Анекдоты про армии были
[ Свежие анекдоты ]

Результатов: 358

151

Навеяло недавними историями о похоронах.
Февраль 1995. Умер кто-то из бывших больших военных. Нас, два десятка младших лейтенантов, привлекли в качестве скорбящих для массовости.
Мы впервые слышали об умершем. О войне в Чечне тоже минимум информации, не представляли насколько серьезно.
Зато у всех на слуху раздутый самой популярной тогда газетой "Московский комсомолец" скандал с подаренными Грачеву командующим ЗГВ двумя бронированными мерседесами.
И вот мерзнем около часа рядом с Центральным домом Советской Армии. Не так уж и холодно, около 0. Но сыро и промозгло. Настроение вообще не траурное. До выпуска несколько месяцев, интенсивной учебы уже нет. Греемся анекдотами. А надо сказать, среди нас был не совсем адекват по прозвищу Мессер. Коллекционировал эмблемы автомобилей. Но не покупал, а воровал. Причем у мерседесов отломать было просто - эмблема на ножке.
И вот наконец началось движение. Для нас неожиданно, сами не верили. Когда почти должны были зайти в здание, подъезжает тот самый грязно-светло-фиолетовый 500-й. Выходит министр обороны. Вытянулись, не знаем как правильно. С одной стороны, мы не в строю. А значит, надо приложить руку к фуражке. С другой - стоим довольно плотно и это делать неудобно. Так что просто по стойке смирно.
У передних, у меня в том числе, каменные лица. И тут какая-то зараза из задних возьми да ляпни негромко "Мессер, а слабо у этого мерина значок сп...ть".
Сдержаться было тяжело. Лица искривились. На кону выпуск и распределение, но физиология.
Благо, для министра мы всего-лишь декорации. Даже взглядом не скользнул, хотя были на расстоянии вытянутой руки. А на обратном пути и сам Паша-мерседес не выказывал печали, весло общался с каким-то сопровождающим.
К слову, тот автомобиль даже для 90-х выглядел довольно убого. Уже хватало дорогих машин в Москве. А этот какой-то нелепый, грязноватый, неудачного цвета.

152

Экзекуция

Хотите верьте, хотите нет, а Коля, мой бывший сослуживец, до сих пор клянется в правдивости сей истории.

После окончания техникума связи служил я в стройбате, но не простом, а в стройбате связи. Мне повезло, я попал в группу, которая занималась монтажом небольших телефонных станций. Группа была на очень привилегированном положении. Жили мы в гражданской общаге, на объекте, где всегда был душ с горячей водой, питались в гражданской столовой и даже ходили в гражданских комбинезонах, рубашках и ботинках, а форму надевали только при переездах с объекта на объект. Не служба, а малина, ощущение, что не в армии служим, а работаем где-то в командировке. Естественно было много разных историй и эта одна из них.

- Коля, переодевайся, сейчас придет грузовик, поедешь на склады, привезешь вот по этим накладным. И не задерживайся, будь уж так любезен.

Так началось раннее, морозное, январское утро 1981 года, которое не предвещало ничего сверхординарного. Через полчаса пришла машина и Коля уехал.

Мы ожидали машину часам к трем пополудни, но груз пришел только в семь вечера. Надо отдать должное, Коля умудрился привезти (выбить, найти, достать) всё оборудование, расходники, инструменты, даже новые комплекты одежды и обуви.
- Коля, два вопроса. Во-первых почему так поздно, где ваc носило, а во-вторых - как? Ты что, штурмом склады взял?
- Мы ждали, когда экзекуция закончится.
- Коля, какая нафиг экзекуция, я понимаю, что ты родом из города «Большие Киздуны», впрочем потом расскажешь.
- Так, ребята, все на разгрузку. Давайте быстренько, у нас полчаса до ужина, ждать не будут. А ты чего стоишь? Кто? ШОфер? ШОфер, ты где ужинать будешь, с нами или в части? Я знаю, что у нас лучше, так ужин заработать надо. Давай помогай, не шлангуй.

Ударными темпами грузовик был разгружен и наша группа направилась в столовую. Уже за чаем я потребовал от Коли полный отчет.

- В общем дело было так. Приезжаем, а там «краснопогонники» нарушителя поймали. Представляешь, две недели за ним гонялись. Порежет проволоку, поковыряет замки и назад.

Небольшое пояснение. Часть, в которой я служил хоть и была стройбатовской, но всё же стройбата связи. И на складах хранились не кирпичи и цемент, а дорогостоящее и часто секретное оборудование. Поэтому охраняла специальная рота охраны. Они относились к строевым и чтобы отличаться от нас, стройбатовцев, носили красные погоны с общевойсковой эмблемой. У нас их называли «красными» или «краснопогонниками». Склады были окружены двойным забором «колючки» с паханой полосой внутри.

- А что за нарушитель?
- Да так, мужичок лет тридцати, тридцати пяти, алкашом не выглядит и одет прилично.
- Так, что он делал?
- Кто?
- Нарушитель! Коля, не тупи!
- Да непонятно. Порежет проволоку, проползет вовнутрь, покрутится возле складов, поковыряет замки и назад. Ребята говорят, что в основном он лазил к навесу, под которым барабаны с кабелем лежат. Они там устроили засаду и взяли тепленьким. Даже дернуться не успел, как скрутили. Немного помяли, конечно, но сильно не били.
- И что?
- А ничего, сказал, что случайно попал, перепутал, думал, что это гражданский склад.
- А гражданский склад можно обворовывать? Ну поймали, сдали ментам или кому там, делов то.
- Не, если бы сдали, начались бы проверки в части, военная прокуратура, почему не доложили, а вдруг он шпиён. Просто так отпустить – ещё хуже. Так кто-то из лейтёх-пиджаков предложил устроить экзекуцию, как в царской армии.
- А это как?
- Шпицрутенов дать.
- Коль, а що цэ такэ шпицрт.., чы як то называють?
- То, Васылько, як у вас в сэли кажуть: - дать по сраци хворостыной, зрозумив?
- Та то ты брэшешь.
- Васыль, ша. И что, устроили?
- А я за шо. Построили всю часть на плацу в каре, принесли скамью из столовой. Разложили и привязали этого мудака голой жопой кверху. Лейтёха зачитал «приговор». Типа за попытку проникновения в военную зону и нанесения ущерба воинскому имуществу такой-то приговаривается к экзекуции 100 ударов шпицрутенами. Приговор привести в исполнение немедленно. Канат (парень-казах, служил киномехаником и заведовал радиорубкой) включил барабанный бой и под эту «музыку» меняясь всыпали прутьями по филейным частям.
- Так, что, таки надрали задницу в прямом смысле слова?
- Ага, обстоятельно надрали, а лейтёха ещё и считал, чтобы все «по закону». Воплей было на всю округу, знатно всыпали…
- Ну ладно, кино вы посмотрели, понимаю, а как ты всё получить умудрился?
- Прапора там тоже были, ну которые складские. Я до них. Вот у меня накладные, надо срочно… И как обычно, а где я тебе сейчас найду, приезжай завтра, а лучше послезавтра…
- Ну а ты?
- А шо я… Вижу, идёт зам. командира части, ну главный инженер. Я к нему. Так и так товарищ подполковник, не могу материалы получить. Почему? Говорят, что найти не могут.
- А он что?
- Так пообещал каждого кладовщика, невзирая на звание и выслугу вот так на скамейке разложить и всыпать, а ты знаешь – он может.
- И что, сразу все нашли?
- Даже погрузили!

Ну да, обещание оздоровительной пиздюлины и особенно наблюдением за получением оной действует лучше любого приказа.

Иногда задумываешься, стоит надрать задницу нерадивому работнику или чиновнику, может тогда жизнь лучше станет.

154

Февраль 1996 г. Нахожусь в военном лагере на окраине Грозного. Большая часть личного состава отряды ОМОН из различных регионов. Заехал туда вместе с очередной сменой. Типажи тут были достаточно жесткого и решительного типа. Нам предстояло пробыть здесь около двух месяцев. Несмотря на ежедневную стрельбу по ночам, различные виды боевых заданий, жизнь была довольно монотонной. Возникла мода на отращивание бороды, командование не возражало. Уже к концу первого месяца у меня стало возникать ощущение, что нахожусь где-то в московском университете 19 века. Кругом молодые люди чеховского типа, с типичной для него негустой бородкой клинышком. Наблюдать по утрам во дворе несколько десятков молодых людей, с интеллигентскими бородками, одновременно чистящих зубы, само по себе было достойно кисти передвижников. Когда в полном боевом облачении собирались на утреннее построение, не оставляло ощущение какого-то полка царской армии. Даже регулярный матерный комментарий каждого действия, не менял этого восприятия. Хотя кто знает, как на самом деле выражались в 19 веке в боевых условиях. До сих пор не знаю почему, но русский человек с подстриженной бородкой производит впечатление творческого интеллигента, а восточный типаж с такой же бородкой, без пяти минут террорист.

155

Хочу рассказать про баню. Обычную русскую баню, которую я построил сам. Делал все по уму. Комната отдыха квадратов на двадцать пять, помывочная человек на пять и парная. Такой отдельный закуток с двумя полками для лежания. Печь топилась из комнаты отдыха, а в парную был выведен отрезанный на треть кислородный баллон набитый голышами. Две трети баллона в печи и только «дупло» в парной. По окончанию стройки я решил провести испытания, протопил печь и с ковшом воды зашел в парную, шурнув его сдуру в дупло целиком. Не, оттуда не пошел пар. Оттуда вырвался испепеляющий все на своем пути сухой раскаленный воздух. Так мощно, что я с трудом успел упасть на четвереньки. Пол приблизился к лицу и я увидел как на нем закипает пролитая вода. Стены трещали вместе с полками и я как учили в армии, по-пластунски ретировался на запасные позиции. Посчитав, что помывочная для меня в самый раз, если не открывать дверь в парную.
Людей, которые так любят баню, в своей жизни я встречал только двоих. Про одного промолчу, а вот второй, мой друг и в чем то компаньон, Виталик, личность неординарная. Бывший боцман торгового флота, он обожал баню, пар, веник и все что с этим связано. Он ее любил и боготворил. Поэтому, не успел я ее испытать, он уже сидел в трактире с полотенцем на голове.
- А у тебя веник есть? - деловито поинтересовался он.
- Ты не оборзел? Может тебе спинку еще попарить? - опешил я. - Зима на дворе, откуда веники, хотя есть метла, кстати, березовая. Там в тамбуре стоит.
- Ну и ладно, сейчас я своих пацанов попрошу, они мне пихты наломают.
Оба его пацана, оторвы 13 и 15 лет, видимо в породах деревьях разбирались плохо. Поэтому когда они мимо трактира проперли здоровенные охапки еловых веток, я только пожал плечами. Хрен их знает все эти банные прибамбасы. Да и подъехавшие двое знакомых, отвлекли.
- О, пацаны! - обрадовался я, - заходите, посидим, выпьем, в «тысчонку» перекинемся.
- Да не, мы на пять минут, мы только... - в это время из бани стоящей всего в пятнадцати метрах от трактира раздался вой собаки Баскервилей. Он был полон оргазма, но если не знать, можно было подумать и другое. - Что это у тебя там? - опешили пацаны.
- Да вон, Виталя, тоже отказался в тысячу играть, пить, жрать не хочет, пошел в крематорий. - на полном серьезе произнес я. В этот момент крик повторился и уже не затихал.
- И что? - пацаны явно были ошарашенные.
- Да ничего, шкуру сейчас с него снимут и все. Следующие, кстати, вы, если что? Желаете?
Пацаны пробовали улыбнуться, но так как орал Виталик, это не способствовало. И тут дверь в бане распахнулась, из нее, весь залитый кровью, с тем же оргазмирующим криком, вылетел Виталик. Вы спросите, почему залитый кровью? А помните я вам рассказывал про еловые лапы, так вот у елки, иголки как у пихты не мягчают в кипятке. Повалявшись в снегу и оставляя за собой на этом белом покрывале кровавые следы, Виталик не прекращая орать, подскочил и опять скрылся за дверью. Не, я то понял, что он орет от удовольствия, но пацаны-то об этом не знали. Поэтому когда за Виталей захлопнулась дверь, они без улыбки произнесли:
- Что ты там насчет, выпить закусить предлагал? Да и партейку мы пожалуй успеем...

156

Миша вот раззудил меня на "медицинскую" историю. Точнее, не медицинскую, и даже не на историю, а на... впрочем, затрудняюсь с определением.

Моя искренняя благодарность пользователям RRaf и perevodchik за редактуру и моральную поддержку.

"Золото..."

Эпиграф:
"Это вроде мы снова в пехоте,
Это вроде мы снова - в штыки
Это душу отводят в охоте
Уцелевшие фронтовики..." (В.С. Высоцкий)

У моего отца был дядя. Я, собственно говоря, про него пару историй когда-то уже писал (вот например, если интересно, https://www.anekdot.ru/id/859462 или https://www.anekdot.ru/id/860702 ).

Я понимаю что последующие пару предложений будут выглядеть как хвастовство, но это и взаправду был весьма примечательный человек. Очень известный ортопед-онколог. Хирург, почти 30 лет проработавший в ЦИТО, фронтовик, полковник, автор более 150-ти научных работ, полудюжины монографий и с десятка изобретений, кавалер всяческих орденов, медалей и премий, и т.д.

Как я сказал выше, после отставки из армии он устроился в ЦИТО. И хоть работал он в Москве, но жильё ему выделили в Подмосковье. Это была половина небольшого домика, правда, на весьма солидном участке в т.н. "элитном" посёлке. Естественно, в конце 50-х или 60-х Советская элита весьма отличалась от нынешней. Сосед по дому, зам министра чего-то там, так же как и остальные плебеи, благополучно ходил в местный магазин за молоком и хлебом, в трениках полол грядки, не гнушался стучать в пинг-понг с окрестными пацанами, и ему совсем было не влом ездить в переполенном автобусе до ближайшей станции метро, хотя личный автомобиль у него был. Но это я отвлёкся.

Отцовские дядя и тётя были людьми очень компанейскими. Гости в их доме были явлением перманентным. Даже не представляю, как тётушка, несмотря на свою работу офтальмологом, успевала готовить разные деликатесы и разносолы, на кои она была большая мастерица, ибо частенько дядя приводил гостей с предупреждением всего за пару часов. Нередко гости вообще появлялись без приглашения, и им завсегда были рады. Можно сказать, что у них дома образовалась определённая тусовка. Изначально, учитывая их профессии, военно-медицинская, но после сильно разросшаяся.

Моему отцу повезло. Он провёл целое лето 1961-го и 1962-го у дяди с тётей. Да и после, уже будучи студентом МИСИСа, как минимум одни выходные в месяц проводил у них. Меня гложет белая зависть, ведь с какими личностями ему довелось повидаться! Дорого бы я дал, чтобы посидеть с ними за одним столом. Дядя дружил с Юрием Никулиным, Александром Александровичем Вишневским - главным хирургом Минобороны СССР (он ещё сыграл свою роль в жизни моего отца (https://www.anekdot.ru/id/911949 ), С.П. Капицей, Евгением Алексеевичем Фёдоровым (врач первого отряда космонавтов, и ещё многими другими интересными людьми. Плюс, гости, в свою очередь,часто приводили других "членов творческой интеллигенции."

Правда, в те юношеские годы моему отцу эти ныне легендарные личности просто казались обыкновенными весёлыми дядьками. Чинами, званиями, и орденами там не мерялись. Зато все любили в меру выпить хорошего коньяка или вина, вкусно поесть тётушкиной стряпни, спеть вместе душевную песню, и, конечно же, рассказать какую-нибудь занятную историю. А так как почти поголовно там собирались фронтовики (например с Е.А. Фёдоровым дядя учился вместе в институте, и вместе же ушли на фронт в июне 1941-го), то частенько разговоры шли про случаи на Войне.

Большинство историй мой отец пропускал мимо ушей, многие, к сожалению, подзабыл, но кое что запомнил и пересказал мне. Вот одна из них.

Год 1945-й. Уже разгромлена фашисткая Германия, но расслабляться рано, ведь осталось разгромить Японию. Дядя, в то время майор, был послан на Дальневосточный фронт в качестве начальника отделения полевого госпиталя. Это лишь звучит громко и солидно, а в реальности это очень тяжёлая должность. Хоть война с японцами длилась недолго, но была она весьма кровавой, и раненых было много. А это означает множество операций без перерыва на отдых и сон.

Более того, линия фронта двигалась очень быстро, а это значит, что и госпиталь тоже должен был перемещаться с почти той же скоростью. Казалось бы, вот только развернули госпиталь, ан нет, снова надо сворачиваться и переезжать. Тяжелораненых, конечно с собой не тащили, отправляли во фронтовые госпиталя, но взамен поступали новые. Огромная трудность была в том, что особо-то и госпитальных условий не было. Бывало, что оперировали и под навесом, и в палатках. Посему, как только была возможность, под госпиталь захватывали первое же более-менее целое приличное здание.

Впрочем, таких зданий было совсем немного. Обычно они принадлежали местным заправилам, которые, в свою очередь, отнюдь не жаждали очной встречи с наступающей РККА. А так как армия Советская двигалась очень быстро, то нередно бежали они, бросая всё, лишь бы спастись (между прочим, мой дед про войну с японцами рассказывал то же самое. Бывало, в Маньчжурии, они заходили в дома, где на кухнях ещё стояла тёплая еда).

Однажды, часть зашла в небольшой городок, и местный особняк был тут же определён под госпиталь. Дядя уже пару суток практически без сна. Нескончаеммые операции, одна за одной. Гной, кишки, хрипы, грязь, окровавленные бинты, запахи, он еле-еле на ногах. Чувствует, если хотя-бы несколько часов не поспит, то он просто не сможет оперировать. Благо, пока госпиталь разворачивается, можно урвать часок, много два.

Приказал помощнику, "через два часа меня обязательно разбудить." Нашёл укромную маленькую комнатку. Увидел кровать, и тут же рухнул, не раздеваясь и сразу забылся в глубоком сне. Казалось бы, только закрыл глаза, а уже в дверь стук:
- Товарищ майор, раненых подвезли. Операционная готова, мы вас ждём.

И снова сна как не бывало. Вскочил:
- Бегу, бегу. Одну минуту.
- Хорошо, - отвечают из за двери.

В углу умывальник, в нём вода. Небывалая роскошь. Ополоснул лицо и сил прибавилось. Направился к двери. Вдруг взгляд упал на кровать, где только что спал. Когда вскочил, она сдвинулась и из под неё виднеется ящичек. Ногой пнул, крышка слетела, и о чудо, он полный монет. Они переливаются заманчивым желтовато-матовым блеском и тянут к себе как магнит, а в мозгу зазвенело "золото, золото, золото."

Встряхнул головой, снова пнул ящик под кровать и побежал в операционную. Когда вернулся в комнатку через несколько часов, там уже ничего не было.
- Так Вы даже ящик не тронули? Даже ни одной монетки не взяли? Потом жалко не было? - прозвучали вопросы.
- Да как можно на это время терять? Раненые ждать не могут, - твёрдо ответил он.

157

Когда меня спрашивают, почему рухнул СССР, я всегда объясняю это на примере детской песни.
В начале 70-х символом детской песни был вот этот мальчик.
Его звали Сережа Парамонов, и он был сыном уборщицы и слесаря с завода "Серп и молот". Существовавшая в стране система поиска и обучения талантов нашла этот бриллиант и сделала его звездой - по праву таланта.
Впервые его талант заметили после 2 класса в пионерском лагере - музыкальный работник лагеря специально после смены приехала к родителям, чтобы объяснить, какой у них талантливый мальчик, и что его непременно надо учить музыке. Тогда это все было бесплатно, поэтому потом был музыкальный кружок на заводе "Серп и молот", потом огромный конкурс в Большой детский хор, который он блестяще прошел, а еще через год стал в хоре солистом.
Записи его песен слушают до сих пор, полвека спустя. Сережу Парамонова знала и любила вся страна, он уже в 10 лет мог сделать из песни шлягер, поэтому специально для него писали песни лучшие композиторы и поэты страны вроде Александры Пахмутовой и Роберта Рождественского.
Это действительно был очень талантливый ребенок, которого по праву называли советским Робертино Лоретти.
Десять лет спустя, к началу 80-х, ситуация изменилась радикально. Этот лифт наверх был отключен, а талант ребенка в детской песне перестал иметь какое-либо значение.
Значение имело только его происхождение.
Все 80-е на телеэкранах страны царили дети, талантливые по праву рождения.
Алла Пугачева в 1983 году вытаскивает в телевизор дочь Кристину Орбакайте в песне "А знаешь, все еще будет".
В 1986-м Михаил Боярский - сына Сергея, хотя слушать какую-нибудь песню "Динозаврики" без рыданий и конвульсий могли не все.
В конце 80-х в телевизоре уже голосили пр собачку Олег и Родион Газмановы.
И все было только так и никак иначе. Конец 80-х - начало 90-х это время блатных деток и нет им числа: Илона Броневицкая, Владимир Пресняков-младший, Дима Маликов... Чужие здесь не ходят. Даже какая-нибудь давно и прочно забытая по причине предельной безголосости Даша Оганезова и та была дочерью Леона Оганезова, аккомпаниатора Владимира Винокура.
Произошла очень простая вещь - тогдашней эстрадной элите очень хотелось передать детям свои блага и привилегии. А чтобы бездарность и никчемность детей не так бросалось в глаза, да и самим было проще удерживать позиции - в телевизор просто перестали пускать новых людей, сколь бы талантливыми те не были. Ну или только из своего круга и за очень большие деньги.
С тех пор так и скачут одним и тем же составом уже несколько десятков лет.
Разумеется, не певцы развалили СССР - просто они очень наглядны в качестве иллюстрации, так как всегда были на виду.
Глобальная проблема была в том, что точно такие же истории происходили во всех сферах деятельности.
И в армии не случайно сочинили анекдот про внука генерала, который не станет маршалом, потому что "у маршала свои внуки есть". И про кандидата в члены ЦК КПСС Юрия Леонидовича Брежнева не стеснялись даже по телевизору упоминать.
На самом деле элите просто очень не хотелось делиться со всякими сережами парамоновыми, сколь бы талантливыми те не были. Им очень хотелось окуклиться и забить двери социальных лифтов досками крест-накрест. А поскольку устройство социальной системы мешало им это сделать - они поменяли социальную систему.
И с тех пор живут весело и счастливо.
Надежно закупоренные.

158

Абрикоса.

Когда моим родителям нарезали кусочек земли за городским кладбищем, на участке росло маленькое деревце. Абрикоса-дичка.
Посадил её сосед через улицу.
После войны эта земля числилась за городской чертой. Ничейная.
Вот таким образом тот человек хотел провести свою межу самозахвата, а потом узаконить. Но получилось иначе.

Когда Страна немного оклемалась от войны, эти земли там, на верху, решили раздать нуждающимся в жилье фронтовикам. Которые, как и наша многодетная семья, ютились и мыкались в полуподвальных сырых каморках послевоенного города.

Из года в год, доставшееся нам случайно деревце росло, крепло, ухода не требовало. Ведь первое, достаточно долгое время, у нас на улице не было и водопровода.
Со временем деревце превратилось в красивую раскидистую абрикосу.
Но плоды у ней, пока не созреют полностью, хоть и были душистые, но на вкус все же горчили, и с кислинкой. Косточка, как у всякой дички, тоже была горькой.
Поэтому, как ни любили мы, дети, раннюю фрукту, её плоды зелеными почти не ели.
Позже, уже придя из армии, я понял главное достоинство этого дерева.
Её неоценимый вклад в жизнь нашей семьи состоял в другом.

Всё знойное лето, словно курица-наседка крыльями защищает своих цыплят, абрикоса своими ветвями с листьями укрывала нас от палящего южного солнца.
Мы любили всей семьей собираться за общим столом в тени её кроны. Во дворе отмечали все летние семейные праздники. Из пахнущей лаком радиолы «Латвия» приглушенным фоном обычно лилась музыка. Мы, дети, кушали, родители со своими друзьями выпивали, рассказывали о войне разные случаи.
После «третьего стола» доставался баян "Креминне". Старший брат играл любимое родителей «Амурские и Дунайские волны», потом ещё что-то, а потом мы затягивали всеми любимую в нашей семье «Бежал бродяга с Сахалина». Тон задавала мать. Она обладала красивым звонким голосом. Что-то среднее между Руслановой и Зыкиной.
За звонкий чистый голос и за место рождения, все соседи и друзья называли её курским соловьем.
Пискливым голоском, изо всех сил, вместе со всеми орал и я.

А потом абрикоса начала хворать.
Вначале, в сердцевине одной из спиленных ранее веток появилась труха, потом появилась трещина в стволе самого дерева. Продолжалось это не один год.
Год из года сердцевина ствола становилась трухлявой, трещина росла ввысь, труха осыпалась.
Наконец ствол стал почти полым. Всё дерево держалось на коре и небольшом слое древесины под ней. Ствол стал представлять собой замысловато изогнутую полую трубку.
Дерево было большое, и я опасался, что при сильном ветре часть дерева может обломиться и упасть на веранду дома. Последствия можно было себе представить.

Ранней весной, перед поездкой по делам на несколько месяцев из дома, я обрезал все ветки, чтобы убрать парусность. Иногда случаются сильные бури.
Оставалось спилить ствол с несколькими очень толстыми ветками.
Через три месяца, когда я летом вернулся, дерево, а вернее то, что от него оставалось, предстало предо мной буквально огромным ощетинившемся зеленым дикобразом.

Сотни побегов из зеленых веточек устремились ввысь, к солнцу, из казалось бы уже мертвого дерева.
Невероятно.
Но спустя шесть лет, мне таки пришлось спилить это уже безнадежно больное дерево.
Дерево, которое в течении больше 50-ти лет было неотъемлемой частью нашей уже поредевшей семьи.
Осенью я нашел человека с бензопилой, и он постепенно обрезал трухлявый ствол под самый корень.

Весной из мертвого пня пробилось три маленькие веточки.
Можно было пнуть их ногой или оборвать рукой, чтобы окончательно убить в этом трухлявом пне остатки жизни. Просто и незатейливо - растоптать всё своё прошлое. Забыть.

На самом деле, и пня-то, как такового не было. Его съела какая-то болезнь, превратив всё его тело в древесную пыль.
Только маленькая щепочка коры и кусочек живой древесины были тем источником, из которого пробились эти три росточка.
Надежды на то, что из этого островка жизни может что-то выжить, не говоря уже о том чтобы вырасти, у меня не было.
"Живому - живое, мертвому - мертвое" - крутилось у меня в голове, когда я с печалью смотрел на картину погибшего дерева. Не решаясь сделать то, что был должен сделать.
И когда я уже было занес ногу, чтобы раз и навсегда покончить с сомнениями, из двери дома, вдруг, выглянула мать жены.

- Володя! Оставь! - сказала она. - Давай посмотрим что будет дальше.
- А давайте, Эллина Васильевна! - легко согласился я с ней.
Словно камень свалился с моей груди.

Так, из трех веточек, постепенно оставляя самую сильную, установив растяжки, мы вырастили новое дерево молодой абрикосы.
Так же как и её прародительница, несмотря на свою смерть, её потомство продолжает радовать глаз своим буйным цветением ранней весной и обилием плодов в период созревания. Наполняет двор прохладой в знойные летние дни.
* * *
П.С.
Вся история в одной картинке.
http://vfl.ru/fotos/0d85903627190155.html

159

История из прошлого века. Пересказываю как ее мне рассказывали представитель уже ушедшего почти поколения.

Молодой холостой офицер Советской Армии познакомился с хорошенькой девушкой. Долго ли, коротко ли он за ней ухаживал, но в итоге сыграли свадьбу. И уехал офицер с молодой женой в часть служить.
Скоро выяснилось, однако, что ничего, кроме яичницы, молодая жена приготовить не может. Не умеет. Не обучена.
Думал-думал офицер думку тяжелую офицерскую. Жену-то он любил шибко. Но голод - не тетка. На одной яичнице долго не проживешь. По друзьям столоваться да в офицерской столовке подъедаться тоже не вариант. Опять же честь советского офицера страдает. Как и доброе имя всех офицерских жен.
Собрал офицер чемодан жены, взял и саму жену, привез их (жену и чемодан) к теще, вставил в дом и сказал:
- Вы б, мама, прежде чем дочь замуж выдавать, готовить ее научили бы. Даю вам обеим срок - месяц.
И уехал назад в часть. Службу служить.
Тот, кто рассказал мне эту историю, узнал ее от двух попутчиц в поезде - матери и дочери. Ехали они в часть к зятю и мужу, соответственно. Сдавать экзамен по борщу и котлетам.

Вот такие времена были, да-с...

160

Эта история о спортсменах, ну или о спорте как таковом и совсем немного об армии. 
Когда ротный выстроил новобранцев и дал команду — спортсмены, один шаг вперед! Шагнуло человек пять. Публика была довольно разношерстной, боксер, вольная борьба, лыжник, еще мало кому известный каратист и какой-то шибздик. 
-А ты кто такой? - обратился к нему ротный. 
-Шахматист, первый взрослый разряд! До кандидата немного не дотянул, в армию забрали, - отчеканил тот. 
Ротный немного призадумался, защищать честь роты, а может и батальона в шахматных турнирах как-то не приходилось, «но хрен его знает», подумал он, мож и пригодится. 
-Слышь, шахматы это вообще не спорт! - когда ротный отошел в сторонку, произнес боксер. - Что это за хрень, ты на турнике то хоть «солнышко» крутануть сможешь? 
-На турнике не знаю, не пробовал, мы ведь мозги тренировали. Думать, на хода два-три вперед соперника. А на турнике... Не, наверно не смогу. 
-Вот то-то и оно! Ну ничего, будешь нам форму стирать! - похлопал его по плечу боксер, - ну и так по мелочам, что принести-отнести. Понял?! 
-А можно спросить? - почесав лоб, обратился к нему шахматист, - вот ты как считаешь, кто сильнее, боксер или борец? 
-Не, ну ты спросил! Да пока он будет свои захваты делать, я его уже несколько раз в нокаут пущу. Ты знаешь какой у меня поставленный удар? Думаешь мне первый юношеский за красивые глаза дали?! По любому боксер сильней. 
-А давайте вечером, после отбоя проверим? Я поговорю с борцом. 
-Да без проблем и этому каратисту тоже намекни, я и его в бараний рог... 
Вечером, в части были первые советские бои без правил. Для этого был даже втихую открыт замок на спортзале, куда и ломанулись после отбоя несколько избранных дедов и сержантов, в виде судейской коллегии. Шахматист оказался довольно шустрым и организовал все по первому числу. Схватки между представителями единоборств запускались им четко по графику, почти каждый день. Выяснять какой вид спорта имеет максимальное преимущество перед другими, стали втихую даже дежурившие по ночам офицеры. Движение набирало обороты. Решить кто сильнее было довольно трудно, все требовали реванша и все начиналось по-новой. Каратисты с боксерами, борцы с легкоатлетами, все перемешалось в этих яростных схватках. 
-Да, шахматист, а ты не так прост... - произнес ротный, когда выстроил роту где-то через месяц, - не так прост! Не, я не против, можете бить друг другу хлебальники до полного посинения. Но комбата ваши синяки уже смущают, он ведь поначалу подумал, что в части дедовщина. А это значит вот этого работа, шахматист два шага вперед! Вот объясни-ка, как ты даже нашего зампотыла на бабки подсадил со своими ставками? 
-Мой вид спорта предусматривает победу над противником если комбинация просчитана на несколько ходов вперед! - отчеканил шахматист. - Если хотите, я могу и вас поднатаскать в этом виде спорта... 
Движение все набирало и набирало обороты. Какой вид единоборств выигрывал у всех по факту, догадаться пожалуй нетрудно.

161

Ох я дура
Ну и дура.
Дура я проклЯтая.
У него четыре дуры.
А я дура пятая!

Про Вовчика

Можете себе представить, что солдата срочника - выгоняют из армии!?
Полгода до дембеля а солдату показывают ворота с обратной стороны! И чтоб забыл эти ворота!
Это Вова! Не Путин.
Мы с ним в учебке служили. В Челябинске. Мужичёнка никакой. Бананы и апельсины - только в армии увидел. Жил под Вяткой, в глухом селе.
Но как он был популярен у любых женщин. У любых. Мог заболтать хоть старушку, слёзно прося на пряники, или хохоча, выманить студентку из толпы сокурсниц, под предлогом .. А хрен его знает под каким.
Вова был добытчик! Сигареты и иногда ужин на полроты голодных курсантов Вова находил без проблем, были бы рядом женщины.
Пряники и сушки мы вообще не покупали. Всё доставал Вовчик.
Ему сказочно везло! Наша рота была на третьем этаже. Он умудрялся из окна договориться с какой-нибудь бабушкой, чтоб она принесла поесть и даже выпить! В самоходы - почти не ходили, но у меня была лазейка. Так я Вовчика всегда с собой брал. Я к даме, Вова - за провиантом.
И вот раздача погонов! Закончились и учения и марш-броски с утра на 20 километров.
Все прощаются перед возвращением в родные части. Ближе к дембелю - узнал, что Вовка соблазнил жену комполка! Дело замяли. Вову попёрли из части.
Начштаба: - Вова, ты сюда не приходи. Мы тебе военный билет почтой пришлём. Постарайся не умереть до этого, а то на нас спишут.
Я знаю Вову. Он на марше никогда не ныл. Зато любые женщины - за нами караваном шли, всхлипывая, если Вова с ними хоть словом обмолвился!
Талантище!!! А вида - никакого...

162

История рассказана одним из участников уже достаточно давно, но нигде больше не слышал и ничего подобного не читал - решил поделиться.

В одном сибирском городе жили-были два друга... Нет, не так. Два ДРУГА! Вместе чуть ли не с ясельной группы, дальше школа, институт, даже в армии служили в одном взводе. Уже и жены, и дети (почти ровесники) подключились, и кумовья они стали перекрестные, еще живут в соседних домах... Так и шли по жизни вместе, деля праздники и радости, горести и трудности, но случилась однажды ситуация, чуть не подложившая их дружбе большой и толстый...

Купил однажды один из них (назовем Женей) новую летнюю резину известного, популярного и дорогого бренда и записался ко времени на шиномонтаж, а пока приехал домой, поставив машину у соседнего многоэтажного дома, ввиду отсутствия мест возле своего. Колеса все не вошли в багажник, поэтому одно оставил в салоне. На его беду, углядели это нехорошие люди и когда через несколько часов он собрался ехать в шиномонтаж, то обнаружил разбитое боковое стекло и полное отсутствие новенькой резины, даже багажник не побоялись и не поленились открыть.
Вызвал (тогда еще) милицию. Но как обычно, никто ничего не видел и не слышал, несмотря на белый день. И следователь еще "успокоил", что даже если они найдут кого из местных наркоманов или бичей, то резину те уже, скорее всего, продали, а деньги пропили (скурили, вынюхали, скололи)... Короче - справедливость может быть и восторжествует, но без какой-либо материальной компенсации.

Через пару часов, когда всё закончилось, в полном расстройстве позвонил Женя другу. Но тот трубу не берет. На третий раз подняла жена, что мол Вова мобилу дома забыл, а сам в гараже. Ну и Женя туда поехал, благо недалеко и его гараж там же.

И видит чудную картину: возле своего гаража довольный и веселый Вовчик, задорно и громко подпевая разухабистой песенке из динамиков, выгружает из багажника свои зимние колеса. А Вовкина машина (можно даже не говорить, что такая же) стоит уже переобутая в ЕГО, Женину, новую резину. Точно его, вон и фирменные пакеты из известного магазина, и надпись запомнившаяся, мелом на бочине одного, и даже подарок, в рамках акции, от магазина на одном из сидений валяется. Какая-то замшевая тряпочка в красивой упаковке, которую он сам лично в одно из колес сунул...
И взяла его тут такая обида, наложившаяся на горькое разочарование от кражи и общения с милицией, что кровь ударила ему в голову и он заорал дурниной многоэтажными, зло подступая, к ничего не понимающему Владимиру...
Краткое содержание и смысл его спича, при всей многословности и замысловатости, свелся к одному: А не охренел ли ты дружок?
- Это моя резина, я сегодня купил... А у меня ее из машины возле дома дюзнули! Вон стекло разбитое... - наконец Женя, что-то внятно смог пояснить.
Смутившийся и потерявшийся Владимир, начал многословно, словно оправдываясь, скороговоркой рассказывать. Как подошли к нему два помятых типчика, когда он к своему подъезду подъехал, и предложили новую резину за треть от реальной стоимости. А он никак деньги не мог на новую, хорошую насобирать, и думал уже еще сезон на старой лысоватой поездить, не ставить же чего попало, типа "ОмскШина", ну ты же знаешь... Как он еще цену немного сторговал. Как наудачу сразу поехал в шиномонтаж, а там как раз "окно" образовалось, кто-то по записи не приехал. Вот повезло то сегодня, думаю...
- Это я не приехал, придурок ты этакий... - еще сильнее огорчился Евгений, уже успокоившийся, но так же душевно страдающий.
- Ну я же не знал...
Замолчали. Пауза затягивалась, только из открытых дверей машины, лилась громко детская песенка: "Если с другом вышел в путь - веселей дорога..." Надо сказать, что Вовка очень обожал такие песни из своего детства и даже специально диски прикупал. И тут прямо в тему.

А было о чем подумать, ситуация складывалась весьма неприятная. Ни один из них ни капли не сомневался, что всё рассказанное товарищем - правда. Но что делать то?
Вариантов то действительно была масса. Каждый прокручивал их в голове, но молчал, боясь первому начать и как-то обидеть товарища, ну и себя тоже.
Просто Жене подарить Вовану эту резину? Но тут и дружбе похоже может конец прийти, недосказанность виноватая останется у одного и жаба будет душить другого. Или наоборот, Вове отдать обратно Жеке? Тоже как-то... - "те же яйца, только в профиль"... Отдать, но попросить деньги, которые заплатил гопникам? Совсем "фу-у". Или Владимиру взять и купить Евгению такую же? Так денег свободных сейчас нет, от слова совсем. Занять у него и купить в долг? Вообще, чересчур мазохистки-хитровыебанно... Да и Жека на такое не пойдет, прекрасно зная про финансовую яму у друга. Какой вариант же друг другу предложить?

В воздухе прямо физически-ощущаемое висело, всё усиливающееся, молчаливое напряжение. Наконец, Вовка:
- Да уж... Без бутылки не разберемся... - и решительно двинулся в сторону гаражного погреба - налить в кувшин с носиком из большого бутыля аутентичного самогону и прихватить банку соленых огурцов.

Выпили по полстакана, похрустели огурцом, еще немного помолчали. Отпустило... Первым начал Женька:
- Ты уж извини братан, что я на тебя всех собак спустил. Очень уж неожиданно получилось... После такой нервотрепки.
- Да ладно тебе... А уж я то как охренел... То ли бежать, то ли в морду совать... - оба заулыбались.
Налили, выпили... (дальше писать это не буду и так понятно). Еще раз поделились своими историями, уже с подробностями.
- Ну и чего ты думаешь? Забирай, наверное, ты эту резину, а то мне как-то не по себе... - это Вовка.
- Ага, щас... Как я тебе в глаза то смотреть буду? Давай я тебе ее подарю... - Женька сказал, а теперь Вовка завозмущался от такого Женькиного предложения.
Долго спорили и пили, но вроде решили, что впополаме купят Жеке новый комплект, но тут до Вовки дошло, что друг то полторы цены заплатит, а он примерно только 4/5. Снова и надолго заспорили. Жека наотрез отказывался. Наконец договорились, что надо высчитать, так, чтобы ровно 50/50 общие расходы получились, с учетом того, что надо купить резину на Женькину машину и учесть, что Вовка отдал наркошам, а Женька уже раз отдал полную стоимость одного комплекта. Вроде, задачка для третьего класса, но чего-то оба затупили.
Расчет давался тяжело, Вовке еще раз пришлось нырять в погреб...))

Глубоко поздно вечером, потерявшие их жены, созвонившись, отправились вдвоем в гараж (у Женьки телефон сел, а он и не заметил). И что они видят? Картина маслом: Распахнутые ворота, ярко освещенная внутренность гаража, перед ним две одинаковые машины, на всю округу гремит бессмертная Чунга-Чанга, а внутри два пьяных мужика орут и в четыре руки пытаются, на изрисованном каракулями с двух сторон листке, чего-то писать. Вернее, две руки заняты стаканами, в одной руке вилка с наколотым огурцом, который они кусают с двух сторон и лишь в одной замызганный карандаш. Рука с огурцом по непредсказуемой траектории периодически меняется на руку с карандашом.
Наконец, одна из переплетенных рук, поставила жирную точку, проткнув лист и сломав грифель, а мужики радостно завопили и полезли обниматься, не выпуская, впрочем стаканов из рук.
- Вы еще в засос поцелуйтесь... Чего вдруг неожиданная пьянка организовалась? - выключив музыку, жены зашли в гараж.
- О, Светик... Маша... А мы уже домой собирались... Правда-правда.
- Стакан поставь, правдивый ты мой...
- Обожжжди... Джончик, давай за дружбу. Которая сильнее всех... Несмотря ни на что... Через тернии к звездам... По долинам и по взгорьям...
- Вы тут не упадите оба, хорош уже...
- Давай девчонкам нашим любимым тоже нальем. И увыпъем за нас с вами и за хуй с ними... - Вовчик махнул рукой с вилкой в сторону ворот, покусанная с двух сторон, половинка огурца улетела в темноту.
- Опа как... - Вова недоуменно уставился на пустую вилку, а Женька заржал идиотским, пьяным смехом.

- Чего нажрались то среди недели?
- Так повод то какой!
- Какой? - женщины хором. Жека, получив сильный тычок локтем от Вовки и чуть не упав, понял, что сболтнул лишнее. Женам они ничего рассказывать не планировали.
- Ну так весна, девоньки... Смотрите как расцветает всё красиво... - нашелся Вовка.
- Опять весна на белом свете... - запел фальшиво, но громко Женька, Вовка сразу подхватил, четко попав в мелодию:
- Бери пузырь - пошли домой... (в оригинале "шинель").

В итоге Евгений купил и поставил себе такой же комплект. Владимир всё обещал отдать свою долю, но то одно, то другое, вот теперь ремонт в квартире затеялся, будь он неладен... И Женька не напоминал, про себя решив, что не возьмет он эти деньги, чувствовал себя словно как-то обманул друга, ведь ему, согласно расчета, требовалось доплатить только около 1/6 полной стоимости четырех колес. А по большому счету не виноват Вовка, продали бы гопники кому-то еще, и точно также пришлось бы ему снова резину покупать за полную цену. А тут лучший друг...
Ну, а вы, как думаете поступить им следовало?

P.S. И да, чуть не забыл про мораль: А вот не надо ничего покупать с рук у опустившихся личностей. Счастья это не принесет, или сломается-испортится, или также украдут, или еще как-то потеряете. Проверено. И закономерность, как с нищими и попрошайками, чем больше и чаще им подают, тем больше их становится, и тем они наглее...

163

На днях вернулся с крайних северов экспедитор Серега. Есть такая профессия, редкая почище полярника - возглавлять экспедиции большегрузов. Суровый чувак. Буксовал там с января, колонну довел. В центральной конторе его радостно встретили. Девчонки вспомнили, что ему не вручили подарок на 23 февраля. Купили тогда еще, все раздали, а этот отложили в сторонку. Два месяца дожидался Сереги этот подарок. Как его вручать в будничной суете?

Решили отметить этот замечательный праздник снова. В честь Сереги лично. Под конец рабочего дня в пятницу собрались всем коллективом. Дамы торжественно внесли подарок. Серегино лицо вытянулось - это была консервная банка с надписью НЗ. Есть такая армейская серия стратегического неприкосновенного запаса. На случай тотального зверька. Чтобы полвека потом еще держаться.

Запас этот съедают незадолго до истечения срока хранения какие-то несчастные служивые, чтобы добро не пропадало. Сегодня, например, ими пожирается тушенка из буренок, почивших в 1969 году. Серега чуть не обиделся даже - коллектив славен своими подколками.

Но, рассмотрев мелкий подзаголовок, "неприкосновенный запас чистых носков", просиял и вскрыл банку. Там действительно оказались носки, причем дорогие и красивые. Серега торжествующе положил их на видное место, и пиршество началось.

Для понимания дальнейшего детектива важно, что пили. По случаю повторного, апрельского празднования Дня советской армии и флота мужики проставились сами. Себе купили только водки. По дамам разумно предвидели, что большинство поучаствует во вручении подарка, выпьет пару бокалов шампанского под тосты, и стремительно убудет навстречу своим мужьям и детям. Но две-три веселые пацанки все равно ведь останутся! Их надо было чем-то порадовать, чтобы задержались подольше. После лаконичных дискуссий были выбраны:

Shambord, французский ликёр
Австралийское шардоне из местности с воинственным названием Tumbarumba. Его взяли чисто по приколу, торопились.

Хитом вечеринки стали арктические матерные частушки, исполнявшиеся Серегой под гитару. Под каким-то градусом он критически сопоставил подержанные носки у себя на ногах с подарочными на возвышении. Очевидцы утверждают, что глаза его при этом смотрели в обе стороны одновременно. Не вытерпел и гусарским жестом старые носки выкинул в урну, а новые надел. Девушки взорвались аплодисментами. Тут Серега понял, что несколько засиделся и набрался, а ему ведь предстояла ночь с женой. Распрощался и отчалил.

Дома его ждало страшное палево. Пока он радостно раздевался, жена задала ему простой вопрос:
- Ты где был?
- На работе.
- В магазин, никуда больше не заходил?
- Нет, сразу к тебе.
- ТАК ПОЧЕМУ НА ТЕБЕ НОВЫЕ НОСКИ??!!

Серега, покачиваясь, меланхолически фиксировал, что женился походу на инопланетянке.

В ярости она схватила носок и тщательно его обнюхала.
- Чистый! Это ты типа с утра на работе?
- Дорогая, я всё объясню...
Но она уже не слушала.
- Тумбарумба! - вдруг завопила в лучших традициях дикого племени. Принюхалась еще.
- Блять, какие мы люди! Растем! Тут еще и Шамборд ебаный! Меня-то Амареттой поил. Бабоукладчиком!

Молекулярное следствие носка развертывалось на глазах.

- Тиффани!!! Ей? - прошептала она с ужасом. Духи, модный бренд, из списка парфюмерного Оскара за 2018 г. Основной аромат - ирис. Ее мечта. Серега обещал подарить на днюху. Вселенная начала рушиться.

- ОТКУДА ВСЯ ЭТА ХРЕНЬ ПРИБЫЛА НА ТВОЙ ЧИСТЫЙ НОВЫЙ НОСОК?! ЭТО ТЫ ТАК РАБОТАЛ?

- Любимая, ты все не так поняла. Сегодня мы праздновали 23 февраля ...
- В конце апреля? Белая горячка?
- И я достал подарок - новые носки из консервной банки...

Опущу завесу милосердия над реакцией его жены. Я ее не знаю. В понедельник 29 апреля Серега был хмур и немногословен. Рассказал, что все выходные спасал брак. После многих уговоров, были проверочные звонки жены участникам пиршества. Пришла к убеждению, что все в сговоре, а на самом деле там была оргия античных масшабов.

- Надо же, какие сложности - грустно высказалась автор идеи с носками - а я им думала сначала трусы подарить!

Вот, кстати, эта злосчастная банка:

164

Кто помнит подписку на газету "Пионерскую правда". А я ее получал в четвертом классе. Подписалась, конечно, мама. Потом появилась "Комсомольская правда". Помню, что в этой газете шла серия статей под лозунгом "вырасти собаку и иди с ней в армию". Мне это казалось романтичным, но бесконечно далеким. Во всем нашем шестиэтажном доме ни у кого не было собак, хотя кошки были. Как-то во дворе появился пацан, родственник из деревни, одного из наших дворовых пацанов. Он рассказывал, что сын их соседей, имевший собаку, написал заявление военкому, чтобы призвали вместе. Его просьбу уважили, отправили в школу кинологов погранвойск. Из армии он вернулся просто другим человеком. Теперь для него лучшая собака была собака на цепи. Рассказывал, что никогда в жизни столько не бегал, сколько в школе кинологов, и после. Описывал он это так: Собака, она дура, бежит себе и бежит, но человек-то не лошадь. Так и загнуться можно.

165

"Высшая Награда Офицера"

Эпиграф -
"Давно смолкли залпы орудий. Над нами лишь солнечный свет.
На чём проверяются люди, если войны уже нет?" (В.С. Высоцкий)

Дед мой к военной службе и вообще к армии относился с большим пиететом. Сам он фронтовик, майор-артиллерист, и сыновей своих ростил строго. Может быть мой отец и исключение из правила, а может сказалось дедовское воспитание, но, несмотря на то, что его призвали в СА после института лишь на два года, относился он к службе очень серьёзно. Впрочем, его жизненное кредо - "делай либо на отлично, либо вообще не делай."

Недавно я пересматривал семейные фотографии и открыл один альбом. В нём одна за другой наклеены пять фоток, он в середине, рядом дембеля. Отец заметил и, улыбнувшись, сказал:
- Это, пожалуй, одна из трёх наград за службу в СА, которыми я горжусь.
- Как так? Поделись.- попросил я.

И он рассказал вот такую штуку.

Хотя отец и служил в кадрированной дивизии, ему "повезло" - достался полный танковый взвод. Если у других офицеров в подчинении было всего лишь три механика-водителя, а танки стояли на хранении в коконах, то у него всё было по полному боевому рассписанию, механики-водители, наводчики, заряжающие и командиры танков. Да и танки должны были быть в полной готовности, заправленные и с полным боекомплектом. Тревожный чемоданчик всегда под рукой, а это значит, боевая готовность - 15 минут.

Посему, в отличие от других офицеров, его служба была "и опасна и трудна." То бишь, и личного состава в подчинении больше, и заниматься с ними надо и танки в должном состоянии содержать. Тут отец никаких компромисов не признавал, учил солдат и сержантов на совесть и сам всё время учился. Помнил дедовский завет, "ты пример солдатам должен быть."

Водил он танк не хуже механика водителя, и стрелял отлично (это из его армейской характеристики). Из танка сутками не вылезал, знал каждый винтик. Если у солдат и сержантов было задание, то он завсегда был с ними, работы не чурался. Может, он этим он и отличался от многих других офицеров, которые своим подчинённым лишь давали задания, а сами куда-то тихонько исчезали.

Награда Первая.

Может, кто постарше помнит такую игру - "Зарница." В своё время играли в неё очень серьёзно, даже с применением бронетехники. То есть, пионеры носились как очумелые, выполняя разные манёвры, а в кульминационный момент - бежали за танком, типа в атаку. Если для школьников это был балдёж, то для офицера - сплошной головняк. Только и смотри, чтобы кто-то особо ретивый под гусеницуне попал .

Отцу, как обычно, подфартило.
- У тебя взвод развёрнутый. Вот ты воспитанием патриотической молодёжи и займёшься. Ну, а общее руководство всей игрой будет осуществлять начштаба полка подполковник Медведев. - обрадовал начштаба полка.

О Медведеве этом в дивизии ходили легенды. Скрипучий, въедливый и резкий на язык, он был одним из последних ветеранов, которые дослуживали в самом начале 70-х. Да-да, такие бывали, хоть было их и немного. Им, конечно, в дивизии гордились, особенно на 9-ое Мая, но, откровенно говоря, побаивались, ибо ему был сам чёрт не брат. Ну, что ему можно было сделать? Он в грош всё начальство не ставил, за исключениям, пожалуй, комдива, и то - лишь пожалуй потому, что тот был сыном самого Маргелова.

И вот - с самого утра идёт игра, пионеры довольны, вожатые тоже, взвод весь взмокший, всё-таки сидеть в танке несколько часов летом - удовольствие куда ниже среднего. Наконец наступил долгожданный обед. Пионеры идут харчеваться в столовую, а отец со взводом ждут, пока им подвезут пропитание. И тут оказывается, что кто-то где-то как-то что-то перепутал, короче - обеда им не доставили. В принципе, есть сухпай, с голодухи не помрут, но отец идёт на принцип.

- Товарищ подполковник, докладываю - личному составу не доставлен горячий обед.
- Они что, маленькие? Обойдутся. Сухпай пускай пожуют, ничего с ними не станется, - режет подполковник.
- Да, не маленькие. Но личному составу положен горячий обед. Прошу обеспечить.
- Лейтенант, да ты ****** ***** ***** ***** *****. - разгневался Медведев.
- Попросил бы вас воздержаться от обценной лексики и обеспечить личный состав горячим обедом. - настаивает отец, холодно глядя в упор на начштаба. - Мои подчинённые выполняют поставленную задачу. На вас было возложено общее руководство, в том числе, пищевое довольствие. Ещё раз, требую обеспечить.

Подполковник изменился в лице, даже открыл рот, а потом вдруг замолк и неожиданно мирно сказал:
- Хорошо.

Не знаю, куда он звонил, или как он провиант доставал, но горячий обед личный состав получал на протяжении всей "Зарницы."

После игры он подошёл к отцу и ... чудо из чудес... извинился. Подполковник-фронтовик перед зелёным лейтенантом. Более того обратился на "Вы", сказав:
- Вы были правы. Правильно требуете и за личным составом смотрите грамотно. Благодарю за службу. - и отдал честь.

Награда Вторая

У каждого офицера есть несколько смен формы. Например, повседневняя, или, скажем, парадная. У танкистов, помимо всего, есть ещё зимние комбинезоны. В танке зимой весьма прохладно, даже зябко, особенно пока он ещё не прогрет, посему зимний комбинезон - вещь, можно сказать, необходимая. Но летом от неё пользы мало.

В их части было принято зимние вещи всех офицеров батальона хранить в отдельной каптёрке. При потеплении, весной, их помечали бирками с именами владельцев и складировали, чтобы через полгода достать с наступлением холодов. Раз-два за время хранения их доставали, для ревизии там или чтобы проветрить, а так - лежали комбезы себе под замком спокойненько.

И вот, на второй год отцовской службы, поздней осенью открыли каптёрку. Смотрят - ё-моё, а вещей-то нет. По горячим следам провели расследование и как-то выяснили, что солдаты учудили. Не знаю, зачем им комбинезоны понадобились, хотя штуки они добротные. Может, обменяли на что-либо, или налево местным загнали. Одно диво, не взяли ворюги лишь два комбинезона - отцовский и ещё один, командира роты, хотя они и в самом центре висели.

Награда Третья

В части была традиция, после приказа все дембеля роты обязательно шли в фото-ателье для общей фотографии. Естественно, их самих в город не отпускали и направляли в сопровождение кого-нибудь из комвзводов. С этим офицером и делалась общая фотка, что позже шла в дембельские альбомы. Не знаю отчего, но почему-то никто из офицеров особо не стремился сопровождать дембелей на этот променад.

В первую же осень службы комроты попросил отца сводить дембелей на фотосессию. Ладно, просят так просят. Сходил, сфоткались, всё замечательно. Дембеля даже лишнюю копию заказали, отцу подарили.

Весенние дембеля уже попросили комроты, чтобы на их дембельской общей фотке был именно отец, и снова он отправился в качестве сопровождающего в ателье. И в его коллекцию добавилась ещё одна дембельская фотография. История повторилась и следующей осенью и следующей весной. И вот у отца уже 4 фотографии, где он с солдатами и сержантами 4-х призывов.

А вот и его дембель на носу, но незадача - ранило его за пару недель до сего замечательного дня. Провалялся в госпитале ( https://www.anekdot.ru/id/911949 ) сколько положено, после выписали. Подзадержался он, уже начало ноября, домой пора. Прошёлся по части, попрощался с сослуживцами, вдруг дембеля к нему подходят:
- Товарищ старший лейтенант. Куда же Вы? А сфотографироваться с нами для дембельского альбома?
- В смысле? Уже ноябрь, у вас наверняка все фотографии есть.
- Почти. Но общей фотографии нету. Мы всё Вас ждали.

Так у отца в альбоме появилась пятая фотография с дембелями...

Интересно, что бы это значило?

166

АХ,ЭТА СВАДЬБА...
==
1990й, последний курс, готовились к диплому, времени свободного много, один из одногруппников подкинул идейку : сходить на чужую свадьбу, на халяву побухать, познакомиться с девчонками, а там уж как получится ... Мол, он сам так почти каждые выходные делает. А второй одногруппник тоже необходим, он старше нас, после армии, солидный на вид дядька в костюме, он как то вызывал доверие и все вопросы из серии "а вы к кому" - сами отпадали ...
(Напомню: Горби, сухой закон, увеселительные заведения наперечет, попасть в них невозможно, с развлечениями молодежи напряженка ... )
Расчет в таких случаях как всегда на то, что одна половины свадьбы не знает другую ...
Ну, мы были не совсем уж халявщики, подарили конверт от всех нас троих:
10р, к тому же, поздравляя невесту, я вспомнил, что видел ее в автошколе ДОСААФ, и даже знал по имени.
Ну и шепнул ей на ухо просьбу - нас не выдавать , типа, одноклассники, она только хихикнула: "Ладно!".
Увы, в тот день все пошло не так... Кто то из друзей жениха видел, как я ей что то шепчу, сказали жениху ...
Вскипела кровь, ревность, в общем, не просидел я и 20ти минут за столом , как за мной по залу носятся четверо - жених и его друзья, "иди сюда!" , я уворачиваюсь, в итоге, выпрыгиваю в окно со второго этажа ресторана, на счастье под окном свежий чернозем, только что посадили траву. Иначе пришлось бы драться с этой четверкой, а, как назло, в тот момент приятели мои куда то пропали, может, курить ушли. Да и не факт что они бы за меня впряглись. Силы были явно не равны ... Прыгнул, ничего не повредил, слегка запачкал ботинки , и все ...

В общем, не огреб, но ощущение дискомфорта от чужого праздника осталось, больше на подобные подвиги не тянуло.
А те мои одногруппники на свадьбе преспокойно остались, мое исчезновение их не удивило (повторюсь, не друзья, а просто приятели), и потом как то при встрече рассказали мне о продолжении вечера:

Невеста в разгар свадьбы пропала, жених бегает, ищет ее, и находят ее в какой то подсобке ресторана,где невеста усиленно "прощается" с лучшим другом жениха, кстати,одним из тех что бегал за мной по залу ...

Прямо как в том анекдоте получилось: "Сема, мне кажется, твоя жена нам изменяет!"

167

Всем служившим посвящается…

Середина восьмидесятых… Рейган со своей стратегической «оборонной инициативой» благословил начало нового витка гонки вооружений. Страна Советов от мала до велика готовилась действовать в условиях внешней агрессии с использованием средств массового поражения. Каждый школьник без труда мог перечислить поражающие факторы ядерного взрыва и способы защиты от них, старшеклассники сдавали нормы ГТО и посещали уроки начальной военной подготовки. Даже девчонки знали, как разобрать автомат Калашникова и по какой команде надевается противогаз. Бомбоубежища, еще не переоборудованные в автосервисы, были готовы в любой момент принять «постояльцев». А в каждой, уважающей себя организации, да и в не уважающей - тоже, периодически проводились тренировки по гражданской обороне. Время было тревожное, но интересное. Тогда и произошла эта история...
Это был обычный вечер пасмурного зимнего дня. Впрочем, не совсем обычный – это был день отцовской зарплаты. Значило это только одно: трезвым домой он сегодня точно не вернется. Семья коротала вечер в тягостном молчании. Сын школьник старательно делал уроки, а его мама шила ватно-марлевую повязку, которую назавтра нужно было принести в школу. Школьники восьмидесятых хорошо знали эти повязки – они напоминали медицинскую маску, изготавливались из ваты, обёрнутой марлевым лоскутом, фиксировались двумя завязками на затылке и предназначались для защиты органов дыхания от радиоактивной пыли. За изготовлением этой повязки и застал семью отец, ввалившийся в квартиру в изрядном подпитии. Он посмотрел на них исподлобья, на ломаном русском языке произнес: «Ну-ну» и скрылся на просторах десятиметровой кухни. Там он немного погремел посудой, достал из холодильника суп, поел его холодным прямо из кастрюли и, что-то бормоча себе под нос, нетвердой походкой проследовал в спальню. Пытаясь победить неумолимую гравитацию, он пару раз падал на пол и вставал, пока, наконец, не плюхнулся на кровать и затих. Однако его планам на отдых не суждено было сбыться. Буквально через пять минут на улице негромко, но уверено завыла сирена, что в принципе было редкостью для провинциального городка, не имевшего на территории ни одной воинской части. Дальнейшие события могли бы стать сюжетом программы «Очевидное-невероятное». Человек, еще недавно с трудом передвигавшийся по квартире, подпрыгнул как мячик, за пару секунд достиг прихожей, накинул парашютом портянки, обулся за считанные мгновения, схватил ватник, ушанку и выбежал из квартиры. Домочадцы, уже привыкшие к чудачествам нетрезвого главы семейства, особо не удивились, да и догонять его в таком состоянии было бессмысленно. Оставалось только лечь спать.
Время было позднее, город потихоньку засыпал. Но одному человеку было явно не до сна. Он бежал по пустынным улицам, широкими шагами отмеряя сокращающееся расстояние до цели. Человек был уже не молод, но еще полон сил, и ноги, не останавливаясь, несли его на другой конец города. Он не обращал внимание ни на скользкие тротуары, ни на возникающие на его пути препятствия, в виде сугробов и низкого штакетника, преодолевая их уверенными движениями, как тогда в армии, на изматывающем марш-броске двадцать лет назад. В его голове на этот момент была одна мысль: «Только бы успеть!». И он успел…
Дежурный по военкомату седовласый усатый майор, уже собирался было отойти ко сну, как в дверь кто-то отчаянно забарабанил. Недовольно поёживаясь, майор подошел к входной двери и в глазок увидел одинокого мужика, согнувшегося пополам в попытке отдышаться.
- «Тебе чего?» - спросил дежурный, отворив дверь.
- «Так я... это... сирену услышал» - ответил мужик, тяжело дыша...
Они стояли на крыльце и курили, глядя на звездное небо...
- «Где служил-то?» - спросил майор.
- «В Киевском округе, в автомобильной роте» - ответил несостоявшийся новобранец.
Они помолчали еще немного, думая каждый о своём.
- «Иди домой, Толян, поздно уже». «В следующий раз хоть документы с собой захвати и смену белья» - хохотнул усатый и крепко пожал протянутую руку.
Домой отец вернулся уже под утро изрядно протрезвевший. Он и поведал нам историю своего ночного приключения, то смеясь, то ругая идиота, включившего сирену так некстати.
Многими годами позже, когда выпрыгнув из теплых постелей, перемешивая сапогами осеннюю слякоть в кромешной тьме и подсвечивая себе дорогу тусклым фонариком, мы бежали в сторону дежурной позиции по тревожному зову сирены, я вспоминал этот случай и мне становилось легче.
И сейчас, поглаживая кудри, мирно спящей в своей кроватке дочки, переливающиеся в свете уличного фонаря, я понимаю, что не зря все это было... И продолжается не зря.

168

О мотивации и ювенальной юстиции

Вспомнился рассказ одного из знакомых про его детство.
" Я рос в столице одного из регионов. В 1991 году мне стукнуло 12, старший брат ушел в армию, батя, до этого прибухивавший, активно запил, пропивая остатки пожитков, а мать пыталась хоть что то заработать на еду. Отец был тяжел на руку, но справедлив. Предприятие, на котором он работал, не платило зарплату, другой работы не было в принципе. Однажды я принес пару двоек по предметам, и отец, изредка заглядывавший в мой дневник, решил задать мне хорошую трепку. Бил он ремнем с солдатской пряжкой. А мне в этот день и так досталось от старшеклассников - в общем я был готов на многое что бы избежать в целом весьма справедливого наказания.
И я набравшись дерзости сказал: "Батя, вот тебе не стыдно меня пороть? Я ведь хожу в школу, как ты на завод. Стараюсь, учусь как могу. Я же не прогуливаю уроки, ворон не считаю на них - ну не могу я разобраться в этой математике! Ты же вот ходишь на завод и тебе нихрена не платят за это. Нам уже скоро совсем нечего будет жрать!
Но я же не могу тебя никак заставить что бы ты деньги в дом приносил!
Батя изменился в лице, замахнулся, но вдруг опустил руку, сел на диван и опустил голову.
Помолчав, он сказал: Ты знаешь сынок - а ты ведь прав. Я нихрена не могу сделать со своим заводом, и ничего не приношу в дом. Хочешь быть взрослым и что бы я тебя не наказывал?
- Хочу!
-Тогда приноси в дом еду или деньги. Взрослый мужик должен их уметь доставать. Поэтому с этого дня ели принес что то в дом - то ты взрослый, и я с тобой буду на равных, а если нет- то извини, сынок, будешь отвечать по полной как ребенок. Выбирай.
- Спасибо, папа!
Прошла неделя, одна из самых тяжелых в моей жизни. Отец порол меня каждый день за плохие оценки, а я упорно думал как достать денег - в моей голове вариантов "лучше учиться " не было в принципе, потому как деньги или еда- это по сути одна цель, да ещё и бонус быть сытым на постоянной основе, а не когда мать что то принесет и отец не успеет сьесть, а стать хорошистом по всем предметам- это сразу много задач.
На выходных я убежал из дома к другу и мы вместе разработали план первого заработка - за городом была речка, на которой отдыхала местная братва. Жители этих мест остерегались от греха, но там можно было найти много пивных бутылок, да и вдруг что ещё попадется. Наш бутылочный рейд был весьма эффективен.
Один раз я даже нашел зажигалку, которую затем обменял на полкило мяса на рынке. Это был первый раз за год, когда наша семья ела мясо. Отец посадил меня на главное место за столом, налил мне водки- но я отказался ( когда в живую видишь вокруг, к чему она приводит как то не возникает желание, знаешь ли).
Потом много чем занимались. От и до. В откровенный криминал не лезли, старались маленькую нишу найти.
И главное - я знал вполне работающий способ отболтаться от тех же братков: Смотря в глаза говорил: Делаю то то потому что жрать очень хочу. Мне деньги не нужны. Дайте мне полбатона хлеба если можете и я буду сыт, а побираться стоять мне стыдно. С учетом обносков в которых мы ходили это вполне работало, хоть и не всегда.
Но батя надо отдать ему должное слово держал. Даже по сильной пьяни на меня руку не поднимал больше - принес хотя бы батон хлеба в дом - получил вольную, гуляй Петька да танцуй "Комаринскую" ;)
Через 2 года брат вернулся из армии, сразу уехал покорять столицу и пропал. Совсем. До сих пор концов не нашли.
В 16 лет похоронил я батю - цирроз печени. Но за 4 года уже так понахватался всяких "темок", что жить как прежде уже не мог. Ну и как говориться, пошло - поехало".
Сейчас у товарища все хорошо - жена, дети, загородный дом под Москвой, и несколько небольших бизнесов в столице. Мама жива. но конечно уже очень плоха. Одного в нем не поменять - как был он "юрким ровным пацанчиком", так и остался, несмотря на возраст и положение.

З.Ы. Тут любители ювенальной юстиции про детские дома и лишение прав писали. Так вот, я сам занимался благотворительностью причем весьма плотно. И со мной работали люди которые хорошо помнят это время в регионах.
Собственно, в разных заведениях было по- разному. Как и в стране в целом. Были места где хорошо кормили и заботились, а были где били, заставляли воровать или что ещё хуже торговать собой ( уголовные дела есть в общем доступе по этой части, и это только то что на поверхности).

169

В продолжение истории про замполита Советской Армии, поставленного в тупик словом "рабкрин" хотелось бы сообшить, что постперестроечная поросль и милениумниата совсем оборзели и пишут, как Гомер о Трое спустя 200 лет, о чем не понимают, как не понимают и фраз "п..ш как Троцкий" или "все не так, ребята".

Если бы эта история была бы в реальности, то должен был бы тот чудик не в наряд вне очереди идти, а, как бывший честный октябренок, мчаться к особисту и сообщать,что у нас не политработник, а весьма хреново подготовленный шпион как минимум китайской военщины, а то и мирового сионизма. И на это было две 146% причины сразу:

1. Это сейчас Т9 рабкрин не знает, а тогда рабкрином политработнику должны были проесть плешь не только в училище, где это было вместо Отче Наш, но и редкий троишник в общееобразовательной советской школе избегал подобной участи. В любом случае, конкурс в военные училища был высокий, а оценка в аттестате по истории (читай истории КПСС) была в этом случае профилирующей.
2, Любого мало-мальски подготовленного агитатора-пропагандиста (не путать с современными пропагандонами) учили в первую очередь выпутываться из сложных ситуаций не неся ереси,потому как изначально путаный марксизм-ленинизм давал поводы для изголяния публики, что твоё богословие атеистам.

Так что, как говорили тогда, п..ди,да знай меру.

170

Новогодние чудеса...

После армии организм требовал физической нагрузки и я решил что пока работы нет, можно бегать по лесу. Лес небольшой, воздух чистый, куча отдыхающих, собаководов и тд на полянках в хорошую погоду, всё замечательно. Итак начал я бегать. Днем. Бегал, бегал, ногами руками махал и тд все было хорошо. Пока не произошло следующее. Пробежавшись пару кругов, шел уже пешком из леса, днем около 14 00. До города было еще метров 300-400 через овраг, дамбу через него.
И вот тут меня ждала встреча. Где-то 15 человек молодежи, разных возрастов от 12 лет до 20 на краю леса и начала оврага в город, что они там делали не знаю, наверное искали приключений. Ну началось слово за слово, "эй парень время не подскажешь", - сказал мелкий главарь, а сам спрятал руку с часами за спину, я это заметил и сообщил ему, что нужно ему посмотреть на часы. На что получил ответ, "а что впадлу время сказать", я ничего не сказал и продолжал движение. Тут меня начали окружать, главарь продолжил, "мы еще не закончили", так как опыта у меня в этих делах не занимать, стало понятно, дело пахнет жаренным и нужно выключать главаря. Разворачиваюсь, иду к главарю, и что есть силы бью в морду. Разворачиваюсь и иду, толпа еще не поняла что делать, главарь в отключке. Отхожу на метров 10 от них спокойным шагом, главарь очнулся и кричит "мочите его". Кто то хватает камни, палки и все что можно под ногами и понеслось, кинули камнем и попали по касательной мне в голову, но я иду не оборачиваюсь. Краем глаза вижу бегут, толпой с палками. Уже рядом и я побежал, бегу за мной толпа бежит. По 1-2 я бы всех их уделал, а толпой уделать невозможно. Бежим значит, 300-400 метров до города, я впереди, толпа сзади. Уже город приближается. Замечаю где что лежит, там палка, там дерево, что собака грызла, но не догрызла, хорошая такая дубина. (Дело было летом). За мной увязались 2-3 спортсмена, остальная толпа вытянулась в цепочку, кто-то уже идет пешком в конце, главарь что-то кричит спортсменам, типа не бегите за ним. Смотрю задыхаются спортсмены, пришло время действовать, к этому времени остался всего один спортсмен. Двое так же растянулись в цепь. Замедляюсь немного, разворачиваюсь и делаю ускорение, спортсмен "у меня", он попытался развернуться и дать стрекача, но подсечка его задней ноги лишь его приземлила на землю и удар в голову с ноги успокоил, дальше добивать не стал, так как он уже был в отключке, двое что были ближе всех" спортсменов" что-то попытались попрыгать, но один так же упал от удара в челюсть, второй начал убегать, я начал ускоряться, поднял дубинку с земли и понеслось, все цепочка вытянутая ко мне в начале не поняла что происходит, а когда дошло до них, начали разворачиваться и бежать обратно в лес, получая тумаки дубинкой, так как бегали они не очень хорошо, побил я там изрядно народа, а с дамбы два пути, в заболоченный участок справа или слева или в лес, до леса они добежать не могли и стали спрыгивать в "болото" понимая что там их спасение, "главарь" аж с разбега прыгнул в это болото и начал улепетывать в камыши, там было не глубоко по колено грязи, я не стал их преследовать. Двое что лежали поднялись и прихрамывая ковыляли в город, единственное 3му "спортсмену" не досталось, он прыгнул в камыши и там растворился, не стал я туда прыгать, остальные разбежались кто куда. Когда шел в город злой, но довольный из камышей доносилось "мы тебя всё равно поймаем и отх.ярим".
Вот когда просто хорошая "дыхалка" может стать и оружием, кроме этого от бега повышается уровень тестостерона в организме, у мужчин, убирается живот, единственное замечание, нежелательно бегать по асфальту, в слабоамортизирующей обуви, чтобы не нанести вред, хрящам, суставам, позвоночнику и не дышать выхлопами авто, от этого больше вреда чем пользы.
Можно сказать это было одно маленькое чудо, второе чудо, стояло дерево, крепкое, полдерева сломалось, половина стояла, когда бегал я отрабатывал удары на нем, сломать его было точно невозможно, оно крепко там стояло и окружность его была сантиметров 40-50, оно амортизировало удары и ему было хоть бы хны, но в один день от удара ноги оно повалилось, я был сам в шоке, а еще человек наблюдавший в метрах 50-и эту картину из-за дерева (видно там спрятался) выскочил и дал стрекача, наверное думая что тут новый Брюс Ли все деревья щас начнет валить. Смысл этой истории, если долго чего-то добиваться, то рано или поздно добьешься. Не взирая даже на то, что это кажется невозможным.
Еще чудо, я экипированный в термобелье, костюм бегу в ноябре вдоль леса, мороз минус 5-7, выпал мелкий снежок, хорошо, тепло бежать. Вдруг из-за поворота леса выскакивает паренек лет десяти, кудрявый, с непокрытой головой, в шортах на голые коленки, веселый с улыбкой до ушей, с светлыми развивающимися кудрями в минус то 5, бежит, как бегают дети, типа спортсмен он тоже. Довольный. Я думаю щас родители покажутся из за поворота, хотел бя я на них посмотреть заставляют ребенка без экипировки бегать, без шапки, без трико в одних шортах в мороз. Но родителей не было, как и того ребенка, когда я на бегу обернулся еще раз на него посмотреть. Похож был на ангелочка. На глюк это не было похоже. Так я и не понял что или кто это было или был, может ангелочек? )))) Загадка до сих пор.
Еще случай, бегу я значит по знакомым дорожкам в лесу, знаю каждую тропинку куда она ведет, возвращаюсь. И ни с того, ни с сего, на развилке дорог не могу узнать дорогу назад. Лес то небольшой и побежал как мне тогда показалось по правильной дороге, но она привела в частный сектор, в другом направлении, хотя в этом лесу заблудиться как я думал невозможно. Ну думаю дело нечистое. Перекрестился, развернулся и побежал обратно, и вдруг около одно дерева хрустнула ветка и я увидел ногу, которую кто-то за это дерево убрал, но ветка его выдала. Не стал я туда заглядывать кто там прячется, за этим деревом, побежал обратно и благополучно вышел к дому.
Такие вот чудеса иногда случаются в жизни, в НГ хочется верить в чудеса, в праздник . Всех с наступившим НГ!!!
(с) СБ

171

Можно ли переписать реальность?

"А ведь с каких безобидных шалостей иногда всё начинается…"

Конец 80-х. Я опять на первом курсе института, восстановился после армии. И тем не менее всё ещё одержим здоровым образом жизни, спортивными секциями, успехами в учёбе. В общем, типичный ботан, упорно игнорирующий школу жизни. В комнате нас четверо, ещё один такой же, пока ещё трезвенник, Вовка ( в армии не был), и два морских волка — Сашка-подводник (солидный «мужичок» немного за метр с кепкой) и Илья (тот ещё «…институтов накончал, на гитаре побренчал…» ).

Мой отец тогда разводил виноград на приусадебном участке, немного, но на вино, учитывая его спокойное к алкоголю отношение — ему хватало. И как то я в разговоре с соседями по комнате вспомнил про батино хобби. «Взрослая» половина тут же вспомнила про НГ, который не за горами (всего то два месяца до). А мне что, для своих не жалко. И я, наивный, в ближайшие же выходные приволок пятилитровую канистру (Новый год же на носу… ага…). Сейчас смешно вспоминать — чем я тогда думал. И не то чтобы иная культура пития была мне не знакома…

Я потом узнал своих соседей поближе и могу сказать, что это они тогда ещё долго держались. Дня полтора, наверное. А после, аккурат к обеду, канистра была цинично отдегустирована досуха в два невозмутимых лица. В моё отсутствие (не, ну а чего тут такого.. я ж не пью…). Более опытное лицо предусмотрительно уползло к подруге на запасной аэродром ещё до моего прихода. А совершенно невменяемого Сашку-подводника я застал эмоционально читающим политинформацию нашему трезвому не служившему юнге.

Напоминаю — это были всё ещё 80-е. Не знаю как в других институтах, а в нашем была такая должность как Проректор по Воспитательной Части. Гроза всех студентов, независимо от их облико-морале — обходы, рейды вместе со студентами ДНД-шниками. Могли нагнуть за что угодно: за шум. за мусор, припахать на разгрузку чего нить тяжёлого (тех, кто не успел спрятаться), войти в любую комнату и проверить холодильник на наличие запрещённого к употреблению. И тут такой подарок — укушаный в хлам студент, не стесняющий своего намерения спасти общагу, студгородок, а если партия прикажет, то и Мир. От любого Зла… которое собственной персоной и нарисовалось на пороге нашей комнаты. В виде этого самого проректора, и двух таких же рослых сопровождающих, из ДНД.

И тут Сашка понял , что настал его звёздный час — вот оно. Вторжение. Стараясь держаться солидно, хотя его и нещадно штормило, он вплотную подошёл к наглецам, грозно нахмурился и стараясь не слишком задирать голову начал в ближайший пупок в деталях описывать на какой мачте в этом кубрике принято вертеть непрошеных гостей и тюленей на которых они приперлись. Видно было, что проректор не привык , чтобы ему озвучивали такие обидные вещи тоном, который он по умолчанию всегда считал своей фишкой, и он на некоторое время завис.

Хотяя… мне показалось, что его каменное сердце всё таки несколько смягчало то обстоятельство, что претензии Александра по факту подавались не совсем…гм… фейс ту фейс, да ещё и с попеременным паданием в ноги. Вообще, необходимость карабкаться по чужой штанине для принятие вертикального положения во времена немого кино скорее бы дополнили субтитры типа » …Не губии… баарин!»

Сашка же, благосклонно дав агрессорам несколько секунд на осознание всей глубины своей ущербности, начал аккуратно подталкивать их к выходу. Но молчаливая троица вросла корнями в линолеум. Со стороны это выглядело комично, три здоровяка взирающие сверху вниз на представление, и озадаченный хоббит, который упирается то в одного , то в другого в районе живота, то плечом, то обеими руками, падая, и снова поднимаясь по ближайшей ноге.

А мы с Вовкой… А что мы? Мы сидели на подоконнике и с интересом взирали на разборки Добра со Злом. Как себя правильно вести в таком дурдоме мы не имели понятия, но наша репутация упоротых трезвенников работала на нас, и большого интереса для проверяющих мы не представляли.

В конце-концов подручные мистера Зло ловко подхватили Сашку с двух сторон под мышки и куда-то унесли не обращая внимания на его протесты и выразительные жесты ногами Где дальше развивался этот, тогда ещё совершенно не популярный у нас мужской балет — не знаю, Впрочем, это всё была преамбула.

Вернувшись через полчаса Саня всё ещё был в изменённом состоянии сознания, но события последнего часа помнил хорошо. И поэтому первое что он предъявил двум притихшим ботанам — это свое Фи. Претензия была безапелляционна, путана, но практически неотбиваема — он один против троих грудью защищал нашу тихую гавань как легендарный «Варяг» в Фермопилах. А мы — два, тупых как кнехт пня глумились у него в кильватере, даже не помышляя о том чтобы вздуть неприятеля на абордаж.

И тут. И тут со мной опять случилось это… меня куда то понесло… Я с интересом слушая свой голос, даже не пытаясь угадать следующую фразу.

«Саша! ну я же тебе подмигивал — уйди в сторону, освободи проход.. . Ты же видишь какой у нас выход в предбанник узкий, одному — только-только пройти. Все кто выше полутора метров -это ж наш с Вовкой ярус , мы бы их в момент вырубили, а там уже в партере — твоя зона комфорта — меси злодеев не снимая тапок.. Мы тебе семафорим и так и этак, чтоб бармалеи не просекли задумку… Нет! Ты запечатал задницей проход, да ещё и на карачках там гарцуешь..»

Бывалый подводник замер всего лишь на мгновение. Только мгновение можно было наблюдать как в его глазах рушилась триумфальная арка «имени себе» — отважному мореману, поверженному, но не сломленному морскому волку-одиночке. В следующую секунду он уже отработал вводную — ушёл с линии огня, заложившись в интуитивно выверенный вираж (Не удивлюсь, если в каком-то морском талмуде по тактической пикировке сей манёвр даже обозначен замысловатым морским термином. А может он увековечен где-то в подкорке… Где то там, на нижней палубе сознания, под табличкой «Использовать в крайнем случае!», на надраенном до блеска шильдике выбиты простые и мудрые слова — «Признание косяка всегда спасало босяка!».

«Подмии.. Ик!..ивал..? Ппраавда… ааа… А! А я и не понял чего ты мне подмигиваешь! Нет, ну правда… Мне вот это и сбило с толку. Не, я заметил что ты мне маякнул… раз, другой, треть… но я ваще в непонятках был… а ты же это.. бляяя…. »

На Сашку было больно смотреть. Я как мог успокоил его. Расстроенный он завалился на свою кровать и наконец-то скоропостижно заснул.

А я оставался всё ещё в прострации… Я. Только что. «Своими руками» переписал чью-то реальность! Постфактум! Да какими там руками.., Я её просто озвучил и она тут же зажила своей жизнью, обрастая подробностями и последствиями. Вначале было Слово. И сейчас — это Слово было… Моё(!? ).

По привычке я тут же «картографировал» очередную добычу — обозначил, обобщил и занёс приём в свежесозданный и нескромный «ТОП убойных приёмов эффективного общения с невменяемыми». (позже я понял, что невменяемость понятие весьма относительное… но, когда это еще случится…).

Да, это был не день рождения моей «Коллекции». Честно говоря, это был не всегда и инсайт… (о более мистических случаях — может быть в другой раз). Это было время когда я так вот по дурацки шутил… экспромтом, сразу вслух, не всегда по теме… И меня самого пугало то, что иногда мои лучшие прогнозы, диагнозы, решения ко мне приходили когда я отпускал себя и «лепил горбатого» ( просто ради лёгкости общения, а не корысти для). Кому-то нужны были трава, бубен или знакомая пифия — а в моем «мусорном бачке» какие-то залетные Кассандры иногда наперегонки седлали вздор и бред, искусно вплетая в него все подробности пикантных откровений, инсайтов и неожиданных решений…

172

В 2010, сразу после армии поехал покорять Москву, хотел много денег и славы... но устроился в ЧОП. Охраняли в основном объекты на северо-востоке столицы, в том числе несколько гей-клубов. Как-то раз шеф объявил что будет общее собрание, когда все собрались, представил нам солидного дядьку как одного нашего уважаемого клиента, оказалось что это был владелец клубов для гомосеков. В общем дядька предложил нам шабашку в свободное от основной работы время (а чё сутки через двое работали) - погонять гопоту, что пресует посетителей. Внутрь-то гопников охрана не пускала, если сильно борзые тусовались перед дверями или портили фасад - нас вызывали, а когда голубков били на подходе - воздействовать законными методами не получалось, оттого поток содомитов уменьшался (мало кому нравится когда его бьют), а с ними уходила и выручка. Часть наших сразу отсеялась - типо не по понятиям, зашквар и тд. педиков защищать. Но сулили хорошо заплатить почти за просто так, так что примерно половина осталась и я в том числе - деньги-то не пахнут). Идея была проста - несколько наших ребят косят под посетителей - сидит в клубе или гуляют по окрестностям, а если клиентов начинают гонять блюстители нравственности в спортивных штанах - проводят профилактические беседы с применением физической силы. Как понял - официально договор на такое заключить нельзя было, а вот если напрямую с нами договориться - то запросто, вот шеф и пошёл на встречу клиенту, организовав наше собрание. В общем договорились по оплате, разделились на группы, составили расписание кто когда выходит и разошлись. Когда к назначеному времени подъехали в клуб, оказалось что в наших шмотках на гомиков мы не похожи, потому нас преодели, причесали, подкрасили, выделили столик с неограниченым буфетом, жаль только без выпивки... Видеть брутальных коллег в гомосячных нарядах было забавно, но смеяться особо не хотелось, поскольку сам был такой же... Периодически ходили курить или нас звала охрана и тогда отрывались на четких ребятках, которые были в непонятках - с каких это пор педики дают отпор, да ещё так слаженно и жестко. Но на душе было противно от осознания того на что ты похож, правда это сразу прошло и настроение наше улучшилось когда получили расчет за смену - половину месячной зарплаты за вечер! На радостях даже не стали смывать боевой раскрас, так и поперлись толпой до метро. По дороге нарвались на ещё непуганых ребят, что решили над нами поглумиться... не вышло. Сначала отпинали, потом наш Володя - погоняло Слон схватил одного самого наглого поперек туловища и заявил что это его добыча и он будет её ебать! Криминал ретировался в тот же момент, жертва пыталась вырваться, но хер там - мы помогали, держали, спорили кто следующий в очереди на свежую жопу. Трахать мы его не стали, но до слез довели, что подумали слушая эти вопли его дружки - неведомо). Долго так шабашить не получилось - через неделю не осталось желающих гоняться за педиками и от наших услуг отказались, а через пару месяцев я сменил работу, встречал пару раз того дядьку после этого - каждый разговорит спасибо, до сих пор никто не мешает вести бизнес - крепка, видимо, память о боевых пидорасах.

174

Из двух лет в армии я чуть больше года на точке время провел, да я писал об этом уже. А вот все остальное время я провел в казарме. А в казарме понятно, какие занятия - знай себе через день в наряды ходи. На тумбочку, в автопарк... Если повезет, на КПП, если нет - в караул, а самый обычный наряд - на кухню. Ну, наряды, и наряды - полгода в них я проходил без проблем.

А потом нам в часть духов подвезли, из Узбекистана. По-русски они немножко говорили уже, но кучковались только между собой, конечно. И вот, "повезло", попал я как-то - меня старшим наряда поставили по кухне, и 15 этих узбекских архаровцев в подчинение дали. То есть, старшим-то прапорщик, конечно был, только он после полуночи домой смылся, как только мы убирать зал закончили.

Чтобы было понятно, о какой кухне-столовой идет речь - у нас сразу три части кормилось: авиационный полк, батальон авиатехнического обеспечения, и наше ОБРСТО. Чуть больше тысячи человек, в обшей сложности, то есть, и убирать после ужина было ну очень много. А потом еще на следующий обед картошки начистить. С картошкой мы в тот наряд справились часам к двум ночи, осталось только полы помыть. И вот тут-то оно и пошло.

Мои подчиненные на приказ мыть полы сделали вид, что русский забыли. Я повторил, они шушукаться стали, и смешки отпускать. Ихнего заводилу я уже давно приметил, поэтому сразу к нему пошел, со шваброй.

Говорю:

- Давай боец, мой пространство. Пока все не вымоем, спать не пойдем ведь.

И швабру ему протягиваю.

И что ты думаешь, он тут же мала-мала русский вспомнил, так и сказал в ответ, что ему аллах не велел.

Я тогда дурной был, сейчас может как по-другому бы разрулил, а в тот момент я просто вывалил, что сейчас у него не аллах, а Я начальник. Ну, и добавил:

- Мыть все будем, мне похуй, что ты с братвой мусульманин, а я христианин. Я спать хочу, понял?

А он понял, так мне в рожу и заржал:

- Раз ты христианин, значит терпеть должен, мой сам.

Мне б опять, придавить его на месте, так нет, повело меня. Говорю:

- Ты, дружбан, в христианстве ничего не понимаешь, нам ведь только на пиздюли отвечать запрещено, а о том, что слуг аллаха пол заставлять мыть нельзя, ничего не сказано...

Волчонок этот меня тогда на слове поймал. На месте озверел прямо, только и пробормотал, что "раз на пиздюле тибэ нэлзе атвещат, палущай!" Ну, и выдал меня по груди сначала. Я, правда, готов был. У меня вообще порог чувствительности очень высокий, минимально руку нужно сломать, чтобы я расстроился, а этот щегол и легкий еще совсем был. Так что, я ему в ответ только улыбнулся, и сказал:

- Видишь, Христос тебя простил, теперь бери швабру в руки, и иди, пол мой, сука! А я спать хочу.

Вот тут его совсем повело. Не помню чем он меня тогда прижарил, но крепко, по носу. Всю ХБ кровью закапало. Ну, я нос под краником ополоснул, повернулся, гляжу, а они уже всем аулом в углу в кучку сбились, и зубы скалят.

Ну, я тогда тоже улыбнулся, и к ним пошел.

Мне их старший даже успел сказать, что мне Христос велел полы мыть, но, по-моему, не до конца договорил. Потому что я крутанул, и сапогом шею к полу придавил. И объяснил, что Христос мне велел за удар ударом не отвечать, ну, дак я и не отвечаю. Мне только нужно, чтобы полы помыты были.

За что и получил по-настоящему. Ножом по руке от салажонка из оставшихся "боевиков". Он мне, наверное, куда-то в горло целился, да я рукой прикрылся. Руку он мне располосовал здорово, аж всю ХБ попортил. Мне повезло, я его все-таки сбил в полете, и тоже сапогом к земле придавил. Он какое-то время верещал, правда, звал уже товарища прапорщика, ну, да я ему объяснил, что в три ночи у него один товарищ прапорщик - Я.

Мне тогда очень повезло, что остальные на меня не кинулись, все-таки, аллах-акбарство в те времена не так сильно развито было, иначе б убили, конечно.

А потом мы все вместе дружно помыли полы. У меня с руки, правда, здорово капало, так что, пришлось приказать, чтобы за мной перемывали, но на тот момент уже никто против не был.

Хоть меня этот гаденыш и здорово порезал, я в санчасть не пошел - а зачем мне нужно-то было объяснения писать? Перетянулся сам, потом зализал, потом и вообще прошло.

Шрам, конечно, остался, тут уж никуда не денешься. Но и ощущение зато осталось, когда ты весь в кровищи идешь к 15 узбекам, и ржешь им в морду. И говоришь:

- Полы мыть надо, суки, я спать хочу!

175

Новый водитель который устроился на снабженческую машину меня обманул. Просто и без всяких выкрутасов. Он сказал, я поверил. Поверил в его до и армейский стаж. Все это время он рулил, понял я с его слов. А я словам верил, поэтому на второй день и зарядился с ним в командировку в областной центр. Шли в две машины, первая с профессионалом за рулем и пассажиром в виде механика нашего завода и вторая с бывшим армейским водителем и мною, начальником снабжения верившим на слово. Перли мама не горюй, потому что вел колонну профессионал, а моего видимо в армии приучили не сдаваться. Но когда на перевале он нас вместе с машиной чуть не ухреначил с пятидесятиметрового обрыва у меня зародились смутные сомнения. Они усиливались с каждой доской которую я с этого ущелья потом вытаскивал на собственном горбу. Хорошо хоть сама машина зависла в сугробе и не сделала еще один кувырок. Второе мое сомнение зародилось когда на въезде в областной центр он со всего маху ухреначил стоящего на обочине собрата. Я еще подумал, хрен его знает, может армейский синдром и их там учили брать противника на таран. Морда нашего ЗиЛ была смята, так же как и крыло с пассажирской стороны. А я вообще-то ехал в трест за новым Камазом. И понял, что если даже с одним крылом мы долетим до треста, то камаза мне не видать как собственных ушей. А хотелось ездить в командировки с комфортом, на мягкой перине спальника и желательно с секретаршей нашего директора. Я не мог убить свою мечту, а говорят снабженец я был неплохой. А у каждого неплохого снабженцам масса неплохих знакомств. У меня они тоже были и я скомандовал водителю армейского запаса — на ремзавод! На ремзавод, мать твою!!! И всю дорогу тыкал пальцем куда свернуть. Вы не поверите, но даже в советское время отремонтировать машину можно было за два часа и всего лишь с помощью двух литров водки. Я пожалел, что взял мало, было бы три литра и ремонта было бы всего на час. Но основной заподляк ожидал меня совсем не в этом месте. Он ожидал меня в коридоре треста в виде главмеха.
- Ну что? - схватив меня за рукав, ехидно поинтересовался он, - не видать тебе камаза как собственных ушей!
- Это еще почему? - опешил я, помня что у меня все везде уже подмазано, обговорено и подтверждено, но секретарша вместе с периной немного поблекли.
- Да по кочану! Вы ЗиЛа то вдрись раздолбали, а хочешь новую машину!
- Какого ЗиЛа?! - скорчив лицо ближе к степени дауна, осторожно поинтересовался я. Лицо произвело впечатление.
- Ты дурочку не гоняй! - попер главмех, - где твой зил?
- На разгрузке, пиломатериал выгружает, - не меняя эмоций, вяло махнул я рукой в сторону склада, - а с чего вы взяли?
- Доложили мне! - солидно произнес главмех. И в этот момент меня пронзила мысль. Она вошла прямо в темечко, я понял, что это война да еще и с предательством со стороны нашего механика. Мысль была очевидна. Механики против снабженцев, бой обещал быть страшным, но им его не выиграть никогда. Ведь механики мыслят технически, а мы приспособлено. - Пошли посмотрим! - приняв мою паузу за первую победу, произнес главмех.
- А что ее смотреть, машина как машина, при белой горячке еще и не такого наплетешь!
- При какой белой горячке? - опешил главмех.
- А вы что не видели, что он невменяем? - уже искренне удивился я, - неделю перед командировкой бухал, а потом мы его полночи на поле вылавливали, когда он с топором за оленями бегал! В таком состоянии хорошо, что в его авариях танки не участвовали. Он, кстати, как сейчас, тихий?
- Что ты ерунду несешь! Он же у вас вообще не пьет! - но уже с зародившимся сомнением, произнес главмех.
- Не пил! - скорректировал я, - а вот после стольких лет кодировки, видите, сорвался! Да что я вам объясняю, идите машину смотрите!
Нашего старенького ЗиЛа он гладил с полчаса, присматриваясь, прощупывая и простукивая, но два литра водки сразу, это вам не месячный оклад после. Машина была идеальна! Да и за пару часов в понимании главмеха после тех страшных катаклизмов описанным нашим механиком, она точно не могла иметь такое состояние. Водила меня впервые не подвел и на вопрос об аварии вылупил такие удивленные глаза, что было ощущение, что главмех врач, а он пациент психбольницы. Или все же наоборот? Пока главмех в этом разбирался, я рванул на склад запчастей, потом в бухгалтерию и еще куда то, везде искренне предупредив, чтобы были настороже и тяжелых предметов в руки нашему механику не давали. Искренность возымела свое действо. В бухгалтерию механика вообще не пустили, заперевшись изнутри. А я в этот момент уже рассматривал новый камаз.
И вот после стольких лет я до сих пор не могу понять, почему механик со мной полгода не разговаривал? Ведь я войну не объявлял и предателем не был. Почему?

176

На нашей военной кафедре служили и учились замечательные люди, среди которых жили замечательные традиции, шутки и тосты.

У курсантов-студентов была прекрасная традиция «допиливать» часы. Не в новомодном понятии, и не в смысле буквального распила, а в значении «доделывать». Никто не знал основателя обычая. Корни традиции утонули в веках. Но часы, творение изощренного студенческого разума с факультета технической кибернетики, доделывалось многими поколениями студентов и так и не были доделаны по причине ликвидации военной кафедры в смутные времена.

Показывающий «дисплей» часов был точечным. Точки представляли собой лампочки от карманных фонариков хитро спаянные медными проволоками таким образом, что при подаче напряжения на один из контактов из десяти загоралась определенная цифра, а оставшаяся часть базовой восьмерки, оставалась темной. Переключение цифр осуществлялась шаговыми искателями, уведенными из институтской АТС. Дальнейшее описание конструкции не имеет смысла, потому что дело дальше шаговых искателей не продвинулось, а я так вообще только сгоревшие лампочки перепаивал.

В армии ведь как? Кто умеет паять? Я! Иди паяй! И ты идешь.

Мимо офигевшего дневального.

- Вань, что с тобой?

- Пельмень подошел и спрашивает командным голосом: «Дневальный! Куда полетит снаряд, пущенный вертикально вверх?»

- Не могу знать, товарищ майор! - А он так пальцем поманил, чтоб я к нему наклонился и вкрадчиво: «К ебаной матери!». Шутник, блядь.

И ты идешь дальше. Мимо армейского юмора. Мимо учебных аудиторий. В весьма отдаленный конец кафедры, где располагается уютная мастерская с часами. Приходишь. Включаешь паяльник. Тыкаешь им, нагревшимся, в канифоль. Чисто для запаха. Берешь пинцет и хочешь уж было выпаять первую лампочку, как в каморку входят трое. Бутылка коньяка и два самых уважаемых офицера на кафедре. Один из них был списанным по ранению десантником, а другой доктором наук, что совершенно не мешало дружить между собой и зеленым змием. То есть приятно коричневым змием, потому что коньяк был КВВК.

Офицеры вытащили ложечки из чайных стаканов, причем десантник протер свой носовым платком, а профессор стакан не протирал, поэтому после заполнения его коньяком там весело закружились останки грузинских чайных деревьев.

- Ну,.. – начал было десантник, но его прервали открывшаяся дверь и внезапно вошедший начальник кафедры, - ну, Николай Геннадьевич, чай-то у нас хорош, да сахара нет.

- Как же нет, Василий Петрович? Вот же он! – подполковник-профессор пододвинул сахарницу к майору десантнику, - пожалуйста, пожалуйста.

- Чай пьете? – недоверчиво спросил начальник кафедры и немного покрутил носом, внюхиваясь в дурманящий запах.

- Конечно чай, товарищ полковник, что же еще? – майор отодвинул сахарницу от себя в сторону подполковника, - нет, нет, Николай Геннадьевич, старшим по званию в первую очередь.

- Спасибо, майор! – профессор под бдительным взглядом начальника высыпал в стакан с коньяком первую ложку сахара. В стакане трагическим веером взметнулись чаинки, а подполковник поднес стакан ко рту, прижав ложечку пальцем.

- Что же вы одну-то? – ехидно поинтересовался майор, - да еще и не размешали толком?

Подполковник поставил стакан на стол, высыпал туда еще две ложки сахара и со звоном начал размешивать песок, неотрывно глядя на красного от сдержанных эмоций майора. И этот взгляд не обещал ничего хорошего.

Подполковник закончил мешать. Посмотрел на стакан. Посмотрел на начальника кафедры. Как-то по особенному всхлипнул, поднес стакан к носу и понюхал. Лицо его просветлело. Он принял решение.

- Ну, сука, за дружбу народов! – и выпил залпом.

И тут меня выгнали. Учиться военному искусству.

177

В советское еще время, в бытность мою студентом, один день в неделю мы проводили на военной кафедре. О преподавателях военных кафедр ходят тысячи анекдотических историй, и наши преподаватели были бы на месте в любой из них. За исключением одного. От остальных его отличали прекрасная речь образованного человека и чувство юмора. Был он в чине полковника, фамилия его была Бирштейн. Говорили, что он делал блестящую карьеру, но погубил ее романом с женой своего начальника. Так или иначе, он не командовал полком или бригадой, а читал устройство зенитной пушки С-60 в провинциальном ВУЗе. Этот предельно скучный предмет Бирштейн умел преподнести так, что его внимательно слушали.

Я не знаю, как другим, но мне внимательное слушание помогало мало. Что называется, в одно ухо влетало, из другого вылетало. Но один эпизод я помню до сих пор. Однажды во время лекции Бирштейн рутинно живописал работу одного из механических блоков. В какой-то момент он показал на очередную деталь, взял паузу и сказал:
- Когда я называю эту деталь, у некоторых студентов она, по-видимому, вызывает некие неизвестные мне ассоциации. Они начинают громко смеяться. Я вас очень прошу оставаться серьезными. А тех, кто будет смеяться, мне придется попросить из аудитории. Эта деталь называется... маточная гайка.

Через две минуты в аудитории было пусто. И сейчас же прозвонил звонок c пары. На шум прибежал начальник кафедры полковник Назаров, большой любитель ставить всем клизмы. Увидел, что студенты в коридоре хохочут до колик. Заглянул в аудиторию – там полковник Бирштейн без тени улыбки на лице. Не усмотрев никаких нарушений устава, Назаров с кривой мордой проследовал обратно в свой кабинет. Тогда я просто смеялся вместе со всеми. А сечас, вспоминая этот мелкий эпизод, прихожу к выводу, что есть человеческие качества вроде духа вольности и чувства юмора, которые не могла истребить даже Советская Армия, и что с такими качествами от этой армии лучше держаться подальше.

P.S. Если кто-нибудь никогда не видел маточную гайку, добро пожаловать на http://abrp722.livejournal.com в мой Живой Журнал.

178

История повторяется... Мой друг по кличке Витек-Ходок, с которым мы общаемся уже двадцать пять лет всегда попадает в интересные истории, которые имеют свойство повторяться дважды. Ну например, в десятом классе он умудрился выбить два передних зуба учебным автоматом когда решил его подбросить и поймать, ровно через два года но уже в армии при марш броске умудрился упасть теми же зубами на автомат и выбить их опять, дважды за месяц до свадьбы его будущие жены как он считал, награждали его гонореей и свадьбы расстраивались, хотя гости уже были приглашены, но это мелочи. Ему сейчас пятьдесят и он повторил историю двадцатилетней давности о которой я хочу рассказать. Надо сказать что с невестами ему не везло и он до двадцати пяти лет считал что не женится никогда, тем более что он очень увлекался альпинизмом и походами и не верил что кто то может разделять его увлечения, тем более что его внешность мало привлекала девушек, рост 162 см вес 57 кг, рыжие волосы и лопоухие уши. Но однажды он вернулся из турпохода с дамой на которой в последствии и женился. На внешность и по комплекции вылитая Нона Мордюкова весом 85 кг и ростом 187 см, с грудью пятого размера, но как ни странно она толстой не казалась, к тому же с детства занималась баскетболом и выполнила норматив по туризму, а купила его тем что когда он вывихнул ногу и три дня валялся в санчасти, она ему готовила и всячески за ним ухаживала вплоть до жаркого секса. После свадьбы Витек не угомонился, но стал очень тщательно шифроваться, потому что у нее была тяжелая рука и крутой нрав, чему не раз был свидетелем лично. Пару раз я видел как кастрюля с борщем и черпак летели в него после ерундового замечания. Она родила ему двух богатырей сыновей, он занялся бизнесом и его дела пошли в гору. В 1998 году аккурат за неделю до августовского кризиса он купил себе новую темно-синюю красавицу Бэху и последнюю модель сотового телефона, после чего пообещал свой старый отдать мне, а еще за пол года до этих событий познакомился с красивой длинноногой моделькой которую посещал строго по четвергам с 15 до 18 часов, ибо благоверная строго блюла его перемещения, но в этот четверг он задержался в Гаи с оформлением и выбился из графика. На пятницу он назначил обмывание, сказал жене что к утру вернется ибо пассаны не поймут если он уйдет из за стола раньше их, Тома что то буркнула но возражать не стала. Он накрыл на летней площадке ресторана стол, сказал что он на часик палочку поставит чтобы не нарушать традицию и вернется пока мы разогреваемся. Надо сказать и ресторан и квартира где жила его новая любовь находились недалеко друг от друга, так что он планировал вернуться быстро. Ну все стали произносить тосты чтобы у него не встал и он вернулся, чтобы месячные были, и так далее, через час он вернулся и веселье продолжилось до утра. На следующий день я подъехал к его дому и увидел что машина вся пробита от дверей до крыши каким то острым предметом, на каждой детали не менее двадцати дырок а все окна выбиты. Я стал звонить в дверь но никто не вышел, но услышав что в доме кричат дети я успокоился и уехал. Через две недели когда лицо Витька спухло и он заехал ко мне на работу я узнал что приключилось с ним. Перед тем как зайти к модельке в квартиру, он набрал свою Тому и сказал что заходит в ресторан, звонков там слышно не будет и чтобы она ему не звонила, а он сам наберет если что. Но так как эта модель телефона была новый и он еще к ней не привык, он почему то не отключился и продолжал работать, и его благоверная целый час слушала его ахи вздохи и как его задолбала жена. Когда он приехал домой, то пошел на второй этаж и отрубился под музыку. Тогда Тома взяла в гараже ледоруб и раздолбала всю машину, после чего когда он проснулся расписала его под хохлому выбив при этом те же два зуба. После этого он почти на двадцать лет завязал ходить налево. Но ничего в этом мире не вечно. Когда он с сыном его женой и внуком он полетел на майские в Анталью, то познакомился там с двадцатипятилетней девушкой которая держит свой салон красоты и куда он стал ездить стричься, а помимо этого еще и потрахивал ее в кабинете. Зимой он купил себе навороченный смартфон который распознает хозяина по лицу а за десять дней до конца августа купил себе новую БЭХУ! Сказав супруге что едет на два дня по бизнесу в Керчь, он с этой красоткой завеялся в Ялту. И что бы Вы думали? история повторяется до мелочей, этот новый гаджет не отключается и супруга опять слышит все сексуальные игрища! Мало того но эта овца выставила в инстаграмм фотки где они с ним в Апельсине кальян курят, а кто то из подруг жены увидел и сбросил Томе ссылочку, а там они на пляже, в ресторане, на Ай-Петри.)) Когда он вернулся домой, то можно не пересказывать, БЭХА вся в дырочку и без стекол, он с сотрясением мозга и выбитыми зубами в БСМП. Почему пишу только сейчас? Просто встретился с ним только в пятницу, так как синяки и отеки долго сходили а швы на лбу были красными. На вопрос что случилось, я услышал историю про дежавю, но насмешило не это, а то что с телефона он звонить никому не может так как его рожу телефон не распознает а пароль он не помнит!)) Он приехал на такси, с обычным кнопочным телефоном.) Но сейчас он мне сказал что завязал окончательно по бабам бегать, потому что в следующий раз она пообещала его кастрировать, хотя надолго ли?))

179

Истории у меня традиционно длинные, кого напрягает - пролистайте.

Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте.
Уильям Шекспир.

Нет, никто не умер, слава богу. Но когда это происходит с тобой лично, все намного острее, чувствительнее и больнее, чем чужие истории в самом талантливом фильме или книжке. Случалось, ли вам любить? Да так, чтобы «крышу срывало» полностью и ни о чем другом даже думать невозможно? Когда сознание, как бы раздваивается и когда ты не с ней, не можешь ее видеть и любоваться, все становится тусклым, неважным, незначительным и неинтересным, словно это и не ты вовсе. Вроде повезло, любовь взаимная была, но кончилось все очень нехорошо. Попробую рассказать, коротко не получится.

Давно это было, когда СССР вполне существовал, а город Алма-Атой еще назывался. Я в армии, но так получилось, что через несколько недель после месячного учебного пункта (курс молодого бойца и присяга), случился у меня острейший приступ аппендицита. Страшные рези, хоть на стенку лезь, терпел сколько мог, сержанту доложил и до медпункта еле дошел, пару раз даже присел приступ пережидая. Воскресенье, вечер, скоро отбой, в части только фельдшер из солдат, но молодец – настоял перед дежурным по полку, чтобы скорую вызвали, поэтому попал не в военный госпиталь, а в гражданскую больницу. Через час-два уже прооперировали, чуть до перитонита не дотерпел, но обошлось.

Казалось бы, что там, всего-то шовчик десятисантиметровый, но даже просто сесть, с кровати ноги спустив, целая проблема, семь потов сойдет. Одежду перед операцией всю забрали, включая трусы, утром выдали больничные штаны, застиранные до потери цвета, с множеством мелких дырочек, минимум на пять размеров больше, сползающие из-за слабой резинки, а курточку наоборот маленькую, очень тесную в плечах и с короткими рукавами (почти по локоть), еще вдобавок худой и с коротким ежиком подросших волос, выгоревших до белобрысости вокруг пилотки. Вот такое скрюченное чучело и выползло утром в коридор (туалета в палате не было). На обратном пути присел в холле на диване передохнуть. Из ближайшей палаты, тоже мелкими шажками, вышла полусогнутая подруга по несчастью, молодая девчонка, в домашнем, цветастом халате, примерно моих лет, присела недалеко в кресле.

Сказать, что я сразу влюбился, это не сказать ничего. Сидел, потел и любовался. Достаточно миниатюрная, красивая до безумия, той особой, немного кукольной, восточной, азиатской женской красотой. Мама у нее кореянка, а отец казах. Из южных казахов (верхний джус или старший жуз, кто понимает), ничего общего с тем привычным типажом северных казахов с их плоскими лицами, щекастыми и узкоглазыми, больше на узбека похож. Славная у них дочка получилась. Чтобы было понятней: когда я через много лет, первый раз в Тае побывал и увидел, листая каналы, их дикторш по телевизору, то сразу вспомнил свою Айгуль. Еще мама ей загорать запрещала, на улице даже в шляпке ходила, отсюда и молочно-белая кожа с очень нежным девичьим румянцем на щечках, крупные, почти черные, искрящиеся глаза… Короче, я запал-попал-пропал…, сразу и бесповоротно.

В общении с женским полом у меня никогда проблем не было, легко мог на контакт пойти, а тут еле смог разговор начать, чуть ли не заикаясь и еще сильнее потея:
- У вас то-тоже аппендицит? – кашлянул, дернулся от боли и покраснел до кончиков ушей. Вроде и не заинтересовал особо, но скучно ей в палате с бабками лежать. Разболтались. Даже скоро смеяться пытались, одной рукой держа живот, другой зажимая рот. И больно и смешно, от этого веселились еще больше.

Заживало все как на собаке, через пару дней уже на улицу вышли, придерживая бок и подволакивая правые ноги. Тихонько ходили по аллеям в небольшом парке на территории городской больницы, иногда держась за руки. Или на лавочке сидели под могучими платанами. Со стороны, наверное, комично смотрелись, куколка и чувырла в нелепой курточке, с обвисшими штанами, которые приходилось постоянно подтягивать.
Ах, это алма-атинское лето, благословенный край!
Смеялись, болтали, как это бывает, обо всем и ни о чем. Умненькая, начитанная.
Бытовые проблемы почти сразу решил, зубную щетку, мыло и станки одноразовые однопалатника жена принесла, подарила, подкармливали меня мужики в палате охотно, даже женщины с других палат приносили «солдатику», кто пирог, кто абрикосы с первыми яблоками. И Айгуль…
Словно в рай попал, особенно по контрасту после двух первых месяцев в армии. Плыл я, как будто в невесомости, немножко оглушенный, свалившимся счастьем, а армия где-то в другой галактике находилась…

Обычно после аппендицита выписывают на 5-7 день, но у Айгуль шов немного нагноился, а про меня словно забыли. Потеряли, как потом сказали, по всем больницам искали, как-то записали при приемке неправильно. В итоге получилось у нас почти две недели вместе. Ее выписали на день раньше:
- Первое увольнение и я приду. Обязательно жди… - она летом подрабатывала после сессии, мороженым торговала в определенном месте. Отупел я от любви и от расстройства, что все вдруг неожиданно закончилось, нет, чтобы адрес взять…

В первое свое увольнение попал только больше через месяц, который провел, как в дурном сне. Шел и молился. Только бы была, только бы была… А если не будет? Паника захлестывала, что же я за придурок. Ну, почему я адрес не взял? – многотысячный раз за этот месяц себя спрашивал. В больницу пойду, всех на уши поставлю, но адрес найду - решил я для себя.
- Девушка, пломбир продайте… – радостью полыхнули ее глаза, у меня аж душа запела.
- Какая ты красивая… – в кокетливой летней шляпке и белом халатике, глаза боялся отвести.
- Ты тоже красавчик! – с удовольствием оглядела она меня. В фуражке, начищенных до зеркального блеска ботинках и жестко отглаженной, уже подогнанной, новенькой форме, я себя намного уверенней и соответственней чувствовал, чем в больничной робе.
Смену быстро закрыла, пошли гулять по летнему городу.
- Мороженного хочешь? – показал я на летнее кафе «Мороженное» - нет, ну действительно от любви мужчины глупеют и абсолютно тупеют. Как она смеялась… Это был мой лучший анекдот за всю жизнь. Проводил ее до частного дома на окраине города, почти в предгорьях, прямо до потайной калитки. Там овраг рядом проходил, поэтому участок неправильной формы был и часть забора получалась, как бы на другой улице. Первый раз поцеловались… Спугнула нас проезжающая машина, мягко высвободилась, ускользнула… Еще придешь? Да, конечно, я не могу без тебя…

Полк недавно из командировки, поэтому проблем с увольнениями особых не было, но вот для молодых… Хорошо, что было правило, что в увольнения ходят только те, кто на «отлично», без промахов отстрелялся на последних еженедельных стрельбах. Как-то рассказывал я здесь историю: https://www.anekdot.ru/id/912659/
Проблем со стрельбой у меня точно не предвиделось, как-никак первый взрослый разряд был, пусть и в школе еще полученный, до КМС немного недотянул. Тут автомат АКС-74, не винтовка, но тоже не теорема Ферма, пристрелял нормально.
Положил я шестью патронами три мишени, грамотно отсекая очередь на два выстрела (ростовая 100 метров, пулеметное гнездо 200, ростовая 300, поднимаются по очереди, при попадании падают), и еще деду соседнему помог положить его последнюю фигуру, по которой он высадил уже все оставшиеся, из двенадцати выдаваемых на упражнение патронов. Ротный заметил, погрозил кулаком, но увольнительные потом писал не чинясь.
Так и жил от воскресенья до воскресенья (только в этот день увольнительные были), часы буквально считая.

А потом, как обрезало, то наряд, то караул, то залет… Месяц никак вырваться не получалось. Хорошо, что я на такой случай предупредил, что могу и в самоход поздно прийти. Дом у нее от части недалеко был, пяти километров не было точно. Ну и рванул. Отбой в 22-00, дождался, когда дежурный по полку с обходом пройдет и дежурный по роте сержант спать завалится, оставив на тумбочке молодого дневального моего призыва. По стеночке в густой тени от фонарей до курилки, там трехметровый с лишним забор бетонный, но в метре дерево без веток внизу и с гладкой, словно кожей облитой корой, а это вообще не проблема (по столбам я не лазил, что ли?). Прыжок c дерева на забор, подтянулся, перевалился, мягко спрыгнул. Обратно будет проще, большое дерево, значительно подальше от забора, но с толстенной, перпендикулярной стволу веткой почти до него. Летел, как на крыльях, словно по воздуху, земли не касаясь, по дворам, чтобы на проезжих улицах не светиться, еще и загиб сделал, цветов с клумбы нарвать. Что для меня эти 4-5 километров, не заметил даже. Возле заветной калиточки тихонько несколько раз посвистел. Открыла, на шее повисла. Опасался, что запах пота от меня будет, пусть и баня вчера. Что ты милый, от тебя всегда так хорошо пахнет… Может лукавила, но где-то потом прочитал, что некоторым женщинам запах свежего пота любимого мужчины даже приятен или вообще не замечают. Правда ли? Не знаю. Не путать с носками…)))

В саду беседка остекленная, с высоким полом, пышный ковер, расшитые подушки, низенький стол (порядка 30 см.). Сидим по-турецки, угощает она меня чаем, так и крутится в голове картинка с японским чайным домиком. Папа на сутках, мама ничего не скажет, не думай ничего, родной... Разговариваем, за руки держимся, целуемся, легонько друг друга касаясь…, но события не форсирую, опасаюсь даже чуть-чуть обидеть, напугать излишней настойчивостью и так хватает для «седьмого неба» … Было у меня до армии несколько подружек, но это больше физиология, а легкие школьные влюбленности вообще упоминать не стоит. По накалу, это как ночник с большим зенитным прожектором сравнивать…

Так и бегал (Форест Гамп, бля), под отцовский график подстраиваясь. Только вот, есть такое в армии гадкое слово «не положено». Не положено бойцу первого года службы в СОЧи летать (самовольное оставление части). НЕ ПОЛОЖЕНО, от слова совсем. Естественно, замечали и серьезные разборы с дедами случались. Били конечно, но не так чтобы убийственно, по «фанере» (грудь) в основном, чтобы следов не оставлять и за дело, впрочем. Сине-желтая постоянно была и хрустела местами, но неважно это было, у меня Айгуль…, поэтому терпел, дерзил и огрызался. У других моих одногодков задачи гораздо приземленнее: Пожрать, поспать и загаситься. Может поэтому один дед проникся и даже поддержку кидал, только прикалывался постоянно с извечным мужским цинизмом и дебильными вопросами: Вдул, не вдул… Все равно по-тихому старался все делать. И еще недосып страшный был, подъем то в шесть, на политзанятиях глаза закрывались, хоть спички вставляй, просмотр программы «Время» в ленинской комнате сидя в полумраке - пусть 20 минут, но мои. А один раз не смог дождаться отбоя дежурного по роте, все колобродил тот чего-то, а сам после наряда, глаза на миг закрыл… и проснулся только уже утром, от крика дневального: «Рота подъем!», в той же позе. Как я себя корил, Айгуль же ждала, а я дрых…

Сколько раз я так сбегал, шесть или семь, не помню уже, да и неважно это. В очередной раз увидел я в беседке свернутый матрас с бельем. Заметила мой взгляд, покраснела, глаза опустила:
- В доме так душно, здесь спать буду… - не надо слов, милая, все я понимаю. Решилась, так решилась… Первый я у нее был. Семнадцать лет, восемнадцать только осенью исполнится, я на год старше, дни рождения с разницей в три дня (оба Весы). Но ведь не имеет значения, когда, главное по любви… Хорошо и нежно получилось, и без какой-либо скабрёзности. Я словно в невесомости качался, где-то за гранью земного счастья.
Но вот же скотина, вырубился сразу после этого, сам не понял, как. Очнулся, как от толчка, на часы – твою ж дивизию! До подъема бы успеть.
- Я поскакал, надо уже… - быстро оделся, поцеловал, слабо рукой махнула, проснулась, не проснулась так и не понял.

Еще подбегая к части заметил неладное, плац освещен, моторы машин гудят… Что там такое? С опаской с ветки заглянул в курилку, разговор слышен и похоже офицеры сидят, подождал несколько минут. Нет, не уходят. Ждать больше нельзя, в полку тусня активная вовсю, на плацу машины-доставки стоят. Похоже по тревоге подкинули. Есть у меня запасной вариант, щель под пожарными воротами. Лечу вдоль забора туда, место неудачное, прямо у штаба, с окон можно увидеть, но что делать? Щель узкая, но худощавые товарищи пролазят. Похоже я свою стройность переоценил, застрял, в панике задергался, вырвался наконец, до крови ободрав ухо и оторвав пуговицу на груди. Да пофиг. Бегом под роту, а на плацу уже построение, народ с оружием, вещмешками и прочими причиндалами. Фу, слава богу, оружейка открыта, дневальный там пол моет под присмотром дежурного по роте. Была б закрыта (под сигнализацией) пошел бы сдаваться с потрохами ротному. А что еще делать?
- Ты где шаришься? – сержант подозрительно на меня посмотрел.
- Что случилось, что берем? – влетел я в оружейку, игнорируя вопрос.
- ХЗ, тревога боевая, все бери…, ёбарь-террорист… , только в темпе, дежурный по полку уже звонил… – хотел еще, что-то сказать, но махнул рукой. Автомат, штык-нож, подсумки, два магазина, бронежилет, противогаз, лопатка… – вроде ничего не забыл. А-а, еще каска под ротой на шкафу и мыльно-рыльное из тумбочки. Быстро-быстро. Теперь в каптерку, прапор уже закрывать собрался.
- Товарищ старший прапорщик, меня с наряда по парку сняли, то не еду, то еду… - врал я напропалую. Оказывается, и бушлат, и шинель берем, несмотря на раннюю осень.
- Куда нас, в Якутию что ли? – пытался я шутить, судорожно пихая все в вещмешок, блин, еще шинель скатывать, аккуратно надо, а то будет потом, как из одного места. Шутка не удалась, прапор лишь хмуро смотрел, а до меня дошло, что командировка то может длинная оказаться, аж в груди защемило. Выскочил уже на лестницу, пытаясь ничего не уронить, прапор вдогонку крикнул:
- Еще сухпай в столовой получи… - хрен там, уже команда: «По машинам!», ладно обойдусь, как-нибудь. Бочком, бочком, по краешку, стараясь не попадаться на глаза офицерам доскочил до машины, где уже сидел мой взвод. Получил несколько тычков, от сидящих с краю дедов:
- Да ты припух совсем! - приземлился на лавку в середине. Фу-у, успел…

Если бы я знал тогда! Командир взвода, молодой лейтенант, при перекличке не обнаружив меня, бучу поднимать не стал, резонно решив, что самоход там или еще что-то, сейчас разбираться не будет, пусть этим занимаются те, кто в полку из офицеров останется - и внес меня в списки не выезжающих. Всегда в полку бойцов пятьдесят со всех рот остается, наряды, караул и прочее. Бардак при таких массовых выездах всегда определенный присутствует. А вот я баран, куда торопился, счет уже на минуты, если не на секунды шел…

Командировка получилась не просто длинная, а длиннющая, растянувшаяся почти на пять месяцев. Степанакерт, Ереван, Баку и в конце Ленинакан после землетрясения. Про Ленинакан я как-то писал, почитать можно здесь: https://www.anekdot.ru/id/921079/
И опять на те же грабли с адресом, ни улицы не знаю, ни номера дома, с тылу только подходил, даже письмо не напишешь. Месяца через два затосковал я совсем уж сильно, хоть волком вой на ереванскую луну, даже мысль о дезертирстве мелькнула, но куда я в чужом краю без гражданской одежды, документов, денег, да и позор неслабый на оба дома, мой отец бы точно не понял. Потом, как-то притупилось, особенно в Ленинакане. Что мои страдания по сравнению с той катастрофой и с тем горем. Ничего не оставалось делать, только терпеть и ждать, ждать и терпеть…

В конце января прилетели наконец в Алма-Ату. Недели через три вышел первый раз в город, раньше не получалось, а самоход смысла не имел, ну походил бы я ночью по сугробам вокруг дома… Рванул сразу туда и к центральному входу. Позвонил в звонок на калитке в высоких деревянных воротах. Самого аж трясет. Открыл отец, серьезный дядька, между прочим, майор милиции:
- Ас-саляму алейкум, Айгуль дома? – ничего не ответил, вышел на улицу, прикрыл калитку. Пауза затянулась, оглядел меня всего, наконец посмотрел в глаза:
- Явился засранец, вот ты какой… Нет ее, в Чимкент к родителям жениха поехала – какой нахрен жених, порву, как грелку…
- А ты чего приперся? – начал я ему объяснять, что так получилось, про командировку длинную…, хорошо говорил, горячо…
- Ну, хорошо, не виноват ты, а сейчас чего хочешь?
- Увидеться, я ей все объясню…
- Нет тебя для нее больше, считай, что умер. И встречи не ищи больше, чтобы я еще раз из комы ее вытаскивал…
- К-какая кома? – ошарашен я был, не то слово.
- Таблеток она наглоталась, еле спасли, и аборт пришлось делать, потом по психологам возил… – тяжело вздохнул, немного помолчал, как бы вспоминая.
- Мальчик, я тебе жизнь могу реально попортить или из табельного пристрелю. Не приходи больше, не надо, я очень серьезно говорю, оставь ее в покое, забыла она тебя, не береди… - этот пристрелит, ничуть не засомневался, но больше обалдевший я был от таких чумовых новостей. Что тут говорить, все мои слова лишь жалким лепетом получатся.
Бедная моя девочка! Что же мы с тобой натворили? И ведь потом серьезно меня подлецом посчитала, мужланом и коварным соблазнителем. Добился и исчез, даже не попрощавшись. И все слова мои про любовь, ложью до последней буквы оказались, только средством достижения… Представил себе, что она сперва долго ждет-надеется, потом страдает-плачет… В часть сходить, узнать - гордость не позволила, а когда надежды не осталось, а еще и беременность, таблетки глотает… То-то мне тогда так хреново было. Ой, мамочка! Я вдруг себя действительно последним подлецом и конченным негодяем ощутил. Чтобы не разрыдаться тут же при отце, развернулся и ушел, даже не попрощавшись. Что же мне теперь делать?

Стал я письма ей длинные писать. Прощения просил, про любовь свою, что отслужу и замуж возьму, пусть не сомневается и так по кругу. Все новые и новые слова находил, убедительные на мой взгляд… Много писем написал, больше десятка точно, но скорее всего не доходи они до нее, отец, наверное, перехватывал и не показывал. Тетке позвонил (в Алма-Ате жила), чтобы приехала и заявление на длительное увольнение написала (до трех дней давали). Думал в учебное время в ее институт схожу, найду и поговорю все-таки. Домой не ходил, не то, чтобы угроз отца сильно боялся, но для откровенного разговора наедине, без давления на нее со стороны родственников, неподходящим место казалось. Но не получилось ничего…

Лихорадило тогда Советский Союз, трясло, как в лихоманке, то тут, то там… Бесконечные командировки, не такие длинные, но много. Практически всё Закавказье и Среднюю Азию с полком объездил, пожалуй, только в Туркмении не был. Центр ослаб и откуда вдруг столько разнообразных и жестоких националистов повылазило? Вот аналогия пришла: Как гиены нападают на старого, некогда грозного льва. Он еще рычит и когти выпускает, в виде, подобных нашему полку, частей, но уже все понимают, что вопрос больше остающегося времени… Горбачев слабаком оказался, по стратегическому мышлению выше секретаря обкома так и не поднялся, ну, и не везло ему конечно. Сперва Чернобыль с его финансовой огромной черной дырой и неприятными политическими последствиями, через два года землетрясение в Армении, по количеству разрушений и жертв беспрецедентное для СССР, за всю историю. Я уже не говорю, про менее значительные события, мало освещаемые в той прессе, но тоже весьма дорогостоящие. Например, полная эвакуация и расселение более 20 тысяч турок-месхитинцев из Узбекистана, где вроде бы мирные узбеки, им настоящий кровавый геноцид неожиданно вдруг устроили, с массовыми убийствами, невзирая на пол и возраст.
Сбегал я еще раз в самоход, как раз из Узбекистана приехали, июнь к концу подбирался. Посвистел минут пятнадцать тихонько на мотив «Сулико» возле калитки. Залезть во двор? Неправильно будет после всего, как вор пробираться, еще слова отца ее, про жениха покоя не давали… Все равно подпрыгнул, ухватился пальцами за край забора, подтянулся и посмотрел несколько секунд. Темно и в беседке, и в доме.
А про увольнения никто и не вспоминал, да еще и мои залёты… Мой длинный язык без костей и далеко ведущие приколы и дела, например, почитать можно здесь: https://www.anekdot.ru/id/880754/ Как я командира полка умудрился перед генералом подставить, не прямо и не специально, конечно.
За всей этой суетой, душевная рана моя, как бы подзатянулась, но все равно саднила постоянно и неотвязно. А время шло…

Чик чирик, пиздык, ку-ку, скоро дембель старику… - послушав последний раз незамысловатый дембельский стишок, двинулись мы впятером навсегда из расположения полка, только кто-то в сердцах сказал молодому:
- Дурак ты Батон, сегодня надо говорить не «скоро», а «уже», но пусть теперь тебя другие учат…
За воротами части прицепили неуставные аксельбанты и прочую хрень. Народ двинулся в кабак, поезд только вечером, а я по знакомому маршруту. Присел напротив за два дома на лавочке, жду. Представлял, что выйдет она, а я на колени упаду, прощения попрощу, скажу, что жить без нее не могу, замуж позову… А если отец не захочет ее замуж за не мусульманина отдавать, украду-увезу… Наивный сибирский мальчик…
Вечером съездил на вокзал, поменял билеты, проводил сослуживцев. Переночевал у тетки и с утра снова на посту, на надоевшей лавочке. Дождался…
Вышла из калитки, обернулась, сердце ударило, где-то в горле. Беременна, уже месяце на седьмом-восьмом, но точно по срокам не от меня, все равно подошел на словно ватных ногах.
- О, привет… – почти не удивилась, словно вчера расстались.
- Я вот демобилизовался… – слов не было, голова словно пустая бочка, только и смог руки в стороны развести, как бы извиняясь за свой парадный вид. Смотрел на милое, родное лицо и не мог никак сообразить, что говорить.
- А мы к родителям в гости приезжали… - спокойный, умиротворенный взгляд, как бы смотрящий немного вовнутрь, словно прислушиваясь, какой бывает только у счастливо беременных женщин.
- У меня все хорошо, я замужем, мужа очень люблю…, вот мальчик у нас будет… - все таким же спокойным и безмятежным голосом, нежно погладив живот.
Открылись ворота, начала выезжать машина с молодым, мордатым казахом за рулем.
- Это мой муж – пояснила она.
- А ты как? – опять без какого-то всплеска эмоций и особого интереса, словно поддерживая вежливый разговор со старым знакомым.
А я никак… - только и смог выдавить из себя от сжавшего горла спазма. Собрался силами и сказал почти нормально:
- Прости меня и будь счастлива… - отвернулся и пошел по улице, сдерживая подступающие слезы, не видя ничего вокруг. Бог ты мой! Как я умудрился просрать такую любовь и потерять навсегда свою Айгуль… Кто я, мудак конченный или жертва обстоятельств? Ромео, бля, казахстанского разлива…

Приехав в родной город, пустился я во все тяжкие, но постепенно, кое как, вошел в колею, как там в песне у Сплина:
Она хотела даже повеситься,
Но институт, экзамены, сессия…

Были у меня в дальнейшем влюбленности и женился по большой любви, но нет-нет, да бывает - вспоминаю ту, мою Айгуль и то счастливое алма-атинское лето. Боли никакой давно нет, так - легкая, светлая грусть…

P.S. Только не надо мне про «розовые сопли», сам все прекрасно понимаю, большой уже мальчик, но стал вспоминать и остановится не мог, словно все вчера было. Надеюсь, поймете.

180

«Дикий» лейтенант: главный кумир Фиделя Кастро и Че Гевары

В 1963 году в испаноязычных газетах было опубликовано интервью лидера кубинской революции, а за одно и одного из самых известных людей нашего времени Фиделя Кастро. Среди многих довольно традиционных и привычных вопросов выделился один: «Кого из героев Второй мировой войны вы могли бы назвать своим кумиром?». Видимо журналисты хотели услышать имя кого-то известного, но команданте не был так прост.

Будучи человеком образованным, он, как и легендарный Че Гевара, питал огромную страсть к книгам. Однажды в его руки попалась повесть Александра Бека «Волоколамское шоссе» о подвиге 8-й гвардейской Панфиловской дивизии. Одним из главных героев книги является теперь мало кому известный советский офицер из Казахстана Бауржан Момыш-улы, его-то он и назвал своим героем. Но чем же прославился этот герой героев?

Статный и красивый молодой офицер пошёл служить в РККА ещё за несколько лет до Великой Отечественной. За это время он успел отучиться на офицера-артиллериста, принял участие в боях на Дальнем Востоке с японской армией, участвовал в походе в Бессарабию. После отправился служить в Алма-Ату, где его и застала война.

Осенью 1941 года он попросился на фронт добровольцем, как раз в это время в городе формировалась 316-стрелковая дивизия. Уже на этапе создания предполагалось, что это подразделение будет одним из самых боеспособных – в него направляли взрослых мужчин, имевших представление о войне, все они были добровольцами. В части Момыш-улы назначили командиром батальона.

Первое же назначение дивизии грозило стать последним – воинскую часть отправили на защиту подступов к Москве. Командование понимало, что наступающие части вермахта просто сметут 316-ю, но необходимо было удерживать столицу до подхода дальневосточных армий. Дело осложнялось тем, что советское командование буквально запрещало изучение в армии оборонительных концепций, предполагалось, что Красная Армия должна побеждать наступательными операциями на чужой земле. За иную точку зрения можно было лишиться своей должности.

Но Иван Васильевич Панфилов, которому и довелось командовать 316-й дивизией, пошёл на хитрость. Он разработал тактику ведения спиральных боевых действий. По его мнению, при условии численно превосходящего врага, действовать привычными методами было самоубийством. Так, его дивизии пришлось держать фронт протяжённостью более 40 километров, хотя по всем нормативам военного времени оборонять они могли лишь 12 километров. В такой ситуации любой концентрированный удар врага прорвал бы оборону. И тогда Панфилов предложил действовать следующим образом.

Подразделению не нужно было устраивать целый оборонительный фронт. Вместо этого нужно было наносить удар по движущейся вражеской колонне, и, после непродолжительного боя, уходить в сторону от наступающего врага. Попутно за отступающей дивизией организовывались небольшие засады и очаги сопротивления, которые заманивали врага в сторону отступающих, попутно задерживая. После того, как враг растягивался, дивизия резко меняла направление и вновь возвращалась для удара по основным силам. Такие беспокоящие удары сильно растягивали силы врага, что сильно замедляло его продвижение. В итоге дивизия не только выжила, вопреки всем прогнозам, но и сделала эта героически, за что была переименована в 8-ю гвардейскую Панфиловскую.

Примечательно, что Панфилов разработал лишь теорию, но лучше всех в жизнь воплотил её именно комбат Момыш-улы. Вступив в бой в середине октября 1941 года командиром батальона, в ноябре он уже возглавил полк, хотя так и оставался «старлеем». О значимости его заслуг можно судить по тому, что оборонительная теория Панфилова была названа «спиралью Момышулы»

Генерал-полковник Эрих Гёпнер командовал 4-й танковой группой, и именно ему довелось столкнуться с тактикой молодого казаха. Во время наступления он напишет в своих донесениях Гитлеру: «Дикая дивизия, воюющая в нарушение всех уставов и правил ведения боя, солдаты которой не сдаются в плен, чрезвычайно фанатичны и не боятся смерти».

Единственной дикостью интернациональной добровольческой дивизии было лишь то, что они не были знакомы с германскими планами. Вместо того, чтобы героически гибнуть под гусеницами германских танковых армад, полк Момыш-улы выбрал жизнь и победу.

О тактике «дикого» казаха можно судить по нескольким эпизодам. В первый же свой день на фронте лейтенант предложил командиру полка создать отряд из ста добровольцев и совершить с ними ночную вылазку. С собой он взял только самых опытных и ночью подобрался к одной из деревень, занятых врагом. Меньше чем за час боя было уничтожено три сотни врагов.

Под Демьянском полку старшего лейтенанта довелось встретиться с дивизией СС «Мёртвая голова». Здесь ему вновь предстояло сразиться с численно превосходящим врагом. Целью он выбрал шесть посёлков, занятых врагом. Двадцать отрядов, на которые разделился полк, под покровом ночи попеременно атаковали сразу все цели. Как только враг организовывал обороны, отряд отступал, а через несколько минут уже другое отделение атаковало деревню с другой стороны. И такой ад творился на всех шести направлениях несколько часов. Прославленная дивизия с громким названием держалась как могла, но была уверена, что сдерживает главное наступление советской армии. Они и не предполагали, что ведут бой с одним потрепанным полком. За ночь потери бойцов Момыш-улы составили 157 бойцов, дивизия СС недосчиталась 1200 солдат.

Как мы видим, старлей придерживался тактики Александра Суворова – всегда удерживать инициативу в наступлении. Однако приходилось учитывать и современные реалии. Панфиловцы не могли дать одно генеральное сражение. После того, как они разбивали одну немецкую часть, на них накидывалось несколько других. Момыш-улы неоднократно оказывался в окружении, но каждый раз прорывался, сохраняя при этом свой батальон, полк и дивизию в полной боевой готовности.

Начал свой легендарный путь 30-летний лейтенант в октябре 1941 комбатом, спустя месяц уже командовал полком, в феврале возглавил свою родную дивизию, при этом так и оставался старшим лейтенантом. Лишь спустя несколько месяцев ему одно за одним присвоили внеочередные звания вплоть до полковника. Тогда же его выдвинули к званию Героя СССР, но последовал отказ.

На задержки с наградами влиял его своеобразный характер. Сослуживцы характеризовали его весёлым, жизнерадостным человеком, который всегда говорил правду. Это и стало причиной многих трений с начальством.

Это стало причиной довольно комичной ситуации, в будущем. По рассказам падчерицы Момыш-улы, её приёмный отец редко пользовался своими связями и влиянием, но очень любил читать про себя в газетах. Он узнал, как высоко оценили его подвиги Фидель Кастро и Че Гевара и незамедлительно отправил им приглашение в гости. Кубинские гости, во время визита в СССР сразу заявили, что хотели бы встретиться с легендарным «диким» казахом.

Власти приступили к организации встречи. Но тут была одна загвоздка – многоквартирный дом, где проживал легендарный панфиловец, был в ужасном состоянии. Местные власти тут же предложили семье переехать в новую квартиру, но Момыш-улы наотрез отказался. Он заявил, что ему не стыдно принимать гостей в таком доме, а если кому стыдно за его жильё, то пусть с этим и живёт.

После долгих переговоров все стороны пришли к компромиссу – дом героя отремонтировали, а он на время ремонта поселился с семьёй в гостинице. В гости к командиру приехала целая делегация, оказалось что Кастро практически не расставался с книгами Момыш-улы, но обсудить все темы за один короткий визит было невозможно, поэтому героя войны пригласили с ответным визитом на Кубу. В 1963 году это приглашение удалось осуществить.

Встречу казахской легенды можно было сравнить разве что с празднованиями в честь Юрия Гагарина. Кубинцы рассчитывали, что их кумир в течении месяца будет проводить лекции по ведению войны, но Момыш-улы отказался, сказав что управится в 10 дней, но задерживаться не может – его ждут курсанты. Герой вёл в военном училище курсы «выход из окружения без потерь» и «ведение ночных боёв в наступлении».

Скончался Бауыржан Момыш-улы в 1982 году в возрасте 71 года. Звание Героя ему присвоили лишь в 1990 году.

181

Восхищаюсь некоторыми биографиями. 7 августа 1812 года великий полководец Наполеон был на волосок от успешной реализации своего плана - рассечь русскую армию на две части и отправить ее бродить по проселкам вокруг Смоленской дороги с потерей артиллерии. А самому продолжить легкую прогулку в Москву по этой дороге, уже никем не защищаемой.

Ничего не мешало завершению реализации этого гениального плана. Кабы не маленький отряд под предводительством Павла Алексеевича Тучкова. Он оказался в нужном месте в нужное время в общем-то случайно. Его отправили вообще не туда. Но заметив, что появились дела посерьезнее, чем выполнение прямого приказа начальника Генерального штаба, он занял позицию там, где посчитал нужным. Приглянулся ему этот холм. Тщательно окопался и стал ждать противника.

Мог и не дождаться - у французов были и альтернативные маршруты. Кончилось бы тогда наверно срыванием эполет и высылкой в Сибирь за нарушение приказа главнокомандования. Позором своего рода стал бы Павел Алексеевич. И думаю, он прекрасно это понимал.

Но правильно отгадал, куда пойдут главные силы французской армии. И даже оставил потом по этому поводу жалобную объяснительную. Зацените тонкий стеб в адрес начальника Генерального штаба, 37 года на них не было:

"7 августа около 8 часов, вышел я на большую Московскую дорогу, хотя по предписанию, полученному от начальника штаба следовало мне прямо идти на селение Бредихино, но, к удивлению моему, видел я, что Бредихино отстояло от места соединения дорог, где мы вышли на большую Московскую, несколько вёрст далее от Смоленска, так что если бы я выполнил в точности данное мне предписание, то открыл бы неприятелю сей столь важный пункт, и неприятель, придя в оный, отрезал бы всю ту часть войск наших и тяжестей, кои, следуя я по проселкам, не успели бы ещё выйти на большую Московскую дорогу… Пройдя две или три версты, по большой дороге, близ деревни Латышино, я нашел возвышенное местоположение, именуемое Валутина гора, которое показалось мне удобным к занятию позиции".

Французы не разочаровали Павла Алексеевича своим вниманием к занятой им скромной позиции на никому ранее нахрен не нужном холме. Учитывая полное безумие всего далее происшедшего, я догадываюсь, что этой задорной нации просто наскучила перспектива шагать до самой Москвы без всякого сопротивления. Им хотелось побед. Маленький русский отряд в этом смысле был заманчив. Ну, вот хоть кто-то пытается остановить грандиозное шествие Великой Армии Объединенной Европы. Давайте же разберемся наконец, чьи яйца круче.

Для начала на Павла Алексеевича обрушился корпус маршала Нея. Но чё-то не задалась у них легкая победа над русским отрядиком. На помощь подскакал маршал Мюрат со своей конницей, добавил. Опять не вышел каменный цветок - отрядик держался. Каждый час этого полного недоразумения был драгоценен - обе части русской армии выбирались в эти часы на Смоленскую дорогу со всей своей артиллерией и укатывали себе по направлению к Москве.

На помощь растерявшимся коллегам маршалам прибыл наконец третий - Жюно со своим корпусом. Тут уже всё было ясно. Куда там маленькому русскому отряду против трех лучших корпусов французской армии. Но впечатляет сцена пленения Павла Алексеевича. Под ним уже убит конь. Перед его глазами все три крайне недоброжелательно настроенных к нему вражеских корпуса. Просто мечтающих вновь встретиться с ним лично, несмотря на все эти обидные залпы картечью. Кончилась картечь. Дальше могут быть только идеи, как умереть красиво. Он возглавил очередную контратаку с целью подобрать с поля боя раненых. Пошел в штыковую в головном взводе. Штыками и был ранен. Распознав на нем генеральские эполеты, французы охренели и добивать не стали. Видимо, он совпал с их собственными представлениями, где место генерала в бою, и опытом, где генерал обычно.

Павел Алексеевич был немедленно препровожден к Наполеону. Первого русского генерала в плен взяли!

Вот что хорошо с Наполеоном для истории - его окружали стенографисты. Они не записывали разве что звуки из его полевого сортира. Конкретно по поводу Павла Алексеевича известно, что Наполеон принял его с почётом, поклонился ему и сказал: "Так в плен берут только тех, кто впереди, а не позади".

Но у этого хитроумного императора был еще, оказывается, и шкурный интерес. Удивительно, какое впечатление произвел этот бой с маленьким русским отрядом на впечатлительного корсиканца. Именно в этот день он просек всё самое главное в своей дальнейшей жизни. Выдал пакет мирных предложений и попросил Павла Алексеевича их переслать российскому императору. Охренеть, это ведь еще под Смоленском. Задолго до Бородино, сожжения Москвы и так далее. Великий полководец еще в начале похода догадался, как приветливо ему замахал хвостом пушистый северный зверек. Далее он победоносно маршировал, с тоскою ожидая хоть какой-нибудь весточки от императора российского. Не дождался вплоть до 1814. Александр I даже не утрудился предложением ему сдаться наконец и не подвергать прекрасный Париж досадным эксцессам военного времени. Наполеону пришлось додуматься до этой здравой идеи самому.

Почему так произошло? Думаю, оттого, что в июне 1812 российский император потерял к французскому всякое уважение. Не предупредить о войне минимум за месяц? Не сформулировать мирные предложения заранее? Заставить прикрывать сразу три города, Питер, Москву и Киев, и прорываться к одному из них стремительной атакой? То, что в глазах Наполеона было талантом полководца, для нашего императора было обыкновенным плебейством и жульничеством. Три наперстка - кручу, верчу, отгадай, куда напасть хочу? Разумеется, это заслуживало наказания за некоторую доставленную суету с перегруппировкой войск. Прекрасная эпоха.

А в 1812 Павел Алексеевич действительно написал и отправил Александру I письмо с мирными предложениями Наполеона. Оно было незамедлительно доставлено. Шоб так сегодня работала Почта России! Разумеется, письмо это осталось без ответа.

Императоры российские стебались талантливо. Павел Алексеевич закончил свои дни в глубокой старости на должности председателя Комиссии прошений, подаваемых на имя монарха. Еще бы, с таким портфолио. Первое прошение подано непобедимым полководцем в самый разгар его побед.

А еще Александр I оплатил за свой счет саркофаг, в котором ныне покоится великий полководец в Доме инвалидов в Париже. Сами французы оказались скуповаты для такого величественного саркофага в честь своего любимого полководца. На этом свой стеб наш император великодушно закончил. Только после таких маленьких фактов можно хотя бы отдаленно понять классика:
"Да, были люди в наше время. Богатыри, не вы".

182

Было это в бытность работы в районной газете. Но амбиции были, и изредка публиковался и в федеральной прессе. Как-то написал репортажик о том, как лихо врачи местной медкомиссии отправляют народ в армию, несмотря на многочисленные болячки. Он был опубликован сначала на всю Россию, а потом местный редактор, ныне уже покойный Виктор Л. (а что добру пропадать?) перепечатал его у себя.
Московскую публикацию никто не заметил, а в районке она вызвала эффект разорвавшейся бомбы. Медицинская мафия (извините, сообщество) встала на дыбы. На разбор полетов в местную администрацию (учредителя газеты) вызвали меня, редактора, прокурора и … половину медкомиссии военкомата. Все ждали много крови! Лишиться работы можно было и за меньшие прегрешения.
С дерьмом газету в целом, а меня в частности смешивали долго. Редактор пробовал возмутиться, но тут военкоматовские достали его личное дело и тонко намекнули, что он странно в свое время был освобожден от армии. Редактор проявил характер (он вообще был дядька добрый и справедливый), еще немного потрепыхался… и сдался, с недоумением смотря на меня.
Я молчал, как партизан. Не возражал ни слова. Слушал, о том, как я оскорбил заслуженного терапевта, поставил под сомнение компетентность уважаемого офтальмолога, наплевал в душу хирургу… «Этот пасквиль показывает не только полную некомпетентность молодого сотрудника, но и его идеологическую незрелость!» Облив грязью с головы до ног, мне все же решили дать слово. Всех уже напрягало мое молчание. Да и мне терпеть было сложно.
И тут наступил мой звездный час, которым я горжусь до сих пор: После вопроса:
- Простите, пожалуйста, а чего вы взяли, что в репортаже написано именно про вас? – наступило гробовое молчание. Потом комиссия в полном составе кинулась изучать районную газету. Но там была ссылка – перепечатано из «Труда». Ни названия города, ни района, ни республики… Прокурор встал, подошел ко мне, пожал руку. Вышел в коридор. И уже оттуда послышался его тщательно сдерживаемый ранее хохот.
Закончилось все далеко не триумфом, но и не поражением. После небольшого совещания, с которого меня выгнали, на меня и редактора уже не смотрели, как на придурков. Поняли, что на «воре шапка горит» и облажались сами. Но врачи имели такое серьезное влияние в городе, что нас просто обязали написать для той же районки еще один репортаж на тему, как все-таки здорово работает именно местная призывная комиссия. Много лет после этого, встречая каждого участника этой разборки, мы всегда иронично улыбались друг другу…

183

Недавно пообщался со своим армейским приятелем. Вспомнил такой случай из армейской жизни, в стиле «красить траву зеленой краской».
Было это в году, наверное, 1989. Служил я тогда в самой миролюбивой советской армии в молдавском городе Тирасполе, входящим в Одесский военный округ. Город был сплошь военный - воинские части всех родов, от стройбата до авиации. Склады, полигоны и стрельбища были и в городе и вокруг него. Приднестровский конфликт уже начинал разгораться, участились случаи нападения на караулы с целью завладения оружием, разграбление военных складов и т.п. Кроме того, из Афганистана начали выводить войска, часть из которых разместили в Тирасполе. Размещать их особо было негде, жили они или в палатках или в неприспособленных помещениях, которые срочно переоборудовали под казармы. Рядовых нужно было срочно демобилизовывать, а для офицеров что-то решать с жильем. Они всё прибывали и прибывали... Загорелые солдаты в выгоревших "афганках" свободно гуляли по городу, пьянствуя в ожидании дембеля и часто вступая в конфликты с "тыловыми крысами", невзирая на чины и звания. Патрули комендатуры их уже даже не трогали, если не было откровенного криминала. Нужно сказать, что найти выпивку в Молдавии, в то время, было совсем не проблема. Гражданское население тоже было не в восторге от шатающихся по городу пьяных афганцев... Обстановочка в городе была ещё та - нервозность и напряжение ощущались повсюду.
Видимо, в свете этих событий, для проверки боеготовности частей региона и решения бытовых проблем "афганцев", в город должен был прибыть министр обороны. Если не ошибаюсь, министром тогда был товарищ Язов.
Ясное дело, в частях переполох - шутка ли, сам министр обороны! Какие именно части он посетит, никому не известно, поэтому порядок нужно навести везде! О том, захочет ли министр поесть в солдатской столовой или устроить смотр техники, посмотреть на прыжки с парашютом или просто проверить строевую подготовку, знал только сам министр. А поскольку о прибытии министра все узнали за два дня, то работы было невпроворот! Всё нужно было покрасить, обновить, привести в рабочее состояние и раздать инструкции на случай, если именно в ваше подразделение нагрянет командующий со свитой.
В тот день, меня, сменившегося с наряда, вместо отдыха бросили на работу в автопарк. Хотелось бы в аквапарк, но это был автопарк. Он представлял собой огромный квадрат, по периметру которого были крытые боксы с рабочими или ремонтирующимися машинами, а на плацу, под открытым небом, рядами стояла техника на случай всеобщей мобилизации, для резервистов. По документам она была вся рабочая и даже заправлена топливом, но ездить этот хлам не мог ни при каких обстоятельствах. Это были муляжи машин, с которых давно сняли всё ценное и работоспособное, слили топливо и масло, хотя внешне они выглядели как вполне боеспособные машины.
Мне, с напарником, выпала честь перед каждым рядом таких машин прочертить белую линию на асфальте, как бы обозначить границы ряда. Не знаю, делалось ли это раньше, но никаких белых линий на плацу в автопарке я до этого не видел. Дело не сложное, но была одна проблема - шел дождь. То сильнее, то переходил на морось, но шел не переставая. Естественно, асфальт был мокрый и стояли лужи. На вопрос, как это делать в дождь?!, наш прапорщик сказал: - молча. И выдал нам к вонючей краске с кистью ещё и веник, которым мы разгоняли воду в лужах.
Выглядело это так: я, в качестве линейки, клал на асфальт деревянную рейку и проводил кистью линию. Если асфальт был просто мокрый без стоячей воды, то краска частично скатывалась в шарики, неохотно контактируя с мокрой поверхностью, но всё же ложилась. Если нанести краску повторно, то выходила вполне себе сносная линия. Но когда очередь доходила до луж, мой напарник, как Моисей, разгонял по сторонам воду веником до асфальта. Я мгновенно клал рейку и чертил белую линию. Вода, повинуясь гравитации, тут же стремилась обратно в низшую точки и смыкалась над только что положенной краской. Зрелище было печальное. Краска, на дне лужи, тут же сворачивалась, превращаясь в растрепанные сгустки. Но когда вода в луже отстоялась, было видно, что через всю лужу проходит продолжение линии с суши и снова выходит на сушу... По сути, мы просто изводили краску - сцепки с асфальтом никакой не было, кто ж красит по мокрому?! Никого не интересовало, насколько долго продержится такая разметка. Мы выполнили приказ и доложили своему командиру, тот своему, тот выше... А министр обороны, естественно, ни в наш автопарк, ни в какой другой таки не заглянул. C аэродрома поехал в штаб, там совещание, раздал награды, отужинал и улетел.
Но в тот день ещё более дурную работу делали другие мои сослуживцы, которые трудились на дороге, ведущей от нашего аэродрома. Они красили бордюры и стволы деревьев раствором извести. В дождь, который моментально смывал и так бледный водный раствор извести.
Более бесполезной работы в жизни мне более не приходилось делать.

184

Пару недель назад тут была отличная история https://www.anekdot.ru/id/948021 и она заставила вспомнить нечто издалека похожее из истории моей семьи. Хотя финал, хвала Всевышнему, был другой, и всё же. Сначала этот текст я писал для себя, может когда нибудь дети прочтут. Потом подумал, решил поделиться. Будет очень длинно, так что тем кто осилит буду благодарен.

"Судьба играет человеком..."

Война искарёжила миллионы судеб, но иногда она создавала такие сюжеты, которые просто изложи на бумаге и сценарий для фильма готов. Не надо выдумывать ничего, ни мучиться в творческих потугах. Итак, история как мой дедушка свою семью искал.

Деда моего призвали в армию в сентябре 1940-го, сразу после первого курса Пушкинского сельскохозяйственного института. Обычно студентов не брали, но после того как финны показали Советской армии где раки зимуют в Зимней Войне, то начали призывать в армию и недоучившихся студентов. Впрочем... наверное я неправильно историю начал. Отмотаем всё на 19 лет назад, в далёкий 1921-й год.

Часть Первая - Маленькая Небрежность

Началось всё с того что мой дед свой день рождения не знал. Дело было простое, буквально через неделю-полторы после того как он родился, деревня выгорела. Лето, сухо, крыши из соломы, и ветер. Кто-то что-то где-то как-то не досмотрел, полыхнуло, и глянь, почти вся деревня в огне. Дом, постройки, всё погибло, лишь кузня осталась. Повезло, дело утром было, сами спаслись. Малыша регистрировать, это в город надо ехать. Летом, в горячую пору, можно сказать потерянное время. В себя придём, время будет, тогда и зарегистриуем. Если мелкий выживет конечно, а это в те годы было далеко не факт.

Отстроились с горем пополам. В следующий раз в город прадед выбрался лишь в конце зимы. И сына записал, что родился мол Мордух Юдович, 23-го февраля, 1922-го года. А что, день хороший, запомнить легко, не объяснять же очередному "Ипполиту Матвеевичу" что времени ранее не было. Дед сам об этом даже и не знал долгие годы, прадед лишь потом поделился. На дальнейшие дедовы распросы, "а какая же настоящая дата моего рождения?" отец с матерью отвечали просто, "Ну какая теперь разница? Да и не помним мы, где-то в конце июля."

Действительно, разница всего 7 месяцев, но они как раз и оказались весьма ключевыми. Был бы малец записан как положено, в сентябре 1939-го шёл бы в армию, а там война с финнами, и кто знает как бы судьба сложилась. А так, на момент окончания школы, ему официально 17 с половиной лет. Поехал в Ленинград в институт поступать. Конечно можно было и поближе, как сестра старшая, Рая, что в Минск в пединститут подалась. Но в Ленинграде дядька проживает, когда летом в деревню приезжает родню навестить, такие чудеса про этот город рассказывает.

На кого учиться? Да какая по большому счёту разница. Подал документы в Военно-Механический. Место престижное конечно, желающих немало, но думал повезёт. Но не поступил, одного балла не хватило. Возвращаться домой не поступивши стыдно, даже невозможно, ведь там ждут будущего студента. Что делать? Поступать в другой институт? Так уже пожалуй поздно. Впервые в жизни сгустились тучи.

Но подфартило, как в сказке. Оказывается бывали институты куда был недобор. А посему "охотники за головами" ходили по другим ВУЗам и искали себе студентов из "отверженных." Так расстроеного абитуриента обнаружил "охотник" из Пушкинского сельскохозяйственного института.
- "Чего кислый такой?"
- "Не поступил, что я дома скажу?"
- "Эка беда. К нам пойдёшь?"
- "А на кого учиться?"
- "Агрономом станешь. Вся страна перед тобой открыта будет. Агроном в колхозе большая фигура. Давай, не пожалеешь. А экзаменов сдавать тебе не надо, твоих баллов из Военмеха вполне достаточно. Ну что, договорились?"
Тучи развеялись и засияло солнце. Теперь он не постыдно провалившийся неудачник, а студент в почти Ленинграде. И серьёзную профессию в руки возьмёт, не хухры мухры какие-то.
- "Конечно согласен."

Год пролетел незаметно. Помимо учёбы есть чем себя занять. На выходных выбирался в город, помогал тётушке пивом из бочки и пироженными торговать супротив Мюзик-Холла. Когда время свободное было ходил по музеям и театрам, благо места на галерке копейки стоили. Бывал сыт, пьян, и в общагу бидон с пивом после выходных приносил, что конечно способствовало его популярности.

Учёба давлась легко... почти. По математике, физике, химии, и гуманитарным предметам - везде или пять или твёрдая четвёрка. Единственный предмет который упрямо не лез в голову - биология. Там, не смотря на все старания, красовалась жирная двойка.

Казалось бы, фи - биология. Фи то оно, конечно, фи, но для будущего агронома это предмет наиважнейший, ключевой. Проучился год, и из всего курса запомнил лишь бесовские заклинания "betula nana" и "triticum durum", что для непосвящённых означало "берёза карликовая" и "пшеница твёрдая." Это конечно немало, но для заветной тройки явно недостаточно. Будущее снова окрасилось мрачными тонами, собрались грозовые тучи и запахло если не отчислением, то пересдачей. Но кто-то сверху улыбнулся, снова повезло - спас призыв.

Биологичке, уже занёсшей длань дабы поставить заслуженную двойку за год, студент хитро заявил:
- "Пересдавать мне некогда. Я в армию ухожу, Родину защищать буду. А потом конечно вернусь в любимый институт. Может поставите солдату тройку?"
- "Ладно, чёрт с тобой, держи трояк авансом. Только служи на совесть."
И тучи снова рассеялись и засияло солнце.

В армию пошёл с удовольствием. Это дело серьёзное, не книжки листать и нудные лекции слушать. Кругом враги точат зуб на социалистическое государство, а значит армия это главное.
- "Кем служить хочешь?" насмешливо поинтересовался военком.
- "Всегда хотел быть инженером. Может есть инженерные войска?" робко спросил призывник.
- "Как не быть, есть конечно. Да ты из Беларусии, вот как раз там для тебя есть местечко. Гродно, слышал такой город?"

Перед самой армией побывал чуток дома, родных повидал. При расставании бабушка подарила ему вещмешок, сама сшила. Сказала "храни, принесёт удачу. Ты вернёшься, а я чую что тебя уже больше не увижу." Ну и мать с отцом обняли "Ты там служи достойно, письма писать не забывай."

Попал призывник в тяжёлый понтонный парк под Гродно. Романтика о службе в армии вылетела очень быстро, а учёба в институте вспоминалась с умилением и тоской. Даже гнусная биология перестала казаться такой отвратной. Гоняли солдатиков нещадно, и в хвост и в гриву, уж очень хорош недавний урок от финнов был. Учения, марши, наряды, и снова марши, и снова учения. Понтоны штуки тяжёлые, таскать их радости мало. Вроде кормили неплохо, но для таких нагрузок калорий не хватало. Одно спасало, изредка приходили посылки из дома, там был кусковой сахар. На долгих маршах кусочек потихоньку посасывал, помогало.

Полгода пролетело. Хотя и присвоили звание ефрейтора, но радости было мало. На горизонте было весьма сумрачно, но как обычно появился очередной лучик солнца. Пришёла сверху разнарядка "Предоставьте солдат и сержантов в количестве 20 штук из тех у кого есть неоконченное высшее образование для прохождения курсов младшего комсостава. Окончившим курсы будет присвоено воинское звание младший лейтенант."

Это шанс. Однозначно по службе послабление будет. Неоконченное высшее, так оно есть. А самое главное, курсы то будут в ставшем таким родным Ленинграде. "Хочу, возьмите." И снова лучик солнца сквозь тучи пробился. Повезло, приняли, стал солдат курсантом. Родителям написал, "гордитесь, сын ваш скоро будет красным командиром." Дядьке с тётушкой тоже весточку послал "ждите, скоро буду в Ленинграде."

В апреле 1941-го курсантов со всей страны собрали в Инженерном Замке. Сердце пело и жизнь сверкала всеми цветами радуги. Учиться в Ленинграде на краскома это вам ребята не понтоны таскать. Так сказать, две больших разницы. А главное, от Инженерного Замка до Кировского Проспекта, 6 где дядюшка с тётушкой обитают, чуть ли не рукой подать. "Лепота. Это я удачно на хвост упал." рассуждал курсант. И почти сразу же мечты были разбиты.

Конечно изредка занятия бывали и в Инженерном Замке, но в основном курсанты базировались в Сапёрном. А где ещё будущих сапёров держать? Там им самое место. А курсы оказались ох не сахар, и уж никак не легче чем обыкновенная служба. Увольнительных почти не давали, да и те кто получал, редко имел возможность добраться до Ленинграда. Настоящее уже не казалось таким замечательным, но в будущем виднелись командирские кубики, и это прибавляло силы. Родителям изредка писал, "учусь, ещё несколько месяцев осталось, всё нормально."

А 22-го июня, 1941-го мир перевенулся. Хотя о войне с возможным противником говорили на политзанятиях и пели песни, была она неожиданной. Курсантов срочно собрали в Инженерном Замке на митинг. Там звучали оптимистичные речи и лозунги: "Дадим жёсткий отпор коварному врагу" твердил первый оратор. "Разобьём врага на его же территории" вторил замполит. "Куда немчура сунулась? Да мы их шапками закидаем." уверенно заявлял комсорг.

"Товарищи курсанты" огласил начальник курсов. "Мы теперь на военнном положении и вы передислоцируетесть под Выборг, будете строить защитные рубежи на случай если гитлеровские подпевалы, белофинны, посмеют нанести там удар. Все по машинам." Отписаться и сообщить семье не было не малейшей возможности. Тучи сгустились и стало мрачно как никогда раньше.

Часть Вторая - Эвакуация

А вот в родной деревне всё было непросто. Рая, старшая сестра, только закончила 4-й курс и была на практике в Минске. Дома оставались отец, мать, две младшие сестры (Оля и Фая), бабушка, и множество дядьёв, тёть, и двоюродных. У всех был один вопрос "Что делать?"

Прадед был мужик разумный и рассуждал логично. Немцев он ещё в Первую Мировую повидал пока их деревню оккупировали. Слово плохое грех сказать. Культурные люди, спокойные. Завсегда платили честную цену. Воровать ни-ни, мародёров сами наказывали. А идиш, так это почти немецкий. Бежать? Так куда? Да и зачем? Да и как уехать, лошади нет, старшая дочка не пойми где. Слухами земля полнится, дескать Минск бомбят, может уже сдали. Не бросать же её. Жива ли она вообще?

Нет, ехать решительно невозможно. Матери 79 лет, хворает. Братья - один в Ленинграде, другой в Ташкенте, а их жёны с детьми тут. Причём Галя, которая ленинградская, на сносях, вот вот родит. Подождём. Недаром народная мудрость гласит "будут бить, будем плакать."

Одна голова хорошо, но посоветоваться не грех. Поговорил со стариками и даже с раввином. Все в один голос твердят. "Ну куда ты помчишься? От кого? А то ты немцев не видал, порядочный народ. Да может колхозы разгонят, житья от них нету. Уехать всегда успеешь." Убедили. Одно волновало, что с дочкой? Хоть и не маленькая уже, 21 год, но всё же спокойнее если рядом.

Так в напряжении прожили 9 дней. А на десятый она пришла. Точнее, доковыляла. Рассказала ужасы. Минск бомбили, город горит, убитых масса. Выбралась в чём была, из вещей лишь личные документы. Чудом поймала попутку что шла на Гомель. Потом шла пешком и заблудилась. Далее крестьяне на подводе добросили до Довска. После опять пешком брела. Туфельки приказали долго жить, сбила все ноги до костей, а это худо. Зато теперь семья вместе, а это очень даже хорошо.

Иллюзий у прадеда поубавилось, но решимости ехать всё равно не было. Конец сомненьям положил квартирант, Василий. Когда сын в Ленинград уехал, его комнатушку решили сдать и пустить жильца. Прабабушка о нём хорошо заботилась, и подкармливала, и обстирывала. Вася был нездешний, откуда-то прислали. Сам мужик партейный, активист, работал в сельсовете. По национальности - беларус, но на идиш говорил не хуже любого аида, а на польском получше поляков.

"Юда" сказал он "ты знаешь как я к тебе и твоей семье отношусь. Скажу как родному, плюнь на речи раввина и этих старых идиотов-советчиков. Поверь мне, будет худо, это не те немцы. И они тут будут скоро, не удержим мы их. Пойми, тех немцев что ты помнишь, их больше нет. Сам не хочешь ехать, поступай как знаешь, но девок отправь куда подальше отсюда. Пожалей их." Удивительно, но прадед послушал его, уж больно хорошо тот умел убеждать (Василий потом ушёл в партизаны, прошёл всю войну, выжил. Потом опять долгие годы в администрации колхоза работал. Больших чинов не нажил, но уважаем был всей деревней, пусть земля ему пухом будет.)

Решили ехать, тем более что стало чуток легче. Одна невестка с двумя детьми в одно прекрасное утро исчезла не сказав никому ни слова. Как после оказалось, деньги у неё были. Она втихую наняла подводу, добралась до станции, и смогла доехать как то до Ташкента и найти мужа (кстати её сын до сих пор здравствует, живёт в Питере). Прадед тоже нанял подводу, и целым кагалом поехал. Жена, 3 дочери, мать, невестка с сыном, сам восьмой. Куда ехать, ясного мало, но все вроде рвутся на станцию.

А там ад кромешный. Народу сотни и тысячи. Поездов мало, куда идут непонятно, время отправки никто не знает, мест нет, вагоны штурмуют, буквально по головам ходят. Кошка не пролезет, не то что семью посадить с бебехами. Тут прадед хитрость придумал. Пошёл к домику где начальство станции, и начал в голос причитать. "На поезд не сесть, уехать невозможно. Осталось одно, лишь с горя напиться." Просильщиков было много, их уже работники станции уже и не слушали, но тут встрепенулись, ведь о водке речь зашла. А водка во все времена самая что ни на есть твёрдая валюта. "Есть что выпить?" "Есть пару бутылок, коли посадите на поезд, вам отдам." "А ну пошли, сейчас место будет."

Места действительно нашлись. Счастье, чудо из чудес. Можно смело сказать - спасение. Но тут, невестка учудила "каприз беременной."
-"Никуда не поеду." вдруг заявила.
-"Ты что, думай что говоришь? Тут место есть, потом и слезами добытое. Уезжать надо." - орал прадед.
- "Нет, я не поеду. Хочу к сестре, она тут недалеко живёт. Вы езжайте, а я с сыном к ней пойду."
А поезд вот-вот отправится. Невестку жалко, племянника тоже, всего 12 лет ему, но своих дочерей и жену жалче не менее.
- "Ты уверена, давай с нами?" уже молит прадед и слышит твёрдое "нет."
Это худо, но стало куда хуже.
- "Я тоже не поеду. С ней остаюсь. Ей рожать скоро. Помогу как могу. Мне помирать скоро, а я вам в дороге дальней обузой буду." - заявила мать.
- "Мама, ты что?"
- "Езжай сынок, вас благославляю. Но я остаюсь, а вам ехать надо. Внучек спасай. Мотика (это мой дед) если доведёт Господь увидеть, поцелуй за меня." и вышла из вагона. Тут и поезд тронулся.

(К истории этот параграф отношения не имеет, но всё же... Что произошло на станции, рассказать некому. Скорее всего невестка и прапрабабушка банально друг друга потеряли в этом Вавилонском столпотворении. После войны прадед много расспрашивал и выяснил:
1) Невестка с племянником добрались до её сестры. Та уезжать не захотела. Их так всех и расстреляли через пару недель около Рогачёва.
2) Прапрабабушка как-то вернулась в деревню. До расстрела она не дожила. Младший сын соседей (старшие два были в РККА), Коршуновых, что при немцах подался в полицаи прадеду рассказал следущее. Мать вернулась и увидела что из её дома соседи барахлишко выносят. Начала возмущаться, потребовала вернуть. Они её и зарубили, прямо во дворе собственного дома.
3) К деревне согнали несколько таборов цыган. Расстреляли 250 человек. Евреев сначала согнали в одну часть деревни и держали там несколько дней. Потом расстреляли и их, почти 500 человек. Среди них и дедовы дядя, тётя, и двое двоюродных.
Долгое время там просто был холмик, только местные знали что под ним лежит. В конце 1960-х на братской могиле поставили памятник. Лет 30+ назад я его видел, хотя и мелким был, но запомнил.)
Самого Коршунова потом судили за службу в полиции. Он 5 лет отсидел, вернулся в деревню и работал трактористом. )

С поезда на поезд, пересадка за пересадкой, и оказался прадед с семьёй около Свердловска. Километров 250 от него есть станция Лопатково, там и осели. Прадед нашёл работу в колхозе кузнецом. Могли изначально хороший дом и корову купить, денег как раз впритык было, но прабабушка возмутилась "Один дом и корову бросили, потом ещё один бросать. А денег не будет, с чем останемся? Да и всё это закончится через месяц-другой." В итоге приобрели какую-то сараюху, только что бы как то летом перекантоваться. Через пару месяцев оставшихся денег еле-еле хватило на несколько буханок хлеба. Но живы, а это главное. Одно беспокоило, а что с сыном. От него ни слуху ни духу.

Страшная весть пришла в январе 1942-го. Она гласила "Командир взвода, 224-й дивизии, 160-го полка, младший лейтенант М.Ю.П. пропал без вести при высадке десанта во время Керченско-Феодосийской операции."

Часть 3. Потеряшка

А курсанта водоворот событий понёс как щепку. Все курсачи рыли окопы, ставили ежи, минировали дороги у Выборга примерно до середины августа 1941-го. А потом внезапно одним утром пришёл приказ, "срочно обратно, в Ленинград. Курсы будут эвакуированны. К завтру вечером что бы были в Ленинграде как штык."

Машин не дали, сказали "транспорта нет. Невелики баре, и пешком доберётесь, вперёд." Это был первый из трёх дедовских "маршей смерти". Август, жара, воды мало, голодные, есть лишь приказ. От Выборга до Ленинграда 100 километров. И шли без остановки, спя на ходу, падая от усталости, солнечных ударов, и обезвоживания. Кто посильнее, тащил на себе ослабевших. Последние километров 15-20 большинство уже шло в полусознательном состоянии, с закатившимися глазами, и хрипя из последних сил. Каждый шаг отдавался болью, но доползли, никого не бросили.

Тут сверкнул небольшой лучик солнца. Объявили, курсы переводят в Кострому, отъезд завтра утром. В этом бардаке, ночью, он чудом смог выбраться к дяде на Петроградку на несколько минут, сказал что их эвакуируют, и попрощался. Повезло однозначно, за неделю-полторы до того как смертельное кольцо блокады сомкнулось вокруг Ленинградов, курсантов вывезли.

В Костроме пробыли совсем недолго. Учить их было некогда, а младшего комсостава на фронте не хватало катастрофически, ведь их выкашивало взводных как косой. Всем курсантам срочно бросили по кубику на петлицу и распределили. Тем кто учился получше дали направление на должность комроты, кто похуже комвзвода, и большинство новоиспечённых краскомов отправились на Кавказ ( https://www.anekdot.ru/id/896475 ).

Хотел с Нового Афона родителям отписаться, что мол жив-здоров, а куда писать? Беларуссия уже давно под немцами. Да и вопрос большой живы ли они? Что фашисты с мирным населением в целом творили, и с евреями в частности он прекрасно осозновал. В сердце теплилась надежда, что "вдруг" и "может быть" ведь батя мужик практичный, может и придумает чего. Но мозг упрямо твердил, чудес не бывает, сгинули родители и сестрички как и сотни тысяч других в этом аду. А когда пару аидов встретил и их рассказы услышал, последние иллюзии пропали, понял - остался он один.

Весь горизонт заволокли грозовые тучи. В душе поселилась ненависть и злоба и... удивительное дело, страх исчез совсем. В одночасье. Раньше боялся что погибнет и мама с папой не узнают где, а теперь неважно. "Выжить шансов нет", решил. В 19 лет себя заранее похоронил. Как оно пойдёт, так и будет. Об одном мечтал, хоть немного отомстить и жил этой мыслью.

А далее был Керченско-Феодосийский десант, был плен, и был побег ( https://www.anekdot.ru/id/863574 ). И снова подфартило как в сказке, выжил, видно кто-то сильно за него молился. И в фильтрационном лагере повезло стал бригадиром сотни. Хоть и завшивел и голодал, но даже не простудился. Более того, проверку прошёл и звание не сняли. Ну и как вишенка на торте, тех кто успел проверку пройти, отправили снова на Кавказкий фронт, вывезли из Крыма за пару недель до того как его во второй раз немцам сдали. Большой удачей назвать приключение трудно, но на этом свете лучше чем на том, так что уже хорошо.

Получил новые документы (https://www.anekdot.ru/id/923478 ) и...еврей Мордух Юдович исчез. Теперь появился на свет совсем новый человек, беларус - Михаил Юрьевич. Документы то конечно новые, но на душе легче не стало. Оставалось одно, стиснуть зубы, воевать и мстить.

За чинами не гнался. Воевал как умел и на Кавказе, и под Спас-Демьянском, и под Смоленском. Когда надо в атаку ходил ( https://www.anekdot.ru/id/884113 ), когда надо на минные поля ползал. "Спины не гнул, прямым ходил. И в ус не дул. И жил как жил. И голове своей руками помогал." Почти два года на передовой, лейтенантом стал, и даже ранен не был.

"Счастливчиком" его солдаты и офицеры называли, ибо везло необычайно. У всех гибло 30-40% состава, а у него по 2-3 бойца за задание. Самые низкие потери из всех взводов в батальоне. А солдаты и командиры же видят кому везёт, так везунчиков почаще на задания посылают, дабы потерь поменьше было. Но про себя знал, не везение это. Злоба и ненависть спасают. "Чуйка" звериная появилась, опасность кожей чувствовал. Если жив до сих пор, то лишь потому что бы кому мстить было.

Однажды, в середине 43-го мысль мелькнула, узнать а как дядька в Ленинграде? То что любимый город в блокаде он осознавал, но удивительное дело, говорят что письма иногда туда доходят. Знал что там худо, голодно и холодно, но город держится. А дядька-то хитрец первостатейный, этот и на Северном Полюсе устроится ( https://www.anekdot.ru/id/898741 ). Чем чёрт, не шутит, послал письмецо. О себе рассказал, что жив-здоров, и спросил, может о родителях и сестричках знает чего? И чудо из чудес, в ответ письмо получил прочитав которое зашатался и в глаза ослепительно ударило солнце.

Часть 4. Сердце матери.

Семья в Лопатково осела, прадед работать начал. Голодно, холодно, но ведь живы. Отписался брату в Ленинград, рассказал и о матери и что его жена с ними эвакуироваться не пожелала. Спрашивал может о Моте весточка какая есть, ведь он в Ленинграде учится. Тот ответил, что курсантов эвакуировали в Кострому, а большего он не знает. Стали переписываться, хоть и не часто, но связь держали. Низкий поклон почтальонам тех времён, не смотря на блокаду доходили письма в осаждённый город и из города на Большую Землю.

Прадед и прабабушка за поиски взялись. О том что сын на Кавказ направлен выяснили, благо на каких курсах сын учился они знали. Запросы слали и вот ответ пришёл о том что "пропал ваш сын без вести." (впрочем каким он ещё мог быть, ведь Мордух Юдович действительно исчез, по документам теперь воевал совсем другой человек). Прадед почернел, но крепился, ведь он один мужик в семье остался. Ну а мать и сёстры белугой ревели, бабы - ясное дело. А потом жинка стала и веско молвила "Мотик жив, сердце матери не обманешь. Не мог он погибнуть. Никак не мог. В беде он сейчас, но жив. Я найду его." Прадед успокаивать её стал, хотя какое тут к чертям собачьим успокоение. А она как заклинание повторят "Не верю. Не верю. Не верю. Живой. Живой. Живой."

С тех пор у неё другая жизнь началась. Надеждой она жила. Хоть семья голодала, мать стала "внутренний налог" с домашних взымать. Экономила на чём могла, сама не ела, но изучила рассписание и к каждому составу с раненными выходила. Приносила когда хлеба мелко нарезанного, когда картошки сваренной, когда кастрюлю с супом. Если совсем туго было, то всё равно на станцию шла, без ничего. Ходила от вагона к вагону, подкармливала ранненых чем могла и спрашивала лишь одно "С Беларусии кто нибудь есть? Из под Гомеля? Сыночка моего не видели? Не слыхали? Младший лейтенант П." Из недели в неделю, из месяца в месяц, в жару, в стужу, всё равно.

Прадед и дочери умом то всё понимали, убеждать пытались что без толку всё это. Самим есть нечего. Но разве её переубедишь? "А вдруг он голодает? Может его чья-то мать подкормит." твердила. Прадед после говорил, что она каждую ночь об одном лишь молилась, сына ещё разок увидать. А потом вдруг неожиданно свезло, солдатик один раненный сказал "В нашем батальоне лейтенант с такой фамилией был. О нём ещё недавно в "Красной Звезде" писали, правда имя и отчество не помню."

Эх лучше бы не говорил этих слов. Обыскались, но тот выпуск газеты нашли. Действительно лейтенант П., отличился, награждён Орденом Красного Знамени (большая награда на 1942-й год), назван молодцом, вот только имя и отчество в заметке не указаны. В газету написали, стали ответа ждать. Пришёл ответ, расстройство одно "данных об имени и отчестве у нас нет. И военкора что ту заметку писал тоже в живых уже нет." На матери лица нет, посерела вся. Ведь нету хуже ничего чем погибшая надежда. (К слову, в "Красной Звезде" та заметка была по дедова троюродного брата. Он погиб в самом конце 1942-го.)

Жизнь тем временем идёт. Даже свезло немного, старшая дочка в колхозе учительницей устроилась, хоть какая-то помощь с едой, ведь она карточки получает. И средняя дочка в Свердловске в мединститут устроилась, там стипендия, хоть и небольшая.

И вдруг как гром среди ясного неба, из блокадного Ленинграда прадедов брательник весточку прислал. "Жив твой сын" говорит. "Недавно письмо от него получил. Я ему отписался и твой адрес и данные сообщил." Прадед тут же ответ написал "Не верю. Ты сызмальства сказки рассказывать любил. Нам извещение пришло, что он пропал без вести. А что это значит, мы знаем. Матери я ничего не скажу, если вдруг неправда, то она просто не переживёт. Перешли нам его письмо."

Часть 5. Найдёныш.

Письмо от дядьки ошарашило. То что тот сам как нибудь выкрутится, тут сомнений мало было ибо дядька был мужик с хитерцой, его за рупь за двадцать не взять. Но что родители и сестры целы, вот чудеса в решете. Первым делом письмо написал в далёкое Лопатково, что дескать жив, здоров, имя-отчество у него теперь другое, по званию он нынче лейтенант, служит сапёром в 1-ой ШИСБр (штурмовая инженерно-сапёрная бригада), взводом командует, даже орден имеется. Воюет не хуже остальных, только скучает сильно. А главное, пускай знают что он аттестат оформит дабы они оклад его могли получать, ибо ему деньги не нужны. Ну а вторым делом, сей же час аттестат оформил. Стал ответа ждать.

Пока ждал, внутри что-то щёлкнуло. Нет, воевал как и прежде, но для себя понял, теперь что-то не так. Не может столько везения одному человеку судьба даровать. И сам целёхонек и семья цела. "Чуйка", она штука верная, должно что-то нехорошее произойти. Просто этого не избежать.

И как накаркал, у деревни Старая Трухиня посылают всю роту проходы перед атакой делать. Проходы смайстрячить, это дело привычное, завсегда ночью ползли, но изначально осмотреться следует. Днём до нейтралки дополз, в бинокль поизучал, понял, коварная эта высота 199.0. Здесь его фарт закончится однозначно, укрепления у немцев такие, что мама не горюй. Других вариантов конечно нет, но обидно, очень обидно погибать в 21 год, особенно ведь только семью нашёл, а повидать их уж не придётся. Написал ещё письмецо, не дождавшись ответа на первое. "Дорогие родители и сёстры. На опасное задание иду. Коли не судьба свидеться, то знайте, что я в родной Беларуссии."

Эх, не подвела "чуйка". До колючки добрались, да задел один солдат что-то, забренчало, загрохотало, и с шипением полетели в небо осветительные ракеты. Стало свето как днём, наши как на ладони и вдарили немцы из пулемётов и миномётов. Вдруг обожгло и рука стала мокрой и тут же онемела. Осколки в плечо и лопатку вошли, боль адская, и что ты сделаешь? Кровь так и хлыщет, сознание помутнилось, одно хорошо, замком Макаров не растерялся и волоком к своим потащил. Нет, не закончилась пруха, доползли до своих. Хоть и ночь, но казалось что солнца лучик сквозь тучи пробивает.

Рану промыли, какие могли осколки вытащили, перевязали и на санитарный поезд погрузили. Ранение тяжёлое, надо в тыл отправлять. Страна большая, госпиталей много. Как знать куда занесёт? В поездах уход плохой, рана загнила, обезболивающих нет, санитарки просто ложкой гной вычерпывают, больно и неприятно до ужаса. Опять тучи сгустились, все шансы есть что гангрена начнётся и до госпиталя просто не дотянет.

Из всех городов огромного Советского Союза, попал в госпиталь ... в Свердловске. "Операцию надо срочно", врач говорит. "Завтра оперировать будем. Осколки удалили не все. Надо и рану хорошенько промыть и зашить. Ты пока с силами соберись, тебе они завтра понадобятся. Если чего надо, ты санитарок зови."

Лежит, чувствует себя весьма погано. Сестричек позвал, попить дали. "Вы откуда?" спросил. "Да мы тут в мединституте учимся. Практика у нас." Вдруг как громом ударло, дядино письмо вспомнил где он о семье писал. "А вы девчонку такую, Оля П. не знаете? На втором курсе у вас думаю учится. Не сочтите за труд, узнайте. Коли найдёте, скажите что её брат тут."

На утро операцию сделали, а когда очнулся около постели сестра Оля с подружкой сидели. Впервые за долгие годы заплакал. На маршах смерти стонал, но слёз не было. В расстрельной шеренге губы до крови кусал, но глаза сухие были. Друзья и товарищи гибли, и то слёзы в себе держал. Даже когда ранило, и то не плакал. А тут разрыдался как маленький.

Тучи окончательно рассеялись, и ослепитально засияло солнце, хоть и хмурый ноябрь на дворе. Выздоровел через пару месяцев, выписали. В Лопатково на целый день съездил (https://www.anekdot.ru/id/876701 ). Через долгих 3.5 года наконец родителей и сестёр обнял. Целый день и целую ночь с мамой, папой, и сестричками под одной крышей провёл. Это ли не настоящее счастье? А как мать расцвела, как будто помолодела лет на 25.

Далее с его слов "А что до конца войны оставалось "всего" полтора года, так и потерпеть можно. Ведь главное что семья жива и в безопасности. Полтора года войны, да разве это срок, можно сказать "на одной ноге отстоял." И хоть опять был фронт, Беларуссия, Польша, Пруссия, Япония, минные поля, атаки, ордена, ещё ранения, но солнце продолжало светить ярко. И "чуйка" громко говорила, "Ты вернёшься. Вернёшься живой. И семья тебя будет ждать. Всё будет хорошо."

Что ещё сказать? Пожалуй больше нечего.

185

Всем известно про "заскоки" беременных женщин. При чем отправить мужа в 3 часа ночи зимой за арбузом или съесть килограмм зефирок, закусывая их селедкой это все ерунда. Это в качестве пролога, а история такова: Муж: Прихожу с работы домой, открываю дверь, а там... Первое, что бросилось в глаза бардак. При чем бардак такой, что первая мысль была ограбили! Искали заначки и все перерыли! Вещи с кладовки были равномерно размазаны по всему коридору. Банки и инструменты, что стояли на полатях над входной дверью все внизу. Вторая мысль был обыск! Кто сдал? Вот это попал! На полатях в самом конце спрятана РГД-5, стыренная в свое время с армии, и пара десятков патронов 7, 62... Но услышав привычный шум на кухне позвал жену. И тут на фоне всего этого безобразия выходит... Гитлер! Нет, в этом Гитлере, конечно, угадывалась жена, но... Далее со слов его жены: Вспомнила из детства запах тряпочной изоленты. Ну уж очень захотелось вновь ощутить этот своеобразный запах. Мужа не было дома и спросить есть у нас такая дома и где лежит возможности не было... Вот и решила сама найти. Вспомнила, что когда ломался утюг муж лазал за инструментом на полати и решила, что там эта изолента уж точно есть. Разгребла полати, ничего не нашла (кроме боезапасов, за что, конечно, потом было выдано "втык"). Полезла в кладовку там много чего есть. Заодно решила, что пора навести порядок, поэтому все было вытащено и "аккуратно" расставлено в коридоре. Пока вытаскивала вспомнила, что гвозди и шурупы и прочие мелочевки лежат в диване и изолента есть скорее всего там. Открыв диван и наконец-то найдя заветную, так обалденно пахнущую черную тряпочную изоленту, производства СССР, увидела, что время уже к возвращению мужа с работы и надо готовить поесть... Изоленту не выпускала из рук, дышала полной грудью, наслаждаясь ароматом, но готовить с этим мотком радости в руках сложно и было принято единственно правильное решение: оторвала кусочек и приклеила под нос. Ну и потом про него ... просто забыла. anekdotov.net

186

Недобрая шутка

Это году в 85 было примерно. Или во второй половине 84-го. В кинотеатре шел фильм, отзывы на который были противоречивые. Но все пацаны рассказывали, что там баба купается, и сиськи показывают. Пошли мы с друганом. Я - только после армии, а он - студент.
Бабу с сиськами действительно показали.
Но фильм по сюжету такой нудный, что было жаль потерянное время, несмотря на увиденные женские прелести.
Идем из кинотеатра мимо дома нашего общего друга.
- Зайдем?
- Зайдём!
Этот друг уже был женат. Детям было старшей годика три, младшему - меньше года.
И я такой говорю: "Давай разыграем. Скажем, что фильм классный, и обязательно надо посмотреть!"
Зашли, рассказали про классный фильм, попили чаю (именно чаю. Это в порядке вещей у нас было - в гостях чай пить.), потрепались за жизнь с хозяином и хозяйкой, поиграли с малышом в ладушки и сороку-белобоку, ещё раз сказали про классный фильм и ушли.
Следующим вечером этот мой друг мне звонит. Причем, это он из автомата звонил. У них дома телефона не было.
Говорит:
- Вииить... Нам с Галкой, чтобы вместе куда-то выйти из дома, надо мать уговорить, чтобы с детьми посидела. Ей же тяжело с двумя шустрыми малыми. Для нас это каждый раз проблема и событие. Мы вам поверили, что фильм того стоит. Вы просто не понимаете...

187

Гэри Беккер (нобелевский лауреат) считал экономический подход к решению вопросов настолько универсальным, что применял его к анализу самых неожиданных аспектов человеческой жизни — например, отношений внутри семьи, психологии преступников и расовой дискриминации.

В «Трактате о семье» заключение брака интерпретируется Беккером по аналогии с созданием партнёрской фирмы: люди вступают в брак, если ожидаемый объем выпуска совместно производимых ими потребительских благ превосходит арифметическую сумму выпусков, которые они могут производить порознь. Поиск на брачном рынке аналогичен поиску на рынке труда, и рациональные агенты прекращают его, когда ожидаемая полезность от вступления в брак оказывается для них выше ожидаемой полезности от холостой жизни и дополнительных издержек на поиск лучшей пары.

В статье «Преступление и наказание» Беккер пишет, что преступники – не психопатологические типы, а рациональные экономические агенты, предсказуемо реагирующие на возможности и ограничения. Выбор преступной деятельности – нормальное инвестиционное решение, если ожидаемые выгоды преступления превышают ожидаемые затраты (вероятность ареста и наказания).

А вот жизненный пример трактования данной теории:

Однажды (ещё в школьном возрасте) мы с другом шли по железной дороге в магазин на станции. Путь наш проходил мимо военной части. Навстречу нам шли трое солдат. Как выяснилось во время разговора, один из них был экономистом, которого выгнали из университета. Он привёл нам экономическое обоснование с точки зрения инвестиций почему мы должны отдать им свои деньги: в то время, как мы совершенно не инвестировали в свою безопасность (обучение бегу, увеличение силы, оружие, или время на более безопасный маршрут), они инвестировали в качалку в армии, в социализацию, чтобы собраться втроём и в риски быть пойманными или в риски нарваться на тех, кто инвестировал в свою безопасность больше, чем они вложили в качалку и социализацию. Поэтому если мы не хотим тратить деньги на бинты и пластыри, время на лечение и конечно такую ценную вещь, как моральный ущерб, который нам пришлось бы восстанавливать за реальные деньги мороженым или каруселями, то нам нужно отдать им большую часть тех денег, которые у нас были с собой хотя бы за представление, которым мы наслаждались и за эту лекцию.

Если считать, сколько стоило моё образование MBA — эта лекция оказалось самым выгодным вложением в бизнес–образование во всей моей жизни.

188

Ко мне на работу пришел новый сотрудник, молодой выпускник того же ВУЗа, нынче это целый Университет, который когда-то закончил и я, правда у нас разные выпускающие кафедры были. Про текущие дела в Универе я более или менее знаю, но вот тонкости нынешней атмосферы на Военной кафедре меня позабавили. Ходят там нынче строем, в форме, зубрят устав и, собственно говоря, все. Конкурс бешенный, так как звезды на погонах нынче в цене, а офицеры почти все новые, ни одной знакомой фамилии, кроме начальника, и все из строевиков - жуть. В связи с чем вспомнил и свои молодые годы, и мое взаимоотношение с военкой.
Будучи студентами второго курса, мы все получили приглашение пройти обучение на Военной кафедре, с целью получения звания лейтенанта, и стать офицерами запаса. Пошли почти все, шли в основном чтобы получить "отмазку" от армии, да, да, знаю, "не служил - не мужик", но засуньте эту максиму в... Другая часть подавших документы лелеяла начать карьеру с офицерской должности в ментах или в налоговой, а был и один товарищ, который решил пойти служить, нынче он уже в больших чинах. Среди прочих документов, что нужно было предоставить на военную кафедру, была и справка о здоровье, которую нужно было получить в военкомате, пройдя комиссию. На комиссии выяснилось, что я не гожусь в офицеры, ибо зрение мое не очень, без очков я вижу очень сильно так себе, да и в очках не совсем идеально. В рядовые я гожусь, а вот в офицеры нет, видимо офицер должен видеть и узнавать своих рядовых, а обратное, наверное, не обязательно. В общем то ли двадцать, то ли тридцать баксов решили проблему с моей справкой. В середине девяностых все цены были в баксах, рубль вообще никому не был нужен. Да, и я опять же знаю, коррупция — это плохо, но в девятнадцать лет я на это смотрел иначе, как на своего рода элемент квеста. Придя на третьем курсе на военку, я осознал, что это полная лажа, учили нас технике, снятой с вооружение еще в восьмидесятых, и электротехнике на лампах, ну вы понимаете — это за дурь. Пять минут общение с начальником кафедры, милейший и понимающий мужик был, и я стал свободным человеком на семестр, а кафедра получила сотню баксов на "закупку канцелярии". В то время я уже работал, и время свое ценил куда больше, чем деньги. Таким вот нехитрым образом мы, я и кафедра, прекрасно провели три года - по сотне в семестр. Однако пришло время закончить наши отношения, и меня пригласили прийти на экзамен, так сказать для массовки. Одел я пиджак, повязал галстук, так требовалось правилами тогда, и встал в строй организованный после "экзамена". И вот тут появился он, жирный, на сто пятьдесят кило, полковник. Жопа, пузо, отдышка, красная потная рожа, и мат. Он сходу начал нас обкладывать матом, в стиле "..ять какие вы ..ять офицеры, с..ки, строй не держите...", ну и дальше в том же духе. Стоим, скрипим зубами, терпим. Тут эта жирная свинья заметила меня, и мои очки в сантиметр толщиной, контактные линзы с моим астигматизмом тогда еще не делали, и выдала "Ты .ять, очкарик ..уев, ты же ..ять, в сарай с пяти метров не попадешь". Ну что делать, меня очкариком с пятого класса не называли, последнему назвавшему я зубы батареей подрихтовал, после чего меня пришлось перевести в другую школу, а матом на меня вообще ни разу не орали. Об этом я и сообщил полковнику, добавив что "в его жирную задницу я точно не промахнусь, даже без очков". Ору было, руками махал, а потом ушел в кабинет начальника, куда меня дневальный и вызвал минут через пять. Ну думаю, прощайте мои лейтенантские звезды, ну черт с ними, изначально надо было не дурью страдать, а идти к военкому с пятью сотнями, так бы даже дешевле вышло, и быстрее. Начальнику кафедры, ну после того, как слегка утихла истерика у жирного полковника, я сообщил что хочу узнать, исключительно в целях самосовершенствования, какая педагогическая метода предполагает крыть матом студентов, и как он отнесется к тому, что и его будут называть очкариком, ну как минимум наш дорогой полковник. В итоге мне было велено вернуться с строй, и чуть позже всем сообщили что они отправляются на сборы, под руководством т-ща полковника, сразу после защиты диплома, а лично я остаюсь в распоряжении кафедры. Через полчаса я покинул кафедру, оставив очередную сотню на "приобретение строительных материалов", и забыл об этой истории. И все было бы ничего, но в середине августа мне предложили заехать на кафедру и забрать бумажку, которую в конечном итоге нужно было обменять на военный билет в военкомате. Эти бумажки оказывается получили все, на сборах. На кафедре меня ждала бумажка, полковник, и два милиционера. Полковник радостно потер пухлые лапки, и сообщил что прямо сейчас, все мы, в компании милиционеров отправимся в военкомат, откуда я отбуду на военную службу. Наказать так решил. Ну пока ехали до военкомата, я позвонил, о мой первый сотовый, эрикссон, тогда еще не сони, в общий отдел института, а потом и в первый, и уже в военкомате имел честь сообщить что я, в соответствии с приказом, студентом числюсь аж до тридцать первого августа, и имею на этот срок отсрочку. В общем повестку я не подписал, и был отпущен военкомом догуливать до первого сентября. Военком же был такой же строевой как и полковник, и я осознал что пять сотен тут не пройдут. За две недели я успел договорится с кафедрой, и первого сентября вышел приказ об моем зачислении в аспирантуру, которую я и закончил с защитой, и получением корочек к.т.н., и вот уже много лет числюсь доцентом родной кафедры на 0,25 ставки, читая одну лекцию по профпредмету раз в две недели. Но тут-то история не заканчивается. Лет десять назад мой научрук сообщил мне, что полковник решил стать кандидатом технических наук. Защищает диссертацию буквально через две недели, на том же совете, где защищался и я, и в который нынче входит мой научрук. Это было счастье, я как на крыльях поехал к научруку за авторефератом моего "знакомца", и в течении полутора недель мои мальчики, а среди них большая часть это мехмат и физфак, не работу работали, а разбирали по словам творчество т-ща полковника. На защиту я явился на законных основаниях, как доцент кафедры, и при мне был двухсотстраничный документ, сделанный моими сотрудниками, после прочтения которого диссертант должен бы сделать себе харакири. Это была самая убогая защита на моей памяти. После доклада я попросил слова, и сделал выжимку по своему документу, превратив в прах труд и надежду любителя орать матом, и попросил, под протокол, включить его в материалы заседания. Ученый секретарь, очень мягкий и гуманный человек, предложил полковнику снять диссертацию с защиты, но тот настоял на вопросах и голосовании, по итогу которого получил полный набор черных шаров. Все было бы ничего, но оказалось что кандидатом этот чудак стал, правда получил он к.пед.н, уж не знаю как, и нынче он начальник Военной кафедры, видимо самой "строевой" за всю историю института.

189

Старый парикмахер

Мы жили в одной комнате коммуналки на углу Комсомольской и Чкалова. На втором этаже, прямо над садиком "Юный космонавт". В сталинках была хорошая звукоизоляция, но днем было тихонько слышно блямканье расстроенного садиковского пианино и хоровое юнокосмонавтское колоратурное меццо-сопрано.
Когда мне стукнуло три, я пошел в этот же садик. Для этого не надо было даже выходить из парадной. Мы с бабушкой спускались на один этаж, она стучала в дверь кухни - и я нырял в густое благоухание творожной запеканки, пригорелой кашки-малашки и других шедевров детсадовской кулинарии.
Вращение в этих высоких сферах потребовало, чтобы во мне все было прекрасно, - как завещал Чехов, - и меня впервые в жизни повели в парикмахерскую.
Вот тут-то, в маленькой парикмахерской на Чкалова и Советской Армии, я и познакомился со Степаном Израйлевичем.
Точнее, это он познакомился со мной.
В зале было три парикмахера. Все были заняты, и еще пара человек ждали своей очереди.
Я никогда еще не стригся, был совершенно уверен, что как минимум с меня снимут скальп, поэтому ревел, а бабушка пыталась меня взять на слабо, сочиняя совершенно неправдоподобные истории о моем бесстрашии в былые времена:
- А вот когда ты был маленьким...
Степан Израйлевич - высокий, тощий старик - отпустил клиента, подошел ко мне, взял обеими руками за голову и начал задумчиво вертеть ее в разные стороны, что-то бормоча про себя. Потом он удовлетворенно хмыкнул и сказал:
- Я этому молодому человеку буду делать голову!
От удивления я заткнулся и дал усадить себя в кресло.
Кто-то из ожидающих начал возмущаться, что пришел раньше.
Степан Израйлевич небрежно отмахнулся:
- Ой, я вас умоляю! Или вы пришли лично ко мне? Или я вас звал? Вы меня видели, чтобы я бегал по всей Молдаванке или с откуда вы там себя взяли, и зазывал вас к себе в кресло?
Опешившего скандалиста обслужил какой-то другой парикмахер. Степан Израйлевич не принимал очередь. Он выбирал клиентов сам. Он не стриг. Он - делал голову.
- Идите сюда, я буду делать вам голову. Идите сюда, я вам говорю. Или вы хочете ходить с несделанной головой?!
- А вам я голову делать не буду. Я не вижу, чтобы у вас была голова. Раечка! Раечка! Этот к тебе: ему просто постричься.
Степан Израйлевич подолгу клацал ножницами в воздухе, елозил расческой, срезал по пять микрон - и говорил, говорил не переставая.
Все детство я проходил к нему.
Стриг он меня точно так же, как все другие парикмахеры стригли почти всех одесских мальчишек: "под канадку".
Но он был не "другой парикмахер", а Степан Израйлевич. Он колдовал. Он священнодействовал. Он делал мне голову.
- Или вы хочете так и ходить с несделанной головой? - спрашивал он с ужасом, случайно встретив меня на улице. И по его лицу было видно, что он и представить не может такой запредельный кошмар.
Ежеминутно со смешным присвистом продувал металлическую расческу - будто играл на губной гармошке. Звонко клацал ножницами, потом брякал ими об стол и хватал бритву - подбрить виски и шею.
У Степана Израйлевича была дочка Сонечка, примерно моя ровесница, которую он любил без памяти, всеми потрохами. И сколько раз меня ни стриг - рассказывал о ней без умолка, взахлеб, брызгая слюной от волнения, от желания выговориться до дна, без остатка.
И сколько у нее конопушек: ее даже показывали врачу. И как она удивительно смеется, закидывая голову. И как она немного шепелявит, потому что сломала зуб, когда каталась во дворе на велике. И как здорово она поет. И какие замечательные у нее глаза. И какой замечательный у нее нос. И какие замечательные у нее волосы (а я таки немножко разбираюсь в волосах, молодой человек!).
А еще - какой у Сонечки характер.
Степан Израйлевич восхищался ей не зря. Она и правда была очень необычной девочкой, судя по его рассказам. Доброй, веселой, умной, честной, отважной. А главное - она имела талант постоянно влипать в самые невероятные истории. В истории, которые моментально превращались в анекдоты и пересказывались потом годами всей Одессой.
Это она на хвастливый вопрос соседки, как сонечкиной маме нравятся длиннющие холеные соседкины ногти, закричала, опередив маму: "Еще как нравятся! Наверно, по деревьям лазить хорошо!".
Это она в трамвае на вопрос какой-то тетки с детским горшком в руках: "Девочка, ты тут не сходишь?" ответила: "Нет, я до дома потерплю", а на просьбу: "Передай на билет кондуктору" - удивилась: "Так он же бесплатно ездит!".
Это она на вопрос учительницы: "Как звали няню Пушкина?" ответила: "Голубка Дряхлая Моя".
Сонины остроты и приключения расходились так стремительно, что я даже частенько сначала узнавал про них в виде анекдота от друзей, а потом уже от парикмахера.
Я так и не познакомился с Соней, но обязательно узнал бы ее, встреть на улице - до того смачными и точными были рассказы мастера.
Потом детство кончилось, я вырос, сходил в армию, мы переехали, я учился, работал, завертелся, растерял многих старых знакомых - и Степана Израйлевича тоже.
А лет через десять вдруг встретил снова. Он был уже совсем дряхлым стариком, за восемьдесят. По-прежнему работал. Только в другой парикмахерской - на Тираспольской площади, прямо над "Золотым теленком".
Как ни странно, он отлично помнил меня.
Я снова стал заходить к старику. Он так же торжественно и колдунски "делал мне голову". Потом мы спускались в "Золотой теленок" и он разрешал угостить себя коньячком.
И пока он меня стриг, и пока мы с ним выпивали - болтал без умолку, брызгая слюнями. О Злате - родившейся у Сонечки дочке.
Степан Израйлевич ее просто боготворил. Он называл ее золотком и золотинкой. Он блаженно закатывал глаза. Хлопал себя по ляжкам. А иногда даже начинал раскачиваться, как на еврейской молитве.
Потом мы расходились. На прощанье Степан Израйлевич обязательно предупреждал, чтобы я не забыл приехать снова:
- Подумайте себе, или вы хочете ходить с несделанной головой?!
Больше всего Злата, по словам Степана Израйлевича, любила ириски. Но был самый разгар проклятых девяностых, в магазинах было шаром покати, почему-то начисто пропали и они.
Совершенно случайно я увидел ириски в Ужгороде - и торжественно вручил их Степану Израйлевичу, сидя с уже сделанной головой в "Золотом теленке".
- Для вашей Златы. Ее любимые.
Отреагировал он совершенно дико. Вцепился в кулек с конфетами, прижал его к себе и вдруг заплакал. По-настоящему заплакал. Прозрачными стариковскими слезами.
- Злата… золотинка…
И убежал - даже не попрощавшись.
А вечером позвонил мне из автомата (у него давно был мой телефон), и долго извинялся, благодарил и восхищенно рассказывал, как обрадовалась Злата этому немудрящему гостинцу.
Когда я в следующий раз пришел делать голову, девочки-парикмахерши сказали, что Степан Израйлевич пару дней назад умер.
Долго вызванивали заведующего. Наконец, он продиктовал домашний адрес старого мастера, и я поехал туда.
Жил он на Мельницах, где-то около Парашютной. Нашел я в полуразвалившемся дворе только в хлам нажравшегося дворника.
Выяснилось, что на поминки я опоздал: они были вчера. Родственники Степана Израйлевича не объявлялись (я подумал, что с Соней и Златой тоже могло случиться что-то плохое, надо скорей их найти).
Соседи затеяли поминки в почему-то не опечатанной комнате парикмахера. Помянули. Передрались. Танцевали под "Маяк". Снова передрались. И растащили весь небогатый скарб старика.
Дворник успел от греха припрятать у себя хотя бы портфель, набитый документами и письмами.
Я дал ему на бутылку, портфель отобрал и привез домой: наверняка, в нем окажется адрес Сони.
Там оказались адреса всех.
Отец Степана Израйлевича прошел всю войну, но был убит нацистом в самом начале 1946 года на Западной Украине при зачистке бандеровской погани, которая расползлась по схронам после нашей победы над их немецкими хозяевами.
Мать была расстреляна в оккупированной Одессе румынами, еще за пять лет до гибели отца: в октябре 1941 года. Вместе с ней были убиты двое из троих ее детей: София (Сонечка) и Голда (Злата).
Никаких других родственников у Степана Израйлевича нет и не было.
Я долго смотрел на выцветшие справки и выписки. Потом налил до краев стакан. Выпил. Посидел с закрытыми глазами, чувствуя, как паленая водка продирает себе путь.
И только сейчас осознал: умер единственный человек, кто умел делать голову.
В последний раз он со смешным присвистом продул расческу. Брякнул на стол ножницы. И ушел домой, прихватив с собой большой шмат Одессы. Ушел к своим сестрам: озорной конопатой Сонечке и трогательной стеснительной Злате-Золотинке.
А мы, - все, кто пока остался тут, - так и будем теперь до конца жизни ходить с несделанной головой.
Или мы этого хочем?

Александр Пащенко

190

Вот вы ждете смешные истории и пытаетесь написать смешно о ВОВ. Но все сводится к мату и сексу . Читаю вымышленные истории о ветеранах и обидно за них . Так 11.05.18 истории №947488 , 947489 за подписью –Сердж, ну «натуральный высер» как сказал в комментах – tracer. О войне смешно писать нельзя! Это всегда горе. Попробую написать о своих родственниках . Мой отец, Иван Афанасьевич, 7 лет был в армии :– в 1939г. Призвали в армию ,потом война с немцами , затем с Японией, и демобилизовался только в 1946 г. был фронтовой шофер , возил снаряды на передовую , воевал на Курской дуге, в Польше , в г.Санок был ранен , награжден боевыми медалями и орденами. Был очень скромный. Никогда я не слышала от него матерного слова, хотя повидал он много. Но не любил он рассказывать о войне, но в 1991году он написал воспоминания в газету Ветеран , чтобы рассказать «молодому поколению как освобождали свободу и независимость нашей советской Родины от немецко–фашистского порабощения.» Письмо большое , приведу лишь выдержку ,дословно:–«и самое необыкновенное произошло в один из солнечных дней, после прорыва Курско–Орловской дуги. Той части , куда мы везли боеприпасы на месте не оеазадось, она ушла вперед, порвав оборону противника и мы ехали вслед за ней по пшенично-ржаным полям, скошенным пулями и подъехали к необычной стене. Стене из человеческих трупов , высотой примерно до двух метров , ни в право , ни в лево конца этой стены не было видно. Трупы уложены как по заказу рядами– немецких и наших советских солдат, которые, то наступали , то отступали через эти трупы, а их косили ураганным огнем, наращивая стену. Я видел примерно такие же стены из трупов немецких солдат и офицеров, но там они были уложены специально при расчистке улиц ст.Коростень. На такие стены смотреть дико,жутко. Какие нервы нужно иметь солдату , чтобы пережить весь этот ужас войны?» Моя мама, Елизавета Никитична, в 16 лет, в 1942 г. была мобилизована на военный завод в Красноярск , делала детали для самолетов , снарядов. Вспоминала , что было так тяжело,что они постоянно просились на фронт, на передовую. Если работаешь в ночь и уснешь за станком – трибунал! А заснуть можно было от слабости, т.к. давали паек и всегда хотелось есть. Мастер жалел девчонок, ходил по цеху , будил . Мама постоянно выполняла.
план на 100 и больше %. Она рассказывала, что если на детали к самолету будет какая то неточность , то такая деталь в полете может отказать и они очень ответственно относились к своей работе. Мама была награждена медалью« за доблестный труд в ВОВ». Мой дед, Афанасий Николаевич, был ранен в бою осколком снаряда , прямо в сердце .осколок застрял в мм от сердца и хирург сказал:– если я буду вынимать осколок, то солдат может умереть у меня на столе, а так ещё может поживет. Дед прожил 70 лет, работал, строил дома, вырастил пять сыновей. Никогда я не слышала от него матерного слова и не помню, чтобы он вспоминал войну. Было какое то негласное табу. Другой мой дед, Никита Егорович, имея бронь , выпросился добровольцем на фронт, на передовую. Тоже никаких разговоров о войне, единственный случай помню, мама рассказывала, у деда в колхозе осталось семья, дети. А колхозе тоже, во время войны, был голод, так как все сдавали на фронт .был план по сдаче молока масла табака и т.д. не сдашь–трибунал. И вот мой дед получает на фронт письмо, что его единственный сын (были одни девчонки) умер от голода (может и не от голода, но в деревне врача не было). Дед от горя встал на бруствер пусть меня немцы убьют, зачем жить.высокий,почти 2 метра ростом, красивый мужик стоит во весь рост, пули веером вжикают со всех сторон и ни одна даже не задела. Потом наши стали кричать «ложись, иначе мы тебя убьем, потому что ты выдаешь позиции». Он упал и плакал обнимая землю. Дед умер рано, в 50 лет., но я помню его добрым, никогда не матерившимся, и он пел красивые песни у него был красивый голос. я выросла в послевоенное время, да был голод, разруха, но наше поколение выросло в условиях любви к детям, к жизни, к миру! Наши родители, деды восстановили страну. В наше время мат и татуировки были признаком дурного тона , так как матерились и накалывались лагерники из мест не столь отдаленных . А сейчас современная молодежь не считает это зазорным. В интернете «прикольно » обосрать всех матом и при этом получить кучу лайков (даже название собачье). Певцы поют матерные песни, зарабатывая на этом миллионы. И это наша культура? Лолита, Шнур и даже Киркоров ,король, поп звезда, опустился до этого дешевого авторитета , сняв позорный клип–«цвет настроения синий» в канун праздника 9 мая, гдепоказаны бомжи, наркоманы,,алкаши , маленький ребенок, пьющий из горла вино прямо в магазине и и сам Киркоров матерится, причем смачно, со вкусом. А потом радуется как мальчик :–Ура, у меня десять миллионов просмотров!» Моя дочь современная женщина, 34–х лет, когда я начинаю говорить свое мнение обо всем этом, говорит:– да это же просто прикол такой. неужели миллионы наших потомков , восстанавливали страну из руин, чтобы сейчас ,ради прикола, вы их обсерали, а они уже все на том свете и не могут защититься . А сейчас день Победы превратили в источник наживы. Обидно, что фашизм в нашей стране злорадствует над нашими ветеранами . Написала сущую правду. Извините, что не смешную, а со слезами на глазах.

191

Почему я уважаю День Победы.
Сочинение.

Есть в Израиле праздник - День Памяти. Сразу оговорюсь - речь дальше пойдет вовсе не об Израиле. Ну, какой праздник - никто особено и не "празднует", но ровно в полдень в этот день воет сирена, и люди по всей стране останавливаются чтобы они ни делали и куда ни шли, и стоят прямо и молча одну минуту - в знак уважения к памяти погибших 6 миллионов евреев во Вторую Мировую Войну.

Мой дед ушел на фронт в 1941 году. На его первой фотографии с фронта он еще с двумя прямоугольниками в петлицах и со змеей в чашке - Воен. Вет. Врач Третьего Ранга - во какие диковинные звания были в Армии в начале войны! Следующая его фотография - уже летом 1944-го - он в форме капитана, с новеньким орденом Красной Звезды за храбрость в бою - глаза уже очень уставшего и постаревшего человека. Моему отцу было полтора года когда началась война и его отец ушел на фронт. Когда мой дед вернулся домой зимой 1945-го, мой отец совершенно его не помнил. Это заняло время привыкнуть к забытому отцу и осознать что произошло. Из деревень их района на Поволжье из каждых 10 ушедших мужиков вернулись с войны только каждые двое. И его отец вернулся не просто в звании майора, и с орденом Красной Звезды, а вернулся живой! Что может быть важнее для будущей жизни 7-и летнего пацана, чем живой папка?! Это не просто как выиграть в лотерею миллион, да что там миллион, спроси у тех пацанов, чтобы они выбрали, миллион, или что бы их отцы вернулись с войны живыми? Это было настоящее счастье, это и была Победа!

И в этот день я радуюсь за своего отца, благодарен своему деду - и за то что вернулся, и за то что победил. А главное - радуюсь за тех, кто не дошел ни до какого парада - ни в 1945-м, ни в любом году позже. Те, которые погибли в первые дни войны лишь для того чтобы задержать продвижение врага на несколько часов, но те, кто заслужили ту же радость и победы, и жизни после победы.

Поэтому, когда 9 Мая играют гимн, я встаю, в память к павшим. И пусть нарезаная ветчина и сыр сохнут. Спасибо за внимание.

192

70е, УССР. События складывались как растущая на краю крыши сосулька, чтобы в итоге внезапно оборваться и разбиться на искристые кусочки. Мне, как старосте группы, было поручено собрать всех желающих поехать строить домики для биостанции и летнего спортлагеря. Объект был расположен в чудном по красоте и чистоте природы месте - внутри большого заказника в 30 км от города, где было запрещено строить что-либо промышленное.
Староста нашего курса по имени Иван, лет на 5-6 старше каждого из нас, с энтузиазмом, как и я, воспринял призыв деканата формировать студенческий трудовой отряд буквально перед самым началом весенней экзаменационной сессии первокурсников в конце апреля. Со своим жизненным опытом Иван оказался идеальным кандидатом не только на роль старосты курса, но и бригадира стройотряда. Не стоит даже говорить, насколько оказались к месту его навыки и опыт сварщика во время службы в армии и после. Это делало его способным квалифицированно работать со сваркой и построить из нас добротную, продуктивную строительную бригаду.
По замыслу Ивана все должно было начаться с ритуального сплочения вокруг лозунга - "ни грамма алкоголя в рабочие будни". Для укрепления роли командира, то бишь бригадира, он объявил о сборе всех парней в его комнате общежития, чтобы попрощаться с былой вольницей и выпить для этого, хотя и не на брудершафт, но на вроде этого, последнюю бутылку водки, одну на всех. Это должно было стать переходом в состояние готовности слушать его команды, и трудиться более трех месяцев по заданию администрации университета. В тумбочке возле кровати Ивана стояла, обычная для советского времени, бутылка водки. Она была с серенькой этикеткой, с залитой сургучом жестяной крышкой, стоимостью, звучащей как кодовый пароль, 3-62.
Мы чинно расселись по стульям и на покрывалах кроватей, обратив взоры на сидевшего в центре Ивана. Он с серьезным и невозмутимым видом достал стакан как говорится "со гранями" и торжественно извлек символическую бутылку водки из тумбочки... Бутылка была стандартная, и сургуч на ней был расплющен неким штампом, все было красиво и чинно.
Наступила тишина, означавшая, что момент есть важный и непередаваемо серьезный. Иван одним движением открыл пробку, поднял бутылку и по булькам с математической точностью налил полагающуюся ему дозу. Напряжение росло, ребята сконцентрировали взгляды и если бы Иван не обладал большим авторитетом, то стакан возможно лопнул бы в звенящей тишине момента.
Но все обошлось. Иван произнес несколько дежурных слов и взяв со стола символическую закуску - кусочек черного хлеба с салом, одним движением твердой руки опрокинул стакан с дозой жидкости себе в горло. Тишину раскололи нервные хлопки...
Все понимали, что мы как бы вступаем в секту, и за гранью распития этой бутылки лежат хотя и строгие, но все же свободные недели работы на лоне заповедной природы. Все бы, казалось, шло хорошо... Но меня удивили зрачки глаз Ивана. Они были круглыми, а глаза покраснели от удивления. Иван неожиданно поперхнулся и потом сдавленно выдавил :
- Кто-оо?! Кто-оо посягну-уул!?
Так мы неожиданно узнали, что ритуальную бутылку водки нам какие-то бессердечные упыри коварно заменили на аналогичную, но с обычной пресной водой... Кроме всего прочего на сургуче, покрывавшем пробку, мы потом прочли выдавленные издевательские слова – «Сухой закон».

193

Арест фашистским десантом всего руководства Виннипега, Канада, 1942 год.

19 февраля 1942 года фашисты вошли в канадский Виннипег. В шесть утра самолеты со свастикой приземлились на аэродроме Селкирка. В это же время фашистские патрули появились на улицах Виннипега.

Завыла противовоздушная сирена, стали слышны взрывы, наземные войска подходили к городу. Шесть миль к югу от здания правительства Манитобы, пять... Через 45 минут нацисты уже были в миле от центра города.

В 9:30 утра город сдался. Brandon, Flin Flon, Selkirk и другие небольшие городки капитулировали. Манитоба стала Германской провинцией. Канадский флаг над Фортом Гарри был заменен на свастику. Сам город переименован в «Гиммлерштадт», главная улица названа «Гитлерштрассе». Все высшие чины города арестованы (Mayor John Queen, Premier Bracken, Lieutenant–Governor McWilliams, последний был норвежский министр, находящийся с визитом).
Из библиотек, школ выбрасывались книги, жглись фашистами на улицах города. Грабили рестораны, магазины, двери церквей заколачивали досками, священников увозили в неизвестном направлении. Директора школ арестовывались и школы распускались, по радио шла единственная учебная программа "нацисткая истина". Нацисты останавливали автобусы и обыскивали пассажиров. В общем, полный беспредел, как снег на голову мирным жителям.
По всему городу разбросаны листовки, развешаны прокламации с новыми правилами поведения горожан:
1. Эта территория в настоящее время является частью Великого Рейха под юрисдикцией гауляйтера полковника Эриха фон Нюрембурга.
2. Запрещается появление гражданских лиц на улицах города с 9:30 вечера и до рассвета.
3. Запрещаются скопления более 8 человек в одном месте.
4. Каждый домохозяин должен предоставить достаточно места для расквартирования 5 солдат.
5. Все военные и полувоенные организации распускаются. Женские объединения, бойскауты и другие молодежные организации разрешаются только под контролем гауляйтера.
6. Все владельцы автомобилей, грузовиков и автобусов должны зарегистрироваться в комендатуре и получить пропуск на машину.
7. Каждый фермер должен немедленно проинформировать комендатуру обо всех запасах зерна и скота.
8. Все национальные эмблемы, на которых нет свастики, должны быть немедленно уничтожены.
9. Каждому жителю города будет предоставлена регистрационная карта. Еду и одежду можно приобрести только при предъявлении этой карты.
10. Следующие преступления караются смертью без суда и следствия:
а) Попытка организовать сопротивление оккупационной армии.
б) Въезд или выезд из провинцию без разрешения.
в) Сокрытие наличия товаров и запасов.
г) Хранение огнестрельного оружия.

А в 17 часов дня оккупация Виннипега закончилась. Это был ненастоящий десант и оккупация тоже была ненастоящая. If Day (букв. «Если однажды») — мероприятие, проведённое 19 февраля 1942 года, во время Второй мировой войны, в городе Виннипег, провинция Манитоба, Канада, и прилегающих к нему районах.

Оккупация закончилась вечером общим парадом всех участников захвата и защитников под громкие лозунги "Это не должно случиться здесь!", "Покупай облигации для победы!" Да! Да! Да! Все это было организовано искусственно, чтобы создать атмосферу, близкую к Европе тех дней, дать почувствовать людям. что такое нацизм. Канадцы не очень–то понимали и ощущали, что происходит сейчас на другом континенте, и не очень–то хотели помогать. Вторжение было организовано силами общества "Большой виннипегский военный заем", которым руководил видный бизнесмен Джон Перрен.

Фактически мероприятие представляло из себя крупнейшее военное учение в живом мирном городе, НО ТОЛЬКО С ОДНИМ бОЛЬШИМ «НО» — об этом не знали местные жители.
После проведенной операции количество проданных облигаций для победы резко возросли. Бюджет инсценировки «If Day» составил около 3000 долларов. А на следующий день после спектакля жители Виннипега купили облигаций военного займа на 3.200.000 долларов. Всего в Канаде акция собрала более 2 миллиардов. Это была самая результативная кампания в стране.

P.S. У этого мероприятия была малоприятная особенность, о которой стараются не вспоминать — когда актеры в фашистской форме шли по улицам, к ним подбегали местные жители и предлагали отвести "фашистов" в дома, где живут евреи. И это были не единичные случаи.

194

"Маленькое Чудо."

Давно хотел рассказать такую штуку, уж извините за "мимозность." Ныне по времени подходит.

У моей жены был дед, но она его никогда не видала, он ушёл очень рано. Более того, и мой тесть отца своего еле-еле помнит из детства. Родом семья его откуда-то из под Полтавы, но в конце 1930-х они переехали в Биробиджан (там старшие братья моего тестя и родились). Во время Войны все бабушки/дедушки/дяди/тёти и т.д. погибли, никого не осталось. Но тесть и его старшие братья из редких воспоминаний матери знали что у их отца был брат. Ну как знали, имя было известно, то что служил офицером и погиб, а больше пожалуй ничего.

В 2012-м, пока я в больничке валялся, времени было много, так я нашёл сайты "подвиг народа" и "мемориал". Покопался, дядю тестя конечно нашёл. Подполковник, артиллерист, в армии с 1928-го, медаль, орден, погиб в 1943-м, похоронен в братской могиле. Тестю, естественно, рассказал, помянули не чокаясь. Ну, а что ещё сделать можно? Казалось бы истории конец, ан нет, она только начинается.

У тестя есть двоюродная сестра (по матери), ей лет под 70. Живёт она себе в одной из европейских стран уже лет как 25. Они иногда перезваниваются хотя, на самом деле, она больше с моей тёщей общается чем с тестем. А у двоюродной этой, оказывается, подруга есть, живёт в Израиле, тоже очень давно. Несмотря на расстояние, подруги регулярно общаются, о своих пенсионерских делах и делишках разговоры ведут.

И вот, где-то в июне 2016-го они созвонились, и в соответствии с техническим прогрессом решили обменяться фотками и даже видео. Кузина тестя свои фотки послала, а подруга ей присылает видео с демонстрации Бессмертного Полка в Израиле. Вот она, вот её дети, внуки. Тут кузина тестя моего всмотрелась и видит недалеко от её подруги женщина идёт, несёт табличку, а на табличке даже фотографии нет, только ФИО. Сначала она как то не поняла, но потом снова пересмотрела и что-то щёлкнуло. Видит это фамилия двоюродных (редкая фамилия).

Позвонила она тестю и его брату, рассказала, и видео с фотками переслала. Те в шоке, ФИО то оказалось их погибшего дяди которого они никогда не видели. Стал вопрос, а как найти эту женщину с видео и фоток? А может она вообще даже не родственница (люди бывают разные таблички носят). Более того, её и опознать непросто ибо у неё солнечныe очки чуть ли на пол-лица, а-ля 70ые годы. А самое главное, мы же даже не знаем как эту женщину зовут.

Да, Израиль по населению конечно не Китай, но всё таки и не Шепетовка. Жителей несколько миллионов, попробуй найди нужного человека коли у тебя информации практически нет. Но двоюродная сестра моей жены этим не смутилась и взялась за дело. Первым делом вызвонила какого-то раввина из города где это шествие Бессмертного Полка проходило. Он про то что шествие было знал, обещал на отрезок видео и фотки посмотреть и пораспрашивать. Думали, забьёт он на это дело, но нет, благослови его Господь.

Этот раввин развил кипучую деятельность. Для начала, расспросил свою конгрегацию, "может кто в шествии участвовал?" Естественно нашлось пару человек. Через них он разыскал и организаторов местного "Бессмертного Полка". Их оказалось несколько, так что раввин не поленился, обзвонил всех и всем видео и фотки разослал. Не поверите, но никто это дело не отложил в долгий ящик, все просмотрели и откликнулись. Правда никто об этой женщине конкретного ничего не знал, но один ответил "Да, помню такую." За точность не ручался, но вроде бы она на таком-то автобусе приехала из такого-то городка.

Наш раввин не успокоился, связался чуть ли не со всеми синагогами того города. Более того, даже в несколько соседних городков через который автобус мог проехать тоже позвонил. Теперь уже целая группа раввинов рьяно взялась за поиски. И никто не махнул рукой на совсем чужих людей, все приняли к сердцу. И всего через 3-4 дня они вышли на эту женщину, а раввин сообщил нам её контакты.

Позвонили в Израиль и ... чудеса редко бывают, да часто случаются: женщина действительно оказалась двоюродной сестрой моего тестя. Более того у неё и брат оказывается есть. Правда об отце они мало что знают, немногим больше чем тесть и его братья, у них даже фотографии отца не осталось. Мать еле-еле успела их мелкими вывезти в 1941-м. Сама она 1940-го года рождения, а брат на пару лет старше. Но счастья это конечно не убавило, они так рады были, что у них столько двоюродных оказалось, а так-то они с братом думали что они совсем одни. Один из братьев тестя к ним после приезжал, оказалось он всего минут 30-40 на машине от них живёт. Теперь регулярно перезваниваемся, фотками делимся. В гости зовём, и мы их, и они нас.

Так вот благодаря счастливому стечению обстоятельств, "Бессмертному Полку", а самое главное - человеческой доброте, потомки семьи которых разнесла судьба более 75 лет назад нашли друг друга. Разве это не маленькое чудо?

195

На кораблях всегда была уйма тараканов. Тепло, много еды и воды, есть где зашхериться – что ещё этим насекомым нужно? Тараканов было настолько много, что, когда заходишь в каюту и включаешь свет, слышен громкий шорох от разбегающихся тараканьих лап. Моряки с тараканами не особо враждовали и относились к ним, скорее, как к домашним животным. Вреда-то от них никакого, это ж не комары и не мухи.
Однажды замполит малого противолодочного корабля Северного флота отбыл в заслуженный отпуск и непредусмотрительно оставил на столе баллончик с красной нитрокраской. После ужина его сосед по каюте, штурман, лежал на койке и смотрел в пространство. По переборкам, подволоку, столу и всем остальным поверхностям, как обычно, шлялись тараканы. Штурман долго смотрел на тараканов, на забытый баллончик с краской и тут ему пришла в голову идея, как скрасить серую флотскую жизнь. Из пустой коробки была изготовлена ловушка, несколько десятков тараканов были словлены, покрашены в красный цвет и выпущены на волю. Ещё пару заходов – и практически все тараканы в каюте приобрели нетипичную для них ярко-красную масть. Закончив дело, штурман привел в каюту своего кореша – минера. Огненный окрас разбегающихся насекомых очаровал сурового минера, и он с криком «У меня они будут синими!» умчался в свою каюту. Следующие пару недель жизнь на корабле напоминала день открытых дверей в дурдоме. В каждом жилом помещении, на каждом боевом посту стояли тараканьи ловушки, тараканы отлавливались и окрашивались в геральдические цвета своего сюзерена. Моноцвета быстро закончились. Но тут кто-то из таракановладельцев вспомнил, что болеет за «Спартак» и его отряд приобрел красно-белые цвета любимой команды. После этого сразу же появились «зенитовцы», «локомотивцы» и т.д. Возникли и другие, неспортивные сообщества. Например, тараканы, покрашенные под пчел, с черно-желтыми полосками. Или «жевто-блакитные» тараканы-хохлы. Тараканы-крестоносцы, и так далее. Армии росли, накал страстей увеличивался. Инициативная группа разработала правила взаимодействия между боссами тараканьих группировок. Было строго запрещено перекрашивать чужих тараканов. Но их можно было или уничтожать, или брать в плен (но только на своей территории!). Пленение особо поощрялось. По количеству плененных бойцов хозяину каюты давались очки, от которых поднимался его рейтинг. На корабельном стенде был вывешена таблица соревнования. Инициативная группа ежедневно считала количество пленных и награждала передовиков сгущенкой. На тараканов началась настоящая охота – и на чужих, и на бесхозных. В каютах возникли концлагеря для пленных. Если требовались деньги, группу тараканов (пленных или даже своих) можно было выгодно продать желающему. Это был уже перебор. Тараканья эпидемия не обошла стороной даже командира корабля. Неизвестно, сколько ещё бы продолжалась эта безумная вакханалия, но однажды на корабль зашел командир бригады. Попивая чаёк в кают-компании, он увидел напоминающую веселый детский мультик группу разномастных тараканов. У капраза случился шок. Вестовой кают-компании был строго допрошен, экипаж построен по большому сбору и комбриг произнес эмоциональную речь, полную красочных эпитетов и метафор, смысл которой сводился к следующему: «Родина вам доверила защищать себя, а вы тут всякой херней маетсь!». Кораблю был объявлен орпериод на неделю, в течение которого была подтянута дисциплина, вылизаны до блеска все помещения и истреблены все тараканы. Благо, это было уже достаточно несложно сделать, по причине их хорошей заметности на фоне тусклых корабельных переборок, а также выросшего охотничьего опыта всех членов экипажа.

196

История, которой я не был свидетелем, но её столь долго и так подробно пересказывали в лицах мои сослуживцы, что я был готов съесть, выданные заботливой Родиной, шорты и застрелиться дежурной почтовой печатью. Поскольку в тот день, находясь в наряде, мне пришлось на несколько часов отъехать в ближайший к нашей части городок. Почта у нас была своя, но слепая вера в "дружбу народов" заставляла нашего замполита выписывать местную прессу.

Служили мы тогда в теплом и влажном климате, а местное население в разговоре постоянно норовило перейти с испанского языка на португальский и обратно.

В один из тех славных дней, когда вся часть была построена на плацу, в ожидании развода, на плац не торопясь въехал армейский "уазик", со снятым тентом. В этом неказистом джипе советской армии сидел наш зампотылу в окружении прекрасных усатых парней в панамках и шейных платках, закрывающих их лица, оставив на виду лишь угольного цвета глаза. Для полноты образа бармалеям не хватало лишь красивой полосатой майки. А сабли у них были и одной из них они явно пытались демонстративно побрить интенданта на ходу. Майор сильно потел, но пытался двигаться в такт импровизированной бритве, иначе он рисковал быть отправленным на Родину по частям.

Бравый латинский парень жестами объяснил, что его зовут Хуан и потребовал пять ящиков "калашей" за освобождение офицера. Торговаться он умел и это явно была не первая подобная сделка в его жизни. В советской армии всё происходит вокруг плаца. К плацу же примыкало и строение санчасти. Раздался звон стекла и вылетев вместе с окном рама обнажила нутро медсанчасти. Возвышаясь исполином среди того, что еще секунду назад было окном санчасти, стояла капитан медицинской службы и по совместительству жена попавшего в переплёт офицера. "Отпустите Леню, пидорасы" завопила она, распугав своим нежным баритоном стаи птиц на пару километров в округе.

Посчитав, что офицер и большая женщина в белом халате это больше, чем просто офицер, двое мучач ринулись к санчасти и резво вскочив на крыльцо оказались внутри. Первым делом они обшарили стеклянный шкаф и увидев упаковки с ампулами начали их складывать в свои бездонные карманы. Потом они обшарили жену тыловика, но ввиду её бесконечных габаритов обшаривать её можно было долго.

Непонятная картина складывалась в голове Веника - солдата срочной службы, сидевшего за ширмой в ожидании малоприятной процедуры клизмирования. У Веника был запор. В стране, где тысячи людей ежемесячно умирают от диареи, Веня не мог посрать. Стоит отдельно разъяснить, что Веня был весьма специфический малый, которого родня, по достижении им 18-летия, сбагрила в армию, сочтя за благо применение Вени в качестве армейского турникета, на худой конец штурмового бревна или даже просто бомбы. Родня очень не любила Веньямина, мы тоже его не очень любили, вся часть не любила Веника. А как можно любить солдата, путающего мешок с сахаром и солью во время наряда по кухне, как можно любить отрывающего вентиль вместе с водопроводной трубой во время чистки зубов?! Шум в санчасти он воспринял весьма неоднозначно - он встал. Вы когда-нибудь видели белую тряпичную ширму, обхватывающую тело, обдуваемое приятным бризом из отсутствующего окна? Латиносы тоже, наверное, раньше никогда не видели кентервильское привидение. Что-то крича, они пытались добиться выхода белого призрака. Возможно, для них было бы лучшим выходом потыкать в Веньямина мачете, но они глупо упустили эту возможность. Веньямин, мысля только одному ему ведомыми категориями, к полному ужасу пришлых и военврача, начал движение по приемному покою, будучи облаченным в ширму. Военврач знала, что собой представляет Веня и благоразумно попыталась спрятаться за бармалеями. Фиг ей это удалось.

Грохоча и раскалываясь надвое, верхняя часть деревянного каркаса ширмы похоронила под собой военврача и одного из аборигенов. Другой, видя бесславную гибель своего товарища, попытался скрыться. Но треснувшая ширма освободила Веню и прорвавшись сквозь пелену ткани он устремился к выходу. Как он потом он пытался объяснить: в поисках туалета, поскольку нестандартная ситуация привела его организм к чувству близости полного расслабления. Между туалетом и выходом оказалась тушка латиноса. Именно в таком порядке они и рухнули с крыльца санчасти: поручень лестницы, бандит и сапоги с Веней, восседавшим на плечах у этого самого бандита. Есть такая весьма неприятная штука - "вколоченный" перелом, именно так потом диагностировали латиноса. Видя нездоровый кипеш, уазик подъехал к крыльцу чтобы подхватить своего подельника. Вместо бандита в машину спрыгнул Веня. Удивленный водитель дал по газам и помчался по одному ему ведомому пути. Еще больше удивился бандит, державший нож у горла заложника. Веня обхватил бандита обеими руками, в попытке удержаться внутри "козла", во время его странных траекторий передвижения по территории части. Проезжая под низкорасположенной веткой дерева, Веня мистическим образом исчез из "козла" вертикально вверх. По иронии судьбы вместе с Веней, на дереве повис и бармалей. Наверное, это были единственные в части подтяжки и они оказались на Веньямине.

Уазик упёрся в забор и развернувшись поехал обратно. Даже не знаю стоит ли говорить, что проезжал он под Веней. Такое нарочно не придумаешь. Впоследствии кто-то говорил: подтяжки лопнули, сам Веня утверждал, что он сам прыгнул. Но факт остается фактом: Веня приземлился на капот машины и одним только своим видом окончательно деморализовал противника. Очнувшееся охранение части, наконец таки, занялось своими обязанностями и скрутив всех захватчиков перепроводило их на гауптвахту. Вскоре к ним, в соседней камере, присоединился и Веня, на глазах у всей части, испражнившийся под деревом. Стресс - лучшее лекарство от запоров.

Веню, за проявленный героизм, наградили почетной грамотой и написали благодарственное письмо на Родину. Ответ не заставил себя долго ждать, текст телеграммы от председателя сельсовета был предельно краток и гласил: "Рады. Надеемся останется армии."

197

В Уставе израильской армии появился новый пункт, 140 запрещающий отвечать вопросом на вопрос. Это связано с тем, что участились случаи, порой доходившие до курьеза.
Так, один солдат на вопрос: "Где Вы были ночью?" — ответил:
— А что, разве была атака?

198

Историей про деда Леню от 28.02 навеяло. Про того, который "катал катушку" и никогда не рассказывал о войне.

Мы, дети, выросли среди военных, не осознавая этого. Наши родители были абсолютно, до кончиков ногтей, гражданскими людьми, но мы как-то больше тусовались с бабушками и дедушками всех мастей и всех степеней родства.
Помню младшего из дедов, который по возрасту не смог уйти на фронт - так он выкрутился, стал военным летчиком, и ему даже было о чем молчать. Он учил нас строить запруды и играть в преф.
То, что все наши дедушки и бабушки служили, мы как бы знали, но поскольку о войне в нашей семье говорить было не принято, мы воспринимали армию как пионерский лагерь, со строгим пионервожатым. Если у кого-то не было одного из дедушек или бабушек - это тоже воспринималось как нечто данное, мы лет до 10 не понимали разницу между родными и двоюродными.
Росли мы в каких-то воинских частях, на полигонах, складах. Помню, один раз рассматривали одежду космонавтов из оренбургского пуха. Но все это было как игра. О войне мы знали только по фильмам. Нам даже в "войнушку" запрещали играть. Ну как запрещали... по лбу могли дать, без скидки на то, девочка ты или мальчик. :)
Про войну я узнала, когда мне было больше 20 лет.
Умерла сестра моей бабушки. Через несколько месяцев зашел ее муж, которому было тогда хорошо за 90.
Они с моими родителями поговорили о его жене, о жизни. Он выпил пару рюмочек и заплакал. Сначала о жене, а потом начал вспоминать войну.
Больше 60 лет прошло, а он помнил, и ему было больно.
Нет, он не рассказывал про героические битвы и про подвиги. Он рассказал, что они попали в окружение, а потом в плен. Что было страшно. Рассказал, что в лагере не кормили от слова совсем. Они, люди, ели траву из под ног, а когда и ее не стало - начали рыть корни. Несколько раз пытались бежать, безуспешно. Потом все-таки удалось, сбежали.
Рассказывал, как они накинулись на сырой картофель в полях. Потом - свои, и снова в лагерь, теперь уже наш. И история идет по кругу - есть, есть, есть хочется есть. Опять ботва, трава....
Потом, очевидно разобрались, отпустили.
Если вы не видели, как глаза становятся квадратными, то вы многое пропустили. Они такими у меня и были.
Я начала осторожно расспрашивать родителей, дядь и теть на предмет того, а кем были их родители?
В сухом остатке:
- мой дед: артиллерия, штрафбат, пехота, артиллерия. После войны стрелял в птицу не целясь, просто поднимал руку. Погиб в ГУЛАГе, в конце сороковых.
- брат деда: не знаю войска, штрафбат, погиб.
- бабушка: полк связи, белорусский фронт, демобилизовалась в 47-м, осталась в армии на "несерьезных" должностях.
- сестра бабушки: взятие Берлина. Кстати, там она и умудрилась родить мою тетку. Вот я думаю - как это, заходить в город на 9-м месяце? Как ее вообще не демобилизовали?
- вторая сестра бабушки: авиация, пропала без вести, очевидно погибла
- третий дедушка: понятия не имею, где и кем, но до самой смерти оставался в армии. Кем - не знаю, в семье не говорили. Очевидно, что-то не очень важное.
- четвертый дедушка - авиация.
- пятый, о ком писала выше - никто не знает, где и кем. Сразу я не догадалась спросить, а потом он делал вид, что этого разговора не было. И в семье никто не знал, где и кем. :)

Что я поняла, так это то, что те, кто прошел войну молчат об этом даже между собой. А если и проговариваются, то случайно.

199

Вышел сейчас на веранду, а на улице с детства знакомый запах стоит. Запах хлева с хозяйской, чистой, ухоженной скотиной. Там и от навоза что-то есть, но больше - от тепла и молока. Так во дворе хорошего деревенского дома пахнет.

И сразу меня на воспоминания прошибло, о том, как я коров доил. Не знаю, сколько из городских может похвастаться тем, что доили корову. А я - человек однозначно городской. Родился и вырос в Казани, потом жил в Праге, потом в Вашингтоне, потом в Сан Франциско, а теперь вот в вирджинском Ричмонде. Но коров-таки я доил. В первый раз пацаном, лет в шесть или семь, наверно. У нас дача под Казанью была, да и сейчас есть - на самом берегу Волги, а на горе, через лес, село было - Троицкое. Моя бабушка, земля ей пухом, туда частенько ходила за парным молоком и меня с собой брала. Бабушке моей, с ее характером, однозначно нужно было на генсека ООН свою кандидатуру выдвигать. Нет, не в том смысле, что она политикой бредила, на политику в общепринятом смысле она внимания никогда не обращала, но от природы была самым настоящим миротворцем, способной усадить за один стол и мусульман, и евреев, и коммунистов, и правозащитников. И всех-всех накормить своими пирогами.

Вот и с хозяйкой коровы, у которой покупала молоко, моя бабушка подружилась крепко. Чего-то ей всегда привозила из города, за молоком не просто заходила, вроде как купить и все, а любила посидеть в гостях, покалякать о том о сем. Я в это время обычно козу на улице хлебом кормил. Животное еще то было - лукавое и привередливое. С руки будет есть, и в глаза тебе заглянет, но если на землю хлеб упадет, то ни за что башку свою не опустит, так и будет на тебя смотреть расстроенно. Вынести такой козий взгляд мне никакой возможности не было, и я бежал в дом, вопя во всю мочь: "Бабуля Женя, тетя Зина, а у меня хлеб упал, и коза не ест, дайте еще, а?" Нет, не давали. Говорили, чтоб горбушку поднял, и от пыли отдул, и снова козу этим хлебушком покормил. К хлебу и моя бабушка, и тетя Зина серьезно относились.

А один раз меня тетя Зина позвала помочь ей корову подоить, на вечерней. Видать, надоел я ей тогда своей неуемностью. А я что, я рад конечно, вприпрыжку побежал. Только с того раза у меня и воспоминаний почти никаких не осталось. Помню лишь, что корову боялся очень, а ну лягнет как, или забодает? А тетя Зина меня успокаивала: "не бойся, дурень, - говорит, - разве ж она тебя обидит?" И по имени корову называла, но я не помню того имени. Зорька? Нет, не вспомню уже. Корова, по-моему, все про мои страхи понимала, а может, наплевать ей было просто. Лягаться она не стала, а вымя было тугим и теплым. Сначала у меня вообще ничего не получилось, потом тетя Зина подсказала - "Ты не бойся, сильней тяни, сильней, теленок, он знаешь какой сильный?" Я и тянул, сжимал вверху, насколько ладони хватало, и вниз. Выдоить всю не смог, конечно, куда-там мне, за меня тетя Зина закончила. Но три-четыре струи в ведро у меня получились. Я потом фильтровать молоко помогал, держал над ведром марлечку, а тетя Зина через нее молоко переливала.

Второй раз подоить корову мне довелось в армии. Я служил в отдельном батальоне радиолокационного и технического обеспечения, большую часть времени проводил на точке. Ангара-один точка называлась, дальний привод. Действительно дальний, от гарнизона и аэродрома км десять будет. Точка - это хата в степи, с четырьмя бойцами-архаровцами, джентельменами срочной службы. А рядом - умирающая деревня, вечный огонь попутного газа с нефтескважин, и колхозное стадо. Никому это стадо нафиг не нужно было. Паслись коровы, считай, сами по себе, два приписанных к стаду пастуха были куда больше озабочены поиском самогона и браги.

Довольствие на точку мы получали из гарнизона, раз в неделю за ним ходили, в субботу. Хлеб-там, тушонку, рыбные консервы, картошку, овощи. Все на себе переть надо, конечно. Но, это зимой было тяжело тягать, через снег, а летом - одно удовольствие. Идешь себе не спеша в часть, потом обратно, и ни одного тебе ебанутого начальника рядом! Я любил такие походы. Мы по двое ходили, одному все не донести было.

Вот и в тот раз (я уже дедом был, кстати) мы со Славкой-щеглом, затарившись провиантом в части, возвращались домой на точку. Славно шлось, вокруг степь, две заградительных лесопосадки - одна сзади, другая спереди. Не знаю, действительно ли эти полоски деревьев сажали перпендикулярно взлетно-посадочной полосе чтобы аэродром от ядерного взрыва защитить, или это армейская байка, но так считалось. Да и какая разница, зачем их посадили, в этих посадках уйма подберезовиков росла, так что польза от них была несомненная.

А в поле паслось то самое бесхозное стадо коров, голов на пятьдесят, одна коровка нас со Славкой заметила, и к нам пошла. Ничего такая, упитанная, и вымя до земли, молоко чуть ли не сочится. И так мне тут вдруг парного молока захотелось - аж голова закружилась. Никогда вроде не любил молоко, а тут захотелось: два года в СА, видать, сказались. Я Славке говорю - "Погодь, давай молока попьем". Из рюкзака буханку достал, отломил краюху, и к корове. Та угощение приняла, деликатно так, сразу стало ясно, что молоком она с нами поделится.

Посуды с собой, правда, никакой, но корова-то добрая, ласковая. В-общем, была не была, улегся я ей под ноги, и прямо в рот себе молока сцедил. Славку спрашиваю - "Ты-то сам хочешь?" - он тоже не прочь, разумеется, только корову не знает как доить. "Ну так, - говорю, - ложись под вымя, я нацежу." Он рискнул.

Перепачкались оба, но молока напились вдоволь. И дальше пошли, довольные. А корова за нами припустила, и мычит эдак, печально. Я ее сразу понял: мы ведь капли сдоили, а вымя у нее переполненное, и кто и когда ее доить снова будет, непонятно.

"Ну", - говорю, - "пошли тогда, голубушка". Так и довел ее до точки. Пару раз хлебом внимание привлекать пришлось, правда. В-общем, одну буханку я извел. Но и корова нас не обидела - хорошее ведро молока выдала. Выпить мы его все, правда не смогли - жарко было, а холодильник крошечный. Только с двумя третями и справились.

А корова та потом часто к нашей Ангаре-один пастись приходила, мы ее хлебом да сеном подкармливали, а она нас молоком.

Столько лет прошло уже, а ведь до сих пор, думаю, моя Ангара-один стоит в степи. И, может, так все к нынешним солдатам какая-нибудь коровушка приходит за хлебом, да молоком с ними поделиться. Хорошей вам службы, ребята.

200

90-е. После армии в поисках своего шезлонга под солнцем я отправился во Францию чтобы попробовать себя в иностранном легионе. Выходцев из СССР там было не так чтобы много, но всегда находилось с кем можно перекинуться парой слов на великом и могучем. После учебки мне и еще двум парням выдали предписание в роту, находящуюся в другом городе. Но в канцелярии что-то напутали и нам пришлось коротать вечер в ожидании утреннего поезда на местном вокзале.

Вся троица оказалась русскоговорящей: Миша-белорус двухметровый гигант с фигурой под стать имени, рыжий чеченец Марат, ну и собственно я. Сухпай нам не выдали, а кушать хотелось и еще больше пить. Вокзалы в Европе бедные- ни кафе, ни шаурмы, лишь пара практически пустых торговых автоматов. У охранника выяснили, где находится ночной пивбар, куда и направились, захватив последнюю пару бутылок пива из вокзального автомата. Нашли адрес быстро. Миша махнув открытой бутылкой пива в грудь арабу, выходящему из дверей с непонятными французскими надписями, поинтересовался "паря, аллё, бар здесь?" Араб смутился и опрометью ринулся обратно в дверь, откуда вернулся через 10 секунд с толпой галдящих соотечественников.

Бар, бар лопотали бородатые туземцы, обтекая нас толпой. Кажется это не бар, сказал Марат и в тот же момент получил удар по голове от руки, протянутой из второго ряда арабов. На нас посыпался град ударов со всех сторон и будь возможность мы бы наверное удалились, но узкие французские улочки сильно контрастируют с широтой русской души, на танке здесь точно не развернешься. Пришлось бить.

Бить мы умели. "Умереть от руки арабских гопников это скучно" на ходу перефразировал О.Бендера Миша и словно мультяшный гигант Балу раздал оплеухи арабам. Арабы текли рекой и разделялись об Мишу, ложась слева и справа. Увидев перед своим лицом перекошенную злобой пасть идеальных обезьянних клыков, я с силой направил в неё кулак. Морда хрустнула и исчезла. Арабы рычали и продолжали вылезать из двери заведения. Силы были слишком не равны. Но тут с криком "Русские не сдаются" чеченец удачно вложил, оторванную от стены, трубу в самую гущу черной братвы. Толпа резко уполовинилась. Кто-то заперся за дверью, а оставшиеся заметались по улочке.

Это была славная охота. Улица всё больше походила на лежбище бородатых котиков. Но всё хорошее когда-то заканчивается известили нас с обеих сторон улицы сирены полицейских машин. Осторожно ступая и по-возможности перешагивая, арабов, ползающих по брусчатке, мы подошли к патрульной машине. Жандармы релаксировали. С улыбкой постигших дзен, они наблюдали поле битвы, где в крови и соплях стонали и плакали вынужденные соотечественники.

После недолгих объяснений нас отпустили, проводив на другую сторону здания, где действительно находился бар. На прощанье жандарм помялся и сказал: "А туда, вы больше не ходите -там у арабов круглосуточная библиотека."

12345678 дальше →

Партнеры

Реклама