Анекдоты про силился |
Давательное
Сплетя ужасную интригу,
Имея в планах моветон,
Не дали Путину "Квадригу",
Подняв истошный вопль и стон.
Меня сомненья допекали,
Я тщетно силился понять:
Как нашей глыбе вертикали
Чего-то там смогли не дать?
У нас ведь каждая дивчИна,
На грУдях с надписью "Порву..."
Вполне конкретному мужчине
Дала бы сразу наяву!
О, лидер! Плюй на сумасбродов!
Вот в марте выборы грядут,
И Чуров, обнявшИсь с народом,
Все как один — тебе дадут!
© 2011, Артемий Васюков.
|
1991 год. Рушился Советский Союз, рушилась семья, рушился весь уклад жизни. Пытаясь уйти от проблем, я с помощью знакомого немца устроил себе годичную стажировку в Германии и отбыл в Берлин. Немец клятвенно заверял меня, что на фирме все говорят по-английски, а моего немецкого достаточно, чтобы выжить на бытовом уровне. Я был доверчивым и поверил. В первый день на фирме мне сказали "Welcome" и плотно перешли на немецкий. Всю первую неделю с утра я что-то еще понимал и даже силился отвечать, но после обеда пребывал в густом тумане и только мычал. Полное отсутствие знакомых усиливало и без того угнетенное состояние. На второй неделе туман стал потихоньку рассеиваться.
Меня взял под свою опеку Рональд, который был одного со мной возраста и с которым мы работали в одной комнате.
Мы сидели в баре третий час и по нам было видно, что время мы не теряли. Фразы давались уже с трудом и прерывались длинными паузами.
- Рональд, найди мне какую-нибудь вдовушку. Я на ней женюсь и останусь в Германии.
- На примете никого нет, но буду иметь в ввиду. Но знаешь, если она будет очень старая и очень богатая, то извини, я сам на ней женюсь.
- А Симона, жена твоя?
- Симона? Симона поймет.
|
|
СЛУЧАЙ НА ШЕРЕМЕТЬЕВСКОЙ ТАМОЖНЕ
Как-то судьба столкнула рядового инспектора линейного таможенного контроля с вьетнамцем, который, на первый взгляд, всего-то навсего шествовал через зелёный коридор в застёгнутом на все пуговицы плаще. Ну и вроде как размеры его тела были несколько крупнее, чем можно было предполагать, глядя на его тонкие ноги.
Во время вводной беседы про причуды климата инспектор как бы случайно уронил паспорт гостя на пол, а поднимать не стал. Вьетнамец же, как не силился, ни нагнуться за документом, ни присесть на корточки, чтобы его подобрать, так и не сумел.
Когда по просьбе инспектора он печально расстегнул плащ, все ахнули: под ним у товарища был надет самодельный жилет с множеством аккуратных одинаковых кармашков. В каждом кармашке - стопка купюр. После пересчёта наличности оказалось, что мужчина "пригрел" на себе 880 тысяч долларов.
По его словам, деньги он вёз своим будущим партнёрам по бизнесу в России.
|
|
Знал я одного батюшку, вполне благочиннага.
Он тогда сан только принял, получил приход. Совсем надо сказать захудалый приход, ну просто никакой. Церквушка-развалюшка, в какой-то деревеньке, три кривых калеки, вот и весь приход. Ну что с того приходу?
Но батюшка был молод, и кипел энтузиазмом. Стал вести просветительскую работу среди местного населения. Что бы хоть как-то привлечь паству. Ходил там по больницам, освящал кабинет главы местной администрации, и даже выступал по телевидению на тему о вреде пьянства. Чем популярности конечно не снискал. Помогало всё это слабо. То есть слушали его конечно с удовольствием, относились с уважением, головами кивали, но в церкву ни-ни. Не хотят идти, и всё.
И вот как-то раз, как обычно, плотно покушав, отправился он на службу. И прямо во время службы у него случилось неладное с животом. Какое-то неправильное сочетание пищи, вероятно. Короче, стали у него внутри вырабатываться газы. В непропорционально большом количестве. Стало его пучить, проще говоря. Уж он терпел-терпел, терпел-терпел, но в какой-то момент, непроизвольно, неожиданно даже для самого себя, пукнул. Негромко, но обильно.
Он конечно смутился. Смутился внутри, но снаружи виду не подал. Быстро осенил себя крестным знамением, и стал осторожно к себе принюхиваться.
На самом деле пукнуть в церкви, в этом греха-то никакого особага нету. Тем более если непроизвольно и незаметно. Это ведь обычный физиологический процесс. И если человек создан по образу и подобию, значит и боженька бывает себе позволяет слегка того. Дунуть. Дело не в этом. Казус может произойти если запах, буде таковой случится, достигнет обоняния паствы. Это может отвлечь от благостных мыслей, и направить их на поиск источника запаха. А это уже небогоугодно.
Но сколько батюшка ни принюхивался, к своему удовольствию никакога запаха не учуял. Чему необычайно возрадовался. И устав себя сдерживать, всё чаще стал позволять себе стравливать вредоносные газы из организма. А секрет отсутствия запаха был на самом деле прост. Ряса из плотной ткани плохо пропускала воздух, и оказалась для исходящих газов таким своего рода колоколом. И газ там потихоньку копился, копился, и копился. Пока не достиг критической массы. И вот во время чтения молитвы во славу господа, когда хор певчих в очередной раз затянул "Аллилууйяаа!", батюшка случайно задел дымящим кадилом своё облачение, газ вырвался наружу, и воспламенился.
И внезапно вся паства, все эти три с половиной калеки, увидели, как батюшка вдруг весь, с ног до головы, покрылся голубым сиянием! Таким знаете голубым божественным пламенем! Длилось это весьма недолго, но вполне отчётливо, что б ни у кого не вызвать сомнений в увиденном. Некоторые нравственно нетвёрдые сперва даже было подумали, что это боженька решил батюшку за прегрешения спалить к едрене матере прямо посреди службы. Но когда голубое пламя спало, и батюшка предстал перед приходом слегка конечно испуганным, но целым и невредимым, все просто в шоке пали ниц. А батюшка, смущенно кашлянув в слегка опаленную бороду, продолжил службу как ни в чем ни бывало.
* * *
На следующий день в церкви было не протолкнуться. Ехали с ближних сёл и дальних губерний. Людская молва работает лучше всякой системы оповещения МЧС. Всяк хотел приобщиться к новоявленному чуду. Пресса, жадная до сенсаций, тоже не прошла мимо. Статьи в газетах, аналитические передачи по центральным каналам телевидения. Короче, вскоре приход перестал вмещать всех желающих, и божьей помощью пришлось заложить фундамент новага храма. Благо сборы теперь позволяли. Новая паства жертвовала много и обильно. В надежде на повторение чуда.
И только одна беда. Сколько батюшка ни силился, какие только над собой эксперименты ни ставил, так ему больше ни разу и не удалось повторить то сочетание продуктов, которые и привели к такому чудотворному результату.
И вероятно это правильно. На всё воля божья.
Потому что правильных чудес много не бывает.
|
|
xxx: как-то раз оставили в горшке с цветком мини-грабли, это штука такая для подоконничного садоводства. кот использовал их как рычаг, чтобы одним движением вывернуть цветок на пол
xxx: еще он смотрится в зеркало после того как побегает, или когда его помоют, и он оближется насухо
xxx: а давеча он вытащил из кружки с карандашами и ручками какую-то кисточку и возил ею по бумажке, сперва силился взять лапкой, потом зубами
xxx: пока что он возит не тем концом, но я думаю, уже можно бояться. кошки взялись за инструменты, товарищи, оно началось.
|
|
Гулял с ребенком. Увидел группу женщин и молодых ребят. Смотрят вниз, женщины причитают: "бедненький, крылышки сломал", а пацаны что-то фотографируют телефонами в траве. Подошел ближе. Увидел стрижа, который силился взлететь, но не мог. Не долго думая, беру его в руки. Крылья целые, да и сам он без повреждений. Легонько подкинул его. Стриж махнул крыльями и полетел.
Надо было видеть этих женщин и их глаза. Это были люди, которые впервые в жизни увидели настоящее ЧУДО. Рты открыты, а из них шепотом: "Спасибо".
|
|
ЧЕМПИОН ПО КАРАТЭ
А ведь, к сведению молодой и дерзкой поросли, был я когда-то чемпионом Европы и мира по каратэ. Друг Аркадий в ту золотую пору помог, конечно. Глупо было бы иначе – серьезно я тогда к нему в зятья мылился.
Вообще – это меня уже потом сведущие в психологии люди просветили – мания такая есть: врать, и самому верить… Самому верить – и дальше врать. В море она, мною замечено, тем более распространена была – поди-ка «сказочника» с ходу проверь: в те стародавние, безинтернетные…
Ну, а «папа» Аркаша манию эту ловко приспосабливал на службу дешевых шкурных интрижек и мелкопакостных делишек, на которые был горазд.
Впрочем, закрывал я на это глаза до поры, видя лишь широко распахнутые, черные глаза его дочуры. Так вместе с Аркадием в очередной рейс нас и отправили. Доверили мне человека.
И поначалу-то, как только вышел наш траулер из солнечного Лас-Пальмаса, и вино испанское еще не закончилось, высунусь, бывало, я из верхней своей койки, гляну, поскуливая от нежности, на храпящего внизу Аркадия и покатится по щеке слеза мужская: «Па-па!».
Но развела нас судьба по разным бригадам.
Как-то будним вечером, когда на безрыбье мирно вязал я в каюте мочалку, прогибая палубу и подпирая головой подволок, ввалился в гости второй штурман – косая сажень в плечах. Еще и навеселе явно. Известный судовой шутник. Протянул молча лапищу, скрепил рукопожатие легким хрустом моих костей, и, проникновенно заглянув в глаза, степенно молвил:
- Уважаю!.. Уважаю сильных парней!
Вконец тут я смутился: издевается, что так слабо руку жму. А штурман, присев с разрешения на диван, выдал:
- Слушай, ты меня-то маленько подучишь?
- Мочалку, что ли, вязать?
- Да ладно, не прикидывайся – знаю уже я всё…
Тут меня мрачно осенило: папа чего-то наплёл!
Осторожно, с помощью наводящих вопросов, удалось выведать у штурмана курс дела: я – чемпион Европы по каратэ. Двукратный. Знает об этом, свято дав Аркадию клятву хранить глухое молчание, уже примерно половина судна, что означало (знал я своих братьев-моряков!) : не сегодня – завтра прослышат все.
Поверить, взглянувши на моё сложение, небылице надо было все же захотеть. Как смеялся между нами тот же Аркаша: «Вылитый Ван Дамм! Только вяленый».
Сам-то он верно рассчитал: сможет, без угрозы для хлипкого своего здоровья, какое-то время за моей – тоже не очень широкой – спиной каверзные штучки обтяпывать.
Ну, а моя ситуация была полностью дурацкой: выдать папу было никак нельзя (накостыляют еще родственничку!), а врать я тогда еще не мог.
Штурману было велено начать с растяжек и общефизической подготовки – чистая ведь правда. А все досужие разговоры на тему моего чемпионства сворачивал жестко и с ходу.
И неприступное мое молчание, толкуемое олимпийским спокойствием, работало опять-таки на папину басню: «Скромняга.. Настоящий чемпион!».
Вопрос же, почему двукратный европейский подался в море ставриду за хвосты дергать, возможно, и будоражил иные нестойкие умы, но задавать его вслух отчего-то не решались. Должно быть, романтику парень любит. Обстановку решил на время сменить – почему нет? Или же ему шаолиньские монахи (у которых к середине рейса я уже успел погостить – Аркадий визу выдал, прошлогоднюю) чего-то такого мудрого ему нашептали!..
А еще – было это время золотых надежд, когда хотелось дружно верить, что заживем мы вот-вот весело, дружно, безбедно и счастливо.
Промысловый же рейс шел своим чередом.
Мальчишечки в нашей бригаде подобрались мировые, не гляди, что все почти по первому рейсу – курсанты. Совсем не жалко, честное слово, было времени и сил на обучение их вязанию мочалок, укрывательству кальмара от мавров, цыканью на рыбмастера и справедливому перекладыванию львиной их части работы на другую бригаду.
С папой Аркашей к той поре мы раздружились – всю жизнь мне его, что ли, грудью прикрывать? Своей бригадой мы дружно жили и работали, дружно же от работы – которая дурная – отлынивали. К тому времени я уже (народный гнев от папиных проделок силился, угроза расправы нарастала) перекочевал в чемпионы мира и побратался с самим Джекки Чаном.
Немудрено, что разбитной нашей бригаде Нептун подарил праздник Последнего короба. Это, когда в завершение рейса заморозив последнюю рыбу, вся бригада тащит разрисованную вдоль и исписанную автографами матросов поперек, коробку (пустую, конечно) в каюту капитана в законной надежде получить взамен (если тот настоящий, ясно, капитан) пусть не рома, но чего-то подобного.
Капитан в том памятном рейсе был тоже без купюр – от души наградил нас полудюжиной бутылок мускателя.
Дружное застолье в молодежной нашей бригаде удалось бы на славу, если бы не затесавшийся внезапной оказией пассажир. Пару дней назад нам его передали. Возможно, и неплохой он был парень, но нынче, в самый разгар веселья, повел себя, прямо скажем, некрасиво, чего-то мне поперек вякнув. В результате чего был ухвачен натруженной клешней челюсти вдоль и назидательно тряхнут: не перебивай, мол, старших.
Почти по-отечески ласковое это нравоучение эффект возымело неожиданно сильный. Все вдруг «повскакали с мест», все в каюте готово было смешаться («Хватит – натерпелись!» - вот и вкладывай в них душу!) , и я отчетливо уразумел: сейчас придется защищать свои звания!
Не теряя драгоценных мгновений на поиски разлетевшихся по каюте шлепанцев, неуловимой тенью метнулся в коридор, только и успев крикнуть через плечо в проём распахнутой двери: «Связываться просто с вами, пацанвой, стыдно!».
И вправду!
Удалось мне в этот вечер титулы отстоять: догонять не стали.
Ясным и чистым утром, когда под свежий океанский ветерок всей бригадой ладили мы кранцы за борт и суетили швартовые канаты на палубу, по ходу дела ребята – втихаря и поодиночке – толкали меня в плечо: «Ты извини – неправильно как-то вчера получилось!».
Само собой, кивал я в ответ дружески-благодушно: «Ерунда, с кем не бывает!». Даром разве тропы вокруг да около Шаолиньского монастыря топтал?
А с Аркашей мы потом так и не породнились.
Жаль немного – дочь его действительно славной девушкой была.
https://proza.ru/2016/03/28/1241
|
|
ГОВНО МАМОНТА
Выбежал из дома буквально на три минуты за хлебом, видимо кому-то у нас в квартире срочно понадобился хлеб. В соседней пятиэтажке небольшая лавка со всякой съестной всячиной. Редко, но бывает туда захожу, она называется "Обжорка".
Зашел купил белую буханку, а затем увидел большой лаваш, решил и его тоже купить. Пришел домой и ровно через три секунды понял, что жестко наебался. Хлеб оказался очень старым и даже не вчерашним. Мне сразу стало понятно недоумение продавщицы, она видит, как неадекватный покупатель сначала покупает трехдневную буханку, да там все были уверенны. что уже никогда не смогут её продать, а потом и вовсе с катушек слетел, и до кучи купил лаваш, который пролежал на поддоне недели две, не меньше.
Продавщица хотела сказать, что хлеб старый. Теперь я это понимаю. Она даже говорила, но почему-то без звука, я видел, как словно в бреду, шевелились её губы, я силился прочесть слова, которые она пытается мне прошептать, пока подает хлеб и принимает мой электронный платеж. Но тогда не смог этого сделать, а теперь вспоминая безмолвные движение её губ я отчетливо без труда прочитал по её губам - "не покупай этот хлеб, он старый, как говно мамонта".
|
|
