Анекдоты про яркий
[ Свежие анекдоты ]

Результатов: 156

151

Первым, кому Наталья Тенякова призналась, что любит Сергея Юрского, был... муж, Лев Додин. А он поднял её на смех.
Когда Наталью Тенякову, студентку актерского факультета, пригласили на роль в телеспектакле “Большая кошачья сказка”, она одновременно и обрадовалась, и испугалась. Ведь её партнером назначили всесоюзно известного актёра Сергея
Юрского.
А когда она впервые вошла в съёмочный павильон и увидела Сергея, то моментально попала под его обаяние.
Как пролетели те съёмки, Наталья почти не помнила. Остался лишь образ мужчины, в которого она сразу влюбилась безоглядно. Потом она ещё долго хранила как талисман свою розовую шляпку с широкими полями, в которой играла ту роль.
Наталья поняла: чувства, которые бушевали в её сердце - это лавина, ураган.
Первым, кому она в них призналась, был не возлюбленный, а муж. Она решила быть честной. А когда тот спросил: "В кого?", тут же назвала имя.
Муж поднял её на смех: "Ты бы ещё в Господа Бога влюбилась! Это же кумир. Звезда! Глыба! Он тебя даже не заметит".
Действительно, тогда Сергей особого внимания на юную студентку не обратил. Всё изменилось, когда она, уже разведённая и свободная, поступила в труппу Ленинградского БДТ.
Вспыхнул роман. Такой яркий и стремительный, что вскоре влюблённые подали заявление в ЗАГС. Фамилию Наталья менять не стала. Чтобы в театре не возникло путаницы.
В первое же их совместное утро Сергей решил удивить любимую и приготовил ей завтрак: бутерброды со шпротами, сыром и лимоном. “Он еще и кулинар!” - восторженно подумала Наталья.
Но в дальнейшем у плиты пришлось стоять ей. Она и не сопротивлялась. Всегда признавала: в их союзе главный - Сергей. Он и талантливее, и умнее, и известнее. Такому не до кастрюль.
Сергей был безмерно благодарен супруге и полностью посвящал себя творчеству. Но наступил момент, когда его, ленинградскую знаменитость, стали “задвигать”. Перестали давать роли. Не приглашали участвовать в концертах. Кто-то шепнул: всё это из-за его диссидентских взглядов, поддержки опальных литераторов и общение с Бродским.
Когда проблем наваливалось слишком уж много, Сергей впадал в уныние. Но из этого состояния его моментально возвращала супруга. Он удивлялся её настрою и стойкости.
Ей же окружающие настоятельно советовали развестись с мужем. Иначе рухнет и её карьера. В ответ Наталья взяла свой паспорт, отправилась в ЗАГС и сменила свою фамилию на “Юрская”.
Чтобы оказаться подальше от травли, Сергей и Наталья решились на переезд в Москву. Устроились служить в Театр Моссовета. Правда, пришлось променять большую ленинградскую квартиру на 18-метровую столичную. Но там они умудрились разместить фамильный рояль. И на оставшееся место втиснули супружескую кровать и койку для маленькой дочки, которая родилась ещё в Ленинграде.
Сергей и Наталья начали с чистого листа. Новый город, новый зритель. Но тревоги оказались напрасными. Карьера шла вверх. Они работали и поодиночке, и вместе.
Все, кто наблюдал за этой парой на съёмочной площадке фильма “Любовь и голуби”, умилялись тому, насколько нежно и трогательно эти двое относятся друг к другу.
Наталья всегда говорила: "Единственный враг долгих и крепких семейных отношений - скука".
Вот её-то в их с Сергеем семейной жизни как раз и не было. Сорокалетний юбилей совместной жизни на рубиновую свадьбу супруги обвенчались в церкви.
А потом шутили с друзьями: "Всё это время они просто проверяли свои чувства".

153

Угораздило же меня полететь из Амстердама в Сиэттл через Миннеаполис почти четверть века назад, тоже в сентябре. Мы вылетели с опозданием, часов в 9 вечера. Я ещё подумал - удачно, как раз поужинаем, поспим, и останется пара часов лета.

Утром на подлёте к американскому воздушном пространству началась какая-то нездоровая возня. Несколько раз загорались и гасли табло "застегните ремни" и "no smoking". А потом слегка удивлённый голос капитана объявил, что ввиду незапланированных учений, рейс совершит посадку в Канаде. Не волнуйтесь, всё будет хорошо и God bless!

Понятно, что в салоне поднялся бедлам. Я тоже чуть не поддался общей панике, но потом усилием воли придал лицу похуистическое выражение и стал смотреть в иллюминатор. Это немного помогло. "Посмотрим Канаду, хули," - сказал внутренний похуист.

Самолет сел в какой-то жопе мира, я приблизительно понял, перед тем как отключилось табло, что в Ньюфаундланде, в канадской инкарнации Мухосранска под названием Гусиный Залив. Пока катились по ВПП, я слегка обеспокоился оттого, что мы сели на военном аэродроме. Я почти уверен, что сотовой связи не было, но вдруг по салону прокатился повторяемый на разные лады один примерно текст: "Террористы, атака... атака... террористы..." "Они бубубу самолеты бубубу... это война! Мы в состоянии войны!" - возбуждённо объяснял средних лет бизнесмен своей жене. На выходе все невольно замедлили шаги, слабонервные женщины даже начали всхлипывать: перед трапом живым коридором стояли вооружённые военные. Пассажиров усаживали в машины и сразу увозили. Без грубостей, но очень быстро и эффективно. Канадцы молодцы. Goose Bay хорошая база, на ней две большие полосы, способные принять Боинг 777.

Потом нас привезли, я так понял, в местную школу, где в спортзале был организован кризисный штаб. Быстро рассортировали всех граждан и не граждан, было несколько канадцев, но большинство было американцев и совем немного студентов и прочей шушеры типа меня. Собрали паспорта, сказали, чтобы не волновались, щас будет еда. При слове "еда" все оживились. Потом нас распределили по семьям или на выбор поселили в гостиницах города. Я попал к каким-то МакКормикам, что в общем-то всё равно, т.к. очень хотелось есть и спать.

Потом подвезли бургеры, картошку фри и колу, также по желанию наливали кофе в пенопластовые стаканчики. Я попросил чай, и его где-то нашли для меня и ещё нескольких таких же пиздюков, которым всегда всего мало. Добавку тоже раздали, и ещё остались бургеры, но их уже никто не хотел.

Потом я сел в машину со "своей" семьёй и уехал в неизвестность. Они спросили, чего я хочу, я сказал sorry guys, shower and sleep. Они понимающие закивали головами, и показали мне мою комнату. Яркий солнечный день не помешал мне провалиться в тревожный, потный сон.

Я проснулся вечером. Когда пересекаешь часовые пояса, всегда очень болезненно проходит адаптация, я обычно две недели как пыльным мешком стукнутый. Полежал в сумеречеом свете, соображая где я. С трудом склеил куски прошлого дня, которые были как какое-то кино с Томом Крузом или Брюсом Уиллисом. Часы показывали 7. Я лежал и потом услышал вежливые приглушённые голоса.

"Может, пожрать дадут," - подумал я и налегая на перила спустился по лестнице на первый этаж. Там было людно, но меня не смущала чужая пижама и мой растрёпанный вид. "Я жертва перестройки!" - вспомнил я слова Крамарова. Между тем, видимо в этом городке жили очень общительные люди. Все со мной здоровались и смотрели сочувственно. Я точно не помнил, как выглядела хозяйка, и кого-то спросил, сорри, как насчет some chow-chow, ням-ням? Они засуетились, мне прямо неудобно стало, как рок звезда какая-то, ей-богу.

Потом они мне сказали, что у них как раз запланирована песенная ночь, так что я могу к ним присоединиться, а пока вот суп, вот жаркое, вот клюквенный морс. Я совершенно умиротворённый с аппетитом поел, убрал тарелку и приборы в раковину и присоединился к людям в гостиной.

Хозяйка села за пианино, заиграла смутно знакомую, тревожащую мелодию, но прежде чем я её успел узнать, прежде чем я _позволил_ себе её узнать, совершенно незнакомые люди буржуазного вида в гостиной на другом конце Земли, в продуваемом всеми ветрами Ньюфаундланде, неожиданно запели хором:

No yes lee yea-st car-money pachka
sigarette
Zha-cheat syo nitakush plokha
Nasi vonyashny dien
Eebilet nasamalot
Serebristy krylom...

Сказать что я oh-who-yell это ничего не сказать. Я замер, боясь пошевелиться! На секунду у меня мелькнула мысль, что наверное самолет разбился и я умер и это блять такой адский предбанник - потому что в рай как бы не по чину - , и щас потащат клещами в адские котлы или что там у них заготовлено, либо мой мозг в конце концов согнался нах, и всё что было за последние двое суток - это такой длинный яркий наркотический приход и лежу я где-то в комнате с мягкими стенами под капельницей...

...и никто не хотел ...

Кто бы мог подумать, что я по дикой случайности попал в клуб русского языка, а эту песню они разучивали два месяца! По моей азиатской роже тоже трудно было заподозрить русскоговорящего. Представьте, как они охуели, когда я начал подпевать! Все разом замолчали, как по команде, а хозяйка перестала играть и слегка дрожащим вежливым голосом спросила: "Ok... what's going on?" (Ок... что происходит?) А я стою обуреваемый джетлагом, стрессом, хрен знает где нахождением и неизвестно что впереди, а тут привет от моей великой Родины и от Цоя,

А без музыки на миру смерть не красна,
А без музыки не хочется пропадать.

и слёзы сами собой струятся застилая зрение, но я мужественно пою а, сука, капелло, как будто за всех наших и не наших мир держу на плечах. Хозяйка в конце включилась и подыграла, также и остальные подпели...

В общем, пять дней пролетели, как в дыму. Мы много пили (старшее поколение Канады хорошо держит банку, я, оказалось, не очень), много говорили, много ходили в разные дома и в местные сауны. Вкратце, бесконечная череда беспробудной дружбы народов. Как меня пустили пьяного на борт, я догадываюсь - в Гусином Заливе все такие были, включая погранцов, таможню и военных. Атмосфера была, как будто победили инопланетян в "Дне независимости".

Очнулся 16 сентября 2001 года в Сиэтле помятый, больной, и снова ничейный...

154

«Шах, мат и театр: как Саратовский Дворец пионеров выставил крупную фигуру на сцену»

1950 год. Саратовский Дворец пионеров и школьников. В шахматном кружке царит тишина, прерываемая лишь щелчком часов и глухим стуком передвигаемых фигур. Юные стратеги склонились над досками, обдумывая ходы. Среди них — пятнадцатилетний Олег, чей ум уже тогда был остёр, как лезвие, а взгляд — пристален, как у гроссмейстера.

Внезапно в дверь стучат. Входит Наталья Иосифовна — руководитель театрального кружка «Молодая гвардия», женщина с энергией, способной затмить даже самый яркий прожектор. Она обращается к руководителю шахматного кружка Сергею Петровичу:

— Извините, что прерываю — нам бы надо троих парней на массовку. А то сами знаете, у нас одни девчонки...

Трое ребят, включая Олега, отрываются от шахматных досок и уходят в мир, пахнущий гримом, кулисами и трепетом сцены. Для них это было лишь небольшое приключение, возможность прогулять занятия и посмотреть на девчонок. Но для Олега это стало поворотным моментом.

Он втянулся. Ему понравилось. Шахматные фигуры, некогда такие важные, постепенно уступили место театральным ролям. Занятия шахматами сошли на нет, а вот страсть к сцене разгорелась с невероятной силой.

Эту историю рассказал гроссмейстер Сергей Шипов — как одно случайное вмешательство подарило нам великого актёра. Наталья Иосифовна Сухостав, в будущем заслуженный работник культуры РСФСР, даже не подозревала, что её просьба о массовке станет тем самым ключом, который откроет дверь в мир театра для Олега Табакова.

Теперь, оглядываясь назад, понимаешь: иногда судьба делает неожиданный ход. И то, что кажется случайностью, на самом деле — часть большой игры. Шахматы научили Олега думать, анализировать, предвидеть. Но театр подарил ему нечто большее — возможность проживать тысячи жизней, быть разным, оставаясь собой.

И кто знает, может, именно шахматная логика помогла ему впоследствии выстраивать роли с ювелирной точностью, а умение просчитывать ходы — управлять театром и находить верные решения.

Такие дела... Одна случайная просьба, три парня из шахматного кружка, и среди них — будущая легенда. Вот так, в тихом Саратовском Дворце пионеров, судьба разыграла свою партию — и поставила мат шахматам в пользу театра.

155

Благодаря многочисленным демотиваторам, обыгрывающим сходство Алисы и борт-инжинера Зелёного, общеизвестно что художник-постановщик культового мультфильма "Тайна третьей планеты", Наталья Орлова, рисовала их со своей дочери и мужа.

Однако, был один персонаж, который Наталье никак не давался - Громозека.

По книжному описанию, огромный Чумарозский археолог выглядит как нечто среднее между осьминогом, слоном и акулой. У него десять щупалец, оканчивающихся когтями, восемь глаз, полуметровая пасть, небольшой хобот, панцирь на груди и три добрых, бестолковых сердца.

В общем, перед художницей стояла задача изобразить совершенно Лавкрафтовскую хтонь, но сделать её милой.

Для начала отказались от щупалец, заменив их руками. Количество тоже сократили с 10 до 6 из чисто практических соображений. Ведь рисовать каждую конечность приходилось вручную.

Лицо инопланетянину тоже решили сделать вполне гуманоидным, отказавшись от хобота и акульей пасти. Его Громозеке подарил самый известный добродушный великан советского кино - Алексей Смирнов.

Интересно, что при создании мультфильма сначала были записаны голоса актёров, и уже потом мультипликаторы, используя фонограмму, создавали мимику и жесты персонажей. Громозеку озвучивал Василий Ливанов, голосом которого разговаривают множество персонажей в советской мультипликации. Например, неподражаемый Карлсон. Голос любимого артиста, а также определённое сходство характеров, оказали огромное влияние на движения Громозеки.

Но представление Громозеки в голове у Натальи всё никак не складывалось. Художница долго ломала голову, каким у Громозеки должен быть летательный аппарат, как он может вообще летать. Дело решила любовь Натальи к... консервированной кукурузе. Художница рассказывает, что как-то раз, вскрывая консервную банку, она и увидела будущий образ Громозеки. Это киборг. Не просто существо, которое летает на каком-то аппарате. А он сам себе - и космический корабль, и тот, кто живёт в нём. Отсюда и глаза на кронштейнах, и выдвигающиеся из "тела корабля" ноги и руки.

В результате и появился яркий образ, украсивший собой любимый многими поколениями мультфильм.

Из сети

156

[b]Главное – чтобы не дошло до супа[/b]

Глубоко в сердце Германии, там, где холмы подпирают небо, а вековые дубы шепчутся с ветром, стоял опрятный, крепкий дом. Дом – полная чаша, пахнущий воском для мебели, старыми книгами и сладким яблочным штруделем. Хранителем этого мира был восьмидесятилетний Карл. Он подолгу сидел у камина, в своём кресле с высокой спинкой, и его морщинистое лицо, похожее на старую карту, было бесстрастно. Он наблюдал, как танцуют языки пламени, и в их трепетном свете, казалось, можно разглядеть тени прошлого.

Однажды на пороге возник его внук, тридцатилетний Герхард, с лицом, озарённым новостями с экрана смартфона.
–Дедуля, ты слышал? – почти выдохнул он, полный значимости момента. – Мы поставляем этим смелым украинцам наши «Панцерхаубицы»! Лучшие в мире гаубицы! Теперь русским не позавидуешь! Ну, скажи, это же хорошая новость?

Карл медленно перевёл на внука свой спокойный, чуть замутнённый временем взгляд.
–Хорошая, внучок, – голос его был похож на скрип старого дерева. – Главное, чтобы не дошло до супа...

Герхард слегка опешил. «Суп?» – мелькнуло у него в голове. Дед, видимо, отвлёкся, задумался о своём, о деревенском. Юноша пожал плечами и удалился, унося с собой пылкую уверенность в правильности выбранного миром курса.

Прошёл год. Огонь в камине Карла потрескивал с прежней неспешностью. И вновь на пороге появился Герхард, на этот раз с триумфом в глазах.
–Дедушка! Теперь всё серьёзно! Наши «Леопарды» поедут на восток! Эти стальные кошки разорвут любую оборону. Русским точно не поздоровится! Скажи, это ведь прекрасная новость?

Карл, не меняя выражения лица, покачал головой, глядя в огонь.
–Прекрасная, внучок. Главное, чтобы не дошло до супа...

Герхард снова услышал это странное упоминание. В голове зашевелилось лёгкое раздражение. «Что за суп? Может, врач новую диету прописал? Или таблетки путает?» Он махнул рукой, списав всё на старческие чудачества, и снова ушёл, полный веры в мощь немецкой стали.

Прошёл ещё один год. Герхард влетел в дом, как ураган.
–Дед, привет! Ты в курсе? Это же полный разгром! Мы отправляем им ракеты! Дальнобойные! Всё, через три месяца русские точно сдадутся! Ну скажи же, это же просто отличная новость?

Карл оторвал взгляд от пламени и уставился на внука. В его глазах вспыхнул огонёк, более яркий и жаркий, чем в камине.
–Новость – супер! – неожиданно громко и чётко произнёс он. – Главное, чтобы до супа не дошло...

Терпение Герхарда лопнуло.
–Дедушка! – воскликнул он. – В третий раз уже слышу от тебя про эту похлёбку! До какого, в конце концов, супа?!

Старик медленно поднялся с кресла. Его фигура, казалось, выросла и заполнила собой всю комнату.
–До бесплатного, Герхард, – прозвучало как удар молота. – Ты думал, я совсем в маразм впал, как тот твой Байден? – Он презрительно хмыкнул. – Русского медведя, внучек, лучше не дразнить. А именно этим сейчас и занимаются наши бараны-правители.

Карл сделал паузу, давая словам просочиться в сознание внука.
–И русские вполне могут снова оказаться здесь. На своих танках. Но русские – они добрые, – в его голосе вдруг послышалась странная, горькая усмешка. – Они сразу начинают раздавать гражданским бесплатную еду. Из полевых кухонь. Горячую. Так что пусть наши бараны тешатся, играют в свою большую политику.

Он подошёл к окну и посмотрел на ухоженную улицу, на мир, который казался таким незыблемым.
–Главное, мать-перемать, – прошептал он, с силой стукнув костяшками пальцев по подоконнику, – ЧТОБЫ НЕ ДОШЛО ДО СУПА!

И в наступившей тишине Герхарду вдруг почудился далёкий, навязчивый запах дыма и чего-то вареного, запах, который шёл не из кухни, а прямиком из страниц учебников истории, которые он когда-то давно, в беспечной юности, так и не удосужился как следует прочесть.

1234

Партнеры

Реклама