Анекдоты про теж
[ Свежие анекдоты ]

Результатов: 10

1

Сын у отца спpашивает:
- Тату , а що це за нация: каpбованець е - пpопьють
10 каpбованцив е - теж пpопьють ?
- А синку , це москали , ты з ними не дpужи , погани люди.
- Тату , а що це за нация: каpбованець е - 10 зpоблять
10 каpбованцив е - 100 зpоблять ?
- А синку , це жиды , ты з ними не дpужи , погани люди.
- Тату а що це за нация , що за гpоши pидну мати пpодасть ?
- Нуу синку , а зате як ми гаpно спиваемо !

2

Спорят о красоте языка русский и украинец. Русский говорит:
- Ну что у вас, у хохлов, за язык, что ни слово - то прикол.
Украинец, заинтересованно:
- Ну яке наприклад.
- А вот слово - "НЕЗАБАРОМ" (в переводе на русский означает -
скоро, вскоре), это где?! Возле бара или перед баром?
Украинец, обиженно и зло:
- Ну, у а вас, коцапов, теж е таки слова.
Русский, с насмешкой:
- Ну у нас-то какие?
Украинец, гордо:
- А ось слово "СРАВНИ" це як срав чи ни!!!

3

- Куме! А що це у вас свитло по ночам горить?
- Та, куме, хиба вы не знаете, що вся Европа пры свитли трахаеться?
... на следующий день...
- Куме! А що це у вас свитло теж всю нич горило?
- Та, куме - ото спасыби вам. Я теж пры свитли спробував.
- Ну и як?
- Та, куме, класно. Усе ж выдно! Цыцькы О! Срака О! А дитям яка забава..

4

ЛАУРЕАТ

Очень давно, еще при Советской власти работал я патентоведом в академическом институте. Институт тогда был совсем молодым, но одна из работ его сотрудников уже удостоилась Государственной Премии. Лауреатами этой первой премии стали директор (академик), его заместитель (член-корреспондент) и рядовой старший научный сотрудник. Первых двух величали, само-собой, по имени-отчеству, а третьего все называли просто Лауреат.

Из народа Лауреат почти не выделялся. Как все нормальные люди, любил выпить, держался подальше от парткома и профкома и не был замечен в чрезмерных симпатиях к начальству. Разумеется, у него были положенные по статусу привилегии, наверное он ими пользовался, но в глаза это не бросалось и даже разговоров по этому поводу я никогда не слышал. Тем более заметной была его неформальная привилегия: он мог не заботиться о последствиях своих поступков. Чтобы было понятно о чем идет речь, задам простой вопрос: «Можно ли было наказать Юрия Гагарина»? Отвечаю: «Нет, такое наказание покрыло бы несмываемым позором все начальство сверху донизу и вызвало бы крайнее раздражение народа». Так вот, Лауреат был институтским Гагариным. Злоупотреблял ли он этой привилегией? Пожалуй, нет. Скорее всего он так к ней привык, что даже не замечал.

Каждый год, начиная с мая и по октябрь, сотрудников загоняли на одну или две недели в колхоз. Старших научных и выше руководство старалось не трогать, но летом, когда все были в отпусках, под общую гребенку попадали даже они. Поэтому в очередном заезде, который мало чем отличался от всех предыдущих и последующих, я оказался вместе с Лауреатом. Жили мы в относительно чистом бараке по пять человек в комнате. С утра пололи помидоры под руководством звеньевой бабы Ганны – малограмотной напористой тетки, которая беззастенчиво упивалась своей властью над «городскими». В перерыв съедали обед в колхозной столовой и валялись полчасика в тени. Потом снова выезжали в поле. И наконец вечером накупали множество бутылок дешевого вина, чтобы достойно отметить конец трудового дня.

На третьи или четвертые сутки нашей колхозной жизни, ближе к полудню, Лауреат стоял в поле, опершись на тяпку, и мрачно смотрел на свой рядок, конец которого терялся в жарком мареве. Кто его знает, о чем он грустил?! Может быть, он соскучился по жене, может быть жалел, что под рукой нет карандаша и бумаги, чтобы записать неясную, но интересную мысль, которая внезапно возникла и через полчаса исчезнет неведомо куда, если ее не зафиксировать. А может быть, это было тривиальное похмелье. Но так или иначе Лауреат стоял в поле, опершись на тяпку, и мрачно смотрел на свой рядок, конец которого терялся в жарком мареве. Вдруг из горячего воздуха материализовалась баба Ганна.
- Хлопчику, - запричитала она, обращаясь к Лауреату, - Хіба ж ти полеш?! В тебе ж усі бур'яни стоять! *
Лауреат еще больше помрачнел лицом.
- Баба Ганна, - сказал он, - Нехай у твого чоловіка так стоїть, як в мене бур'яни! **
И похоже, попал в больное место. Баба Ганна стала хватать ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды, и вскоре испарилась.

Не прошло и двадцати минут, как она снова материализовалась в компании молчаливого мужика в сапогах и полувоенном френче, как выяснилось позже, колхозного парторга.
- Як твоє прізвище, хлопчику? *** - спросила она с вполне различимой угрозой в голосе.
- Баба Ганна, - вполне миролюбиво отозвался Лауреат, - У Вас тетрадка есть?
- Є, є! **** - обрадовалась баба Ганна
- А карандаш?
- Теж є! *****
- Тогда открывайте тетрадку, берите карандаш, пишите: «Пошла на хуй!»
Баба Ганна написала...

Потом эта тетрадка вместе с карандашом в качестве вещественных доказательств бесчисленное количество раз демонстрировались во всех высоких кабинетах, до которых сумел добраться не в меру борзой второй секретарь сельского райкома. Он грамотно выбрал формулировку: «попытка вбить клин между городом и селом в особо циничном виде», и она не подвела. Ничтожная стычка между кандидатом наук и звеньевой, набрав приличные обороты, стала полноценным пунктом повестки дня где-то на самом верху. Обычно в таких случаях директор устраивал показательную порку, чтобы не только наказать провинившегося, но и навсегда отбить желание делать что-либо подобное у всех остальных. На моей памяти у одного несчастного забрали отдел, у другого – уникальный прибор, который тот выбивал не менее четырех лет, а третий просто исчез. Но наказать Лауреата, как я уже писал выше, было делом нереальным.

Волей-неволей директору пришлось заняться челночной дипломатией. Ее результатом стали следующие кадровые перестановки: второй секретарь оказался в горкоме, баба Ганна получила медаль «За трудовое отличие», Лауреат остался при своих, а в институте появился еще один отставной чекист в должности референта по международным связям. Был он бесцветен, высок, худ и странным образом изогнут. Буквально на следующий день весь институт за глаза называл его «Гельминт». Служебная деятельность Гельминта заключалась в получении дважды в месяц зарплаты, так как международных связей в институте было негусто.

Прошло несколько незаметных лет, и в один прекрасный день Лауреату пришло личное приглашение на международную конференцию в японском городе Осака и точно по его узкой специальности. Лауреат никогда до того за границей не бывал и справедливо рассудил, что другого такого шанса не представится никогда. Директор к этому времени умер, замдиректора перееехал в столицу и заведовал своим институтом. Поэтому Лауреату не оставалось ничего лучшего, как пойти со своим приглашением прямо к Гельминту и просить его посодействовать.
- Нет проблем, - обнадежил тот, - Приглашение у тебя солидное. С таким приглашением отправить человека в Японию, как два пальца обоссать. Но на тебя были сигналы, что ты бухаешь и что в колхозе материл звеньевую. Ну, бухаешь - туда-сюда, а звеньевая, между прочим, кавалер медали «За трудовое отличие». Тут уже до потери классового чутья рукой подать. Чтобы подстраховаться, давай так: ты даешь слово, что по приезду из Японии напишешь отчет, кто чего говорил за рюмкой чая. А я даю слово, что тебе разрешат поехать. И Родине поможешь, и себе подсобишь.
- Ну, если нужно помочь Родине, почему бы и не написать, - согласился Лауреат после недолгого раздумья.
- Тогда, - обрадовался Гельминт, - оформим подписку о сотрудничестве, и можешь собирать чемоданы.
- А как ее оформлять?
- Да проще простого! Вот тебе бумага, напишешь в произвольной форме: «Я, такой-то такой-то, изъявляю добровольное желание помогать органам КГБ в их работе. Об ответственности за разглашение факта сотрудничества предупрежден. Даваемые мной материалы буду подписывать псевдонимом, ну, например, «Лауреат»». Распишешься, поставишь дату. Вот и все дела!
Лауреат взял бумагу, размашисто написал: «Пошел на хуй!», расписался и поставил дату.

За границу Лауреат в конце-концов все-таки попал. После развала Советского Союза жена увезла его в Израиль, где он вскоре умер. Откройте фотографию на http://abrp722.livejournal.com/ в моем ЖЖ. Лауреат на ней слева. И если под рукой есть спиртное, помяните человека, который жил в Советском Союзе и не боялся.

* Молодой человек! Разве ты полешь?! У тебя же все сорняки стоят!
** Пусть у твоего мужа так стоит, как у меня сорняки!
*** Как твоя фамилия, молодой человек?
**** Есть, есть!
***** Тоже есть!

5

ЛАУРЕАТ

Очень давно, еще при Советской власти работал я патентоведом в академическом институте. Институт тогда был совсем молодым, но одна из работ его сотрудников уже удостоилась Государственной Премии. Лауреатами этой первой премии стали директор (академик), его заместитель (член-корреспондент) и рядовой старший научный сотрудник. Первых двух величали, само-собой, по имени-отчеству, а третьего все называли просто Лауреат.

Из народа Лауреат почти не выделялся. Как все нормальные люди, любил выпить, держался подальше от парткома и профкома и не был замечен в чрезмерных симпатиях к начальству. Разумеется, у него были положенные по статусу привилегии, наверное он ими пользовался, но в глаза это не бросалось и даже разговоров по этому поводу я никогда не слышал. Тем более заметной была его неформальная привилегия: он мог не заботиться о последствиях своих поступков. Чтобы было понятно о чем идет речь, задам простой вопрос: «Можно ли было наказать Юрия Гагарина»? Отвечаю: «Нет, такое наказание покрыло бы несмываемым позором все начальство сверху донизу и вызвало бы крайнее раздражение народа». Так вот, Лауреат был институтским Гагариным. Злоупотреблял ли он этой привилегией? Пожалуй, нет. Скорее всего он так к ней привык, что даже не замечал.

Каждый год, начиная с мая и по октябрь, сотрудников загоняли на одну или две недели в колхоз. Старших научных и выше руководство старалось не трогать, но летом, когда все были в отпусках, под общую гребенку попадали даже они. Поэтому в очередном заезде, который мало чем отличался от всех предыдущих и последующих, я оказался вместе с Лауреатом. Жили мы в относительно чистом бараке по пять человек в комнате. С утра пололи помидоры под руководством звеньевой бабы Ганны – малограмотной напористой тетки, которая беззастенчиво упивалась своей властью над «городскими». В перерыв съедали обед в колхозной столовой и валялись полчасика в тени. Потом снова выезжали в поле. И наконец вечером накупали множество бутылок дешевого вина, чтобы достойно отметить конец трудового дня.

На третьи или четвертые сутки нашей колхозной жизни, ближе к полудню, Лауреат стоял в поле, опершись на тяпку, и мрачно смотрел на свой рядок, конец которого терялся в жарком мареве. Кто его знает, о чем он грустил?! Может быть, он соскучился по жене, может быть жалел, что под рукой нет карандаша и бумаги, чтобы записать неясную, но интересную мысль, которая внезапно возникла и через полчаса исчезнет неведомо куда, если ее не зафиксировать. А может быть, это было тривиальное похмелье. Но так или иначе Лауреат стоял в поле, опершись на тяпку, и мрачно смотрел на свой рядок, конец которого терялся в жарком мареве. Вдруг из горячего воздуха материализовалась баба Ганна.
- Хлопчику, - запричитала она, обращаясь к Лауреату, - Хіба ж ти полеш?! В тебе ж усі бур'яни стоять! *
Лауреат еще больше помрачнел лицом.
- Баба Ганна, - сказал он, - Нехай у твого чоловіка так стоїть, як в мене бур'яни! **
И похоже, попал в больное место. Баба Ганна стала хватать ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды, и вскоре испарилась.

Не прошло и двадцати минут, как она снова материализовалась в компании молчаливого мужика в сапогах и полувоенном френче, как выяснилось позже, колхозного парторга.
- Як твоє прізвище, хлопчику? *** - спросила она с вполне различимой угрозой в голосе.
- Баба Ганна, - вполне миролюбиво отозвался Лауреат, - У Вас тетрадка есть?
- Є, є! **** - обрадовалась баба Ганна
- А карандаш?
- Теж є! *****
- Тогда открывайте тетрадку, берите карандаш, пишите: «Пошла на хуй!»
Баба Ганна написала...

Потом эта тетрадка вместе с карандашом в качестве вещественных доказательств бесчисленное количество раз демонстрировались во всех высоких кабинетах, до которых сумел добраться не в меру борзой второй секретарь сельского райкома. Он грамотно выбрал формулировку: «попытка вбить клин между городом и селом в особо циничном виде», и она не подвела. Ничтожная стычка между кандидатом наук и звеньевой, набрав приличные обороты, стала полноценным пунктом повестки дня где-то на самом верху. Обычно в таких случаях директор устраивал показательную порку, чтобы не только наказать провинившегося, но и навсегда отбить желание делать что-либо подобное у всех остальных. На моей памяти у одного несчастного забрали отдел, у другого – уникальный прибор, который тот выбивал не менее четырех лет, а третий просто исчез. Но наказать Лауреата, как я уже писал выше, было делом нереальным.

Волей-неволей директору пришлось заняться челночной дипломатией. Ее результатом стали следующие кадровые перестановки: второй секретарь оказался в горкоме, баба Ганна получила медаль «За трудовое отличие», Лауреат остался при своих, а в институте появился еще один отставной чекист в должности референта по международным связям. Был он бесцветен, высок, худ и странным образом изогнут. Буквально на следующий день весь институт за глаза называл его «Гельминт». Служебная деятельность Гельминта заключалась в получении дважды в месяц зарплаты, так как международных связей в институте было негусто.

Прошло несколько незаметных лет, и в один прекрасный день Лауреату пришло личное приглашение на международную конференцию в японском городе Осака и точно по его узкой специальности. Лауреат никогда до того за границей не бывал и справедливо рассудил, что другого такого шанса не представится никогда. Директор к этому времени умер, замдиректора перееехал в столицу и заведовал своим институтом. Поэтому Лауреату не оставалось ничего лучшего, как пойти со своим приглашением прямо к Гельминту и просить его посодействовать.
- Нет проблем, - обнадежил тот, - Приглашение у тебя солидное. С таким приглашением отправить человека в Японию, как два пальца обоссать. Но на тебя были сигналы, что ты бухаешь и что в колхозе материл звеньевую. Ну, бухаешь - туда-сюда, а звеньевая, между прочим, кавалер медали «За трудовое отличие». Тут уже до потери классового чутья рукой подать. Чтобы подстраховаться, давай так: ты даешь слово, что по приезду из Японии напишешь отчет, кто чего говорил за рюмкой чая. А я даю слово, что тебе разрешат поехать. И Родине поможешь, и себе подсобишь.
- Ну, если нужно помочь Родине, почему бы и не написать, - согласился Лауреат после недолгого раздумья.
- Тогда, - обрадовался Гельминт, - оформим подписку о сотрудничестве, и можешь собирать чемоданы.
- А как ее оформлять?
- Да проще простого! Вот тебе бумага, напишешь в произвольной форме: «Я, такой-то такой-то, изъявляю добровольное желание помогать органам КГБ в их работе. Об ответственности за разглашение факта сотрудничества предупрежден. Даваемые мной материалы буду подписывать псевдонимом, ну, например, «Лауреат»». Распишешься, поставишь дату. Вот и все дела!
Лауреат взял бумагу, размашисто написал: «Пошел на хуй!», расписался и поставил дату.

За границу Лауреат в конце-концов все-таки попал. После развала Советского Союза жена увезла его в Израиль, где он вскоре умер. Откройте фотографию на http://abrp722.livejournal.com/ в моем ЖЖ. Лауреат на ней слева. И если под рукой есть спиртное, помяните человека, который жил в Советском Союзе и не боялся.

* Молодой человек! Разве ты полешь?! У тебя же все сорняки стоят!
** Пусть у твоего мужа так стоит, как у меня сорняки!
*** Как твоя фамилия, молодой человек?
**** Есть, есть!
***** Тоже есть!

7

Поздний вечер. Сидят на лавочке, в селе, две бабульки. За
жизнь калякают, обсуждают насущные проблемы, политику.... И
тут одна решила похвастаться:

- Ой кума, тут до мене внучок із Львова приїхав, ну така
дитина роботяща: і дрова наколов, сіна заготував, корову
накормив, дах полагодив, ну така дитина, ну
така.....натішитися неможливо!!!

Вторая бабуля, пока слушала, покраснела от злости:

- Повезло тобі з внуком. До мене теж внучок-падло, з
Донецька приїхав....Вже пів села переїбав, нічого не робить
- тільки горілку смокче! Вранці кажу йому: іди хоч корові
їсти дай!!!! А він мені: Ебал я їё в рот!!! Так я усіх
циплят заховала, щоб він, падлюка, їм дзьобики не
розбовбав....

8

В.В. Высоцкому и творящемуся дурдому посвящается.
Дорогая передача!
Вчера, в среду, чуть не плача,
Вся Канатчикова дача
К телевизору рвалась.
Вместо чтоб поесть, помыться,
Там это, уколоться и забыться,
Вся безумная больница
У экранов собралась.
Говорил, ломая руки,
Краснобай и баламут
Про бессилие науки-
Все от вируса умрут.
Все мозги разбил на части,
Все извилины заплёл —
И канатчиковы власти
Колют нам второй укол
Уважаемый Отец!
Неужели нам пипец?
Ведь нельзя же! - всех подряд
Этим вирусом пугают -
Дескать,подло заражают,
Итальянцев убивают,
И китайцев не щадят!
Ну китайцев нам не жалко,
Их мильярд - людская свалка.
Ну а мы их не боимся,
Все в короны нарядимся ,
По стакану мы накатим,
И в деревню все укатим!
А медикаментов гору
Мы — в унитаз, кто не дурак.
Но сосед затеял ссору
Вот те раз! Нельзя же так!
Он кричал, что это янки,
Создали вирус на беду
Это все придумал Спенсер
В девятнадцатом году.
А призвать их бля.. к ответу,
Призывал всех буйный Стас,
Но примчались санитары
И зафиксировали нас.
Тех, кто был особо боек,
Прикрутили к спинкам коек —
Бился в пене параноик,
Как ведьмак на шабаше:
«Развяжите полотенцы,
Иноверы, изуверцы, —
Тяжело ведь нам на сердце
И хреново на душе!»
Сорок душ посменно воют,
Раскалились добела —
Во как сильно беспокоят
Коронавируса дела!
Все почти с ума свихнулись —
Даже кто безумен был,
И тогда главврач Маргулис
Телевизор запретил.

Вон он, змей, в окне маячит —
За спиною штепсель прячет,
Подал знак кому-то — значит
Фельдшер вырвет провода.
И что ж, нам осталось уколоться,
И упасть на дно колодца,
И там пропасть, на дне колодца,
Как в Ухани, навсегда.
Теж, кто выжил в катаклизме,
Пребывают в пессимизме,
Их вчера в стеклянной призме
К нам в больницу привезли,
И один из них, механик,
Рассказал, сбежав от нянек,
Что эта вирусная форма
Суть - пенсионная реформа
Очищение от от скверны
нашей матушки Земли.
«Что там было? Как ты спасся?» —
Каждый лез и приставал,
Но механик только трясся
И чинарики стрелял.
Он то плакал, то смеялся,
То щетинился как ёж —
Он над нами издевался…
Ну сумасшедший — что возьмёшь!
Пусть безумная идея —
Вы не рубайте сгоряча.
Вызывайте нас скорее
Через гада главврача!
С уваженьем… Дата. Подпись.
Отвечайте нам, а то,
Если вы не отзовётесь,
Мы напишем… в «Спортлото»!

10

Про дерьмо, но не для срачей

Каждое лето маминого двухмесячного учительского отпуска мы проводили на Украине - в её родном селе Александровка Мироновского района Киевской области. Мои первые отчетливые детские воспоминания - примерно с пяти лет.

В тот приезд в Александровку пообнимались с бабушкой, мама переодела меня с дороги в шортики и маечку, и сказала: "Вон на улице соседские дети гуляют - иди познакомься с ними. А я буду чемоданы разбирать и кушать готовить. Да босиком иди - здесь все дети босиком гуляют!"

Вышел за калитку. На меня настороженно уставились девочка моих лет и мальчик помладше. Одеты они были в длинные рубашки, не доходящие до колен. И босиком, как мама и говорила.

Я вежливо сказал: "Здравствуйте! Меня зовут Витя Гладков. А вас как?"

Девочка округлила глаза, испуганно вскрикнула: "Русский!", схватила брата за руку и они побежали к своей калитке. Когда они бежали, было видно, что кроме рубашек на них ничего не надето.

Я пожал плечами, и вернулся в наш двор, где было много интересного и познавательного.

Ближе к вечеру снова увидел этих детей на улице. Вышел к ним, готовый не удивиться, если опять убегут. Но девочка приветливо сказала: "Будешь с нами гулять?" Для меня "гулять" означало быть вне дома - на дворе или на улице. На украинском же "гулять" означает "играть". Ей я ответил: "Да я уже гуляю". Он продолжила: "Дывысь (смотри), як мы гуляем!" И сказала брату: "Твоя череда!" Брат прошел несколько шагов по тропинке, задрал рубашёнку, присел и, как бы помягче выразиться, - "отложил личинку". Девочка пояснила: "Оце так мы гуляем. Оце - вин, оце там - я, оце дале теж вин..."

На мягкой пыли тропинки через каждые несколько шагов были отложены следы жизнедеятельности их молодых растущих организмов. Я вежливо отказался от участия в этой занимательной игре.

Больше ничего про эту девочку и её брата не помню, хотя наверняка потом по-соседски вместе бегали, играли, заходили во двор друг к другу... Но в памяти отложился только этот первый день.

Помню, как были там ещё в гостях у других родственников. (В продолжение заявленной темы.) Взрослые сидели-общались, обменивались новостями, а я пошел бродить по двору. На меня напала коза, привязанная длинной веревкой к столбику. Я откуда-то знал, что надо схватить её за рога, и повалить. Она не ожидала такой атаки, и действительно повалилась. Держать её на лопатках у меня не хватало сил, и, поскольку она сейчас должна была признать своё поражение, я её выпустил. К сожалению, дуэльного кодекса она не признавала, и снова накинулась на меня. Я вбежал на поднимающийся горкой вход в погреб. Забраться за мной она не могла - веревка не пускала. А я осмотрелся вокруг, и прикинул, что вполне могу спрыгнуть вот с этого места на вон тот островок густой невысокой травы. Там её называли "спорыш". Правда, между погребицей и спорышом лежала свежая коровья лепешка, но я был уверен, что смогу через неё перепрыгнуть. Действительно - смог! Точненько ногами в спорыш приземлился. Но не удержал равновесия, подался назад, и плюхнулся в пахучий коровий блин своей городской задницей, облаченной в надетые в гости новенькие шортики.

Заливаясь слезами, пошел к взрослым. Знал, что я умный ребенок, и всё, что сейчас предвижу, так и случится.

Действительно, - взрослые увидели мои слезы, наперебой по-русски и по-украински принялись расспрашивать из-за чего плачу, заранее выражали сочувствие... Я вместо ответа повернулся к ним спиной... Они, как я и ожидал, разразились дружным хохотом, а я заплакал ещё горше...

***

Хватит пока... Это повествование не об отсталости отдельно взятого села или отдельно взятой республики Советского Союза.

Просто - я динозавр. Это наше прошлое, которое я помню. 55 лет назад и в любой Российской глубинке точно так же дороги могли быть "улучшены" неровно набросанным булыжником, а детишки летом бегать босиком по пыльным тропинкам в длинных рубашёнках без всего. Однажды рассказывал маленькому сыну что-то из своего детства... Ну, вроде, что телевизоров цветных тогда ещё не было, и уж конечно, не было телевизионных пультов. Он тогда спросил: "Па! А ты динозавров видел?".

Партнеры

Реклама