1
Был у нас на курсе такой Эдмон Цурцумия. Нос имел!.. - Бушприт! По имени, получалось, - француз, согласно фамилии - мегрел , а касаемо умения трескать водяру - вполне русский человек. Хотя на курсе к нему обращались не как к человеку, а словно к кошке. Точнее к котику. - "Базилио". Ну, типа "Кот Базилио". Все потому что он носил круглые черные очки. При том, что зрение имел великолепное. По части выпить, повторюсь, был, мягко говоря, не дурак. Бухать мог сколько хочешь и где угодно. Однажды прямо во время лекции по "патану" (патологическая анатомия - одна из самых свирепых дисциплин) на спор высосал через трубку от фонендоскопа бутылку "андроповки". Удивительно, но пьянка почти не мешала ему сносно учиться. В условиях умеренной интоксикации лишь заострялся бушприт и оттачивалась память. Очки помогали скрывать алкогольное пучеглазие. Как-то раз в измененном состоянии он сдал "колок" по органической химии. Говорят, стремительно намалевал цикл Кребса без всяких шпор. Положил преподу на стол исписанный листок, сказал что "дико извиняется" и сбежал в туалет. Вот с чем он точно не дружил, так это с физкультурой. Ходили слухи, будто "уд" или даже "хор" по физвоспитанию он получал, занося некие булькающие подарки педагогам от ГТО. Т.е. спорт подмазывал спиртом. Самых больших успехов, естественно, он добивался на занятиях по наркологии. Особенно в те моменты, когда надо было произвести опрос и осмотр пациента. "Синяки", изнуренные заточением в ЛТП, как правило, наотрез отказывались общаться со студентами. Угадайте для кого существовало исключение? Доверительные беседы Эдмона с родственными душами могли бы стать катехизисом в психиатрии. Но всему "хорошему", ровно как и неумеренному, рано или поздно приходит конец. Протравленные алкоголем мозги Цурцумия постепенно начали сбоить. Он все хуже сдавал зачеты. Все чаще пересдавал экзамены. Порой засыпал на практических и теоретических уроках. И вот однажды закимарил прямо во время заключительного занятия по гинекологии. Возможно перед погружением в глубокий сон он смутно улавливал:
- Афонина, расскажите про эндометриоз (препод любил устные блиц-опросы) Так, Гришин. - Вульвовагинит. Кононенко, - поликистоз яичников.
Сдавшие зачет, ровно как и завалившие, в порядке алфавита постепенно покидали аудиторию. В итоге, перед экзаменатором остался один спящий грузин.
- Цурцумия, - давайте пузырный занос* (*вариант патологии зародыша). Пузырный занос, Цурцумия!
Близорукий профессор кафедры акушерства и гинекологии, оторвав взгляд от последней фамилии в ведомости, присмотрелся к Эдмону. Тот, наконец, проснулся. Дужки черных очков предательски соскользнули с переносицы. Умеренно остекленевшие глаза кота Базилио стыдливо обнажились. Они с изумлением рассматривали окружающую действительность.
- Цурцумия, пузырный занос.
- Да, конэшно. Сэйчас.
В какой-то момент Цурцумия ощутил себя сдающим нормы ГТО. Раздалось двукратное "щелк". Портфель Базилио открылся. Оттуда был извлечен пузырь. Занос состоялся прямо на профессорский стол.
Скандал был жуткий. Его, конечно, отчислили. Однако пить он бросил. Года через два, кажется, восстановили. Кафедры физкультуры и психиатрии дали положительную характеристику.
|