1

Ох, как же хреново, когда подцепишь грипп! И вроде бережешься, и даже думаешь, что уж в этом году пронесет, ан нет! И вот - подыхаешь. То в жар, то в холод. Ломит всё... да сами знаете.
А теперь еще и осложнения появились. В виде интернета и телека. Ведь просто лежать и страдать уже непривычно. И начинаешь тыкать в планшет дрожащим пальцем, и лазить по любимым вроде сайтам, а там - засада! Ведь болезнь - это как ни крути, а демо-версия смерти. Вот и дается нам возможность поглядеть на все со стороны. Взглядом мертвого, отстраненно, без эмоций. Отшельники на это жизнь тратят, в пещерах разных. А дело ведь проще простого: выскочи из литейки под зимний ветерок. Тут тебя малое просветление враз накроет.
Так вот, обложишься подушками, и скринишь свои подписки. А они - не те! Не, вроде рожи - как раньше, да и слова из них вылезают ожидаемые, но эффекту - нету! И озаряет внезапно, что разбитные эти инфлюэнсеры - всего лишь пиздоболы. Ну в самом деле откуда знаниям у них быть, юных недоучек? Но встаёт под круглые софиты энргичное войско потрындеть за денежку, и бодро поучают подписоту уму-разуму. На любую тему. А уж про помоечные фейсбуки - инстаграммы с тиктоками даже вспоминать неохота.Кстати, может, наконец отписаться?

Ладно, захлопываю планшет, завариваю малину, и тычу пультом в телевизор.
И там - сразу реклама. Где человек в костюме доктора убеждает купить таблетки. Или семья идиотов в свитерах скачет от радости вокруг китайской машины. Или модельная девка трясет ключами от новой квартиры. Ой, на вкладе накопила! Переключаюсь.

Международная аналитика. Местных проблем нет, вот всех страшно интересует, как там за бугром. Группа строгих дядечек выстроила круг (волейбол инквизиторов), и по отмашке старшего начинает обсирать остальные страны. Причем логика у них странная: мы осуждаем то, что они делают, а значит - можно и нам. Если сосед лупит жену и детей, то это плохо. А значит, и мы имеем право. Тревожная музыка долбит без перерыва. А еще старцы требуют, чтобы быть я либо с августейшим, либо с фрондой. А вот что, ежели воротит от обеих сторон? Ну не обязан я любить апельсины только из-за того, что не нравятся яблоки! Ладно, дальше.

Шоу-шоу-шоу. Увлеченно орут, кулинарят, поют и пляшут, женят и судят. И определяют будущее по способу укладки туалетной бумаги на общественном очке. Визг, гирлянды и фанфары. Дальше!

Прощелкиваю с ходу десяток ментовских сериалов. В каждом из них умная, красивая, и независимая тетка в погонах щелкает на раз любые висяки. Иногда лишь отвлекаясь на непростую личную жизнь. Или потерявший память (брата, жену) хирург (адвокат, военный) ставит на место злодеев в глухой провинции. Сиротка ищет справедливость. Слепые прозревают, мертвые встают. Индусы кусают локти!

Человек в дорогущем костюме депутата сокрушается, что народ мало еще победоносит и патриотит. Поэтому готовит закон о запрете рыбалки. И замене букве "ы". И чтоб носить кепки козырьком вбок. Дальше!

Бородатые пройдохи с крестами на цилиндрах елейно учат незлобивости и прощению. После чего благославляют пушки с ракетами. Дальше!

О, юмор. Он подается двумя блюдами. В первом вертлявые стендаперы озабоченно ищут синонимы к слову "писька". На ними угорает силиконово-барбершопная публика. Во втором - зажившиеся кривозеркальцы травят залы шутками времен Брежнева. Пенсионеры хохочут золотыми зубами. Дальше.

Водяра, текила, пиво и виски! В каждом отечественном фильме - пьют. То от горя, то от веселья. А у меня даже мысль о коктейле вызывает рвоту.

Достало, бля! Переключаю на виды Норвегии, и засыпаю. Чтобы вскоре проснуться, задыхаясь от соплей, и поменять пропотевшую насквозь постель. А потом снова трястись от холода под двумя одеялами.
.........................................................................................................

Но вот приходит то самое утро, когда вдруг понимаешь, что выздоровел! И страшно хочется жрать! И бежишь под горячий душ. И бросаешь в стирку все эти вонючие носки, пижамы и подушки! Сметаешь в мусорку бесполезные пилюли и микстуры. И струячишь на работу, где наслаждаешься сплетнями, глотаешь офисный кофе, и быстро раправляешься с писаниной. Там же скидываешься на пятничную пьянку в боулинге, где непременно будешь орать Любэ и Лепса! И смотришь стримы экспертов (эво оно как!). И ржешь от камеди. И доверяешь властям. И всей душой веришь в то, что дальше все будет просто замечательно!

63 +

2

Среди моих приятелей есть один тип, который за двадцать лет нашего знакомства умудрился практически не измениться. Он даже живот не наел, а отсутствие печали в глазах и морщин на лбу заставляет подозревать, что у него нет нервов, соответственно, совести, и вообще, что он редкая сволочь. Но речь не о том.

Этот человек-консерва портит настроение окружающим, однако оказалось, что и у нашего вечнозеленого кипариса есть проблемы. Обобщая, он назвал их «песком в трусах».

— Понимаешь, — признался он однажды, — я всегда любил море. В детстве я обожал, наплававшись до синевы, выбраться на берег, развалиться на горячих камнях и греться, пропекаться, как рыба-гриль, до тех пор, пока станет совсем невмочь, и тогда, раскаленным снарядом, опять броситься в прохладные морские волны.

Я слушала и кивала, поскольку, как человек, выросший у воды, прекрасно понимала и про «рыбу-гриль», и про «раскаленный снаряд».

— Так вот, недавно я обнаружил, — всхлипнул он, — что валяться на камнях страшно неудобно, а песок, набившийся в мокрые трусы, не дает спокойно валяться в шезлонге. Теперь, для того чтобы расслабиться, мне надо два раза принять душ, вытереться, сменить мокрые плавки на сухие, получить свой Campari, причем, лед в стакане не должен растаять, а апельсин обязан горчить. Мне еще нет 50-ти, а у меня уже полно проблем!

Его нытье меня насторожило. Я прекрасно помню, как в юности сама каждое лето приезжала к родне на море. Я часами не вылезала из воды, и по вечерам няньки проверяли, не выросли ли у меня плавники и жабры.

Я могла загорать, лежа на камнях, на автомобильных покрышках и железнодорожных рельсах, и мне везде было одинаково удобно. Я не сгорала на сорокоградусной жаре, говорила медузам «бу!» и они тонули от страха, наедалась тремя помидорами и спала пятнадцать минут в день.

Этим летом, заметив рыбку-малютку, выпрыгнувшую из волны в полукилометре от меня, я заорала так, что мне в ответ из-за горизонта просигналил итальянский сухогруз. Теперь я смешиваю два крема с пятидесятипроцентными коэффициентами защиты в расчете на то, что в сумме они дадут сотню и защитят мое бледное тело, как куски картона.

Это в прошлом веке мы с друзьями-студентами скопили полторы копейки, навешали лапшу на уши родителям, положили в карманы зубные щетки и укатили на неделю в горы кататься на лыжах.

Курорт был дрянной, еда паршивая, лыжи кривые, а мы нищие и неприхотливые, как воробьи. Мы жили вшестером в двух комнатах, на завтрак ели кашу с хлебом, вечером пили дешевое вино и курили вонючие сигаретки, но были до потери пульса счастливы.

Прошлой зимой я расстроилась, когда обнаружила, что в меню, скажем так, неплохого курортного ресторана закончился зерновой хлеб, и совсем скисла, когда поняла, что забыла дома любимую подушку.

Ок, с годами человек меняется. Накапливает и наращивает не только кругозор и опыт, но и жирок на боку, делается подозрительным, упертым, привередливым, теряет лихой аллюр и любопытство во взгляде. Теперь все всё знают, меньше спрашивают и чаще поучают. Все оборачиваются очкастыми экспертами и прожженными занудами, которым не угодишь, которые уже все видели и с усталым видом обсуждают, какая нефть на вкус слаще.

В результате понты и потребности заводят в тупик, и для многих настоящей катастрофой оборачиваются самые простые вещи - необходимость выбраться из своего кондиционированного бьюика и спуститься в метро или переехать с Тверской улицы в Тверскую область.

Понятное дело, что номер в «Англетере» со всех сторон лучше комнаты в привокзальном приюте «Бардачок», но если вы отказываетесь ехать в другой город только потому, что ваш люкс занят, а полет эконом классом оскорбляет вашу спесь, то плохо ваше дело.

Справедливости ради, надо признать, что привередливость и поганый нрав проявляются независимо от успешности и карьерного роста. Кромешное занудство уравнивает бюджетника и человека с достатком. Но если первый еще вызывает понимание и сочувствие, когда ропщет на судьбу, забросившую его с прожиточным минимумом и хищной тещей в пучину Капотни, то капризы раздобревшей на платиновых карточках личности уже ничего хорошего не вызывают.

Одна такая дамочка как-то раз приползла жаловаться подружкам на скандал, который вышел у нее с мужем из-за размеров ее новой гардеробной. Мужчина самолично измерил шагами помещение, отведенное под ее шубы и лифчики, и заявил, что Георгиевский зал Кремля меньше этой костюмерной. Он зачем-то вспомнил, что пятнадцать лет назад женщина имела всего одну шубу и два вечерних платья, однако была не менее элегантна, экономически выгодна, весела и беззаботна.

Вместе с легкостью на подъем и неприхотливостью сдает и способность удивляться и радоваться жизни. Понятно, что сложно с той же искренностью, что и в первый раз, восхищаться сто сороковой поездкой в Париж или продолжать верить в любовь до гроба, стоя у алтаря с пятым мужчиной. Мало кто сохраняет оптимизм во взгляде на мир, женщину, мировую закулису и перспективу красиво заработать или промотать деньги. А зря.

С возрастом некоторые, так или иначе преуспевшие в жизни товарищи, до такой степени разочаровываются во всем, что начинают увлекаться какими-то неадекватными развлечениями, тонут в пороках или заводят себе юную и смешливую подружку, клокочущую от предвкушений, счастья и надежд. У них самих все предвкушения и надежды давно выгорели дотла. А чтобы заставить их что-то почувствовать, им надо шило втыкать в известное место, и то не факт, что из этого что-то получится.

Хорошо, никто не говорит, что и в сорок надо быть таким же беспечным придурком, как в двадцать. Но одно дело, печаль в глазах и опыт в анамнезе, и совсем другое — свинец в ногах и райдерский список в голове.

Говорят, это неизбежно. Не верю. Мне кажется, даже если человека не наградили нестареющим энтузиазмом, любопытством к жизни, легкостью на подъем и готовностью в одночасье лишиться своих бесценных миллионов или привычек, в процесс остывания души можно успешно вмешаться. Следить за ней, как за своей селезенкой. Одни изменения поддерживать, а другие контролировать. Хотя бы пытаться.

Потому что, когда человеку еще жить да жить, а у него из всех щелей песок сыплется, ему все не то и все не так, кругом одни твари, мир прогнил и от Парижа с души воротит, это как-то совсем печально.

Несправедливо расставаться с огнем в глазах и простыми радостями жизни только потому что вы повзрослели или преуспели. Вон, посмотрите на Мика Джаггера. Чуваку восьмой десяток, а его колбасит, как семнадцатилетнего. Ок, такое не всем дано, но, может, стоит хотя бы попробовать?

3329 +

3

=Дежурная тема=

Поехали ребята в стройотряд летом. Жили, как обычно, в местной школе. Строили коровник, тоже как обычно. И вот идут они как-то раз на обед. А дорога делает такой прихотливый изгиб вокруг полянки, поросшей яркой и свежей травкой. И вот один парень решает срезать путь через эту полянку. Сделал он пару шагов и вся поверхность начала колыхаться и идти волнами. Ему бы выскочить обратно, на твердое место, а он решил все-таки быстренько проскочить. И в паре шагов от того берега провалился. Ну, вы уже поняли – снесли большой сортир, а содержимое подсохло сверху и травой поросло.

Болтается страдалец в жиже – одна голова торчит да еще сумел руками за твердое уцепиться. А все стоят, смотрят – никому мазаться неохота.
- Помогите вылезти, ребята.
- Погоди маленько, Серега уже за рукавицами на стройку побежал.
- Сволочи вы!
А сволочи его поучают: «Ты как вылезешь, в столовую не ходи. Мы девчонкам скажем, чтобы они тебе обед к туалету принесли.» Что тут сделаешь, грубеют люди сердцем, как в общаге поживут.