Анекдоты про Языку Язык |
2
О гориллах и блондинках, прерванном Йом-Кипуре и политике нулевой терпимости.
Как обычно, предистория и история, коли угодно — пролистывайте, они получились длиннее обычного.
Межконфессиональные семьи — помимо всего, вещь практичная, праздники не совпадают, супруги могут помочь друг другу, подвезти или там стол накрыть, пока служба идёт...
На пасху и рождество я подвозил девочек, на Йом-Кипур и Новый год жена подвозила меня к отцу, ждала с едой и выпивкой после поста, положенного по правилам Йом-Кипура.
Так, а теперь немного об элитарном обучении в школах Калифорнии.
Не знаю как сейчас, а в начале века мечтой почти всех эмигрантов всех мастей было попасть в систему усиленного обучения «Магнум».
И было за что бороться, сдавать экзамены и тесты, ждать месяцы и годы зачисления в такую школу — там было очень сильное преподавание, исключительное.
Спецшколы были и в СССР, очень успешная система, хорошо готовящая способных ребят к вузам.
Калифорнийская система элитарного обучения была организована иначе: спецклассы внутри обычных публичных школ, другие требования, программы и учителя.Учителя, кстати, в большинстве были из всего англоязычного мира:британцы, новозеландцы, австралийцы, канадцы.
Учились сильно и без дураков, отчисляли за недостаточную успеваемость, бесконечные экзамены и тесты, дети сидели над учебниками допоздна, я свидетель .
Тем не менее советская система элитарного обучения кажется мне более логичной: вся школа была вовлечена в усиленное обучение.
Что было иначе в Магнуме, они были как бы школой без своих стен, школа внутри школы.И проблемы обычной школы влияли, поскольку только уроки и программы были разные, перемены, факультативы были общие.
А поскольку Магнум помещали в самые большие школу учебного округа, то это были зачастую неблагополучные школы, в плохих районах, к которым одарённых детишек свозили со всего города, так что дети тратили ещё 2-3 часа в день на транспортировку школьными автобусами.
Но все эти неудобства перекрывались высоким качеством обучения, которое и за большие деньги было очень тяжело найти.
Так, а теперь история:
Утро Йом-Кипура, жена выпускает меня у дома отца, я беру его и его соседа под руку и мы медленно бредём два квартала до синагоги.
Бойцу слева хорошо за 80, бойцу справа —за 90.
Дошли, заходим, рассаживаемся, начинается служба.
Всё молятся, программа праздника весьма насыщенная.
Я сижу между отцом и его соседом, в службе участия принимаю небольшое, языку и учению не обучен.
Зато у меня есть время рассмотреть этих стариков - самые молодые, помимо меня и детей раввина, как минимум 70летние.
Те, кто постарше — позади фронт или гетто, большинство из Восточной Европы, этот вот разведчик, тот — зенитчик, есть артиллеристы и пехотинцы, делятся друг с другом мятой, нюхать, якобы заглушает жажду и голод, постятся.
На 9 мая забирал отца — нежный звон медалей и орденов сопровождал поклоны...
Так, отвлёкся.
Моя Нокиа донесла— кто-то звонит, потом эсэмэска, телефон жены, в конце 911, это знак срочности ситуации, выхожу на улицу, звоню.
Жена в слезах: Катя в приёмном покое, раненая, её выгоняют из школы за драку, надо ехать разбираться, я тебя подхвачу через 5 минут.
Возвращаюсь в синагогу, показываю отцу на себя, пальцами изображаю уходящего человека, чиркаю себя по горлу ребром ладони — ситуация неотложная и тяжёлая.
Отец кивает, понял.
Прыгаю в машину, жена рыдает, едем в больницу...
Хорошая новость — ничего страшного, пару ушибов, лёгкое сотрясение головы, всё путём, забирайте дочку.
А теперь в школу, на разборку полётов.
А, да, заехали купить мне туфли, в костюме и кедах, по словам жены, я выгляжу нелепо и несолидно, кожаную обувь в синагогу носить не принято.
Новые ботинки всегда мука, жмут, плюс жажда и голод прерванного Йом-Кипура — я пришёл на встречу учителей и семьи в отвратном настроении.
Собрались 3 учителя и зам.директора, вооружённые папками с личными делами, видео инцидента, фотки.
Нам объявили решение: неделя исключения для обоих участников, при повторении нарушения принятой в школе политики нулевой терпимости к насилию — исключение из Магны и перевод в обычную школу по месту жительства.
Нихера себе!
Я взбесился.
И началась битва!
Первым делом я сквозь зубы попросил изложить историю конфликта.
Извольте.
Факультатив по мультипликации, что ли, неопытный молодой учитель, ученики смешанные — Магнум и обычные.
Один из обычных, эмигрант из Экваториальной Африки, начал приставать к Кате — гнусность на гнусности, трэш гетто, язык тюрем и рэпа.
Катя отругивалась, как могла, стремясь избавиться от эскалации пожаловалась учителю, молодой и малоопытный препод принял очень глупое и опасное решение:вместо того, чтобы разъединить ссорящихся подростков, он выставил обоих в коридор, мол, разбирайтесь сами, придурок, явная ошибка.
Оставшиеся без надзора, подростки начали ругаться всерьёз, Катька, после очередного оскорбления её матери(классический приём трэштока!), закатила ему пощёчину.
Глубокое различие между европейским и африканским культурами сказалось немедленно: не имеет значение, кто и почему тебя ударил(девочка и за дело), тебя ударили и ты должен вернуть удар.
Африканец схватил её за шею и швырнул на цементный пол.
Увидевшие конфликт по видео работники охраны прибежали, Катю в больницу, парня к директору и домой, с родителями и недельным исключением.
Тааак...
Я попросил фотографию парня, он выглядел значительно старше своих лет, высоченный громила.
Какие у него ранения?
Никаких, судя по заключению школьной медсестры.
Для сравнения я зачитал выписку из приёмного покоя и дал им копию, Катя пострадала намного больше...
И началась битва!
Мой первый выстрел: кого назвать агрессором?
По их мнению — Катю.
Я успешно возразил, что словесная агрессия ничем не отличается от физической, посему конфликт развязал он.
Вдогонку я их спросил: почему их придурок поступил против всех инструкций гасить конфликты в зародыше и не разъединил их?
Он молодой и неопытный...
И глупый, добавил я, подставляет школу под судебное разбирательство.
Это им не понравилось, они не ожидали такого направления разговора.
Я повернулся к Кате и сказал: я даю тебе разрешение в следующий раз в подобных обстоятельствах вызывать полицию, эти люди явно не способны тебя защитить!
А это им не понравилось совсем, тем более, что я им пообещал вслед за вызовом полиции звонок на местное телевидение.
(Этот трюк проделал один пациент, не дождавшийся помощи санитарок в плохой больнице: вызвал «Скорую» и телевизионщиков прямо в палату, я решил позаимствовать!)
Немного посовещавшись между собой, обсудив сказанное мной, взвесив возможность расовой войны( там было достаточное количество русскоязычных, а также их союзников, армян - совсем не дураков подраться) они снизили наказание до трёх дней.
Неприемлемо. Плюс туфли сильно жмут, уходить не собираемся.
Я потребовал полной отмены наказаний.
Они возразили: она нарушила правила, прибегла к насилию
Хорошо, но её нарушение намного менее опасно, чем его.
Почему вы так считаете?
Потому что я врач: разница в весе и росте громадная, что делает этого младшего брата Кинг-Конга намного более опасным и виноватым.
Это расизм! Вы намекаете на его цвет кожи!
Ничего подобного, не судите по себе, я имел в виду его телосложение.
Тут написано, что его вес за 100 килограмм и рост 190 сантиметров, он и вам и мне башку оторвёт играючи, ему противостояла девочка 160 сантиметров и 50 килограмм.
Митинг затянулся, они начали явно уставать, повторяться, нервничать, мямлить.
Я сумел их убедить, частично, один день исключения, засчитать сегодняшний день за него, завтра в школу, через год её проступок вычёркивается из её дела, повторение нарушения приведёт к неделе исключения, не постоянному.
Я бы спорил ещё, но жена посчитала, что нет необходимости, уходим.
Легко сказать, проклятые туфли, снял их в коридоре, поковылял в носках.
Семья была довольна, я — нет, полной отмены наказания я не добился.
Прошли годы, «одни уж там, а те далече», я на 15 лет старше, хочется надеяться, что поумнел: они по факту были правы, политику нулевой терпимости к насилию Катя нарушила, ничего не скажешь, спорить не приходится...
Такая вот история.
|
3
У каждого, наверное, есть в воображении есть конкретный материальный предмет, символизирующий личную или более крупную мировую катастрофу. Книжка с дарственной надписью от бывшего бойфренда, подаренная накануне расставания. Или привезенный кем-то из знакомых с последней войны осколок снаряда, случайно на улицах города подобранный.
У меня раньше это был пробитый пулей гимназический русско-латинский словарь конца 19 века, изданный в Петербурге, случайно в букинистическом магазине в Кишиневе купленный. На нем так и написано было, с внутренней стороны - "Пробито пулей. 1917 год". Хотя и так ясно было, что пробито пулей, и очень давно. И вот я представляла себе - вот была где-то российская гимназия, учились они там всему мирно, в том числе латинскому языку, а потом - бац, революция, война, перестрелки, пришлось этим бывшим гимназистам вместе с семьями бежать через Бессарабию на запад, и вот застрял этот пробитый революционной пулей словарь сначала в кишиневском букинистическом магазине на долгие годы - кому такой древний русско-латинский словарь понадобиться мог? А потом я его в годы обучения на истфаке купила по дешевке, справедливо решив, что не мог мертвый язык латынь даже за 100 лет хоть как-то измениться. Но всегда на дырку от пули с уважением, страхом и любопытством поглядывала- что там случилось-то, какая перестрелка? И одногрупников им пугала - у мена даже латинский словарь такой суровый, продырявленный пулей, но не до конца пробитый, только передняя часть обложки. Очень твердый и тяжелый словарь-то. 19-й век все-таки. По голове хлопну - мигом лезть с глупостями перестанете. Старинный латинский словарь - оружие современного пролетариата.
Теперь у меня новый символ бедствия. Совершенно нечаянный.
Пару дней назад у меня уперли, представьте себе, старый, никому, даже мне самой, не нужный каменный цветочный горшок. Стоявший последние 12 лет перевернутым под дверным звонком у наружной двери в виде подножки для местный детей. Ну, чтобы они до звонка этого доставали.
И мои, и соседские дети давно выросли, выше меня стали, про подножку эту сначала все забыли за ненадобностью, потом, натыкаясь на него по несколько раз в день у своей же двери, каждый раз думала - надо бы этого уродца выбросить. Его и за дверь-то выставили за уродством. Потом он оброс бессуразно пышным выоким мягким мхом очень красивого изумрудного оттенка, потерял всякие похожие на первоначальные горшечные очертания и стал некоторым образом даже красив. Очень красив. Наверное, это была его, горшечная, самозащита от выброса. Я его именно в виде такого экзотического дзенского садика у двери долго терпела. Хотя в первоначальном образе цветочного горшка его узнать могла бы только я, потому что я его еще во младенчестве помнила, полученном в голом виде безо мха от прежних хозяев дома. Да и пригляделась я к нему как-то.
Представьте себе, его ни разу не пытались украсть даже наркоманы, которых в нашем центре города предостаточно, и которые все поддающееся унесению и продаже предметы крадут. Но вот - горшок был стоек, не поддавался ни первому, ни второму. Во-первых, неимоверно тяжел был, во-вторых - да кто его купит, кому он нужен-то?
И вот этот артефакт, простояв у моей наружной двери, где он всем и всегда был доступен, без малого 12 лет, был недавно темной ночкой унесен. По бессмысленности этот поступок примерно равен краже гири у подпольного миллионера Корейко.
Нет, я уже и раньше охотников за мусором - по виду беженцев - на нашей улице ранним утром наблюдала. Одеты более или менее чисто и прилично, глядят интеллигентно, ничего никогда не просят, но подбирают такой мусор, у дверей выставленный - страх глядеть. И испуганно уносятся, если их за этим занятием застать. Даже не успевала им сказать - я сама вам многое чего вынесу, скажите только, какие размеры нужны, и что именно. На улицу просто так не вынесешь - дождь идет каждый день, промокнет и заплесневеет все.
Утешаю себя мыслью, что они моего древнего мохового уродца на пользу дела употребили. Посадили в нем наконец-то что-нибудь полезное - петрушку там, базилик. Он все-таки от рождения был - цветочный горшок.
Но вот то, что они даже такое унесли (не украли. Я сама его за дверь выставила. На долгих 12 лет) - это-таки гуманитарная катастрофа. 12 лет это было никому не нужно. А тут - позарился кто-то. Наверное, очень бедные люди. Совсем бедные и отчаявшиеся. Беженцы. Которым даже этот заросший мхом уродец, которого 12 лет подряд руки не доходили выбросить, и которого даже местные наркоманы не брали - оказался добычей, и они эту тяжеленную каменюку темной ночкой вдвоем уносили (потому что в одиночку это не поднять, я каменюку помню). Это ведь совсем уж отчаяться нужно - на такое позариться.
Вот в такие моменты и понимаешь, что есть на свете люди, настолько бедные, что стыдно самой на что-либо жаловаться. И вот, если кому не ясно, давно всеми забытый цветочный горшок - для меня символ беженцев, выживающих как умеют.
|
|
4
О превратностях иммиграции и изучения языка.
Я в свое время по приезде так учила голландский- аж дым из ушей шел. Все забросила, только этот язык учила. И сдала через 8 месяцев все 4 госэкзамена по языку успешно, и потом где могла- голландцев слушала и училась.
Ну и выучилась.Голландцы при беседе отмечают некий "легкий странный акцент. Лимбургский диалект, возможно". Местные арабские дети в в конфликтных ситуациях просто грубо орали: "Чокнутая бельгийка!".
Я не обижалась и вполне их понимала. Они видят перед собой некое лицо выраженно европейской внешности, а мы им все, похоже , на одно лицо, как взвод китайских солдат, или , наоборот, китайцам взвод европейских солдат, слышат грамотную голландскую речь со странным акцентом, и пытаются умозаключить, что перед ними такое. Их вывод, что я- бельгийка, пусть и чокнутая, меня скорее радует. Хорошо язык выучила, значит. И даже когда меня голландцы за бельгийку принимают- всегда радуюсь по этой самой причине. Потому что голландский и фламандский, которым в Бельгии пользуются- почти одно и то же.
Но, тем не менее, недавно пошла я на курсы голландского языка- по работе пришлось, там очень хороший голландский требовался. И попался там один сириец- беженец из Алеппо, который все пытался со мной поболтать, чтобы голландский разговорный усвоить и потому что у него прежняя подруга жизни была из Кишинева и он после того к молдаванкам как-то нечаянно привык. Он тоже голландский учил до синих кругов под глазами и забытых во сне пончиков во рту перед экзаменом. Я его все подзуживала "Учись, Миша, учись! ( Он Михаил вообще-то,сирийский христианин)" Глядишь, и ты язык выучишь вплоть до слэнга и до "дурного бельгийца" , как я, дослужишься).
И вот вышел Миша в люди- сходил на голландскую дискотеку (он в два раза моложе меня. Абсолютно платоническая дружба, на изучении языка основанная). И его на голландской дискотеке неопознанные дети, в том числе арабы, обозвали не только "тупым бельгийцем"- но еще и "жирным фламандцем", и многим чем еще. У него внешность располагает, и не только он круглый и розовощекий, но еще и светловолосый и голубоглазый ( оказывается, сирийцы бывают такими).
Миша почти рыдал. "Нет, ну ладно "дурной бельгиец".Но еще и "толстый фламандец"? У них Рубенс был с этими его женщинами и вообще сами они все такие... сытые...Как им не стыдно."
Не плачь, говорю, Михаил, все хорошо. Ты сколько в эмиграции? Два года? Ну так полет протекает нормально! В первые 1-2 - месяца все иммигранты от стресса худеют, потом от того же стресса начинают обжираться чем ни попадя,потом проникаются любопытством к местной еде и принимаются все подряд пробовать, их разносит далеко за ватерлинию их талии, потом они пугаются собственной фигуры в зеркале и принимаются худеть, потом входят в нормальные берега жизни и питания. Весь цикл- как раз 2 года. Не ты первый, не ты последний".
Михаил шмыгнул простуженным от голландского лета носом и ушел домой учить голландские фигуративные выражения в смециально одолженненной для того в библиотеке книжке.
Его еще не раз будут обзывать и "тупым бельгийцем", и "жирным фламандцем"- но он не пропадет. Потому что правильные решения для своих проблем выбирает.
И потому, что я его научила выговаривать страшное русское противоядие от ругательств-"Сам дурак".
|
|
5
Про Францию с любовью.
Собралась, было дело, в городе Парижу разношерстная компания чудаков-врачевателей на свою конференцию. А в этой компании моментально сложилась еще одна компания. Была она русскоговорящая, но сложилась не по языку (хотя и это тоже), а по совместным соревнованиям по вольной борьбе и не только вольной и не только борьбе. Были там бакинский еврей Сема, кишиневец Игорь, дончанин донецкий Ашот (по понятным причинам приехавший якобы из Армении) и крохотный стоматолог Аркаша из Москвы. Вид такой вот интеллигентной на вид публики совсем не крупных мужичков не должен вас смущать. Все они отслужили в армии, разных стран, но армии, даже Сема скромно потупив глазки что-то промычал про прыжки с парашютом. Типа поддержать разговор - все мы десантники. Тоже мне десантники в очечках с рюкзачками. Общий язык и общие татами сразу поставили прямой вопрос - мы что сюда на картинки приперлись пялиться? Мы здесь зачем? Само собой - Париж город чудес и любви. Гуляем. Для отчетности посетили Орсе, слазили на Монмартр, спустились к Мулен Руж и, гулять так гулять, началось изучение местных кафешек и их репертуара. С каждым новым кафе жизнь становилась интереснее и девушки краше. Так и оказались на бульваре Османн и тут облом. Проходя мимо какой-то плохопахнущей забегаловки Сема как истинный бакинец высказал нечто обидное для входящих туда новых парижан, причем со всей артистической бакинско-еврейской страстью. Понятно, что гости господина Холланда и фрау Меркель ничего совершенно не поняли из пространной Семиной речи, но его артистизм не оставил и капли сомнения в личном Семином их неприятии. И через пару минут наша компания обнаруживает себя в какой-то подворотне, прижатыми к стене оравой гостей Франции, что-то вопящих и явно не по-французски.
Сема терпеть не мог, как истинный еврей, когда кто-то из его соседей на исторической родине лезет без спроса в его рюкзак. Наверное это также не любят все, кто служил в армии. Я говорил вам про вольную борьбу? Извините, ввел вас в заблуждение, в армии она называется боевое самбо. И еще 30 секунд и вопли обиженных жестами Семы персонажей сменились тишиной. Только тоненький плач иссиня черного бугая, качающего, сидя в мусорном баке, свою сломанную ручку нарушал вечернюю тишину подворотни. Собрав в пакет ножики и пукалки компании обиженных, Аркаша как самый продвинутый в стоматологии, выкинул его в мусорный бак и заявил - щаз начнется - рвем когти. Что начнется-то? Плакать будут, звать полицию и страдать. Нахрен нам это надо. И компания резво припустила куда-то по переулку вверх. Оказалось, что это была улочка к вокзалу - Гар де Сен-Лазар. Десять минут и компания внутри разглядывает табло электричек. Из незнакомых названий выплывает Rouen. Ну конечно, Руан, мы же в Орсе видели Моне и собор. Едем. 10 евро с человека и через час с небольшим мы выгружаемся в Руане. Вы когда-нибудь были теплым летним вечером, пахнущем лавандой и свежим хлебом, еще светлым но уже с полной луной на небе в маленьком чистом городке Нормандии? Значит вы не знаете какая она есть настоящая Франция и какое оно это счастье, обнимающее тебя с небес. Мы пошли пешком по вечерним улочкам. Зашли в маленький ирландский магазинчик у вокзала, купили Гиннеса и побольше. В соседней булочной - каких-то крендельков, в гастрономчике - колбасок в конфетных обертках и не торопясь двинулись в центр городка. Темнело. На знаменитом Руанском Соборе показывали цветовое шоу. Народ сидя на ступеньках аплодировал неожиданным фантазиям авторов. Хотелось кушать. Но у нас с собой было... Спустившись чуть ниже мы обнаружили речку, как оказалось это была Сена. Усевшись на парапете, только мы собрались попить пивка, как какие-то местные девахи стали что-то нас спрашивать. Нам не жалко, достали гиннеса, стаканчики пластиковые - присоединяйтесь типа. Слава богу среди девах оказалась наша украинская землячка и языковый барьер с грохотом рухнул навзничь. Ну а девахи, что поделаешь, любая работа есть работа, оказались местными проститутками. Мы оказывается на их место приперлись. Перебравшись поближе к воде Ашот не придумал ничего лучшего, как развести костерок. Нельзя же!!! Пофиг, девушки: наливаем, выпиваем и танцуем с поцелуем! Не совсем рядом, но и не очень далеко стояли на рейде несколько круизных корабликов, возящих по рекам Европы туристов, в основном немцев. Наш гогот, смех, может разбудил, а может просто из любопытства пригнал к нам пяток немецких туристок. Но мы уже сбегали и у нас с собой было. Вы говорите нет никого зануднее немецких туристов? Вранье!! Нет никого безбашенней и креативней немецких пенсионерок. Они тоже сбегали и тоже принесли. Вы пробовали горячий пунш из темного пива, шнапса на полыни и сорванных на парапете каких-то розовых цветков?? Попробуйте, если еще рядом будет булькать Сена, светить луна и танцевать под айфон юные украинки и пожилые немки - вы поймете что такое счастье. Сознаюсь, на всю ночь у нашей компании сил не хватило. Сломались. Девушки и немки помогли нам добраться до теплоходика, там нас разложили в холле, причем дежурные матросы совершенно не удивились. Думаю, что бабули неплохо так проводили круиз. А утром, позавтракав с нашими бабульками в ресторанчике на главной улочке, мы проводили их обратно на корабль - круиз ждать не будет. Что дальше? Обратно? К неграм на разборки? Да ну нах.
Дальше был Ла Манш, Довиль, Этрета, Гавр, знакомства и она - любовь. Но это уже другая история. Мы конечно вернулись домой, но Ашот и Игорь вернулись в Нормандию навсегда - жить, работать и растить детей. Мы каждый год приезжаем к ним и обязательно вспомним тот яркий солнечный июль, сроднивший нас навсегда со Францией. С настоящей Францией.
|
|
6
Комсомольское задание
Было это, видимо, в 86 году, я всего год как закончил МАТИ (мальчишка совсем), но уже работал на кафедре, вел лабораторки.
Вызвал меня заведующий и говорит.
- Тебе комсомольское задание.
Я конечно, не сильно обрадовался, начало ничего хорошего не предвещало.
А он продолжает.
- Знаю ты программировать умеешь.
У меня на сердце отлегло. Программирование! Это же мое любимое занятие тогда было. Я собственно этим и жил. Институт для меня арендовал и оплачивал машинное время, я писал программы на фортране, ходил в ВЦ Госкино СССР, считал на ЕС 1032 преимущественно по ночам. Дневное время почти всегда расписано было среди сотрудников Госкино. А ночью - студенты, аспиранты.
Короче – охота пуще неволи - сам по собственной инициативе бегал в машинный зал несколько раз на неделе, а то и по выходным.
На кафедре у нас тоже стала появляться вычислительная техника. Закупили несколько машин ДВК и пару Агатов. В ДВК – накопителями были обычные аудиокассеты, а программы для болгарских Агатов записывали на пятидюймовые флоппи диски, которые мы получали у заведующего лаборатории под расписку и должны были вернуть в случае увольнения, и не в силу секретности информации, а как материальную ценность.
Я писал программы, на Бейсике, которые использовались в учебном процессе. На методичках гордо красовалась моя фамилия и непривычная для кафедры надпись: «Лабораторная работа с применением ЭВМ»
Я как про программирование услышал, сразу отрапортовал
- Я готов.
А заведующий - я так и думал, и продолжает.
- Есть у нас подшефная школа.
Я понял, что рано обрадовался, но не перебиваю, слушаю.
- Школа, сразу тебе скажу - не простая.
Он одну мысль не закончил и сразу перескочил на другую.
- У нас ведь в стране как. Мы ведь не только избранных должны учить, не только тех, кто уже поумнел и готов знания впитывать. У нас для всех обязательное десятилетнее образование и для интеллигенции, и для детей рабочих.
Что-то он издалека заходит - пронеслось у меня в голове.
- Это они сейчас многие не понимают, что без ЭВМ никуда – продолжал Нестеров. А ты сам видишь - программирование, информатика, кибернетика, куда сейчас без кибернетики?
- Сейчас никуда - согласился я.
- Вот - подхватил Нестеров, там рядом с этой нашей подшефной есть специальная английская и в ней для детей все условия - и лучшие учителя, и разные изыски. Но не все успевают в английском, и куда их не на улицу же. Их переводят в нашу подшефную - вводил меня в курс дела Нестеров. Рядом в районе еще школы есть, тоже такие знаешь, для деток способных родителей. И там тоже не всех тянут после восьмого класса. И все эти, так скажем, сложные подростки где-то должны учиться, а не шляться по подворотням. Понимаешь? – спросил меня наконец заведующий.
- Конечно, утвердительно закивал я в ответ.
Вот - говорил Алексей Федорович – скажу тебе честно - учитель информатики там не прижился. Что-то у него со здоровьем кажется пошло не так. И учителя по химии нет. И взять их сейчас неоткуда. А информатика детям необходима.
Короче, школа тут рядом через дорогу, иди тебя сейчас там ждут – девятый класс. Если хотя бы один семестр продержишься, уже засчитаем тебе это как общественную работу за целый год.
- Что же я им преподавать буду?
- Как что, информатику, ведь химия – это не твой профиль.
- И что есть учебник, по которому читать?
- Да какой там учебник...
- Расскажи им, что сам знаешь, введи в курс дела. Я слышал, в других школах язык Бейсик учат, тебе же он знаком.
- Знаком - говорю.
- Вот и замечательно, прямо сейчас и иди, там тебя ждут.
Пришел я в школу – школа как школа. Вполне приличная, вроде.
Я как вошел, меня сразу вычислил и пошел мне на встречу невысокого роста суетливый мужчина с огромной копной курчавых волос.
- Александр Николаевич, поприветствовал он меня – мы вас заждались. Пойдемте я вас в класс отведу – у вас сегодня первый урок информатики.
- Да что вы? - удивляюсь. - Так вот с места в карьер?
- Вы же профессионал, что вам стоит.
Поднимаемся по лестнице - вокруг снует ребятня.
- Макароныч, ты кого нам привел? – интересуются, как я понял, мои потенциальные кибернетики.
Вошли в большой просторный класс. Это было время перемены, а потому дети в классе вели себя раскрепощенно. Часть учеников стояли на подоконнике в полный рост, что-то рассматривали на улице и хлопали ладошками по стеклу. По классу летала мокрая тряпка. В дальнем конце на парте лежала упитанная девочка, и какой-то мальчик ее щекотал двумя руками, прии этом девочка извивалась, визжала и отчаянно брыкалась. Крики девочки тонули в разноголосице перемены.
- Макароныч, ты кого к нам привел? - повторил вопрос какой-то прилежный ученик.
- Это ваш новый преподаватель информатики! - прокричал Макароныч и предательски смылся.
Не буду описывать всех своих мучений. Комсомол бросал молодежь на самые тяжелые участки работы и это не метафора, а сущая правда. Время было не простое. Компьютеров в те времена в школе не было, интереса к языку Бейсик не наблюдалось, обязательное десятилетнее образование и партийная дисциплина свели нас в этой школе на целый семестр и лично я запомнил это испытание на всю жизнь.
Пока я писал на доске операторы изучаемого языка Бейсик в классе происходило разное. Девочки доставали помаду, мазали губки, подводили ресницы. Мальчишки вытаскивали карты. Как только я оборачивался - запрещенные предметы прятались. Особо злостных я выгонял.
Был в классе такой Журкин – мелкий и на редкость шкодливый паршивец. Я все пытался его поймать и никак не мог. Он буквально чувствовал, когда я обернусь и делал какую-нибудь гадость за секунду до этого. Чаще всего он подкидывал чей-нибудь портфель или сумку к потолку. В момент, когда я оборачивался портфель был в воздухе, а Журкин сидел за партой, сложив руки как примерный ученик. Я видел лишь как с потолка падает портфель из него вываливаются учебники, тетради, по полу катится яблоко, разлетаются из пенала карандаши и ручки. Минут пять или десять после этого в классе царило оживление. Ученики ползали под партами, собирали мелкие предметы. Как я ни старался - поймать Журкина я не мог.
И вот прошло лет семь-восемь, я уже 4 года как ассистент, у меня трое детей, вместо проблем с комсомольскими поручениями появились другие. Я иду по родному Тверскому бульвару, и думаю свои горькие думы – надо ехать на конференцию в Тульский Политех и хорошо бы костюм новый купить, в этом уже выступать нельзя. Хочется купить более или менее приличный, а где на такой денег взять - совершенно не ясно?! Жене хотел купить пуховик. Видел в комиссионке импортный пуховик, но денег он стоит каких-то не реальных! Дети буквально моментально из всего вырастают.
И так я глубоко погрузился в свои заботы, не сразу понял, что меня окликает кто-то:
- Алексан Николаич!
Смотрю, лицо знакомое, а где видел его вспомнить не могу.
Парень солидный крепкий. Где ж я его видеть мог.
И тут он мне:
- Не вспоминаете? Журкин моя фамилия.
- Журкин, - говорю - ну надо же, вот так встреча. Вымахал-то как! Как ты? Где? Что?!
Он тоже обрадовался:
– Я нормально. Как вы? Все там же?
- Да, - говорю, - все там же - защитился, преподаю, детей уже трое, забот прибавилось, конечно. Ты-то как? Программистом не стал случайно?
- Какой из меня программист, Алексан Николаич, - застеснялся Журкин, - так мелкий бизнес больше.
- А что за бизнес?
- Даже не знаю, как сказать. Солнцевские, слышали, наверное, вот они сейчас подо мной ходят. Может мой телефон запишите? Мало ли что, если кто вдруг наедет.
- Да нет, спасибо, - сказал я, - кто на меня наедет?!
А про себя подумал: кому придет в голову на меня наезжать?! И вспомнил рассказ Чехова «Толстый и тонкий».
|
|
7
Многие дети русских корней заграницей сдают экзамен по русскому языку. Дополнительные баллы при поступлении в вуз.
Руускоязычные дети знают язык на разном уровне. В зависимости от наличия чувства патриотизма у родителей. Многие косят под иностранцев и отказываются говорить по-русски с соотечественниками при встрече. Но даже если ты и вложил определенные усилия в обучение русскому языку своего потомка, бывает, возникают непонятки всякого рода, обусловленные условиями проживания в чужой среде.
Конкретный пример: готовится вчера дочь к последнему экзамену по русскому языку. Надо написать эссе, по-нашему, попросту сочинение. Вдруг слышу ее недоумевающий голос:
- Что такое досуг?
Только начинаю обдумывать ответ, как вдруг ее осеняет:
- А, поняла! Вспомнила: есть такая песня: "А на досуге я танцую буги"!
|
|
8
В этом году исполнилось 200 лет со для рождения Бисмарка.
Немцы встрепенулись, и начали про него писать книжки и статьи. В процессе их подготовки они с удивлением обнаружили, что в стране России многое известно про Бисмарка такого, чего в Германии о нем все эти 200 лет никто и не знал.
Ну, это, примерно, как если бы при подготовке к юбилею Дмитрия Анатольича Медведева случайно выяснилось бы, что в Зимбабве издано массовым тиражом несколько книг с подробностями его биографии, неизвестными в России. Думаю, мы бы этому тоже несколько удивились бы, скажем так...
Реакция немцев на наши доморощениые версии жития господина Бисмарка была сначала недоуменной, а потом они начали откровенно веселиться, и стали пересказывать русские байки про Бисмарка в немецких изданиях - типа, "а пацаны-то и не знают", пусть, мол, немцы тоже повеселятся, каков был Бисмарк, по мнению русских.
Вот несколько фрагментов о Бисмарке из нашего интернета.
1) "Николай I очень уважал Бисмарка и его подход к образованию немцев, поэтому скопировал российскую систему образования с немецкой в 1826 году" (газета "Известия")
Все это замечательно, но Бисмарку в 1826 г было аж... 11 лет. И даже на момент смерти Николая I (1855 г) Бисмарку было всего 40 лет, и он тогда был всего лишь одним из многих никому не известных депутатов прусского рейхстага... И лишь примерно через 15 лет после смерти Николая I, году к 1870-му, имя Бисмарка начинает звучать в мире.
Так что за что уж там уважал Николай I Бисмарка, по мнению "Известий" - тайна сия велика есть...
2) "Бисмарк по пути в Петербург нанял ямщика, но усомнился, что его лошади могут ехать достаточно быстро. "Ничего-о! " - отвечал ямщик и понесся так быстро по неровной дороге, что Бисмарк забеспокоился: "Мы не перевернёмся? " "Ничего! " - отвечал ямщик. Тут сани опрокинулись, и Бисмарк упал в снег, в кровь ободрав лицо о пень. В ярости он замахнулся на ямщика стальной тростью, а тот загреб ручищами пригоршню снега, чтобы обтереть окровавленное лицо Бисмарка, и всё приговаривал: "Ничего.. . ничего-о! " В Петербурге Бисмарк заказал кольцо из этой трости с надписью "Ничего". И признавался, что в трудные минуты он испытывал облегчение, говоря себе: "Ничего! " Когда "железного канцлера" упрекали за слишком мягкое отношение к России, он отвечал: "В Германии только я один говорю "ничего! ", а в России - весь народ".
В России Бисмарк нанял студента, который обещал за 40 занятий обучить его русскому языку. Бисмарк прошел курс от начала до конца и стал довольно неплохо говорить по русски. Каждое занятие стоило 1 рубль, но по окончании курса, Бисмарк заплатили студенту только половину, так как студент так и не смог объяснить что означает слово "ничего". (Ответы at mail.ru и еще тысячи ссылок)
Занятная побасенка. Главное, что нужно для того, чтобы в нее поверить - нужно просто не знать немецкий язык.
А в немецком языке уже несколько столетий существует языковой оборот "das macht nichts", который, вы не поверите, означает как раз то же самое, что и русское "ничего". Дословно - "это ничего (не делает)". Переводится как "это неважно", "ничего страшного". И на самом деле, это еще вопрос, не из немецкого ли языка в русский вошло это "nitschewo" пару-тройку столетий назад.
Короче говоря, Бисмарку можно было бы за 3 секунды объяснить значение слова "ничего" с помощью немецкого "macht nichts", и едва ли он именно в русском "nitschewo" мог найти те якобы философские глубины, которые не смог почему-то найти в немецком "macht nichts"
3) Якобы Бисмарк когда-то сказанул про Украину, что, мол, «Могущество России может быть подорвано только отделением от нее Украины...» (Тоже тысячи ссылок на эту фразу).
Ну, что, начнем. Украина тогда в принципе не существовала как политическое обозначение. Не было такого слова в политическом лексиконе тех лет, и Бисмарк его, скорее всего, просто не знал.
Было пять "малороссийских губерний" (тоже неофициальный, но более употребительный термин): Волынская, Киевская, Подольская, Полтавская и Черниговская губернии. Ни одна из них даже не выходила к Черному Морю! На западе от них было Царство Польское (в составе России) и австрийская Галиция, к северу, востоку и югу - Российская империя. "Отторгнуть" эти пять губерний из "середки" России в те времена было примерно так же нелегко, как сейчас "отторгнуть" у России Пензенскую область в пользу, скажем, Норвегии.
Добавлю, что эти 5 губерний в России тогда ничем особо не выделялись, кроме как "преимущественным употреблением малороссийского наречия" - ни сельским хозяйством, ни, тем более, промышленностью. Вокруг них были столь же (и даже более) экономически развитые великороссийские губернии. Поэтому "отторжение" малороссийских губерний, даже если и было бы возможно, совсем не повлияло бы на жизнь России в целом.
Нет, ну, конечно, если бы Бисмарк тогда уже предвидел строительство через сто лет газопровода "Уренгой-Помары-Ужгород", тогда да, он бы имел право так сказать.
Только вот беда, ни один немецкий историк не подтверждает таких слов Бисмарка - ни в официальных речах, ни в записных книжках, ни в письмах, ни в воспоминаниях современников - таких слов НЕТ.
Короче говоря - аккуратнее со ссылками на Бисмарка!
|
|
9
Друзья мои давно и прочно осели в Германии, дочка уже там родилась. Сейчас ей 9 лет и помимо "стандартных" иностранных языков в школе, дополнительно учит еще и русский. Не из соображений некоего псевдопатриотизма, а больше из-за того, что "почему бы не выучить еще один язык?", тем более, что папа и мама оба "носители". Телевидения российского у них нет, поэтому читают с ней книги из собственного детства, она сама читает охотно, раз в неделю ходит на занятия по русскому языку, где есть все прелести "советской" школы: учебники, тетради, дневник, и, разумеется, "домашка". В очередной раз делают дома уроки, тема - двойные согласные: л-лл, н-нн, с-сс, м-ми, п-пп. Как понимаете, логика в случаях с грамматикой не спасает, поэтому вместе с родителями пытается придумывать свои собственные "правила", а не учить наизусть. Дошли они до слова "Россия". Спрашивают: "Как пишется - с или сс?" Она уверенно говорит: "Россия с двумя с" и добавляет... "Потому, что это от двух слов: "рост" и "сиять".
Имя девочки - София.
Анатолий Юзерский
|
|
10
Не моё.
ПОТРЯСАЮЩАЯ ИСТОРИЯ
Это серое, ничем не примечательное здание на Старой площади в Москве редко привлекало внимание проезжающих мимо. Настоящее зрелище ожидало их после поворотов направо и трех минут езды – собор Василия Блаженного, Красная площадь и, конечно же, величественный и легендарный Кремль. Все знали – одна шестая часть земной суши, именуемая СССР, управлялась именно отсюда.
Все немного ошибались.
Нет, конечно же, высокие кабинеты были и в Кремле, но, по-настоящему рулили Советской империей те, кто помещался в том самом сером здании на Старой площади – в двух поворотах и трех минутах езды.
И именно здесь помещался самый главный кабинет страны, кабинет генерального секретаря ЦК КПСС, и в данный исторический момент, а именно ранней весной 1966 года, в нем хозяйничал Леонид Брежнев.
Сегодня в коридорах этого серого здания царила непривычная суета. Можно даже сказать – переполох. Понукаемая нетерпеливыми окриками генсека, партийно-чиновничья рать пыталась выполнить одно-единственное, но срочное задание.
Найти гражданина СССР Армада Мишеля.
Всё началось с утра. Генсеку позвонил взволнованный министр иностранных дел и в преддверии визита в СССР президента Французской Республики генерала Шарля де Голля доложил следующее. Все службы к встрече готовы. Все мероприятия определены. Час назад поступил последний документ – от протокольной службы президента Франции, и это тоже часть ритуала, вполне рутинный момент. Но один, третий по счету, пункт протокола вызвал проблему. Дело в том, что высокий гость выразил пожелания, чтобы среди встречающих его в Москве, причем непосредственно у трапа, находился его ДРУГ и СОРАТНИК (именно так) Армад Мишель (смотри приложенную фотографию), проживающий в СССР.
- Ну и что? – спокойно спросил генсек. – В чем проблема-то?
- Нет такого гражданина в СССР, - упавшим голосом ответствовал министр. – Не нашли, Леонид Ильич.
- Значит, плохо искали, - вынес приговор Брежнев.
После чего бросил трубку, нажал какую-то кнопку и велел поискать хорошо.
В первые полчаса Армада Мишеля искали единицы, во вторые полчаса – десятки.
Спустя еще три часа его искали уже тысячи. Во многих похожих зданиях. В республиках, краях и областях.
И вскоре стало ясно: Армад Мишель – фантом.
Ну не было, не было в СССР человека с таким именем и фамилией. Уж если весь КГБ стоит на ушах и не находит человека, значит его просто нет. Те, кто успел пожить в СССР, понимают – о чем я.
Решились на беспрецедентное – позвонили в Париж и попросили повторить 3-й пункт протокола.
Бесстрастная лента дипломатической связи любезно повторила – АРМАД МИШЕЛЬ.
Забегая вперед, замечу – разумеется, французский лидер не мог не знать, под какими именно именем и фамилией проживает в СССР его друг и соратник. Он вполне намеренно спровоцировал эти затруднения. Это была маленькая месть генерала. Не за себя, конечно. А за своего друга и соратника.
А на Старой площади тем временем назревал скандал. И во многих других адресах бескрайнего СССР – тоже.
И тут мелькнула надежда. Одна из машинисток серого здания не без колебаний сообщила, что года три назад ей, вроде, пришлось ОДИН раз напечатать эти два слова, и что тот документ предназначался лично Никите Хрущеву – а именно он правил СССР в означенном 1963-м году.
Сегодня нажали бы на несколько кнопок компьютера и получили бы результат.
В 66-м году десятки пар рук принялись шерстить архивы, но результата не получили.
Параллельно с машинисткой поработали два узко профильных специалиста. И она вспомнила очень существенное – кто именно из Помощников Хрущева поручал ей печатать тот документ. (Это была очень высокая должность, поэтому Помощники генсеков писались с большой буквы).
По игре случая этот самый Помощник именно сегодня отрабатывал свой последний рабочий день в этой должности.
Пришедший к власти полтора года назад Брежнев выводил хрущевские кадры из игры постепенно, и очередь этого Помощника наступила именно сегодня.
Ринулись к помощнику, который ходил по кабинету и собирал свои вещи. Помощник хмуро пояснил, что не работал по этому документу, а лишь выполнял поручение Хрущева, и только тот может внести в это дело какую-то ясность. Помощнику предложили срочно поехать к Хрущеву, который безвыездно жил на отведенной ему даче. Помощник категорически отказался, но ему позвонил сам генсек и намекнул, что его служебная карьера вполне может претерпеть еще один очень даже интересный вираж.
Спустя два часа Помощник сидел в очень неудобной позе, на корточках, перед бывшим главой компартии, который что-то высаживал на огородной грядке. Вокруг ходили плечистые молодые люди, которые Хрущева не столько охраняли, сколько сторожили.
72-летний Хрущев вспомнил сразу. Ну, был такой чудак. Из Азербайджана. Во время войны у французов служил, в партизанах ихних. Так вот эти ветераны французские возьми и пошли ему аж сто тысяч доллАров. (Ударение Хрущева – авт.). А этот чудак возьми и откажись. Ну, я и велел его доставить прямо ко мне. И прямо так, по партийному ему сказал: нравится, мол, мне, что ты подачки заморские не принимаешь. Но, с другой стороны, возвращать этим капиталистам деньги обидно как-то. А не хочешь ли ты, брат, эту сумму в наш Фонд Мира внести? Вот это будет по-нашему, по-советски!
- И он внес? – спросил Помощник.
- Даже кумекать не стал, - торжествующе сказал Хрущев. – Умел я все ж таки убеждать. Не то, что нынешние. Короче, составили мы ему заявление, обедом я его знатным угостил, за это время нужные документы из Фонда Мира привезли, он их подписал и вся недолга. Расцеловал я его. Потому как, хоть и чудак, но сознательный.
Помощник взглянул на часы и приступил к выполнению основной задачи.
- Так это ж кличка его партизанская была, - укоризненно пояснил Хрущев. – А настоящее имя и фамилия у него были – без поллитра не то, что не запомнишь – не выговоришь даже.
Помощник выразил сожаление.
А Хрущев побагровел и крякнул от досады.
- А чего я тебе про Фонд Мира талдычу? Финансовые документы-то не на кличку ведь составляли! – Он взглянул на своего бывшего Помощника и не удержался. – А ты, я смотрю, как был мудак мудаком, так и остался.
Спустя четверть часа в Фонде Мира подняли финансовую отчетность.
Затем пошли звонки в столицу советского Азербайджана – Баку.
В Баку срочно организовали кортеж из нескольких черных автомобилей марки «Волга» и отрядили его на север республики – в город Шеки. Там к нему присоединились авто местного начальства. Скоро машины съехали с трассы и по ухабистой узкой дороге направились к конечной цели – маленькому селу под названием Охуд.
Жители села повели себя по-разному по отношению к этой автомобильной экспансии. Те, что постарше, безотчетно испугались, а те, что помладше, побежали рядом, сверкая голыми пятками.
Время было уже вечернее, поэтому кортеж подъехал к небольшому скромному домику на окраине села – ведь теперь все приехавшие знали, кого именно искать.
Он вышел на крыльцо. Сельский агроном (рядовая должность в сельскохозяйственных структурах – авт.) сорока семи лет от роду, небольшого роста и, что довольно необычно для этих мест, русоволосый и голубоглазый.
Он вышел и абсолютно ничему и никому не удивился. Когда мы его узнаем поближе, мы поймем, что он вообще никогда и ничему не удивляется – такая черта натуры.
Его обступили чиновники самого разного ранга и торжественно объявили, что агроном должен срочно ехать в Баку, а оттуда лететь в Москву, к самому товарищу Брежневу. На лице агронома не дрогнул ни один мускул, и он ответил, что не видит никакой связи между собой и товарищем Брежневым, а вот на работе – куча дел, и он не может их игнорировать. Все обомлели, вокруг стали собираться осмелевшие сельчане, а агроном вознамерился вернуться в дом. Он уже был на пороге, когда один из визитеров поумнее или поинформированнее остальных, вбросил в свою реплику имя де Голля и связно изложил суть дела.
Агроном повернулся и попросил его поклясться.
Тот поклялся своими детьми.
Этой же ночью сельский агроном Ахмедия Джабраилов (именно так его звали в миру), он же один из самых заметных героев французского Сопротивления Армад Мишель вылетел в Москву.
С трапа его увезли в гостиницу «Москва», поселили в двухкомнатном номере, дали на сон пару часов, а утром увезли в ГУМ, в двухсотую секцию, которая обслуживала только высшее руководство страны, и там подобрали ему несколько костюмов, сорочек, галстуков, обувь, носки, запонки, нижнее белье, плащ, демисезонное пальто и даже зонтик от дождя. А затем все-таки повезли к Брежневу.
Генсек встретил его, как родного, облобызал, долго тряс руку, сказал несколько общих фраз, а затем, перепоручив его двум «товарищам», посоветовал Ахмедии к ним прислушаться.
«Товарищи» препроводили его в комнату с креслами и диванами, уселись напротив и предложили сельскому агроному следующее. Завтра утром прибывает де Голль. В программу его пребывания входит поездка по стране.
Маршрут согласован, но может так случиться, что генерал захочет посетить малую родину своего друга и соратника – село Охуд. В данный момент туда проводится асфальтовая дорога, а дополнительно предлагается вот что (на стол перед Ахмедией легла безупречно составленная карта той части села, где находился его домик). Вот эти вот соседские дома (5 или 6) в течение двух суток будут сравнены с землей. Живущих в них переселят и поселят в более благоустроенные дома. Дом агронома наоборот – поднимут в два этажа, окольцуют верандой, добавят две пристройки, а также хлев, конюшню, просторный курятник, а также пару гаражей – для личного трактора и тоже личного автомобиля. Всю эту территорию огородят добротным забором и оформят как собственность семьи Джабраиловых. А Ахмедие нужно забыть о том, что он агроном и скромно сообщить другу, что он стал одним из первых советских фермеров. Все это может быть переделано за трое суток, если будет соблюдена одна сущая мелочь (на этом настоял Леонид Ильич), а именно – если Ахмедия даст на оное свое согласие.
Агроном их выслушал, не перебивая, а потом, без всякой паузы, на чистом русском языке сказал:
- Я ничего не услышал. А знаете – почему?
- Почему? – почти хором спросили «товарищи».
- Потому что вы ничего не сказали, - сказал Ахмедия.
«Товарищи» стали осознавать сказанное, а он встал и вышел из комнаты.
Встречающие высокого гостя, допущенные на летное поле Внуково-2, были поделены на две группы. Одна – высокопоставленная, те, которым гость должен пожать руки, а другая «помельче», она должна была располагаться в стороне от трапа и махать гостю руками. Именно сюда и задвинули Ахмедию, и он встал – с самого дальнего края. Одетый с иголочки, он никакой физической неловкости не ощущал, потому что одинаково свободно мог носить любой род одежды – от военного мундира до смокинга и фрачной пары, хотя последние пятнадцать лет носил совершенно другое.
Когда высокая, ни с какой другой несравнимая, фигура де Голля появилась на верхней площадке трапа, лицо Ахмедии стало покрываться пунцовыми пятнами, что с ним бывало лишь в мгновения сильного душевного волнения – мы еще несколько раз встретимся с этим свойством его физиологии.
Генерал сбежал по трапу не по возрасту легко. Теплое рукопожатие с Брежневым, за спинами обоих выросли переводчики, несколько общих фраз, взаимные улыбки, поворот генсека к свите, сейчас он должен провести гостя вдоль живого ряда встречающих, представить их, но что это? Де Голль наклоняется к Брежневу, на лице генерала что-то вроде извинения, переводчик понимает, что нарушается протокол, но исправно переводит, но положение спасает Брежнев. Он вновь оборачивается к гостю и указывает ему рукой в сторону Ахмедии, через мгновение туда смотрят уже абсолютно все, а де Голль начинает стремительное движение к другу, и тот тоже – бросается к нему. Они обнимаются и застывают, сравнимые по габаритам с доном Кихотом и Санчо Панса. А все остальные, - или почти все, - пораженно смотрят на них.
Ахмедию прямо из аэропорта увезут в отведенную де Голлю резиденцию – так пожелает сам генерал. Де Голль проведет все протокольные мероприятия, а вечернюю программу попросит либо отменить либо перенести, ибо ему не терпится пообщаться со своим другом.
Де Голль приедет в резиденцию еще засветло, они проведут вместе долгий весенний вечер.
Именно эта встреча и станет «базовой» для драматургии будущего сценария. Именно отсюда мы будем уходить в воспоминания, но непременно будем возвращаться обратно.
Два друга будут гулять по зимнему саду, сидеть в уютном холле, ужинать при свечах, расстегнув постепенно верхние пуговицы сорочек, ослабив узлы галстука, избавившись от пиджаков, прохаживаться по аллеям резиденции, накинув на плечи два одинаковых пледа и при этом беседовать и вспоминать.
Воспоминания будут разные, - и субъективные, и авторские, - но основной событийный ряд сценария составят именно они.
Возможно, мы будем строго придерживаться хронологии, а может быть и нет. Возможно, они будут выдержаны в едином стилистическом ключе, а может быть и нет. Всё покажет будущая работа.
А пока я вам просто и вкратце перечислю основные вехи одной человеческой судьбы. Если она вызовет у вас интерес, а может и более того – удивление, то я сочту задачу данной заявки выполненной.
Итак, судите сами.
Повторяю, перед вами – основный событийный ряд сценария.
Вы уже знаете, где именно родился и вырос наш герой. В детстве и отрочестве он ничем кроме своей внешности, не выделялся. Закончил сельхозтехникум, но поработать не успел, потому что началась война.
Записался в добровольцы, а попав на фронт, сразу же попросился в разведку.
- Почему? – спросили его.
- Потому что я ничего не боюсь, – ответил он, излучая своими голубыми глазами абсолютную искренность.
Его осмеяли прямо перед строем.
Из первого же боя он вернулся позже всех, но приволок «языка» - солдата на голову выше и в полтора раза тяжелее себя.
За это его примерно наказали – тем более, что рядовой немецкой армии никакими военными секретами не обладал.
От законных солдатских ста грамм перед боем он отказался.
- Ты что – вообще не пьешь? - поинтересовались у него.
- Пью, – ответил он. – Если повод есть.
Любви окружающих это ему не прибавило.
Однажды его застали за углубленным изучением русско-немецкого словаря.
Реакция была своеобразная:
- В плен, что ли, собрался?
- Разведчик должен знать язык врага, – пояснил он.
- Но ты же не разведчик.
- Пока, – сказал он.
Как-то он пересекся с полковым переводчиком и попросил того объяснить ему некоторые тонкости немецкого словосложения, причем просьбу изложил на языке врага. Переводчик поразился его произношению, просьбу удовлетворил, но затем сходил в штаб и поделился с нужными товарищами своими сомнениями. Биографию нашего героя тщательно перелопатили, но немецких «следов» не обнаружили. Но, на всякий случай, вычеркнули его фамилию из списка представленных к медали.
В мае 1942 года в результате безграмотно спланированной военной операции, батальон, в котором служил наш герой, почти полностью полег на поле боя. Но его не убило. В бессознательном состоянии он был взят в плен и вскоре оказался во Франции, в концлагере Монгобан. Знание немецкого он скрыл, справедливо полагая, что может оказаться «шестеркой» у немцев.
Почти сразу же он приглянулся уборщице концлагеря француженке Жанетт. Ей удалось уговорить начальство лагеря определить этого ничем не примечательного узника себе в помощники. Он стал таскать за ней мусор, а заодно попросил её научить его французскому языку.
- Зачем это тебе? – спросила она.
- Разведчик должен знать язык союзников, – пояснил он.
- Хорошо, – сказала она. – Каждый день я буду учить тебя пяти новым словам.
- Двадцать пяти, – сказал он.
- Не запомнишь. – засмеялась она.
Он устремил на неё ясный взгляд своих голубых глаз.
- Если забуду хотя бы одно – будешь учить по-своему.
Он ни разу не забыл, ни одного слова. Затем пошла грамматика, времена, артикли, коих во французском языке великое множество, и через пару месяцев ученик бегло болтал по-французски с вполне уловимым для знатоков марсельским выговором (именно оттуда была родом его наставница Жанетт).
Однажды он исправил одну её стилистическую ошибку, и она даже заплакала от обиды, хотя могла бы испытать чувство гордости за ученика – с женщинами всего мира иногда случается такое, что ставит в тупик нас, мужчин.
А потом он придумал план – простой, но настолько дерзкий, что его удалось осуществить.
Жанетт вывезла его за пределы лагеря – вместе с мусором. И с помощью своего племянника отправила в лес, к «маки» (французским партизанам – авт.)
Своим будущим французским друзьям он соврал лишь один – единственный раз. На вопрос, кем он служил в советской армии, он ответил, не моргнув ни одним голубым глазом:
- Командиром разведотряда.
Ему поверили и определили в разведчики – в рядовые, правда. Через четыре ходки на задания его назначили командиром разведгруппы. Ещё спустя месяц, когда он спустил под откос товарняк с немецким оружием, его представили к первой французской награде. Чуть позже ему вручили записку, собственноручно написанную самоназначенным лидером всех свободных французов Шарлем де Голлем. Она была предельно краткой: «Дорогой Армад Мишель! От имени сражающейся Франции благодарю за службу. Ваш Шарль де Голль». И подпись, разумеется.
Кстати, о псевдонимах. Имя Армад он выбрал сам, а Мишель – французский вариант имени его отца (Микаил).
Эти два имени стали его основным псевдонимом Но законы разведслужбы и конспирации обязывали иногда менять даже ненастоящие имена.
История сохранила почти все его остальные псевдонимы – Фражи, Кураже, Харго и даже Рюс Ахмед.
Всё это время наш герой продолжал совершенствоваться в немецком языке, обязав к этому и своих разведчиков. Это было нелегко, ибо французы органически не переваривали немецкий. Но ещё сильнее он не переваривал, когда не исполнялись его приказы.
И вскоре он стал практиковать походы в тыл врага – малыми и большими группами, в формах немецких офицеров и солдат. Особое внимание уделял немецким документам – они должны были быть без сучка и задоринки. Задания получал от своих командиров, но планировал их сам. И за всю войну не было ни одного случая, чтобы он сорвал или не выполнил поставленной задачи.
Однажды в расположение «маки» привезли награды. И он получил свой первый орден – Крест за добровольную службу.
Через два дня в форме немецкого капитана он повел небольшую группу разведчиков и диверсантов на сложное задание – остановить эшелон с 500 французскими детьми, отправляемыми в Германию, уничтожить охрану поезда и вывести детей в лес. Задание артистично и с блеском было выполнено, но себя он не уберег – несколько осколочных ранений и потеря сознания. Он пролежал неподалеку от железнодорожного полотна почти сутки. В кармане покоились безупречно выполненные немецкие документы, а также фото женщины с двумя русоволосыми детьми, на обороте которого была надпись: «Моему дорогому Хайнцу от любящей Марики и детей». Армад Мишель любил такие правдоподобные детали. Он пришел в себя, когда понял, что найден немцами и обыскивается ими.
- Он жив, – сказал кто –то.
Тогда он изобразил бред умирающего и прошептал что–то крайне сентиментальное типа:
- Дорогая Марика, ухожу из этой жизни с мыслью о тебе, детях, дяде Карле и великой Германии.
В дальнейшем рассказ об этом эпизоде станет одним из самых любимых в среде партизан и остальных участников Сопротивления. А спустя два года, прилюдно, во время дружеского застолья де Голль поинтересуется у нашего героя:
- Послушай, всё время забываю тебя спросить – почему ты в тот момент приплел какого–то дядю Карла?
Армад Мишель ответил фразой, вызвавшей гомерический хохот и тоже ставшей крылатой.
- Вообще–то, - невозмутимо сказал он, - я имел в виду Карла Маркса, но немцы не поняли.
Но это было потом, а в тот момент нашего героя погрузили на транспорт и отправили в немецкий офицерский госпиталь. Там он быстро пошел на поправку и стал, без всякого преувеличения, любимцем всего своего нового окружения. Правда, его лицо чаще обычного покрывалось пунцовыми пятнами, но только его истинные друзья поняли бы настоящую причину этого.
Ну а дальше произошло невероятное. Капитана немецкой армии Хайнца – Макса Ляйтгеба назначили ни много, ни мало – комендантом оккупированного французского города Альби. (Ни здесь, ни до, ни после этого никаких драматургических вывертов я себе не позволяю, так что это – очередной исторический факт – авт.)
Наш герой приступил к выполнению своих новых обязанностей. Связь со своими «маки» он наладил спустя неделю. Результатом его неусыпных трудов во славу рейха стали регулярные крушения немецких поездов, массовые побеги военнопленных, - преимущественно, советских, - и масса других диверсионных актов. Новый комендант был любезен с начальством и женщинами и абсолютно свиреп с подчиненными, наказывая их за самые малейшие провинности. Спустя полгода он был представлен к одной из немецких воинских наград, но получить её не успел, ибо ещё через два месяца обеспокоенный его судьбой де Голль (генерал понимал, что сколько веревочке не виться…) приказал герру Ляйтгебу ретироваться.
И Армад Мишель снова ушел в лес, прихватив с собой заодно «языка» в высоком чине и всю наличность комендатуры.
А дальше пошли новые подвиги, личное знакомство с де Голлем, и – победный марш по улицам Парижа. Кстати, во время этого знаменитого прохода Армад Мишель шел в третьем от генерала ряду. Войну он закончил в ранге национального Героя Франции, Кавалера Креста за добровольную службу, обладателя Высшей Военной Медали Франции, Кавалера высшего Ордена Почетного Легиона. Венчал всё это великолепие Военный Крест – высшая из высших воинских наград Французской Республики.
Вручая ему эту награду, де Голль сказал:
- Теперь ты имеешь право на военных парадах Франции идти впереди Президента страны.
- Если им не станете вы, мой генерал, - ответил Армад Мишель, намекая на то, что у де Голля тоже имелась такая же награда.
- Кстати, нам пора перейти на «ты», – сказал де Голль.
К 1951-му году Армад Мишель был гражданином Франции, имел жену-француженку и двух сыновей, имел в Дижоне подаренное ему властями автохозяйство (небольшой завод, по сути) и ответственную должность в канцелярии Президента Шарля де Голля.
И именно в этом самом 1951-м году он вдруг вознамерился вернуться на Родину, в Азербайджан. (читай – в СССР).
Для тех, кто знал советские порядки, это выглядело, как безумие.
Те, кто знали Армада Мишеля, понимали, что переубеждать его – тоже равносильно безумию.
Де Голль вручил ему на прощание удостоверение почетного гражданина Франции с правом бесплатного проезда на всех видах транспорта. А спустя дней десять дижонское автопредприятие назвали именем Армада Мишеля.
В Москве нашего Героя основательно потрясло МГБ (Бывшее НКВД, предтеча КГБ - авт.) Почему сдался в плен, почему на фото в форме немецкого офицера, как сумел совершить побег из Концлагеря в одиночку и т.д. и т.п. Репрессировать в прямом смысле не стали, отправили в родное село Охуд и велели его не покидать. Все награды, письма, фото, даже право на бесплатный проезд отобрали.
В селе Охуд его определили пастухом. Спустя несколько лет смилостивились и назначили агрономом.
В 1963-м году вдруг вывезли в Москву. Пресловутые сто тысяч, беседа и обед с Хрущевым, отказ от перевода в пользу Фонда мира. Хрущев распорядился вернуть ему все личные документы и награды.
Все, кроме самой главной – Военного Креста. Он давно был экспонатом Музея боевой Славы. Ибо в СССР лишь два человека имели подобную награду – главный Творец Советской Победы Маршал Жуков и недавний сельский пастух Ахмедия Джабраилов.
Он привез эти награды в село и аккуратно сложил их на дно старого фамильного сундука.
А потом наступил 66-й год, и мы вернулись к началу нашего сценария.
Точнее, к той весенней дате, когда двое старых друзей проговорили друг с другом весь вечер и всю ночь.
Руководитель одной из крупных европейский держав и провинциальный сельский агроном.
Наш герой не стал пользоваться услугами «товарищей». Он сам уехал в аэропорт, купил билет и отбыл на родину.
Горничная гостиницы «Москва», зашедшая в двухкомнатный «полулюкс», который наш герой занимал чуть менее двух суток, была поражена. Постоялец уехал, а вещи почему-то оставил. Несколько костюмов, сорочек, галстуков, две пары обуви. Даже нижнее белье. Даже заколки. Даже зонт для дождя.
Спустя несколько дней, агронома «повысят» до должности бригадира в колхозе.
А через недели две к его сельскому домику вновь подъедут автомобили, в этот раз – всего два. Из них выйдут какие–то люди, но на крыльцо поднимется лишь один из них, мужчина лет пятидесяти, в диковинной военный форме, которую в этих краях никогда не видели.
Что и можно понять, потому что в село Охуд никогда не приезжал один из руководителей министерства обороны Франции, да ещё в звании бригадного генерала, да ещё когда–то близкий друг и подчиненный местного колхозного бригадира.
Но мы с вами его узнаем. Мы уже встречались с ним на страницах нашего сценария (когда он будет полностью написан, разумеется).
Они долго будут обниматься, и хлопать друг друга по плечам. Затем войдут в дом. Но прежде чем сесть за стол, генерал выполнит свою официальную миссию. Он вручит своему соратнику официальное письмо президента Франции с напоминанием, что гражданин СССР Ахмедия Микаил оглу (сын Микаила – авт.) Джабраилов имеет право посещать Францию любое количество раз и на любые сроки, причем за счет французского правительства.
А затем генерал, - нет, не вручит, а вернет, - Армаду Мишелю Военный Крест, законную наградную собственность героя Французского Сопротивления.
Ну и в конце концов они сделают то, что и положено делать в подобных случаях – запоют «Марсельезу».
В стареньком домике. На окраине маленького азербайджанского села.
Если бы автор смог бы только лишь на эти финальные мгновения стать режиссером фильма, то он поступил бы предельно просто – в сопровождении «Марсельезы» покинул бы этот домик через окно, держа всё время в поле зрения два силуэта в рамке этого окна и постепенно впуская в кадр изумительную природу Шекинского района – луга, леса, горы, - а когда отдалился бы на очень-очень большое расстояние, вновь стал бы автором и снабдил бы это изображение надписями примерно такого содержания:
Армад Мишель стал полным кавалером всех высших воинских наград Франции.
Ахмедия Джабраилов не получил ни одной воинской награды своей родины – СССР.
В 1970-м году с него был снят ярлык «невыездного», он получил возможность ездить во Францию и принимать дома своих французских друзей.
Прошагать на военных парадах Франции ему ни разу не довелось.
В 1994-м году, переходя дорогу, он был насмерть сбит легковым автомобилем, водитель которого находился в состоянии легкого опьянения. Во всяком случае, так было указано в составленном на месте происшествия милицейском протоколе.
|
|
11
У одного Иванова не складывались отношения с тёщей, Галиной Степановной.
Жена переживала, говорила, Ваня, ты же интеллигентный человек, ты должен научиться находить общий язык с мамой!
Иванов вздыхал и думал, ни за что не буду учиться языку злых орков.
Летом тёща вздумала навестить школьную подругу.
Ну, конечно, мама может доехать сама, гневно сказала жена Иванова, но мы зачем машину покупали? чтоб мама по электричкам толкалась?!
Иванов жену любил, поэтому только вздохнул, хотя подумал много чего.
Вдвоём поедете, сказала жена, мне некогда, дома дел по горло, что ты так смотришь, тебе тяжело пару часов пообщаться с мамой?!
Иванов мысленно самоубился.
В субботу выехали.
Ваня, включи поворотник, говорила тёща ровно за милисекунду до того, как Иванов собирался это сделать, Ваня, притормози, не обгоняй, обгоняй, выключи поворотник, красный свет, зелёный, трогай, осторожней, справа велосипедист, включи поворотник, куда ты так гонишь, выключи поворотник.
Довольно скоро интеллигентный Иванов подумал такое, от чего его прапрапрадед, преподававший латынь и древнегреческий в мужской гимназии города Могилёва, перевернулся в гробу.
Заехали на заправку.
Бензина-то хватит, но хоть пять минут тишины, хоть пять минут!
Тёща вылезла из машины, дала несколько указаний, сделала парочку замечаний и зашла в магазинчик за минералкой.
Сели, поехали.
Через километров тридцать тёща ойкнула и заголосила, Ваня! я кошелёк не забрала! на кассе достала и забыла! Ваня! давай назад!
Вернулись.
Кошелёк никто не спёр, забрали, поехали.
Примерно на том же месте тёща ойкнула ещё громче, Ваня! очки! я деньги в очках пересчитывала, проверяла! Ваня! очки забыли!
Иванов развернулся так, что аж покрышки завизжали, перекрывая тёщу, хорошо хоть не занесло, дождь, дорога мокрая.
В магазинчике очки отдали, но смотрели как-то с опаской.
Сели, тёща молчала почти полчаса.
А потом тихо сказала, Ванечка, давай развернёмся, я там у них, у входа зонтик оставила.
Иванов потом рассказывал, удивлялся, как не разбились, руль держать не мог.
Когда у человека припадок истерического смеха, ему не до руля.
Жена говорит Иванову, вот видишь, Ванечка, вам с мамой надо почаще общаться.
Ивановская тёща говорит соседке, не о таком зяте я мечтала, Ирина Витальевна, не о таком, но надо принимать то, что есть, Ксюшеньку просто на руках носит, да и ко мне хорошо относится, чего ещё желать.
Иванов говорит мне, орки разные бывают, не все с каннибальскими наклонностями, хотя, конечно, глаз да глаз, глаз да глаз.
|
|
12
Из практики преподавателя русского языка иностранным студентам.
***
Сижу в методкабинете, листаю газетки.
Вбегает преподавательница, из пожилых.
- Боже! – кричит. – Он меня убьёт!
Из коридора доносятся чьи-то вопли.
Прислушиваюсь.
«Я ни девичка!!!» «Я ни девичка! Ни девичка! Я! НИ!! ДЕ-ВИ-ЧКА!!!» - надрывается кто-то мужским голосом.
Выясняется, что студент-сириец не сделал домашнее задание. Объяснил, что просто забыл. На что бабулька-коллега, не задумываясь о последствиях, хмыкнула: - «Ну, память-то девичья, да, Саид?»
Мужик-мусульманин этого не перенёс. Выпучил глаза, изошёл пятнами и принялся орать. - Я ни девичка! Я мужчина! Ни девичка! Ни девичка!
Никакие попытки объяснить, что просто идиома такая, успеха не имели. Так и орал, пока самому не надоело. Стоял в полуприседе, сжав кулаки, и орал.
Горячий и гордый народ.
***
Зимняя сессия.
Огромный, выше двух метров, чернокожий студент сдаёт экзамен по языку специальности – география.
Стоит перед комиссией у доски с картой мира. Волнуется.
- Болша часта баверхнасти зимыли пакырыта вада. Вадами. Брастите, вадой.
Комиссия понимающе кивает.
- Набрымер, ыздеси накодытса Сивэра-лидавытный акиан.
Африканский гигант водит указкой по верхнему краю карты.
- А скажите… - раздаётся дребезжащий голосок председателя комиссии, пожилой доцентши.
Негр испуганно таращит глаза и замирает.
Старушка-доцент роется в ведомостях.
- Скажите, пожалуйста… - бормочет она, отыскивая имя студента.
Находит.
Студента зовут Муддака Бартоломэо Мариа Черепанго.
- Скажите, - решает обойтись без имени председатель комиссии. – А почему этот океан называется именно так – Северный Ледовитый океан?
Негр с минуту думает, разглядывая карту, потом переводит свой взгляд на окно.
За окном метель. Мрачные январские сумерки. Ночью обещали минус восемнадцать.
Большие, слегка желтоватые глаза печально смотрят на комиссию.
- Бадаму то иму холана. Очин холана.
***
Занятие по фонетике.
На доске - известное с детства: «Шла Саша по шоссе и сосала сушку».
Студенты – шесть китайцев и один турок, пробуют повторить.
У турка со свистящими и шипящими никаких проблем, быстро освобождается и роется в словаре.
Китайцы худо-бедно тоже справляются с любительницей сушек. Но особенность их менталитета – всему нужен буквальный перевод.
- Что это – «сосала»? – спрашивает одна китаянка меня.
Турок водит пальцем по страничке словаря и зачитывает вслух:
- Сосать, отсосать, подсосать, высосать!
Изумлённо поднимает брови и уважительно цокает языком.
Это тебе не турецкое «шургум-бургум бердык-кирдык». Это – русский язык.
***
Письменные перлы, которыми снабжают студенты – особая вещь.
Здесь и глубина мысли:
«Чем больше я изучать, тем я меньше много».
«Уничтожать природу – задача важная. Поэтому я хочу стать ветеринарном. Моя сестра – тоже собака-врач. Это важно для жить».
И особое видение нашей истории:
«Ломоносов – великая учёный. Толко он мог придумать такая трудная грамматика».
«Командовал русской аримией генерал Михаил Кукурузов».
И просто своеобразный «олбанцкий»:
«Все в моей семье говорят по франкодзу суки».
«Я всегда педерил девушкам цветы иконведы».
«Вчера с друзьями я выл в театре».
«Я наблудил это в микроскопе».
***
Работу свою я люблю.
Среди поздравительных открыток, подаренных мне студентами, любимая у меня - полученная на день рождения в первый год работы:
«Дорогой брибодаватель! Пиздавляем Вас, мадам Вашу мать!»
|
|
14
Дремучие советские времена (ок. 1970-73 г.). Советско-польская (таперича - литовско-польская) граница. Кто тогда жил, знает, как она охранядась: ксп, "колючки", секреты и т. д. и т. п. К заставе вела прекрасная асфальтированая дорога. А с чего ей быть плохой, если построена в Литве, доблестные погранцы по ей ездють не каждую неделю, а посторонние - ни-ни, страшно.
Возврашаясь "домой" из райцентра (5 км от границы), верховные туземные погранцы обнаруживают при дороге, в пограничной зоне, интеллигентного вида вусмерть упитого человека. Положение его на земле не даёт ясного вида преступления, он "оттуда" или "туда", что по тем временам было одинаково наказуемо. Пытаясь выяснить проблему направления бывшего движения "тела", нач. заставы пытается самолично допросить "нарушителя". Начав проявлять признаки жизни, "тело" заговорило ПО-НЕМЕЦКИ, на чистом немецком. Шо оно говорило конкретно, никто не понял. Это только в сказках все литовцы говорят знают немецкий (дескать, отголосок войны и наследие "лесных братьев") - погранцы это знали, поэтому поняли, что захватили настоящего (чего не было со дня сотворения заставы) шпиёна. Костюм, немецкий язык, не говорит по литовски и русски. Всё ясно - заброшен с целью.... А в те времена уже сам переход границы "туды" или "сюды" наказывался очень сурово. Начальник заставы сразу понял, какие перспективы по званию и службе перед ним открываются: "подпола" дадут, а может и полковника, через одно звание, академия, Москва.... и начал срочно самолично допрашивать шпиёна (конечно, сообщив о "добыче" в Центр). Тело упорно не трезвело, не понимало, куда попало и не сознавалось ни в чём и продолжало что-то говорть по-немецки и петь весёлые немецкие песни. Из "центра" быстро приехали опера КГБ и забрали тело в Вильнюс. Сволочи, теперь всю славу и звания загребут себе, подумали на заставе, но служба научила молчать....
Тот человек (трезвый, слегка похудевший) вернулся домой (это от границы - 12 км)...через 3 месяца....из Москвы... но живой и даже не "посаженный".
А история началась с того, что в городке (помните, 12 км от границы) жил прекрасный человек, учитель-филолог, преподаватель местной средней школы, гениальный германист. Как и многие другие гении, он довольно рьяно и долго воевал с "зелёным змием", но проигрывал по всему фронту. После поражения учителя в очередной битве, он решил пойти "по родственникам", но черти подставили ему ногу и он сразу взял прямо противоположное направление, к границе, а не от неё, где его и сцапали героические погранцы. А от испуга и шока (времена-то какие!) он совершенно забыл родной язык (и русский тоже), а на первых допросах в голове вертелись только немецкие слова и песни. Позже, на многочисленных допросах в Вильнюсе и Москве (хорошо, что не в Воркуте или Магадане) его мало слушали и пытались выведать, где, как перешёл границу, какое задание, кто...явки, пароли....ну, знаете, по путину... И только через 3 месяца кгбшники убедились, что перед ними обыкновенный сельский учитель немецкого языка (ну, ООООчень хороший). Запугали о "неразглашении" и всеми оказиями привезли домой, в Литву.
От стресса учитель перестал пить, но детей немецкому языку учил так же хорошо, как и раньше. Гений, что с ещё него возьмёшь.
|
|
15
Может быть вас интересует моя национальность – так и спрашивайте .
Отвечу – я трижды русский – по языку, по месту рождения и по гражданству. Идеальную анкету портит страна проживания и фамилия. По стране я эстонец. Но ничего, фамилию можно поменять, из страны уехать, другой язык выучить. Ну от Родины, от родного языка, куда денешься?
Так вот оказался в этом немецко-германском Дойчланде. В Дортмунде. И понял, что немецко-германский, мягко говоря - преувеличение. Орднунг немецкий есть и немцы встречаются. Но мало. Они тут нацменьшинство и ведут себя соответственно - не высовываются, не галдят, мусор на улице не разбрасывают и в драку не лезут, даже выпивши. Москвичам- кавказцам у них бы поучиться.
Русских тут много и слышно их хорошо. Особенно тех, что только что приехали. Они думают, их здесь никто не понимает. Радостно и громко делятся своими впечатлениями и интимными подробностями в трамвае. Половина пассажиров начинает смотреть в окно, хотя там хрен чего увидишь – подземка. Но прислушиваются. Им интересно, чем история кончится. Где ещё так откровенно, как лучшему другу, все расскажут.
Русских от немцев не отличить. Пока рот не раскроют. Тут их даже с поляками не перепутаешь. У поляков через слово «матка божа». Ну а у русских вы сами знаете. Недаром ругательно русские по-эстонски – «тыбля». Поспорьте, что незаслуженно. Хотя есть интеллигентные люди, выучили дойч и затерялись в толпе. Прекрасно говорят по-немецки. Лишь изредка путая артикль дии с артиклем бля.
Все это веду вот к чему. Поменялись у меня соседи. Съехали португальцы, к которым уже привык и появился новый сосед. На бирке квартиры - немецкая фамилия. Это хорошо. Проблем не будет. Будет орднунг.
А вот хрен вам, а не орднунг. Обычно в доме тихо, а уж в 23-00 все умерли. Рядом Борсигплатц. Местные футбольные фанаты празднуют там победы Боруссии. Турки - победы своих любимых команд во внутритурецком чемпионате. Греки праздновали победу сборной Греции над сборной Германии во время чемпионата – греческие флаги, салют, Евива! – и никакого мордобоя. А в 23-00 – ТИШИНА. ВСЕ УМЕРЛИ. Орднунг.
А тут вечер, врубается музыка, тяжелые басы – ладно, потерпим, у соседей новоселье. 23-00 – продолжение банкета. Ладно, я не немец, не принципиальный. 23-30, спать охота, деликатно стучу. Португальцы в таких случаях реагировали адекватно. А тут басы аж взорвались, пол вздрогнул и посуда задребезжала. Дело плохо, пошел разбираться. Двери открывают, деликатно намекаю, 23 давно прошло, убавь музон. Дверь перед носом захлопывается. Звоню снова. Вылезают пять человек и мы препираемся на повышенных тонах под ухающий тяжелый рок. По-немецки и по-итальянски – жестами. Через какое-то время вижу – оппоненты прислушиваются, чувствуют иностранца, снижают тон и тихо спрашивают: «Вы из какой страны?»
-- Я – из ЭСТОНИИ.
Со слабой надеждой спрашивают: «Может быть, Вы и по-русски говорите?»
--Натюрлих, а как же! Музыка выключается, я миролюбиво спрашиваю, откуда, мол, ребята?
– Из КАЗАХСТАНА.
И сразу они мне комплимент: «Из Эстонии, а так хорошо говорите по-русски!»
– Я, вообще-тто нее ээстоннец.
– ДА И МЫ НЕ КАЗАХИ.
Занавес !!!
|
|
16
Конец 80 годов прошлого столетия. Все активно строят коммунизм. Сам я работаю в школе, преподаю физику и математику. (Тоже строю) Втихаря даю частные уроки. (Не строю, но и не мешаю строить) Потихоньку занимался бизнесом (купить, продать). Там купил, тут продал.… (тем самым, по мнению отдельных лиц, вставляя палки в колеса строительства коммунизма). Ну, вот так и жил. В то время мой тесть работал дальнобойщиком. Я любил с ним путешествовать по разным городам СССР. Это мне давало огромную фору в конкурентной борьбе. Привезти или отвезти товар я мог бесплатно. Для этого мне надо было в дороге приготовить тестю завтрак, обед и ужин. Ну и ночью (прав на вождения такой фуры у меня не было!) проехать за рулем километров 300 – 400. Тогда фуры проверялись только на стационарных постах ГАИ. Как правило, если не нарушать правила дорожного движения, то никто тогда не останавливал такую машину. Ну а на стационарных постах за рулем сидел тесть и всегда уныло отбивался от гаишников.
И вот однажды в славном городе Вильнюсе на рыбной базе тестеву машину загрузили мороженой рыбой. 10 тонн рыбы грузчики закинули в машину за полтора часа. Еще через полчаса пришел тесть с оформленными документами. Все оперативно. Машина выезжает с базы и берет курс на Украину. Нет, еще не берет, так как мы еще немножко прикупили в местных магазинах продуктов. Тогда Прибалтика напоминала мне Клондайк. По сравнению с райцентром в Украине, где я жил. Я имею в виду то, что было в магазинах. А было все, и покушать и одеться.
После покупок мы едем домой. Сидя в кабине машины, я, от нечего делать, взял документы на груз. Пачка листов в количестве не менее 10 штук форматом побольше А 4. Меня удивило то, что все документы были написаны на литовском языке. Ни одного слова на украинском или на русском языке! Ни одного! Все на литовском языке! На мое замечание к тестю «Как же будут принимать рыбу дома?» Тесть ответил: «А что там принимать? Вес цифрой обозначен. А цифра она и в Африке цифра»
Последний пост ГАИ перед домом. Инспектор тормозит машину. Права, документы на груз, техпаспорт – для проверки! Проверив права и техпаспорт, инспектор начинает перекидывать, листок за листком, документы на груз. При этом он ходит вокруг машины и делает вид, что читает эти документы! Меня это заинтересовало: «Ну откуда лейтенант милиции, который живет и работает в центре Украины, знает литовский язык?». Я уже вышел с кабины и передвигаюсь за лейтенантом. Минут пять он читал документы, а потом задает тестю вопрос: «А что Вы везете?» Тесть, который уже представлял себя дома за столом с рюмкой в руке, и сердитый, что его так долго без причины задерживают на посту, отвечает: «Так в документах же написано!» Инспектор, опять, с умным видом, начинает делать вид, что читает. Проходит еще минут пять и отдает документы. Счастливого пути! Потом подходит ко мне и говорит: «Слушай, парень! А что он везет?» На что я отвечаю: «Да не знаю я. Автостопом еду я с ним! Таких вопросов не задаю, а то вибросит меня с машины!».
Литовцы уже тогда крутые были по отношению к родному языку. Молодцы!
dubno88
|
|
17
Нa мясокомбинaт принимaют дегустaторa колбaсных изделий. Устроили ему тест, собрaлaсь целaя комиссия во глaве с директором. Зaвязaли глaзa, посaдили нa стульчик и попрaсили язык высунуть. Проводят бaтоном колбaсы по языку a он угaдывaет.
Провели первый рaз, он (смaкуя):
-М-м-м, ням-ням-ням, Докторскaя особaя, Черкизовский мясокомбинaт!
Все:
-Вaу! Прaвильно!
Провили второй рaз, он опять:
-М-м-м, ням-ням-ням, Московскaя деликaтеснaя, Микояновский мясокомбинaт!
Все:
-Вaу!
Ну и тaк несколько рaз покa директор не попросил секретaршу:
- Ты, говорит, пиписькой своей ему по языку проведи, посмотрим, кaкой он дегустaтор.
Ну тa и провелa.
Дегустaтор:
-М-м-м. ням-ням-ням.м-м-м- Пододольскaя Подольскaя Подольскaя Подо-о-ольскaя 16, квaртирa 25!!!
|
|
18
Эта быль в семье Ивановых, потомственных горняков, стала легендой.
Каждый год на рождественские праздники в один из вечеров, когда
собираются гости, эту быль в различных вариантах рассказывает вот уже
третье поколение Ивановых.
Константин Иванович, молодой горный инженер, директор шахтоуправления в
г. Стаханове, с женой Анной были направлены на Шпицберген, на рудники,
добывать каменный уголь. Анна после горного техникума, руководила
курсами по техминимуму и переподготовке горняков. Истая украинка,
миловидная, с чуть полноватой, но весьма женственной фигурой, она была
весьма привлекательна. Анна крепко держала бразды правления и на работе
и дома. Успевала всё по дому: и детей организовать, и картошку посадить,
и корову подоить, и мужем поруководить. На работе муж был лихим
начальником, а дома – скромным подчинённым.
И вот Анна на Шпицбергене в Европе, хоть и самой северной. (Кто в те
времена не мечтал побывать за границей?) Она числится на той же
должности при руднике. Но поскольку опытных горняков было нечему
переучивать, директор, т. е. муж, поручил ей ведать библиотекой.
Анне с мужем доводилось часто бывать на приёмах у губернатора, где
говорили по-английски. В консульстве Анне предложили подучиться
английскому языку, и она с жаром взялась за его изучение, но через
какое-то время охладела. Нет, они произносят совсем не по-русски! Язык
сломаешь. А письмо? Пишут одно, а читают – другое! И ещё какие-то
артикли! В грамматике черт ногу сломит! Как ни старалась она –
английский язык не поддавался. В какой-то момент Анна решила бросить
занятия, о чём однажды очень пожалела.
Бывая на приёме у губернатора, Анна удивлялась: губернаторша – пожилого
возраста, а подтянутая, стройная, сидит – вроде аршин проглотила. Анне
сказали, что это благодаря корсету-грации и диете. Корсет-грацию Анна
заказала через консульство. А диета? Это было оскорблением для неё,
истой украинки, да ещё при таком снабжении в те времена вплоть до
бананов и ананасов.
Прошел слух: на рождественские праздники сам король Норвегии собирается
навестить остров. Все заволновались. Почему на рождественские праздники?
Начали строить разные догадки. Одна из шуток-догадок: не будет ли
Шпицберген после посещения короля оспаривать у Лапландии место родины
Санта Клауса? Начали готовиться, чтобы не ударить в грязь лицом. Анну, и
других дам, пригласили в консульство, стали обучать этикету: как делать
реверанс, подавать руку для поцелуя, как держаться в присутствии короля.
Анну удивил король: ни парика, ни позолоченного камзола. (Так она
представляла себе короля.) «На улице встретишь – ни за что не
догадаешься, что это король. Нет, мужчина он статный, элегантный, и
костюм из дорогой ткани на нём, как с иголочки сидит. Надеть бы такой
костюм на моего Костю, вот бы был король! Всем королям король! А я -
королева! Наверное, хорошо быть королевой. Но эта чёртова грация! Кто её
только выдумал? Кастелянша сильно перестаралась, плотно зашнуровала,
грудь больно подпирает, в заднее место, как заноза, упирается. Стоять в
ожидании короля ещё ничего, но делать реверанс, а потом сидеть за столом
– это мучение. Если бы я была королевой, запретила бы носить грации».
Такие мысли одолевали Анну, пока король, приветствуя, переходил от одной
персоны к другой.
Но вот Анна перед королём, высоким, элегантным, улыбчивым. Король
протянул ей руку, она хотела подать свою, но муж успел предупредить: «Не
ручкайся, для поцелуя руку подай». Для поцелуя руку она подала, но
реверанс сделать забыла. Смутилась, вся вспыхнула, зарделась. Ах, как
она была хороша в своём смущении! Король, восхищённо глядя на неё,
широко улыбнулся и сказал по-английски: «Мадам, вы прекрасны, как
истинная русская матрона! » Она без перевода поняла суть королевского
комплимента, стояла оглушенная, счастливая. Но вот переводчик с сильным
акцентом перевёл: «Мадам, ви ест настоящий рашин матрёшка! » Первым
желанием Анны было изо всей силы залепить по противной роже переводчика!
Едва сдержалась. Не хотела осложнять международные отношения. Ах, как
она пожалела, что не учила английского! Стала бы замечательной
переводчицей, не то, что этот горе переводчик. Беседовала бы с королями
и министрами. А теперь гуд бай, короли и министры!
Английский язык Анна так и не выучила. Вскоре они вернулись на материк,
и в перспективе встреча с королями и министрами не предвиделась. Но она
постаралась, чтобы все её дети и внуки знали английский язык.
|
|
19
ФАКУЛЬТАТИВЫ ПО РУССКОМУ
Рассказал знакомый, далее от его лица.
- У меня сын восьмиклассник обычно ходил в школу прямо к звонку, когда я
уже уезжал на работу. Но в последнее время стал уходить на полчаса
раньше, как раз вместе со мной, и я стал подвозить его в школу. Я
спросил, с чего вдруг у него изменилось расписание. Сынок пробурчал
что-то вроде того, что стал посещать дополнительные занятия по русскому
языку, чтобы подтянуть предмет.
Мне оставалось только порадоваться.
Но вот однажды подвез я его как обычно в школу и только отъехал -
обнаружил, что у меня остался его ключ от квартиры. Пришлось
возвращаться в школу - отдать ключ.
Сына своего я сразу разыскать не смог, поскольку никто не слышал ни о
каких факультативах по русскому. Наконец одна девчонка на мой вопрос
ехидно так ухмыльнулась и сказала, что все ребята в кабинете биологии.
Разыскав этот кабинет, я тихонечко отворил дверь и узрел жуткую и ничем
необъяснимую картину.
В центре помещения стоял скелет, на нем был надет пиджачок от школьной
формы, а вокруг него стояло и сидело человек пятнадцать пацанов (включая
моего сына), и все они поливали это чучело самым что ни на есть отборным
матом, причем делали это беспрерывно. Мне даже показалось, что скелет
трещал и дымился. (Как потом выяснилось, так оно примерно и было).
Я резко вошел в кабинет, мат смолк, и я вызвал сына для объяснений в
коридор.
И вот, что он мне рассказал.
Оказывается, отец одного из его одноклассников был профессиональным
изобретателем. Не нравилась ему, что его сын ругался матом, и он решил
пацана от этого дела отучить. Соорудил приборчик из фонетического
анализатора, распознающего мат, небольшого самодельного аккумулятора и
обширной электрической цепи. Все это он заделал в пиджак от школьной
формы сына. Как только сынок переходил на нелитературный язык, он
получал удар током. Не сильный, но чувствительный. А поскольку в школе
существовали строгие правила - ходить только в форме, задумка
изобретателя до поры до времени действовала.
А парень страдал, как при ломке. Ведь нынешние восьмиклассники (и не
только они, конечно) - без мата себя чувствуют так, будто им язык
отрезали.
Но наконец какой-то отличник по физике сказал, что придумал выход, но
надо провести эксперимент. Собрали полтора десятка добровольцев за
полчаса до начала занятий в кабинете биологии, надели нашпигованный
электроникой пиджачок на скелет и стали материть его почем зря.
Отличник оказался прав в своих расчетах - через полчаса бесперебойного
мата аккумулятор сел.
Ну вот с той поры и пошли эти факультативы по русскому.
|
|
20
Прокатился я по Израилю. Красота! Пейзажи, сады, огороды разные. А вдоль
огородов изгороди живые. Из опунций. Это кактус такой, кто не знает.
Навроде куста из лепешек. И на каждой лепешке колючек штук тысяча. А
может две.
– Вот, - говорит мне гид. – Проводим озеленение. У нас даже кактусы в
дело идут. Они еще и плодовитые, между прочим. Видишь: на крайних
лепешках шарики красные. Как яблоки. Только в колючках. Если эти колючки
правильно счистить, то можно есть. Бедуины их с удовольствием
потребляют. А в конце ноября аккурат урожай.
Я, конечно, не бедуин. Но очень любопытный. Сорвал тот плод. Почистил,
как смог. Попробовал.
Да. Точно: сочный продукт. Сладкий. Мясистый. Объеденье. Только вот язык
потом все равно весь в колючках оказался. Как эта самая опунция. Так что
я потом часа два чесал его обо все, что попадалось, исключая разве что
местные изгороди. Получил впечатление.
Решил я у себя на квартире такое чудо высадить. Прихватил плоды. В
полиэтилен закутал. Домой привез. В миску выложил – дозревать.
Тут ко мне друг Мишка явился (см. «Про сюрприз») о поездке послушать.
Встретились. Обнялись. Мишка на кухню двинул – на стол собирать. Я – на
сувениры отвлекся. Вдруг слышу с кухни то ли стон, то ли хрип. Ринулся
туда – друга спасать. Смотрю: он тоже насчет плодов опунции любопытство
проявил. Только чистить их не стал – так откушал.
– Вкусно? – спрашиваю.
Он в ответ мне кулаком в бок.
«Проняло, – понял я. – До печенок»
Так что с историями галилейскими пришлось обождать. Вечер посвятили
Мишкиному языку. Я из него колючки выщипывал. Орудовал пинцетом и думал:
«С любознательностью у нас точно – порядок. Предусмотрительности не
хватает… Ни хрена!»
|
|