Анекдоты про интоксикация |
mr. proud> Салют! О чем общение? =)
J@h> Хай! =)
J@h> Тебя обсуждаем =D Расскажи ка, каково это - руководить женским коллективом? =) Нравится в цветах работать?
mr. proud > А... Угу, нравится. За*бись. Я уже по настроению могу определить у кого из цветов ПМС, у кого интоксикация по беременности, а кто просто голодный, потому что опять худеет... И поверь, эта информация мне, как начальнику - очень необходима для выживания!
|
Расказывала знакомая врач-реаниматор со скорой. Далее от ее первого лица. Приехали к пациенту. Явно алкогольная интоксикация, причем весьма изрядная - мужик почти трупом лежит. Откачиваем его как положено. Я решила выяснить чем это он так набрался. Поблизости не нашла ни бутылок
пустых водочных, ни емкостей из-под всяких очистителей или денатуратов, как в таких случаях бывает. А надо сказать от клиента запах шел, как после взрыва на парфюмерной фабрике. Вдруг вижу на столе стоит флакон из-под какого-то парфюма. А флакончик был, надо заметить, какой-то то ли выставочный, то ли рекламный образец. Ну, может видели бутылки шампанского двухведерные? Вот и это того же размера. Подошла понюхала мужика, потом отворачиваю крышку флакона - один и тот же запах. В этот момент слышу удивленные вскрики коллег по бригаде, которые все
это время мужика откачивали. Мужик, который еще минуту назад был а ля труп, вдруг приподнялся, смотрит на меня глазами размером в шесть копеек и выдыхает: - "Бл..! А у нее что - крышка отворачивается?! А я!... три часа подряд!... себе в рот из нее!... Пшикал!!!"
В следующую минуту возник вопрос - а не вызывать ли еще одну бригаду реанимации, но уже для нас.
|
|
Из Живого Журнала Павла Рудича
Недавний случай (быль).
Привезли в приёмный покой пьяного бича.
Запах - специфический!
Пахнет одновременно и перегаром и чистым алкоголем, прелой мочой и её свежатиной (этот бич - мокрый до ушей), пахнет грязным потом и, почему-то, чуть-чуть машинным маслом.
К этому букету примешивается запах какой-то косметики. Пьют ведь они, мерзавцы, всякие стеклоочистители и дешёвые одеколоны.
Клиента этого привезли не к нам, нейрохирургам, а так - в божий свет, как в копеечку.
В направлении «скорой помощи» красуется: «Алкогольная интоксикация. Судорожный синдром. Отравление суррогатами алкоголя».
То есть заниматься им должны токсикологи, неврологи, терапевты.
Но эти славные женщины, осмотрев больного, призвали к нему нашего дежуранта - нейрохирурга Костика.
«А исключи-ка, - говорят, - у этого несчастного черепно-мозговую травму! Вон у него на роже кровоподтёки различной степени спелости. Вот ещё ссадина, видимая под микроскопом, на не очень волосистой части головы, под сухой «корочкой». А самое главное: что-то он левой рукой и ногой двигать не хочет. От санитарок, его раздевавших, отбивался исключительно правыми конечностями, игнорируя левые и грязно сквернословя. Отчего это у него гемипарез, а?»
Костик работает у нас без году неделю.
Красный диплом, вежливый и любознательный мальчонка, но в деле пока ещё - ноль. Чуть что - впадает в панику, потом — в стопор. Море знаний в неврологии и хирургии, но в ажиотаже всё забывает, теряет голову, руки трясутся.
Хорошие хирурги редко получаются из отличников. Все, кого я знаю, в прошлом чаще всего - троечники, реже - хорошисты. Студенческие годы для таких - это время веселья, красивых девушек, хороших друзей и славных попоек.
Хирурги же из отличников, по моим многолетним наблюдениям, рано или поздно уходят на административные должности.
Костик стал с неврологами робко спорить, предлагая им исключить инсульт, эпилепсию, а терапевтам - заняться выведением больного из алкогольной интоксикации.
Но эти мастодонтные врачихи, закалённые многолетней экстренной службой до стальной твёрдости, асы спихотерапии и мастера в манипуляциях с диагнозами, упёрлись рогом и начертали в истории болезни бича, что данных за свою патологию они не находят и посему рекомендуют призвать к нему нейрохирурга.
И каждая их врачих начертала крупными буквами в своём заключении : «ЧМТ? Острая внутричерепная гематома?»
Умыли белы руки с мылом и убыли в свои терапевтические чертоги.
Костик призвал к бичу нашего нейроофтальмолога.
Генрих глянул в глубины выпученных глаз алкаша, и фыркая от резкого его амбре, сказал радостно:
- А ведь у него застой на глазном дне! Да и судороги не у пьяных бывают, а у абстинентов. Тащи-ка ты его на КТ!
А мужик песни поёт, на вязках бьётся, как ведьмак на шабаше, матерится, головой вертит и хватает правой рукой проходящий мимо мед. персонал женского пола за спец. одежду.
Сложно ему компьютерную томографию произвести!
Есть вопиющий диссонанс между европейским дизайном томографического отделения, космическим видом самого компьютера и пьяным и обсосанным бичом!
Ходят они там, томографисты, в мягких тапочках, разговаривают тихо, всегда на «вы» и через «не затруднит ли вас» и тут - опа! - вкатывают с грохотом бича.
Грязь, вонь, мат, драка с больным для его же блага...
Сделали ему таки, как больной ни возражал, томографию головного мозга.
Со снимками Костик пришёл в ординаторскую нейрохирургии. Поставили снимки на негатоскоп.
В голове больного, увы нам - огромная внутримозговая опухоль правого полушария головного мозга!
Положили алкаша к себе. Фиксировали, стали лечить и думать, когда и как его брать на операцию и стоит ли.
Коллективная мысль склонялась к биопсии и, по результатам гистологии — к химиотерапии и лучам.
Утром следующего дня алкаш протрезвел. Левосторонний гемипарез регрессировал.
Из больничного туалета, где он курил, настреляв неизвестно где сигарет, санитарки уже гоняли его швабрами.
На обходе сидел на кровати прямо и требовал выписки.
Было очевидно, что из всех методов лечения первичным для него был экстренный опохмел.
Палатный врач, Липкин, сделал значительное лицо и сообщил больному, что у него имеется огромная опухоль головного мозга, которая, если не принять определённых мер, очень быстро его убьёт.
Больной аж заржал:
- Огромная, убьёт! Как же! Я это три года назад уже слышал. Нейрохирург из Москвы говорил мне: «Срочно оперироваться, а то через месяц дуба дашь!». Тот нейрохирург, говорят, умер, а я - живёхонек! Отпустите, доктор, вам же лучше будет! На хера я вам? Взять с меня нечего... Угостите только на дорожку спиртиком. Его у вас ведь хоть залейся. Я-то знаю.
И поведал нам больной, что как только ему поставили диагноз, так он сразу принялся пьянствовать.
- Пил я - говорит,- беспробудно. Денег у меня много было. Я ведь ценным специалистом был в одной солидной конторе. Но как только сказали нейрохирурги, что пиздец мне пришёл - на всё плюнул, купил ящик водки и стал её пить. Утром, как только глаза открою - стакан водяры хрясь - и всё похуй делается. Так и повелось: ящик кончится - покупаю новый и вперёд!
С работы уволили. Я даже трудовую книжку у них не забрал. На кой она мне?!
Жена - ушла. Дети - хрен знает где... Да и хуй с ними. А потом, сами знаете как оно: деньги кончились. Стал всё продавать, менять на водку.... Квартиру трёхкомнотную обменял на однушку в хрущобе, доплату - пропил... У меня и снимки есть дома! Отпустите, я вам их привезу!
Дали мы ему спирту чуток, чтобы утих. Нашли способ добыть эти снимки.
Глянули и оторопели: внутримозговая опухоль, по всем признакам - глиального ряда, несомненно - злокачественная, на снимках трёхгодичной давности была точно таких же размеров, что и на наших, вчерашних томограммах! Может быть, даже чуть больше.
Интересно, что это? Химиотерапия алкоголем? Или ошибаемся мы в природе этой опухоли?
Ни на какие наши коврижки больной не соглашается и требует выписки.
Наши седативные и малые дозы спирта его не удовлетворяют: рвётся на волю.
Уверен, что мы ему врём, а если и не врём, то и хер с ним: прожил, говорит, три года и ещё столько же проживу, если не сдохну с перепоя или от судорог.
Такая перспектива больного совершенно не пугает.
Видимо, так и выпишем, не узнав того, что позволило этому человеку прожить столь долго с таким большим объёмом в головном мозге.
|
|
Добавлю и я свои 5 копеек в истории об отцах.
Мой отец был сыном директора крупнейшего металлургического завода на юге России. В доме была прислуга, мама (моя бабушка) не работала, была очень набожной, строгой и четко придерживалась традиционных ритуалов. Мой отец был самым младшим из четверых детей. Синдром младшего брата, когда перед тобой достаточно тех, кто принимает решение, не обошел его стороной. Обладая яркой внешностью и незаурядными талантами, мой отец быстро привык к всеобщему обожанию и всепрощению.
В подростковом возрасте он связался с блатной компанией, где его научили пить, курить и далее по списку. Лишь счастливое стечение обстоятельств и фатальное везение помогло ему избежать тюремного заключения.
Отец занимался боксом и имел острое чувство несправедливости. Если становился свидетелем драки, то немедленно туда ввязывался. Однажды на моих глазах он выпрыгнул из окна, услышав разговор на повышенных тонах под окнами и начинающуюся потасовку. Безбашенный, взрывной, жестокий и упрямый. Густые темно-каштановые волосы, зеленые глаза, правильные черты лица, волевой подбородок, тренированное тело, безупречное сложение, упругая походка, незаурядный интеллект не давали ему шанса усомниться в себе. Отец обладал сильным голосом, тонким слухом и прекрасно пел. Вдобавок он замечательно рисовал. Всегда браковал мои рисунки, исправляя пропорции. Для меня он был богом. Который умеет и знает все.
Как лучшего студента техвуза, отца распределили в Москву, в Конструкторское Бюро гражданской авиации. Там он впоследствии и познакомился с моей мамой.
Нас тоже было четверо. Мой старший брат, я и две младших сестры. Нас муштровали как солдатиков. Домашние обязанности распределялись между детьми по графику. Эту неделю я мою посуду, брат подметает и моет полы. На следующей неделе меняемся. За невыполнение или некачественное выполнение нас били. Если мы шли гулять или в гости, называли время прибытия. За каждые 5 минут опоздания получали по удару. Забавно, но с тех пор я физически не могу опоздать. Никогда и нигде. Отец намертво вбил эту привычку в то самое место.
Время шло. Отец занял пост руководителя отдела динамической прочности. Был парткомом и вел бесконечные совещания и заседания. Диктатор и мучитель внутри него проявлялись все больше.
Его график был отточен до секунды. В 5.30 он вставал и убегал на пробежку вокруг озера и делал зарядку. Возращался злой, как черт. Сдергивал с нас одеяла и гнал на пробежку, раздавая подзатыльники и пинки. Он орал, как бешеный. У каждого из нас была кликуха - жирный, синий, кикимора, яйцо. Да, по-своему он любил нас. Я не знал, что могло быть по-другому и думал, что мой отец самый лучший и хочет добра для нас.
Ровно в 18.00 в замке поворачивался ключ. Отец пришел с работы. И мы разбегались по углам. Никогда не знаешь, за что тебя ударят. Он называл это «Попал под горячую руку». Первым делом он шел проверять вымыта ли посуда и помыты ли полы. Вопль «Кто дежурный по полу?? Пупком на диван!». И начиналась экзекуция…
Не знаю, насколько мы деформированы влиянием своих родителей. Но знаю одно. Я хотел быть другим. И одно я знал абсолютно точно : я никогда не буду бить своих детей. Боль уходит, унижение остается навсегда.
Отец пил. Как и всё, что он делал, он это делал по графику. Каждую пятницу и до понедельника. До полного отключения. Иногда срывался и начинал в четверг. На работе знали эту его слабость. И прощали. Покрывали и прощали.
Когда мама пошла в роддом за третьим ребенком, отец ушел в запой. С радости или с горя – не знаю. Мы с братом возвращались домой из школы и не могли попасть домой. Отец запирался, забывал ключ в замке и открыть дверь снаружи становилось невозможно. Он напивался и отрубался замертво, на звонки, стук в дверь уже не реагировал.
Мы были голодны. Надо было делать уроки… Мы звонили соседям. Если удавалось застать кого-нибудь дома, просили попить чая. Холодно, хоть и начало апреля, на улице снег и ветер. Если не получалось, бежали к маме в роддом. Те передачки с едой, которые ей приносили подруги, она в пакете на веревке спускала нам со второго этажа роддома. И мы радостно неслись в подъезд своего дома, чтобы там на газетке разложить чужие яства и дивно пообедать. Тогда мне это казалось веселым приключением… Однажды мы все же смогли открыть дверь. Войдя в комнату, обнаружили отца, лежащего ничком на диване. Он был пьян в дрова. Брат подергал его за штанину и вдруг начал всхлипывать. Именно тогда в 7 лет моя картина мира пошатнулась. Мой старший брат рыдал, отец – в полной отключке. Я остался один. Здравомыслящий, но абсолютно беспомощный…
Мне слегка за 20. Я и мой брат давно живем отдельно. Звонок в дверь. На пороге младшая сестра (Яйцо). Растерянная и испуганная: - «Папа умер». Мысль заработала с двойной скоростью:
- Есть коньяк. Будешь?
- Нет
- Ок. Тогда поехали.
Приехав, я еще застал врача скорой. Хмурый усталый дядька стоял над трупом и сокрушенно повторял «Что ж, вы делаете, мужики, детей сиротами оставляете…». В углу стояли две девочки подростка. Медицинское заключение – «алкогольная интоксикация».
Отца нет в живых уже более 30 лет. У меня семья. Я - авиационный инженер, руководитель, в прямом подчинении 30 человек, в косвенном более 150, много лет работал с японцами. Говорят, я слишком демократичен и позволяю много свободы своим людям. У меня один ребенок, потому что словосочетание «Многодетная семья» меня пугает до сих пор.
И я люблю своего отца.
|
|