1
Одно из главных противоречий европейской культуры состоит вот в чем. 99% своей жизни вы проводите в мире повседневной рутины. Потому что дети должны быть накормлены. Письма – отправлены. Холодильник – полон. Зубы – вылечены. Одежда – куплена. Счета – оплачены. Концы с концами – сведены. Собака сама себя не выгуляет. Первоклассники сами к школе не подготовятся (они к ней сами даже не проснутся). В чисто количественном отношении это и есть ваша жизнь.
И как называют такую жизнь классики европейской философии – от Вебера до Хайдеггера? Верно. «Растительное существование», «выхолощенная повседневность», «тирания рутины», «неподлинное бытие», «овощной образ жизни». То есть каждому приличному человеку, заботящемуся о своей семье и выполняющему миллион операций на ежедневной основе, предлагается признать, что он – чмо болотное, а никакой не приличный человек.
Что же от него требуется, чтобы почувствовать себя подлинно состоявшимся, достойным членом общества, моральным субъектом, носителем всяческих добродетелей и обладателем бессмертной души? Правильно, он должен постоянно доказывать самому себе и окружающим, что он «выше всего этого». Что так-то он философ, поэт и гражданин, а в очередях стоять, суп варить и годовые балансы сводить – чисто хобби, на досуге в перерывах между решением задач мирового масштаба.
Георг Зиммель называет это труднопереводимым оборотом «mehr-als-leben» («больше, чем жизнь»). Макс Вебер – «принуждением к трансценденции». Мои израильские друзья – «ёбаным московским снобизмом».
И действительно. Недавним репатриантам трудно выдержать двухчасовую беседу о рецептах плова. А демонстративное пренебрежение к «приземленности» и «примитивности» повседневных разговоров встречает закономерное раздражение со стороны людей, для которых хорошо сваренный суп – уже произведение искусства.
Протестантизм справился с этим парадоксом весьма изящно. Концепция «мирской аскезы» убедила население большой части континента в том, что любая профессия есть служение. Часовщик становится моральным субъектом, если он хороший часовщик. Бизнесмен – если он хороший бизнесмен. Спасение – в ремесле.
Но мы же так не можем, да? Нельзя просто взять и стать достойным уважения человеком, если ты копирайтер из Рыбинска. Если ты мерчендайзер из Бирюлево, тебе для этого нужно интересоваться политикой, иметь веское мнение по поводу текущих событий, регулярно слушать стримы правильных спикеров и до хрипоты разбирать очередное стихотворение очередной совести нации. Потому что поэтом можешь ты не быть, но обсудить его обязан.
Из всех эрзацев «неповседневного» самыми доступными остаются искусство и политика.
Victor Vakhshtayn
|