Шутки про обращалась - Свежие анекдоты

Результатов: 31

1

Было дело у нас, еще в докарантиновский период. Работала у нас в бухгалтерии одна девочка, лет, ну, 21-23, не больше. Девочку звали не Ксения, но для вас она будет Ксенией. Закончила какой-то экономический университет и сразу начала работать у нас. Очень быстро поняв её бесполезность, я к ней не обращалась с вопросами. Через пару месяцев должность секретарши зама освободилось и её из бухгалтерии перевели туда. Помню, как главбух был счастлив и просил эйчар менеджера (главную кадровичку или «Анаконду» по-нашему) её не возвращать.

А зам даже пару недель не сумел с ней работать, и Ксения перешла в отдел для бездарных папиных деточек и любовниц руководства, то есть в отдел кадров. Какого же было моё удивление, когда Анаконда начала всем жаловаться, что Ксения не справляется, а уволить её не может, потому что она дочь друга гендира. Как можно не справляться с такой тупой шаблонной работой, удивилась я тогда. А когда Ксению перевели в ресепшен, всё мне стало ясно. В обязанности ресепшена у нас входило не только встречать гостей и отвечать на звонки, но и снимать копии и сканировать документы по просьбе других сотрудников. Вот одной из этих других сотрудников была я, иной раз еле поднимала огромную кипу документов, которых нужно было ксернуть либо отсканировать. Можно тут сказать – и что же тут сложного? Поставила пачку документов в аппарат, нажала на кнопочку и всё, аппарат сам снимает копию либо сканирует. Но блин, Ксении удавалось и тут облажаться, то забудет про часть документов, то не нажмёт на двухсторонний скан. Жалобам на неё не было предела. Анаконда не знала, что делать, а самой Ксении хоть бы хны.

Вообще она была довольно интересным персонажем, странно было видеть такую в офисе. Меланхоличная девица с детским лицом, всё время как будто парила в облаках, была не из мира сего. Через 5 секунд общения связь с ней прерывалась, хоть и смотрела на собеседника и кивала, но я по глазам видела, что её тут нет. Наверное, из-за этого у неё не было друзей. Обычно я именно тот экстраверт, который вытаскивает интроверта из его панциря и насильно сдруживается с ним, но в то время помнится у меня было несколько громких и скандальных уголовных дел, из-за которых мне вообще не до неё было. Будь у меня больше времени, может и успела бы узнать и подружиться с ней, но кто знал.

В конце декабря у нас был корпоратив. В какой-то момент корпоратива ведущий объявил конкурс талантов. Кто-то спел, кто-то сделал сальто, веселились, короче. И ведущий спросил, а кто может сыграть на каком-либо инструменте? Наступила тишина, я вообще чуть не спряталась в страхе, что кто-нибудь да вспомнит про моё музыкальное образование. И тут потихонечку с другой стороны зала начали в такт аплодировать и кричать «Ксе-ни-я, Ксе-ни-я». Через 5 секунд уже весь зал хоть в недоумении, но требовал Ксению. Ксению чуть ли не насильно вытащили на сцену, она села за огромную белую рояль, которую я до сих пор воспринимала как муляж и начала играть.

Когда укорачивала эту историю, рука никак не поднялась удалить следующий абзац. Уж простите за историю внутри истории.

Есть одна песня, слова которой написала одна известная поэтесса за несколько недель до своей смерти. Она лежала в больнице и не понимала, почему её горячо любимый муж, который тоже поэт, не навещает её. В этом стихотворении все цветы, которые цвели прямо у окна палаты поэтессы ждали и звали Его, грустили от того, что любимый человек романтической героини всё никак не приходил. От поэтессы скрывали, что её муж уже умер в другой больнице. Один из друзей семьи, довольно известный композитор, сочинил песню на эти стихи, а другой друг, который до сих пор очень известный певец, спел эту песню прямо в палате для поэтессы. Дослушав песню, поэтесса тихо спросила:

- Он умер?

Если до этого здоровье у поэтессы шли на поправку, то после этой истории она уже не встала и через пару недель умерла в той же больнице. Песню записали, и она до сих пор любима.

Эту историю я слышала по телеку от тех же друзей поэтессы. Песня и так для меня была и красивой и немного грустной, после этой инфы вообще сложно стало слушать без слёз. А тут Ксения взяла и сыграла эту песню так, что у меня лично слёзы текли несмотря на тяжелый макияж. Если можно было передавать эмоции через игру на рояли, то она это сделала на все 100. Когда она закончила играть, все её бурно аплодировали на ногах. А я побежала в дамскую комнату поправить макияж и не видела продолжения.

После нового года Ксения сначала взяла отпуск, а потом вовсе уволилась. Анаконда с важным видом всем рассказывала, как она сама после того, как «раскрыла» такой талант у девочки, объяснила ей, что ей надо заниматься музыкой. Ведь это именно её отец, какой-то большой чиновник, не разрешал ей заниматься музыкой несмотря на её желание, а настаивал, что учиться нужно на кого-то серьёзного, чтобы потом можно было занимать хорошую должность и норм зарабатывать. Типа после увещеваний Анаконды, Ксения пошла и втихаря подала документы в какое-то музыкальное учебное заведение где-то заграницей и поступила. Те, кто хорошо знаком с Анакондой знали, что добрые дела она может совершить либо на публику, и то редко, либо если за этим стоит какой-то хитроумный план. По-любасу, думаю, для Ксении судьба сложилась наилучшим образом, ну не рождена она для офисной работы, как бы родитель не желал для нее счастья, счастье для неё заключалось именно в музыке.

2

Изъятие младенца

… «Нет, ну надо изымать…» - сказала чиновница из опеки и повернулась к участковому надзирателю, который жался у входа в пещеру: - «Будем составлять акт…».
Мария прижала младенца к себе и умоляюще посмотрела на мужа. Иосиф жестом успокоил жену, прокашлялся и подошёл к чиновнице: «Извините, а как ваше имя-отчество?». «Я уже представилась! Старший специалист органов опеки и попечительства по городу Вифлеему Кац Елена Павловна.» - отвечая, старший специалист одновременно копалась в своей папке, вынимая оттуда нужные бланки: - «Мы изымаем ребёнка и слушать я ничего не хочу. Здесь младенцу находиться нельзя. Первый век на дворе, а вы как в каменном живёте. Ему будет прекрасно в Доме ребёнка, а вы пока постарайтесь улучшить свои жилищные условия. Дитё спит мало того, что в пещере, так ещё и в кормушке! Я в шоке просто! Детский врач про вас не знает, в молочную кухню, конечно, вы не ходите, кормящая мать голодная, продуктов нет, вонь от животных, какие-то люди у входа толкутся, явно без определённого места жительства, явно злоупотребляющие… Всё, вы меня извините, в дерьме! И мама, она сама как ребёнок… Сколько вам лет, мамаша?». Мария не ответила, а где-то в тёмном углу пещеры тревожно заблеяла овца, отчего новорождённый проснулся и открыл блестящие глазки. «Господи!» - тут младенец вопросительно посмотрел на Елену Павловну: - «Овцы в одном помещении с новорождённым! Вы с ума сошли! Верочка!». В пещеру, надевая маску, вошла вторая чиновница, щурясь от темноты. «Верочка, сфотографируй всю эту грязь! И животных не забудь! Вы же пожилой человек, как вы не понимаете, что овцы могут заразить ребёночка энцефалитом, мелофагозом, да пустулёзным дерматитом, в конце концов!» - это Елена Павловна обращалась уже к Иосифу. «У нас есть вполне хорошее жилище в Назарете, а здесь мы временно, всего на сорок дней…» - тихо ответил тот. «Ребёнок и минуты не может находиться в таких условиях! А если бы нам не сообщили, что здесь новорождённый? Вы знаете, чем это могло окончиться? И я так и не поняла, сколько лет матери?». «Мне скоро пятнадцать…» - прошептала Мария. «Та-ак… Надзиратель! Что вы там мнётесь?». «Здесь пастухи пришли, хотят взглянуть на младенца…» - ответил участковый. «Им тут цирк, что ли? Зоопарк? Велите им расходиться и давайте заполнять документы! Верочка! Сфотографировала? Бери акт, пиши…». Участковый надзиратель вышел из пещеры, а Верочка, достав ручку, приготовилась записывать. «Вы кем приходитесь новорождённому? Дедушкой? Нужны ваши возраст, место жительства, фамилия…». Иосиф, к кому были обращены эти вопросы, взял посох и вышел на середину пещеры: - «Обручник, Иосиф Ильич, плотник, живу в Назарете. Восемьдесят четыре года. Я отец… Ну как отец – скорее, приёмный отец…». «А кто у нас биологический отец? Он известен? Девочка, кто папа этого малыша? Он знает, что у него родился сын?» - Елена Павловна подошла к Марии, но та опустила лицо и молчала. «Ну что ж, ты только всё ухудшаешь… Приёмный отец в возрасте дожития, несовершеннолетняя мать, забеременевшая, стыдно сказать, ни пойми от кого, сама, наверняка, без профессии и образования… Кого ты воспитаешь, девочка? Вора, бродягу и мошенника? Тебя саму ещё надо воспитывать! Ты же не хочешь, что бы твой сыночек пошёл на виселицу или на крест? А в Доме ребёнка ему будет хорошо, он будет там одет, обут, накормлен, учиться будет… А если у тебя всё наладится, ты сможешь его забрать, мы же не лишаем тебя родительских прав. Пока не лишаем…». «Как зовут мальчика?» - спросила Верочка: - «И, Елена Павловна, что писать в «Обстоятельствах выявления несовершеннолетнего»?». «Иисус его зовут.» - громко сказал Иосиф: «Царь Иудейский.». И он стукнул посохом о каменный пол пещеры, а в пещеру заглянул участковый: «Не расходятся пастухи.» - сказал он: - «Говорят, не надо в Дом ребёнка. Через несколько месяцев какие-то волхвы приедут и семью обеспечат. И кроватка будет, и коляска, и смирна…». «Да тут дело не только в коляске…» - вздохнула старший специалист Елена Павловна: - «Тут приёмный папаша сына царём наречь хочет… Тут угроза для психического здоровья младенца… Так и запиши, Верочка. А пастухам скажите, что у нас есть жалоба гражданина Ирода, который сообщает, что данная семья самовольно заселилась в принадлежащую ему пещеру, мотивируя это отсутствием мест в гостиницах. Вот, читаю вам: «Считаю себя обязанным сообщить органам опеки, что в пещере, которую мои работники использовали как хлев, незаконно заселившаяся неизвестная мне малолетняя беременная гражданка разрешилась от бремени, родив младенца безо всякой врачебной помощи и закутав его после родов в грязные тряпки. Прошу органы опеки принять меры по изъятию младенца и выпровождению малолетней гражданки по месту её постоянной регистрации.». А вы, я надеюсь, знаете, кто такой гражданин Ирод?». Участковый знал, пастухи тоже и, хоть и нехотя, разошлись по своим стадам.
И ребёнок был изъят и направлен в Дом ребёнка, где вырос, выучился, получил от государства однокомнатную квартиру и стал простым и хорошим человеком. До самой смерти он работал в Иерусалиме ремесленником, заслужив уважение горожан.
Так, благодаря ювенальной юстиции и чутко реагирующим на жалобы органам опеки, всё в этом мире пошло по-другому.
Илья Криштул

3

В 90-е совершали так называемые прозвоны с целью ограбления (по словам милиции, мама обращалась). В один из дней нам позвонили, когда я (восемь лет) дома была одна. Обычно просили позвать взрослых, а в тот день, узнав, что никого нет, даже уточнили, сколько комнат в квартире. Мама предупреждала звонить в милицию в такой ситуации, а самой взять самое ценное и бежать к подругам. Когда прибежала мама с работы, я сидела возле подъезда с кошкой: ни золота, ни денег при мне не было. У детей свои ценности.

4

Второй шанс Бенджамина Спока

В начале 1998 года жена знаменитого педиатра Бенджамина Спока Мэри Морган обратилась через газету Times с призывом к нации: "Помогите оплатить лечение доктора Спока! Он заботился о ваших детях всю жизнь!"
Состояние здоровья Спока внушало врачам опасения, а сумма в медицинских счетах переваливала за 16 тысяч долларов в месяц.
Мэри надеялась, что ее призыв будет услышан: ведь популярность врача-педиатра Спока, согласно опросам, превышала популярность американского президента.
Но репортеры тут же набросились на Мэри: "Скажите, а почему вы не обратились с этой просьбой к сыновьям доктора?"
Мэри потупила глаза. Разумеется, она обращалась неоднократно. Но честно говоря, ей совершенно не хотелось озвучивать то, что ей ответили. И старший сын мужа Майкл, сотрудник Чикагского университета, и младший Джон, владелец строительной компании в Лос-Анджелесе, заявили, что не готовы финансировать лечение отца - пусть о нем позаботится государство.
Сыновья посоветовали Мэри отдать Спока в дом престарелых. Она горько усмехнулась: доктор посвятил жизнь тому, чтобы научить родителей понимать своих детей и обращаться с ними, а на самом деле нужно было учить взрослых американцев заботиться о пожилых родителях.
80% американцев считают совершенно нормальным выкинуть из своей жизни несчастных стариков в дома престарелых: ведь там профессиональный уход и все такое. Нет, Мэри никогда не отдаст своего Бена в подобный пансионат.
...Когда в 1976 году 34-летняя мисс Морган вышла замуж за 73-летнего Спока, коллеги по институту детской психиатрии, где работала Мэри, были потрясены. Всем было понятно, что это брак по расчету. Разведенная молодая женщина с ребенком облапошила доверчивого немолодого известного доктора, позарившись на его деньги и имя.
Заочно Мэри познакомилась с доктором Споком когда родила дочь Вирджинию. Мэри буквально выучила советы врача наизусть. И вот спустя несколько лет они встретились в Сан-Франциско. Мэри организовала лекцию Спока в институте детской психиатрии. В ее обязанности входила встреча Бенджамина в аэропорту.
Мэри, чей рост едва дотягивал до метра пятидесяти, выбрала туфли на самом высоком каблуке. Из-за невысокого роста она часто носила обувь на каблуках, даже приноровилась бегать в ней как в спортивных тапочках, что на работе ее прозвали "малышка-акробатка". В аэропорту она стояла с табличкой "Доктор Спок" в толпе встречающих.
До этого Мэри несколько раз видела его по телевизору, но все равно удивилась: двухметровый гигант, подтянутый, весьма интересный и моложавый подошел и скромно представился: "Я доктор Спок".
Внимательные добрые глаза смерили невысокую фигурку Мэри и ее двенадцатисантиметровые каблуки: "А вы точно не упадете?"
Он бережно взял ее за локоть, словно поддерживая: "Давайте знакомиться. Как вас величать?" Мэри почему-то растерялась и выпалила:"Малышка-акробатка..."
Он засмеялся безудержным ребяческим смехом и сразу стал похож на озорного мальчишку: "Это замечательно, что в вас еще жив ребенок! Я, как врач, вам это говорю".
Когда настало время лекции, доктор Спок преобразился: корректный, строгий, сдержанный и безупречный. Сидя в первом ряду, Мэри иногда ловила его внимательный взгляд на своем лице. В один момент ей показалось, что он даже подмигнул ей. В голове мелькнула шальная мысль: а что если... Нет, она даже думать себе запретила об этом.
Когда наступил день его последней лекции Мэри пришла с букетом и большим пакетом, в котором был подарок для доктора Спока. Будучи человеком благодарным и воспитанным, она очень хотела подарить доктору шутливый презент, но переживала: вдруг ее подарок обидит его?
Немного нервничая, она затолкала подарок под свое кресло в лекционном зале. Успокаивала ее мысль, что это их последняя встреча. Она просто отдаст подарок и они никогда больше не увидят друг друга. Завтра он уедет из Сан-Франциско, а потом и не вспомнит ее. Мало ли малохольных он видел за свою жизнь?
После лекции Мэри вручила Споку букет алых роз и поблагодарила его за интересные лекции, а потом тихонько сказала: "У меня для вас есть подарок. Только пожалуйста не сердитесь на меня!"
Бенджамин смутился, достал из пакета большую коробку и надорвал оберточную бумагу. "Это для меня? Вот это сюрприз!" - только и сказал доктор. В коробке находилась игрушечная железная дорога, с поездами, вагончиками, станциями, рельсами, семафорами, дежурными...
Изображение использовано в иллюстративных целях, из открытых источников
В тот же вечер, галантно пригласив Мэри в ресторан на ужин, доктор Спок спросил: "Но как вы догадались? Вы умеете читать мысли?"
Оказалось, что он в детстве мечтал именно о такой железной дороге. Но к сожалению, его мечте не суждено было сбыться. Старший из шести детей, Бен твердо усвоил: подарки должны быть полезными.
Отец Бена, мистер Бенджамин Спок, был юристом, работавшим в управлении железных дорог, а мать Милдред - домохозяйкой. К праздникам дети получали пижамы, варежки и ботинки. Игрушек в доме не водилось: их в многодетной семье считали непозволительной роскошью. Девятилетний Бен для младшего брата выпиливал из дерева лодочки, машинки, человечков и они увлеченно играли (пока мать не видела).
Отец пропадал на работе, Милдред воспитывала детей одна. Она старалась применять для воспитания своей ватаги руководство доктора Лютера Эмметта Холта. Холт утверждал: "Детям необходимы полноценный ночной отдых и много свежего воздуха".
Здравая мысль была доведена Милдред до абсурда: отбой в 18:45, сон на неотапливаемой веранде круглый год, при том, что в штате Коннектикут температура зимой до минус десяти градусов!
На маленькой кухне Милдред составила и вывесила список продуктов которые были полезны (молоко, яйца, овсянка, печеные овощи и фрукты) и которые запрещены сладости, выпечка, мясо).
На каждом шагу Бен, ставший нянькой для младших братьев и сестер, натыкался на запреты: занятия спортом вредны для суставов, танцы способствуют раннему возникновению интересов к противоположному полу, в гости к друзьям - нельзя. За малейшую провинность Милдред наказывала подзатыльником или ремнем. При этом мать была фанатичной пуританкой и требовала от детей полного подчинения.
На младших курсах медицинского колледжа Йельского университета сам ректор не один час уговаривал миссис Спок разрешить Бену войти в университетскую команду по гребле. Высокий, крепкий, спортивный Бен мог добиться немалых успехов и Милдред, скрепя сердце, дала разрешение.
Когда Бен, в составе команды гребцов в Париже на Олимпийских играх 1924 года, завоевал "золото", мать презрительно хмыкнула: "Подумаешь, медаль!" и больше никогда об этом не сказала ни слова.
Бен настолько привык чувствовать себя ничтожеством, что влюбился в первую попавшуюся на его пути девушку, проявившую к нему интерес. Симпатичная темноволосая Джейн Чейни, дочь адвоката, благосклонно слушала как Бен рассказывал о соревнованиях, о том что синяя гладь моря сливается с горизонтом, о том как важна работа и понимание в команде. Джейн уважительно посмотрела на бицепсы симпатичного парня: "Ничего себе, вот это мускулатура!"
Милдред восприняла пассию сына в штыки. Но не на ту напала. Заносчивая и своевольная Джейн в упрямстве могла соперничать с будущей свекровью. В 1927 году Бен и Джейн поженились к неудовольствию Милдред.
"Женись - это не самое худшее в жизни, некоторые вообще попадают на электрический стул!" - прокомментировала мать.
В начале тридцатых Бен открыл свою первую частную практику в Нью-Йорке. Трудные это были времена: разгар Великой депрессии, миллионы безработных, рухнувшие на сорок процентов зарплаты, искусственно взвинченные цены. У доктора Спока пациентов было хоть отбавляй.
В его приемной толпилось всегда по пятнадцать человек, когда у коллег - по два-три человека. Весь секрет был в том, что Бен брал на десять долларов за прием, как коллеги, а семь. Джейн злилась: "К чему эта благотворительность?!"
Содержать семью было непросто: с семи утра до обеда Бен был на приеме, а до девяти вечера мотался по вызовам. Приходя домой он еще успевал отвечать на звонки до полуночи: что делать если малыш чихнул, срыгнул и т.д.
Вскоре родился их первенец. Но, к сожалению, роды у Джейн начались преждевременно, и ребенок прожил лишь сутки. Радости молодых родителей не было предела, когда в 1932 году появился Майкл.
Подруги завидовали Джейн: "Тебе повезло. Твой муж - педиатр!" Но видимо, нет пророка в своем отечестве. Джейн воспитывала Майкла по собственной методике и Бену это напомнило кошмар его детства.
Майкл был отселен в детскую и заходился плачем, Бен бросался к ребенку, а Джейн перегораживала вход в комнату со словами: "Его нельзя баловать!"
В своей знаменитой книге "Ребенок и уход за ним" Спок напишет: "Матери иногда способны на поразительную жестокость по отношению к собственному ребенку".
В жене Бен узнавал собственную мать: самодурство, упрямство и раздражительность. Если у малыша болел живот, Бен рекомендовал ему рисовый отвар, а вечером Джейн гордо докладывала, что поила ребенка морковным соком, что по ее мнению, было " гораздо полезнее".
Если он не велел кутать малыша, то Джейн все делала в точности до наоборот: надевала на него сто одежек. Если Майл простужался, то виноват был в этом Бен.
Бен счел за лучшее не вмешиваться в воспитание сына. Помимо практики он начал преподавать. К концу первого класса школы выяснилось, что Майкл необучаем: он не мог понять, чем отличаются буквы "п" и "б", "д" и "т"... В сотый раз тщетно объясняя разницу между буквами, доктор Спок обратился к детскому психиатру. Тот вынес вердикт: "У мальчика дислексия и он должен учиться в специальном учебном заведении..."
Бен перевел ребенка в особенную школу и тщательно скрывал этот факт от коллег. Через пару лет дислексия Майкла почти исчезла, но характер стал злым и колючим. Отчуждение между Майклом и родителями росло.
Когда издатель Дональд Геддес, отец маленького пациента Бена, предложил Споку написать книжку для родителей, тот растерялся: "Я не писатель!"
ональд подбодрил его: "Я не требую от тебя ничего сверхъестественного! Напиши просто практические советы. Издадим небольшим тиражом..."
Геддес планировал издать книгу максимум в десять тысяч экземпляров, а продал семьсот пятьдесят. Книгу немедленно перевели на тридцать языков. Послевоенное поколение родителей, уставшее от ограничений и жестких правил, приняло книгу доктора Спока как новую Библию, а критики назвали ее "бестселлером всех времен и народов".
До этого педиатры рекомендовали туго пеленать детей и кормить строго по часам. Доктор Спок писал: "Доверяйте себе и ребенку. Кормите его тогда, когда он просит. Берите его на руки, когда он плачет. Дайте ему свободу, уважайте его личность!"
В тот год, когда вышла книга, у Бена родился второй сын - Джон. Но увы, отношения с Джоном тоже не сложились. Джейн, как и в случае с Майклом, отстранила его от воспитания: "Поучайте чужих детей, а я знаю, что лучше для ребенка".
Спока печатали популярные журналы, приглашали на телевидение. Доктор Спок тратил большие суммы на благотворительность. Однажды во время прямого эфира в студию ворвался человек: "Младший сын Спока покончил с собой!"
К счастью, сообщение было ложным. У семнадцатилетнего Джона были проблемы с наркотиками и его откачали. После выписки из больницы Джон заявил, что не будет жить с родителями: "Вы мне осточертели!"
Возраст был тому виной или характер? Вечно отсутствующий молчаливый отец и крикливая, раздраженная мать ему не казались авторитетом. Джон ушел из дома, а Джейн пристрастилась к выпивке. Грузная и располневшая, она с утра до вечера готова была пилить Бена. Несколько раз доктор Спок отправлял ее лечиться в лучшие клиники, но напрасно.
Алкоголизм и депрессия Джейн прогрессировали. Семейная жизнь рушилась. Супруги приняли решение расстаться в 1975 году. После развода Джейн утверждала, что это она надиктовала доктору Споку его гениальные мысли для книги. Он оставил Джейн квартиру в Нью-Йорке , помогал деньгами. Сиделки ей были теперь куда нужнее мужа.
...И вот теперь, сидя в ресторане с молодой женщиной по имени Мэри Морган, доктор Спок, вдруг спросил ее: "Вы, конечно, замужем?"
Мэри задумчиво посмотрела в окно: "Одна. А вы, конечно..." - "Нет, я разведен".
Они прожили с Мэри двадцать пять лет в любви и согласии. Из них двадцать два года они провели... на яхте. Их плавучий дом дрейфовал зимой в окрестностях Британских Виргинских островов, а летом в штате Мэн.
К своему удивлению, Мэри обнаружила в своем немолодом муже множество необыкновенных черт. Этот старик в джинсах многого был лишен в своей жизни. Она смеялась: "Ты не-до-жил!" Молодая жена разделила его увлечение морскими путешествиями.
Ее дочь Вирджиния пыталась урезонить мать: "Вы оба сошли с ума! В такую погоду в море!" Но Бен был прирожденным капитаном и Мэри с ним было совсем не страшно. В 84 года Спок занял 3-е место в соревнованиях по гребле.
Она подарила ему вторую молодость, более счастливую, чем первая. Когда он стал немощным, она не отдала его в дом престарелых, а ухаживала сама, как за ребенком. Доктор Спок прожил девяносто четыре года и умер 15 марта 1998 года.

6

КАЗУС ПРОКОФЬЕВА

Сергей Сергеевич Прокофьев умер в один день со Сталиным: 5 марта 1953 года. Кончина «вождя народов» затмила уход музыканта. Все, кто хотел с ним проститься, шли в Дом композиторов, где проходила гражданская панихида, с комнатными цветами в горшках: других просто не было - все «достались» Сталину. Рядом с гробом стояла печальная и смиренная Мира Мендельсон - вдова.

В то же самое время другая вдова Прокофьева - зэчка Лина Любера – привычно толкала бочку с помоями в женском лагере в поселке Абезь. И знать ничего не знала о том, что умер человек, которого она любила больше всех на свете.
Долгое время этого имени - Каролина Кодина-Любера - не было ни в одной биографии Прокофьева. Еще бы - не пристало одному из самых прославленных советских композиторов, шестикратному обладателю Сталинской премии, иметь жену-иностранку. А между тем именно с этой хрупкой испанкой, в которой бродило много «вражеской» крови - польской, французской и каталонской, - Сергей Прокофьев прожил долгих 20 счастливых лет. Но ее безжалостно вычеркнули сначала из жизни композитора, а потом - даже из воспоминаний о нем. Оставили место лишь для «образцовой» Миры Мендельсон: выпускницы литературного института, комсомолки, дочери «старого большевика» Абрама Мендельсона и - по слухам - племянницы Лазаря Кагановича.

Каролина росла в музыкальной семье: отец - испанец Хуан Кодина и мать - полька Ольга Немысская - были певцами. И потому следили за музыкальными событиями Нью-Йорка, куда они перебрались из Испании. А в 1918 году гвоздем музыкальной программы «Большого Яблока» был как раз Прокофьев. Он выступал в знаменитом Карнеги-Холле. Манера его исполнения, собственные авторские вещи привели в восторг Ольгу Немысскую, и та буквально заставила свою дочь - начинающую певицу - познакомиться с Прокофьевым после концерта.

Лина не слишком хотела идти за кулисы: да, ей понравилась его музыка, но сам долговязый 27-летний русский не слишком заинтересовал ее. Лине едва минул 21 год, но она прекрасно знала себе цену: ей, как две капли воды похожей на звезду немого кино Терезу Брукс, мужчины, проходящие мимо, подолгу смотрели вслед. Она знала пять языков, прекрасно пела.
Понятно, почему ей не хотелось являться к Прокофьеву в качестве одной из восторженных поклонниц. Но ей пришлось капитулировать под материнским натиском. Лина хотела остаться незамеченной в толпе других барышень, замерла на пороге. Однако Прокофьев сразу выделил темноволосую девушку и пригласил войти. С этого все и началось. Как он потом написал в своем дневнике, Лина «поразила меня живостью и блеском своих черных глаз и какой-то юной трепетностью. Одним словом, она представляла собой тот тип средиземноморской красоты, которая всегда меня привлекала».
Очень скоро они уже дня не проводили друг без друга. Специально для своей Пташки - как Прокофьев прозвал Лину - он написал цикл из пяти песен. Потом были другие произведения. И они концертировали вместе - русский пианист и композитор Прокофьев и испанская меццо-сопрано Любера (в качестве творческого псевдонима она взяла фамилию бабушки по материнской линии).

Между турне Каролина играючи выучила русский язык. И также между гастролями они умудрились обвенчаться - 20 сентября 1923 года в баварском городке Этталь. В феврале 1924-го в их семье появился маленький Святослав. А спустя 4 года - второй сын - Олег. Хрупкую Пташку по-прежнему провожали взглядами мужчины. С годами она лишь похорошела, приобрела лоск. За образец элегантности ее держали в музыкальных кругах Парижа и Лондона, Нью-Йорка и Милана. Бальмонт посвящал ей стихи, Пикассо, Дягилев и Матисс высоко ценили ее стиль, Стравинский и Рахманинов, несмотря на музыкальное соперничество с Прокофьевым, отдавали должное ее голосу и, главное, - таланту совмещать три должности разом: певицы, светской дамы и композиторской жены. В качестве последней она не только заботилась о быте Прокофьева, но и занималась организацией гастролей и связанных с ними частых переездов, вела переговоры, переводила: Она успевала все играючи, элегантно и красиво. По воспоминаниям сыновей Прокофьева, «мамино слово было решающим».

Когда композитор надумал после затянувшихся на долгие 18 лет гастролей вернуться в СССР, именно Пташка поставила точку во всех этих сомнениях и метаниях. На Родине Прокофьеву обещали дать возможность писать музыку. На Западе же он, как и Рахманинов, и Стравинский, вынужден был откладывать сочинительство ради исполнительской деятельности: только так он мог зарабатывать. Лина, обожавшая мужа, прекрасно понимала: творчество для него - на первом месте. Значит, надо переезжать.

В 1936 году семья Прокофьева вернулась в СССР. Дети пошли в англо-американскую школу. Лина заблистала на приемах в многочисленных посольствах - она всегда была в центре внимания. А Прокофьеву действительно позволили творить. Правда, недолго: очень скоро ему объяснили, в чем состоит задача советского композитора. И вот чуть ли не параллельно с «Ромео и Джульеттой» он пишет «Ленинскую кантату», сочиняет оперу об украинском колхозе – «Семен Котко». И видит, как редеет круг его друзей – тот арестован, этот пропал без вести, этот расстрелян, объявлен шпионом и т. д. и т. п. Видит все это и Лина. Но даже не думает меняться: почему она должна перестать общаться со своими иностранными друзьями, посещать посольства, писать матери во Францию? Что это за глупости?

В 1938-м Прокофьев уехал в Кисловодск - отдыхать. И едва ли не в первом письме отчитался: «Здесь за мной увивается очаровательная иудейка, но ты не подумай ничего плохого.» Лина и не подумала. А зря. Прокофьев не устоял перед преследованиями Миры Мендельсон. Их курортный роман перерос в роман постоянный. И в 1941 году композитор ушел из семьи. Возможно, урони Пташка хоть одну слезу, он бы остановился: Но та «держала марку». Она не любила жаловаться. И терпеть не могла нытиков. Глядя на Лину, никто и подумать не мог, какие демоны разрывают ее душу. Потому что с уходом Прокофьева она не смирилась ни на секунду, и ни на секунду не перестала его любить.

Любила композитора и Мира - правильная девушка из правильной семьи. Долгое время Лина была уверена, что их разрыв - лишь временный. Не устраивала скандалов, не обременяла просьбами. Но через несколько лет
Прокофьев заговорил о разводе. Тут уж она встала на дыбы. Чего здесь было больше - любви, уязвленной гордости или простого опасения за участь свою и детей? Она въезжала в СССР женой советского композитора. А кем она будет после развода с ним? Иностранной шпионкой? Врагом народа? В конце концов, умные люди объяснили Прокофьеву: брак с испанкой, зарегистрированный в Баварии, в СССР - недействителен. Так что он спокойно может жениться. Что композитор и сделал 15 января 1948 года. Через месяц после этой свадьбы Лину Кодину арестовали как иностранную
шпионку и приговорили к 20 годам лагерей.

Там она узнала о смерти своего мужа - случайно: одна из таких же заключенных услышала по радио, что звучит концерт, посвященный памяти Прокофьева. Сказала Лине. И тогда эта гордая женщина заплакала так, что охранники вынуждены были отпустить ее с работы в барак. Она горько оплакивала человека, который оставил ее одну с сыновьями в самый тяжелый момент, который бросил ее на произвол судьбы, и по вине которого она оказалась в лагерях. С Колымы Лина вернулась через три года после смерти Сталина и Прокофьева. И, по воспоминаниям современников, уже через два дня вновь являла собой образец элегантности. Заявила о своих правах на наследие композитора, тут-то и всплыло пикантное обстоятельство, получившее в юридической практике название «казус Прокофьева»: гений оставил после себя сразу двух вдов. Теперь, когда Сталина не стало, брак Прокофьева с Линой вновь стал законным. Лине и сыновьям досталось почти все имущество.

...Лина стремилась уехать на Запад. Она безрезультатно обращалась к Брежневу с просьбами дать ей возможность повидать престарелую мать. В 1971 году ее младший сын Олег получил разрешение выехать в Лондон на похороны своей жены-англичанки, скончавшейся в России от заражения вирусным гепатитом, и повидать свою дочь от этого брака. Олег остался жить и работать в Британии. В 1974 году на одно из писем Лины, адресованное тогдашнему председателю КГБ Юрию Андропову, с просьбой разрешить ей на месяц выехать в Великобританию, чтобы повидать сына и внучку, пришел ответ: через три месяца ей позвонили из ОВИРа и сообщили, что ей предоставлена трехмесячная виза для поездки в Великобританию. К этому времени ей было уже 77 лет. Она не вернулась. Но Лину нельзя было считать беженкой. Советские власти не хотели политического скандала, который возник бы, если бы вдова великого Прокофьева попросила политического убежища на Западе. Советское посольство в Лондоне без проблем продлевало ей визу. На Западе Лина Прокофьева делила время между Лондоном и Парижем, куда впоследствии перебрался ее старший сын с семьей. Много времени она проводила в США и Германии. В Лондоне в 1983 году она основала Фонд Сергея Прокофьева, куда передала свой обширный архив, включавший переписку с мужем. Ее без конца приглашали на прокофьевские юбилеи, фестивали, концерты. Свой последний, 91-й день рождения Лина Прокофьева отпраздновала 21 октября 1988 года в больнице в Бонне, куда прилетели ее сыновья. Она была смертельно больна, но пригубила шампанского. Ее переправили в Лондон, в клинику имени Уинстона Черчилля, где она скончалась 3 января 1989 года.

Записи с пением сопрано Лины Люберы не сохранились. Каролина Кодина-Любера прожила долгую жизнь. В 77 лет она начала жизнь сначала. Много путешествовала, растила внуков. Но главное - она занималась переизданием музыкального наследия Прокофьева, делала все, чтобы имя ее великого мужа не было забыто на Западе. И его действительно там знают, помнят и любят.

7

Нахожусь дома в режиме самоизоляции из-за перенесенного коронавируса. Складывается впечатление, что у мошенников есть и база телефонов таких людей. Раньше мне никогда не звонили с сомнительными предложениями, а тут звонки пошли один за другим. Первым был мужик, представившийся лейтенантом полиции Хайрулиным из Центробанка. Говорил громко и напористо. Оказалось с моего счета, незаконно списано 15 тысяч рублей. Необходимо срочно принять нужные меры, сейчас эта операция идет по многим пострадавшим как я. Давайте номер вашей карты и другие данные. Сообщил, что говорить не могу, т.к. чувствую повышенное внимание иностранных спецлужб. Присылайте официальную повестку с вызовом в Центробанк. Прибуду незамедлительно. Кстати посоветуйтесь с коллегами из ФСБ, они в курсе. После некоторой паузы, Хайрулин ответил что посмотрим и отключился. Через пару дней с похожей темой позвонил представившийся как капитан полиции Николай Сергеевич Иванов. Говорил мягко и интеллигентно. Кстати тоже из Центробанка. Речь шла о более сложном финансовом преступлении, с хищением 40 тысяч с моего счета. Поинтересовался предупреждали ли меня о его звонке. Он давал такое поручение. Ответил, что нет, но это не имеет значения. После своего первого срока, который отбыл от звонка до звонка, придерживаюсь правила, ниже майора ни с кем из представителей силовых структур не контактировать. Николай Сергеевич возразил, что в моих же интересах сообщить для сверки некоторые данные моей банковской карточки. Возможно возвращение похищенных средств уже сегодня. Сказал, что отбытые мной последующие два срока, только укрепили правило насчет майора. Так что извиняйте, но я выхожу из разговора. Повторного звонка не было. Еще через пару дней позвонила девушка с звонким молодым голосом, уже не помню как представилась.Сообщила о только что выявленном незаконном хищении с моей карты денег в сумме 20 тыс. рублей. Получал ли я СМС о снятии денег. Сказал, что эта смешная для меня сумма, но вот она меня заинтересовала. Я капитан круизного теплохода. Ищу девушку с хорошим голосом и грамотной речью, для объявления сообщений по внутренней радиосети. Зарплата достойная, бесплатное питание в нашем ресторане. Еще можно бесплатно взять с собой одного человека, мужа или ребенка. После возвращения оплачиваемый 40-дневный отпуск. Звонившая, кстати, как и предыдущие представители Центробанка, обращалась ко мне по имени-отчеству. Сказала, что сейчас не может обсуждать это предложение, но перезвонит позднее. Пока что других звонков не было. Как еще можно развлечься сыщику из уголовного розыска, впервые в жизни оказавшемуся изолированным от коллег и преступного мира.

8

12 душевных историй о семье
1. У меня рост 150 см, у мужа 157. А у моего отца 180, и он носит длинную бороду. Когда папа приходит в гости, всегда здоровается: Ну, привет, хоббиты! а муж отвечает: Здорово, Гендальф!
2. Нас в семье четверо: я, жена и две дочки. Сегодня не могли решить, кто пойдет выгуливать собаку. Затеяли игру: кто первый слово скажет, тот и идет. Как только спор вступил в силу, дочка с каменным лицом пошла одеваться, собрала все, что нужно для выгула собаки, обулась.
И вот она уже открывает входную дверь, собака на поводке, в прихожей выстроилась вся семья, и мы практически хором: Молодец, Поля! А Поля, довольная, начинает снимать куртку и говорит: Вот вы и попались.
3. Каждое утро, просыпаясь, я готовлю завтрак племяннице. Если честно, привык в течение года, и это уже стало даже в радость. И вот вчера утром (у меня был выходной, поэтому будильник я поставил на полчаса позже), я как обычно проснулся, чтобы приготовить яичницу и горячие бутерброды. А у меня на столе стоял чай, лежали 2 бутерброда и был замешен творог со сметаной и сахаром. Племяшка (2 класс, 8 лет), зная, что у меня выходной, решила мне сделать такой подарок. Дети умеют благодарить искренне.
4. Матушка, заглянув в комнату, сурово приказывает:
Спать иди, скотина!
Я, встрепенувшись, виновато возражаю, что еще рано для сна. Сразу же разъясняется, что мама обращалась к своей собачонке, которая шуршит и возится под столом.
Вот так растишь ребенка, любишь, а он все равно обращение скотина воспринимает автоматически на свой счет, вздыхает матушка.
Да что там ребенок! немедленно откликается папа с дивана. Я сам только сейчас выдохнул.
5. Когда мне было лет 5-6, я, мама и папа ближе к вечеру выбирались на природу. Папа брал удочку, а там, где должен был быть поплавок, привязывал небольшую деревяшку. Вы ни за что не догадаетесь зачем... Мы ехали на большое-большое поле, выходили из машины, шли немного пешком. И папа, подняв вверх удочку и размахивая ей, издавал звуки, напоминающие писк мыши. Через некоторое время прилетала сова. Настоящая большая сова! Она пыталась взять в клюв деревяшку, но у нее не получалось. А я могла рассматривать ее. Благодаря папе у меня огромная любовь к природе. Любовь к животным. Это были лучшие моменты детства.
6. Однажды мой молодой человек пришел к моему отцу просить моей руки, а отец упал ему в ноги с криком: Спаситель ты наш!
Папа сказал, что, еще в студенчестве услышав этот анекдот, всегда мечтал так сделать.
7. Ехали с братом и нашими семьями (его: жена и дочь 7 лет; мои: муж и сын 11 лет) в село к маме. Решили по дороге купить детям водяные пистолеты, чтобы они в деревне развлекались. Купили прикольные автоматы. Детям было очень весело наблюдать, как их родители устроили себе Морской бой.
8. Задумалась, почему мы никогда не ссоримся с мужем... Вспоминала все истории подружек про их размолвки, все начиналось с каких-то бытовых мелочей.

9

Интересно, откуда приехала в Россию нечистая сила, а именно Баба-Яга и Кощей Бессмертный, если она обращалась к Ивану- царевичу со словами "Ой ты гой еси, добрый молодец", а Кощей над златом чахнет?

10

Одно из условий с удовольствием ходить на работу - любить свою работу.
Но трудно ли любить свою работу и приносить людям хорошее настроение?
Или невольно заставить других любоваться своей работой, совсем не творческой?

Из моей московской жизни я запомнила двоих таких людей.
1. Она работала на станции метро Октябрьская, там, где переход с кольцевой на радиальную, - небольшой по длине/глубине эскалатор. Будка дежурного смотрела "лицом" на спускающихся.
Дежурной было лет за 50, в те годы она казалась мне пожилой)) С худощавым лицом, всегда в красной кепочке, и всегда с живыми глазами и улыбкой на лице.
Она была неповторяема и неотразима) Обращалась почти к каждому, кто спускался на "её" эскалаторе, с улыбкой, кому успевала - говорила какие-то добрые слова, как-то по-доброму шутила, глядя на неё, всегда поднималось настроение.
Когда мы ее видели, всегда улыбались, она была же как единое целое со станцией Октябрьская)Без кепочки мы уже не представляли себе этого перехода. Было видно, что работа доставляет ей удовольствие.
Работа дежурного на эскалаторе длиной самое большое 30 метров)
О, наша кепочка! - так мы звали ее между собой. Подсознательно ожидая, что каждый раз переходя на радиальную, мы будем ее видеть, огорчались, когда была не ее смена. Не было привычного доброго ритуала. Не было повода улыбаться. В этот день не хватало чего-то хорошего и привычного.
А потом она исчезла. Сменили ее дежурные с тусклым уткнувшимся вниз взглядом и равнодушным лицом.
Усиленно смотрят в монитор? Кепочка тоже смотрела в монитор. Но ее дежурство всем поднимало настроение.

2. Конец 90-х - начало 2000-х. Работаю в начале Можайского шоссе. Коммунальные услуги оплачиваются только в Сбербанке - или тогда еще Сберкасса? уже не помню, - в моем районе этот процесс мог занять полдня, и такой роскоши я себе позволить не могла. Напротив работы, на Можайке, прямо у остановки, тоже есть сбербанк, но там было еще хуже, чем в моих пятиэтажных Черемушках с домами, натыканными как грибы после хорошего дождя.
С другой стороны квартала, где был офис, проходила, да и сейчас, думаю, проходит, улица Красных Зорь, и в одном из угловых домов в девятиэтажке был Сбербанк и почта.
Район здесь тоже был обжитой и квартал спальный, но по другую сторону Красных Зорь проходили ж/д пути и количество потенциальных посетителей этих жизненноважных в то время объектов сужалось до жителей квартала, домов, заселенных в 60-70 года. К тому же квартал был на отшибе.
И я приноровилась в обеденное время оплачивать коммуналку в этой сберкассе.
Окон было, если не ошибаюсь, не меньше 3-х, очередь тоже была, но в одном окне всегда очередь проходила практически молниеносно. Так эмпирическим методом я стала оплачивать только в этом окне.
Работала там профессионал. Нет, не так - ПРОФЕССИОНАЛ. ВЫСОЧАЙШЕГО КЛАССА. Никто около ее окна никогда не задерживался. Ей стоило только лишь бросить взгляд на квитанцию, сказать, где ошибка в цифрах, - если ошибка была, - у меня было такое впечатление, что она знает наизусть все эти многочисленные номера счетов, состоящих из 20 цифр. Очередь, если и возникала по причине технического перерыва, рассасывалась мгновенно. Все замечания по квитанциям у нее были четкие и короткие, исключающие повторный вопрос. Потому что все было ясно)

Я ходила в эту сберкассу, скорее к этой операционистке, несколько лет. Я рассказала о ней коллегам, мне не поверили) мы пошли удостовериться. Все были, скажем, очень удивлены.
Рассказала о ней дома. Мне тоже не поверили.
Поехали специально проверить, теперь удивлены были мои домашние.

Однажды я в очередной раз пошла платить в эту сберкассу.
Операционистка стояла у входа и курила. Смотрела куда-то вдаль, о чем-то думая, во всяком случае лицо у нее не было улыбчивым. Я прошла в зал, а потом подумала и вышла на улицу. Когда еще будет такой шанс.

- Я хотела бы сказать Вам, что Вы - настоящий профессионал... Вы так работаете, всегда всем помогаете в этих запутанных цифрах и, главное, быстро. И не надо в очереди подолгу стоять. Спасибо Вам!
- Спасибо! - операционистка была удивлена и как-то обрадована, что ли. - Вы единственная, кто мне сказал добрые слова, - она горько усмехнулась. - И на меня пишут жалобы начальству. Что слишком быстро работаю. Я с советских времен ненавижу очереди. А местным бабушкам это не нравится. Они хотят стоять в очередях...

Не помню, были ли в те времена у сотрудников Сбербанка бейджики, но на стойке стояла табличка с именем и фамилией сотрудника.
Светлана Одоевская, спасибо Вам еще раз!

12

Рассказал друг. Познакомился на сайте знакомств с женщиной. Хорошие фотографии, стали переписываться. Назначили встречу. В жизни оказалось все нормально. Погуляли, поговорили. Это был ее район, пригласила зайти. Кофе, разговоры, очень неплохой секс. После пары наводящих вопросов попросила срубить дерево перед окном. Оно загораживает большую часть дневного света. Поинтересовался, обращалась ли в ЖЭК. Говорит, что да, но там не поддерживают эту идею. Сознавая ответственность за порчу зеленых насаждений, попытался направить ход мыслей хозяйки в более высокие инстанции. Но она настаивала. Выяснилось, что топора или пилы дома нет, придется изыскать самому. На следующий день сообщение, что она меня бросает, т.к. похоже, я не знаю, чего хочу, и она не уверена, что на меня можно положиться. Самому интересно, неужели все это для поиска дровосека. Хотя замысел почти гениальный - пришел какой-то мужик и срубил дерево, я тут причем?

13

Потерянные ключи

4 года назад. Сентябрь.
- Надя, я избила чужого ребёнка, - звонок среди ночи, прерывающийся голос. Сна как не бывало.
Звонила моя давняя подруга, "боевая", о которой я уже писала.
[Дружба телефонно-интернетная сейчас. Но всё же. Назову-ка я её Ксеной. Живёт она в Полтаве, в районе на горе, именуемой Монастырской.]
- Такого не может быть! Ну, говори, не волнуйся, - пытаюсь успокоить...
***
После тяжёлого рабочего дня, с сумками и 10-летней дочкой, которая всю дорогу ныла, не желая топать пешком в гору, усталая Ксена добралась домой с единственной мыслью - отдохнуть.
Калитка и дом были незаперты (кто-то был дома), поэтому потерю связки из пары ключиков она заметила не сразу.
Но они же недавно были, попадались в сумке на пути домой! Получается, прозевала где-то по дороге. Скоро сумерки, надо идти искать.
Монастырскую гору почти кольцом опоясывает железная дорога, построенная ещё до 1917 года. Поезда по ней ходят не так чтоб стремительно; по этому участку обычные - 40, а экспрессы - 60км/ч.
Ксена с дочкой уже дошли до железной дороги, но ключей пока не нашли. Людей не было, только одинокая миниатюрная девушка-подросток, неспешно идущая впереди. Они её обогнали, перешли железку. Слышно было, что приближается поезд. Обычный, не скорый.
Что заставило Ксену оглянуться?
Что-то.
Девушка, та, которую они обогнали, стояла на рельсах. А поезд уже показался... Она побежала к ней, рванула, оттащила. Но девчонка, хоть и мелкая, но крепкой оказалась и намерения своего не поменяла. И снова очутилась на рельсах. Ксена её опять рывком оттуда, а мимо уже мелькал поезд, но девушка не оставляла попыток свести счеты с жизнью, снова и снова порываясь под колёса. Выглядело это дракой; Ксена уже и влепила ей пощечину, и порвала одежду, и исцарапала руки в попытках удержать. Дочка плакала, кричала что-то.
Удержала, оставив ещё и синяк на руке.
Выяснив с трудом, где живет, они повели её домой.
А дома у девочки был ежедневный праздник! В самом разгаре. Веселье, водка, собутыльники... Кто там мать, отец, бабушка, дедушка, Ксена выяснять не стала. Подошла соседка, объяснила ситуацию, забрала девочку к себе - она часто ночевала у неё.
Вернулись домой, Ксена кое-как уложила спать свою вздрагивающую от малейшего шума дочь.
(Дочка несколько дней заикалась после увиденного.)
Позвонила мне, рассказала.
Я, потрясенная, ничего другого не додумалась:
- А ключи так и не нашли?
- Нашла. В джинсах, в заднем кармане.
- А если бы не потерялись?
Пятнадцатилетней девчонки уже просто не существовало бы.
Наутро она пошла в администрацию колледжа, в которой училась девочка.
Через несколько дней ей дали комнату в общежитии. Ксена все четыре года незаметно для девочки интересовалась её жизнью.
Обращалась в социальную службу, но посоветовали "не лишать ребёнка родителей".
Узнавала о её успехах в учёбе. Девочка контактировать с ней не хотела. Преподаватели тоже принимали участие в судьбе девочки.
Из какой-то косвенной фразы я поняла, что и материально помогала.
Недавно эта девушка вышла замуж и уехала.
Её родители до сих пор понятия не имеют, что произошло с их ребёнком. У них всё те же праздники почти каждый день.
Ксена говорит, что она не любит чужих детей. А я считаю, что это самое высокое проявление любви - действенная любовь, агапе.
Я осторожно выспрашивала её об этом тяжелом событии. Не много вытянула.
Считаю её героиней. Она не согласна. До сих пор ей стыдно за ту пощёчину.
"Да любой так поступил бы. А я, наоборот, могла в ступор впасть, увидев кровь" - её слова. Об этом случае знает всего несколько человек. Теперь вы.
Вначале она произнесла фразу "избила чужого ребёнка".
И кому же этот ребёнок чужой?

14

В начале 90-х жили в небольшом 8-квартирном доме довоенной постройки. Прежде там была семеноводческая станция. Это к тому, что стены не из картона, а вполне крепкие и толстые. Все квартиры своей особой конфигурации, но это так, к слову.
В одной жила не очень аккуратная семейка, в другой - тётка, собирающая весь мусор домой. В остальных жили адекватные люди, даже фанаты чистоты обитали. Но появились в нашем симпатичном доме тараканы (нанесла тётка Мусорщица), те, рыжие, страшные, скоростные... У всех. Без исключения. Как они стены преодолевали, не знаю, под полом, возможно. Началась борьба, но безуспешная. Ничего не помогало. Никому. Яды дешёвые и дорогие были одинаково бесполезны. Боролись все чистюли. Ноль. Ужас, кошмар, до сих пор бррр...
И вот... Однажды ночью снится мне, что в гости пришла моя любимая бабушка, поубирала в доме, помню, подметала. Обычная лёгкая уборка (в доме двое детей 5 и 3 лет). Может, я устала, и мечтала, чтоб кто пришёл, помог... Все бы ничего, нормальный сон, но... бабушка умерла 1 апреля 1987, лет за 5 до этого...
Но тараканы ИСЧЕЗЛИ. У всех. В один день. Бесследно и без трупов. Люди, что это было? Это чистая правда, но поверить трудно. Год 1992 или 1993... Если серьёзно, кто-то может это рационально объяснить?
P.S. К магам, гадалкам и т.д. никогда не обращалась.

15

Броня обкома

Еду в Москву, в кармане опять триста рублей с мелочью, проклятое число, оно так и преследует меня в командировках. Я подумал, что из меня мог бы получиться выгодный сотрудник какой-нибудь организации: мне на командировочные нужно всего триста рублей, хотя кому такой бестолковый работник нужен? Нет, скоро дела пойдут в гору, сегодня звонили из газеты «какой-то там вечерний город», какой именно - не расслышал, но точно российский, вряд ли иностранцы могли бы мною заинтересоваться, хотя, скажем, «Вечерний Берлин» звучит красиво; так вот, сказали что приличный гонорар будут платить, думаю, эдак тысячи три в месяц, если, конечно, каждый день буду писать, плюс с основной работы за мои изнурительные лекции в институте три тысячи пятьсот рублей семнадцать копеек. Итого: если курс евро немного упадет, получается целая сотня в валюте, чем тебе не Берлин. Но я в валюте не храню, сразу биткоин покупаю, на данный момент на счету уже: 0,022 биткоина, курс растет, я в плюсе, кстати, думаю продать, нужно прибыль зафиксировать: два евро пятьдесят пять центов уже имею от цены покупки. Все-таки интуиция у меня есть, я прушный.
Мои мысли о скором финансовом благополучии и счастливом обладании криптовалютой прервал голос проводника: «Как ваша нога, Галина Ивановна? В прошлый раз на перроне упали, вы подлечились?» С этими словами в моем купе оказались три больших чемодана и Галина Ивановна, выглядевшая в свои семьдесят пять лет только на семьдесят четыре. Мужчина, тащивший багаж, получив щедрое спасибо от хозяйки вещей, смахнув пот со лба, тяжело выдохнул и в тут же минуту исчез вместе с проводником. Оставшись один на один со мной, бабушка поинтересовалась: «А вы до Твери едете?» Неужели меня выдало мое провинциальное лицо, и кого я тут обманываю? Но я все равно гордо сказал: «До Москвы!» «Вот и хорошо, тогда вы и поможете мне вытряхнуться», - радостно обрисовала мое ближайшее будущее владелица тяжелых чемоданов.
Поезд тронулся, верхняя полка от вибрации застучала как пулемет, проводник принес кофе. «Я в обкоме работала - финансистом!» - торжественно объявила моя попутчица и, посмотрев на мои ботинки, удивленно воскликнула: «Ух ты! А у вас размер обуви большой. У меня тапочки есть, только я вам дать не могу…» - а ведь она обращалась к человеку почти двухметрового роста. Я учтиво поблагодарил свою попутчицу, подумав: «Вот ведь, вроде человек тебе отказал, а все равно как-то к себе сразу расположил». Войдя таким образом ко мне в доверие, заботливая бабушка не унималась: «Милок, что тут написано?» - полюбопытствовала она, с интересом изучая надпись на шведском языке, украшавшую торец ее полки (наверное, шведы в этом поезде ездят чаще, чем наши соотечественники). Я ответил, что написано на шведском языке, в изучении которого я успехов так и не добился. На что моя пытливая спутница не растерялась и в ответ на мое лингвистическое невежество похвасталась: «Я французский учила в школе, но когда это было... - после чего, разразившись живым, искренним и даже немного злорадным смехом, продолжила: - Кстати, на одни пятерки училась! А вообще все нормально будет, - потирая ближайшее к двери колено, успокоила бабуля, некогда отлично знавшая французский язык, - сегодня же вторник, а это по гороскопу мой день, я верующая!» Тут я совсем успокоился и залез на верхнюю полку.
Внизу что-то происходило, верующая в гороскоп и Павла Глобу бабушка распаковала чемодан и заботливо протянула мне почерневший склизкий банан со словами «Ешьте, а то ведь пропадет». Я человек культурный, отказать пожилому человеку не могу, да и удобства рядом, по коридору до конца и направо, ночью очереди не будет, беспокоиться особо не о чем. Банан канул в мой желудок, оставив после себя только кожуру, тут же превратившуюся в кусок размякшего на солнце детского бананового мыла. Хозяйка испорченного фрукта, краем глаза наблюдавшая за моими гастрономическими потугами, дождавшись, пока я морщась проглочу последний кусок, выудила из чемодана беляш, аккуратно завернутый в салфетку, протянула мне кулинарное изделие и, с улыбкой глядя мне прямо в глаза, сказала: «Ешьте, ешьте, я в чемодане ключи ищу». Утратив волю к сопротивлению, я взял черствый пирожок с мясом, выдавил улыбку и процедил сквозь зубы слова благодарности.
Поиски ключей продолжались. Через некоторое время я получил чудо-йогурт в количестве трех штук, не уступающий в черствости беляшу апельсин, бутерброд с колбасой, бутерброд с сыром, бутерброд с каким-то паштетом - все по одному. Все полученные продукты я покорно съел. Звякнула трехлитровая банка с грибами - под крышкой я успел разглядеть очень толстый слой плесени. В первом чемодане ключи не нашлись, и Галина Ивановна намеревалась продолжить поиски в двух оставшихся. Шансы найти заветные ключи уменьшались на глазах. Интересно, там есть еще продукты и какого они рода и качества? Но, к сожалению, мы этого уже не узнаем. Поезд подошел к станции. Моя остановка, дамы и господа.
«Не уходите, хотите, я вам свои тапочки дам?» - кричала мне вслед бабушка, ограбившая несколько лет назад продуктовый магазин. «Спасибо, бабуля, они у вас тридцать пятого размера, очень вряд ли мне подойдут! Я лучше про вас рассказ напишу».
Выдала меня моя рожа, ну здравствуй, Тверь!

16

Деревенька как деревенька. Много таких. Вот только в этой двое арестантов. Домашний арест у них. Гошка с Генкой. Точнее Гошка и Генка по отдельности. Гошка своей бабушкой арестован, Генка своей. И сидят под арестом они отдельно. Им еще целую неделю сидеть.

Хорошо, что арестом обошлось. Тетка Мариша настаивала, чтоб высечь «прям сейчас» и по домам отправить. Не самая злая в деревеньке тетка, только ее дом как раз ближним был к помойной яме, а она взорвалась. Тут любая тетка разозлится, если испугается.

Тем утром Гошка рассказал Генке, как классно взрываются аэрозольные баллончики, если их в костер положить. И достал из-за пазухи баллончик. У бабушки сегодня дихлофос кончился. Гошка взялся выкинуть.
Генка сам знал, что они взрываются. Долго уговаривать не пришлось. Через полчаса и бабахнуло, и даже головешки в разные стороны раскидало.

- Хорошо взорвался, - оценил Генка, - у тебя один был?
- Один, - оптимистично вздохнул Гошка, - но я знаю, где еще взять. Меня послали в яму выкинуть, что за Маришиным домом, а значит, туда все их выкидывают, и там их много.

Надо сказать, что деревенская помойка от городской сильно отличается. В деревне никто объедки выкидывать не будет, – отдаст свиньям. А из других вещей выкидывают только совсем ненужное. Совсем ненужное – это когда в хозяйстве никак применить нельзя, не горит, или в печку не лезет, или воняет, когда горит. В деревенских помойках пусто поэтому. Баллончики от дихлофоса, или еще какого спрея, пузырьки из-под Тройного или Шипра, голова от куклы, керосинка, которую починить нельзя. Все видно. Только не достанешь.

Помойная яма иван-чаем заросла, бузиной и березками. Деревья сквозь мусор выперли. Когда к яме не подойти уже было, кто-то порубил и кусты, и деревья. И в яму ветки побросал, чтоб далеко не носить. Через хворост все видно, а не достанешь – провалишься.

А взорвать чего-нибудь хочется.
- А зачем нам их доставать, - к Гошке умная мысль пришла, - давай хворост подожжём и отойдем подальше. Пусть баллончики в яме взрываются. И яма заодно освободится.

Гошка и договорить не успел, а Генка уже спичкой чиркнул. Подожгли, отбежали подальше. Сидят на небольшом пригорке возле трех березок и одной липы. Ждут. Пока баллончики нагреются.

Они ж не знали, что в яму кто-то ненужный газовый баллон спрятал. Т.е. не совсем в яму и не совсем ненужный и не совсем один. Два. Тетка Мариша из города тащила четыре газовых баллона. Баллоны тяжелые, тетка старая. Решила два в иван-чае возле ямы спрятать, потом с тележкой прийти, а две штуки она играючи донесет. Тетка вредная, чтоб не украл никто, баллон так далеко в траву запихнула, что он в яму укатился. Расстроилась. Второй рядом поставила, оставшиеся подхватила и побежала за багром и тележкой. Тетка старая, бегает не быстро, Гошка с Генкой быстрее костры разжигают. А ей еще багор пришлось к древку гвоздем прибивать и колесо у тележки налаживать. Но она успела. Метров двадцать и не дошла всего и еще думала, что это там за дым над ямой. А тут как даст. Как даст, и ветки, горящие летят. И керосинка, которую починить нельзя. И пузырьки из-под Шипра и Тройного. И голова от куклы.

- Нефига себе, - говорит Генка, - там, наверное, все баллончики сразу взорвались.
- Нефига себе, - говорит тетка Мариша и добавляет еще некоторые слова.
- Пошли отсюда, - тянет Гошка приятеля за рукав, - пошли отсюда, а то накостыляют сейчас.

Они не слышат друг друга, у них уши заложило.
А вечером Гошку с Генкой судили. - Твой это, Филипповна, - Тетка Мариша обращалась к Гошкиной бабушке, - твой это мой баллон взорвал, и яму он поджог. Больше некому.

- Так не видел никто, - говорила Гошкина бабушка, сама не веря в то, что говорит, - может, и не он.

- Он, - настаивает Мариша при молчаливой поддержке всей деревеньки, - у него голова, как дом советов, вечно каверзу какую выдумает, чтоб меня извести. Фонарь вот в прошлом году на голову уронил? Уронил. Выпори ты его ради Христа, Филипповна.

- Видать сильно, Маришка, тебе фонарем по голове попало, - вмешался бывший лесник Василь Федорыч, прозванный в деревне Куркулем за крепкое хозяйство, - если у тебя дом советов каверзы строит, антисоветская ты старушенция.
А дальше, неожиданно для Гошки и Генки, Куркуль сказал, что раз никто не видел, как Генка и Гошка яму поджигали, то наказывать их не нужно, а раз яму все равно они подожгли, пусть неделю по домам посидят, чтоб деревня от них отдохнула и успокоилась.

Так и решили единогласно, при одной несогласной тетке Марише. Тетка была возмущена до глубины души и оттуда зыркала на Куркуля, и ворчала. Какая она-де ему старушенция, если на целых пять лет его моложе? Речь Куркуля на деревенском сходе всем показалось странной. У него еще царапины на лысине не зажили, а он за Гошку с Генкой заступается. Так не бывает.

С царапинами вышла такая история. Гошка с собой на дачный отдых магазинного змея привез. Змей, конечно, воздушный, это Генка его магазинным прозвал, потому что купленный, а не самодельный. Змей был большим, красивым и с примочкой в виде трех пластмассовых парашютистов с парашютами. На леску, за которую змей в небо человека тянет, были насажены три скользящих фиговинки. Запускался змей, парашютист вешался на торчащий из фиговинки крючок, ветер заталкивал парашютиста вверх, там фиговинка билась об упор, крючок от удара освобождал парашютиста, и пластмассовая фигурка планировала, держась пластмассовыми руками за нитки строп.

Змей с парашютистами Генке понравился. Он давно вынашивал планы запустить теть Катиного котенка Пашку с парашютом. Он уже и старый зонтик присмотрел для этого дела. В городе с запуском котов на парашюте проще. Там и зонтиков больше, и дома высокие. В городе, где Генка живет, даже девятиэтажные есть. А в деревеньке нет. Деревья только. С деревьев котов запускать неудобно: ветки мешают. Поэтому Пашка, как магазинного змея увидел, у Генки из рук выкрутился и слинял. Понял, что пропал.

Гошка Генку сначала расстроил. Не потянет змей Пашку. Пашка очень упитанный котенок, хоть и полтора месяца всего.
- Но это ничего, - Гошка начинал зажигаться Генкиной идеей, - если Пашку и фигурку взвесить, то можно новый змей сделать и парашют специальный. По расчетам.

- Жди, сейчас за безменом сбегаю, - последние слова убегающего Генки было плохо слышно.
Безмен оказался пружинным.

- С такими весами на рынке хорошо торговать, Гена, - Гошка скептически оглядел безмен, - меньше, чем полкило не видит и врет наверняка. Пашек на такой безмен три штуки надо, чтоб он их заметил. - В магазине весы есть, - вспомнил Генка, - ловим Пашку, берем твоего парашютиста и идем.

- В соседнее село, ага, - подхватил Гошка, - если Пашка по дороге в лесу не сбежит, то продавщицу ты сам уговаривать будешь: Взвесьте мне, пожалуйста, полкило кошатины. Здесь чуть больше, брать будете, или хвост отрезать?

- Вечно тебе мои идеи не нравятся, - надулся Генка, - между прочим, Пашку можно и не тащить, мы там, в селе похожего кота поймаем, я попрошу пряников взвесить, они в дальнем углу лежат, продавщица отвернется, а ты кота на весы положишь.

- Еще лучше придумал, - хмыкнул Гошка, - по чужому селу за котами гоняться. А если хозяйского какого изловим, так и накостыляют еще. Да и весы в магазине тоже врут. Все говорят, что Нинка обвешивает. Нет, Гена, весы мы сами сделаем. При помощи палки и веревки. Нам же точный вес не нужен. Нам надо знать во сколько раз Пашка тяжелее парашютиста. Только палка ровная нужна, чтоб по всей длине одинаково весила.

- Скалка подойдет? - Генка вспомнил мультик про Архимеда, рычаги и римлян, - у бабушки длинная скалка есть, она ей лапшу раскатывает.

- Тащи. А я пойду Пашку поймаю.
Кот оказался тяжелее пластмассовой фигурки почти в десять раз, а во время взвешивания дружелюбно тяпнул Гошку за палец. Парашютист вел себя спокойно.

- Это что, парашют трехметровый будет? - Генка приложил линейку к игрушечному куполу, - Тридцать сантиметров. Где мы столько целлофана возьмем? И какой же тогда змей нужен с самолет размером, да?

- Не три метра, а девяносто сантиметров всего, - Гошка что-то считал в столбик, чертя числа на песке, - а змей всего в два раза больше получается, - он же трех парашютистов за раз поднимает, и запас еще есть. Старые полиэтиленовые мешки на ферме можно выпросить. Я там видел.

Четыре дня ребята делали змея и парашют. За образцы они взяли магазинные.

Полиэтиленовые пакеты, выпрошенные на ферме, резали и сваривали большущим медным паяльником, найденным у Федьки-зоотехника. Паяльник грели на газовой плитке. Швы армировали полосками, бязи. Небольшой рулончик бязи, незаметно для себя, но очень кстати одолжил тот же Федька, когда вместе с ребятами лазил на чердак за паяльником и не вовремя отвернулся. Змей был разборным, поэтому на каркас пошли колена от двух бамбуковых удочек. Леску и ползунки взяли от магазинного, а в парашют после испытаний пришлось вставить два тоненьких ивовых прутика, чтоб не «слипался».

- Запуск кота в стратосферу назначаю завтра в час дня, - сказал Гошка командирским тоном, когда они с Генкой тащили сложенный змей домой после удачных испытаний: кусок кирпича, заменяющий кота, мягко приземлился на выкошенном лугу, - главное, чтоб Пашка не волновался и не дергался, а то прутики выпадут и парашют сдуется.

- А если разобьется? – до Генки только что дошла вся опасность предприятия, - жалко ведь.
- Не разобьется, Ген, все продумано, - успокоил Гошка приятеля, - мы его над прудом запускать будем. В случае чего в воду упадет и не разобьется. А чтоб не волновался, мы ему валерьянки нальем. Бабушка всегда валерьянку пьет, чтоб не волноваться. Говорят, коты валерьянку любят.

- А если утонет?
- Не утонет. Сказал же: я все продумал. Завтра в час дня.

Наступил час полета. Змей парил над деревенским прудом. По водной глади пруда, сидя попой в надутой камере от Москвича, и легко загребая руками, курсировал водно-спасательный отряд в виде привлеченной Светки в купальнике. Пашке скормили кусок колбасы, угостили хорошей дозой валерьянки, и прицепили кота к парашюту.

- Что-то мне ветер не нравится, - поддергивая леску одной рукой, Гошка поднял обслюнявленный палец вверх, - крутит чего-то. Сколько осталось до старта?

- А ничего не осталось, - Генка кивнул на лежащий на траве будильник, - ровно час. Пускать? - Внимание! Старт! – скомандовал Гошка, начисто забыв про обратный отчет, как в кино.

Генка отпустил парашют и Пашка, увлекаемый ветром, поехал вверх по леске. Успокоенный валерьянкой котенок растопырил лапы, ошалело вертел головой и хвостом, но молчал.

Сборка из кота и парашюта быстро доехала до упорного узла рядом со змеем, в ползунке отогнулся крючок, парашют отцепился от лески и начал плавно опускаться. Светка смотрела на кота и пыталась подгрести к месту предполагаемого приводнения.

Лететь вниз Пашке понравилось гораздо меньше, чем вверх, и из-под купола донесся обиженный мяв.
Подул боковой ветер, и кота начало сносить от пруда.

- Ура! – заорал Генка, - Летит! Здорово летит! Ураа!
- Не орал бы ты, Ген, - тихо сказал Гошка, - его во двор к Куркулю сносит. Как бы забор не задел, или на крышу не приземлился.

Пашка не приземлился на крышу. И не задел за забор. Он летел, растопырив лапы, держа хвост по ветру, и орал. Василь Федорыч, прозванный в деревеньке куркулем, копался во дворе и никак не мог понять, откуда мяукает. Казалось, что откуда-то сверху. Деревьев рядом нет, а коты не летают, подумал Федорыч, разогнулся и все-таки посмотрел вверх. На всякий случай. Неизвестно откуда, прям из ясного летнего неба, на него летел кот на парашюте. И мяукал.

- Ух е… - только и успел выговорить Куркуль, как кот приземлился ему на голову. Почуяв под лапами долгожданную опору, Пашка выпустил все имеющиеся у него когти, как шасси, мертвой хваткой вцепился Куркулю в остатки волос и перестал мяукать. Теперь орал Федорыч, обещая коту и его родителям кары земные и небесные.

Гошка быстро стравил леску, посадив змея в крапиву сразу за прудом, кинул катушку с леской в воду и, помог Светке выбраться на берег. Можно было сматываться, но ребята с интересом прислушивались к происходящему во дворе у Куркуля. Там все стихло. Потом из-под забора, как ошпаренный вылетел Пашка и дунул к дому тети Кати. За ним волочилась короткая веревка с карабином.

- Ты смотри, отстегнулся, - удивился Генка, - я ж говорил, что карабин плохой.
Как ни странно, это приключение Гошке и Генке сошло с рук. Про оцарапавшего его кота на парашюте Куркуль никому рассказывать не стал и претензий к ребятам не предъявлял.

- И чего он за нас заступаться стал? – думал Гошка в первый день их с Генкой домашнего ареста, лежа на диване с книжкой, - замыслил чего, не иначе. Он же хитрый.

- Ну-ка, вставай, одевайся и бегом на улицу, - в комнату зашла Гошкина бабушка, - там тебя Василь Федорович ждет.
- А арест? – Гошка на улицу хотел, но в лапы к самому Куркулю не хотел совсем, - я ж под домашним арестом?
- Иди, арестант, - бабушка махнула на Гошку полотенцем, - ждут ведь.
Во дворе стоял Куркуль, а за его спиной Генка. Генка корчил рожи и подмигивал. В руках оба держали лопаты. Генка одну, Василь Федорович - две. На плече у куркуля висел вещмешок.

- Пошли, - Куркуль протянул Гошке лопату.
- Куда? – Гошка лопату взял.
- А вам с таким шилом в задницах не все равно куда? – Куркуль повернулся и зашагал из деревни, - все лучше, чем штаны об диван тереть.

Ребята пошли следом. Шли молча. Гошка только вопросительно посмотрел на Генку, а Генка в ответ развел руками: сам, мол, ничего не знаю.

- Может, он нас взял клад выкапывать? – мелькнула у Гошки шальная мысль, а по Генкиной довольной физиономии было видно, что такая мысль мелькнула не только у Гошки.

Куркуль привел их в небольшую, сразу за деревней, рощу. Ребята звали ее Черемушкиной. На опушке рощи Василь Федорович остановился возле старого дуба, посмотрел на солнце, встал к дубу спиной, отмерял двенадцать шагов на север и ковырнул землю лопатой. Потом отмерял прямоугольник две лопаты на три, копнув в углах и коротко сказал: - Копаем здесь. Посмотрим, что вы можете.

Копали молча. Втроем. Гошка с Генкой выдохлись через час, и стали делать небольшие перерывы. Куркуль копал не останавливаясь, только снял кепку. К обеду яма углубилась метра на полтора. А Василь Федорович объявил обед и выдал каждому по куску хлеба и сала. Потом продолжили копать. Куча выкопанной земли выросла на половину, когда Гошкина лопата звякнула обо что-то твердое. - Клад! – крикнул Генка и подскочил к Гошке, - дай посмотреть.

- Не, не клад, - Василь Федорович тоже перестал копать, выпрямился и воткнул лопату в землю, - здесь домик садовника был, когда-то. Вот камни от фундамента и попадаются.
- Садовника? – заинтересовался Гошка, - а зачем тут садовник в роще? Тут же черемуха одна растет. И яблони еще дикие.
- Так роща и есть сад, - пояснил Куркуль, снова берясь за лопату, - яблони одичали, а черемуху барыня любила очень. А клада тут нет. До нас все перерыли уже.
- А чего ж мы тут копаем тогда? – расстроился Генка, - раз клада нет и копать нечего. Зря копаем.
- А кто яму помойную взорвал и пожог? – усмехнулся Куркуль, - Мариша вон до сих пор заикается, и мусор выбрасывать некуда. Так что мы не зря копаем, а новую яму делаем. Подальше от деревни.

Вечером ребята обошли деревеньку с рассказом, куда теперь надо мусор выкидывать. А домашний арест им отменили.

17

Венерологом я был недолго, собственно, меня это никогда и не прельщало, хотя в начале 90-х вполне себе гарантировало кусок хлеба с маслом.
Тем не менее, целых четырех месяца меня интенсивно обучали этой нужной, и в принципе несложной, но очень уж специфической профессии. Этого мне вполне хватило – теперь у меня в «багаже» есть дюжины две любопытных венерологических историй, которыми могу здесь поделиться. Это, в общем-то, все, чем изучение венерологии смогло мне пока пригодиться – ну, спасибо ей и за это.
Пару историй я в очень усеченном виде рассказывал в комментах лет 5-7 назад, думаю, их мало кто помнит с тех времен. Для самых памятливых могу сразу пообещать, что версии будут «расширенные и дополненные».
При всех недостатках периода распада Союза как минимум один положительный момент у СССР точно был – число больных заболеваниями, передаваемыми половым путем (ЗППП), в конце 80-х было минимальным. Помню, на весь наш большой город-миллионник за четыре месяца моего обучения было не то три, не то четыре случая сифилиса.
Один из случаев был интересен лишь личностью пациента – это был известный дирижер из Москвы, который просто не хотел светиться с таким диагнозом в столичных клиниках (ну, трахнул дежурную по этажу в какой-то провинциальной гостинице где-то на гастролях...).
А те три случая, что остались, расследовались по полной программе, хоть и без привлечения ментов – так тогда было положено, никакой анонимности венбольных и сокрытия контактов не допускалось…
Один из пациентов был шофер дальнобойщик, подхвативший сифилис от плечевой где-то в районе МКАД. Там была интересная ситуация. Трахнул он плечевую, и при этом простыл (в октябре дело было). Приехал он в родной город на следующий день сексуально удовлетворенный, но с температурой 38 С. Тем не менее, родную жену он таки успел поиметь, после чего его на скорой увезли в больницу с тяжелейшей пневмонией. Он провалялся в больнице почти месяц, чуть концы не отдал, но – пневмонию у него вылечили. Высокими дозами антибиотиков. Которые параллельно вылечили его и от начинающегося сифилиса (подхваченного от плечевой). И вот этот шофер возвращается, голубчик, домой, здоровый, практически стерильный – а там его встречает родная жена. А у жены за этот месяц первичный сифилис уже перешел во вторичный. И она его, голубушка, только что вылеченного от сифилиса, повторно заражает ЕГО ЖЕ сифилисом. Через пару недель он идет к врачу с шанкром на члене. Диагноз – ПЕРВИЧНЫЙ сифилис. Обследуют жену – ВТОРИЧНЫЙ сифилис. По всем канонам – она источник заражения, а он чист, аки голубь небесный. «Признавайся, сука, с кем спала». А она – честная женщина, спала только с мужем, плачет, готова руки на себя наложить. Недели две врачи мучались с этой парой, но потом все же восстановили истинный ход событий. Более того, по описанию, данному шофером, и ту плечевую нашли потом, месяца через два. Нашли, кстати, во Львове… Сейчас такое даже и представить нельзя, контакты никто не разыскивает, даже и права не имеют, тем более Львов теперь вообще другая страна…
Между прочим, наша зав отделением была полностью уверена тогда, что термин «плечевая» возник от того, что дама сия «кладет голову на плечо водителю во время поездок». Все попытки мужской части нашего отделения рассказать ей какие-то базовые вещи насчет «плеча перевозок» не увенчались успехом.
Второй случай был такой – одинокая деревенская бабушка, лет 75, из дальнего района, вернувшись раз с огорода в свою избу, увидела сидящую на столе большую крысу. Бабушке это не понравилось, она махнула на крысу рукой, чтобы ее прогнать, а та, не будь дура, вцепилась ей в руку и прокусила палец до крови. На следующий день бабушка поехала в ЦРБ, показаться врачу, обработать укус, и узнать, нет ли бешенства в районе, а то, может, и уколы от бешенства делать пришлось бы. Ехать в ЦРБ было долго, бабушка приехала туда поздно, и врач, принимавший ее, сказал: «Бабуся, чего тебе на ночь глядя домой теперь тащиться, твой автобус уже ушел, давай мы тебя дней на 5 в больницу положим, пообследуем, а если ничего не найдем, там сразу выпишем».
Положили бабку в больницу, больше, как бы сейчас сказали, по социальным, а не по медицинским показаниям, ну а наутро – как учили, анализ мочи, анализ крови, реакция Вассермана. RW оказалась, не поверите, 4 креста (++++, все очень плохо). Повторно взяли кровь, уже более специфичный метод использовали – все равно ++++. Сифилис, однако! Стали к бабке подкатывать, мол, когда последний раз с мужиком-то была, бабуся… Та краснеет, и говорит, что, кажись году в 1968 согрешила с дедом со своим, ныне уж покойник он, лет 10 тому как. В ЦРБ с венерологами швах, так что отправляют бабку в область. При этом все соседки узнали, что «у Никитичны – сифилис», аж запретили ей из общего колодца воду брать, она уж очень сильно переживала. Приехала Никитична в областной КВД, а там и увидели, что сифилис-то у нее – врожденный, со всеми характерными признаками (зубами, голенями, и т.п. – кому интересно, милости просим в Википедию). Начали расспрашивать о родителях, о семье. Та рассказывает, что она самая младшая, у матери ее было 5 беременностей, первая закончилась выкидышем, следующая – ребенок родился, но умер примерно года в полтора, второй дожил лет до десяти, и тоже умер от какой-то непонятной болезни. Еще один брат болел и умер лет в 40, она вот дожила до 75 лет, и есть еще у нее младшая сестра, 70 лет, живет там-то и там-то, ничем не болеет, да и сама она ни разу – до этой крысы проклятой – к врачу за свою жизнь не обращалась, все было хорошо, вот только детей не было. Нашли сестру, сделали анализы – у той тоже ВРОЖДЕННЫЙ сифилис. Т.е. согрешили папа с мамой где-то в самом начале XX века, несмотря на это, сами выжили, ну и родили детей, которым передали свою инфекцию. Первенец получил спирохет больше всех и не справился с такой нагрузкой. Чем дальше от момента заражения, тем меньшую дозу спирохет передавала мать своим детям, тем здоровее они были, и тем дольше жили. Если бы не та злополучная крыса, то две младших дочери, не обращаясь в своих деревнях к врачу, так бы никогда и не узнали, что всю жизнь были больны сифилисом.
А вот и третий случай - в одной воинской части дочь капитана и поварихи гарнизонной столовой решила пойти по стопам матери и устроиться в столовую после окончания десятилетки (в 17 лет). На предварительном медосмотре - вторичный сифилис. Что, как, у родителей чуть не инфаркт с инсультом. Как положено в советское время было – начали выяснять возможный источник заражения «капитанской дочки». Выяснилось, что минимум 40 подчиненных ее папы-капитана ее трахали - за бесплатно! - за последние полгода (мы лечили сифилис, а не занимались моральным обликом советских военнослужащих, поэтому предыдущие периоды нас не интересовали). Всех, кого она вспомнила, голубчиков, мы доблестно профилактически (!) пролечили - признаков заболевания не было ни у кого! Девушка была по-своему не дура, и выбирала для секса преимущественно военных в чине не ниже лейтенанта. Один лишь у нее был в списке контактов рядовой – москвич, сын какого-то генерал-лейтенанта, короче, мальчик перспективный. Но, как потом случайно оказалось, не она одна «полюбляла» этого генеральского отпрыска. В Москве, как мы потом выяснили, оный генеральский сынок (18 лет) за милую душу «пользовал» 40-летнюю секретаршу своего папы. Она ему минимум раз в неделю звонила в его в/ч по «вертушке», а тут она попросила его к телефону, а ей ехидным голосом говорят: «А ваш Вася уже неделю как от сифилиса лечится!» Она на следующий день прилетела к нему, устроила разборку, причем он после этой разборки ломанулся вешаться, но его устерегли, мы накачали его антидепрессантами, короче, все было с парнем хорошо. Часть лейтенантов начали нам «сдавать» свои дополнительные половые контакты, за пределами в/ч – оказалось, что в в/ч с «шефскими визитами» любили наезжать дамы из райкома комсомола, числом 3-4 одновременно, причем каждая дама за «сеанс» обычно имела контакт с 5-7 военными. Мы вызвали тех дам, был большой скандал в райкоме, но сифилисом нас тот райком не «порадовал», была только у тех дам гонорея, и то не у всех, да вши лобковые. С учетом огромного числа возможных половых контактов расследование цепочки сильно затянулось, в итоге мне рассказывали уже после завершения моего обучения концовку той истории.
Как в итоге выяснилось, «капитанскую дочку» заразил ее же школьный учитель физкультуры, он заразился от любовницы, жены местного врача скорой помощи, бисексуала, которого заразил его партнер-наркоман, убежавший к тому времени на Кавказ... И только там его следы затерялись, хотя всю предыдущую цепочку наши эпидемиологи доблестно выявили и пролечили, кого надо было.
Сейчас это рассказывается и слушается как сказка, т.к. никого сейчас не ищут, даже у заболевших имени уже не спрашивают. Какая уж тут теперь профилактика – немудрено, что с такими, мягко выражаясь, свободными нравами, в 90-е, при разрушении системы выявления контактов больных с ЗППП, сифилис, гонорея, да и СПИД – рванули ввысь…

18

Вот ещё такая история про Африку. Хотите верьте - хотите нет.
Когда мы приехали в ЮСА, к эммигратским семьям было принято (по моему ХИАСом) придавать "советника" на несколько месяцев. Ну типа человека который помогал войти в курс жизни. Были такие "пионервожатые" которые ограничивались несколькими чисто формальными встречами и на этом вся помощь заканчивалась. А были которые помогали серьёзно. Например советовали как составить резюме, помогали с поиском работы, выторговывали лучше зарплаты у потенциальных работодателей, помогали с поиском квартир, машин, объясняли как заполнять налоги, находить скидки, итд. Нам повезло, дали в "пионервожатые" очень интересную женщину и она в свое время нам очень помогла. А узнав что моя мать свободно ещё говорит и по французки, то мы подружились, и четверть века спустя мы общаемся. Ей уже примерно 90 +/- пару лет, но она бодра, свежа, и остра умом.
Зовут её Коллетта и по её судьбе без преувеличения можно писать роман круче чем у Морис Дрюона (которого она кстати знала лично). Она родилась в семье французких евреев в середине 20х. Отец вёл серьёзную торговлю тканями и в детском возрасте онa с семьёй уехали по бизнесу в Италию. Она выросла говоря на итальянском в школе и французком дома. В середине 30х они вернулись во Францию. В конце 39ого её отец, трезво оценив ситуацию, вывез всю семью сначала в Алжир, а потом от греха подальше в Египет. Так что она выучила и арабский пока оканчивала школу там.
Её старший брат, зная столько же языков и естественно английский, приглянулся Британской разведке. Судя по фоткам что она показывала по видимому он стал серьёзной фигурой, служил, попал в плен, бежал, был награждён какими-то британскими орденами. Потом служил где-то Азии. Правда окончилось всё очень печально, в один не прекрасный день в начале 50х он вышел из дома и исчез навсегда.
Брат познакомил её со своим сослуживцем, тоже разведчиком. Тот был чистокровный британец, аристократ, и как я понял католик (предполагаю потому что видел фотки где она с мужем на аудиенции с Римским Папой Пием XII и потом с Джоном XXIII). Они поженились в конце 40х, и уехали в Грецию (там муж был резидентом несколько лет). Так что она выучила и греческий.
Из Греции они уехали в Британию, но там ей там не понравилось (семья мужа была от неё отнюдь не в восторге, и терпела её только из за детишек). Она настояла что бы они уехали в Париж к её семье и муж добился перевода. 50-ые она провела в Париже и общалась с местным бомондом.
Будете смеяться, но на этом её эпопея не закончилась, муж был послан Британской разведкой в Федерацию Родезии и Ньясаленда в конце 50х. (там где Британские колонии соприкасались с Португальскими и Бельгийскими - сейчас это Замбия). Детей они решили с собой в Африку не тянуть и отослали к его родителям в Англию дабы выросла леди и джентельмен (видели их примерно раз в год-полтора). Там провели несколько лет. Потом вернулись в Англию и вскорости развелись.
Она чуток пожила в Англии, а потом вышла замуж ещё разок за американца. Он был археологом и тоже человеком довольно богатым, занимался чем то связаным с цивилизацией Инков. Они уехали в Агентину где она выучила и испанский (знаю... звучит как басня, но так и есть). Они поездили по Южной Америке, долго были в Перу, родили еще 2 деток, ну а потом в 80ые когда в Аргентине в связи с войной на Фолклендах на всех англоязычных стали смотреть косо, они уехали в США.
Вскоре её муж умер, ну и она ударилась в изучение иудаизма, вспомнила свои корни, выучила иврит, и вообще увлеклась волонтёрством и помощью. Она рассказывала много баек, а её огромное кондо было как настоящий музей. Правда обращалась она с аниквариатом достаточно странно. Например на шикарный складень 16ого века она вешала кухонные полотенца. Старинные арабские ковры лежали на полу и мы по ним просто ходили. Ну а потом она уехала сначала в Ист Хэмптон на Лонг Айленде (мы даже её перевозили) к дочери, а в конце нулевых переехала в Калифорнию что бы быть поближе к сыну.
Эта история, про её Африканский период.
Как я уже говорил, муж её был в Британской разведке и он профессионально мутил африканские племена за, а может и против бельгийцев и португальцев и против друг друга. А также привозил им оружие, снаряжение, медикаменты. Может просто так, а скорее в обмен на что-то. Белые британцы тем временем практически выехали из тех мест и кроме них оставалась лишь одна белая семья. Они были пожилые, бездетные, уезжать не хотели, да вроде и не к кому было. Муж (Волтер) пил джин лошадиными дозами, а жена (Виктория) курила какую-то дурь. Но учитывая местную специфику, другого европейского общения не было. Африканские слуги были конечно, но с ними особо было не пообщаться, да и языковой барьер естественно (по крайней мере в начале) был. Ну и дистанцию она должна была держать.
Муж её пропадал в джунглях сначала часами, потом днями, а потом неделями. Ей естественно было скучновато и она занялась типичными женскими делами. Ну например охотилась на леопардов, училась готовить рагу из обезьяннего мяса, ездила в Конго за покупками, расспрашивала местных про их ритуалы и каннибальские пиршества, собирала всякие всякости (... я знаю звучит как плод моего воспалённого воображения, но на каждую из вещей что я написал есть отдельная история и более того, я видел фотки и артефакты).
И вот после одной из заварушек, когда её муженёк вовремя подвёз партию оружия и местное племя благополучно перестреляло соседское, вождь решил что надо бы бледнолицых хоть как-то отблагодарить. А как? Очень даже просто, он подарил одну из своих многочисленных дочерей мужу Коллетты. То есть, одним прекрасным утром 12-13летняя девчушка появилось в сопровождении нескольких разукрашенных воинов и представитель вождя сказал ошарашенному мужу "что мол великий вождь, владыка джунглей, ценит их бледнолицего друга и за это дарит ему дочку. Пускай берет её второй женой. Таким образом они породнятся и бледнолицый может теперь им вечно возить оружие, а вождь будет рад посмотреть на внуков."
Засим делегация отчалила и оставила девочку. Сначала Колетта устроила муженьку скандал (наверное это традиционная женская реакция когда дарят мужу ещё одну жену:-) ). Потом, решали чего же всё таки делать. Отослать обратно конечно можно, но это прямое оскорбление вождю. То есть можно сказать что куча работы, что проделал муж , будет благополучно похерена. А за это Британская империя его не похвалит.
Оставили пока дома, дали комнату, одежду. Вот только не знали чем её занять. Как бы жена большого белого начальника, она категорически не хотела работать, да и слуги были дома. А использовать её как жену, муж Колетты опасался (по понятным причинам). Ну и Коллетта в большом восторге отнюдь не была, ни от неё присутствия ни от её попыток приласкать мужа. Пожалуй впервые в жизни Колетта просто не знала как себя вести. Очень уж ситуация отличалась от лучших домов Парижа.
А пока девчушка у них жила и иногда виделась с семьёй. А вождь уже не двумысленно интересовался у мужа, почему так сказать не консьюмирован брак? Может быть новая жена ему не нравится? Если это так, то он с удовольсвием пришлёт ему другую дочку, хочет младше, хочет постарше. На что муженек отвечал, да нет, он влюблён, и она славная, и всё вот вот произойдёт. На это вождь заявлял, что он ОЧЕНь ждет внуков и для британско-племенных отношений это будет очень хорошо. Колетту такие разговоры порядком нервировали, и надо было чего то решать. Ситуация в отдельно взятой ячейке общества накалилась до предела. Но вот идей как разрешить ситуацию с минимум потерь не было.
В конце концов Колетта и муж поделились это проблемой с Викторией и Волтером и запросили совета. Они были люди опытные, и дали простой ответ, надо девочку отравить. Вернее не отравить в самом деле, а разыграть сценку что мол ревнивая старшая жена, решила устранить соперницу с помощью яда. На пример, как бы поинтерестоваться у слуг где можно приобрести яд. Или даже приобрести его у местных. А ещё неплохо было бы девочку "заколдовать" в соотвествии с местной магией. Например заказать типа куклы вуду и оставить на открытом месте. Ревность старой жены вождь поймёт и заберёт девочку обратно.
Идею про отравление супруги зарубили на корню, как то это не очень по Британски. А вот идея с колдовством им понравилась. И вот в Колетта поинтересовалась у местных, как совершить обряд типа вуду. Её познакомили с шаманом который обьяснил, нужна кукла, и на куклу надо нацепить что то что носила девочка. Куклу ей сделали, Колетта взяла её домой, нацепила на её украшение девочки и оставила на открытом месте. Девочка естественно увидела, и перепугалась, но сказать что-то мужу о старшей жене естественно не посмела.
Колетта решила, что этого достаточно, для испуга и попросту вернула куклу обратно. Шамана в хижине не было и она оставила её у помощника. Мол не нужна больше. Естественно в магию она не верила.
Может совпадение, но этим вечером девочке стало плохо, а ночью от её криков чуть не лопались стёкла. Муж в ужасе спросил у Колетты, что происходит, не отравила ли она девчушку в самом деле. Она клялась что естественно нет, но призналась что просто вернула куклу шаману, правда его не видела, а просто отдала помошнику.
Муж побледнел, схватил Колетту и среди ночи они помчались к шаману и застали его пляшущим у костра, посыпающим какими-то травами куклу, и колющим ее острой палочкой. Оказалось что помощник понял возврат куклы как команду к действию и так передал шаману. Они в ужасе потребовали его остановить обряд и объясняли что произошло страшное недоразумение. Обряд тот прекратил и сказал что они успели вовремя. По его словам eщё пару часиков, и вопрос был бы решён достаточно радикально.
Девочке стало лучше через день-два и естественно об этом случае стало известно вождю. Муж рассказал историю про злобную ревнивую старшую жену которая редкая дура и не хочет делить мужа, как и советовал Волтер. Девочку вождь забрал, и учитывая опыт другую не предлагал. Взамен он подарил мужу маску и ожерелье. Ну а муж на всякий случай срочно вывез Колетту обратно в добрую старую Англию.
При разводе ожерелье осталось мужу, ну а маску я видел. Красивая, видно делал большой мастер.

19

В 1824 году действительный тайный советник Александр Михайлович Потемкин купил для своей жены, Татьяны Борисовны, старинное село Гостилицы, находящееся по дороге из Петербурга на Петергоф.
Потемкина прославилась своей благотворительной деятельностью. Она никому не отказывала в помощи и неутомимо обращалась к сильным мира сего с ходатайствами.
Особенно сердечно относилась Татьяна Борисовна к бедствующим лицам духовного звания и усердно за них хлопотала. Несколько записок с просьбами она послала и митрополиту Никанору. Через некоторое время Татьяна Борисовна сама приехала к владыке в гости. В разговоре, между прочим, митрополит Никанор сказал ей:
— А вы, матушка, Татьяна Борисовна, не извольте беспокоиться о просьбах, что вы мне дали. Они все порешены!
— Не знаю, как и благодарить ваше высокопреосвященство за милостивое внимание ваше,— ответила растроганная Потемкина.
— Благодарить нечего,— продолжал спокойно владыка,— всем отказано.

20

ЗЯМА

Если бы эту странную историю о вампирах и хасидах, о колдунах и книгах, о деньгах и налогах я услышал от кого-нибудь другого, я бы не поверил ни одному слову. Но рассказчиком в данном случае был Зяма Цванг, а он придумывать не умеет. Я вообще долго считал, что Б-г наградил его единственным талантом - делать деньги. И в придачу дал святую веру, что наличие этого дара компенсирует отсутствие каких-либо других.

Зяму я знаю, можно сказать, всю жизнь, так как родились мы в одном дворе, правда, в разных подъездах, и я – на четыре года позже. Наша семья жила на последнем пятом этаже, где вечно текла крыша, а родители Зямы - на престижном втором. Были они позажиточнее ИТРовской публики, которая главным образом населяла наш двор, но не настолько, чтобы на них писали доносы. Когда заходила речь о Цванге-старшем, моя мама всегда делала пренебрежительный жест рукой и произносила не очень понятное слово «гешефтмахер». Когда заходила речь о Цванге-младшем, она делала тот же жест и говорила: «оторви и брось». Ей даже в голову не приходило, что всякие там двойки в дневнике и дела с шпаной всего лишь побочные эффекты главной его страсти – зарабатывания денег.

Я, в отличие от мамы, всегда относился к Зяме с уважением: он был старше, и на его примере я познакомился с идеей свободного предпринимательства. Все вокруг работали на государство: родители, родственники, соседи. Некоторые, как я заметил еще в детстве, умели получать больше, чем им платила Советская власть. Например, врачу, который выписывал больничный, мама давала три рубля, а сантехнику из ЖЭКа за починку крана давала рубль и наливала стопку водки. Но ЖЭК и поликлиника от этого не переставали быть государственными. Двенадцатилетний Зяма был единственным, кто работал сам на себя. Когда в магазине за углом вдруг начинала выстраиваться очередь, например, за мукой, Зяма собирал человек десять малышни вроде меня и ставил их в «хвост» с интервалом в несколько человек. Примерно через час к каждому подходила незнакомая тетенька, обращалась по имени, становилась рядом. Через пару минут елейным голосом велела идти домой, а сама оставалась в очереди. На следующий день Зяма каждому покупал честно заработанное мороженое. Себя, конечно, он тоже не обижал. С той далекой поры у меня осталось единственное фото, на котором запечатлены и Зяма, и я. Вы можете увидеть эту фотографию на http://abrp722.livejournal.com/ в моем ЖЖ. Зяма – слева, я - в центре.

Когда наступал очередной месячник по сбору макулатуры, Зяма возглавлял группу младших школьников и вел их в громадное серое здание в нескольких кварталах от нашего двора. Там располагались десятки проектных контор. Он смело заходил во все кабинеты подряд, коротко, но с воодушевлением, рассказывал, как макулатура спасает леса от сплошной вырубки. Призывал внести свой вклад в это благородное дело. Веселые дяденьки и тетеньки охотно бросали в наши мешки ненужные бумаги, а Зяма оперативно выуживал из этого потока конверты с марками. Марки в то время собирали не только дети, но и взрослые. В мире без телевизора они были пусть маленькими, но окошками в мир, где есть другие страны, непохожие люди, экзотические рыбы, цветы и животные. А еще некоторые из марок были очень дорогими, но совершенно незаметными среди дешевых – качество, незаменимое, например, при обыске. Одним словом, на марки был стабильный спрос и хорошие цены. Как Зяма их сбывал я не знаю, как не знаю остальные источники его доходов. Но они несомненно были, так как первый в микрорайоне мотороллер появился именно у Зямы, и он всегда говорил, что заработал на него сам.

На мотороллере Зяма подъезжал к стайке девушек, выбирал самую симпатичную, предлагал ей прокатиться. За такие дела наша местная шпана любого другого просто убила бы. Но не Зяму. И не спрашивайте меня как это и почему. Я никогда не умел выстраивать отношения с шпаной.

Потом Цванги поменяли квартиру. Зяма надолго исчез из виду. От кого-то я слышал, что он фарцует, от кого-то другого – что занимается фотонабором. Ручаться за достоверность этих сведений было трудно, но, по крайней мере, они не были противоречивыми: он точно делал деньги. Однажды мы пересеклись. Поговорили о том о сем. Я попросил достать джинсы. Зяма смерил меня взглядом, назвал совершенно несуразную по моим понятиям сумму. На том и расстались. А снова встретились через много лет на книжном рынке, и, как это ни странно, дело снова не обошлось без макулатуры.

Я был завсегдатаем книжного рынка с тех еще далеких времен, когда он был абсолютно нелегальным и прятался от неусыпного взора милиции то в посадке поблизости от городского парка, то в овраге на далекой окраине. Собирались там ботаники-книголюбы. Неспешно обсуждали книги, ими же менялись, даже давали друг другу почитать. Кое-кто баловался самиздатом. Одним словом, разговоров там было много, а дела мало. Закончилась эта идиллия с появлением «макулатурных» книг, которые продавались в обмен на 20 килограммов старой бумаги. Конечно, можно сколько угодно смеяться над тем, что темный народ сдавал полное собрание сочинений Фейхтвангера, чтобы купить «Гойю» того же автора, но суть дела от этого не меняется. А суть была в том, что впервые за несчетное число лет были изданы не опостылевшие Шолохов и Полевой, а Дюма и Сабатини, которых открываешь и не закрываешь, пока не дочитаешь до конца. Масла в огонь подлили миллионные тиражи. Они сделали макулатурные книги такими же популярными, как телевидение – эстрадных певцов. Ну, и цены на эти книги - соответствующими. Вслед за макулатурными книгами на базаре однажды появился Зяма.

Походил, повертел книги, к некоторым приценился. Заметил меня, увидел томик «Библиотеки Поэта», который я принес для обмена, посмотел на меня, как на ребенка с отставанием в развитии, и немного сочувственно сказал:
- Поц, здесь можно делать деньги, а ты занимаешься какой-то фигней!

В следующий раз Зяма приехал на рынок на собственной белой «Волге». Неспеша залез в багажник, вытащил две упаковки по 10 штук «Королевы Марго», загрузил их в диковиннную по тем временам тележку на колесиках, добрался до поляны, уже заполненной любителями чтения, и начал, как он выразился, «дышать свежим воздухом». К полудню продал последнюю книгу и ушел с тремя моими месячными зарплатами в кармане. С тех пор он повторял эту пранаяму каждое воскресенье.

Такие люди, как Зяма, на языке того времени назывались спекулянтами. Их на базаре хватало. Но таких наглых, как он, не было. Милиция время от времени устраивала облавы на спекулянтов. Тогда весь народ дружно бежал в лес, сшибая на ходу деревья. Зяма не бежал никуда. Цепким взглядом он выделял главного загонщика, подходил к нему, брал под локоток, вел к своей машине, непрерывно шепча что-то на ухо товарищу в погонах. Затем оба усаживались в Зямину «Волгу». Вскоре товарищ в погонах покидал машину с выражением глубокого удовлетворения на лице, а Зяма уезжал домой. И не спрашивайте меня, как это и почему. Я никогда не умел выстраивать отношения с милицией.

Однажды Зяма предложил подвезти меня. Я не отказался. По пути набрался нахальства и спросил, где можно взять столько макулатуры.
- Никогда бы не подумал, что ты такой лох! - удивился он, - Какая макулатура?! У каждой книги есть выходные данные. Там указана типография и ее адрес. Я еду к директору, получаю оптовую цену. Точка! И еще. Этот, как его, которого на базаре все знают? Юра! Ты с ним часто пиздишь за жизнь. Так вот, прими к сведению, этот штымп не дышит свежим воздухом, как мы с тобой. Он – на службе, а служит он в КГБ. Понял?
Я понял.

В конце 80-х советскими евреями овладела массовая охота к перемене мест. Уезжали все вокруг, решили уезжать и мы. Это решение сразу и бесповоротно изменило привычную жизнь. Моими любимыми книгами стали «Искусство программирования» Дональда Кнута ( от Кнута недалеко и до Сохнута) и «Essential English for Foreign Students» Чарльза Эккерсли. На работе я не работал, а осваивал персональный компьютер. Записался на водительские курсы, о которых еще год назад даже не помышлял. По субботам решил праздновать субботу, но как праздновать не знал, а поэтому учил английский. По воскресеньям вместо книжного базара занимался тем же английским с молоденькой университетской преподавательницей Еленой Павловной. Жила Елена Павловна на пятом этаже без лифта. Поэтому мы с женой встречались с уходящими учениками, когда шли вверх, и с приходящими, когда шли вниз. Однажды уходящим оказался Зяма. Мы переглянулись, все поняли, разулыбались, похлопали друг друга по плечу. Зяма представил жену – статную эффектную блондинку. Договорились встретиться для обмена информацией в недавно образованном еврейском обществе «Алеф» и встретились.

Наши ответы на вопрос «Когда едем?» почти совпали: Зяма уезжал на четыре месяца раньше нас. Наши ответы на вопрос «Куда прилетаем?» совпали точно: «В Нью-Йорк». На вопрос «Чем собираемся заниматься?» я неуверенно промямлил, что попробую заняться программированием. Зяму, с его слов, ожидало куда более радужное будущее: полгода назад у него в Штатах умер дядя, которого он никогда не видел, и оставил ему в наследство электростанцию в городе Джерси-Сити. «Из Манхеттена, прямо на другой стороне Гудзона», как выразился Зяма.
Я представил себе составы с углем, паровые котлы, турбины, коллектив, которым нужно руководить на английском языке. Сразу подумал, что я бы не потянул. Зяму, судя по всему, подобные мысли даже не посещали. Если честно, я немного позавидовал, но, к счастью, вспышки зависти у меня быстро гаснут.

Тем не менее, размышления на тему, как советский человек будет справляться с ролью хозяина американской компании, настолько захватили меня, что на следующем занятии я поинтересовался у Елены Павловны, что там у Зямы с английским.
- У Зиновия Израилевича? – переспросила Елена Павловна, - Он самый способный студент, которого мне когда-либо приходилось учить. У него прекрасная память. Материал любой сложности он усваивает с первого раза и практически не забывает. У него прекрасный слух, и, как следствие, нет проблем с произношением. Его великолепное чувство языка компенсирует все еще недостаточно большой словарный запас. Я каждый раз напоминаю ему, что нужно больше читать, а он всегда жалуется, что нет времени. Но если бы читал...
Елена Павловна продолжала петь Зяме дифирамбы еще несколько минут, а я снова немного позавидовал, и снова порадовался, что это чувство у меня быстро проходит.

Провожать Зяму на вокзал пришло довольно много людей. Мне показалось, что большинство из них никуда не собиралось. Им было хорошо и дома.
– Не понимаю я Цванга, - говорил гладкий мужчина в пыжиковой шапке, - Если ему так нравятся электростанции, он что здесь купить не мог?
- Ну, не сегодня, но через пару лет вполне, - отчасти соглашался с ним собеседник в такой же шапке, - Ты Данько из обкома комсомола помнишь? Я слышал он продает свою долю в Старобешево. Просит вполне разумные бабки...

Сам я в этот день бился над неразрешимым вопросом: где к приходу гостей купить хоть какое-то спиртное и хоть какую-нибудь закуску. – Да уж, у кого суп не густ, а у кого и жемчуг мелок! – промелькнуло у меня в голове. И вдруг я впервые искренне обрадовался, что скоро покину мою странную родину, где для нормальной жизни нужно уметь выстраивать отношения со шпаной или властью, а для хорошей - и с теми, и с другими.

Следующая встреча с Зямой случилась через долгие девять лет, в которые, наверное, вместилось больше, чем в предыдущие сорок. Теплым мартовским днем в самом лучшем расположении духа я покинул офис моего бухгалтера на Брайтон-Бич в Бруклине. Совершенно неожиданно для себя очутился в русском книжном магазине. Через несколько минут вышел из него с миниатюрным изданием «Евгения Онегина» – заветной мечтой моего прошлого. Вдруг неведомо откуда возникло знакомое лицо и заговорило знакомым голосом:
- Поц, в Америке нужно делать деньги, а ты продолжаешь эту фигню!
Обнялись, соприкоснулись по американскому обычаю щеками.
- Зяма, - предложил я, - давай вместе пообедаем по такому случаю. Я угощаю, а ты выбираешь место. Идет?
Зяма хохотнул, и через несколько минут мы уже заходили в один из русских ресторанов. В зале было пусто, как это всегда бывает на Брайтоне днем. Заняли столик в дальнем углу.
- Слушай, - сказал Зяма, - давай по такому случаю выпьем!
- Давай, - согласился я, - но только немного. Мне еще ехать домой в Нью-Джерси.
- А мне на Лонг-Айленд. Не бзди, проскочим!
Официантка поставила перед нами тонкие рюмки, каких я никогда не видел в местах общественного питания, налила ледяную «Грей Гуз» только что не через край. Сказали «лехаим», чокнулись, выпили, закусили малосольной селедкой с лучком и бородинским хлебом.
– Неплохо, - подумал я, - этот ресторан нужно запомнить.

После недолгого обсуждения погоды и семейных новостей Зяма спросил:
- Чем занимаешься?
- Программирую потихоньку, а ты?
- Так, пара-тройка бизнесов. На оплату счетов вроде хватает...
- Стой, - говорю, - а электростанция?
- Электростанция? - Зяма задумчиво поводил головой, - Могу рассказать, но предупреждаю, что не поверишь. Давай по второй!
И мы выпили по второй.

- До адвокатской конторы, - начал свой рассказ Зяма, - я добрался недели через две после приезда. Вступил в наследство, подписал кучу бумаг. Они мне все время что-то втирали, но я почти ничего не понимал. Нет, с английским, спасибо Елене Павловне, было все в порядке, но они сыпали адвокатской тарабарщиной, а ее и местные не понимают. Из важного усек, что документы придется ждать не менее двух месяцев, что налог на недвижимость съел до хера денег, ну и что остались какие-то слезы наличными.

Прямо из конторы я поехал смотреть на собственную электростанцию. В Манхеттене сел на паром, пересек Гудзон, вылез в Джерси-Сити и пошел пешком по Грин стрит. На пересечении с Бэй мне бросилось в глаза монументальное обветшалое здание с трещинами в мощных кирпичных стенах. В трехэтажных пустых окнах кое-где были видны остатки стекол, на крыше, заросшей деревцами, торчали три жуткого вида черные трубы. Солнце уже село, стало быстро темнеть. Вдруг я увидел, как из трубы вылетел человек, сделал разворот, полетел к Манхеттену. Не прошло и минуты – вылетел другой. В домах вокруг завыли собаки. Я не трусливый, а тут, можно сказать, окаменел. Рот раскрыл, волосы дыбом! Кто-то окликнул меня: - Сэр! Сэр! - Обернулся, смотрю – черный, но одет вроде нормально и не пахнет.
- Hey, man, – говорю ему, - What's up? – и собираюсь слинять побыстрее. Я от таких дел всегда держусь подальше.
- Не будь дураком, – остановливает он меня, - Увидеть вампира - к деньгам. Не спеши, посмотри поближе, будет больше денег, - и протягивает бинокль.
Бинокль оказался таким сильным, что следующего летуна, казалось, можно было тронуть рукой. Это была полуголая девка с ярко-красным ртом, из которого торчали клыки. За ней появился мужик в черном плаще с красными воротником и подкладкой.
- Кто эти вампиры? – спрашиваю я моего нового приятеля, - Типа черти?
- Нет, не черти, - говорит он, - скорее, ожившие покойники. Во время Великой депрессии это здание оказалось заброшенным. Затем его купил за символичесий один доллар какой-то сумасшедший эмигрант из России. И тогда же здесь появились вампиры. День они проводят в подвале, потому что боятся света. Вечером улетают, возвращаются к утру. Видят их редко и немногие, но знает о них вся местная публика, и уж точно те, у кого есть собаки. Из-за того, что собаки на них воют. Так или иначе, считается это место гиблым, по вечерам его обходят. А я – нет! Увидеть такое зрелище, как сегодня, мне удается нечасто, но когда удается, на следующий день обязательно еду в казино...
- Обожди, - перебил я его, - они опасные или нет?
- Ну да, в принципе, опасные: пьют человеческую кровь, обладают сверхъестественными способностями, почти бессмертные... А не в принципе, тусуются в Манхеттене среди богатых и знаменитых, обычные люди вроде нас с тобой их не интересуют. Только под руку им не попадай...

Стало совсем темно. Я решил, что полюбуюсь моей собственностью завтра, и готов был уйти, как вдруг что-то стукнуло мне в голову. Я спросил:
- Слушай, а что было в этом здании перед Великой депрессией?
И услышал в ответ:
- Электростанция железнодорожной компании «Гудзон и Манхеттен».

Окончание следует. Читайте его в завтрашнем выпуске anekdot.ru

21

Матушка, заглянув в комнату, сурово приказывает:
- Спать иди, скотина!
Я, встрепенувшись, виновато возражаю, что еще рано для сна. Сразу же разъясняется, что мама обращалась к своей собачонке, которая шуршит и возится под столом.
- Вот так растишь ребенка, любишь, а он все равно обращение "скотина" воспринимает автоматически на свой счет, - вздыхает матушка.
- Да что там ребенок! - немедленно откликается папа с дивана. - Я сам только сейчас выдохнул.

22

ЖЖ eilin_o_connor.
Матушка, заглянув в комнату, сурово приказывает:
- Спать иди, скотина!
Я, встрепенувшись, виновато возражаю, что еще рано для сна. Сразу же разъясняется, что мама обращалась к своей собачонке, которая шуршит и возится под столом.
- Вот так растишь ребенка, любишь, а он все равно обращение "скотина" воспринимает автоматически на свой счет, - вздыхает матушка.
- Да что там ребенок! - немедленно откликается папа с дивана. - Я сам только сейчас выдохнул.

23

ВЕДЬМА

«Ведь у нас в Киеве все бабы, которые сидят на базаре, — все ведьмы…»
(Н.В.Гоголь)

Друг мой, Гена, ехал с женой Мариной на дачу к старикам, встречать Новый Год.
Небыли там уже месяца три, а за это время открылась, наконец, долгожданная эстакада.
Эстакада штука хорошая, но в первый раз без поллитры, с ходу не разберешься – куда и в какой момент в нее сворачивать? Короче, оказались мои друзья чуть-чуть на «встречке» и конечно, тут же нарвались на охотника, а как известно - охотники перед Новым Годом бывают особенно свирепые и безжалостные:

- Капитан Снегирев. Давайте-ка документики и пройдемте, э-э-э, Геннадий Викторович, в патрульную машину, для оформления вашей езды по полосе встречного движения.

Гена, с надеждой посмотрел на жену, вышел из машины и поплелся за капитаном.
Прошло минут пять, разговор не клеился, инспектор хотел таких запредельных денег, что делало его не оборотнем, а практически честным человеком. Гена, конечно, как мог аргументировано торговался: - «Товарищ капитан, ну – это как-то слишком много. Побойтесь Бога, вы же не ради меня одного пошли работать в ГАИ.»
Но инспектор дал понять, что торг здесь не уместен и начал безжалостно доставать ручки с бланками, как вдруг в дверь заглянула Марина и сказала:

- Ну, хватит уже этого балагана, Гена, выйди, я сама с ним поговорю.

Гена облегченно выдохнул: - «Ну, вот наконец-то и тяжелая артиллерия подоспела» и с удовольствием покинул гаишную машину.
Капитан, ковыряясь спичкой в зубах, криво ухмыльнулся и сказал:

- Это что сейчас такое началось? Что вы мне хотите такого предложить, чего не мог предложить ваш муж? Шутки в сторону, идите-ка в свою машину и верните водителя обратно ко мне. Он нарушил, с ним и будем разбираться.

Но Марина даже не шелохнулась, она как будто и не слушала капитана. Посидела, внимательно изучила его лицо, потом не отрывая взгляда, хихикнула невпопад и сказала:

- Человек сам делает свою судьбу, ведь вся его жизнь зависит только от его собственного выбора.
- Женщина, хорош уже, я сказал - покиньте патрульную машину!

Но Марина никак не реагировала, а продолжала свое:

- А, знаешь, чем отличаются умные от дураков? Только тем, что дураки делают неправильный выбор. Как говорится – нет ничего легче, чем иметь тяжелую жизнь. И ты, капитан, сейчас стоишь перед очень важным жизненным выбором…
- Э, але, не надо мне тыкать, я на службе. Вас что, силой вытолкать?
- Капитан, если бы ты не был таким дураком, ты бы не пристрелил свою любимую собаку, ее еще вполне можно было вылечить, были все шансы…

Капитан Снегирев замер с открытым ртом, посидел немного и с фальшивым спокойствием в голосе спросил:

- А откуда вы про моего пса знаете?
- Долго объяснять. Я, как бы это попонятнее, экстрасенс, колдунья, ведьма, ну, или, в твоем случае, злая ведьма. Знаю - что с человеком было, и вижу - что будет. А тебе, Снегирев, я дам бесплатный совет: - бросай ты свои глупости, навались пока не поздно на язву, хронический простатит и прекрати свои паскудства с тещей. Тьфу! Мерзость! К хорошему это совсем не приведет. Импотентом станешь.
- А про тещу вы как…?
- Так же как и про реанимацию из-за паленого коньяка. Короче говоря, человек ты пока не совсем конченный, если, конечно, возьмешься за ум, а если не возьмешься, то закончишь как твой бедный пес, а может и еще хуже…
Помнишь как у Цоя: - «Следи за собой, будь осторожен…»
- А можно у вас еще кое-что узнать?
- Нет, нельзя, бесплатный прием закончен, а на платный у тебя ни денег ни здоровья не хватит.
А теперь думай и выбирай, Снегирев: - ты сейчас пожелаешь нам счастливого пути, а я в ответ пожелаю тебе здоровья и удачи в новом году, или - ты лишаешь моего мужа прав и я пожелаю тебе чего-то совсем другого…?
- Ну, зачем вы так? Большое спасибо за беседу. Вот, возьмите документики, счастливого пути, всех благ и счастья в новом году. Постарайтесь больше не нарушать. Извините за задержку - служба.

P.S.

Так и хочется на такой славной, загадочной ноте обрубить сей рассказ, но это было бы не справедливо по отношению к тебе, Дорогой читатель.
Можно долго спорить о существовании ведьм колдунов и экстрасенсов, но я должен сказать только одно - в природе все-таки существуют умные жены и Марина как раз из их числа.

Фокус весь в том что младший брат у Марины служит в ГИБДД в чине старлея.
Вообще-то Гена за рулем не пьет и на переезде перед электричкой никогда не проскакивает, так что Марина всего два раза в трудную минуту обращалась к брату за помощью. И тут как раз такой безнадежный случай.
Когда Гена с инспектором ушли в патрульную машину, Марина быстро позвонила Братцу:

- Але, с наступающим, выручай! Короче, нас сейчас поймали и гнут «встречку». Капитан Снегирев, из твоего, вроде, батальона.
- Снегирев? Вот блин… Только не это. Из моего-то он из моего, но тут я тебе не помощник. Мы с ним заклятые враги. Ты даже не заикайся, что моя сестра. Если узнает, то лишит Гену на всю катушку, да еще и на меня «заяву» накатает, что пытался, мол, давить, выгораживать родственника и все такое. Ну, ты понимаешь. У нас никто его не любит, мерзкий мужик. Так что извини, сестрица, ничем помочь не смогу…
- Ой, плохо как. Погоди, погоди, а ты хоть можешь мне по-быстрому о нем рассказать – Что? Когда? Чем отличился?
- В принципе могу, если надо - этот урод, представляешь, недавно свою собаку пристрелил, вместо того, чтобы к ветеринару везти, видимо денег пожалел.
А еще он…

24

Мама моей знакомой преподаёт в колледже. В начале учебного года она всегда просит учащихся по очереди встать и представиться. Очередь доходит до одной девушки.
- Представьтесь, пожалуйста.
- А на хрена...
- Ну, чтобы я с вами познакомилась, да и потом, чтобы знать, как правильно произносится ваша фамилия. Есть учащиеся, которые обижаются, если их фамилии произносят неправильно...
- Да, пожалуйста: Анахрина Анна.
Что было после этого в классе, я рассказывать не буду, но преподаватель к этой девушке впредь обращалась исключительно по имени...

25

Ни для кого не секрет, что в наших благословенных странах, совсем недавно (в историческом масштабе) еще бывших одной страной, и доныне как руководство к действию процветает лозунг "хорошего врача народ прокормит". Надеюсь, вы уже поняли, что речь пойдет о столь деликатном моменте, как не предусмотренная никакими прейскурантами благодарность пациента врачу.

Надо сказать, что со времен великого и могучего, ассортимент благодарностей и фантазия благодарящих существенно не изменились. Самым популярным выражением признательности был и остается "пузырный занос". Вообще-то есть такая болезнь, но в данном случае речь о подношении разномастных алкогольных напитков от мутной ароматящей самогонки до дорогущих изысканных вин и коньяков. Самым расточительно-бесполезным есть дарение цветов. Сей вид благодарности в нашем отделении достается исключительно мне, а моими коллегами-мужчинами классифицируется не иначе как "негодная закусь". Не будем строить из себя святош и стыдливо тупить глазки, наиболее оптимальным вариантом глубочайшей признательности врачу по-прежнему считается ее (признательности) денежный эквивалент, вполне логично именуемый "конвертацией". Все, что не попадает в три вышеуказанные категории, по умолчанию относится в разряд "борзых щенков". Почему? Ну-ка, ну-ка, припоминаем классику: Н.В.Гоголь, "Мертвые души", Ноздрев. Припомнили? Вот и отлично, едем дальше.

В один прекрасный (или злополучный?) день "такую пару, просто мороз по коже продирает!" (все тот же Гоголь и его Ноздрев), не смотря на жалкие попытки отказаться, получила и я. Притащила домой фирменный пакет с большой коробкой, старательно упакованной в красивую оберточную бумагу. Уже заранее предопределив судьбу щенков с точностью процентов на девяносто, но движимая исконно женским любопытством, аккуратно распаковала коробку, сохраняя целостность обертки, и раскрыла ее. На подложке из серебристого шелка, старательно обернутые тонкой лощеной бумагой, лежали две кофейные чашки с блюдцами. Тонкий, почти прозрачный на просвет фарфор, изящные формы, благородно-нежный рисунок – красотища, да и только! Вовремя подоспевший муж оглядел мой рабочий трофей, примерил чашечку к руке и констатировал:
- Чудненько, почти дивненько! И размерчик как раз подходящий.
И уже с характерной хитрой ухмылкой добавил:
- Может, по такому случаю не я, а ты будешь кофе по утрам варить?
- Слушай, у нас этих чашек – хоть задницей ешь. Давай оставим кому-нибудь на подарок.
- Понятно: просыпаться на пятнадцать минут раньше ты не согласна.
Мне, закоренелой сове, и так вынужденной вставать на работу безобразно рано, оторвать от сладкого утреннего сна драгоценные пятнадцать минут?! Конечно, не согласна. Бережно упаковав всю эту неземную красотень обратно, я отправила ее на балкон и оставила до лучших времен.

Лучшие времена не заставили себя долго ждать. Недели эдак через три после моего почти категорического отказа варить по утрам кофе на работе случился конфуз. Внезапно вспомнилось (именно так: внезапно и -лось – не кем-то конкретным, а трудовым коллективным разумом), что завтра у нашей страшной сестры день рождения, а подарок купить мы катастрофически не успеваем. Страшная она совсем не потому, что нехороша собой или имеет отвратительный характер, просто она старшая сестра отделения. Вот тут-то припасенные мной до оказии борзые щенки и пригодились! Дело в том, что у страшной сестры, женщины бальзаковского возраста, уже свободной от взрослых детей и давно избавившейся от мужа, недавно образовался ухажер. Был он большим любителем кофе, и чашечки оказались вполне подходящим к текущему моменту подарочком: так сказать, тонкий фарфор на толстые обстоятельства. Посему назавтра же заветный пакет был мною возвращен туда, откуда и забран – в родную богадельню. Дружеская попойка по случаю дня рождения удалась не очень: день был сложный, насыщенный, график операций и состояние пациентов совсем не способствовали расслаблению. В результате мы все дружно пропустили торжественный момент вскрытия подарка и положенных восторгов и лишь после выходных узнали, что таки да – понравился и подошел. Я порадовалась, что угодила, и даже представила себе, какие большие последствия могут вытечь из маленькой чашечки кофе.

Однако последствия оказались совсем не теми, что ожидались – новый ухажер нашей старшей застрадал не только страстью к кофе и женщинам бальзаковского возраста, но и болями в желудке: то ли кофе перепил, то ли старшая оказалась редкой язвой. Так что через пару-тройку месяцев после дня рождения страшная сестра решительно взяла дело в свои руки и повела кавалера на обследование – фиброгастроскопию. По непреложному медицинскому правилу от своих ни конвертов, ни пузырей, ни борзых щенков не берут
(негодную закусь как раз таки можно). Но так уж случилось, что у старшей практически вся родня поголовно маялась животами, потому к эндоскопистке она обращалась нередко и с завидной регулярностью. Видать, совсем уж неудобно ей показалось идти к докторше с очередным клиентом и совершенно пустыми руками. К чему я веду, вы наверняка уже поняли, – проблема пустых рук была успешно решена с помощью некогда припасенных мною (а затем аналогично и сестрою) кофейных чашечек, кои после настоятельных уговоров были таки вручены докторше-эндоскопистке. Правда, на тот момент я ни о чем таком даже не догадывалась, все выяснилось довольно неожиданно и гораздо позже.

Дело в том, что докторша-эндоскопистка не просто моя коллега: наши родители в молодости дружили, потому знакомы мы с ней с самого детства и до сих пор приятельствуем. Как-то, улучив свободную минутку, заскочила к ней на женские почесалки языками, тут-то и приключилось нижеследующее. В кабинет к нам заглянул начмед:
- Девоньки, выручайте. Бегу на свиданку к новой пассии, причем домой к ней, – он игриво повел бровью. – Заезжать в магазины уже времени нет, цветы и конфеты у гинекологов добыл, бутылка, ясен пень, у меня имеется. Мне б еще презентик какой чисто женский, нет под руками ничего подходящего?
Мы обе уже было поджали губы и развели руками, выражая сожаление, что не можем ему помочь, как вдруг моя приятельница радостно воскликнула:
- Кажись, есть!
Ну, кто же мог подумать, что докторша-эндоскопистка маялась той же формой скупердяйства, что и мы со страшной сестрой. Устремившись к шкафу, она радостно достала из него хорошо знакомый мне пакет с не менее знакомой коробкой.
- Чашки классные, чего себе не оставила? – спросила я, когда полностью укомплектованный презентами начмед удалился.
- А ты откуда знаешь, что там чашки? – удивилась приятельница.
Я поведала ей непредсказуемый путь борзых щенков, мы обе повеселились, потом разошлись и очень скоро об этой забавной мелочи совсем забыли.

Еще через несколько месяцев начмед позвонил к нам в отделение и попросил взять под крыло "его" пациента, который оказался отцом той самой пассии. Я обеспечивала больному анестезию на операции, а потом больше суток всяческими хитромудрыми способами уговаривала его повременить с уходом туда и побыть еще здесь (ну, это просто как закон: больные от начальства никогда беспроблемными не бывают). Закончилось все благополучно, и в назначенный день выписки благодарная дочь, вся в слезах и паутине от счастья, прежде чем забрать домой отца, носилась по богадельне с пакетами признательности. Правда, она с ними как пришла, так и ушла – вспоминаем непреложное правило от своих не брать (пассия-то начмедовская). На следующий день мне все же передали пакет, сообщив, что занес его не кто-нибудь, а сам начмед, так что отказываться нельзя. Держать интригу дальше не представляется возможным – что там было, не трудно догадаться. Но зуб даю, в тот день я ни о чем не подозревала: пакет был совсем другой, и его содержимое разглядывать мне было некогда. День выдался трудный, собираясь домой, я бросила пакет в багажник и вспомнила о нем только на выходных.

Когда извлекла хорошо знакомую коробку, теперь уже без обертки и слегка потрепанную на уголках, даже не удивилась. Просто посмотрела на мужа с немым вопросом в глазах: как тебе это нравится?
- Доктор! На ваше счастье, нам удалось приобрести пару для вашего канделябра! – воскликнул муж и разразился роскошным баритональным смехом. (Теперь откладываем в сторону Гоголя и вспоминаем коллегу нашего Антон Палыча Чехова, рассказ "Произведение искусства").
Муж открыл коробку, и тут я заметила, что между ее стенкой и роскошной шелковой подложкой что-то торчит. Решив, что это каталог фирменной продукции, потянула за краешек и вытащила небольшую открытку. В ней были очень трогательные и искренние слова благодарности, под ними – дата и фамилия пациента, который преподнес мне чудные чашечки еще тогда, без малого год назад. Я оторопело перечитывала написанное снова и снова и никак не могла взять в толк: как же могло случиться так, что во всей этой чехарде никто так и не обнаружил открытку вплоть до сегодняшнего дня. Муж заглянул через мое плечо и понял, что вызвало у меня растерянность и растроганность:
- Такое нельзя никому передаривать.
Развернул чашки и блюдца, поставил их на парадную кухонную полку, чмокнул меня со своего высока в макушку и улыбнулся:
- А кофе варить утром я давно привык, так что раньше будить не стану.

26

Двойники знаменитостей.
Кто-то деньги этим зарабатывает, а кто-то в бубен отхватывает.

Метрополитен им. Ильича, кольцевая. В вагоне прислонившись к дверям, стоят слегка подвыпивших, но НЕ агрессивных трое гопников.
День, а посему народу не как в час пик (в тесноте, но лишь бы доехать), а в принципе свободно. На какой-то станции заходит молодой человек.
Могу точно сказать, что не одна я оглянулась на него. Кто сериал про "Реальных пацанов" хоть одну серию смотрел, тот и оглянулся. Ну, вылитый Вован. Лицо, "прическа на-голо", телосложение.
Прикид правда не его, цивильный такой.
Гопники оживились, взяли его в окружение, и ну давай пытать.
- О, гля, Вован, ты шо ли?
- А почему в метро? Вы ж с Антохой раздолбайку "Скорою помощь" купили.
- О, а я тоже в Перми был у другана на свадьбе...
... И тому подобные глупости.

Я так поняла, что это действо для молодого человека было не впервой, т.к. он со словами:
- Как вы меня приезжие у@бища достали, - бьет в грудину одному из них.
И понеслось...
Кто-то вступился за одного, который против троих, а т.к. линия метро кольцевая, а станций вокзалов на ней ... ВСЕ, то наверняка нашлись и приезжие - сторонники пермяков.

Жалко, что я опаздывала, и пришлось выйти, так и не дождавшись финала битвы.

Шла, и мысленно обращалась к актеру, сыгравшего Вована: - Ты хоть "прическу"! под бейсболкой скрывай, заходя в метро. А то популярность и народная любовь - вона как иногда оборачивается...

27

Произошла эта история со мной, когда я училась в 9-ом классе, то есть *надцать лет назад. В качестве преамбулы добавлю, что, во-первых, я очень любила рисовать. Тогда ещё у нас не было никаких компьютеров и программ наподобие Фотошопа, так что малевали кто как умел, а рисование за школьный предмет не считала даже сама учительница. Ну, и, в результате, половина класса обращалась ко мне с просьбами «накалякать что-нибудь по теме», чем я не без удовольствия и занималась, т.к. была молодой, восторженной, и безразличной к тому, что, собственно, рисовать и сколько. У меня даже своя любимая краска была: небесно-голубая и восхитительно жидкая гуашь десятилетней давности.

В то же время у нас в городке открылся какой-то там престижный то ли колледж, то ли ПТУ для секретарш, куда поступила моя одноклассница и хорошая подруга: девочка красивая, элегантная, но обделённая интересом к большинству школьных предметов. Включая рисование (если только дело не касалось её личного макияжа) – как вы понимаете, без этого истории никогда бы не случилось.

А в колледже с учёбой всё обстояло гораздо сложнее: педагоги требовали интереса и безукоризненного выполнения домашних заданий. Местная учительница по рисованию кокетливо именовала свой предмет дизайном и показывала пятнадцатилетним лентяйкам то икебану, то оригами, то ещё что-нибудь милое и изящное, достойное их будущей профессии.

Как-то раз Анжелика (все имена и фамилии во избежание конфузов изменены) примчалась ко мне в расстроенных чувствах и заявила, что завтра ей предстоит Позор. Именно так, с большой буквы. Потому что на прошлой неделе по болезни пропустила урок дизайна, на котором изучалась роспись цветочных горшков. И сама она никак его расписать уже не успеет.

В руках она держала этот несчастный горшок с геранью и умоляюще смотрела мне в глаза. Я поняла её без слов.

- Загляни завтра с утра, - сказала я, принимая из её рук символ молчаливого укора о пропущенном занятии.

Анжелика повеселела и умчалась, а я пошла в комнату, задумчиво осматривая со всех сторон пустой и очень скучный коричневый горшок.

Надо признаться, я тоже никогда в жизни не расписывала горшков, понятия не имела, как и – главное – зачем это делается, и уж точно не представляла, на кой чёрт какой-то «дизайнерше» понадобился размалёванный горшок. Как-то выписывание точечек-линий-цветочков на керамике обошли моё детство стороной. В плане что-то там нарисовать горшок выглядел обычным листом бумаги, пусть и слегка неудобной формы.

Я решила изобразить на нём ТАКОЕ, чтоб все закачались, а Анжелика гордилась своей подругой до конца жизни.

Вы ещё не забыли, что моя любимая краска обладала нежно голубым отливом?

Я решила нарисовать море с рыбами. Но, поскольку золотые рыбки смотрелись бы на горшке ужасно глупо и негармонично, я решила нарисовать акул.

Я пропыхтела над злосчастным горшком с постоянно дёргающейся во все стороны геранью весь день, и к вечеру ЭТО было готово. Полностью голубой глиняный горшок с печально мажущейся и частично осыпающейся с него краской, и с угрозой ощерившиеся со всех сторон хищные морды с треугольными зубами – их я с максимальным реализмом скопировала из большой энциклопедии о животных, не забыв даже про касатку и рыбу-молот.

В общем, когда Анжелика утром с опаской приняла из рук в руки горшок в прозрачном целлофановом пакете, лицо её слегка вытянулось. Как она рассказывала позже, в транспорте оно вытянулось ещё больше, потому что люди принимали её за ненормальную: высокую красивую девушку в деловом костюме и с пакетом, откуда из-под розовенькой герани на пассажиров крысились акула с касаткой и рыбой-молотом.

А на уроке по дизайну лицо Анжелики приобрело выражение «покерфейс» под заинтересованными взглядами и смешками новых одноклассниц. Но это было неважно. Неопределённо похмыкав, педагогиня аккуратно вывела в журнале четвёрку по пятибалльной системе.

Позора удалось избежать.

28

Получил письмо от незнакомой женщины. Поделилась она мне одной своей историей. Поведала, что она постоянно читает все истории на этом нашем сайте, сама писать-отправлять не берётся и предложила использовать её тему для рассказа. Подредактировать, досочинить чего-нибудь и отправить сюда на сайт.
Я много раз перечитывал её письмо, но присочинить, решительно ничего не смог. Даже и не попробовал. Рука не поднялась. И решил отправить её историю именно в том виде, каком получил сам. Без изменений. Итак...
Знаете, дело было в Питере. Я очень спешила и как назло в этот день была без машины...Я сократила путь, решив пробежать через полузаброшенный парк! Бегу по дорожке и чувствую, что на меня кто-то смотрит. Так бывает. Чувствовать взгляд. Мы все это проходили. Не каждый взгляд заставляет его почувствовать. Этот заставил обернуться. На меня смотрел ворон. Черный, огромный, с глубоким взглядом ворон. Мы встретились глазами. Вы знаете, как выглядит вечность или мудрость? Нет? А я знаю! это глаза ворона, если ты смотришь ему прямо в очи. Они черные! Ты не видишь в них ничего. Как ночью, выйдя из яркого света в темную аллею - ты теряешь ощущение пространства, так и его глаза. Они притягивали и сковывали меня. Я испугалась и побежала. Я бежала, а он облетал меня сбоку, садился немного впереди и… когда я пробегала мимо него - он снова взлетал и облетая снова садился впереди. Он ловил мой взгляд. Я остановилась, не добежав до перелетевшего ворона. Остановилась и успокаивая дыхание стала говорить... я обращалась к нему... я смотрела в его глаза... я говорила, что у меня уйма проблем... что мне тяжело... что болеет дочь... что я сама во многом виновата... что я устала и прошу его... не делай мне плохо... я постараюсь выкарабкаться из своих заморочек сама... ты только меня не обижай...
Я говорила и говорила... а потом обессилила ужасно, упала и расплакалась... я плакала и снова просила его...
Не знаю, сколько это было по времени, но когда я подняла голову, он взлетел и пропал.
Я... встала и пошла... больше я его не видела... странно... но я никуда не опоздала... и дочка пошла на поправку. Мои проблемы как-то рассосались... но того ворона помню и его глаза помню... я никогда больше не видела такого взгляда..
Ладно... простите меня за воспоминания. Всего Вам доброго!

29

Наша соседка по даче, Маргарита Альбертовна, является крупной деятельницей искусств. Сейчас она на пенсии, подрабатывает преподавателем по вокалу. А ещё она умеет разговаривать с цветами.

Или так: она не умеет с ними не разговаривать. Когда мы с отцом были впервые званы к ней на чашку чая, я почувствовал себя в малайских джунглях среди огромных соцветий в рост человека, к каждому из которых Маргарита Альбертовна обращалась лично.

Обходя огненные пионы, величиной с папаху батьки Махно каждый, она ласково пропела: "Что же вы так вымахали, дурни! Вон головы уже свесили!"

От её вокала качнулись и тяжко загудели золотые стада шмелей, пчёл и вконец разожравшихся музыкантиков. Всю эту живность я видел на нашей даче летящей только в двух направлениях: строго по прямой к Маргарите Альбертовне и обратно. Бабочек сдувало ветром, но они тоже летели к ней, не соблазняясь нашей сиренью у входа.

Я всегда подозревал, что Маргарита Альбертовна немножко ку-ку, но факты свидетельствуют об обратном. Окрестные дачи, усаженные картошкой и редиской, кажутся голыми и лысыми по сравнению с этим буйным цветочным оазисом.

Соседка оказалась не чужда и практической сметке. Мимо нас, лениво развалившихся в беседке с блюдцами, без конца брели, как зомби, худосочные парни с бородёнками и вёдрами. Они так часто пропадали в зарослях роз и возвращались, что мне так и не удалось их пересчитать. Я думал, что это несчастные родственники Маргариты Альбертовны. Я подивился силе их родственных чувств. Всё оказалось проще - это были студенты-музыковеды, работавшие на зачётку.

С нами Маргарита Альбертовна разговаривала так же, как с цветами - её чудесный голос доходил до самого сердца, заставлял его часто биться, и выносил мозг за его полной ненадобностью.

К тому времени я уже знал о всяких экспериментах с музыкальным сопровождением цветов. От Чайковского пшеница лучше колосится и куры чаще несутся. А от тяжёлого рока дохнут даже помидоры. Знакомая подарила однажды дорогущий кактус сыну, чтобы научился ухаживать хоть за кем-то. А у сына на компе была бродилка со стрелялкой. От вопля упырей кактус через неделю сдулся. В буквальном смысле - как будто высосали.

Я задумывался и над тем, что вся эта цветочная красота не для нас создана. Пчёлы не хуже нас понимают, что красиво, а что нет. Типа, общий язык, объединяющий нас с насекомыми. Но вот сами цветы согласно данным науки мне представлялись совершенно безмозглыми. Пока я не попал в гости к бизнес-леди И., прекрасной, скептичной и колючей, как ёжик с бритвой.

Уж от кого-кого, а от неё никакой эзотерической хрени я не ожидал. Думал, что её кухня и гостиная сверкают, как операционная. Они и сверкали. Но отовсюду торчали цветочные горшки, местами целыми кучками, как зайцы вокруг деда Мазая. Я вспомнил Маргариту Альбертовну и рассказал хозяйке о том, как надо беседовать с цветами.

К моему удивлению, И. согласилась, что разговаривать с растениями надо. Но по-разному. С капризными цветочными нежно, особенно когда расцветают. В основном ими надо тупо восхищаться и успокаивать. Особенно бережно, как с психами, обращаться с нервными азалиями и мимозами. Они склонны к истерике.

А вот папоротники вообще цвести не умеют. И появились они в жестокие времена, когда землю топтали свирепые ящеры и трёхметровые сороконожки. "С ними у меня разговор короткий. Один вон облез, пожух весь. Видно, что помирает на глазах. Я расстроилась, как рявкну ему - а ну-ка выздоравливай, сцука, а то вместе с горшком отсюда выкину на хрен! И ничего, выздоровел как миленький!" :)

Фотографию главного героя (того самого папоротника) она мне прислала. Как видите, живёхонек :)

31

Известная благотворительница Татьяна Борисовна Потемкина
была слишком доступна всем искательствам меньшей братии, да и
средней, особенно из духовного звания. Она никому не отказывала в
своем посредничестве и ходатайстве; неутомимо без оглядки и смело
обращалась она ко всем предержащим властям и щедро передавала им
памятные и докладные записки. Несколько подобных записок вручила
она и митрополиту Московскому Филарету. Однажды была она у него в
гостях. В разговоре, между прочим, он сказал ей:
- А вы, матушка Татьяна Борисовна, не извольте беспокоиться о
просьбах, что мне дали: они все порешены.
- Не знаю, как и благодарить ваше высокопреосвященство за
милостивое внимание ваше ко мне.
- Благодарить нечего,- продолжал он,- всем отказано.

Партнеры

Реклама