Анекдоты про Корабль Какого |
2
Когда б вы знали, из какого сора. Знаете, да? Теперь вот из какого сора растут знают все. Рассказали в доступной и даже стихотворной форме. А я вот сейчас возьму и расскажу как их собирают, когда вырастут. По секрету. Я ж не Ахматова в конце концов, я стихи и поэтов вообще не понимаю, отчего люблю лирику Маяковского.
В общем, как-то раз студент третьего курса совершенно технического вуза напился портвейну в компании такого же студента чуть постарше и одного газетного работника. Пили в редакции, где этот работник заведовал отделом писем. Обсуждали предстоящую публикацию статьи про ректора института.
А может это был отдел даже и не писем, а еще какой-нибудь похожий. Хотя писем и прочей корреспонденции вплоть до заказных бандеролей в этом отделе было больше всего. Конверты и пакеты занимали все имеющиеся в комнате двустворчатые шкафы, громоздились на шкафах и даже на столах оставляли совсем небольшое свободное пространство для работы.
А может и не для работы, ведь на этом свободном месте вполне уместилась бутылка «Трех топоров», три стакана, сырок «Дружба» и немного нарезанного хлеба. Несмотря на порочную склонность к алкоголизму, пить никто из друзей не умел, и портвейн закончился в два взмаха стаканов.
- Я сейчас пойду доставать еще одну бутылку, - сказал хозяин кабинета тоном не терпящим возражений, - а вы мне поможете. Только не зевайте, а то добром не кончится.
Он поднялся со стула, подошел к одному из шкафов и задумчиво посмотрел на свисающую сверху груду конвертов и пакетов, возвышающуюся почти до четырехметрового потолка. После чего, вопреки названию своей газеты перекрестился и, сказав друзьям «держите письма», распахнул дверцы шкафа. В ответ на это увесистая бандероль спорхнула сверху и шмякнула газетчика по темечку, а несколько белых конвертиков осенними листьями закружились в воздухе.
- Кажется пронесло, - газетчик опасливо посмотрел наверх и потянул на себя спрятанную в папках бутылку.
Старый шкаф, протестующее скрипнул правой дверью. Газетчик потянул сильнее. Шкаф недовольно застонал и обрушил на троих друзей все свое содержимое.
- Ну что же вы? – укоризненно проговорил хозяин кабинета, - я же сказал: держите письма.
Вибрации укоризны нарушили хрупкое равновесие, установившееся было в шкафу, он накренился и сбросил с себя остальную гору бумаги.
- Это у тебя что? – спросил самый молодой самого старшего, поднимая с пола нераспечатанный конверт, - это вам пишут, а вы даже не читаете? Тоже мне гааазета.
- Нормальная газета, - ответил ему старший товарищ, поглаживая вполне уцелевший пузырь трех топоров, - а это не письма. Это стихи на ежегодный конкурс. Хочешь, читай, у нас все равно никто больше одного стихотворения не выдерживает. А там даже поэмы есть. И романы в стихах. И повести. И фельетоны. И даже эпитафии в стихах попадаются. Вот прям сейчас бери и читай. Если хочешь.
Молодой человек разорвал конверт и достал оттуда пожелтевший листок:
- Унесся корабль мечтаний, - прочел он и улыбнулся, - в бескрайнее море любви, на поиски…
- Там что все такое?
- Не, не все. Но многое. Давай уж еще парочку прочтем, все равно назад складывать надо.
Они уселись на пол, взяли по конверту и принялись читать.
- Нет, вы послушайте, - говорил сквозь смех кто-нибудь из них, - про дорогую Валентину Ивановну, ткачиху из Ленинграда, стихотворение. «Хочу быть швеёю», называется: «Попала мне под хвост шлея, и я пошла учиться, теперь ровнее нить моя, но дома не сидится».
- У тебя фигня, - перебивал другой, - посмотрите, что нам из Уфы нам пишут. Ээээ. Кто-нибудь башкирский понимает?
Чтение настолько увлекло друзей, что они забыли про портвейн, про закрывающееся скоро метро и про последнюю электричку с Ярославского. И даже не сразу заметили, что один из них надолго замолчал, уставившись в неровно оторванную половину тетрадного листа.
- А вот это вещь, - тихо сказал газетчик, - послушайте.
Он поднялся с пола и неровным голосом начал читать. Строки звенели. Звенели тихо и громко. Пронзительно и тяжело. Звенели, оставались в воздухе, бились в оконное стекло и с криком вылетали в приоткрытую форточку. Потом стихотворение кончилось.
- Сильно, - прервал, молодой затянувшееся молчание, - жалко, что я в стихах ни шиша не понимаю.
- Ну и молчи, раз не понимаешь, - прервал старший, - Вань, если ты это прям завтра не напечатаешь, ты мне не друг больше, - обратился он к газетчику, - а ты откуда конверт вытащил, может там еще есть?
- Завтра уже сегодня, - хозяин посмотрел на часы, - значит, сегодня уже не получится, а завтра мы попробуем. Обязательно. И вообще надо бы все письма посмотреть тогда. Вдруг еще попадется. Сейчас портвейном подкрепимся и продолжим.
И они продолжили разбирать совестную руду, упакованную в почтовые конверты. Но ничего больше не попалось. Через неделю газетчик протолкнул понравившееся стихотворение на последнюю полосу. И если этот вполне маститый член союза писателей узнает, что его судьба найдена на дне бутылки портвейна, он пожалуй, обидится. А зря.
|
3
Не моё. Друг пишет, но обо мне...
Я бежал по деревне Видяево и шумно отдувался. Вокруг буйствовала северная весна; будто сорвавшись с цепи, она весело разливалась по дороге ручейками и слепила глаза. Воздух звенел радостью, содержимое моего пакета отвечало ему в той же тональности, но на душе было невесело.
— Куда бежишь, Серёга? — спрашивали меня встречные.
— Бизона провожаем, — отвечал я и мчался дальше.
C Бизоном мы прослужили бок о бок два года. Жили в одной квартире, а когда наступало время идти на службу — вместе ехали на корабль, и мозолили друг другу глаза уже там. Однажды мы с ним три месяца несли вахту через день, и виделись только на корабле: он сменял меня, а на следующий день — я его. Это называлось «через день на ремень». Довольно утомительно, но другого выхода не было — людей не хватало. В море мы друг друга тоже сменяли: я стоял в первой смене, а он во второй. Так и жили.
И вот однажды наступил момент, когда Бизон плюнул, и сказал: «Пошло всё к чёрту, я увольняюсь». И написал рапорт. Такое случалось сплошь и рядом — людям такая жизнь надоедала, и они уходили. Сделать это было трудно, потому что отпускать офицеров никто, конечно же, не хотел. У иных на эту унизительную процедуру уходил год, а то и больше, но я не помню случая, чтоб кто-то махнул рукой и остался. Когда человек перестаёт видеть будущее, — даже умозрительно, внутри своей головы, — заставить его с этим смириться очень трудно. Он топает ногой и пишет рапорта вновь и вновь, добиваясь для себя вожделенной свободы.
Свой к тому времени я уже написал — длинный и высокохудожественный. Написал, что ходим мы на ржавых корытах, которые не ремонтируются, и от постоянного ожидания аварии у нас едет крыша. Что нам не платят денег, и потому едим грибы и ловим рыбу. Что вокруг царят идиотизм, повальное воровство, пьянство, и наплевательское отношение к людям. В общем, как было, так всё и написал. И адресатом на этом рапорте я поставил главкома ВМФ, чтоб уж наверняка. По моей задумке главком должен был испытать шок, и немедленно застрелиться из наградного оружия. Но перед этим, конечно же, слабеющей рукой подписать мою кляузу: «Уволить с вручением Ордена Мужества». Рапорт получился настолько хорошим, что ко мне приходили, переписывали его слово в слово, и подавали уже от своего имени.
«Несокрушимая и легендарная» уходила в историю. Позади неё шагал предприимчивый Бизон.
И вот, за скудно накрытым столом, в окружении близких друзей, сидел большой и счастливый человек. Он был счастлив тем счастьем, что является после долгого ожидания, — когда кажется, что ничего хорошего уже не будет, — а судьба вдруг дарит то сокровенное, о чём долго и уныло мечталось. Большой счастливый человек по прозвищу Бизон вздохнул, словно сбросив с себя путы, разлил водку по стаканам, и торжественно произнёс:
— Ну, за гражданскую жизнь. Дополз таки, бляха-муха.
— В добрый путь, Димон, давай, удачи тебе, не забывай нас! — загомонили сидящие вокруг приятели, звучно чокаясь и с удовольствием выпивая.
— Я к вам скоро на джипе приеду, — сказал Бизон, жуя, — заработаю денег и приеду вас чмырить, военщину дикую. А вы будете мне заискивающе улыбаться и клянчить деньги на опохмел.
— Какого цвета джипарь будет? — спросили его заинтересованно.
— Ещё не решил, — ответил он.
— Бери красный, — посоветовал я, — кэп от зависти лопнет.
— Не успеет, — оживился Бизон, снова выпив, — я его раньше колёсами перееду.
— Вот это правильно! — согласно кивнули сидящие.
— Не жалко уезжать-то, Димон? — спросил я, — столько вместе придуряли.
Я мог бы не спрашивать, потому что загодя знал, что он мне ответит. И я, и любой другой из нашей компании ответил бы одинаково; это было частью ритуала, кем-то выпестованной, и на подобных мероприятиях повторяемой из раза в раз. Поэтому, услышав ответ, не удивился.
— Пошло всё в жопу, — сказал он и насупился.
Мы сидели, болтая о глупостях, вспоминая случаи из нашего общего боевого пути, и беззастенчиво выпивая. На исходе второго часа кто-то вспомнил, что Бизон вроде как собирался уезжать.
— Точно! — воскликнул тот, — засиделся я у вас, морячки. Пора домой.
Мы оделись и взяли его баулы.
— Когда-нибудь, Димон, вся дрянь забудется, и мы будем вспоминать это время как лучшее, что было в нашей жизни, — сказал я.
Он хмыкнул, обводя взглядом стены, похлопал ладонью по двери, и молча вышел на лестницу.
Автобус уже ждал. Бизон загрузил багажный отсек и обернулся к нам:
— Ну, на ход ноги.
Ему налили в припасённый стакан, он медленно выпил и сказал:
— Ну всё, не поминайте лихом, мужики.
По очереди со всеми обнялся и поднялся на подножку ракеты, которая должна была унести его в прекрасные дали.
— Служить и защищать! — воскликнул он, вскинув сжатый кулак, и пошёл на своё место. Автобус медленно тронулся.
— Знаешь, Гвоздь, — сказал я, глядя ему вслед, — у меня такое чувство, что мы Димона только что похоронили.
— Скорее, наоборот. — ответил тот, — Ладно, пошли, что-ли.
Мы побрели в сторону дома.
В квартире было тихо, сиротливо, и как-то излишне просторно. Рассевшись по своим ещё тёплым местам, мы молча выпили и начали обсуждать текущие проблемы. Их было много, каждый спешил поделиться своей, и выслушать мнение товарищей по несчастью. Так продолжалось до тех пор, пока в дверь не начали истерично трезвонить и барабанить.
— Кого это принесло, интересно? — задумчиво проговорил я, — Муратов, не иначе твоя Светка со сковородкой пришла. Она любит ногами по двери лупить.
— Сейчас узнаем, — сказал Гвоздь и пошёл открывать.
Через несколько секунд из прихожей раздались хохот и дикий рёв вперемешку с руганью, затем в комнату влетел Гвоздь и, задыхаясь от смеха, выдавил:
— Димон приехал!
— Димон, ты, надеюсь, на джипе? — крикнул я в коридор, — денег одолжишь?
— Идите в жопу! — в комнату влетел злой как чёрт Бизон, плюхнулся в кресло, и потребовал водки.
— Погранцы, суки, — выдавил он, немного успокоившись, — не выпустили. Предписание неправильно оформлено, ни в какую не уговаривались. Пешком вернулся, блин. Хорошо хоть вещи у них оставил, обещали присмотреть.
— Это ещё что, — сказал Гвоздь, усаживаясь, — в Лице недавно одного турбиниста провожали, так он так нажрался, что когда автобус тронулся, решил напоследок помахать рукой. И вывалился. А водитель отказался его везти, дескать, нафиг мне это рыгающее тело нужно.
— И что потом? — спросил Бизон.
— Расстроился, конечно. В него прямо там наркоз влили, чтоб не буянил, и отнесли домой. Проспался, да на следующий день и уехал.
— Суки, блин, козлы долбанные, — опять завёлся Бизон, — что за уродство у этой грёбанной военщины?! Дятлы тупорылые!
— Да не бубни ты, — весело сказал Гвоздь, протягивая ему наполненный стакан, — пей. Со свиданьицем, стало быть.
Компания радостно загомонила.
В тот вечер Димон безбожно напился. Он проклинал пограничников и Север, который его не отпускает, говорил, что ни на каком джипе сюда не приедет, потому что его обманут и запрут здесь навсегда. Когда он затих, его бережно уложили на кровать, накрыли одеялом, а затем разошлись по домам.
Уехал он через два дня, выправив себе правильно оформленную бумажку. Показав мне, он бережно убрал её в карман, и уверенно сказал:
— Теперь не отвертятся, уроды.
Провожал его только я. Гвоздь где-то пьянствовал, остальные были на службе. На остановке мы снова обнялись, и я сказал:
— Езжай, Димон, и обратно не возвращайся. А то мы сопьёмся, пока тебя проводим.
— Бывай, Серёга, увидимся на большой земле, — ответил он и торопливо заскочил на подножку газующего автобуса.
* * *
Через полгода уехал и я. Меня тоже провожали, — с застольем и всякими хорошими словами. Было приятно, что обо мне останется хорошая память, и не придётся об этом времени вспоминать со стыдом. Ну а если и придётся, то самую малость.
Был ноябрь; вовсю шёл снег — походя он заносил мои следы и бежал дальше по своим холодным делам. Меня по очереди расцеловали, как и Димон я помахал всем рукой, сел в кресло, и уехал. На повороте я посмотрел в окно, и в последний раз увидел заметаемый снегом посёлок. Едва заметные огоньки его фонарей мигнули мне вслед, и навсегда пропали за сопкой.
«Кто-то всегда едет, а кто-то остаётся, — подумал я, — И хорошо, когда остаёшься не ты, потому что иногда человек должен двигаться вперёд, а не топтаться на месте. Так уж заведено, ничего не поделаешь».
Автобус посигналил, — будто соглашаясь, — и, набирая скорость, помчал меня в Мурманск.
|
|
4
Северный флот. Перестройка. Один из корабельных офицеров, механик на морском тральщике, решил уволиться в запас. Но, понятное дело, командование его никуда не отпустило, ибо нефик. Испробовав все возможные, принятые в таких случаях методы методы (как-то: пьянство, нарушение дисциплины, неудовлетворительное исполнение обязанностей, самоволки и т.д.), офицер добился лишь того, что его перевели на корабль, стоящий в капитальном ремонте. Что такое капитальный ремонт – объяснить трудно, это нужно видеть. Обычно это мероприятие занимает года два (а в те суровые перестроичные времена ещё больше). И на ремонтируемом корабле служат, как правило, те, от которых командование приличных кораблей хочет избавиться. Да и они на ремонтируемом корабле практически отсутствуют. Бывает, что придёшь на такой корабль и с трудом находишь хоть какого-то живого человека. Палуба вскрыта, механизмы вынуты, кругом валяются железки всех мастей, в общем - благодать! Механик решил этим бардаком воспользоваться. В каютах офицеров есть иллюминатор – маленькое круглое оконце сантиметров 20-25 в диаметре, в такое не каждая голова пролезет, в общем, неудобно. Механик это неудобство решил исправить. Автогеном вырезал кусок борта размерами 2х2 метра, вставил номальный стеклопакет, стеклянную дверь и приварил балкон. Каюта приняла шикарный вид салона на океанском лайнере. Теперь было куда выйти с сигарой и чашечкой кофе, подышать морским бризом, полюбоваться на пролетающих чаек. Не знаю, как ему удалось сохранить это ноу-хау в тайне от командования (возможно, занавешивал ковром или портьерами), но до прихода на корабль комиссии с адмиралом во главе балкон не был рассекречен. Адмиралы обычно имеют привычку замечать малейшие недочеты и громко «трахать» виновных, но в этот раз адмирал сначала даже не мог произнести ни одного слова, так как «поймал клина». Стоял и смотрел на балкон широко раскрытыми глазами, наверное, думал, что ему всё это снится. Когда к нему вернулась речь, корабль снова отправили в завод (устранять балкон), командир получил НСС (предупреждение о неполном служебном соответствии – очень серьезное наказание!), а механик – заветное увольнение в запас.
|
|
5
БЕЗ ГОРЯЧЕГО
Питер уже несколько дней расставлял большие и маленькие корабли вдоль своих набережных. Город готовился к военно-морскому параду.
На последнее свободное местечко впихнулся красивый и страшный корвет, совсем без окон и почти без дверей.
Швартовая команда в оранжевых жилетах уже сделала свое дело, выставила трап и пошла отдыхать.
С берега к кораблю сразу же подошли двое: красивый капитан-лейтенант в парадной форме и лопоухий матрос в промасленной робе.
Издали могло показаться, что матрос на руках держал ребенка, но это был совсем не ребенок, а какая-то мазутная железяка, очень похожая на автомобильный стартер.
Красивый капитан-лейтенант поприветствовал часового у трапа и попросил вызвать дежурного офицера.
Вскоре явился дежурный и выяснил, что незнакомцы желают видеть командира корабля.
Через четверть часа на палубу вышел сам командир, тоже капитан–лейтенант, он дал команду пропустить посетителей на борт, протянул руку незнакомому офицеру и спросил:
- Чем могу?
Гость в парадной форме превратился в приторную улыбку и сказал:
- С прибытием. Очень приятно познакомится, меня зовут Валерий Анатольевич, можно просто Валера. Давно хотел с вами вот так, с глазу на глаз, да все повода не было.
Я со вчерашнего дня вас тут пасу, кое-как дождался.
Командир корабля заметно напрягся:
- В смысле пасете? Зачем это?
- Да нет, я не так выразился. Дело в том, что я командир корвета «Решительный», точно такого же как и ваш. Мы там дальше «на стенке» стоим.
- А, да, видел, мимо проходили. Ну, что же, и мне приятно познакомиться. Так, чем могу?
Командир недоверчиво глянул на лопоухого матроса с железной чушкой.
А гость не переставал излучать радушие:
- Да видите ли, какое дело… а, кстати, мы с вами в прошлом году на учениях рубились, только - вы были за синюю группировку, а я за зеленую. Не помните? Вы еще подлодку, вроде, прикрывали.
- Да, было дело, только не прикрывал, а уничтожал. Так, собственно…
- А, чуть не забыл, я же вместе с вашим двоюродным братом Михаилом на классах учился. Отличный парень, теперь на Северном служит, не легко ему там приходится. Мы как раз вчера созванивались – это он сказал, что вы тоже должны прийти в Питер.
Командир напрягся еще больше:
- Да что, в самом деле, случилось? У Мишки все в порядке?
- Да, да, у него все отлично, велел передавать вам привет.
- Спасибо. И это все?
Гость почесал затылок белой перчаткой и, кивнув на своего лопоухого матроса с железякой, сказал:
- Не совсем все. Да, дипломатия – это явно не мое, попробую напрямик: понимаешь, из-за этого уродца мы уже три дня сидим без горячего.
Матрос заморгал длинными ресницами и, не поднимая головы, подал голос:
- Два дня, товарищ командир.
- Молчи, диверсант, задушу! Э, ты какого хрена меня позоришь? Приперся на чужой корабль в рабочем платье! Ладно, это потом.
Красивый офицер продолжил:
- Так вот – это тело, хотело что-то там отремонтировать и разобрало вот эту херню, а собрать не сумело. Теперь у нас на камбузе ничего не греется.
С утра и до ночи всем корветом пытаемся воткнуть ее на место. Никак, хоть убейся. Так я чего пришел? Раз наши корабли из одной серии, то и эта херня у нас должна быть одинаковая. Разреши моему диверсанту одним глазком глянуть - как она у вас там стоит. Не переживай, он руками ничего не тронет.
Командир облегченно хихикнул, с уважением глянул на железяку и ответил:
- Просто бальзам на душу, дождался, наконец-то и мой корабль стал образцовым. Ну, добро, я дам команду, пусть посмотрит. А если он и меня без горячего оставит? Больше ведь в Питере таких корветов нет.
- Не оставит.
- А если?
- Тогда можешь его пристрелить. Ну, а что еще с ним делать..?
|
|
6
ОБЕД
«Срочные тела»
(Жарг. Матросы срочной службы)
Неслабый трехбалльный шторм воспринимается как-то даже эпично, когда находишься на палубе и взглядом стараешься не отстать от бессовестно болтающегося горизонта. Но вот в каюте, качка превращает человека в пленника какого-то взбесившего детского аттракциона. Эх, было бы окошко для ориентации, хоть маленькое, но окон нет и быть не может, ведь корабль-то ужасно военный.
Да еще этот мерзкий запах кухни, как нельзя некстати…
А на верху хорошо: ветер, соленые брызги в лицо, улетевшая в Балтийское море кепка… Романтика.
Я, вцепившись в хилые перила, почти криком беседовал с командиром нашего корабля, человеком молодым, но уже по-капитански лысеющим.
Вдали, километрах в пяти, болтался такой же кораблик как и наш, да и боевую задачу он имел схожую: в заданное время прибыть в заданную точку далекого города на Неве.
Командир прокричал, показывая рукой вдаль:
- Это корвет «Дальнозоркий» (хотя может назвал он его и по-другому, я уже не упомню, но не менее браво) там командиром служит мой однокашник, хороший мужик. О, у него офицеры уже обедать пошли, пора бы и нам.
Я не имел ничего против обеда и мы отправились в офицерскую кают компанию.
Продвигаясь по чреву корабля и стараясь не задевать торчащие повсюду специальные железяки для спотыкания и проламывания черепа, я вдруг задумался. Для меня, человека глубоко сухопутного, тут все было в диковинку, по началу я даже думал, что: «Гюйс» «Бак», «Балан» и «Ют» - это все фамилии матросов, а как оказалось, что только Балан было фамилией…
Но, черт возьми, как? Как с такого гигантского расстояния наш командир невооруженным глазом установил, что на «Дальнозорком» начался обед и именно офицерский?
Пришли в офицерскую кают компанию, качка тут почти не ощущалась, а может просто море слегка стихло.
Белые скатерочки, вилочки, ножички, музычка. Чисто вкусно и уютно.
После обеда, я со своей съемочной группой отправился к матросам, чтобы заснять и их нехитрую трапезу.
Ни скатерочек, ни ножичков ни даже музычки, да еще как назло и качка резко усилилась.
Матросы, держа миски в руках, еле успевали ловить уезжающие по столу кружки с несладким компотом.
Вообще, незыблемые корабельные традиции времен крепостного права, с непривычки сразу бросаются в глаза. Одни команды чего стоят: «Товсь!» «Выходи строиться, в рабочих платьях!»
А уж туалеты и столовки (пардон, гальюны и кают компании) – это отдельная тема. "Срочному телу" под страхом смерти нельзя посетить мичманский туалет, а мичману офицерский. Так и вспоминается немецкая табличка пылившаяся на чердаке моего львовского дома: «nur für die deutschen - тільки для німців»
А тут еще эта свирепая качка, как будто сама природа ополчилась против несчастных матросиков…
Но мне все никак не давала покоя загадка с офицерским обедом на далеком «Дальнозорком», я не выдержал и обратился к парням:
- Братцы, вы случайно не в курсе, что делает корабль, когда в нем офицеры идут на обед? Может флажок какой поднимают?
Матросы ловко жонглируя супом в тарелках, зло заржали, выматерились и ответили:
- Когда офицерье идет жрать, корабль меняет курс, разворачивается поперек волн, выбирает нужную скорость, чтобы стабилизаторы качки лучше работали и тогда болтанки как не бывало. А как пожрут, то корабль опять возвращается на прежний курс, да еще и вваливает как подорванный, чтобы нагнать время. Вот тогда и нам, суки, командуют обедать.
Вишь, вишь, как кружки по столу ездиют? Бывает даже через высокий бортик перепрыгивают…
|
|
7
Космонавт, впервые в истории человечества выбравшийся в открытый космос, не смог влезть обратно. Он вольно парил на конце 5-метровой верёвки над планетой, а вот когда пришла пора возвращаться - выяснилось, что скафандр разбух и никак не пролезает в шлюз.
Чтобы забраться туда, ему пришлось стравить давление в скафандре до 0,27 земного - такое бывает где-то в трёх километрах над Эверестом.
Чудо, но он не потерял при этом сознание. Но теперь его не пускал второй шлюз. Влезть в него удалось, только грубо нарушив инструкцию - вперёд головой, а не ногами. Рухнул рядом с товарищем. Едва отдышался, пришла новость - автоматическая система возвращения на Землю поломана. Снова впервые в истории человечества, корабль пришлось возвращать на планету вручную. И тут вышла незадача: на новом корабле Восход - 2 единственное окно иллюминатора смотрело вбок. В нём были видны только звёзды. Запустишь двигатель не так - вместо возвращения улетишь еще дальше и останешься там навечно.
Космонавты отчаянно ползали по кабине, вглядывались с разных углов в злосчастный иллюминатор, прикидывали по памяти, где Большая Медведица, а где Земля, и наконец стартанули двигатель. Уже наверно смешно звучит, но снова впервые в истории человечества они занимали свои места при работающем двигателе ракеты, ускорение которой норовит превратить в лепёшку. Для них оставалось загадкой, куда она их унесёт.
Спуск они мало помнят. Очнулись, выбрались. Вокруг сугробы по пояс. Холодно - минус 30. На корабле была масса средств спасения - рыболовные крючки, средство для отпугивания акул, единственный пистолет ТТ, и так далее. А вот от холода не подумали. Космонавты сняли скафандры, вылили из них литров по пять пота каждый, голыми развели костер, тщательно закутались и стали ждать, периодически настукивая морзянку - SOS. Текст разнообразить не стали - а что собственно писать на всю планету? Мы советские космонавты, находимся хрен знает где, нам плохо...
Сигнал этот экранировали ёлки. Космонавты догадывались, перемещались по сугробам. В конце концов, SOS поймали в Бонне. Немцы сообщили в Кремль. Наши не поверили.
А в это время - единственное, что Центр управления полётами знал о пропавших космонавтах, это то, что они приземлились где-то в России. Сотни вертолётов были подняты в воздух и прочёсывали окрестности. В это время по телику сообщалось, что космонавты благополучно приземлились и отдыхают в санатории. Пауза между этим сообщением и появлением на экране самих космонавтов явно затягивалась. Не выдержав, Брежнев позвонил Королёву и спросил, какого чёрта. Королёв зло ответил: "Моё дело запускать космонавтов, Ваше - извещать. Вы поторопились, не я".
Наконец один из вертолётов засёк костёр и двух несчастных космонавтов возле него. Но сесть там было невозможно. Пехом отправилась группа лыжников для расчистки площадки топорами. А с неба посыпались подарки - тёплая одежда и ящики коньяка. Одежда вся висла на деревьях, коньяк разбивался. Космонавты увёртывались и мрачно матерились.
Я нарочно изложил всё в жанре завирального авантюрного романа. Чтобы стал понятен контраст. Я просто пересказал документальную запись Алексея Архиповича Леонова. Как бы в опроверждение полному бреду, на его груди горели две звезды Героя Советского Союза. Я бы дал десяток - чтобы больше, чем у Брежнева, и за каждое "впервые в истории человечества" в этом полёте. Все они - настолько русские...
|
|
8
Юмор на корабле.
Обычно молодых, которые устройство корабля не очень представляли, посылали за кринолиновым* маслом. По первости молодые, когда с учебки на корабль приходят, начинают отъедаться, ну и кок начинает, мол, чё вас там, в учебке, совсем не кормили? Давайте хоть шары (картошка) вам пожарю. Только у меня растилка кончается, возьмите кружку, сходите на тот 205-й, к тамошнему коку, скАжите, что Тоха отправил, он вам нальёт кринолинового масла.
Ну если молодой знает, что такое кринолин, то прикол не проходит, а если в учебке на занятиях по военно-морскому делу массу давил, то берёт эту кружку, и начинает Великий поход. На 205-м говорят, что мол кончилось, не получил ещё, иди на следующий, у них есть. Оттуда посылают на склад, типа кок у нас в увольнении, а без него нельзя выдавать. Со склада посылают ещё куба-нибудь, в общем, молодой находится по всей бригаде, на всех кораблях побывает, пока на кого-нибудь из штаба не нарвётся, ну а там уже матерно посылают учить корабль.
Ещё кнехты равняли. Кнехт это две круглых хреновины на палубе, соединённых перемычкой, на них восьмёркой закрепляются швартовы, ну и чтобы перехлестнуть последнюю петлю, одна тумба кнехта была сделана повыше другой. Ну и спрашивают мололого, мол, видишь, кнехт неровный, знаешь, почему? Если знает, то прикол, опять же, не получается, а если не знает, то объясняют, мол при перешвартовке кранец забыли за борт повесить, и об пирс приложились, вот его и повело. Покрасить успели, а теперь его надо выправить до прихода боцмана, бери кувалду и ровняй, чтобы на одном уровне были,потом боцману доложишь, он за это тебя в увольнение отпустит. (Это делали обычно, когда боцмана на борту не было, в город уйдёт или ещё куда, главное, чтобы надолго.) Молодой берёт кувалду, и понеслось! Кто-нибудь из офицеров увидит, поинтересуется, чем мол занимаешься.
- Да вот, выправить надо до прихода боцмана.
- А, ну ладно, продолжай.
Заканчивается это всё с появлением боцмана, ещё издалека:
- А, мать-перемать, какого х... ты тут, такую-перетакую, вытворяешь!!?
- Вот, сказали выправить до вашего прихода...
- Выправить!?!? Возьми эту ё... кувалду, найди того мудака, который тебе тут х...й заняться приказал, и постучи ему по черепу, чтобы у него мозги выправились, потом где хочешь, найди краски и закрась всё, что ты тут обколотил, а после придёшь ко мне, и расскажешь, почему у кнехта разные тумбы, а то ты хрен у меня когда на допуск (Допуск на самостоятельное несение вахты) сдашь!!!
(с) Санчё.
*Кринолин - часть верхней палубы, выходящая за пределы борта, на них торпедные аппараты стоят.
P.S.. А вообще-то, над молодыми не издеваются, а подшучивают. Обычно по доброму, и это мотивирует их к скорейшему изучению судна и профессии.
|
|
9
Маленькая ремарка. Владивосток - город портовый, Находка (город) - тоже. И ситуация когда человек живет во Владивостоке, а пароход в Находке стоит или наоборот, вполне обыденная (ехать в один конец около 4-х часов). Вахты никто не отменял. Вот и мотаются на фоне глобальной
алкогольной интоксикации. Здесь же, отпуска у моряков большие. Если все время пить, ни одна печень не выдержит. Так что старпом/чиф, старший механик/дед (капитаны очень редко) за рулем такси не редкость. Ну а про взаимовыручку говорить не приходится. Каста.
Собственно история. Звонок, Клиент никакой, но еще что-то соображает.
- Девушка, мне на улицу Х, за бл...дями.
- Такой улицы в нашем городе нет.
- Как это нет? Вчера была, а сегодня нет. Там еще ТЦ "Y" был.
- Такого ТЦ во Владивостоке нет. Есть в Находке.
- А я где (вылитый Мягков)? В Находке я!!!
- Посмотрите вокруг себя.
Пауза.
- Блин, точно Владивосток. А какое сегодня число.
- Пятнадцатое.
- Бля!!! Мне ж на вахту через 6 часов.
Пауза (видно содержимое карманов рассматривает).
- И денег сто рублей осталось (поездка в Находку на такси больше 3-х тысяч стоит). Девушка (с просительной интонацией, но гордо так), сделайте что-нибудь, в долгу не останусь.
- Хорошо, только телефон не теряйте и не пейте больше.
- Жду, но бутылочку пивка возьму.
Оператор отключается и посылает сообщение всем водителям: "Находка, вахта, денег нет." Ответ сразу от нескольких водителей: "С какого парохода и кто чиф?"
Звонок Клиенту.
- Вы с какого корабля и кто старпом.
- Корабль "Х", старпом "Y".
Оператор передает информацию водителям, в ответ: "Знаю я этого старпома, прибьет и не заметит. Заказ беру."
И отвезли. При этом водитель во Владивосток не вернулся, сел на тот же пароход и в короткий рейс до Японии и обратно ушел. А оператору через пару дней бутылку хорошего коньяка передали, стоимостью как поездка до Находки в оба конца.
Вот так вот. Поэтому когда передали о том, что буксир мимо тонущей "Булгарии" прошел, то большинство просто не поняло, о чем речь шла. И большинство капитана поддержало, т. к. понимают что корабль не пешеход. Посреди пусть даже и реки не остановишь.
|
|
10
Продолжу про таксистов.
"Мне на улицу 3-я Строительная".
Маленькая ремарка. Владивосток - город портовый, Находка (город) - тоже.
И ситуация когда человек живет во Владивостоке, а пароход в Находке
стоит или наоборот, вполне обыденная (ехать в один конец около 4-х
часов). Вахты никто не отменял. Вот и мотаются на фоне глобальной
алкогольной интоксикации. Здесь же, отпуска у моряков большие. Если все
время пить, ни одна печень не выдержит. Так что старпом/чиф, старший
механик/дед (капитаны очень редко) за рулем такси не редкость. Ну а про
взаимовыручку говорить не приходится. Каста.
Собственно история. Звонок, Клиент никакой, но еще что-то соображает.
- Девушка, мне на улицу Х, за бл...дями.
- Такой улицы в нашем городе нет.
- Как это нет? Вчера была, а сегодня нет. Там еще ТЦ "Y" был.
- Такого ТЦ во Владивостоке нет. Есть в Находке.
- А я где (вылитый Мягков)? В Находке я!!!
- Посмотрите вокруг себя.
Пауза.
- Блин, точно Владивосток. А какое сегодня число.
- Пятнадцатое.
- Бля!!! Мне ж на вахту через 6 часов.
Пауза (видно содержимое карманов рассматривает).
- И денег сто рублей осталось (поездка в Находку на такси больше 3-х
тысяч стоит). Девушка (с просительной интонацией, но гордо так),
сделайте что-нибудь, в долгу не останусь.
- Хорошо, только телефон не теряйте и не пейте больше.
- Жду, но бутылочку пивка возьму.
Оператор отключается и посылает сообщение всем водителям: "Находка,
вахта, денег нет." Ответ сразу от нескольких водителей: "С какого
парохода и кто чиф?"
Звонок Клиенту.
- Вы с какого корабля и кто старпом.
- Корабль "Х", старпом "Y".
Оператор передает информацию водителям, в ответ: "Знаю я этого старпома,
прибьет и не заметит. Заказ беру."
И отвезли. При этом водитель во Владивосток не вернулся, сел на тот же
пароход и в короткий рейс до Японии и обратно ушел. А оператору через
пару дней бутылку хорошего коньяка передали, стоимостью как поездка до
Находки в оба конца.
Вот так вот. Поэтому когда передали о том, что буксир мимо тонущей
"Булгарии" прошел, то большинство просто не поняло, о чем речь шла. И
большинство капитана поддержало, т. к. понимают что корабль не пешеход.
Посреди пусть даже и реки не остановишь.
"Ах, какая женщина".
В одном такси больше 3-х лет женщина к любовнику ездила. По средам. В
15.00. При этом жила она в 1-ом подъезде, а любовник в 8-ом. Машина
должна была быть бизнес-класса, водитель в костюме и чисто выбрит (ее
директор фирмы лично возил). Выходила вся такая, вот такая. Белая
шляпка, перчатки до локтей. Проезжала до конца дома, платила как за 2
часа, в 18.00 уезжала обратно. А потом уехала в Петербург. Директор до
сих пор вздыхает (он бы ее бесплатно возил бы). Я бы тоже...
|
|