успешным предпринимателем и родители будут мной гордиться.

На следующий день я охрип.
Мои попытки выкрикнуть что-либо звучали примерно так: -"Аасщщщеета сщшшшшшеееерррраая ссссьььвваааа", - такой себе, еле слышный шипящий свист.

К моему удивлению, половину газет и немного журналов я продал.
Оказывается, людям, которые живут рядом - удобно покупать газеты и журналы по дороге домой.
Они здоровались, общались, интересовались продажами и покупали.

Перестав сипеть, я начал орать с меньшей силой, но той же интенсивностью.
Покупателей становилось больше с каждым днём.
Мне выдали вторую сумку, с колесами, чтобы я мог брать больше прессы на смену.

Закончился мой бизнес неожиданно.

В середине второго месяца, когда у меня было около сотни постоянных клиентов, меня позвал координатор.

-"Vipman84, молодец, хорошо работаешь. Такие ценные сотрудники пропадать не должны, поэтому мы тебя ставим на новую точку, а твою отдадим Ивановой. А то она так не умеет, а заработать все хотят. Да ты не переживай, ты быстро клиентов найдешь, мальчик способный."

-"А чтобы твой опыт не пропадал зря, вот это Александр, он будет с тобой на точке стоять. Надо его всему научить, чтобы он как ты продавал. Ну и пока вы вместе - оплату поделите на двоих."

На следующее утро координатор долго удивлялся, почему я так резко решил бросить работу.
Но решение было принято, а через день я уже нашел себе новую - курьером по доставке печатной продукции.
Книги на улице продавал.

Но это уже совсем другая история.

362 +

495

Александр Кержаков не попал в список россиян, против которых США вводит санкции.

377 +

496

- Александр Григорьевич, поздравляю Вас с победой на выборах, желаю дальнейшей плодотворной работы!
- Володя, ну хоть ты не подкалывай!

180 +

497

- Александр Григорьевич, сколько вам ставим процентов на выборах?
- Давайте 70.
- Круто! Как у Путина!
- Как у Путина… не, давайте тогда 80.

©Полищук

281 +

498

Если в кресле мэра Киева оказался, не выбранный киелянами, а
назначенный президентом Украины - Александр Попов, то уже
пожалуй и не удивит, если например в кресле мэра Севастополя
может оказаться....... Юрий Михайлович Лужков!

228 +

499

Александр: Каждая 10я авария по вине пьяных водителей. Следовательно 9 из 10 по вине трезвых. Итого вождение автомобиля в трезвом виде на 90 % повышает аварийность? Если алкозамок не определил наличие алкоголя в организме, двигатель не заведется ?!! По логике так получается...

187 +

500

Хиллари Клинтон беременна. В Белый Дом вызывают трех предполагаемых 'виновников' - Саакашвили, Ющенко и Лукашенко. Обама спрашивает: - Мишико? Саакашвили: - Что ти, гаспадын президэнт! Я бил с табой вэсь визит! - Виктор? Ющенко: - Что вы, мой господин, я был с Соросом весь визит! - Александр, ты??? - А шо 'Ты, ты'? Я пришел к ней на переговоры. Она говорит: 'Господин Лукашенко, я беременна идеей демократии в Белоруссии, хочу, чтобы бы покинули политику!' Я: 'А хотите по-настоящему?' Она: 'Да!' Ну... Я даме отказать не смог!

182 +