Был на нашем пароходе такой случай. Как-то раз, на подходе к одному норвежскому фьорду, взяли мы на борт лоцмана: невысокого дядечку раннего пенсионного возраста с рыжей куцей бородкой и загадочной хитринкой в глазах. Он резво оббежал весь наш ходовой мостик, потом снял с себя непромокаемую форменную куртку, повесил её на спинку лоцманского кресла и разулся.
Взглянув на его ослепительно белые шерстяные носки, четвертый помощник Толик спросил капитана:
- Радмир Константинович, а давайте скажем лоцману, что ковровое покрытие нашего мостика – линолеум?
Капитан, удивленно рассматривая норвежца, лишь отрицательно покачал головой.
С камбуза поднялся кок с тарелкой бутербродов и кофейником для лоцмана.
- О, welcome drink! – обрадовался тот и начал как-то ловко складывать бутерброды с колбасой и сыром в сэндвичи и поедать их, попивая кофе. Через несколько минут тарелка опустела, а лоцман, уютно хрюкнув, вдруг захрапел.
- Он что, заснул там что ли? – изумился капитан.
Толик подошел к спящему лоцману, громко захлопнул увесистый том "Мореходных таблиц" около самого уха норвежца и, принюхавшись, доложил:
- Спит! И, вроде как, не пьяный.
- Ты чего ему в кофейник налил?! - набросился капитан на кока.
- Ничего там не было! - обиженно возразил тот. - Только кофе, который мы два месяца назад в Коста-Рике брали. Все пили - всем нравилось.
На мостик был срочно приглашен судовой врач.
- Нормальный, здоровый сон, - сообщил он, посмотрев на норвежца. – Хотите, кровь на анализы у него возьмем?
- Пока никакой крови! - возразил капитан доктору и вызывал по УКВ местную лоцманскую станцию.
Те, почему-то, не очень удивились случившемуся: лишь порекомендовали нашему пароходу лечь в дрейф и дожидаться смены лоцмана.
Очень скоро стало понятно, что свежий боковой ветер сносит нас на норвежские скалы быстрее, чем подходит лоцманский катер. Капитан приказал отдать правый носовой якорь. Услышав грохот якорной цепи в клюзе, лоцман вдруг встрепенулся, соскочил со стула и с криком: «О, чёрт! Здесь же донные мины!» - ласточкой прыгнул с крыла мостика в воду.
Несколько секунд все ошарашенно молчали. Первым голос подал Толик:
- Спасательный круг бросать будем? – поинтересовался он у капитана.
- А по затылку ему попадешь? – капитан смотрел на норвежца, быстро гребущего к подходящему катеру.
- Попаду, наверное, - неуверенно ответил Толик.
- Тогда не будем, - решил капитан, - круг почти три кило весит, да и денег, однако, стоит, - и он, повернувшись ко мне, сказал: «Сергей Владимирович, запишите, пожалуйста, в вахтенный журнал, что лоцман спрыгнул за борт с крыла мостика и нами была объявлена общесудовая тревога «Человек за бортом!»
Тем временем лоцманский катер, застопорив ход, поднимал своего коллегу из воды.
Я посмотрел в бинокль на катер. Там был только один норвежец в непромокаемой лоцманской куртке. Он стоял, поставив, согнутую в колене, ногу на рейлинг ограждения рубки. Между его ботинком и задравшейся брючиной виднелась узкая полоска белого шерстяного носка.
