Шутки про спросил - Свежие анекдоты |
Находясь в лондонском ресторане, немецкий турист забыл как
по-английски называются яйца.
- Официант, - после долгих потуг спросил он, - кто это
ходит вон там по двору?
- Петух, сэр!
- А как называется жена петуха?
- Курица, сэр.
- Ага, а как называются дети петуха и курицы?
- Цыплята, сэр!
- А как называется то, из чего выходят цыплята?
- Яйца, сэр!
- Фу-ты... Принесите мне парочку!
|
Молоденькая, прекрасно сложенная дамочка является домой,
одетая в шикарную норковую шубу.
- Вот здорово! - удивляется муж. - Где ты ее раздобыла?
- О, пустяки! - защебетала она. - Я ее выиграла по
счастливому билету в лотерею.
Через несколько дней, когда она стала раздеваться, чтобы
принять ванну, муж увидел на ее шее великолепное жемчужное
ожерелье.
- А эта штука откуда у тебя? - настороженно спросил он.
Она, небрежно:
- Это ожерелье я тоже выиграла в лотерею.
- Тогда все понятно, - ухмыльнулся супруг. - В таком
случае, я тебе не советую принимать ванну. Как бы в воде
твой счастливый лотерейный билет не размок. Он может тебе
еще пригодиться...
|
|
- Ох, как я сегодня поиздеваюсь над прокурором! - сказал
обвиняемый своему адвокату и потер руки от предвкушаемого
удовольствия.
- Каким же образом? - спросил адвокат.
- Этот чудак потратил три месяца для сбора доказательств
моей вины, пригласил на процесс тридцать пять свидетелей. Но
прежде чем первый из них раскроет рот, я признаюсь во всем!
|
|
Лондонский адвокат получил известие, что одной столичной
даме было оставлено богатое наследство. Самостоятельные
поиски ее не дали результатов, и адвокат обратился в
полицию, которая выделила ему в помощь молодого расторопного
сыщика. Через пару недель начальник спросил, как идут дела.
- Я наконец нашел эту даму, сэр!
- Прекрасно, где же она?
- У меня, сэр. Вчера я на ней женился!
|
|
Молодой охотник спросил у опытного:
- Как тебе удается всегда добыть медведя?
- А я подхожу к большой норе, бросаю камень и кричу туда:
"У!" Если мне отвечают "У!", я стреляю и вынимаю оттуда большого
медведя.
...Через некоторое время молодой охотник попал в больницу и
опытный пошел навестить его.
- Что с тобой?
- На охоте я подошел к большой - большой норе, бросил туда
камень и крикнул:
- "У-у-у-у!" В ответ тоже "У-у-у-у!" Я испугался и стрельнул,
а оттуда - товарный поезд...
|
|
Охотник рассказывает в гостях:
- Самый опасный зверь - гризли. От этого медведя нет спасения.
Если вы бежите, он бежит еще быстрее. Если вы броситесь в воду,
он тоже поплывет.
- А если спрятаться? - спросил кто-то из гостей.
- Он тоже спрячется!
|
|
Папа спрашивает у пришедшего домой Вовочки:
- Ты какие сегодня в школе оценки получил ?
- Два по физкультуре...
После КОНКРЕТНОЙ взбучки папа спрашивает:
- А за что ?
Вовочка:
- Учитель говорит "Поднимите левую ногу", потом
"поднимите правую ногу"...
Отец (с огромным удивлением):
- Так ты что, на х%ю стоять, что ли, должен???!!!!
Вовочка (понуро):
- Я у него то же самое спросил....
|
|
Возвращается солдат по службе. Через речку моста нет.
Смотрит - поп на лодке.
- Батюшка! Перевези!
- А сколько заплатишь?
- Да я с армии возвращаюсь. Платить нечем. Хочешь, батюшка, я
тебе покажу и смех и горе.
- Ну давай, садись. Показывай.
Сели в лодку, переехали на другой берег. Солдат кулаком ударил
по лодке, и она в щепки разлетелась.
- А горе где же? - спросил батюшка.
- А во-он тебе сколько речку обходить.
Поп еле домой добрался, попадье рассказал о силе солдата.
- Да то же мой брат! - возрадовалась попадья.- Иди скорее и зови
его в дом.
Пригласили солдата в дом. Выпили, закусили. Поп ушел к себе в
опочивальню. А солдат - к попадье. Утром просыпается поп, смотрит:
солдат лежит рядом с попадьей.
"Вот что значит родная кровь!" - думает поп.
|
|
Нарышкии рассказывал, что как-то обратился к нему знакомый с
просьбой о зачислении в дворцовую прислугу.
- Нет вакансии.
- Да пока откроется вакансия, определите меня смотрителем за
какою-нибудь канарейкою.
- Что же из этого будет? - спросил Нарышкин.
- Как что? Все-таки будет чем прокормить себя, жену и детей.
|
|
Однажды Меншиков, разговаривая с государем и видя
проходящего Канкрина, сказал: "Фокусник идет".
- Какой фокусник? - спросил государь.- Это министр финансов.
- Фокусник, - продолжал Меншиков. - Он держит в правой руке
золото, в левой - платину: дунет в правую - ассигнации, плюнет в левую
- облигации.
|
|
Платон очень недолюбливал графа Шереметева, однако посещал
иногда его великолепные обеды и праздники. Раз, когда Платон обедал у
Шереметева, подали огромную рыбу.
- Какая это рыба? - спросил граф дворецкого.
- Лосось, ваше сиятельство.
- Надобно говорить лососина,- заметил Шереметьев и, обращаясь
к митрополиту, сказал: - Ваше высокопреосвященство, вы человек
ученый, объясните нам, какая разница между лосось и лососина?
- Такая же точно, ваше сиятельство,- отвечал Платон,- как между
дурак и дурачина.
|
|
До Петербурга дошли наконец слухи о том, что творится в
Пензенской губернии, и туда назначена была ревизия в лице сенатора
Сафонова. Сафонов приехал туда вечером нежданно и, когда стемнело,
вышел из гостиницы, сел на извозчика и велел себя везти на набережную.
- На какую набережную? - спросил извозчик.
- Как на какую! - отвечал Сафонов.- Разве у вас их много? Ведь
одна только и есть.
- Да никакой нет! - воскликнул извозчик.
Оказалось, что на бумаге набережная строилась уже два года и что
на нее истрачено было несколько десятков тысяч рублей, а ее и не
начинали.
|
|
В морском ведомстве производство в чины шло в прежнее время
так медленно, что генеральского чина достигали только люди пожилые,
а полного генерала - весьма престарелые. Этими стариками наполнены
были адмиралтейств-совет и генерал-аудиториат морского
министерства, в память прежних заслуг. Естественно, что иногда в
короткое время умирали, один за другим, несколько престарелых
адмиралов; при одной из таких смертностей император Николай
Павлович спросил Меншикова:
- Отчего у тебя часто умирают члены адмиралтейств-совета?
- Кто же умер? - спросил в свою очередь Меншиков.
- Да вот такой-то, такой-тоЄ- сказал государь, насчитав три или
четыре адмирала.
- О, ваше величество,- отвечал князь,- они уже давно умерли, а в
это время их только хоронили!
|
|
За обедом чиновник заглушал своим говором всех, и все его
слушали, хотя почти слушать его было нечего, и наконец договорился до
того, что начал доказывать необходимость употребления вина, как
самого лучшего средства от многих болезней.
- Особенно от горячки,- заметил Пушкин.
- Да, таки и от горячки,- возразил чиновник с важностью,- вот-с,
извольте-ка слушать: у меня был приятельЄ так вот он просто нашим
винцом себя от чумы вылечил, как схватил две осьмухи, так как рукой
сняло.
При этом чиновник зорко взглянул на Пушкина, как бы
спрашивая: ну, что вы на это скажете? У Пушкина глаза сверкнули:
удерживая смех и краснея, отвечал он:
- Быть может, но только позвольте усомниться.
- Да чего тут позволять? - возразил грубо чиновник.- Что я
говорю, так как, а вот вам, почтеннейший, не след бы спорить со мною,
оно как-то не приходится.
- Да почему же? - спросил Пушкин с достоинством.
- Да потому же, что между нами есть разница.
- Что же это доказывает?
- Да то, сударь, что вы еще молокосос.
- А, понимаю,- смеясь, заметил Пушкин.- Точно есть разница: я
молокосос, как вы говорите, а вы виносос, как я говорю.
При этом все расхохотались, противник не обиделся, а ошалел.
|
|
Граф Хвостов любил посылать, что ни напечатает, ко всем своим
знакомым, тем более к людям известным. Карамзин и Дмитриев всегда
получали от него в подарок его стихотворные новинки. Отмечать
похвалою, как водится, было затруднительно. Но Карамзин не
затруднялся. Однажды он написал к графу, разумеется, иронически:
"Пишите! Пишите! Учите наших авторов, как должно писать!"
Дмитриев укорял его, говоря, что Хворостов будет всем показывать это
письмо и им хвастаться; что оно будет принято одними за чистую
правду, другими за лесть; что и то, и другое нехорошо.
- А как же ты пишешь? - спросил Карамзин.
- Я пишу очень просто. Он пришлет ко мне оду или басню; я
отвечаю ему: "Ваша ода, или басня, ни в чем не уступает старшим
сестрам своим!" Он и доволен, а между тем это правда.
|
|
Александр Булгаков рассказывал, что в молодости, когда он
служил в Неаполе, один англичанин спросил его: "Есть ли глупые люди
в России?" Несколько озадаченный таким вопросом, он отвечал:
"Вероятно, есть и не менее, полагаю, нежели в Англии".- "Не в том
дело,- возразил англичанин.- Вы меня, кажется, не поняли; а мне
хотелось узнать, почему правительство ваше употребляет на службу
чужеземных глупцов, когда имеет своих?"
Вопрос, во всяком случае, не лестный для того, кто занимал
посланническое место в Неаполе.
|
|
Однажды, на большом обеде, где находился и отец Сумарокова,
Александр Петрович громко спросил присутствующих:
- Что тяжелее, ум или глупость?
Ему отвечали:
- Конечно, глупость тяжелее.
- Вот, вероятно, оттого батюшку и возят цугом в шесть лошадей, а
меня парой.
|
|
Император Александр увидел, что на померанцевом дереве один
уже остался плод, и хотел его сберечь и приказал поставить часового;
померанец давно сгнил, и дерево поставили в оранжерею, а часового
продолжали ставить у пустой беседки. Император проходил мимо и
спросил часового, зачем он стоит.
- У померанца, ваше величество.
- У какого померанца?
- Не могу знать, ваше величество.
|
|
Отец декабриста, Иван Борисович Пестель, сибирский генерал-
губернатор, безвыездно жил в Петербурге, управляя отсюда сибирским
краем. Это обстоятельство служило постоянным поводом для насмешек
современников. Однажды Александр I, стоя у окна Зимнего дворца с
Пестелем и Ростопчиным, спросил:
- Что это там на церкви, на кресте черное?
- Я не могу разглядеть, ваше величество,- ответил Ростопчин,- это
надобно спросить у Ивана Борисовича, у него чудесные глаза: он видит
отсюда, что делается в Сибири.
|
|
Приехав в Петербург, Суворов хотел видеть государя, но не имел
сил ехать во дворец и просил, чтоб император удостоил его посещением.
Раздраженный Павел послал вместо себя - кого? гнусного турка,
Кутайсова. Суворов сильно этим обиделся. Доложили, что приехал кто-
то от государя. "Просите",- сказал Суворов; не имевший силы встать,
принял его, лежа в постели. Кутайсов вошел в красном мальтийском
мундире с голубою лентою чрез плечо.
- Кто вы, сударь? - спросил у него Суворов.
- Граф Кутайсов.
- Граф Кутайсов? Кутайсов? Не слыхал. Есть граф Панин, граф
Воронцов, граф Строганов, а о графе Кутайсове я не слыхал. Да что вы
такое по службе?
- Обер-шталмейстер.
- А прежде чем были?
- Обер-егермейстером.
- А прежде?
Кутайсов запнулся.
- Да говорите же.
- Камердинером.
- То есть вы чесали и брили своего господина.
- ТоЄ Точно так-с.
- Прошка! - закричал Суворов знаменитому своему камердинеру
Прокофию.- Ступай сюда, мерзавец! Вот посмотри на этого господина в
красном кафтане с голубою лентой. Он был такой же холоп, фершел, как
и ты, да он не турка, так он не пьяница. Вот видишь куда залетел! И к
Суворову его посылают. А ты, скотина, вечно пьян, и толку от тебя не
будет. Возьми с него пример, и ты будешь большим барином.
Кутайсов вышел от Суворова сам не свой и, воротясь, доложил
императору, что князь в беспамятстве.
|
|
Известно, что в старые годы, в конце прошлого столетия,
гостеприимство наших бар доходило до баснословных пределов.
Ежедневный открытый стол на 30, на 50 человек было дело
обыкновенное. Садились за этот стол кто хотел: не только родные и
близкие знакомые, но и малознакомые, а иногда и вовсе не знакомые
хозяину. Таковыми столами были преимущественно в Петербурге столы
графа Шереметева и графа Разумовского. Крылов рассказывал, что к
одному из них повадился постоянно ходить один скромный искатель
обедов и чуть ли не из сочинителей. Разумеется, он садился в конце
стола, и также, разумеется, слуги обходили блюдами его как можно
чаще. Однажды понесчастливилось ему пуще обыкновенного: он почти
голодный встал из-за стола. В этот день именно так случилось, что
хозяин после обеда, проходя мимо него, в первый раз заговорил с ним и
спросил: "Доволен ли ты?" - "Доволен, ваше сиятельство,- отвечал он
с низким поклоном,- все было мне видно".
|
|
Пушкин рассказывал, что когда он служил в министерстве
иностранных дел, ему случилось дежурить с одним весьма старым
чиновником. Желая извлечь из него хоть что-нибудь Пушкин
расспрашивал его про службу и услышал от него следующее.
Однажды он дежурил в этой самой комнате, у этого самого стола.
Было уже за полночь. Вдруг дверь с шумом растворилась. Вбежал
сторож впопыхах, объявляя, что за ним идет государь. Павел вошел и в
большом волнении начал ходить по комнате; потом приказал чиновнику
взять лист бумаги и начал диктовать с большим жаром. Чиновник начал
с заголовка: "Указ его императорского величества" - и капнул
чернилами. Поспешно схватил он другой лист и снова начал писать
заголовок, а государь все ходил по комнате и продолжал диктовать.
Чиновник до того растерялся, что не мог вспомнить начало приказания,
и боялся начать с середины, сидел ни жив ни мертв перед бумагой. Павел
вдруг остановился и потребовал указ для подписания. Дрожащий
чиновник подал ему лист, на котором был написан заголовок и больше
ничего.
- Что ж государь? - спросил Пушкин.
- Да ничего-с. Изволил только ударить меня в рожу и вышел.
|
|
Изгоняя роскошь и желая приучить подданных своих к
умеренности, император Павел назначил число кушаньев по сословиям,
а у служащих - по чинам. Майору определено было иметь за столом три
кушанья. Яков Петрович Кульнев, впоследствии генерал и славный
партизан, служил тогда майором в Сумском гусарском полку и не имел
почти никакого состояния. Павел, у видя его где-то, спросил:
- Господин майор, сколько у вас за обедом подают кушаньев?
- Три, ваше императорское величество.
- А позвольте узнать, господин майор, какие?
- Курица плашмя, курица ребром и курица боком,- отвечал
Кульнев.
Император расхохотался.
|
|
Однажды император (Павел I), стоя у окна, увидел идущего мимо
Зимнего дворца и сказал, без всякого умысла или приказания: "Вот идет
мимо царского дома и шапки не ломает". Лишь только узнали об этом
замечании государя, последовало приказание: всем едущим и идущим
мимо дворца снимать шапки. Пока государь жил в Зимнем дворце,
должно было снимать шляпу при выходе на Адмиралтейскую площадь с
Вознесенской и Гороховой улиц. Ни мороз, ни дождь не освобождали от
этого. Кучера, правя лошадьми, обыкновенно брали шляпу или шапку в
зубы. Переехав в Михайловский замок, т. е. незадолго до своей кончины,
Павел заметил, что все идущие мимо дворца снимают шляпы, и спросил
о причине такой учтивости. "По высочайшему вашего величества
повелению",- отвечали ему. "Никогда я этого не приказывал!" -
вскричал он с гневом и приказал отменить новый обычай. Это было так
же трудно, как и ввести его. Полицейские офицеры стояли на углах улиц,
ведущих к Михайловскому замку, и убедительно просили прохожих не
снимать шляп, а простой народ били за это выражение
верноподданнического почтения.
|
|
Случилось, что в одном обществе какой-то помещик, слывший
большим хозяином, рассказывал об огромном доходе, получаемом им от
пчеловодства, так что доход этот превышал оброк, платимый ему всеми
крестьянами, коих было с лишком сто в той деревне.
- Очень вам верю,- возразил Цицианов,- но смею вас уверить, что
такого пчеловодства, как у нас в Грузии, нет нигде в мире.
- Почему так, ваше сиятельство?
- А вот почему,- отвечал Цицианов,- да и быть не может иначе: у
нас цветы, заключающие в себе медовые соки, растут, как здесь крапива,
да к тому же пчелы у нас величиною почти с воробья; замечательно, что
когда они летают по воздуху, то не жужжат, а поют, как птицы.
- Какие же у вас ульи, ваше сиятельство? - спросил удивленный
пчеловод.
- Ульи? Да ульи,- отвечал Цицианов,- такие же, как везде.
- Как же могут столь огромные пчелы влетать в обыкновенные
ульи?
Тут Цицианов догадался, что, басенку свою пересоля, он
приготовил себе сам ловушку, из которой выпутаться ему трудно.
Однако же он нимало не задумался.
- Здесь об нашем крае,- продолжал Цицианов,- не имеют никакого
понятияЄ Вы думаете, что везде так, как в России? Нет, батюшка! У нас в
Грузии отговорок нет, ХОТЬ ТРЕСНИ, ДА ПОЛЕЗАЙ!
|
|
По вступлении на престол императора Павла состоялось
высочайшее повеление, чтобы президенты всех присутственных мест
непременно заседали там, где числятся по службе.
Нарышкин, уже несколько лет носивший звание
обершталмейстера, должен был явиться в придворную конюшенную
контору, которую до того времени не посетил ни разу.
- Где мое место? - спросил он чиновников.
- Здесь, ваше превосходительство,- отвечали они с низкими
поклонами, указывая на огромные готические кресла.
- Но к этим креслам нельзя подойти, они покрыты пылью,-
заметил Нарышкин.
- Уже несколько лет,- продолжали чиновники,- как никто в них не
сидел, кроме кота, который всегда тут покоится.
- Так мне нечего здесь делать,- сказал Нарышкин,- мое место
занято.
С этими словами он вышел и более уже не показывался в контору.
|
|
Зимою Павел выехал из дворца на санках прокатиться. Дорогой он
заметил офицера, который был столько навеселе, что шел, покачиваясь.
Император велел своему кучеру остановиться и подозвал к себе офицера.
- Вы, господин офицер, пьяны,- грозно сказал государь,-
становитесь на запятки моих саней.
Офицер едет на запятках за царем ни жив ни мертв. От страха у
него и хмель пропал. Едут они. Завидя в стороне нищего,
протягивающего к прохожим руку, офицер вдруг закричал государеву
кучеру:
- Остановись!
Павел, с удивлением, оглянулся назад. Кучер остановил лошадь.
Офицер встал с запяток, подошел к нищему, полез в свой карман и,
вынув какую-то монету, подал милостыню. Потом он возвратился и
встал опять на запятки за государем.
Это понравилось Павлу.
- Господин офицер,- спросил он,- какой ваш чин?
- Штабс-капитан, государь.
- Неправда, сударь, капитан.
- Капитан, ваше величество,- отвечает офицер.
Поворотив на другую улицу, император опять спрашивает:
- Господин офицер, какой ваш чин?
- Капитан, ваше величество.
- А нет, неправда, майор.
- Майор, ваше величество.
На возвратном пути Павел опять спрашивает:
- Господин офицер, какой у вас чин?
- Майор, государь,- было ответом.
- А вот неправда, сударь, подполковник.
- Подполковник, ваше величество.
Наконец они подъехали ко дворцу. Соскочив с запяток, офицер,
самым вежливым образом, говорит государю:
- Ваше величество, день такой прекрасный, не угодно ли будет
прокатиться еще несколько улиц?
- Что, господин подполковник? - сказал государь. Вы хотите быть
полковником? А вот нет же, больше не надуешь; довольно с вас и этого
чина.
Государь скрылся в дверях дворца, а спутник его остался
подполковником.
Известно, что у Павла не было шутки и все, сказанное им,
исполнялось в точности.
|
|
Когда Потемкин сделался после Орлова любимцем императрицы
Екатерины, сельский дьячок, у которого он учился в детстве читать и
писать, наслышавшись в своей деревенской глуши, что бывший ученик
его попал в знатные люди, решился отправиться в столицу и искать его
покровительства и помощи.
Приехав в Петербург, старик явился во дворец, где жил Потемкин,
назвал себя и был тотчас же введен в кабинет князя.
Дьячок хотел было броситься в ноги светлейшему, но Потемкин
удержал его, посадил в кресло и ласково спросил:
- Зачем ты прибыл сюда, старина?
- Да вот, ваша светлость,- отвечал дьячок, пятьдесят лет Господу
Богу служил, а теперь выгнали за ненадобностью: говорят, дряхл, глух и
глуп стал. Приходится на старости лет побираться мирским подаяньем, а
я бы еще послужил матушке-царице - не поможешь ли мне у нее чем-
нибудь?
- Ладно,- сказал Потемкин,- я похлопочу. Только в какую же
должность тебя определить? Разве в соборные дьячки?
- Э нет, ваша светлость, возразил дьячок,- ты теперь на мой голос
не надейся; нынче я петь-то уж того - ау! Да и видеть, надо признаться,
стал плохо; печатное едва разбирать могу. А все же не хотел бы даром
хлеб есть.
- Так куда же тебя приткнуть?
- А уж не знаю. Сам придумай.
- Трудную, брат, ты мне задал задачу,- сказал улыбаясь
Потемкин.- Приходи ко мне завтра, а я между тем подумаю.
На другой день утром, проснувшись, светлейший вспомнил о
своем старом учителе и, узнав, что он давно дожидается, велел его
позвать.
- Ну, старина,- сказал ему Потемкин,- нашел я тебе отличную
должность.
- Вот спасибо, ваша светлость, дай Бог здоровья.
- Знаешь Исаакиевскую площадь?
- Как не знать; и вчера и сегодня через нее к тебе тащился.
- Видел Фальконетов монумент императора Петра Великого?
- Еще бы!
- Ну так сходи же теперь, посмотри, благополучно ли он стоит на
месте, и тотчас мне донеси.
Дьячок в точности исполнил приказание.
- Ну что? - спросил Потемкин, когда он возвратился.
- Стоит, ваша светлость.
- Крепко?
- Куда как крепко, ваша светлость.
- Ну и хорошо. А ты за этим каждое утро наблюдай да аккуратно
мне доноси. Жалование же тебе будет производиться из моих доходов.
Теперь можешь идти домой.
Дьячок до самой смерти исполнял эту обязанность и умер,
благословляя Потемкина.
|
|
Однажды Львов ехал вместе с Потемкиным в Царское Село и всю
дорогу должен был сидеть, прижавшись в угол экипажа, не смея
проронить слова, потому что светлейший находился в мрачном
настроении духа и упорно молчал.
Когда Потемкин вышел из кареты, Львов остановил его и с
умоляющим видом сказал:
- Ваша светлость, у меня есть до вас покорнейшая просьба.
- Какая? - спросил изумленный Потемкин.
- Не пересказывайте, пожалуйста, никому, о чем мы говорили с
вами дорогою.
Потемкин расхохотался, и хандра его, конечно, исчезла.
|
|
Американская разведка выкрала чертежи советской ракеты, и на
американском заводе изделие воспроизвели. Ракета не сработала. В
откровенной беседе с советским военным атташе один из американцев
спросил:
- Как же так? Чертежи подлинные, а ракета не взлетела.
- Все в порядке,- заверил военный атташе.- У нас главный секрет
не в самом проекте, а в дефектной ведомости.
|
|
Пошел Вовочка в кино. Перед ним села влюбленная пара. Юноша
обнял девушку и спросил:
- Ты что-нибудь чувствуешь?
- Да!
- А что?
- Что ты меня любишь!
Утром в детском саду Вовочка прижимает к себе маленькую Свету.
- Ты что-нибудь чувствуешь?
- Нет.
Он прижимает ее сильнее:
- А теперь?
- Чувствую!
- Что?
- Писить хочуЄ
|
|
Директор принимает на работу молодую красивую секретаршу.
- Дам четыре оклада, если позволите прикоснуться к груди.
- Ну, пожалуйста.- И она обнажила прекрасную грудь.
- Добавлю еще пол-оклада, если позволите прикоснуться к
коленке.
- Прикоснитесь, пожалуйста.
Потом он спросил, волнуясь;
- А еслиЄ а еслиЄ то сколько?
- Как со всех: пять рублей.
|
|
На море случилось кораблекрушение. Спасаются шесть женщин и
один мужчина. Благополучно добираются к острову. Остров
необитаемый, но все есть.
- Будешь жить с нами по очереди,- говорят женщины,- и один тебе
выходной.
Живут они неделю, другую, третью. Выходит изможденный
мужчина на берег моря и молит о помощи: хотя бы еще одно
кораблекрушение! Смотрит вдали плывет пароход. Налетает буря,
пароход скрывается в волнах и тонет. Через некоторое время в море
показался мужчина. Выбрался на берег, отдышался. Спросил:
- Где я?
- Здесь необитаемый остров, но все есть, будешь жить, как в раю!
Тут шесть женщин! Шесть дней по очереди будешь и один тебе
выходнойЄ
- Паслюшай, дарагой! Зачем выходной? И ты мне нравишься!
|
|
В парке молодой человек подсел на скамью к миловидной,
одиноко сидевшей девушке. Она ему приглянулась и он рискнул ее
поцеловать. Девушка никак не прореагировала, молчала - как в рот воды
набрала. Осмелев, молодой человек поцеловал ее вновь. И вновь - ни
слова, ни полслова.
- Что ж вы молчите? - удивленно спросил он.
- Моя мать велела мне,- заговорила девушка наконец,- чтоб я
никогда не вступала в разговоры с незнакомыми молодыми людьми.
|
|
Поехал один наш товарищ за границу. Свет посмотреть и тоску
развеять. Идет по городу, смотрит, публичный дом. Заходит - везде
зеркала, фотографии красивых женщин. Заплатил сколько положено.
Заходит в номер.
- Будем свет выключать? - спрашивает его женщина,
- Пусть горит.
Побыл он с женщиной сколько сил хватило, начал одеваться. А
она достает ему пачку долларов. Он взял, купил на них подарков жене и
детишкам. По секрету рассказал своему другу, как можно за границей
подзаработать. Поехал и друг. Нашел тот публичный дом, ту женщину.
Она спрашивает:
- Будем свет выключать?
- Давайте выключим.
- Ладно.
Выполнил он свое дело, начал одеваться, ждет плату. Она
протягивает ему рубль.
- А как же мой товарищ был, заработал столько долларов? - в
недоумении спросил тот.
- Его мы транслировали по телевидению на всю страну, а вас
только по радио.
|
|
