Когда я стану немощным и неизлечимо больным старцем, пережившим своих
друзей и врагов и обретшим духовную свободу в бесцельном бомжевании,
вот тогда я буду готов говорить о смысле жизни.
Когда я стану немощным и неизлечимо больным старцем, пережившим своих друзей и врагов и обретшим духовную свободу в бесцельном бомжевании, вот тогда я буду готов говорить о смысле жизни.
