Анекдоты про солдатам
[ Свежие анекдоты ]

Результатов: 136

54

Как они умеют мстить

Свой долг родине я отдавал в ракетных войсках стратегического
назначения. Дислокация нашей части была стандартная: лес - погуще, от
крупных городов – подальше.
В идеале для сохранения режима секретности нас следовало на все три года
закрыть за заборами из колючей проволоки и высоковольтной сетки, но по
Уставу солдатом положены увольнения – и мы их получали. Иногда.
Выглядело это так: пару десятков счастливцев загружали в кузов грузовика
и доставляли в ближайшую деревню. Дело было на Украине, а в украинской
деревне к солдатам отношение было как в городе к популярным артистам.
Девушки могли встречаться пять дней в неделю с односельчанином, но
выходные дарили солдатам. Деревенские парни сдержанно роптали, но
традиционно относились к солдатам уважением, и сами не могли дождаться,
пока не настанет их счастливый черед идти в армию. Во-первых, это был
едва ли не единственный способ вырваться из села, во-вторых, на
деревенской ярмарке женихов ценность неотслуживших стремилась к нулю.
«Або хворий, або дурний!».
Что касается деревенских девушек, то общаться с киевлянами и москвичами
было конечно лестно, но практичные поселянки в качестве реальных
претендентов на роль спутника жизни их конечно не рассматривали, а вот
солдатик родом из деревни мог бы, чем черт не шутит, соблазниться
перспективой жизни с местной красоткой (действительно попадались
настоящие красавицы) в богатой украинской деревне. В письмах к солдатам,
которые следовало писать на адрес части в далекой Виннице, попадались
трогательно-наивные описания рая, типа «хата пiд бляхою, чотири
телички... ».
Сержант роты охраны, бывший тракторист Слава Жук перед самым дембелем
серьезно закрутил с дояркой пышных форм, разнообразя по выходным скудное
солдатское меню разносолами будущей тещи, а тяжелую солдатскую жизнь –
формами невесты.
И был бы у этой истории счастливый финал, не одумайся Слава перед самым
дембелем. И действительно – впереди открыт целый мир, которого можно в
одночасье лишиться в угоду животу и прочим органом. И Слава ЗАТАИЛСЯ. То
есть, просто перестал ходить в увольнение. Невеста заметалась,
забеспокоилась о здоровье суженного, пока кто-то из лучших друзей жениха
не открыл ей глаза на происходящее.
И тут она сделала то, что одни посчитали проявлением дурости деревенской
красавицы, а вторые, к коим относился и я, изощренной местью. Она
написала простое письмо, политое девическими слезами, положила в
конверт, а на конверте написала: Дашевский лес, Ракетная часть, сержант
Вячеслав Жук. Деревенский почтальон на своем велосипеде проехал под
«кирпич» пару километров по лесной дороге до КПП части и вручил письмо
прямо в руки особисту части, который на горе сержанта Славы там в этот
момент находился. Не воспользоваться таким подарком судьбы особист
видимо не мог, так что последовал показательный судебный процесс и два
года дисбата за «Разглашение военной тайны». То, что гигантский
подземный ракетный комплекс строился на глазах деревни, как бы не
считалось. Мы числились артиллеристами, и для запутывания врага из ворот
части периодически выезжала антикварная «Катюша».
Интересно, вспоминал ли с тоской последующие долгие два года Слава о
«хатi пiд бляхою» и о тещиных разносолах?

55

ФУРАЖКА
Недавно на одном из интернет-сайтов читал подборку анекдотов про прапорщиков. Посмеялся, конечно, от души. И вспомнилась мне история, свидетелем которой я явился, проходя в начале девяностых годов службу в рядах нашей доблестной армии.
Главный герой – прапорщик Князев – занудный и вредный мужичок, бесконечные придирки которого достали всех солдат. В один прекрасный день прапорщик Князев заступил в наряд – помощником дежурного по части. Это была трагедия для всего служивого люда: целые сутки этот дотошный человек бегал по всей территории, выискивая малейшие нарушения, и требовал их немедленного устранения. Утром, незадолго до приезда в часть командира, прапорщик нагрянул в казарму и начал наводить там порядок, гоняя солдат, как вшивого по бане. Было жарко, и свою фуражку Князев бросил на одну из кроватей. Шутников в армии всегда было много. Вот и на этот раз, нашелся один смельчак, который на оставленном без присмотра головном уборе аккуратно отсоединил кокарду, и переставил ее сантиметров на десять правее.
Окончив свою инспекцию в казарме, прапорщик побежал встречать командира. Посмотреть на это не терпелось и всем солдатам. После того, как прапорщик Князев, вместе с дежурным офицером, доложил прибывшему командиру о том, что за время их дежурства происшествий в части не произошло, командир рявкнул: - «Товарищ прапорщик, поправьте фуражку!» Тот нервно поднял руки, и усадил головной убор как положено – два пальца от бровей до козырька. Все, кто наблюдал за этим, уже хохотали во весь голос. «Вы что – пьяны, товарищ прапорщик! – не унимался суровый командир, - Снимите, наконец, и поправьте вашу долбаную фуражку как следует!» Когда прапорщик Князев увидел, что козырек и кокарда лишены симметрии, он окончательно растерялся. До сих пор не могу понять, какой частью мозга думал он в тот момент, но вместо того, чтоб вернуть на место кокарду, он, зажав свою многострадальную фуражку между ног, стал с силой тянуть козырек вправо! Тут уже не удержался даже командир! Смеялся он так, что даже выронил из рук портфель!
Месяца два после пережитого позора прапорщик Князев никому не доставлял неприятностей.

56

НЕДООФИЦЕРЫ: «СТАДО» С ДВУМЯ КАРБЮРАТОРАМИ, ИЛИ «ПРОТИВ ЛОМА…»

«Лагеря» подготовки офицеров после военной кафедры, городок Чугуев, что под Харьковом.
Есть там такой танковый полигон, вокруг которого кучкуются несколько «пионерских лагерей» по подготовке «недоофицеров», причем, не обязательно танковой специальности. Наш институт, кстати, к танковым войскам относился тоже никак, ибо воинская специальность по созвучности была более близка к радиосвязи.
Мы - шестеро лбов, уже прошедших армию - и, соответственно, не горящих желанием вновь участвовать в ряженой массовке, к концу четвертого курса стали искать способы уклонения от повторной, пусть и почетной, воинской обязанности. Конечно же, нашли - благо, у всех были права с категориями от А до С. При опросе пятикурсников выяснилось, что самая лафа – в автопарке, при зампотехе, ибо нашей кафедре обязательно нужен «выгон в поля» штук 15-20 разномастных ЗиЛ’ов с радиоаппаратурой. Конечно же, с последующим присмотром и уходом за ними. Это нас устраивало полностью, хотя подразумевалось, что работа с автотехникой (расконсервация и подготовка «хозяйственных» машин к марш-броску из институтского гаража в Чугуев) начнется за неделю до официального выезда всего состава кафедры «на природу». Так что придется поколупаться несколько дней в чревах хоз.авто за-ради того, чтобы снова не «обуваться в сапоги».
Рекрутские переговоры с зампотехом проводил я, но, когда пришло время распределяться на машины, меня где-то простудило, в результате чего к раздаче «баранок» я не успел. Все, понимаешь ли, протежируемые мною парни уже официально были закреплены за хозмашинами (или просто числились «автомеханиками»), а я чуть не пролетел с раздачей! Но доброта зампотеха оказалась безгранична, вследствие чего была оперативно организована должность «начгара». То бишь, путевки, учет ГСМ, оперативный развод хозтранспорта и проч. «Даипох», как говорится, лишь бы не маршировать.
Хозмашины из институтского гаража в расположение мы перегнали, ЗиЛ’ы-кунги из ангаров (автопарк лагерей) так же, распределив их равномерно по окрестным полям, а вот палатку для нашего личного проживания из-за спонтанного дождя пришлось сооружать уже поздно вечером, прямо в ангаре. «Палатка-в-ангаре» оказалась актуальной конструкцией, ибо некоторые ее углы просто таки отсутствовали, прогнив по возрасту.
Забавы, как положено, начались прямо с перегонов ЗиЛ’ов-кунгов с аппаратурой, ибо на полтора десятка машин оказалось только 4,5 карбюратора. Причем, два из них стояли живьем, под капотами, а остальные представляли собой перемешанный с ключами и солидолом конструктор. «LEGO» для настоящих мужчин. Оставив пару самых опытных парней бороться с конструктором «по понятиям» (ибо техлитература тоже аннигилирует со временем), мы стали оживлять и разгонять машины по позициям. Ага, при помощи двух целых карбюраторов. То есть, на позицию – с шиком, на «Захаре» или «Паларисе», обратно – пешком, окропляя обшлага и штанины бензином из кишок снятого карбюратора. Назрел некоторый азарт – выгоним к вечеру «все стадо в поля», или нет?
Опережая повествование, сознаюсь - нам шибко повезло и мы «выгнали», хотя, как оказалось, могучая грозовая туча (она же – смерть автотехнарям) уже нависла над нашими головами ни с того, ни с сего.
Процедура перегона «Захаров» и «Паларисов» на позиции была в разгаре, зампотех, утвердив техпроцесс и маршруты, умиротворенно ушел. Тут является кто-то из штабных офицеров и, начав речь со слов «ну что, смертнички, попали?», злорадно повествует, что нач.воен.кафедры института (он же - начштаба) кровно ненавидит «шлангов, увильнувших из ротных масс». Выражается обычно это в каждодневных утренних подъемах, вечерних поверках и иных, известных солдатам, тягот и лишений службы, производимых лично самим начштабом. «Финита, короче, ждите». Завершив напутствие общепринятой в армии фразой «вешайтесь, воины», означающей «мое дело предупредить», служивый гордо отбыл.
- Ладно, и не такое в СА проходили, что-нибудь во времени придумается, - несколько уныло ответили мы его спине, но «выгон стада на волю» не прекратили, лишь чуть мрачнее стали ждать наступления смутного «завтра».
Вечерело. К «выгону» готовилась последняя пара машин, когда появился Сам. То бишь - пресловутый начштаба. Лихо зарулив личную черную «Волгу» в полупустой ангар, он, сильно смахивающий на двухметрового военного аиста, вальяжно направился к кучке раздолбаев. Раздолбаи-автомеханики, активно матерясь, боролись с верхним засовом последней воротины ангара. Не то чтобы засов (лом с ответвлением из куска трубы) сильно упирался, сколь стратегически было важным, что орава автомехаников трудится и под капотами, и над конструктором «LEGO-карбюраторов», и вообще - так сказать, равномерно распределена в объеме ангара. Постояв пару минут над душами борцов с засовом, и, произнеся нечто сакраментальное типа «хрен ли мало каши жрали», но только на воинском диалекте, начштаба сдвинул могучей дланью ватагу немощных и одним мощным рывком вырвал замудовевший лом из верхнего гнезда.
Красавец! Макаренко и Валуев в одном лице!
Нда… Быть может, это даже несправедливо, что именно у последней воротины не было «стопора» – металлической пластины, в которую ударяется низ «запора» при падении. Но именно из-за отсутствия «стопора» лом ухнул на ногу начштаба. Судя по этажности выражений и мгновенному приливу офицеров в автопарк, правой ноге было очень больно - обута она была в юфтевый сапог. Парадный, конечно, но мягковатый для противодействия лому.
Стихийный конвульсиум свободных от безделья офицеров определил срочную потребность в эвакуации раздробленной ноги и ее хозяина в Харьков, ибо в «этой дыре» настоящего хирурга не сыщется. Никто из офицеров не вызвался рулить чужой «Волгой», а посему управление личным авто начштаба было доверено одному из наших парней, после пристрастного собеседования на тему «а у бати тваво точно 3110?». «Черная молния» увезла тучу-грозу в больницу, и, на следующий день - по возвращении экспресс-водилы - мы узнали, что гипс на раздробленной стопе будет закреплен на 45 дней. Что нам и требовалось, ибо «лагеря» столько же и длились.
Нам повезло…
Все полтора месяца мы контролировались только зампотехом, классным мужиком, привычно с вечера ставящим задачи и не мешающим нам эти задачи завтра выполнять. Выполнять в меру своего понимания и оперативности, а уж это мы умели, пройдя «дембельские аккорды» различных школ Советской Армии 80-х.

58

Армейская история
Служил со мной один чудаковатый парень, и фамилия у него была подходящая - Дуров.
Сколько с ним нелепых историй случалось - можно написать целую книгу.
Вот одна из них:
Командир нашего взвода назначил молодого солдата Дурова посыльным.
Наш взводный жил, как все офицеры нашего полка, в одной из гарнизонных пятиэтажек. На политзанятиях офицеры вдалбливали солдатам их обязанности.
Обязанности посыльного были следующие: "При объявлении тревоги посыльный должен первым получить оружие и убыть за командиром" (как-то так).
Дуров заучил это наизусть, командир показал ему свою квартиру, куда надо было бежать.
Обычно о тревоге в нашем полку знали заранее, по этой причине мы, солдаты, ложились спать одетыми, а офицеры подходили к казарме заранее и бежать посыльному никуда не требовалось.
Но как-то случилась настоящая тревога и о ней мы заранее не знали. Тревогу вроде отработали хорошо.
На следующий день разбор полётов, при этом выясняется следущее:
Дуров забыл в какой квартире живёт взводный и решил разбудить весь подъезд, он забегал на каждую лестничную площадку, лупил прикладом автомата в двери и кричал: "тревога!!! тревога!!!"
А самое смешное, что из одежды на нём было только нижнее бельё (как из фильмов про войну), ремень, сапоги и шапка (была зима). Потом рассказывали, как одна из офицерских жён, услышав крики в подъезде и посмотрев в дверной глазок, в панике побежала будить своего пьяного мужа со словами: "вставай! там солдат с автоматом к нам в дверь ломится, он или сумасшедший или война началась!"
Потом у него спрашивали: "Почему ты побежал раздетый?"
Ответ: "Я торопился автомат получить, пока толпы у оружейки не было, а после решил, что бежать недалеко, сбегаю за командиром, вернусь и оденусь".

59

Сержант объявил своим солдатам:
- Так вот, ребята, у меня для вас два сюрприза: один
неприятный, но другой приятный. Первый - вы должны наполнить вот эти мешки до самого верха песком. И второй, приятный, заключается в том, что песка здесь сколько хочешь!

61

ВОвремя в должность вступил Шойгу,
А Сердюка я б отправил в тайгу.
Хотя бы ракеты готовить к пуску,-
Не может...
Пусть квасит солдатам капусту.
Достала с пиндосами канитель.
Ракеты точно направьте на цель.
Питер Вольф

62

Остап Бендер Сулейман-Оглы

1981 год Армия, попал в учебку(я вообще не стандартно, я взятку дал чтоб забрали---Травма черепа два раза, задевание речевой области мозга, не правильно срослась ключица и плоскостопие).Учебка закрытая, назначили меня выходить в город, закупать иголки,нитки,подшиву,ваксу,сигареты и прочую хрень и реализовывать солдатам. Замполит-сука сказал" Работай с прибылью, нам надо писарям бумагу ,ручки, краски купить и т.д..А какая нахрен прибыль??? За что купил за то продал. Но чую надо прибыль ,иначе слечу с должности не оправдав доверия замполита. Было с собой 25 рублей, вот их и вкладывал по нарастающей.Через две недели деньги кончились. Подумал а что бы сделал Бендер? Как он говорил --Деньги под ногами, надо только поднять. Захожу в чипок,буфетчица лет сорока, пятый размер груди вызывающий ночные поллюции у всей учебки."Как Вас зовут?" " Люба" " А какая у Вас зарплата?" " 72 рубля" "А не хотите ещё 5 рублей ежедневно?" " Хочу"(Люба облизнула губы, и улыбнулась и двумя руками поправила груди) " А что надо делать?" и смотрит так плотоядно."НИЧЕГО ,просто выучить одно предложение и талдычить его сто раз в день. Кстати сколько стоит пустая бутылка?" 20 копеек, а что за предложение?" " Простое, шесть слов--Пустые бутылки не принимаю, нет тары" " И ВСЁ???" " Да, но принимаете только у меня по 15 копеек, буду приносить 100 штук, Ваши 5 рублей"...Так я создал ситуацию невостребановасти пустых бутылок, а если они никому не нужны то все они мои. Чистая прибыль 450 рублей в месяц(это в 1981 году, это Вам не мелочь по карманам тырить).Замполит был счастлив, получал 150 в месяц на нужды--купили горн,барабан,покрасили расположение,охренительно и хлебосольно встретили две комиссии. Ну и мне зелёному солдатику оставалось триста в месяц---Спасибо Остапу

63

Дело было в советские времена в ГСВГ. Два молодых летехи шли куда-то по своим делам по восточно-германскому городу. Дело уже к ночи было. Проходят они мимо... ну, у американцев это скрап-ярд называется. Не свалка в нашем понимании, а место, где машины разбирают - что на продажу, что в утиль. И на их глазах заезжает туда какой-то дойч на Трабанте, перетер с хозяином, получил от него деньги и пешком ушел.

Летех это заинтересовало, они тоже к хозяину сунулись с вопросом, что это было. А что было, человек машину сдал в утиль. Для наших людей это, конечно, шок – как это, машина на ходу и вдруг – в утиль. А за сколько? Так недорого совсем. Давай мы ее у тебя выкупим за эти деньги? Хозяин не хочет, он на этой разборке свой бизнес строит. Ребят заело – может, сменяем на что? Что тебе нужно? Хозяин в затылке почесал, подумал и вдруг у него глаза загорелись, мол, макрель есть у вас?

У наших офицеров этого добра было, как гуталина у дяди кота Матроскина, который жил при стороже гуталиновой фабрики. Им в пайке давали скумбрию в масле в банках по 250 грамм. Что-то она у них не шла даже в виде закуски и складывалась под кровать. А у немцев она называлась макрель и была в большом дефиците. Одним словом, столковались на 120 банках и на следующий день летехи пришли на свалку с парой тяжелых сумок, а уехали на Трабанте.

Теперь так, ездить по городу они на нем, конечно, не собирались. Доползли тихонько переулками до части и спрятали в техническом парке в боксе. Солдатам сделали строгое внушение молчать. Самое интересное, что так никто и не стукнул. Им же тоже скучно, а тут такая развлекуха. Каждый вечер, как верхние начальники по домам разойдутся, два наших героя выкатывали это пластмассовое чудо восточно-немецкого автопрома и нарезали круги и петли по парку. Другим «молодым» офицерам завидно, да и семей-то нет еще, чего в общаге сидеть. В общем, эти двое раскололись и скоро по боксам было спрятано уже несколько таратаек. И каждый вечер в парке шли гонки до полуночи.

Долго ли, коротко ли, а как-то командир части задержался на службе допоздна. То ли хотел выпить с заместителями вдали от жены, то ли еще что... а только выглянул он в окно ненароком и чуть не поседел. Как раз в это время летехи раздобыли где-то старый экипаж, вроде кареты. И вот несколько оболтусов запрягли в карету Трабант. Одного – за руль, остальные набились в повозку и с гиканьем рулят по тех. парку.

На следующий день часть была построена на плацу. Командир сначала смачно отматерил личный состав, а потом приказал своему заму по вооружению проверить ВСЮ территорию парка, найденные драндулеты выстроить в линию на плацу и проехаться по ним танком. Наши военные всегда любили быстрые и кардинальные решения.

64

С Вовкой я познакомился на сборах. Он был лет на 10 старше меня и служил еще в 60-ых в одной из трех «придворных» дивизий – в Кантемировке. Ему «повезло» захватить самый последний призыв, когда служили три года. Представьте чувства этих ребят – они дембеля, но с ними поедут домой и те, кто на год моложе. «Абыдна, да?!»

Вовка, по его словам, сидел на губе два раза. Один раз – за дело, выбросил в окно столовой кусок брынзы, которую ненавидел, а тут как раз мимо шел зам. по тылу. Кормили-то их отменно, и сыр давали, и шоколад. Но съесть требовали все. Мол, народ от себя отрывает, а вы это в мусор?! Второй раз он влетел ни за что. Получили они новые РЛ станции П-18. Вовка уже третий год служил, был сержантом и старшим в расчете, так что, он ездил станцию получать. Говорит, крутились-крутились на «техничке», по времени заехали уже Бог знает куда – в кунге же ничего не видно. Вылезают – батюшки, в Мытищах.

Получили станцию, пригнали ее в часть и начали расконсервацию. Дня через два неожиданно является как бы с инспекцией полковник (зам. по вооружению) и еще куча всяких прихлебателей с ним. Офицеры – они ж как дети, служба нудная, а тут новая игрушка. Начали они по станции лазать. Вдруг полковник показывает на огнетушитель и требует: «Опробовать!» Вытащили на улицу, попробовали – ни шиша. Попробовали другой – то же самое. Вскрыли – а там спирт под горлышко. Вовка тут же получает пять суток ареста – вроде, его нычку нашли, которую он на заводе сделал.

Правда, он всего трое суток отсидел. Стали вскрывать ЗИПы, а там поверх запасных блоков – печенье в пачках и конфеты россыпью. И записка, что это подарок солдатам от рабочих завода. Не зря тогда замполиты говорили и на плакатах писали: «Народ и армия - едины!»

65

СТЕКЛЯННЫЙ СУП.
– «Горьковские», уёб…, выйти из строя! – истошно орал лейтенант Косогоров, стоя на плацу перед выстроившимися в ряд солдатами.
Ряды разомкнулись, и вперед вышло несколько человек. «Горьковские», надо сказать, относились к не самой, мягко говоря, уважаемой группировке в советской армии. Они слыли людьми ненадежными, безответственными и ленивыми, злостными нарушителями воинской дисциплины; среди них было немало уголовников, которые подчас, чтобы не сесть в тюрьму, отправлялись в армию. Горьковчан ненавидели примерно так же, как и москвичей – тех, правда, по другим причинам, – и я старался особо не афишировать своего происхождением. Лично мне нравились москвичи, с ними было интересно, вот и сейчас я стоял с москвичами, в самом углу нашего подразделения.
– Я не вижу еще одного бойца! – выходил из себя лейтенант. – Как его?!. Алёх… Алёшин… Алёшин, сука, выходи сюда, иначе я пинками тебя сейчас выведу!!
Нас было восемь человек: пара-тройка безнадежный гопников, да пара конченых тормозов, да один полоумный лысый качок с Автозавода, да еще я. Один Ивахин в этой компании сохранял хоть какое-то человеческое достоинство – видимо, с ним мне и придется общаться ближайшие сутки.
– В наряд в столовую сегодня заступаете! – злорадно сказал лейтенант. – Разойтись.
Вообще в такой наряд отправляют тех, кто совершил какой-то проступок, но, раз уж мы «горьковские», то и причины никакой не нужно, чтобы отправить нас на ближайшие 24 часа в настоящий ад. Ибо накормить тысячу человек завтраком, обедом и ужином не так просто, если всё делается вручную: 12 ванн картошки, предварительно притащенные из дальних складов на носилках, чистятся вручную, посуда моется вручную, столы и полы за этой оравой солдат тщательно оттираются после каждой трапезы. Место, где моют посуду, называют с издевкой «дискотека»: сколько дисков (тарелок) нужно прокрутить, чтобы убрать за тысячей солдат. Туши лошадей или свиней тоже несут на носилках, а чаще всего волоком, чтобы случайно не сломать носилки – а они, туши, ледяные, неудобные и очень тяжелые. В наряде находятся 24 часа без сна и отдыха, и это удовольствие еще надо «заслужить»…
Самое мерзкое место в таком наряде – варочный цех. Несколько огромных жбанов с кипящей съедобной массой, которую кашеварят волосатые коротышки туркмены, расхаживающие в одном исподнем: таких белых кальсонах и рубашках. Это установленная форма для кухонных работников, другой одежды для них не предусмотрено.
Мы с Ивахиным полночи чистили и таскали картошку, а потом нас, как самых ответственных, отправили в варочный цех – лучше бы сразу убили. Там все в жиру, и жир этот приходится бесконечно убирать. Ты ползаешь в этом дерьме, трешь и трешь, но его не становится меньше, жир повсюду: у тебя в ушах, на голове, вся одежда становится как кожаная от этих саломасов.
В отдаленной части помещения мы нашли… впрочем, не буду говорить, что мы нашли, и вспоминать не хочу. Видимо, таджикские поварята пили водку всю ночь, там же испражнялись и от нечего делать разбивали пустые бутылки прямо об стену – повсюду валялись осколки. Мы с Ивахиным собрали совковой лопатой весь этот мусор в 80-литровый бак – а тут еще напасть, лопата сломалась, и штык от неё мы тоже положили в этот бак – и потащили это всё на выход.
– Кепутста! Кудэ кепутста? Кудэ? – вдруг заорал таджик повар, увидев, как мы выходим на улицу с баком, сверху которого действительно лежали грязные, с пола, капустные листья.
Я сначала даже не понял, чего он хочет; Ивахин попытался было объяснить повару, что капуста только сверху, а вообще там мусор, бутылки.
– Кепутста в суп нести! – таджик стал пинать нас с Ивахиным ногами; мы пытались вырваться с баком, но нам этого не удалось. Таджик как с ума сошел. Смирившись, мы двинулись к тысячелитровому чану с кипящей водой и высыпали содержимое бака прямо туда, в суп. Мы так устали, а таджик или узбек, или кто он там был, практически ничего не понимал по-русски или попросту был невменяем после перепоя. Это не наше дело. Высыпали полный бак мусора с битым стеклом, дохлой крысой и штыком от ржавой лопаты в суп. Капуста!
Лопату мы потом достали, что, кстати, было непросто: подходить к еде солдатам запрещено. А своим друзьям сказали, чтобы суп не ели, там стекло.

66

xxx:
Если начинаются жертвы с огнестрелами - значит, это не просто так перемещения...

yyy:
За два года моей службы:
1. Наводчик бмп, которая еще старая с Громом, произвел выстрел послее того, как механ развернул машину - расхерачил кшмку на базе шишиги, правда без жертв, но машину списали.
2. Перед чисткой боец нажал на спусковой крючок - минус сослуживец
3. Солдатам надоело стоять в оцеплении на стрельбище, решили ягод поесть - хз как, но умудрился пулю словить.
4. Солдатик гранату от агса решил разобрать с предсказуемым итогом. Вроде слоняра, должны какие то мозги быть, а вот на тебе.

Так что как в театре: ружье, если оно есть, оно обязательно выстрелит. А с учетом того, что большинство срочников только от мамкиной сиськи оторвали и ответственности за свои поступки у них как у обезьяны...

Кстати, первый случай кончился забавно - когда начальнику БТ службы дивизии показывали, как это произошло, второй раз туда же выстрелили :)

67

Прочитал давеча интересную историю про случай на границе с росомахой. И вот, с вашего позволения, выкладываю свою. Служил я на Кольском полуострове, в городе Оленегорске. Точнее сказать, под Оленегорском, на «точке». Обычная военная часть, казарма, ДОС, техздание, баня, кочегарка. Кроме этого была ещё теплица и свинарник, стоявший чуть в стороне от КПП.
Скукотища на «точке» смертная и вот приноровились мы летом устраивать себе что-то типа пикника, для чего делали следующее - какое-то время, те, кто стоял на КПП докладывали дежурному по части, что по ночам в лесу возле поста замечается какое-то движение, сопровождаемое жутким и пугающим воем, принадлежащим, скорее всего, росомахе.
Ввиду того, что армия была тогда еще советская и интернациональная, изображали этот вой все по своему и росомаха, в зависимости от национальности рассказчика, выла то с волжским, то с эстонским, то с грузинским акцентом.
Подготовив, таким образом, нужную почву, очередной дневальный по КПП, в заранее обговоренное время проковыривал дыру в латаном-перелатанном заборе у свинарника и выпихивал в неё подходящего хряка, пинками загоняя его в лес, так как добровольно идти в лес сам свин, как правило, наотрез отказывался. К тому же, ввиду того, что свинарник находился далеко от кухни, то, часто не доходя до него, дневальные, что кормили свиней, оставляли их без обеда, втихаря вываливая бак с отходами где-нибудь по дороге. Вследствие этого наши свиньи были весьма спортивными и поджарыми и запросто могли перемахнуть через забор обратно в свинарник.

После того, как кэпэшник отгонял хряка в лесок, он звонил дежурному офицеру, докладывая об очередном свином побеге. А в этой ситуации, учитывая возможность нападения на хряка кочующей поблизости росомахи, весь свободный личный состав части немедленно посылался на поиски сбежавшего имущества.
Дальше схема была отработана: все разбегались в разные стороны, собираясь в заранее оговоренном месте на озере, где всё уже было готово для пикника: банка браги из местных ягод, сало, картошка, а также и сковородка и специи. Обычно с картошкой жарили грибы, которых было столько, что брали одни шляпки, и доедали всё то, что присылали нам из дому.
В часть, отдохнув таким макаром, мы возвращались уже за полночь, докладывая о тяжелых и безрезультатных поисках удравшего хряка, который, впрочем, к тому времени сам уже обычно возвращался из леса и все в итоге оставались довольны.

Такую фишку мы успели провернуть уже пару раз за короткое кольское лето, и хотели повторить ещё, как вдруг к нам на «точку», сразу после училища, назначили нового ретивого и вредного летёху. В наши байки о росомахе не верил и требовал веских доказательств её присутствия. Будучи от природы человеком въедливым, он где-то даже вычитал, что росомаха, на самом деле не воет, а якобы как-то там по-особому плачет.
Дальнейший летний отдых был под угрозой и мы, посовещавшись, решили соорудить в лесу, вблизи КПП что-то вроде её лежбища и предъявить его лейтенанту. Наш кочегар, казах Курмангалиев, что разбирался в охоте, посоветовал, расцарапать, словно когтями какой-нибудь пенек, подбросить клочки шерсти и обязательно звериные фекалии. Звери, мол, так свой дом и метят.
Так и постановили. С зимнего овечьего тулупа надёргали шерсти, штык-ножом почикали подходящий пенёк возле КПП, а вопрос со звериным дерьмом поручили решить самому Курмангалиеву, в кочегарке у которого жил наш единственный на «точке» пёсик Мишка.
К поставленной задаче Курмангалиев подошёл со всей серьёзностью и, отобрав за пару дней лучшие, на его взгляд, Мишкины какашки, искусно вылепил из них несколько шариков, коими, по его мнению, и гадит такой зверь как росомаха.
Полученный продукт он решил для достоверности подсушить на крыше кочегарки, где и спрятал его прямо за трубой.

Парень он был добросовестный, поэтому весь этот день периодически залазил на крышу проверить своё творчество. Увы, сделать это незаметно у него не получилось. Увидев, как время от времени Курмангалиев шныряет на крышу, его, как на беду, спалил всё тот же вездесущий летёха и, решив, очевидно, заработать очки перед командиром части, наутро выстроил всех нас у кочегарки. Кроме, присутствовавшего на построении командира части, подошёл ещё и наш замполит-особист, которому лейтенант, вероятно, тоже уже успел стукнуть.

Вызвав из строя Курмангалиева, летёха показал ему кулёк с сушёным псевдоговном росомахи и ледяным тоном вопросил:
- Товарищ солдат, вы знаете, что это такое?
Курмангалиев побледнел и ответил первое, что мог придумать.
- Никак нет, товарищ лейтенант.
На что лейтенант понимающе усмехнулся, оглянулся на замполита, затем оглядел наш строй и неожиданно для всех заявил:
- Вы что думаете, товарищ солдаты, я не знаю, что ЭТО такое? Вы думаете, я в наркотиках не разбираюсь?
По всей видимости, лейтенант решил, что в пакете был насвай, который, несмотря на проверку посылок, иногда пытались прислать солдатам из наших тогда ещё азиатских республик.

И тут, решив как видно преподнести всё происходящее как можно эффектней, лейтенант, пристально глядя в глаза испуганному Курмангалиеву, не торопясь достал из кулька средних размеров шарик, так же медленно положил его к себе в рот и начал жевать.
Мы все просто замерли от увиденного. Особенно бедный Курмангалиев, который от страха совсем побелел и почти уже падал в обморок.
Пикантности ситуации придал подошедший с кочегарки Мишка, что махая хвостом, прошёлся вдоль строя, и подозрительно принюхиваясь, остановился возле жующего его экскременты лейтенанта.
Примерно через минуту этой немой сцены начали хрюкать старослужащие, вслед за ними и все остальные и вскоре весь личный состав нашей части издавал отчаянно заглушаемый хохот, неумолимо перешедший в дикое ржанье.
Летёха, до которого, наконец-то дошло происходящее, густо и багряно покраснел, выплюнул остатки «наркотика» на землю и, отдав честь командиру с замполитом, попросил разрешения удалиться.

Вот такая вот был у нас нехитрая история. Спустя примерно неделю после этого случая жизнь на нашей «точке» снова спокойно пошла по кругу, поскольку незадачливого говноеда-лейтенанта командование перевело от греха куда-то под Кандалакшу, как будто его и не было.
© robertyumen

68

РВСН. БАТ и перловка.

БАТ - большой артиллерийский тягач.

В нашем полку РВСН у батареи боевого обеспечения был БАТ. Вернее два БАТа, но один двигатель на двоих. А сама эта штука - это такой здоровенный трактор на танковом шасси. У нашего БАТа был огромный клиновидный нож. Если мне не изменяет память о школьных уроках НВП, для расчистки проходов, в зоне сплошных разрушений ядерного взрыва.

А еще в нашем полку была солдатская столовая, где кормили нас... В общем, кормили. В то время кормили в основном перловкой с комбижиром и она нам не нравилась. Потом она нам понравилась, но было поздно. А тогда много несъеденной перловки кухонный наряд должен был относить на хоздвор, где специально обученные солдаты выращивали свиней и коров, видимо на случай полного прекращения поставок продовольствия. Для переноски отходов были сварены стальные носилки, в которые влезало по ощущениям не меньше 100 кило. Теперь картина - ты с напарником, распаренный в драной подменной форме, насквозь мокрый, должен тащить эти носилки со стальными ручками по заснеженной дорожке в лес метров 300 до хоздвора. А за бортом-то -20 то -30. В общем, редкая птица долетала до середины. Обычно эта каша вываливалась зимой в снег прямо за столовой. И к весне вырос нехилый холм из смерзшейся перловки. Выше столовой. И однажды это чудо увидел командир полка полковник Шевский.
А о нем хорошо сказал один узбек: "когда другие офицеры кричат - ты понимаешь - положено кричать и он кричит. А Шевский не просто кричит ...он душу вкладывает!"
И вот Шевский увидел эту гору перловки, искрящуюся на солнце. Муза моя бессильна описать его крик. Упругие порывы мата колебали наш строй. В бой были брошены солдаты с ломиками. Но ломики весело отскакивали от хрустальной горы. Мороз придал овсянке прочность гражданского бетона. Был немедленно (полдня на оживление) пригнан из автопарка БАТ для уничтожения горы. БАТ ревел и чадил как дракон. Но овсянка оказалась покруче ядерного взрыва. Так мы лишились последнего БАТа. Гора растаяла только летом.

А свинки наши, недополучая перловки, росли поджарыми и хищными, с длинными мордами, похожими на крокодильи. Однажды, на зимнем выезде, нам выдали сухпаек, в котором был кусочек сала с нашего хоздвора. Хорошо, что он был маленьким. Ножей солдатам не полагалось иметь, у АКСУ нет штык-ножа, откусить от этого кусочка было невозможно. По консистенции он напоминал автомобильный протектор. Даже не велосипедный. Хорошо - маленький. Я его полчаса пососал и проглотил. (пошляки - в сад).

PS:
В солдатской столовой нашего командира полка часто поджидали сюрпризы. То один повар варил в чае свою шинель, желая придать ей легкомысленный оттенок, то другой повар украл у солдата из наряда по столовой военный билет и переделал его на себя, с фальшивыми отметками о службе в Афганистане (дело было в 1985г.) видимо для поднятия своего авторитета на гражданке. Но один случай заставил нашего командира на минуту лишиться дара речи. На входе он столкнулся с духом (прослуживший менее полугода), пришедшим с ведром, за едой для служащих на хоздворе солдат. Все бы ничего, но у солдата была длинная черная окладистая борода.

69

Шесть тысяч вольт

Батальон сопровождения воинских грузов.
У них в части был учебный караульный городок, где стоял даже вагон-теплушка, такой же, как те, которые прицепляли для них к составам.
Отапливались эти теплушки печкой. А угля им выдавали мало.
Поэтому, когда на одном из полустанков начкар увидел стоящие рядом вагоны с углём, он послал молодого солдата нагрести сверху пару ведёр.
Боец, не снимая с плеча карабина, полез за углём. И зацепил штыком контактный провод.
Гром и молния, штык расплавился, контуженный, но живой солдат упал на землю.
Парню, конечно, жутко повезло, - почти не пострадал. После лечения в госпитале продолжил службу.
Сильнее эта история отразилась на замполите части.
Он и раньше был с причудами, а теперь – совсем тронулся.
На инструктажах караулов в учебном городке он залезал на крышу вагона-теплушки, и приказывал солдатам поочерёдно лезть к нему на крышу.
Каждого он бил ногой в каску.
Падая после этого толчка на землю, солдат должен был выкрикивать «Шесть тысяч вольт!»
Месяца через два замполита отправили в психушку, где и комиссовали.

71

Мне всегда нравилась Германия – может, потому, что я там родился в далеком 1971 году, может, это зов крови? И когда в 18 лет я попал в то самое место, где когда-то служил мой отец, я увидел в этом знак судьбы. Причем очутился я там в наказание за повинность: однажды я серьезно подвел штаб дивизии, перепечатав с грубыми ошибками какой-то важный генеральский документ, и меня тут же согнали с секретарской должности, которую я там занимал, лишили всех привилегий и, чтобы совсем уж добить, отправили из солнечного Куйбышева в хмурую вражескую Германию.
– Алёшин, сука тупорылая, мы тебя сгноим, так и знай, – озлобленно сказал мне капитан Тужилкин, и в ближайшие дни я был распределен в ограниченный контингент российских войск в Гарделеген.
В то самое время, как я оказался в Германии, произошли легендарные события: Берлинская стена рухнула, Западная Германия объединилась с Восточной. Ой, что тут началось! Капиталистические немцы из Западной Германии никогда не видели русских солдат, это было открытием для них, настоящим шоком! Видимо, они никак не могли понять, почему мы идем с головы до пят в свином дерьме, – а шли мы после 24-часового наряда в свинарнике, где копались в этом самом, прошу прощения, дерьме. Почему мы выглядим, как отступающая морально разложившаяся армия? Немцы на «Мерседесах» и «БМВ» останавливались, фотографировали нас, давали нам какие-то сладости, пиво, а иногда даже деньги. Целыми днями ошивались мы на местной городской свалке, где оказались тонны продуктов восточно-германских производителей. Капитализм сделал эти товары неконкурентными, и их просто выбрасывали на свалку. Горы из тортов, колбас и сосисок, вяленой рыбы, фруктов выгружались на свалку, а мы, вечно голодные солдаты, собирали их и пировали! Продукты-то были нормальные, просто капитализм страшная штука!
Жить в объединенной Германии оказалось очень интересно: все офицеры занялись бизнесом, продавали все, что плохо лежит, покупали подержанные иномарки, у некоторых было по несколько машин. Даже солдатам платили 70 западных марок, кругом были редкие для нас западные товары, отличные ботинки, фантастические кроссовки, джинсы, спортивные костюмы, всякие магнитолы и видеомагнитофоны. Эта великолепная мишура манила и соблазняла, горы шоколадок на свалке делали службу в разы веселей…
Вскоре солдаты побежали. В основном это были лица с Кавказа – они просто выходили за пределы воинской части и убегали вглубь Германии. Если бы я знал, какая история ждет мою страну в 2015-м, я бы, наверное, тоже сбежал, но я и предположить ничего такого не мог, вот всякие жители пустынь и гор оказались более прозорливыми и бросились в бега. Их ловили, мы часто срывались в погоню за очередным беглецом, патрули из разведчиков стояли в дозорах, пытаясь выловить дезертиров. В один из таких дней нас по тревоге собрали. Я, лейтенант Салпогаров и Рома Ивахин, покидав какой-то мусор в вещмешки, запрыгнули в грузовик, и нас повезли на точку, где нам нужно было находиться, чтобы перехватить очередного беглеца. Завезли нас довольно далеко, в какой-то маленький западногерманский городок. Там нас выгрузили на главной площади без еды, без воды, без средств связи, просто выгрузили и сказали: стойте, пока не заберем, ловите беглеца.
Мы уселись на какие-то продуктовые ящики и стали скучать. Через несколько часов такого сидения нам всем стало невыносимо тошно. Отупение и безысходность охватили нашу команду горе-разведчиков. Казалось, город вымер, только в одном здании невдалеке горел свет и едва слышно звучала музыка.
Неожиданно из темноты показался человек в переднике, вероятно, какой-то работник общепита. Мужчина, немного нервничая, стал нам что-то говорить, показывая рукой на то самое здание, где горел свет.
– Не понимаем! – громко крикнул ему наш лейтенант Салпогаров: он подумал, что иностранец быстрее его поймет, если он будет говорить громче.
– Мы вас не понимаем, что вам надо? Мы ловим здесь дезертира, – я тоже стал объяснять немцу, что мы здесь делаем, активно подключая жестикуляцию.
– Битте, шранце рукен! Битте, битте! – не унимался товарищ в переднике. Устав убеждать нас, он попросту стал нас как бы манить в сторону здания с музыкой – идемте, идемте туда, казалось, говорил он. Мы переглянулись. «Может, там наш дезертир? – решил наш молодой командир Миша, – Давайте сходим с ним». И потом, вдруг там есть еда, мы же не ели со вчерашнего дня!
Яркий свет ослепил нас, помещение оказалось гаштетом, местным небольшим баром, доверху набитым немцами, западными немцами! Нашими недавними оппонентами по железному занавесу! Первые несколько минут все, притихнув, рассматривали наши обросшие щетиной рожи, помятую форму и голодные глаза. Мужчина, который нас привел, между тем зашел за стойку и стал наливать что-то прозрачное из большой бутыли в стоящие перед ним 3 высоких стакана. Стаканы стояли на подносе, рядом лежали какие-то навороченные бутерброды. Взяв поднос, бармен подошел к нам.
– Битте! Дринк! Битте, официрен!
Лейтенат берет стакан, нюхает и, не поворачиваясь к нам, говорит – водка, кажись!
Точно, там была водка! Миша шепотом говорит: ну давайте, мужики, им покажем! Только не напиваться!
Не говоря ни слова, мы выпиваем каждый по 250 граммов водки, грохаем стаканы на барную стойку и хватаем бутерброды! Весь бар взрывается аплодисментами и улюлюканьем! Дальше начинается братание! Все хотят с нами познакомиться, выпить и поговорить. Через пару минут все плывет под ногами, я понимаю по-немецки, все немцы понимают по-русски. Это была сильная ночь!
Утром я с трудом отклеил лицо от асфальта. Я лежал прямо на площади, рядом с остатками костра – это жгли те самые ящики, на которых мы сидели. Рядом лежали Салпогаров, Ивахин и с ними в обнимку какой-то немец. Валялись три велосипеда – кажется, катались ночью на велосипедах, что-то такое всплывало в памяти. Кругом бутылки, блевотина, куски хлеба, ящик пива, две полные бутылки водки. Ах, помню, бармен подарил нам ящик пива и потом еще вынес водки! Лейтенант еще отказывался, мы с Ивахиным его еле-еле уговорили: неудобно, говорим, отказываться, Миш, мы не должны ударить в грязь лицом, пусть дарят! Уговорили, или Миша просто вырубился. Ивахин рылся по карманам спящего немца, какой же козел, да он и в армию попал, чтобы не сесть там за что-то.
Пили мы там дня три, весь город споили, а потом за нами приехал грузовик, и нас сняли с вахты. Того восточного бегуна-дезертира мы не поймали. Почему-то запомнилось, как я пошел пить воду с утра из крана на улице.
Пью, напиться не могу, сушняк страшный после перепоя, и тут ко мне подходит тот самый немец, которого Ивахин нагрел на бумажник, и говорит: «Дас ист крант!» И что-то еще и еще, а я его отчетливо понимаю, будто он на русском говорит: вода, мол, плохая, её нельзя пить! «Да ладно, – смеюсь, – ты нашу воду не пил, которая в казармах у нас течет». Он, кстати, искал свой бумажник – вот, говорит, потерял кошелек, дурень такой. И улыбка у него при этом такая глупо-виноватая…
Эх, Ивахин, ублюдок ты сраный…

72

История одного автомобиля ....

Придя к власти в Германии в 1933 году, Адольф Гитлер объявил приз в 500 тыс. рейхсмарок (около 100 тыс. долларов по курсу 30-х годов) за разработку нового автомобиля, призванного не только разделить вместе с Mercedes-Benz победы на автогонках, но и «повысить международное положение Германии»

На призыв фюрера откликнулся сам Фердинанд Порше. Так появился Auto Union, правда, сначала это была модель С-Type. Она и стала прототипом более усовершенствованного D-Type, оснащенного двигателем V12, 550 л.с. которого разгоняли болид до невероятных по тем временам 300 км/час

Автомобиль полностью оправдал ожидания Гитлера - в 1939 году именно на этом автомобиле, который выставляется на аукцион, немецкий гонщик Х.П. Мюллер одержал победу в Гран-при Франции, а Тацио Нуволари в том же году выиграл Гран-при в Белграде. К слову, эта гонка стала последним автосоревнованием Европы перед Второй мировой войной

В конце войны разработчики Auto Union спрятали выпущенные болиды и все имущество гоночной команды в заброшенной шахте, чтобы их не разрушили и они не достались в качестве трофея советским солдатам. Долгое время считалось, что Auto Union D-Type утерян безвозвратно.

После распада Советского Союза один болид Auto Union вдруг обнаружился в Риге, но, как потом выяснилось, это была модель С-D-Type. Позже появилась информация, что D-Type всплыл в Праге, но эксперты снова разочаровали поклонников - нашлась демонстрационная модель.

Оригинальный же Auto Union D-Type в 1976 году неожиданно обнаружился в цехах московского завода имени Лихачева. Нашли его в разобранном виде среди деталей, направляемых на утилизацию

По данным Bloomberg, машина была спасена латвийскими энтузиастами и восстановлена в Англии автомобильными экспертами Crosthwaite & Gardiner в 1994 году по чертежам, предоставленным бывшими сотрудниками Auto Union.

Всего было восстановлено два болида Auto Union D-Type, один из которых с номером 21 (именно он и выставляется на аукцион), на котором и победил в Белграде Тацио Нуволари.

К истории этого автомобиля, рыночная стоимость которого сейчас как минимум 50 миллионов евро, а то и все сто, осталось только добавить только то, как он попал на аукцион в Париже:

В конце 80-х годов энтузиаст, хранивший его в гараже и потихоньку реставрироваший его не один год, вкладывая в него свой труд, время и зарплату, внезапно умер, а его наследники не придумали ничего лучше, чем поменять на Жигули 21063, как пишут в сми, "почти новый, не старше трех лет" ...

Гениальный обмен!

73

РВСН. Сетка 100.

Вокруг боевой зоны наших мобильных комплексов, помимо всякого разного, была неприметная сеточка. Это была та самая Сетка 100. Чтобы враги не проползли. Было на ней вовсе не 100 Киловольт, а гораздо меньше, но вполне достаточно. Но враги все не ползли, а свои случались регулярно - от разгильдяйства или бестолковости. Поэтому всем молодым солдатам еще в карантине показывали фотографии - что остается от солдата, после срабатывания Сетки 100. Зрелище малоаппетитное - на фотке пол головы не было и, говорят, гвозди в сапогах плавятся. А кроме показа фоток, рассказывалась и много историй "из жизни" разной степени достоверности. И про попытку просунуть кабель под сеткой и про проверку функционирования Сетки ломом и масса других. Но самая забавная байка была, как водится, про прапорщика.
Дело в том, что нравы смягчаются, и нам показывали фотки. А до нас были люди попроще и им показывали вживую. Ну не на людях, конечно. На кошечках. Т.е. ловили заранее кота, прапор вел молодых солдат строем к Сетке и бросал кота на нее. Был кот - вспышка - и нет кота. Чтоб запомнили и на себе не испытывали. Но однажды кот повис на Сетке. Висит, и хоть бы что ему - цепь не замкнута. И тогда прапорщик со словами: "Ах тыж зараза!" - шагнул к Сетке и схватил кота.

74

РВСН. ТСЗ.

В армии, после карантина, я сразу попал на ТСЗ (тактико-строевое занятие). Наши огромные 543 МАЗы разъезжали по бетонкам в лесах, а наш взвод одели в ВАИшную форму из черного дермантина и в белые каски. Полосатая палка в подарок. И автомат без патронов. Наша задача была перекрывать движение гражданского транспорта в район учений. Но в тех краях гражданские - это были или офицеры по гражданке или их жены. И все знают, что солдатам боевых патронов не дают. Холостых тоже. Поэтому проезжают внаглую. Когда стемнело, должна была пройти наша колонна. Я уже собрался махать своей палочкой. И тогда мой первый сержант сказал самую умную вещь, которую я от него слышал: "Главное правило - держись подальше от дороги. У нас такие асы-водители - полгода в полы втираются (моют полы) а потом садятся за руль 30 тонных машин".

75

Лешек, тот самый поляк-спецназовец, о котором я уже рассказывал, карьеру свою в Войске Польском уже завершил, выйдя на пенсию. Так что я могу смело рассказать об одной истории с польским генералом, которая приключилась у Лешека во время учений. Послужному списку моего знакомого бравого вояки этот рассказ уже не навредит.
Кстати, фамилия у Лешека – Ковальски. Все ведь знают, что польские Лешеки поголовно носят фамилию Ковальски? Ну вот, собственно, история…
В бригаде, где служил Лешек, сменился командир. На место пузатого вальяжного генерала прислали другого, поджарого, молодого (слегка за 40), амбициозного. С чего начинает любой командир любой армии мира знакомство с вверенными ему войсками? Любой солдат любой армии мира об этом знает. Толковый генерал начинает с проверки боеготовности, чтобы знать, какие задачи вверенное ему подразделение может выполнить, а в выполнении каких задач еще стоит потренироваться. А этот генерал, очевидно, был вояка толковый, что его подчиненные сразу отметили и оценили по достоинству.
Вывел он бригаду на полигон, поселил в палатки, поставил всем учебно-боевые задачи и стал наблюдать за результатами.
В армии, я хочу заметить, как в большой деревне. Любая молва разлетается со скоростью пожара, а потому вскорости всем офицерам и солдатам стал известен случай, после которого генерала зауважали не только за то, что он на перекладине лихо подтягивался, давая фору и молодым и уже послужившим воякам, и бегал со своей бригадой кроссы.
Прибыл пан генерал в расположение своего лагеря. А вокруг красота – снежок чистый, свежий, только что всю землю польскую укрыл. Морозец бодрящий. Бойцы его делом заняты – учебные задачи отрабатывают.
Встречает генерала его заместитель-полковник бодрым рапортом: происшествий нет, задачи отрабатываются, тяжелая жизнь солдатская идет по намеченному вами плану. Панове старшие офицеры все собрались в специально оборудованной палатке за накрытыми столами и ожидают прибытия своего горячо любимого начальника, дабы приступить к совместной трапезе и возлияниям. Водка, шампанское и икра поставлены на лед. На столах присутствует разнообразная дичь, дары польских полей и иных европейских сельхозтоваропроизводителей. Прикажете приступить?
- Прикажу убрать, - коротко ответил генерал.
- Что убрать, пан генерал? Кого убрать? – не понял полковник.
- Палатку офицерскую, дичь, шампанское – все убрать! Панове старшие офицеры должны немедленно вернуться в свои подразделения и заняться делом!
- А как же обед? – не унимался заместитель.
- Обед пусть разделят со своими солдатами. Заодно проверят качество приготовления пищи.
Младшие офицеры и солдаты этот генеральский жест оценили, несмотря на то, что новый командир начал их гонять по всему полигону без какой-либо жалости.
Выполнение учебных задач генерал контролировал лично.
- Вашему подразделению, пан поручник, ставлю такую задачу, - говорил он молодому офицеру: - устроить засаду на дороге, движущуюся легковую автомашину остановить, всех, кто в ней находится – задержать. Выполняйте!
После чего пан генерал садился в ту самую машину, свой персональный джип, ехал по той самой дороге и попадал под беспорядочную стрельбу из засады.
- Вы что, поручик, полагаете, что после такой канонады в этой машине кто-то остался бы в живых! – строго выговаривал он офицеру. – Задача не выполнена!
Генеральский взгляд метал молнии.
- А это что за группа человекообразных там на пригорке? Пялятся на нас и ржут так, что и здесь слышно, – генерал выбрал себе уже новую жертву.
- Пан генерал, позвольте доложить: группа специального назначения. Согласно плана учений, им предписано удерживать данную высоту, - доклад заместителя-полковника как всегда был точен и скор.
- Отставить! Поставьте им ту же задачу: дорога – машина – задержать! На подготовку даю час. Проверю лично. Я в штаб.
Генерал сердито хлопнул дверью и отбыл, а полковник поспешил передать Лешеку, который был старшим в группе спецназа, генеральский приказ: дорога – засада – машина – всех взять живыми.
«Дело нехитрое», - пожал плечами Лешек и кивнул своим бойцам: пошли!
Примерно через час генерал ехал назад по заснеженной дороге и тщетно пытался отыскать своих подчиненных. Только белое поле и пустая дорога. Ни одной живой души.
«Вот разгильдяи! Неужели в лагерь вернулись? Всех мехом внутрь сейчас выверну!» - подумал про себя генерал и сказал водителю:
- Прибавь ходу, Бартек. Едем в расположение.
- Так есть, пан гене… - начал было говорить водитель, но мощный взрыв и взметнувшееся в небо прямо перед капотом генеральского джипа белое облако заставили солдата резко ударить по тормозам.
«Курвамать!» - хотел было подумать самое страшное польское ругательство пан генерал, но успел подумать только «Кур…», потому что дверь джипа с его стороны уже была распахнута, и неведомая сила вырывала его тело из машины, укладывала лицом вниз на обочину, в снег и липкий чернозем, перемешанный с остатками жизнедеятельности местного крота. Сильные руки генерала были больно скручены за спиной, в шею упирался холодный ствол автомата. Громоподобный голос откуда-то сверху отдавал ему, генералу (!), простые приказы:
- Лежать, бл… ! Носом в землю, бл… ! Замри, бл… !
Вообще-то в первую долю секунды, когда после взрыва Лешек рванулся из засады к машине, распахнул пассажирскую дверь и увидел свое высокое начальство, он испытал замешательство. Ему бы следовало сказать:
«Пан генерал, прошу прощения – пшепрашам – позвольте помочь вам выйти из автомобиля, пан генерал! Обопритесь на мою руку, дабы не испачкать форменные брюки о подножку джипа».
Но проклятые рефлексы, отрабатываемые годами и четко поставленная задача: пассажиров автомобиля взять живыми! - сделали свое подлое дело. Опомнился он уже когда обнаружил себя верхом на генерале, который смирно лежал в грязи и пережевывал приправленный белым снежком чернозем. С противоположной стороны то же самое делал генеральский водитель.
- Пан генерал, докладываю! – Лешек помог начальству подняться на ноги. – Поставленная вами задача выполнена! Автомашина и передвигавшиеся в ней люди задержаны! Потерь среди личного состава не имеем! Старший группы специального назначения Ковальски, пан генерал!
Генерал задумчиво сплюнул черной жижей, принял поданную кем-то перепачканную грязью шапку, машинально надел ее и сказал:
- Ковальски, знал бы я, что ты у них старший группы… Я бы сам в этой машине не поехал. А вообще, молодцы!
Стараясь не замечать ехидных ухмылок солдат, генерал сел в джип, взглянул в перепачканное лицо свое водителя, в глазах которого все еще читались страх и непонимание происходящего, и сказал:
- Поехали в казарму, Бартек. Надо отмыться и переодеться…

76

Как бочка алкоголя разгромила огромную армию
Война 1787-1792 года между коалицией Австрии и России с одной стороны и Османской империей с другой, угрожала туркам войной на два фронта. Русские войска наступали в южном Причерноморье и на Кубани, а австрийцы начали прямое наступление на Стамбул через Белград. В этой обстановке османы сосредоточили основные силы против австрийцев, чтобы снять непосредственную угрозу для своей столицы. 19 сентября 1788 года в ходе этой войны произошло удивительное событие, получившее название «битва при Карансебеше» по названию города Карансебеш, который располагается на территории современной Румынии.
В безлунную ночь на 19 сентября 100 тысяч австрийцев шли на сближение с 70-тысячной турецкой армией с целью дать бой, который должен был определить судьбу войны. Рота гусар, шедшая в авангарде австрийцев, переправилась через небольшую речку Темеш, вблизи города Карансебеш. Однако после тщетных поисков османских войск австрийские гусары наткнулись на цыганский табор. Служивые устали и порядком промокли, поэтому, когда гостеприимные цыгане предложили им отведать шнапса, они не отказались. Пьянство военнослужащих этого рода войск вошло в поэзию и прозу. Как тут не вспомнить пушкинский «Выстрел» и слова его главного героя Сильвио, служившего в гусарах: «Мы хвастались пьянством». В общем, пир был в разгаре, когда через реку переправились части пехоты. Увидев веселящихся гусар, пехотинцы потребовали своей доли угощения. Началась перебранка между гусарами и пехотинцами, в ходе которой один кавалерист то ли нечаянно, то ли от злости выстрелил в солдата. Тот рухнул, после чего началась всеобщая свалка. В драку вмешались все гусары и все пехотинцы, находящиеся поблизости.
И перепившиеся гусары, и изнывающая от жажды пехота, разгоряченные мордобоем, не желали уступать. Наконец, одна из сторон взяла вверх – побежденные позорно бежали на свой берег, преследуемые ликующим противником. Кто был разбит? – история умалчивает, точнее, сведения противоречивы. Вполне возможно, в одних местах победу одержали гусары, а в других пехотинцы. Как бы то ни было, подходящие к переправе войска вдруг увидели испуганных бегущих солдат и гусар, измятых, с синяками, в крови… Сзади слышались победные крики преследователей. Между тем, гусарский полковник, пытаясь остановить своих бойцов, заорал по-немецки: “Halt! Halt!” Так как в рядах австрийской армии было много венгров, словаков, ломбардцев, плохо понимающих по-немецки, то некоторым солдатам послышалось «Аллах! Аллах!», и те, не разобравшись в ситуации стали кричать «Турци, турци!», после чего паника охватила всех. Запаниковавшие солдаты ничего толком не могли объяснить офицерам и те стали рапортовать вышестоящему начальству о том, что австрийский авангард неожиданно напоролся на турецкую армию. Добавили паники и гусарские лошади, которых пьяные гусары некрепко привязали и которые, услышав выстрелы, сорвались с перевязей и поскакали по направлению к австрийцам. Положение усугублялось и тем, что был вечер и наступали сумерки, в которых плохо было видно происходящее. Командир одного из австрийских корпусов решил, что турецкая кавалерия атакует австрийские войска на марше и, «спасая» армию развернул свою артиллерию и открыл огонь по лошадям и толпе бегущих солдат. Паника достигла апогея. Снаряды рвались в толпе обезумевших солдат. Пытавшиеся организовать сопротивление офицеры строили полки и бросали их в атаку на артиллерию, в полной уверенности, что воюют с турками... В конце концов в бегство обратились все. Император, тоже пребывающий в уверенности, что турецкая армия атаковала лагерь, пытался овладеть обстановкой, но бегущая толпа сбросила его с коня. Адъютант императора был затоптан насмерть. Сам Иосиф спасся, прыгнув в реку.
К утру все стихло. Пространство было усеяно трупами бойцов, ружьями, мертвыми лошадьми, седлами, провиантом, разбитыми снарядными ящиками и опрокинутыми пушками – одним словом, всем тем, что характеризует разбитую наголову армию. На поле самого странного сражения в истории человечества остались лежать ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ мертвых и искалеченных солдат. По числу жертв битва стоит в ряду крупнейших сражений человечества (в знаменитых битвах при Гастингсе, при Азенкуре, при Вальми, в Долине Авраама и многих других число погибших гораздо меньше). Австрийская армия перестала существовать, так как оставшиеся в живых в ужасе разбежались.
Подошедшая к месту инцидента османская армия под командованием Коджи Юсуф-паши с изумлением осматривала его. Юсуф-паша сначала не понял, что произошло, но когда до него дошло, что австрийская армия чудесным образом рассеялась, он захватил инициативу и легко занял сам город Карансебеш. После одержанных турками побед при Мегадии и Слатине Иосиф II согласился на трёхмесячное перемирие. Эта война вообще была не слишком удачной для австрийцев: успехи сменялись поражениями. Не сильно помогла и помощь союзников. Травмы, полученные в злополучной кампании 1788 года, не прошли бесследно для австрийского императора: он скончался в феврале 1790 года. Его преемник заключил с Османской империей сепаратный мир и уже никогда больше, до самого своего конца Австро-Венгрия не воевала с османами.

77

Сенатор-детонатор

Россию обвинил Маккейн:
Та не сдержала антипатии,
Несущий подорвав кронштейн
Американской демократии.

Цель зла – свой выбор навязать
Бесхитростным америкосам! –
Так прямо надо и сказать
Солдатам Штатов и матросам.

Чтоб специальный комитет
Был создан экстренно конгрессом,
Иначе суверенитет
Окажется под русским прессом!

По мнению сенатора Джона Маккейна, Россия предпринимала попытки "вторгнуться в американские выборы и разрушить демократию", сомнений в этом нет. Конгрессу США надо создать специальный комитет для расследования данной ситуации.

78

Ну раз настаивают прислать "совсем другую" историю про деда - извольте. За нашу победу! В прошлом уже веке в начальной школе учительница, выяснив у кого живы на тот момент дедушки, задала домашнее задание узнать об их наградах и подготовить соответствующий пересказ в классе. Ваш покорный слуга, памятуя о целых 2 медалях деда (помню, особенно мне нравилась медаль «За отвагу»), прилетел домой и напряг родителя срочно съездить за 30 км в село к дедушке с бабушкой. Выяснилось следующее. На войне дед служил старшиной в артиллерийской батарее и дело было в Венгрии, у какой-то дороги около озера. То ли немецкая авиация сильно зверствовала, то ли место было открытое (точно уж не помню), но расположение наших орудий на местности было очень тщательно замаскировано и комбат приказал солдатам вообще не появляться на открытых участках. Незадолго до этого противник пытался провести разведку дорог с участием бронетехники и пушкам батареи пришлось поучаствовать в их торможении... После чего на берегу остался подбитый танк. И вот дед в бинокль разглядел на этом танке ящики, в которых немцы, обычно, возили продукты. В батарее старшина занимается не только продуктовым снабжением и другим обеспечением, но и "фельдфебельскими" обязанностями, а именно, следит за дисциплиной среди рядовых, естественно, являясь сам примером.. Несмотря на это, нарушив приказ, дед сползал с подчиненными ездовыми-обозниками и притащили трофеи в расположение. А на следующий день офицеры из вышестоящего штаба увидели на кухне принесенные ночью ящики с нанесенным на них тактическим знаком. (У каждой немецкой части был свой тактический знак: обычно, рисунок на всей технике этой части) и очень им заинтересовались... Деду от комбата сильно влетело когда все раскрылось, но высшие офицеры заступились. А через какое-то время приехал полковник и вручил награды всем 3 тыловикам, участвовавших в этой "разведке" (как сказано на проверенном мною специально архивном сайте в Инете: "...за разведку резервов немецко-фашистских (так в тексте) войск..." ) Но когда в классе трое моих одноклассниц рассказали о своих героических дедушках, я, на фоне их рассказов, постеснялся... Прости меня, дед! С Днем Победы!

79

О путче и не только. Воспоминания десантника

Призвали осенью 89-го. Направили в десантную учебку в Литву. Город Рукла. Там не доучился, потому что в Союзе начались беспорядки, решался вопрос о расформировании части, - досрочно присвоили младшего сержанта и отправили в Рязанский полк ВДВ. Несколько дней всего в полку пробыл, и кидают нас в Тбилиси. На аэродроме просидели два дня в ангарах. Потом в закрытых фургонах перевезли в строительную часть, где переодели в стройбатовскую форму. Там была какая-то заваруха. Каких-то заложников освобождали. Меня и ещё «молодых» под пули не отправили. «Вам ещё рано, - сказал взводный, - успеете». - и поставил нас в оцепление. Сам он и человек десять наших десантников полегли в этой операции. Весна 90-го это была, наверное. Черешни много было спелой и крупной.
А потом, уже на алычу, мы попали в Баку-2. Или нет…. Это надо альбом смотреть. 26 лет прошло, и как сказка все вспоминается. Приехали в Баку, - старшина договорился, что кормить нас будут в ресторане. И мы реально, как гражданские, приходили в ресторан, они гостеприимные люди – азербайджанцы, - такие столы нам накрывали… Военным был везде почёт в те времена. В Баку была табачная фабрика. Мы ходили туда. В России как раз проблемы начались с табаком. То мне отец курево посылал в армию, а из Баку уже я ему курево отправлял.
К ордену я был представлен вместе с командиром взвода за десантирование внутри БМД. Сначала нас три месяца обучали десантироваться в системе «Кентавр». Там ещё такие кресла были космические. Если честно – я в итоге не прыгнул в этом кресле. До этого только сын Маргелова внутри БМД прыгнул. И ему за это Героя дали. Сейчас бы я не пошёл. А тогда спросили: «Кто будет внутри БМД десантироваться?» - сразу вызвался. На всё готов был.
Из БМДэшки всё повыкидывали и поставили эти космические кресла.
Ветер в день учений был сильно выше допустимого. А министр обороны со свитой, с иностранцами все здесь уже. Загружаемся в самолет вместе с нашими БМДшками, - командир роты, взводный, я, три водителя. И взводный говорит мне: «Пусть меня уволят-расстреляют, но в БМДшке мы с тобой при таком ветре прыгать не будем. Прыгнем отдельно – замешаемся в этой толпе. А на земле прибежим к машине, - вроде мы в ней были». По плану учений мы с ним вдвоём должны были внутри находиться. БМДшка сползает по рампе, мы – за ней. У нашей роты были экспериментальные парашюты – Д-6 серии 4. Приземляюсь – купол погасить не могу, ветер тащит. Об землю бьюсь… На этом парашюте есть второе кольцо – дернёшь его, - половина подвесной системы отстегивается, и купол погаснет тогда. Собрался дергать, а меня уже ветром подняло, земля внизу далеко. Семнадцать человек в тот день стёрлись насмерть – с Костромской дивизии, ДШБшники ещё… Их ветром носило по полю, било об землю… Шестьдесят шестыми «Газонами» догоняли купола, гасили колёсами.
Вот земля снова приближается, шлеп, дернул второе кольцо, отцепился от парашюта. Из ушей и носа кровь, комбинезон слева разодран и кожа стерта-сбита, хромаю к своей БМДшке. Нам же с командиром взвода надо внутрь залезть – вроде мы там были. Подбегаю – а люк в метре под землёй. Из-за ветра система приземления не сработала как надо, и машина ушла мордой в землю. Причем, не болото, не пахотная какая земля, а в плотную слежавшуюся землю так воткнулась. И торчит. И мы со взводным вылезать оттуда должны, а там до люка ещё и не докопаться. Что дальше делать не знаю, а взводного нет.
Вокруг стрельба, МИГи в небе – учения-то комплексные. А они летят низко и беззвучно. Вот он уже скрылся, а потом рёв двигателей и уши закладывает.
Командира нет. Бегаю ищу. Орёт на высоковольтке. Он на одной стороне проводов, купол – на другой. Под своим весом сползает вниз, тут порывом ветра купол наполняется и тянет его к проводам. Открыл он запаску, по её стропам спустился, спрыгнул. Доложил ему, что БМДшка из земли торчит, и в неё не залезть. Побежали сразу к трибуне, с которой Грачев – министр обороны, Лебедь – командующий ВДВ, иностранцы наблюдают за учениями. Мы стоим в крови, взводный отрапортовал: «Упражнение такое-то выполнено!» Грачёв говорит: «Представляю лейтенанта такого-то и сержанта такого-то к награждению орденом «Красной Звезды»!» Там никто не разбирался – внутри мы были или нет. 17 погибших… Три полка десантировалось – Костромской, Рязанский, Тульский и ещё десантно-штурмовые батальоны.
Так и не знаю – достоин я этого ордена или нет. Но мне всё равно его не дали из-за путча.
А до этого прошел ещё Киргизию. Ездили мы туда чисто на патрулирование. Показать народу, что вот власть есть и у власти есть сила. На озере Иссык-Куль были ранней весной. Красивое очень! Обгорели там за час до волдырей.
Лебедя я за службу раз десять видел. Он точно, как генерал в «Особенностях национальной охоты». Только без сигары. Он мне галстук раз повязывал. Привезли нашу роту после Баку в Москву, на склады какие-то. Там нас переодевают в штатское. Костюмы, рубашки, плащи, туфли лакированные, галстуки… Кручу этот галстук в руках – что с ним делать. Лебедь подходит: «Помочь, сынок?» Повязал мне галстук. Туфли были узкие, а у меня ступня широкая. Чтобы ногу втиснуть, пришлось сорок пятый взять, при моём сорок втором. И вот мы такие неприметные в одинаковых костюмах, одинаковых туфлях, плащах и галстуках, все ранней весной с бакинским загаром, с АКСУ под плащами, патрулировали Москву попарно. Мой маршрут был на Арбате. День мы там патрулировали, и вернулись в полк.
А за несколько месяцев до этого раз целые сутки сидел с гранатомётом на чердаке в Москве. Трое срочников и офицер.
За всё время службы в полку месяца три провёл. Остальное время – командировки или разведвыходы, когда берёшь палатки, сухпаи, и километров за 60 в леса-поля. Бегать любил тогда. Случалось, в субботу или воскресенье, когда уже старшиной роты был, с другом: «Давай пробежимся…» И чисто для удовольствия километров пять нарежем… В казарму возвращаемся – ротный орет: «Старшина! Где тебя носит?! Строй роту на марш-бросок!» И с ротой ещё сороковничек легко пробегал…
Путч 91 год – тоже интересно. Самое трудное, самое жестокое было туда добраться. На гусеничном ходу от Рязани до Москвы по асфальту доехать – ни один водитель не выдержал. БМДшка на асфальте – как корова на льду. Я своего подменил. Половину дороги вёл. От асфальта из-под гусениц пыль-крошка летит. Доехали до МКАДа, у всех веки распухли - глаза-щёлочки. БМДшки одна на другую заезжали, остановку где-то снесли, легковушку задели… Реально тяжело.
Где-то перед МКАДом нас встретил Лебедь. Командиру полка и офицерам объяснил обстановку. Полк оставили здесь, а одну нашу роту отправляют к Белому Дому. 7 или 9 БМДшек у нас тогда было… И вот через все баррикады едем к Белому Дому. С тротуаров нам что-то кричат, обкидывают яйцами… Обзывают карателями. Мы после очередного юга – все загорелые… Ты спрашиваешь – за Ельцина мы были или за ГКЧП? Чего мы об этом знали?! Если Лебедь сказал, командир полка сказал – надо ехать, надо исполнять. А какое там ГКЧП, что это и зачем, - мы и знать не знали, и не надо солдатам это знать. Исполнять надо.
Приезжаем к Белому Дому, выходит президент Ельцин. Каждому из нас пожал руку, обнял, дыхнул водочкой. Руку его потную как сейчас помню. Жаркий август был. Что-то такое сказал вроде «ребятушки», «солдатушки»… Я так понял, что его обижают. Заняли оборону вокруг Белого Дома. И тут мы оказались для всех своими. Те же, наверное, кто в нас на марше яйцами кидался и карателями обзывал, теперь понесли нам жратву, курево и бухло.
Сначала мы думали, что сможем всё съесть. У нас был ГАЗ-66 в сопровождении, так мы его весь забили жратвой, и жалели, что столько боезапаса у нас место занимает. Мы ж срочники. Почти все из глубинки. А тут чипсы, пепси-кола, вина красные и белые, колбасы, коньяки, торты-пирожные, и это всё надо употребить. Ночь переночевали. В ручье каком-то умылся-побрился. Утром зарядку провел для роты. Такой миниспектакль для гражданских. И тут весь полк к нам приехал. Что вот давили кого-то из мирного населения – не видел и не слышал от наших.
А когда полк наш пришёл – началось ещё интереснее. Командира нашей разведроты, командиров взводов и меня, как старшину, вывели перед строем полка, сорвали с нас погоны, объявили предателями Родины, назвали какие-то статьи серьёзные, связали каждому руки. Я стою, не понимаю – за что? Попал, как кур в ощип. Президент руку пожал, а командование руки связывает. Чем я виноват?! Разведрота – 29 человек, весь полк стоит, и замполит полка объявляет, что мы за кусок колбасы Родину продали…
Со связанными руками отвезли в полк на гауптвахту. Офицеров - в офицерскую камеру, меня – в камеру для сержантов и старшин. С рядовых и сержантов нашей роты тоже погоны сорвали. А на губу только офицеров, и меня. Старшина роты - должность прапорщика была.
Ребята передали мне в камеру транзистор – слушаю новости. Думаю: «Если Ельцин победит – меня должны выпустить. Не зря же он мне руку жал…»
Проходят эти два дня. Слышу по радио – Ельцин победил. Прыгаю от радости чуть не до потолка. И меня действительно выпускают. Никто, конечно, не извиняется.
Возвращаюсь – в роте нет офицеров. Ни один после такого позора не стал восстанавливаться. Все написали рапорта.
И всю нашу роту вдруг отправляют за 40 километров от Рязани убирать яблоки в каком-то колхозе. Никогда для разведроты такого не было. Я – старший. Своим ходом. Зачем яблоки, куда… Взяли палатки, сухпай на пару дней… Ни задания, ни – куда яблоки сдавать… Ни корзин, никакого инвентаря, ни ящиков, ни мешков… Ребятам говорю: «Нас сюда выживать отправили. Вы - в поле за картошкой, вы – кому по деревне что работой помочь, чтобы продуктами расплатились». Прожили мы там две недели. С самогоночкой деревенской, - не без этого, конечно. Потом приезжает командир полка, представляет новых командира роты и командиров взводов. Отругал нас, что пьяные, и отправил бегом в полк. Для нас тогда 40 километров пробежать ничего не стоило. А потом выгнали меня из армии. Даже не помню – дождались осеннего приказа, или раньше. Выдали документы. Парадку не дали надеть. Сказали – у тебя «гражданка» есть, дуй в «гражданке». Так понимаю, что из-за политической ошибки командования полка там у Белого Дома. Чтобы не всплыло, что они предателями не тех объявили.
А несколько лет назад наша разведрота списались все в интернете. И мой адрес нашли. И приехали человек двадцать ко мне в гости сюрпризом. А я перед тем квартиру сменил. Они приезжают на адрес, который у них был – никто не открывает. Они соседям жмут звонки. Сосед один открывает – спрашивают про меня. А он им что-то ответил: «Его уж нет давно».
Ну, ребята возвращаются на вокзал, садятся в ресторане, наливают лишний стакан водки, накрывают куском чёрного хлеба, поминают меня. Потом разъехались.
Но вскоре один нашёл в интернете сестру мою. И осторожно так пишет ей, что, мол, - я с твоим братом служил. Она в ответ: «А он сейчас на охоте. На неделю уехал». Тут уж они ко мне снова приехали, и мы увиделись. Повспоминали…
Про орден «Красной Звезды» и не знаю – надо ли интересоваться. С одной стороны – представили, вроде. А с другой – на самом-то деле я же не внутри БМДшки прыгал. Ну, обещали орден и не дали. Зато и посадить потом обещали, но не посадили же. Отслужил, как все.
***
Послесловие от Немолодого:
Познакомился с ним в отпуске. Хорошо как-то сошлись, общались… Очень мне понравились его воспоминания. Некоторые истории из его жизни выкладывал в июне. А эту приберёг к Дню ВДВ.
Позвонил ему сейчас. Согласовал текст. Он кое-что поправил, и попросил добавить:
- С праздником, десантники!.. За войска дяди Васи!.. И вечная память павшим...

81

Вышел сейчас на веранду, а на улице с детства знакомый запах стоит. Запах хлева с хозяйской, чистой, ухоженной скотиной. Там и от навоза что-то есть, но больше - от тепла и молока. Так во дворе хорошего деревенского дома пахнет.

И сразу меня на воспоминания прошибло, о том, как я коров доил. Не знаю, сколько из городских может похвастаться тем, что доили корову. А я - человек однозначно городской. Родился и вырос в Казани, потом жил в Праге, потом в Вашингтоне, потом в Сан Франциско, а теперь вот в вирджинском Ричмонде. Но коров-таки я доил. В первый раз пацаном, лет в шесть или семь, наверно. У нас дача под Казанью была, да и сейчас есть - на самом берегу Волги, а на горе, через лес, село было - Троицкое. Моя бабушка, земля ей пухом, туда частенько ходила за парным молоком и меня с собой брала. Бабушке моей, с ее характером, однозначно нужно было на генсека ООН свою кандидатуру выдвигать. Нет, не в том смысле, что она политикой бредила, на политику в общепринятом смысле она внимания никогда не обращала, но от природы была самым настоящим миротворцем, способной усадить за один стол и мусульман, и евреев, и коммунистов, и правозащитников. И всех-всех накормить своими пирогами.

Вот и с хозяйкой коровы, у которой покупала молоко, моя бабушка подружилась крепко. Чего-то ей всегда привозила из города, за молоком не просто заходила, вроде как купить и все, а любила посидеть в гостях, покалякать о том о сем. Я в это время обычно козу на улице хлебом кормил. Животное еще то было - лукавое и привередливое. С руки будет есть, и в глаза тебе заглянет, но если на землю хлеб упадет, то ни за что башку свою не опустит, так и будет на тебя смотреть расстроенно. Вынести такой козий взгляд мне никакой возможности не было, и я бежал в дом, вопя во всю мочь: "Бабуля Женя, тетя Зина, а у меня хлеб упал, и коза не ест, дайте еще, а?" Нет, не давали. Говорили, чтоб горбушку поднял, и от пыли отдул, и снова козу этим хлебушком покормил. К хлебу и моя бабушка, и тетя Зина серьезно относились.

А один раз меня тетя Зина позвала помочь ей корову подоить, на вечерней. Видать, надоел я ей тогда своей неуемностью. А я что, я рад конечно, вприпрыжку побежал. Только с того раза у меня и воспоминаний почти никаких не осталось. Помню лишь, что корову боялся очень, а ну лягнет как, или забодает? А тетя Зина меня успокаивала: "не бойся, дурень, - говорит, - разве ж она тебя обидит?" И по имени корову называла, но я не помню того имени. Зорька? Нет, не вспомню уже. Корова, по-моему, все про мои страхи понимала, а может, наплевать ей было просто. Лягаться она не стала, а вымя было тугим и теплым. Сначала у меня вообще ничего не получилось, потом тетя Зина подсказала - "Ты не бойся, сильней тяни, сильней, теленок, он знаешь какой сильный?" Я и тянул, сжимал вверху, насколько ладони хватало, и вниз. Выдоить всю не смог, конечно, куда-там мне, за меня тетя Зина закончила. Но три-четыре струи в ведро у меня получились. Я потом фильтровать молоко помогал, держал над ведром марлечку, а тетя Зина через нее молоко переливала.

Второй раз подоить корову мне довелось в армии. Я служил в отдельном батальоне радиолокационного и технического обеспечения, большую часть времени проводил на точке. Ангара-один точка называлась, дальний привод. Действительно дальний, от гарнизона и аэродрома км десять будет. Точка - это хата в степи, с четырьмя бойцами-архаровцами, джентельменами срочной службы. А рядом - умирающая деревня, вечный огонь попутного газа с нефтескважин, и колхозное стадо. Никому это стадо нафиг не нужно было. Паслись коровы, считай, сами по себе, два приписанных к стаду пастуха были куда больше озабочены поиском самогона и браги.

Довольствие на точку мы получали из гарнизона, раз в неделю за ним ходили, в субботу. Хлеб-там, тушонку, рыбные консервы, картошку, овощи. Все на себе переть надо, конечно. Но, это зимой было тяжело тягать, через снег, а летом - одно удовольствие. Идешь себе не спеша в часть, потом обратно, и ни одного тебе ебанутого начальника рядом! Я любил такие походы. Мы по двое ходили, одному все не донести было.

Вот и в тот раз (я уже дедом был, кстати) мы со Славкой-щеглом, затарившись провиантом в части, возвращались домой на точку. Славно шлось, вокруг степь, две заградительных лесопосадки - одна сзади, другая спереди. Не знаю, действительно ли эти полоски деревьев сажали перпендикулярно взлетно-посадочной полосе чтобы аэродром от ядерного взрыва защитить, или это армейская байка, но так считалось. Да и какая разница, зачем их посадили, в этих посадках уйма подберезовиков росла, так что польза от них была несомненная.

А в поле паслось то самое бесхозное стадо коров, голов на пятьдесят, одна коровка нас со Славкой заметила, и к нам пошла. Ничего такая, упитанная, и вымя до земли, молоко чуть ли не сочится. И так мне тут вдруг парного молока захотелось - аж голова закружилась. Никогда вроде не любил молоко, а тут захотелось: два года в СА, видать, сказались. Я Славке говорю - "Погодь, давай молока попьем". Из рюкзака буханку достал, отломил краюху, и к корове. Та угощение приняла, деликатно так, сразу стало ясно, что молоком она с нами поделится.

Посуды с собой, правда, никакой, но корова-то добрая, ласковая. В-общем, была не была, улегся я ей под ноги, и прямо в рот себе молока сцедил. Славку спрашиваю - "Ты-то сам хочешь?" - он тоже не прочь, разумеется, только корову не знает как доить. "Ну так, - говорю, - ложись под вымя, я нацежу." Он рискнул.

Перепачкались оба, но молока напились вдоволь. И дальше пошли, довольные. А корова за нами припустила, и мычит эдак, печально. Я ее сразу понял: мы ведь капли сдоили, а вымя у нее переполненное, и кто и когда ее доить снова будет, непонятно.

"Ну", - говорю, - "пошли тогда, голубушка". Так и довел ее до точки. Пару раз хлебом внимание привлекать пришлось, правда. В-общем, одну буханку я извел. Но и корова нас не обидела - хорошее ведро молока выдала. Выпить мы его все, правда не смогли - жарко было, а холодильник крошечный. Только с двумя третями и справились.

А корова та потом часто к нашей Ангаре-один пастись приходила, мы ее хлебом да сеном подкармливали, а она нас молоком.

Столько лет прошло уже, а ведь до сих пор, думаю, моя Ангара-один стоит в степи. И, может, так все к нынешним солдатам какая-нибудь коровушка приходит за хлебом, да молоком с ними поделиться. Хорошей вам службы, ребята.

83

Учительница спрашивает:
— Дети! Расскажите, как вы помогали фронту?
Настя:
— Я высылала на фронт кисеты с табаком.
Маша:
— А я была медсестрой.
Учительница:
— Молодцы!
Вовочка:
— А я подносил солдатам снаряды.
Учительница:
— Вовочка! Ты же настоящий герой! Тебя поблагодарили?
— О да!
Мне сказали: "Зер гут, Вольдемар!"

84

Полковник — своему заместителю:
— Завтра в 9.00 произойдет солнечное затмение, что случается не каждый день. Всех построить во дворе, а солдатам при себе иметь закопченные стекла, я сам если что буду давать объяснения. Если будет дождь, то всех собрать в гимнастическом зале.
Зам. полковника — капитану:
— По приказанию полковника завтра в 9.00 произойдет затмение солнца, в случае дождя вы его не увидите, и затмение состоится в гимнастическом зале, что случается не каждый день, но для чего иметь с собой закопченные
стекла.
Капитан — лейтенанту:
— По приказу полковника завтра в 9.00 в гимнастическом зале состоится торжественное затмение солнца, для чего закоптить стекла. Если потребуется дождь, полковник даст особый приказ, что случается не каждый день.
Лейтенант — сержанту:
— Завтра в 9.00 полковник затмит солнце в гимнастическом зале при закопченных стеклах, что случается не каждый день в ясную погоду, когда идет дождь.
Сержант — солдату:
— Завтра в 9.00 состоится затмение полковника по случаю солнца. Если в гимнастическом зале будет идти дождь, что случается не каждый день, вас всех соберут во дворе, но каждому закоптить по одному стеклу в спортзале.
Солдат — солдату:
— Слушай, завтра, когда мы будем коптить окна в
гимнастическом зале, случится дождь и солнце затмит полковника.

85

Командир демонстрирует солдатам новый танк. Вот, товарищи бойцы, это новый секретный танк. Петров. Я! Подними танк. Петров тужится, пыжится, не поднять. Не поднять. Сидоров, помоги Петрову. Пытаются вдвоем, та же ситуация. Не поднять. Иванов, помогай. Пыхтят втроем. Поднять не могут. Никак не поднять, товарищ командир! А х@ли вы хотели? Сорок шесть тонн...

86

Гражданская война. Командир бегает перед окопами и поднимает солдат в атаку с криками: "ВПЕРЕД ОРЛЫ!!!" Все поднимаются и бегут в атаку, но двое остаются лежать в окопе. Он подбегает к ним: - ВПЕРЕД ОРЛЫ!!!! - А мы не орлы, мы - львы. - Какие еще львы?!! - Я Лев Абрамович, а он Лев Семенович. ================================================== ============ Ты этот анекдот израильским солдатам расскажи.

87

У каждого майора должен быть свой «Витя»

Приятель рассказал о приключениях нашего общего «шапочного» знакомого, прозванного Витя-лётчик, за анекдотичную причастность к ульяновской авиации. Попав под влияние некой барышни с именем Жанна, Витя испытал на собственной шкуре все её гениальные замыслы. Тут и МММ, и торговля спайсами, про биткоины и форумный интернет-троллинг за вознаграждение даже не упоминаю. Жанна в приватных беседах и не скрывала планов по реализации своих меркантильных интересов по захвату всего мира посредством Виктора - должен же был кто-то таскать каштаны из огня. Не в силах справиться с идее-генерацией «дурной бабы» Витя сбежал в Грузию и попросил о смене гражданства. В связи с этим вспомнилась другая история, произошедшая еще в СССР.
Служили мы тогда в забытом богом гарнизоне, по праздникам, получая в подарок от замполита пудовую гирю, коих на складе было завались.
СССР сосредоточенно копал подземелья, сажал туда солдат и грозно называл это увеличением обороноспособности страны. Но каждый бункер всего лишь прочная землянка, если в нем нет электричества. И родное государство это самое электричество подключало без счетчиков, для чего копало траншеи и укладывало в них электрический кабель. Если же с кабелем что-то происходило, то, обычно, не заморачивались с починкой старого, а просто рыли параллельную траншею и клали новый.
Если есть часть, значит в ней должен быть особист - гласит устав. Никто, даже комбат, не знал чем же на самом деле занимался в части секретчик, а спросить боялись, чтобы случайно не узнать эти самые секреты и потом ездить в отпуск только в Якутию. Нет, про то, что дочь замполита безотказна как автомат калашникова и беременна от ефрейтора Мамбетова - это знали все. Но вряд ли беречь именно эти секреты от потенциального противника и был поставлен секретчик. Поэтому в его дела просто не лезли.
У майора же была дача. И дача требовала. Причем строго и безотлагательно. Майору нужен был провод, а лучше кабель ампер на сто. Вот на один из заброшенных кабелей и положил глаз майор, тот самый главный секретчик. Разглядывая старые карты коммуникаций, был обнаружен кабель аж в два кулака в диаметре и молодому лейтенанту, только прибывшему из училища, поставлена задача «выкопать и погрузить». Не знаю, что уж там пообещал майор лейтенанту. Может дать солдатами на плацу после ужина покомандовать или в отпуск в январе отпустить, но молодой офицер бросился рьяно исполнять приказ. Потому что в армии приказы не обсуждают - их исполняют.
Молодой Наполеон, быстренько сориентировавшись на местности по карте, старую траншею раскопал, ну не собственноручно, конечно, а силами приданного взвода солдат. И тут один из солдат задал нескромный вопрос: «а не под нагрузкой ли данный кабелёк, уж слишком он тёплый» Лейтенант здраво рассудил, что кабель вёл куда-то в сторону склада с портянками и если что и питает, то этот временный склад. Временный в том смысле, что лет 20 назад туда временно сложили сто, а может двести тонн портянок и периодически их выдавали. Так вот решил новоиспеченный специалист, если кабель под нагрузкой, то круглосуточно горящая лампочка над входом в склад должна при отключении погаснуть.
Но бойцы почему-то не торопились проверять его гениальную мысль и витьевато предложили вызвать электрика. «Приказы надо исполнять, а не вызывать электрика», хотел было крикнуть бывший отличник тьмутараканского общевойскового училища, но его накрыла новая мысль: «Что может быть проще: если у кабеля есть конец, то должен быть и второй». Раскопки кабеля в обратную сторону быстро привели к металлическому ящику размером с двухэтажный домик. В люке наружной стены нужный кабель был прикручен к пластинам толстенными винтами и уходил куда-то внутрь.
«Делов-то открутить от пластин и всё - кабель без питания» решил кулибин. Желающих крутить почему-то не нашлось. Обесточить можно и замыканием, вспомнил школьный курс физики лейтенант. Не доверив роль замыкателя глупым солдатам-срочникам, офицер собственноручно вбросил лопату в щиток. И… ничего. Очевидно, лейтенант открыл портал в иное измерение, потому что вторая лопата, будучи вброшенной в щиток, испарилась так же, как и предыдущая, оставив лишь маленький тлеющий уголек от рукояти БСЛ. Нужно было что-то более эффективное и его взгляд упал на лом. «Из лома получится очень хороший коротыш», подсказывал бесёнок в ухо лейтенанта.
Коротыш действительно получился хороший. Попав на контакты, он поднапрягся, загудел и, покраснев от стыда, что не справился с возложенной на него миссией, стёк ярким пятном на землю. Лампочка же, висевшая над складским входом, все равно его жертвы не приняла и даже не мигнула.
«Если гора не идёт к Магомету, то… оторвём на хрен кабель от стены» - решил неугомонный исполнитель. То ли водитель уазика что-то подозревал, то ли просто повезло. В общем, он успел выскочить из машины, когда обвязанный тросом кабель, рассыпавшись тысячами искр, отошел от стены и полыхнул как рождественская ёлка. Уазик сгорел полностью, электрощитовая догорала, весело потрескивая лопающимися предохранителями и прочей электрической мишурой, когда комбат, секретчик и даже замполит с тыловиком прибежали на несогласованное сжигание чучела масленицы.
Комбат перешёл на родной почти китайский язык с явным туркменским акцентом. Впрочем, его вопрос и так был понятен: «Почему мне не выдали пригласительные в первый ряд на такой замечательный праздник, я бы и семью привёл».
Выслушав спутанные объяснения лейтенанта про кабель и лампочку, тыловик истерично хохотнул и разъяснил, что лампочка над входом это давний дембельский аккорд замечательного курского парня, прикрутившего 36-вольтовую лампочку к танковому аккумулятору на складе.
Секретчик, осознавая последствия, тут же на месте пошел в отказ от своих секретных планов по экспроприации кабеля и возложил всё на лейтенанта.
На что комбат прикурил от догорающего щитка и печально хмурясь спросил у «Герострата»: как тебя звать-то, лейтенант?!
- Витя, - улыбаясь закопченными зубами, смущенно ответил лейтенант.
- Да уж, пожалуй, у каждого майора должен быть свой Витя, - заключил комбат.

88

Чинарик

В тундре несколько складов и избушка – это наш дальний караул ВВ.
Склад артвооружений и боеприпасов нашей части, склад взрывчатых веществ «Тиксистроя», и еще какие-то.
Караул состоял из сержанта – начальника караула, и троих рядовых – караульных («штыки» по-нашему).
Паек в дальние караулы завозили на десять дней, а караул – на сутки.
Если начиналась пурга, караул не меняли до её окончания. Потому что во время пурги снег летит стеной. Бывает, что вытянув вперед руку, не видишь рукавицу на ней.
Большую часть суток начкар спал. В остальное время писал письма, болтал по телефону с другими начкарами, «дрючил» штыков.
Штыки готовили еду на встроенной в печь плите, наводили чистоту, кололи дрова, по очереди заступали часовыми, и спали тоже по очереди.
Два часа стоишь на посту, потом два часа в бодрствующей смене, и два часа в отдыхающей смене – спать не раздеваясь, но можно разуться. В «бодряке» - поддерживать огонь в печи, отвечать на телефонные звонки, готовить ужин/завтрак/обед, мыть посуду. В оставшееся время, а его в «дальнике» хватало, - читать, писать, мечтать).
На посту курить нельзя, а в остальное время – смоли, сколько влезет. Если курево есть.
Рассказывали, что в старые времена солдатам было положено табачное довольствие. В казарме на тумбочке дневального всегда стояла коробка с махоркой, и лежала пачка нарезанной бумаги для самокруток.
В начале восьмидесятых, когда я служил, этого уже не было.
А денежное довольствие было – семь рублей в месяц.
Два рубля сразу сдавали старшине на ротные нужды, а на остальные могли шиковать, ни в чем себе не отказывая.
Сигареты без фильтра стоили 14-18 копеек, «Беломор» - 25, «Ява» в мягкой пачке – 30, Болгарские «Аэрофлот», «Стюардесса» и «Opal» - 50.
Хотелось и в «Чайную» сходить. Там продавались пирожные «Полоска» за 22 копейки, пряники, печенье, сгущенка, другие деликатесы.

Дальние караулы мы любили. Там не чувствовалось давления армейской системы.
Просто делаешь свое дело, и как будто сам себе хозяин.
Однажды мы заступили на «ВВ», с одной пачкой «Беломора» на четверых. Ну, так получилось. Может, перед получкой дело было. Что все оказались без денег, и не у кого было занять. Поэтому курили очень экономно, - втроем одну папиросу. Каждый делал две затяжки, и передавал следующему. Втроем, - потому что один же на посту.
Начкар Андрюха Линьков пару раз позволил себе выкурить целую.
В четырнадцать часов сменившийся с поста Савинов сообщил, что начинает «задувать».
Встревоженный Линьков вышел наружу и вернулся помрачневший, - мороз упал, и ветер гнал злую поземку. Именно так пурга всегда начиналась. У нас оставалось две папиросы. А пурга могла задувать и один-два дня, и две недели.

Была еще надежда, что до восемнадцати часов, когда должна была приехать смена, пурга не успеет разгуляться, но уже через час, увидев, что ветер усиливается, а снег все гуще, Линьков вызвал с территории поста Томского, чтобы тот не потерялся в тундре. Во время пурги часовые дальних караулов не выходили на посты, а отстаивали смену в тамбуре караульного помещения.
Позвонил дежурный по части и сообщил, что смены не будет.
Время тянулось медленно и скучно.
Служба шла заведенным порядком. Караульный третьей смены кулинарил, первой – мыл посуду и производил уборку. В свои смены выходили на «пост» в тамбур.
Очень хотелось курить.
Обшарили все углы, заглядывали в щели у плинтусов, в надежде отыскать уроненные кем-нибудь раньше, или заныканные чинарики.
К сожалению, предыдущий караул чем-то прогневал своего начкара, и он их заставил сделать генеральную уборку.
Всё помещение было вылизано, кафель, которым была обложена печь, сиял чистотой, нигде не было ни соринки.
Скрутили «козью ножку», насыпали в неё чай, но он был негодной заменой табаку.
Пурга мела третьи сутки.
Я отсидел свои два часа в «бодряке», разбудил Савинова.
Он надел полушубок, зарядил автомат и сменил в тамбуре Томского.
Линьков спал.
У меня началась отдыхающая смена.
Прежде, чем завалиться на топчан, я обычно отодвигал его на несколько сантиметров от печи, чтобы потом, привалившись к ней боком и с головой укрывшись полушубком, дышать прохладным воздухом из щели между печью и топчаном.
В этот раз я решил, что хватит уже пролеживать правый бок, и развернул топчан изголовьем в другую сторону, чтобы теперь спать на левом.
Лёг, укрылся, и увидел, что чуть ниже изголовья уголок одной кафельной плитки отколот. За плиткой пустота, а из образовавшегося на сколе отверстия выглядывает сигаретный фильтр.
Я сразу восхитился белизной его набивки. При курении ведь фильтр желтеет, а этот был почти девственно белый. Значит, бычок должен быть больше, чем в полсигареты!

Затаив дыхание, протянул к торчащему кончику фильтра руку.
Представил, как мы будем отбивать кафель от печи, и сколько потом будет мусора, если сейчас неловким движением столкну окурок глубже.
Осторожно взялся за фильтр, и потянул его вверх и на себя.
Я все ещё не дышал.
Томский позвякивал кастрюлями на кухне. Савинов громыхнул прикладом о дощатую стену тамбура. Повернувшись во сне, скрипнул топчаном Линьков. В печи гудел огонь, и потрескивали дрова. Снаружи, сотрясая стены и вбивая снежную пыль в мельчайшие щели, завывал ветер. А я все вытягивал эту обыкновенную болгарскую сигарету из-за скверно положенной плитки.
Она – сигарета - казалась мне длинной, как железнодорожный состав.
Вот она вся у меня перед глазами.
Совсем целая.
Только краешек бумаги на кончике опален.
Линь! Линь! – позвал начкара.
Линьков рывком поднялся.
Показал ему сигарету, держа её, как восклицательный знак.
Не сводя с неё глаз, он вытащил из кармана спички.
Я прикурил, и после второй легкой затяжки, чувствуя приятное головокружение, протянул сигарету ему.
Из кухни выглянул Томский.
- Табуретку захвати, - посоветовал ему Линьков. Томский подсел рядом, и воспользовался своей очередью затянуться.
Савинов в тамбуре перестал топотать ногами, и, скрипнув дверью, заглянул в помещение.
Линьков позвал и его.
Мы сидели. Сделав по две лёгкие затяжки, передавали сигарету друг другу, провожали её взглядом, и снова делали две затяжки…
…
…
«Курение вредит вашему здоровью». Но вот так было.
Тундра. Пурга. Жарко натопленная печь. Четверо возле одной сигареты…

89

У нас стволовой один был, дядь Юра.
Прошёл войну от начала и до конца.
Сам он был откуда-то из Центральной России родом, но сразу после войны загремел
в лагеря на полтора десятка лет, да так потом в наших краях и остался.
И вот, помню, он рассказывал, как в Германии влюбился в одну девчонку - беженку из Восточной Пруссии.
Тогда уже война закончилась и он, как и все фронтовики, ждал дембеля - а пока стояла их часть в каком-то городишке; и приходилось солдатам, понятное дело, караульную службу тащить, как положено: часовые там, дневальные и всяко-проче.
И вот стоял он раз где-то там днём, в самую жару - пить хочется, а из фляжки всё уже высосал.
А тут девчонка эта идёт мимо с бидончиком - гражданское население там за водой куда-то ходило.
Я, говорит, ей кричу - xальт, мол. Она подошла. Покорно так, глаза опущены... Я - рассказывал дядя Юра - напился, флягу свою наполнил - бидончик ополовинил. Отдаю ей - а она стоит, ждёт моего разрешения, чтобы уйти.
А в самой душа еле держится, до того худенькая. И тут, сам не зная почему, сказал я ей "спасибо". По-немецки, конечно.
Она глаза на меня вскинула, кивнула - и пошла обратно. К колонке, наверное - бидон наполнить.
Но в этот самый момент - говорил дядь Юра - я в неё и влюбился. Как глаза её увидел, так щёлкнуло что-то во мне, и всё.
Короче, ходил дядя Юра, по его же собственным словам, специально даже иногда ко времени водоносов на ту улицу, чтобы её увидеть.
Носил ей тушёнку и американский шоколад. Она принимала, благодарила скромно...
Длилось это все недолго, неделю-полторы.
А потом как-то раз, когда он опять на посту каком-то, совсем другом был, она вдруг пришла к нему сама.
Ранним совсем утром. Как нашла - неизвестно.

- И вот представь, Витька, - рассказывал мне старый солдат, старый сиделец и старый шахтёр Юрий Павлович, - я, пенёк, опять сунул ей школадку, что у меня за пазухой была. Нет, ты пойми: ведь я к тому времени не с одной девкой побарахтаться успел. Не сопляком был, короче, в таких делах.
А вот её тронуть - ну не мог так просто почему-то. Любил - одно слово. Она шоколад не взяла, поцеловала меня в щёку и ушла...
Я полдня ходил счастливый - а потом оказалось, что всю эту толпу беженцев утром посадили в поезд и отправили куда-то дальше, на Запад...
Ведь это, получается, она прощаться приходила. Может, даже надеялась, что вместе мы будем... А я ей, дурак, - шоколадку.

90

АБАНАМАТ
С детства, слушая песню Пугачёвой со строчкой "...что переждать не сможешь ты трёх человек у автомата"... (кажется, "Не отрекаются, любя") всегда представлял себе трёх фашистов со зверскими рожами, которые держат втроём какой-то автомат-пулемёт и молотят длинными очередями по нашим доблестным советским солдатам. Смутно понимал, что это непорядок, надо что-то с этим делать. Но как тут поможет "переждать" их, и, собственно, как это выглядело бы на практике, а главное - при чем тут это всё в такой песне про теплоту-любовь - это было за гранью моего понимания. А понял я в чём тут дело только лет в 25. И то, когда случайно услышал эту почти забытую мной песню и вспомнил фашистов...

LORD

91

Прапорщик показывает солдатам новый танк: - Перед вами -боевая машина, оснащенная по последнему слову техники. На ее борту установлен компьютер... - Товарищ прапорщик, а у компьютера какая скорость? - спрашивает один солдат. - Для бестолковых объясняю: компьютер движется со скоростью танка!

92

Навеяно
грустным «юбилеем» событий 08.08.2008г.

1967г. - юбилей Революции 7.11. 1917г. . Поэтому поводу в школе концерт, на котором разные классы представляли союзные республики с соответствующими программами. Нашему четвертому «Б» «досталась» Грузия. «Гвоздем» программы шла песня - «Наша песня над Арагвой горы разбудила». Мы старались как могли. Исполнение «хора» из 27 пионеров тоскливой мелодии, так не похожей на наши «Ой мороз..» или «Во поле березка...», вызывало зубную боль.
Мы так старались, что с «разбуженных» гор убежали последние барсы, а в Аргентине упал самолет заправщик...(шучу)
Но! Именно тогда в моей детской душе разбудилось любопытство — ГРУЗИЯ — а она КАКАЯ?!
Что я знал к тому моменту об этой республике ? Сталин, Берия, князь Багратион, «Мцыри» и фильм «Отец солдата» и, в то же время, вживую видел чернобровых дядек с большими красными носами на рынке в кепках «аэродромах», торгующих круглый год фруктами и цветами.
Полетели года, много чего узнавал про Грузию — разного. Но любопытство не проходило. Потом, с «перестройкой», все круче: «саперные лопатки у дома правительства...», Горбачев: «...Я не знал...», Гамсахурдия — Цхинвали...Покушение на Шеварднадзе (По телеку он в белой майке алкоголичке...), и,наконец, Михаил Николаевич рвется к трибуне с красной «голландской» розой в руке. Наших выдавливают из Грузии.
Пик событий 08.08.2008 - в день открытия Олимпиады в Пекине. Через три дня опять Михаил Николаевич - сидит на троне и жует свой галстук, тоже красный, с розовым отливом. Треш. (Ирония судьбы - жизненные вихри выбросили Михал Николаевича в Голландию, любоваться на миллионы алых роз, чтобы, значит, не забывал свой звездный час... )
Чуть отвлекусь.
В этот день я понял, смысл фразы из анекдота ( ...и тут Василию Иванычу карта и поперла...) Поясню. Относил себя к «демократам». Смотрел CNN, искренне считал Запад образцом. Так вот 08. 08 — утром, по 1 каналу передают в новостях - что Грузия ...— Цхинвал, «Грады», миротворцы... Тут же переключаюсь на СNN – тут ничего. Потом наши передают открытие Олимпиады, показывают озабоченного Путина, пытающегося привлечь внимание Буша «младшего». Далее показывают заседание совбеза ООН! Смотрю СNN - опять ничего про Грузию!
И вот вечером по 1 каналу передают, что наши войска прошли Рокский тоннель, Джава..
Смотрю CNN – Ба! Русские напали на Грузию!! Ай нехорошо! Вот тут я про Василь Иваныча все и понял. Держат американцы всех за «лохов», вот карта им и прет, что понравилось, то им и принадлежит, а почему, «а потому» - «Мы исключительная нация» (Так примерно выразился Обама).
Этим летом решаем куда поехать отдыхать. Едем к «своему» туроператору. То, се, - были, хрень, жарко ...И тут звонок оператору - «...да... да, ну как, ну отлично, вино привезли? А грузины как....»
Я сделал стойку. ГРУЗИЯ — А КАК?! На своем авто ?, МОЖНО ?!!
Сборы.
Интересное наблюдение: многие знакомые спрашивают- Куда? Отвечаю — в Грузию. И наблюдаю реакцию: сначала недоумение, потом движение извилин, потом лицо озаряется пониманием - «Ах в Гру-у-узию, ааа!!!» 100%. («Да, забывать мы стали имена героев...»(О. Бендер). Добил вопрос внучки, умницы - отличницы (перешла в 4 класс!) - «Дед, а ГРУЗИЯ это ЧТО??!»
И завертелось. Через две недели с женой в автомобильной очереди в Верхнем Ларсе. Единственная открытая дорога из России в Грузию. План: едем на 10 дней в Батуми, потом на пару дней в Тбилиси. А оттуда домой.
Дорога.
Пять часов ожидания в очереди. Погранцы, досмотр, штампы в паспорте и поехали!
Ехали по Яндексу. В штатном навигаторе моего кроссовера Россия только до Элисты. (Привет от японцев за острова!?). Вы говорите в Сочи серпантин ?! «Я Вас умоляю...». На дисплее смартфона трасса пишется довольно широкой линией. На некоторых участках дисплей казался полностью заштрихованным кривыми линиями маршрута. Спустились. Перед Тбилиси свернули направо и поехали к морю. Почти сразу начался автобан. Ах, как сладко мчаться не обращая внимания на пищание антирадара!(Каюсь, но что было...) Бан быстро закончился после развилки на Гори . Пошла обычная дорога с указателями на английском — «Батуми ...км». На шоссе обилие коров. Меняются городки, зелень, сады.
Трасса стала заметно подниматься, становилась уже. Сначала пропали коровы вместе с разметкой и указателями, а потом и покрытием полотна. Исчезли встречные, а потом и попутные автомобили. И мы с женой остались в Грузии одни и только навигатор, как КПСС говорил: - «Верной дорогой идете товарищи!» Из за очередного поворота навстречу выехал белый седан.
Остановились. Семья, муж с женой и двумя сыновьями младшеклассниками. Наши. Возбуждены и встревожены. Возвращаются, потеряли веру в Яндекс. Дальше дорога с их слов — полная ж... Они решили не рисковать. На дороге есть ручьи и водопады. Пока говорили, навстречу из за поворота выруливает маршрутка!!! Типа газельки!! У нас у всех глаза на лоб. Сравнил свою машину с седаном, посмотрел вслед маршрутке кивнул жене — Поехали! Еду осторожно, вдруг вижу, меня догоняет черный кроссовер, чуть больше Нивы. Лихо обгоняет и прет дальше. Грузинские номера. В машине двое кавказских бородачей. Прибавляю газ, держу их в видимости и тоже попер. Стало заметно потряхивать. Часто, прямо посреди проезжей части, выступают здоровенные валуны типа «прощай картер». Смотрю как проезжает ручьи и рытвины попутный автомобиль. В одном месте у него вывесилось заднее колесо. Наудачу взял правее, пронесло. При взгляде в боковое левое стекло перехватывает дыхание: пропасть. Справа вертикальная стена. Никаких ограждений. Часто из пропасти видны макушки огромных елей, стволами уходящими вниз, в черную муть. Дело к вечеру. Навигатор показывает: до цели (Батуми) 150 км и 12часов хода! Решил, что навигатор свихнулся. Начинаем входить в облако, туман, запахло погребом, моросящий мелкий дождь, дорогу развезло, скользко и грязно. Одна надежда, что виден попутный автомобиль. Настроение у обоих упало. Супруга начинает выражаться не «куртуазно». Первые матерки достаются туроператору, потом себе:(какая я была дура...). Чую, скоро будет про меня... Решил опередить события и сдаться добровольно. Говорю типа да, тебе хреново, но и мне тоже, типа мне еще и рулить... На что получил неожиданный ответ строгим, «учительским» тоном: « Не смей мне такое говорить! Я — женщина! И мне - страшно!». Согласно киваю.
По сути каждое ее слово правда. Но я то, я то как раз наоборот! Настроение сразу как то улучшилось. Вспомнился А.Папанов с его «Летять утки...». И пришло понимание, что примерно, именно вот так, и выглядят наши фольклорные - «такие ебеня». Поднимаемся все выше. Туман начинает понемногу редеть. Впереди что то вроде остановки, площадка. На ней стоит жигуль «семерка», местная. Спрашиваю, когда будет хорошая дорога? Ответ — еще пять километров вверх и тридцать шесть вниз!!! Бы-ля-я!!!(Теперь у нас это домашняя поговорка ). Дико хочется в туалет, но обочины в полном ее понимании нет. И, главное, страшно потерять из виду передний автомобиль. Наконец стали снижаться. Площадка, остановка, люди. Передний автомобиль остановился. Бегу к нему. Здороваюсь с мужиками на русском. Извиняюсь, что «сел им на хвост». Обьясняю про туалет , говорю, что боюсь их потерять. Ребята с пониманием улыбаются. Говорят, что чуть отъедут вперед и подождут. Бегу за ближайший «баобаб» и снова за руль. Моргаю фарами и наша колонна снова помчалась вперед!
Туман, глубокие сумерки и первое горное село. Одну полосу движения перегораживает странная конструкция: на метровом постаменте находится огромная сковородка с углями. Над ней закреплен котел куба на два емкостью, закрытый крышкой. От крышки горизонтально отходит примерно двухдюймовая труба. (Промышленный самогонный (?!) аппарат ?). Огонь лижет бока котла. Вокруг сковороды медленно перемещаются темные фигуры, похожие на тени . Все в багровых сполохах от огня. Полный сюр. Это Ад?! Наши попутчики присоединяются к толпе у котла. Машу с благодарностью им рукой. И вперед, вниз, в ночь, в надежде добраться до цели.
Отдых.....Не буду утомлять, слишком много пришлось бы рассказать. Я бы назвал это не отдыхом, а скорее путешествием, слишком многое узнал для себя нового, набрался необычных впечатлений и ощущений. Увидел наконец прекрасную Арагви в месте слияния с Курой. Услышал и песню в храме рядом с рекой. Как они пели! Какая была акустика! Как трогало душу! Комок в горле, как вспоминаю... Возникло устойчивое ощущение, что эта страна нам не чужая. Это следует и из надгробных плит с грузинскими и русскими надписями возрастом в двести лет в православных храмах , и из искренних улыбок взрослых (поколения 40+) грузин и из их практически без акцента русского языка, и из их ностальгических высказываний : «...когда я учился в политехе в Самаре... или ..когда я служил во Владике... или ...направили меня на ВАЗ...» . Все обижаются (с кем общались и молодые в том числе), что наша страна не дает им виз. Люди по настоящему интересуются, как мы сейчас живем, что у нас нового. И еще во всем чувствуется какая то тихая грусть.
В связи с этим вспомнилась сцена из «Мимино»: « Это Тель Авив! А не Телави..Скажи - мост в Кутаиси достроили?.. Слушай, давай споем... А Почему ты не поешь? - Я плачу.». Как-то «отьехала» Грузия вместе с Мимино от самой себя в «Тель Авив». А мы? Мы мост построили и еще то и это, но, конечно, и проблем у нас...до «Рая» нам ...
Так все таки Какая она - Грузия, что успел разглядеть и почувствовать я за двухнедельное мгновение через щель в штакетнике Кавказских гор?
Главное ощущение: Эта страна — как женщина с трудной судьбой, которой чуть за … Строгая, следящая за собой, трудолюбивая, образованная, любящая чистоту. Откровенно бедная, но сегодня пытается жить «на свои». Помнит свое прошлое, помнит обиды, но как то уже не остро, так как есть возможность сравнивать... Внутри ее семьи неспокойно. Неблагодарный Сухум(и) расплевался и ушел, жуликоватый Батуми смотрит в сторону Турции и откровенно прессует «понаехавших» грузин. Ну, а Ю.Осетия боль и …
В ста километрах на восток от Тбилиси - Панкиси. Оттуда в ИГИЛ едут местные чеченцы. Там просто безнадега.
В Тбилиси на берегу Куры высится памятник погибшим в «Юбилейной» войне грузинским солдатам. Их погибло 167 (цифры разные) человек. Памятник погибшим в виде огромной наклонной связки полупрозрачных белых труб смотрится большой занозой. В чем и зачем догадывайтесь сами. Наверное там, где принималось решение о начале войны, так и задумывалось, чтобы заноза была.
Люди работают. Регулярно ходят в храмы. Выживают. Не видел вечно сидящих бездельников с вином и нардами как в Абхазии. Улицы чистые. Надо отдать должное Саакашвили. При нем страна стала другой. Кто-то здесь его помнит Робеспьером, кто-то Малютой Скуратовым. Сложно это все.
Грузия, дай тебе Бог мира и благополучия! Дай Бог нам всем мудрости!
P.S. Вино привез, обратная дорога от Батуми по карте (бумажной, по совету грузинских друзей ) была на 140 км длиннее, гораздо прямее, без серпантинов и на 7 часов короче по сравнению с дорогой от Яндекса. Отдохнули отлично! Чего и Вам желаю!

95

Письмо на фронт
Здравствуй, дорогой сынок! Как там тебе живется? Как воюется под трассирующими пуля-ми вражеских автоматчиков?
Если же спросишь про наше житье-бытье, то отвечу тебе, что поживаем мы весьма даже очень сносно, не хуже других; только вот исчезли из продажи сигареты «»Герцеговина Флор»» (дедушка очень страдает), да не видно что-то уж давно консервированных оливок с лососем (но я не любила их никогда, ты же знаешь).
Питаемся мы тоже ничего, слава богу! Вчера с папой и его троюродной племянницей Зи-наидой Николаевной Черепнинской, которая была с мужем Геннадием и двумя детьми от первого брака Наташенькой и Мишуткой, мы ходили в относительно недорогой ресторан и там так всего нажрались, что потом встать не могли. И всего-то по шести рублей с рыла! Причем я все это время думала о тебе. Так переживала – страшное дело! Мой-то сынок сейчас в окопах, думала я, на переднем крае. Ему-то сейчас не сладко. От этих мыслей у меня ананас поперек горла становился! Напиши обязательно, сыночек, как вас там кормят? Чем питаешься? Небось постной кашей с хлебом? Небось вас там кормят плохо? А вот по-смотри на этикетки различных продуктов, которые я тебе высылаю дополнительно. В мыс-лях о тебе я отклеивала их с банок и коробок с едой во время давешнего банкета. Не поешь, так хоть посмотришь! Замечу, что печень трески была очень недурна и напоминала обыч-ную говяжью печень, но гораздо мягче и более утонченного вкуса. Улиток в уксусе я не ела, но картинку высылаю, потому что очень красивая.
Особенно досаждают нам вражеские бомбардировки. Намедни разбомбили пивзавод, так президент решил объявить общенациональный траур. Большие жертвы есть также и среди мирного населения. Буквально на прошлой неделе на город сбросили несколько мармелад-ных бомб. Последствия катастрофические: сотни тонн сладкой массы погребли под собой огромную толпу зевак, желающих полакомиться за чужой счет. Я уже не говорю о том, что была полностью парализована работа общественного транспорта, а несколько самосвалов бесповоротно увязли в клубничном желе. Кроме того, есть еще сырные, колбасные и шоко-ладные бомбы. Поверь мне, они ни чем не лучше. Из жильцов формируются специальные отряды, чтобы сбрасывать упавшие бомбы с крыш, иначе туда моментально устремляются армады разжиревших за годы военных действий гурманов и своим весом наносят вред еще более непоправимый, чем сами бомбардировки. Но это еще цветочки по сравнению с атом-ными бомбами. Их тоже для нас не жалеют! Вчера Геннадий Викторович пошел на концерт симфонической музыки (давали как раз «»блокадную»» симфонию Шостаковича); и прямо во время выступления в концертный зал попала атомная бомба. Ужас, что было! Ты же знаешь ее действие: вспышка, ударная волна и т.д. и т.п., но это все чепуха в сравнении с рентге-новским излучением (это когда у людей становится прозрачная одежда). Ты представляешь себе положение дирижера? Он же стоял спиной к залу! А дам, декольтированных по самые пятки, тебе приходилось видеть? В общем: визги, крики, скандал! Министерством ино-странных дел была объявлена нота протеста. Геннадий Викторович целый месяц сидел до-ма, потому что его в голом виде не хотели пускать на работу.
Совсем забыла тебе сказать, что невеста твоя Ксюша забеременела от Петрова, в чем ничего удивительного не вижу: последний год я частенько заставала их в весьма пикантных позициях, которые снимала «»Поляроидом»». Фотографии высылаю вместе с письмом: полюбуйся, покажи товарищам. Особенно обрати внимание на позицию №17. Просто поразительно! Мы с отцом так пробовали, но безуспешно.
Она сказала, что выйдет замуж за Петрова, но по дороге в женскую консультацию повстречала военный патруль. В комендатуре заявили, что ее вовсе не насиловали, а только застрелили при попытке к бегству и потому, что у нее не было документов. Солдаты утверждают, что стреляли не в нее, а в ребенка. И правда 26 из 30 пуль попали Ксюше в живот, а те, что извлекли из головы и грудной клетки явились результатом недостаточной меткости, по поводу чего солдатам было объявлено взыскание. Но в общем – не переживай! Она никогда тебя и не любила, а любила она только одно, вследствие чего изменяла тебе неоднократно и не только с Петровым, но и, последовательно с ним, со многими, а также с некоторыми из них и параллельно с Петровым, о чем он догадывался и даже вел какие-то подсчеты, чертил графики, диаграммы, накопил материала на целый дипломный проект (я вышлю тебе от-рывки). Она всегда предпочитала солдат (отчего тебе и повезло поначалу); рядовых она предпочитала генералам; генералов предпочитала командующим армией; патрули она любила за многочисленность, а тебя она вообще никогда не любила, так что не переживай, не рви сердце, а лучше забудь ее.
Тяжко и неуютно жить на свете. Но не грусти! Вот скоро кончится война и все мы заживем еще лучше прежнего. Ты только смотри не погибни – лучше сразу сдавайся в плен и слушайся своих наставников. Терпенье и труд все перетрут. Воюй прилежно и старательно. Постарайся убить побольше врагов, а тем, которых не убьешь, создать невыносимые условия существования. Что еще? Не сиди на сквозняке, избегай сырости и носи теплые носки. Не переедай, ради бога! Не ставь локти на стол и не чавкай. Когда я ем, я глух и нем. Береги патроны! Не выглядывай за бруствер без каски. Ну, вот, собственно и все. Возвращайся скорей. До свидания, родной!

96

Месяца полтора-два тут была история про зоопарк в блокадном Ленинграде ( https://www.anekdot.ru/id/980438 ). Признаюсь, она не давала мне покоя. Дело в том, что в моей семье осталось ещё 3 ветерана. Двух я знаю еле-еле, да и живут они от меня далеко, в Израиле, а вот одного я знаю хорошо. Он мало того, что ветеран, он ещё и пробыл в Ленинградской блокаде до марта 1942. На День Благодарения, когда семья собралась, я улучил момент, поведал ему про бегемота и поинтересовался его мнением. В ответ я услышал то, чем хотел бы поделиться. Мне кажется, что его рассказ достаточно интереснен, ибо не думаю, что на сей день, осталось много блокадников-ветеранов.

Даже не знаю, как этот очерк назвать. Пускай так и будет:

"Рассказ в День Благодарения."

"Жили мы на Пушкинской улице, это самый что ни нa есть центр Ленинграда, до Кузнечного рынка рукой подать. На начало Войны мне было 15 лет, только 8-ой класс закончил. Я ведь, как и ты, декабрьский.

Отец с братом ушли в ополчение и сгинули осенью 1941-го, как и почти все ополченцы. Даже не знаю где они захоронены. И захоронены ли вообще. А мы с мамой остались в Ленинграде, об эвакуации даже и не думали.

Учиться осенью я уже не пошёл. Да и некуда идти было - школу нашу под госпиталь забрали. Впрочем, бездельничать времени не было, целыми днями искал пропитание и дрова.

В ноябре 1941-го стало очень плохо. Сильно похолодало, а главное резко уменьшили норму хлеба. Отныне моя доля была 125 грамм в день, а мамина - 250. Карточки были и на другие продукты, но их не отоваривали. Только хлеб можно было получить, и то надо было дикую очередь отстоять.

За ноябрь-декабрь всё, что только можно было, отнесли на Кузнечный. Там барахолка была, при везении, можно было обменять вещи на продукты. Хотя и не было у нас особо ничего, из приличных вещей лишь отцовская одежда, пальто, ботинки и т.д. А мебель и книжки нам самим нужны были, мы ими буржуйку топили.

А забыл, ещё часы каминные у нас были, бронзовые. Старинные, красивые, с наядами и лозами винограда. Их ещё до моего рождения, в начале 20-х, отец где-то достал. Они тяжеленные, но я умудрился, дотащил до рынка. Такие планы на них строил, думал обменяю на крупу или хлеб. Так целый день простоял, но на них никто и не позарился. Еле обратно отнёс, все руки оттянул. Мы, когда эвакуировались, в комнате их оставили. Когда мама вернулась в 1944-м, они так и стояли, никто не взял.

Я так скажу, кто бы там чего ни писал и ни говорил, на 125 грамм хлеба в день прожить невозможно. Все, кто выжил, имели ещё что-то. Или запасы старые, или вещи на обмен, или доступ к продуктам. Иначе они померли бы в декабре 1941-го, это без вариантов.

Нам повезло. У меня двоюродный брат был, на 14 лет меня старше. Его призвали и он служил в самом Ленинграде. Должность его уже и не припомню, но знаю, что в его части он заведовал раздачей продовольствия солдатам. Потери же у нас большие были, так бывало пайки выделялись, а солдат уже убит. Раз в дней 10-12 он навещал нас, и приносил немножко еды. Сухарей, реже крупы, сахар пару раз, банку консервов. Без него бы мы умерли однозначно.

А в начале января фартануло, и ещё как. Немцы в начале 1942-го бомбить стали меньше, но обстрелов было очень много. Так вот, раз на моих глазах убило лошадь. Да-да, были лошади в блокаду. Она ещё дух не испустила, как на неё набросились. Каждый пытался урвать кусок мяса, кто ножом, кто щепкой, кто просто руками. Я одним из первых добежал, удалось достать кусочек. Кусок мяса в январе 1942-го, огромное богатство.

В феврале 1942-го произошло самое страшное. Об этом не пишут и в фильмах не показывают, а я уж скажу, хоть и не к столу это. Примерно с конца осени - начала зимы, как морозы припустили, канализация перестала работать. А куда ходить, спрашивается? Только во двор. И в каждом дворе горы замёрзшего говна.

Так вот, в феврале прошёл приказ, мол: "Скоро весна, всё растает, будет эпидемия. Немедлено убрать." Привезли ломы, лопаты, тачки. Всем жителям приказали идти и чистить. И я пошёл, и мама моя.

На следующий день мы с ней слегли. До сих пор не знаю, что это было, или от голода сил не осталось, или перетрудились, или переостудились, или какую-то инфекцию подхватили. А может, и всё вместе.

Мы лежали плашмя в нашей комнатушке и встать не могли. Даже говорили еле-еле. Холодно, аж жуть. И так хочется есть.

Соседка по коммуналке зашла, мама ей прошептала, где карточки хлебные лежат. Попросила отоварить и нам хлеба принести. Хлеба-то соседка действительно принесла, но... карточки не вернула. Взглянула на нас, сказала жестко " вам всё равно умирать". Без карточек - и здоровому верная смерть, ведь до получения следующих ещё полторы недели. А мы больные, голодные, замерзающие.

Мы лежали с мамой, смотрели друг на друга и умирали. Хоть мне всего 16 было, я понял ясно, это всё, конец. Скорее всего, сегодня, максимум - завтра. Такое безразличие охватило, одна мысль - поскорее бы. А дальше... А дальше я лишь помню, что дверь хлопнула и пришёл Паша (двоюродный брат). Он принёс царские дары - мешочек риса и полбуханки хлеба.

После, как в бреду вспоминается. Где-то он нашёл доски, протопил буржуйку, каши нам сварил, с ложечки кормил. Вроде даже какого-то врача приводил. Спас он нас, выходил. Даже не знаю, сколько это всё длилось, время стало. Может - день, может - неделю. К началу марта с мамой мы уже были на ногах. Самое обыкновенное чудо, в 99 случаях из 100 при таком раскладе люди умирали.

Ну, а потом нам ещё раз повезло. У мамы брат был, на какой-то мелкой должности, вроде писаря, служил в штабе Ленинградского фронта. Продуктами он нам не помогал, но добавил в список для эвакуации. И по Дороге Жизни в марте 1942-го нас вывезли.

На станции много вагонов было, на одном былo написано краской "Пятигорск." То есть, планировалось, что он на Кавказ поедет. Мы туда и поехали, но по дороге на другой поезд пересели и добрались до Ташкента. А там снова пересели, и поехали в Самарканд. В декабре 1942-го, как только 17 исполнилось, меня призвали. Отправили в учебку в Термез, а потом на Степной Фронт, пока не ранило.

Что с Пашей произшло? Ничего. Так и прослужил всю войну в Ленинграде. Соседка? С ней тоже всё нормально, но муж у неё умер. В следующую зиму. После войны мы в той квартире не остались, переехали на Петроградку, в другую коммуналку.

Так бегемот выжил, говоришь? Хм... Очень интересно. А я и не знал...

97

Старшина роты выдает денежное пособие солдатам, вызывая их по списку в ведомости. Под конец он кричит: - Рядовой Итого! Строй молчит. - Рядовой Итого! Солдаты молчат. Старшина сплюнул и говорит: - Вот дурак. Больше всех положено, а не отзывается. anekdotov.net

98

Старшина роты выдает денежное пособие солдатам, вызывая их по списку в ведомости. Под конец он кричит: - Рядовой Итого! Строй молчит. - Рядовой Итого! Солдаты молчат. Старшина сплюнул и говорит: - Вот дурак. Больше всех положено, а не отзывается.

99

Только что минуло 23-е февраля. В этот день моему дедушке исполнилось бы 97 лет. Я думал в память о нём 23-его и забросить эту историю, которую он мне рассказал чуть более года назад, но к сожалению не успел. Посему делюсь сейчас. Напишу от первого лица, как он рассказывал. Будет длинно, извините.

Возвращение "Домой"

Эпиграф - "Шар земной мы вращаем локтями, от себя, от себя." (В.С. Высоцкий)

"К концу января 1944-го я уже был почти здоров. Лопатка и плечо правда ещё ныли, тем более, что осколки так все и не достали. Но рана затянулась, хоть и зашили её абы как, ты же сам видел. (Пояснение - в госпитале деду рану зашили очень плохо. Между лопаткой и плечом образовалась впадина размером с детский кулак). В больничке до смерти надоело, и так уже три месяца провалялся.

Начали документы на выписку готовить. Оказалось что пишет их врач, симпатичная такая девушка, Лида. Так получилось, что пока я в госпитале был, мы познакомились. Кстати землячка, тоже родом из Белорусии. Нет, никакого романа и близко не было, просто подружились, разговаривали о том, о сём.

Начала документы писать и спрашивает меня:
- Ранение у тебя тяжёлое было. Давай я напишу, что к прохождению дальнейшей службы ты не годен. Комиссуют тебя.
- Да ты что? - говорю. - Все воюют, а я в тылу отсиживаться буду. Пиши, "годен без ограничений".
- Миша, - уговаривает меня, а сама чуть не плачет, - ну зачем тебе на фронт переться? Тебе что, больше всех надо? Ты же уже 2.5 года воюешь, мало тебе что ли? Или наград ищешь? Так у тебя орден уже имеется. Сам знаешь, пошлют к чёрту в пекло, пропадёшь ни за грош. Давай хотя бы напишу, что "ограниченно годен", в армии останешься, но на фронт не попадёшь.
- Нет, - твердил я, - пиши "годен". Я на фронт хочу.
Препирались мы с ней долго. В конце концов она и написала как я просил.
- Вот упрямый баран, - в сердцах сказала. - Ты уж не забывай, черкни весточку мне хоть иногда, что да как.
Кстати, мы с ней действительно переписывались, даже после войны. Она даже ко мне на Дальний Восток приехать собиралась в 1946-м. Ну, а когда на бабушке женился, я писать перестал...

Я теперь думаю нередко, чего я упорствовал? Ведь не мальчик уже, знал, что ни хрена на войне хорошего нет. И убить могут ни за понюх табаку. Наверное, воспитывали нас тогда по другому. Как там в песне поётся "Жила бы страна родная, и нету других забот." Вся жизнь, может быть, пошла бы по-другому.

На формировании подфартило. Я вообще везучий - что есть, то есть. Там майор какой-то сидел, на меня посмотрел, на документы. Говорит:
- Вы, товарищ лейтенант, на фронте давно, с 41-го?
- Так точно, - отвечаю.
- И сейчас прямо из госпиталя?
- Так точно, - повторяю.
- Значит так. Вижу, что вы на фронт хотите, но он от вас никуда не денется. Сейчас остро нужны офицеры для маршевых рот. Пополнение большое, а опытного младшего комсостава мало. Примите маршевую роту.
Куда деваться? Принял.

Для чего маршевые роты нужны, спрашиваешь? Видишь ли, солдат после учебки или госпиталя не сразу на фронт посылали. Обычно собирали в таких подразделениях, чтобы хоть какое слаживание произошло. Формировали роты и давали пару месяцев, чтобы солдаты друг к другу притёрлись, да и командиры к солдатам пригляделись.

Состав разный, конечно. Попадались и опытные бойцы, обычно после госпиталей. Их командирами отделений ставили. Но у меня таких было мало, в основном совсем мальчишки, прямо из учебки. Мелюзга, лет им по 17, реже 18, все 26-го года рождения. У них ещё молоко на губах не обсохло, а их на фронт. Думалось - обеднела земля мужиком, совсем молодняк в армию берут.

Я им, наверное, стариком казался, ведь мне уже целых 22 года было. Да и я сам себя так чувствовал, ведь с июня 41-го на войне. А опыт - это не шутка. Вижу, что задору цыплячьего в пополнении много, но понимаю - это не солдаты. Разве за 3 месяца учебки солдата можно сделать? Да ни в жизнь. Их, по-хорошему, ещё бы с полгодика учить надо, да кто же столько времени даст? Войне люди нужны. Осознаю, что с такой подготовкой на первом же задании половина этих мальцов поляжет. Надо хоть как-то их поднатаскать.

Гонял я их нещадно, и днём и ночью. Вижу, что им тяжело, но по мне - только так и надо, ведь лишь мёртвые не потеют. Бег и стрельба это хорошо, но ещё важнее сапёру - правильно ползать, ведь часто задания ночью. От своих, по нейтралке, и до колючки. С каждого отделения - проход 10 метров. Умри, но сделай. Туда и обратно ползком, думаешь легко?

Но главное для сапёра - это минное дело. Тут я им продыху не давал, ведь хитростей десятки, если не сотни. Это же не только мину поставить и снять. Её ещё и обнаружить надо, а немцы-хитрецы своё дело туго знали. А как проволоку правильно резать? Как проход обозначить? Как снаряжение упаковать, чтобы оно ночью, пока по нейтралке ползёшь, не загремело? Тут каждая мелочь жизнь спасти может. И погубить тоже.

Мне сейчас 95. Часто думаю, сколько из них до Победы дотянуло. Может, до сих пор ещё и жив кто из тех мальчишек, что я учил. Они же меня на пяток лет моложе. Как мыслишь?

Впрочем, особо покомандовать мне ими и не пришлось, всего пару месяцев. Прибыл с пополнением на 2-й Белорусский фронт в самом конце марта 1944-го. Тут в штаб меня вызывают и приказывают роту сдать. Ладно, а делать-то что? Вот тут и огорошили меня по настоящему.

Оказывается, немцы назад откатились, но минных полей оставили за собой множество. Надо очистить, ведь земля стонет, ухода просит. А... не поймёшь ты всё равно, ты же в деревне не жил, не знаешь, что такое поле и луг. Плюс много маленьких мостов разрушено, надо восстановить. Дают мне 4 сержанта, отделение солдат, и ... целый взвод девок. Лет им от семнадцати до двадцати. Комсомолки, доброволки. Я аж ахнул:
- Товарищ подполковник, а что мне с ними делать? Они хоть мины живьём видели? Топор или пилу в руках держат умеют?
- Они через училище прошли. Остальному на месте обучите. Предупреждаем сразу, бдить зорко - за потери будете отвечать по всей строгости.

Вот это поворот. Тут самая страда и настала. И откуда этих соплюх понабрали? Тут с пацанами-желторотиками проблем не оберёшься, а это девчонки-малолетки. Не забрели бы куда, не обидел бы их кто.

В первую очередь, на минные поля строго-настрого запретил им заходить. Все мины я, сержанты и солдаты снимали. Им лишь обезвреженные мины относить дозволил. А когда мосты строили, поручил им доски, брёвна, да инструменты таскать. Приказал - в воду ни ногой. В апреле же вода ледяная, простудят там себе что.

Ох и намучился я с ними! Они же, дуры, инициативные, всё лезут куда не надо, за ними глаз да глаз. Всё им хиханьки да хаханьки. Не понимают, курицы, что коли мина рванёт, ахнуть не успеют, как их кишки на деревьях окажутся. Думал, совсем с ума сойду, хорошо, что сержанты толковые попались, помогали. Мужики, всем лет за 30, у самих дети чуть помладше есть. Надо признать, старались девчонки, хотя с большинства от них проку как свинью стричь - визгу много, шерсти мало.

Но тут-то и случай один произошёл. Девки-девками, а службу нести надо. С них толку на копейку, значить всем остальным работать много надо. Так вот, был один солдат у меня. Имя не припомню сейчас даже, мы ему кличку "Бык" дали, ибо росту он был огромного и силы немерянной. Но лентяй и волынщик, каких сроду не видал. Всё стонал да жаловался. Гоняли его, конечно, и я, и сержанты, но не так чтобы уж намного больше других. Уж коли так его природа силой наградила, грех не использовать.

Так что стервец учинил. Надыбал взрыватель, к пальцу привязал. Когда мостик восстанавливали, чем-то тюкнул. Бахнуло, два пальца оторвало, кровь хлещет. Девки с испуга орут, он тоже. Не знаю, на что он рассчитывал - ведь и дураку ясно, что самострел. А за это по головке не погладят. Такая злоба взяла - вот сукин сын, девки стараются, из жил лезут, а на нём пахать можно, и вот что учудил.

Перевязали его, конечно. Из особого отдела приехали, опросили. Рапорт приказали написать. Впрочем, особисты и без меня своё дело знали, сразу самострел увидели. Быка увезли. Не знаю, что с ним стало, думаю, шлёпнули его, в то время с такими строго было.

Для морального духа подразделения такие случаи - это очень плохо. Девки мои скисли, да и мужики хмурые стали. Дрянное дело. У самого на душе кошки скребут, вроде бы всё правильно, а не по себе. Главное, гнетёт что я в тылу баклуши бью, пока остальные воюют. Умом, конечно, понимаю, что дело нужное делаю, а всё равно муторно.

Но я, как я и говорил, везучий. Прошла неделька, потеплело, май настал. Разминируем поле одно, а через дорогу ещё поле, его другие солдаты разминируют. С ними лейтенант. Разговорились:
- С какой части? - спрашиваю.
- Первая ШИСБр. - отвечает.
- Так и я там служил до ранения. Надо же где довелось свидеться. А где штаб ваш? - обрадовался я.
- Тут недалеко, километров 10. - рассказал, как добраться.

С делом закончили, и я туда ранним вечером направился. Деревенька полусожжённая, спросил у бойцов, где командование. Захожу в хату - и нате-здрасте, Ицик Ингерман, замначштаба батальона. Не скажу, что мы дружили, он вообще меня намного старше, да штабных мы не сильно жаловали, но тут обнял как родного. Тут на шум и комбат вышел, и другие офицеры.
- Ты какими судьбами? - расспрашивают.
- Да вот после ранения. В госпитале отлежался. В маршевой роте был, сейчас разминированием занимаюсь.
- Так давай к нам. Сам знаешь, как взводные нужны.
- Да я бы с радостью. А как это устроить?
- За это не беспокойся. Сам поеду за тебя просить. - говорит комбат.
- В какую роту попаду?
- Да в твою же, третью.
- Вот здорово. К Юре Оккерту (Юрий Васильевич Оккерт - имя подлинное).
Тут мужики нахмурились.
- Нет его больше. В том бою, тебя ночью ранило, а утром он погиб.

Расстроился я жутко. Такой хороший ротный, каких поискать. Кстати, как и я, из под Ленинграда призывался. Я потом как-то пытался семью его разыскать, да не вышло. Не судьба, видно.

- А Вася и Коля как (Василий Александрович Зайцев и Николай Григорьевич Куприянюк - имена подлинные).
- Что им сделается? Как заговоренные. Коля после ранения вернулся, а Ваську пули боятся.
Тут комбат ухмыльнулся:
- Кстати, сюрприз для тебя имеется. Орден на тебя пришёл, уже полгода дожидается. Сейчас в штаб бригады ординарец сбегает, принесёт.

Вот это сюрприз так сюрприз. Оказывается, когда меня на той проклятой высоте 199.0 ранило, и меня в госпиталь увезли, комбат про меня не забыл. К Ордену Отечественной Войны II степени представил.

Ординарец вернулся скоро. Ну, как положено, орден в стакан водки положили. Выпил, разомлел. Так тепло стало на душе.

Рано утречком поехал с комбатом к своему командованию. Они меня отпускать не хотели, подполковник сначала кричал и грозился. Потом уговаривал, даже медаль выправить обещал. Но я намертво стоял, хочу к своим, и всё тут. Плюс мой комбат рядом, а он и мёртвого уговорить может. Отпустили наконец.

С девочками и солдатами попрощался и в свою бригаду уехал. Как раз на 9-ое мая попал.

Своя бригада (1-я ШИСБр), свой 3-й батальон, своя 3-ая рота. Даже взвод свой, тоже 3-й. Ротный другой, правда, но друзья-взводные те же. А Вася и Коля - мужики надёжные, я вместе с ними с 42-го. Они в тяжёлый час не подведут.

Душа пела, я снова на фронте. Снова со своими. Вместе большое дело делаем, будем Белоруссию освобождать. А до милой Гомельщины почти рукой подать.

Вернулся в свою часть. Можно смело сказать - ДОМОЙ вернулся."

100

"Высшая Награда Офицера"

Эпиграф -
"Давно смолкли залпы орудий. Над нами лишь солнечный свет.
На чём проверяются люди, если войны уже нет?" (В.С. Высоцкий)

Дед мой к военной службе и вообще к армии относился с большим пиететом. Сам он фронтовик, майор-артиллерист, и сыновей своих ростил строго. Может быть мой отец и исключение из правила, а может сказалось дедовское воспитание, но, несмотря на то, что его призвали в СА после института лишь на два года, относился он к службе очень серьёзно. Впрочем, его жизненное кредо - "делай либо на отлично, либо вообще не делай."

Недавно я пересматривал семейные фотографии и открыл один альбом. В нём одна за другой наклеены пять фоток, он в середине, рядом дембеля. Отец заметил и, улыбнувшись, сказал:
- Это, пожалуй, одна из трёх наград за службу в СА, которыми я горжусь.
- Как так? Поделись.- попросил я.

И он рассказал вот такую штуку.

Хотя отец и служил в кадрированной дивизии, ему "повезло" - достался полный танковый взвод. Если у других офицеров в подчинении было всего лишь три механика-водителя, а танки стояли на хранении в коконах, то у него всё было по полному боевому рассписанию, механики-водители, наводчики, заряжающие и командиры танков. Да и танки должны были быть в полной готовности, заправленные и с полным боекомплектом. Тревожный чемоданчик всегда под рукой, а это значит, боевая готовность - 15 минут.

Посему, в отличие от других офицеров, его служба была "и опасна и трудна." То бишь, и личного состава в подчинении больше, и заниматься с ними надо и танки в должном состоянии содержать. Тут отец никаких компромисов не признавал, учил солдат и сержантов на совесть и сам всё время учился. Помнил дедовский завет, "ты пример солдатам должен быть."

Водил он танк не хуже механика водителя, и стрелял отлично (это из его армейской характеристики). Из танка сутками не вылезал, знал каждый винтик. Если у солдат и сержантов было задание, то он завсегда был с ними, работы не чурался. Может, он этим он и отличался от многих других офицеров, которые своим подчинённым лишь давали задания, а сами куда-то тихонько исчезали.

Награда Первая.

Может, кто постарше помнит такую игру - "Зарница." В своё время играли в неё очень серьёзно, даже с применением бронетехники. То есть, пионеры носились как очумелые, выполняя разные манёвры, а в кульминационный момент - бежали за танком, типа в атаку. Если для школьников это был балдёж, то для офицера - сплошной головняк. Только и смотри, чтобы кто-то особо ретивый под гусеницуне попал .

Отцу, как обычно, подфартило.
- У тебя взвод развёрнутый. Вот ты воспитанием патриотической молодёжи и займёшься. Ну, а общее руководство всей игрой будет осуществлять начштаба полка подполковник Медведев. - обрадовал начштаба полка.

О Медведеве этом в дивизии ходили легенды. Скрипучий, въедливый и резкий на язык, он был одним из последних ветеранов, которые дослуживали в самом начале 70-х. Да-да, такие бывали, хоть было их и немного. Им, конечно, в дивизии гордились, особенно на 9-ое Мая, но, откровенно говоря, побаивались, ибо ему был сам чёрт не брат. Ну, что ему можно было сделать? Он в грош всё начальство не ставил, за исключениям, пожалуй, комдива, и то - лишь пожалуй потому, что тот был сыном самого Маргелова.

И вот - с самого утра идёт игра, пионеры довольны, вожатые тоже, взвод весь взмокший, всё-таки сидеть в танке несколько часов летом - удовольствие куда ниже среднего. Наконец наступил долгожданный обед. Пионеры идут харчеваться в столовую, а отец со взводом ждут, пока им подвезут пропитание. И тут оказывается, что кто-то где-то как-то что-то перепутал, короче - обеда им не доставили. В принципе, есть сухпай, с голодухи не помрут, но отец идёт на принцип.

- Товарищ подполковник, докладываю - личному составу не доставлен горячий обед.
- Они что, маленькие? Обойдутся. Сухпай пускай пожуют, ничего с ними не станется, - режет подполковник.
- Да, не маленькие. Но личному составу положен горячий обед. Прошу обеспечить.
- Лейтенант, да ты ****** ***** ***** ***** *****. - разгневался Медведев.
- Попросил бы вас воздержаться от обценной лексики и обеспечить личный состав горячим обедом. - настаивает отец, холодно глядя в упор на начштаба. - Мои подчинённые выполняют поставленную задачу. На вас было возложено общее руководство, в том числе, пищевое довольствие. Ещё раз, требую обеспечить.

Подполковник изменился в лице, даже открыл рот, а потом вдруг замолк и неожиданно мирно сказал:
- Хорошо.

Не знаю, куда он звонил, или как он провиант доставал, но горячий обед личный состав получал на протяжении всей "Зарницы."

После игры он подошёл к отцу и ... чудо из чудес... извинился. Подполковник-фронтовик перед зелёным лейтенантом. Более того обратился на "Вы", сказав:
- Вы были правы. Правильно требуете и за личным составом смотрите грамотно. Благодарю за службу. - и отдал честь.

Награда Вторая

У каждого офицера есть несколько смен формы. Например, повседневняя, или, скажем, парадная. У танкистов, помимо всего, есть ещё зимние комбинезоны. В танке зимой весьма прохладно, даже зябко, особенно пока он ещё не прогрет, посему зимний комбинезон - вещь, можно сказать, необходимая. Но летом от неё пользы мало.

В их части было принято зимние вещи всех офицеров батальона хранить в отдельной каптёрке. При потеплении, весной, их помечали бирками с именами владельцев и складировали, чтобы через полгода достать с наступлением холодов. Раз-два за время хранения их доставали, для ревизии там или чтобы проветрить, а так - лежали комбезы себе под замком спокойненько.

И вот, на второй год отцовской службы, поздней осенью открыли каптёрку. Смотрят - ё-моё, а вещей-то нет. По горячим следам провели расследование и как-то выяснили, что солдаты учудили. Не знаю, зачем им комбинезоны понадобились, хотя штуки они добротные. Может, обменяли на что-либо, или налево местным загнали. Одно диво, не взяли ворюги лишь два комбинезона - отцовский и ещё один, командира роты, хотя они и в самом центре висели.

Награда Третья

В части была традиция, после приказа все дембеля роты обязательно шли в фото-ателье для общей фотографии. Естественно, их самих в город не отпускали и направляли в сопровождение кого-нибудь из комвзводов. С этим офицером и делалась общая фотка, что позже шла в дембельские альбомы. Не знаю отчего, но почему-то никто из офицеров особо не стремился сопровождать дембелей на этот променад.

В первую же осень службы комроты попросил отца сводить дембелей на фотосессию. Ладно, просят так просят. Сходил, сфоткались, всё замечательно. Дембеля даже лишнюю копию заказали, отцу подарили.

Весенние дембеля уже попросили комроты, чтобы на их дембельской общей фотке был именно отец, и снова он отправился в качестве сопровождающего в ателье. И в его коллекцию добавилась ещё одна дембельская фотография. История повторилась и следующей осенью и следующей весной. И вот у отца уже 4 фотографии, где он с солдатами и сержантами 4-х призывов.

А вот и его дембель на носу, но незадача - ранило его за пару недель до сего замечательного дня. Провалялся в госпитале ( https://www.anekdot.ru/id/911949 ) сколько положено, после выписали. Подзадержался он, уже начало ноября, домой пора. Прошёлся по части, попрощался с сослуживцами, вдруг дембеля к нему подходят:
- Товарищ старший лейтенант. Куда же Вы? А сфотографироваться с нами для дембельского альбома?
- В смысле? Уже ноябрь, у вас наверняка все фотографии есть.
- Почти. Но общей фотографии нету. Мы всё Вас ждали.

Так у отца в альбоме появилась пятая фотография с дембелями...

Интересно, что бы это значило?

123 дальше →

Партнеры

Реклама