1951
Играли с сыном в бадминтон. За полётом воланчика внимательно наблюдал
свирепый пёс на цепи с соседней офисной автостоянки – он просто охренел
со скуки. День был солнечный, воскресный, никто безобразиев не нарушал –
стоянка была абсолютно пуста. Мы были его единственным шансом. От лая
пёс пока воздерживался – сегодня мы на его территорию воланчика ещё не
упускали. Но вдруг строгий оглушительный гавк всё-таки раздался. Я
возмущенно оглянулся – типа, а сейчас-то чего к нам прикопался.
Оказалось, виновниками гавка были не мы. На забор парковки молча села
сорока и на пса смотрела нагло. Обгавканная сорока за словом в карман не
полезла и ответила псу по полной. Он только этого и ждал – радостно
залился длинным злобным лаем, начисто перекрыв несчастную сороку
децибелами. Нас этот дурдом вскоре заколебал, и мы покинули площадку.
Через полчаса я снова вышел во двор. Шоу было ещё в разгаре, но
расстановка сил изменилась. Десяток слетевшихся сорок, самозаведённые до
состояния полной истерики, виртуозно облаивали пса хором. Сам пёс,
положив большую умную голову на передние лапы, уже не принимал участия в
дискуссии – видимо, сорвал голос. Он смотрел жалобно чёрными глазами на
этот жестокий мир и казалось, сейчас зажмёт лапами себе уши. И вот я
теперь думаю – а стоит ли писать в рецензии, что работа одной вредной
бабы всё-таки лажовая…
|