хотел живого → Результатов: 5


1.

А эту историю я помню в таких деталях, что даже не только дату назову, но и точное время. Всё просто: в этот день я стал папой.

Но, начнём по порядку. 28 мая 1982 года. Ночью отошли воды, и я отвёл жену в родильное отделение. Именно отвёл, городок маленький, такси тут ещё не водились, а в семье молодого специалиста в качестве транспортного средства не было даже велосипеда. Остаток ночи провёл беспокойно. От квартиры до работы - всего ничего, метров 400, не более, поэтому без 10 минут 8, сильно озабоченный отправился на работу - на пост ЭЦ (электрической централизации).

На углу, метрах в 70 от места работы, меня перехватил слегка небритый и слегка нетрезвый (8 утра!) парнишка, годков, эдак, 30/35. Он, широко улыбаясь, протянул мне руку для рукопожатия, которую я инстинктивно пожал. А ещё он вежливо попросил у меня 20 копеек, не уточняя при этом на какие такие неотложные нужды потребовалась эта сумма. Также вежливо я ему ответил, что требуемой суммы у меня в наличии нет, что было сущей правдой. Было не до него, в голове было неспокойно, тогда я не понимал, что процесс рождения может затягиваться надолго, но неприятный осадок от этой встречи остался.

В 12 часов бегом, домой, оттуда дозвонился до больницы: девочка, 51 см, 3,800 живого веса! Без 10 час пополудни лечу счастливый и окрылённый опять на работу. И что вы думаете?! На том же углу, на том же самом месте стоит тот же парнишка и опять в той же кондиции! Было небольшое отличие, рядом с ним стоял ещё один гражданин размером со шкаф, и они довольно мило беседовали.

Как только я подошёл ближе, парнишка расплылся в широкой улыбке, будто увидел старинного приятеля, протянул мне руку, что именно у меня он хотел попросить, я уже догадался. Я ухватил протянутую мне ладонь, резко дёрнул его руку на себя, завёл свой локоть за его руку, каким образом зафиксировал его в довольно неудобной (для него) позе. Есть такой приём самбо, владею немногими, но этот почему-то вовремя вспомнился. Его голова оказалась возле меня, и я нежно шепнул ему на ухо: «Ещё раз тебя тут увижу…» «Что, руку поломаешь?» - перебил он меня.

В этот момент я увидел, что шкаф пришёл в движение, он, видимо, понял, что у его приятеля проблема, и решил вмешаться. Отпускаю парнишку, он от меня справа, а слева вплотную приблизился шкаф. Оцениваю не сколько ситуацию, с ней уже всё понятно, сколько дистанцию, даже дистанции, ведь противника два. Нет, отвечаю я на вопрос, не руку поломаю, челюсть! И пробиваю двойку. Шкафу - прямой правой, парнишке – прямой левой. Не зря же меня обучали боксёрскому искусству, руки-то помнят! На жопы они приземлились практически синхронно.

Стою, жду, кто же поднимется первый и попросит добавки. Они глянули друг на друга, глянули на меня, одновременно поднялись, синхронно рукой утёрли кровь с лица, обнялись, и, не сказав ни слова, пошли прочь.

2.

Он не нищенствовал, а продавал иголки

Мне выдавали на дорогу в школу восемь копеек: на троллейбус туда и обратно. В хорошую погоду я старался их сэкономить и шёл пешком.

На половине дороги, как раз, если погода была хорошая, обычно весной, на перекрестке улицы Кропоткина и улицы Ленина, я проходил мимо инвалида.
У него не было рук, всё лицо был в шрамах, на месте глаз были ямки пустых глазниц.

На нем была тёмносерая, потертая телогрейка, с зашитыми на плечах отверстиями от рукавов, которые были ему не нужны.
Грудь на телогрейке была аккуратно рядами усеяна иголками разной длины и толщины. Слева, то есть на правой стороне груди, начало каждого ряда уверенно обозначал серебром и кровавой эмалью прикрученный Орден Красной Звезды. Рядов было три.

Те, кто хотел купить иголку, наверное, должны были бросить в консервную банку деньги. То есть, деньги в банке лежали, но как они туда попадают, я никогда не видел. Не видел и того, вытаскивал ли кто из телогрейки иголки. Мне кажется, тот, кому нужны были иголки, шёл за ними в магазин. Но инвалид стоял прямо, лицом к северному солнцу, целый день.

Когда я шёл обратно после школы, если редкое Ленинградское солнышко ещё светило, инвалид стоял уже на другой стороне улицы. Он опять подставлял лучам бледное лицо с темными глубокими шрамами. Иголки так же блестели затвердевшими слезами, возглавляемые тремя орденами.

Однажды, задержавшись с уроков, я увидел, как медленно разгибалась с денежной банкой в руке пожилая женщина, как она уводила инвалида домой. Я догадался, что наверное она же помогала ему переходить улицу вслед за весенним теплом.

Оба моих родителя были тяжело ранены на Войне. Но они были активными, работали на хороших работах. Я не мог в десятилетнем возрасте понимать сложности общественных отношений, но чувствовал особенность положения инвалида.

Мимо него я старался проскочить как можно быстрее, не глядя в его сторону. Мне почему-то было стыдно, что я не покупаю иголки, не бросаю денег в банку.

Опять же в хорошую весеннюю погоду, каждый год между пацанами возникала эпидемия игры в «пристенок». Нужно было ударить в стенку ребром своей крупной монеты, и если она, отскочив, попадала в монету другого игрока, засчитывался выигрыш.

Подбивали нас на эту игру прогульщики-старшеклассники, причем правила постоянно менялись, так что мы, младшие, обычно были в проигрыше. Я проигрывал не больше сэкономленных восьми копеек. Но неоднократно видел и слышал, как мои ровесники проигрывали деньги от завтраков, и даже, выданные им матерями на поход в магазин за продуктами.

Однажды я услышал хвастовство одного из игроков, как он утащил банку с монетами у слепого инвалида. Кто-то одобрительно засмеялся, большинство промолчало. Я тоже ничего не сказал, потом ушел. Больше в «пристенок» не играл.

Мне было очень страшно, когда я первый раз положил в банку четыре копейки. И убежал. В следующий раз я положил восемь копеек. И отошёл спокойнее. Через несколько дней я опять подошёл к инвалиду, положил восемь копеек и сказал:
- Здравствуйте!
Он ответил, глухим голосом, с не изменившимся лицом:
- Здравствуй, мальчик, спасибо тебе, - и помолчав, добавил:
- Я давно тебя узнаЮ, по шагам. Ты не бойся меня.
А я наоборот, пришел в ужас. Буркнул что-то неразборчиво, и убежал.
Значит, инвалид знает меня? И он понимает, что я его боюсь? И, наверное, знает, почему?

Три недели до конца учебного года я ходил в школу по параллельной улице. Летом мы уехали на дачу. Следующая осень была дождливая, и я ездил в школу на троллейбусе. А весной инвалида я не встречал.
И больше никогда не видел лицо со шрамами, выше телогрейки без рукавов, утыканной рядами иголок на продажу. Иголок после орденов.

***************************************
Теперь известно, что в конце сороковых годов, наиболее изуродованных инвалидов, разбросанных Войной по стране (безногих, безруких и подобных, смущавших взоры обывателей), советское правительство вывезло из больших городов. Для Ленинградских инвалидов местом высылки был назначен остров Валаам, в центре Ладожского озера.

Когда я уже взрослым впервые попал туда с экскурсией на теплоходе, на пристани нас встречали несколько безногих людей, на маленьких квадратных дощечках, с колёсиками, прибитыми снизу. Они пытались продать пассажирам корзинки собственного плетения.

Но экскурсанты, в основном, пробегали мимо. Они спешили проселочной дорогой через лес посмотреть великолепный Собор с входом из черного гранита и колоннами из гранита розового, с куполом, который к тому времени ещё сохранил дореволюционную позолоту, как вчерашнюю. Спешили приобщиться к искусству, к вечной красоте, пробегая мимо живого нищего уродства.
Наверное, никому из них не приходилось слышать в детстве из уст инвалида:
- Ты не бойся меня!

1954-2014г.

3.

Проводы Тома.
Отрывок из рассказа «Покоряя город грез».
--

Том обладал одним качеством. Что бы он ни делал, всегда влипал в какую ни будь историю. Каждый раз. И таких историй о его похождениях хватит на три книги. Вот одна из них…

На фоне финансового кризиса началось поголовное сокращение штата во всех компаниях. Увольняли одни росчерком и без никаких, на то объяснений. В суд подавать не имело смысла, так как местное представительство закона было завалено по горло такими вот жалобами. В расход пустили и моего друга Тома. То как мы отвоёвывали его паспорт, который компания не хотела выдавать, это рассказывать долго. Расскажу лишь день его отъезда.

Настал час отъезда моего друга домой. Долгие и нудные сборы были закончены, и вот я, Том и еще один наш боевой товарищ, Шурик втроем стоим в подъезде у виновника торжества, что бы подбодрить его и попрощаться. Том был чернее тучи, так как за полчаса до этого, в хлам поругался со своим бывшим кадровиком. Мы ждали машину, которую компания должна была организовать для транспортировки Тома в аэропорт. Машину компания не организовала. Наш друг очень сильно ругался по телефону, он так кричал, что казалось кадровик, слышал бы его так же хорошо, если бы Том матерился без телефона, в небо. Но выхода не было. Надо было ехать на такси. Мы проверили свои карманы и достали из них ничего. Кризис. Это было честно, так как был конец месяца, и у нас не оставалось ничего. Жили мы тогда хуже студентов.

Мы с Шуриком очень сильно тогда испугались, подумав, а вдруг Том не уедет! Шурик побледнел и громко сглотнул слюну. Затем случилось не предвиденное. Шурик вдруг побежал молиться в мечеть, и с одним вопросом – «За что?». Я бы побежал с ним, но он бежал так быстро, что я даже не подозревал, что такой толстячок может так бегать.

Вам покажется невероятным, но Шурик молился так, что Всевышний услышал его молитвы. К нему подсел один пакистанец и поинтересовался, что за беда случилась с этим несчастным, что в молитве он рвет волосы на голове и одежду на теле. Шурик объяснил ему кто такой Том, и ситуацию, в которую мы попали так, что пакистанец прослезился, поняв, на сколько сурова бывает судьба. Пакистанец поинтересовался, где проживает Том, и услышал в ответ, что где то не далеко по соседству. Сморщив брови, и подумав несколько секунд, он понял, что и его самого в один день может настичь несчастье вдруг неожиданно предложил безвозмездно подвезти виновника беды до аэропорта на своей новой, только что полученной машине. Шурик обнял пакистанца, и назвал его папой.

И вот уже мы трое, и пакистанец с другом катим на маленьком автобусе в аэропорт. Я не знаю, зачем пакистанец взял друга, но я думаю для страховки. Водитель то и дело оборачивался посмотреть на Тома, как бы, не веря в его способности. Но проверять не стал.

Мы успешно докатили до аэропорта, и чтобы не платить за парковку, пакистанец предложил подождать у дороги, а не на стоянке, хотя мне показалось, что он просто готовится дать по газам в случае, если что-то пойдет не так. Вот мы, весело прыгая, с чемоданами на перевес, Шурик спереди, с огромными баулами на голове, а я сзади подгоняя пинками Тома, ворвались в зал провожающих, и на последних секундах запихали его в металлоискатель, закидали его багажом, и уже убега кричали ему счастливого пути и доброй посадки.

Когда мы выбежали из аэропорта у Шурика катились слезы. Мы в бежали в припрыжку по газонам, уварачиваясь от поливалок. Вдалеке мы увидели знакомый автобус и рванули к нему наперегонки. Я уже открыл дверь, что бы залезть первым в машину, как вдруг заметил что-то не ладное. Наш пакистанец объяснялся на не понятном нам языке стоящему около машины полицейскому. Полицейский указал на нас пальцем и громко накричал на водителя, и тут мы заметили - водитель подает нам сигнал рукой, чтобы мы уходили. Шурик сразу замолк, и схватив меня под руку потащил по дальше от автобуса. Мы шли быстро. В пустыню. Ночью.

Полицейский стал звать нас. Мы сделали вид, что нас это не касается и прибавили шагу. Полицейский стал кричать еще громче, мы тоже не отставали и пошли еще быстрее. Когда идти быстрее уже не было возможности, Шурик обернулся. Нам пришлось остановиться. Шурик сделал глупое лицо и указал на себя пальцем, подавая тем самым знак «Извините, это вы к нам обращались?». Полицейский утвердительно кивнул. Шурик в ответ начал смотреть по сторонам, как бы сомневаясь, что обращались именно к нам. А вдруг кто-то еще решил сегодня ночью прогуляться по пустыне. Шурик долго искал. Как назло никого в радиусе километра не было. Нам пришлось признать факт, что обращались именно к нам. Тогда Шурик сделал простое лицо и бодро потащил меня обратно к полицейскому.

Полицейский спросил у пакистанца, знает ли он нас. Он отрицательно помотал головой. Тогда полицейский спросил нас, знаем ли мы пакистанца. Шурик прищурил глаза и стал внимательно рассматривать лицо пакистанца, как бы вспоминая, встречался ли нам прежде пакистанец в этой жизни или нет. Потом четко сказал, что никогда его раньше не видел. Затем полицейский спросил пакистанца на иностранном языке – а какого хрена мы лезли в его машину?... Это была подстава! Пакистанец растерялся, он подумал несколько секунд и вдруг вспомнил Шурика! Шурик, увидел реакцию пакистанца, и тоже сделал вид, как будто узнал в пакистанце близкого друга, после десятилетней разлуки. До меня стало доходить. Полицейский обвинял пакистанца в частном извозе, а это налагается суровым штрафом, как на извозчика, так и на пассажира. Доказать что он вез нам бесплатно не было возможным, и поэтому Шурик и водитель должны были претвориться, что они знали друг друга давно.

Итак, Шурик, узнав в пакистанце старого знакомого, расплылся в теплой, милой улыбке, и уже раскинул руки, что бы покрепче обнять его. Но полицейские вдруг резко спросил Шурика, - как зовут твоего друга, пакистанца?... Это была вторая подстава со стороны полицейского. Он просто издевался над нами. Шурик замер с раскинутыми руками. Он хотел сделать вид, что обознался, ошибся. Но полицейский повторил свой вопрос четко и громко. Шурик, посмотрел на полицейского с таким видом, как будто на месте пакистанца стоял не пакистанец, а Майкл Джексон, и все его просто обязаны знать. Шурик стал махать пальцем в сторону пакистанца, как бы угрожая полицейскому, - вот я сейчас назову его имя, и тебе, полицейскому, будет стыдно в том, что ты сомневался в нашей дружбе.

Шурик махал пальцем. Пакистанец стоял с идиотским видом. Полицейский ждал ответа на свой вопрос. Палец Шурика остановился, и Шурик назвал, вернее не назвал, а как бы, сомневаясь, спросил,
– Хасан..?
Пакистанец, промедлив секунду, вдруг сказал, что его, в детстве все близкие как раз таки и называли Хасаном. Полицейский поднял вверх водительские права Пакистанца и потребовал то имя, которое было прописано в документах, а как называли нас в детстве, клички, дразнилки, обзывалки его абсолютно не интересуют. Шурик попытал удачу еще пару раз, перебирая другие имена, но оба раза был промах.

После третьей попытки нервы пакистанца не выдержали, и он тихо подсказал Шурику свое имя. К сожалению подсказку слышал не только Шурик. Полицейский, оказалось, обладал врожденным развитым слухом, и это только усугубило ситуацию. Полицейский посмотрел на свое отражение в стекле машины, а потом обратился к нам и спросил, не похож ли он случайно на идиота? Мы трое одновременно ответили, что нет. Полицейский повернулся к Пакистанцу и спросил его, назвать имя Шурика. Это была третья подстава.

Пакистанец втянул голову, и хлопая глазами переводил взгляд с Шурика на Полицейского и обратно. Мы ожидали от него большей артистичности. Если Шурик еще пытался кое-как отыграться на сцене, разыгрывая то один, то моментально меняясь, другой персонаж, то пакистанец проявил себя вообще как артист низкой квалификации. Такого позора, от своего давнишнего знакомого Шурик не стерпел, и натянуто улыбаясь, вдруг медленно произнес,
- Да это же я, Шурик!..
Наступила тишина. В этот момент мне показалось, что полицейский просто вытащит табельный пистолет и так же просто, в упор, расстреляет нас троих ночью в пустыне. Полицейский сказал, что сейчас мы все поедим в полицейский участок, и он с нами расправится в самой грубой форме. Сказал он это на своем языке, но очень вульгарно, и поэтому смысл фразы нам был понятен. Он стал толкать нас в машину, и я понял, что настал мой выход. Я остановился, повернулся к полицейскому и начал быстро рассказывать ему все, что произошло с нами за этот вечер с самого начала. Я рассказывал ему на пальцах, жестами, подпрыгивая, используя сподручные предметы, и мимику своего лица. Мое представление было на столь неожиданным и будоражащим, что глаза моих зрителей расширялись, а в некоторых местах, на столько трогательным, что они даже покачивали головами от изумления. Полицейский за две минуты моего живого рассказа, понял, что с нами случилось, что мы пережили, а главное, он узнал кто такой Том. Рассказ получился настолько искренним, что представитель власти поверил мне, и услышал крик моей души. Не переживший такое, не может так играть.

Он повернулся к пакистанцу и Шурику, и спросил, правда ли то, что я ему рассказал. Оба кивнули. Полицейский поднял голову и проводил взглядом улетающий самолет. Потом подумал и вернул пакистанцу его водительские права, а нам крепко пожал руку, и что-то сказал на арабском языке. Я думаю, что он сказал, что если бы он был генералом, то представил бы нас к наградам…

4.

Отец вчера заставил мужика носки есть. Без применения силы. Вообще.

А началось позавчера. Сабантуй у них на работе был. Он туда еду и выпивку из дома нес. В нашей посуде.
Посидели они хорошо. Очень хорошо. На ногах стоял слабо, ЦУП подводил. Идти до дома 15 минут. Напрямик - 7. Но ноги не несут, а в руках пакеты с посудой, подарками и невостребованной закусью.
Поймал он попутку.
- Слышь, братан, довези до дому. Тут 5 минут делов. Денег нет, бутыль минералки есть.
Пожалел тот его, довез. Барахло помог собрать, чтоб ничего не забыл. Папа честно минералку отдал и на автопилоте домой.
В районе дивана автопилот отключился.
Мама сумки разбирать, а там борсетка. Полная. В ней айфон и кошелек. Такого точно никто подарить не мог.
Маме всякие мысли в голову лезут, она давай папу расталкивать и как жена Семен Семеныча вопрошает "Откуда это?".
Папа с тем же выражением лица, что у вышеупомянутого героя, не приходя в сознание: "Пффрр, таксист в меня кинул...".
Утром папа вообще включил несознанку и заявил, что он этот предмет впервые видит, что ему его подбросили, что он, это вообще не он.
Через пару часов печень с нагрузкой справилась и он вспомнил, что таксист сам ему это в руки сунул, когда с заднего сидения его вещи сгребал.
- Нехорошо, вернуть надо.
- Там телефон есть...
- Давайте найдем "дом", "мама", или "Жена" и позвоним...
Лезу в телефон - фиг! Батарейка села. Блиииииииин!
- Мужик доброе дело сделал, надо его найти...
Изучаем содержимое борсетки.
В кошелька банковские карты есть, но это головняк в банк тащиться (а за руль не сядешь), к тому же у них может быть только номер того же сотового, который у нас лежит.
Визиток нет.
О! Билет из Грозного! Они же именные!
Имя и фамилия распространенные. Толстый полярный лис! Тут пол Астрахани таких.
Так, если он вчера домой ехал, значит в нашем култуке живет, его в диаспоре должны знать.
Пошел отец в магазин ближайший, спрашивает хозяина: "Знаешь такого?"
- Нет! А тебе зачем?
- Да вот... Вернуть надо...
- Вернуть? Точно? Офигеть! Щас позвоню дяде, может он знает...
Не знает! Мы сами дагестанцы, а он судя по всему, чеченец... Ты в кафе зайди, Там хозяин аварец, может он знает...
В кафе история повторилась. Взял папа пива, сидит, думает, что дальше делать,

Пиво подействовало, решил снова в борсетку залезть, авось Бог еще ниточку пошлет.
Бинго! Блокнот!
Не подписан. Телефонов нет.
О, дневник закупок... Щербет, лукум 200 кг карамели фирменной Нимет, тянучки...
Так, Нимет... это кондитерский цех, он совсем рядом. Если чувак так любит сладкое, его там должны знать.
Доковылял.
Заходит, а там диаспора сидит экстренный вызов на большой плазме смотрит.
Сюжет про то как один мужик что-то ценное нашел и хозяевам вернул.
- Да фигня это все! Так в жизни не бывает! Если сам увижу - носки съем!
- Дароф, мужики! Где у вас маркетинговый отдел?
- Какой?
- Маркетинговый!
- Нет у нас такого!
Мужики попятились. (В папе 120 кг живого веса. С бодуна он.).
- Ну отдел продаж...
- Мужик, тебе чо надо?
- "Васю Иванова" знаете?
- Я это (замечает борсетку и внимательно на нее смотрит) чего хотел?
- Да вот, ты меня вчера подвозил ...
- Не подвозил я тебя, у меня прав нет! С водителем езжу...
- Ты "Вася Иванов"?
- Я...
- Твоя?
- Внимательно смотрит, щупает, заглядывает внутрь, видит айфон и кошелек...
Угу...
- Звиняй, брат, так получилось, пьяный вчера был... Сгеб в темноте... Пошел я...

"Вася" батю уже на улице догнал, подожди, говорит, зайди на минуту...
Вынес ему коробку лукума.
А пока тот ходил честная компания заставила мужика, что на телевизор выступал, выполнить обещание носки съесть.
Глянул "Вася" на это, и вторую коробку подарил, говорит, зрелище того стоит.
Не стал папа дожидаться, пока мужик носки доест, понес нам сладости, пока они свежие.
3 кг счастья, а срок годности 10 дней.

5.

Что за человек такой - диссидент? Чего ему неймется? Решили в
Кремле на живого посмотреть. Привозят одного подследственного.
Посадили за стол, угощают и спрашивают:
- Слушай, ты хотел бы иметь трехкомнатную квартиру в центре?
- Хотел быЄ
- А хотел бы иметь зарплату рублей в четыреста?
- Хотел быЄ
- А хотел бы вот так, как сейчас, есть каждый день?
- Хотел быЄ хотел быЄ Слушайте, дайте поесть, а анекдоты
потомЄ

Партнеры

Реклама