Анекдоты про личность пьет |
2
Из нынешнего поколения мало кто понимает, как в советские годы ездили за границу. Думают, что как-то так, как и сейчас. Или чем-то похоже. Но это не совсем так. Несколько иначе все было. Не похоже.
Сложностей было очень много, потому что отсеять могли на самой ранней стадии, на стадии анкеты, например.
Вопросы там были хитрые.
Допустим:
- "Был ли кто-то из родственников во время войны в плену? В окружении? На оккупированной территории?"
И уж совсем козырный - "Есть ли у Вас родственники за границей?".
Иметь родственников за границей было тогда куда ужаснее и опаснее, чем сейчас - состоять в ОПГ.
Понятно, что если кто-то был, то вас - вычеркивают. Такие Родине не нужны.
Ну а если не был, да и вообще, если вы "правильно" ответите на все тонны анкет, то вас вызывают на парткомиссию, которая и разберет, достойны вы или нет временно покинуть пределы Отечества.
Я вот разок на такую парткомиссию - попал.
Во второй половине 80-х выпала мне невиданно высокая честь представлять отечество за рубежом.
Меня должны были начинить португальским языком и забросить в Мозамбик, обучать тамошних малолеток. По легенде крышевать мою деятельность должна была бы ЮНЕСКО. Ну, были у нас, даже в СССР, такие вот международные отношения.
Но надо же было кому-то определить, достоин ли я такой высокой чести?
Этот процедурный вопрос был у нас в стране предусмотрен.
Был такой специальный партийный комитет, который и отделял достойных такой высокой чести от людей случайных и примазавшихся.
Район у нас был маленький, работа в школе - например, обучение детишек арифметике - без регулярного руководства нами со стороны партии была никак невозможна, в райкоме партии приходилось бывать часто, и многих людей из этой парткомиссии я знал тогда лично.
Руководила всем некая бойкая бабуля, председатель совета ветеранов одного из ЖЭКов, рядом с ней сидели бывший парторг завода, бывший полковник-СМЕРШевец (он у нас в школе воспитывал подрастающее поколение по праздникам), техничка (этот так уборщиц в то время называли - для красоты) из соседней школы и еще множество замечательных фигур, в основном - этакие бронтозавры, с дореволюционным партийным стажем.
Ну, еще пара местных депутатов и комсомолок - для кворума и соблюдения принципов демократического централизма.
Загнали нас всех (с полдюжины народа), алчущих сладкой заграничной жизни, на эту самую парткомиссию.
А был среди нас Владимир Маслаченко. Да-да, тот самый, великий вратарь, чемпион Европы и обожаемый комментатор.
Вот он-то и стал главной мишенью. Человек узнаваемый, горячо любимый и почитаемый.
С него и начали.
Уселись, поставили его на середину зала, и - пошло-поехало:
- Нуу, Владимир, ээ, Никитович - что, за границу захотелось? -начала главная бабка с любезности.
- Да, сборная играет во Франции, меня руководство Гостелерадио и партком рекомендовали для ведения репортажа - привычно рапортует Маслаченко.
- И Вы согласились? - с ужасом почти спрашивает уборщица.
- Да, это же поручение партии - отвечает Маслаченко - как же я могу отказаться?
- Ну а Вы сами-то - вот тут написано у нас - тычет в листочек другой ветеран - не член КПСС. А - почему? Чем Вам так партия не угодила?
Маслаченко начинает длинно и путанно объяснять, что он, конечно, не против, но ведь в партию вступают лучшие, и, как только товарищи сочтут возможным его рекомендовать, то он, разумеется, конечно, может быть...
- Ну, ладно - прерывает его смершевец - мы с Вашим партийным руководством еще разберемся по этому поводу. Как так, доверять ответственную работу за рубежом - беспартийному? У них там - что? Совсем уж достойных не осталось? Вы лучше вот расскажите, как Вы собираетесь отстаивать честь нашей Родины?
Вопрос, надо сказать, кого угодно поставил бы в тупик.
Владимир Никитович, вытирая платочком пот со лба, начал что-то мямлить насчет того, что честь отстаивают футболисты, а его задача - комментарий.
- Такой ответ нас не устраивает! - заявляет гэбэшник - Вы вот можете нам сказать, что Вы намерены предпринять в случае попыток Вашей вербовки?
Я сижу, слушаю и думаю - а вот, скажем - я, я-то что смог бы предпринять в случае попыток моей вербовки?
Надо что-то такое рассказывать, наверное, про Мальчиша-Кибальчиша.
Маслаченко что-то такое и рассказывает тем временем. Мол, его - не завербуют, не случайно вот и парторганизация его положительно характеризует.
- ДаллАры - вдруг, выпадая из спячки, каркает громко один из членов комиссии.
- Что?
- ДаллАры он там будет получать. Как намерен распорядиться?
Обсудили с пристрастием и эту тему - тут Маслаченко повезло - удалось почти отмолчаться, потому что говорили все, много и охотно.
Тут одна из депутаток, не старая, и - по ней видно - трудной судьбы женщина - томно вздыхая, спрашивает:
- А Вы готовы являть собой пример нашего образа жизни для иностранцев? И, оглядываясь вокруг, поясняет окружающим: - я имею ввиду - что у него там с соблюдением морального кодекса строителя коммунизма?
Комсомолки при этом вспыхнули маковым цветом. Да что там - дамы постарше - и те дыхание затаили.
Маслаченко, джеймсбондовский красавец, стал, заикаясь, объяснять, что с моралью у него все очень строго, он не пьет ("совсем не пить - тоже непорядок!" - крякнул кто-то из ветеранов), за посторонними девушками (тут он покраснел) не гоняется (озадачил комсомолок) и вообще занят исключительно работой.
За что получил выговор от одной из пламенных революционерок лет 80-и, которая минут десять орала во весь свой старческий скрипучий голос, что живем мы в такое время, что интересоваться только работой - преступно, а он, поскольку есть такая возможность, должен нести французскому пролетариату наши светлые идеи, а не сидеть в засаде, прикрываясь этой самой "работой".
Бабулю еле усадили, чем-то опоили, в общем - подуспокоили слегка. Но сомнительная личность так называемого "комментатора" стала проясняться для окружающих все отчетливее.
Потом длинно обсуждали факт знания Маслаченко французского языка. Выходило, что это очень плохо его характеризует.
Потом выяснилось, что образование у него подозрительное. Высшее. То есть, не пролетариат он вовсе, а - интеллигенция. Сами понимаете - малодостойный субьект.
Наконец, все устали.
Ну - оглядела всех присутствующих главная бабка - еще вопросы есть?
- Есть - быстро кивнула уборщица - а скажите-ка нам, товарищ Маслаченко, кто у нас возглавляет ВЦСПС?
Молчание было ей ответом.
- Не знаете? - изумленно спросила главная бабка. А ну, не подсказывать - грозно заорала она на меня - я сейчас вот Вас вообще не допущу к собеседованию!
А остальные уже нащупали слабое звено...
Вопросы посыпались градом.
- А кто у нас первый секретарь ЦК комсомола?
- А назовите-ка нам членов Политбюро?
А Маслаченко не знал этих членов. И секретарей не знал.
Засыпали его.
- Ну вот что - подытожила главная бабка - идите-ка и готовьтесь. Стыдно приходить на парткомиссию таким неподготовленным! Это просто позор какой-то!
На этом все и закончилось.
И Маслаченко, заклеймив его чуть ли не наймитом, удалили с комиссии.
После почти трехчасового разговора.
А - бдительными оказались потому что. Не допустили. Не позволили. Разоблачили, словом.
Хотя, сами понимаете - ну как может комментировать футбол человек, не знающий, кто у нас глава ВЦСПС?
На нас времени не хватило и нам было назначено придти в какой-то другой день.
Что до меня, то моя проблема рассосалась как-то сама собой - в Мозамбике началась очередная война, и ЮНЕСКО там свою деятельность приостановила.
Что до Маслаченко - не помню, чем закончилось. Надеюсь, что все окончилось благополучно.
Я бы советовал всем конспектировать все эти вопросы, темы и прочее.
Поверьте, очень актуально сегодня.
Боюсь, что вам - пригодится.
Как известно, история учит только тому, что она ничему не учит.
|
3
Может, если коты приелись, то другой кто подойдет? У меня вот однажды киндерсюрприз пернатый был.
Мы шли как-то с папой по росе, по лесополосе. Вдруг из-под ног кто-то вышмыгнул. Смотрим - птенец типа цыпленка. В пуху еще, пестрый, а на спине - так вообще полоски, как у бурундука. "Куропатка!" - сразу определил папа и сказал: "Смотри и слушай, где-то должна быть мать с остальными." Мы стояли-стояли, слушали-слушали - нигде ничего. Взяли куропатенка с собой, принесли в квартиру. У мамы приключился когнитивный диссонанс, а когда он отключился, то говорить что-то за или против не было смысла. Птиц остался. Был наречен Прохором.
Проха был кореш без проблем: ел практически все, что давали, даже вареное яйцо и тушеную капусту. Я ему каждый день ловила мух, мух он ценил. На балконе ему поставили большую картонную коробку с добротной корягой и листьями, в которую он забирался на ночь.
Ну да, он гадил, конечно, - но только на гладком полу! Папа, как главный специалист по дрессировке (не только куропаток), двумя-тремя затрещинами дал ему понять, что с кровати, диванов, ковра надо сойти сначала на линолеум, а потом уже ляпать свои шедевры. Невероятно, но факт: Проха приучился. Вот лежим с ним на кровати, я читаю книжку, а он, привалившись к моему боку, пух свой чистит. Вдруг встает, топчется-топчется - скок с кровати на пол, сажает там кляксу - и обратно, на кровать, ко мне под бочок.
Обожал, когда солнечное пятно под окном появляется, сесть пузом на теплый пол и закемарить. При этом начинал заваливаться на бок, ноги из-под него по гладкому полу выезжали в сторону, и так он и валялся на боку, как кот какой-нибудь.
А один раз прихожу утром на кухню, застаю картину: сидит мама, на коленке у нее Прохор, она держит перед ним чашку, а он оттуда чего-то пьет. Оказалось - кооофе с молоком...
Но не все коту масленица. У Прохора начали расти настоящие перья, и папа сказал: "Его надо учить летать. Иначе он потом в лесу не выживет."
Сказал - сделал. У Прохора начались тренировки. Против полетов птиц категорически возражал. С небольшой высоты он либо просто нехотя соскакивал, либо намертво цеплялся за руку когтями. Высота была увеличена. Тогда он наловчился, обдирая когтями поднятую вместе с ним руку, спускаться по ней вниз, на плечо, а уж быть спихнутым оттуда было не так страшно. С полетами не клеилось. И тут у Прохи стал расти гребешок. "А, - сказал папа, - тогда это однозначно петух. Не знаю, что он делал в лесу, но это петух. А раз петух, то летать ему не обязательно... А вот драться учиться - НАДО!" Надо - так надо. Тренировки перешли в партер. Проху дразнили ногой, а он на нее нападал. Это он делал с азартом и рвением, достигнув успехов. В результате успехов всем пришлось носить по два носка на каждой ноге - тогда синяков почти не было.
В общем, при добротном питании и должном физическом воспитании через пару-тройку месяцев у нас был шикарный сторожевой петух вишнево-коричневой расцветки, с зелеными и синими перьями в хвосте, радостно орущий в 5 утра на балконе. "Хм, - сказал папа, - а ведь ему теперь курица нужна!". Папа знает, что говорит. Нужна так нужна. И от знакомых из деревни была привезена молодая курица, такая же пестрая. Курицу привезли вечером, Проха уже спал на своей коряге в коробке. Правда, коробка уже стояла не на балконе, чтоб все-таки не улетел ненароком. "Курицу надо подсадить к нему прям сейчас. Тогда утром они проснутся, как будто так и было. Иначе он ее побьет", - инструктировал папа.
В самом деле: утром Проха увидел незнакомую мадемуазель, тюкнул ее лишь пару раз по голове, обозначив, кто тут главный, и настала семейная идиллия. Только вечером нам надо было уйти допоздна, а когда мы пришли, то в квартире был полный разгром. Похоже, деревенская курица с полным отсутствием манер пыталась найти место для насеста. Она мирно дрыхла в ванной, на полочке перед зеркалом, сметя все, что там стояло, на пол. Убрав осколки и вытерев лужу туалетной воды, мама сказала: "Или она, или я." Прохор и его молодая жена были отправлены в ссылку, в деревню к тому самому владельцу курицы.
Мы были там потом, год спустя. Проха заматерел, еще увеличился в весе и размере, только одного глаза не было. "Зато весь гарем - полностью его, - сказал хозяин, - он моего петуха тогда чуть не до смерти уделал, сам глаза лишился, но того вообще пришлось прирезать, чтоб не мучился. Чужие все сюда ходить боятся, хоть люди, хоть коты, про соседских петухов вообще речи нет."
Без особой надежды на эффект, мама позвала его: "Проша!". Он встрепенулся, прислушался - и вдруг каак припустит к ней, бегом! Прибежал, мы его погладили... На следующее утро смотрю - сидит папа у крыльца на корточках, протягивает Прохе на ладони хлеб. Проха как-то потоптался вокруг, потом примерился - взгромоздился на руку - клевать, как раньше... Хотя теперь он на руке еле-еле умещался и с трудом балансировал. Но ведь вспомнил! Вот зря говорят - "мозги куриные".
А Проха вот был индивидуум, личность куриной породы, не хуже кота.
|
|
4
Знакомая рассказала, ей – ее знакомая, которая была свидетельницей
описываемого. Склонна верить, т. к. слышала много разных историй (опять
же со слов знакомой знакомой) о всех действующих людях и животных.
Есть в нашей стране маленькие цирки, даже не цирки, а балаганчики,
которые разъезжают по окрестностям провинций, арендуют ветхие дома
культуры, и на радость детишкам показывают представления. Есть там
фокусник, конечно же, клоун, пара гимнастов и несколько животных с
нехитрыми номерами. Персонала, как правило, по минимуму. Если клоун, то
он же и администратор и бухгалтер, дрессировщик – сам следит за своими
животными, короче, чем меньше народа, тем больше денег достается
персоналу после представления.
И вот этим летом начал колесить такой цирк, в котором выступала
укротительницей змей и собачек знакомая моей знакомой то ли по
Самарской, то ли по Саратовской области. В последний момент влился к ним
в коллектив некий Валера со старенькой медведицей, списанной на пенсию с
какого-то большого цирка. В отличии от своих сородичей, она была
некрупная и неприхотлива в быту. Валера тоже был пенсионер, в прошлом –
дрессировщик. Решили его взять с собой, из-за того, что в тех краях у
него много старых друзей, которые могли бы помочь с организацией
представлений, да и медведица Дума привносила изюминку в представления.
Возил он ее в маленькой ржавой Газели, и любил больше всего на свете!
Никогда не устраивался на ночь в гостинице, а оставался спать с ней в
машине, кормил конфетами только Коровкой, из-за отсутствия зубов у
косолапой, жевал ей хлебушек и кормил с ладошки. Она была не прихотлива
и отвечала ему взаимностью, на представлениях делала все, как надо, хотя
и медленно. Любила она безумно свежую курочку, поэтому Валера, где бы
они не расположились, доставал ей несколько курочек, бывало, что и
живых, умертвлял, мелко-мелко нарезал их и кормил с руки свою любимицу.
В городе Энске, где и произошла эта история, в магазинах не было кур,
тогда Валера решил пройтись по частным домам, может кто и продаст ему
живых кур. Ушел под вечер, через определенное время не вернулся, ночью
нет, днем представление, а его и утром нет. Телефон отключен. Дума с
тоской смотрит в окошко – не пьет, не ест жеванный фокусниками хлебушек.
Труппа в растерянности, что делать? Надо дальше двигаться, люди ждут в
других селениях. Надо начинать поиски, но вспохватываются, что не знают
Валерину фамилию. Валера и Валера, получал свою зарплату в конвертике,
директор смотрел его документы, но второпях, фамилию не помнит. Медведь
на роликах – вот главный документ! Но не бросишь ведь его одного в
машине.
Разбились на группы и пошли по дворам расспрашивать, не видели ли
мужика, искавшего курочек. Да, кто-то видел, посылал к тем-то соседям,
те послали к другим. На вторые сутки дошли слухи, что похожий мужичок в
милицию попал в селе за 15 км отсюда. Остался несмешной клоун искать
пропащего, а сам цирк поехал дальше. На следующий день троица – Валера,
клоун и Дума догнали осиротевший цирк и поведали, что же произошло с
Валерой.
Отчаявшичь купить курятину у частников, решил Валера с наступлением
темноты, стащить пару куриц у жадных сельчан. Да был пойман за руку и
увезен а кутузку в ближайщий райцентр. Там начали только в полдень
разбираться, кто, что, откуда, куда... Бедный Валера и так уже на грани
инфаркта, что его медведица без него уже почти сутки в машине сидит,
ведь ее надо выгулять, накормить, убраться в загоне. Попытки объяснить
стражам порядка ни к чему не привели, у Валеры, как у человека искусства
– всё на эмоциях, голос сбивается, сердце заходится. Какая-то медведица,
цирк, курица, ролики, газель, просит отпустить его, захлебываясь в своих
слезах, короче, у мужика начался психоэмоциональный срыв, стал биться
головой о стену. Вызвали скорую, те стали оформлять его, дайте паспорт –
паспорта нет, он в машине, а в машине медведица – уууууу-ааааааа,
отпустите меня...
Ну как же, господа милиция-полиция, держите человека без документов,
хоть какая-то бумажка, удостоверяющая его личность, есть у вас? Валера
обрадовавшись, что хоть какой-то документ вызволит его отсюда, радостно
кричит: есть, есть у меня документ на мою медведицу. Достает помятую
вчетверо сложенную бумажку из штанов, менты-понты не приняли ее за такой
важный документ при обыске из-за ветхости и помятости онной, и передает
начальнику. Дальше эта бумажка пошла по рукам человек так десяти,
вызывая разную реакцию, одни читали, передавая ее следующим, и уходили
звать других; другие чесали затылок и вздыхали, третьи – смотрели ее на
свет, четвертые просто ржали. Врачи сказали: нееет – это ваш клиент,
разбирайтесь сами и уехали. В это время подоспел наш фокусник (на
Валериной газели с медведицей в салоне), членораздельно рассказал
историю Валеры, заплатил за украденных куриц. Весь участок пошел
смотреть на Думу, снабдили циркачей хлебушком и конфетами и умиленно
помахали на прощание, удивляясь такой взаимной любви и преданности.
А в документе или, или, можно сказать, в паспорте на животного написано
приблизительно так:
Животное – Медведь бурый
Кличка – Дима (нижний хвостик у буквы «у» стерся начисто)
Дрессировщик – ПУТИН В. В.
Ну и печати, конечно, были, может, там еще что было написано, но после
этих трех строчек, никакая другая информация в этой бумажке больше не
воспринималась.
К слову, сказать, Валера начал Думу дрессировать еще медвежонком, а к
моменту рассказа ей было около 30-ти лет.
|
|