Анекдоты про съедобные |
3
... вспомнил, как у нас двое трубоукладчиков барана на праздник резали.
Мастера между прочим. Один из института прям, другой из техникума.
Купили барана в деревне и на шашлык решили. Причем оба об баранах знали,
что они съедобные и мясо от них еще бывает. А как оно бывает... Ну
зарезать там, шкуру снять, раделывать - это ни разу не видели и не
делали. Но перед друг другом выделывались. Но как до дело дошло оба в
отказ. Ножом по горлу не каждый все-таки и из деревенских мужиков, если
барану. А тут городские мальчики практически из интеллигентных семей.
Технические интеллигенты. Технические...
А там невдалеке другие технические люди трубу кумулятивными труборезами
на куски разделяли. Нефтяную трубу после демонтажа взрывом резать -
милое дело. Она хоть и пропарена по акту, а с горелкой подойдешь пары
полыхнут мало не покажется. Есть еще механические труборезы: типа
фрезерный станок вокруг трубы на цепочках ездиет, но импортный миллион с
лишним стоит, а наши режут тоже хорошо, но недолго совсем. А взрывом и
быстрее и мороки меньше. Одел на трубу либо кольцо из медной трубки с
гексогеном внутрях, или несколько секторов, когда диамет большой, отошел
подальше и крути машинку, как партизан в кино про немцев.
Ну наши мастера такую фигню и одолжили. Не сказали же для чего. А их там
за серьезных людей приняли. Всего за пузырь.
Чисто трубопроводное убийство. Баран мол и мигнуть не успеет, если ему
такой заряд на шею одеть. Чик и готово. И не больно ему совсем. А
главное, что машинку крутить из укрытия надо, не видно как все
происходить будет. Ну и совесть чиста останется поэтому.
Привязали барана к дереву. Одели ему на шею кольцо на
пятисотмеллиметровую трубу расчитанное и за бугорок залегли. Чтоб никому
не обидно один ручку крутил, другой на кнопку жамкнул. Бумкнуло за
бугорком. И тишина.
Вылазят эти шашлычники из-за бугорка и видят. Баран он в общем-то баран.
Но не дурак. Он это колечко с шеи стряхнул и за дерево спрятался (а
может просто пописать зашел). А когда бумкнуло он в колечке не был. Он
за деревом ждал. Но перепугался, конечно. Не каждый день у баранов
такое.
Хотя все равно погиб. Эти два обормота пошли второй заряд клянчить
поменьше. И раскололись зачем. Не. Их вовсе и не сильно били. Так.
Подзатыльниками ограничились, но барана отобрали и сами зарезали, чтоб
не мучился. Шашлык, правда, вместо того чтоб на двоих делиться человек
на пятнадцать ушел. Но там еще и уху варили на баранине так что хватило.
Вспомнил Галлюцинация
|
5
История 4. Где зимует китайский комар?
«Вы не можете разрешить какого-либо вопроса? Тогда беритесь за обследование его настоящего и прошлого...» Мао Цзэдун, «Перестроим нашу учебу», май 1941, Избр. Произв. Т. III
Вы до сих пор не знаете, где зимует китайский комар? Сейчас расскажу. Если кто слышал, у нас вокруг Ленинграда когда-то осушили болота. Но все эти грандиозные планы преобразования природы в сочетании с экологической безграмотностью всегда и везде оборачивались боком. Комару жить где-то надо или как? И он, бедолага, перекрестясь, освоил петроградские полузатопленные подвалы. Как говаривали в застое, дай Бог сибирского здоровья и кавказского долголетия нашему ЖКХ! Чтоб ему пусто было! Комары, как и все насекомые, любят тепло. Наш комар, например, «встает на крыло», когда температура воздуха устойчиво превышает 12-14ºС. А когда холодает – комары исчезают. Обратите на это внимание – может пригодиться! Вообще, биомасса и видовое разнообразие насекомых возрастает с уменьшением широты – от полюса к экватору. По крайней мере, на уровне моря. Неудивительно, что в тропическом Китае комаров полным полно. В каждой приличной гостинице здесь есть противомоскитные сетки - пологи. Но спать под ними не очень уютно. Поэтому в своем университетском гостиничном номере я применял «экологически чистые» методы борьбы. Задраиваю все окна и двери и включаю на полную мощность и минимальную температуру кондиционеры. Надо сказать, что меньше 16ºС их кондиционеры не дают. Через некоторое время в комнате комаров нет. Еще бы - самому прохладно. Думаю, куда девались? Ведь окна и двери задраены! Устраиваю обыск, или, как говорил Председатель Мао – «обследование». А оказывается, комары передислоцировались в ванную и на кухню, куда холод еще не дошел. Продолжаю «холодить». Теперь комаров нигде не видно. Но, ведь окна и двери задраены!? Вот, что значит пытливый пионер-натуралист! Устраиваю еще более тщательный обыск-обследование во всем номере. И знаете, где нашел? Ни за что не угадаете! В ванной комнате, в пустом полиэтиленовом пакете для грязного белья! Там еще тепло, все там и зимуют! Отсюда простой и эффективный метод борьбы с китайскими комарами. Задраиваешь, кладешь в ванну пустой пакет, включаешь, «холодишь», ждешь, осторожно заворачиваешь пакет, и делаешь с ними, что хочешь! Можешь в соседний номер перенести или ногами потоптать. Кому что нравится. Кстати, после проведенных мероприятий комары вообще перестали ко мне заявляться.
Рассказал китайским товарищам. Не поверили. Пришлось продемонстрировать. Попросил одеться потеплее. Оделись. Пришли. Потом долго пили мое холодное пиджоу (кит. – пиво), цокали языками и приговаривали: «Сергей, суки мимо пиджоу арси цо-цо!». Что в переводе примерно означает: «хорошо в жару выпить холодного пива с приличным человеком, да без комаров!».
PS. Но свято место пусто не бывает! Так в народе формулируют универсальные законы сохранения массы и энергии? Через пару недель после «пропажи» комаров по вечерам стали объявляться два таракана, размером каждый с пол спичечного коробка. Видимо, съедобные, - видел, таких продают на местных рынках. Тараканов, в отличие от моей мамы, я не боюсь. Не было еще случая, чтобы они кого-нибудь укусили! С удовольствием послушал бы впечатления покусанного. Тараканы появились задолго до фараонов. Так что они еще помнят крепостное право. Поэтому «своих» тараканов я пока есть не стал, а «обследую». Приходят вечером и сразу - к пепельнице. Там окурки, и они с аппетитом подъедают пепел (видимо, не хватает кальция и соли). Особенно «радуются», если в пепельнице обнаруживают яблочный огрызок – яблочки, видать, любят!
PS 2. В Гуангжоу есть еще какие-то небольшие и не очень мобильные мухи. Но к людям они не пристают, слава Богу! Так что народное выражение: «Едят тебя мухи!» здесь не уместно. Зато эти мушки все время норовят поселиться в клавиатуре компьютера! На холод, вроде, не реагируют. Поэтому, как бороться, пока не придумал. Еще по ночам над гостиницей летают летучие мыши. Но в номера не залетают.
PS 3. Не знаю, есть ли в журналах Известия Российской Академии Наук серия «Энтомология»?
|
|
6
Опять канал Дискавери и опять передача "В ожидании конца света". Очередной идиот готовится к ядерной войне. Бункер отрыл, теперь рассказывает на камеру, чем будет кормиться, когда придет полярный зверь. Бродит вокруг хайвея и дергает травку всякую. Грамотно рассказывает, что за трава и насколько съедобна. Нарвав травку на обед, принимается есть. Крошит ножичком травку на тарелку. Вроде правильно мужик делает всё...
И тут фраза "а теперь польём это соусом" сносит меня из кресла. Представляете? Ядерная война, Америки нет, вместо родного Лос-Ангелоса - кратер и застывшие лужи расплавленного камня, сквозь которые с трудом пробиваются радиоактивные, но съедобные травинки. НО КЕТЧУП БУДЕТ ВСЕГДА!!!
|
|
7
Не мое,а жаль,как будто к голове подключили принтер и распечатали.
Автору отдельное спасибо и низкий поклон.
ИЗНАСИЛОВАННЫЕ РОДИТЕЛЬСКОЙ ЛЮБОВЬЮ
Очень сильный текст о том, как мы невзначай калечим жизни наших детей, залюбливая их до неврозов, несамостоятельности и низкой самооценки.
“Дети — это святое. Все лучшее детям. Пусть хоть дети поживут. Цветы жизни. Радость в доме. Сынок, не беспокойся, папа для тебя все сделает.
Что-то меня вот эта песня страшно утомила. И как родителя, и как бывшего ребенка, и как будущего деда. Может, хватит уже любить детей? Может, пора уже с ними как-нибудь по-человечески?
Лично я не хотел бы появиться на свет в наше время. Слишком много любви. Как только ты обретаешь дату рождения, ты тут же становишься куклой. Мама, папа, бабушки, дедушки тут же начинают отрабатывать на тебе свои инстинкты и комплексы. Тебя кормят в три горла. Тебе вызывают детского массажиста. Тебя для всеобщего умиления одевают в джинсы и курточки, хотя ты еще даже сидеть не научился. А если ты девочка, то уже на втором году жизни тебе прокалывают уши, чтобы вешать золотые сережки, которые во что бы то ни стало хочет подарить любящая тетя Даша.
К третьему дню рождения все игрушки уже не помещаются в детскую комнату, а к шестому — в сарай. Изо дня в день тебя сначала возят, а потом водят по магазинам детской одежды, по пути заруливая в рестораны и залы игровых автоматов. Особо одаренные по части любви мамы и бабушки спят с тобой в одной постели лет до десяти, пока это уже не начинает попахивать педофилией. А, да — чуть не забыл! Планшетник! У ребенка обязательно должен быть планшетник. А желательно еще и айфон. Прямо лет с трех. Потому что он есть у Сережи, ему мама купила, а она ведь вроде не так уж много зарабатывает, гораздо меньше нас. И даже у Тани есть из соседней группы, хотя она вообще с бабушкой живет.
Перед школой обычно заканчивается «кукольный период», и тут же начинается «исправительно-трудовой». Любящие родители, наконец, осознают, что они наделали чего-то не того. У дитяти лишний вес, скверный характер и синдром дефицита внимания. Все это дает повод для перехода на новый уровень увлекательной игры в родительскую любовь. Этот уровень называется так - «найди специалиста». Теперь с тем же энтузиазмом тебя таскают по диетологам, педагогам, психоневрологам, просто неврологам и просто психологам. Родня бешено ищет какое-нибудь чудо, которое позволит добиться волшебных оздоравливающих результатов, не меняя при этом собственного подход к воспитанию дитяти. На эти эзотерические по сути практики тратится куча денег, нервов и море времени. Результат — ноль целых, чуть-чуть десятых.
Еще для этого периода характерна отчаянная попытка применить к ребенку нормы железной дисциплины и трудовой этики. Вместо того, чтобы искренне увлечь маленького человечка каким-нибудь интересом, вместо того, чтобы дать ему больше свободы и ответственности — родственники выстраиваются в очередь с ремнем и криком. В результате — ребенок учится жить из-под палки, теряя способность хоть чем-то интересоваться.
Когда же бесполезность потраченных усилий становится очевидной, начинается этап надломленной родительской пассионарности. Тут почти все любящие родители вдруг резко начинают своих детей ненавидеть: «Мы для тебя, а ты!» Разница лишь в том, что у одних эта ненависть выражается в полной капитуляции с дальнейшим направлением отрока в образовательное учреждение закрытого типа (суворовское училище, элитная британская школа), а другие врубают в своей голове пластинку с надписью «ты — мой крест!»
Смирившись с тем, что ничего путного из человека не вышло, родители с Тымойкрестом на шее продолжают добивать в своем уже почти взрослом ребенке личность. Отмазывают от армии, устраивают на платное отделение в ВУЗ, дают деньги на взятки преподавателям и просто текущие расходы, покупают квартиру, машину, подбирают синекуру в меру своих возможностей. Если от природы Тымойкрест не слишком талантлив, то эта стратегия даже приносит какие-то более-менее съедобные плоды — вырастает психически искалеченный, но вполне добропорядочный гражданин. Вот только гораздо чаще на залечивание ран, нанесенных избыточной родительской любовью, дети расплачиваются совсем иначе — здоровьем, жизнями, душами.
Культ детей возник в нашей цивилизации не так давно — всего каких-то 50-60 лет назад. И во многом это такое же искусственное явление, как ежегодно выпрыгивающий из маркетинговой табакерки кока-кольный Санта-Клаус. Дети — мощнейший инструмент для раскрутки гонки потребления. Каждый квадратный сантиметр детского тела, не говоря уже о кубомиллиметрах души, давно поделен между производителями товаров и услуг. Заставить человека любить самого себя такой маниакальной любовью — это все-таки довольно сложная морально-этическая задача. А любовь к ребенку заводится с полоборота. Дальше — только счетчик включай.
Конечно, это вовсе не означает, что раньше детей не любили. Еще как любили. Просто раньше не было детоцентричной семьи. Взрослые не играли в бесплатных аниматоров, они жили своей естественной жизнью и по мере взросления вовлекали в эту жизнь свое потомство. Дети были любимы, но они с первых проблесков сознания понимали, что являются лишь частицей большого универсума под названием «наша семья». Что есть старшие, которых надо уважать, есть младшие, о которых надо заботиться, есть наше дело, в которое надо вливаться, есть наша вера, которой надо придерживаться.
Сегодня же рынок навязывает обществу рецепт семьи, построенной вокруг ребенка. Это заведомо проигрышная стратегия, существующая лишь для того, чтобы выкачивать деньги из домохозяйств. Рынок не хочет, чтобы семья строилась правильно, потому что тогда она будет удовлетворять большинство своих потребностей сама, внутри себя. А несчастная семья любит отдавать решение своих проблем на аутсорсинг. И эта привычка уже давно стала фундаментом для целых отраслей на миллиарды долларов. Идеальный, с точки зрения рынка, отец — это не тот, кто проведет с ребенком выходные, сходит в парк, покатается на велосипеде. Идеальный отец — это который будет в эти выходные работать сверхурочно, чтобы заработать на двухчасовой визит в аквапарк.
И знаете что? А давайте-ка заменим в этой колонке глагол «любить» на какой-нибудь другой. Игнорировать, плевать, быть равнодушным. Потому что, конечно, такая родительская любовь — лишь одна из форм эгоизма. Бешеная мать, трудоголик-отец — все это не более чем игра инстинктов. Что бы мы там ни наговорили себе про родительский долг и жертвенность, такое отцовство-материнство — это грубое наслаждение, что-то типа любовных утех, одна сплошная биология.
Есть такая прекрасная индейская поговорка: «Ребенок — гость в твоем доме: накорми, воспитай и отпусти».
Накормить — и дурак сможет, воспитать — это уже сложнее, а вот уметь ребенка с первых минут его жизни потихоньку от себя отпускать — это и есть любовь. Ты как всегда прав, Чингачгук.”
Дмитрий Соколов-Митрич
|
|
8
Грибы по-немецки
Это в России сбор грибов — национальный спорт, а в Германии — подсудное дело. В сезон в немецких лесах разгораются настоящие грибные войны. Штрафы за корзины с белыми и лисичками измеряются тысячами евро. Двум итальянским туристам, отправившимся по грибы в Шварцвальд, пришлось заплатить в госказну 1060 евро. Их корзина с белыми, лисичками и каштановиками потянула на десять с лишним килограмм.
В немецком законе написано абстрактно: собирать грибы разрешается только для личного пользования, то есть, чтобы поесть самому. Трактовать это положение можно по-разному. Для одного и три подосиновика — богатый ужин, а для другого, заядлого грибника, и целая ванна опят не достижение. Так какого же размера корзинку можно брать с собой в лес легально?
«Хороший вопрос!» — согласился эксперт Союза охраны природы Германии, миколог Андреас Гминдер, к которому «Живой Берлин» обратился за разъяснениями. Дело в том, что штрафы-то политики утвердили, а вот с «объемами бедствия» не определились.
«Во всех этих законах, как в федеральных, так и в земельных, написано только „Разрешается собирать для личного пользования“ или „Разрешается собирать в небольшом количестве“. Но точный вес нигде не указан! Исключением является только административный округ Фрайбург. Там четко прописано: один килограмм в день на человека».
За каждый «лишний» килограмм грибов, собранных в лесах Фрайбурга, придется поплатиться 50 евро. Для остальной Германии грибной закон хоть и написан, но крайне расплывчато. В некоторых случаях штрафы достигают десяти тысяч евро.
Да еще и собирать можно не все грибы. Под запрет попадают те, которые перечислены в Федеральном порядке по защите видов живого мира. Строгий запрет действует в первую очередь на трюфели и зеленушки.
Тем не менее дорога ложка к обеду. Газеты пишут о «грибной мафии», орудующей в немецких лесах. Грибники приезжают на автобусах, прочесывают грибные места и вывозят урожай коробками. Говорят, что хорошенько «поработав» в сезон, можно вполне безбедно перезимовать. Многие рестораны готовы щедро платить за благородные грибы, особенно за лисички. Остальной нелегальный урожай оседает на прилавках городских рынков. Сразу несколько компаний грибных злоумышленников попались на днях лесникам в Северном Рейне — Вестфалии.
«В некоторых регионах действительно действуют организованные группы сборщиков грибов, — подтверждает Андреас Гминдер. — Они идут по лесу и без разбора рвут все, что попадается на глаза. А потом кто-то уже сортирует эти грибы на съедобные и несъедобные. Такие действия считаются незаконными».
Немецкий закон, ограничивающий сбор грибов, писался исключительно из благих намерений. Законодатели посчитали, что грибов становится меньше и за счет этого нарушается природный баланс. Миколог Андреас Гминдер считает такие доводы сомнительными. По его словам, ученые доказали, что сбор грибов никак не влияет на их популяцию. Дело в том, что то, что мы называем грибом, является на самом деле плодом. Непосредственно мицелий, то есть вегетативное тело гриба, находится под землей.
А недавно в Германии снова были задержаны четверо молодых людей, которые грузили только что собранные грибы в машину. Их добыча весила более ста килограмм. Жадным грибникам грозит теперь огромный штраф, а вся их добыча по указанию Ведомства контроля пищевых продуктов была сразу же уничтожена.
|
|
10
Есть люди, которые совершенно не умеют расставаться с вещами.
И ладно бы жили как-то плохо, и то, с чем они не могут расстаться, хоть когда-то им могло бы пригодиться, так нет же!
Вот, скажем, мать моей подруги. Ну, про эту даму у нас ходят анекдоты. Один из них про мясорубку. Когда-то, в глубокой юности, подруга психанула и решила… вот тут бы я сказала слово "убрать", но нет, я его не скажу. Подруга решила расхламить квартиру.
Хоть немного. Хоть на парочку предметов. От отчаяния.
У них в семнадцатиметровой однушке стояло три шкафа в ряд. И ещё один сервант. Тоже забитый вещами.
Носить при этом, по воспоминаниям подруги, было толком и нечего: большая часть вещей была немодной и, в массе своей, оставшейся ещё с тех пор, как мамина мама (то, есть, подругина бабушка) разъехалась с сёстрами, освободив коммуналку и вымутив каждая себе по однокомнатной квартире.
Весь бабушкин скарб перекочевал в два шкафа однушки, бабушка потом умерла, а мама так эти шкафы и не разобрала.
В том смысле, что перебирала-то она их регулярно, но вовсе не для того, чтобы что-нибудь выкинуть.
Просто там иногда заводилась моль и другие животные.
И дело было не в том, что весь этот хлам хранился в память о бабушке, вовсе нет. Просто… просто такая натура, это не выбрасывать, авось ещё пригодится.
Выбрасывалось только рваное и совсем уж заношенное. Ну хоть тут не было проблем.
Все остальное мама хранила.
На шмот почившей бабушки накладывался мамин шмот, выходил из моды, не выбрасывался, обновлялся, не влезал, трамбовался, впихивался что есть силы…
Когда окончательно перестало влезать, в однушке завёлся третий шкаф. Он тоже оказался не резиновым, и за годы почти приобрёл форму шара…
...вещи стали складываться на шкафы. Кладовка тоже подзабилась. И балкон. На балконе на полках лежали обувь и банки.
...ещё в квартире были тумбочки и полки, бабушкин сундук и свободное пространство под столом.
Под стол складывались коробки и пакеты.
Маму иногда озаряло, что часть вещей, которые уже много лет не носятся, всё-таки, неплохо было бы отдать бедным. Она собирала те самые коробки и пакеты, и… под стол, под стол.
За дверью стояла торбочка с шарфами и шапками, которые не носились.
Потом мама на волне челночества стала ездить за границы. Оттуда привозилось… что не распродалось, пихалось в тюки и, самое главное, накрывалось на шкафу одеялками (если кто зайдёт - "чтоб меньше видели").
На кухне было полегче. На кухню шкаф не влезал.
Но там была антресоль. На антресоли хранились ситечки, ложечки, ведёрки, кастрюльки, чайнички, мешалочки, утюжки… В стол тоже нельзя было залезть просто так, не опасаясь, что на тебя вывалится.
Выбрасывать - не разрешалось. Всё было "ещё хорошим".
Ну так вот, про мясорубку.
Однажды приятельница, будучи уже четырнадцатилетней, что ли, дамой, страшно мучаясь от осознания того, что в такое даже ближайшую подругу стыдно пригласить, решила расхламить квартиру.
Вещи трогать было категорически нельзя (как ни странно, мама обладала отличной памятью, и уже устраивала подруге разнос, когда та втихаря избавилась от старого халата и двух простыней, затрамбованных куда-то в недра шкафа. Решила, такскать, начать с малого, с того, о чём мама точно никогда не вспомнит.
Приятельница ни разу не видела, чтоб эти простыни стелили, а халат чтоб кто-то носил.
Через пару недель мама в очередной раз перебирала шкаф, проверяя, не завелась ли снова моль в отделении с пальто (завелась), и не переползла ли она к остальным вещам.
То, что из богатств пропали две простынки и древний халат, мама расщёлкала на раз. И… нет, вот что было дальше, пожалуй, можно упустить. Но с того момента подруга зареклась что-то трогать в шкафах.
Но про кухню-то речи не было!
И она пособирала из недр стола и антресоли всякие железки. Немного, чтобы незаметно, но пособирала. И отнесла их на помойку. В их числе оказалась мясорубка. Обычная железная мясорубка. Новая, да. Но их дома было три. От одной она решила тихонечко избавиться. Все равно ими никто и никогда не пользовался.
Новую мясорубку, в отличие от старых сковородок, было жаль кидать в бак, и подруга положила её рядом, на парапетик. Авось кто заберёт.
Через час с работы пришла мама.
-Дочь, - сказала она, - ты смотри, что я нашла!
И, довольная, выложила мясорубку.
Нет, мама не имела привычки рыться, конечно же, нет! Просто… просто мясорубка же лежала, вообще нормальная мясорубка, и чего б не забрать! Надо же, а кому-то оказалась не нужна!
...и пофиг что дома ещё три таких, новых. То есть, уже две, но мама-то не знала. И, кстати, так и не вспомнила. Про кухонное она вообще помнила хуже.
Вот с того момента у подруги руки и опустились.
Она дотянула до 18 лет, потом в семье внезапно образовалась ещё одна квартира и подруга съехала. Поклявшись себе, что уж в её-то доме никакого хлама не будет ни-ког-да. Слово держит и по сей день. Говорит, что у неё аллергия на хлам.
* * * * *
А ещё мы на днях помогали переехать приятельнице.
Она снимала одну квартиру шесть лет, а теперь понадобилось переезжать. Сложность состояла в том, что собрать все вещи надо было за полтора дня (а вот так бывает! хозяйка умерла, а детям срочно-аж-бегом), и одна она бы не справилась, конечно.
Мы приехали на подмогу, со своими чемоданами.
И знаете, это была битва.
За каждое вылинявшее полотенечко с пятнами от краски для волос, или кухонное, с неотстирывающимся жирком (сколько их было, полотенечек-то? полтора чемодана! и это только то, что нам никак не удалось отправить на помойку, а ещё полчемодана мы таки отстояли, то есть, отправили, и некоторые - тупо втихаря.)
За каждую простыночку (чёрные пятнышки - это пять лет назад перед отъездом попала в корзину с грязным бельём мокрая майка, ну и… плесень с постельного по приезду отстиралась, запах выветрился, а пятнышки остались).
Бельём этим никто после того не пользовался, купилось новое. Но выкинуть… "ну оставь, на тряпки пригодится же!".
За каждые трусики, которые и дома-то уже носить не нужно. Они и не носятся. Но пусть будут!
За каждую кофточку с растянутыми локоточками - "дома иногда можно носить" - "а когда ты её дома надевала-то в последний раз?" - "нуу… оставь".
За каждый… мы боролись за всё! Потому что всё это хотя бы снести вниз, закинуть в машину, потом выгрузить на другой квартире - уже убиться можно. Мусором - проще. К тому же, переезжает она временно к подруге, в крошечную квартирку - и это элементарно особо негде сложить.
Мы остановили её на моменте складывания в пакет большого и, ссука, года четыре только на моей памяти не работающего сабвуфера - "я потом его в ремонт сдам".
...отдельно шли всякие проводочки… и ещё две колоночки.
Мы спи*дили два металлических подстаканника и отправили их в полёт в окно (под окном деревья густо, никого не убили).
Обычных таких два подстаканника, без узоров и рельефов, явно не представляющих никакой исторической ценности… Сказала, что ей нравятся эти подстаканники, хотела забрать с собой. Подстаканники мы нашли в пыли на нижнем ярусе кладовки. Что мы ещё там нашли… что нашли, то и выбросили. Почему в окно? Мусором вынести не получалось.
Кто-то в процессе разбора вещей пошутил, что на двери этой квартиры надо было бы повесить табличку "Нерезиновка".
Нет, внешне у неё был порядок, никакой грязи, конечно, но… но так обрасти вещами… на съёмной, к тому же, квартире…
* * * * *
...у моего приятеля была ручная крыса. Она жила на вольном выпасе и запиралась в клетку только на ночь, чтобы не мешала спать.
А ещё у крысы была нычка. Она устроила её за диваном, в уголке, и регулярно стаскивала туда всякие съедобные запасы.
В конце недели заботливый хозяин отодвигал диван и выгребал оттуда натурально полведра. Всего. Там были и орешки, и хлебные корочки, и яичная скорлупа, и огрызки яблок, стыренные её из мусорного ведра… да много чего обычно находилось за диваном.
На крысу в эти моменты было страшно смотреть. В глазах её было неподдельное отчаяние, она бегала рядом и разве что не хваталась лапками за голову. Её нору разоряли. Нет, даже не так. ЕЁ нору РАЗОРЯЛИ.
И вот, казалось бы, крыска всю жизнь прожила в приличной семье и уж точно никогда не голодала. Да что там, ей принадлежала буквально вся квартира, она спокойно и в любой момент могла съесть что угодно хоть с кухонного стола, хоть с хозяйской тарелки…
Но в тот момент, когда хозяин отодвигал диван и выгребал оттуда запасы (боже, они ведь ей все равно никогда не пригодились бы!), крыса так страдала, что её было даже жаль.
...хоть и смешно.
|
|
11
Владивосток, Эгершельд и самое начало 80-х.
Многочисленные корпуса двух морских училищ на высоком морском берегу, обдуваются томящим июльским ветром, коридоры учебных аудиторий пусты и безмолвны. Курсанты, в основной своей массе, разъехались по отпускам и ушли в морские практики. Нашей роте, будущих судовых механиков, в этот год учебная программа приготовила практику судоремонтную. После морских и заграничных приключений прошлых лет, такая перспектива ничего кроме уныния не внушала, но как оказалось зря. На судоремонтном заводе, куда нас спровадили практиковаться, нужды в недоделанных специалистах явно не испытывали.
В первый день сбора у проходной, мы в полном составе получили дневные талоны на питание в заводской столовой, и разбрелись по территории. Ничего интересного, скажу я вам. Ржавые борта судов у причальных стен, промасленные спецовки мотористов, унылые производственные цеха – херня полная, если бы не СТОЛОВАЯ. Чудо, а не столовая. За пятнадцать минут до открытия, рота уже гребла копытами у ее дверей, и жадно раздувала ноздри, вдыхая съедобные ветры из столовского вентилятора. Что нужно человеку в девятнадцать лет кроме знаний, тонко чувствовали мы – пожрать. После бурсовских «бадяг», и стратегических консервов со штампом «неликвид», от которых, даже спустя сорок лет, только от заклинания «тефтели из частиковых пород рыб в томатном соусе» с ног сбивает изжога, наш дружный рой густо накрыло божественным нектаром. На следующий день, с утра всосав талоны мы, в ожидании обеда, разбрелись кто-куда, но подальше от грустного ВСРЗ.
Все местные из нас, Владивостокские то есть, мгновенно оценив, чудесно свалившуюся, не контролируемую «лафу», занавесили практику и подались по домам к мамам. Что еще нужно девятнадцатилетнему курсанту кроме старой доброй мамы, ну и школьной подружки? И самые продвинутые из наших не местных, ушли жить к другим добрым женщинам, и хоть и к чужим, но зато молодым мамам. И слава Природе, город портовый, и как бы не хотелось какой-то из дам запастись терпеливым целомудрием, просто «хотелось», часто оказывалось сильнее. По слухам, дамы попадались и очень добрые, но наши немногочисленные герои-матросовцы явок не сдавали, и выживали как могли по одиночке. Ожидающих же большой, но чистой любви к ровесницам - нас, неприкаянных, и оставшихся в подавляющем меньшинстве, судьба тоже не обидела. Она дала нам массу свободного времени подумать о вечном, и толстую пачку жрачных талонов «за тех парней», на каждый божий день. Просто пришел наш час, ведь любая система обязана время от времени давать сбой. Получив в 8.00 талоны на проходной, мы проходили по дороге через весь завод, и сквозь дыру в заборе возвращались досыпать в еще теплые и не застланные шконки.
Самым трудным занятием в этот период жизни, внезапно оказалась ежедневная необходимость к 8.00 оказываться на заводской проходной и получать продуктовые карточки за всю роту. Морская рациональность скоро взяла свое, и на осуществление этой технической процедуры, немногочисленной командой стал снаряжаться один человек. Ну как снаряжаться, жребием и перспективой получить пиздюлей, за сорванный акт чревоугодия. Накидывали еще идею, сшить гонцу красную повязку для пущей убедительности, чтобы на вопрос: –А где все? Он вскидывал руку к козырьку и кричал:
- Уполномоченный девятой роты для получения талонов прибыл! – но проржались, и оставили все как есть.
Через пару дней здорового питания, уже освоившись, и не боясь сглазить прущую удачу, мы уже не втуливались стеснительно, по трое-четверо за один столик, а восседали каждый за персональным, без пробелов заставляя его тарелками и блюдцами.
Я подозреваю, что и поварих мы здорово радовали, когда вместо ежедневных, угрюмых, чумазых и неудовлетворенных рабочих харь, на них глянет вдруг, растворенное в полуденном солнечном свете, благодарное, осоловевшее счастье. Чтобы не раздражать особо нервных трудяг вселенской несправедливостью, и своим не здоровым аппетитом, мы завершали действо еще до обеденного гудка, и раненые в живот из последних сил возвращались, и расползались по кубрикам. А что еще нужно сытому и выспанному курсанту, если вечером тебя еще ждет самоволка с портвейном и приключениями, в который раз начнете вы… - и правильно!
Пиво! Расположенный рядом с мореходками продовольственный магазинчик, не мудрствуя лукаво выкатил пивную бочку не на улицу, а во двор, прямо к нашим окнам. Неудачно то, что пиво было на розлив и у нас не было канистры, и снова повезло уже с осветительными плафонами. Одно ловкое движение и плафон превращается…, превращается в трех с половиной литровую банку. Продавщицы были в теме с прошлого сезона, и даже не прибегали к мерным кружкам. Опять не повезло с тем, что «спалившись» с заряженным плафоном, был риск, заставлять себя следующие три года отдавать долг отчизне в ВМС, но был Нюша наш незаменимый организатор, и нам с ним фартило. Хотя он и считался почти местным, с нами ему было интереснее, и Нюша зарядил пустым плафоном первокурсника Климова.
Климов казался пройдохой под стать Нюше, и ему сгонять за пивом было как раз по рангу, да не просто не «впадлу», а сильно в радость. А хули, чего бы и не по пивку с полуофицерами мать их высочеств, когда почти «на шару». Проследив из окна, как наливается янтарем наш матовый сосуд, мы лениво опрокинулись на панцирные сетки. Через пару минут пришлось вскочить от громового дуплета в нашу дверь, похоже Климов на полном скаку въебался в нее ботинком, почти одновременно с головой. Он залетел в кубрик, оторвал от груди наполненный, и чудом не расплесканный плафон, протянул вперед, и загнувшись из последних сил выдохнул:
-Дежурный!
Не вопрос. Всосать три литра пива в жару и без кондиционера, тренированному курсанту… Вчетвером же, теряли время только на отрыв победного кубка от предыдущего, даже животы не вздулись. Климову было нельзя, он с трудом справляясь с волнением и одышкой, упал на пол и закатился под первую попавшуюся шконку. Привычно вкрутив разряженный плафон в евойный патрон, мы распахнули окно и выдохнули. Дежурным, оказался наверно лучший, из возможных вариантов. Сложно адекватно оценивать чужой, старше твоего возраст, когда ты еще совсем юн и таким пока не был. Ну если на вскидку – он был еще не батя, но и на танцы уже не ходил.
Каптри открыл дверь, не спеша сделал пару шагов вперед и осмотрелся. Мы уже стояли по «смирно», но по-дембельски, с заслуженной ленцой в глазах.
-Самоподготовка?- поинтересовался он в пустоту.
-Такточнотарищкаптретьранг,- играя в давно нам известную игру «кто первым обоссытся», сказал кто-то из нас, насколько возможно серьезно. Дежурный, пряча в усах лукавую улыбку, кивнул, но уходить явно не собирался:
-А Климова никто не видел? Я чуть было не икнул, справляясь с отрыжкой, ну надо же какая популярность на первом курсе. Мы, вспоминая как он мог бы выглядеть, задумались. Внешне, являя собою что-то среднее, между поручиком Ржевским и еврейским интеллигентом, дежурный улыбался глазами и в черные усы:
-Ну и Климов,-офицер не спеша продолжал развлекаться: - А мне сказали что он сюда побежал. Климова вложили, подумали мы. Дежурный взялся за стальную дугу кровати, и резко сдвинул ее в сторону. С задержкой в десятую секунды, вслед за кроватью последовала пара климовских ботинок, и приглушенно стукнула об пол под матрацем. Офицер, расплывшись в улыбке, обвел нас взглядом, и проделал тоже в другую сторону – трюк повторился, но до эффекта пресловутого, двадцать пятого кадра, Климов явно не дотягивал. Кто-то из нас потихоньку зарыдал. Дежурный наклонился, и зацепив матрац рукой, откинул его в сторону. Такого подвоха Климов не ожидал. Уцепившись посиневшими пальцами в панцирную сетку кровати, он еще мгновение смотрел в пустоту над собой, еще не понимая, что стал видимым. Его по детски подвижное лицо, с выпученными серыми глазами и закусанной от старательного напряжения губой, одновременно выражало страх, отчаянье и восторг. Мы сложились. Дежурный из-всех сил стараясь удержаться от рыдательных конвульсий, но решив нас добить окончательно, наклонился еще ниже, и глядя Климову глаза в глаза выдавил:
-Так вот ты какой, Климов!
Июльский, морской ветер, плавно колыхая светящиеся небом шторы, задувал в окно… размечтался бля. Не было у нас никаких штор, зато было прекрасное настроение, предвкушение вечерних приключений и вся впереди жизнь!
|
|
13
В книжные магазины поступили книга «»Теперь уже точно съедобные грибы»». Издание второе, испраленное.
|
|
15
Из Урюпинского зоопарка сбежали три курицы, свинья и корова. Почему сбежали только съедобные животные, выясняет следствие.
|
|
21
Записка про орнитологию.
Живу в своем доме недавно, и многое ново.
Птицы разные в сад прилетают, я их фотографирую и выясняю потом через Интернет что за птицы. Орнитологом я вряд ли уже стану, но могу похвалиться тем, что теперь могу узнать горихвостку, конечно снегиря, и уже даже японского свиристеля. Королька еще, их недавно целая стая на наших двух соснах кувыркалась. Синицы с поползнями и воробьями - как за здрасти, а бывает и дятел залетный обо столб подолбится.
Еще были фазаны. Из них было несколько кур и пара нарядных петухов.
Снегу в этом году у нас много навалило, и от того, видимо, они сюда на зиму переселились.
Видел их в соседских огородах, фотографировал телевиком издалека. А потом одна из куриц пробралась через глубокие сугробы и устроилась на ночь перед нашим окном, в метрах пятнадцати под деревом.
А я же сын охотника, и винтовка есть немецкая Диана, хоть и воздушка, а стрелять не могу, во первых жалко - просто пиздец, как она там в снегу ночью, одна. А во вторых хотелось ей помочь, просто по-человечески.
Она бедная под дерево села в сугроб, и оглядывалась до самых сумерек, чтобы ее не съели.
Потом еще петух-фазан решил заночевать под моим балконом. Прямо в трех метрах подо мной. Я его ночью заметил, выйдя на балкон перекурить.
Сначала подумал что кот, но башка у него была сильно маленькой, и он спалился.
Взял фотоаппарат со вспышкой и даже умудрился сделать несколько ночных снимков сверху, пока фазан наконец не включил свои куринные мозги, не вспомнил про вкусный суп из себя, и не улетел. Хотя, может он еще о моем великодушии успел подумать.
А вот с одной птицей вышла промашка. Ну как промашка, скорее попадашка. Прилетело их несколько, и сидят на дереве метрах в двадцати. На вид съедобные, довольно крупные и явно не ворОны.
Думаю может перепел какой или вальдшнеп , а я ни одного, ни другого в глаза не видел, хотя все детство и проходил с рогаткой.
И вот тут сыграла генетическая охотничья жила. Прицелился, и добыл. Начал изучать, снова по Интернету.
Долго копал, и выяснил, что захуярил я дрозда.
Дрозда, блядь! Ни за что!
Правда потом я еще прочел о том, что они и вправду съедобные.
Французы их якобы очень любят, в сметане, но для среднего блюда дроздов нужно двенадцать штук.
Где взять еще одиннадцать так и не придумал, я этих четырех увидел то впервые в жизни.
Правда их теперь только трое осталось.
А четвертого я отдал котам, своим, рассейским!
|
|
22
Думаете, культурная столица – это Питер? Как бы не так.
Паркуюсь лет 15 назад в Бруклине. Райончик своеобразный. Сейчас он свой колорит утратил, а тогда там размещались в основном автомастерские, самые бедные шарашкины конторы (в одной из них я и работал) и множество сексшопов и стриптиз-баров. Эти заведения запрещено открывать ближе скольки-то футов от школ и церквей, и на весь Бруклин нашлось пару кварталов, где было можно. Обедать мы ходили в стрипбар, там хотя бы были съедобные бургеры.
Так вот, пытаюсь я в этом милом районе изобразить параллельную парковку и слегка задеваю стоящий сзади пикап. Осматриваю повреждения, повреждений считай нет. В Бруклине парковка на ощупь – обычное дело, на обоих бамперах куча отметин, среди которых свежеполученные не враз найдешь. Тут подходит хозяин пикапа, амбал семь на восемь в рабочем комбинезоне, и спрашивает, кто меня учил так парковаться. Я объясняю, что ничего не случилось. Чувак багровеет от злости, вываливает на меня весь скудный запас английских идиом с добавлением испанских и лезет в пикап за монтировкой. Ладно, говорю, вот моя страховка, давай разбираться официально.
– На хрена мне твоя страховка? – орет он.
– А что, полицию вызывать из-за царапины? Ну давай полицию.
– Да на хрена мне твоя полиция?
– Что же ты тогда хочешь?
– Для начала я хочу, чтобы ты извинился.
– Хорошо, – говорю, – извини. Моя вина, мне правда жаль, что так получилось.
И всё! На этом конфликт закончился. Чувак широко улыбнулся, еще раз осмотрел царапины, сказал «фигня вопрос» и уехал.
Я с тех пор взял за правило, чуть что, сначала извиняться, а потом уже всё остальное. Живешь в культурной столице – соответствуй.
|
|
23
Колбасный отдел магазина шаговой доступности.
Дотошная покупательница выясняет у девушки за прилавком, на сколько хороши и аппетитны самые дешёвые сардельки.
- Ну скажите, они съедобные должны быть, в составе есть же мясо.
В который раз продавщица объясняет:
- Вы собственно мясо покупаете, как самостоятельный продукт? Не важно что, свинина, говядина или курятина.
С гордостью женщина отвечает:
- Да, покупаю, ну только на рынке.
- Теперь сами посчитайте какой процент содержания мяса, в килограмме говяжьих сарделек, за восемьдесят рублей...
|
|
25
А я ещё помню времена (лет 6, назад), когда ёлочных игрушек было очень мало и ёлочку всегда украшали и конфетами ("мишка на севере" и др.), и грецкими орехами, завёрнутыми в серебряную фольгу от шоколадок. Родители прилагали огромнейшие усилия, что-бы защитить съедобные "игрушки" от нас, детей. Порядок был: всё будет можно сорвать с ёлки и съесть в обед 1 января. Но к вечеру 31 декабря мы переставали интересоваться теми конфетами и орешками. Секрет смены поведения детей был прост: мы умудрялись съесть ВСЕ "игрушки" на ёлке, но, что-бы родители не ругали, фантик каждой съеденой конфеты с любовью, аккуратно складывался, сворачивался, полностью изображая целую конфету. Орешки съедались, половинки складывались, обратно сворачивались и подвешивались на старое место. Мы подозревали, что родители знают "тайну ёлки", но они никогда этого не показали... Дорогие, как нам вас не хватает!
|
|
26
Дедушка уважает исключительно плодовые деревья, поскольку убежден в том, что все на свете должно приносить пользу. Поэтому в нашем саду две черешни, груша, шелковица, лимон и слива. Когда я попросила завести сирень, дедушка пожал плечами: зачем?
– Для тени, – схитрила я. – И еще у нее цветы.
Дедушка подумал-подумал и посадил инжир:
– И тень гуще, и цветы у него съедобные!
Дедушкина шелковица с годами разрослась практически до неба. Собирать урожай стало невозможно, ветки слишком высокие, все достается бабочкам и дроздам. Большинство ягод разбивается об асфальт, пачкая его своим марким фиолетовым соком.
– Соседи сделают тебе замечание, – сказала дедушке его сестра. - Спили шелковицу, иначе люди перестануь тебя любить!
– Ничего, – не расстроился дедушка, демонстрируя поистине планетарный масштаб мышления. – Подумаешь, люди! Зато меня будут любить бабочки и птицы!
Ekaterina Phyodorova
|
|