На дачной веранде было холодно. За столом остались одни мужики. Часть жен ушла париться в баню. Другие ушли укладывать детей спать. За окном было темно, шуршал дождь. Я свернулась клубком с ногами на стуле в уголке. Меня укрыли хозяйской охотничьей курткой, я слилась со стеной, про меня забыли. Я пригрелась и методично надиралась в одиночку. Мужики одно время порывались пойти снова делать шашлыки, но потом как-то стухли и уселись плотной стайкой у дальнего конца стола. Лениво ковыряя остатки закусочек, разлили водочки. Закусили. И еще по одной разлили. Разговор спотыкался и тек вяло, и как-то незаметно скатился на баб. Ну как на баб. На жен.
Мужикам было тоскливо. На нас уходила просто прорва денег. И нам всегда было мало. Сами мы денег в семью не приносили, хотя воплей много было, но всерьез даже говорить об этом не стоило. Мы сосали деньги непрерывно и постоянно и конца-края этому не было видно. Я взвесила справедливость этих жалоб – жалобы были справедливы. Обсудили еще тему инфляции подарков, бесконечного нытья по поводу новых сапог, шуб, сумок, поездок, с горечью разочарования от бабского легкомыслия и мелочного тщеславия. Своих подружек и себя я знала, так что тут я выпила два шота подряд. Что правда, то правда. Даже заботу о детях эти глупые бабы не могут взять на себя. То по утрам детей развози по садикам-школам, то на спорты их вози. Все на нас, мужиках.
Как-то так по всему выходило, что они, умные и успешные, трудолюбивые и ответственные, и во всех смыслах наилучшие мужики оказались -- в самом наиглупейшем положении. Я так и не поняла, как так с нами со всеми получилось. Я раньше очень хорошо про нас, жен, думала: стараешься, заботишься о муже, детях, родителях, работаешь полный день; все делаешь по дому, и вроде бы все хорошо, но потом вот собирается мужицкая компания, и начинает ныть, и ты слушаешь – и вроде бы все ж они правильно говорят. И умные они, жуть прям, не то что мы; и зарабатывают, и да, поболе нас; и с детьми занимаются; и совершенно непонятно, как же это так получилось, что всеми благами, которые зарабатывают эти превосходные во всех смыслах наши мужья -- пользуемся мы, их жены.
Выкарабкалась из своего угла, пробралась вдоль стола к выходу. И искренне и грустно сказала, -- мужики, -- мне вас ТАК жалко! На меня уставилось несколько пар глаз. В тишине стучали по подоконнику капли дождя. Изумление и опаска сквозили в каждом взгляде. Что же вы, котята…, подумала я, но не сказала вслух.
Пошла в теплый дом пить горячий чай.
