Анекдоты про захвати |
3
Просыпается мужик - голова болит. Он в кутузке, дверь открывается: выходи
к следователю..
Следователь:
- Ну рассказывай, как было.
- Пригласил меня друг на охоту на кабана... номера, говорит, выставили,
приезжай, карабин захвати, все будет. Приехал, залегли ждем... нет
кабанов...
- Пили?
- Да, выпили... подождали еще немного
- Снова пили?
- Да, выпили и снова ждали, и потом вроде еще выпили, тут друг и говорит,
пошли на другой номер, там точно есть.. ну пошли..
Дошли, я сразу смотрю - кабан! я БАХ - готов! там сразу второй, третий, я
всех сложил! Вдруг толпа какая-то, охотники что ли с номера того. Ружье
отняли, в морду дали, все, дальше я ничего не помню.... тут очнулся,
голова болит..
Следователь:
- Ладно, так и запишем: на свиноферме я оказался в состоянии сильного
алкогольного опьянения.
|
4
Манифест тружеников Уолл-стрит
(вольный перевод с английского реального ответа на акцию "Захвати
Уолл-стрит").
Мы работаем на Уолл-стрит. С утра до вечера делаем деньги. Будь то на
товарах, акциях, облигациях, или любых других бумажках, нам всё равно.
Мы бы торговали и фантиками с портретами бейсболистов, если бы на них
можно было бы что-то наварить. Никто ведь не жаловался до кризиса, когда
индексы были на пике и все инвесторы обогащались. Это как в казино -
люди начинают ныть, только когда перестают выигрывать. Ещё ни один
человек в истории не обратился в службу психологической поддержки из-за
того, что выиграл слишком много денег в Лас-Вегасе.
Сейчас на рынке акций дела не очень, и хотя он немного поднялся, в
обществе и правительстве все ищут козлов отпущения. Ну что ж, если вам
от этого легче, мы к вашим услугам.
Обвиняйте нас в чём угодно - вы от этого делаете себе только хуже.
Представьте себе хоть на секунду - что будет, если мы все разом потеряем
рабочие места на Уолл-стрит? Не сомневайтесь: мы тут же займём ваши. Мы
умеем работать с раннего утра до поздней ночи. Мы можем за целый день
даже не выйти в туалет, если торговля идёт как надо. Мы можем обойтись
без обеденного перерыва. У нас нет профсоюза. Мы не требуем
государственных пенсий. И мы как никто умеем зубами вцепиться в добычу и
ждать, пока она не станет нашей.
Вот, к примеру, учителя без конца борются за свои права. А у нас на это
просто нет времени. Неужели вы думаете, что и мы не могли бы учить
третьеклассников или преподавать ландшафтный дизайн? Да мы легко
справимся с такой вашей работой, обойдёмся без трёхмесячного отпуска, и
вместо того, чтобы ныть, как несправедливо то, как мало нам платят, в
свободное время с удовольствием будем играть со школьниками в бейсбол на
свежем воздухе.
Хотя нет – мы не уйдём с Уолл-стрит. Сделаем по-другому: не дадим
наживаться на нас всем кому не лень. Обойдёмся без дорогих автомобилей с
налогами и накрутками автосалонов, не будем оставлять чаевые в
ресторанах, перестанем нанимать репетиторов для наших детей, найдём
время самим постригать газоны у наших домов и привыкнем мыть свои машины
из садовых шлангов. Наши деньги становились вашими деньгами. Если вы
хотите, чтобы мы перестали зарабатывать, то вы сами ещё раньше
останетесь без работы и денег.
Разница лишь в том, что на эти деньги вы просто жили, а мы радовались
жизни. Если разрушить пирамиду, то мы скатимся на середину, а все те,
кто были средним классом, пойдут по миру. Мы не динозавры, мы гибче и
изворотливее: ко всему приспособимся и выживем. Мы останемся на
Уолл-стрит, а вот Обама на второй срок в Белом доме – вряд ли.
)))
|
|
7
В маленьком провинциальном городке, где каждый на виду у всех... Градообразующее предприятие, два приятеля, Рамиль и Мирза (восточное имя) вновь на работе, в одной смене, трудятся на благо страны и за законные копейки. Как и в любом коллективе, есть уменьшительно-ласкательное обращение, или прозвища. Как-то Рамиля задело то, что Мирза постоянно и при всех обращается к нему "Рамильчик", вроде все нормально, не уменьшительное, так хоть ласкательное, но не при всех же! Да и должность требует добавлять Отчества и уважения! И...
В очередной раз при приёме пищи в коллективной столовой на уверенный окрик Мирзы: "Рамильчик! Захвати соли!" послышался в ответ не менее уверенный баритон: " Мирзавчик! будешь должен!"... Кто-то поперхнулся, кто-то не внял к громкому диалогу друзей, а женский коллектив, посмеиваясь, косился на стол друзей. "Рамиль! Я же не мерзавец?", "Приятного аппетита! Друг! Это же ласкательное! Я же тоже при всех Рамильчик!"
|
|
9
Чинарик
В тундре несколько складов и избушка – это наш дальний караул ВВ.
Склад артвооружений и боеприпасов нашей части, склад взрывчатых веществ «Тиксистроя», и еще какие-то.
Караул состоял из сержанта – начальника караула, и троих рядовых – караульных («штыки» по-нашему).
Паек в дальние караулы завозили на десять дней, а караул – на сутки.
Если начиналась пурга, караул не меняли до её окончания. Потому что во время пурги снег летит стеной. Бывает, что вытянув вперед руку, не видишь рукавицу на ней.
Большую часть суток начкар спал. В остальное время писал письма, болтал по телефону с другими начкарами, «дрючил» штыков.
Штыки готовили еду на встроенной в печь плите, наводили чистоту, кололи дрова, по очереди заступали часовыми, и спали тоже по очереди.
Два часа стоишь на посту, потом два часа в бодрствующей смене, и два часа в отдыхающей смене – спать не раздеваясь, но можно разуться. В «бодряке» - поддерживать огонь в печи, отвечать на телефонные звонки, готовить ужин/завтрак/обед, мыть посуду. В оставшееся время, а его в «дальнике» хватало, - читать, писать, мечтать).
На посту курить нельзя, а в остальное время – смоли, сколько влезет. Если курево есть.
Рассказывали, что в старые времена солдатам было положено табачное довольствие. В казарме на тумбочке дневального всегда стояла коробка с махоркой, и лежала пачка нарезанной бумаги для самокруток.
В начале восьмидесятых, когда я служил, этого уже не было.
А денежное довольствие было – семь рублей в месяц.
Два рубля сразу сдавали старшине на ротные нужды, а на остальные могли шиковать, ни в чем себе не отказывая.
Сигареты без фильтра стоили 14-18 копеек, «Беломор» - 25, «Ява» в мягкой пачке – 30, Болгарские «Аэрофлот», «Стюардесса» и «Opal» - 50.
Хотелось и в «Чайную» сходить. Там продавались пирожные «Полоска» за 22 копейки, пряники, печенье, сгущенка, другие деликатесы.
Дальние караулы мы любили. Там не чувствовалось давления армейской системы.
Просто делаешь свое дело, и как будто сам себе хозяин.
Однажды мы заступили на «ВВ», с одной пачкой «Беломора» на четверых. Ну, так получилось. Может, перед получкой дело было. Что все оказались без денег, и не у кого было занять. Поэтому курили очень экономно, - втроем одну папиросу. Каждый делал две затяжки, и передавал следующему. Втроем, - потому что один же на посту.
Начкар Андрюха Линьков пару раз позволил себе выкурить целую.
В четырнадцать часов сменившийся с поста Савинов сообщил, что начинает «задувать».
Встревоженный Линьков вышел наружу и вернулся помрачневший, - мороз упал, и ветер гнал злую поземку. Именно так пурга всегда начиналась. У нас оставалось две папиросы. А пурга могла задувать и один-два дня, и две недели.
Была еще надежда, что до восемнадцати часов, когда должна была приехать смена, пурга не успеет разгуляться, но уже через час, увидев, что ветер усиливается, а снег все гуще, Линьков вызвал с территории поста Томского, чтобы тот не потерялся в тундре. Во время пурги часовые дальних караулов не выходили на посты, а отстаивали смену в тамбуре караульного помещения.
Позвонил дежурный по части и сообщил, что смены не будет.
Время тянулось медленно и скучно.
Служба шла заведенным порядком. Караульный третьей смены кулинарил, первой – мыл посуду и производил уборку. В свои смены выходили на «пост» в тамбур.
Очень хотелось курить.
Обшарили все углы, заглядывали в щели у плинтусов, в надежде отыскать уроненные кем-нибудь раньше, или заныканные чинарики.
К сожалению, предыдущий караул чем-то прогневал своего начкара, и он их заставил сделать генеральную уборку.
Всё помещение было вылизано, кафель, которым была обложена печь, сиял чистотой, нигде не было ни соринки.
Скрутили «козью ножку», насыпали в неё чай, но он был негодной заменой табаку.
Пурга мела третьи сутки.
Я отсидел свои два часа в «бодряке», разбудил Савинова.
Он надел полушубок, зарядил автомат и сменил в тамбуре Томского.
Линьков спал.
У меня началась отдыхающая смена.
Прежде, чем завалиться на топчан, я обычно отодвигал его на несколько сантиметров от печи, чтобы потом, привалившись к ней боком и с головой укрывшись полушубком, дышать прохладным воздухом из щели между печью и топчаном.
В этот раз я решил, что хватит уже пролеживать правый бок, и развернул топчан изголовьем в другую сторону, чтобы теперь спать на левом.
Лёг, укрылся, и увидел, что чуть ниже изголовья уголок одной кафельной плитки отколот. За плиткой пустота, а из образовавшегося на сколе отверстия выглядывает сигаретный фильтр.
Я сразу восхитился белизной его набивки. При курении ведь фильтр желтеет, а этот был почти девственно белый. Значит, бычок должен быть больше, чем в полсигареты!
Затаив дыхание, протянул к торчащему кончику фильтра руку.
Представил, как мы будем отбивать кафель от печи, и сколько потом будет мусора, если сейчас неловким движением столкну окурок глубже.
Осторожно взялся за фильтр, и потянул его вверх и на себя.
Я все ещё не дышал.
Томский позвякивал кастрюлями на кухне. Савинов громыхнул прикладом о дощатую стену тамбура. Повернувшись во сне, скрипнул топчаном Линьков. В печи гудел огонь, и потрескивали дрова. Снаружи, сотрясая стены и вбивая снежную пыль в мельчайшие щели, завывал ветер. А я все вытягивал эту обыкновенную болгарскую сигарету из-за скверно положенной плитки.
Она – сигарета - казалась мне длинной, как железнодорожный состав.
Вот она вся у меня перед глазами.
Совсем целая.
Только краешек бумаги на кончике опален.
Линь! Линь! – позвал начкара.
Линьков рывком поднялся.
Показал ему сигарету, держа её, как восклицательный знак.
Не сводя с неё глаз, он вытащил из кармана спички.
Я прикурил, и после второй легкой затяжки, чувствуя приятное головокружение, протянул сигарету ему.
Из кухни выглянул Томский.
- Табуретку захвати, - посоветовал ему Линьков. Томский подсел рядом, и воспользовался своей очередью затянуться.
Савинов в тамбуре перестал топотать ногами, и, скрипнув дверью, заглянул в помещение.
Линьков позвал и его.
Мы сидели. Сделав по две лёгкие затяжки, передавали сигарету друг другу, провожали её взглядом, и снова делали две затяжки…
…
…
«Курение вредит вашему здоровью». Но вот так было.
Тундра. Пурга. Жарко натопленная печь. Четверо возле одной сигареты…
|
|
10
Следователь: - Ну рассказывай, как было. - Пригласил меня друг на охоту на кабана... номера, говорит, выставили, приезжай, карабин захвати, все будет. Приехал, залегли ждем... нет кабанов... - Пили? - Да, выпили... подождали еще немного... - Снова пили? - Да, выпили и снова ждали, и потом вроде еще выпили, тут друг и говорит, пошли на другой номер, там точно есть... ну пошли... Дошли, я сразу смотрю - кабан! я БАХ - готов! там сразу второй, третий, я всех сложил! Вдруг толпа какая-то, охотники что ли с номера того. Ружье отняли, в морду дали - все, дальше я ничего не помню... тут очнулся, голова болит. Следователь: - Ладно, так и запишем: на свиноферме я оказался в состоянии сильного алкогольного опьянения...
|
|
11
Просыпается мужик голова болит. Он в кутузке, дверь открывается: выходи к следователю. .
Следователь:
Ну рассказывай, как было.
Пригласил меня друг на охоту на кабана... номера, говорит, выставили, приезжай, карабин захвати, все будет. Приехал, залегли ждем... нет кабанов...
Пили?
Да, выпили... подождали еще немного...
Снова пили?
Да, выпили и снова ждали, и потом вроде еще выпили, тут друг и говорит, пошли на другой номер, там точно есть. . ну пошли. . Дошли, я сразу смотрю
кабан! я БАХ готов! там сразу второй, третий, я всех сложил! Вдруг толпа какая-то, охотники что ли с номера того. Ружье отняли, в морду дали все, дальше я ничего не помню... . тут очнулся, голова болит. .
Следователь:
Ладно, так и запишем: на свиноферме я оказался в состоянии сильного алкогольного опьянения...
|
|
13
Всем служившим посвящается…
Середина восьмидесятых… Рейган со своей стратегической «оборонной инициативой» благословил начало нового витка гонки вооружений. Страна Советов от мала до велика готовилась действовать в условиях внешней агрессии с использованием средств массового поражения. Каждый школьник без труда мог перечислить поражающие факторы ядерного взрыва и способы защиты от них, старшеклассники сдавали нормы ГТО и посещали уроки начальной военной подготовки. Даже девчонки знали, как разобрать автомат Калашникова и по какой команде надевается противогаз. Бомбоубежища, еще не переоборудованные в автосервисы, были готовы в любой момент принять «постояльцев». А в каждой, уважающей себя организации, да и в не уважающей - тоже, периодически проводились тренировки по гражданской обороне. Время было тревожное, но интересное. Тогда и произошла эта история...
Это был обычный вечер пасмурного зимнего дня. Впрочем, не совсем обычный – это был день отцовской зарплаты. Значило это только одно: трезвым домой он сегодня точно не вернется. Семья коротала вечер в тягостном молчании. Сын школьник старательно делал уроки, а его мама шила ватно-марлевую повязку, которую назавтра нужно было принести в школу. Школьники восьмидесятых хорошо знали эти повязки – они напоминали медицинскую маску, изготавливались из ваты, обёрнутой марлевым лоскутом, фиксировались двумя завязками на затылке и предназначались для защиты органов дыхания от радиоактивной пыли. За изготовлением этой повязки и застал семью отец, ввалившийся в квартиру в изрядном подпитии. Он посмотрел на них исподлобья, на ломаном русском языке произнес: «Ну-ну» и скрылся на просторах десятиметровой кухни. Там он немного погремел посудой, достал из холодильника суп, поел его холодным прямо из кастрюли и, что-то бормоча себе под нос, нетвердой походкой проследовал в спальню. Пытаясь победить неумолимую гравитацию, он пару раз падал на пол и вставал, пока, наконец, не плюхнулся на кровать и затих. Однако его планам на отдых не суждено было сбыться. Буквально через пять минут на улице негромко, но уверено завыла сирена, что в принципе было редкостью для провинциального городка, не имевшего на территории ни одной воинской части. Дальнейшие события могли бы стать сюжетом программы «Очевидное-невероятное». Человек, еще недавно с трудом передвигавшийся по квартире, подпрыгнул как мячик, за пару секунд достиг прихожей, накинул парашютом портянки, обулся за считанные мгновения, схватил ватник, ушанку и выбежал из квартиры. Домочадцы, уже привыкшие к чудачествам нетрезвого главы семейства, особо не удивились, да и догонять его в таком состоянии было бессмысленно. Оставалось только лечь спать.
Время было позднее, город потихоньку засыпал. Но одному человеку было явно не до сна. Он бежал по пустынным улицам, широкими шагами отмеряя сокращающееся расстояние до цели. Человек был уже не молод, но еще полон сил, и ноги, не останавливаясь, несли его на другой конец города. Он не обращал внимание ни на скользкие тротуары, ни на возникающие на его пути препятствия, в виде сугробов и низкого штакетника, преодолевая их уверенными движениями, как тогда в армии, на изматывающем марш-броске двадцать лет назад. В его голове на этот момент была одна мысль: «Только бы успеть!». И он успел…
Дежурный по военкомату седовласый усатый майор, уже собирался было отойти ко сну, как в дверь кто-то отчаянно забарабанил. Недовольно поёживаясь, майор подошел к входной двери и в глазок увидел одинокого мужика, согнувшегося пополам в попытке отдышаться.
- «Тебе чего?» - спросил дежурный, отворив дверь.
- «Так я... это... сирену услышал» - ответил мужик, тяжело дыша...
Они стояли на крыльце и курили, глядя на звездное небо...
- «Где служил-то?» - спросил майор.
- «В Киевском округе, в автомобильной роте» - ответил несостоявшийся новобранец.
Они помолчали еще немного, думая каждый о своём.
- «Иди домой, Толян, поздно уже». «В следующий раз хоть документы с собой захвати и смену белья» - хохотнул усатый и крепко пожал протянутую руку.
Домой отец вернулся уже под утро изрядно протрезвевший. Он и поведал нам историю своего ночного приключения, то смеясь, то ругая идиота, включившего сирену так некстати.
Многими годами позже, когда выпрыгнув из теплых постелей, перемешивая сапогами осеннюю слякоть в кромешной тьме и подсвечивая себе дорогу тусклым фонариком, мы бежали в сторону дежурной позиции по тревожному зову сирены, я вспоминал этот случай и мне становилось легче.
И сейчас, поглаживая кудри, мирно спящей в своей кроватке дочки, переливающиеся в свете уличного фонаря, я понимаю, что не зря все это было... И продолжается не зря.
|
|
21
Встречаются два товарища.
- Ты знаешь, мне кажется, что меня жена разлюбила!
- С чего это ты взял?
- Вчера на даче ремонтировал крышу, подскользнулся и упал со
второго этажа, а она высунулась в окно и говорит:
"Вань, раз ты уже внизу, захвати ведерко угля! "
|
|
22
Нас завалило снегом. Ну и что, не в первый раз. Поэтому у нас в городке сложилась такая традиция: если засыпало общую парковку, то почистил участок у себя захвати часть территории и у соседа. Ты кому-то помог и он тоже кому-то поможет. Традиция. Так достаточно быстро очищается вся парковка. Но в этот снегопад, затесался к нам один деятель из соседнего региона. Тому тоже почистили перед его машинкой часть территории. Вроде бы очевидно, что тебе помогли, помоги и ты. Но нет. Красавец выкинул весь свой оставшийся снег на расчищенное место перед соседями. Ну не царское это дело напрягаться, пусть местные аборигены его обслуживают. Такое видать воспитание на его родине. Что же делать. Никто не стал ему спускать шины, или заваливать снегом. Все так и быть убрали за него снег. Но на стекло прилепили бумажку с надписью: никогда не думали, что в Подмосковье живут макаки. На клей. Сликатный.
|
|
27
Чета пенсионеров, проезжая на собственном авто мимо придорожного ресторана, останавливается пообедать там. Пообедав, они отправляются дальше. Когда они проехали около 40 км, старушка вдруг обнаруживает, что забыла очки на столе ресторана, и говорит об этом деду. Тот с большой неохотой разворачивается и всю обратную дорогу ругается, кричит на супругу, упрекает ее в рассеянности, распаляясь все больше и больше. Наконец они вновь подъезжают к ресторану, старушка выходит и, когда ей остается сделать пару шагов до двери ресторана, дед кричит ей вслед: - Слышишь?! Раз уж ты здесь, захвати тогда заодно мою шляпу и кредитку.
|
|
29
Плешивый, гологрудый пУкин, Сидя на лошади уныло, Целуя мальчиков в пупочек, Тихонько подбираясь к хую, Летя на мото-педо-плане, Со стаей стрехов прямо в жопу, Ныряя за горшком разбитым в грязную лужу с аквалангом, пРигожину сел разом на хуй, Взяв в рот чеченский микро-пенис. Ты наше все, ты пидор скрытый, Тебя мы очень сильно любим. Но шел бы ты ебаться раком, И захвати с собой ты горцев, А то ведь Русский люд проснется И как усатых тараканов, Тебя мы в стенку замуруем
|
|
30
Плешивый, гологрудый пУкин, Сидя на лошади уныло, Целуя мальчиков в пупочек, Тихонько подбираясь к хую, Летя на мото-педо-плане, Со стаей стрехов прямо в жопу, Ныряя за горшком разбитым в грязную лужу с аквалангом, пРигожину сел разом на хуй, Взяв в рот чеченский микро-пенис. Ты наше все, ты пидор скрытый, Тебя мы очень сильно любим. Но шел бы ты ебаться раком, И захвати с собой ты горцев, А то ведь Русский люд проснется И как усатых тараканов, Тебя мы в стенку замуруем И это не анекдот. И это быль.
|
|
31
Просыпается мужик - голова болит. Он в кутузке, дверь открывается: выходи к следователю.. Следователь: - Ну рассказывай, как было. - Пригласил меня друг на охоту на кабана... номера, говорит, выставили, приезжай, карабин захвати, все будет. Приехал, залегли ждем... нет кабанов... - Пили? - Да, выпили... подождали еще немного... - Снова пили? - Да, выпили и снова ждали, и потом вроде еще выпили, тут друг и говорит, пошли на другой номер, там точно есть.. ну пошли.. Дошли, я сразу смотрю - кабан! я БАХ - готов! там сразу второй, третий, я всех сложил! Вдруг толпа какая-то, охотники что ли с номера того. Ружье отняли, в морду дали - все, дальше я ничего не помню.... тут очнулся, голова болит.. Следователь: - Ладно, так и запишем: на свиноферме я оказался в состоянии сильного алкогольного опьянения...
|
|