Анекдоты про начала встать |
2
Эту историю рассказал мой хороший знакомый, не претендующий на славу и поэтому не публикующий эту историю сам. Произошло это в 1978 году.
Тринадцатое кольцо
Это действительно случившаяся реальная история.
В деревеньке под Питером, на нашей даче, где я приглядывал за сестренкой 3 лет, мне было примерно в 15 лет, неподалеку от нас копали колодец. Прежде я ходил за водой в далекий колодец, за полкилометра. Тащить полные ведра даже на коромысле было тяжело….
В общину на деревеньку от Администрации района были предоставлены бетонные кольца под колодец по адресу рядом с нами, но с условием, что бы копали этот колодец своими силами.
Было так принято, что рядом живущие, кому этот колодец необходим, или сами участвуют в обустройстве колодца, или помогают деньгами.
Мы жили рядом, мне было почти 15, я естественно пошел копать.
За сестренкой на это время приглядывала девочка, живущая в этом же доме, через стенку от нас, в семье снимающих комнату дачников у соседей.
Технология организации колодца состоит в следующем:
Есть первое бетонное кольцо, вокруг которого и внутри которого окапывается земля, яма, покуда это кольцо не провалится вниз до уровня земли.
Потом на это первое кольцо устанавливается второе.
Под первым выкапывается грунт вертикально, что бы оба кольца просели вниз.
Потом третье кольцо сверху, тоже подкоп под первым, пока не просядут уже три…
Ну и так далее….
Над колодцем была тренога с блоками перетяжки канатов на которых опускали пустые ведра и поднимали их же, полные породой.
В моем случае было 12 колец по 1,2м каждое.
Общая глубина колодца составила 14 метров…
В колодце из бетонных колец лопатой и большими плечами особенно не размахнешься.
Поэтому к работе привлекали худых (тощих) подростков, типа меня… (в свои 15 я был худеньким и симпатичным)
До 5-го кольца была трудная порода – глина с камнями, а с 5-го чистый мокрый песок.
Когда идет сдвижка колец, ощущения не самые приятные… стены вокруг тебя падают вниз… а высоко-высоко над тобой свет превращается в узкую трубу….
Докопались до 12 кольца, ствол колодца просел, сверху поставили 13-е кольцо.
Я усердно копаю яму под него… Песок уже наполненный водой, мы совсем близко к водяной жиле!
И вот 13-ое кольцо проскальзывает вниз…
И вдруг оно сдвигается по горизонтали на полметра!!!
Это давление воды во внутреннем песочном пласте в сторону реки, мы попали в водоносный слой! Подземная река текла себе размеренно сквозь песок, под глинянным панцирем сверху, а тут наше кольцо… Она его начала сдвигать со своего пути…
Сказать, что я испугался, ничего не сказать…
Описался от ужаса, представив себя заживо погребенным в этом колодце….
Появилась вода внутри кольца и ее уровень начал быстро подниматься!
Мне было видно свет в половине того, что видел раньше.
Заорал так, как никогда!!!
Меня стали срочно поднимать наверх. А никак, застреваю!!! БОЛЬНО!!!
- УСОХНИ - крик сверху, - ВЫДОХНИ!!!
Встал ногами на полочку, на которую прежде садился, выдохнул, втянул живот, вытянулся в струнку, поднял руки и голову, повернул голову вбок, закрыл глаза…молился Богу, что бы вытащили…
Сквозь щель в полметра меня вытащили на поверхность.
Через несколько минут щель исчезла, кольцо со скрежетом о верхние кольца (его было слышно) продвинулось дальше, открыв фонтан воды, заполнившей колодец через край, вода била через край сильным фонтаном чистой прозрачной воды – река сбрасывала давление.
На улице я был в шоке! Еще бы пара минут и меня бы не было! Оказался бы навеки замурован под толщей породы на глубине 14 метров,, закрытый в 13-м бетонном кольце…
Я сидел на холме вырытой земли и молчал, завороженно глядя на этот фонтан, не реагируя ни на что… Потом меня прорвало на истерику.. Повалился с горы, рыдая, представив себе, что сдох бы в мучениях, оставшись в этом кольце с маленьким запасом воздуха, который это кольцо утащило с собой. Наверное мучился бы еще несколько часов, пока не задохнулся... Страшная смерть...
Мужики успокоили, заломив мне руки и влив мне в глотку стакан водки…..
Дальше не помню.
Очнулся в постели, когда меня тормошила девочка со странным именем Франциска, которая жила за стенкой, они снимали комнату у соседки…
- Ну вот! Очнулся! Молодец! – она улыбалась мне, - хочешь пить? На…
У моих пересохших губ оказался край железной кружки с холодной водой…
Пить-пить-пить!!!! Я выхлебал это кружку большими глотками, захватив руками, будто отнимают…
- Где Оля??? (сестренка за которой смотрел)
- Не волнуйся, всё хорошо, она дома, ее накормили
- УФФ!!! А я где?
- Дома ты, дома….
Оглядевшись, я понял, что нахожусь в доме, за стеной от наших покоев, в спальне соседки.
Хотел было встать из под одеяла, но вовремя понял, что я голый…
Вставать голым, без трусов, при девочке это было невозможно
- Ты полежи пока, усмехнулась Франциска, сейчас белье принесу… Знаешь откуда эта водичка?
- Откуда? – я закрыл глаза, стараясь вспомнить что было вчера
- Из твоего колодца! – Она одарила меня улыбкой, которую помню всегда!
***
Этот колодец назвали Сашкиным – Сашкин колодец.
Он существует до сих пор в деревеньке МЫЗА в Ленинградской области.
Родители, узнав про это, хотели меня одновременно и убить, и наградить...
Нельзя было лезть копать колодец!!!
Лучше денег отдать профессионалам!
В итоге был чуть не задушен в маминых объятьях со слезами и смехом)
Конечно Родители правы!
Конечно я был дураком!
Но хотел-то, как лучше...
Слава Богу, что всё хорошо кончилось!
|
3
Будильник прозвонил, как обычно, в пять сорок, нужно просыпаться ведь утренняя церемония расписана до мелочей.
Нет конечно, не в буквальном смысле, выбор с какой ноги встать и сколько шагов сделать до туалета не принципиально.
Важно улыбнуться себе в зеркало, перед тем как чистить зубы, хозяин будильника только в этом зеркале в ванной комнате симпатичен сам себе. Как мужчина он хорош во всех отражениях, но это самое любимое. Бритье тоже всегда доставляет удовольствие, огромная шапка ароматной пены и плавно скользящая бритва, с родни экстазу.
Увлажняющий, мягкий и пахучий крем — вишенка на торте восхитительного пробуждения.
Лишь на выходные или отпускные дни хозяин будильника лишает себя этого удовольствия, на сомнительную возможность походить с брутальной щетиной.
Хотя причина скорее всего все в том, что на даче проще и безболезненно выйти из зоны комфорта.
Но вернемся в утро, чайник к моменту окончания бритья закипает, свежий чай, ломтик лимона, аппетитных два бутерброда с ветчиной и сыром.
И вот только сейчас один из обязательных атрибутов, сигнал сдающего назад мусоровоза за окном, он же сигнал начала чаепития, все по графику.
Гороскоп на сегодняшний день между делом фоном в радиоприемнике прослушивается, но для своего знака несколько внимательнее, с заключением, что он или слишком хорош, или очень нереален.
Хозяин будильника ещё с вечера начал готовиться к сегодняшнему дню, вы же не будете отрицать что у вас есть счастливое бельё, удачливая блузка или просто любимая рубашка.
Так вот у него тоже есть.
Нет он не псих, не фаталист, но легкая вера в удачу и магию времени есть.
Даже заведенный будильник на пять сорок пять ведет к развитию дальнейших событий по другому. Обязательно в лифте повстречается сосед-инвалид, уже в который раз спускающийся покурить или прежде чем приехать по вызову, лифт уедет с соседкой нижнего этажа. Ничего особенного вроде бы, но день складывается совершенно в другом ключе.
Есть еще правда три обязательных талисмана у хозяина будильника, способных повлиять на ход событий, но это уже по пути на работу, если добираться на собственном авто.
На ход событий в абстрактном представлении хозяина будильника, ни на что более.
До работы примерно семь километров и часть дороги проходит через частный сектор, под гору и потом вверх, сначала случайно заметил трех персонажей спешащих по свои делам. Один сутулый усатый старичок с опущенной головой, в темной полосатой рубашке, идущий с левой стороны по тротуару в попутном направлении, с обязательной котомкой в руках, видно тоже куда-то на работу.
С правой стороны на встречу миловидная опрятная женщина в стильной одежде, с модной сумочкой и неторопливой походкой в гору.
И чуть спустя, здесь же справа, молодая симпатичная девушка иногда с маленьким мальчиком лет восьми, чаще одна, в джинсах или юбке, но обязательно со свежевымытой пушистой шевелюрой, и торопящаяся.
Люди из параллельной жизни, каждый день примерно в одно время пересекаются не подозревая о существовании друг друга, лишь хозяин будильника определяет по их месту на дороге, на сколько он опаздывает или опережает распорядок.
Ведь априори он считает что они не могут проспать или задержаться перед выходом из дома, это как запрограммированная матрица.
Можно возразить или опровергнуть, с такой матрицей можно столкнуться каждое утро в метро или маршрутке, и что это меняет, но там люди статичны, и едины с маршруткой.
Хозяин будильника только первый утренний час такой суеверный, если можно так сказать, и педантичный до мелочей.
Как только пересекается проходная, жизнь просто меняется, направляется в обычное русло, новая матрица с размеренным течением событий.
Работа интересная и по душе, и пролетает на одном дыхании, бесит только когда, кто-то на приветствие:
- Доброе утро!
Отвечает угрюмо:
- Утро добрым не бывает.
Всегда хозяин будильника поясняет:
- Раз ты проснулся в это утро, значит оно доброе.
Будильник прозвонил, как обычно, усатый старичок в белоснежной отглаженной рубашке, с высоко поднятой головой уже поднимался на гору, девушка с сыном или может быть племянником, была на остановке и расчесывала свои непослушные волосы.
Миловидная женщина только вышла из калитки собственного дома потягиваясь.
Хозяин улыбнулся себе в зеркало заднего вида, алгоритм на сегодня выполнен...
|
|
4
"Я не буду зачинщиком Третьей мировой". 38 лет назад офицер Петров спас планету
Станислав Петров
Подполковник Станислав Петров считается одним из героев холодной войны. Он мог отдать приказ о нанесении ядерного удара по США, но не стал этого делать
В ночь на 26 сентября 1983 года советский офицер предотвратил потенциальную ядерную войну между СССР и США. Она могла начаться из-за сбоя системы предупреждения о ракетном нападении. Компьютер на командном пункте Серпухов-15 сообщил о пусках ракет с территории Северной Америки, однако оперативный дежурный подполковник Станислав Петров корректно оценил сигнал как ложный. При жизни о Петрове долгое время никто не знал, но сейчас его имя включено в энциклопедии.
"Мелькала мысль, а стоит ли?"
Станислав Петров не должен был в тот день находиться на КП. Он оказался там абсолютно случайно — подменял штатного дежурного.
"Смена начиналась как обычно, в 20:00 я пришел на работу, — вспоминал он. — В тот день в моем подчинении были 80 военнослужащих. Мы занимались тем, чем занимаемся обычно, просто рутина".
В 00:15 на КП завыли сирены. На экране напротив рабочего места Петрова внезапно появилось слово "старт". Там же можно было увидеть карту Северной Америки и маленький квадрат возле военной базы на Западном побережье — именно оттуда, согласно данным системы, летели ракеты.
В тот момент все, кто находился в помещении, смотрели на Петрова и ждали распоряжений, но тот приказал им оставаться на местах. Сам подполковник, согласно правилам, должен был оповестить командира системы предупреждения о ракетном нападении и начальника штаба. Для этого ему надо было выйти в другую комнату и сделать телефонный звонок.
А я встать с кресла не мог, у меня ноги отнялись.
Переживал жутко, как будто меня на Голгофу вели
Станислав Петров
Информация об ударе поступила от космической системы раннего предупреждения "Око". Она создавалась для того, чтобы военно-политическое руководство страны имело чуть больше времени для принятия решения об ответном ударе — примерно 10 минут. Если ракеты все-таки летели, их должен был засечь второй эшелон защитной системы — радары, которые сообщают о ракетном ударе примерно за 20 минут до попадания головных частей на территорию СССР. Таким образом, ракеты должны были взорваться на нашей территории всего через полчаса.
"Мне казалось, что моя голова превратилась в компьютер — множество данных, но в единое целое они не формировались, — рассказывал Петров. — Руководству я позвонил через две минуты и сказал в трубку, что тревога ложная, компьютер дал сбой. Теперь оставалось лишь ждать, пока ракеты, если они действительно были запущены, вторгнутся в наше воздушное пространство и их засекут радары. Произойти это должно было через 18 минут, но не произошло".
Почему Петров принял такое решение? Отчасти сыграл роль профессионализм, отчасти — интуиция. С самого начала офицеру показалось странным, что радар зафиксировал запуск лишь с одной базы — при ракетном нападении так не бывает. С другой стороны, система предупреждения, над созданием которой работал и сам Петров, не подавала никаких признаков сбоя.
"Смущало одно — система дала высшую оценку достоверности информации о запуске. В регионе, где находилась американская база в тот момент, была граница дня и ночи. Такой достоверности не могло быть, там каша сплошная была", — отмечал Петров.
Решающей в эти моменты стала информация "визуальщиков" — солдат, которые отслеживают показания радаров в темных комнатах. Они пуск ракет не подтвердили.
"Я не имел права использовать эту информацию, я ее все-таки использовал. Все-таки я немного нарушил инструкцию, — делился Петров в интервью ТАСС. — 50 на 50 было уверенности. Мелькала мысль, а стоит ли? Надеялся на второй эшелон… А если что-то начнется, то не я буду зачинщиком Третьей мировой войны, вот и все".
Козел отпущения
После инцидента в Серпухове-15 собралась государственная комиссия. Проработав там три дня, она так и не смогла выяснить причину ложной тревоги.
"Когда подводили итоги, нам никто не докладывал, что они там написали. Потому что, очевидно, там была написана какая-нибудь чушь, — усмехался офицер. — Приезжий человек не разобрался бы так быстро. Мы — специалисты на объекте — затруднялись назвать причину, а то, что они вышестоящие, не означало, что они более знающие".
Лишь через полгода стало известно, почему система дала сбой: лучи солнца определенным образом отразились от облаков и засветили спутник. То есть произошло то же самое, когда дети пускают друг другу в глаза солнечные зайчики. Как назло, один из таких "зайчиков" образовался прямо над военной базой в Северной Дакоте. Впоследствии такие ситуации научились просчитывать, и больше они не повторялись.
Но тогда, сразу после инцидента, нужно было назначить кого-нибудь виновным. По воспоминаниям Петрова, в комиссию, расследовавшую инцидент, вошли как раз те люди, чьи недочеты привели к сбою системы: "Получается, они должны были ругать сами себя, а тут еще вырисовывается одна белая и пушистая фигура — оперативного дежурного. Им надо было меня опустить до своего уровня".
У Петрова имелся боевой журнал, куда по уставу он должен был записывать свои команды и принятые сообщения в ответ на них. Поскольку в ночь на 26 сентября ситуация развивалась по секундам, у него просто не было физической возможности это делать, и в журнале остались пропуски.
За это обвинили меня, что я неправильно оформил боевые документы. Нужно было меня завалить, и это сделали
Станислав Петров
Спустя десятилетия он признавался, что не держит обиды на тех людей — понимает, что обижаться нет смысла, потому что таково было время и таковы были особенности его службы. Но в своих первых беседах с журналистами (в частности, в интервью Би-би-си) он открыто заявлял: "Из меня сделали козла отпущения".
"Вообще, когда я только начинал давать интервью, я никого не жалел — всех этих людей, которые меня крайним сделали. Тогда была обида в душе, а сейчас осталась царапина, — разводил руками бывший подполковник. — Стараюсь просто об этом не вспоминать, философски отношусь к прошедшему".
Человек, который спас мир
Петров ушел в отставку на следующий год — в 1984-м. Из-за секретности сведений и политических соображений о его подвиге в СССР никто не знал. Да и сам он не придал произошедшему большого значения, так как был привычен к секретной работе: "Я проспался хорошо и забыл все". Даже своей жене не сообщил о том, что фактически предотвратил Третью мировую.
О Петрове узнали лишь после распада Союза, когда генерал-полковник Юрий Вотинцев опубликовал статью "Неизвестные войска исчезнувшей сверхдержавы". В ней впервые упоминался "заместитель начальника отдела боевых алгоритмов и программ подполковник-инженер С.Е. Петров". Затем в 1993 году журналист из издания "Совершенно секретно" Дмитрий Лиханов взял у него первое интервью. Тогда никакого резонанса публикация не получила. Но со временем Петрова отыскали и зарубежные журналисты, после чего его имя стало известно всему миру.
В 2012 году Петров получил престижную премию германских СМИ, которая присуждается выдающимся личностям за вклад в общественное благо. В тот раз наградами отмечали "тихих борцов за мир", чьи имена обычно вне поля зрения средств массовой информации. Год спустя ему вручили Дрезденскую премию "за предотвращение конфликтов и насилия" (в 2010 году ее лауреатом стал первый и последний президент СССР Михаил Горбачев). А еще через год про Петрова сняли документально-художественный фильм "Человек, который спас мир" с Кевином Костнером.
19 января 2006 в Нью-Йорке в штаб-квартире ООН бывшему офицеру была вручена специальная награда международной общественной организации "Ассоциация граждан мира". Она представляет собой хрустальную статуэтку с надписью "Человеку, который предотвратил ядерную войну".
На той церемонии Петрову удалось пообщаться со своими "заклятыми друзьями", которые, как и он сам, сидели в пунктах управления, только по ту сторону "железного занавеса". Один из них — Брюс Блэр, служивший в ВВС США офицером по контролю запуска межконтинентальных баллистических ракет LGM-30 "Минитмен" (именно такая могла бы лететь на СССР в ночь на 26 сентября).
Я все пытался у него выяснить, знали ли они что-нибудь об этом инциденте. В СССР знали, что у американцев аналогичных случаев было два. У них система появилась гораздо раньше. У них была стратегическая авиация, они поднимали свои Б-52, потом понимали, что к чему, и возвращали их на базы
Станислав Петров
Брюс Блэр сейчас работает президентом Центра оборонной информации в Вашингтоне, преподает в Принстоне и регулярно дает экспертные комментарии американским СМИ. Станислав Петров после окончания службы поселился в подмосковном Фрязине, какое-то время работал на юго-западе Москвы простым охранником и ушел из жизни 19 мая 2017 года. Журналисты узнали об этом лишь спустя несколько месяцев.
Петров не считал себя героем, просто делал свою работу: "Она была трудная, но я ее сделал хорошо. И в этом героического ничего не вижу".
"А в России героя во мне не видят, так как у нашего народа менталитет другой, — говорил он. — Наш народ пережил такое, чего не переживал никто".
Артур Громов
|
|
6
Взрослые родители
Каждое утро начинается со звонков родителям и бабушке Ыкла. Мои утра и раньше так начинались, но раньше всё было расслабленно, теперь же я кричу в трубку.
-- Ну почему вы уже пять минут не отвечаете? -- вместо приветствия вываливаю я на бабушку Ыкла свою панику. Она ни в чем не виновата, но как можно не отвечать столько времени, когда я здесь схожу с ума.
-- Во-первых, -- степенно, но ехидно, отвечает мне она, -- здравствуй, дорогая. Ты чего молчишь? Здороваться, между прочим, надо! Особенно, -- хохочет она, -- со старшими. Давай, говори.
-- Что говорить? -- бурчу я. Она уже взяла трубку, я слышу ее голос, а это значит, что можно выдохнуть.
-- Как что? -- она нарочито изумляется, -- говори: добрый день, дорогая моя, я вас очень люблю и рада, что у вас всё хорошо.
-- Я пока не знаю как оно у вас, -- ехидно парирую я, -- добрый день, дорогая моя, -- послушно повторяю я первую часть предписанного приветствия, -- я вас сейчас съем и от вас ничего не останется, -- продолжаю я что-то совершенно не запланированное.
-- За что? -- заинтересованно спрашивает она, -- честное слово, я ничего плохого пока не сделала, -- я почти выдохнула, но она продолжает, -- по крайней мере, сегодня.
-- А вчера? -- заранее сержусь я, что за манеры, почему всё надо извлекать клещами?!
-- Вчера тоже ничего особенно плохого, -- торопливо сообщает бабушка Ыкла, а я понимаю, что мне сейчас всё это не понравится, -- я тебе сейчас всё расскажу, но только если ты не будешь ругаться. Я Ю. уже вообще ничего не рассказываю, она всё время только ругается, как будто это я ее дочь, а не она моя, что за манеры? Нет, -- нарочито сердито продолжает она, -- ты вообще такое когда-нибудь видела? Чтобы дочь ругала мать, как первоклассницу, ужас какой-то.
-- Это нормально, -- спокойно парирую я, -- я всё время ругаю родителей. А то они, -- я опять начинаю сердиться, вспоминая недавний разговор, -- как маленькие, за ними глаз да глаз!
-- Я тебе так скажу, -- она задумывается, но быстро продолжает, -- вот все эти выросшие дети, которые теперь внезапно самые умные, это сущий кошмар, я даже не понимаю откуда вы все беретесь?! И, главное, -- хохочет она, -- она там волнуется, а я, значит, из-за этого должна дома торчать! Что за эгоизм? И вообще, -- она ставит сургучную печать, -- дети родителям не указ! Это мы вас рожали, вот сидите и не рыпайтесь. Волнуются они, ишь ты, а я тут, как дура с мытой шеей должна сидеть! -- она замолкает и ждет реакции, но не выдерживает, -- так тебе рассказывать или нет? Я сейчас всё расскажу, но только если ты ругаться не будешь!
-- Рассказывайте, -- обреченно выдыхаю я и мысленно обещаю ни за что не ругать, всё равно это было вчера, чего теперь-то.
-- Рассказываю, -- ей не терпится поделиться, она спешит, ее распирает, -- я вчера ездила на массаж
-- Что? -- у меня голова кругом, там ракеты, там ужас, какой массаж, куда ездила?! -- Вы сошли с ума, -- выдыхаю я, -- как можно сейчас куда-то ехать?!
-- Очень просто, -- отмахивается она, -- выходишь из дома, открываешь машину, садишься и едешь. Ну послушай, -- успокаивает меня она, -- я же всегда езжу. Вот, к примеру, когда в прошлый раз стреляли, тогда я тоже поехала, сейчас уже не помню куда, но куда-то по делу, по очень важному делу, мне было очень надо. Не перебивай, -- я пытаюсь вклиниться, но она не дает, -- я сейчас всё забуду, что собиралась сказать. И вот тогда, когда я поехала, был удивительный случай. Еду я еду, а я же, как ты знаешь, не люблю радио в машине. И вот, еду я по дороге, смотрю -- светофор, зеленый причем, -- подчеркивает она, -- а все машины стоят на дороге и никто не едет. Я тогда подумала какие они болваны, ведь светофор же зеленый, а потом смотрю, все водители и остальные по бокам дороги лежат, ну, знаешь, как говорят лежать: лицом вниз, сгруппировавшись, руками голову прикрыть.
-- И вы остановились, правда же? -- с ускользающей надеждой спрашиваю я.
-- Нет, конечно, что я с ума сошла? На мне новое платье было, я не могу туда лечь, да и светофор зеленый, я тебе говорю, зеленый, понимаешь? В общем, я нажала на газ и дальше поехала. А сколько они там еще лежали, я не знаю, у меня радио всегда выключено. Но, -- быстро продолжает она, -- это давно было, я тебе не об этом хотела рассказать, а про вчера. Ты будешь меня слушать или так и будешь перебивать?!
-- Буду слушать, -- послушно рапортую я. Хуже не будет, она жива, здорова и весела, а значит, что всё нормально.
-- Так вот, -- я так и вижу, как она усаживается в кресло и мечтательно закатывает глаза, -- я с этим карантином почти с ума сошла, а теперь ракеты, а я так не могу, мне люди нужны, мне выйти надо, покрасоваться, за собой поухаживать. В общем, я уже давно назначила очередь на массаж, не буду же я ее отменять из-за каких-то идиотских ракет, это глупо! И вот, вчера, я встала с утра, выбрала одежду, -- она переводит дыхание, она смакует, -- я надела вон ту светлую блузку, с воланом таким, ну, ты помнишь, да?
-- Помню, -- согласно киваю я, немедленно представляя себе блузку.
-- А к ней надела новую юбку в горошек, ты ее пока не видела, я тебе потом покажу, когда по скайпу говорить будем, но поверь, -- она задерживает дыхание, -- я в ней просто ах, умереть не встать! И еще босоножки надела, те, которые ты купила, в горошек, мои любимые. И сумку бежевую ко всему этому. Представила? Чего ты молчишь, скажи: представила или нет?
-- Представила, -- выдыхаю я после короткой паузы. Я хорошо представила себе всё. Я только никак не могу представить как можно куда-то ехать, когда вокруг ракеты. Но я молчу. Я обещала не ругаться.
-- И вот, -- продолжает она, -- приезжаю я к нему, только легла, только он намазал меня каким-то маслом, только начал массаж, как уууу, -- нарочито сердито воет она, -- дурацкая сирена! Представляешь? -- у меня холодеют ноги, но я обещала не ругаться, это было вчера, чего теперь-то, в сотый раз повторяю я самой себе, потому только сообщаю о том, что всё прекрасно представила, -- и тогда массажист мне говорит: всё, срочно одевайтесь, все дружно пойдем вниз, в бомбоубежище. Ну, мы и пошли. Чего там одеваться-то, всего три предмета: юбка, блузка, босоножки. Я быстро оделась и мы пошли в это дурацкое бомбоубежище. Так получилось, -- продолжает она, -- что я зашла туда последней, там уже и массажист сидел, и его жена, и соседи их, и даже собака какая-то огромная. И все вместе в этом бомбоубежище. И вот, -- хохочет она, -- захожу я туда, а собака кидается ко мне и начинает лизать мне ноги, представляешь? Я у массажиста спрашиваю -- что это такое, почему она мне лижет ноги? А он, зараза, вместо того, чтобы просто сказать, что я прекрасная, говорит: я вас маслом намазал, особенным, и ей, в смысле собаке, оно, видимо, очень нравится! Не успела я отойти от собаки, как его жена меня подзывает и шепотом говорит: слушайте, вы прямо будто с обложки журнала мод сюда сошли! Я тогда осмотрелась и правда: все сидят в тренировочных штанах, футболках каких-то, а я же в блузке, юбке и босоножках! Ты чего молчишь? -- спохватывается она, -- уже можно говорить!
-- Я не молчу, -- бурчу я, -- я стараюсь не ругаться.
-- Это правильно, -- хохочет она, -- во-первых, я старше, во-вторых
-- Это было вчера, -- перебиваю ее я, -- ругать бесполезно.
-- Правильно, -- радостно поддерживает меня бабушка Ыкла, -- а потом я уже спокойно домой поехала, без приключений, честное слово, вот прямо честное слово! Но ты представляешь, а, -- она хохочет опять и опять, -- будто с обложки журнала мод! Ты всё поняла? Как же можно ругаться, -- удивляется она, -- если всё хорошо, всё это было вчера, я получила массаж, мне сказали про обложку журнала, я спокойно вернулась домой. В общем, -- подытоживает она, -- всё прекрасно, просто всё. Но нет, наши дети всегда умнее, да, так ведь вы все думаете?! Они волнуются, -- она опять начала сердиться, -- а я из-за этого должна в тюрьме сидеть!
-- Положим, -- я давно выдохнула и теперь смеюсь, -- не в тюрьме, а в своей любимой квартире.
-- Я очень люблю эту квартиру, -- соглашается она, -- но! За время карантина она превратилась в тюрьму! И только-только выпустили на волю, как -- на тебе, ракеты! И что, -- упрямо продолжает она, -- мне теперь обратно в тюрьму?! Ну уж нет! Я ей так и сказала, -- твердо продолжает бабушка Ыкла, -- буду ездить! Просто, -- добавляет ехидно, -- тебе рассказывать не буду, и всё. Вот, подожди, -- стращает она меня, -- подрастет чадо, как позвонит тебе, как начнет мозги полоскать: где ты, почему ты, с какой стати. И всё это под соусом, что она волнуется. Она волнуется, -- продолжала распаляться она, -- а ты из-за нее будешь дома сидеть! И всё. Нравится?
-- Нет, -- горестно, но искренне выдохнула я. Отчего-то в таком ключе я обо всем этом не думала. Мне хорошо, я уже большая, а чадо еще маленькая. Потому беру от всех миров: уже ругаю родителей и еще не получаю подобного от детей.
-- Вот тогда, -- завершает она свою пламенную речь, -- сиди и молчи. И только говори мне и родителям: молодцы какие, съездили, вернулись, все живые и слава богу. Поняла?
Я всё поняла, я звоню родителям, я твердо решила говорить только, что все молодцы.
-- Как дела? -- бодро начинаю я.
-- Прекрасно, -- спокойно отвечает папа и замолкает.
-- Что делаете, что делали? -- аккуратно выясняю я.
-- Сейчас гулять пойдем, -- тянет папа и явно что-то недоговаривает.
-- А вчера что делали? -- я уже поняла: все проблемы всегда вчера, а сегодня, как всегда, уже всё хорошо.
-- В Ашкелон ездили, -- бодро рапортует папа. У меня перехватывает дыхание: в Ашкелон?! И после этого не ругаться?! Они что, обалдели?
-- Вы с ума сошли? -- выдыхаю я, стараясь держать себя в руках. Я стараюсь следовать заветам бабушки Ыкла, но чувствую, что долго не выдержу. И вот это называется ответственные взрослые? Ну вот как после этого с ними говорить?! Хуже детей, много хуже!
-- Ничего мы не сошли, -- спокойно продолжает папа, -- надо же было Б. навестить, они там одни, им страшно, а так, смотри как хорошо, мы приехали и уже не так страшно.
-- И в честь вашего приезда, -- ехидно и почти не сердито продолжаю я, -- отменили обстрелы, я правильно понимаю?
-- Подумаешь, обстрелы, -- отмахивается папа, -- там знаешь какой большой стол, мы все под ним поместились! И вообще, дорогая доченька, -- переходит папа к воспитательному тону, -- я тебе напоминаю: это мы твои родители, а не наоборот! Так что, -- продолжает он ехидно, -- смирись и терпи. Между прочим, -- добавляет он внезапно, -- когда была угроза ядерной войны, американских школьников учили чуть что прятаться под парты! А мы что, хуже?!
Из всего этого я понимаю только одно: у меня слишком взрослые родители, слишком. И я не понимаю когда и как это произошло -- я не успела оглянуться, а у меня уже совершенно взрослые родители. Я это давно знала и даже писала об этом, но всякий раз меня поражает это заново. Когда они успели так повзрослеть, недоуменно думаю я, но, главное, почему они совершенно отбились от рук?!
|
|
7
Я и скандинавская ходьба.
Началось все незатейливо. Решила я ходить, здоровье там укрепить, фигуру подтянуть, значит. Ну и хожу себе. Рано утречком, никого нет, тишина, благодать. Но тут подумалось мне, как-то вот ноги нагружаются, а вот верхняя часть тела отлынивает, отстает в плане развития и оздоровления. И вспомнила я, что по случаю, несколько лет назад, заказала я себе на Алиэкспрессе палки для скандинавской ходьбы. "Это то, что мне нужно" - осенило меня. И сегодня утром я достала эти палки. Но я же человек образованный, понимаю, что чтобы польза была, надо теорию изучить. Две минуты в Гугле и палки подогнаны под мой рост, техника ходьбы ясна и проста. "Ну что я, на лыжах никогда не ходила" - заговорили во мне сибирские гены.
И я вышла на прогулку. Вот он, первый скандавский шаг к здоровью! Левая нога, правая палка, затем правая нога, левая палка. Важно не идти иноходью, эффект неправильный будет. Вы слышали шутку про сороконожку, которую спросили в каком порядке она ноги переставляет, та задумалась, начала считать, запуталась в ногах, упала и больше не смогла встать? Нет, я не упала. Все таки у меня подпорок в сумме было всего четыре: две ноги и две скандинавские палки. Но моя плохая координация заявила о себе в полный голос. Я путалась, запиналась, останавливалась и начинала все с начала. Левая нога - правая палка, иноходь нельзя...
Именно в это утро, не пройдя и двадцати унизительных скандинавских шагов, я наткнулась на соседку, которая заводила машину и смотрела на меня как на сумашедшую. "Сама дура" - мысленно ответила ей я. "Я тут в тишине и покое за здоровьем и фигурой гоняюсь, а ты вот на работу в четыре утра выезжаешь! И кто из нас ненормальный?" Хорошо, что в желтом свете фонарей не было видно моего стыдливого румянца... И надо же, такое совпадение, еще двадцать нелепых шагов и в следующем дворе вышел покурить молодой человек. Нет, ну ладно, я за здоровьем и фигурой, соседка на работу... Ну какого хрена выходить курить в четыре утра?! Он рано встал или еще поздно не лег? И именно в этот день?... Я же никогда и никого раньше не встречала, именно за это я и люблю раннее утро!
Но что делать, голову гордо вверх, уже пофиг, иноходью или как, но быстрее бы убраться с их глаз. Дальше был небольшой прогресс и до конца нашей коротенькой улочки я чуток приноровилась и сбилась не больше пары раз.
Теперь мне стал мешать стук палок об асфальт, какой-то нелепый, неопределимый звук. Вроде резиновые наконечники, а звучат... Брр... И уж точно этот стук мне мешал наслаждаться тишиной и безмятежностью этого раннего часа. Может и еще кому мешал, одна собака точно возмутилась, когда я проходила мимо ее двора.
Итог моей первой прогулки: легкое покалывание в трицепсах, сбитое дыхание, почему-то натертые больщие пальцы на руках, ущемленное сибирское самолюбие (а как же лыжи?...).
Завтра еще пойду, мне же угол отброса палки назад надо отрабатывать, это важно!
|
|
8
ЛЮБИТЕ ЛИ ВЫ ЛИМОНОВА?
В марте этого года умер Эдуард Лимонов, пожалуй, самый известный из рожденных на Украине русскоязычных писателей после Николая Гоголя и Михаила Булгакова. В 60-е мы оба жили в Харькове, но никогда не пересеклись. Он был старше и покинул этот город до появления общих (как выяснилось позже) знакомых. Впервые я услышал о нем как о поэте-брючнике, который эмигрировал в США. Услышал и забыл. А лет через шесть после моей эмиграции уж не помню кто дал мне его книгу «Это я - Эдичка». Не отрываясь, я прочитал ее с начала и до конца и сразу еще раз. К этому времени мы уже переехали в свой дом в штате Нью-Джерси, но воспоминания о Нью-Йоркском периоде американской жизни были еще свежи. Меня ошеломило с какой искренностью и откровенностью автор передал эмоции, которые испытывает любой новый эмигрант (если он, конечно, не бревно). Каждая строчка напоминала о тех невеселых днях, когда я снова и снова сходил с ума от вырванности из родной почвы, чужести почвы новой, разочарований после попыток применить прежний опыт к новой жизни и полного непонимания законов этой новой жизни.
Второй книгой Лимонова, которую я уже сам купил на Брайтон-Бич, была «Молодой негодяй». Она тоже произвела на меня сильное впечатление, хотя совершенно другого рода. Построением книга напоминала плутовской роман с мастерски размытой границей между вымыслом и реальностью. Действие происходило в Харькове, но не в абстрактном городе с названием Харьков, а в совершенно конкретном, верном в каждой детали. Узнаваемым было все: улицы, памятники, фонтаны, дома, рестораны и даже отдельные скамейки. Более того, все персонажи носили имена и фамилии конкретных людей, полностью соответствовали этим людям, и были описаны с беспощадным реализмом. Некоторых из этой публики я знал, о многих слышал. Всплыли в памяти даже те, кого не вспоминал много лет. В этой ушедшей, но вдруг воскресшей реальности язык персонажей, щедро сдобренный ненормативной лексикой, воспринимался совершенно органично и нисколько не коробил. Задумываться о художественных достоинствах книги мне даже не пришло в голову. Не задумываешься же об архитектуре дома, в котором вырос.
Под впечатлением от прочитанного я постучал в комнату моей мамы, которая жила с нами. С одной стороны мне искренне хотелось поделиться, с другой – немного ее потроллить.
- Мама, помнишь Сашу Верника?
- Конечно, помню. Черный, заикается, а что?
- Да тут есть одна книга из харьковской жизни. Не поймешь, не то воспоминания, не то роман. Среди персонажей много знакомых, в том числе Саша…
- А кто еще?
- Ну, дочка Раисы Георгиевны и ее муж. Да много кого…
- Оставь пожалуйста на журнальном столике, когда будешь уходить на работу!
Я оставил.
Вечером мама ждала меня на кухне. Глаза у нее горели.
- Господи, - сказала она, - ну и дрянь ты мне подсунул. После каждой страницы хочется встать и помыть руки.
- Ну и сколько раз ты мыла руки?
- Не нужно подшучивать над мамой! Прочитала достаточно, чтобы составить мнение.
- Обожди, ты же не можешь быстро читать, у тебя катаракта.
- Мне читала вслух Таня, - (Таня - мамина помощница по дому).
- Ну и как, Тане понравилось?
- Как могло ей понравиться, если там сплошной мат?! Она отказывалась читать, говорила, что не хочет пачкать рот.
- А ты?
- А я пообещала дать ей за чтение отгул. Литература есть литература. Из песни слов не выкинешь.
- Кого-нибудь узнала?
- Лучше бы не узнала. Эта несчастная Аня Рубинштейн. Я работала с ее дядей. Прекрасно помню, как она к нему приходила. Приятная культурная женщина. А этот гад вымазал ее грязью с головы до ног. А Нина Павловна, зав отделением, которую этот идиот опозорил на весь свет. Она училась с нашей Саррой в одной группе. Сарра всегда смеялась, что эта Нина тупая. Даже если и так, профессором стала она, а не Сарра.
Слово «профессор» мама произнесла c особым значением, так как любого носителя этого звания она по умолчанию причисляла к сонму небожителей.
В итоге выяснилось, что мама знает старшее поколение даже лучше, чем я младшее. С утра до вечера она перечисляла кто кому кем приходится, и возмущалась тем, что Лимонов всех оболгал.
Мама прожила долгую и трудную жизнь. В эту жизнь вместились гражданская война, Большой террор, Вторая мировая, эвакуация в сибирское село, смерть старшего сына, борьба с космополитизмом, очереди за едой, советская медицина, потеря всех сбережений в перестройку, и, наконец, смерть мужа, с которым прожила 61 год. Тем не менее, мама всегда оставалась оптимисткой, держалась в курсе последних событий и всегда имела множество знакомых, среди которых слыла светской дамой. Ко времени нашего разговора ей было 93 года. Она была в здравом уме, твердой памяти, ничем серьёзным не болела, но жутко страдала от утраты старых друзей и привычного образа жизни. Той жизни, где есть для кого одеваться и красить губы, где выходишь на улицу и встречаешь знакомых, где сегодня тебя приглашают на кофе, а завтра ты - на обед. «Молодой негодяй» вернул ее в потерянный рай, и этим раем мама меня основательно достала. Я подумал, что хорошо бы переключить ее на кого-нибудь другого, и пригласил гостей. А чтобы они точно приехали, – на плов.
Визиты наших друзей были самым большим праздником для мамы. Она занимала свое почетное место за столом и живо участвовала в общей беседе. У нее находилось что сказать по любому поводу. Вдобавок это «что» всегда было непредсказуемым и часто - забавным. Например, как-то она рассказывала о своей бабушке, которая дожила до 105 лет. На вопрос одного из гостей отчего же бабушка умерла, мама лаконично ответила: «От угара». Разумеется, она имела в виду отравление угарным газом, но молодежь, которой никогда не приходилось топить печь, таких терминов не знала. Одни решили, что речь идет об угаре хмельном, другие – что о любовном. Смеялись. Мама смеялась вместе со всеми. Человеком она была самолюбивым, но не настолько, чтобы напрягать приятное общество.
Нью-йоркские гости появились в доме в воскресенье. Как водится, сели за стол. После того как выпили по нескольку рюмок и утолили первый голод, за столом установилось относительное спокойствие. К этому времени мама уже выбрала достойного собеседника и поспешила начать разговор, который по ее замыслу должен был превратиться в общий:
- Владимир, что вы думаете о Лимонове?
Володя, музыковед, у которого в голове если не Стравинский, то Прокофьев или Шостакович, совершенно искренне спросил:
- Фаня Исаевна, а кто это такой?
Оттого, что выстрел пришелся мимо цели, мама разволновалась:
- Эх, - сказала она в сердцах, - вы, доктор наук, профессор, и не читали Лимонова?! О чем с вами разговаривать?!
И замолчала на несколько минут. Я думаю, этих минут ей хватило чтобы сделать важное заключение: раз о Лимонове не знает профессор, значит Лимонов не тема для светской беседы. Во всяком случае, больше мама о нем не вспоминала. Как я уже говорил, напрягать приятное общество было не в ее правилах.
Прошло, наверное, недели две, и я снова встретился с Володей, теперь на концерте его сына.
- Ты знаешь, - сказал он первым делом, - мне кажется, твоя мама на меня обиделась. Неудобно получилось. Я решил исправиться и прочитал этого «Негодяя» для следующего плова. Впечатление осталось крайне неприятное.
- Из-за мата?
- Да Бог с ним, с матом. Понимаешь, с одной стороны Лимонов строит из себя этакого Генри Миллера. Мол, нет у него ничего запретного и ничего он не стесняется. Но обсуждать табуированные в России темы избегает.
- Что ты имеешь в виду?
- Посуди сам, он описывает богему пусть провинциального, но полуторамиллионного Харькова. Персонажи – сплошные фрики. И ни одного гея и ни одной лесбиянки. Ладно, допустим, что они гении конспирации. Но поверить, что в этой гопкомпании не было ни одного стукача?! Что-то с этим товарищем сильно не так.
А ведь точно, подумал я, именно Генри Миллер. Мог бы и сам догадаться.
С тех пор интерес к Лимонову у меня угас и больше не возвращался. Но, узнав о его смерти, я машинально снял с полки «Молодого негодяя» с пожелтевшими уже страницами. Трудно поверить, но книга показалась мне совершенно новой, вроде бы я ее никогда не читал. Персонажи отошли на второй план. Они сохранили знакомые имена, но превратились в бледные тени с совершенно неинтересными мыслями и поступками. Зато на первый план выплыл быт, густой и телесный как украинский борщ с мясом. Здесь было все: где жили, что ели, что пили, во что одевались, как все это доставали, сколько зарабатывали, привычки, предрассудки… Раньше я его не замечал - уклад того мира был еще слишком привычным и не привлекал внимания. С годами, когда фокус сместился, быт обозначился и приобрел законченность исторического факта. Белинский когда-то назвал «Евгения Онегина» энциклопедией русской жизни. Можете со мной поспорить, но «Молодой негодяй» тоже энциклопедия жизни, советской жизни.
У каждого свой бзик. Я, например, люблю гадать по книгам. Обычно - по тем, которые читаю в данный момент. «Негодяй» для гадания был не лучше и не хуже других. Я задумал номера страницы и строки. Открыв, прочитал: «Анна запнулась. Эд, стесняясь, проглотил рюмку водки». Я не знаю, как поступил бы ты, мой дорогой читатель. Но я поставил перед собой бутылку «Абсолюта», усилием воли превратил ее в «Столичную» за 3.12, налил, пожелал мира праху Эдуарда Лимонова и выпил до дна.
Бонус: харьковские фотографии молодого Лимонова при нажатии на «Источник».
|
|
9
На прощание с известным продюсером и кинорежиссёром приехали три известные киноактрисы. Все три были одеты в тёмное, но с оглядкой на стиль, и все три мерились скорбными выражениями лиц, но с нотками кокетства и глядя друг на друга – не отыгрывает ли конкурентка эту сцену лучше? Отыграв прощание и прижав к лицам платки приличное количество раз, все трое встали в углу зала в драматический кружок.
- Он был такой мужчина! – покачав головой, сказала первая актриса. – Галантный, внимательный, умный. Настоящий джентльмен старой школы. Я любила его.
- Слова любви немеют при разлуке, - не удержалась от цитирования Шекспира вторая. – Но не любить его было нельзя. Таких мужчин больше нет.
- А как он умел дарить хорошее настроение, душечка! – аккуратно хлюпнула носом третья. – Посмотрите на него, он ведь и сейчас улыбается.
Все трое посмотрели на мирно лежащего кинорежиссёра, губы которого, действительно, застыли в полуулыбке, точно ему нравилась игра актёров и он готов был встать и скомандовать: «Стоп! Снято! Отлично вышло, переходим к сцене на улице!»
- Пятнадцать лет назад мы почти поженились, - начала вспоминать первая. – Он влюбился, как мальчишка, был от меня без ума. Я тоже потеряла голову. Согласилась играть в фильме за половину гонорара, лишь бы быть рядом. Его шофёр привозил мне корзины цветов, он водил меня по ресторанам. А однажды утром сам приехал на белом «Мерседесе», во фраке и встал на колени. Достал из кармана коробочку и сказал: «Здесь – моя главная фамильная драгоценность. Золотой кулон моей прабабушки, дворянки. Прими в знак моей любви…» А потом съёмки закончились, жизнь нас разбросала по разным городам, и со свадьбой не срослось. Но я всегда помню, что он отдал мне самую дорогую частичку своей души.
Актриса чуть расстегнула платье, показав спутницам золотой кулон на груди.
- Позволь-ка, - присмотрелась вторая. – Он подарил мне во время съёмок точно такой же. У нас тоже был безумный роман. Но мне он рассказал, что этот кулон принадлежал жене французского президента, и он купил его на парижском аукционе.
Вторая актриса расстегнула платье и продемонстрировала аналогичный золотой кулон на своей груди.
- А мне он сказал, что кулон достался в наследство от тётки, которая была любовницей Брежнева, - сказала третья актриса.
Три актрисы изумлённо переглянулись.
- А вы тоже согласились играть за половину гонорара? – спросила первая.
- Даже меньше, - прошептала вторая. – Он обещал, что мы женимся, и все его деньги всё равно будут наши общие.
- А мне заплатил только четверть. А какой был обходительный! Соловьём пел, - сказала третья.
- Старая школа! – процедила первая актриса, злобно глядя на кинопродюсера, который продолжал мирно лежать с иронической полуулыбкой.
|
|
10
Сегодня утром я проснулась в 6 утра. Ни с того и ни с сего. Так-то раньше я часто в 6 вставала, это ж надо встать, побродить с кофе и кошкой по квартире, проснуться окончательно, принять душ, накраситься, чтобы выглядеть, как будто выспалась, до города доехать к 8 на работу в детсад.
А тут- в выходной в 6 утра подьем. Первая мысль после пробуждения- прекрасное время, чтобы сходить в магазин! Они тут с 7 утра теперь открыты, с 7 до 8, правда, "час пожилых", чтобы их защитить от остальных вирусоносителей, но пока я раскачаюсь- накрашусь- как раз 8 будет! Никого там, наверное, не будет, кому же хочется в выходной рано вставать.
Боже, как я ошибалась. Выяснилось, что так , как я, думала немалая часть нашего городка.
Первым звоночком был соседний открытый цветочный магазин "Ромашка", успевший к 8 утра не только открыться, но и обзавестись очередью клиентов на улице. В нашем ветхозаветном голландском городке принято по выходным обязательно посещать семью и друзей и одаривать их красивыми цветами из такого магазина, как "Ромашка". А если ты этого не делаешь, то с тобой что-то не так. В условиях карантина букет дорогим тебе людям можно закинуть на балкон или вручить иным образом.Но внимание проявить нужно обязательно, иначе ты уже больше не голландец. Я и так не голландка, поэтому просто поздорововалась с продавцами- думаю, вот этот цветочный не загнется и в кризис и соседствовать нам еще долго.
По дороге споткнулась об малюсенькую фруктово-овощную лавку Золотой Ранет- она в 8 утра субботы была открыта! Немного поколебалась над покупкой арбуза- ну какой, скажите, может быть в апреле спелый арбуз, это же ненормально. Но, с другой стороны, в наше время все происходит ненормально, и арбуз так аппетитно выглядел на срезе. Взяла в придачу пучок укропа, к молодой картошечке.
На улице оказалось- укроп не пах совсем! Я даже испугалась- меня настиг злобный Ковид! Но, принюхавшись позже к остальным запахам улицы- ну там мой собственный разрезанный полуарбуз, легкий налет утренних марихуаны с кофе с балкончика сверху, рыбник тоже открыл свой магазин в 8 утра и устрицы свежие на прилавок вывалил ( декадент ненормальный, пир во время чумы) - поняла, что дело было в укропе, а не во мне. Позор голландской нации- такой укроп выращивать.
Перед супермаркетом на улице в 8.15 уже стояла очередь! В очереди, беседуя на приличной дистанции полутораметра друг от друга, выяснила, что многие думают так же, как и я- рано утром в выходные вставать никому неохота, а не сбегаю ли я в магазин. Совершив на скорости ралли покупки, умчалась домой и начала думать о более нестандартных решениях в выборе времени покупок. В следующий раз пойду в рабочий день ровно в 18.00- святое время ужина для любого голландца, они тогда все за столом сидят, это единственный момент совместного принятия теплой приготовленной пищи всей семьей для них за весь день, и они к этому моменту очень трепетно относятся.
Начала просчитывать риски такого выбора- во-первых , в магазине на поверхностях за день накопились накашлянные вирусы и бактерии, во-вторых, там и в 18.00 могут оказаться русские, поляки,марокканцы,турки и все, кому 18.00 не свято как время ужина. Но рискнуть стоит.
|
|
11
Я ж по-хорошему хотел
Когда я был школьником случилась со мной одна история. Сижу вечером дома, родители ушли в магазин. Вдруг в квартире над нами слышу грохот (панельные 9 этажей, под штамповку строили тогда), а через некоторое время тук-тук сначала громко, потом тише и тише. Когда родители вернулись, я им рассказал. Отец сразу побежал туда, а мама стала скорую вызывать. Оказывается над нами жила старая бабушка. Хотела вызвать скорую, но ей стало хуже, она начала падать в обморок, схватилась за вешалку и с ней упала, когда пришла в себя, то встать уже не могла и начала стучать трубкой телефона по полу. Успели спасти, короче.
Так вот я к чему. Сегодня сосед сверху с утра тоже стал так стучать в пол. Полдня равномерно стучит. Я решил подняться спросить всё ли нормально. Звоню в дверь.
- Чё?
- Да я тут подумал вдруг с тобой что случилось, решил проверить. Вдруг инсульт или ноги поломал.
- Я уже закончил! Больше не буду!
И дверь захлопнул. Кажется он меня неправильно понял...
|
|
12
Скворцов и тюлень
— Это несерьёзно! — сказал фотограф Скворцов. На рекламном плакате к острову Тюленей подплывал неказистый кораблик, битком набитый толстыми туристами с дешевыми фотокамерами. Ограниченный ракурс, нет возможности выбрать правильный угол к солнцу, всеобщая толкотня, грязь и хаос, думал Скворцов. Нет, надо нанять лодку. Отельный консьерж тут же раскрыл перед ним альбом с красивыми катерами. Поглядев на цены, Скворцов подумал, что не так уж и любит тюленей.
Но выход, как всегда, нашёлся. Таксист, отвозивший вечером Скворцова в портовый ресторан, рассказал, что у рыбаков можно найти лодку на весь день, не дороже пятисот рандов. С опытным шкипером. Скворцов одобрил и дал таксисту поручение.
В порт Скворцов направился, поскольку предположил, что если где и умеют готовить рыбу, то у самого моря. Пока что в Африке кормили только невкусной рыбой. К тому же, Скворцову захотелось немного романтики: сидя в Кейптаунском порту за бокалом минералки, напевать песенку «В Кейптаунском порту». Последнее вполне удалось, хотя кроме первой строки ничего не вспомнилось. Звучал джаз, сотни лампочек отражались в темной воде, от бара к бару гуляли веселые люди. Рыба, креветки, мидии — всё, что заказал Скворцов, на вкус было одинаковым и напоминало соленую вату.
Рано утром, таксист, как и обещал, ждал у входа в отель. В багажник уже поставили заказанный Скворцовым "пикник" — большой пластмассовый ящик-холодильник, где лежали во льду бутылки с минералкой, два банана и диетический бутерброд с брокколи.
Дорога оказалось долгой. Скворцов успел вздремнуть. Проснувшись понял, что город остался далеко позади. Они ехали вдоль океана, вокруг было пустынно, изредка попадались дома и большие указатели с надписью "Пляж".
— А вот и рыбацкий порт! — наконец сказал таксист и, заметив удивление на лице Скворцова, добавил, — Старый рыбацкий порт.
Весь порт состоял из бетонного мола, длинным полукругом уходящим в море. С внутренней стороны болтались на воде лодочки, с мачтами и без. На берегу стояли ржавые контейнеры, используемые, видимо, для хранения, и высилась сооруженная из тех же контейнеров будка, с гордой надписью "Офис". От этого офиса к ним направился чёрный мускулистый парень, очень чёрный, намного чернее таксиста.
— Это ваш шкипер, — радостно объявил таксист.
Скворцов для начала уточнил расценки. Парень подтвердил, что за пятьсот рандов лодка до темна в распоряжении Скворцова, но бензин оплачивается отдельно, по факту.
— Окей! — сказал Скворцов. Он был рад, что всё удачно складывается.
Шкипер взял пикник, потянулся было за фоторюкзаком, но Скворцов понёс фоторюкзак сам.
Идти пришлось немало. Уже у самого конца мола шкипер вдруг резко повернул направо и исчез. Скворцову в первый миг показалось — прыгнул в воду, но нет, парень, как по лестнице, не останавливаясь, сошёл в небольшую моторную лодку. Скворцов устремился было за ним, но замер на бетонном краю. Ступить вниз, на качающийся нос лодки он не решался, да и высота была пугающая. Шкипер прижал борт к молу, принял у Скворцова рюкзак. Скворцов же сел на край, потом развернулся и, опираясь на руки, попытался спуститься. Шкипер поймал болтающиеся в воздухе ноги фотографа и направил их в нужное место.
Изнутри лодка показалась не такой маленькой, как снаружи. Имелся тент и непромокаемое отделение, куда Скворцов тут же запихал рюкзак. Шкипер на корме возился с мотором. Скворцов решил сказать ему что-нибудь приятное.
— А мне тут гид рассказывал, что чёрные люди боятся моря. Плохо же он знает свою страну — сказал Скворцов и посмотрел на облака. Те были не особо фотогеничны, но в целом подходили. И тут Скворцов почувствовал неладное. Наверное, парень должен был что-то ответить, но ответа не было. Скворцов перевёл взгляд на шкипера и понял, что тот побледнел. Заметить этого Скворцов никак не мог, но каким-то образом почувствовал. Выкатив глаза, парень смотрел то на Скворцова, то на воду, на Скворцова, на воду и вдруг, одним прыжком выскочив из лодки, побежал к берегу.
— Куда же... эээ, — не успел спросить Скворцов и подумал, — наверное, парень забыл что-то. Важное. Бензин, к примеру.
Скворцов обвыкся в лодке, посидел на разных скамьях, определил самую удобную. Дул лёгкий ветерок. Было приятно дышать морем, похлёбывая прохладную воду из пикника.
По молу шёл черный человек с ящиком, похожим на скворцовский, но крупнее. Вскоре стало ясно, что это не шкипер.
— Доброе утро, сэр! — сказал человек, подойдя. — Не желаете мороженого?
— Нет, не желаю, — ответил ему Скворцов. Мороженщик как будто не расслышал, он поставил ящик, открыл и стал вынимать и показывать образцы продукции.
— Очень вкусное, очень холодное, сэр! С тёмным шоколадом, с белым шоколадом. С орехами, без орехов, с кокосовой стружкой. Отличная цена, сэр!
— Я сказал уже, мне ничего не надо.
— А мороженого?
— Нет.
— Окей, сэр! Я понял вас, сэр. Я могу принести пива. Есть настоящее намибийское! Для вас шесть банок по цене пяти!
— Послушай, — с лёгким раздражением сказал Скворцов, — я ничего у тебя покупать не буду. Это понятно?
Мороженщик не ответил. Он не торопясь уложил продукцию в холодильник, присыпал льдом, и, не без труда подняв ящик, медленно зашагал к берегу.
Столько прошёл и зря, думал Скворцов, провожая его взглядом. Бизнесмен то он плохенький, не то что... я. Неожиданно пришедшее на ум сравнение пляжного мороженщика с собственным бизнесом показалось Скворцову забавным. Он рассмеялся. Затем долго наблюдал за морем, птицами, мелкими рыбками, кружившими вокруг лодки. Думал о том, как велик мир. Снова смотрел на рыбок. Прошло, однако, минут двадцать пять. Пора уже что-то предпринять. Вокруг не было ни души.
— Для рыбаков поздно, для туристов рано, — подумал Скворцов настороженно. — Если здесь вообще бывают туристы.
Посмотрел в телефон, связи не было. Да если бы даже была, позвонить Скворцов мог только в Россию. В далекую, заснеженную Россию.
Попил воды, пожевал бутерброд. Возникло ощущение, что шкипер не вернётся никогда.
Надо было вылезать из катера и топать к офису. Скворцов надел рюкзак, поднял пикник, подержал и опустил. Над лодкой возвышалась ровная бетонная стена, зацепиться не за что.
Самым высоким местом лодки был нос, но выйти на него Скворцов не решался. Волнение моря усилилось, лодку неприятно подкидывало. Чтобы хоть как-то уцепиться за мол, надо было встать на бортик, но суденышко опасно кренилось. Тяжелый рюкзак стеснял движения. В лодке его не оставишь, это же Африка. Людей вроде нет, но стоит только отойти, как тут же появятся люди и всё сопрут. Кидать рюкзак на бетон, в надежде, что не все объективы разобьются, Скворцов не собирался.
Похоже, единственный вариант сделать как шкипер — оттолкнувшись от скамьи выпрыгнуть из лодки. Но это грозит падением и гибелью всей фототехники в морской воде. Не хотелось Скворцову и акул. Он поставил ногу на скамью и тут же убрал. Скворцов не был склонен переоценивать свои прыгательные способности. Решил подождать ещё какое-то время и съесть банан. Банан Скворцову не понравился — слишком сладкий. Кожуру он положил обратно в холодильник, завернув в салфетку.
Ещё можно попытаться завести мотор и поплыть. Но куда? К берегу не подойти, там острые камни, да и волны нехорошие. Вот в порту, где вчера ужинал Скворцов, были удобные причалы и людей много. Но где тот порт, сколько туда плыть, сколько в лодке горючего? Скворцов не рискнул оценить свои мореходные способности выше прыгательных. Собственно, он даже не знал, в каком из двух океанов, Атлантическом или Индийском, сейчас находится.
И вдруг то, на что не решался Скворцов, с блеском исполнил... тюлень. Метрах в пяти от лодки из воды высоко выпрыгнул морской котик и плюхнулся на мол.
— Ух ты! — только и сказал Скворцов и осторожно полез за фотоаппаратом, боясь спугнуть. Но котик и не думал пугаться. Он преданно смотрел на Скворцова и негромко тявкал.
Скворцов защёлкал камерой. С одним объективом, с другим, с фильтрами и без, меняя параметры съемки на сколько хватало фантазии. Котик вёл себя превосходно, переворачивался с боку на бок и махал Скворцову ластами.
Сзади послышались шаги. Скворцов оглянулся — шкипер? — нет, снова мороженщик.
— Добрый день, сэр! — начал Скворцов как можно вежливее, — Я хотел вам объяснить, но не успел. У меня диабет, это такая болезнь, и я не ем ничего сладкого, никаких десертов. Вы не поможете мне вылезти из лодки?
— Но вы же ничего не купили, — как-то задумчиво произнёс мороженщик.
— Я же говорю, мне нельзя мороженого.
— Так ему можно.
— Кому ему?
— Ему, — мороженщик показал на тюленя.
— А, я понял, конечно, сейчас, — покопавшись в кармане, Скворцов протянул мятую бумажку в десять рандов.
Но мороженщик не стал за ней наклоняться. Солнце светило ему в спину, темным силуэтом возвышался он над Скворцовым.
— Сэр, — заговорил мороженщик, усиливая речь жестами, — дайте мне сразу четыреста рандов. Вынем вас из лодки, накормим тюленя, а потом мой брат отвезет вас в отель, другое такси сюда всё равно не вызвать.
Подумав пару секунд, Скворцов решил не торговаться. Он передал наверх пикник, потом, с опаской, фоторюкзак. Вцепившись в руку мороженщика, выбрался на мол и ощутил приятную твердость под ногами. Фразу про твердость Скворцов раньше где-то читал, но теперь прочувствовал и глубоко. Дал мороженщику две купюры по двести рандов. Тот принял деньги обеими руками и поблагодарил. Затем протянул Скворцову мороженое.
— Снимите обёртку и бросайте. Он поймает.
Тюлень, тем временем, аж подпрыгивал на животе от нетерпения.
— Лучше ты бросай, — распорядился Скворцов, доставая камеру, — а я фотографировать буду.
Морской котик безошибочно хватал мороженое на лету, с удивительной ловкостью вертя гибкой шеей.
На десятой порции Скворцов озаботился защитой природы.
— А ему плохо не станет? Не заболеет?
— Он привычный, — уверенно сообщил мороженщик.
Скворцов взглянул на него с подозрением.
— Так это твой тюлень? Ручной?
— Нет, сэр. Это дикий тюлень. Совсем дикий. Но мы с ним родственники через третью жену.
— Как это?
— Она тоже очень любит мороженое и такая же дикая, как он.
— А сколько у тебя жён? — уважительно спросил Скворцов.
— Четыре жены, сэр.
Скворцов подумал, что поспешил с выводом о размахе бизнеса мороженщика. Всё-таки парень содержит четырёх жен и контролирует немалую территорию на берегу неизвестно какого океана.
Поймав ещё порций пять, тюлень, похоже, наелся. Он лежал на спине и вяло похлопывал себя ластами по животу.
Скворцов собрал рюкзак. Решил высыпать лед из пикника, чтобы легче было нести. Хотел было предложить мороженщику банан, но испугался, что будет неправильно понят.
Пикник и без льда нести было тяжело. Поднявшийся ветер мешал разговору, но идти молча мороженщик, похоже, считал невежливым.
— А пиво вам тоже нельзя?
— Тоже нельзя.
— Вон за теми горами живет колдун. Могущественный колдун. Лечит от всех болезней. Мой брат много пил, а теперь не пьет, боится колдуна.
— Это тот брат, который таксист?
— Нет, сэр, другой. У меня восемь братьев. А у вас?
— Четверо, — ответил Скворцов, посчитав всех двоюродных и троюродных, включая тех, кого бы и не узнал при встрече. Отчего-то захотелось, чтобы у него тоже были братья. Между двумя порывами ветра Скворцов спросил:
— Почему шкипер убежал и не вернулся?
— А вы дали ему денег вперёд?
— Нет, не давал.
Мороженщик всем своим видом показал, что в таком случае не видит причин для беспокойства.
— Ну как же, — настаивал Скворцов, — мы же договорились, а он куда-то делся. Мог денег заработать.
— Чёрные люди, сэр. Никогда не знаешь, что у них на уме.
Скворцов отметил про себя, что чёрный мороженщик далеко не такой чёрный, как шкипер. Видимо, в этих краях это важно.
Они подошли к офису. То, что таксист оказался тем же самым, Скворцова уже не удивило. Вид у таксиста был виноватый. Опять же, мороженщик издалека начал выговаривать брату на неизвестном Скворцову языке.
— Мне так жаль, сэр, так жаль, — бормотал таксист, принимая у Скворцова пикник.
— Так что случилось со шкипером? — спросил его Скворцов.
— Не знаю, сэр, не знаю. Быть может, он на выборы побежал, у них, вроде, выборы сегодня.
— Выборы? Кого выбирают?
— Вождя.
— Всюду политика, — чертыхнулся Скворцов, — куда ни плюнь.
Он простился с мороженщиком, обещав подумать насчёт колдуна. Сел в машину. Снова замелькали пустынные пляжи. Горы то приближались, то удалялись от шоссе. Потом пошли ухоженные коттеджные поселки, пристани с множеством яхт. Вскоре начался город. Скворцов узнал набережную, где ужинал вчера.
— А я знаю, почему тюлень так мороженое любит, — сказал Скворцов.
— Почему же? — живо заинтересовался таксист.
— Рыба у вас невкусная.
©СергейОК, текст и фото
2020 г.
|
|
13
В детстве меня били довольно редко – повезло с родителями (некоторые учителя считали, что не повезло) и с друзьями (взорваться на магниево-перманганатной смеси шансов было больше). Но однажды, в третьем, кажется, классе, я получил конкретных звездюлей от одноклассника и всё из-за мамы с её нравоучениями.
У нас в классе была девочка, по прозвищу Чумичка. Я не помню подробностей, она плохо училась, грязно одевалась, обкусывала ногти и материлась. Положим, все мы ушли от неё недалеко, но именно её наша учительница начальной школы выбрала объектом насмешек, придумала называть Чумичкой, а дети злы и стае нужна «гамма».
Как-то поздним вечером я мыл посуду, а мама сидела тут же на кухне за пишущей машинкой и курила «Родопи». Я, подпустив в голос трагизма, рассказал ей, что после очередной перестановки в классе, меня посадили за одну парту с Чумичкой:
- А почему ты её так называешь? – спросила мама.
- Да все её так зовут! – рассмеялся я.
- А ты почему так зовёшь? Вот именно ты? Она же девочка, Дениска! Она же человек! И у неё есть имя.
Мама встала, выключила кран, усадила меня за стол, положила руки на плечи и начала говорить. Мама обладала даром убеждения, да. Она говорила о рыцарстве, о том, что втроём на одного нападают только фашисты, рассказала мне об эмпатии, категорическом императиве Канта и обязательной победе Добра над Злом.
Меня проняло, да так, что буквально на следующий день я храбро выступил на стороне Добра, заступившись за Чумичку перед нашим школьным хулиганом. Хулиган разбил мне нос и стукнул башкой об батарею – в этом случае у Добра шансов вообще не было. Кажется, над ней не стали меньше издеваться, зато я, как и положено рыцарям, обрёл Даму.
Чумичка в меня влюбилась! Это было странное чувство – знать, что тебя любит девочка, но эта самая девочка мне совсем не нравилась и даже раздражала, я был просто Рыцарем Добра, который всегда готов прискакать на помощь и огрести от Дракона очередных люлей. Ведь я был не Ланселот нифига, а что-то типа Белого Рыцаря из «Алисы», который постоянно нелепо падал с коня лицом на пол школьной рекреации.
Вообще, отойдя в сторону от этой истории: в какую вату мы сейчас заворачиваем наших детей. Над нами издевались садиковские нянечки и учителя, меня стукнуло током, когда я залез в яму возле школы и стал сматывать изоленту с перебитого экскаваторным ковшом кабеля на 380 вольт. Моя мама курила на кухне, а папа курил в спальне. Мы махались на переменах, а теперь учительница жалуется на моего обормота, который встал в дверях класса (специально!) и Создал Давку в Которой Могли Пострадать Другие Дети! Я приходил домой в белой рубашке с кровавыми брызгами из носа и застирывал её в холодной воде с хозяйственным мылом, а мои дети Создают Давку, охренеть не встать!
Короче, прошло много-много лет. Мы встретились с одноклассниками в кафе, из девочек я не узнал почти никого, но Чумичку – узнал. Нет, она не закончила МГУ и не стала успешной бизнес-вумен, но она хотя бы дожила до встречи с одноклассниками, а это удалось не всем. Мы посидели, выпили, потом пришёл диджей и поставил музыку. Я встал и пригласил её на танец.
Удивительно, конечно, но она до сих пор меня раздражала, хотя столько уже лет прошло! Когда музыка кончилась, она сказала мне такое, что я балдею до сих пор:
- Слушай. Я тут за столом всех мальчиков помню. А ты – кто ты такой вообще?
|
|
14
Мужик в баре нажрался в доску, встать хочет не может - падает, встает опять падает. Ну, решил ползком добраться до дома. Приполз домой, тихо дверь открыл, чтобы жену не рабудить, разделся и лег спать как ни в чем не бывало. С утра не успел проснуться как жена начала орать: - Опять зараза вчера напился... -?! - Звонили с бара, сказали что ты снова свою инвалидную коляску там забыл!
|
|
15
Месяца полтора-два тут была история про зоопарк в блокадном Ленинграде ( https://www.anekdot.ru/id/980438 ). Признаюсь, она не давала мне покоя. Дело в том, что в моей семье осталось ещё 3 ветерана. Двух я знаю еле-еле, да и живут они от меня далеко, в Израиле, а вот одного я знаю хорошо. Он мало того, что ветеран, он ещё и пробыл в Ленинградской блокаде до марта 1942. На День Благодарения, когда семья собралась, я улучил момент, поведал ему про бегемота и поинтересовался его мнением. В ответ я услышал то, чем хотел бы поделиться. Мне кажется, что его рассказ достаточно интереснен, ибо не думаю, что на сей день, осталось много блокадников-ветеранов.
Даже не знаю, как этот очерк назвать. Пускай так и будет:
"Рассказ в День Благодарения."
"Жили мы на Пушкинской улице, это самый что ни нa есть центр Ленинграда, до Кузнечного рынка рукой подать. На начало Войны мне было 15 лет, только 8-ой класс закончил. Я ведь, как и ты, декабрьский.
Отец с братом ушли в ополчение и сгинули осенью 1941-го, как и почти все ополченцы. Даже не знаю где они захоронены. И захоронены ли вообще. А мы с мамой остались в Ленинграде, об эвакуации даже и не думали.
Учиться осенью я уже не пошёл. Да и некуда идти было - школу нашу под госпиталь забрали. Впрочем, бездельничать времени не было, целыми днями искал пропитание и дрова.
В ноябре 1941-го стало очень плохо. Сильно похолодало, а главное резко уменьшили норму хлеба. Отныне моя доля была 125 грамм в день, а мамина - 250. Карточки были и на другие продукты, но их не отоваривали. Только хлеб можно было получить, и то надо было дикую очередь отстоять.
За ноябрь-декабрь всё, что только можно было, отнесли на Кузнечный. Там барахолка была, при везении, можно было обменять вещи на продукты. Хотя и не было у нас особо ничего, из приличных вещей лишь отцовская одежда, пальто, ботинки и т.д. А мебель и книжки нам самим нужны были, мы ими буржуйку топили.
А забыл, ещё часы каминные у нас были, бронзовые. Старинные, красивые, с наядами и лозами винограда. Их ещё до моего рождения, в начале 20-х, отец где-то достал. Они тяжеленные, но я умудрился, дотащил до рынка. Такие планы на них строил, думал обменяю на крупу или хлеб. Так целый день простоял, но на них никто и не позарился. Еле обратно отнёс, все руки оттянул. Мы, когда эвакуировались, в комнате их оставили. Когда мама вернулась в 1944-м, они так и стояли, никто не взял.
Я так скажу, кто бы там чего ни писал и ни говорил, на 125 грамм хлеба в день прожить невозможно. Все, кто выжил, имели ещё что-то. Или запасы старые, или вещи на обмен, или доступ к продуктам. Иначе они померли бы в декабре 1941-го, это без вариантов.
Нам повезло. У меня двоюродный брат был, на 14 лет меня старше. Его призвали и он служил в самом Ленинграде. Должность его уже и не припомню, но знаю, что в его части он заведовал раздачей продовольствия солдатам. Потери же у нас большие были, так бывало пайки выделялись, а солдат уже убит. Раз в дней 10-12 он навещал нас, и приносил немножко еды. Сухарей, реже крупы, сахар пару раз, банку консервов. Без него бы мы умерли однозначно.
А в начале января фартануло, и ещё как. Немцы в начале 1942-го бомбить стали меньше, но обстрелов было очень много. Так вот, раз на моих глазах убило лошадь. Да-да, были лошади в блокаду. Она ещё дух не испустила, как на неё набросились. Каждый пытался урвать кусок мяса, кто ножом, кто щепкой, кто просто руками. Я одним из первых добежал, удалось достать кусочек. Кусок мяса в январе 1942-го, огромное богатство.
В феврале 1942-го произошло самое страшное. Об этом не пишут и в фильмах не показывают, а я уж скажу, хоть и не к столу это. Примерно с конца осени - начала зимы, как морозы припустили, канализация перестала работать. А куда ходить, спрашивается? Только во двор. И в каждом дворе горы замёрзшего говна.
Так вот, в феврале прошёл приказ, мол: "Скоро весна, всё растает, будет эпидемия. Немедлено убрать." Привезли ломы, лопаты, тачки. Всем жителям приказали идти и чистить. И я пошёл, и мама моя.
На следующий день мы с ней слегли. До сих пор не знаю, что это было, или от голода сил не осталось, или перетрудились, или переостудились, или какую-то инфекцию подхватили. А может, и всё вместе.
Мы лежали плашмя в нашей комнатушке и встать не могли. Даже говорили еле-еле. Холодно, аж жуть. И так хочется есть.
Соседка по коммуналке зашла, мама ей прошептала, где карточки хлебные лежат. Попросила отоварить и нам хлеба принести. Хлеба-то соседка действительно принесла, но... карточки не вернула. Взглянула на нас, сказала жестко " вам всё равно умирать". Без карточек - и здоровому верная смерть, ведь до получения следующих ещё полторы недели. А мы больные, голодные, замерзающие.
Мы лежали с мамой, смотрели друг на друга и умирали. Хоть мне всего 16 было, я понял ясно, это всё, конец. Скорее всего, сегодня, максимум - завтра. Такое безразличие охватило, одна мысль - поскорее бы. А дальше... А дальше я лишь помню, что дверь хлопнула и пришёл Паша (двоюродный брат). Он принёс царские дары - мешочек риса и полбуханки хлеба.
После, как в бреду вспоминается. Где-то он нашёл доски, протопил буржуйку, каши нам сварил, с ложечки кормил. Вроде даже какого-то врача приводил. Спас он нас, выходил. Даже не знаю, сколько это всё длилось, время стало. Может - день, может - неделю. К началу марта с мамой мы уже были на ногах. Самое обыкновенное чудо, в 99 случаях из 100 при таком раскладе люди умирали.
Ну, а потом нам ещё раз повезло. У мамы брат был, на какой-то мелкой должности, вроде писаря, служил в штабе Ленинградского фронта. Продуктами он нам не помогал, но добавил в список для эвакуации. И по Дороге Жизни в марте 1942-го нас вывезли.
На станции много вагонов было, на одном былo написано краской "Пятигорск." То есть, планировалось, что он на Кавказ поедет. Мы туда и поехали, но по дороге на другой поезд пересели и добрались до Ташкента. А там снова пересели, и поехали в Самарканд. В декабре 1942-го, как только 17 исполнилось, меня призвали. Отправили в учебку в Термез, а потом на Степной Фронт, пока не ранило.
Что с Пашей произшло? Ничего. Так и прослужил всю войну в Ленинграде. Соседка? С ней тоже всё нормально, но муж у неё умер. В следующую зиму. После войны мы в той квартире не остались, переехали на Петроградку, в другую коммуналку.
Так бегемот выжил, говоришь? Хм... Очень интересно. А я и не знал...
|
|
16
Был 1992 год. Лихое время. Мы были самодеятельными туристами, и любили ходить в горы. Но с деньгами тогда было туго. Поэтому организовалась некая спортивная группа, взявшаяся отвезти группу немцев на Алтай. Отвезти - это значит организовать их поездку, отвезти и отнести их палатки, спальники и продукты на точку начала похода. Точка начала похода - это 40 км пешком по горной долине от поселка на Чуйском тракте, куда можно подъехать на машине. Там мы все это хозяйство отдаем смешанной российско-немецкой группе, и далее идем параллельными иногда пересекающимися маршрутами. За это немцы оплачивают нашу дорогу на Алтай-обратно. У них - легкий прогулочный поход, у нас - спортивный поход 3-й категории, посерьезней. Все это я рассказываю для того, чтобы было понятно, что, хотя обычно мы ходили сугубо своей схоженной командой, где все знали друг друга как облупленные, то в этот раз, в таком спортивно-коммерческом походе, группа наша была весьма разношерстной, собранной из тех, кто был готов поработать шерпами на немцев. Еще надо сказать, что все это было на основе МИФИ. В обеих группах были преподаватели, сотрудники института, а в нашей группе даже была пара студентов, здоровых молодых парней, которых мы звали "крошками". Итак, мы доехали, донесли челноками все вещи и продукты, свои и немцев, до точки начала маршрута, после чего разделились и начали свою спортивную часть. И вот проходим мы один из перевалов, довольно сложный. Самые сильные наши ребята, в том числе и "крошки", прокинули веревочные перила на довольно крутом участке подъема. По правилам, для прохождения этого участка каждый по очереди пристегивает свою страховочную систему к перилам, проходит веревку, потом точка перестежки. Нужно встать на самостраховку, потом отстегнуться от нижней веревки и перестегнуться на верхнюю. На точках перестежки обычно стоят-висят вот эти самые сильные участники, которые принимают-отправляют дальше по очереди всю группу. И вот наступает моя очередь, я подхожу к одной из точек перестежки, подаю свою самостраховку одному из "крошек", а он мою самостраховку почему-то не принимает, а вместо этого говорит: "Татьяна, а Вы меня не помните?". - "Нет". "А Вы у меня в прошлом семестре экзамен по сопромату принимали". (а я в то время была молодым преподавателем в МИФИ). "Ну и что я Вам поставила?" - спросила я с замиранием голоса (а внизу ох как круто и далеко). "Да не бойтесь, 4 Вы мне поставили", ответил он, принимая мою самостраховку. Это была реальная история.
|
|
17
Историю эту поведал знакомый доктор, я только передаю, как умею. Как-то повелось, что любим мы на даче после баньки, под шашлычок-коньячок, байки потравить в хорошей компании. Речь в этот раз зашла про чудесные спасения, рассказал я и свою, прочитать можно здесь: https://www.anekdot.ru/id/951977/
Доктор тоже в долгу не остался, у него таких случаев, понятно, на порядки больше, далее с его слов, но не врач я, поэтому мог чего-нибудь переврать и недопонять, ну и байки от врачей обычно с извечным медицинским цинизмом, с особым их отношением к жизни и к смерти, которое обычного человека иногда коробит, поэтому чутка я это сгладил, в общем - не судите строго.
После окончания ординатуры, начинал я свою врачебную деятельность в 1995 году в областной больнице города Петропавловска (Казахстан). Так уж получилось, что на всю больницу был я единственный нейрохирург, да и по ощущениям, что во всем городе тоже, по скорой с ЧМТ (черепно-мозговыми травмами) везли всех к нам. Работы было больше, чем до дох…, ну если мягко сказать, то очень много. Иногда возникало чувство, что мир за стенами больницы сошел с ума и там идут боевые действия, а я работаю в госпитале почти на передовой. Дали мне тогда комнату недалеко от больницы, молодой, холостой, вот и дергали в любое время.
Очередной поздний зимний вечер, добрел я до ординаторской и решил домой не идти, чаю попить и здесь на кушетке упасть, один хер ночью обязательно поднимут. Так совпало, что и дежурство было, и несколько сложных операции, в общем на ногах уже часов 35 точно. Медсестра предложила согреть кушетку в сестринской, но не до тебя, мысли - быстрее лечь и спать, спать, спать…
Когда разбудили, глядя на часы со стрелками, долго не мог понять сколько прошло времени, если больше 12 часов, то чего же так спать хочется, не-е, видимо всего 20 минут. Морду лица сполоснул, иду, а глаза закрываются, хоть спички вставляй, еще и знобит, аж шатает, отопление что ли отключили? Хорошо хоть свет есть. В то тяжелое время в Казахстане практиковались веерные отключения, иногда в жилом секторе электричество давали лишь на несколько часов в сутки, больницы старались не отключать, но тоже частенько бывало. Короче, уговариваю себя, не всего 20 минут удалось поспать, а целых 20, а домой бы пошел, так и вообще бы могло не получиться. Ладно, кофе хлебну, у анестезиолога кислородиком подышу и нормально будет.
Так, что тут у нас? Парень в милицейской форме, младший сержант лет 23-25, лежит на каталке без сознания, получил по голове стальным прутком или трубой. Походу проломлен череп в районе стыка височной и теменной костей.
- Ладно, что тут думать, везите в операционную, вскрытие покажет.. - последние слова я произнес уже почти в коридоре.
- Э-э, какое-такое вскрытие-открытие?!!! – заорав, ко мне подскочил целый майор милиции – низенький и толстенький казах.
- Мы его вам живого, э-э, привезли-принесли! – ухватив меня за халат орал, брызгая слюной майор.
- Успокойтесь, живой он, трепанацию буду делать, тьфу - череп надо вскрывать, вот я и сказал вскрытие – отпихнулся я от мента.
- А вы кто-что? – почти мгновенно успокоившись, майор с недоверием меня оглядел и начал принюхиваться. Да, сразу было понятно, мой вид вызывал у него глубокие сомнения. Молодой, несолидный, взъерошенный, с красными, слезящимися глазами, небритый, в помятом и не очень чистом халате, в больничных тапочках на босу ногу, которого еще ощутимо потряхивает в ознобе, да еще и зуб передний третьего дня по недоразумению потерял (поскользнулся и ударился о край раковины, губа еще не зажила и заметно шепелявил), хорошо еще запаха перегара не было (хотя медсестра спиртику развести предлагала), а так бы вылитый бомж.
- Ладно пошел я готовиться, время дорого… - рванул по коридору.
- Да вы не беспокойтесь, это нейрохирург наш, хороший доктор… – это уже пожилая санитарка майору, чей недоверчивый, узкоглазо-буравящий взгляд в спину я прямо физически ощущал. Вот еще проблема – не дай Гиппократ, помрет пациентик.
Сделал разрез, осколки убрал, ну хоть тут повезло, кровоизлияния вовнутрь нет, мозг не задет. Насчет повезло поторопился, еще одна операционная сестра тут же зашла, сказала, что в соседней операционной еще одного бедолагу для меня уже готовят. Вот блин, когда же я высплюсь?
Дал команду медсестре замесить протакрил. Это такая двухкомпонентная типа замазка, при отвердевании достаточно твердая и упругая, обладающая хорошей адгезией с костью черепа. Края дырки подровнял, дольше провозился, чем планировал, сестра уже комок в руки сует, на автомате схватил, начал лепешку формировать. Когда примерил, оказалось, что сделал минимум в два раза больше, чем необходимо, переделывать поздно, уже схватываться начала. Ладно, и так сойдет, ну будет одной шишкой больше, на и так не идеальном черепе.
Кожу натянул – шью, а червячок в душе гложет, в центре получилась чуть ли не сантиметр толщиной. Мои профессора-преподаватели за такую халтуру голову с руками оторвали бы, да-да, по самые яйца…
Больного один раз после операции понаблюдал, рекомендации написал, паренек в сознание пришел, ну понятно, сотряс сильный, но слава Гиппократу, вести всех своих прооперированных не заставляли.
Прошло несколько месяцев, о том случае уже и помнить забыл, сколько таких через меня прошло…
Очередной вызов в приемное, огнестрельное ранение головы, опять милиционер, сержант на этот раз, башка и половина лица бинтами обмотана, как 20 портянок намотали, ох уж эти фельдшера со скорой… Опрашиваю другого мента напарника, что, да как. Стреляли метров с 4-5 из Макара (пистолет Макарова, калибр 9 мм.). По касательной? Нет, почти точно в висок. Входное есть, выходного отверстия нет. Хм…, похоже не жилец, там мозги в кашу должны быть, интересно - зачем сюда везли, нам заняться нечем что ли? Ладно, подойду посмотрю. Пульс щупаю, надо же, живой еще… А, он вдруг встрепенулся, встать порывается, Азамата-суку ему, видите ли, срочно замочить надо. Как в анекдоте из серии: Пуля прошила висок, вышла из второго, но мозг не задела…
- Лежи, лежи - вдвоем с напарником еле его удерживаем.
- Замочили уже твоего Азамата, я лично и замочил, когда он в тебя стрелял - говорит ему напарник.
- Верняк замочил? Хочу посмотреть – опять встать порывается.
- У тебя пуля в голове, ЛЕЖИ Я СКАЗАЛ! – снова прикрикнул второй мент. Успокоился наконец, лежит… В полном сознании, речь немного невнятная, это понятно, но на бред не похожа. Только так подумал, начал он нас всех в кузницу звать, срочно ему вдруг наковать, что-то приспичило. И ты иди накуй, и ты доктор тоже иди накуй… Да-а, не перевелись еще богатыри в казахских селеньях. Ладно, готовьте его, и я пошел тоже…
Только я глянул на обритую черепушку, шов собственноручный над шишкой, так сразу его и вспомнил. Как я тебя то сразу не признал? Пуля вошла почти точно в центр моей лепехи, там и застряла. Попади она в череп в любом другом месте, или сделал бы я тогда все правильно – имели бы сейчас хладный труп, а так только сотрясение мозгов и дырка в коже. Вот и думай, переделывать сейчас, как было, или как положено?
Как говорил Марадона, после четвертьфинала с Англией чемпионата мира по футболу 1986 года: «Если это и была рука, то это была рука Бога» (цитата не дословная). Так, что получается? Это не халтура моя была криворукая, а именно такой вот промысел Божий?
|
|
18
Давно это случилось, но смеемся до сих пор.
Мне было 17 лет, мой будущий муж пригласил меня к себе в гости на Новый год в деревню. Будучи абсолютно городской девушкой, мне всегда хотелось побывать в деревне и воочию увидеть то, что раньше видела только по телевизору, поэтому приглашение в гости (как потом выяснилось — на смотрины) я приняла не задумываясь. А зря, подумать все-таки стоило.
Сказано-сделано, приехали мы ночью, развели нас по разным комнатам и уложили спать. Утром, ни свет ни заря, меня разбудили. Боже, 10 утра — ну, что можно делать в такую рань?!
Вышла я уже к остывшему завтраку и сразу попала на семейный совет, на котором принималось решение послать сына с друзьями в лес за елкой. Обратив внимание на то, как пристально смотрят на меня будущие свекр со свекровью, я решила навязаться с ребятами в лес за елкой. На тот момент мне мое решение показалось правильным — уж лучше погулять в лесу, чем быть насквозь просверленной взглядами будущих родственников. Желание гостьи было признано законом безоговорочно.
Я быстренько оделась в свою шубку, джинсы и короткие зимние ботинки. Будущая свекровь, внимательно посмотрев на меня, выдала: «Так в лес ходить просто неприлично!» — и умчалась вглубь дома. Через 5 минут она радостно принесла что-то непонятное — какой-то мохнатый предмет с рукавами (они называли это тулуп), такую же мохнатую шапку-ушанку, штаны и странную обувь, которую они назвали катанками. По моим небольшим познаниям в деревенской жизни, я сделала вывод, что такую обувь еще называют валенками. При этом необходимо учесть, что рост у меня всего 1,5 метра с кепкой, а размер ноги — 35. Все же родственники моего будущего мужа имели рост под 2 метра и размер ноги от 40.
Сначала на меня одели штаны непонятного размера, причем прямо на джинсы, и подпоясали где-то в районе шеи. Потом на меня напялили ушанку, после чего у меня пропал слух, и обзор снизился до 30 градусов. Затем на меня стали одевать катанки, я так и не поняла, как они отличили правый от левого. Проблему разницы размера катанок решили просто, мне вдобавок выдали 3 пары теплых носок, а вот высоту подрезать напрочь отказались, из-за чего мои ноги потеряли способность сгибаться в коленях.
Вершиной айсберга стал тулуп, который подпоясали, где-то в районе колен, армейским ремнем, руки мои закончились там, где у хозяина тулупа были локти. И вот в таком виде, полностью потерявшую способность видеть, слышать, ходить, практически безрукую, меня выставили за дверь.
Почему валенки называли катанками, я поняла сразу же, как только сделала первый шаг. Да и сделать я его толком не успела, так как сразу же мои ноги раскатились в разные стороны, и я повалилась вперед. Встать самостоятельно я уже не смогла. Добрые руки моего будущего мужа и уже подошедших друзей бережно вернули мне вертикальное положение.
И вот делегация, в составе трех мужиков под два метра ростом с размером катанок не меньше 60 и меня, двинулась в лес, благо идти было недалеко, всего лишь за калитку выйти и еще пройти до кромки леса метров сто.
Для меня эти сто метров показались километрами! Снег там за калиткой почему-то никто не чистил, а зима в тех краях суровая, снежная, сугробы огромные. Впереди бодрым шагом шли бравые ребята, проламывая следы в сугробах на глубину, в которую я, в принципе, могла поместиться во весь рост. Попробовав перекатываться из одного следа снежных людей в другой, я быстро поняла, что такими темпами мы никуда не дойдем, и решила свою тропу проложить рядом. Впрочем, проложить — это громко сказано. Я сразу же провалилась и не смогла вылезти. Пришлось ребятам возвращаться ко мне, вытаскивать из сугроба сначала меня, потом доставать из этого же сугроба катанки. Потом они сбегали за странной конструкцией, отдаленно напоминавшей санки, на которую меня водрузили и покатили.
В принципе, меня все устраивало — еду, любуюсь прекрасными видами. Так мы и доехали до поляны, которая была достаточно утоптана. Меня выгрузили в центре и велели стоять на месте и никуда не уходить, пока они будут искать подходящую елку, и все разбежались в разные стороны.
Через минут пятнадцать стоять на одном месте мне надоело, и я пошла обследовать территорию. Тут мое внимание привлекла достаточно большая пушистая елка, которая находилась метрах в ста от меня. Ну, и двинула я к ней, рассмотреть поближе. Кое-как прорыв траншею в снегу, я прошла метров пятьдесят, после чего меня остановило внезапное препятствие в виде железной сетки. Удивлению моему не было предела: в дремучем лесу — и вдруг забор!
Чисто из любопытства я начала ее дергать и, о чудо, сетка поддалась, видимо, прогнила в месте крепления. Дырка образовалась небольшая — надо было ползти, и тут я поняла, что если упаду на четвереньки, то самостоятельно встать уже не смогу. Но елка была такой красивой и так хотелось удивить всех будущих родственников!
Упав на четвереньки, я преодолела это препятствие и практически сразу же наткнулась на колючую проволоку — чудеса, да и только! Конечно, если бы я была в своей шубке, у меня бы и мысли не возникло пролезать под колючей проволокой, но на мне был тулуп, который было не жалко. С такими мыслями была преодолена и колючая проволока.
И вот, наконец, эта красивая елочка была прямо передо мной. Как же я была рада! Но не долго — топорика-то мне не дали! От досады я толкнула (хотела пнуть, но стояла на четвереньках, а встать не могла) елку, и она свалилась набок.
Не веря своему счастью, я взяла ее за корешок и уже стала разворачиваться, когда рядом со мной вдруг взлетел сноп снега. Поворачиваю голову и вижу, как ко мне бежит мужик — то ли с винтовкой, то ли с ружьем навскидку — машет руками и что-то орет. Но, так как ушанка сидела хорошо, я, конечно же, ничего не расслышала. Но больше всего меня испугала собака, рвущаяся с поводка.
Решив, что это лесник, и, стырив елку, я нарушила кучу лесных законов, я взвизгнула, как поросенок, и со скоростью, которую только могла развить на четвереньках, рванула к лазу, не отпуская из рук елку, которая, конечно, цеплялась за все, за что только могла зацепиться. Но желание выжить и непременно удивить всех красивой елкой придало мне сил, и я, ругаясь на чем свет стоит, протащила таки ее через все препятствия. Доползла до поляны, с помощью ствола дерева приняла вертикальное положение и радостная уселась в сани.
Через минут 5 пришли ребята. Поохали, какую я елку нашла, не задумавшись при этом, как я ее срубила. Затем мы все дружно двинулись домой.
Пришли домой, а там такое оживление! Мой будущий свекр бегает по дому с криками, с выпученными глазами, руками машет. Увидев новых слушателей, он рьяно начал рассказывать о ЧП. Выяснилось, что сегодня на зоне (Мои параллельные вопросы: «Какой зоне?» «А что, в деревне зона есть?» «Ах, тюрьма строго режима для рецидивистов?» «Вот как неожиданно!») произошел прорыв периметра («А что такое периметр?» «Ах, 5 уровней. И целых два были прорваны?» «Колючка трехрядная и забор под напряжением?» (Мысли, уже не вслух: Странно, напряжения не почувствовала, может, забыли включить? А колючка вообще так себе, трех рядов не помню). Некое существо (Ну, как одели так и ползала!), природу которого не смогли определить, ползло по периметру, потом с испугу от трех предупредительных выстрелов и одного прицельного (Каких выстрелов? Ах, вот почему снег рядом взлетел! Вот, сцуки, так ведь и убить можно! А предупредительных, да еще и трех, не слышала… Ах да, эта ушанка…), развернулось, зацепилось копытом (Ну да, похоже издалека на копыта, так как мои руки из рукавов не торчали) за елку, которую срубили для любимого начальника зоны и до вечера поставили в снег, дабы не растеряла иголки, и, не сумев освободиться от елки, визжа, как дикий зверь, непонятно каким образом преодолело два периметра в обратном направлении, издавая при этом такие звуки, что собака побоялась продолжить преследование (Блин, а что, собака все-таки до меня добежала? Ну, если ваши собаки мат понимают, то, ясен перец, почему она побоялась бежать за мной дальше). При этом пять лучших сотрудников предприняли все меры для дальнейшей погони (Да ладно заливать — он один бегал!), все местные охотники были поставлены в ружье и направлены на поиски зверя. По глубине оставленной траншеи выяснили, что зверь на четырех копытах, в холке рост невысокий (Ну, он, в принципе, и не в холке тоже невысокий), добрался до дерева, залез на него, и на этом следы пропадают (Ну да, я же потом на своих двух пошла).
Поняв, что тучи сгустились над моей головой, я вжалась в кресло и старалась не высовываться. И все бы ничего, но на званный ужин пригласили того самого начальника зоны, который, зайдя в дом и увидев елку, потерял дар речи (Ну, вот как, скажите, он запомнил свою елку?! Таких елок в лесу полно!). На вопрос: «Откуда у вас эта елка?» — начальник зоны получил от свекра гордый ответ: «Вот, невестка моя будущая на полянке нашла. Правда, красивая елочка? Такую днем с огнем не сыщешь!»
Раскололи меня за три секунды, пришлось все рассказать.
Прошло 15 лет, а байка про страшного зверя гуляет в той деревне до сих пор.
|
|
19
Недавними байками про Соломона Израилевича и Моню (от Максима К.) напомнило.
О Пользе Страха
Прадед мой был потомственный кузнец. Семья большая была, 3 брата и 3 сестры, сам седьмой (разница между самым старшим и младшим из братьев была более 20 лет). Прапрадед хотел что бы все сыновья унаследовали ремесло, ведь хороший кузнец всегда и себя и семью прокормить может. Но человек предполагает, а судьба располагает. Наслушавшись свиста пуль на японской старший сын порешил так, хватит с него и войн, и революций (1905 года), и России в целом. Уехал он в далёкую Канаду в году эдак 1907-1908м. Кстати возможно не самое глупое решение учитывая то что произошло в империи Российской десяток лет спустя.
А потом по одной, с разницей в 1-2 года, и все сёстры тоже уехали из беларуской деревни туда же. Идея была что потихоньку и вся семья туда переедет, а те кто приехал ранее будут остальным помогать, но Первая Мировая, Революция, Гражданская, итд. смешали планы. Так и остались прапрадед с прапрабабкой и 3 сына в Стране Советов. Старшие 2 брата, как и положено, стали кузнецами (втч мой прадед), а вот младший, Вевл,... вот о нём и речь пойдёт.
Конечно и Вевла к кузнечному ремеслу отец тоже готовил, но не был так строг как с остальными. Младшенький всё же, поскрёбыш (1904 года рождения). Тот подросши и прикинул, стоять в кузне с раннего утра до позднего вечера в жаре, в копоти, махать молотом, раздувать меха, ковать лошадей, зарабатывать копейку потом, нет этa тема была решительно не для него. И решил делать небольшой гешефт.
Скажу честно, сам не знаю чем он по молодости во время НЭПа занимался. Знаю лишь что бывал он при неплохих деньгах, но в конце 20х его подстрелили и он добрался домой с пулей в плече. Пока лечился там и НЭП закончился. Что конкретно произошло я по младости лет так в свое время не спросил.
Пришли годы 30ые. Индустриализация, ирригация, рационализация и ещё много других "ция." Но на все это денежка стране нужна. А где её взять? Конечно власть Советская хорошенько потрепала буржуинов и обывателей за 15 лет после революции. Казалось всё, барашка постригли, голый и босый бегает по лугу и жалобно блеет. Ан нет. На руках у граждан, несмотря на все катаклизмы, оставалось ещё и золотишко, и брюлики, и антиквариат. А ну-ка, милые выворачивайте карманы, сказало правительство. На какие же средства иначе заводы, фабрики, да Днепрогэсы строить?
Одновременно в стране строящегося социализма начался жуткий дефицит и голод. Не то что предметы роскоши, еду было часто тяжело достать, даже в относительно сытой Беларуси. Но как обычно, есть одно "НО". Было одно местечко где абсолютно легально можно было приобрести и французкие духи, и итальянские сыры, и испанские вина, и икорку с балычком, и швейцарские часы, и английские туфли, и американские Кодаки, и даже автомобили, и чёрта в ступе. И называлось это место, теперь почти забытым словом, Торгсин.
Гражданы несли туда свои цацки и пецки, а государственные закупаны их конечно обували вовсю при оценке. Золото брали по цене лома, ну куда ты денешься с подводной лодки. Кушать же хотелось, а в Торгсине что-то можно было купить. Люксовое барахло редковато брали, а вот еду и бытовые предметы пользовались спросом. Страна которой жутко нужны были средства использовала вовсю Торгсин что бы высасывать из граждан заначку. Даже в совсем небольших городках открывались отделения и Вевл просёк тему.
Золота и брилльянтов, ни у него, ни в деревне конечно практически не водилось, неоткуда им было взяться. Но у Вевла было кое что получше - доллары. Валюта то бишь. Откуда? Ответ простой, дети что уехали в далёкую Канаду были закалки крепкой, родителей не забывали. И до революции и во время НЭПА (пожалуй с неким перерывом на годы Гражданской, когда почта еле фурычила) регулярно из Канады письма слали и посылки. Почта России и тогда не ахти работала, посылки либо не доходили, либо приходили выпотрошенные, а вот с письмами обычно проблем не было. А в каждое письмо они вкладывали доллары (сам не знаю почему, но именно Американские, а не Канадские. Даже до наших дней дожило в семейной коллекции несколько мелких купюр).
Больших сумм они сначала не присылали, самим не легко было. Но брат с сёстрами держались вместе крепко, потихоньку друг-другу помогли на ноги встать. Брат вроде бы лавку какую-то открыл, потом гостиничку. Средняя сестра поднялась круче всех, с мужем и 3 сыновьями открыла швейную фабрику, мужскую одежду шили. Потом сколько-то магазинов мужской одежды держали. Не знаю чем младшая занималась, но каждый месяц собирала она с брата и сестёр "оброк" писала длинное письмо чего и как, и слала его вместе с денюжкой родителям.
Прапрадед с прапрабабушкой доллары эти не тратили ни в 1910ые ни в 1920ые. Прапрадед свою кузню имел, мастер хороший был, да и скромные люди по натуре были. Да и как доллары эти в деревне потратишь? Видя что Вевл профессию в руки не взял, большинство ему отдали - может перебесится да толк выйдет. Ну, а он у подобных семей в округе ещё больше валюты подкупил во времена НЭПА, пока деньги водились. И как в воду глядел.
В начале 30х официальный курс доллара к рублю был толи 4 толи 5 рублей, но вот кому они нужны - на них купить ничего в обыкновенных магазинах ничего нельзя. А вот за доллар США давали 2 Торгсиновских рубля за которые как раз купить можно было много чего. На чёрном рынке Торгсиновский рубль стоил чуть ли не 40-50 Советских (это при средней зарплате в 100-120 рублей). То есть на один доллар вполне можно было существовать месяц, на два доллара жить, а на три и шиковать.
Но Вевл поступал ещё мудрее, в Торгсине он покупал товары. Но не всё подряд конечно. Продукты портятся, патефоны могут поломаться, Кодаки да швейцарские часы никто не купит, это мало кто может себе позволить, а вот ткань... Бостон, джерси, шевиот, бархат, шёлк - это тема. И владеть ими не так страшно как золотом или брюликами, ОГПУ их не конфискует, а продать их вообще не вопрос, с руками отрывают. А на вырученные Советские рубли, когда их много, можно прилично жить. На почти все доллары что были он прикупил Торгсиновских рублей и жил без тоски и печали почти 5 лет, женился и сына родил.
А потом лавочка резко закрылась. Нельзя с государством играть в азартные игры. В начале 1936ого сказали "баста", Торгсины закрыли. Ппревратились Торгсиновские рубли в ненужные бумажки. Кто не успел отоварить - тот опоздал. Не знаю если Вевл сильно прогорел, но источник дохода он потерял однозначно. Опять стала дилемма, как жить? Уже 32 года, кузнецом работать он не умеет и не хочет. Професcии как таковой нет, в деревне оставаться смысла нет, к родителям на шею не сядешь - они старенькие. А жену и сына кормить как-то надо и он подался в Ленинград. Город большой - там всем место есть.
Окончил он курсы, устроился на завод. Чинил какие-то приборы, но официально должность называлась что-то вроде "контроля за качеством." Имел соотвественные корочки где и должность была прописана. Работа не бей лежачего и заработок соотвественнo копеечный. Но он придумал довольно забавный гешефт.
Для начала он разведал какие товары в Ленинграде в дефиците, а в конце 1930х это было почти всё. Потом узнал, почём, кому и где этот дефицит можно продать. Далее выяснил в каких магазинах его "выбрасывают" на продажу. Продавали дефицитные товары не то что бы редко, они бывали как раз регулярно. Просто продавали их в малом количестве. А посему как только появлялся товар, выстраивалась бешеная очередь, прилавки брали чуть ли не штурмом, и доставались коврижки лишь самым первым и самым наглым. Ну и ещё он чётко узнавал параметры ГОСТа на конкретную продукцию.
Далее, он отлично понимал, в культурной столице и в стране правит бал Его Величество "страх". А значит, вполне возможно сыграть в свою игру и подёргать Софью Власьевну за усики. Совсем чуть чуть, в рамках закона, не дурак же палиться.
Вевл был мужчина высокий, представительный, с хорошо поставленным внушительным баском. Как только он одевался в хороший костюм и достойную шляпу сразу было видно - мужчина сурьёзный. И он решил этот козырь использовать. Но для исполнения плана ему требовался помощник, и тут ему пригодился лопоухий соседский 17-18 летний мальчишка. В рубашке навыпуск, кургузой курточке, кепке, с выпученными глазами, с глупой улыбкой, и блокнотиком руках, он отлично оттенял Вевла и они вдвоем на ура исполняли спектакль.
Например выбрасывался дефицит, допустим крепдешин. Ткань дефицитная, всегда нужная. Слухи идут моментально - мол "дают." Народ живо становится в очередь. За каждый отрез идёт битва титанов, шансы получить отрез минимальны. Крики "по две штуки в одни руки не давать", толкотня, слёзы, иногда и мордобой. И вот первые запыхавшиеся, мокрые от пота, но со счастливыми глазами покупатели выходят из магазина. И тут появляетса солидный мужчина, ведёт себя уверенно. За ним семенит услужливый парнишка.
Звучит солидный бас "Здравствуйте товарищи. Пропустите пожалуйста. Контроль качества". В руках у него красная книжка. Народ, даже самая что ни на есть плотная очередь, расступается как от прокажённого. "Здравствуйте товарищи продавцы." звучит официальный тон "Отмерьте пожалуйста 10 метров такого-то цвета в соотвествии с ГОСТом имярек." И достаёт свою рулетку. Одновремено кивает парнишке, повелительно, "Товарищ уполномоченный, запиши ФИО продавца". И дрожащими руками продавцы под пристальные взгляды других покупателей отмеряют сколько сказано. Вевл солидно перемеряет, потом ещё раз перемеряет. Потом ридирчиво осматривает и ощупывает и небрежно бросает мальчишке "Товарищ уполномоченный, записывай. Сегодня, числа такого-то, произведён контрольный замер, ткани вида крепдешин, длинной в количество метров "зю", в соотвествии с ГОСТом номер такой-то. Нарушений во время замера не выявлено. Так, сколько с меня, товарищ продавец?"
"Товарищи, спасибо за сотрудничество. Магазин работает в соответсвии с ГОСТом. Всё нормально." И кивает мальчишке "забирай вещдок." И парнишка тащит кусок ткани. И все довольны. А дальше дефицит благополучо продавался уже на чёрном рынке. Вевл, был осторожен, один и тот же магазин посещал не чаще чем раз в полгода, виды закупаемого товара всегда менял, и главное не жадничал. Брал не мало, но и не хапал. И всё в соответствии с законом, ведь любой покупатель может потребовать перемерить или перевзвесить любой товар.
И ни разу, за почти 5 лет никто не попросил его ни посмотреть книжечку, ни предъявить документы, ни даже просто возмутился. Да, великая сила страх. А в купе с уверенностью в умелых руках очень выгодная. Так он и жил, не тужил. Ел и хлеб с маслом и даже с колбасой вплоть до 1941ого. Ну а дальше совсем другая история.
|
|
20
Имеем: два действа произошедших в одно и то же время. Если рассматривать каждое порознь, то одно из них, первое, самое обычное, и не вызовет никакого, даже малейшего интереса. Второе – можно рассматривать как бред шизофреника или скотское развлечение пьяного гопника. А вот когда они сольются вместе, т.е. будет привязка (время, повторюсь, от первой до последней минуты совпало), тогда будет очень весело.
1). ВОЕНВРАЧ. Городской парк, куда протоптали дорожку собачники, живущие в расположенных по периметру девятиэтажках, был любимым местом для прогулок отставного военного врача и его овчарки. Овчарка уже не щенок, но ещё и не настоящая псина, и проходила она очень активный курс обучения. Тренер-кинолог, он же хозяин, два месяца бился над простой, но почему-то никак не получающейся командой «сидеть». В тот вечер, набив карман вкусняшками, для поощрения выполняющей всяческие команды псины, они пришли на свою облюбованную полянку, в окружении кустов цветущей сирени. «Сначала отработаем «сидеть»», решил отставник. А чтоб собака не отвлеклась и прониклась всей серьёзностью предстоящего урока, команда «сидеть» была подана исключительно громким, яростным, прямо со злобно-зверской интонацией, с добавочкой. Целиком это прозвучало так: «Сидеть. Попробуй встать, падла, урою… Сидеть, сказал». Держа вытянутую в сторону собаки правую руку, он простоял так минут пятнадцать, испытывая терпение псины, и радуясь тому, что она беспрекословно выполнила команду. Опустив руку, сказал: «Молодец, теперь домой».
2). ОЛЯ, 40 ЛЕТ, холостячка, работает водителем троллейбуса. Суббота, вечер. Во дворе полтора десятка ничем не занятых женщин, просто сидят на лавочках, дышат свежестью перед сном, болтают. Говорит Оля, глаза у женщин при этом раскрыты ОЧЕНЬ широко, некоторые прижали ладошки ко рту, наверное чтобы не закричать от страха: «Иду я девоньки вчера со смены, уже парк почти прошла, уже дом за деревьями вижу, но понимаю – не дойду до квартиры, мы же после работы по пиву оприходовали, надо срочно за кусты прыгать. И ведь всё было нормально, дело сделала, уже подниматься начала, но тут или псих, или маньяк - из кустов заорал, чтоб я сидела, а не то прибьёт на месте. Полчаса просидела с голой жопой, комары изгрызли страшенно, думала хана, а кричать побоялась. Потом за хорошее поведение отпустил меня, сказал чтобы шла домой. Кто был – не видела, но страху натерпелась». Дружно порешили, вечером поодиночке в парк не ходить.
|
|
21
Батюшка мой, как я тут уже описывала, некогда героически воевал с евреями в Египте и даже привез оттуда пару шрамов. Не то, чтобы он на ратные подвиги особо рвался, но загребли его после университета и послали туда переводчиком при наших консультантах, а во время артобстрела не больно-то смотрят, кто переводчик, а кто нет, а просто хреначат щебенкой рикошетом по башке.
И вот прошли годы, и у папы стали ныть боевые раны, особенно коленка, хотя коленку, он, может, не в Египте измучил, а уж после на лесоповале застудил. (Лес в Сибири он валил в перерывах между переводами де Токвиля и прочими изящными занятиями – потому что в Советском Союзе как-то не очень платили за де Токвиля, а Татьяне Витальевне нужны были шубка, шапочка, детское питание и прочий мещанский уют.) В общем, филологи в СССР, как вы поняли, вели жизнь презанятную, но, впрочем, не об этом сейчас речь.
Коленка стала ныть, и папа решился, наконец, оформить себе ветеранство, благо выяснилось, что за Египет – тоже можно. Раньше ему в военкомате говорили, что нельзя, потому что мы там как бы не воевали, а тут выяснилось, что можно. Во-первых, слегка круглее получается пенсия. А во-вторых ветераны раз в год могут получать не то скидки на противоколенковые санатории, не то билет на самокат до этих санаториев, в общем, пока точно неясно, но ветераном стать все-таки папа надумал. Потому что и сейчас за тобой не бегают с мешками денег, желая как следует заплатить тебе за отличный и славный перевод де Токвиля. А коленки нынче кусаются.
Сижу я тут дома, пишу какую-то гадость для увеселения общественности, тут появляется папа с тросточкой, ибо гололед и коленка, а ему срочно нужно дохромать до совета ветеранов, потому что там принимают два раза в неделю по полтора часа, и надобно отдать мешок документов, которые он полгода собирал, а сделать это надо быстрее, пока мешок вконец не протух.
- Давай такси вызовем? – предлагаю.
Папа произносит оду общественному транспорту, говорит, что некогда ему тут такси ждать, погода чудесная, он лучше прогуляется. Вот только нужно выяснить, где этот совет ветеранов находится. Где-то прямо тут у нас, а где – неясно. И дальше происходит чудо знакомства папы с гугль-мапом, и папа восхищенный и завороженный смотрит, как Леша показывает маршруты и панорамы – где свернуть, куда зайти, а вот тут у нас синенькая линия, а остановка через мост, и туда папа распрекрасно доковыляет, сядет на шестой автобус и прибудет в ветеранское заведение, как король.
И папа даже произносит несколько одобрительных слов в адрес научно-технического прогресса, который он в целом не одобряет. Но именно сейчас прогресс показал себя с лучшей стороны, и нужно признать, что жизнь современного человека имеет свои плюсы в плане комфорта.
Автобусная остановка маршрута номер шесть находилась прямо у кремлевских стен - гугль не соврал. Папа стоял на остановке и слегка грустил из-за отсутствия там хоть какой-нибудь скамейки. Скамейки на остановке не было совсем. Только два заградительных низеньких столбика с шишечками на конце.
Через сорок минут коленка решительно заявила папе, что у нас тут минус двадцать и если мы сейчас не сядем, то мы ляжем. К этому времени на остановке нарисовался еще один пассажир – весьма пожилая, но эффектная дама в изящной шубке. И у нее, видимо, тоже были некоторые проблемы с отсутствием скамейки, потому что она грустно оглядывалась по сторонам и даже иногда глядела на папу, как бы ожидая от него моральной поддержки.
Папа тогда решил показать себя первопроходцем. Он подошел к столбику с шишечкой и попытался на него присесть. Шишечка оказалась такой нестерпимо острой, что едва почуяв контакт с нею даже через пальто, папа попытался выскочить. Но выяснилось, что гадкий столбик слишком низкий, а лед вокруг слишком скользкий. Коленка так взвыла и изогнулась, что папа понял – с шишечки ему не встать никогда. По крайней мере, без посторонней помощи. Папа оглянулся на пожилую даму и с ужасом видел, что та тоже садится на второй столбик
- Не надо! – заорал было папа, но поздно. По изумлению на лице дамы он понял, что шубка тоже не очень скрашивала ситуацию. Как и папа, дама сделала несколько загребающих движений нижними конечностями, пытаясь слететь с насеста, и номер у нее тоже не прошел.
- Что у вас? - крикнул папа.
- Бедро! А у вас?
- Колено!
- Колени у меня тоже!
Под красными стенами Кремля в окружении белых снегов восседали на кольях два окоченевших пенсионера без малейшей надежды на спасение.
Домой папа – злобный, сопливый и изгвазданный вернулся еще через час. С колышков-то им удалось в конце концов упасть и, цепляясь друг за друга и за папину трость, как-то подняться. А вот шестой автобус так и не пришел.
Папа зачем-то посоветовал мне поцеловать мой технический прогресс в одно не очень приличное место. Хотя я, между прочим, с самого начала предложила вызвать такси, да.
|
|
22
ГИБЛОЕ МЕСТО
«У страха глаза велики…»
Все началось с того, что моего приятеля Андрея обстреляла на даче местная шантрапа.
Глухой ночью, в будний день, пацанчики решили влезть в чужой дом, но там оказались: Андрей с отцом и двухлетняя девочка – Зара.
Слово – за слово, и от огорчения, что дача не пустая, шантрапа начала слегка быковать на хозяев и даже пару-тройку раз шмальнула из пневматического пистолета в припаркованные во дворе машины.
Для Андрея с отцом - это стало последней каплей и они выпустили из дома рвущуюся в бой девочку Зару.
Зара выскочила, пацанчики моментально ломанулись обратно к забору, но успели не все, кто-то перелетел на ту сторону уже без куска задницы.
Ротвейлеры с чужаками шутить не любят, хоть девочки, хоть мальчики.
Итого: военные потери - два скола на лобовом стекле машины Андрея и один скол на стекле и царапина на капоте у машины отца.
А трофей один - бесполезные вражеские ползадницы, которыми вообще можно пренебречь.
Короче, одни убытки.
По хорошему, надо бы стекла заменить, но все как-то руки не доходили…
И вот, в один прекрасный вечер, Андрей приехал домой и о чудо, в самом козырном месте оказалось пустующее место, там он и припарковался.
Вообще, в их дворе, как и по всей Москве, шла вечная, непримиримая борьба за каждый кубический сантиметр воздуха. Забудешь загнуть боковые зеркала, будь уверен, что кто-то их загнет за тебя, но только уже против шерсти. Бывает, что выезжающий с утра человек звонит сразу по трем телефонам, потому что «закрыт» сразу тремя машинами.
И у меня случается, припаркую машину на шикарное местечко и потом два дня хожу на работу пешком, чтобы не потерять этого места. Маразм, конечно, а что делать?
Но вернемся к Андрею…
Утром, Андрей выгуливал Зару, и обнаружил рядом со своей машиной, маленький консилиум соседей-автомобилистов. Они трогали скол на лобовом стекле, цокали языками и матерились.
- Доброе утро всем, что случилось?
- Да ты посмотри, сосед, «что случилось». Смотри, у тебя сколы. Видимо ночью какие-то ублюдки из общаги обстреляли. Может дробь, а может «воздушка».
Глянь, наш дом прикрывает весь двор и только это место как раз под обстрелом. Да, дела, сюда лучше вообще машину не ставить, ну их, этих уродов. У самих машин нет и никогда не будет, так они чужие поганят. Поймать бы и ноги поотрывать. Да как его поймаешь? Из любого окна могут стрелять, всю общагу ведь не перешерстишь.
Ну, ты как, в милицию будешь заявлять?
- Андрей почесал голову, но о своих дачных приключениях решил умолчать, да и Зара не выдала, тем более что она была в наморднике.
Слухи разлетелись моментально и «гиблое место» пустовало, только один Андрей отваживался ставить на него машину.
Добрые соседи предупреждали, но он все же «рисковал», дескать, хуже не будет, и так стекло под замену.
Когда во двор приезжала случайная машина и парковалась на пустующем «гиблом месте», местные эксперты тоже находили на ней сколы и царапины от «общажного стрелка» и шарахались от этого места еще больше.
А однажды вечером, Андрей вернулся с работы и как всегда хотел встать на свое «гиблое место», но напоролся на целый митинг местных автомобилистов.
Митинг столпился у припаркованной машины (это отец Андрея приехал в гости).
Люди щупали характерные сколы на стекле и особенно материли поцарапанный рикошетом капот…
Еще немного и толпа разнесла бы «вражью» общагу по кирпичику. Но не разнесла, ведь время было позднее, а завтра всем на работу…
…Прошел год, но, кроме Андрея, из местных, «гиблое место» не занимал никто.
Дураков нет…
|
|
23
Историю рассказал весёлый дядя одного товарища. Далее с его слов:
Мы с приятелем вышли на улице и перед подъездом присели на лавочку покурить. На улице стояла тишина и благодать...
Внезапно тишина начала нарушаться шумом мотоцикла, причём, не со стороны дороги, а со стороны дворов. Шум усиливался, стало понятно, что кто-то несётся во дворах, причём, судя по шуму двигателя, на серьёзной скорости. Мы переглянулись, дабы убедиться в адекватности собственного слуха.
И вот, из-за кустов соседнего двора показался мужик на красной Яве. Видимо, заметив нас он двинулся в нашу сторону даже не думая скинуть скорость. Не успели мы даже сообразить, как он пролетел мимо нас в открытую подъездную дверь и через мгновение выбежал из подъезда, скинул мотциклетные очки в кусты, достал из кармана сигарету, прыгнул рядом с нами на лавку и начал её подкуривать не с той стороны. Мы сидели сохраняя тишину и непонятливо смотря на мужика. Но тишина продлилась не долго - с той же стороны опять раздался шум мотоцикла. Спустя секунду из-за тех же кустов вылетел милицейский наряд верхом на Урале и, опять же, заметив людей поехали в нашу сторону, но уже притормаживая. Остановившись рядом с нами, сидевший на пассажирском месте сержант задал вполне ожидаемый вопрос:
- Ребят, вы здесь мужика на красной Яве не видали?
Наш новый знакомый затянулся сигаретным фильтром и этой же рукой, зажав сигарету между пальцев, указал стражам порядка направление налево.
- Ага! - кивнули полисмены и под рёв Уральского движка скрылись за домами.
Прокашлявшись от затяжки угольным фильтром, наш мотоциклист встал и скрылся в подъезде. Хоть мы уже докурили, но встать или заговорить как-то не решались и просто затаив дыхание смотрели в темноту подъезда. Через пару минут из подъезда выскочил наш новый знакомый, вытащил из кустов мотоциклетные очки и вновь нарушил тишину:
- Мужики... Это... Помогите мотоцикл со второго этажа спустить...
И снова скрылся в подъезде.
|
|
24
Случилось это несколько лет назад. Живя в небольшом городе, мы также держали небольшой огород за городом, и располагался он в сорока минутах неспешной ходьбы. В тот год зима была снежная, и на протекающей рядом реке прошёл весенний паводок, хоть и не большой, но дорогу к огороду затопил. И чтобы попасть на свой огород пришлось делать уже значительный крюк, преодолевая при этом одно очень грязное место, вода только недавно ушла. Всё же на огород мы попали, и, поработав на огороде, я с женой стал возвращаться назад домой, преодолевая это же грязное место.
Также надо было перейти по мостику через канаву, наполненную до краев водой, а так как дальше препятствий уже не ожидалось, то решили отмыть обувь от грязи. Я шёл впереди жены, и поэтому первый спустился к канаве, ища место поудобнее.
И тут из зарослей ивняка как-то резко выскакивает рука и раздаётся голос: «Руку дай». Я чуть было не сел на задницу, но удержался и только тогда заметил там лежащего на берегу уже пожилого мужика. Лежал-то он на бережку, да только ноги были в воде. Он протягивает руки и продолжает: «Помоги выбраться, не могу встать». Я же некоторое время стоял в ступоре, всё перед глазами стояла эта протянутая рука, и никак не могу понять, что это не мистика. Потом до меня стало доходить, что человек поскользнулся и упал, да и по разговору выглядел он вполне адекватно.
Подал я ему руку, а поднять его не могу, хотя силой меня бог вроде бы не обидел. Мешок, мешком и взяться не за что. Я его уже взял под мышки и кое-как поднял, чтобы поставить на ноги, боясь при этом самому не упасть в канаву. Поднял я его, а оно не стоит, снова завалился на бок и уже аккурат весь в воду упал. Тут подоспела подмога в лице жены, и с горем пополам мы его выволокли вдвоём из воды на берег. Лежит он уже весь мокрый на земле, а языком еле шевелит, кое-как поняли, что же он хочет сказать – выяснили, что тоже решил помыть обувь. Жена начала ему читать мораль по поводу чрезмерной выпивки, как же без этого, но я её остановил, дескать, ему и так без тебя дома достанется. На что наш спасённый, только согласно кивал головой, и что-то бурчал: дескать хорошо поработал, грех не выпить.
Мы его подняли, помогли перейти мостик, дальше препятствий не ожидалось, и мы его покинули, тем более он начал бубнить: «Я сам уже дойду».
|
|