ПРО ТАЕЖНОГО ВИТЯЗЯ.
Места у нас в приморье дикие и если где-нибудь между Хабаровском и Владивостоком повернуть и двинуть пешим на Восток к морю японскому, то есть большой риск не увидеть людей уже никогда. Ни больше ни меньше. Ну и собирательские народные промыслы здесь все еще не в диковинку. В нашем случае люди собирали кедровый орех. Зима. Бригаду в несколько человек закинули в куда-то в сихотэ-алиньские дебри, дали мешки, не хитрое оборудование и харч. Бухло не давали точно, потому что все точно знают, сколько его не взять с собою, в тайге зимою его не хватит даже для согреву. Ребята были подневольные и трАктора им тоже не оставили. Но один из таежных романтиков оказался запасливым и эгоистичным на столько, что в разгар собирательской страды понарошку заблудился, по тихой навинтил по отрогам, развел костерок и всосав запасенный результат брожения продуктов брожения, заслуженно прилег. Ну если бы не костерок и не телогрейка, то и истории бы не случилось, но история случилась. Спина у него поджарилась. Ну телогрейки они на то и телогрейки, чтобы тело разогреть, особенно если долго не переворачиваться. Добрел бедолага до барака, так здесь охотничьи домики называют, пошарили они гуртом по столу и полатям в поисках лекарств, но нашли скорее снадобье – рулон замерзшей барсучьей шкуры, остатки от вчерашнего ужина. Про целебные свойства барсучьего жира в наших краях не знают только умалишенные. Остальное просто, сердобольные подельники разогрели, размотали и примотали снадобье к пострадавшей спине, как и положено, мехом наружу. Говорят, скоро больной пошел на поправку, но когда консилиум порешил скинуть с него подпругу, шкура не отвалилась. Не отвалилась она и на следующий день, более того кому-то показалось, что она стала держаться еще лучше, а кто-то даже предположил что она и вовсе… приросла. Хуйня, скажете вы, такого быть не может. Ну-ну, они даже кличку ему дали, только почему то - Олень. Долго ли скоро ли, но трактор за ними вернулся. Те, кто рассказывал эту историю, тем кто рассказывал мне, говаривали опосля, что Оленя давно не встречали. Не местным он был, может уехал куда, а может свыкся, замкнулся в себе да одичал, но когда его видели в последний раз, он все еще был в барсучьей шкуре.
