Анекдоты про мать том
[ Свежие анекдоты ]

Результатов: 238

2

Мишаня сделал карьеру через портфель. Одно время существовал такой социальный лифт: приезжает на совещание в провинцию какая-нибудь крупная или крупненькая «шишка», и вокруг нее тут же начинает сновать всякий обслуживающий персонал. Это распечатать, туда проводить. Иногда самые услужливые, улыбчивые и расторопные уезжают вслед за шишкой и становятся ее помощниками. То есть портфель носят. Вот так из помощников в помощники Мишаня и оказался на должности начальника аппарата руководителя одного федерального агентства (не сразу, конечно, это вам не Питер 90-х).

В агентстве Мишаня имел серьезный аппаратный вес, положенные по статусу «плюшки» и в целом был счастлив за исключением семьи. Там пиздострадали все: Мишаня, его жена, пятилетняя дочь и даже собака четко придерживалась заведенных правил. В моменты особых обострений жена выгоняла Мишаню из дома, предварительно почистив его счета. Мишаня жил месяц-другой у очередной бабы, а затем возвращался домой.

Находясь в одном из таких периодов, Мишаня и встретил Олю. Мы все с ней познакомились на каком-то конкурсе молодых дизайнеров, партнером которого выступало Мишанино агентство. Оле было 25, изумрудные глаза, волосы цвета корицы и голос, от которого все члены в мужском организме начинали вибрировать. Она приехала из Петрозаводска, имела мужа с домашней кличкой Кусочек, квартиру в Пушкино в ипотеке и пыталась пробиться из фриланса и маленьких контор в нормальную структуру.

Мишаня сразу же взял Олю в оборот. Приглашал ее в рестораны, присылал конфеты и букеты, доставал самые лучшие места в театрах. Оля на эти ухаживания реагировала сдержанно. На одной из совместных пьянок в Маяке я несколько раз заметил на себе ее долгий взгляд и сразу все понял. В этот момент у меня созрел план. Пару дней спустя, когда все пункты и участники оформились в моей голове, я вытащил Олю попить кофе (чему она очень обрадовалась) и вывалил на нее свои мысли. Несколько минут Оля молчала.

- Трахаться точно надо? - наконец спросила она.
- Смотри по обстоятельствам. Полагаю, что один раз все же придется.

С этого момента Мишанины ухаживания получили позитивный отклик. Две недели мы слушали и читали в «аське» дифирамбы Оле, а также поучения, что любую женщину можно взять настойчивостью. Наконец, клиент достаточно созрел, и Оля пригласила его на свидание в ресторан гостиницы Космос и забронировала в ней же номер. В день «икс» я заехал к Оле на работу, чтобы еще раз проговорить все детали предстоящей операции, а, увидев ее, не смог связать и двух слов. Оля была хороша, как узор в прямоугольной бумаге, вечнозеленый цветок и порошок в зеркалах. Собранные в пучок волосы слегка округлили лицо, туфли на трёхдюймовом каблуке сделали ее стройнее, но без анорексии. Центральным элементом образа было платье, длиной почти до пола, изумрудного цвета в белый горошек. Передо мной стоял мираж, Казалось, стоит пошевелиться, и он растает.

- Какое платье, - смог выдавить из себя я.
- Так забирай его вместе с хозяйкой. Я позвоню, скажу, что плохо себя чувствую.
- Нет. Потом ты скажешь мне спасибо, - ответил я и сделал огромное усилие, чтобы отвести от нее взгляд.

Конечно, Мишаня, как и я, пал жертвой Олиного платья. Неловкая пауза затянулась, и чтобы превратить соляной столб обратно в человека, Оля заказала коньяк. Выпили молча. А потом еще раз. И еще раз. После первых 250 граммов к Мишане вернулся дар речи, и он заказал второй графин. Снова выпили. Третий графин Мишаня выпил сам, успев поведать Оле, какая сука у него жена, что дочь, несмотря на свой возраст, уже вся в мать и даже собака норовит нассать ему в туфли. Потом Мишаня отключился. С помощью портье Оля дотащила Мишаню до номера и уложила в кровать. Алкоголь ее не брал. Из кровати вместо горячих вздохов и стонов доносился храп. Оля вздохнула, заказала завтрак в номер, вызвала себе такси и уехала домой.

На следующее утро Мишаня написал мне смс: «Какой же я мудак!». Я нашел его на Цветном бульваре, где Мишаня опохмелялся водкой и ухой.

- Я ничего не помню! Совсем. Меня разбудил портье, который привез завтрак. Такая девушка! Заказала номер, заказала завтрак, про утреннее лекарство не забыла, а я такой мудак. Какой же я мудак! Как теперь ей звонить? Что я ей скажу?! Слушай, а, может, выложить шарами под ее окнами: «Прости меня»? Или лучше какую-нибудь ювелирку купить?
- Мишаня, - авторитетно и специально медленно произнес я. - Ты мудак, и тут я даже не стану тебя разуверять. А знаешь, почему ты мудак?

Мишаня взглянул на меня с надеждой на прозрение.

- А мудак ты, Мишаня, потому что девочка последний хуй без соли доедает в своем ООО «Рога и Копыта», а ты ей цветочки шлешь и килограммы «Рафаэло». Она сводит концы с концами, выплачивая ипотеку, но, тем не менее, пыталась все устроить красиво. А ты все проебал и сейчас собираешься откупиться брюликами. Серьезнее надо быть, старик!

Мишаня воссиял:

- Как же я сам до этого не додумался. Я обязательно все устрою.

Через две недели, в оперативном порядке пройдя все согласовательные процедуры, Оля вышла на работу в качестве начальника отдела рекламно-выставочной деятельности курируемого федеральным агентством банка. По счастливой случайности банк как раз собирался провести ребрендинг, конкурс на который затем выиграло ничем не примечательное маленькое агентство. Это агентство никак не было связано ни со мной, ни с Олей. Через три месяца после конкурса Оля развелась с Кусочком, купила собственную квартиру и начала в ней ремонт.

- А ведь ты был прав, Повар, - сказала однажды Оля, задумчиво глядя в потолок. - Я должна сказать тебе спасибо. А знаешь, что самое забавное? Мы с тобой сейчас лежим в том самом номере, который я тогда сняла для встречи с Мишей. Я специально забронировала именно его.

3

Странности воспитания

Эта история посвящается всем фанатам мачизма, коих немало в нашей стране с его лозунгами «в драке надо бить первым», «мальчик должен уметь драться», и так далее.
Когда мне было восемь лет, я поссорился с несколькими мальчишками в своём дворе. То ли не признавал «Спартак» чемпионом, то ли какая-то неправильная с точки зрения дворовых модников у меня была куртка… Пользуясь численным преимуществом, они привязали меня к металлическому столбику, к которому крепились бельевые верёвки, и довольно больно отпинали. Особенно буйствовал Димка Совин, который додумался кидать в меня снежками с безопасного расстояния. Отвязавшись, я бросился в погоню за обидчиком. Тот сообразил, что драка предстоит нешуточная и кинулся к своему подъезду. Никаких домофонов в те годы не было, и я легко юркнул в дверь вслед за злодеем. Настиг я его у двери собственной квартиры, когда он изо всех сил давил пуговку звонка. Расправу я учинить не успел - дверь открылась и на пороге показался отец моего мучителя. Увидев ломящегося в квартиру ребёнка, он развернул меня на 180 градусов и, дав мощный подзатыльник, отправил восвояси.
Домой я вернулся в слезах. Однако, моя грустная история сочувствия у отца не вызвала. Он долго орал, что я «не мужчина», раз позволил себя избить, а затем жутко выпорол. Причём, досталось и заступившийся за меня матери, которую отец, будучи «настоящим мужиком», частенько, как он это называл «учил» при помощи кулаков.
Затем, схватив меня за руку, отец потащил меня, совершенно обессилевшего от боли, разбираться с Совиным. Когда на порог вышел Совин-старший, отец, не сказав ни слова, изо всех сил врезал ему по лицу. Тот свалился как подкошенный, но, сделав усилие, поднялся на ноги. Он попытался выяснить причину агрессии, но ответом ему был довольно бессвязный монолог отца про то, что и Димка, дескать, избил его сына. Что-то ещё было про мужскую честь, про трусливых педиков, швыряющихся снежками, и так далее.
Совин-старший, вытирая с лица кровь, снова попытался внести в диалог какой-то конструктив, хотя бы выяснить что произошло. Время от времени он кидал удивлённые взгляды на меня, который, белый как мел, и совершенно не мигая, стоял рядом с бушующим отцом. Все попытки окончились ничем, моего отца было не успокоить. Завязалась новая драка. Выяснилось, что Совин существенно уступает моему отцу в физической подготовке. Его лицо уже было в крови, из разбитых губ стекала кровавая юшка, глаз заплыл, а отец всё бил и бил его. Его жены дома не было, зато был Димка, который пытался что-то кричать, но вмешиваться в драку взрослых людей боялся. Несмотря на пережитый шок, на то, что воспалённая от ударов спина жутко саднила, я чувствовал, что происходит что-то чудовищное. Казалось, отец вошёл уже в какой-то зверский раж, чувствовалось, что ещё немного, и он просто убьёт несчастного мужика. Я уже тысячу раз пожалел о том, что пожаловался отцу. Надо было где-то спрятаться, переждать, вернуться домой попозже, когда отец будет ложиться спать - тогда бы не досталось и мне, и не было бы этой жуткой драки. Когда Совин в очередной раз свалился на пол, а отец принялся нещадно бить его ногой, я бросился к отцу и, повиснув у него на руке, стал с плачем умолять оставить свою жертву в покое. Отец отвлёкся чтобы сбросить меня с рукава, Совин воспользовался этой передышкой, кинулся на кухню и вернулся оттуда с ножом. Неизвестно, чем окончилось бы это, но тут к своему отцу бросился Димка. Вцепившись ему в руку, он начал плакать, что-то громко кричал… Я в свою очередь снова бросился к отцу.
Мужики какое-то время рвались навстречу друг другу, но мы не отставали, плача и умоляя их разойтись. И отец, кажется, утоливший свою жажду насилия, и Совин, понимавший, что если в дело пойдёт нож, то эта история окончится тюрьмой, некоторое время смотрели друг на друга. Затем оба отступили назад и, наконец, разошлись.
Я чувствовал, что только что мы избежали трагедии, что отец сделал ошибку, за которую, казалось бы, должен был винить себя. Но он, шагая домой, только самодовольно улыбался, и, то и дело поглядывая на меня, произносил свои тирады о том, каким должен быть мужик, о том, как он уделал этого п***ра, и так далее. Мне он в этот момент казался сумасшедшим, просто вот настоящим психом из фильмов про дурдом.
После этой истории отца чуть не посадили. Совин-старший обратился в милицию, и чтобы умаслить его, мать продала бабкину золотую брошь и одолжила денег у деда. Отец себя нисколько не чувствовал виноватым - мол, наше, самцовое дело - драться и доказывать своё превосходство, а побочным ущербом, связанным с существованием в обществе всяких нелепых институтов, вроде правосудия, пусть занимаются женщины.
Ещё долго они с Совиным-старшим ненавидели и избегали друг друга. А вот мы с Димкой подружились. Эта история как-то сблизила нас, мы начали вместе ходить в школу, потом поступили в один институт - МИСиС. Даже женились на сёстрах, правда двоюродных. Помня опыт отца, я никогда, ни разу не ударил никого из близких. И совершенно не стал от этого в меньшей степени мужчиной.

4

Как Гийом дю Вентре, блестящий французский поэт XVI века, родился в 1943 году в лагере ГУЛАГа

Знакомьтесь: Гийом дю Вентре, блестящий французский поэт 16 века, гасконец, красавец, весельчак и умница, любимец прекрасных дам, друг Генриха Наваррского, отчаянный дуэлянт.

Место рождения: 1943 год, СССР, зауральский лагерь-завод «Свободное» на трассе нынешнего БАМа...

Зона без отдыха

Среди великого множества литературных мистификаций эта — особенная. Никогда не существовавшего французского поэта придумали два зэка, Яков Харон и Юрий Вейнерт. Сонеты, якобы переводы с французского, рождались в нечеловеческих условиях, без словарей и энциклопедий. И даже без бумаги — использовалась инженерная синька и калька...

Харон детство и юность провел в Берлине: мать работала в советском торгпредстве машинисткой. Блестяще окончил гимназию, поступил в консерваторию, где увлекся музыкой кино и изучал технику звукозаписи. Вернувшись в Москву, озвучил знаменитые фильмы тех лет — «Поколение победителей» и «Мы из Кронштадта». А в двадцать три года его арестовали. Приговор: десять лет. И дальневосточная тайга...

В лагере Харон создал оркестр и даже оперную труппу. И руководил конструкторским бюро, будучи технически очень грамотным человеком.

Юрий Вейнерт с детства поражал разносторонними талантами: прекрасно играл на фортепиано, переводил, сочинял стихи. Первый раз он отправился в ссылку сразу после окончания девятилетки: в разговоре с друзьями сказал что- то крамольное. В промежутках между отсидками окончил ФЗУ на техника-путейца и один курс Ленинградского университета железнодорожного транспорта. Потом — опять арест.

На последнем допросе следователь заявил, что семнадцатилетний парень заслуживает высшей меры наказания. «Что ж, я передам от тебя привет!» — дерзко отвечал Юрий. «Кому?» — удивился следователь. «Товарищу Дзержинскому! Или даже самому Ленину...»

Когда в «Свободное» прибыла очередная партия заключенных, Харон познакомился с Юрием Вейнертом. Заговорили о музыке, о Шекспире и Петрарке — и мгновенно подружились.

1943 год, из Ставки поступил ответственный заказ — освоить производство минометов. При том что на заводе не было литейного производства! Благодаря Харону уже через сорок дней был пущен уникальный литейный цех, из Москвы даже приехали именитые специалисты перенимать опыт.

Расплавленный чугун наполнил первый ковш.

— Вот так Вулкан ковал оружье богу, — вдруг продекламировал Вейнерт, перекрикивая грохот.
— Персей Пегаса снаряжал в дорогу, — ответил Харон устало, почти автоматически. Через пару дней друзья придумали автора сонетов, бесшабашного гасконца Гийома дю Вентре. Такая веселая литературная игра — ради выживания. А может, и ради самой игры.

Поэт, которого не было

Биография у Вентре получилась отчаянная. Семнадцатилетний красавец-юноша, приехав из гасконской глубинки, мгновенно покоряет Париж. И шпагой, и рифмами, и искусством обольщения прекрасных дам владеет с блеском. Высший свет боится его язвительных шуток и эпиграмм. А тот, кто рискнет бросить ему вызов, получит, вопреки всем королевским эдиктам, приглашение на Пре-о-де Клер — и останется там...

Его друзья — принцы и графы, писатели и поэты — такие, как блестящий Агриппа д’Обинье, который с ним соперничает, принцессы и герцогини, которые в него влюблены. А он посвящает множество сонетов таинственной «маркизе Л.»

Чтоб в рай попасть мне — множество помех:
Лень, гордость, ненависть, чревоугодье,
Любовь к тебе и самый тяжкий грех -
Неутолимая любовь к свободе.

Сонеты у дю Вентре самые разные: тут и сатира, и жанровая сценка, и любовное послание, и философская притча. Многие порицали его за неслыханные поэтические вольности, а другие восхищались. Но когда настала Варфоломеевская ночь, дю Вентре, эпикуреец, скептик и атеист, отважно сражался, защищая несчастных гугенотов. И сочинил множество язвительных эпиграмм, в которых высмеивал короля Карла, его всесильную мать Екатерину Медичи и герцога Гиза. Заключение в Бастилию, смертная казнь на Гревской площади не за горами — но вступаются влиятельные друзья, и дю Вентре за «королевскую измену» приговаривают к вечному изгнанию из Франции.

Пять чувств оставил миру Аристотель
Прощупал мир и вдоль, и поперек
И чувства все порастрепал в лохмотья -
Свободы отыскать нигде не мог.
Пять чувств всю жизнь кормил я до отвала,
Шестое чувство — вечно голодало.

Генрих Наваррский, бежав на юг Франции, собрал армию и отправился покорять Париж. Гийом дю Вентре нелегально вернулся из Англии, чтобы сменить перо на пистолеты.

Его друг Генрих вскоре стал королем, но через пару лет они сильно разругались. «И впрямь занятно поколенье наше: король — смешон, шут королевский — страшен»...

Дю Вентре отправился в свое захолустное поместье в западной Гаскони, коротать вечера с бутылкой бургундского и старинным фолиантом...

Пока из рук не выбито оружье,
Пока дышать и мыслить суждено,
Я не разбавлю влагой равнодушья
Моих сонетов терпкое вино.

В дальневосточных лагерях ГУЛАГа — в бараках и на лесоповале, в штольнях рудника и в шарашке, заключенные из интеллигенции читали сонеты дю Вентре наизусть. Легкие, ироничные, одновременно веселые и печальные.

Через родственников и друзей сонеты дю Вентре разлетелись по стране. И авторы стали получать массу ответных писем с благодарностью и восхищением. Чему сами очень удивлялись.
Кстати, многие маститые литераторы поверили в эту мистификацию. К примеру, стихами малоизвестного гасконца восторгался поэт Владимир Луговской. Блестящую оценку труду мнимых переводчиков дали Михаил Лозинский в Петербурге и Михаил Морозов в Москве — литературоведы мирового уровня.

А вот еще один видный ученый, крупный специалист по литературе французского Возрождения, утверждал, что еще в двадцатых годах, учась в Сорбонне, откопал томик дю Вентре у букиниста на Монмартре.

Сонет да любовь

Вейнерт переписал своим каллиграфическим почерком первые сорок сонетов на инженерных синьках, вынесенных из заводского КБ, где они с Хароном работали. Но ведь портрет поэта нужен! Тогда мистификаторы взяли тюремное фото Вейнерта, пририсовали усы и мушкетерскую эспаньолку.

В конце 1947 года их освободили. Жить в Москве, Ленинграде и еще одиннадцати городах не разрешалось. Вейнерт устроился в Калинине на вагоностроительный завод, Харон — в Свердловске, на киностудию. Через год — опять арест и бессрочная ссылка. Харона отправили в местечко Абан, что в Зауралье, Вейнерта — на шахту, в четырехстах километрах от Абана.

Новые сонеты Гийома дю Вентре рождались исключительно по переписке.

Харон преподавал в школе физику и черчение, вел автокружок, ставил спектакли в самодеятельности. Словом, жил по сонету дю Вентре: «Я вам мешаю? Смерть моя — к добру? Так я — назло! — возьму и не умру».

У Вейнерта была только работа в шахте — и большая любовь. Люся Хотимская, талантливый филолог, красавица и умница, пользовавшаяся большим успехом в актерских и писательских кругах. Она ждала его десять лет, а на предложения руки и сердца отвечала очередному завидному ухажеру: милый, но у меня ведь есть Юра.
Люся обещала, что приедет к Вейнерту в Северо-Енисейск, как только получит гонорар за книгу — нужны были огромные деньги, три тысячи рублей. Но заболела и умерла в больнице. Вейнерт получил от Люсиной подруги по почте ее книгу. И — приступ отчаяния. Сжег все письма любимой женщины. И пошел в шахту, которую назавтра должен был запустить. Случился то ли несчастный случай, то ли самоубийство.

В 1954 году, ровно через год после придуманного когда-то четырехсотлетия Гийома дю Вентре, Харон вернулся в Москву и занялся сонетами гасконца — их накопилось ровно сто. Шлифовал, обрабатывал, перепечатал, собрал в томик форматом в полмашинописного листа. И только потом пошел получать бумаги по реабилитации.

Харон всю жизнь был закоренелым оптимистом и весьма легкомысленным человеком. Восемнадцать лет тюрьмы, лагерей и ссылок считал досаднейшей помехой и радовался каждому прожитому дню на свободе, как ребенок. Любимая работа на «Мосфильме» и со студентами во ВГИКе, своя программа на телевидении, путешествия по Германии и Италии, медаль ВДНХ за изобретение новой четырехканальной системы звукозаписи, профессиональные занятия биологией, которой сильно увлекся.

Семейная жизнь тоже удалась. Сын Юрка-маленький, как он его называл. Любимая жена, с которой, представьте, познакомился благодаря придуманному гасконцу.

В Воркуте, в женском лагере «Кирпичный завод», образованные дамы в бараке после смены наслаждались сонетами дю Вентре. Женщина, которая читала стихи, была когда-то знакома с Хароном и рассказывала о нем взахлеб. Так сонеты дю Вентре впервые услышала Стелла Корытная. А через пару лет Яков и Стелла случайно встретились на вечеринке у общих знакомых. И потом прожили достаточно долго и очень счастливо.

Не рано ли поэту умирать?
Еще не все написано и спето!
Хотя б еще одним блеснуть сонетом -
И больше никогда пера не брать...

Умер Харон от полученного в лагере туберкулеза, сохранив до последнего удивительную бодрость духа. А книга сонетов Гийома дю Вентре с его комментарием вышла в 1989 году.

Михаил Болотовский

5

Заехал к матери, смотрю — смеётся, аж слезы текут. Поведала: жарила котлеты, складывая готовые в тарелку. Рядом сидел наш кот и делал вид, что котлеты не ест, даже смотрел в другую сторону. Мать собралась поместить готовые в тарелку, смотрит — одной не хватает. Кот сидит на том же месте, смотрит на нее. Некоторое время они играли в гляделки, затем кот с визгом умчался прочь, оставив дымящуюся котлету на том месте, где сидел. Украл и не придумал ничего лучше, чем сесть на нее.

6

Мой отец никогда не ругался матом. И меня учил, что пачкать свой рот не следует. Скажу откровенно — мне это удавалось не всегда.
Однажды я вёз отца на своей машине по каким-то его делам. Ехали по скоростной дороге. Вдруг на нашем пути оказался разворачивающийся в неположенном месте автомобиль из встречного потока. Кое-как избежав столкновения, я выругался с использованием традиционных в таких случаях слов, в которых неприглядным образом фигурирует мать адресата. Это было в первый раз, когда я не сдержался возле отца. Мы немного проехали в неловком молчании, а потом отец, видимо, поняв каким-то родительским чувством то смущение, которое я испытывал, не глядя на меня, произнёс:
— Ты знаешь, все те слова, что ты сказал о том водителе, абсолютно справедливы, и я искренне присоединяюсь к ним.

7

ХУДОЙ ТЕБЕ ЗАЧЁТ

Вы знакомы с книгой «Худеющий» Стивена Кинга? Суть в том, что герой худеет до смерти. Нет, я не худел до смерти, но почти.
У меня аллергия на траву амброзию. В конце первой декады августа трава созревает и дает пыльцу. Без сильных дождей пыльца витает в воздухе с августа до октября. Я чихаю, кашляю и обливаюсь слезами. Чем сильнее ветер, тем сильнее аллергия проявляется. С ростом под два метра в июле я весил 75 килограмм. Для уменьшения аллергии нужна диета с минимумом белка. Ел только рис и отварную говядину. Пил травы на спирту по рецепту доктора аллерголога.
Лекарства и диета помогли, но к октябрю с весом 65 килограмм продолжал худеть. Ел всё подряд, без диеты и трав, но худел. Когда вес упал до 60 килограмм, мать отправила меня к другим врачам. Они заставляли «глотать кишку», делать рентген, сдавать анализы. Поставили диагноз — застой желчи. Что делать для поправки врачи не говорили.

К началу февраля и сессии в университете весил 55 килограмм. Ел кинзу, кашу и черный хлеб. От другой еды меня тошнило и рвало. Предложили лечь в больницу. Но у меня сессия. Сдал все экзамены. Зачет по бухгалтерии не сдавался. Две попытки были неудачными. Придя домой скидывал с себя свитер и майку. Частицы кожи снимались с одеждой и медленно кружась, падали на пол. Ноги распухали и болели. Отец говорил, что по мне можно изучать анатомию.
Не сдать сессию. Это было немыслимо. Весы застыли на отметке 55 килограмм.
Друзья, похлопывая по плечу, говорили:
— Братик, не разваливайся.
К врачам ходить перестал. Надоело и думал, что бессмысленно. Готовился к зачёту, времени было мало.
Мать сама отправилась в больницу. Придя от докторов, позвала на кухню. Банка с таблетками Ацидин-Пепсин, сделано в Беларуси, стояла на столе. Мать протянула стакан и два куриных вареных яйца. Съел яйца, потом, через коктельную трубочку, выпил лекарство. Не рвало, еда усвоилась.
Утром пошёл на зачёт. Преподавателя не было. Позже появилась методист и изрекла:
— Её не будет сегодня, хотите, идите к завкафедрой.
Завкафедрой хмурый кавказец в звании полковника и годах, похож на актёра Владимира Этуша.
Трое не сдавших и я пошли к кабинету полковника. Зайти никто не решался. В кабинете завкафедрой почти час говорил по телефону. Ребята, не зайдя в кабинет, ушли. Я остался один и ждал. Услышав звук опускаемой трубки, постучал в дверь. Мне ответили:
— Войдите!
Зашёл, поздоровался. Полковник, указав на стул, спросил:
— Ты не торопишься?
Отрицательно помотав головой, я присел. Полковник начал кому-то звонить.
— Привет, на юбилей сегодня вечером жду.
Положив трубку, отмечал на бумаге гостей юбилея. Опять звонил.
Закончив обзвон, посмотрел на меня, вызвал методиста. Полковник спросил у методиста:
— Что, плохой студент?
— Не знаю, Кай Маркович, но вот не сдал.
— Смотри как. Всё сдал, а тут не сдал?
Пауза повисла в воздухе.
— Ладно Ира, идите сам разберусь.
Методист ушла. Полковник, полистав зачётку, сказал:
— Учишься, четыре, пять, но и тройка по логике. Аа придумали это всё, я сам бы не сдал эту бюсгал.., ты понял, да?
Раскатисто смеясь, полковник поставил зачёт.

Через пару месяцев, когда я уже поправился до 85 килограмм, новый знакомый доктор рассказал, что же со мной случилось. Низкая кислотность по наследству досталась от мамы. Оказалось, что травы на спирту, которые прописал аллерголог, ещё больше понизили кислотность желудка. А помог, действительно, Ацидин-Пепсин из Беларуси.

8

Тургенев рассказывал о сложностях писательского труда:
«Я начал было одну главу следующими (столь новыми) словами: „В один прекрасный день“, потом вымарал „прекрасный“ — потом вымарал „один“ — потом вымарал всё и написал крупными буквами: „ЁБАНА МАТЬ!“, да на том и кончил. Но я думаю, „Русский вестник“ этим не удовлетворится».

9

Кот этот появился у нас случайно. Безо всякого плана. Просто приехали к сестре мужа в гости. А дети ее кошки, мелкие, шкодливые, бегали по всему дому. Один из них, самый дерзкий, прыгнул на джинсовую штанину моего сына и пополз вверх, глядя прямо в глаза «покоряемой вершине». И покорил! Мы решили, что он нас выбрал.
Оглянуться не успели, как тщедушный котёнок вырос в роскошного кота: сам крупный, поджарый, глазищи жёлтые, выражение на хищной мордахе надменное. Вёл себя так, будто это он з а в ё л семью людей, чтобы не скучать. Имя носил подобающее – Лео. Лев, значит, царь. По окрасу давали имечко: был Лео ослепительно рыжим, просто золотым.
Любили мы его безоглядно. Он же снисходительно принимал нашу любовь, не особенно стараясь дать что-то взамен. Самодостаточный был кот.
Но даже с самыми любимыми животными мы иногда вынуждены расставаться. Пришла пора и наших испытаний: друзья пригласили нас встречать с ними Новый год. Отличная идея, только вот как с Лео: мы в Кёльне, друзья под Бременом, за день-ночь не обернёшься. Ясно, что кота нужно будет куда-то пристроить дня на три.
Выход нашёлся. Мои родители вызвались взять зверушку. Знакомы они с Лео были давно, конфликтов с котом не затевали, жили неподалёку от нас. Да и кому доверишь дорогое существо, кроме как родным маме с папой?
В общем, в одно прекрасное утро мы доставили добровольцам внушительный пакет с кошачьим кормом, закрытый кошачий туалет и самого владельца всех этих богатств. Доставили и уехали, чтобы вернуться уже в новом году.
Вернулись на четвёртый день. Встретили нас радостно. Особенно Лео демонстрировал ранее не выказываемые любовь и преданность, лез ко всем на руки, терся мордочкой о наши лица, мурлыкал и даже без обычных для него громких и действенных возражений вошёл в свою будочку-переноску, очевидно, одобряя наше желание ехать домой.
А через пару недель папа честно рассказал мне о времени пребывания нашего питомца в гостях «у бабушки и дедушки».
Оказывается, сразу после нашего отъезда кот, выпущенный нами на освоение временного жилья, забился в свой туалет. Там он просидел весь день, не делая ни малейшей попытки ознакомиться с территорией. Сначала этому никто не придал большого значения. Мало ли, стрессовая ситуация, адаптируется еще, успеет. Но когда к вечеру Лео так и не высунул носа из своего нужника, мама заволновалась.
- Роберт, мне кажется, у него культурный шок! – сообщила она отцу после некоторого раздумия. – Он же привык к немецкой речи!
(К речи кот привык ко всякой, в том числе и к очень экспрессивной русской – это в случае подмоченных тапок. Но в целом мама была права: немецкий у нас дома «довлел» - мой муж немец, куда ж деваться).
Родители переключили телевизор с русской программы на немецкую. Однако эти действия не имели положительных последствий в вопросе интеграции кота в квартире русскоязычных переселенцев. Утром гостеприимные хозяева обнаружили животное на прежнем месте. Мисочки с едой и питьём стояли нетронутыми в уголке. Мамино душевное равновесие существенно покачнулось. Она была разумной женщиной, но происходившее не поддавалось ее нормальной логике. Все те коты, которых она знала, были адекватными и предсказуемыми. Они ловили мышей и крыс, дрались с соперниками, любили кошек и жрали всё, что было съедобно. А этот отказывался от еды, явно переживая расставание. В жёлтых кошачьих глазах читалась вселенская грусть. Налицо была тонкая душевная организация животного, саму идею которой моя мать в прежние времена решительно бы отвергла. Но теперь – теперь от этого было не отвертеться!
Сочувствие, восхищение кошачьей преданностью и, самое главное, опасение, что сверхчувствительный котяра издохнет в своём туалете от голода и жажды, подвигли новоиспечённую котовладелицу на терпеливые уговоры.
- Лёвушка, золотко, выходи, покушай, попей водички! – напевно выводила она, ловко подвигая к месту добровольного заточения мисочку с кормом. «Лёвушка», утробно завывая, сверкал глазищами и отползал вглубь своего туалетного убежища.
- Прямо не знаю, что делать, - жаловалась мама отцу. – Может, ты с ним по-немецки поговоришь? Попросишь его? Всё-таки родной язык – большое дело!
Учительница русского языка и литературы, более сорока лет отдавшая школе, Заслуженный Учитель Казахстана, она не знала сомнений, когда речь шла о родном языке.
- Вот ещё! – резонно возразил папа. – Только котов разных я по-немецки не уговаривал отменить голодовку! Тебе нужно – ты и говори с ним. Хоть по-немецки, хоть по-русски. Да по мне, хоть по-украински, хоть по-казахски.
Он явно намекал и на мамину национальность, и на ее целинное прошлое. И на ее длительное нежелание учить немецкий, родной язык её мужа – волжского немца, тоже. Отцу ничего не стоило побеседовать с Лео на требуемом языке. Но что-то в этот раз зашкалило в моём обычно таком покладистом папке.
Мама поняла, что ей придётся самой выкручиваться из сложившейся ситуации. Вооружившись словарём, - она любое дело делала на совесть! – моя главная женщина засела за составление текста. Через полчаса всё было готово. Предусмотрительно положив перед собой в качестве шпаргалки аккуратно исписанный тетрадный листок, мама обратилась к коту с пламенной немецкой речью:
"Lieber Leo! H;ren Sie mir bitte zu! Sie m;ssen etwas essen und trinken. Kommen Sie bitte heraus! Kommen Sie bitte zum Essen! Ich bitte Sie sehr. Sonst werden Sie krank!"
"Дорогой Лео! Послушайте меня, пожалуйста! Вы должны поесть и попить. Выйдите, пожалуйста! Выйдите и поешьте! Я Вас очень прошу. Иначе Вы заболеете!"
Как дипломированный переводчик, гарантирую читателю верность переведённого. Я не спрашивала у мамы, почему для обращения к коту она избрала уважительную форму. Это и так было очевидно: исключительно из уважения к его верности и силе воли!
Тогда, рассказывая мне эту историю, отец вынул из нагрудного кармана рубашки сложенный в несколько раз листочек бумаги – мамину «петицию» к упрямому коту.
- Вот, спрятал, - заговорщицки шепнул он мне. – На память!
- Пап, ну а кот-то что? – хихикая, спросила я тогда. – Вышел? Поел?
- Да какой там! – отец махнул рукой. – Наоборот. Развернулся к нам задом в своём туалете!
И тут же добавил, глядя на моё опечалившееся лицо:
- Да не переживай ты! Жрал ваш кот! Ночью вставал и жрал. И воду пил. И по квартире гулял. А я потом за ним вставал и в мисочки корм добавлял, чтоб полными выглядели.
- А что ж ты маме не рассказал?! – ахнула я. – Она ведь переживала!
Отец смутился:
- Да я хотел сначала... – и в этот миг его удивительная улыбка осветила всё его лицо, заиграла в глазах, в каждой морщинке. – Но мне так нравилось, как она с ним по-немецки говорила...
По три раза в день...
Три дня подряд...

10

Полюшко поле

Зашел к друзьям в гости. У них дома идет ремонт – пожилой мастер приклеивает кафельную плитку в ванной.
Выглядело (звучало) это примерно так:
- Поооолюшко, поооле, полюшко широко поооле, ехали по полю героо-о-о-йи, Красной Армии геро-о-ои… - напевает про себя мастер в ванной, довольно расторопно выкладывая плитку по стене.
Мы в это время сидим за столом на кухне, общаемся, ну все как обычно, невольно улыбаемся голосу и слуху мастера, как вдруг
- Мать!!! - из ванной доносится мат, поминающий строителей, их руки, их образование и их мам, а также прораба, построившего «это», «это», а также вот именно «это», и его маму лично.
Заглядываем к мастеру – оказывается он дошел до угла и ругается на его неровность относительно вертикали, вырезая кромку плитки под нужный угол.
Не мешаем, тихо отваливаем к столу. Проходит минуты две мата, ворчания и сопения. Затем вновь:
- Поооолюшко, поооле, полюшко широко поооле, ехали по полю героо-о-о-йи…, - он преодолел угол и вновь пошел по стене. Счастье!
И так далее. Примерно двадцать минут «Полюшко поле», затем пару-тройку минут «рекламная пауза строителей и прораба», потом сопение и все по новой. Мы уже забавлялись, засекая время и наливая только после начала «Полюшка».
Закончив свою работу на этот день, он не сел с нами за стол, сославшись на занятость, но принял подношение в виде стопки водки и селедочки на хлебце с лучком. Заглотив полташку, громко выдохнув, он смачно втянул в себя носом запах немудренной закуси, после чего зажевал ее со вкусом и видом понимающего Ценителя. Потом он ушел, пообещав прийти на следующий день и закончить начатое.
Мы возвратились за стол, посмеиваясь над чудаком. И вот, наливая по очередной и сетуя на отсутствие «Полюшка», неожиданно услышали детский голосок шестилетнего сынишки хозяина дома:
- Поооолюшко, поооле… - ну и так далее. Мы с его папой прыснули со смеху, по детски зажимая рты, одновременно чокнувшись стопочками.
Первой напряглась мама. Она уже дернулась выйти из-за стола, но не успела.
- Мать-перемать! Кто ж это так делает?! – голос ребенка очень точно копировал интонацию мастера, правда ошибаясь в произношении некоторых выражений.
- Идиоты! Дураки оба! – зашипела на нас мама, - Ежик!!! Иди сюда! – крикнула она в коридор, - иди к нам, потом доиграешь!
Перед нами появилось хрупкое создание, не по годам долговязое (в папу баскетболиста!), с маминым лицом. Увидев меня, ежик расплылся в улыбке и полез на шею.
- Ты чего это ругаешься?! – грозно вопрошала его мама, - так говорить нельзя! Этот дядя-мастер ругался очень нехорошо, он уже старый, не слушай его, это гадость и т.д.
Еж тем временем лез ко мне на шею, преодолевая сопротивления и радуясь возможности повозиться. Отвечать ему было просто некогда – на его попытки влезть на меня, я отвечал попытками уложить его на колени для отшлепывания (ну конечно не серьезно).
- Хватит баловаться! Я серьезно! – пыталась достучаться до нас его мама, - Прекратите!
- Да ладно, не волнуйся ты так, - попытался вмешаться папа, - пусть привыкает.
- Я вас сейчас забаню обоих! Вы меня слышите?!!! - мама начала вскипать, (семья довольно продвинутая в инете, постоянно зависающая на каких-то своих сайтах), - и в игнор зачислю! Тебя спать отправлю прямо сейчас (это сыну), а от тебя стопку отниму! (это уже ко мне).
Мы тут же честно повиновались. Я встал и повесил не сопротивляющееся тельце Ежа к себе на плечо, попой вперед, придерживая его за ноги.
- Ругай! – заявил я за ежа, - можешь даже шлепнуть! Только чур не больно!
- Не шлепать! Только не шлепать!!! – визжал за спиной еж, пытаясь высвободиться. Но тут уж хрен.
- Держись! – трагическим голосом ответил я ему, удерживая его в том же положении.
- Ах так? – наконец заулыбалась его мама, - Не смей ругаться! – она действительно шлепнула эту маленькую попку, лежащую на моем плече, - Не смей! – и еще раз.
- Не буду! – крик за моей спиной подтвердил принятие вразумления, - Повернись! Повернись скорее, - ежик стучал по моей спине кулачками. Я повернулся, отводя его попку от злой мамы. Но тут появился папа
- Оппа! Держи-ка его, удобно то как! – смеясь обратился он ко мне, - Я щас тоже шлепну!
- За что?! Отверни скорее!!!
- Стой, держи как есть! Ругаться нельзя! Понял? - он слегка пришлепнул сына своей гигантской ладонью.
- Ну все, все уже! Понял! Хватит!
Я опустил его на пол.
Потом мы сидели с ним за столом обнявшись, глядя на его родителей, как на злыдней.
Хотя конечно все было в шутку и он это тоже понимал, но больше не ругался.
И не пел.

2008г.

11

Ещё немного мистики на анекдот.ру, ну смешно ведь.
В конце 80-тых ушедшего тысачелетия приехала ко мне тёща, жить в Питере, в коммуналке. Одной не с руки.
Вот, как ёрш с хвоста, всё воспротивилось во мне этому. Инстинкт зятя, в тёще он видит жену в будущем, но не хочет энтого видеть. Тёща - жена военного, идейная, типа, если бы не Советска власть, ходили бы мы в лаптях и жили без света. А я ярый антикоммунист. Коллега по работе стал отцом, обмывали ножки. Пришёл поздно, на бровях. Тёща повысила голос и всё махала руками, слева и справа из-за спины жены, которая её ловко от меня отодвигала. Уверенности ей придавала привезённая с собой сберкнижка. А что? Тянет на Жигули. Забегая вперёд, скажу, что вся, сберегаемая годами сумма, была отдана за обычный ковёр и картину маслом, местных кустарей, в смутное для страны время. Меня раздражало всё. Как-то, после обязательных теленовостей, она, позабыв что не дома, выдаёт: - "эти американцы, наглые, везде лезут". Я взвился. Нет, это большевики угрожают ракетами всему миру.
Напряжённость достигала предела взрыва.
Тут юбилей ей подходит, 70 лет. Приехали ещё две дочки. Сестро@бы мужики не дураки выпить и закусить, армия и авиация. И главное, просто у них всё - "мать, давай с нами, посиди". А я только на вы, Александра Митрофановна, ну культурная же сволочь. Стол накрыт дефицитный, моя жена энергичная, умела, царство ей небесное. Прозвучали тосты, чеканные, со значением. Потом вдруг тишина и все взоры на меня: - "а теперь скажи ты".
А поднимаюсь. Вот оно, сейчас выдам. Это мой час. Сколько натерпелся, неудобства и всё такое. Вам-то что, приехали, заодно и Питер посмотреть.
Открываю рот и вдруг, язык неуправляем, горло становится не моим, из него выходят чужие слова о том, что я очень рад приезду тёщи, мол большая помощь, детей из школы встретить-проводить. Обед всегда вовремя и жене спокойнее. Теплее в семье стало. Даже устроилась слегка подрабатывать гардеробщицей, в хмурые дни. Понятно, работы невпроворот в Питере. И много ещё чего, не помню, потому что это были не мои слова.
Закончив, заливаю горло рюмкой водки, тут-то уж оно не смогло мне сопротивляться и сажусь. Слышу одобрительный шелест отовсюду - "хорошо сказал".
Вот это всё было очень важно для меня в дальнейшем, да для самого факта моей жизни сейчас.
Что-то такое было в фильме "Привидение", где Вупи Гольдберг предоставила своё тело Патрику для выражения.
И я готов верить в духов, если они не позволяют нам стать подлецами.

12

Поведаю вам очередную кулстори из жизни. Работал я лаборантом на кафедре зоологии в универе. Мышек, крысок выращивал. Забегая вперёд скажу, что речь не обо мне и моих питомцах, ибо рубрика располагает к различного рода домыслам. И училась одна студентка на естфаке, по прозвищу "Сколопендра". Она ещё при студенческой жизни стала мемом и у студней и преподов. Так вот писала она курсовую по животноводству, был такой предмет. Курсовая о козах, тех что мекают и жрут траву. Как и у всех нормальных студентов, курсовая создавалась методом Ctrl+C - Ctrl+V, имея о том что копируешь лишь поверхностное представление. После проверки работ препод по животноводству забегает к нам в лаборантскую, угорает, говорит, что стоит этим поделиться с коллегами... Курсовая данной студентки начиналась безобидно, систематика домашних коз, породы, затем анатомия и физиология коз, после содержание мелкого рогатого скота... Всё вроде бы нормально... А потом способы совершения противоправных действий по отношению к этому мелкому рогатому скоту в подробностях. Видимо, до этого момента студентка то, что копирует из Инета не дочитала. А стоило. Вещи довольно впечатляющие, чего стоит метод фиксации мекающей жертвы - надеть резиновые сапоги и задние ноги козы вставить туда же.
Больше всего поражала воображение научный подход к такой деликатной теме. Описывать методики не буду, ибо на много меня не хватило - нескольких абзацев и я закрыл со словами "Да ёб твою мать!" этот монументальный научный труд. Где-то он так и хранится на кафедре, как памятник научной мысли автора и лени студента.
Dorian_Gray

13

Как я воровскую честь нарушил Снова хотел бы рассказать историю из практики, в которой коснусь культуры АУЕ, распространённой у подростков. Вы могли слышать эту аббревиатуру, она означает чаще всего арестантско- уркаганское единство. Подростков культура привлекает неким, как им кажется, кодексом чести, братства. Этого детишкам очень не хватает сегодня. Известно, что свято место пусто не бывает. Не стало у нас пионерии, и вот пришла на её место эта погань. В общем, было это в 2011-м году. У нас на Кузьминках пошёл натуральный вал подростковой преступности. Вроде как мелочь - тут из ларька что-то стащут, там паренька остановят да карманы почистят. Искать преступников было сложно. Известно, что подростки, да и всё. Ведь как раскрывается большинство преступлений: простые граждане их не совершают, ищешь в первую очередь в уголовной среде, дёргаешь одного, другого, пока, наконец, не выйдешь на настоящего жулика. А тут как искать? Походили по школам в Ленинском районе, заглянули в училища и техникумы, поговорили с ребятами, но нигде и ничего. И вдруг они попались - была совершена крупная кража со склада лакокрасочных изделий одной нашей местной сети магазинов типа "всё для ремонта". Стащили несколько ящиков краски в баллончиках, три или четыре электродрели, какие-то ещё приборы - на общую сумму в сто семьдесят тысяч рублей. Подняли видеозаписи и на ней - трое ребят. Кто-то по футболке опознал сына замначальника склада. Выяснилось - мальчишка 14 лет, школьник. Вызвали в полицию с родителями, допрашиваем, а тот молчит как партизан в гестапо. Всё-таки, наконец, установили его друзей- подельников и один из трёх проболтался - мол, мы все - за культуру АУЕ. Оказалось, ребятки организовались наподобие банды - общак у них там был, в который карманные деньги носили, клялись друг другу в том, что братья навеки, и проч. Туда входило в целом ребят 25 из старших классов их школы. Дело поручили мне, так как когда-то я заведовал некоторое время детской комнатой милиции и считалось, что вроде как с подростками более-менее находил общий язык. Я принялся за работу. Взял личные дела, классные журналы. Читаю - и изумляюсь. Да какого чёрта! Все эти страшные преступники, грабившие на улице, из хороших семей. У одного мать - учительница географии, у другого отец инженер, серьёзный человек, мать бухгалтер на заводе. Все учатся хорошо, не двоечники. Совсем как-то эта история мне шаблон порвала. Пригорюнился я, сижу каждый вечер, думаю, как так вышло, что порядочные ребята из нормальных семей вдруг пошли по этой скользкой дорожке. Ведь подросток сам не знает, в каком уязвимом положении находится. Особенно опасен воровской мир для ребят из благополучных семей, что не успели хлебнуть лиха. Ему же кажется, что как родители его любят и прощают, так и все будут прощать. Ну ладно, в тот раз побегал я по потерпевшим, уговорил забрать заявление. А в другой раз не такие будут сговорчивые люди, и улетит паренёк сначала на малолетку, а оттуда белым лебедем на взрослую зону. И пошла судьба под откос. Вместо университета - подвальные посиделки, дай Бог не с иглой, вместо нормальной, честной жизни - воровская малина, вместо семьи - подзаборная пьянь-давалка и сифилис в 18 лет... И вот сижу как-то, перебираю дела, и одна из фамилий, Глотково, как сейчас помню, мне знакомой показалась. Откуда, думаю, помню... Звоню в угрозыск городской и приятель, Толик Литвиненко, сообщает, что есть такой вот вор- рецидивист, отсидел в общей сложности 12 лет, сейчас на свободе по УДО. Звоню в уголовно-исполнительную, где он отмечаться должен. Подняли инфу и - бинго! Есть у него братик, именно в школе учится. Тут-то я и понял, откуда вся мерзкая зараза на детей пошла. Съездил я за делом этого товарища - мразь-мразью - попытки изнасилования, кражи, угрозы, грабежи, эпизоды один на другом сидят и третьим погоняют. Решил версию проверить, пошёл по школьникам тем самым - якобы, доп. показания собрать. Взял из финотдела девушку, Машу, симпатичную такую, думаю, может, рожа моя пугает детей, а с девушкой они расслабятся как-то. К первому зашёл школьнику, Ваня звали. Милый такой мальчик, вся комната, помню, корабликами уставлена разными самодельными, вместо люстры даже штурвал морской. В общем, бредит, видимо, морем парень. И отец у него, к слову, моряк. Как потащило его в уголовку - ума не приложу. К делу подступил аккуратно - начал с Жюля Верна и Саббатини, и интересно с ним пообщались, но как упомянул Глотково- старшего, он словно воды в рот набрал. Опять эта партизанская тактика, опять глаза отводит. Ясно, что попал я в точку, да разговорить никак не получается. Пошёл к другому, третьему, и всё одно и то же. И вот тогда-то я шагнул конём. Явился в школу, договорился с завучем. Детишек трёх старших классов с занятий сняли и собрали в просторном кабинете ОБЖ. Выбрал его с замыслом - там у них был проектор. Зашёл в класс с ноутбуком подмышкой и смотрю на ребят. Класс-то просторный, да школьников - человек восемьдесят было, наверное, и теснятся - втроём за партой сидят, стенки подпирают, кто-то в проходах даже стоит. И только на второй от меня парте свободно - сидят двое всего мальчишек, а вокруг них, как вокруг гриппозного в троллейбусе в час пик - пустота. Одного узнал сразу - Саня Глотково, видимо, их бригадир и главный авторитет. Сидит, ухмыляется криво - не дать ни взять - Лёнька Пантелеев, только цыгарки в зубах да кепки набекрень не хватает. Я поздоровался, рассказал в общих чертах о культуре АУЕ, чем она плоха, что бывает, если человек следует воровским принципам в обычной жизни, и так далее. Смотрят, конечно, высокомерно - мент поганый и не то бы им затирал. В некоторых пределах для устранения неопределённости оказывается эффективной замена функции(й) степенными рядами. Тут подключаю я ноут к их проектору и достаю из портфеля дело этого Глотково. Начал читать по эпизодам, и вижу, как все напряглись. Что там было? Избил женщину, отобрал сумку, избил 82-летнего старика. Ходил по квартирам, менял старичкам деньги на билеты "прикольного банка" (поищите в интернете, известная была афёра в те годы). Девушку зажал, в подъезде, угрожая ножом, надругался. Поначалу народ презрительно хмыкал да отворачивался. Чувствуется, что мразь уголовная к ним хорошо так дорожку протоптала. Особенно новоявленный Лёнька Пантелеев хмыкает, да шуточки отпускает. Причём, как отпускает - сидит на первой парте, не оборачиваясь, говорит вполголоса, но видно, что ловят каждое его слово. И вдруг первая полетела ласточка: рассказал про то, как Глотково мобильные телефоны тырил из карманов граждан, и одна девчонка довольно громко так говорит: а у меня тоже как-то телефон украли. Я сразу к ней: расскажи, как было? Она неуверенно рассказала - так и так, пошла купаться с подругой, телефон на пляже оставила, а там сидели рядом ребята, молдаване, и стащили у меня. - Мать, наверное, ругала, - спрашиваю. - Ругала, - говорит девчонка. И тут же на Глотково-младшего глянула. Первый за всё время недобрый взгляд! Тот попытался гыгыканьем сбавить. - Не потеряла, говорит, а про***ла! Смех раздался, но какой-то уже не такой уверенный. Я по остальным эпизодам пошагал - кражи мелкие и крупные, побои, попытки изнасилований. И каждый раз ребята спрашиваю: случалось такое у вас? Сначала неувереннее, потом чаще, чаще, стали вспоминать. У кого из раздевалки на стадионе куртку стащили, у кого у отца часы сняли в подворотне, у кого машину угнали... Про изнасилования девчонки, конечно, не рассказывали, но и тут я заметил, что одна-другая потупилась, видимо, припомнив что-то. Глотково всё пытается отшучиваться, но атмосфера явно вокруг него сгущается. В какой-то момент, когда рассказывал как раз о том, как старух его братюня любимый обирал, всучая билеты банка приколов наивным пенсионеркам, он обронил высокомерно: "Лохи, чо". И вдруг с задней парты юношеский такой, но довольно уверенный басок: "Да ты не дерзи". И тут же шум, упрёки, перекрикивания. Новоявленный Лёнька Пантелеев уж голову в плечи вжал, смотрю, пацану рядом с ним, видимо, консильери его, совсем неуютно - ёрзает на стуле, некуда деться. - Вам некомфортно? - обращаюсь к нему. - Пересядьте, если неудобно! Тот как рак покраснел, отмахнулся рукой, но всё же не ушёл. Ну а затем была кульминация, для которой я ноутбук-то и приносил. На камеру в своё время попало избиение старика 82- летнего, возле универсама "Перекрёсток". Эпизод в деле сохранился, я детям включил. Сцена жуткая, конечно - дылда огромный толкает бедолагу в грудь, а тот держится хиленькими ручонками за авосечку свою. Детина валит пенсионера на землю и - ногами, ногами, по лицу, в живот. Отобрал, заглянул в авоську, увидел, что нет ценного и ногами её потоптал. Зачитываю затем список украденного и уничтоженного: кошелёк с 2500 рублями, два пакета кефира, десяток яиц, макароны. Комментирую: кефир такой-то, яички самые дешёвые, с распродажи старичок себя порадовать хотел. А старик был необычный - он некогда был сыном полка. Сиротой в начале войны остался, пошёл в армию и дошёл до Берлина с полком. Оказалось, кстати, много таких ребятишек было в своё время, у нас даже целое имелось городское объединение сыновей полка. - Катаева, - спрашиваю, - читали? - вот такой был дедушка. Ну тут уж совсем буря, а я на пике говорю: думаете, этот гад, остальные герои? 90 процентов жуликов выбирают слабых жертв. Ну и почесал, что типичная история - это когда как раз громила у слабой девушки отбирает сумочку, и т. д., не помню уже подробностей. Не буду хвастаться и говорить, что прям вот всех я на путь истинный тогда наставил - для этого одного разговора мало, да и времена у нас сейчас такие, что моральных авторитетов нет, не на кого равняться. Вот разоблачишь ты перед подростком вора, а надо другого же предложить кумира, иначе-то как? А кто этот, новый кумир? Только герои прошлого, а ныне нет таких замечательных людей на слуху во всяком случае. Но АУЕ- тусовка в той школе действительно распалась и потом уже не успела собраться. Не было с тех пор и подростковых краж. Вот младший только Глотово пропал, к сожалению, пошёл, как подрос, по братиной дорожке, да и сгинул - на стрёме где-то стоял во время того, как подельники коммерсанта убивали, и пошёл со всеми, десятку, кажется, получил...

14

Ультиматум Хемингуэя: "Выбирай, или ты корреспондент, или женщина в моей постели"

Блондинке с чуть вьющимися волосами, ослепительно белой кожей, тонкой талией и стройными ногами дерзости было не занимать.
Марта Геллхорн родилась в семье врача-гинеколога и ярой суфражистки, боровшейся за права женщин. У девочки было трое братьев и она росла сорванцом. С детства Марта писала стихи и рассказы.
После школы она поступила в престижное образовательное заведение - Колледж Брин-Мар, но проучившись год, бросила его и сбежала в Париж.
Богемный Париж тридцатых встретил Марту с распростертыми объятиями: французы оценили шарм юной американки из Сент-Луиса. Девушке предложили работу в модельном агентстве гламурного "Vogue".
Работа модели не пришлась ей по вкусу: встань так, улыбнись, прогни спину, отставь ножку. Скоро она была сыта этим по горло. Бросив работу модели, Марта устроилась в "United Press International" репортером. Тогда же случился ее первый роман с известным журналистом и философом маркизом Бертраном де Жувенелем.
Обаятельный красавчик Бертран, на удочку которого попала Марта, взял ее тем, что стал расхваливать ее бездарный первый роман. Она поверила и влюбилась со всем пылом. Страсти бушевали нешуточные и влюбленные собирались пожениться. Но оказалось, что Бертран женат, а жена отказалась давать ему развод. Беременная Марта решилась на аборт и поставила точку в отношениях.
Обеспокоенные судьбой дочери родители потребовали ее немедленного возвращения домой. Беспутную дочь надо было срочно спасать и мать Марты написала письмо своей сокурснице Элеоноре Рузвельт, жене президента. С ее помощью Марту устроили обозревателем в Федеральную чрезвычайную организацию помощи.
Журналистский талант у девушки явно был. По поручению администрации президента Марта ездила по городам США и написала ряд очерков о том, какие последствия имела Велика депрессия для разных слоев населения. Результаты наблюдений были изложены ею не только в статьях, но и в книге "Бедствие, которое я видела", которые получили высокую оценку рецензентов.
Однажды, зайдя в бар "Sloppy Joe’s" во Флориде вместе с братом, 28-летняя Марта обратила внимание, что на нее смотрит во все глаза крупный темноволосый слегка нетрезвый мужчина с волевым подбородком в засаленной рубашке. Она и понятия не имела, что это известный и любимый ею писатель Эрнест Хемингуэй.
Стремясь привлечь внимание длинноногой блондинки, Хемингуэй зашел с козырей: "Если я угощу вас выпивкой, мне не придется драться с вашим мужем? Я скоро уезжаю в Испанию, воевать с фашистами и снимать с другом фильм о войне..."
Девушка с внешностью голливудской звезды ответила, не раздумывая : "Я непременно поеду в Испанию. А мужа у меня нет, это мой брат". Допив свой напиток, Марта расплатилась и вышла, оставив изумленного писателя в одиночестве.
Она была дочерью знаменитой Эдны Геллхорн, посвятившей свою жизнь борьбе за права женщин, поэтому незамысловатые подкаты Хемингуэя нисколько ей не польстили. Хемингуэй любил рассказывать о том, что "сначала влюбился в ее стройные ноги, а уж потом - в нее саму".
Дома Марта взяла рюкзак, пятьдесят долларов, выпрошенное у знакомых удостоверение военного корреспондента и отправилась в дорогу.
Следующая встреча Марты и Эрнеста произошла тоже во Флориде: "Флоридой" называлась гостиница в осажденном националистами Мадриде. Она просто кишела военкорами всех стран.
Их любовь началась в охваченной огнем Испании. Марта увидела Хэма в военной форме и ее сердце забилось чаще. Она заметила, что страстный роман, начавшийся во время бомбежек, давал ни с чем несравнимое чувство опасности, экстрима, остроты. Много виски, много секса и любви.
Хемингуэй поддерживал Марту, а она видела в нем учителя и восторгалась его смелостью. Впрочем, Эрнест также был покорен отвагой своей новой возлюбленной.
Он довольно жестко критиковал ее за беспомощные первые репортажи, которые называл "розовыми соплями". Марта постепенно оттачивала мастерство и ее статьи об ужасах войны стали хлесткими, узнаваемыми.
Оказалось, что эта трудная и страшная работа - единственная, которая была по ней. Ничем больше заниматься она не хотела, только показывать человечеству зеркало, в котором отражалось его безумие.
Вернувшись из Испании, влюбленные решили не расставаться, но было одно препятствие. Ситуация в жизни Марты повторилась: Хэм был женат, а его супруга Полин не давала развода и угрожала, что покончит с собой.
Хемингуэй купил роскошную виллу Finca Vigia на Кубе и мечтал о том, что они с Мартой заживут семьей.
Развод писателя длился долго. Пожениться Марта и Эрнест смогли только в декабре 1940 года. Геллхорн в начале их брака называли "Хемингуэем в юбке".
Оказалось, что Хэму нравится праздность: он с удовольствием выходил в море на своей яхте Pilar, рыбачил, охотился, устраивал посиделки с друзьями, а по утрам писал роман "По ком звонит колокол", посвященный Марте.
Хемингуэй на войне и Хемингуэй в благополучной мирной жизни - это были вообще два разных человека.
Марта маялась: нежится на солнце и спать в роскошной кровати было так скучно... Она выращивала цветы и не находила себе места. Когда Марта улетела в Европу, где полыхала вторая мировая война, Хэмингуэй страшно разозлился и расстрелял все ее цветы в саду. Эрнест жаловался друзьям: "Она самая честолюбивая женщина из всех, что жили на земле".
Спокойной семейной жизни не получилось. Марта то ехала в Хельсинки, где шла советско-финская война, то в Китай, куда вторглась Япония. Она писала талантливые репортажи, а Хэм мрачнел и пил.
Из-за постоянных разъездов Марты Хемингуэй поставил ультиматум: "Или ты корреспондент на этой войне, или женщина в моей постели".
Марта не хотела быть домохозяйкой, ей было невыносимо в мирной жизни с Хэмом: он оказался неряхой, любителем подраться и не просыхал от попоек с дружками. Эрнест считал, что нет ничего лучше "Кровавой Мэри" на завтрак. Их семейная жизнь продлилась пять лет. Двум сильным личностям было не ужиться под одной крышей.
Геллхорн оказалась единственной женщиной, которая сама ушла от Хемингуэя и подала на развод, не дожидаясь, когда он ее бросит. По законам Кубы все имущество остается оставленному супругу, и Хемингуэй не отдал Марте ни ее пишущую машинку, ни свои подарки. Он не хотел ее отпускать.
Попытки вернуть Марту обратно носили радикальный характер: на встречу с Геллхорн в только что освобожденном Париже Хемингуэй привел целую армию своих поклонников из войск союзников и принялся угрожать жене пистолетом, заявляя, что лучше убьет ее, чем разведется.
На защиту Геллхорн встал Роберт Капа. Некогда близкий друг Хемингуэя, Капа немедленно был объявлен предателем, получил бутылкой шампанского по голове и больше никогда не разговаривал с Хэмом. Примирения не случилось. Хэм женится на блондинке и журналистке Мэри Уэлш.
Через несколько лет после развода с Хемингуэем, Марта сделает еще одну попытку быть счастливой. Она усыновит полуторагодовалого мальчика, купит дом на берегу океана.
Это не внесет в ее жизнь гармонию. Она также, как и Хэм, начнет пить по-черному, станет завсегдатаем местных баров.
В один прекрасный день ей станет страшно: куда она катится? Тогда она примет предложение и выйдет замуж за своего старого поклонника - главного редактора "Тimes" Томаса Стэнли Меттьюса.
Она попробует себя в роли жены и примерной матери двоих детей ( у Томаса от первого брака был сын). Это потребует от Марты мобилизации всех сил и через год она будет рыдать в кабинете психиатра, повторяя, что готова убить своих детей и мужа. Томасу надоест такая жизнь и супруги разведутся.
Марта еще не раз попытается остепениться. Купит девятнадцать домов в разных местах планеты. Обустроит их в своем вкусе, но не проживет ни в одном и нескольких недель.
То же и с личной жизнью. До глубокой старости она сохранит стройную фигуру, оставаясь всю жизнь в одном и том же весе - 52 килограмма. Случайные встречи, бары, виски, сигареты, мотели, и снова бесконечные дороги войны.
За шестьдесят лет карьеры в журналистике Геллхорн не потеряла чувства сострадания к жертвам конфликтов, напоминая своим читателям, что за боевой статистикой скрываются судьбы реальных людей.
Ее репортажи об освобождении Дахау потрясли весь мир. Марте было 81, когда она в последний раз работала военным корреспондентом. Панама стала последней из войн Марты Геллхорн.
В Америке в честь Марты выпустили почтовую марку и учредили ежегодную премию для журналистов.
Узнав, что неизлечимо больна и болезнь вот-вот победит ее, Марта приняла душ, надела красивый комплект одежды, постелила чистое постельное белье, включила любимую музыку и проглотила капсулу с цианидом. Это произошло 15 февраля 1998 года. Ей было 89 лет.
Марта была официально включена в пятерку журналистов, которые оказали самое большое влияние на развитие американского общества в XX веке.

Доктор online ©

15

Второй шанс Бенджамина Спока

В начале 1998 года жена знаменитого педиатра Бенджамина Спока Мэри Морган обратилась через газету Times с призывом к нации: "Помогите оплатить лечение доктора Спока! Он заботился о ваших детях всю жизнь!"
Состояние здоровья Спока внушало врачам опасения, а сумма в медицинских счетах переваливала за 16 тысяч долларов в месяц.
Мэри надеялась, что ее призыв будет услышан: ведь популярность врача-педиатра Спока, согласно опросам, превышала популярность американского президента.
Но репортеры тут же набросились на Мэри: "Скажите, а почему вы не обратились с этой просьбой к сыновьям доктора?"
Мэри потупила глаза. Разумеется, она обращалась неоднократно. Но честно говоря, ей совершенно не хотелось озвучивать то, что ей ответили. И старший сын мужа Майкл, сотрудник Чикагского университета, и младший Джон, владелец строительной компании в Лос-Анджелесе, заявили, что не готовы финансировать лечение отца - пусть о нем позаботится государство.
Сыновья посоветовали Мэри отдать Спока в дом престарелых. Она горько усмехнулась: доктор посвятил жизнь тому, чтобы научить родителей понимать своих детей и обращаться с ними, а на самом деле нужно было учить взрослых американцев заботиться о пожилых родителях.
80% американцев считают совершенно нормальным выкинуть из своей жизни несчастных стариков в дома престарелых: ведь там профессиональный уход и все такое. Нет, Мэри никогда не отдаст своего Бена в подобный пансионат.
...Когда в 1976 году 34-летняя мисс Морган вышла замуж за 73-летнего Спока, коллеги по институту детской психиатрии, где работала Мэри, были потрясены. Всем было понятно, что это брак по расчету. Разведенная молодая женщина с ребенком облапошила доверчивого немолодого известного доктора, позарившись на его деньги и имя.
Заочно Мэри познакомилась с доктором Споком когда родила дочь Вирджинию. Мэри буквально выучила советы врача наизусть. И вот спустя несколько лет они встретились в Сан-Франциско. Мэри организовала лекцию Спока в институте детской психиатрии. В ее обязанности входила встреча Бенджамина в аэропорту.
Мэри, чей рост едва дотягивал до метра пятидесяти, выбрала туфли на самом высоком каблуке. Из-за невысокого роста она часто носила обувь на каблуках, даже приноровилась бегать в ней как в спортивных тапочках, что на работе ее прозвали "малышка-акробатка". В аэропорту она стояла с табличкой "Доктор Спок" в толпе встречающих.
До этого Мэри несколько раз видела его по телевизору, но все равно удивилась: двухметровый гигант, подтянутый, весьма интересный и моложавый подошел и скромно представился: "Я доктор Спок".
Внимательные добрые глаза смерили невысокую фигурку Мэри и ее двенадцатисантиметровые каблуки: "А вы точно не упадете?"
Он бережно взял ее за локоть, словно поддерживая: "Давайте знакомиться. Как вас величать?" Мэри почему-то растерялась и выпалила:"Малышка-акробатка..."
Он засмеялся безудержным ребяческим смехом и сразу стал похож на озорного мальчишку: "Это замечательно, что в вас еще жив ребенок! Я, как врач, вам это говорю".
Когда настало время лекции, доктор Спок преобразился: корректный, строгий, сдержанный и безупречный. Сидя в первом ряду, Мэри иногда ловила его внимательный взгляд на своем лице. В один момент ей показалось, что он даже подмигнул ей. В голове мелькнула шальная мысль: а что если... Нет, она даже думать себе запретила об этом.
Когда наступил день его последней лекции Мэри пришла с букетом и большим пакетом, в котором был подарок для доктора Спока. Будучи человеком благодарным и воспитанным, она очень хотела подарить доктору шутливый презент, но переживала: вдруг ее подарок обидит его?
Немного нервничая, она затолкала подарок под свое кресло в лекционном зале. Успокаивала ее мысль, что это их последняя встреча. Она просто отдаст подарок и они никогда больше не увидят друг друга. Завтра он уедет из Сан-Франциско, а потом и не вспомнит ее. Мало ли малохольных он видел за свою жизнь?
После лекции Мэри вручила Споку букет алых роз и поблагодарила его за интересные лекции, а потом тихонько сказала: "У меня для вас есть подарок. Только пожалуйста не сердитесь на меня!"
Бенджамин смутился, достал из пакета большую коробку и надорвал оберточную бумагу. "Это для меня? Вот это сюрприз!" - только и сказал доктор. В коробке находилась игрушечная железная дорога, с поездами, вагончиками, станциями, рельсами, семафорами, дежурными...
Изображение использовано в иллюстративных целях, из открытых источников
В тот же вечер, галантно пригласив Мэри в ресторан на ужин, доктор Спок спросил: "Но как вы догадались? Вы умеете читать мысли?"
Оказалось, что он в детстве мечтал именно о такой железной дороге. Но к сожалению, его мечте не суждено было сбыться. Старший из шести детей, Бен твердо усвоил: подарки должны быть полезными.
Отец Бена, мистер Бенджамин Спок, был юристом, работавшим в управлении железных дорог, а мать Милдред - домохозяйкой. К праздникам дети получали пижамы, варежки и ботинки. Игрушек в доме не водилось: их в многодетной семье считали непозволительной роскошью. Девятилетний Бен для младшего брата выпиливал из дерева лодочки, машинки, человечков и они увлеченно играли (пока мать не видела).
Отец пропадал на работе, Милдред воспитывала детей одна. Она старалась применять для воспитания своей ватаги руководство доктора Лютера Эмметта Холта. Холт утверждал: "Детям необходимы полноценный ночной отдых и много свежего воздуха".
Здравая мысль была доведена Милдред до абсурда: отбой в 18:45, сон на неотапливаемой веранде круглый год, при том, что в штате Коннектикут температура зимой до минус десяти градусов!
На маленькой кухне Милдред составила и вывесила список продуктов которые были полезны (молоко, яйца, овсянка, печеные овощи и фрукты) и которые запрещены сладости, выпечка, мясо).
На каждом шагу Бен, ставший нянькой для младших братьев и сестер, натыкался на запреты: занятия спортом вредны для суставов, танцы способствуют раннему возникновению интересов к противоположному полу, в гости к друзьям - нельзя. За малейшую провинность Милдред наказывала подзатыльником или ремнем. При этом мать была фанатичной пуританкой и требовала от детей полного подчинения.
На младших курсах медицинского колледжа Йельского университета сам ректор не один час уговаривал миссис Спок разрешить Бену войти в университетскую команду по гребле. Высокий, крепкий, спортивный Бен мог добиться немалых успехов и Милдред, скрепя сердце, дала разрешение.
Когда Бен, в составе команды гребцов в Париже на Олимпийских играх 1924 года, завоевал "золото", мать презрительно хмыкнула: "Подумаешь, медаль!" и больше никогда об этом не сказала ни слова.
Бен настолько привык чувствовать себя ничтожеством, что влюбился в первую попавшуюся на его пути девушку, проявившую к нему интерес. Симпатичная темноволосая Джейн Чейни, дочь адвоката, благосклонно слушала как Бен рассказывал о соревнованиях, о том что синяя гладь моря сливается с горизонтом, о том как важна работа и понимание в команде. Джейн уважительно посмотрела на бицепсы симпатичного парня: "Ничего себе, вот это мускулатура!"
Милдред восприняла пассию сына в штыки. Но не на ту напала. Заносчивая и своевольная Джейн в упрямстве могла соперничать с будущей свекровью. В 1927 году Бен и Джейн поженились к неудовольствию Милдред.
"Женись - это не самое худшее в жизни, некоторые вообще попадают на электрический стул!" - прокомментировала мать.
В начале тридцатых Бен открыл свою первую частную практику в Нью-Йорке. Трудные это были времена: разгар Великой депрессии, миллионы безработных, рухнувшие на сорок процентов зарплаты, искусственно взвинченные цены. У доктора Спока пациентов было хоть отбавляй.
В его приемной толпилось всегда по пятнадцать человек, когда у коллег - по два-три человека. Весь секрет был в том, что Бен брал на десять долларов за прием, как коллеги, а семь. Джейн злилась: "К чему эта благотворительность?!"
Содержать семью было непросто: с семи утра до обеда Бен был на приеме, а до девяти вечера мотался по вызовам. Приходя домой он еще успевал отвечать на звонки до полуночи: что делать если малыш чихнул, срыгнул и т.д.
Вскоре родился их первенец. Но, к сожалению, роды у Джейн начались преждевременно, и ребенок прожил лишь сутки. Радости молодых родителей не было предела, когда в 1932 году появился Майкл.
Подруги завидовали Джейн: "Тебе повезло. Твой муж - педиатр!" Но видимо, нет пророка в своем отечестве. Джейн воспитывала Майкла по собственной методике и Бену это напомнило кошмар его детства.
Майкл был отселен в детскую и заходился плачем, Бен бросался к ребенку, а Джейн перегораживала вход в комнату со словами: "Его нельзя баловать!"
В своей знаменитой книге "Ребенок и уход за ним" Спок напишет: "Матери иногда способны на поразительную жестокость по отношению к собственному ребенку".
В жене Бен узнавал собственную мать: самодурство, упрямство и раздражительность. Если у малыша болел живот, Бен рекомендовал ему рисовый отвар, а вечером Джейн гордо докладывала, что поила ребенка морковным соком, что по ее мнению, было " гораздо полезнее".
Если он не велел кутать малыша, то Джейн все делала в точности до наоборот: надевала на него сто одежек. Если Майл простужался, то виноват был в этом Бен.
Бен счел за лучшее не вмешиваться в воспитание сына. Помимо практики он начал преподавать. К концу первого класса школы выяснилось, что Майкл необучаем: он не мог понять, чем отличаются буквы "п" и "б", "д" и "т"... В сотый раз тщетно объясняя разницу между буквами, доктор Спок обратился к детскому психиатру. Тот вынес вердикт: "У мальчика дислексия и он должен учиться в специальном учебном заведении..."
Бен перевел ребенка в особенную школу и тщательно скрывал этот факт от коллег. Через пару лет дислексия Майкла почти исчезла, но характер стал злым и колючим. Отчуждение между Майклом и родителями росло.
Когда издатель Дональд Геддес, отец маленького пациента Бена, предложил Споку написать книжку для родителей, тот растерялся: "Я не писатель!"
ональд подбодрил его: "Я не требую от тебя ничего сверхъестественного! Напиши просто практические советы. Издадим небольшим тиражом..."
Геддес планировал издать книгу максимум в десять тысяч экземпляров, а продал семьсот пятьдесят. Книгу немедленно перевели на тридцать языков. Послевоенное поколение родителей, уставшее от ограничений и жестких правил, приняло книгу доктора Спока как новую Библию, а критики назвали ее "бестселлером всех времен и народов".
До этого педиатры рекомендовали туго пеленать детей и кормить строго по часам. Доктор Спок писал: "Доверяйте себе и ребенку. Кормите его тогда, когда он просит. Берите его на руки, когда он плачет. Дайте ему свободу, уважайте его личность!"
В тот год, когда вышла книга, у Бена родился второй сын - Джон. Но увы, отношения с Джоном тоже не сложились. Джейн, как и в случае с Майклом, отстранила его от воспитания: "Поучайте чужих детей, а я знаю, что лучше для ребенка".
Спока печатали популярные журналы, приглашали на телевидение. Доктор Спок тратил большие суммы на благотворительность. Однажды во время прямого эфира в студию ворвался человек: "Младший сын Спока покончил с собой!"
К счастью, сообщение было ложным. У семнадцатилетнего Джона были проблемы с наркотиками и его откачали. После выписки из больницы Джон заявил, что не будет жить с родителями: "Вы мне осточертели!"
Возраст был тому виной или характер? Вечно отсутствующий молчаливый отец и крикливая, раздраженная мать ему не казались авторитетом. Джон ушел из дома, а Джейн пристрастилась к выпивке. Грузная и располневшая, она с утра до вечера готова была пилить Бена. Несколько раз доктор Спок отправлял ее лечиться в лучшие клиники, но напрасно.
Алкоголизм и депрессия Джейн прогрессировали. Семейная жизнь рушилась. Супруги приняли решение расстаться в 1975 году. После развода Джейн утверждала, что это она надиктовала доктору Споку его гениальные мысли для книги. Он оставил Джейн квартиру в Нью-Йорке , помогал деньгами. Сиделки ей были теперь куда нужнее мужа.
...И вот теперь, сидя в ресторане с молодой женщиной по имени Мэри Морган, доктор Спок, вдруг спросил ее: "Вы, конечно, замужем?"
Мэри задумчиво посмотрела в окно: "Одна. А вы, конечно..." - "Нет, я разведен".
Они прожили с Мэри двадцать пять лет в любви и согласии. Из них двадцать два года они провели... на яхте. Их плавучий дом дрейфовал зимой в окрестностях Британских Виргинских островов, а летом в штате Мэн.
К своему удивлению, Мэри обнаружила в своем немолодом муже множество необыкновенных черт. Этот старик в джинсах многого был лишен в своей жизни. Она смеялась: "Ты не-до-жил!" Молодая жена разделила его увлечение морскими путешествиями.
Ее дочь Вирджиния пыталась урезонить мать: "Вы оба сошли с ума! В такую погоду в море!" Но Бен был прирожденным капитаном и Мэри с ним было совсем не страшно. В 84 года Спок занял 3-е место в соревнованиях по гребле.
Она подарила ему вторую молодость, более счастливую, чем первая. Когда он стал немощным, она не отдала его в дом престарелых, а ухаживала сама, как за ребенком. Доктор Спок прожил девяносто четыре года и умер 15 марта 1998 года.

16

Санта-Барбара по-русски. Или даже индийская мелодрама. Кому нужен сюжет для слезливого сериала – берите, дарю.

Жил, значит, такой Александр Степанович. Да он и сейчас здравствует. Мужик крутой, но справедливый. Из тех, кто умудрился вынырнуть из мутной волны девяностых с неплохим капиталом, репутацией и почти без крови на руках.

Имел он сына Антошу от первого брака и дочь Вареньку от второго. Первая жена его благонравием не отличалась, и на время ее загулов он забирал сына к себе. Загулы всё учащались, наконец бывшая продала квартиру мутным риэлторам и исчезла, а Антон окончательно поселился у отца.

Парень оказался толковый, с папиной хваткой, поведения самого примерного. Степаныч хотел было отправить его учиться в Лондон и потом пристроить к своему делу, но Антон проявил отцовский характер, уезжать отказался и поступил на психфак в родном городе. Жил по-прежнему у отца. А чего не жить, места хватает с избытком, кормят вкусно, отношения с мачехой нормальные, с сестрой – лучше не бывает. Счастливая семья, ни одной тучки на горизонте. Степаныча только напрягало, что у сына нет девушки. И тут пришла беда откуда не ждали.

Вернулся Степаныч домой среди дня и зашел в комнату сына, что-то ему там понадобилось. Думал, сынок в институте. А он – вот он, на диване сидит. А на коленях у него… Варенька! Целуются. И руки в таких местах, что никаких пристойных объяснений, одни непристойные. А Вареньке семнадцать лет, только-только школу закончила.

Первая реакция понятна: дочери оплеуху, ублюдка этого избил до крови. Потом вопрос:
– Ты хоть предохранялся, придурок?
– Не от чего пока, я ее берегу. А в будущем, конечно, будем, я понимаю про кровосмешение.
– Какое нах будущее? Нет у тебя никакого будущего. Собираешь сейчас вещи и исчезаешь навсегда. На Колыму за золотом, в тайгу за шишками, в Чечню добровольцем. Страна большая.
Варенька:
– Папа, не надо! Я Антошу люблю с самого детства, я без него жить не смогу.
– Сможешь как миленькая. А у тебя, красавица, на ближайшие пять лет маршрут один: учеба – дом. И гувернантку к тебе приставлю, чтобы глупостей не наделала.

Вроде разрулил. Только от былого счастья в доме и следа не осталось. Полный мрак. Дочка ничем не занимается, целый день сидит и смотрит в стену. В институт провалилась, вместо сочинения написала тысячу раз слово «Антоша». Однажды, когда гувернантка не уследила, вены порезала, другой раз таблеток наглоталась. И доведет же дело до конца, характер отцовский.

И тут Степаныч получает письмо от бывшей. Так и так, лежу в больнице с циррозом печени, последние деньки на Земле считаю. Решила напоследок с тобой поквитаться за всё то зло, что ты мне причинил. Знай же, подлец, что сынок Антошенька, которого ты у меня отобрал, на самом деле не твой сын. Я его от Жорика родила, помнишь Жорика? Живи теперь с этим.

Да, был у них в молодости сосед Жорик, красавчик и бабник. Подался тоже в бизнес, да не туда свернул, нарвался на пулю. Задумался Степаныч. Три дня думал. Велел разыскать Антона и привезти. Говорит ему:
– Сейчас есть такой тест ДНК, по анализу крови определяют, кто кому родственник или не родственник. Я договорился, завтра пойдем сдавать.
– Бать, – говорит Антон, – а ведь если окажется, что я сын Жорика, значит, инцеста никакого нет и мы с Варенькой можем пожениться, так?
– Выходит, так. Поживи у меня, пока ответ придет. Но Вареньку не трогай, скажи ей только, чтоб больше не вешалась.

Через сколько-то дней Степаныч приходит домой счастливый, как в прежние времена. Лыбится во все 32 зуба. Показывает справку, там написано: родственные связи исключены.
– Вот, – говорит, – как удачно всё обернулось. Нет никакого кровосмешения. Живи спокойно, сынок… то есть, наверно, зятек уже.

По этой справке Антоше выдали новые документы, на отчество Георгиевич. Как только Вареньке исполнилось 18, они поженились. И жили, действительно, счастливее всех на свете. Детей только долго не могли завести, обнаружилась какая-то несовместимость. Но в наше время да с деньгами и это не проблема. Когда время стало поджимать, родила Варенька двух чудных деток от анонимной пробирки из банка спермы.

Только на этом сериал не кончается. Есть у него второй сезон.

Наши дни. Степанычу под 70. Антону за 40. Что-то он стал себя плохо чувствовать. Пошел проверился – лейкоз. Про лечение врачи говорят: есть несколько довольно безнадежных способов и один надежный. Пересадка костного мозга от родственного донора. Вот только родственных доноров у Антоши йок. Мать и Жорик в могиле, Степаныч ему по крови не отец, Варенька не сестра, дети не дети.

Опять задумался Степаныч. Три дня думал. Пришел к Антону в больницу:
– Не знаю, как тебе и сказать. Но сказать надо. Соврал я тогда. Справку попросил подделать. На самом деле я твой отец. Так что спроси у врачей, где мне тут провериться для пересадки.
– Бать, не волнуйся. Мы давно это знали. Ну, не знали наверняка, но подозревали. Поэтому и своих детей не завели. Придумали про несовместимость, а сами всю жизнь предохраняемся. Варя уже сдала анализы, ее костный мозг мне подходит, скоро операция. Всё нормально.
– Ну ничего себе. А скажи, когда ты догадался?
– В первый же день, когда ты пришел такой довольный с этой справкой. Я же психолог, да и тебя знаю с детства. Вот скажи: если бы на самом деле выяснилось, что я не твой сын, разве ты смог бы радоваться? Только и думал бы о том, что тебе наставили рога.

17

Невеста, над которой все смеялись

Богачке и единственной наследнице немалого состояния Екатерине Луниной было почти тридцать, а она все еще была незамужней. По меркам ХIХ века она считалась безнадежным перестарком. Что поделать, все признавали: девица Лунина была некрасива. Почти безобразна.
Отец Екатерины, генерал-лейтенант Петр Лунин, если верить мемуарам Казановы, в молодости был очень хорош собой и отличался пренебрежением к общественной морали. Ходили слухи о его нетрадиционной ориентации. Как утверждает Казанова, он был "умным малым", который "не только плевал на предрассудки, но и поставил себе за правило добиваться ласками любви и уважения всех порядочных людей, с коими встречался".
Проще говоря, он не только ставил себя выше всяких предрассудков, но и не стесняясь гордился тем, что своими ласками мог пленить любого мужчину. Мать Екатерины, урожденная графиня Авдотья Хвостова, отличалась редкой некрасивостью и на похождения мужа смотрела сквозь пальцы.
Кате - единственной дочери, не повезло - внешностью она пошла в мать. А от отца ей досталась любвеобильность.
По описаниям современниц во внешности Екатерины было достаточно много непривлекательного: у нее были выпуклые глаза, короткие ноги, длинная спина, толстые бока и несоразмерно большая голова. Мемуаристы порой к Екатерине Луниной безжалостны, рисуя ее карикатурной и даже уродливой. Хотя по нынешним вкусам, она, судя по портретам, была не так уж дурна. К тому же, Бог наградил ее чудесным голосом "одним из лучших в Европе" и музыкальным слухом.
Екатерина училась в филармонической академии Болоньи и одновременно со званием первоклассной певицы была удостоена почетной награды - золотого лаврового венка. После Тильзитского мира она пела при дворе Наполеона и была своим человеком в кружке падчерицы императора, королевы Голландии Гортензии.
В Москве смеялись, вспоминая ухажеров Луниной - принца Карла Бирона, взобравшегося на раскидистое дерево напротив окна спальни Екатерины и пропевшего ей серенаду, и офицера Измайловского полка француза Ипполита Ожэ, пославшего Луниной страстное восторженное письмо на пятнадцати страницах. Письмо это ходило по Москве в рукописях.
Луниным принадлежал огромный особняк на Никитском бульваре, построенный по проекту архитектора Доменико Жилярди в стиле московский ампир.
Как анекдот ходил слух об императоре Александре I, проезжавшем по Москве ранним утром по Никитскому бульвару и увидевшем ночного гостя, вылезавшего из окна спальни легкомысленной девицы Луниной.
Вернувшись во дворец, царь якобы через обер-полицмейстера попросил барышню быть осторожнее: "Иначе у вас могут похитить все, что есть драгоценного..." Такое поведение могла позволить себе замужняя дама, но не барышня.
Отличаясь эксцентричным характером, Лунина в течение последних десяти лет уверяла окружающих, что ей всего 20 лет. Она стала комическим персонажем, над которым все потешались. По понятным причинам состоятельные и родовитые женихи сторонились Екатерины Петровны.

И вот одна из самых богатых московских невест утерла нос сплетникам. Вернувшись в 1817 году из Италии, она похвасталась обручальным колечком и предъявила публике красавца-мужа. Катенька познакомилась с ним в Италии. Граф Миньято Риччи был знатен и вел свой род с незапамятных времен, от лангобардов и Карла Великого, но беден.
Стройный, темноволосый, со жгучими глазами красавчик был моложе жены на пять лет. Причем пишут, что это был брак по любви - Риччи, как и многие, был покорен соловьиным голосом Екатерины.
Риччи был не только красив, хорошо воспитан, но и талантлив. Миньято Риччи быстро стал одним из самых желанных гостей в московских салонах: его каждый мечтал зазывать к себе, "на него" заманивали важных гостей, знакомством с ним гордились. Новоиспеченная графиня Риччи ездила по городу с визитами: ей не терпелось похвастаться мужем.
Дело было в том, что граф великолепно пел, считалось, что он может дать фору оперным звездам первой величины. Когда Екатерина Лунина с Миньято Риччи начинали свой дуэт, у сидящих в зале слушателей перехватывало дыхание. Один из первых визитов Екатерина с супругом нанесли ее подруге - Зинаиде Волконской.
Красавца-флорентийца посчитали охотником за внушительным приданым. Но супруги выглядели абсолютно счастливыми. Вскоре Екатерина забеременела. К несчастью, первая ее беременность окончилась неудачно. Граф и графиня находились в Париже. Екатерина получила известие от отца. Сумасшедший старик решил проверить, насколько дочь любит его и послал Екатерине ложное сообщение о своей смерти. От переживаний у графини Риччи начались схватки и ребенок родился мертвым.
Вскоре она снова забеременела. Долгожданная дочь Александра появилась на свет в 1821 году в Москве. Девочка не прожив и года, умерла. После потери двоих детей Екатерина находилась в депрессии и ее нервы были совершенно расстроены. В 1822 году умер отец Екатерины. На этот раз по-настоящему и вдобавок промотал немалое состояние.
Екатерину с мужем по-прежнему приглашали в лучшие дома Москвы: изысканная публика, запотевшие бокалы с шампанским, множество удивительных крошечных канапе, ароматное облако духов, чудесные арии и романсы супругов, держащихся за руки...
В какой-то момент, абсолютно уверенная в прочности своего брака, вернувшись из салона "царицы муз и красоты" Зинаиды Волконской, Екатерина Петровна спросила у мужа: "Как тебе хозяйка? Правда, необыкновенно мила?"
Риччи сказал как можно небрежнее: "По-моему, ничего особенного!" Екатерина удовлетворенно заметила, что муж равнодушен к чарам легендарной красавицы, разбивавшей с легкостью мужские сердца. Но Зинаиде Волконской такое безразличие итальянского красавца к ней показалось особенно обидным.
Тем временем, певческая карьера графини Риччи неожиданно стала близиться к закату. В 1820-е годы "артистическая звезда графини уже померкла, голос ее, хотя еще обширный, высказывался визгливостью и был не всегда верной интонации. Муж же ее пел с большим вкусом и методом, но басовый голос его был глух и несилен, отчего нельзя было ему пускаться на сцену. Граф Риччи был превосходным комнатным певцом и особенно хорошо пел французские своего сочинения романсы"- в декабре 1820 года московский почт-директор А. Я. Булгаков писал брату.
Волконская начала свою охоту на Риччи. Вскоре графиня Риччи из-за наступившей беременности перестала посещать мероприятия и граф ездил один. Волконская с удовольствием аккомпанировала Риччи в своем особняке на Тверской.
Они подолгу гуляли вместе и явно наслаждались обществом друг друга. Однажды, вернувшись от Зинаиды домой, Миньято сообщил жене, что уезжает с Волконской в Италию. Оба они были несвободны. В обществе назревал скандал.
Безуспешно ухаживавший за княгиней Волконской Пушкин проводил ее злой остротой: "ни дна ей, ни покрышки, то есть ни Италии, ни графа Риччи". Екатерина Петровна осталась одна. Ее последнее объяснение с мужем вышло трагическим: она бросилась за Риччи, но подвернула ногу и упала. Случился выкидыш.
После расставания с графом Риччи Екатерина жила с матерью в Москве на съемных квартирах. Из-за долгов они были вынуждены продать свой дом на Никитском бульваре Государственному банку. Летом они жили у родственников Голицыных-Прозоровских в их имении в селе Троицко-Раменское. Голос Екатерины испортился окончательно и ее пение никому было не интересно. Драгоценности, оставшиеся от прошлой жизни, были отнесены в ломбард.
А муж тем временем наслаждался любовью со своей ненаглядной Волконской в роскошном палаццо Поли, который Зинаида сняла. Нет-нет, в его мыслях проскакивало сожаление о том, что он так некрасиво поступил с Екатериной, сказав: "Прости, но я больше тебя не люблю!" Риччи отгонял грустные мысли от себя: Зинаида не любила, когда им овладевала меланхолия. А он не любил огорчать ее.
В то время, совсем далеко от солнечной Италии, в подмосковном Раменском Екатерина Петровна готовила комнату для маленькой девочки: расставляла игрушки, развешивала крохотные платьица и кофточки.
Лизочка Нащокина была внебрачной дочерью кузена Екатерины. Взяв девочку к себе, она воспитала ее как родную дочь. Она учила девочку итальянскому и французскому, игре на фортепиано, литературе и пению. И Лиза полюбила свою приемную мать всей душой.
Лизонька выросла красивой и благонравной барышней. Вскоре она вышла замуж за хорошего и обеспеченного человека - директора местной мануфактурной фабрики Федора Дмитриева. Его ждала блестящая карьера: он стал видным ученым, профессором, управлял крупными предприятиями.
Екатерина Петровна воспитывала семерых внуков и прожила 99 лет, пережив графа Риччи на 21 год. Лиза и ее дети заботились о Екатерине Петровне.
Граф Риччи остаток жизни провел с графиней Волконской. Он начал стремительно терять зрение и вскоре не мог передвигаться самостоятельно.

Риччи ходил с палочкой, в поглотившей его темноте натыкался на мебель и стены, безумно ревновал княгиню Волконскую, заботившуюся о нем, и думал, что за все на этом свете приходится платить, - а уж за предательство вдвойне.

18

В студенческие годы мы с друзьями намного чаще, чем сейчас, вспоминали свои школьные будни. Намедни вспомнил рассказ одного из них:
В конце 90-х к нам в школу перевели одну девушку. Все бы ничего - но будучи дочкой руководительницы РАЙОНО она пользовалась большим количеством привилегий, что вкупе и премерзким характером делало жизнь её одноклассников весьма невеселой. Нет, исчадием ада она не была- никаких кнопок на стул преподавателям или срыва уроков. Тут был скорее уверенный "барский" подход человека, уверенного в своей безнаказанности. Схема работала примерно так: получила тройку- после уроков подошла к учительнице сказала что заслуживает лучшей оценки - пожаловалась завучу на учителя - пожаловалась маме на завуча - получила оценку выше. В силу отсутствия в семье отца парням от неё доставалось особенно сильно: не дал списать или не помог - получил аккуратный и незаметный для окружающих удар в пах. Бить девочку в ответ никто же не будет. А завучу можно сказать что мальчик ней приставал и трогал руками. Уколоть иголкой девушку с передней парты, когда никто не смотрит, и выкинуть иголку подальше. Нет иголки- нед доказательств.
Был бы на её месте парень - можно было сделать "темную", но тут ситуация иная. На родительские собрания мать не ходила, с родителями одноклассников намеренно не общалась. Жалобы родителей школьной администрацией не воспринимались - отношение с чиновником в это непростое время были важнее "народных волнений".
Так прошло полгода, а после каникул класс пополнился Михаилом, имевшим отличительную особенность в редкой бедноте своего гардероба. Он единственный из одноклассников ходил в школу в одних штанах и майке, самостоятельно стирая их по выходным. Миша, друг которого рассказал мне эту историю уже в нулевых, был простым, компанейским и целеустремленным парнем. Почему именно он стал целью нападок нашей героини - сказать сложно. Скорее всего, кипучая смесь из подростковых чувств любви, ненависти и хрен знает чего ещё. В итоге Мише начало доставаться по полной программе уже через месяц после начала учебы. Миша терпел. Через пару месяцев, не видя итогов своих нападок, девушка обвинила Мишу в том, что он к ней приставал. Дело усугублялось тем, что лет им было по 14-15, и с учетом времени (90-е) нравы царили вольные, поэтому жалобы девушек на приставания были весьма не редки. Дальше классический вызов к директору, приехавшая мама и сильно расстроенный Миша, которому пришлось в прямом смысле ни за что выдержать все муки позора и извиняться за то, что он не делал. Девушка, видимо исчерпав все другие методы воздействия, пару раз отточенным ударом заехала Мише по причинному месту, причем второй раз туфлей и явно неудачно, потому как Миша, после обращения к школьному врачу, забрал и класса портфель и ушел домой. На следующий день Миша в школу не пришел. И через день - тоже. Он появился после выходных, такой же спокойный и сосредоточенный на учебе. На расспросы "что как" он отмалчивался или отшучивался. Но ровно через неделю после инцидента девушка перестала ходить в школу. А через 3 дня один из учителей сообщил, что она перевелась в другую школу. Счастью одноклассников не было предела - это был первый раз, когда половина класса пошла совместно гулять после школы с целью отметить вышеуказанное событие.
Через месяц после этих событий мой рассказчик случайно подслушал диалог завуча с одним из учителей, из которого выяснилось, что мама нашей девушки из РАЙОНО была уволена. Причем - с выговором. С тех пор прошли годы, школа кончилась, да и институты уже близились к завершению, когда на одной из студенческих пьянок мой приятель поделился со мной этой историей в присутствии того самого Миши. А после - прошло ещё много, много лет. И так вышло, что этого самого Мишу встретил мои лучший друг, спросив меня не знаю ли я случайно этого человека. Потому как Михаил Батькович на тот момент занимал уже весьма значимый пост "старшего фармацевта" в одной компании, чье название часто пишут с двух заглавных букв:))) Мы вместе созвонились, поболтали, я пригласил Мишу пообедать и вскользь коснулся этой самой школьной истории. На что получил ответ: знаешь, что что я уважаю своего отца? Он, как ты уже понял, растил меня в строгости, и наверное благодаря такому воспитанию я сейчас достиг того, что имею. Но тогда он просто сел к моей кровати и сказал: "Успокойся, больше такого не повторится". И ведь не соврал!
Удивительный парень этот Миша. Ведь за 4 года его учебы в этой школе никто из одноклассников даже не предполагал, что у такого скромного парня может быть такой папа. Как шутил руководитель "Торжокских золотошвей", "за ночь не управимся - тут одних звезд вон сколько!"

Почему я вдруг вспомнил эту историю сейчас - просто вспомнилось. А может и нет... уж что-то она мне больно сильно напоминает:))

19

Помните, когда финансовые пирамиды уже появились, но слова «лохотрон» еще не было в употреблении, в том значении, что мы используем сейчас.
Нина Васильевна, только вышла на заслуженную пенсию, и принялась еще плотнее опекать своих внучек.
У одной дочки - две доченьки, у второй - одна. Возраст у детей дошкольный, интересы общие.
В почтовые ящики, тогда еще выписывались газеты и журналы, стали попадать яркие рекламные буклеты. Прекрасно помните, один заказ продукции из каталога и вы обладатель главного приза.
Присылали уже ключи от автомобиля, только в следующем заказе подтвердите цвет и комплектацию авто. Просили прислать фото, для размещения на доске победителей, при мгновенном заказе и оплате денежным переводом.
Согласовывали меню праздничного стола в честь чемпиона по количеству заказов.
Нина Васильевна принесла рекламный листок с дайджестом детско-географического журнала.
Внучки увидели, восторг неописуемый, как все красиво, познавательно, для нас придумано.
Бабушка Нина оформляет подписку на журнал, выходит он два раза в месяц, но уже в первом полученном номере, акция - «закажи красочный фотоальбом, поучаствуй в розыгрыше денежного приза».
Дети в очередной раз растопили сердце бабушки, пенсия позволяет баловать детвору, заказала фотоальбом. Спустя месяц, вырывая друг у друга принесенный бабушкой с почты журнал, внучки обнаруживают призовой талон.
« Вы, Нина Васильевна, как юбилейный заказчик, стали обладателем, Главного Приза — Один Миллион Рублей».
Нина Васильевна ошарашена, деньги не лишние, уже в голове прикинула куда применить, как поделить и что приберечь.
Читает еще раз, внизу приписка - «для подтверждения согласия на получение приза, сделайте заказ на определенную сумму».
Сумма составляет две трети пенсии Нины Васильевны.
Звонит старшей дочери, обрисовывает ситуацию:
- Наташа, представляешь миллион, только вот не потяну одна новый заказ, нам с дедом месяц жить на что-то надо. Его пенсия тоже вам в помощь идет.
- Мама, это обман, я на работе слышала, таких миллионеров у нас уже десяток набирается, ответили и с концами, или еще требуют заплатить.
Младшая дочь тоже скептически отнеслась к перспективе, стать обладательницей части миллиона.
Не дает покоя выигрыш только Нине Васильевне, будоражит воображение, не могут обманывать пожилого человека, да и глупо отказываться от денег.
В результате созревает идея, ответить своим благодетелям, письмом с благодарностью за выигрыш.
«Здравствуйте, дорогая Редакция! Спасибо, Вам, что выбрали меня, как обладателя Главного Приза, он будет очень кстати.
Я мать двух дочерей, воспитывающих трех прекрасных внучек, младшая с зятем живет вместе с нами, старшему зятю не помешала бы машина, хоть даже и подержанная.
Нам с мужем, ничего не нужно, все для детей и внучек. Но и свободных средств нет, чтобы сделать подтверждение.
Так как миллион мой, как вы пишите, закажите на Ваш вкус товар на определенную сумму, кому как не Вам знать о качестве своей продукции.
Возьмите часть моего выигрыша, в разумных пределах, в знак благодарности и оплаты накладных расходов по оформлению нового заказа.
Оставшуюся часть присылайте по известному Вам адресу.
С уважением, Нина Васильевна»
Как вы думаете, что ответила редакция…

20

Думаю, все вы слышали от работяг, как классно они работают, когда выпьют. А уж фразу "чем больше выпью, тем лучше езжу" наверняка. Я долго не мог понять как это, ведь мне, последнее что хочется делать после выпивки, это работать, а уж сесть пьяным за руль - нонсенс. Не понимал, пока не познакомился на работе с одним дедушкой.

Дедушка на том заводе проработал уже лет 30, числился токарем, а по факту делал для нас всякие приспособы по мелочи, ну и точил, если у токарей был завал. И вот он любил говорить:

- Я, когда трезвый, работать не могу. Что-нибудь простое - да, а что посложнее - не чувствую станок, и всё тут. А налей мне двести грамм - я тебе любые микроны поймаю!"

Ну, я посмотрел, все пальцы на месте, 30 лет проработал...

И вот, прохожу я как-то мимо его рабочего места, а там - бой в Крыму, Крым в дыму. Подхожу. Стоит дедушка, смертельно серьёзный, пьяный в умат, и дисковой фрезой пилит очередные приспособы. Стальные цилиндры примерно с пол пальца, которые нужно пропилить миллиметров на 15 вдоль. Точнее, два таких пропила, 90° один к другому. Поливает фрезу из брызгалки эмульсией, которая тут же испаряется, и стоит в клубах этого пара покачиваясь. Словил дзен. Работает. В одной коробочке заготовки, в другой - десяток готовых деталей.

Спрашиваю:

- Как дела?

Дедушка останавливает фрезу:

- Да, е... вожусь тут уже три часа, а работы минут на двадцать. Титановые они, что ли???

- Семён Семёныч!, - говорю я, и показываю ему на фрезу, закрепленную наоборот.

- Да твою ж мать!!!

- Но десяток сделал, молодец!

- А пошёл ты!!!

Так вот, к чему я это... Мужики! Не надо ля-ля!

21

История про дедзад.
На задворках Васьки*, среди хрущёвок, ворон и тополей, в ста метрах от Смоленского кладбища, в 1966-м году стоял типичный двухэтажный хрущёвский детсад, который мы, несознательные советские дети, любили именовать дедзадом.
Таких "дедзадов" до сих пор по Питеру разбросано немало.
В тот детсад у Смоленского кладбища меня и начали водить.
В том детсаду возле лестницы, на почётном месте на стене красовалась чудотворная советская икона с кудрявым ликом маленького Вовочки Ульянова (Ленина), и начертанное большими буквами дивное житие Его.
Метров за сто до детсада уже можно было уловить пахучий чад с детсадовой кухни. Иногда пахло прилично, например, творожной запеканкой. Иногда - херово, когда готовили овощное рагу.
Главной знаменитостью нашей группы был мальчик Серёжа. Фамилия у него была очень скрепоносная – то ли Баранов, то ли Козлов, но уважали мы его не только за это.
Он приносил нам в своём клюве редкие шедевры народного творчества – пословицы, песни, анекдоты и частушки. Самая приличная частушка от Серёжи гласила:
“ На горе стоит корова,
А на ней написано:
“Под мостом @бут Хрущёва-
Пидараса лысаго!””
Помню, что в Серёжиной редакции на горе стояла машина, но я, как истинный поэт, предложил поменять машину на корову ради хорошей рифмы. Собрание мужской части коллектива меня поддержало!
Серёжа был прирождённым учителем. Он живо и подробно объяснял нам, неразумным, кто такой Хрущёв, кто такой пидарас, и что значит "е@ут". В результате отпадала необходимость узнавать это у родителей.
Другой знаменитостью нашей группы был мальчик Гена. Фамилию его я помню точно, но не назову, поскольку сейчас он человек довольно известный.
Гена тоже был подвинут на творчестве, только не на народном, а на псевдонародном. Он обожал вставать в театральную позу и целыми страницами, с закатыванием глаз и завываниями, декламировать стишки Некрасова. Моё глубокое неприятие данного гражданина-поэта идёт оттуда, из глубины веков.
Гена, как и Некрасов - кореш его, отличался весьма говнистым характером. Какой-нибудь хорошей (общей!) игрушкой он не хотел делиться часами! Уговоры помогали слабо, небольшие выдачи пиздюлей тоже, а жаловаться у нас считалось западло.
Перевоспитать Гену выпало мне.
В один прекрасный день, когда Гена намертво зажилил наш любимый автокран, я, взывая к его совести, безуспешно ссылался на священное писание, труды классиков марксизма-ленинизма, русские народные сказки и пацанские понятия. Не помогало! Этот пидарас ещё и дразнился!
В отчаянии обратил я взор свой к небу.
И взору моему явилась райская картина берегов речки Мары, что на границе Кении и Танзании, где зелёные нильские крокодилы радостными улыбками встречают мигрирующих антилоп гну. В душе моей наступил покой, в мыслях - ясность, и я тяпнул Гену зубами за лопаточную часть спины!
Дальнейшее помню отрывочно. Вопли, беготня, меня волокут к заведующей…
Апофеоз наступил, когда за Геной пришла его Генная мать. Ей, ясен пень, обо всём доложили, показали красивый зелёный отпечаток моих зубов на Гениной лопатке, после чего Генная мать задвинула речь!
Присущая Генной матери лёгкая картавость, в тихом разговоре почти не заметная, в гневной речи эффект произвела фантастический: у юного Вовочки Ульянова на иконе осыпались кудряшки, а из-под них грозно засверкала боевая ленинская лысина!
- Это не гебёнок!!! - истегическим ленинским тенором орала Генная мать. - Это звегь!!! Это кгокодил какой-то!!! Ему не в детский сад ходить, а в психухе сидеть! Или в клетке, в зоопагке!!!
“Ни хера себе тётя излагает!” - подумалось мне.
А ещё пришла мне в голову мысль, что меня только что окрестили.
Гена, между прочим, после этого эпизода волшебным образом изменился к лучшему.
Вот так Гена был перевоспитан, а я стал Коккодриллом.

* Васька - Васильевский остров (питерский диалект).

22

О френдзоне, женских намеках и мужской непонятливости.

Мне в институте нравилась одна девушка, пусть будет Инга. Вообще мне там каждая третья нравилась, но эта больше других. Мы не были однокурсниками, она на год младше, но жили в одном общежитии и часто пересекались, разговаривали о всяком. Грезил о ней ночами, но наяву никогда не пытался обнять, поцеловать, тем более что-то более существенное: она вся такая ах какая, а я кто? Лох ботанический дикорастущий, одна штука.

Я кончил институт, уехал работать по месту распределения и оттуда написал ей. Это была еще эпоха бумажных писем. Завязалась переписка, в основном на нейтральные темы, книги, фильмы, моя работа и ее учеба, но иногда я выдавал что-нибудь пафосное: я всегда готов тебе помочь, если любые проблемы – напиши, всё брошу, приеду, спасу. И в июне она действительно написала: приезжай, спасай, до защиты диплома осталось всего ничего, а диплом не готов, программа не компилируется, я пропала.

Приехал, конечно. День просидел над ее дипломом, программу довел до ума, не так уж много она недоделала. Она тем временем чертила плакаты к защите. Полагалось то ли 7, то ли 8 плакатов на листах ватмана А1. Настала ночь, я собрался идти искать по общаге у кого переночевать, но oна сказала:
– Спи тут. Соседка уехала, ее койка свободна, мы одни в комнате.

Улеглись, но Инга не давала уснуть, всё время меня окликала, говорила о каких-то пустяках. Когда я почти вырубился, она вдруг зажгла настольную лампу и села в кровати:
– Никак не могу заснуть. Проклятые клопы, всю искусали.
– Странно, я никаких клопов не чувствую.
– Ну как же, вот тут укусили и тут. Посмотри!

Я подошел и внимательно осмотрел то, что она показывала: голую ногу заметно выше колена и розовое плечико с тонкой лямочкой ночной рубашки. Никаких следов укуса не заметил, пожал плечами и вернулся в свою кровать. Инга со злостью выключила свет и наконец угомонилась.

Наутро я проснулся раньше нее и решил сделать сюрприз, написать заголовки на трех не законченных плакатах. Я умею работать плакатным пером, получилось на мой взгляд очень красиво. Но она, проснувшись, устроила скандал, что я испортил ей всю работу и мои заголовки выбиваются из общего стиля плакатов. С рыданиями выгнала меня из комнаты и сказала, что с идиотами водиться не может и между нами всё кончено.

Я в недоумении шлялся по Москве, не понимая, в чем провинился и что мне теперь делать следующие сутки. Зачем-то потащился в институт, под дверь аудитории, в которой Ингина группа проходила последнюю консультацию перед защитой. Вышла Инга, облила меня холодным презрением, вздернула голову и зацокала каблучками вдаль по коридору. Следом вышли Алла с Леной.

Тут нужен флешбэк на год назад, а то непонятно. На пятом курсе я записался на психологический семинар, который вел известный психотерапевт Анатолий Добрович. Психология будущим программистам ни к чему, но она тогда была в жуткой моде. Большинство участников семинара были четверокурсники, в том числе две Ингины одногруппницы, Алла и Лена. В отличие от Инги не общежитовские, а москвички, так что я их раньше не знал. Алла вполне попадала в каждые третьи, а вот Лена эффектной внешностью похвастаться не могла. Маленького роста, худющая, длинноносая, вся из углов, ходила всегда в джинсах и мужской рубашке.

В самом конце семестра, за день до моей защиты, состоялось выездное занятие семинара у Аллы на даче. Добрович показывал разные упражнения, одно называлось «хозяин и раб». Участники разбиваются на пары, один приказывает, другой повинуется, потом меняются. Я оказался в паре с Леной. Не помню, что я ей приказывал (то есть помню, но не хочу удлинять рассказ), а когда настала ее очередь, она сказала: «Поцелуй меня!».

Ну и поцеловал. Это был первый серьезный поцелуй и в моей, и в ее жизни. И дальше мы целовались, и не только, и очень не только, неделю напролет. Через неделю я уезжал на военные сборы и потом на работу. И всю неделю у меня свербело, что всё классно и замечательно, но вот бы это была не Лена, а какая-нибудь такая ах какая типа Инги. И сказал на прощание, что было хорошо, но давай оставим это в прошлом. И с работы написал Инге, а не Лене. Лох дикорастущий, говорю же. Дальше вы знаете.

Ну вот, вышли Алла и Лена, Алла увидела меня и обрадовалась:
– Откуда ты взялся? Мы как раз едем ко мне на дачу, у нас опять выездное занятие с Добровичем. Поедешь с нами?
– Конечно.

Лена весь этот разговор и всю дорогу молчала и не поднимала на меня глаз. Я тоже не мог решить, заговаривать ли с ней и если да, то какими словами. Но всё решилось без слов. Добрович на дачу не приехал, но передал задание: молчать. Такое упражнение, все пять или сколько там часов общаться невербально. Оказалось забавно. Все болтались по комнате и играли в гляделки, потом стали есть привезенные с собой бутерброды. Я жестом показал, что не наелся, и тут Лена выскользнула из комнаты в огород. Вернулась с зелеными листиками и стала меня ими кормить. Это была черемша, она же дикий чеснок – видимо, единственное, что там успело вырасти в июне. Поедание листиков быстро переросло в хватание ртом ее пальцев, а там и до губ оказалось недалеко.

В электричке на обратном пути мы опять без конца целовались, в точности как год назад. Почти не разговаривали, Лена только узнала, что мне негде ночевать. И привела к себе домой. Тихо-тихо, чтобы не разбудить родителей, провела в свою комнату. Интима не было, она всю ночь рисовала плакаты к защите. Я периодически просыпался, смотрел на склонившуюся над чертежом угловатую фигурку и отрубался опять. Под утро она прилегла в одежде рядом со мной и тоже вырубилась.

Нас разбудил стук в дверь и веселый женский голос:
– Молодые люди, вставайте! Пора завтракать.
– Мам, какие молодые люди? – крикнула Ленка через дверь. – Я одна.
– Конечно-конечно. А чьи это кроссовки в прихожей, конспираторы?

На завтрак, помимо яичницы и чая, были какие-то никогда не виданные мной фрукты.
– Это папайя, а это гуайява, – пояснила Ленкина мама. А Ленка, посмотрев на мои вытаращенные глаза, рассмеялась:
– Не пугайся, мы не каждый день так завтракаем. Мама – преподаватель русского, вчера приезжал ее бывший студент с Кубы и это привез.
Давно мне не было так уютно, как за этим кухонным столом. Хотелось остаться там насовсем, что я в итоге и сделал.

Через полгода после той памятной ночи Инга вышла замуж. Я как-то нашел ее в соцсетях. Всё у нее хорошо, образцовая жена, мать и бабушка и до сих пор очень привлекательно выглядит. Между прочим, сделала карьеру в IT, начальник отдела в известной компании. Наверняка с той программой к диплому справилась бы и сама. Иногда думаю, как сложилась бы моя жизнь, прояви я тогда чуть больше понятливости. Был бы я с ней счастлив? Не знаю. С Ленкой – был.

Счастье не имеет настоящего времени. Я имею в виду – настоящего в смысле английского present simple. Я люблю помидоры, я работаю там-то, я счастлив. Вчера, сегодня, завтра, в фоновом режиме. Так не бывает. Может, буддийские монахи умеют перманентно чувствовать себя счастливыми, а мы – нет. Для нас естественное время для счастья – прошедшее. Оглядываешься назад и понимаешь: а ведь я был счастлив тогда, все эти годы.

А еще есть сиюминутное счастье, в настоящем времени в смысле английского present continuous. Кратковременное острое переживание. Чтобы почувствовать его без особого повода, у меня есть два надежных триггера. Черемша и гуайява.

23

Жил-был Саня. И жил он в рабочем посёлке с 4 тыс. населения. Санина мама работала уборщицей в местной больнице, а Санин папа... а хз где этот папа - исчез ещё до Саниного рождения.

Саня довольно неплохо рисовал и мечтал стать художником, в чём его активно поддерживала мама, что довольно необычно, ибо как правило, женщины, которым без образования и на "низовой" работе приходится поднимать дитя в одиночку, настаивают на получении более "основательной" профессии. Но мама Саню поддерживала и даже откладывала для него деньги на сберкнижку.

Поддерживала Саню и классная. Саня рисовал плакаты на все праздники, участвовал в местных выставках, оформлял мероприятия, причём не только для своего класса, но и для "старшаков" по линии комсомола. Даже какой-то именитый художник из облцентра приезжал посмотреть на Санины работы, и даже говорил о всяческом со своей стороны содействии при поступлении Сани на художника. В связи с этим для классной руководительницы Саня был "наш художник" и "гордость всего класса и даже школы" и ещё куча хвалебных эпитетов.

Шёл 1986 год. Год Мира и атмосфера соответствующая. Все ещё под впечатлением отгремевшего в прошлом году фестиваля молодёжи и студентов. Потепление отношений с американцами. Саманта Смит и фильм про собаку, остановившую войну. Ну и, разумеется, в тренде детские рисунки про мир во всём мире: ну там земной шар, дети взявшиеся за руки, бомба перечёркнутая красным крестиком и надпись "Миру-мир, нет войне!" или ещё как.

Семикласснику Сане 13 лет.

В середине января районная газета объявляет конкурс детских плакатов на тему "Мир во всём мире". Главный приз - наручные часы "Слава", грамота, ну и почёт и уважуха, само собой... Ясен пень, от поселковой школы классная предложила рисовать Сане. Саня поднапрягся: согласовал эскиз с классной, потом три дня корпел над ватманом, стараясь, чтобы не вышел банальный детский рисунок типа "нет войне". Наконец, готовый рисунок был сдан классной, одобрен классной, а затем упакованный и подписанный, отправлен с оказией в районный центр (час езды от посёлка). Осталось ждать результатов примерно месяц. Вот Саня кое-как проживает этот месяц, потом разворачивает газету, и там - наконец-то! - опубликован результат конкурса. И - да! - фото Саниного рисунка (ура, 1 место!). А вот фамилия под рисунком не Санина...

После минутного замешательства, Саня понял, что знает "автора" - его одноклассница Вика. Флегматичная как корова на выпасе, не только рисованием, а вообще ничем не интересующаяся, ну кроме еды разве.

Классная, при предъявлении газеты дала объяснение - ну там в редакции что-то напутали с этикетками, она позвонит туда и всё объяснит. А пока поздравляет с победой. (Хотя осадочек назревает)

Хреновое впечатление от радости, что Санин рисунок опубликован в газете (хоть и под чужой фамилией) стало ещё более хреновым, когда Вика пришла в класс с новыми часами. На вопрос - "откуда?" - флегматично жуя булку, объяснила, что ездила с мамой в райцентр, где ей в редакции вручили часы и грамоту. Да-да, за Санин плакат. Тут уже Саня не выдержал - с максимальной громкостью, он объявил, что Вика не имеет право носить эти часы, и даже объяснил, почему не имеет. И в общем-то класс с Саней согласился. Вике было предложено не носить часы, пока не откроется ошибка - всё равно ведь придётся их отдавать законному владельцу. Вика, как это ни странно, с Саней соглашается и прячет часы в карман (хотя ничего странного, удивительно флегматичная девчонка, Саня подумал, что покусись он тогда на её булку, вот тогда бы, наверное, была рефлексия. Но проверять не стал) Такое "самоуправство" сильно не понравилось классной. После урока она объяснила Сане - так дела не делаются, ибо она уже позвонила в редакцию, объяснила, что произошла ошибка, они разберутся, оформят нужные приказы, перепишут грамоту и Вика вернёт часы; а вот это вот что он устроил - это на уровне истерики и вообще "детский сад какой-то", надо уметь держать себя в руках и т.д. В общем, Саня внял словам классной и принялся ждать, когда "ошибка" будет исправлена.

Маленькое пояснение: Саня не был наивным дураком. Просто отношение классной руководительницы к нему было действительно хорошим и добрым - хвалила, шла навстречу, когда надо было подтянуть оценки, хлопотала перед другими учителями, ставила в пример другим и др. Так что - да - Саня принялся ждать, когда в редакции исправят ошибку, тем более, что классная объяснила, что процесс это небыстрый - всё-таки часы это материальная ценность.

Неизвестно, сколько бы Саня ждал исправления "ошибки", но на второй-третий день, после уроков к нему на улице подошла дама. Высокая блондинка в охренительном кожанном плаще, роскошная как кинозвезда. И вот эта роскошная мадам подбегает к Сане, встряхивает его за плечи и отвешивает оплеуху. Саня охренел... не не так - ОХРЕНЕЛ, но это как оказалось, было только начало. Лексикону роскошной блондинки позавидовала бы любая поселковая бичиха, на которой пробы негде ставить.
- Хули ты, сучёныш, моей дочери указывать взялся, как ей СВОИ часы носить?!?! Жало завали и стухни, выблядок!

Дальнейшая её речь (если убрать мат и уголовный жаргон) сводилась примерно к следующему утверждению: он никто, бастард, рождённый поломойкой от неизвестного алкаша, такому на роду написано между отсидками в тюрячке сдохнуть от дешёвого пойла в луже дерьма, и самым лучшим будет для него смириться с единственно доступной ему участью, а не лезть к детям приличных людей со своими принципами. И если ещё раз он подойдёт к Вике, его заберут в милицию, там сунут в камеру к уркам, где его быстро из Александра сделают Алёнкой... и тд и тп... И всё это с килотоннами мата и блатной феней. Закончив своё феерическое выступление подзатыльником, Викина мамаша отчалила.

Саня не помнил, как пришёл домой, а пришедши (мама была ещё на работе), дал волю эмоциям. Да ладно, чего уж там, начал плакать в голос. Во-первых, ещё никто и никогда не попрекал его внебрачным происхождением; во-вторых, в школе учили, что всякая работа почётна (даже уборщица), и его мать в поликлинике действительно уважали; ну и в-третьих, было большим шоком, что приличная с виду дама вот так при всех матюкается и раздаёт тычки.

Выплакавшись, Саня решил взять дело в свои руки. Удивительно, но он ещё верил, что это в редакции что-то напутали, просто не торопятся с решением проблемы. Встал. Утёр сопли и слёзы. Пошёл к матери на работу (у них дома телефона не было), сел в регистратуре со справочником у телефона, открыл его на странице "Редакция газеты ***", позвонил сначала главреду, но главредша в тот день была в командировке (спойлер - повезло!). Странным образом это не остановило Саню, а завело его на полную катуху. Он позвонил на все номера редакции: заместителю, бухгалтеру, в отдел работы с письмами, отдел партийной жизни, в отдел комсомола и работы с молодёжью, даже секретарше и корректору. И везде в подробностях рассказывал, что он автор плаката-победителя, и что награда попала не по адресу; а отзвонившись по всем номерам утёр чело с чувством выполненного долга. Был вечер...

На другой день, после третьего урока вызывают Саню в учительскую. Подходя к учительской, Саня услышал вопли Викиной мамаши. Как большинство советских детей, Саня не был подкован в юридическом плане, а потому на тот момент был уверен: прямо из учительской его заберут в милицию, в камеру к уркам, как и напророчила Викина маман. Душа ушла в пятки, зато появилось резкое нежелание заходить в учительскую, да и вообще сбежать из района, из области, на север из страны, через северный полюс прямиком в Канаду, или что там ещё... Но взял себя в руки и зашёл в учительскую, аки христианин на арену Колизея. А на арене в учительской: завуч, классная, орущая Викина мамаша и ещё два посторонних человека (как оказалось - члены жюри, учитель рисования и сотрудник редакции из отдела по работе с молодёжью, да - специально приехали из райцентра). А на столе - тот самый плакат раздора. Уложен "лицом вниз", и на обороте написано от руки, что автор рисунка - Вика (Фамилия, класс, возраст, школа и название). При виде надписи у Сани улетучиваются последние иллюзии относительно "ошибки" редакции - уж что-что, а почерк классной он отлично знает. Как потом выяснилось, до Саниного прихода и классная, и Викина мамаша, уверяли, что плакат нарисовала Вика, а на настойчивые просьбы привести Вику, её мамаша орала отказом, дескать девочка стеснительная, испугается и растеряется и вообще "кто вы такие, чтобы ребёнка допрашивать, моя Вика честно всё заслужила и ниипёт!"; на просьбы принести другие работы Вики для сравнения, заявили, что работы лежат в школьной кладовке, которую по несчастливому стечению обстоятельств залило ржавой водой из лопнувшей трубы. Тут уже завуч не выдержала и решила (несмотря на протесты классной) позвать "предполагаемого автора", то есть Саню. Саня подтвердил, что плакат рисовал он и даже может принести не только другие работы для сравнения, но и эскизы к плакату. В общем, справедливость восторжествовала, вручили грамоту Сане, в газете напечатали поправку (правда, маскимально мелким шрифтом), часы Викиной мамаше пришлось вернуть Сане, впрочем, возвращая часы, мадам не отказала себе в удовольствии заявить, что "ничего-ничего, я куплю Викусе настоящие японские электронные, а не вот это говно".
Что касается родителей Вики: её отец (который в этой истории никак себя не проявил) был завязан в местном автосервисе, мамаша - директор местной гостиницы, то есть по советским меркам - тоже не последний человек в посёлке. (Хотя, я думаю, это упоминание здесь явно лишнее, ведь все профессии одинаково почётны - так, по крайней мере, нас учили в советских школах (sarcazzzm...))

Итак, чем же обернулась для Сани борьба за справедливость? Прежде всего тем, что для классной он уже не был "нашим художником" или "гордостью класса и школы", зато стал "мелким склочником" и "скандалистом", который "из-за каких-то часов устраивает скандал на ровном месте, и готов облить грязью всех подряд". Классная вела химию, так что с тех пор по этому предмету Саня утонул в двойках и тройках. А когда в том же 1986-м году он перешёл в 8й класс, она еще и завалила ему вступление в комсомол. Да, комсомол в те годы уже вовсю катился в УГ, тем не менее, тогда еще принадлежность к рядам ВЛКСМ давала кое-какие бонусы и преимущества. Что интересно, когда Саня предъявил ту самую грамоту (за плакат), классная заявила, что "заслуги прошлых классов не учитываются". В то же время, когда Вику принимали в комсомол, в перечне заслуг упоминалась и та самая грамота из редакции. Да-да, хоть Сане и выдали грамоту, Викину никто не аннулировал. Классная с тех пор перестала поручать Сане рисовать для класса, а привлекла к рисованию некую Машу, которая весьма посредственно (хоть и аккуратно) пеперисовывала по клеточкам открытки на ватман. К слову, Саня не перестал рисовать для других классов, просто договаривались уже непосредственно с Саней, минуя классную. Когда классуха узнала, что Саня рисует для других "через её голову", она попыталась устроить скандал, на что ей намекнули, что крепостное право давно отменили и Саня не её собственность. Стоит ли говорить, что после этого классная возненавидела Саню ещё больше.

Ну и положительные моменты (по версии Сани). В людях он, конечно не разочаровался и в тотальное недоверие не скатился, но свои взгляды на отношение между людьми пересмотрел кардинально. Не менее основательно он пересмотрел свои взгляды на выбор профессии. То есть, рисовать не перестал, но определил для себя: рисование - это для души, для снятия стресса и под настроение; а работа - это совсем другое. Короче, мухи - отдельно, котлеты - отдельно. И Саня пошёл по экономической части. Уже в 90-х, когда он сотрудничал с районной газетой*, он узнал подробности про этот конкурс. Естественно, никто до Сани в редакцию по поводу "ошибки" не звонил. И, как, оказалось, ему здорово повезло, что главредши в тот день не было в редакции, т.к. хоть и не зная классухи, она явно одобряла её стремление вылизать жопу Викиным родителям через ребёнка. Ответь она на звонок Сани в том далёком 1986-м, то просто бы заверила, что они исправят ошибку, надо только подождать))) А так, когда она приехала, то уже застала разборки в полном разгаре, только и оставалось задним числом выписывать подчинённым пиздюлей "за самоуправство".
Всё
--------
* - Это конечно удлинит пост, но оно того стоит. Дело было в первой половине 90-х, когда такие финансовые монстры как МММ, Селенга и иже с ними еще не оскандалились и люди вовсю несли им деньги, короче идея "мы сидим, а денежки идут" вовсю владела массами. На этой волне главредша договорилась, что Саня запилит ряд статей по теме финансовой грамотности для ширнармасс. Саня выдал статьи с тем расчётом, чтобы они были понятны простому человеку (стараясь не углубляться в терминологию), а свою первую статью начал с того, что самым простым и доступным учебником по экономике является книга Носова "Незнайка на Луне", из которой в первую очередь следует вынести вывод, что нужно крайне осторожно относиться к радужным обещаниям при вложении денег. Главредша, пробежав глазами первый абзац, скривила губки: "Я думала, вы серьёзные вещи пишите, а вы про какие-то детские книжки..." И отказала в публикации. А ещё через пару месяцев некая страховая фирма с вычурным названием (не одним МММ насучным живы) обещая заоблачные проценты, обобрала местное население (в том числе и главредшу) и свалила в закат.
Вот теперь точно всё.

P.S. Какая тут мораль?
1. Когда борешься за правду - думай, как отнесутся к этому другие люди. Не создавай себе врагов.
2. Когда пишешь про серьёзные вещи, не ссылайся на детские книжки. Люди из детского возраста уже выросли.

24

Zinger…
По-настоящему его звали, и вы это прекрасно знаете, Исаак, или, как любят коверкать имена американцы, Айзек… В десять лет он начал выходить на театральные подмостки, а в одиннадцать играл короля Ричарда… Хотя критики писали, что играл он плохо. Но что вы хотите от одиннадцатилетнего подростка… Вот вы — читали в 11 лет про короля Ричарда? А он его уже играл на сцене…

В девятнадцать Исаак женился на Кэтрин Марии Хейли… И жена быстренько родила ему двух детей… В двадцать пять он стал встречаться с Мэри Энн Спонслер, которая родила ему 10 детей…

Что тут скажешь? Ну, любил Исаак женщин с именем Мария или Мэри… И очень любил строчить детей…

С первой своей женой он не развелся, хотя и перестал с ней жить, но это и понятно: у него просто не было на это время из-за постоянной работы над увеличением населения США… Жена рожала как пулемет, и несчастный Исаак в возрасте 40 лет вынужден был открыть бизнес имени себя…

В сорок девять лет он вдруг вспомнил, что не развелся со своей первой женой, с которой он уже не жил 24 года… Он быстренько ее обвинил в измене и развелся… И сразу женился на матери своих 10 детей…

Шли годы. Целых два…

И многодетная мать, Мэри Энн, выгуливая деток, заметила своего муженька Исаака в экипаже с другой женщиной… Будете смеяться, но ее звали Мэри Мак-Гониал… Нужно заметить, что в тот момент, когда Мэри Энн увидела, что муж ей изменяет с Мэри Мак-Гониал, эта новая Мэри уже успела родить неугомонному Исааку пятерых детей… По требованию Мэри Энн Спонслер, Исаак таки был арестован по обвинению в двоежёнстве… А на суде выяснилось…, вы сидите? так сядьте!, что у Исаака была еще одна семья: Мэри Иствуд Уотерс из Нижнего Манхэттена родила ему дочь…

Короче, 18 детей от разных Мэри… Ну, суд решил его выпустить под залог и он, естественно, сразу же сел на пароход и чухнул в Англию… Все богатые буратины сбегают в Англию, традиция у них такая…

И через год, в Лондоне, он удачно женился…

На этот раз не на Мэри… А совсем даже на Изабелле Бойер. Ему было в то время пятьдесят два года. Через 11 лет он скончался… За это время новая жена успела родить ему только шестерых детей. В наследство своей последней жене он оставил всего 22 млн долларов и две виллы… Шел 1875 год… Но знаем мы этого Исаака не из-за этого… Дело в том, что в далеком 1850 году, видимо из-за того, что дети рождались, а одежды на них не напасешься, он за 10 дней, которые реально перевернули мир, сделал три усовершенствования к швейной машинке: расположил челнок горизонтально (благодаря этому нить перестала запутываться); предложил столик-доску для ткани и ножку-держатель иглы (это позволило делать непрерывный шов); снабдил машину ножной педалью для привода (возможность работать с тканью двумя руками).. И стал выпускать эти машинки под своей фамилией… Просто — швейные машинки ЗИНГЕР… И после этого, мир уже стал другим… Исаак Зингер был заботливым отцом сразу 24 детей от своих многочисленных жён…

После его смерти в 1875 г. в разных концах мира объявилось ещё пятеро наследников. Потомки Зингера вращались в высшем свете: его сын Парис прославился романом со знаменитой танцовщицей Айседорой Дункан (подругой русского поэта Сергея Есенина), которая родила ему сына Патрика… А последняя вдова Зингера Изабель считается прообразом статуи Свободы в Нью-Йорке…
Кстати, известные в СССР швейные машинки Подольского завода, на самом деле продукция завода «Зингер», который был национализирован большевиками в 1918 году. В Российской империи «Мануфактурной компании «Зингер», а затем «Акционерного общества «Зингер и Ко» располагался в Подольске — Подольский завод швейных машин (после национализации — завод «Госшвеймашина»), а главная контора в Петрограде (Дом Зингера)…

P.S. Вот про кого можно с уверенностью сказать: А в свободное время — я буду немножечко шить …

25

КАК МЕНЯ ОБОЗВАЛИ БЛЯДЬЮ

Собственно, меня возможно обозвали другим словом. Меня же по-английски обозвали, я просто так перевела. Но обо всем по порядку.

Случилось это происшествие, когда моему сыну было 17 лет и он учился в выпускном классе обычной средней школы города Монреаля. В один прекрасный день звонит он мне на работу и взволнованно сообщает, что его выгнали из школы. Посадили в карцер до окончания уроков, а потом выгонят! Не могу больше говорить, мама, мне консьерж мобилу дал! Срочно приезжай!

Пока летела в школу, лихорадочно перебирала в голове, что же там могло случиться. Антон, конечно, парень с норовом… Но никогда никаких особых проблем с поведением не было… Разве что в двенадцатилетнем возрасте, когда мы только приехали и он в здешнюю школу пошел, его вместе со столом выставляли в коридор, где он сидел у открытой двери и так «участвовал» в уроке. Мальчик просто уже знал школьную программу. Ему было скучно и он всем подсказывал, не дожидаясь, пока учитель закончит задавать вопрос. А теперь что он натворил?!?

Приезжаю. Карцером оказалась подсобка консьержа. Антон взахлеб рассказывает, что он ее пальцем даже не тронул! Он к ней близко даже не подошел! Он ничего ей не делал! Мам, ты мне веришь? Представьте мое состояние. Ничегошеньки не понимаю в ситуации. Киваю, что верю. И тут приходит директор школы и ведет нас с Антоном в свой кабинет. Сажает меня на стул и начинает зачитывать правила поведения учеников в школе. Того нельзя,...сего нельзя…, угрозы физического насилия категорически нельзя! Карается вплоть до исключения из школы. И многозначительно на меня смотрит.

- Да обьясните мне наконец, что случилось-то?
- Я вам уже сказал. Антон совершил действие, которое я трактую как «угрозу физического насилия». Совершенно недопустимо. Мне поступил рапорт от учителя английского языка, проводившего урок в классе Антона. Вынужден его из школы исключить.

А произошло, как потом выяснилось, вот что. В класс пришла на подмену заболевшей преподавательницы молоденькая и незнакомая старшеклассникам учительница английского. Английский в школе преподавался как иностранный, все обучение велось на французском. Но многие дети, особенно из иммигрантских семей, после школы только на английском и общаются между собой, поэтому он им давным-давно не был иностранным.

И вот заходит новенькая учительница в класс, говорит «Хай, гайс» и начинает писать на доске тему урока. То есть поворачивается к классу спиной. А в это время на галерке оживленно и громко продолжается дискуссия на английском (подчеркиваю!) языке о том, как вчера вечером прошла школьная вечеринка и кто из девчонок оказался «бич», а кто — нет. В-общем, пацаны считали, что по теме урока глаголят. Они же на английском говорят! А у бедной учительницы на пяток лет их старше уши пылают… Она пыталась на них прикрикнуть, повернувшись к ним лицом. Бестолку. И тут ей на глаза попадается мой Антон. Она говорит ему выйти к доске и написать фразу на английском:

Моя мама — блядь.

Класс сразу затих. Пока учительница кричала на тему, что, мол, горазды вы девчонок блядями обзывать, а чем ваши мамы лучше, Антон поднялся, подошел к ней, повел плечами, ну знаете, как спортсмены разминаются перед ударом , и попросил повторить фразу для написания. Учительница уронила мелок и вся в слезах выбежала из класса прямиком в кабинет директора писать рапорт об угрозе физического насилия.

… - А как Антон должен был поступить, по-вашему? - спросила я директора, выслушав его версию произошедшего.

- Он должен был придти ко мне в кабинет и написать рапорт на учительницу, - последовал ответ.

Тут во мне все забурлило, как в том несчастном бесталанном педагоге.

- Антон, выйди, - приказала я. И когда за сыном закрылась дверь, сказала:

- Господин директор, представьте, что вам 17 лет. Как в вас гормоны танцуют, помните? Вот вы в 17 лет тоже дождались бы звонка на перемену и направились писать рапорт на учителя, оскорбившего вашу мать?

Тут настал черед директора играть желваками. Он помолчал-помолчал, а потом крикнул в дверь:

- Антон, иди в класс!

26

Ранее-при-ранее утро.
Первая электричка.
Все спят укутавшись в курточки.
Я в тамбуре встречаю старую знакомую.
За перекуром разговорились, проснулись, и, докурив а так же не прекращая беседы, пошли в салон - мест немного но есть.
И вот заходим мы с ней в полной тишине, по этому в вагоне мой зычный голос слышен всем.
Болтаю о том о сем, садимся.
Люди недовольно начинают просыпается, мол, вот молодёжь пошла, все наговорится не могут, и поспать не дают. Но помалкивают.
Зато прислушиваются к нашей беседе с удовольствием.
Всем же интересно чужая жизнь.
На каком то этапе диалога я решил потролить свою знакомую, и говорю:
- А хочешь я тебе расскажу интересный факт, от которого ты меня для начала возненавидишь, а потом твоя жизнь просто перестанет быть прежней?
Народ навострил ушки.
- Хочу. - говорит она. а кто б не захотел, когда такой провокационный вопрос поставлен?
Я продолжаю:
- Для начала один факт из жизни саванны. Львы, как известно, живут семьями, которые называют прайд.
Народ уже сам просыпается, потому что услышать - чуть ли не в "Мире Животных" в первой электричке ранним утром - это, согласитесь, что-то необычное.
- Прайд львов - продолжаю я - возглавляет один лев, который и зачинает потомство всем львицам в прайде.
Народ уже глаза открывает, поглядывают на меня с интересом, мол это внук Дроздова, или внебрачный сын Гриллса?
- Так давай же вспомним феноменально прекрасный мультфильм от студии Уолта Диснея "Король Лев"?
- О да, это потрясающая картина всех времен и народов! - говорит девочка - Каждый раз, как смотрю, то рыдаю взахлеб на десятках моментах!
Люди тоже начали улыбаться своим воспоминаниям, об этом шедевре мультипликации.
- Так вот, - продолжаю я после некоторой паузы:
- Симба и Нала, по факту, это брат и сестра!
Девочка так и застыла с глупой улыбкой и распахнутыми глазами, в вагоне воцарилось какое-то непонятное молчание.
Тишина тишинячая.
Все зависли переваривая услышанное.
И тут на весь салон раздается чей-то потрясенный до глубины души голос:
- ...Да!.... йорб!!.... твою!!!.... мать!!!!!!

27

Однажды...
Тогда тоже было 31 декабря. А я был молод, силен и умен. В анналах мировой истории это не обозначено, но я ведь об этом знал. Поэтому согласно невъебенного ума и составил план. Он был прост и поэтому гениален. Заключался он в том, что до боя курантов еще шесть часов. А все уже готово, шампанское, водка, закусь, взрыв пакеты и договоренности. Наиболее рационально это время использовать для набора сил, перед бурной ночью. Просчитав всё от и до, так чтобы никто не мог нарушить мой сладкий сон, я и приступил к исполнению. Подвела поговорка - сила есть, ума не надо. Эти два параметра и пошли вразнобой. Про силу я ведь уже писал? Так вот, их набор немного подзатянулся, поэтому проснулся я не через шесть, а в шесть. Вроде цифры одни и те же, а какая разница, блядь!
Уныло бродил по словно вымершему поселку, потыкался в закрытый клуб. На обратном пути, взорвал нахер все взрывпакеты. За что чуть не получил пиздюлей, ведь многие только легли. Но самое главное, спать-то я не хотел. Поднабрался силушки, мать ее. А ум все твердил, что план был безукоризненным.
Сейчас уже не ума ни силы. Все новые года встречаю без эксцессов. Во сколько бы не лег, раньше двух часов ночи все равно не усну. И главное планы лень строить. В особенности гениальные.

Ну и в связи с тем, что на моей малой Родине, новый год уже наступил — с Новым годом!
И так по всем часовым поясам, должен и до меня докатится. Я рисковать не стал, посмотрел в инете.

28

Моя жена, на старости лет, увлеклась восточным единоборством.
Так получилось.
Внучка гиперактивная, записали ее в спортивную секцию.
Моя жена (Лена) отводила / приводила внучку на занятия.
Тренер, абсолютный фанат своего вида спорта, заразил Лену философией единоборств, ну и, как бы сказать, спортивностью.
Занятия по возрастным группам, Лена вписалась в соответствующую.
Периодически проходят семинары, приезжают крутые сенсеи, они показывают мастерство и оценивают навыки примкнувших, присваивают пояса всех цветов радуги, ученическую степень "кю" или мастерскую степень "дан".
В этой системе я участвую в качестве домашнего партнера для отработки приемов.
И вот очередной семинар.
Лене, чтобы получить очередную степень, надо усвоить новые приемы.
Лена говорит - бей меня в лоб.
Мне, интеллигенту, с высшим техническим образованием, как-то неудобно бить мать моих детей по лбу.
До этого были более мягкие установки. Типа, я нападаю с ножом.
Я спрашиваю, бить кулаком или ребром ладони.
Она говорит, все равно.
Я бью, ну как бью, имитирую удар.
У Лены не совсем все получается, или захват кисти не тот или обхват не такой.
А виноват в этом как бы я, что неправильно бью или бью не по настоящему.
Перед шестой попыткой возникает мысль,
а может действительно треснуть ей по башке,
в том числе за прожитые вместе годы?
С этой мыслью, я наношу удар и оказываюсь в позе - стою на ногах нагнувшись,
нос около пола, правая моя рука сведена к лопатке и немного похрустывает.
Лена сверху докручивает руку.
Хриплю - сдаюсь!!!
Вечером приходит с семинара.
-Ты понимаешь, как трудно сдать экзамен на очередной "кю"?
Я, устраивая поудобней подушечку между ноющей лопаткой и спинкой дивана
- еще как понимаю.

П.С. На фотографии внучка Алиса, еще не в кимоно, в период, когда Тренер (с большой буквы) Иван Витальевич охмурял мою жену Елену. Фото и текст взяты с его странички.

29

Ференц ликёр.

«Что венгру хорошо, то русскому смерть».
Сильно переиначенная мной фраза А. В. Суворова.

В не такие уж отдалённые времена довелось мне поработать в Венгрии на строительстве и запуске в работу одного небольшого завода. Само предприятие находилось на окраине села, километрах в сорока от Эгера с его, Эгера, крепостью, купальнями и винными погребами.
Жили мы в доме в том же селе. Мы – это три технических специалиста: инженер Андрей, специалист по всему что может самостоятельно двигаться и что-либо поднимать Серёга и я, Мишаня, в качестве технолога и программиста.
Со временем, худо-бедно, насколько позволяло знание языка, мы познакомились с нашими соседями по улице, в числе которых были Ференц и его жена Марта.
Ференцу было уже около семидесяти, но это был статный поджарый мужчина. Своей короткой стрижкой и седой бородой он чем-то напоминал Старину Хема. Марта же была невысокой женщиной с очень умными и красивыми глазами, которая постоянно что-то говорила. К сожалению, мы не понимали и четверти из её монологов.
При всём внешнем благополучии, Ференцу и Марте явно недоставало общения, особенно с детьми. У старшего сына детей не было, а младший, хоть и наградил их внуком, но сам был широко известным в узких кругах учёным и постоянно находился где-то на других полушариях Земли. Поэтому, когда в очередной приезд Серёга привёз свою семью вместе с пятилетним сыном, они были приглашены в дом Ференца. Потом ещё раз приглашены. Потом Серегин сын получил право приходить туда самостоятельно, когда ему захочется, и неизменно угощался разными домашними сладостями, которые великолепно готовила Марта. В конце концов, Серёга как-то раз пришёл из гостей и сообщил, что в следующий раз и мы с Андреем приглашены к Ференцу.
Несмотря на солидный возраст, Ференц являлся председателем местного охотничьего клуба, и его дом представлял собой этакий музей в миниатюре, где по всем стенам и углам были развешены-расставлены черепа, головы и чучела разных зверей и птиц. Позже, побывав там не один раз, мы стали замечать, что экспозиция периодически меняется. На наш вопрос о причинах миграции чучел, Ференц ответил, что местный музей периодически делает тематические выставки и берёт у него какие-нибудь экземпляры, а старые возвращает назад.
Надо сказать, что, похоже, национальными видами спорта в Венгрии являются взращивание и безудержное потребление стручкового перца (паприки) всех видов и любой степени остроты и производство местного фруктового самогона – палинки.
По-моему, паприка там везде: в хлебе, сыре, сосисках, колбасе. Лично сам видел, как один из наших рабочих-венгров обедал колбасой с паприкой и закусывал её болгарским же перцем вместо хлеба.
Палинку гонят все, даже принципиально непьющие. Гонят и из свежих фруктов и ягод, и из падалицы. Гонят крепкую – 50-60 градусов и «женскую» - 40 и ниже. Гонят яблочную, грушевую, малиновую, абрикосовую, сливовую, виноградную, ещёнепоймикакую, потому что название этих фруктов на русский язык не переводится. Лучшие рецепты хранятся под семью замками в тёмных мрачных погребах и передаются по секрету только на смертном одре.
Мы тоже пытались участвовать в этих видах спорта. Например, мы с Серёгой устраивали соревнования по количеству колечек острого перца в борще. Серёга вырвал победу у меня изо рта, съев борщ с шестью колечками, я же осилил только пять. Андрей в этой спартакиаде участия не принимал, благоразумно решив для себя, что запасным желудком и сфинктером его мать-природа не наградила. Зато Андрюха выгнал самую крутую палинку из винограда, который рос у нас во дворе.
Ференц же был непревзойдённым Мастером Палинки. Каждый раз, когда мы приходили к нему в дом, он доставал маленькие серебряные стопки и одну из бутылок из закромов. Разливал, и, под неизменное «эгишеги» - по-русски «на здоровье», мы выпивали этот нектар. У венгров не принято закусывать палинку, наоборот, следует подождать, подышать, «поплямкать», наслаждаясь послевкусием. Потому из закусок на столе был кофе, сливки и сладости, которые к нашему приходу готовила Марта. Бутылка пряталась, доставалась другая, с не менее вкусным содержимым, и всё повторялось. Так нас угощали тремя-четырьмя видами палинки, а затем мы напоследок пили кофе с плюшками от Марты.
И всё, как говорится, было хорошо, пока в один из визитов мы не попросили Ференца угостить нас своей самой крепкой палинкой. Ференц улыбнулся, что-то пробурчал себе в бороду и ушёл в закрома. Принёс он оттуда тёмно-зелёную плоскую поллитровку, до пробки набитую мелкими стручками перца. Оставшийся небольшой объём между стручками занимала жидкость. На бутылке красовалась этикетка с изображением мужика, подозрительно напоминавшего австрийского императора Франца-Иосифа и надписью «FERENC LIKER». Мы напряглись. «О! Именная!» - осторожно сказал Андрюха, и Ференц разлил по стопкам. Он сказал что-то по-венгерски, затем махнул стопку и продолжил речь. «Тю, фигня, - заулыбались мы, глядя на Ференца, - решил нас перцовкой напугать». Мы окончательно расслабились, и Серёга немедленно выпил.
Если бы Сергей в этот момент сидел за столом, то история, может, потекла бы в другом русле, но он, на свою беду, стоял. Взвизгнув и зарычав одновременно, Серёга выронил стопку из рук, два раза крутанулся вокруг себя и, фактически, исчез. Во всяком случае, я не заметил, как он убежал. Где-то что-то громко хлопнуло. Злые языки утверждали потом, мол, это была дверь, но мне кажется, что Серёга нечаянно преодолел звуковой барьер.
«Как-то странно он себя ведёт», - подумали мы с Андрюхой, и я тоже немедленно выпил. Ну что сказать… Видимо, в прошлой жизни, в средние века, я подделывал монеты, и меня тогда не поймали. А сейчас провидение вспомнило про мои грехи и, таки, решило наказать. Я никуда не побежал, не выл, не визжал. Меня просто пригвоздило к стулу, и мне казалось, что мне в рот залили расплавленный свинец, и он, свинец этот треклятый, сейчас сделает внизу меня дыру и вытечет на пол. При этом, я усиленно пытался сделать вид, что всё хорошо и, вообще, я такое каждый день перед сном пью, но у меня предательски дёргался левый глаз. На все эти телодвижения Андрей смотрел уже очень подозрительно. «Пей, не бойся, нормально всё», - сказал я ему чужим хриплым голосом, а потом зачем-то добавил: «Пей, а то из-за стола не выпустят». Андрюха обречённо вздохнул и выпил.
Ничего не сказал нам Андрей. Он,вообще, долго потом ничего не говорил, просто молча быстро выпил кофе, затем сливки, потом съел плюшки. Потом долго с надеждой смотрел на Марту, пока она не принесла ещё плюшек, и мы их быстро съели уже вдвоём. Потом пришёл Серёга выяснять что это было. И выяснил! Отсмеявшись, Ференц и Марта рассказали нам, что угостили нас перцовой настойкой, которую Марта готовит, чтобы втирать Ференцу в спину от ревматизма.

30

КАЗУС ПРОКОФЬЕВА

Сергей Сергеевич Прокофьев умер в один день со Сталиным: 5 марта 1953 года. Кончина «вождя народов» затмила уход музыканта. Все, кто хотел с ним проститься, шли в Дом композиторов, где проходила гражданская панихида, с комнатными цветами в горшках: других просто не было - все «достались» Сталину. Рядом с гробом стояла печальная и смиренная Мира Мендельсон - вдова.

В то же самое время другая вдова Прокофьева - зэчка Лина Любера – привычно толкала бочку с помоями в женском лагере в поселке Абезь. И знать ничего не знала о том, что умер человек, которого она любила больше всех на свете.
Долгое время этого имени - Каролина Кодина-Любера - не было ни в одной биографии Прокофьева. Еще бы - не пристало одному из самых прославленных советских композиторов, шестикратному обладателю Сталинской премии, иметь жену-иностранку. А между тем именно с этой хрупкой испанкой, в которой бродило много «вражеской» крови - польской, французской и каталонской, - Сергей Прокофьев прожил долгих 20 счастливых лет. Но ее безжалостно вычеркнули сначала из жизни композитора, а потом - даже из воспоминаний о нем. Оставили место лишь для «образцовой» Миры Мендельсон: выпускницы литературного института, комсомолки, дочери «старого большевика» Абрама Мендельсона и - по слухам - племянницы Лазаря Кагановича.

Каролина росла в музыкальной семье: отец - испанец Хуан Кодина и мать - полька Ольга Немысская - были певцами. И потому следили за музыкальными событиями Нью-Йорка, куда они перебрались из Испании. А в 1918 году гвоздем музыкальной программы «Большого Яблока» был как раз Прокофьев. Он выступал в знаменитом Карнеги-Холле. Манера его исполнения, собственные авторские вещи привели в восторг Ольгу Немысскую, и та буквально заставила свою дочь - начинающую певицу - познакомиться с Прокофьевым после концерта.

Лина не слишком хотела идти за кулисы: да, ей понравилась его музыка, но сам долговязый 27-летний русский не слишком заинтересовал ее. Лине едва минул 21 год, но она прекрасно знала себе цену: ей, как две капли воды похожей на звезду немого кино Терезу Брукс, мужчины, проходящие мимо, подолгу смотрели вслед. Она знала пять языков, прекрасно пела.
Понятно, почему ей не хотелось являться к Прокофьеву в качестве одной из восторженных поклонниц. Но ей пришлось капитулировать под материнским натиском. Лина хотела остаться незамеченной в толпе других барышень, замерла на пороге. Однако Прокофьев сразу выделил темноволосую девушку и пригласил войти. С этого все и началось. Как он потом написал в своем дневнике, Лина «поразила меня живостью и блеском своих черных глаз и какой-то юной трепетностью. Одним словом, она представляла собой тот тип средиземноморской красоты, которая всегда меня привлекала».
Очень скоро они уже дня не проводили друг без друга. Специально для своей Пташки - как Прокофьев прозвал Лину - он написал цикл из пяти песен. Потом были другие произведения. И они концертировали вместе - русский пианист и композитор Прокофьев и испанская меццо-сопрано Любера (в качестве творческого псевдонима она взяла фамилию бабушки по материнской линии).

Между турне Каролина играючи выучила русский язык. И также между гастролями они умудрились обвенчаться - 20 сентября 1923 года в баварском городке Этталь. В феврале 1924-го в их семье появился маленький Святослав. А спустя 4 года - второй сын - Олег. Хрупкую Пташку по-прежнему провожали взглядами мужчины. С годами она лишь похорошела, приобрела лоск. За образец элегантности ее держали в музыкальных кругах Парижа и Лондона, Нью-Йорка и Милана. Бальмонт посвящал ей стихи, Пикассо, Дягилев и Матисс высоко ценили ее стиль, Стравинский и Рахманинов, несмотря на музыкальное соперничество с Прокофьевым, отдавали должное ее голосу и, главное, - таланту совмещать три должности разом: певицы, светской дамы и композиторской жены. В качестве последней она не только заботилась о быте Прокофьева, но и занималась организацией гастролей и связанных с ними частых переездов, вела переговоры, переводила: Она успевала все играючи, элегантно и красиво. По воспоминаниям сыновей Прокофьева, «мамино слово было решающим».

Когда композитор надумал после затянувшихся на долгие 18 лет гастролей вернуться в СССР, именно Пташка поставила точку во всех этих сомнениях и метаниях. На Родине Прокофьеву обещали дать возможность писать музыку. На Западе же он, как и Рахманинов, и Стравинский, вынужден был откладывать сочинительство ради исполнительской деятельности: только так он мог зарабатывать. Лина, обожавшая мужа, прекрасно понимала: творчество для него - на первом месте. Значит, надо переезжать.

В 1936 году семья Прокофьева вернулась в СССР. Дети пошли в англо-американскую школу. Лина заблистала на приемах в многочисленных посольствах - она всегда была в центре внимания. А Прокофьеву действительно позволили творить. Правда, недолго: очень скоро ему объяснили, в чем состоит задача советского композитора. И вот чуть ли не параллельно с «Ромео и Джульеттой» он пишет «Ленинскую кантату», сочиняет оперу об украинском колхозе – «Семен Котко». И видит, как редеет круг его друзей – тот арестован, этот пропал без вести, этот расстрелян, объявлен шпионом и т. д. и т. п. Видит все это и Лина. Но даже не думает меняться: почему она должна перестать общаться со своими иностранными друзьями, посещать посольства, писать матери во Францию? Что это за глупости?

В 1938-м Прокофьев уехал в Кисловодск - отдыхать. И едва ли не в первом письме отчитался: «Здесь за мной увивается очаровательная иудейка, но ты не подумай ничего плохого.» Лина и не подумала. А зря. Прокофьев не устоял перед преследованиями Миры Мендельсон. Их курортный роман перерос в роман постоянный. И в 1941 году композитор ушел из семьи. Возможно, урони Пташка хоть одну слезу, он бы остановился: Но та «держала марку». Она не любила жаловаться. И терпеть не могла нытиков. Глядя на Лину, никто и подумать не мог, какие демоны разрывают ее душу. Потому что с уходом Прокофьева она не смирилась ни на секунду, и ни на секунду не перестала его любить.

Любила композитора и Мира - правильная девушка из правильной семьи. Долгое время Лина была уверена, что их разрыв - лишь временный. Не устраивала скандалов, не обременяла просьбами. Но через несколько лет
Прокофьев заговорил о разводе. Тут уж она встала на дыбы. Чего здесь было больше - любви, уязвленной гордости или простого опасения за участь свою и детей? Она въезжала в СССР женой советского композитора. А кем она будет после развода с ним? Иностранной шпионкой? Врагом народа? В конце концов, умные люди объяснили Прокофьеву: брак с испанкой, зарегистрированный в Баварии, в СССР - недействителен. Так что он спокойно может жениться. Что композитор и сделал 15 января 1948 года. Через месяц после этой свадьбы Лину Кодину арестовали как иностранную
шпионку и приговорили к 20 годам лагерей.

Там она узнала о смерти своего мужа - случайно: одна из таких же заключенных услышала по радио, что звучит концерт, посвященный памяти Прокофьева. Сказала Лине. И тогда эта гордая женщина заплакала так, что охранники вынуждены были отпустить ее с работы в барак. Она горько оплакивала человека, который оставил ее одну с сыновьями в самый тяжелый момент, который бросил ее на произвол судьбы, и по вине которого она оказалась в лагерях. С Колымы Лина вернулась через три года после смерти Сталина и Прокофьева. И, по воспоминаниям современников, уже через два дня вновь являла собой образец элегантности. Заявила о своих правах на наследие композитора, тут-то и всплыло пикантное обстоятельство, получившее в юридической практике название «казус Прокофьева»: гений оставил после себя сразу двух вдов. Теперь, когда Сталина не стало, брак Прокофьева с Линой вновь стал законным. Лине и сыновьям досталось почти все имущество.

...Лина стремилась уехать на Запад. Она безрезультатно обращалась к Брежневу с просьбами дать ей возможность повидать престарелую мать. В 1971 году ее младший сын Олег получил разрешение выехать в Лондон на похороны своей жены-англичанки, скончавшейся в России от заражения вирусным гепатитом, и повидать свою дочь от этого брака. Олег остался жить и работать в Британии. В 1974 году на одно из писем Лины, адресованное тогдашнему председателю КГБ Юрию Андропову, с просьбой разрешить ей на месяц выехать в Великобританию, чтобы повидать сына и внучку, пришел ответ: через три месяца ей позвонили из ОВИРа и сообщили, что ей предоставлена трехмесячная виза для поездки в Великобританию. К этому времени ей было уже 77 лет. Она не вернулась. Но Лину нельзя было считать беженкой. Советские власти не хотели политического скандала, который возник бы, если бы вдова великого Прокофьева попросила политического убежища на Западе. Советское посольство в Лондоне без проблем продлевало ей визу. На Западе Лина Прокофьева делила время между Лондоном и Парижем, куда впоследствии перебрался ее старший сын с семьей. Много времени она проводила в США и Германии. В Лондоне в 1983 году она основала Фонд Сергея Прокофьева, куда передала свой обширный архив, включавший переписку с мужем. Ее без конца приглашали на прокофьевские юбилеи, фестивали, концерты. Свой последний, 91-й день рождения Лина Прокофьева отпраздновала 21 октября 1988 года в больнице в Бонне, куда прилетели ее сыновья. Она была смертельно больна, но пригубила шампанского. Ее переправили в Лондон, в клинику имени Уинстона Черчилля, где она скончалась 3 января 1989 года.

Записи с пением сопрано Лины Люберы не сохранились. Каролина Кодина-Любера прожила долгую жизнь. В 77 лет она начала жизнь сначала. Много путешествовала, растила внуков. Но главное - она занималась переизданием музыкального наследия Прокофьева, делала все, чтобы имя ее великого мужа не было забыто на Западе. И его действительно там знают, помнят и любят.

31

Яблоки

- Сынок, купи яблочки, свои, домашние, не кропленные.
Именно это «не кропленные» и заставило Александра остановиться и обернуться. Так говорила всегда его бабушка в далёком детстве: не опрыскать, а покропить.
- Не кропленные, говорите, - подошёл он к прилавку.
Старушка с кучкой яблок оживилась и быстро затараторила:
- Не кропленные, не кропленные, со своего дерева в огороде, уродила в этом году яблонька, как никогда. Ты не гляди, что не такие большие, как у перекупок, то ж привозные, бог знает, откуда, там яду больше, чем яблока. А это ж наши, местные, - её руки быстро перебирали яблоки, показывая покупателю товар со всех сторон. – Они ж яблоками пахнут, а вкусные какие, ты попробуй, попробуй. Вот, гляди, гляди, - с каким-то восторгом продолжала бабка, протягивая яблоко, на котором была маленькая буроватая отметина – видишь, их даже червячок кушает, потому, как не кропленные.
Александр невольно рассмеялся после этих слов:
- Так они у Вас все червивые?
- Да нет же, - испуганно отдёрнула руку с яблоком старушка, - смотри, все целенькие, это одно попалось, не доглядела. Ну, червячок же ест, значит, и для человека безвредное, говорю ж, не кропленные.
Александру эти яблоки были и даром не нужны, он просто, проходя через вечерний базар, срезал угол на пути к дому. Но что-то в облике этой бабки, в её манере говорить, в открытом бесхитростном взгляде, в её способе убеждения червячком в правдивости своих слов напоминало его родную бабушку. Какое-то, давно забытое, чувство тёплой волной разлилось в груди, и Сашке захотелось сделать что-нибудь хорошее для этой старушки, торговавшей на базаре. Поэтому, не торгуясь, он купил два килограмма этих яблок, сам не зная зачем, рассказав, что у него дома сынишка приболел (он вообще здоровьем слабенький), кашляет и жена в положении, и что, наверное, им будет полезно не кропленные яблочки поесть. В общем, сам не понимая почему, Александр поделился с этой незнакомкой самым сокровенным, что мучило его душу.
Бабка охала, вздыхала, качала головой, приговаривая, что сейчас старики здоровее молодых, потому как, разве в городах сейчас еда? Это ж сплошная химия, и сам воздух тут тяжёлый и больной. Он кивал и соглашался. Когда уже собрался уходить, бабка вдруг схватила его за руку:
- Слушай, приходи завтра сюда же, я тебе липы сушёной привезу да баночку малины с сахаром перетёртой, от простуды первое дело. Так я привезу, ты приходи завтра.
Александр шёл с яблоками домой и улыбался, на душе было хорошо, как в детстве, когда бабушка гладила по голове своей шершавой натруженной рукой и говорила: «Ничего, Сашок, всё будет хорошо».
***
Родителей своих Сашка не знал. Бабушка говорила, что отца его она и сама не знает, а мать… мать непутёвой была. Как привезла его однажды из города, в одеяльце завёрнутого, так и укатила обратно. Обещала забрать, как жизнь свою наладит, да так и сгинула.
Бабушку Сашка любил. Когда она, бывало, зимними вечерами тяжело вздыхала, вспоминая дочь свою пропащую, прижимала голову внука к груди, целовала в макушку, он говорил:
- Не плачь, ба. Я когда вырасту, никогда тебя не брошу, всегда с тобой жить буду. Ты мне веришь?
- Верю, Сашок, верю, - улыбалась бабушка сквозь слёзы.
А когда Сашке исполнилось двенадцать лет, бабушки не стало. Так он очутился в школе-интернате. Бабушкин дом продали какие-то родственники (это когда они вдвоём с бабушкой жили, то Сашка думал, что они одни на белом свете, а когда речь о наследстве зашла, претендентов оказалось немало).
Кто жил в детдоме, тому не надо рассказывать все «прелести» пребывания в подобных учреждениях, а кто не жил, тот до конца всё равно не поймёт. Но Сашка не сломался и по кривой дорожке не пошёл. Отслужил в армии, приобрёл профессию. Вот только с девушками ему не везло. И хотя сам Сашка был высоким, спортивного телосложения, симпатичным парнем, все его подруги, узнав о том, что он сирота, быстро исчезали с его горизонта. Поэтому, когда пять лет назад он случайно столкнулся в супермаркете со Светкой (они воспитывались в одном детдоме), то обрадовался, как самому родному и близкому человеку. Света тоже была очень рада встрече. А через полгода они поженились, родился сын, вот сейчас дочку ждут. И, в общем-то, жизнь наладилась.
***
- Свет, я тут яблок тебе с Дениской купил на базаре, домашние, не кропленные, - протянул пакет жене.
Света, выросшая с рождения в детском доме, пропустила все эти эпитеты мимо ушей. Она помыла яблоки, положила в большую тарелку и поставила на стол. А спустя полчаса в комнате уже витал яблочный аромат.
- Слушай, какие классные яблоки, а как пахнут, - говорила Света, уплетая их за обе щеки вместе с сыном.
- Так домашние же, не кропленные…
Этой ночью Александру снилась бабушка. Она гладила его по голове, улыбалась и что-то говорила. Сашка не мог разобрать слов, но это было и не важно, он и так знал, что бабушка говорила что-то хорошее, доброе, ласковое. От чего веяло покоем и счастьем, забытым счастьем детства.
Звук будильника безжалостно оборвал сон.
Весь день на работе Александр ходил сам не свой. Что-то беспокоило, какая-то непонятная тоска грызла душу, к горлу периодически поднимался ком. Возвращаясь домой, он поймал себя на мысли о том, что очень хочет опять увидеть ту бабку с яблоками на базаре.
***
Евдокия Степановна (так звали бабку, торговавшую яблоками) слонялась по двору, тяжело вздыхала, раз за разом вытирая набегавшие на глаза слёзы. Давным-давно её старший сын погиб при исполнении служебных обязанностей (пожарником был), даже жениться не успел, а младшая дочь, красавица и умница, когда училась в институте в столице, вышла замуж за африканца и укатила в жаркий климат, где растут бананы и ананасы. Муж её покойный долго бушевал и плевался по этому поводу. А она что? Она только плакала, предчувствуя, что не увидит свою девочку больше никогда. Так и вышло. Пока ещё был жив муж, держалась и она. Ну, что же делать, раз жизнь так сложилась? А как два года назад мужа не стало, померк свет в душе Евдокии Степановны. Жила больше по привычке, прося бога, чтобы забрал её побыстрее в царство покоя.
Этот молодой человек, что купил вчера яблоки, растравил ей душу. Ведь чужой совсем, а как хорошо с ней поговорил, не отмахнулся… Что-то было в его глазах… какая-то затаённая тоска, боль, она это сразу почувствовала. Её материнский инстинкт прорвался в словах: «Приходи завтра сюда же, я тебе липы сушёной привезу да баночку малины с сахаром перетёртой, от простуды первое дело. Так я привезу, ты приходи завтра».
И вот сейчас, заворачивая в газету банку с малиновым вареньем, Евдокия Степановна непроизвольно улыбалась, думая, что бы ещё такого захватить для этого парня и его семьи. Очень уж хотелось ей порадовать человека и, конечно же, ещё немного поговорить, как вчера.
***
Вчерашнее место за прилавком было занято, и Евдокия Степановна пристроилась неподалёку, в соседнем ряду. Выложив кучкой яблоки, она всё внимание сосредоточила на проходящих людях, чтобы не пропустить.
Народ массово возвращался с работы. К этому времени Евдокия Степановна окончательно разнервничалась. «Вот же дура старая, насочиняла сама себе, напридумывала… и на кой ему слушать и верить чужой бабке», - досадливо думала она, а глаза всё высматривали и высматривали знакомый силуэт в толпе.
Александр вчера не придал особого значения словам бабке о липе и малиновом варении. «Эти базарные бабушки чего хочешь наговорят, лишь бы товар свой продать», - думал он. – «А вдруг и, правда, приедет? Не похожа она на опытную, бойкую торговку. Червячка показывала… вот же придумала…», - заулыбался, вспоминая бабкино лицо, с каким жаром она о червяке говорила. – «Эх, какая разница, всё равно ведь через базар иду, гляну, вдруг стоит».
Саша свернул в ту часть базара, где вчера стояла бабка с яблоками, пошёл вдоль прилавка, не видно бабки. «Тьху, дурак, развели, как малого пацанёнка, хорошо что вчера, с дуру, Светке не похвастал обещанной малиной». Настроение мгновенно испортилось, не глядя по сторонам Саша ускорил шаг.
- Милок, я тут, тут, постой, - раздался громкий крик, и Александр увидел спешащую к нему вчерашнюю бабку.
Она радостно схватила его за локоть, потянула за собой и всё тараторила:
- Место занято было, я тут рядом пристроилась, боялась, пропущу, думала, придёшь ли? Я ж всё привезла, а думаю, вдруг не поверил бабке…
Бабка всё «тарахтела» и «тарахтела», но Александр не прислушивался к словам, он на какой-то миг душой перенёсся в детство. Эта манера разговора, отдельные слова, выражения, движения рук, взгляд, в котором затаилось желание обрадовать человека своими действиями, всё это так напоминало его родную бабушку.
Он спросил: сколько должен, Евдокия Степановна замахала руками, сказав, что это она со своих кустов для себя варила, и принимать это надо, как угощение. А ещё говорила, что малина у неё не сортовая, а ещё та, старая, не такая крупная и красивая на вид, но настоящая, душистая и очень полезная. И Сашка вспомнил бабушкину малину, её запах и вкус, а ещё ему почему-то вспомнилась картошка. Жёлтая внутри, она так аппетитно смотрелась в тарелке, а вкусная какая. После смерти бабушки он никогда больше не ел такой картошки.
- А картошка жёлтая внутри у Вас есть? – перебил он старушку.
- Есть и жёлтая, и белая, и та что разваривается хорошо, и твёрденькая для супа.
- Мне жёлтая нравится, её бабушка в детстве всегда варила, - мечтательно произнёс Александр.
- Милок, завтра суббота, выходной. А ты приезжай ко мне в деревню, сам посмотришь какая у меня картошка есть, у меня ещё много чего есть… Старая я уже, тяжело мне сумки таскать, а ты молодой, тут и ехать-то недалече, всего сорок минут на электричке. Приезжай, я не обижу…
И Сашка поехал. Не за картошкой, а за утраченным теплом из детства.
***
Прошло два года.
- Наташа, печенье точно свежее? – озабоченно вопрошала уже второй раз Евдокия Степановна.
- Да, говорю ж Вам, вчера привезли, ну, что Вы, ей богу, как дитё малое? – отвечала продавщица.
- Дети ко мне завтра приезжают с внучатами, потому и спрашиваю. Дай-ка мне одно, попробую.
- Гляди, совсем Степановна из ума выжила, - шушукались в очереди, - нашла каких-то голодранцев, в дом пускает, прошлое лето Светка с детьми всё лето на её шее сидели. Видно, понравилось, опять едут.
- Ой, и не говори. Чужие люди, оберут до нитки, а то и по башке стукнут, дом-то хороший. Василий покойный хозяином был. Говорила ей сколько раз, отмахивается.
- Взвесь мне кило, хорошее печенье.
- Ну, наконец-то, - выдохнули сзади стоящие тётки. – Не тех кормишь, Степановна.
Евдокия Степановна, не спеша, шла домой и улыбалась. Что ей разговоры? Так, сплетни всякие. Родные – не родные, какая разница. Где они эти родные? За столько лет и не вспомнили о ней. А вот Саша со Светой помогают, да и не в помощи дело…
- Саша, а чего нам до завтра ждать? Я уже все вещи сложила и гостинцы упаковала, на последнюю электричку как раз успеваем. Поехали, а? - агитировала Светлана мужа, пришедшего с работы.
- Папа, поехали к бабушке, поехали, - подхватил Дениска, - там курочки, пирожки, вареники с вишней… там хорошо.
- Баба, - запрыгала двухлетняя Леночка, - хочу к бабе.
Александр посмотрел на своё семейство, улыбнулся, махнул рукой:
- Поехали.
Они сидели в электричке, дети смотрели в окно, периодически оглашая вагон восторженными криками: «Смотри-смотри!» А Саша со Светой просто улыбались, ни о чём особо не думая. Ведь это так здорово, когда у тебя есть бабушка, которая всегда ждёт!

32

Ошибка Юрия Андропова, или Роль запоров в личной жизни

В конце 1970-х эта история была на первых страницах «желтой прессы» во всем мире: Кристина Онассис, единственная наследница «империи» Аристотеля Онассиса, выходит замуж за «простого советского гражданина» Сергея Каузова. Третьей свадьбе 27-летней Кристины предшествует ее романтическая поездка на Карибы с «простым советским гражданином» (ему под 40 лет, он невысок, лысоват, с одним стеклянным глазом, тогда еще женат на «простой советской женщине» - виолончелистке).
Якобы Андропов лично срочно дал добро на развод Каузова с женой, имея в виду возможность появления на свет в недалеком будущем юного советского гражданина, наследника империи Онассисов.
В августе 1978 г пара расписалась в московском ЗАГСе. Проживание в московской двухкомнатной «хрущевке» (да еще и с мамой Сергея) греческую миллиардершу по понятным причинам не устроило. Уже через пару дней супружеская пара срочно переехала для дальнейшего проживания в интуристовский отель в Москве. В дальнейшем через Андропова молодым быстро выделили «трешку» в элитном московском доме (соседи – Генрих Боровик и Булат Окуджава).
Но беда пришла, откуда не ждали… У немолодого «молодого» оказались тяжелые запоры. По рассказам Кристины, каждое утро, проведенное в Москве, начиналось со схватки за туалетную комнату.
«Если я просыпалась второй, – саркастично улыбаясь, рассказывала друзьям Кристина о своем московском житье, – меня ждала незавидная участь. Каузов страдал жесточайшими запорами, поэтому оказаться в туалетной комнате можно было не ранее чем через полтора часа. К тому же туалет был совмещен с мини-ванной... И вот мне, владелице миллиардного состояния, пришлось ежедневно сражаться за возможность попасть на унитаз и принять ванну»
Не знаю, почему КГБ так и не смогло оперативно решить столь «серьезную» проблему – или закупить для Каузова трехлетний запас эффективного слабительного, или выделить им квартиру аж с двумя туалетами… Возможно, в то время для Андропова (да и практически любого советского человека того времени) необходимость второго санузла на семью из двух человек представлялась чем-то из ряда вон выходящим, какой-то блажью.
Я помню реакцию своих друзей уже в конце 90-х, когда американка, невеста одного из моих приятелей, приехавшая к нему в Россию, показывала нам фотографии своего американского дома с четырьмя спальнями и четырьмя же туалетами.
Само наличие немаленького дома в Висконсине нас потрясло не так, как наличие в том доме аж ЧЕТЫРЕХ туалетов! «С жиру бесятся» - было нашим самым невинным высказыванием по этому поводу…
Думаю, что примерно такое же отношение было у начальства КГБ к «туалетной проблеме» в семье Каузовых-Онассис в те далекие годы. Вполне возможно, что от этой проблемы просто отмахнулись - тут и Афган, и подготовка к московской Олимпиаде, и еще КГБ должно туалетные капризы греческой миллиардерши выполнять!
В итоге, еще через несколько месяцев, к глубокому огорчению КГБ, брак распался.
Каузов, правда, не особо пострадал – ему была подарена при разводе пара танкеров, он выехал за границу и начал там неплохо зарабатывать, выплатив одних только партийных взносов за 1980-е годы на сумму более 500 тыс. долларов.
Кристина после развода с Каузовым вышла замуж еще один раз, в этом последнем (четвертом) браке у нее родилась единственная дочь, после чего она опять развелась.
В 1988 году 37-летняя разведенная миллиардерша была найдена мертвой в своей квартире в Буэнос-Айресе. Причина смерти – вроде бы, инфаркт миокарда.
А Каузов, кажется, до сих пор еще жив (если так - он должен был уже отметить 80-летие), живет в Швейцарии, куда перевез в 1990-е свою престарелую мать и детей...

33

Битва с жиром или будьте осторожнее со своими желаниями.

За ужином объелся я,
А Яков запер дверь оплошно —
Так было мне, мои друзья,
И кюхельбекерно, и тошно.
А.С. Пушкин.

Зимой я переусердствовал с весами и , как результат, изрядно рассвинел. 120 это даже для меня-много. Началась пытка. Диета, сушка, кардио- вот три вещи, которые я истово ненавижу в жизни. Но жир оказался хитрее. Он плевать хотел на мои усилия.
Вес болтался окого 115-118 кило и ни тпру, ни ну. Ни пост, ни молитва, ни самоистязания не помогали.
Шизофренический склад личности и советское детство во мне всегда на любое "не выйдет" отвечает задорным "наддай!"
К маю я довел себя до 5 тренировок в день по 6 часов в зале (силовые) , час Табаты, и три километра в бассейне. А , ну и два раза в неделю-бокс. Все это натощак. Питание по принципу "А как бежала через мосточек, ухватила кленовый листочек"
Работать я могу и в зале, телефон -рабочий инструмент, так что прибытку сей спортивный ажиотаж не мешал. Но характер подиспортился. Хотя, казалось бы, хуже и некуда. Осволочел до того, что научился внятно посылать клиента , желающего странного, нахуй, не вынимая капы изо рта.
Итог. За 2 месяца, нарушая все законы термодинамики, еле скинул до 115. И все.
Дальше- ни тпру, ни ну. И это при 7000 ккал расхода в день и диете им. д-ра Маутхаузена.
Итог. Поехал в Крым свинья-свиньею.
Жена и так перепугалась, мол, ты мне и так привычен и малопротивен, не надрывайся ты так, пупочка ж развяжется.
Две недели мотались по Крыму, наконец, нелегкая занесла в Ялту.
Не-на-ви-жу. И всегда ненавидел этот аул. Кто, в здравом уме, может полюбить это скопище сараев? Бразильцы, тоскуя по фавелам? Жители Шанхая? Поклонники уринотерапии?
Твою мать, в поселок вместимостью в 100000 людей, трамбуется полтора миллиона "отдыхающих". Какое-то СИЗО образца 90х.
В прошлое наводнение я понадеялся, что все эти убогие сакли смоет, наконец, в море, и на их месте построят что-то приличное.
Увы.
Приехали, кое-как запаковались ( Ялтинская парковка это еще тот квест)
Тут же появился деловитый черт в набедренной сумочке и невнятным бейджиком на немытой шее. Для солидности вдохновенное чело мытаря венчала капитанская фуражка.
- С вас 500 рублей! -радостно сообщил мне наивный вьюнош.
-Где чеки?
-С какой целю интересуетесь? - Остап поднял соболину бровь.
-С казенной. Я в прокуратуре работаю. Второй фармазонный отдел.
Юноша дематериализовался. Прям вот только что был-и нету.
Плетемся на набережную. Жарко, кюхельбеккерно, и голодно. Сдуру вперлись в первый попавшийся шалман. Выглядел он довольно претенциозно. Название "Geneva" шепотом намекало на высокий класс обслуживания и кухни. Цены говорили о том же- но громким басом. Где-то втрое от среднего Новиковского ценника в Москве.
Принесли некую фантазию на тему спагетти с морепродуктами. Запах показался подозрительным, но жрать хотелось очень, так что не стал внюхиваться дальше. Жена заказала что-то нейтральное, ее на жаре есть не заставишь.

Ночью старику снились сортиры. Они манили его чашами унитазов, зазывно зияли дырами в полу и ...и проснувшись, я понял, что брак под угрозой.
Ибо из меня рвались обстоятельства непреодолимой силы , причем и сверху и снизу.
Подвывая, затыкая пасть и сжимая попку, поскакал в тубзик. На ходу решил геометрическую задачу- таз сверху, унитаз снизу.
На испуганные вопросы супруги промычал, что никогда доселе не блевал так дорого.
Вышел ненадолго, спесиво посмотрел в испуганные глаза и изрек:
"Мужчина должен время от времени издавать неслышанные доселе женщиной звуки"
Вернулся обратно под хохот благоверной. Всю ночь провел в извержениях.
Двое суток колбасило не по-деццки. Температура, озноб, рыголетто нонстоп и прочие прелести отравления несвежими мидиями.
Еле оклемался. О еде даже думать не хотелось.
Пошатываясь, вылез из койки и встал на весы. 108!!!!
Твою ж маму! А я то мучился! Одно посещение ялтинского ресторана заменило мне месяцы диеты и изнурительных тренировок.
Да здравствует Ялтинский общепит! Слава ресторану "Женева"!!!
Теперь буду советовать всем тучным знакомым заглянуть в этот аппетитный уголок.
Даже слоган им придумал. "Ресторан Geneva. Вы охудеете с нашей кухни!"

34

Когда-то у Николая Ивановича были пчелы. Он ими очень гордился. Время от времени Николай Иванович облачался в страшный халат, напяливал что-то наподобие куколя с вуалью, возжигал непонятную смесь и обкуривал пчел. Дым, по идее, должен успокаивать пчел. Однако то ли обкуриватель у Николая Ивановича был не той системы, то ли сами пчелы неправильные, но они, обкурившись, сперва начинали злобно жужжать, потом собирались в рой и повисали на ветвях нашей яблони. Создавалось ощущение, что самыми недовольными были те, кому не хватило места в глубине. Или хотя бы в средних слоях. То ли потому что туда не доходил дым. То ли вследствие банального желания погреться. Тогда Николай Иванович носился с дымарем между ульями и яблоней, приговаривая "В пчелиные царицки кто-то рвется, ети их полосатую мать", словно обвиняя Билайн в попытке монопольного захвата рынка. Как бы там не было, и как бы мы не старались схорониться побыстрее, пчелы опережали нас: периодически покусанными были я, жена, ребенок, собака.
Время от времени Николай Иванович внезапно появлялся у открытого окошка нашей кухни, извлекал литровую банку цветочного меда, кричал "Здравы будьте", оставлял дар на подоконнике и быстро уходил.

Однажды у Николая Ивановича украли пчел. Он очень переживал. У меня сразу возникло подозрение, что легенду о краже Николай Иванович придумал дабы придать вес собственным достижениям в области пчеловодства, а заодно скрыть горькую правду о продаже ульев. Но факт остается фактом: пчел не стало. Николай Иванович какое-то время вяло мастерил дрянной штакетник, но затем вновь нашел себя: завел коптильню. Мясо у него получалось знатное. Продукцию ел сам, что-то продавал, угощал соседей.
Жил Николай Иванович одиноко - супруга его умерла давно. Изредка заезжали родная сеcтра и дети. Тем больше было наше удивление, когда периодически с участка Николая Ивановича доносилось зычное: "Вот теперь на х@й пошла!". И звук какого-то удара. Будто ломали мебель.

Иногда мы покупали у Николая Ивановича копчености. Процесс торговли c его стороны происходил с каким-то приглушенным недовольством: было понятно, что Николай Иванович больший поклонник процесса изготовления и потребления, а не реализации.

Однажды я валялся в гамаке под яблоней и читал, бросая порой взгляды на ту самую ветку, где когда-то собирался рой.
- Эй, - услышал я Николая Ивановича. Он стоял у забора, держа в руках огромное блюдо с мясом. - Айда ко мне! Давай, давай. Ненадолго.
Оставив книгу на пеньке, я направился к соседу. Участок Николая Ивановича выглядел взъерошенным - после утери пчел старик стал небрежнее относиться к обрезке и косьбе. Зато недалеко от кухни гладко дымила коптильня. Николай Иванович поджидал меня у вишневого дерева. По ветвям вишни, щурясь от дыма, ходила тощая кошка загадочных кровей.
- Сюда,- Николай Иванович увлек меня на кухню и усадил к низкому столу. - Самая правильная закуска это какая? Верно! Простая. Чтобы не было выбора. Хлеб да мясо пища наша, - сострил он, наполняя одной рукой стопарики, а другой раскладывая по тарелкам аппетитные копчености.
- Ну, давай за..
- Мяу, - тихо перебила его кошка, перебравшаяся по вишневой ветке к открытому окну.
- А-аа.. ну давай, иди сюда.
Кошка спрыгнула с дерева, поднялась на крыльцо и присела, тактично не переходя за порог. Николай Иванович взял небольшой кусок мяса и бросил кошке.
- Давай за жизнь,- скорее приказал, а не предложил он тост, давая понять что ценность жизни обсуждению не подлежит.
- Вот все говорят: курятину коптить на этом, рыбу на том, свинину на пятом, эту на десятом, опилки там , вишня-черешня, береза, ольха, а я так думаю, что..
- Мяу-мяу, - снова перебила его кошка, слегка, только одной головой, вторгаясь на кухню.
- Н-на, - на этот раз в сторону попрошайки улетел кусочек поувесистей.
- На чем я остановился?
- Николай Иванович, а кошка ваша?
- Не. Ничейная. Ну как ничейная. Вон ее мужик поджидает, - Николай Иванович показал в сторону зарослей топинамбура.
Я посмотрел в окно и увидел мужика. Он являл собой рыжего минитигра с наглой физиономией, украшенной боевыми шрамами. . . - Сам жрать никогда не просит. Бабу засылает. Вот жеж сука,- пояснил Николай Иванович, оскорбляя кота как в видовом, так и половом смысле. - Трутень! - поправился Николай Иванович, несколько снижая накал оскорбления.
- Трутень, - повторил за ним я. - Николай Иванович, а с пчелами-то что случилось?
- Э-э, - махнул он рукой. - Долгая история.
- И все же..
- Ломехузы, - сказал Николай Иванович, отправляя в рот румяный кусок мяса.
- Ломехузы? - вежливо уточнил я, поудобнее устраиваясь на продавленном диване.
- Да. Может слыхал? В "Науке и жизнь" статья когда-то была.
- Нет, - признался я.
- Вот, например, муравьи, - принялся объяснять Николай Иванович. - Живут в муравейниках. Это же целый город. А может и страна. Рабочие, служащие, строители, военные, пищевики. Власть имеется, конечно. Куда ж без нее. В общем при делах почти все. Кроме больных.
- Мяуууу! - кошка встряла настолько привычно, что Николай Иванович швырнул кусман с тарелки даже не посмотрев на нее, хотя она, обнаглев от предыдущих успехов, была не на пороге, а полностью внутри кухни.
- Снова окатилась на днях. Где-то там, у водокачки. Вот и просит жрать. А муравьи пожрать даже раненому дадут. Бездельнику - нет. Бездельника и грохнуть могут.
Вот такое общество. Всё в нём как-то работает. А вот если появляется ломехуза... Жучок такой. Жучок-казачек. Засланный. Он откладывает в муравейнике яйца. И еще умеет выделять специальную вкусную, но ядовитую херню. Типа как наркотик. Муравьи эту дрянь слизывают и у них начинается отравление. Вроде беспробудного пьянства. Они начинают ненавидеть собственный муравейник. Или просто относиться к нему равнодушно. Целыми днями ничего не делают. Бесцельно ходят туда-сюда. Слово еще такое есть. Во! - Тусуются! Правда они еще могут заводить детишек. А вот их дети уже не способны ни на что. Ни работать, ни род продолжать. Только жрут, пьют и получают удовольствие. Постепенно таких дегенератов становится все больше. Муравьиная страна вырождается. Государство начинает гибнуть. Какое там уважение к родному дому? И тем более к государству. Никто вообще ничего не делает. Не добывает еду, не охраняет границы, не убирает территорию, Кругом грязь, голод, бомжи, пьянь и наркоманы. Цивилизации наступает конец.
- Николай Иванович, а при чем тут ваши пчелы? - не удержался я.
- При том что мед стали плохой давать. Горький. Значит что-то прогнило в их обществе. Ломехузам позволили победить.
- Так ломехузы селятся у муравьев.
- А какая разница? Муравьи и пчелы - близкие родственники. Если бывает у одних, то наверняка может быть и у..
- Мяу! - требовательно сказала кошка, встав на задние лапы и пытаясь дотянуться вибрисами до провианта.
Николай Иванович подцепил самый здоровый кусок и аккуратно положил перед ее мордой. Та немедля схватила его зубами и быстро понесла в заросли топинамбура.
- То наверняка может быть и у других, - закончил он мысль.
- Николай Иванович, если не секрет. Ну, и без обид. А на кого вы периодически громко матом крич...
В этот момент молниеносно вернувшаяся на кухню кошка уже без всяких "мяу" попыталась лапой стащить мясо из блюда.
- Вот теперь точно на х@й пошла!!! - заревел Николай Иванович, топнул ногой и мощно двинул кулаком об стол. - Наглость - второе счастье! Так что ты хотел спросить?..
- Да нет. Ничего..

Мы выпили еще немного настойки, я поблагодарил Николая Ивановича за угощение и вернулся к гамаку. На пеньке меня ждал сборник рассказов Фазиля Искандера.

35

Не мое (из Интернета)
Конец 1980-х годов. Последние годы существования Советского Союза. Глухая деревня на Дальнем Востоке.
Рассказ учительницы из этой деревни.

" Меня уговорили на год взять классное руководство в восьмом классе. Раньше дети учились десять лет. После восьмого класса из школ уходили те, кого не имело смысла учить дальше. Этот класс состоял из таких почти целиком. Две трети учеников в лучшем случае попадут в ПТУ. В худшем — сразу на грязную работу и в вечерние школы. Мой класс сложный, дети неуправляемы, в сентябре от них отказался очередной классный руководитель. Директриса говорит, что, если за год я их не брошу, в следующем сентябре мне дадут первый класс.

Мне двадцать три. Старшему из моих учеников, Ивану, шестнадцать. Он просидел два года в шестом классе, в перспективе — второй год в восьмом. Когда я первый раз вхожу в их класс, он встречает меня взглядом исподлобья. Парта в дальнем углу класса, широкоплечий большеголовый парень в грязной одежде со сбитыми руками и ледяными глазами. Я его боюсь.

Я боюсь их всех. Они опасаются Ивана. В прошлом году он в кровь избил одноклассника, выматерившего его мать. Они грубы, хамоваты, озлоблены, их не интересуют уроки. Они сожрали четверых классных руководителей, плевать хотели на записи в дневниках и вызовы родителей в школу. У половины класса родители не просыхают от самогона. «Никогда не повышай голос на детей. Если будешь уверена в том, что они тебе подчинятся, они обязательно подчинятся», — я держусь за слова старой учительницы и вхожу в класс как в клетку с тиграми, боясь сомневаться в том, что они подчинятся. Мои тигры грубят и пререкаются. Иван молча сидит на задней парте, опустив глаза в стол. Если ему что-то не нравится, тяжелый волчий взгляд останавливает неосторожного одноклассника.

Районо втемяшилось повысить воспитательную составляющую работы. Мы должны регулярно посещать семьи в воспитательных целях. У меня бездна поводов для визитов к их родителям — половину класса можно оставлять не на второй год, а на пожизненное обучение. Я иду проповедовать важность образования. В первой же семье натыкаюсь на недоумение. Зачем? В леспромхозе работяги получают больше, чем учителя. Я смотрю на пропитое лицо отца семейства, ободранные обои и не знаю, что сказать. Проповеди о высоком с хрустальным звоном рассыпаются в пыль. Действительно, зачем? Они живут так, как привыкли. Им не нужна другая жизнь.
Дома моих учеников раскиданы на двенадцать километров. Общественного транспорта нет. Я таскаюсь по семьям. Визитам никто не рад — учитель в доме к жалобам и порке. Я хожу в один дом за другим. Прогнивший пол. Пьяный отец. Пьяная мать. Сыну стыдно, что мать пьяна. Грязные затхлые комнаты. Немытая посуда. Моим ученикам неловко, они хотели бы, чтобы я не видела их жизни. Я тоже хотела бы их не видеть. Меня накрывает тоска и безысходность. И через пятьдесят лет здесь будут все так же подпирать падающие заборы слегами и жить в грязных, убогих домах. Никому отсюда не вырваться, даже если захотят. И они не хотят. Круг замкнулся.

Иван смотрит на меня исподлобья. Вокруг него на кровати среди грязных одеял и подушек сидят братья и сестры. Постельного белья нет и, судя по одеялам, никогда не было. Дети держатся в стороне от родителей и жмутся к Ивану. Шестеро. Иван старший. Я не могу сказать его родителям ничего хорошего — у него сплошные двойки. Да и зачем что-то говорить? Как только я расскажу, начнется мордобой. Отец пьян и агрессивен. Я говорю, что Иван молодец и очень старается. Все равно ничего не изменить, пусть хотя бы его не будут бить при мне. Мать вспыхивает радостью: «Он же добрый у меня. Никто не верит, а он добрый. Он знаете, как за братьями-сестрами смотрит! Он и по хозяйству, и в тайгу сходить… Все говорят — учится плохо, а когда ему учиться-то? Вы садитесь, садитесь, я вам чаю налью», — она смахивает темной тряпкой крошки с табурета и кидается ставить грязный чайник на огонь.

Этот озлобленный молчаливый переросток может быть добрым? Я ссылаюсь на то, что вечереет, прощаюсь и выхожу на улицу. До моего дома двенадцать километров. Начало зимы. Темнеет рано, нужно дойти до темна.

— Светлана Юрьевна, подождите! — Ванька бежит за мной по улице. — Как же вы одна-то? Темнеет же! Далеко же! — Матерь божья, заговорил. Я не помню, когда последний раз слышала его голос.

— Вань, иди домой, попутку поймаю.

— А если не поймаете? Обидит кто?

Ванька идет рядом со мной километров шесть, пока не случается попутка. Мы говорим всю дорогу. Без него было бы страшно — снег вдоль дороги размечен звериными следами. С ним мне страшно не меньше — перед глазами стоят мутные глаза его отца. Ледяные глаза Ивана не стали теплее. Я говорю, потому что при звуках собственного голоса мне не так страшно идти рядом с ним по сумеркам в тайге.
Наутро на уроке географии кто-то огрызается на мое замечание. «Язык придержи, — негромкий спокойный голос с задней парты. Мы все, замолчав от неожиданности, поворачиваемся в сторону Ивана. Он обводит холодным, угрюмым взглядом всех и говорит в сторону, глядя мне в глаза. — Язык придержи, я сказал, с учителем разговариваешь. Кто не понял, во дворе объясню».

У меня больше нет проблем с дисциплиной. Молчаливый Иван — непререкаемый авторитет в классе. После конфликтов и двусторонних мытарств мы с моими учениками как-то неожиданно умудрились выстроить отношения. Главное быть честной и относиться к ним с уважением. Мне легче, чем другим учителям: я веду у них географию. С одной стороны, предмет никому не нужен, знание географии не проверяет районо, с другой стороны, нет запущенности знаний. Они могут не знать, где находится Китай, но это не мешает им узнавать новое. И я больше не вызываю Ивана к доске. Он делает задания письменно. Я старательно не вижу, как ему передают записки с ответами.

В школе два раза в неделю должна быть политинформация. Они не отличают индийцев от индейцев и Воркуту от Воронежа. От безнадежности я плюю на передовицы и политику партии и два раза в неделю пересказываю им статьи из журнала «Вокруг света». Мы обсуждаем футуристические прогнозы и возможность существования снежного человека, я рассказываю, что русские и славяне не одно и то же, что письменность была до Кирилла и Мефодия.

Я знаю, что им никогда отсюда не вырваться, и вру им о том, что, если они захотят, они изменят свою жизнь. Можно отсюда уехать? Можно. Если очень захотеть. Да, у них ничего не получится, но невозможно смириться с тем, что рождение в неправильном месте, в неправильной семье перекрыло моим открытым, отзывчивым, заброшенным ученикам все дороги. На всю жизнь. Без малейшего шанса что-то изменить. Поэтому я вдохновенно им вру о том, что главное — захотеть изменить.

Весной они набиваются ко мне в гости. Первым приходит Лешка и пристает с вопросами:

— Это что?

— Миксер.

— Зачем?

— Взбивать белок.

— Баловство, можно вилкой сбить. Пылесос-то зачем покупали?

— Пол пылесосить.

— Пустая трата, и веником можно, — он тычет пальцем в фен. — А это зачем?

— Лешка, это фен! Волосы сушить!

Обалдевший Лешка захлебывается возмущением:

— Чего их сушить-то?! Они что, сами не высохнут?!

— Лешка! А прическу сделать?! Чтобы красиво было!

— Баловство это, Светлана Юрьевна! С жиру вы беситесь, деньги тратите! Пододеяльников, вон полный балкон настирали! Порошок переводите!

В доме Лешки, как и в доме Ивана, нет пододеяльников. Баловство это, постельное белье.

Иван не придет. Они будут жалеть, что Иван не пришел, слопают без него домашний торт и прихватят для него безе. Потом найдут еще тысячу поводов, чтобы завалиться в гости, кто по одному, кто компанией. Все, кроме Ивана. Он так и не придет. Они будут без моих просьб ходить в садик за сыном, и я буду спокойна — пока с ним деревенская шпана, ничего не случится, они — лучшая для него защита. Ни до, ни после я не видела такого градуса преданности и взаимности от учеников. Иногда сына приводит из садика Иван. У них молчаливая взаимная симпатия.

На носу выпускные экзамены, я хожу хвостом за учителем английского Еленой — уговариваю не оставлять Ивана на второй год. Затяжной конфликт и взаимная страстная ненависть не оставляют Ваньке шансов выпуститься из школы. Елена колет Ваньку пьющими родителями и брошенными при живых родителях братьями-сестрами. Иван ее люто ненавидит, хамит. Я уговорила всех предметников не оставлять Ваньку на второй год. Елена несгибаема. Уговорить Ваньку извиниться перед Еленой тоже не получается:

— Я перед этой сукой извиняться не буду! Пусть она про моих родителей не говорит, я ей тогда отвечать не буду!

— Вань, нельзя так говорить про учителя, — Иван молча поднимает на меня тяжелые глаза, я замолкаю и снова иду уговаривать Елену:

— Елена Сергеевна, его, конечно же, нужно оставлять на второй год, но английский он все равно не выучит, а вам придется его терпеть еще год. Он будет сидеть с теми, кто на три года моложе, и будет еще злее.
Перспектива терпеть Ваньку еще год оказывается решающим фактором, Елена обвиняет меня в зарабатывании дешевого авторитета у учеников и соглашается нарисовать Ваньке годовую тройку.

Мы принимаем у них экзамены по русскому языку. Всему классу выдали одинаковые ручки. После того как сданы сочинения, мы проверяем работы с двумя ручками в руках. Одна с синей пастой, другая с красной. Чтобы сочинение потянуло на тройку, нужно исправить чертову тучу ошибок, после этого можно браться за красную пасту.

Им объявляют результаты экзамена. Они горды. Все говорили, что мы не сдадим русский, а мы сдали! Вы сдали. Молодцы! Я в вас верю. Я выполнила свое обещание — выдержала год. В сентябре мне дадут первый класс. Те из моих, кто пришел учиться в девятый, во время линейки отдадут мне все свои букеты.

Прошло несколько лет. Начало девяностых. В той же школе линейка на первое сентября.

— Светлана Юрьевна, здравствуйте! — меня окликает ухоженный молодой мужчина. — Вы меня узнали?

Я лихорадочно перебираю в памяти, чей это отец, но не могу вспомнить его ребенка:

— Конечно узнала, — может быть, по ходу разговора отпустит память.

— А я вот сестренку привел. Помните, когда вы к нам приходили, она со мной на кровати сидела?

— Ванька! Это ты?!

— Я, Светлана Юрьевна! Вы меня не узнали, — в голосе обида и укор. Волчонок-переросток, как тебя узнать? Ты совсем другой.

— Я техникум закончил, работаю в Хабаровске, коплю на квартиру. Как куплю, заберу всех своих.

Он легко вошел в девяностые — у него была отличная практика выживания и тяжелый холодный взгляд. Через пару лет он действительно купит большую квартиру, женится, заберет сестер и братьев и разорвет отношения с родителями. Лешка сопьется и сгинет к началу двухтысячных. Несколько человек закончат институты. Кто-то переберется в Москву.

— Вы изменили наши жизни.

— Как?

— Вы много всего рассказывали. У вас были красивые платья. Девчонки всегда ждали, в каком платье вы придете. Нам хотелось жить как вы.

Как я. Когда они хотели жить как я, я жила в одном из трех домов убитого военного городка рядом с поселком леспромхоза. У меня был миксер, фен, пылесос, постельное белье и журналы «Вокруг света». Красивые платья я сама шила вечерами на машинке.

Ключом, открывающим наглухо закрытые двери, могут оказаться фен и красивые платья. Если очень захотеть".

36

С грустью перебирал на выброс старые вещи, в три четверти из них, как бы я не обнадёживал себя, мне уже не влезть. Однако, как оказалось, не всё уж так печально. Обнаружил в шкафу на полке давно запропастившуюся тысячу евро, да и просто проверяя карманы в старых вещах, ещё нашёл вполне приличную сумму.
И тут вспомнил, что случались у меня и более удивительные находки..
В г. Донецке 1987 года, да наверное и не только в нём, существовала программа по трудоустройству желающих подработать на каникулах школьников. Так тринадцатилетним подростком я проработал один месяц в близлежащем к городу совхозе "Широкий". Кстати за месяц, вместо обещанной сотни, заплатили рублей сорок.. Так вот, как то после шестичасовой смены, в автобусе, по дороге домой, я нашел пухленький кошелёк. Не знаю сколько там было, не считал, но купюр там было прилично, и вот не успел я насладиться свалившимся на меня богатством, как меня нежданно-негаданно накрыло сознательностью и добропорядочностью...
- Граждане! - кричу не своим голосом!
- Кто потерял кошелёк?
Только успел договорить, как тут же мне, не слабо так, прилетело тяжеленной сумкой по голове.. Благодарность я отхватил от разъяренной стокилограммовой тёти, владелицы кошелька, невменяемая женщина логично рассудила, что я раскаявшийся воришка запамятовавший у кого стырил кошелёк.. Насилу меня более вменяемые граждане отбили от этой златозубой фурии.
Тем вечером я много думал о несовершенстве мира, кирпичах в женских сумочках, немного о девочке Юле, и о том, что мать называя меня остолопом, и бабушка зовущая олухом, с большой вероятностью правы...
Невероятно, но на следующий день, под автобусным сиденьем я опять нашёл кошелёк... Людей рядом не было, документов в кошельке не было, а был там проездной на месяц и сто сорок рублей с мелочью. И тут я уверовал в Божественное провидение взявшее мою судьбу в свои руки, и второй день подряд недвусмысленно намекающее на своё существование подбрасывая доказательства отрицающие волю случая. Короче, не стал я дважды судьбу испытывать, взял да и обогатился в одночасье, чего уж там...
p.s. Конечно сейчас вспоминая этот случай, мне жаль, что не приложил усилий для поиска хозяина денег, но история не о чувстве вины, а о неожиданных находках.

37

Тут что то у нас Кунжутыч распалился, что, собственно, бывает свойственно человеку этакой невиданной легендарной скромности.
Ну, а я в связи с этим что-то припомнил одну историю, случившуюся как раз когда служил под его главнокомандованием в доблестных МЧС, аккурат в 1996 году.
По случаю войны в Чечне наш региональный узел связи был пожалован аж полным комплектом разнообразной аппаратуры ЗАС, о чём меня известил вызвавший меня в наш уютный штаб в центре Екатеринбурга командир. Вручил мне в запечатанном виде наряд на получение этой аппаратуры и отправил аж на двух камазах её получать в Москву. Долго ли коротко ли - но добрались мы до Москвы, технику запарковали на окраине, а я направился в Управление МЧС с нарядом для решения вопроса, так сказать, с получением совершенно секретного имущества.
Что интересно - в саму управу меня не пустили, очень впечатлила этакая помпезность, обилие охраны и высокомерие жителей здания. Но как то плевать - наше дело простое, хотя вот незадача - нарисовавшийся в предбаннике клерк как то замямлил, что какая то опечатка в наряде - не положена нам аппаратура 1 категории - то есть с завода, есть только комплект 2 категории, то есть б/у или со склада длительного хранения. Поэтому сходил, наряд перепечатал и выдал мне бумашку уже с измененной цифрой в графе "категория". Ну, нам, собственно, фиолетово, наше дело получить и доставить, вот и направил он меня для получения на центральный узел связи в пригород Москвы Реутов.
Приехали туда, нашли начальника склада, тот ознакомился с содержимым наряда, хмыкнул, и направил один камаз на один склад, другой - на другой. Бойцы опломбированные ящики загрузили чин по чину, тенты опломбировали, все расписались, заехал в управление - там тоже расписались, раскланялся и отбыл восвояси. По прибытии передал машины начальнику связи.... а наутро меня вызвали на скандал.
Короче - в одну машину в опечатанных честь по чести ящиках от аппаратуры ЗАС сгрузили тонн 10 какого то ебического металлолома, когда смотрел - было даже странно, блоки явно древние, отдельно платы, провода, документации нет никакой, со слов опытных товарищей - демонтаж со спецмашин, давно уже снятых с вооружения, явно списанное гавно. А вот в другой машине оказались аж 100 штук телеграфных аппаратов ЛТА-120 в настолько сгнивших от сырости ящиках, что при разгрузке отваливались днища.
Конечно, сгоряча я много чего лестного услышал про свою поездку - и что нахуя я этот хлам вообще привёз, и что теперь со мной делать... но малость поостыв командование решило, что, собственно, ни на что повлиять я не мог, что мне отгрузили то и привёз, а лезть под опломбированные тенты у меня полномочий не было - моё дело доставка, а что уж загрузили - это претензия к складу отгрузки. Поэтому осталась моя поездка без последствий, разве что не поблагодарили.
Напомню - шла вторая чеченская, и так допотопные узлы связи нуждались хоть в какой то защите информации, а в это время в столице кто-то смошенничал - фиктивно закупил аппаратуру, а отгрузил списанный хлам. И делал потом невинную морду, как мне сказали, типа - смотреть надо было что берете. И я ещё ради этой аферы гонял и так подуставшие машины за 2000 км и обратно, охрана, секретность, ёпп иху мать...
А вот представьте, к примеру - этак на позицию вам вместо боеприпасов привезут кучу стреляных гильз и имитационных боеприпасов и скажут - воюйте. Примерно так и получилось.
До этого была история как выделили нам переносные радиостанции с абсолютно гавенными аккумуляторами - то есть даже часу не держали на приёме. Закрыли потребность, так сказать. То есть тенденция, однозначно. Тыловики вместо афганок привезли и выдали какие то уёбищные ватники, типа "других не было", продслужба спалилась на том, что закупила и скармливала бойцам перловую кашу с червячками, автослужба бодяжный этиленгликоль всучивала, от которого радиаторы текли. Каждая блядь на войне делала свой гешефт.
В общем - остались мы без аппаратуры ЗАС, а два камаза металлолома актом списали в утиль. Деньги спижжены, товар отгружен, идите на хуй - вот такая позиция управления была. И пока рядились - я через год уволился, а командир через полгода после моего увольнения умер - вообще концы в воду. А сейчас и части то такой нет.
Так вот к чему это - волк линяет, а нрав не меняет. Глядя на сегодняшнюю армию и лично на Кунжутыча, думаю, и сейчас там такие схемы вполне в ходу, недаром в августе такой самолётопад случился.

Вот и думайте - насколько армия боеготова и состоятельна, при таких то командирах. А что касается МЧС - думаю, не я один заметил, что давненько уже как то не особо это ведомство интересуется катастрофами в стране, не рвётся рьяно пожары тушить, а то ведь не на что дворцы будет строить и детей в Европе содержать.

38

Из школьных сочинений (орфография и пунктуация сохранена в полном объеме)
Маяковский засунул руку в штаны и вынул оттуда самое дорогое, поднял его высоко и сказал: "Я гражданин Советского Союза".
Анна сошлась с Вронским совсем новым, неприемлемым для страны способом.
Плюшкин наложил посреди комнаты большую кучу и каждый день старался ее увеличить.
Кутузов мечтал хотя бы одним глазком взглянуть на Париж.
Пьер был светский человек и поэтому мочился духами.
Медведи увидели, что постель медвежонка измята, и поняли: здесь была Маша.
Аня, сидя на стуле, спала, и мимоходом ела булку.
По всей площади был разбросан различный мусор: камни, обрывки плакатов, куски дерева. Был и Ленин.
Суворов был настоящим мужчиной и спал с простыми солдатами.
Декабристы накопили большую потенцию и излили ее на Сенатскую площадь.
Денис Давыдов повернулся к женщинам задом и выстрелил два раза.
Бедная Лиза pвала цветы и этим коpмила свою мать.
Белозубый Витя и его светлые глаза смотpят вдаль.
Достоевский сделал героиню своего романа матерью.
Доярка сошла с трибуны и на нее тотчас же влез председатель.
Гоголь страдал тройственностью, которая заключалась в том, что одной ногой он стоял в прошлом, другой приветствовал будущее, а между ног у него была страшная действительность...

39

Но нужно изначально написать что произошло, что бы в конце вы поняли весь сам смак ситуации.

Итак. Поехали!

Я живу один, в хате с огородиком. Но мои родители меня туда не пускают - все делают сами. Приезжают раз в месяц и колупаются в нем.
Ну и хорошо.
моя мать в свои 60+ лет очень миловидная женщина. и когда колупается в грядках, понимая что никого нет, не стесняясь принимает солнечные ванны.
Загар ей идет и она знает об этом.
Так что форма у нее на грядках боевая: пляжная. Плавки там, купальники, всякое такое открытое потому что жара лютая.

Я же как одинокий молодой человек начал общатся с женщиной. Вдовой.
Да, это я умышлено ее называю Вдова.
МЫ с ней проводим вечера и ночи полные огня, вобщем начал отношения. Притом прекрасные!
Но с Вдовой все сложно - она ревнивица до невменяемости.
Вы поняли куда судьба подкинула этот треш ? отож
Но идем дальше.
Вдова на то и Вдова главы бандитов, что ее покойный муж бывший рекет всего района, и она до сих пор имеет связи и открывает двери с ноги. НУ а вы думали?
Ну вот так вот у меня получилось познакомится с ней, ага.
Все ее знают и она всех.
И как у паука в паутине у нее огромное количество информаторов.
И воооот!
Мы с ней договорились встретися.
Я побрился помылся напшукался, и бегом к ней на встречу. Не ну а хуле, напоминаю живу то сам, а спермотоксикоз лечится или Вдовами или никак.
Прибегаю к ней на свидание в парке, и тут каааааак ее понесет!
Я даже не успел поздорокаться. Как она на меня наехала!!!!!! огосподи, я такого нахрапа не видел никогда!
В долесекунду я узнал от Вдовы что я - кобель. я - сволота. - я ржевский-. я рембрант или как там его. содом и гомора в одном лице! сатана, диявол и вообще падло безутешное, раз я так мило провожу время с 16тилетней оголеной девушкой в хате пока Вдова не видит!
- и ннна - мне в харю кулачком.
Женский удар не больный но сука дохуя обидный, особенно когда ты стоишь в ахуе и молча обтекаешь.
Слезы, сопли у ней, и бегит в сторону такси.
Вдова рвет с места таксюру, полагаю заранее заказаного, и выкрикивает в окно ругательства в мой адрес. Все одни как очевидно не столько околосесуальные, сколько женские в сторону мужчины, познавшие тысячилетя отношений между полами.
Чего я там только и не услышал о себе нового! Вот даже самый лютый интернетчик видавший первый рамблер не скажет столько говна в паре секунд, как Вдова рассказала что обо мне думает за это же самое время.
Да я и сам не знал что я вот такой вот.
Как потом оказалось, только не смейтесь, что Вдова таки воспринимает информацию из системы которую построил ее погибший муж. И добрие людя донесли ей, что я ловелас эдакий и трахаю пока никто не видит малолетку - вон я разрешаю ей даже на огороде колупатся в одном лифоне!
И сфоткали мою мать в лифоне на огороде. Разрешение конечно так себе, но у женщины которая отдалась мужчине душевно и телесно такой поворот вызовет что? Правильно. То что у Вдовы и вырвалось - ревность помноженая на женщину.
Я понимая что речь идет о моей маме, прихожу к маме же и говорю, что мол так и так, ты теперь 16тилетняя лоли, а я развратник и педофил. Прикинь какая ситуация? И рассказываю. Называй теперь меня Дед Мороз, потому что по мнению окружающих ты вечерами сидишь у меня на ручках и расказываешь стишки.

Как мы только что ржали!!!
))))

Но беда в том, что Вдова трубку от меня не берет, что бы обьяснить ситуацию....

Но согласитесь, она смешна, пикантна и самое главное - я тут не виноват! оно само!!!!

оженщины!

40

Ну всё! Вчера Америке наступил э-э-э.... капец (господа, нас же дети читают!). Часиков в семь вечера у меня отключилось электричество. Представляете? А я вот не представлял. Не, ну древние индейцы рассказывали, что им бабушки такие сказки сочиняли, но лично я такого ещё не видел. И не только я, видимо. На улицы начал выходить народ, невзирая на сильный ветер и начинающийся дождь. Никто не кричал лозунгов в поддержку BLM. Я бы сказал даже наеборот, просили белую Свету возвратиться и недоумевали как такое возможно.
А ведь и было чего. Во первых, замедлился интернет. Тоесть, Анекдот текст выдавал, но мёмы не открывались картинкой. Во-вторых, остановились кондиционеры. А днём ведь вчера было +34С. В третьих, у большинства плиты электрические. У меня также. Но это пол беды. Беда в том что остановились насосы, выкачивающие воду из бейсментов. А дождик как раз начал в ливень переходить. Ну и по мелочам. Отключились камеры слежения, разные вай-фаи, телевизоры, музыка. Да и курьёзные вещи. Люди как раз с работы возвращались, а в гараж попасть нельзя, двери не открываются. Соседа спасать пришлось. Негра. Он в гараж то въехал, а двери уже не закрылись. «Электричество кончилось...» И ветер с дождём херачил по его полкам. А он перфекционист. Газончик стрижёт наискосок в одну сторону, потом в другую на красивые такие квадратики. Не то что я, вапше постричь забываю. Он уже раза 2-3 мою территорию стриг. Но вчера я отличился. Закрыл ему двери силой русской смекалки. А то они как дети малые. Пришлось ещё инструкции раздавать, тем что с газовыми плитами, что плита работает, просто газ спичками разжечь надо.
Поработал пол часа супергероем и пошёл к Соньке. У неё же «мелом расчерчен асфальт на квадратики», тоесть всё по плану и графику... А какой фитнес-зал, если света нету? Не, она порывалась ехать без света заниматься, мол в темноте тоже бегать можно, пока не растолковал, что электричество это не только ценный мех, но и питание ко всем тренажёрам. И я решил её тренировку местами поменять со своим пятничьим сексом. Пока она бегала по дому с ведром, порываясь выносить воду с подвала и обсуждала с подружкой перспективы зарядки на завтра её Теслы, я принял душ и напал на неё посреди зала, как Гитлер на СССР, без объявления войны... А хуле? Форс мажор!

P.S. Вот так рушатся порядки, устои и сама Америка из-за одного проводочка, переставшего подавать ток.

P.P.S. Ах, да! Электричество к восьми часам уже обратно включили. Только я успел жалюзи закрыть и рубильник на дом отключить... Кому, как говорится, война, а кому мать родна...

41

Серийный "заяц" обезврежен в Москве. Мошенник месяцами бесплатно ездил на общественном транспорте, утверждая, что у него проездной, и годами даром посещал филармонию, утверждая, что у него абонемент. Два раза преступник избегал верного ареста, утверждая, что он полицейский. Попался проходимец на том, что попытался уехать в свадебное путешествие с гражданкой С., утверждая, что он её муж. Однако последняя, заподозрив неладное, сумела, уже в аэропорту, обмануть преступника и уложить его спать, утверждая, что она его мать. После чего пострадавшая вызвала полицию, пилотов и брата из Пскова, которые и задержали авантюриста.

42

Совет молодым женам: Семейное счастье покоится на трех слонах: 1. Никогда не говори мужу, что тебе сказала твоя мать. 2. Никогда не говори своей матери, что сказал тебе муж. 3. Никогда, Никому, Ничего не говори о том, что происходит у тебя дома.

43

Взрослые родители

Каждое утро начинается со звонков родителям и бабушке Ыкла. Мои утра и раньше так начинались, но раньше всё было расслабленно, теперь же я кричу в трубку.

-- Ну почему вы уже пять минут не отвечаете? -- вместо приветствия вываливаю я на бабушку Ыкла свою панику. Она ни в чем не виновата, но как можно не отвечать столько времени, когда я здесь схожу с ума.
-- Во-первых, -- степенно, но ехидно, отвечает мне она, -- здравствуй, дорогая. Ты чего молчишь? Здороваться, между прочим, надо! Особенно, -- хохочет она, -- со старшими. Давай, говори.
-- Что говорить? -- бурчу я. Она уже взяла трубку, я слышу ее голос, а это значит, что можно выдохнуть.
-- Как что? -- она нарочито изумляется, -- говори: добрый день, дорогая моя, я вас очень люблю и рада, что у вас всё хорошо.
-- Я пока не знаю как оно у вас, -- ехидно парирую я, -- добрый день, дорогая моя, -- послушно повторяю я первую часть предписанного приветствия, -- я вас сейчас съем и от вас ничего не останется, -- продолжаю я что-то совершенно не запланированное.
-- За что? -- заинтересованно спрашивает она, -- честное слово, я ничего плохого пока не сделала, -- я почти выдохнула, но она продолжает, -- по крайней мере, сегодня.

-- А вчера? -- заранее сержусь я, что за манеры, почему всё надо извлекать клещами?!
-- Вчера тоже ничего особенно плохого, -- торопливо сообщает бабушка Ыкла, а я понимаю, что мне сейчас всё это не понравится, -- я тебе сейчас всё расскажу, но только если ты не будешь ругаться. Я Ю. уже вообще ничего не рассказываю, она всё время только ругается, как будто это я ее дочь, а не она моя, что за манеры? Нет, -- нарочито сердито продолжает она, -- ты вообще такое когда-нибудь видела? Чтобы дочь ругала мать, как первоклассницу, ужас какой-то.
-- Это нормально, -- спокойно парирую я, -- я всё время ругаю родителей. А то они, -- я опять начинаю сердиться, вспоминая недавний разговор, -- как маленькие, за ними глаз да глаз!
-- Я тебе так скажу, -- она задумывается, но быстро продолжает, -- вот все эти выросшие дети, которые теперь внезапно самые умные, это сущий кошмар, я даже не понимаю откуда вы все беретесь?! И, главное, -- хохочет она, -- она там волнуется, а я, значит, из-за этого должна дома торчать! Что за эгоизм? И вообще, -- она ставит сургучную печать, -- дети родителям не указ! Это мы вас рожали, вот сидите и не рыпайтесь. Волнуются они, ишь ты, а я тут, как дура с мытой шеей должна сидеть! -- она замолкает и ждет реакции, но не выдерживает, -- так тебе рассказывать или нет? Я сейчас всё расскажу, но только если ты ругаться не будешь!
-- Рассказывайте, -- обреченно выдыхаю я и мысленно обещаю ни за что не ругать, всё равно это было вчера, чего теперь-то.

-- Рассказываю, -- ей не терпится поделиться, она спешит, ее распирает, -- я вчера ездила на массаж
-- Что? -- у меня голова кругом, там ракеты, там ужас, какой массаж, куда ездила?! -- Вы сошли с ума, -- выдыхаю я, -- как можно сейчас куда-то ехать?!
-- Очень просто, -- отмахивается она, -- выходишь из дома, открываешь машину, садишься и едешь. Ну послушай, -- успокаивает меня она, -- я же всегда езжу. Вот, к примеру, когда в прошлый раз стреляли, тогда я тоже поехала, сейчас уже не помню куда, но куда-то по делу, по очень важному делу, мне было очень надо. Не перебивай, -- я пытаюсь вклиниться, но она не дает, -- я сейчас всё забуду, что собиралась сказать. И вот тогда, когда я поехала, был удивительный случай. Еду я еду, а я же, как ты знаешь, не люблю радио в машине. И вот, еду я по дороге, смотрю -- светофор, зеленый причем, -- подчеркивает она, -- а все машины стоят на дороге и никто не едет. Я тогда подумала какие они болваны, ведь светофор же зеленый, а потом смотрю, все водители и остальные по бокам дороги лежат, ну, знаешь, как говорят лежать: лицом вниз, сгруппировавшись, руками голову прикрыть.
-- И вы остановились, правда же? -- с ускользающей надеждой спрашиваю я.
-- Нет, конечно, что я с ума сошла? На мне новое платье было, я не могу туда лечь, да и светофор зеленый, я тебе говорю, зеленый, понимаешь? В общем, я нажала на газ и дальше поехала. А сколько они там еще лежали, я не знаю, у меня радио всегда выключено. Но, -- быстро продолжает она, -- это давно было, я тебе не об этом хотела рассказать, а про вчера. Ты будешь меня слушать или так и будешь перебивать?!
-- Буду слушать, -- послушно рапортую я. Хуже не будет, она жива, здорова и весела, а значит, что всё нормально.
-- Так вот, -- я так и вижу, как она усаживается в кресло и мечтательно закатывает глаза, -- я с этим карантином почти с ума сошла, а теперь ракеты, а я так не могу, мне люди нужны, мне выйти надо, покрасоваться, за собой поухаживать. В общем, я уже давно назначила очередь на массаж, не буду же я ее отменять из-за каких-то идиотских ракет, это глупо! И вот, вчера, я встала с утра, выбрала одежду, -- она переводит дыхание, она смакует, -- я надела вон ту светлую блузку, с воланом таким, ну, ты помнишь, да?
-- Помню, -- согласно киваю я, немедленно представляя себе блузку.
-- А к ней надела новую юбку в горошек, ты ее пока не видела, я тебе потом покажу, когда по скайпу говорить будем, но поверь, -- она задерживает дыхание, -- я в ней просто ах, умереть не встать! И еще босоножки надела, те, которые ты купила, в горошек, мои любимые. И сумку бежевую ко всему этому. Представила? Чего ты молчишь, скажи: представила или нет?

-- Представила, -- выдыхаю я после короткой паузы. Я хорошо представила себе всё. Я только никак не могу представить как можно куда-то ехать, когда вокруг ракеты. Но я молчу. Я обещала не ругаться.
-- И вот, -- продолжает она, -- приезжаю я к нему, только легла, только он намазал меня каким-то маслом, только начал массаж, как уууу, -- нарочито сердито воет она, -- дурацкая сирена! Представляешь? -- у меня холодеют ноги, но я обещала не ругаться, это было вчера, чего теперь-то, в сотый раз повторяю я самой себе, потому только сообщаю о том, что всё прекрасно представила, -- и тогда массажист мне говорит: всё, срочно одевайтесь, все дружно пойдем вниз, в бомбоубежище. Ну, мы и пошли. Чего там одеваться-то, всего три предмета: юбка, блузка, босоножки. Я быстро оделась и мы пошли в это дурацкое бомбоубежище. Так получилось, -- продолжает она, -- что я зашла туда последней, там уже и массажист сидел, и его жена, и соседи их, и даже собака какая-то огромная. И все вместе в этом бомбоубежище. И вот, -- хохочет она, -- захожу я туда, а собака кидается ко мне и начинает лизать мне ноги, представляешь? Я у массажиста спрашиваю -- что это такое, почему она мне лижет ноги? А он, зараза, вместо того, чтобы просто сказать, что я прекрасная, говорит: я вас маслом намазал, особенным, и ей, в смысле собаке, оно, видимо, очень нравится! Не успела я отойти от собаки, как его жена меня подзывает и шепотом говорит: слушайте, вы прямо будто с обложки журнала мод сюда сошли! Я тогда осмотрелась и правда: все сидят в тренировочных штанах, футболках каких-то, а я же в блузке, юбке и босоножках! Ты чего молчишь? -- спохватывается она, -- уже можно говорить!

-- Я не молчу, -- бурчу я, -- я стараюсь не ругаться.
-- Это правильно, -- хохочет она, -- во-первых, я старше, во-вторых
-- Это было вчера, -- перебиваю ее я, -- ругать бесполезно.
-- Правильно, -- радостно поддерживает меня бабушка Ыкла, -- а потом я уже спокойно домой поехала, без приключений, честное слово, вот прямо честное слово! Но ты представляешь, а, -- она хохочет опять и опять, -- будто с обложки журнала мод! Ты всё поняла? Как же можно ругаться, -- удивляется она, -- если всё хорошо, всё это было вчера, я получила массаж, мне сказали про обложку журнала, я спокойно вернулась домой. В общем, -- подытоживает она, -- всё прекрасно, просто всё. Но нет, наши дети всегда умнее, да, так ведь вы все думаете?! Они волнуются, -- она опять начала сердиться, -- а я из-за этого должна в тюрьме сидеть!
-- Положим, -- я давно выдохнула и теперь смеюсь, -- не в тюрьме, а в своей любимой квартире.
-- Я очень люблю эту квартиру, -- соглашается она, -- но! За время карантина она превратилась в тюрьму! И только-только выпустили на волю, как -- на тебе, ракеты! И что, -- упрямо продолжает она, -- мне теперь обратно в тюрьму?! Ну уж нет! Я ей так и сказала, -- твердо продолжает бабушка Ыкла, -- буду ездить! Просто, -- добавляет ехидно, -- тебе рассказывать не буду, и всё. Вот, подожди, -- стращает она меня, -- подрастет чадо, как позвонит тебе, как начнет мозги полоскать: где ты, почему ты, с какой стати. И всё это под соусом, что она волнуется. Она волнуется, -- продолжала распаляться она, -- а ты из-за нее будешь дома сидеть! И всё. Нравится?
-- Нет, -- горестно, но искренне выдохнула я. Отчего-то в таком ключе я обо всем этом не думала. Мне хорошо, я уже большая, а чадо еще маленькая. Потому беру от всех миров: уже ругаю родителей и еще не получаю подобного от детей.
-- Вот тогда, -- завершает она свою пламенную речь, -- сиди и молчи. И только говори мне и родителям: молодцы какие, съездили, вернулись, все живые и слава богу. Поняла?

Я всё поняла, я звоню родителям, я твердо решила говорить только, что все молодцы.

-- Как дела? -- бодро начинаю я.
-- Прекрасно, -- спокойно отвечает папа и замолкает.
-- Что делаете, что делали? -- аккуратно выясняю я.
-- Сейчас гулять пойдем, -- тянет папа и явно что-то недоговаривает.
-- А вчера что делали? -- я уже поняла: все проблемы всегда вчера, а сегодня, как всегда, уже всё хорошо.
-- В Ашкелон ездили, -- бодро рапортует папа. У меня перехватывает дыхание: в Ашкелон?! И после этого не ругаться?! Они что, обалдели?
-- Вы с ума сошли? -- выдыхаю я, стараясь держать себя в руках. Я стараюсь следовать заветам бабушки Ыкла, но чувствую, что долго не выдержу. И вот это называется ответственные взрослые? Ну вот как после этого с ними говорить?! Хуже детей, много хуже!
-- Ничего мы не сошли, -- спокойно продолжает папа, -- надо же было Б. навестить, они там одни, им страшно, а так, смотри как хорошо, мы приехали и уже не так страшно.
-- И в честь вашего приезда, -- ехидно и почти не сердито продолжаю я, -- отменили обстрелы, я правильно понимаю?
-- Подумаешь, обстрелы, -- отмахивается папа, -- там знаешь какой большой стол, мы все под ним поместились! И вообще, дорогая доченька, -- переходит папа к воспитательному тону, -- я тебе напоминаю: это мы твои родители, а не наоборот! Так что, -- продолжает он ехидно, -- смирись и терпи. Между прочим, -- добавляет он внезапно, -- когда была угроза ядерной войны, американских школьников учили чуть что прятаться под парты! А мы что, хуже?!

Из всего этого я понимаю только одно: у меня слишком взрослые родители, слишком. И я не понимаю когда и как это произошло -- я не успела оглянуться, а у меня уже совершенно взрослые родители. Я это давно знала и даже писала об этом, но всякий раз меня поражает это заново. Когда они успели так повзрослеть, недоуменно думаю я, но, главное, почему они совершенно отбились от рук?!

44

ПОХОЖДЕНИЯ ХАПУЖНИКА

Какой-то милостию хитрой,
Я дефициту смог достать,
Для этого всего пришлОся,
Немножко совести продать.

Сижу, кайфую в дефиците,
Но только не могу понять,
Что делать с этой странной штукой,
То ли носить, то ли сожрать.

Какой-то милостию высшей,
Вчера достал я колбасу,
И в предвкушении экстаза,
Домой к себе ее несу.

Со счастья ею так нажрался,
Поспорив сам с собой на сроп,
Что третий день сижу в сортире,
Попутно унитаз я спер.

Какой-то милостию странной,
Завскладом я теперь, при том,
А потому что я дал взятку,
Слегка отмытым санузлом.

И весь такой в изнеможеньи,
От будущих грядущих дел,
Добра, примерно два Камаза,
Со склада в первый день пригрел.

Какой-то милостию Божьей,
Мне дали только лишь пять лет,
Но в ожиданьи приговора,
Сержанта спер я пистолет.

Пистоль я обменял на деньги,
На деньги сало я купил,
А сало слопал хохол Петя,
Когда меня об стену бил.

Какой-то чудной благодатью,
Добавили всего годок,
Хотя за тягу к предприимству,
Могли б и шлепнуть под шумок.

И вот теперь сижу в темнице,
И варежку умею шить,
И научить могу вас, платно,
Как нужно лес пилить, валить.

Какой-то милостию Божьей,
Я под амнистию попал,
В районной Думе депутата,
Местечко теплое достал.

В подкомитете правосудья,
Под теплый ласковый шансон,
Так, рассуждая о законах,
Украл я первый миллион.

Опять каким-то чудным финтом,
Я областью руководил,
Теперь я честный губернатор,
Вчера пол Бельгии купил.

Теперь я деньги не ворую,
Ведь мне их носят просто так,
Но сверху велено делиться,
Коррупционеры, мать их так.

Опять какой-то высшей силой,
На днях я был спасен опять,
Когда решил наемный киллер,
В меня немножко пострелять.

А дело в том, что из патронов,
Не выстрелишь, а потому,
Сначала с них я сбагрил порох,
И лишь потом продал ему.

Сегодня Божьим провиденьем,
Мне выписан иной удел,
Когда нажравшись денег попой,
Я тихо мирно околел.

Из ада выгнан со скандалом,
В гиене огненной горя,
У демонов украл солярку,
И тонну реализовал угля.

Сказали, дядя, пошел на фиг,
Для ада первый прецедент,
Сейчас, в Соединенных Штатах,
Я сорок пятый президент.

Я занят вновь любимым делом,
Кручусь, верчусь и тут и там,
А вечером, с моей Миланьей,
Танцуем нежно, Трапм, пам пам.

45

Однажды, в конце 90-х ещё дело было, у секретарши нашего генерального (не помню уже, как её звали, вроде Ира, пусть будет Ира, какая разница) раздался звонок, и мужчина на том конце провода, представившись сотрудником Бабушкинского РОВД, спросил, числится ли в штате нашего предприятия гражданин такой-то. И назвал ФИО гражданина.
Ира работала в компании без году неделя, и не всех сотрудников знала не то что по фамилии, а даже и в лицо. Но фамилия, которую назвал сотрудник правоохранительных органов, была ей хорошо известна. Это была фамилия генерального.
- Работает. – подтвердила Ира, и уточнила: - А что, простите, случилось?
В ответ полицейский усталым голосом сообщил, что указанный гражданин задержан сотрудниками их отделения в абсолютно невменяемом состоянии, что дебоширил, что при задержании оказал сопротивление, что нанёс материальный ущерб служебному имуществу, и сейчас решается вопрос о возбуждении в отношении него уголовного дела.
- Простите, а почему вы сюда звоните?
А потому, пояснил сотрудник, что у указанного гражданина при себе не оказалось ни денег, ни документов, вообще ничего, кроме пачки визиток с вот этим вот телефоном.
Тут у Иры в трубке раздался какой-то шум, и голос где-то на заднем фоне стал выкрикивать нечленораздельные ругательства и угрозы. Понять, что выкрикивал говоривший было сложно, но голос безусловно принадлежал её начальнику.
Собеседник отвлёкся, и прокричал куда-то мимо трубки:
- Да угомоните вы уже его! Отведите и заприте в обезьянник!
- Слышали? - спросил он уже у Иры, и сообщил, что если до конца рабочего дня кто-то из родственников, или сослуживцев, неважно кто, подъедет в отделение, подтвердит личность гражданина, оплатит штраф, возместит материальный ущерб в виде двух оторванных пуговиц на мундире старшего сержанта патрульно-постовой службы, то можно будет всё уладить и оформить как административное правонарушение. Если же нет, то вечером гражданин поедет на сизо, и как там сложится дальше никто сказать не может.
- Простите, - сказала Ира, - не могли бы вы представиться ещё раз, к кому мне обращаться, если что?
- Бабушкинское РОВД, - ответил собеседник чётко и членораздельно, чтобы Ира успела записать, - старший следователь майор Пронин. Если меня вдруг не окажется на месте, просто обратитесь к дежурному. До конца дня решение этого вопроса будет в его компетенции.
Первое, что сделала Ира, после того как майор на том конце повесил трубку, - набрала номер шефа. Абонент, как и следовало ожидать, был недоступен. Впрочем, он был бы недоступен в любом случае. Потому что именно в это время генеральный должен был быть в Сокольниках на переговорах с японцами. И Ира об этом отлично знала. Да все знали.
Затем она взяла справочник, и нашла там телефон Бабушкинского РОВД.
- Бу-бу-бу-бу-бу! – представился на том конце дежурный.
- Здравствуйте! – сказала Ира. – Простите, могу я услышать майора Пронина?
- Кого-кого? – переспросил дежурный.
- Старшего следователя майора Пронина! – уточнила Ира.
Секунду помешкав, дежурный сказал кому-то мимо трубки: «Майора Пронина спрашивают. Где у нас майор Пронин?» «Скажи – на задание уехал. Банду брать»
- Майор Пронин на выезде. Я могу вам чем-то помочь?
- Нет, спасибо! – сказала Ира и положила трубку. Последние сомнения в том, что шеф реально попал в беду, у неё рассеялись.
Таким образом Ира оказалась в весьма затруднительной ситуации. Ни с кем посоветоваться она не могла, ведь на кону была репутация шефа. Действовать нужно было быстро и самостоятельно.
Так что она пошла в бухгалтерию, взяла денег под отчёт, вызвала водителя разгонной офисной машины, и поехала на другой конец Москвы вызволять шефа из цепких лап блюстителей порядка.
Надо ли говорить, что по приезду быстро выяснилось, - никакого гражданина с фамилией шефа, как и никакого майора Пронина, в Бабушкинском РОВД отродясь не было.
- Ну как же?! – растерянно напирала Ира. – Как же нету? Я же вам час назад звонила! Вы же мне сами сказали, что майор Пронин на выезде!
- Вы бы у меня ещё про комиссара Мегре спросили. Вы что, не знаете кто такой майор Пронин?
Ира отрицательно покачала головой.
- Господи! – сказал кому-то у себя за спиной дежурный. – Поколение тамагочи и чупа-чупсов.
Потом снова повернулся к Ире и спросил.
- А какое сегодня число вы хоть знаете?
Ира кивнула, посмотрела в потолок, и сказала.
- Конечно! Первое апреля.
- Первое апреля, майор Пронин! – передразнил дежурный. – Девушка, идите домой, вас просто разыграли!

Всю обратную дорогу Ира задумчиво молчала, и только когда подъезжали к офису вдруг спросила водителя.
- Володя, простите, а вы не знаете случайно, кто такой комиссар Мегре?

К моменту возвращения Иры шеф был уже на месте. Выслушав её рассказ, он тут же распорядился найти Лёву. Никаких сомнений в том, чьих рук это дело, у шефа даже не возникло.
Однако Лёва ушёл в глухую несознанку. Он клялся и божился, что всё утро просидел в кресле у стоматолога. Он широко открывал рот и предлагал шефу посмотреть на дырку в зубе, которая якобы ещё дымилась от сверла. В конце концов, за отсутствием прямых улик, шеф махнул рукой, и Лёва отделался лёгким испугом. В авторстве этого розыгрыша он признался только спустя почти год, на новогоднем корпоративе, будучи не совсем трезвым, когда опасность возмездия миновала.

Пару слов про Лёву. Если присказка «сам дурак, и шутки у тебя дурацкие» была придумана и не про Лёву, то он прилагал неимоверные усилия, чтобы ей в полной мере соответствовать. Весь офис знал о его патологической страсти ко всяким розыгрышам и сюрпризам.
Впрочем, на самом деле никаким дураком Лёва не был, да и шутки у него были разные, от самых безобидных, до таких, за которые запросто могли снести башку.

К примеру, когда он однажды ночью поменял в хаотичном порядке номера на служебных газелях из нашего автопарка, ему пришлось взять недельный отпуск за свой счёт, пока озверевшие водилы не перестали интересоваться состоянием его здоровья.

Или безобидный в других обстоятельствах фейерверк в виде бутылки шампанского, который он принёс в бухгалтерию, со словами «это вам наши клиенты просили передать». А когда бутылка вместо золотистого напитка стала извергать из себя столб огня, дыма, и вони, вся бухгалтерия залегла под столы. После чего главбух объявила Лёву офисным террористом и личным врагом.

Или когда однажды Лёве не досталось в офисной столовой его любимых котлет, и он со словами «Да подавитесь вы вашими котлетами!», вышел в окно прямо с четвёртого этажа. А когда все ахнули и кинулись с криками к окнам, он как ни в чём ни бывало вошел обратно и сказал: «Ну ладно, так и быть, уговорили, сосиски так сосиски».
И главное, абсолютно все знали, что именно под этим окном висит строительная люлька, но эффект неожиданности сработал безотказно. В результате Лёва отделался парой подзатыльников, а одну из поварих пришлось отпаивать нитроглицерином.

Однако шутки шутками, но даже у самого отмороженного тролля имеются табу, или как нынче принято говорить, красные линии. Такой красной линией для Лёвы была Маргарита Николаевна, начальник нашего отдела. Маргарита Николаевна была не просто начальник, она была авторитет. Даже генеральный разговаривал с ней снизу-вверх.
Наш небольшой отдел состоял всего из четырёх человек, и занимал довольно просторное помещение на втором этаже, в дальнем углу которого был отгорожен кабинет начальника.
В тот день, где-то после обеда, Маргарита Николаевна вышла из кабинета, и сказала:
- Ребята, я уехала на переговоры. Меня сегодня уже не будет, всем до завтра.
Убытие начальства, каким бы демократичным оно ни было, вносит в рабочую атмосферу нотку расслабленности. Поэтому, как только дверь за Маргаритой Николаевной закрылась, Лёва развалился в кресле, закинул руки за голову, положил ноги на стол, и сказал:
- Так! А вы в курсе, что завтра первое апреля? Как думаете, не устроить ли нам для Маргариты Николаевны какой-нибудь маленький сюрприз?
- Лёва, - сказала Юля, наш операционист, - а иди-ка ты в задницу со своими сюрпризами!
- Нет, ну я же в хорошем смысле! – сказал Лёва.
И поделился своей идеей.
- А давайте, - сказал он, - надуем много-много воздушных шаров, и набьём ими кабинет Маргариты Николаевны. Представляете? Она утром приходит такая, открывает кабинет, а оттуда шары, шары, шары!..
Идея была неплохая. Главное необидная, и не глупая.
- Нормально. А сколько шариков надо? – спросила Юля.
Лёва что-то прикинул на листе бумаги, и через минуту выдал.
- Ну, где-то, наверное, шаров шестьсот-семьсот.
- Ого! – присвистнула Юля. – Это где мы столько шариков возьмём?
- Ну как где? – удивился Лёва. – В АХО конечно! Я с Николай Ивановичем уже договорился!
В хозяйственном отделе шариков действительно было хоть попой ешь, их закупали оптом для декорирования стендов на выставках. Там же нашелся и компрессор. Мы закрылись в отделе, и работа закипела. На всё про всё у нас ушло часа три или четыре. Когда мы закончили, дверь кабинета закрывалась с большим трудом и приятным скрипом.

Утром, ни свет ни заря, мы уже сидели на своих местах, в предвкушении появления Маргариты Николаевны. Впрочем, раньше девяти она никогда не приходила.
Но и в пятнадцать минут десятого её не было. Лёва уже начал волноваться и ёрзать, когда в половине десятого у него на столе зазвонил телефон.
- Лёва, здравствуй! – сказала Маргарита Николаевна на том конце провода. – У вас всё нормально? Слушай, я задерживаюсь, и у меня к тебе просьба. Будь другом, у меня в кабинете, на столе, лежит красная кожаная папка. Возьми её пожалуйста, я подожду у телефона.
- Твою мать!!! – выругался сквозь зубы Лёва.
И пока мы с Юлей придерживали норовившую распахнуться дверь, он на четвереньках, пыхтя и матерясь, пополз сквозь шары вглубь кабинета. Пару раз внутри кабинета раздавались громкие хлопки и мат, и наконец с красной папкой в зубах Лёва выполз обратно.
- Нашел, Маргарита Николаевна!
- Открой пожалуйста – сказала та.
Лёва открыл папку.
В папке ничего не было.
- Маргарита Николаевна, тут нет ничего! – удивлённо сказал Лёва.
- Не может быть! – сказала Маргарита Николаевна. – Посмотри внимательнее, должно быть!
Лёва стоял с трубкой в руке перед пустой папкой.
- Да нет ничего, Маргарита Николаевна! Только булавка какая-то!
- Вот! – воскликнула Маргарита Николаевна. – Именно булавка-то нам и нужна! С первым апреля тебя, дорогой! Надеюсь, что дальше делать сам сообразишь?
Маргарита Николаевна рассмеялась, и положила трубку.

Грохот стоял – мама дорогая! Весь офис сбежался, чтобы вволю поржать, и посмотреть, как Лёва, с двумя булавками наперевес, с криком «Да в гробу я видал такие розыгрыши!», идёт в атаку на воздушные шары.

46

Честно скажу — раздражают меня успешные, лощёные люди в дорогой одежде, которые как с цепи сорвались и теперь из бесконечных реклам регулярно предлагают людям не очень успешным, и вероятнее всего — не особо ухоженным, брать кредиты под выгодные процентики.
Прямо вот бесят.

Вот эти вот все заслуженные актёры, талантливые режиссёры, восхитительные певцы и прочие юмористы всех мастей.
Хорошо поставленными голосами, доверительными интонациями, дружески подмигивая и ободряюще похлопывая по плечу, взахлёб рассказывают они, как это выгодно и здорово. Вы чё блять несёте-то?

Ой, как раз на новую кухню хватит — радуется супруга одного известного режиссёра. Давайте с нами!
С кем с вами-то? Кого ты ещё тут видишь, перечисли! Я один здесь!
Очень я сомневаюсь, что эта женщина покупала шкафчики себе на кухню в кредит. Высчитывала долго, морщила лобик страдальчески, прикидывая, сколько в месяц придётся выплачивать, долго решалась и потом всё-таки пошла и оформила. Невзирая на грядущий, гарантированный семейный скандал и разгневанного мужа, который будет протягивать с укоризной болезненно худые, полупрозрачные руки и говорить — ну вот куда, куда тебе эта кухня-то?! Нам жрать нечего, а ты — кухню! С голода подохнем, зато за новым столом, да?! Очень хорошо! Просто прекрасно!
Этого ты хотела?! Ты, мать моих детей! Что ты творишь!? О горе мне горе, надо было маму слушать и не жениться на тебе, ведьма расточительная!
И дети по углам завоют страшно и бабушка выбежит и проклянёт всех, кого достанет.

Некий бытовой Станиславскый во мне просыпается после вчерашних излишеств и, сумеречно разлепляя мутные зенки, надсадно орёт заветное «Не верю!». Ну не берут эти люди кредиты и коллекторы им потом не звонят и на дверях угрозы баллончиком не выводят.

Реклама кредитов должна быть честной.
Должна стоять в кадре замызганная, непривлекательная тётка и при ней — мужичонка малахольный. Оба — в жутких шмотках с рынка, обшарпанных и ветхих, оба — выглядят лет на десять-пятнадцать старше своего возраста, лица нездорового цвета, зубы жёлтые, морщины, пузо, залысины, вот это всё. И долгий, нудный рассказ в их исполнении, о том, как взять-то они , конечно взяли, но, как гласит народная мудрость, берёшь ты всегда чужие и на время, а отдаёшь-то свои кровные и навсегда, да ещё и с процентами.

А это ой как неприятненько и вообще, по средствам жить надо, а не плодить кредитную паутину, подрывая тем самым экономику, сталкивая её в очередную яму кризиса.
И приставы судебные чтобы в кадре были, имущество описывали бы и пёрли не до конца погашенный телевизор, и коллекторы с лютыми лицами чтоб пальцами похрустывали угрожающе, и девочка вот эта вот, которая каждый месяц будет звонить и говорить мерзким голоском — Татьяна Марковна, вы просрочили ежемесячный платёж, в чём проблема? Когда готовы погасить задолженность?

И графики инфляции пусть тут же будут, намекая как бы, что вот взял ты триста тысяч на три года, а через три года это уже ну ты сам понимаешь что будет, а не деньги. И музыка чтобы играла из киноленты «Реквием по мечте».

Вот это будет честно.
А вот эти все светлые, открытые лица, все эти симпатичные ребята с маникюром, эта вся белозубая болтовня — это отвратительно, я считаю. И всех этих актёров-режиссёров-певцов-шутников я бы после такого смотреть-слушать не стал, хотя я и так их не смотрю и не слушаю. И вам не советую. И кредиты брать не рекомендую, хотя сам и не брал ни разу. Но всё одно — не рекомендую.
Доклад окончен

47

День у Службы Безопасности банка что-то не задался

На днях консультировал одного моего давнишнего пациента. Так-то он много лет наблюдается и лечится с эпилепсией у невролога, но дисфории при этом процессе никто не отменял. Вот он и обратился: мол, снова на людей сквозь сетку прицела смотреть стал, выручайте, доктор. А заодно и на банковских сотрудников пожаловался — мол, звонили тут намедни, хотели странного.

Телефонный разговор начался по отработанному сценарию: мол, это из службы безопасности банка, старший сотрудник Мать-Едрищенский, по нашим данным, с вашего счёта сейчас будет списана крупная сумма на фамилию такую-то. Вы в самом деле собираетесь переводить этому явному проходимцу свои кровные? Если нет, то давайте вместе, как один, грудью встанем на пути левого перевода, не допустим и всё такое. Для этого надо вас верифицировать и всячески идентифицировать.

Бедолага. Он просто не знал, на кого нарвался. Илью Николаевича (назовем его так) эпилепсия не только припадками наградила. Она ведь ему и склад мышления вкупе с характером щедро отсыпала. Ага, те самые, эпилептоидные. С вязкостью, въедливостью и застреванием на деталях, когда одно лишь вступление перед основной темой потянет на «Войну и мир», самой темы ещё не раскрывая.

Илья Николаевич стал задавать вопросы. Старший мошенник... пардон, сотрудник Мать-Едрищенский на том конце эфира обрадовался — мол, клюнул клиент! Рано он радовался, от такого кракена и сейнер-то не сразу отобьётся. На ответы старшего сотрудника у Ильи Николаевича тут же рождались дополнительные уточняющие вопросы, и через полчаса, всё ещё не добравшись до заветной верификации, идентификации, не говоря уже про CVV-код, Мать-Едрищенский заподозрил неладное, но трубки не бросил. А зря. Выяснение подробностей данных из паспорта заняло ещё полчаса.

Когда уставший и заметно нервничающий Мать-Едрищенский ценой неимоверных усилий сумел-таки вернуть разговор к банковской карте и её реквизитам, Илья Николаевич попросил в плане ответной любезности представиться уже ему, сотруднику. Мол, не сочтите за недоверие, но времена-то нынче какие! Тот даже попытался что-то там на ходу придумать, но не тут-то было: Илью Николаевича снова зарубило на подробностях, и минут через пятнадцать, грязно выругавшись, Мать-Едрищенский бросил трубку.

— Я ведь им потом по этому номеру ещё часа четыре звонил, — посетовал Илья Николаевич, — Так и не ответили. Ну что за люди!

48

Год змеи.

Утром тридцать первого декабря в небольшой труппе бродячего цирка на сцене произошла трагедия. Цирковой удав Петя нечаянно сожрал циркового кролика Роджера. Цирк запросто мог купить нового кролика, только кролик сейчас не имел никакого значения, а удав был центром представления. Цирк зарабатывал новогодними корпоративами, нещадно эксплуатируя весь свой китайский гороскоп вместе с кроликом и удавом. Драконом была игуана Даша. Информация совершенно лишняя, но почему-то всем любопытно.

Между тем наступал год змеи, до года кролика было далеко, кролика вообще котом можно заменить, никто не заметит, а вот удав Петя, главный герой новогоднего представления, мирно дрых, переваривая Роджера. Удавы всегда так делают, им от этого хорошо и совершенно наплевать, что корпоратив без змеи накрывается медным тазом вместе с надеждами на хороший заработок.

Такого допускать нельзя и художественный руководитель труппы, клоун, режиссер, жонглер-эквилибрист, дрессировщик удава Пети и большой засранец по мнению всего женского коллектива, Роджер Петрович, звонит в ближайший серпентарий - выпрашивает хоть завалящую кобру, потому что неядовитых всех уже разобрали.

Кобру ему не дают, у них вообще остался только гамадриад с характером хуже медузы-горгоны. Горгона на губернаторском корпоративе не требовалась, там хватало губернаторши. Ситуация складывалась хуже некуда и сложилась бы, если бы Петровича не осенило: Света!

- Света, мать твою, - заорал Петрович, - Светка! Ползи сюда, змея, я все придумал. Любая бухгалтерша – та еще гадюка в плане мудрости.

Сценарий переписывал художественный руководитель, испытав немало трудностей, потому что удав Петя в отличие от бухгалтера Светы говорить не умел. Светкину же болтливость следовало максимально использовать.

Вся остальная труппа занималась костюмом змеи. Лучше всего подходил чешуйчатый латекс из секс-шопа, но предновогодним вечером все шопы уже закрылись на каникулы. За основу приняли костюм черной кошки, отрезали хвост, повыдергали усы и принялись спорить бывают ли змеи ушастыми.

Спорили самые умные, остальные клеили и пришивали на черный кошачий бархат блестящие змеиные чешуйки. Костюм был на модели, Светка повизгивала от иголок и прижимала уши, чтоб их не отчекрыжили ретивые костюмеры.

Получилось очень сексуально. Символ года смахивал то ли на гадюку, то ли на русалку… Нет, на гадюку все-таки больше, - решил Роджер Петрович. Скрывая ядовитость, Светке нарисовали желтые пятнышки шестиконечной формы на затылке, превратив гадюку в симпатичного ужика или русалку иудейского вероисповедания.

Раньше удав Петя просто висел на ветке дерева, похожего на яблоню, и молчал. По новому сценарию змея сидела на том же суку, вела представление и комментировала происходящее.

Настал час икс, занавес главного городского дворца культуры открылся. На суку яблони было яблоко и сидела черная змея, похожестью на русалку опровергавшая библейские сюжеты.

- Здравствуйте, дорогие дамы и господа, с наступающим Новым годом! Парад-алле! – громко прошипела Светка и, изогнувшись всем телом, приветствовала выходящих на арену артистов.

Сделала она это зря. Ветка яблони, рассчитанная на легкого удава, а не на среднего бухгалтера, треснула, и ужик грохнулся на сцену. Сгруппироваться у русалки получилось, но сверху на нее упала яблоня. Пытаясь выползти из-под дерева Светка зашипела уже по-настоящему:

- Вытащите меня отсюда! - и добавила несколько свистящих междометий, которые в общем-то приняты в обществе при встрече со змеей или русалкой.

- Тащите змею немедленно! – скомандовал губернатор из первого ряда, - мы подколодных змей не заказывали! – тут руководящее лицо зачем-то посмотрело на супругу в поиске одобрения.

Представление надо было спасать, Роджер Петрович взял инициативу на себя, выдернул Светку из-под дерева, пообещал ей премию и они по-цирковому легко убежали за кулисы, держась за руки.

- Петрович, - сказала Светка за кулисами, забыв снять микрофон, - переводи меня обратно в воздушные гимнастки! С такими премиальными пусть лучше на меня два дерева свалятся, чем налоговик с проверкой.

Услышав такое зал сочувственно вздохнул, а глава губернской налоговой отчего-то застеснялся.

Граждане змеи! Укрепляйте яблони перед соблазнением! То есть представлением.

49

Раннее утро. Сижу в Сеуле. Сейчас температура +15 С, да! Пью гэм-май-тя с яблочным пирогом собственного приготовления и думаю о том, как бы объяснить уважаемой аджуме (пожилой госпоже), проникнувшейся российской кухней, что суп "Харчо", шашлык бараний и салат "Сахалинский" из лопухов, которыми я её когда-то угощал у себя в ресторане, не совсем русская кухня, т.е. полностью нет. Как уравновесить её восторг от моей кухни с местной ценой на оригинальные российские продукты? Колбаса, типа "Докторская", в переводе цен - 1400 р\кг. Российской молочки нет вообще. Ни сметаны, ни творога, ни простокваши. А какой борщ без сметаны? Вареники без творога? Или яблочные оладьи на кефире, как? Золотистые, пышные, кисленькие, что хрустят тёмной обводной корочкой и прекрасно запихиваются в рот целиком (я проверял!), без всякого пиетета - хрум-хрум-хрум! Как сделать моё отрицание, мой скепсис - плодотворной идеей? Корейская и славянская кухня - органолептически несовместимы. Здесь царство сплошной ким-чхи и красного перца, от которых гастрит. Даже в местной пиццерии вам подадут "4 Сыра" и миску этой специфической дряни бесплатно. Патриоты, ёпть.

В этот момент - звонок из РФ:
- Старик, чем занимается инженер по технике безопасности в воинской части?
- Ну... Многим... Прежде всего - обход-контроль проводящихся работ, составление тех.планов, проверка оборудования, наличия огнетушителей. И отчёты, отчёты... Стоп, стоп! А тебе-то зачем?
- Пришла рассылка на вакансии, старик.
- Но ты же - спец в области продаж дешевого бухла.
- Написано, что профильного образования не требуется. А по возрасту подходит. И требования минимальные.
- Бред какой-то. Где это?
- В\ч в Балашихе, рядом со мной. Так, что делать, старик?
- Да иди, служи, если возьмут. Ты, видимо, нашел ту анекдотично легендарную часть, где тебе останется только кричать:"Кто бросил валенок на пульт управления?"
- Ха-ха! Так и сделаю.
- Успехов.

Поговорили. Время ещё есть. Вбиваю в поисковик: "В\ч в Балашихе...". И тут...

- Ким-чхи, говорите, гадость? - Прелесть!
- Красный перец? - Готов ложками жрать.
- Пулькоги (свинина с сахаром)? - Да посолю.
- Молочки не хватает? - Тофу - лучший из сыров! Без коров - всегда здоров!

Чего это я так? Что аж волосы зашевелились? ... Дык. Ёпть. Дык. В\ч в Балашихе - академия РВСН им.Пети 1-ого. Как раз там и учат, как валенки на путь управления правильно забрасывать, вот. А я ещё жи-и-ить хочу-у-у... И не в виде элементарных частиц и прочей таблицы Менделеева.

И знаете, как-то сразу, бездна настоящего русского ресторана в Южной Корее обрела в моём мозгу устойчивость и радужную перспективу.

Звонок (внутренний):
- Господин, г-жа управляющая и её уважаемая госпожа-мать ждут вас в зале ресторана.

Я поправил галстук, манжеты. Проверил наличие ручных часов (это старомодно, но важно в ЮК). Спустился лифтом в кухню, где давно страдал в одиночестве мой шедевр - вишнёвый пирог-бисквит с кардамоном, миндалём и чёрными раками, наливаясь "фирменной" медово-цитрусовой пропиткой. Улыбнувшись сам себе в отражение, подхватил пирог и вышел в зал. Старинный посеребрённый самовар пыхтел лучинками в углу.
Ну, что, девчонки? Пока живы, устроим "чаепитие в Мытищах"? Жаль, кота не хватает, но коты здесь, увы, страшное табу, пока.

ЗЫ: Справедливости ради, выяснилось: в\ч которой требуется инж. по ТБ без опыта - 4-й полк ОДОН им. Дзержинского (менты), Балашиха. З\п - 60 тыр. Вакансия пока свободна.

50

-= Горка =-
Друг рассказал. После Рождества пошли они семьей кататься с горки на "плюшках". Горка та была в лесу, и все местные знали про ее коварство. Суть коварства в том, что если в определенном месте внизу горы вовремя не затормозить, то понесет тебя дальше прямиком в узкий, извилистый и крутой желоб из которого выезд прямо в канаву ручья. Можно, конечно, успеть затормозить и в нем, местные пацаны умудрялись даже доезжать прямо до ручья, но действие само по себе довольно опасное. Особенно, если учесть, что посреди ручья лежало поваленное дерево.
Так вот, накатались они, скатились последний раз, поднимаются, чтобы уже домой уходить. В это время из леса пришло другое семейство: отец, мать, сын. Садят они своего сынулю на здоровенную плюшку и, без всяких переживаний отправляют одного в неизвестное путешествие.
Кто бы мог подумать... Вроде взрослые люди, должны знать что делают.
Как потом оказалось, парнишка тот был не местным. Более того, он был абсолютно не подготовлен к такому заезду. Он даже не умел тормозить. Друг сказал, что если бы знал, чем все закончится, возможно, мог как-то все предотвратить...
- Остановите меня, - пропищал парнишка негромким голосом, пролетая мимо них.
- Тормози! Прыгай!
Но, "плюшка" уже проходит точку невозвращения, и теперь остановить ее невозможно. Еще и снег был скользкий, как никогда. Единственный вариант, если парень сам соскочит с нее.
Родители паренька, сообразив, что что-то пошло не так, бегут за ним вниз по горе, надеясь на лучшее.
Но нет... Как потом выяснилось - перелом позвоночника.
Отсюда возникает два вопроса, на которые мой друг не может найти правильного ответа:
1. Как нужноо было поступить? Что, если бы он смог вовремя прыгнуть и остановить своим телом ту "плюшку"? Говорит, что скорее всего, от удара парнишка улетел бы кувырком вперед и, вероятно, либо сильно ударился головой, либо даже сломал себе что-нибудь. Как бы тогда отреагировали на это его родители?
2. Зачем нужны такие длительные новогодние праздники? Народ тупеет.
Пишите ваши мысли по этому поводу.

12345 дальше →

Партнеры

Реклама