1.

Деревенька как деревенька. Много таких. Вот только загорают на берегу пруда некоторые не по-деревенски совсем. Гошка с Генкой. Расстелили верблюжье одеяло старое, загорают и на тонконогих девчонок смотрят, а Светка с Ольгой им на мостике отсвечивают. Это Гошка им втер, что стоя у воды загорать лучше получается, вот они и стоят. А Гошка с Генкой смотрят, когда девчонки на мостике стоят, на них смотреть удобнее, а Гошка в Светку уже четыре года влюблен летом.
Он бы и зимой влюблен был, но зимой они не видятся, а учатся в разных городах. Этой зимой будут в седьмых классах учиться.

Генке Ольга нравится. Ишь, как красиво стоит, думает Генка, как будто нырять собирается «рыбкой». Сейчас прыгнет.
- Не, Ген, не прыгнет, - встревает Гошка в Генкины мысли, - она плавать не умеет.
- А твоя Светка, - обижается Генка, - а твоя Светка тоже только по-собачьи плавает.
- Нет, ты лучше скажи, зачем девки лифчики носят? – Генка уже не обижается, а философствует в меру сил, - Ольга четыре года назад без всякого лифчика купалась. Сейчас-то он ей зачем?
- Ген, а ты ее и спроси, - Гошка устраивается поудобней, - вдруг расскажет?
- Дааа, спроси, - возмущенно протянул Генка, - сам спрашивай. Она хоть и в лифчике, а дерется как без него.

- Чего делаете, мужики? – к пруду подошел зоотехник Федька – двадцатитрехлетний парень, почитаемый Генкой и Гошкой уж если не стариком, так вполне солидным и немного глуповатым человеком, - я тут у Куркуля ружье сторговал немецкое, айда на ферму испытывать.

- Врешь, Федька, - не поверил Генка, - нипочем Куркуль ружье не продаст, оно ему от отца досталось, а тому помещик за хорошую службу подарил.
- А я слышал, что Куркуль ружье в том разбитом немецком самолете нашел, что в войну золото вез. Ружье взял, а золото перепрятал, - возразил Гошка, - но тебе, Федька, он его все равно не продаст. Жадный потому что. А у тебя столько денег нет.
- Продаст, не продаст, здоровы вы рассуждать, как я погляжу, - надулся Федька, - я ведь и один ружье отстрелять могу. А вы сидите тут, на девок пяльтесь. Последний раз спрашиваю: идете, нет?
- Идем, идем, - Генка свистнул, а Гошка махнул рукой обернувшимся девчонкам: ждите, мол, у нас тут мужские дела, скоро придем. И они пошли.

До старой летней фермы недалеко совсем – с километр. Зимой там пусто, а на лето телят пригоняют из совхоза. Сейчас день, телята на выпасе, ферма пустая. Голуби одни комбикорм жрут. Одна такая сизая птица мира больше килограмма в день сожрать может, а их тут сотни. Не любят их за это в деревне. Конкуренция. Комбикорма совхозным телятам не хватает, у скотников своя скотина по дворам есть просит и голуби еще. Никакого прибытка с голубей – одно разорение. Вот поэтому Федька на ферму и пошел ружье отстреливать. Хоть и пьяный, а пользу для хозяйства блюдет.

Шли молча. Генка думал, дадут ли ему пострелять, и попадет ли он в голубя на лету. Гошка размышлял, откуда, все-таки, взялось ружье у Куркуля. И только Федька просто шел и не думал. Думать Федька не мог. Голова раскалывалась, в глазах плыли радужные пятна, и даже слюны не было, чтоб сплюнуть. 

Насчет ружья Федька ребятам не врал: Василь Федорыч, старик, прозванный в деревне куркулем за крепкое хозяйство, большой дом и прижимистость, действительно согласился продать ему ружье "за недорого".
Раз в год, в начале июня, Куркуль уходил в запой. То ли входила в нужную фазу луна, то ли еще какая Венера заставляла его тосковать по давно умершей в июне жене, а может Марс напоминал о двух июньских похоронках, полученных им в разные военные года на обоих сыновей, но весь год Куркуль, можно сказать, что и не употреблял вовсе, а каждый июнь пил беспродыха.

Федька подгадал. Две недели назад он зашел к старику за каким-то, забытым уже, делом, да так и остался.
На исходе второй недели пьянки, Василь Федорыч достал из сундука, завернутый в чистую холстину, двуствольный Зауэр и отдал его Федьке. Бери, пользуйся. Я старый уже охотиться, а такому ружью негоже без дела лежать. Ружье без дела портится, как человек. А сто рублей ты мне в зарплату отдашь.
Федька, хоть и пьяный, а сообразил, что ему повезло. Как отдать сто рублей с зарплаты, которая всего девяносто он не сообразил, а что повезло – понял сразу. Забрал ружье и ушел, чтоб Куркуль передумать не успел. За патронами домой и на ферму пробовать. Мать пыталась было отобрать, видя такое пьяное дело, но он вывернулся и удрал. Ребят встретил по дороге. Голова раскалывается просто, а на миру и смерть красна и болит вроде меньше, поэтому позвал и даже уговаривал.

Дошли до фермы, ворота настежь, голубей пропасть. Вспорхнули было, когда Федька с ребятами в ворота вошли, потом опять своим делом увлеклись: кто комбикорм клюет, кто в навозе ковыряется. 

Федька тоже с ружьем поковырялся, собрал, патронов пару из кармана достал. Зарядил. 
- Дай стрельнуть, а? – не выдержал соблазна Генка, - вон голубь на стропилине сидит. И гадит. Не уважает он тебя, Федь. Ни капельки. Давай я его застрелю?
- Я сам первые два, - Федька прицелился, - вдруг чего с ружьем не так…

- Бабах, - сказало ружье дуплетом, и голубь исчез. Вместе с голубем исчез изрядный кусок трухлявой стропилины, а через метровую дыру в шифере, сквозь дым и пыль в ферму заглянуло солнце.
- Ну, как я его? – Федька опустил ружье.
- Никак, Федь. Улетел голубь. Ни одного перышка же не упало. Говорил же, дай я стрельну, или Гошка вон, - Генка покосился на приятеля, - он биатлоном занимается, знаешь, как он из винтовки садит? А ты мазло, Федь.
- Ах, я - мазло? Сами вы … – Федька, никак не мог найти множественное число от слова «мазло», - Сами вы мазлы косые. И стрельнуть я вам не дам, у меня все равно патроны кончились.
- Не, Ген, - Гошка друга не поддержал, - попал он. Картечью, видать, стрелял. Вот и вынесло голубя вместе с крышей.
- А у вас выпить ничего нету? - невпопад спросил Федька, поставив ружье к стене и зажав голову ладонями, - лопнет сейчас голова. 
- Откуда, Федь? - Гошка повернулся к зоотехнику, - мы обратно на пруд пойдем, и ты тоже беги отсюда. А то Лидка с обеда вернется, она тебя за дырку в шифере оглоблей до дома проводит. И ружье отобрать может, и по башке больной достанется.
- Идите, идите, в зеленую белку я все равно попал, - сказал Федька вслед ребятам и засмеялся, но они не обратили на его слова никакого внимания. А зря.

Вечером, а по деревенским меркам – ночью у Гошки было свидание. На остановке. Эта автобусная остановка на бетонной дороге из города в город мимо деревеньки, стояла к деревеньке «лицом» и служила всем ребятам местом вечернего сбора и своеобразным клубом. Автобусы днем ходили раз в два часа, последний автобус был в половину одиннадцатого вечера, и, после этого, угловатая железобетонная конструкция с тяжеленной скамейкой, отходила в безраздельное ребячье пользование. Девчонки вениками из пижмы выметали мусор, оставленный редкими пассажирами, Гошка притаскивал отцовский приемник ВЭФ и посиделки начинались.

Обычно сидели вчетвером. Но сегодня к Генке приехали родители, Ольга «перезагорала» на пруду и лежала дома, намазанная сметаной. Пользуясь таким удачным случаем, вдобавок к ВЭФу, Гошка захватил букет ромашек и васильков для романтической обстановки.
Светка не опоздала. Они посидели на лавочке и поболтали о звездах. Звезд было дофига и болтать о них было удобно. Как в планетарии.
- А средняя звезда в ручке ковша Большой медведицы называется Мицар, - Гошка невзначай обнял Светку левой рукой, правой показывая созвездие, - видишь? Она двойная. Маленькая звездочка рядом называется Алькор, по ней раньше зрение проверяли в Спарте. Кто Алькора не видел, со скалы сбрасывали. Видишь?
- Вижу, - Светка смотрела вовсе не на Алькор, - Вижу, что ты опять врешь, как обычно. А у тебя волосы вьются, я раньше не замечала почему-то.

После таких слов разглядывать всяких Мицаров с Алькорами было верхом глупости, и Гошка собрался было Светку поцеловать, но в деревне бабахнуло.
- Стреляют где-то, - немного отстранилась Светка, - случилось чего?
- Федька у Куркуля ружье купил. Пробует по бутылкам попасть.
- Ночью? Вот дурак. Его ж побьют, чтоб не шумел.
- Дурак, ага, - и пьяный еще. Пусть стреляет, ну его нафиг, - согласился Гошка и нагло поцеловал Светку в губы.
Светка не возражала. В деревне опять бабахнуло, и раздался звон бьющегося стекла.
- Целуетесь, да? – заорали рядом, и из кювета на дорогу выбрался запыхавшийся и взлохмаченный Генка, - целуетесь. А там Федька с ума сошел. Взял ружье, патронташ полный с картечью и по окнам стреляет. Белки, говорит, деревню оккупировали. Зеленые. К нам его мать забегала предупредить. Ну я сразу к вам и прибежал. Пойдем сумасшедшего Федьку смотреть?
В деревеньке бухнуло два раза подряд. Пару раз робко гавкнула собака, кто-то яростно заматерился. Бабахнуло снова, громче, чем раньше, и снова звон стекла и жалобный крик кота.

- Дуплетом бьет, - с видом знатока оценил Генка, - до теть Катиного дома добрался уже. Пойдем, посмотрим?
- Сам иди, - Светка прижалась к Гошке, - нам и тут хорошо. Да, Гош?
- Ага, хорошо, - как-то неубедительно согласился Гошка, - чего там смотреть? Что мы Федьку пьяного не видели? Нечего там смотреть.
А смотреть там было вот что: Федька шел по широкой деревенской улице и воевал с зелеными белками.

- Ишь, сволота, окружают, - орал он, перезаряжая, - врешь, не возьмешь! Красные не сдаются!
И стрелял. Проклятущие и зеленые белки были везде, но больше всего их сидело на светящихся окнах. Гремел выстрел, гасло окно, и пропадали зеленые белки.
 
Федька поравнялся с домом тети Кати, где за забором, на толстенной цепи сидел Джек. Пес имел внешность помеси бульдога с носорогом и такой же характер. В прошлом Джек был охотничьей собакой, ходил с хозяином на медведя и ничего не боялся. Из охотничьих собак Джека уволили из-за злости, да и цепь его нрав не улучшила. Джек ждал. Раз стреляют, значит сейчас придет хозяин, будет погоня и дичь. И лучше, если этой дичью будет этот сволочной кот Пашка, нагло таскавший из Джековой миски еду. От мысли о Паше шерсть на загривке встала дыбом. Нет, утащить еду это одно, а жрать ее прям под носом у собаки – это другое. Прям под носом: там, где кончается чертова цепь, как ее не растягивай.

Возле калитки появился человек с ружьем.
- Гав? - вежливо спросил Джек, - Гав-гав. 
Хозяин это ты? Отстегивай меня быстрей, пойдем на Пашку охотиться. Так понял бы Джека любой, умеющий понимать собачий язык. Федька не умел. Он и зеленых белок понимал с большим трудом, не то что собак.
- Белка! – заорал он, увидев собаку, - главная белка! Собакой притворяется. Сейчас я тебя. Федька поднял ружье и выстрелил.
- Гав? – опешил пес, когда картечь просвистела у него над головой, - совсем охотники офонарели. Кто ж по собакам стреляет? Стрелять надо по дичи. В крайнем случае, - по котам. Вот Пашка… Джек не успел закончить свою мысль, как над его головой свистнуло еще раз.

- Не, ребята, такая охота не для меня. Ну вас нафиг с такой охотой. Пусть с вами эта скотина Пашка охотится. Так подумал, или хотел подумать Джек, поджал хвост вместе с характером, мигом слинял в свою будку, вжался в подстилку и закрыл глаза лапой. Бабах! – снова грохнуло от калитки, и по будке стукнула пара картечин. 
- Не попал, - не успел обрадоваться Джек, как снаружи жалобно мяукнуло, и в будку влетел пушистый комок.
- Пашка?! – по запаху определил пес, - попался сволочь. Вот как все кончится, порву. Как Тузик грелку порву. Пес подмял под себя кота и прижал его к подстилке. Кот даже не мяукнул.

Федька снова перезаряжал. В патронташе осталась всего пара патронов, а белок было еще много. Хорошо хоть главную белку грохнул. Здоровая была, надо потом шкуру снять, - на шубу должно хватить. Патрон встал наискось, Федька наклонился над переломленным ружьем, чтоб подправить. Что-то тяжелое опустилось ему на затылок. Белки пропали, и Федька упал, как подкошенный.
Куркуль, а это был он, потер правый кулак о ладонь левой руки и крикнул в темноту:
- Лидка, ты тут? Иди скорую ему вызови. Скажешь белая горячка у парня. Милицию не вызывай, я сам с участковым разберусь.
Лидкой звали председателя сельсовета и владелицу единственного телефона в деревеньке.

- Перестал стрелять вроде, - на автобусной остановке Генка поднялся со скамейки, - патроны видать кончились. Пойдете смотреть? Нет? Ну я один тогда. Целуйтесь себе.
Генка направился в деревню. А в деревне, в собачьей будке возле теть Катиного дома Джек привстал и обнюхал перепуганного кота. Хотел было разорвать и, неожиданно для себя, лизнул Пашку в морду. Пашка, обалдевший от таких собачьих нежностей, вылез из будки, потянулся и отправился по своим кошачьим делам. Не оглядываясь.

А утром, проснувшийся Джек, нашел возле своей миски, толстую мышь. На своем обычном месте, там, где кончается собачья цепь, сидел Пашка, вылизывался и, кажется, улыбался.

2706 +

2.

В полдень мы (Шурик, Федор и я) сидели на балконе киевской хрущевки. Обстоятельно пили пшеничную водку и грустили. Причина грусти была весома: старина Шурик уезжал в Штаты развивать капитализм. Насовсем.

Закусывая напиток сельдью, я пытался смирится с фактом, что Шурик, он же Александр Михайлович, неожиданно оказался ни кем иным, как Аароном Моисеевичем, махровым евреем. Причем уже обрезанным.

-Так было нужно, пацаны. -оправдывался виновато Шурик. -Традиции.

-Долбоебизм. - резюмировал Федор. - У тебя, Шура, и так член маленький, так ты его еще подрезал, идиот.

-Я же только крайнюю плоть... хотите покажу? - Шура взялся расстегивать ширинку.

-Тьфу, бля! Застегнись, извращенец. - Я отшатнулся от вчерашнего друга. - Будешь неграм свой огрызок показывать. Нашел зрителей, йопт... и так водка в горло не лезет.

-Да-а-а, вот так дружишь сто лет с человеком, а он, падла, оказывается евреем и съебывает в Америку. -Федор налил еще по стаканчику. На каждом стакане была бумажечка с надписью "glass". Федя реально горевал: предстоял экзамен по сопромату и надежды на Шурика теперь рушились. - А че не в Израиль?

-Израиль? Ташкент для нищих. - Шурик отворил холодильник с приклееной на него бумажечкой "refrigerator" и достал еще один флакон водки. - Девяносто первый год на дворе, пацаны. Там нашим делать нехуй. К тому же у меня предки -отказники с семидесятых. Вот, только сейчас разрешение получили.

-Двадцать лет ждали?

-Ага. Не любят нас здесь. Щемят.

-А жить на что будете? Будешь там, как пупок на собаке: вроде имеется, но бестолку. Кому Вы там нахуй нужны, жиды сырецкие?

-Валдис, блять, у меня бабушка - известная партизанка.

-Куртизанка?

-Партизанка. В боевом отряде она фашистов вроде тебя уничтожала... -захмелелый Шурик достал из картонного ящика семейный альбом. На альбоме была бумажечка "album". Нашел страницу с фотографией бабушки и сунул мне в нос. Бабка была увешана медалями словно новогодняя елка. - Крошила немцев как сухую кукурузу. У нее орденов всяких - полная шкатулка...

-При чем тут бабушка?

-Не тупикуй, Валдис, америкосы за каждый орден офигенные субсидии дают. Там на ее пенсию могут четыре еврейские семьи жить в шоколаде. Вот так!

1051 +

3.

Идеальная фигура - это просто,
Девяносто-шестьдесят- девяносто.
Мне ж, по нраву, коль честно признаться,
Девяносто - сто и сто двадцать!

292 +

4.

Еще о теории относительности.
Возвращаемся из супермаркета где, кроме всего прочего, купили новый картридж для принтера. Жена интересуется, на печать скольких страниц он рассчитан. Посмотрев на упаковку, отвечаю: "Не много – сто девяносто."
Сын, который прислушивался к нашему разговору, вдруг встрепенулся: "Сто девяносто – это не много?!"
- Ну, … по-моему - не очень много.
Сын, после секундной паузы: "Значит сто девяносто конфет – это тоже не очень много?"
Настроение улучшилось.

598 +

5.

Преамбула: Мать у меня вышла замуж во второй раз за бразильца и уехала в
собственно в Бразилию на ПМЖ. А там решила пойти и сдать на права о чём
собственно и написала мне по мылу.

Интересные были занятия в автошколе сегодня, прошли с огоньком.
Во-первых, опять был какой-то сбой в системе отпечатков пальцев, поэтому
все задержалось на 20 минут, в течение которых крошечный предбанник был
битком забит народом, ожидающих начала печатания. Первый урок заключался
в том, что преподавательница Флавия заставляла всех хором громко
повторять за ней размер штрафа при разных типах нарушений. Все послушно
тянули хором "сто девяносто один реал и пятьдесят шесть центаво" и т. п.
Как в детском саду. Такого я еще не видела. Участвовать в этом хоре было
ужасно неудобно, поэтому я молчала, надеясь, что мне, как иностранке,
это сойдет с рук. Но упорная Флавия засекла мое молчание и заставила
повторять отдельно от всех "сенте и новенте и ум реал и синквента сейш
сентавос". Еще она азартно выкидывала пальцы, обозначающие количество
баллов, который снимают с карточки водителя за различные нарушения, а
все должны были хором говорить, какова степень тяжести нарушения. Если
хор звучал вразнобой, то Флавия заставляла повторять несколько раз, пока
не получалось дружно и громко:
"грависсимо", "граве", "медиа", "леве". Палата номер шесть.
На втором уроке - устройство автомобиля - пришла ученица с двумя детьми
и с большим тортом. Оказалось, что у Флавии на днях был день рождения -
49 лет. Поэтому изучение автомобиля состояло в дележе торта,
фотографирования Флавии на его фоне, а также совместного исполнения
учениками заздравной песни в честь именинницы, что она снимала на видео.
Снять с первого раза не получилось, поэтому оживленно петь здравницу
пришлось три раза. Это очень разнообразило распорядок урока. Потом она
раздала бумагу с полезными советами. Например, если дворники сломались,
то нужно разрезать картофелину и помазать ею стекло, тогда вода будет
быстрее стекать. А если вода в радиаторе закипела и радиатор потек, то
нужно бросить в него два сырых яичных белка. Белок сварится и закупорит
дырку. Это я не очень поняла: как белок найдет эту дырку. Но поверила, в
Бразилии все может быть. Раз уж здесь водят машины с яйцами и
картошками, припасенными на всякий случай. А если камень разбил ветровое
стекло и пошли трещины, то нужно расковырять дырку побольше, чтоб стало
видно, и ехать себе дальше.
На третьем уроке опять раздали вопросники по разделам, которые я еще и
близко не читала. Я уже не удивилась: на то и щука, чтоб карась не
дремал. Пришлось напрячь последние остатки своих увядших мыслительных
способностей. Что интересно, из 30 вопросов на 22 я ответила правильно,
основываясь исключительно на здравом смысле. Кстати, этого количества
достаточно, чтобы пройти экзамен. Что меня вдохновило. Может, и пройду
этот экзамен. Тем более, если муж даст взятку сеньору Ренато.

683 +

6.

Врач, заполняя историю болезни:
- Ну-с, милочка, сколько вам лет?
- Двадцать девять лет и несколько месяцев!
- Сколько, сколько месяцев?
- Сто девяносто шесть!

443 +

7.

Женщина долго не могла выйти замуж, наконец встретила мужчину - всем
хорош: и умный, и красивый... Сидят в ресторане, он пытается ее
развеселить и говорит: "Давай я тебе стихи почитаю". Она соглашется.

Он читает:
- Женщины носят чулки и колготки
И равнодушны к проблемам культуры.
Двадцать процентов из них - идиотки.
Тридцать процентов - набитые дуры.
Сорок процентов из них - психопатки.
Это нам в сумме дает девяносто.
Десять процентов имеем в остатке.
Да и из этих-то выбрать не просто. *

Она в ответ:
- Носят мужчины усы и бородки
И обсуждают вопросы любые.
Двадцать процентов из них - голубые,
Сорок процентов - любители водки,
Тридцать процентов из них - импотенты,
У десяти с головой не в порядке.
В сумме нам это дает сто процентов
И ничего не имеем в остатке. **

* стихи Игоря Иртеньева
** стихи Тамары Панферовой

901 +

8.

Послал Петр 1 Меньшикова в Голландию корабли строить, дал
денег. Год проходит, два, три. Ни слуху, ни духу. Посылает гонца
с письмом:
"Посылаю сто рубли на постройку корабли, как получишь дай ответ
- будешь строить или нет?!"
Проходит месяц, второй, третий...
Наконец, возвращается опухший гонец с ответом:
"Получили сто рубли на постройку корабли, девяносто три рубли
прое&%и и пропили, и осталось семь рубли на постройку корабли,
как получишь, дай ответ: строить дальше или нет!"

877 +

9.

Школьники толкуют, кто из них получает больше карманных
денег от родителей. Оказалось, всем дают весьма скромные
суммы, и лишь один Олле гордо заявил, что отец дает ему
целых сто крон. Потом он подумал и добавил:
- Правда, он высчитывает у меня девяносто пять крон за стол
и квартиру.

484 +

10.

Пожилого фермера привезли в госпиталь с подозрением на инсульт и
умственное расстройство. Желая проверить его состояние, дежурный
врач стал спрашивать:
- Если на пастбище было сто овец и семь из них удрали6, сколько
осталось?
- Ни одной, - ответил фермер.
- Нет, надо ответить девяносто три, - поправил его врач.
- Как бы не так! - ухмыльнулся старик. - Вы плохо знаете овец:
если хоть одна из них решила драпануть, за ней сразу же побежит
все стадо.

497 +

11.

Школьники толкуют, кто из них получает больше карманных денег от родителей.
Оказалось, всем дают весьма скромные суммы, и лишь один Олле гордо заявил, что
отец дает ему целых сто крон. Потом он подумал и добавил:
- Правда, он высчитывает у меня девяносто пять крон за стол и квартиру.

440 +

12.

Пожилого фермера привезли в госпиталь с подозрением на инсульт и умственное
расстройство. Желая проверить его состояние, дежурный врач стал спрашивать:
- Если на пастбище было сто овец и семь из них удрали, сколько осталось?
- Ни одной, - ответил фермер.
- Нет, надо ответить девяносто три, - поправил его врач.
- Как бы не так! - ухмыльнулся старик. - Вы плохо знаете овец: если хоть одна из
них решила драпануть, за ней сразу же побежит все стадо.

660 +