Утром 1 января у магазина Петрович рассказывал коллегам, что в новогоднюю ночь к нему приходил то ли Дед Склероз, то ли Дед Цирроз.
Аналог Notcoin - Blum - Играй и зарабатывай Монеты
|
| Источник: anekdot.ru от 2024-1-2 |
дед нему → Результатов: 126
1.
Памяти девяностых - зарисовки из ушедшей эпохи.
Был у меня хороший знакомый – как оказалось впоследствии, один из серьёзных Московских криминальных авторитетов. Он не выпячивался, в общении был вполне адекватен, но как я сейчас понимаю, без его участия несколько моих (ну и наших, совместных) коммерческих мероприятий просто не срослись бы.
Погоняла в привычном уголовном смысле у него не было, зато была экзотическая фамилия – Саньоль – его все по ней и знали. Он сейчас уже давно эмигрировал, больше двадцати лет (Миша, если ты это читаешь, большой привет тебе с Охты, надеюсь ты мне простишь публикацию этих эпизодов, да, Светлана с детьми живёт в Брюсселе, у неё всё хорошо).
Далее с его слов.
Ножик мне, блин, как-то подарили, бабочку - это у которой рукоятка из двух половинок - надо перекинуть половинку круговым движением, чтоб освободить лезвие. Не какую-нибудь Китайскую дешёвку, что руками согнуть можно, Испания, настоящая Толедская сталь с гравировкой. Красота. Такому в музее место.
В тот день мама кореша продала дачу, а я к нему подъехал по делам - у них дома ещё один приятель наш – вместе в клубе борьбой занимались. Поставил машину у подъезда, поднялся. Быстренько решили вопрос, а мама его в банк засобиралась –
- тётя Мила, давайте подвезу – сумма немаленькая, спокойней будет-
- ой, да что ты, Миша, тут же рядом!
- пойдёмте, пойдёмте, говорю - мне не трудно.
Спускаемся вчетвером – бл…дь, какая-то сука у меня ниппели на колёсах выкрутила - может на его место встал? Найду потом, кто на этом месте паркуется, ответит, пидор.
Но ехать в банк пришлось на трамвае. Мы в переднюю дверь садимся, а мужики - в заднюю. Едем. Гляжу - глазам не верю – к тёте Милиной сумке пристраивается ворёныш с бритвой, сумку вскрывает так быстренько, бумажник хвать - и сразу второму отдаёт.
Ну, такого спускать нельзя. Я его левой за шиворот, а правой, лезвие освободив, аккуратно так ему в задницу снизу вверх – неглубоко, сантиметра на два. Тот затанцевал. Фыркает, дышит тяжело.
- давай на выход, говорю, а то до конца загоню – сдохнешь от перитонита, да второму скажи – пусть тоже выметается, если сбежит с деньгами, отвечать ты будешь.
Тут надо сделать отступление – Миша мужик не крупный, невысокий такой, сухощавый – а вот приятели его – я обоих видел – побольше ста килограмм каждый.
Ворёныш с подельником выходят, смотрят с кем имеют дело, и начинают помаленьку наглеть.
- слышь, кореш, ты чо тут беспредельничаешь, бля?
Тётя Мила смотрит на расхристанную сумку и отсутствие бумажника, глаза у неё открываются от возмущения. Потом она смотрит на руку мою, а кровь у этого говнюка из задницы так кап-кап, несильно – начинает бледнеть, и плюхается на скамейку на остановке. Второй стоит рядом, и пытается понять – что дальше будет.
В этот момент подтягивается подкрепление в лице двоих моих приятелей. Теперь бледнеть начинают наши противники.
- Мишаня, что тут у вас происходит?
- попытка ограбления. Так, деньги быстро вернул, и на колени – извиняться будете.
Тёти Милин сын, Коля по кличке Шкворень, берёт второго за ухо, и вежливо произносит –
- ну давай, исполняй, целее будешь.
А тот сдуру пытается вырваться. Напрасно. Очень напрасно. Коля прямым правой отправляет его в нокаут. Ухо выпустить не успел – поторопился. И вот такая картина вырисовывается – ворёныш, что сумку порезал, продолжает капать кровью из жопы, нанизанный на настоящую Толедскую сталь, подельник его стёк на асфальт мокрой соплёй, Коля вертит в руке оторванное ухо, не зная, куда его выбросить, тётя Мила теряет сознание.
Деньги забрали, конечно. Этот, что у меня на ноже, взмолился -
- ну мужики, ну пустите, ну ошиблись, бывает!
- так, ты фамилию Саньоль слышал?
- чё, а ты чё знаешь его что ли?
- это я и есть. Вот тебе адрес, завтра занесёшь туда тонну баксов. Попробуешь сдристнуть, будет плохо.
- ………………………………………………….
Это уже не просто обычное побледнение от страха, а истерика от осознания глубины залёта и перспектив ситуации.
Деньги принёс. Хромал и извинялся. Тёте Миле купили новую сумочку.
……………………………………………………………………………………………………………………………………………………………..
Я своей фамилией всегда гордился – корни у нас Итальянские. И темперамент оттуда же, вероятно.
А тут такой анекдот – отец звонит, слушай говорит, такая история сегодня – еду я с дачи на своём жигуле. Движение плотное, сам знаешь, как на Щелчке (Щёлковское шоссе) боками трутся.
И тут пристраивается сзади БМВ, фарами мигает – западло ему за четвёркой ехать, обгоняет меня, но подрезав, габариты потерял, ободрал себе заднее правое крыло, а мне переднее левое. Во(му)дила, блин, с Нижнего Тагила. Таким права давать - только создавать аварийные ситуации.
БМВ остановился, из машины выскакивают трое быков - хари бритые, ящиком, у двоих биты бейсбольные в руках. Неприятно.
- Ну что, дед, попал, бля? Как отвечать будешь? Если твоё ведро продать, нам тут и на ремонт не хватит.
Отобрали документы, я сижу в машине, двое продолжают бычить, а третий, что документы в руках вертит, примолчал так тревожно, и спрашивает –
- отец, фамилия у тебя редкая, а Миша Саньоль тебе часом не родственник?
- сын мой, отвечаю.
Молчание тяжёлое. Сопят, думают. Пятнами покрываются.
- батя, ты, это, не бери в голову, извини, погорячились. Возьми вот двести баксов на ремонт, больше нет с собой, а Мише поклон передай от Солнцевских – скажи, что знаем и уважаем.
Вот такие весёлые истории из прошлого. И это не что-то из ряда вон неординарное, а самые скромные события – я ведь не о себе пишу, Миша и много другого рассказывал – но не буду же я его подставлять своей пустой болтовнёй? Всё давно прошло, но память осталась.
Не люблю ту эпоху. Закончилась, и хрен с ней.
|
|
2.
Зарисовки на национальной почве.
Давненько это было. Пришел я в московскую синагогу и поймал в коридоре главного раввина Москвы Берл Лазара. И обратился к нему с просьбой поставить резолюцию на нотариально заверенное заявление сестры моего деда о том, что дед является евреем. Для убедительности предоставил ее свидетельство о рождении и дедов военный билет. В свидетельстве о рождении было написано еврейка и в военном билете - еврей. "А где дед?" - спросил раввин. "Он умер" - ответил я. "В тот момент, когда человек умирает, он перестает быть евреем" - проникновенно произнес Берл Лазар.
Путешествовали мы с женой по Латвии. Она наполовину латышка. В Сигулде, в деревенской столовой ей дали большущий шницель и полную тарелку макарон, а мне - мааааленький и с гулькин нос гарнира. Права поговорка - бьют не по паспорту, а по физиономии.
|
|
3.
СОЛОМОНОВЫ БЫЛИНЫ
(Мемуар для похохотать и не только, с прологом и безэпилоговым открытым концом)
Пролог
Меня познакомил с этим человеком в начале восьмидесятых мой бывший одноклассник, тогда студент юрфака, а я учился на матмехе… (ну если вам угодно, на мехмате - кто в теме, тот поймёт) и весьма прилично играл в преферанс. То есть я думал, что хорошо играю в преферанс, но этот человек быстро меня в этом разубедил. Был он старый еврей, юрист, глубоко пенсионного возраста, но крепкий и жилистый, с глубокими залысинами, с пронзительными, чуть навыкате, глазами, с гордым римским носом, медлительный, но с мгновенной реакцией. «Редкий сорт, штучная работа, - говорил он о себе. – Таких, как я, уже не производят, только ремонтируют». Жена его - тоже еврейка (называл он её почему-то Девой). Были ли у них дети и внуки – не знаю, не видел, да и он сам не рассказывал. Видимо, это была какая-то больная запретная тема. Назову его… ну, допустим, Соломоном Мафусаиловичем Гольдбергом. «Голд Берг – Золотой самородок, - говорил он о себе. - На мне столько всего уже поставлено, что для 585-ой пробы просто не осталось места». Ему шёл тогда седьмой десяток – времена менялись, что-то смутно носилось в воздухе, в разговорах возникали некие вольности…
Одноклассник пригласил меня составить ему партию в преферанс – двое на двое. У Соломона уже был напарник, а игру втроём он не признавал. Для Соломона преферанс был своеобразной релаксацией – играли вечером субботы у него дома, в роскошной, по тем временам, «сталинской» квартире. Потолки три метра, прихожая, гардеробная и сразу его кабинет – дальше никто соваться не рисковал без приглашения хозяина. Приглашал он редко и только на кухню, и только избранных. Я такой чести удостоился всего дважды, но об этом речь впереди. Так вот. Соломон что-то преподавал на юрфаке – то ли спецкурс, то ли какие-то методики. Или может, просто делился опытом со студентами. Молодежь он любил – живчик сам по себе, он ещё больше заряжался от них энергией, вобщем, был старым мудрым полнокровным таким мужиком. Не удивлюсь, если он тогда продолжал заниматься любовью – с женой или с какими другими женщинами.
В преферанс он играл, как иллюзионист… нет, как виртуоз. Любого профессионального шулера-каталу он раздел бы догола, даже не напрягаясь. Несколько раз я играл с ним и с его каким-то приятелем – хмурым молчаливым дедом. «С Соломоном играть неинтересно, он выигрывает, когда захочет, - сказал мне этот дед, когда я провожал его после игры до трамвайной остановки. – Есть пара-тройка таких же, как он, ухарей, но не в этом городе. А сам он уже никуда не ездит».
Говорил Соломон обыкновенно, но фразы интонационно строились так, что ты воспринимал сначала их звучание и только потом до тебя доходил смысл сказанного. Это был не одесский юмор, не малороссийский суржик и не сленг – он просто как думал, так и говорил. Когда его жена открыла платяной шкаф в его кабинете, чтобы что-то достать или что-то туда положить, я мельком разглядел в шкафу общевойсковой китель с погонами подполковника, орден Ленина и орден Отечественной войны (на кителе угадывался весьма весомый «иконостас» из орденов и медалей) - он перехватил мой взгляд и сказал:
- А что вы хотите, деточка? Пятый пункт есть пятый пункт. И кто бы его мне поменял?
(Для справки – пятый пункт, пятая графа была в паспортах того времени для указания национальности владельца).
Про войну он ничего не рассказывал – молчал наглухо. Был эпизод, когда мы обсуждали нашумевший роман Богомолова «В августе 44-го»:
- Этот пИсатель как любой нормальный пИсатель… - сказал Соломон с ударением на первый слог, - тоже кушать хочет. У каждого своя правда, у него вот такая… А справедливость – она или есть, или её нет. А если и есть, то в гомеопатических дозах… Тогда всё было не так, деточки, а значительно жутче. Значительно.
Думаю, что он воевал в СМЕРШе или в каких-то спецвойсках… может, в штрафбате – ухватки и повадки у него были специфические. Я сам занимался самбо, поэтому рукопашника узнать смогу. Кстати, он не курил. Вообще. Совсем. И не переносил табачного дыма. Поэтому курильщики выходили курить во двор и только по окончании очередной «пульки». Объяснил он это просто:
- Вот вы лежите себе неподвижно час-второй-третий… Если пошевелитесь, вас могут банально убить. И ладно бы за идею, а то ни за понюшку табаку. Так что когда у меня был выбор – курить или всё остальное, догадайтесь, что я выбрал?
Про себя он как-то сказал следующее:
- Деточки, свою трудовую биографию я начал ещё при Иосифе Виссарионовиче, и как я её начал? С места в карьер и таким галопом, что смог остановиться только в конце одна тысяча девятьсот пятьдесят третьего года. Дальше моя трудовая карьера шла исключительно шагом. Это я к тому, что спешите успевать занимать командные высоты – их мало, на всех не хватит. Впрочем, всякому – всяково.
Жалею, что не записывал его рассказы, но некоторые запомнились – совместный дружный хохот хорошо закрепляет услышанное. К нему на преферанс ходили, в основном, студенты юрфака, но слабых игроков он отсеивал сам – игра шла только на спортивный интерес. Несколько раз к нему домой приходили сдавать «хвосты» - он усаживал таких «сдатчиков» рядом со специальным карточным столом в своем кабинете и в процессе игры слушал их бубнящие ответы на вопросы экзаменационных билетов. И комментировал:
- Что ты мне тут блеешь, как родственник сестрицы Аленушки? Учи матчасть, не то она тебя не поймёт… Ты у меня пытаешься своими баснями оргазм вызвать, что ли? Ты у девушки своей что хочешь вызывай, а мне тут от твоих протяжных бурятских песен уже все уши заложило. Ты ёмче излагай, деточка, в три секунды, а то видишь - у меня уже не моя сдача подходит… Ваши глубокомысленные вопросы вошли в меня настолько глубоко, что я уже чувствую их всей своей простатой. Но вы всё равно будете давать мне правильные ответы, или вас интересует остаться здесь на второй год?.. А вот эти ваши реплики настолько остры, что они прямо-таки выбривают мне всю мошонку. Отчего у меня нервы и щекотка. Приходите мне ещё раз на пересдачу, когда у вас всё будет затуплено… А вы? Неужели вы тоже являетесь достойным представителем композиторского рода братьев Покрасс? Тем бы только бабу до рояля дотащить и грянуть хором: «Ми кг”расныя кавалэристы и прё нас билинники рэчистые ведуть рассказь»! Как зачем? Чтобы вдвоем ту бабу насквозь охмурить, потому что поодиночке у братьев это никак не получалось! И я держал вас за приличного студента! Но меня вы не охмурите, а только рассердите. Не делайте, чтобы я вспылил – давайте уже отвечать мне зычно и по существу, а то я вас так забуду, как вы устанете потеть, чтоб я вас вспомнил!..
Всякое там право, криминалистика и прочие штуки меня тогда мало интересовали, но жизнь потом повернула так, что пришлось мне всё это осваивать самоуком. За преферансом Соломон отдыхал, но очень не любил, когда партнеры задерживали игру и думали над ходом больше тридцати секунд. Или размышляли, с какой масти ходить. В таких случаях он говорил:
- А вы, деточка, вор – вы уже сперли столько моего терпения, что я уже и не знаю, как вы унесёте его домой. Вы меня хорошо поняли?
И игрок понимал, что ему надо ходить трефами или крестями, потому как типичная воровская кличка – это Крест. Или ещё о ходе трефой:
- Вы уже были себе на кладбище? Обязательно сходите туда завтра – там для вас специально будет устроен родительский день. (Смысл сказанного – ну давай, рожай быстрее и ходи с трефы, балбес).
- Ваша фамилия часом не Касторский ли? Нет? Значит, она у вас сейчас будет. Всё, идите меняйте паспорт, я вам сказал! (Буба Касторский из «Неуловимых мстителей» - ясное дело, ходи с бубей).
- Что вы тут себе спите как лошадь Буденного? Мы тут, понимаешь ли, не в шашки машем – чтоб вы знали, у красных кавалеристов пика длиннее шашки, а не наоборот. А то что вы себе думали? Что мы вас тут будем упрашивать пришпорить вашу соображалку? (Ходи с пикей, не задерживай людей).
Или выигрываю я как-то два мизера подряд – ребята в обалдении: нифигасе подфартило, расклад достался. Соломон (прищурившись):
- Деточка, вас в какое место сегодня поцеловала Фортуна? Именно в то самое? И взасос? Вынужден вас разочаровать – даже если сейчас вы её будете облизывать со всех сторон как леденец, это всё равно вам не поможет… Потому что моя Фортуна гораздо старше и прожжённее вашей.
И вся последующая игра идет строго в его пользу.
Надо сказать, что характер у него был добродушный, но иногда оттуда такая дамасская сталь выглядывала, что делалось не по себе – и я понимал, что такие люди остаются в живых на войне не по воле случая, а только по собственной воле. И чего это стоило Соломону, тоже примерно догадывался.
Теперь несколько историй, рассказанных Соломоном за карточным столом.
История первая.
В одних из наших правоохранительных органов (звучит как «право, охренительных») работал один мой знакомый, в чинах, естественно. Двое дочерей – такие шкодницы, что я точно знаю, о чём он думал в процессе их зачатия. Жена – медичка. Дева, ты помнишь эту жену нашего знакомого? Ещё бы она её не помнит – её задница не даст ей забыть: так нежно и ласково уколы никто не ставит, кроме как за этой медичкой. Да… Две генеральские звезды светили этому моему знакомому как два маяка в ночи – и что вы думаете? Он влюбился? Хуже, его влюбили! И он повёл себя как сущий поц – вместо того, чтобы спокойно разобрать ситуацию, попёр, как горный марал по кручам. Геня, говорил я ему, твои левые бабы уже доводили тебя до парткома с помощью жены, зачем тебе столько адреналина? Оставь хоть что-то товарищам! Но он кинулся разводиться со своей медичкой как бешеный, делить квартиру и совместно нажитое, которого было немало. К тому же, его и медичкины шкодницы уже принесли ему двух внуков – Геня, говорил я ему, ты счастливый в квадрате человек, другие и того не имеют. Нет, отвечал он мне как больной, хочу себе сыновей, собственных. Ну, так получите-распишитесь – его новая женщина была уж и не такой новой. У Гени возраст позднего акмэ 55, а у неё раннего – 45. Разница в десять лет по нынешним временам – так, статистическая погрешность. Но! У этой дамы была… что вы думаете?.. точно, собственная взрослая дочь от прежнего экзерсиса. И этой самой дочери новый экзерсис в виде Гени очень даже не понравился. Но всё-таки родил упорный Геня при помощи своей новой пассии себе через девять месяцев одного сына, а ещё через девять месяцев – второго. А ещё через три месяца померла его новая пассия – не справился её организм с такими переживаниями. Кинулся Геня к своей прежней медичке – так, мол, и так, готов искупить вину кровью, подсоби с воспитанием дитёв. Но медичка как кремень – ступай себе обратно взад, откуда пришёл. Ну, он и пошёл туда, косолапя. А дело на этом не закончилось. Чуть ли не следом за Геней прибегает к медичке его сестра и в ноги падает – прости, говорит, меня, сними грех с души, это я вместе с уже помершей пассией Гени ему приворот через деревенскую бабку сделали, чтобы он с тобой развёлся и на той женился. А приворот, деточки, это такая штука, о которой на ночь лучше не будем. Хватает его лет на пять, не больше, и чреват он весьма для своих заказчиков. Что ха-ха?! Что ха-ха?! В наших деревнях ещё не такое бывает, а гораздо хуже. Геня, кстати, следак был от бога, такие дела распутывал, а тут прокололся как мальчик. Так вот о чём это я… А об том, что во все времена думать надо прежде всего головой, а не мошонкой – хочется тебе бабу, хоти, но не шибко. А если затмение в мозгах наступило, лучше самому долбануться об угол и не доводить себя до плохого диагноза… Так, кто сдаёт? Моя очередь? Ну, деточки, держите – тебе маленькая, тебе плохонькая, мне туз… и снова туз мне на прикуп…
|
|
4.
Когда мой дедушка воевал, на него три раза ошибочно приходила похоронка. Первый раз его посчитали погибшим на Курской дуге, хотя на самом деле, он был единственным, кто выжил из своего взвода. Рассказывал, что его офицер спас - толкнул и собой накрыл. Второй раз мина рядом с ним взорвалась, чудом спасся, только в ноге осколки застряли. А третий раз под обстрел попали, его из-под тел павших бойцов санитары вытащили. И опять он отделался несколькими ранами, да онемел от пережитого. Все три похоронки до сих пор хранятся у моей мамы - его дочери. Прабабушка (дедушкина мама), наотрез отказывалась принимать эти письма, чувствовала, что он жив, но почтальон сберегла их и отдала после войны. Сказала, что чудо это - три раза смерть обмануть, пусть на память останется.
Но, рассказать я хочу не об этом. После войны, спустя несколько лет, дедушка устроился работать конструктором на Ташкентский Авиационный завод (точно название не помню). И кто-то из сослуживцев рассказал ему, что во время командировки (опять же не помню город) узнал, что там есть... дедушкина могила. Ну, не прям персональная, а братская, на которой были написаны фамилии бойцов, которые в ней похоронены. Через пару месяцев дед поехал туда, тоже в командировку. Ну, и решил заскочить на кладбище, где была эта могила. Зашел к кладбищенскому сторожу, говорит, где, мол, такой-то похоронен? Ну, сторож и спрашивает, сам-то кто будешь? Тут дед и сказал, что пришел посмотреть, как его похоронили. Красивое ли место, кто соседи. Всегда, мол, любопытно было. Сторож обалдел, но до могилы проводил. Дед показал ему свою фамилию на могиле, показал свой паспорт. А когда собрался уходить, сторож чуть ли не силком затащил его к себе в сторожку, позвал друзей и накрыл стол. Сказал, что не каждый день к нему покойники в гости приходят.
|
|
6.
Кто знает, что такое автоклав?
Для тех, кто не знает, объясняю. Это такой сосуд, не особо обширный, диаметром метра полтора, глубиной около двух метров, к нему подводятся трубопроводы воды и пара, с герметичной крышкой. В нем производится стерилизация готовой сельхозпродукции (ну, там банок с огурцами, помидорами и т.п.). Естественно, это автоклавы исключительно плодо перерабатывающих заводов, я не имею в виду автоклавы ядерных центров или сугубо военных производств.
Мы стали называть их «Клаватуры», по причине чрезвычайной полезности, сравнимые со знаменитыми достопримечательностями в Турции или где-то поблизости от нее после одной из командировок.
Это было в г. Джамбуле (ныне Тараз), куда наша бригада прибыла с целью автоматизации процесса стерилизации их продукции.
Все было готово: и автоклавы, и трубопроводы (вода и пар), и необходимые механизмы в виде кран-балок и пр. Не было только оборудования для собственно автоматизации. Впрочем, обычное дело для хозяйства Советского Союза.
Дело было весной, жизнь била ключом по бестолковкам командированных, и от безделья и активной скуки мы решили принять ванну прямо в автоклавах, тем более никаких животворных источников вроде озерца или речушки поблизости не наблюдалось.
А что? Банная прорубь была под рукой, температура регулировалась от плюс двадцати и до кипятка, времени и энтузиазма – хоть отбавляй.
Автоклавы располагались в ряд, аж шесть штук, расстояние между ними было с полметра, причем верхний край располагался на высоте около сорока сантиметров от настила, остальное – погружено вниз.
А нас в бригаде было всего пять человек, поэтому одна банька оставалась в запасе, так мы ее и называли - гостевая.
Надо сказать, что в первые же деньки мы свели знакомство со сторожем винзавода, располагавшегося поблизости. Старичку уж больно приглянулся наш скарб, в смысле инструментов и принадлежностей. Особо заинтересовала бухта пневмокабеля, эдакой гибкой и тонкой трубочки, необходимой нам для производства работ.
- Ребятки, очень нужна мне для хозяйства эта трубочка, не могли бы со мной поделиться? – подбирался он к нам со своей заботой.
- Дед, а конкретно, куда же тебе пневмотрубка? – поинтересовался Боря.
- Да у наших цистерн больно большая высота, - сдался сторож. – А для себя мне хоть немного, а винца требуется, и для здоровья, ну и для поддержания статуса.
- Ну ты даешь, дед. Хищение социалистической собственности, ты к этому нас подбиваешь? – с укоризной продолжил Боря. – Ну, да ладно, метров двадцать мы тебе на бедность выделим, из уважения.. Но за это...
Дальше понятно, имели мы с деда в любое время винцо в чайничке (на три литра), хоть белое, хоть красное.
И вот, представь себе картинку. Пятеро бездельников нежатся каждый в своей ванне, лениво ведут «великосветскую» беседу и небрежным движением переталкивают друг другу чайничек со стимулом для поддержания этой самой беседы. Куда там Турции, с их непонятными заморочками и особыми условиями. Чистый горный воздух, еда от пуза, стопроцентно натуральное вино и никакой работы.
Правда, был и казус.
Однажды, подогрев себе ванну до нужной температуры, один из нас мимоходом задел кран сжатого воздуха у соседней клаватуры и, не заметив этого, плюхнулся в свое рукотворное джакузи. А этот краник был ответственным органом управления механизмом управления закрытия герметичной крышки автоклава.
Только представь себе: млеешь ты в горячей ванне, и вдруг на тебя наползает чугунная крышка, готовая тебя прихлопнуть и перекрыть даже глоток почему-то остро необходимого тебе воздуха.
В общем, пока мы разобрались с причиной аварии, пока открыли крышку, прошло с минуту. У всех без исключения благодушное настроение улетучилось напрочь.
Открывается крышка, выскакивает из емкости переживший катаклизм член бригады, а Боря невозмутимо говорит:
- Ну что, все живы? Тогда еще по глоточку, и отдыхать дальше.
Уж с чем-чем, а с этим согласились все без исключения. Боря, погружаясь в свою клаватуру, спросил у потерпевшего:
- А ты, Бек, что не купаешься?
Аманбек, пыхтя у сливного вентиля, буркнул:
- Надо водичку поменять, я ее, кажется, слегка подпортил…
Во избежание подобных эксцессов, все опасные места мы, конечно, заблокировали и командированная жизнь покатила по прежней уютной колее. Но слегка разнообразили ее, каждый, как мог. Кто-то себе веточек вишневых, набирающих сок, накидает, кто-то полынь, а кто-то просто устелет лопухами свою ванну.
Но я в этом извращении уже участие не принимал, потому как мне оставалась всего пара недель до гос экзаменов и сдачи диплома о высшем образовании. С чем я успешно и справился.
|
|
7.
На рыбалку
Вот напасть выходные . не кончаются тоска съела. а тут ещё тесть старый козёл приехал с понтом в гости, а на самом то деле тёща его выгнала. Жена мне рассказала , что мама его засекла с соседкой. Что он там у неё делал непонятно , но вот итог, приехал к нам в гости. Тесть не тёща х..й с ним пусть живёт. А я дома значит надо его развлекать, напоил его в стельку , а на следующий день оказывается я обещал его на рыбалку свести. А у меня для рыбалки ничего нет .Есть у меня тут знакомый рыбак ,он часто на рыбалку ездит, так в это время у него обычно дома свет пропадает ,так вот местные электрики туда по очереди чинить ходят. Я к нему он мне подогнал ящик с удочками и палку с наконечником острую лёд долбить.
- Возьми опарышей на них сейчас клюёт.
- Не не надо у меня есть. А сам думаю, Черви из говна в подляк они, мне такой и рыбы не надо
Собрались взяли этот сундук , а ещё ведро пластиковая ,что бы сидеть. Столик раскладной . Пару беленькой закусить там кое что. Собрались только уходить хотели а тут дед сосед Иван заскочил
-Что на рыбалку
- Ага
- Так холодно надо обязательно морду салом намазать а то обмёрзнет.
Жена дала окорок был свиной отрезали жир намазали морды и пошли
До водоёма недалеко минут 30 всего то пешком
Вышли на водоём рыбаков не видно
Нашли лунку о она одна рядом другой нету .
- Ладно сейчас раздолбим пошире и будем из одной ловить.
Расковырял я лунку побольше уселись мы с ним , столик поставили налили по одной.
-А на что ловить то будем
- Как на что на колбасу. Щука очень хорошо берёт.
Пока суть да дело ,мы одну бутылочку опростали.
Удочки зарядили опустили в воду , сидим ждём я вторую достал поставил на столик только хотел открыть поставил на стол , и стал леску поправлять А тесть сидит дрочит .
И вдруг из лунки вылезает здоровая щучья морда . Вылезла тварь схватила бутылку и скрылась в лунке.
Мы так и обалдели, во тварь какая . Да и удочки перепутала всю леску сука.
Ну что делать свернули все и домой. Вот порыбачили бутылку правда жалко жена больше не даст
- Вот батя расскажешь там своим студентам как порыбачил.
-
|
|
8.
Произошла со мной вот такая оказия, буквально 4 дня назад. Честно скажу, прочитал бы я это где нибудь, сам бы сказал - выдумка и мимоза, но жизнь, бывает, преподносит и сюрпризы. Так что, пишу, можно сказать, по свежим следам.
"Ханукальная История".
Вместо предисловия.
Лет 6-7 назад, я спросил у деда:
- А что самое страшное ты видел на Войне?
Я знал, повидал он всякое. Из расстрельной шеренги после неудачной высадки у мыса Хрони, плена, фильтрационного лагеря, атак, проходов на минных полях, форсирования Немана, боя с власовцами, и очень многого другого было, что выбрать.
Подумав он ответил.
- Наверное, когда наши самолёты разбомбили наш же госпиталь у переправы через реку Муданьцзян. Хотя нет... - он снова задумался на пару минут. Видно было, он вспоминает нечто, что хотелось бы забыть.
- Прохладный, - наконец ответил он.
- Что? - удивился я. - Ты сиди, я тепло увеличу.
- Нет. - объяснил он. - Городок есть такой, Прохладный называется. На Кавказе. Моя часть его в январе 1943-го освобождала. Там был лагерь смерти. Мы туда зашли. Страшнее, пожалуй, я ничего не видел...
_______________________________________________
У моей дочки есть однокласник, Джастином зовут. Он филиппинец. Дети не только в одном классе учатся, но и семья его, оказывается, живёт совсем неподалёку от нас. Мелкие подружились и часто играют вместе. Иногда он с мамой приходил к нам домой, иногда мы к ним в гости.
Мать его, Джуди, мастерица-кулинар, работает из дому - печёт всякие вкусности на заказ, а вот с отцом Джастина долгое время как-то не получалось познакомиться, он очень много работает, и обычно его дома не бывает. Я на автомате думал, что и он филиппинец, но нет, оказалось самый обыкновенный белый американец. Джо его зовут. Работает он в мастером в бригаде, что обслуживает местный ТРЦ. Занимается всяческим мелким и не очень, ремонтом, которого в каждом ТРЦ хватает.
Со временем мы неплохо познакомились, интересы общие нашлись, дети друг к другу на ДР ходят, бывает - он к нам на пивко заходит пока детвора в догонялки играет или футбольный мячик гоняет, бывает - и мы к нему. Раз он мне сообщает:
- Начали мы на работе разгребать старый склад. Босс сказал, - "всё на свалку". Впрочем, там по большому счёту только мусор-то и есть. Но, я там обнаружил Ханукальную менору. Считаю, такое выбрасывать нельзя, так я её в сторонку поставил, может заберёшь?
- Благодарю, - отвечаю. - Менора вещь хорошая. Возьму, конечно.
- Вот и славно. - обрадовался он. - Только транспорт тебе самому организовать придётся.
- В смысле? - не понял я.
Тут он меня и огорошил, показав фотку. Оказалось, что да, это менора. Только высотой поболе 3-х метров и шириной 1.80 метра. Этот девятисвечник когда-то ТРЦ выставлял на Хануку. Думаю её какой-то местный умелец сварганил под заказ, лет дцать назад, но вещь до сих пор выглядит очень достойно. И вся электрика работает, что радует.
Но как ни крути, это отнюдь не "домашний" вариант. Там, дабы лампочку вкрутить, стремянка нужна. Да и вес у объекта отнюдь не маленький. Выходит странная ситуёвина. Допустить, чтобы менору выбросили, я не могу, но и дома держать тоже - у меня же не дворец такую махину пристроить.
Помозговав, решил позвонить в местную синагогу и предложить, может понадобится. Найти кого-либо, с кем можно было договориться о приёмке, ещё та задача. То бишь, слово "нет" из администрации никто не сказал, но и взять на себя ответственность тоже никто не спешит. Все как-то на главного раввина ссылаются, дескать как он скажет, так и будет, а его вызвонить не получается, занятой человек. Я уж, грешным делом, хотел плюнуть на затею, но удалось выйти на его жену. А жена раввина, ясное дело, куда главнее, чем сам раввин. Она и сказала - "вези, будем благодарны".
Это легко сказать - вези. Это же негабарит, причём, ни разу не лёгкий. По размеру он пожалуй даже в пикап не влезет, нужен фургон, а такого у меня нет. То есть, нужна и большая машина и помощник, а ещё лучше два (один правда есть - сам Джо).
Можно, конечно, нанять грузовичок и работника, но довольно накладно получается. Сам транспорт нужен буквально на час-полтора, но от ближайшего места где можно взять такую машину в аренду, минут 30-40. Как ни крути, арендовать, доехать, перевезти, вернуть, получается часа 3-4, а такие машины сдают как минимум на день. Плюс, как ни крути, это половинка рабочего дня теряется, тоже небеспланое удовольствие. Ну и всё это действо надо координировать с помощниками. Пришлось напрягать все связи.
Знакомый кровельщик, которому я немало работы даю, за уважуху согласился помочь, что приятно. Но только в дождливый день, когда работы нет. То есть надо скоординировать когда я свободен, и когда Джо работает, и с кровельщиком, и с погодой. Никогда бы не подумал, что это так сложно, заняло чуть ли не полтора месяца. То у Джо выходной, то я в командировке, то фургончик на техобслуживании, то погода ясная, то у кровельщика ДР, то ещё что-то. Но наконец на этой неделе всё срослось.
Ну и намучились мы с предметом культа! Так то мы прикидывали - должно всё поместиться, но дьявол оказался в деталях. Во-первых, вес. Пришлось изрядно попотеть. Во -вторых, размер. Основание меноры зашло в машину без проблем, но вот ширина самого девятисвечника оказалась на несчастных 4 сантиметра шире кузова фургона. Думали вытащить и положить на багажник, что на крыше, но осознали, что сил не хватит поднять.
Пришлось импровизировать, то бишь ехать с открытым дверьми фургона, которые кое-как привязали ремнями. Честно скажу, вышло небезопасно. Решили, кровельщик поедет первым, а я вместе с Джо, на другой машине следом. Если, упаси Господи, предмет выпадет, то мы "примем первый удар." Хотя перспектива так себе.
Пока ехали в синагогу, я разговорился с Джо. Так то мы обычно о природе, о погоде, о детях, и о спорте болтаем, а тут, пока дорога, разговорились о истории наших семей. Сам-то Джо-то американец, родился в США, но отец его, Вильгельм, немец. Родился в ФРГ после Войны. Когда вырос, стал профессиональным футболистом в Германии, но особо его карьера не задалась, и он в поисках лучшей доли переехал в США.
В 60-х футбол в США особой популярностью не пользовался, и Вильгельм пошёл учиться на механика. Женился, родились сам Джо и его брат с сестрой. А через пару лет, его дед с бабкой тоже приехали в США из ФРГ, к сыну. Изначально дабы навестить, да так и остались. Дед был хороший электрик, устроился работать по профессии, на судоверфи.
Ясное дело, я не удержался, и спросил:
- Что твой дед во время Войны делал? Его призвали?
- Да. Он служил в СС.
- Ни фига себе. - изумился я. - И где же конкретно?
- Честно, точно не знаю. С ним я об этом никогда не говорил, ведь он умер, когда мне лет 8 было. Много лет назад отец сказал, что дед служил охранником в лагере. Если я помню правильно, есть такой русский город "Кауказ". Он его ещё называл что-то на подобие "Kaltstadt", то есть "холодный город". Всё ругался, говорил там было очень холодно...
Домой я ехал в глубокой задумчивости. Вот какой сюрприз приподнесла жизнь. Деды наши были смертельными врагами. А тут, спустя 80 лет, внук краскомов и внук эссэсовца, вместе поехали дарить менору синагоге. Хочется верить - что-то изменилось в этом мире к лучшему.
Может это и есть небольшое Ханукальное чудо?
|
|
9.
К истории от 7 октября про кормежку синичек.
В прошлом году встретил удивительного деда в очереди в поликлинике - лет ему было 97, взгляд радостный, походка пружинистая. Разговорились. Он овдовел лет 20 назад, осталась квартира в городе, но жить предпочитает далеко за его пределами. У леса, на свежем воздухе, на старинной даче. Москва - только для хворей и профилактических осмотров, как в этот приезд.
Я спросил, что держит его на этом свете. Какие привычки помогают ему оставаться в веселом расположении духа и в добром здравии. Тут он оживился:
- Птицы, конечно! - и давай перечислять, кто к нему из леса прилетает, кого чем кормит, кто с кем дерется, кого дед отваживает от своей кормежки - он невзлюбил приставучих соек и ворон. Был убежден, что корм они способны добыть сами, жрать горазды, и нечего им кормиться с его пенсии. Расплодились сверх меры. Их вокальные данные он оценивал как отвратительные. Нет достойных песен - нет корму!
А вот редкие, певучие, мелкие лесные птицы - тут он сходу высыпал множество названий, из которых я знал только пеночку и синичку - совсем другое дело!
Но и их надо оберегать от постоянной халявной кормежки, чтобы не разленились добывать еду сами. Вот что с ними будет, когда я умру? - спросил он философски.
Дед помогает птицам в реально трудных ситуациях, когда вопрос для них становится о жизни и смерти. Ядреный мороз ударил или дожди сильно затянулись, особо не полетаешь. Но рад им каждое раннее утро. Платит как певцам, понемногу - за качество пения отсыпает немного корма. Четко понимает, кому что нравится. И вообще установил жесткий режим - очередность выступлений. Каждая птаха знает, когда ей петь, когда накормят и когда прогонят.
Честно говоря, позавидовал я этому человеку. Хотя мои 56 лет все-таки лучше, чем его 97. Он был счастлив, а я нет. Меня жизнь начала заколебывать, всё лучшее видел и испытал, восхитить меня трудно, работать и творить всё более лень. Меня б гарем разве что мог бы оживить в дюжину красавиц - больших любительниц секса, бани, велика, массажа, восторженных фанаток моих писаний. Хватил бы виагры - и вперед! Но тут только одна жена осталась, и она не любит баню. Скучно жить в цитадели добродетели!
А этот старец, готовый спокойно помереть хоть на следующий день - счастлив! Глядя на него, вспомнил, что сам был такой же. Но только в детстве - когда мне не нужно было ни секса, ни кофе по утрам, ни пива на ночь, ни сигарет каждый час, ни уйму денег на прихоти, ни чудес роботоспособности на работе.
Что старый, что малый - мудрое наблюдение. В детстве мне тоже нравилось кормить и слушать певчих птиц. Дышать свежим воздухом, рано просыпаться. То, что я всё это потерял в городской суете - это был не разумный выбор мой, а моя глупость и необходимость. С молодости привык, что чем больше город, чем ближе живешь к центру, чем бензиновей ароматы, тем больше денег мне платят. Очень поздно я достиг того духовного возраста, когда накормить стаю певчих птиц мне приятнее, чем съесть кусочек эксклюзивного плесневелого сыра самому. Поставки этого сыра прекратились, особо не грущу. Российские певчие птицы сохранились, им рад, жизнь продолжается.
И вообще понял, что самое счастливое время моей жизни было вовсе не то, когда я потребил чего-нибудь - съел, выпил, выкурил, износил, изъездил или оттрахал. От этого остались только смутные приятные воспоминания. Надежно смываемые ныне возрастным склерозом. Оставалось вовремя сходить на унитаз или на помойку, избавляясь от остатков потребленного.
Но самое лучшее для меня было, когда я дарил - ласки, песни, танцы, шутки, мысли, нужные или красивые вещи, клубнику или лимонник с дачи - своим любимым, родным и близким, случайным незнакомкам. От радости жизни, от избытка сил и ресурсов, которые сами по себе мне лично не нужны в таком количестве.
Мне всегда нравились солнечный свет, свежий воздух, могучий лес, чистая вода, живописные виды, хохочущие девушки и скачущие лошади - никто мне не выставлял за них никогда никакого счета. Свое лучшее я дарил, но и мне самое лучшее просто дарилось.
Или вот эти мои рассказики на ан.ру - это же не просто стайку птиц покормить, а миллион читателей развлечь. И не просом каким-нибудь, а забавными случаями и отсветами моей души. Получилось - ощущение радостное. Съездил в тропики, хорошо было - но счастье что вернулся. И эта тоска возвращаться к работе. Доказывать что-то коллегам, для меня очевидное. Писать эти бесконечные записки с настойчивостью офисного дятла.
- А дятлов вы кормите? - спросил тогда я деда. Он нахмурился:
- Дятлов - никогда! Это сильная птица. Каждый разожравшийся дятел на халяве - это несколько сгнивших от червей деревьев. Его жизненный путь - их спасать. А я спасаю птиц слабых, певчих. Которых сильные птицы клюют и закаркивают, но слушать их самих невместно.
Не хватает таких могучих дедов-спонсоров в нашем шоу-бизнесе, печально подумал я. И спросил деда напоследок:
- Ну хорошо, а если не птицы, а люди? Их вы покормите, когда попросят?
Дед задумался, но быстро нашелся.
- Отношусь к людям пожалуй так же, как и к птицам. Если пурга какая, вьюга, заблудился человек в лесу, вышел едва живой замерзший - покормлю конечно чем придется, и ночлег дам. А если он оттает и на гитаре сыграет, споет хорошо - полезу в погреб, подымусь с бутылкой коньяка. Но приручать его, раскармливать и спаивать не буду. Пусть дальше сам живет - грозно сверкнул дед очами.
|
|
10.
АРХИМЕД
Меня всегда поражали и вдохновляли люди типа Архимеда. Ведь только благодаря их уму, гомо сапиенс до сих пор как-то выживает на нашей сказочно-опасной планете.
Сидел старичок Архимед у себя во дворе и может быть подсчитывал площадь поверхности своего тела, или массу Луны без Амстронга. Да мало ли? Как вдруг к нему во двор вломились до безумия испуганные люди и перебивая друг друга, принялись визгливо объяснять, что приближается большой вражеский флот. Через час, или раньше, он уже подойдет к берегу. Защищать город нам нечем, так что вся надежда только на тебя, Архимед. Ты ведь самый умный человек на свете, если нам не врал. Придумай что-нибудь. Спаси нас!
- Да, как же я вас спасу? Они на кораблях, их там много, а я один и мне под семьдесят.
- Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Если ты нас не спасешь, то мы все умрем. Вся надежда только на тебя, Архимедушка. Осталось меньше часа, надевай сандалии и начинай уже что-нибудь делать.
- А как вы себе это представляете? Что я должен делать? Ну, прекращайте реветь, я этого не люблю. Ладно, сейчас что-нибудь сообразим. Ну, вот, хотя бы притащите из дома все зеркала, которые у вас есть, а там посмотрим. Все, давайте выходите, а то корову мою испугали, из-за вас у нее молоко может пропасть. Да, вы не ослышались, обычные зеркала. Бегом, если хотите жить! Встретимся на берегу.
Неизвестно, спалил ли Архимед вражеские корабли, или не спалил. История это умалчивает. Но, в любом случае, от тысяч зеркал, враги на кораблях поймали таких «зайчиков» которых не видел даже самый придурковатый помощник сварщика.
Так что вражескому флоту пришлось срочно разворачивать оглобли от Сиракуз.
Из ныне живущих людей, подобных Архимеду, лично я знаком с одним — это конечно же мой старинный друг, бывший КГБ-эшник, Юрий Тарасович. Каждый раз он меня поражает своим системным подходом, быстротой и силой мысли. Он никогда в жизни не попадал в тупиковые ситуации, просто потому, что был не в курсе, что ситуация тупиковая. Для Юрия Тарасыча нет никакой изюминки и никакого подвоха в задаче про волка, козу и капусту. Обычная логистическая операция, не более того.
Несколько лет тому назад, Юрий Тарасович поехал отдыхать куда-то к друзьям на Кавказ, а заодно прихватил с собой внука Юру и его молодую жену Олю. И Тарасычу веселее и для молодых это было что-то типа свадебного путешествия.
Природа потрясающая, но от дома до берега реки топать километра три по серпантину, да и вода в реке на ощупь примерно минус тридцать градусов, особо не поплаваешь, тем более в жару. Но, куда-то ходить надо, вот Юра с женой и спускались к реке по два раза в день: утром и после обеда. А дед вообще к реке не ходил, загорал наверху, недалеко от дома. Да и чего туда ходить , силы тратить? Все же не мальчик уже, за восемьдесят. К тому же речку сверху и так отлично видно.
А, надо сказать, что жена у Юры очень спортивная барышня, она с детства занимается альпинизмом и даже что-то там такое покорила. Вот, в один прекрасный день, когда молодожены должны были отправляться на обед, Оля решила разыграть мужа. Сказала чтобы Юра пошел вперед, а она еще раз окунется и очень скоро догонит его.
Юра кивнул, без задних мыслей собрал в рюкзак покрывало, полотенца, телефоны, бутылки с водой и пошел по серпантину наверх.
А в это время Оля принялась покорять практически отвесную стену метров двадцать высотой. По подсчетам Оли, минут через восемь она должна была уже оказаться наверху. Наверху, где, ничего не подозревая, читал книгу Юрий тарасович и куда только через полчаса должен подойти уставший и удивленный Юрка.
В принципе, отличный план для девятнадцати лет.
Тарасович, сидя на кресле-качалке, действительно читал книгу, но вдруг, сквозь шум ветра и бурление реки внизу, услышал какое-то странное мычание. Прислушался. Вроде показалось. А, нет, вот сейчас не показалось. Отложил книгу, хорошенько потянулся, надел шлепанцы, неспеша подошел к краю обрыва, с интересом заглянул вниз и увидел. Оля всеми двадцатью пальцами рук и ног, впилась в отвесную скалу и не могла пошевелиться, только тяжело дышала и дрожала от страха и усталости. Из одежды на ней всего лишь купальник и все тело исцарапано до крови. Видимо она уже давно прошла точку возврата и вот, почти на самом верху остановилась. До конца оставался какой-то метр, может даже сантиметров семьдесят, но их никак уже не преодолеть, абсолютно не за что цепляться, да и спуститься вниз тем более невозможно.
Оставалось только ждать, когда силы покинут глупенькую альпинистку, руки разожмуться и она погибнет в страшных, но недолгих муках. Ждать нужно было, скорее всего, не больше минуты. Юрий тарасович оценил обстановку, присел на краю пропасти, улыбнулся, подмигнул Оле и спокойно сказал:
- Все нормально, я тебя сейчас вытащу, не переживай…
Кстати говоря, я, много раз прокручивая эту историю в голове, долго думал — а что вообще можно сделать в такой патовой ситуации?
Так ничего толкового и не придумал. За веревкой бежать некогда, спасателям звонить тоже не будешь. Да, даже за потную руку ее не схватишь, просто не дотянешься, а если и дотянешься, то все равно не удержишь . Только и остается попрощаться с человеком, или прыгнуть вслед за ним. Просто тупиковая ситуация, или в лучшем случае сцена из кошмарного сна.
Но как же поступил наш мудрый дед Юрий Тарасыч? А вот как: он, без всякой паузы снял с себя футболку и сказал:
- Оля, я сейчас спущу тебе футболку, но ты не хватай ее руками, не дергайся, просто держись за стенку как держишься. Укуси футболку покрепче, старайся коренными зубами. Не бойся, твои зубы выдержат три твоих веса. Как закусишь и будешь готова, помычи и я тебя вытащу, а ты просто помогай мне руками и ногами.
Оля прикусила футболку, замычала и уже через десять секунд оказалась наверху. Дед тянул не особо сильно, килограммов пятнадцать не больше, но этого хватило, все остальное Оля сделала сама.
Юрий Тарасович отвел ее подальше от края пропасти, а потом уже со всей дури отвесил Оле хорошего пендаля, сел на землю и завалился на бок.
У него случился сердечный приступ. Неделю в Баксанской больнице провалялся, весь отдых молодым испортил...
|
|
11.
Знакомый торгует обувью, рассказывает...
Подходит бабка, сзади маячит дед. Бабка говорит:
- Моему деду нужны какие-нибудь туфли 43-го размера.
Обращаюсь к деду:
- Вот, выбирайте. Можете померить...
- Да не буду я мерить! - говорит дед.
- Но почему? Вот вам стульчик, вот ложка...
- ДА НЕ БУДУ Я НИЧЕГО МЕРИТЬ! ЧТО ВЫ КО МНЕ ПРИВЯЗАЛИСЬ?!
И раздражённо уходит. Бабка, с интересом наблюдавшая за этой сценой, выдаёт:
- А чего вы, правда, к нему пристали? Это ж не мой дед - мой дома спит...
|
|
12.
Дед Мороз. Новогодняя быль.
Это случилось так давно, что, казалось бы, многие детали этой истории могли бы бесследно исчезнуть из памяти. Стереться, раствориться в годах. Тем не менее, я помню все настолько отчетливо, словно это произошло лишь вчера.
…Мне шесть лет. Я уже хожу в первый класс и очень этим горда. Мне очень нравится в школе. Только вот… если бы не было этого противного хулигана Юрки Политая. Его боятся даже старшие ребята. Он драчун и забияка. К своим восьми годам Юрка успел уже остаться на второй год в первом классе. Он до сих пор читает по слогам. А мы уже закончили букварь. У нас даже «Праздник Букваря» был. А сейчас мы готовимся к встрече Нового Года. Репетируем песни и стихи – в школе второго января будет новогодний утренник.
Я с особым нетерпением жду наступления Нового Года и мечтаю о том, что в этом году Дедушка Мороз принесёт мне в подарок коньки “Снегурки”. Такие белые, высокие ботинки. А на кончике полозьев непременно должны быть нарезки – чтобы крутить пируэты. А то у меня не получается в старых коньках моего старшего двоюродного брата. Они простые, черные, с длинными полозьями. Мальчишеские. Я уже поделилась своей мечтой с бабулей и она сказала, что если я буду послушной, то непременно Дед Мороз придёт с подарками. Что я, маленькая? Я и так знаю, что Дедушка Мороз приходит только к хорошим детям. А к таким хулиганам, как Юрка Политай, он не приходит. И подарки им не дарит. Я это Юрке и сказала на переменке, когда он опять больно дернул меня за косичку. А он в ответ только скривился. Сплюнул прямо на пол и заявил:
- Дура ты! Никакого Деда Мороза нет. А подарочки вам ваши родители под ёлку ложат!
- Во-первых не «ложат», а кладут, а во-вторых сам дурак! Ко мне Дед Мороз приходит каждый год. И к девочкам приходит! Правда, девочки? - я обратилась к притихшим одноклассницам.
- Правда! Есть Дед Мороз, только живет он далеко, в Сибири! – поддержала меня Ирочка. У нее папа военный. Они в Сибири жили, Ирочка точно знает, что там очень холодно, и у Деда Мороза там избушка.
- Нету никаких Дедов Морозов! - не сдавался Юрка.
- А, вот и есть! Есть!
- А ты его видела?
- Нет… - растерялась я.
- А вы его видели? – обратился он к девочкам.
Они помотали головами. Оказалось, что живого Деда Мороза не видел никто.
- Я ж говорю, нету никаких дедов морозов! – обрадовался Юрка.
- А вот и есть! Он каждый год ко мне приходит, и подарки под ёлкой оставляет. А к тебе он не приходит, потому что ты хулиган и двоечник! – распалилась я.
Я не успела ничего понять, как Юркин кулак въехал мне прямо в нос. Слезы брызнули из глаз.
- Ах, так! – я бросилась на Юрку, колошматя его кулаками…
…Мы стояли перед учительницей. У меня из носа текла кровь. Белый воротничок был оторван, один манжет болтался на ниточке, другой закапан кровью. Вместо аккуратных косичек «крендельков» волосы торчали в разные стороны, а на них сиротливо висели ленточки… У Юрки вид был не лучше. Лицо расцарапано. Волосы взъерошены, а под глазом уже наливался синяк.
- Очень красиво! – произнесла учительница, - И не стыдно? – поинтересовалась она почему-то только у меня.
Я угрюмо молчала, и изо всех сил старалась не зареветь. Мне было очень обидно. Но я продолжала молчать.
- Политай, с тобой разговор отдельный, останешься после уроков. А ты, - учительница обратилась ко мне. - Пойдешь сейчас и приведешь себя в порядок, а потом мы поговорим.
В туалете меня окружили девочки. Я закусила губу, но не плакала. Мне было обидно. Ну, как он может говорить, что Деда Мороза нет?…
…Бабуля всплеснула руками:
- Как же это так случилось! Ты что, подралась? Ты же девочка! А почему ты в тапочках? Где сапожки?
Я забыла поменять сменную обувь и всю дорогу от школы шлепала по сугробам в тапочках, даже не замечая, что ноги насквозь промокли…
- Юрка Политай сказал, что Деда Мороза нет! – выпалила я, и тут меня прорвало. Я залилась слезами и всхлипывая рассказала все бабуле.
Бабуля помогла мне переодеться. Ловко замочила платье и фартук в миске с горячей водой, сыпнув туда стирального порошка. Ленты из косичек были выплетены. Лицо умыто. Бабуля прижала меня к себе и, убаюкивая, сказала:
- Конечно, Дед Мороз есть. А как же? Кто же приносит ребятишкам новогодние подарки?
- А почему его никто не видел? – спросила я.
- Потому что он приходит, когда дети спят. Он ведь один, а вас много, ему знаешь сколько успеть нужно в новогоднюю ночь? Но ты не сомневайся. Дед Мороз точно есть!
- А ты его видела? – с надеждой спросила я
- Видела, – серьезно ответила бабушка.
Я окончательно успокоилась. В доме было тепло, уютно. Пахло ванилью и корицей. Бабуля пекла коржики… Напившись горячего чаю с малиновым вареньем и коржиками, я уснула. А когда я проснулась, в комнате царил полумрак. Я услышала мамин голос. Но встать не было никаких сил.
- Мама, - позвала я.
- Она уже проснулась. Да, непременно. Спасибо. – мама говорила по телефону, догадалась я и испугалась.
Мама вошла в комнату, присела на кровать рядом со мной. Я прижалась к ней. Мне очень хотелось спать.
- Да ты вся горишь! – сказала она.
- А ты не будешь меня ругать? - Спросила я шепотом.
- Драться, конечно, не хорошо, и ты это сама прекрасно знаешь.
- Знаю, но…
- Я разговаривала с учительницей. Она мне все рассказала.
- Я больше так не буду… - прошептала я.
- Я знаю. А теперь давай-ка измерим температуру, и ты выпьешь чаю с малинкой.
Болела я долго. Мне все время снились сны про Деда Мороза. А потом откуда-то возникало Юркино лицо. Он что-то кричал, я с ним спорила, и просыпалась от собственного вскрика. Мама и бабушка все время были со мной, поили меня чаем и бульоном, давали лекарство. А по вечерам папа читал мне книжки, но я, не дослушав историю, проваливалась в сон. И опять мне снился Дед Мороз и Юрка…
…Я проснулась от яркого света. Солнышко заглядывало в расписанные морозом окна. Иней переливался, искрился множеством искорок. Ветки деревьев прогнулись от снега. Крыши домов нарядились в снежные шапки.
- Мама, - позвала я.
В комнату вошла бабуля.
- Ну, как ты, доченька?
- Я хорошо. – Мне действительно больше не хотелось спать. - Я выздоровела.
- До “выздоровела” еще далеко, но похоже ты пошла на поправку.
- А Новый Год? – вспомнила я.
- До Нового Года еще три дня. А в школе каникулы. Так что у тебя еще есть время окрепнуть. Только ты должна обязательно покушать. Тогда окончательно поправишься.
Я почувствовала, что жутко проголодалась.
- Только ты пока не вставай, я тебе сейчас принесу.
Суп был потрясающе вкусным, и пирожки, и чай, и коржики. Я не могла наесться, а бабуля не могла нарадоваться. Я и в хорошие времена была не ахти каким едоком, а во время болезни вообще ничего не ела.
- Одни кожа да кости, - причитала бабуля. А я, насытившись, почувствовала усталось, и меня опять начало клонить в сон.
Мне больше не снился Юрка. Зато приснился Дед Мороз. Он был большой, с белоснежной бородой, с мохнатыми бровями и очень добрый. Он был наряжен в длинную красную шубу, и красные руковицы, а в руках он держал мешок с подарками…
К Новому Году я уже ходила по дому. Но еще была слаба. А на дворе была настоящая зима. Яркая, морозная, снежная. Безумно красивая. С сугробами и голубым дымком над печными трубами. Перед нашими окнами соседские дети слепили снежную бабу. Она была смешной, с черными угольными глазами и бровями, носом-морковкой, а губы ей покрасили помадой. На голове красовалась дырявая соломенная шляпа…
Вечером мы всей семьей наряжали ёлку. У нас много ёлочных игрушек. Есть даже очень старые. С прищепками вместо веревочек.Они очень красивые. Мама говорит, что этими игрушками наряжали ёлку, когда она была такой, как я. Неужели мама была такой как я? А я тогда где была? “Тебя еще не было. Ты родилась потом. Когда я с папой познакомилась и вышла за него замуж.” - Объясняла мама. Папа приладил макушечку на елку и стал проверять гирлянду.
- Удивительно! Все лампочки горят! – радостно сообщил он.
Я помогала накрывать на стол. Вкусно пахло ёлкой, мандаринами, сладким печеньем. Чувствовала я себя прекрасно, но где-то в глубине души волновалась. А вдруг Дед Мороз не придет. Я ведь подралась с Юркой. А Дед Мороз приходит только к хорошим детям. Спросить родителей я не решалась. Ничего, осталось совсем немного. Я непременно не лягу спать и дождусь Деда Мороза, если он, конечно, придет ко мне.
За праздничным столом было много гостей. Все шутили, поднимали бокалы с похожим на лимонад пузырящимся вином. Называлось это вино очень красиво – шампанское. Разгадывали загадки, и папа, приклеив бороду из ваты и подмигнув мне, доставал из большой красной наволочки подарки для гостей. Я, конечно, понимала, что папа просто играет в Деда Мороза. А настоящий Дед Мороз придет тогда, когда все улягутся спать. По телевизору пел какой-то дяденька. Слова песни были не совсем понятными для меня:
…У леса на опушке жила зима в избушке
Она снежки солила в березовой кадушке
она сучила пряжу,
она ткала холсты,
ковала ледяные да-над-реками мосты…
За столом все гости подхватили:
«Потолок ледяной, дверь скрипучая!
За шершавой стеной тьма колючая,
Как шагнешь за порог всюду иней,
А из окон парок синий-синий».
Я представляла себе избушку на детской площадке, в которой мы летом с девочками играли «в дом», а зимой у нас там была крепость. Мы играли в снежки с мальчишками, запасаясь снежками именно в этом домике. Я тоже пела. Мне было очень весело и радостно. Только пела я неправильно – мне казалось, что из окон виден не «парок», а порог синий-синий. Я его очень даже отчетливо представляла – такой порожек, деревянный, покрашенный в синий цвет.
«…Ходила на охоту, гранила серебро,
Сажала тонкий месяц в хрустальное ведро.
Деревьям шубы шила,
Торила санный путь, а после в лес спешила,
Чтоб в избушке отдохнуть…»- продолжал дядька из телевизора.
Мне было жаль месяца, который злая старуха сажала в хрустальное ведро. Зачем она это делает, задумывалась я. А слово «торила» я вообще не поняла и пела “кроила” – потому, что бабушка совсем недавно кроила мне новогоднее платье. Это было понятно… И что такое «гранила серебро»? Наверное, дяденька ошибся – надо петь «хранила серебро» – думала я.
…Гости веселились, подпевали. А потом в экране телевизора появились кремлевские куранты. Все встали с бокалами и стали поздравлять друг друга с Новым Годом. Я изо всех сил боролась со сном. Еда в моей тарелке оставалась нетронутой. И бабуля недовольно хмурилась. Я стала клевать носом, и меня попытались увести в другую комнату спать. Я отчаянно сопротивлялась, и родители оставили меня в покое. Уснула я прямо за праздничным столом, а проснулась уже утром. До сих пор помню, как у меня в эту минуту колотилось сердце. Я вскочила с постели, коря себя, что проспала приход Деда Мороза. В гостиной под ёлкой, мерцающей в полумраке цветными искорками гирлянд, лежали два свертка. С замиранием сердца я вытащила один. На нем было написано моё имя. Я схватила подарок и помчалась в кухню вне себя от счастья. Бабуля мыла посуду, мама вытирала фужеры мягким белым полотенцем.
- Он приходил?! – то ли утвердительно, то ли вопросительно закричала я.
- Ты же видишь, что приходил, - ответила улыбаясь мама.
- Это мне?
- Ты же читать умеешь, там Дед Мороз тебе написал.
В красиво завернутом пакете были «Снегурки». Я завизжала от радости и тут же начала их примеривать.
- Только осторожно, пол порежешь! – всплеснула руками бабушка.
- Не порежу, у этих коньков на полозьях есть такие штучки. Пластмассовые. Они надеваются когда не катаешься, а когда на лед выходишь, их снимаешь… - Обьясняла я пыхтя, пытаясь зашнуровать ботинки.
- А вы его видели? – вспомнила я.
- Нет, мы уже спали, наверное, - ответила мама.
- Жалко… - пыхтела я. И вдруг я вспомнила, - а кому под елкой еще один подарок лежит?
- Не знаю. Пойдем посмотрим. – удивленно пожав плечами и откладывая полотенце, сказала мама.
Я нырнула под ёлку. Вытащила подарок, и у меня открылся рот от удивления. Я ещё раз перечитала надпись, думая, что ошиблась.
- Тут написано: «Для Юры Политая». Как это?
- Ну-ка, дай-ка я посмотрю. – Мама повертела подарок в руках. – Да, действительно. Для Юры.
- А почему он здесь? – моему удивлению не было предела.
- Наверное, Дедушка Мороз не смог попасть к Юре и оставил подарок у нас под ёлкой. Ну, чтобы мы передали, наверное. – Предположила мама.
- Но ведь он плохой. Он драчун… - я прикусила язык и посмотрела на маму. «Я ведь тоже драчунья. Я сама дралась с Юркой.» Словно прочитав мои мысли, мама прижала меня к себе:
- Но он обещал больше не драться. Мне учительница ваша звонила. Сказала, что Юра исправил все свои двойки. И даже выучил стишок к утреннику.
- А как же мы ему подарок отдадим?
- Мы можем к нему сходить домой. Отнести, – предложила мама. А пока сними коньки, в доме на коньках не катаются. Затем умываться и завтракать. А потом пойдем к Юре.
Я тащила Юркин подарок, держась за мамину руку. От морозного воздуха, такого вкусного, свежего, зимнего, слегка кружилась голова. Мы шли по заснеженной улице, похожей на сказку. Я вспомнила вчерашнюю песню.
- Мам, а почему старуха сажала тонкий месяц в хрустальное ведро?
- Что? – удивилась мама.
- Ну, вчера, то есть ночью, дяденька в телевизоре пел – «Ходила на охоту, хранила серебро, сажала тонкий месяц в хрустальное ведро.» – напела я.
- Действительно, интересно, - сказала мама. – Это песня про зиму. Наверное под хрустальным ведром подразумевается… - она задумалась. – Может быть облако? Или даже всё небо? А ты молодец. Внимательная. Я никогда не задумывалась. – Мама с удивлением посмотрела на меня.
- Ну, да, там про избушку на детской площадке пелось, только она стояла «у леса на опушке»…
- Здесь кажется. - Мама сверилась с адресом. - Да, точно здесь. Ну давай, постучи в дверь.
Я вытащила руку из варежки, которая сразу повисла на резинке. Чтоб не потерялась. Дверь открыл какой-то дед.
- Здравствуйте. С Новым Годом вас. А Юра дома? – спросила мама.
- Да, где ж ему еще быть. Проходите. – ответил дед. У него были высокие валенки, без галош, а на плечах и груди крест-накрест был повязан серый пуховый женский платок.
По узенькой тропинке, расчищенной от снега, мы прошли к крыльцу дома. Дед открыл дверь и позвал:
- Юрка, к тебе гости.
Юрка выскочил из какой-то темной комнаты. Взъерошенный, заспанный и безумно удивился, увидев нас с мамой.
- Ты? Чё пришла?
- Мы тебе принесли подарок. От Деда Мороза. – сказала я тихо.
- Подарок? Мне? От Деда Мо… - Юрка запнулся на полуслове и оглянулся на деда.
- Он к нам ночью приходил, наверное, к вам попасть не смог – вот смотри, написано: Юре Политаю.
Юрка нерешительно взял сверток в руки. Губы его шевелились. Он читал свое имя на открытке, прикрепленной к подарку.
- Врешь ты все… - начал было он, но опять осёкся.
- А ты разверни и посмотри, что там – предложила мама.
Дрожащими руками Юрка стал развязывать тесемки. Они не поддавались. Мама помогла, и обертка скользнула на пол. В подарке была коробка на которой был нарисован планер.
- Планерная модель! – выдохнул Юрка. – Это мне? – все еще не веря, спросил он.
- Тебе, тебе. – Ответили мы с мамой почти хором.
Юрка открыл коробку. В ней лежали разные тоненькие дощечки, крылья из плотной пергаментной бумаги, маленькие колесики и даже красный пропеллер.
- Там, наверное, есть инструкция. Разберешься? – спросила мама.
- Разберусь, - шмыгнув носом, ответил Юрка.
Сейчас он был совсем не страшным, гроза первоклашек Юрка Политай. Вздернутый курносый нос, обсыпанный веснушками. Рыжеватый чубчик надо лбом. Мальчишка, как мальчишка, подумала я. Только руки в цыпках. Наверное, варежки потерял…
Пока мы с Юркой разбирались с планером, мама с дедом пили чай в маленькой кухоньке. Говорили они тихо, но до меня время от времени доходили слова деда. Я услыхала, что Юркин отец «пропал» еще до юркиного рождения.
– И как сгинул – сообщил дед. А мама его, дочка моя, Танька, беспутная, завербовалась куда-то на север, и ни слуху ни духу от ней… - продолжал он. - Иногда перевод пришлет рублей двадцать. Да моя пензия. – Он так и говорил. «Пензия»… - Вот так мы с Юркой и живем… Спасибо вам - помолчав, сказал дед…
Планер мы собрать не успели. Но мама пообещала отпустить меня к Юрке в другой день.
- Ты к нам, Юра, приходи. Просто так поиграть, а наш папа сможет тебе помочь с планером, - сказала мама, помогая мне застегнуть шубку.
- Приду, - пообещал Юрка.
- Не забудь, завтра утренник. Ты придешь? – прощаясь, спросила я.
- Угу, - ответил Юрка, посмотрев на деда.
- Придет, придет. – Подтвердил тот.
Что было на утреннике, я помню уже смутно. Но после этого Нового Года мы подружились с Юркой. Мы вместе возвращались из школы домой. Бабуля кормила нас, а потом мы вместе делали уроки.
С ёлки сняли игрушки и гирлянды и папа, ворча, долго пылесосил ковер в гостиной. Мне было немного жаль ёлочку, но я была уверена, что она возвратится в лес, чтобы в следующем году снова вернуться к нам домой к Новому Году.
(с) Стелла Иванова
|
|
13.
По молодости работал токарем, и устроился к нам в цех парниша один, чуть помладше меня. А когда пошли после смены в душ, все роботяги немного прихуели от его шрамов. Начинались они от кончиков пальцев правой ноги и заканчивались у правой подмышки, особенный трэш был в районе живота, на правом боку, как-будто в танке горел, как в фильмах показывают. После работы все к ларёчку, по пивку, туда-сюда, ну, и паренёк этот не отрывается от коллектива. Всем, конечно, интересно спросить, но как-то неудобно, так выпиваем в тишине, покуриваем, дежурные анекдоты. И тут он сам, мол рассказать откуда такие шрамы? Вижу что всем интересно. Далее с его слов. Учился я в путяге на тракториста, и на третьем курсе отправили меня в местный колхоз проходить практику. В колхозе прошла модернизация, закупили современных тракторов и навесное к ним. И попал я на уборку картофеля. Трактор Джон Дир, а к нему прицеплен здоровенный такой комбайн, едет по бороздам, собирает картоху, ботва в одну сторону, земля обратно на пашню, чистый картофель в бункер. Ботва отделялась от картохи и проходила через два противоположно вращающихся шнека. И то ли была нарушена какая-то технология, то ли неправильно настроен комбайн, постоянно шнеки эти забивались. Вот тракторист и отправил меня наверх комбайна, проталкивать ботву в шнеки. Выдал мне палку метра 2, и, сука, если, бля, падла, хоть раз застрянет, пиздячек огребёшь!!! И в назидание приставил к моему сопливому носу кулак, который перекрыл мне обзор... Ну, я диким кабанчиком щеманулся наверх, и мы помчались. Ботва сразу стала застревать, я раза 3 пропихнул палкой, и её благополучно сожрал комбайн, закусив всё той же ботвой. И тут, от испуга за будущий косяк, я ничего не придумал лучше, чем подтолкнуть эту зелёную массу ногой. Затянуло моментально, больно не было, орал от отупения так, что тракторист в кабине услышал сразу же. Вынимали меня часа два из шнеков, больно не было, приехала скорая, анестезия была зверская, не чувствовал ничего. Когда вынули, уложили на носилки, правую ногу положили поперёк тела в районе паха, на живот ткань и сказали левой рукой прижать, а то кишки выпадут. Говорили, что без ноги останусь, очень сильно кости переломало. Хирург пузо зашил, кожу пересадил, где не хватало, главный травматолог, дед старый, сказал спасём ногу, и спас. Сам делал операцию по установке аппарата Илизарова, его под руки двое держали, а он делал... Вот такая история.
|
|
14.
Знакомая в отрочестве отдыхала на бабушкиной даче, каждый день бегала с компанией купаться на реку мимо давно заброшенной, полуразрушенной церкви. Это середина 80-х где-то. И вот однажды возвращаются они поздно вечером - а храм издалека стало видно, весь воссиял, ярко горят окна и дыры в стенах. Зашли внутрь - пылает там сотня свечей, и никого вокруг. Кто поставил и зачем - неведомо, кругом глушь. В следующие вечера это маленькое чудо не повторилось, забылось на годы.
Когда девочка подросла, она поступила на филфак МГУ из-за любви к литературе, но обнаружила там мерзость полнейшую - поголовное табакокурение и коноплекурение, алкоголизм и беспорядочные половые связи. Это было самое начало 90-х. Шокированная первокурсница навела справки, а где еще в России кроме МГУ можно получить качественное филологическое образование без соблазнов спиться, скуриться, сколоться, свихнуться и подхватить букеты.
На то время центром сбора уцелевших Сил Добра, в том числе и вполне атеистических, стала московская Православная академия. Туда и перевелась эта первокурсница после первого же семестра. Пришла в восторг от этих людей - что педагогов, что студентов. У нее появилась лучшая подруга. И вот они разговорились как-то о чудесах. Подруга вспомнила:
- У меня только одно чудо в жизни было, да и то вполне объяснимое без всяких божественных вмешательств. Лет в 10 я застудилась сильно, началось что-то вроде ревматизма. Сколько ни таскали меня по врачам, ничего не помогало. Кто-то посоветовал родителям деда-пасечника, он укусы пчел ставил, и вроде вылечивались. Ну и отвезли меня к нему на неделю. Купаться мне было запрещено, по лесам бродила. Из детей там только дачники московские были - наглые, шумные, я их сторонилась. Любила проходить мимо храма на берегу. Молилась там на всякий случай, чтобы вылечиться наконец. Жалко мне было этот храм - пустой он стоял и темный. И вот однажды - как будто голос во мне прогремел: жалко тебе, что храм темен? Ну так возьми и засвети!
И в самом деле, у деда-пасечника свечей было столько, что он уж не знал, куда их девать. Дед по своему закону жил - выжал мед, вылепил свечи, кому-нибудь да сгодится. Ну и я попросила, выдал вволю. Пошла в храм, расставила и зажгла все. Пожара не боялась - все, что там могло сгореть, давно сгорело. Но запылало так, что самой стало страшно. Возвращалась на пасеку, когда стемнело уже, издали оглянулась - а храм стоит светел, издалека виден, красиво так. Вот и всё мое чудо - что свечи сама зажгла, и что хворь с тех пор не возвращалась. Скорее всего, просто совпадение, а вылечил дед своими пчелами.
Подруга глядела на нее ошеломленно. Наконец вымолвила:
- Пески, начало августа 1984, день Ильи-пророка?
- ... Ну да. А ты откуда знаешь?!
|
|
15.
Типичная ситуация
Едут братки на мерсе, вдруг, сзади в них влетает дедок на запорожце.
Ну, братки к дедку подходят, говорят:
Ну что, дедуля, поехали документики на квартиру оформлять?
Вы че, пацаны, обурели совсем? Так-с каждого по 200$, и свободны.
Ну, братки от такой наглости прифигели малость, звонят своему бригадиру:
Слышь, Колян, тут какой-то дед в нас въехал, да еще и наглеет.
Че делать?
Дед на красном запорожце?
Да.
Отдайте ему все, что он просит, и быстро!
Ну, ребята к нему подходят, говорят, на дед, бабки.
На что дед отвечает:
Не ребят, вы оштрафованы за недоверие. С каждого по 1000$.
Братки опять звонить бригадиру-так мол и так.
Отдайте ему по куску и валите оттуда.
Ну, делать нечего, собрали по штуке, отдают деду. Вдруг дед увидел на заднем сиденье мерса телку-подругу одного из братков.
Так, и девка со мной поедет.
Братки пуще прежнего прифигели-звонят боссу, мол, совсем озверел старикан-жену требует.
Дайте ему трубку! (передали)
Папа! Тебя мать уже два часа по всему городу ищет! Быстро домой!
|
|
16.
В одной из российских деревень жил-был дед, и прославился он на всю страну тем, что умел пропердеть любую мелодию. Однажды к нему в гости приехали столичные журналисты для того, чтобы своими глазами и ушами убедиться в данном феномене старика. Один из представителей СМИ спрашивает у деда:
- Сможешь калинку-малинку?
А дед ему:
- Да легко!
Пропердел ему калинку-малинку.
Второй журналист спросил:
- А во саду ли в огороде слабо?
Дед:
- Без проблем!
Акулы пера просто в шоке.
Третий журналист:
- А классику сможешь?
Дед подумал-подумал и говорит:
- Давайте ноты, попробую.
Принесли ему ноты, старик смотрел-смотрел и говорит:
- Нет ребятки, не буду, здесь в трех местах обосраться можно!
|
|
17.
Итак нам подарили кота. нам это мне 10 сестре 12. Котик был назван какнибудь. он откликался и на Шобла, Гитлер, Чмонатан, Ебантяй, Эсэсовец и прочие не всегда забавные кликухи.
Но както так само собой сталось что приклеелась кликуха Черныш.
Черныш был чернобелый, больше белого, но черные пятна говорили о том что по нему походил грязными сапогами или реднек или черт или нефтяник.
Это было затравленое детками инфатильное существо, которое вздрагивало при словах:
- Мама! а он в меня КОТОМ(!) бросается!
На второй год жизни Черныш разучился жаловатся на жизнь, тоесть вообще прекратил мявкать. В доме небыло места где бы мы его не отловили и незамучали живьем, так что он прекратил малейшее сопротивление, и лежал везде. Смысла прятатся небыло.
Вобщем на четвертый год своей затравленой детьми жизни Черныш прекратил любое сопротивление и полностью покорился злому фатуму, и с покорностью ждал смерти. Но именно четвертый год его жизни в киевской четерехстенной коробке стал судьбоносным.
В селе умер старый кот. НяхНях.
НяхНях был Котом с большой буквы! Он не откликаля на НифНиф, НуфНуф и даже НяфНЯф. Только НяхНях. Потому что одним взглядом мог тебя послать НахНах. я до сих пор не знаю более умного и достойного животного, чем НяхНях! Учтите я сказал не кота, а именно животного. А ведь прошло не мало 30 лет!
НяхНЯх был стар, мудр, по настоящему по житейскому мудр, и возраст взял свое.
За старым Мудрецом НяхНяхом рыдала пол села, и я нешучу!
Но была зима, а в хозяйстве не стало мышелова, а ждать весны что бы подобрать котенка, а потом осени что бы он вырос и начал травить вредителей - это в селе просто разорение. И решение было принято одно разумное и логически правильное - забрать Черныша с Города в. И пофиг что он видел только стены - кот есть кот!
....и запаковав его в клетчатую сумку аля торговка, Черныш отправился покорять целину. Мы с сестрой на нем поставили жирный крест, потому что знали, что эта тряпка зиму в селе с ее суровой правдой котяцкой жизни, точно не переживет.
Но как мы ошибались!
Всего два дня понадобилось Чернышу что бы раставить субординацию в хате с новой точкой жизни. на третий он вышел во двор, в снега и морозы, которые кстати он видел первый раз в своей замучаной извергами-детками жизнь, и... и начал методично бить морды соседским котам. Жестко, безапелиационно, систематично. Он внаглую приходил во двор к хозяину хаты, вызывал на бой резким нявкоющим вызовом, и гордо ждал в сидячей позе, поддергивая кончиком белого хвоста на котором было черное пятнышко. Именно этим пятнышком на самом кончике он так умело и поддергивал.
Выходил хозяин двора. Чут ли не в халате и с чашкой кофе, мол, что это тут за попаданец бузит? А ну ка мы его быстренько на место поставим, ишь куда выдумал, городская немочь с удалью селянской справлятся? Но он ошибался. все они ошибались. Схватка некрупного Черныша с котом любой комлекции заканчивалась одинаково быстро - позорным бегством кота с его личных владений. Черныш гордо рамечивал новую територию, и выплевывая клоки чужой шерсти шел дальше. Он не возврашался с победой назад - он шел дальше!
Както соседские коты собравшись кучей,что котам не свойственно, но экстренные меры заставляли принимать разные стратегические и тактические приемы, и пришли толпой к Чернышу с ответным алаверды к нему во двор. Это была эпичная шайка, где у кого был подбит глаз, ободрана лапа, обкусан хвост или выдернуто ухо. И все от Черныша.
Они пришли к дедке-бабке во двор и стали громко орать,шипеть, издавать дикие вопли, чем напугали очень селян. Люди никогда на своем веку такого сборища на одном квадрато-метре котов не виделиЮ а издаваемые ими звуки всех демонов ада - не слышали. А коты орали, мол выходи подлый горожанин, с мстей село пришло! готовся к смерти выскочка! пора пижона городского ставить к ответу! выходи!
И он вышел.
Черныш был красив в своей блестевшей короткой черно-белой шертси и горд своим видом. Он с королевским достоинством оглянул эту шоблуйоблу, и клянусь, несколько котов только от взгляда ломанулось с шипением и оглядками назад к хозяевам! От этого взгляда строй дуэлянтов дрогнул, но не дрогнул Черныш. Звуки воплей прекратились. Глаза сельских котов с ненавистью устремились на горожанина.
Он гордо вышел на середину двора. Огляделся. Пренебрежительно ко всем полизал яйка, зевнул, и покувыркался в снегу пару раз муркнув от удовольствия.
Нахальства городского кота селяне не выдержали и с воем бросились на него со всех сторон. Черныш же стоя в середине двора начал фехтование когтями один против всех. Он не издавший не звука так(!!!) накостылял нападающим, что вокруг него образавался круг из комков шерсти и крови. и никто не ушел обиженным. И никто не смог в этот круг попасть. Ну что бы хоть както зацепить зарвавшегося пижона лапой. Черныш стоял внутри этого круга как Фома против нечисти, и его лапы методично отбивали атаки селян со скоростью японской катаны и с жестокостью опасной бритвы.
В тот день дед, сразу после битвы, задолбался раскидывать окровавленый снег с шерстью, когда агрессоры позорно бежали. Черныш гнал всех и каждого. и он отомстил всех и каждому. Он приходил к каждому коту во двор, вызывал отдельно бой один на один, и после очень жестокой драки гнал со двора кота куда видел. Часто коты не возвращались.
Это был третий день его жизни в селе, где он установил свое превосходство.
А потом Черныш занялся... - нет не кошками, как вы романтично бы не вздыхали любимые вы наши женщины - ...он занялся мышами. Вредителями тоесть.
Он сначала перебил всех мышей до которых смог дотянутся у дедки-бабки, потом у соседей, потом у дачников. Потом он взялся за крыс. крыс он не ел - брезговал. Но убивал крысюков больше чем он сам по размеру. Кстати охота на крыс была самым его любимым занятием.
Если он мышку показал хозяинам и сьедал как трофей, то крысу он оставлял возле порога ровно до того момента, когда все выйдут на убитую Чернышом тварь поглазеть. После этого он брал тушу, и уносил кудато подальше где закапывал как отходы. Вот так он брезговал крыс, не смотря на то что схватка с ними могла ему самому стоить жизни.
Както даже принес, в гордом хвастовстве тхора. Ласку такую. хорька дикого который курей режет. Где, откуда? - а хызы. Притом принес дважды!
За первую зиму он истребил всех вредителей в округе, чем заслужил аплодисменты от соседей.
А весной он взялся за кошек!
Впервые сложилась ситуация когда не кот бегает к кошке, а кошки со всей окамест сбежались к Чернышу.
У него был ассортимент.
К нему бегали во двор кошки из соседних сел, и таких диковиных видов, что было понятно - это домашние породистые сбегали от хозяев ради него.
Это был первый год жизни в селе, грродского кота, которого мы считали маменькиным сынком и затравленым мальчиком для битья. И мы с сестрой смотрели на становление Котячьего Титана раззинув рты.
Ни в селе где жил Черныш ни в соседних никогда небыло чернобелых котов. Теперь был один. Но какой!
Черныш прожив сильную, храбрую жизнь Викинга от Котячего Племени, как и полагается всем Воинам ушел в Валхаллу в почтенном возрасте. Как он приехал зимой в село, так зимой он и ушел.
И никто не знает куда. Тело его так никто никогда и не нашел.
Радуга заберает Гордого Воина с собой в том же теле и с тем же духом.
А на сегодня даже в самом дальнем конце села, после наминуточку, тридцати лет, можно увидеть чернобелого котенка, и не одного, которых напомню тут небыло никогда, с гордым видом смотрящего на окружающий мир.
И ты крикнешь ему:
- Черныш!
А он посмотрит на тебя, и в глазах его увидишь:
- да! я гордый потомок этого славного Кота
|
|
18.
Идут пограничники по следу нарушителя. Вдруг человеческие следы закончились и пошли коровьи. Все ясно, след запутать хочет. Бегут по коровьим следам. Вылетают на поляну, смотрят, пасётся стадо коров и сидит пастух. Подбегают к нему: - Дед, ты можешь сказать, какая корова чужая? - Да запросто. Вон та, вторая справа. - А как ты её отличил от других? - Да очень просто. Подходит она ко мне и спрашивает: - Дед, как пройти на железнодорожную станцию? - Тут я и смекнул, наши то коровы знают, где железнодорожная станция.
|
|
19.
Театр. Партер. Какой-то мужик лежит прямо на трех креслах. К нему подходит женщина-капельдинер и говорит: - Мужчина, у нас в театре нельзя лежать на трех креслах. Он ей: - Да пошла ты нах!.. Она уходит и приводит менеджера. И тот говорит мужчине: - Мужчина! Что это вы тут разлеглись!? Если вы не встанете, мне придется позвать охрану!.. Мужик менеджеру: - Да пошел ты!.. Менеджер уходит и приводит старенького охранника. Дед-охранник спрашивает мужика: - Сынок, а как тебя зовут? - Иван. - Иван, а откуда ты вообще тут взялся? - Дык, с балкона...
|
|
20.
Про грибы.
Напомнили.
Я тогда в отпуск домой приехал, у нас в мореходке так по военному каникулы назывались. Городишко дома не большой, 350 км от Владика, скукота. Ну разве только на уличной дискотеке пизды отхватить от местных гопников, но это только по выходным и с другим другом Юрой. Нас тогда было не догнать, пизданешь очередному еблану по ебалу и в путь - футболисты мы, а они в основном с зоны и в медленных телогрейках. Ну а тогда будний день и Серый в отпуске, одноклассник мой и Лето. Прямо с большой буквы.
-Аля, говорит Серый, за грибами! А я с грибами вообще на ты. Мне как только мотовелик купили, еще в классе шестом, я от грибов далеко вообще не отходил. Чаще в одного ездил. Не потому, что я неконтактный упырь, а просто часто с другими не совпадало.
Хуяришь себе по лесу, душняк и влажность дико-дальневосточная. Самое то для грибов, а для грибников так себе. Слышишь шум с авто трассы и представляешь в какую сторону возвращаться, бывает поезда прогудят, а в основном по мху ориентируешься . Шучу, по мху я ни разу домой не вернулся – проверено. Хотя я на Дерсу Узале вырос, совместно с Фенимором Купером и его охуенными героями, которые с винтовками наперевес.
А тут Серый. Поехали. Мы на его «Минске», это что-то типа очень хуевого мотоцикла. Едем. Свернули на проселку.
Места у нас красивые, но опасные. Я однажды детей своих друзей, из компании которая валялась на берегу Уссури под шашлыками, вывел показать красоты нашей природы, и завел их в четырехметровый камыш. Чуть было не канули всей группой, как Дятлов со своими. Насилу выбрались, правда дети тогда сильно заебались, а я так вообще чуть ли не в усмерть, от не детской ответственности.
Несемся мы значит на «Минске». А Серый у нас громкий, что пиздец, хотя и сильно заикается. Мы с ним в одном хоре мальчиков пели еще в школе. Гастролировали даже по ДОСАФАм и погран.заставам. Серый, правда, тормозил с запеванием, чем выводил из себя нашего препода -баяниста, но когда вступал, уже не останавливался пока не кончит. Он и сейчас не заикается, пока бухать не закончит, а по трезвому - хуй слова дождешься, пока сам ему не подскажешь, он только кивнет в конце. Орем друг-другу, хер поймешь чего. Ветер в ушах и видим луг. Классика.
Небольшое отступление.
Я про пчел все знаю, чтобы была понятна последующая, мать ее , парадигма! Меня в отрочестве папа ссылал с двоюродным дедом пасеку охранять, да мед качать. Деду Яше было тогда за восемьдесят, и ему было откровенно похую на пчел и на меня. Иногда дед предлагал мне чаю, нужно отдать ему должное, но теперь я чувствую, что он перманентно прибухивал, как я сейчас. Гены, блядь. А тогда, когда))
Я в поднятой маске, дед - не помню. Подходим к улику. Дед Яша ухо прислонил: -Злые – говорит. А ему то похую после чаю, а мне нет, я любопытный. Я свой детский ебальник прямо в улик устремил с поднятой сеткой и закрыл ее уже в метрах пятидесяти от старта, вместе с пчелами внутри. Маску выкинул по дороге, чтобы изнутри не жалили, бегу – красотища, лето, жара и рой за мной. Когда потом выдергивал жала, насчитал двадцать одно – очко получается! Сильно не опух, потомственный пчеловод, снова получается. Ну и далее.
Скошенная травка в аккуратных стожках, свежая, зелененькая тут же пробивается из под ног и лесок прямо за лугом. Красивый лесок, грибной что пиздец. Свернули и едем к нему потихоньку. Быстро нельзя – кочки. Не те кочки которые у нас бывают высотой до колена, но и на этих особо не разгонишься. Одинокое деревце в метрах 150-ти до лесочка. Серый тормозит подле него, снимаем каски, и уже балдеем в предвкушении тихой охоты. Под деревцом Серега замечает вилы и косу. Он выдергивает из земли вилы. Пытается подпереть ими мотоцикл, чтобы на бок не завалился, и вот тогда началось.
Прямо из под вил, которые он выдернул, взлетает к нам в лица рой земляных пчел. С черными пчелами я на тот момент был не знаком. Серый ебанул в лес, а я в обратку – откуда приехали, наверно к маме. Бежал я быстро и долго, потому что футболист, и не так медленно как Болт, а как два Усейна и три Болта, пару раз останавливался, правда, чтобы перезагрузиться – догоняют. Когда отбежал на километр , гул над головой стих. Я выдул флягу морса с поясного ремня, приготовленную на целый грибной день, и немного полежал. Грибов уже не хотелось. Нужно было искать Серого.
Обогнув по широкой дуге от чертового дерева весь этот нескончаемый луг, я его увидел. Он стоял на самой опушке леса, громко ржал, видимо от наблюдения моего нескончаемого дриблинга, и махал мне руками.
Ржал он не очень долго, когда я до него дошел, яд пары десятков земляных пчел, которые его нагнали, начал уже действовать, и Серый начал подвывать.
И хуле, мотоцикл в самом их гнезде, Серый сильно пострадавший. Надо выбираться. А я крайний в нашем с ним ряду.
По причине попадания в Серегину голову тучи земляных жал, он оставил процедуру, по высвобождению мотоцикла, на мой откуп. Я, будучи умным с законченным средним и незаконченной бурсой, сосредоточился, и взял рулежку всей этой хуйни на себя.
С тучкой из Винни-Пуха я заморачиваться не стал, потому что не медведь и не долбоеб, и решил прикинуться стожком. Вы прикидывались когда-нибудь стожком? Учу!
Берете из настоящего стожка охапками свежескошенную вяленую траву, и засовываете ее себе всюду куда только можно засунуть, подмышки, между ног, зауши, в жопу не нужно. Серый снова начал смеяться и все громче, и я пошел. Перед этим я забрал у Серого рубашку, оставив его наедине с комарами, намотал ее на шею, напялил каску и все что описывал выше.
Стожок, блядь.
Стараясь не растерять сено, отовсюду из и округ меня, я подкрался к мотоциклу. Пчелы, чувствуя подвох, кружили прямо над моим стожком и пытались сквозь траву заглянуть мне в глаза. Я же приступил к операции по спасению грибной экспедиции.
Мотоцикл нужно было поднять, он лежал на боку, завести, не выпустив траву из подмышек и с головы, и уехать подальше от этих ебанных пчел по ебанным кочкам. Нужно отдать «Минску» должное, завелся он всего со второго дрыка. Я запрыгнул, уже без сена на голове, и медленно поехал по кочкам. А пчелы они ведь не дуры, тем более когда руки от руля по кочкам не оторвать И одна из этих не дур … Вас когда-нибудь жалила земляная пчела в правое веко? Я выпрыгнул из седла под аплодисменты из леса.
Со второго захода получилось, с тем же фокусом-стожком. Мы вернулись в конце концов из грибных мест, и потом пару часов я наблюдал за тем как Серега окунал голову в Уссури, приговаривая при этом не заикаясь: - Пиздец, блядь!
|
|
21.
Когда началась ВОВ, отцу было 10 лет. Он родился 9 мая, но тогда этот день еще не был днем Победы. Когда его отец ушел на фронт, он остался старшим в семье из шести детей, и, несмотря на малолетство, вынужден был работать, помогая матери, которая не смогла бы одна, да еще и в оккупации, прокормить всех.
Дед, по словам однополчан, был веселым и храбрым человеком и в минуты отдыха выскакивал на бруствер окопа и танцевал там «гопака», подбадриваемый не только сослуживцами, но и немцами, которые и не думали по нему стрелять. Вернулся он одноногим, ногу он потерял не во время танца, а когда бежал в атаку.
Еще до войны дед посадил вишневый сад возле дома. Деда я плохо помню, был еще маленьким, когда он умер, а сад выкорчевали в начале семидесятых.
У отца, как сказал на поминках сосед, даже воткнутая в землю палка прорастала. Одно у него получалось плохо – резать свиней. Долго они у него не кончались. Однажды, забитую им свинью, положили на доски, обложили соломой и подожгли. Солома догорала, когда свинья вскочила и побежала по двору. Двор большой, и за подкопченной с одной стороны свиньей бегали минут десять, пока у нее «завод» не кончился. Три дыры насчитали в сердце, а это не колуном по башке, как в (истории №1164992).
Это жизнь в селе. Вырастил курицу, гуся или кролика и под нож. За тебя этого никто не сделает. Это некоторые горожане думают, что мясо растет на дереве и его обрезают обученные мясники.
К чему я это, а вот: вегетарианцы идите в .опу со своей моралью, а кто любит ледяную водку закусить пахнущим дымком салом ставьте плюсики!
|
|
22.
ПАРНИ НАШЕГО ДВОРА
У нас не слишком старый двор, еще в 1920-х это был просто зеленый луг у речки. На них паслись и пили коровы.
В середине 20-х нашлись энергичные люди в пыльных шлемах, вскоре сменив их на кепки, которые принялись восстанавливать одну из близлежащих руин рухнувшей цивилизации - закоптелый и давно брошенный кирпичный заводик царской эпохи. У них получилось, страна соскучилась по толковой работе. Самые работящие хотели в Москву, потому что вокруг них было еще хуже. Откуда ни возьмись, на лугу выросли бараки с многотысячным людом, заводик ожил, на него тут же повесили план, и заводик принялся его гнать. Из его же кирпича к нему стремительно достраивались новые мощности.
Это было время розовых мечт, социальной справедливости и смелых экспериментов.
- Зачем мы живем в бараках? - стали недоумевать прибывшие трудящиеся - гоним кирпич всему городу, а сами живем черт знает в чем. Ну вот, завод мы восстановили и расширили, план выполнили и перевыполнили. А на остатки кирпича может и сами себе чего-нибудь построим?
Как ни странно, они успели это сделать до закручивания гаек в середине 30-х. Строили свои дома своими руками в свободное от работы время, вечерами и в выходные, и им разрешили брать для этого кирпич со своего заводика.
Для этого дирекции пришлось походить по высоким кабинетам. Дело облегчалось тем, что на одних и тех же каторгах сидели.
- Привет, Паша. Ты чего это удумал? Завод - государственная собственность. С какой стати вы будете забирать государственные кирпичи себе на личное строительство?
- Так извини, государственный план мы выполнили?
- Ну да. И что?
- Нас кто-то обязывает работать после выполнения госплана?
- Нет пока. И что?
- Ленинский лозунг "Фабрики рабочим" кто-то отменял?
- Нет, конечно. Но там имелись ввиду все фабрики и заводы в совокупности. Всем рабочим в совокупности. Кто-то же должен и распределять.
- Ну так вот и распределили - госплан. Мы его выполнили. Дальше завод наш? Это же не круглосуточный цикл. В ночное время завод простаивает. Ну вот давай и будем считать, что это нечто вроде спорткомплекса или дома культуры - трудящиеся в свободное время пекут кирпичи на своем заводе для себя самих. Чистая самодеятельность для повышения культуры быта.
- Так вот именно что самодеятельность! Вы там налепите себе черт знает что в ночное и выходное время. А потом эти дома развалятся, погибнут люди.
- Знаешь, люди делятся на тех, кто ищет причины запретить, и тех, кто находит возможность сделать. Вот чертежи. Архитектор - Корбюзье. Знаешь такого? Проезжал мимо, нашим планам восхитился, чертежи подарил, обещал присматривать за строительством. Чего тебе еще нужно? Ты ради этого запрета делал революцию?
Вот это и есть уровень первой самодеятельности моего двора. Захотели - двор построили. В свободное время. Таких людей хоть на Марс выпусти - через пару лет можно будет принимать экскурсии. А ведь могли еще лет пятьдесят жить в бараках, застроив хоть всю Москву кирпичами, и ныть на окружающую их беспросветную действительность.
Но один разговор с недорасстрелянным большевиком и другой с вовремя найденным архитектором - и вот пожалуйста, мой двор окружают дома постройки начала 30-х, по проекту того самого Корбюзье. Сам двор после снесения бараков стал просторен и зелен, дома до сих пор в отличном состоянии. Строили ведь сами и для себя, с дирекцией не во главе, а среди прочих рабочих.
В одной из таких квартир я и живу до сих пор, и счастлив - снаружи всё скромное, внутри квадратное и просторное, особенно кухня. Окна окунаются в высокую зелень, это парк практически. Основатели двора не забыли посадить на лугу саженцы.
Но - не стало самого двора, каким его помнят старожилы. Он пуст. Его жизнь пытаются реанимировать чуть ли не электрошоком городские власти - мы просидели в осаде весь 2019 год, когда уткнувшиеся в смарты выходцы из солнечных республик понаставили нам не торопясь спортивных и детских площадок, столов для пинг-понга, качель, тросов для катания и батутов, все в открытом доступе - обзавидовался не только бы любой фитнес-центр, но и любая столица мира. Двор остался пуст, еще задолго до карантина. И не возродился, когда его отменили.
Что такое этот двор, когда он живой? Старожилы показывали - вот тут сидели шахматисты, там доминошники, здесь преферансисты, там лото, тут у нас одно время была секция игры в го, а тут нарды, и если не хватает скамейки, мужики же не с руками из жопы, соорудят вмиг новую. Вот тут собирались гитаристы, там - баянисты. У каждого подъезда - бабки на лавочках. В кустах сирени целуются.
А тут был турник, вертели солнышки при многолюдной толпе восхищенных зрителей, из которых особенно значимы были юные зрительницы. Здесь гонялись наперегонки на мопедах. Тут, там и там - высоченные качели, от желающих не было отбоя. Вот там была эстрадная площадка для самодеятельности, тщательно подготовленной. Синяки укрывались за гаражами и продержались дольше всех, но и гаражи потом снесли, уже при Собянине. А здесь мы заливали каток на зиму. А тут дети играли в ножики и вечно что-то поджигали. Хотя главное конечно место - это танцевальная площадка. Мы умели не только рок-н-ролл, но и свинг, и фокстрот, и латиноамериканского тьму ритмов (рассказ одной старушки).
Всё это ушло к концу 60-х, по ее воспоминаниям. Первая цифровая революция в России - это когда все уткнулись в телик. Первый результат - двор опустел, и люди перестали знать даже своих соседей по лестничной площадке. Пофиг эти сложные социальные отношения двора, пофиг хобби, и на турнике можно ведь опозориться - пришел с работы усталый, лежи смирно, на диване. Окунись в новую реальность Мосфильма, при скромной помощи Ленфильма и киностудии Довженко. Профи победили самодеятельность, но хорошо ли это было для народа и его счастья?
С начала 70-х после 18:00 стали гаснуть окна окрестных институтов, ранее горевшие всю ночь. К началу 80-х стало неудобно выставлять свое тело во дворе, где прожил всю жизнь, для прощания с соседями перед отъездом на кладбище - а кто тебя вспомнит? Тут такие дела - генсеки очередью туда же отправляются, прилавки пусты, страна рушится. Черта ли вспоминать, что твой сосед или соседка в 60-х жили настоящей жизнью, и кто именно из них усоп сегодня? В высшем смысле он усоп для окружающих, как только купил телевизор и перестал посещать двор.
Нынешних, подозреваю, по дороге на тот свет сопроводит лишь пара лайков весьма двусмысленного значения.
Однако же, за несколько месяцев домашнего ареста в 2020 я стал находить признаки жизни и в нашем дворе. Чуваков оказалось трое.
№1 - был известен мне лишь по звуку. В пятницу вечером, и далеко не всякую, с дальнего конца двора доносилось:
- РУССКИЕ (пауза, как будто войска набирают полную грудь после приветствия главнокомандующего) НИКОГДА НЕ СДАЮТСЯ!
Это повторялось раза три, с концов двора настолько удаленных, что понятно - источник звука перемещается с изрядной скоростью.
№2 - известен лишь по джипу, всегда на виду. Вечно опаздывает ко времени, когда разобраны все нормальные парковки, и торчит в самом соблазнительном для эвакуатора месте. На его правом борту нарисованы 666, демоны и огни аццкого пламени, на левом - какие-то ангелочки и трогательная надпись "Любимая, спасибо за сына!"
№3 - философ, наверно. Высоколоб, дорогие очки. Он привязался ко мне в момент, когда у меня был наверно особо осмысленный вид - за сигаретой я размышлял над самодеятельной универсальной теорией устойчивых информационных систем, в частности над теорией мира как компьютерного симулятора, существенной надстройкой над Илоном Маском. Пазл начинал складываться. Этот чудак попросил зажигалку, задал вопрос, с ходу оказался в теме, наш дебат занял бы страниц сто, но после третьей сигареты я распрощался, ибо мозги вскипели.
Три таких парня для одного двора - это не так уж и плохо. Но к маю я заметил их вместе, всех троих, проезжая мимо - тот самый философ садился в тот самый джип, отчаянно оря:
РУССКИЕ - НИКОГДА НЕ СДАЮТСЯ!
Стало быть, парень нашего двора остался один, и он за 60. Больше нет никого.
В августе я снова встретил его - остановился перекурить с видом на Введенское кладбище по случаю соответствующих мыслей. А тут он такой, бодрый и веселый. Идет быстрым шагом. Дошел, поглядел на часы, грустно замер. И стоит, как сусел какой у норки на страже. Молча. Последний парень нашего двора сдался?
Огляделся - ну да, 7:55. Рядом вход в трэш-магазин под условным названием Пятачок. Новый пазл сложился.
- Привет, Саша. За пивом небось пришел? Что, раньше 8:00 не продают?
- Ну да. Ты за ним же?
- Еще чего. Мне хватит. Но раз стоишь тут в безделье, посоветуй пожалуйста - куда еще в Москве стоит съездить? Мы все вроде объездили, нуждаюсь в советах.
- А какие тут могут быть советы? Я тоже всё давно объездил, осточертело. Всё, что могу посоветовать, ты и так знаешь.
- Давно - это когда?
- В конце нулевых закончил.
И тут я охренел.
- То есть, с тех пор ничего интересного в Москве не появилось и не построилось?
- А что ты можешь предложить такого, что стоит внимания? Заметь, я слежу за новостями и знаю всё из существенного.
- Правда? А что ты знаешь о (длинный перечень пропускаю, при наличии интереса выгружу в комментах)
- Хм. Ничего. Надо же. До сих пор считал, что последние пару десятков лет последний придурок во дворе - это я. Ты принципиальной новый - суешься во дворы окрестные, и вроде бы остался жив. Наверно, там тоже стало пусто, раз не вломили. Согласись, что двор наш мертв. Лет так 40-50.
- Саша, я не считаю, что нужно реанимировать мертвое. Я за то, чтобы сохранить все живое, что там было. Случилось так, что я скромный автор мегасайта самодеятельных историй. Ты - последний островок самодеятельности нашего двора. Тебе 5 минут ждать до пива. Ну вот представь, что через пять минут тебя хватит кондратий или вытолкнут под софиты на обозрение всей стране - что ты успеешь сказать людям? Из всего, что прожил? Ты ж вроде звезда КВН был, а это означало клуб веселых и находчивых.
На таких подначках настоящие мужики находятся сразу. Соображал с чего начать он всего пару секунд.
- О себе ничего, позорище одно. Дед у меня классный был. Рано выучил числа и услышал, что все мы смертны, и что срок нам отмерен максимум сто лет, в сентябре 1897. Подсчитал и расстроился, что жить ему осталось всего 95, и те не гарантированы. Разрыдался, чтобы ему хотя бы эти сто дали. Ну вот чего он 110 не попросил? Дед был интересный человек, мне нравилось с ним общаться. Только отпраздновали его 100-летний юбилей в 1992, как возле Елоховской его сбила машина.
Но самая жуть была, что все его детские мечты осуществились. До Первой мировой весьма патриотическое было время. Он мечтал увидеть Государя, или на худой конец каких-нибудь особ императорской фамилии. Все это осуществилось, но путями непростыми. Был специалист по алмазам, пошел на фронт добровольцем. Сначала их закусали вши. Потом бросили на передний край. Они стали раздумывать, где переночевать, пригляделась глубокая воронка. Нашелся знаток, вспомнил, что в одно место снаряд не падает. Натянули тент сверху и завалились спать. Деда спасло только то, что нашлась медсестра, которая захотела спать с ним в любом, но другом месте.
Потом их траванули газами. Случай деда был сложный, для лечения пришлось отправить в Петербург. Там он и увидел Государя, но не заметил его. Мимо проходила пышная свита, и какой-то невзрачный человек пытался с ним заговорить, но дед чувствовал себя плохо и разговора не поддержал. Потом ему объяснили, что это и был император.
С особами императорской фамилии получилось то же самое. Дед удивился, выходя из беспамятства, что у медсестер необычайно белые руки. Это все, что он об них запомнил. Потом ему объяснили, что это были дочери императора.
Через пару лет они будут расстреляны, а дед так и дошагает до 1992 года, чтобы быть сбитым у церкви.
- Саша, ну это конечно офигенный рассказ для сайта юмора. Еще сигарету хочешь? Расскажи пожалуйста чего-нибудь более веселое.
- Так ведь 8:00 уже. Давай я сначала за пивом сгоняю?
- Гони. Но и мне пора. Допустим, у тебя есть еще пять минут. Стоит ли пива еще одно последнее, что ты можешь рассказать этому миру? Русские не сдаются, не правда ли? Обещаю рассказать в выпуск.
Задумался Саша. Настоящий квнщик реально устойчив. Он продержался до 8:30, не выдержал я. Был потом у него на даче, там оставалось только моргать глазами - парни нашего двора никуда не делись, они просто свалили от Москвы подальше со всею своею находчивостью и оригинальностью. Но рассказ мой делается длинен, я не собираюсь занимать своей простыней весь выпуск. Если интересно, потом продолжу.
Если кто думает, что это городской сумасшедший, предложу простой тест: как использовать такое конкурентное преимущество, как плохие дороги на безлюдье в пространстве между Москвой и Петербургом, в безнадежном для бизнеса 2020 году, для вполне выгодного бизнеса именно в этих условиях? Он смог, и по мне городские сумасшедшие - это те, кто продолжает исправно ходить на работу или тосковать на пенсии в условиях пандемии, в принципе не смея даже абстрактно придумать тот бизнес, который он основал. Расскажу о нем как-нибудь независимо от голосовалки унылых нытиков. Они умеют жать на минус, а он умеет делать дело.
А пока финалка по уже сказанному:
- Саша, вот нафига тебе эти 666 и аццкое пламя на борту?
- Так это ж правый борт. Меня не подрезают.
- А нахрена тебе это "спасибо за сына" с ангелочками на левом? Твоему сыну сороковник скоро будет, сколько помню, народил что ли новых?
- Так это, жена садится с левого борта. И я ей по-прежнему благодарен за сына, ей приятно.
- А зачем эти пьяные вопли, что русские не сдаются, по вечерам?
Насмешливый взгляд поверх очков:
- Самое грустное и забавное, Леша, состоит в том, что я позволяю себе такое орать только в абсолютно трезвом состоянии и не более трех раз. А самое главное - в том, что русские действительно никогда не сдаются.
|
|
23.
Просто Судьба
- Сколько, сколько? - переспросила бабушка. Вернее, прабабушка, но кто будет тратить время на это ненужное "пра". Бабушка, бабуля, ба, там мы все называли ее. И дети и внуки и правнуки. Я больно ущипнул Ленку за пухлый зад. Она взвизгнула, вслед за ней Тимка - любимец, обожаемое чадушко - йоркширский терьер, только что из собачьей парикмахерской.
- Не пугай бабулю ценами, - прошипел я подруге. То, что для нас естественно и не так уж и дорого, для бабули шок и целое состояние.
- А шерсть вам отдали? - тем временем ба не дождалась ответа на вопрос, сколько же мы на самом деле заплатили за то, чтобы собачку искупали, высушили, подстригли, заглянули в пасть, уши и глаза и в очередной раз сказали нам, что это не собака, а золото, в прямом смысле, "если захотите продавать, только позвоните."
- Какую шерсть? - прервала мои мысли Ленка.
- Собачью, конечно, - удивилась ба.
- Зачем?
- Как это зачем?
Ба и Ленка смотрели друг на друга и явно думали, что одна из них выжила из ума, а вторая дурочка с рождения. Бабушка глянула на меня так сочувственно, словно говоря: "Где ж ты ее такую тупенькую сыскал, Даня? Красавица, конечно, но тупа, как пробка! Элементарных вещей не знает!" Ба из вредности находила кучу недостатков у всех избранников или избранниц своих многочисленных отпрысков. Всё волшебным образом менялось сразу после свадьбы. Уже новую родню она защищала с пеной у рта и я был уверен, стоит нам с Леночкой расписаться, она в мгновение ока станет самой лучшей правнучкой на свете. Пока же мы только жили вместе (о чем прабабушка не знала) и именно поэтому недостатков у моей подруги было немеряно. Вот только что прибавилась и глупость.
- Как же ты не знаешь, милая, носочки, пояс можно из шерсти связать, хотя с вашего кобеля, тьфу, а не пояс, не собака, игрушка, - бабушка осторожно погладила Тимку по голове, а тот попытался лизнуть ее руку.
- Глупости, - ответила ему бабушка и брезгливо вытерла ладонь о фартук, - собака должна на цепи сидеть, дом охранять, а эта что? Да ее цепка к земле придавит, любой хороший пинок и подохнет моментально. Баловство.
Ленка вспыхнула и уже хотела что-то сказать, обидное и уничижительное, но я взял ее под руку и сказал, что нам пора. Бабушка тут же засуетилась, пошла в кладовку за пирогами, а я попытался объяснить любимой, что в деревне проще относятся к животным.
- Это не деревня, это просто люди такие, - проговорила Леночка сквозь слезы и еще крепче прижала Тимку к себе. Я хотел его погладить, но стервец зарычал на меня, подумал, это я довел до слез его обожаемую хозяйку, которую он был готов защищать до последнего мгновения своей жизни.
- Эх, ты! А я тебе еду покупаю, лежанку твою любимую тоже я присмотрел, - упрекнул я Тимку и удивился, что он не рычал на бабушку.
- Не нужны нам никакие пироги, поехали, а?
- Ленчик, не дуйся, ба не хотела тебя обидеть, воспитана она так: собака двор охраняет, кошка мышей ловит и все. Ба рассказывала, что в ее детстве кошек почти не кормили, чтобы они не переставали охотиться.
- Это жестоко!
- Да, но так было. И ба не со зла, поверь. Она просто не понимает, как собака может жить в квартире и спать с нами на кровати.
Любимая недовольно пожала плечами и с бабушкой попрощалась сухо и нелюбезно. Я думал, ба тоже обидится, но она и ухом не повела. Ба всегда считала, что пока не венчаны и могут в любой момент разбежаться и внимания особого на избранника или избранницу нечего обращать. Мало ли кого привезли помочь ей с яблоками. Я загрузил Леночку, Тимку и три большие корзины яблок в машину, поцеловал бабушку и мы уехали.
- Куда нам столько яблок? - тихо возмущалась любимая.
- Во-первых, съедим или раздадим, во-вторых, они еще полежат, пирог испечешь, - немного съязвил я. Леночка и кухня не ладили между собой и если я не успевал что-нибудь приготовить, мы ели полуфабрикаты или ходили в кафе. Я надеялся, что став полноправной хозяйкой, Ленчик все-таки научится хотя бы картошку жарить.
- Тебя надо бы к бабушке на стажировку по пирогам, - неудачно пошутил я и тут же пожалел об этой неуместной фразе. Ленка всерьез обиделась и сказала, что если мне нужна повариха, то вон он кулинарный техникум и сотни кухарок на любой вкус, а она никого не держит.
Ругались мы часто и не только по поводу кухни. Я любил ее и думал, что это чувство поможет преодолеть абсолютно любые преграды. Время показало, я сильно ошибался. Но пока я об этом не подозревал, будущее казалось мне сложным, но интересным, я мечтал о детях, о большой и дружной семье, о воскресных пирогах и походах. А сейчас любимая девушка была рядом, Тимка посапывал у нее на коленях и яблоки пахли так сильно и дурманяще, что я остро прочувствовал этот момент. Понял, неизвестно, что там будет в дальнейшем, но здесь и сейчас я абсолютно счастлив. Хвала всем богам! Есть у меня такая способность - остро чувствовать реальность и я за нее действительно благодарен, такое обычно редко с людьми случается, а у меня так постоянно и по ничтожному поводу. Ленка в такие моменты даже злилась на меня, говорила, ну что такого счастливого в том, чтобы пинать ногами опавшие листья или подбирать каштаны или рвать яблоки или сидеть у костра. То ли дело шикарный ресторан, отдых где-нибудь на модном курорте, вон там счастье, а здесь...
- Милая, но это все достаточно редко бывает! - пытался я ее убедить, - ведь и ресторан и курорт - это такие мгновения по сравнению с целой жизнью и выгоднее наслаждаться обычными моментами, они ведь чаще бывают!
- Сказал тоже! Выгоднее! Кому?
- Тебе самой! Представь - счастье вот прямо сейчас оттого, что мы ужинаем пиццей и вином, нам хорошо вместе, мы здоровы и молоды, мы ...
- А я хотела сегодня в ресторан! Я хочу чувствовать счастье там, а не здесь!
- Хорошо, - смеялся я, понимая, что мы немного не на одной волне, - завтра ты будешь счастлива в ресторане.
В любом союзе всегда кто-то должен делать первый шаг во всем, всегда кто-то терпимее, всегда любит немного больше. Немного или очень много? Это как повезет.
С Леной мы расстались ровно через год, она собрала вещи - свои и Тимкины, сказав, что мы не сошлись характерами - удобный и вежливый парафраз слов: "Я тебя больше не люблю." Я унижался перед ней, молил о возвращении, караулил ее, следил, думал, у нее появился кто-то другой и готовился бить ему морду и требовать сатисфакции. Вел себя, как последний дурак, как безнадежно влюбленный дурак. Это все прошло со временем, оно действительно лечит и через два года я с легкой и свободной душой, один снова поехал к бабушке, чтобы помочь ей с яблоками.
- В спаленку не заходи, - так приветствовала меня любящая ба. Спаленка - махонькая комнатка в ее крошечном домике - там стояла бабушкина кровать и комод. Сакральное для меня место, там лежал тяжело больной деда, там же он умер и мне всегда казалось, что он не ушел оттуда, не смог оставить бабулю одну. В спаленку я всегда заходил, чтобы поздороваться с дедом. Мне даже иногда казалось, я чувствую там запах его папирос.
- Почему? - удивился я, сколько себя помню, бабушка редко что-то запрещала так строго.
- Васенька приболел, - бабушка смахнула слезу.
Васенька? У меня мелькнула мысль про абсолютно чужого человека, который прямо сейчас спит на месте деда, возможно даже укрылся его любимым лоскутным одеялом, которое аккуратно свернутое лежало в комоде и никому, абсолютно никому не разрешалось его трогать. Мне стало так больно и неприятно от этого предательства, что я не нашелся, что сказать и только переспросил:
- Васенька?
- Данька, пойдем посмотришь, может чего подскажешь, а? - бабушка потянула меня за рукав. Я хотел сказать, что я не врач и что надо бы вызвать участкового терапевта, а если нужны деньги на лекарства этому незнакомому подлецу, посмевшему влезть в чужую жизнь, то я, конечно, помогу, если бабушка так трясется за этого незнакомого Васеньку. Я хотел все это сказать, но посмотрел на унылую бабулю, расстроенную и несчастную, засунул все свои претензии в карман и вошел в дом.
- Тихо, тихо, Васенька, лежи, не вставай, - проворковала моя бабуля, войдя в спаленку, а мне стало так противно, так мерзко, что сейчас на кровати, на месте любимого деда я увижу...
Большой рыжий кот раззявил пасть в немом мяве. Еще бы он мог что-нибудь мяукнуть при такой огромной ране на горле. Вонь гниющего кота встретила на пороге и постаралась пропитать всего меня.
- Дань, может ему таблеточку какую дать? Я промывала, но не помогает, видишь, как мучается?
Кот, по-моему уже был полудохлым и ему было все равно. Он лежал на клеенке и простыне, из раны сочился гной, а сам кот горел. "Огненный и снаружи и внутри", подумалось мне.
- Когда-то был красавцем, - я погладил кота, тот даже ухом не повел, - у вас ветеринар должен быть, ты ходила к нему?
- Как не быть, есть конечно, бегала к нему, сказал нечего на всякую дрянь лекарства переводить, стукни его бабка поленом, да в лесу выброси, так и посоветовал, изверг, - бабушка вдруг заплакала, как малое дитя, громко, всхлипывая, словно жестокость этого мира вот только сейчас коснулась ее, как и не было долгой и трудной жизни.
- Ба, - осторожно начал я, - ты откуда вообще его взяла?
Она не то, чтобы не любила кошек и собак, они были легко заменяемыми букашками в ее мире: покормить, похоронить, взять другого. Схема была проста и пункта "лечить" в ней не было. Не потому, что бабушка была злой или бесчувственной, просто так было заведено, так ее воспитали.
- Сам пришел, - она вытерла слезы аккуратным платочком и тихо что-то сказала.
- Я не расслышал, ба.
- Дань, не смейся только, я этого Васеньку как увидела, загадала почему-то: вылечу его, дед меня на том свете дождется, не бросит, а не вылечу...
"Деда никуда и не ушел без тебя," чуть не ляпнул я. Сквозь гнойную вонь я почувствовал запах папирос и вдруг мне в голову пришла мысль: "Если спасем кота, бабуля еще долго будет жить и деда здесь вместе с ней останется." Я немедленно заругал себя за это. Никогда нельзя загадывать, ни за что! А уж тем более на умирающего кота и на любимую бабушку. "Нет, нет никакой связи между котом и бабулей!" повторял я про себя, стараясь изменить то, что пришло мне в голову, изменить мысли, не каркать.
- Дань, - она опять заплакала, уже тихо, безнадежно, - Дань, пожалуйста, помоги.
"Тут может помочь только чудо," подумал я и начал чудить: звонок в ветеринарку, куда водили Тима, долгий разговор с администратором, отказ - "мы не лечим по фотографии, привозите", отвечаю, что не довезу, молчат сочувственно. Прошу позвать хоть какого-нибудь врача к телефону, вспоминаю имя Тимкиного терапевта - тезка моей Леночки - Елена Андреевна - милая, приятная девушка, Леночка ее еще даже однажды приревновала ко мне. Чудо чудное! Елена Андреевна помнит Тимку, абсолютно не помнит меня, но из любви к моей бывшей собаке соглашается посмотреть на фотографии. Отсылаю.
- Температура у него есть? - она перезвонила сама, по ее голосу я понял, дело плохо.
- Пылает.
Она вздохнула. Я понял ее без слов - коту не выжить.
- Но надежда же есть? - я ухватился за эту хрупкую соломинку и мы с бабулей, как два ребенка стали ждать чуда от ветеринара, который даже не видел этого рыжего Васеньку.
- Я не знаю, вы же понимаете, что лечить по фотографии - это...
- Да, да, я все понимаю, но что-то можно сделать?
- Записывайте.
На наше счастье в аптеке было все, что нужно и дело оставалось за малым - сделать несколько уколов, промыть рану и надеяться на лучшее. Я читал, животные чувствуют, когда их лечат, этот же рыжий гад не чувствовал ничего и бился как лев, желая сдохнуть с достоинством, без иголок и промываний.
- А прикидывался почти трупом, - сказал я и оценил последствия лечения. Кот поцарапал бабушке щеку, мне достались глубокие царапины на руках, но я вколол все, что было велено и засобирался домой.
- Нет, Данечка, нет, не уезжай, - бабушка испугалась так, словно в ее доме умирал тяжело больной родственник.
- Его же завтра еще колоть? Даня, я не справлюсь и помочь некому.
Я вздохнул и позвонил на работу.
Утром я боялся, что увижу около крыльца тело на старой тряпке, увижу тусклый мех - неживой, блеклый, увижу потерянную бабушку и буду корить себя за дурацкие загадывания и мысли. К счастью, я ошибся. Кот был жив, хотя и выглядел также ужасно. К лечению мы с бабулей подготовились основательно: запеленали кота, как младенца, чтобы лапой не мог пошевелить. Но этот рыжий больной видимо почувствовал себя немного легче и своей башкой додумался до логической связи: уколы и промывания = не так уж паршиво, поэтому не только лежал смирно, но даже пытался мурлыкать. Бабуля опять расплакалась, теперь уже от радости. Мы полечили кота и я пошел рвать яблоки.
Мне пришлось колоть Васеньку еще целую неделю. Он становился сильнее, начал есть и умываться, а когда смог спрыгнуть с кровати и, пошатываясь, выйти во двор, бабушка откупорила бутылку заветной наливки и мы отпраздновали выздоровление кота. Васеньке надоели уколы и когда он не выдержал и снова поцарапал меня, я решил, что ему хватит и пусть уже природа делает свое дело, пусть этот местами неблагодарный, а местами очень благодарный пациент долечивается сам. У бабули он жил, как в санатории и я не сомневался, что скоро всем соседским котам придется плохо: их ждет раздел территории и суровые битвы.
- Ты этой врачице обязательно яблочек передай, - бабушка сама отобрала самые красивые и румяные яблоки в новую корзинку.
- Ба, я ее лучше в ресторан приглашу, цветы подарю, - рассмеялся я.
- Это как знаешь, а от нас с Васенькой яблочек, это же самый витамин!
Если бабуля что-то решила, перечить ей было невозможно и я забрал яблоки.
Елена Андреевна сначала долго отказывалась и от ресторана и от цветов, а вот яблоки взяла сразу.
- Знаете, у них такой аромат, я даже есть их сразу не буду, просто поставлю в своей комнате, сначала попытаюсь насытиться их запахом, - она так смешно и вкусно потянула носом, что я захотел выпросить у нее одно яблочко. Мне показалось, что в ее руках они засветились, стали еще красивее.
- Жизнь настолько мимолетна, я люблю наслаждаться каждым ее моментом, стараюсь наслаждаться, - это она сказала мне уже за ужином в ресторане и что-то в ее словах послышалось такое знакомое и родное, что я неожиданно для себя предложил ей съездить к бабушке, полюбоваться на яблочный сад, на осенние цветы и, конечно же, на Васеньку.
Елена Андреевна, Леночка, была единственным человеком, которого бабушка приняла радостно и безоговорочно сразу же, с первого взгляда, не просто приняла, но полюбила и привязалась всей душой.
- Ты будешь идиотом, если не женишься на это девушке, - сказал мне отец и добавил, что такие, как она крайне редко встречаются, - да и врач в семье не помешает, - посмеялся папа.
- Она ветеринар, - поправил я.
- Какая разница, - ответил отец, - все мы звери-человеки.
Если судьба есть, она приходит именно так: неожиданно и необычно. Ко мне она пришла в лице рыжего, раненого кота и в бабушкиных страхах. Я так и не смог понять, почему она приняла того кота, почему не прогнала и стала лечить. Она потом и сама не смогла ответить на этот вопрос. Просто Судьба.
Автор Оксана Нарейко
|
|
24.
— В Благовещенский?
Морозов вздрогнул и открыл глаза. Когда он успел задремать?
— Туда... — он привычно посмотрел на часы, — а чего так долго выходили-то? Дороже будет на сто рублей за ожидание.
Один из пассажиров, что сел рядом, светло-русый и голубоглазый, внимательно посмотрел на него, пожал плечами и кивнул. Ещё и улыбнулся как старому знакомому, Морозов даже покосился - может "постоянщик"? Да, нет, вроде...
Зато второй, чернявый и смуглый, сходу начал возмущаться с заднего сиденья.
— А если мы не согласны доплачивать? Да, и за что? Эсэмэска пришла, мы сразу и вышли. Вам положено ждать клиентов...
— Пять минут! — грубо оборвал его Морозов. — А я вас почти пятнадцать прождал! За это время можно в лес выехать и могилу там себе выкопать, — он тронулся с места и прибавил громкости радио.
Смуглолицый опасливо взглянул на него сзади и, видимо решив, что ругаться выйдет дороже, замолчал, обиженно выпятив губы.
Пассажиров Морозов не любил и часто хамил им намеренно, отбивая охоту с ним спорить, да и вообще вести какие-либо разговоры. Они платят, он везёт, всё просто. Ради чего с ними болтать, коронки стёсывать?
Когда он уже высадил их в Благовещенском и повернул в парк, позвонила жена:
— Миш, мы с Анькой к маме в деревню поехали, не теряй. Морс на подоконнике, а рис я в холодильник поставила, сам разогреешь.
— Ладно, а когда приедете?
— Завтра вечером. Ты на машине ещё? Можешь в «Музторге» Аньке флейту купить? И самоучитель для неё…
— Флейту?
— Ну, да, флейту, ей сегодня после медосмотра в школе посоветовали. Дыхательную гимнастику прописали делать и флейту сказали купить, лёгкие развивать.
— Хорошо... — он отключился и, не сдержавшись, матюкнулся. На прошлой неделе дочку водили к стоматологу и там назначали носить брекеты, насчитав за курс больше тридцати тысяч. А теперь, вот, ещё и флейту купи. Придётся сменщика просить туда докинуть...
Сменщика Морозов тоже не любил. Молодой, вечно опаздывает, в башке ветер гуляет, наработает обычно минималку, а дальше девок всю ночь катает. А чтоб за машиной смотреть, так не дождёшься.
Давеча оставил ему авто, записку написал, чтоб масло проверил. Через день приехал, на панели тоже записка: "Проверил, надо долить!" Тьфу!
А, главное, говори, не говори, только зубы сушит, да моргает как аварийка. Напарничек, мля...
Спустя полчаса Морозов, чертыхаясь про себя, купил блок-флейту и шедший с ней в комплекте самоучитель с нотным приложением. Денег вышло как за полторы смены.
Дома он выложил покупки на диван и, поужинав в одиночестве на кухне, достал из холодильника початую бутылку "Журавлей". Морозову нравилось после смены выпить пару рюмок, "для циркуляции", как объяснял он жене. Но сегодня, едва он опрокинул первую стопку, водка попала не в то горло и он, подавившись, долго кашлял и отпивался морсом.
Поставив бутылку обратно, он прошёл в зал, решив просто посмотреть какой-нибудь сериал.
Тут на глаза ему и попалась флейта.
Морозов осторожно достал её из узкого замшевого чехла и внимательно рассмотрел. Флейта ему неожиданно понравилась. Деревянная, гладкая на ощупь, с множеством аккуратных дырочек на поверхности, она походила на огромный старинный ключ от какой-то таинственной двери.
Он вдохнул, поднёс флейту к губам и несмело дунул в мундштук. Флейта отозвалась коротким, но приятным звуком, и Морозов из любопытства принялся листать самоучитель.
Прочитав историю инструмента, он дошёл до первого урока, где наглядно было показано, как именно нужно зажать определённые дырочки, чтобы получилась песенка «Жили у бабуси». Это оказалось совсем нетрудно – даже в его неумелых руках флейта лежала удобно и вскоре, при несложном переборе пальцами, он вполне внятно прогудел эту нехитрую мелодию.
Удивлённо покрутив головой, Морозов перешёл ко второму уроку и после небольшой тренировки довольно лихо сыграл "Я с комариком плясала".
Невольно увлёкшись этим необычным для себя занятием, он пролистнул страницу и принялся осваивать знакомый ещё по школьным дискотекам битловский «Yesterday».
И эта мелодия покорилась ему легко. Его пальцы будто ожили после долгой спячки и с поразительной для него самого ловкостью двигались по инструменту. А какое-то внутреннее, доселе незнакомое, чувство ритма ему подсказывало, когда и как нужно правильно дуть, словно он повторял то, что когда-то уже репетировал.
Не прошло и четверти часа, как он сносно исполнил "На поле танки грохотали", причём на повторе припева он ещё сымпровизировал и выдал задорный проигрыш, сам не понимая, как это произошло.
Потрясённый своими нечаянно открывшимися способностями он даже вскочил и начал ходить по комнате. Решил было пойти покурить, но передумал и снова сел штудировать самоучитель, закончив лишь, когда соседи снизу забарабанили по батарее. К этому моменту он уже осваивал довольно сложные произведения из классики и, только взглянув на часы, обнаружил, что прозанимался до поздней ночи.
Проснувшись, Морозов какое-то время лежал в кровати, обдумывая планы на выходные. Обычно, оставаясь в субботу один, он любил устраивать себе, как он сам это называл, "свинодень". С утра делал себе бутерброды с колбасой и сыром, доставал из холодильника спиртное и весь день до вечера валялся на диване, переключая каналы и потихоньку опустошая бутылку.
Но сегодня пить Морозову абсолютно не хотелось. От одной только мысли о водке у него засаднило горло, и он невольно прокашлялся. Немного поразмышляв, он решил собрать полочку из "Икеи", что уже месяц просила сделать жена, и съездить в гости к Нинке. Нинка, его постоянная пассия из привокзальной «пельмешки», сегодня как раз была дома.
Наскоро приняв душ и побрившись, он позавтракал остатками риса и присев на диван написал Нинке многообещающее сообщение.
Флейта лежала рядом, там, где он её ночью и оставил. Чуть поколебавшись, он достал её из чехла, решив проверить, не приснилось ли ему его вчерашнее развлечение.
И тут всё повторилось.
Сам не понимая почему, Морозов снова и снова проигрывал по очереди все уроки, уже почти не заглядывая в ноты. Пальцы его всё быстрее бегали по флейте пока, спустя пару часов непрерывного музицирования, он вдруг не осознал, что играет практически без самоучителя.
Тогда он закрыл книгу и попробовал по памяти подобрать различные произведения. Невероятно, но и это далось ему без труда! Абсолютно все мелодии лились так же уверенно и свободно, словно он разговаривал со старыми знакомыми.
Морозов отложил флейту. Чертовщина какая-то... а может надо просто крикнуть изо всех сил, чтобы всё стало как прежде?
Он встал, подошёл к висящему на стене зеркалу и тщательно вгляделся в отражение, словно старался отыскать в нём какие-то новые черты. Нет, ничего нового он там не увидел. Из зеркала на него смотрела давно знакомая физиономия. Свежевыбритая, даже шрам на подбородке стал заметен. Остался ещё с девяностых, когда они делили площадь у вокзала с «частниками».
Какое-то время он бродил по квартире, обдумывая происходящее.
Ещё вчера вечером его жизнь была понятной, предсказуемой и, как следствие, комфортной. С какого вдруг сегодня он сидит и пиликает на дудке? Да ещё так словно всю жизнь этим занимался?
Ему даже в голову пришла безусловно дикая и шальная мысль, что с таким умением он может вполне выступать на улице, как это делают уличные музыканты. Или, например, в подземном переходе.
Сперва он даже улыбнулся, представив себе эту картину. Бред, конечно... Или не бред?
Мысль, несмотря на всю свою нелепость, совершенно не давала ему покоя.
Полочка оставалась лежать на балконе в так и не распакованной коробке, Нинкины сообщения гневно пикали в мобильнике, но он ничего не замечал. Его всё неудержимей тянуло из дома.
А, действительно, почему нет, подумалось ему, что тут такого-то? Ну, опозорюсь и что с того? Кому я нужен-то?
Он ещё с полчаса боролся с этой абсурдной идеей, гоня её прочь и призывая себя к здравому смыслу, потом плюнул и начал одеваться.
Переход он специально выбрал в пешеходной зоне, подальше от стоянок с такси, понимая какого рода шутки посыплются на него, если кто-то из знакомых увидит его с флейтой.
Спустившись вниз, он отошёл от лестницы, встав в небольшую гранитную нишу, одну из тех, что шли по всей стене. Сердце его прыгало в груди от волнения, но, немного постояв и попривыкнув, он взял себя в руки. Мимо шли по своим делам какие-то люди, никто не обращал на него внимания. Подняв воротник и натянув кепку поглубже, он достал флейту и, дождавшись, когда в переходе будет поменьше прохожих, поднёс её ко рту. Пальцы чётко встали над своими отверстиями…
— Клён ты мой опавший, клён заледенелый... — Звук флейты громко разнёсся по всему длинному переходу.
Самое интересное, что с того момента, как он начал играть, Морозов полностью успокоился. Он будто растворился в музыке, что заполнила весь мир вокруг него, и, полузакрыв глаза, вдохновенно выводил трели, словно и не было никакого перехода, а он сидел дома на своём диване.
— Деньги-то куда?
Морозов очнулся.
— Деньги-то куда тебе? — напротив стоял пожилой мужик с авоськой и благожелательно улыбаясь протягивал ему мелочь на ладони. — Держи, растрогал ты меня, молодец…
Мужик ушёл, а Морозов, чуть поколебавшись, достал из кармана пакет, поставил его перед собой и заиграл снова. Вскоре в пакете звякнуло.
Примерно через час, когда Морозов дошёл до «Лунной сонаты», возле него возникли две потрёпанные личности, от которых доносился дружный запах перегара. На поклонников Бетховена они явно не походили. Одна из личностей была небритая и худая, а вторая держала в руках потёртую дамскую сумочку. Судя по сумочке, это была женщина.
Они с удивлением смотрели на Морозова и тот, что худой подошёл к нему поближе.
— Чеши отсюдова, пудель, — процедил он сквозь жёлтые зубы, — это наше место, щас Танька тут петь будет.
Морозов в ответ прищурился, аккуратно вложил флейту в чехол и, оглядевшись по сторонам, молча и сильно заехал гостю с правой под рёбра. От удара тот всхлипнул и, согнувшись пополам, отступил обратно к Таньке. Затем они оба отошли в сторону и после краткого совещания побрели наверх по лестнице.
Больше Морозова никто не беспокоил, и он спокойно продолжил свой концерт, перейдя на более подходящий моменту «Турецкий марш».
К концу дня переход наводнился людьми, и Морозов с удовлетворением заметил, что деньги в пакете прибавляются прямо на глазах. Пару раз он перекладывал их в карман куртки, раскладывая отдельно монеты и мелкие купюры. А когда он уже хотел уходить, к нему подошла компания из подвыпивших немцев и они, дружно хлопая в ладоши под "Комарика", положили ему в пакет сразу тысячу.
Вернувшись домой, он выложил из карманов все деньги и пересчитал. С тысячей вышло примерно столько же, сколько у него обычно получалось за смену.
— Ого! — подивилась вечером жена, увидев лежащую на трюмо кучу мелочи, — ты по церквям кого-то возил что ли?
— Типа того, — ушёл он от ответа, — давай ужинать что ли...
Поев, он покурил на балконе и прилёг на диван перед телевизором. Водки ему по-прежнему не хотелось.
Перебирая каналы, он неожиданно для себя остановился на канале "Культура", который до этого никогда не смотрел. Там, как по заказу, шёл какой-то концерт классической музыки, где солировала флейта. Мелодия, чарующая и тонкая, ему понравилась, и он отложил пульт в сторону.
Жена, посмотрев на него, хмыкнула и ушла смотреть своё шоу на кухню, а он дослушал концерт до конца и отправился спать уже под полночь.
Назавтра, выйдя на смену, и привычно лавируя в потоке машин Морозов долго размышлял о своём вчерашнем выступлении. И чем дольше он об этом думал, тем больше убеждался, что ничего удивительного с ним не происходит. По всей видимости, у него оказался скрытый музыкальный слух. Такое бывает, он сам слышал. Просто раньше не было подходящего момента это выяснить. А теперь, вот, что-то его разбудило, и Морозов стал гораздо глубже понимать музыку. Он даже выключил своё любимое "Дорожное радио", ему стало казаться, что все его любимые исполнители жутко фальшивят. А, кроме того, ему снова безудержно хотелось музицировать. Властно, словно моряка море, его влекла к флейте какая-то неведомая сила, полностью завладев его сознанием. В голове крутились фрагменты полузнакомых мелодий, неясные, мутные, звучали обрывки песенных фраз, которые он дополнял своими собственными, непонятно откуда взявшимися, вариациями.
Дотерпев так до полудня и, убедив себя, что клин клином вышибают, он заехал домой за флейтой и вскоре стоял в уже знакомом переходе. Начал он в этот раз сразу с классики, и проиграв примерно полчаса, заметил, что за ним, открыв рот, наблюдает какой-то «ботанического» вида субъект с футляром для скрипки в руках. Послушав несколько произведений, субъект подошёл поближе, сунул в пакет Морозову мелочь и вдруг обратился с неожиданным вопросом:
— Вы, простите, у кого учились, коллега? У Купермана? Или у Самойлова?
— Чего? — не понял его Морозов, но на всякий случай добавил, — иди, давай…
Скрипач безропотно отошёл на несколько шагов и, постояв так ещё некоторое время, исчез.
Спустя час он появился снова, ведя с собою высокого, похожего на иностранца старика, в длинном чёрном пальто и шляпе с широкими полями.
Встав за колонну, подальше от Морозова, они, переглядываясь, слушали, как он по памяти проигрывал вчерашний концерт, необъяснимым образом отлично уложившийся у него в голове.
Музыка и вправду была трогательная и красивая. Несколько прохожих остановились послушать, а одна женщина даже всплакнула и, достав из кошелька сторублёвку, сунула её прямо в карман его куртки. Морозов уже решил, что на сегодня ему хватит и пошёл к выходу, как услышал сзади какой-то шум.
— Извините! — старик в шляпе не успевал за Морозовым, семеня ногами по скользкому гранитному полу.
— Ну, — повернулся он к незнакомцу, — что хотел-то?
— Понимаете, нам через день выступать на фестивале в Рахманиновском, а у нас Кохман, наш первый флейтист заболел. А вы... вы, — он остановился и, задыхаясь умоляюще тронул Морозова за плечо пытаясь договорить, — прошу вас, выслушайте меня!
Морозов остановился, дав ему возможность отдышаться.
— Вы… вы же просто гений! Я думал, Славин шутит! — Старик всплеснул руками. — У вас… у вашей флейты просто неземное, небесное звучание! Какой чистый тембр! Вы же сейчас играли «Потерянный концерт»? Знаменитую партиту для флейты соло ля-минор?
Морозов молча пожал плечами.
— Как? — поразился незнакомец, — вы даже не знаете? Это бесценное произведение Шуберта случайно нашли в чулане на чердаке дома, где он жил, — он в изумлении посмотрел на Морозова. — Нет, вы определённо феномен! Простите, я не представился, это от волнения. Моя фамилия Мшанский, я дирижёр симфонического оркестра Московской филармонии, возможно, вы слышали?
— Ну, вроде... — мотнул головой Морозов.
— Понимаете, это гениальное сочинение написано исключительно для деревянной флейты. Все шесть виолончелей призваны лишь оттенять её звучание. Этот концерт весьма редко звучит в «живом» исполнении. Ведь во всём мире всего несколько человек способны его сыграть. Мы репетировали полгода и вот... Прошу вас, помогите нам!
— От меня-то чего надо? — начал сердиться на деда Морозов, не понимая, к чему тот клонит.
— Замените нам Кохмана, — он умоляюще простёр к Морозову руки. — Всего один концерт…
Морозов отвернулся и снова зашагал на выход. Дед почти бежал рядом.
— Что вам стоит, вы же играете здесь, причём за копейки. А мы вам выпишем приличный гонорар, тот, что вы попросите, практически любую сумму в пределах разумного. И потом... — он тронул Морозова за рукав, — я готов сразу взять вас в основной состав. Подумайте, у нас этой осенью гастроли в Вене, а зимой в Лондоне. Да что там гастроли, с такой игрой мы вам устроим сольные концерты! А это уже совершенно другие деньги! Очень приличные!
— Отвали, — Морозов ускорил шаг и дед остался стоять, растерянно глядя ему вслед и опустив руки.
Сев в машину, Морозов на мгновение задумался. Он не всё понял, из того, что говорил ему этот чудаковатый старик, но его слова про гонорар запали в память. Морозов вспомнил про следующий платёж по ипотеке, про зимнюю резину, про грядущие расходы на Анькины брекеты... Потом вздохнул, завёл двигатель и, развернувшись, подъехал к старику, что уже брёл по тротуару:
— Слышь, командир... а сколько за концерт? Тридцать тысяч дашь?
Встреча с Нинкой не принесла ему привычную удовлетворённость. Даже в самый главный момент определённая поступательность их действа настроила его на некую ритмичность, отозвавшуюся в нём целым сонмом самых разных мелодий. С трудом завершив такой приятный ранее процесс, Морозов откинулся на подушку и устало закурил. С ним точно что-то происходило. И дело тут было не в Нинке.
Все звуки вокруг него словно ожили, и он вдруг стал замечать то, на что раньше не обращал никакого внимания. Любой уличный шум, скрип двери, сигнал автомобиля, лай собак, даже шорох листвы под ногами – всё теперь приобрело для него какую-то непонятную и пугающую мелодичность.
Нинка, как обычно, убежала хлопотать на кухню, готовя чай и оттуда сообщая Морозову все свои нехитрые новости - в начале месяца в декрет у них ушли сразу две посудомойки, а в прошлую пятницу они справляли день рождения повара Артурика, с которым она лихо сплясала лезгинку.
В голове жгуче заиграл мотив лезгинки и Морозов, отказавшись от чая, начал собираться.
— Как сам? – поинтересовался сменщик, забирая у него ключи от машины. — Чёт смурной какой-то…
— Всё отлично, — буркнул в ответ Морозов, — спасибо «Столичной» …
— Бухал вчера что ли?
— Да, не, — Морозов поморщился, — не идёт чего-то...
Дома он прилёг на диван и заснул беспокойным рваным сном. Проснулся он от ощущения, что на него кто-то пристально смотрит.
— Морозов, — рядом стояла супруга с круглыми глазами, — там дед какой-то блаженный звонил, тебя спрашивал. Говорит аванс за концерт готов... сразу все тридцать тысяч... и что костюм тебе нужно мерить…
Она присела к Морозову в ноги и жалобно заскулила:
— Миш, ты чего? Ты что натворил-то? Какой ещё костюм? Ты с кем там опять связался?
— Да не голоси, ты! — рявкнул Морозов на супругу, — сама же вечно ноешь, что денег нет…
Он без аппетита поужинал и вышел перекурить на балкон. На душе у него было тревожно и неспокойно. Привычный мир рушился прямо на глазах, а что было впереди пугало его своей новизной и призрачностью.
Он щёлкнул зажигалкой, выкурил сигарету, потом достал новую, размял и неожиданно для себя тихо заплакал, глядя в тёмное, по-осеннему мутное небо. Он и сам не помнил, когда плакал в последний раз, но сейчас слёзы ручьём катились по его щекам, крупными каплями падая вниз, в темноту двора. Снизу доносились, чьи-то тихие голоса, негромкий смех и едва различимая музыка. Музыка, что была теперь повсюду.
(С)robertyumen
|
|
25.
Прошлой осенью занесло нас с супругой в Охрид. Кто не знает, это потрясающе красивый и трагически недооценённый туристами городок на берегу одноимённого озера в Македонии. Мы тогда быстро нашли там жильё, поселились и отправились ужинать.
Добрые люди подсказали нам ресторан на берегу, где за неприлично малые деньги заезжие путешественники обычно пожирают здешних форелей-эндемиков.
Пока шли чуть заплутали и начали пытать у местных дорогу. А народ там, надо сказать, простой как ситцевое платье, никто особо по-английски и не понимает.
Тут смотрим, идёт один очень прилично одетый дедок, подошли к нему.
Он начинает объяснять, потом спрашивает - откуда вы? чего тут делаете?
— Из России, — говорим, — просто так, на пару дней приехали.
Дед разулыбался и дальше продолжает уже по-русски, причём излагает медленно, но вполне правильно. Оказалось, он местный, но работает где-то в немецкой фирме в Голландии. А русский язык учил лет пятьдесят тому назад, ещё в детстве. И после тоже учил, тогда русский в Югославии популярный был.
В общем, приятно так пообщались, всё узнали, поблагодарили, и тут он напоследок осведомляется:
— А вы сами откуда из России? Москва? Петербург? Владивосток?
— Нет, — отвечаем, — из Тюмени мы, это уже Сибирь.
— Сибирь? — переспрашивает он, внимательно нас оглядывает и радостно восклицает:
— Чукчи?!
С тех пор мы ещё и чукчи, помимо всего прочего.
(С)robertyumen
|
|
26.
Коротко писать я не умею. Как всегда длинно( Извините.
Давным-давно, в какой-то другой жизни, купить хорошую книгу было большой проблемой. СССР – самая читающая страна в мире) читали в автобусах, читали в метро, впрочем, были и те, кто не читал, а спал или вязал) чтобы не терять времени даром, живя в Москве где-нибудь на Юго-Западной и работая в каком-нибудь в Медведкове.
Одним из шансов купить и прочитать интересную книгу, в особенности новинку, было подписаться на один из «толстых журналов». Подписка на них была лимитирована, тираж тоже нолями не впечатлял. Более реальной возможностью была подписка на Роман-газету, здесь тираж был массовый, и тоже печатались новинки. Правда, немного другие.
О, это был «иксклюзивный икслюзив»! Широкого формата почти что А3+, блеклый текст в два столбца, а главное – бумага, конкурирующая с туалетной. Собственно, как раз для WC вариант был вполне удачный и утилитарный, если исключить неоднозначно действующие на нежную кожу составляющие типографской краски. Печатались там не особенно интересные произведения, но иногда попадались и стоящие.
Всплесками-заманухами были 2-3 романа, собственно из-за которых и приходилось подписываться. Одной такой брошенной костью голодным читателям среди годовой макулатуры в конце 80-х был роман Бориса Можаева «Мужики и бабы».
Роман оказался странным. С деревней меня никогда ничего не связывало, с описываемыми местами тоже, слова «Антоновский мятеж» ни с чем кроме Тамбовщины не ассоциировались – спасибо учителям истории в моей славной школе. Единственные даты, вбивавшиеся в голову – 1917, 1941-45 и, может, еще 1861, но эта дата у меня давно под большим сомнением.
Меня поразило, как была показана эта история, как показана та деревенская, далекая от меня жизнь. Роман остался в памяти яркими картинами – кто не знает, Можаев писал его 30 лет. И о тех местах, где вырос, о тех событиях, которыми было окутано его детство.
И я совсем не думала, что через много лет буду косвенно и совсем немного причастна к этому произведению.
Теперь сама история. Я не буду писать ни фамилии, ни название местности. При желании все легко гуглится.
В одной из российских деревень еще во времена крепостничества жил юноша-крестьянин. Деревня была «бродягой», странствовала из Рязанской области в Тамбовскую и обратно, иногда забредая и в Московскую. Работником был толковым, тут и год 1861-й нагрянул, работал на барина, затем завел свое хозяйство, чего уж скрывать, удачно женился на купеческой дочке из соседней губернии, богатство преумножал. В родном селе построил несколько домов, школу, теплую церковь – все здания до сих пор используются, - имел магазины, лабазы, мельницу, конезавод, и это далеко не весь перечень. Слыл среди односельчан человеком справедливым и отзывчивым, помогал тем, кто приходил к нему за помощью с целью открыть свое дело.
В семье родилось 4 дочери и 2 сына. 2 дочери и 1 сын стали врачами – сын, кстати, в романе он упоминается под своим именем, - был земским врачом. Одна из дочерей впоследствии в течение многих лет была главврачом Раменского роддома.
Второй сын получил техническое образование.
Звучит кощунственно, но на счастье, наш герой умер незадолго до революции и похоронен у построенной им же церкви.
Настала власть советов. Могилу «эксплуататора трудового народа» раскопали, прах выбросили. В дом героя въехала новая власть, вдова перебралась к одной из дочерей в районный город, никого из семьи в селе не осталось.
Они остались жить в России, неизвестной оставалась только судьба второго сына. Долгое время о нем ничего не было известно, и только не так давно в списках белорусского Мемориала появилась информация, что в 1941 году был арестован, судом в Бресте был вынесен приговор.
На основе этой информации в путеводителях и книгах по истории того края писали о его гибели.
Но это было оказалось неправдой.
Второй сын действительно после революции не остался в России. Каким образом он оказался в Польше, теперь уже выяснить трудно. Сначала я думала, что Александр, так было его звали, был в отряде Булак-Балаховича, после заключения Рижского договора вместе с балаховцами был интернирован на территории Беловежской Пущи там и, как и другие бойцы, пустил корни – покидать место жительства им было запрещено. Советская Россия настаивала на выдаче этого отряда, Польша этого не сделала. Солдатам были отданы в Беловежской Пуще участки, к слову, сложные для возделывания, почти все женились на местных – добавлю, народ там в основном православный, - и занимались сельским хозяйством. Выехать оттуда и жить в столице было дозволено только Булак-Балаховичу. Он тоже не был выдан в Россию, но не сказать, чтобы был особо жалован властями новой Родины. Личность достаточно одиозная и контраверсийная, его методы ведения войны и в Польше не были признаны гуманными, воинского звания он не получил, хотя и носил генеральскую форму. Старика просто оставили в покое, простив ему эту слабость. До сих пор неизвестны обстоятельства его гибели – но это уже другая история.
Литературных опусов с Балаховичем я не встречала, а в кинематографии он отметился. Если не ошибаюсь, в старом фильме о событиях в Эстонии и в фильме втором цикла «Государственная граница. Мирное лето 1921 года» - это как раз об отряде Балаховича. Когда-то читала, что даже актеров в этих двух фильмах подбирали с внешним сходством с Балаховичем.
Заканчивая свое отступление от темы скажу, что перед 2 Мировой войной большинство из бывших балаховцев вместе с семьями оставили насиженные почти за 20 лет места и выехали в Аргентину. Тех, кто по каким-то причинам остался, судьба ожидала незавидная.
Но в случай с Александром это не вписывалось, так как в начале 30-х он женился, жил в Познани, родилась дочка. Как версия, он мог перед I Мировой войной работать на территории Королевства Польского, остаться там во время оккупации и в 1918 году остаться уже в свободной Польше, не вернувшись в Советскую Россию. В этом случае гражданство он мог получить без проблем. Если же был эмигрантом после событий революции и гражданской войны, то шансов на получение польского гражданства у него практически не было – яркий этому пример Вертинского, Мережковского с Гиппиус, да многих других.
Когда дочке было 4 года, жена Александра умерла. Уже не совсем молодой человек (год рождения 1887), в середине 30-х получил место лесничего в Беловежской Пуще. Любил свою работу, любил и знал лес, свою дочку воспитывал как мальчишку, научил любить и понимать природу.
Настал 1939 год. СССР и Германия Польшу между собой поделили, эти территории отошли к Советскому Союзу. Вскоре события не заставили себя ждать. Александр был арестован, вынесен приговор. Вместе с другими приговоренными ожидал своей участи в тюремной камере.
Девочка осталась одна. Приютила ее крестная мать – молодая дворянка из усадьбы.
Через несколько месяцев Брест заняли немцы. Опять на счастье, не всех приговоренных успела расстрелять предыдущая власть, немецкие власти всех заключенных отпустили, среди них был и Александр.
Вернулся к своей любимой работе. Работа предполагала нахождение в лесу, дочка должна была учиться в школе. Чтобы не утратить связь с корнями, отец на полгода посылал ее учиться в польскую школу, полгода – в русскую. Когда училась в польской, жила в польской семье, когда училась в русской, жила в семье у православного священника.
1944 год, и теперь Александра арестовали уже немцы.
Девочка опять осталась одна как перст. Опять ее забрала в свою семью та молодая бывшая хозяйка усадьбы – усадьба к 1941 году была разорена, в ней был колхоз, старшие хозяева в товарном вагоне вывезены на восток. Дворянка, оставшаяся с тремя детьми, проводила в городке небольшую лавку. К своим трем добавила дочку Александра.
Советские войска освобождают те территории, они отходят СССР. «Великое переселение народов» - поляки переселяются на Возвращенные земли – западную часть Польши. Боясь, что новые власти заберут сироту с русской фамилией в детдом и увезут, дворянка записывает ее своим четвертым ребенком, а настоящие документы они закапывают в лесу, надеясь когда-нибудь вернуться.
Они ждали, что Александр жив и вернется. В Познани, где поселилась семья, приемная мать пыталась официально удочерить девочку, но ей отсоветовали это делать, так как в этом случае вернувшийся Александр официально потерял бы семью и не имел никаких прав на ребенка.
Долгое время они его ждали и искали, и только спустя много лет стало известно, что Александр умер на «марше смерти», при переходе из одного концлагеря в другой. Он был заключен в концлагерь в Судетах, в Ризенберге, на работы в каменоломни, туда, где проходили испытания Фау-2. Лагерь освободили, но заключенных отправили в другой, пересыльный лагерь, Александр умер по дороге, не выдержав пути. Поэтому его долго не было ни в списках погибших в концлагере, ни в списках освобожденных.
Приемная мать всегда говорила девочке, чтобы она помнила своего отца, что он был из России. Чтобы помнила свою русскую фамилию и русский язык.
Ее жизнь сложилась, институт, замужество, дети, внуки. Только ничего не знала ни о роде своего отца, ни о роде своей матери.
Узнала только в начале этого года. Что ее дед – почетный гражданин, что о нем и его деятельности проходят конференции, что в школах на его родине о нем рассказывают на уроках краеведения и истории, что сохранились почти все построенные им здания, что о ее семье написано в путеводителях.
Что советский писатель Борис Можаев в романе «Мужики и бабы» описал дом ее деда, с обстановкой, как оно было еще до революции.
И теперь ждет, когда будет можно посмотреть снятый по этому роману сериал, где съемки были в ее «родовом» селе и домах, построенных ее дедом.
Дочке Александра Николаевича, внучке Николая Илларионовича, родившегося в 1850 году, - 90 лет…
|
|
27.
Петербург. Дом Культуры. Канун Нового года.
В конце детского утренника мальчик подходит к уставшему Деду Морозу и начинает доматываться к нему с вопросами:
- Дедушка Мороз, а правда, что Снегурочка – твоя внучка?
- Правда.
- Дедушка Мороз, а что стало с её родителями?
- Они живут вместе с нами далеко-далеко, на севере Финляндии.
- Получается, у них есть финский ПМЖ?
- Есть.
- А у тебя есть финский ПМЖ?
- Нет, у меня нету.
- А почему у тебя нет финского ПМЖ?
- Этот вопрос я задаю себе уже много лет, - грустно отвечает Дед Мороз.
|
|
28.
Будучи молодыми, мои бабушка и дедушка жили в поселке на золотом прииске восточной части нашей Родины. Молоды они были тогда... Когда появился Коля. Тоже работал на этом прииске. Как бабушку увидел, подошел к деду и говорит:
"Генка, можешь убить и бить меня, но влюбился я в Аллу. Че хочешь делай, а это знай" - дед ему тогда втащил, потом сели они и пили всю ночь. А на утро... Вообщем, стал Коля другом нашей семьи. Все семейные праздники рядом, и всегда говорил: "Люблю ее, не могу!".
Но поползновений никаких не делал. Жил в соседнем доме, помогал всегда по домашним делам. С мамой моей дружил, учил жизни ее. Как и мой дед.
Через 17 лет деда не стало. Бабушка горевала, горевала. Да через 3 года съехались они с Колей, вместе жить стали. А дядь Коля усы разглаживал на семейных вечерах и приговаривал: "Я вот свою любовь 17 лет ждал" - и с любовью на бабушку смотрел. Я мелкий был и совсем ничего не понимал. Но дядь Колю любил!
Через время мама со мной уехала оттуда, мой отец с нами. Был он человек знатно гулящий. По бабам как в магазин ходил. И руку на маму поднимал, даже когда она беременной была. Ушел он вскоре из семьи, да и хорошо. Никаких алиментов никогда не платил, в жизни моей никак не участвовал. Все мама сама.
Тяжко нам было в новом городе. Помню, денег на хлеб даже не было. У мамы получка через 3 дня, занять не у кого. Она и пекла из того, что осталось дома. То ли из муки, то ли из чего еще, я и не помню уж. Помню, что маленьким это понимал. И никогда не просил ни игрушки, ни сладости. Я видел уставшую маму, приходящую с работы. Я сам готовил ей ужин, будучи в первом классе.
Готовил плохо, это я сейчас понимаю. Из всего получался более менее чай. Но мама всегда целовала и говорила "Спасибо!" и с удовольствием ела, с любовью глядя на меня. А я был счастлив. И мечтал скорее встать взрослым и помогать ей. И сделать так, что бы в жизни ее не было невзгод.
Потом появился мужчина в ее жизни. Нет, не так...Мужчина! Я помню, 90-е. У него был мерседес 124, всегда вылизанный и сияющий. Всегда в костюме и безумно обходительный. Забирал маму каждый день с работы, привозил домой. Со сладостями и фруктами. Мама как-то сказала, что давно не кушала похлаву настоящую (сладость такая восточная). На следующий день он привез целый контейнер... попросил друзей из Турции прислать самолетом. Прислали.
Таких ситуаций были 1000. Постепенно мы стали жить вместе, я его всегда называл дядя(имя). Он никогда не претендовал на то, что бы я его называл отцом. Воспитание мое отдавал маме, держался осторожно и порой неловко. Но учил меня... мужским вещам - ремонту, заботе за женщиной, умение держать удар, рыбалке. Эх...это было чертовски здоровское время.
Когда мне было 14 лет, мама умерла. Это...не буду объяснять, насколько мир перевернулся в тот момент. У всей нашей семьи. Отчим стал воспитывать меня один. Было тяжело, он был строгим. Но лучшим. И он был моим папой.
Не выдержав смерть дочери, моя бабушка начинает без остановок пить и за два года сгорает и умирает тоже. Я помню, как стояли мы втроем на их могилах. Похоронены они были вместе. Я, дядь Коля(я его называл дедушкой) и отчим(папа). Мы, чужие друг другу люди. Но роднее нас не было никого.
Прошло много лет, у отца седые волосы), дедушка пишет сообщения о том, что он до сих пор десять раз подтягивается...и говорит, что роднее нас у него нет никого. Я уже взрослый, у меня прекрасная жена.
Папа так и остался холостяком. Когда я прихожу к нему, он говорит, что любит мою маму до сих пор, как в первый день встречи. Дедушка тоже один. Он сказал, что после бабушки любая женщина для него как пластмасса: "Алла, она была настоящая. Я ждал 17 лет, а ей осталось теперь дождаться меня. Генка тоже дождется, я ее не обижал ведь!"
А я... Еще в молодости я сделал вывод: Кровные узы ничто в этой жизни. Меня воспитали и подняли совершенно два чужих человека. Мой дед и папа. А мне осталось их не подвести.
|
|
29.
В самом начале жизненного пути мне очень крупно не повезло.
Фатально.
Всё дело в том, что я родился у крайне бездуховных людей, не владеющих элементарными азами житейской мудрости.
Вопиющая глупость и обескураживающая безответственность, граничащая с преступной халатностью стали моими первыми няньками и воспитателями. Но, давайте по порядку:
Как и положено всем не очень приятным людям, во младенчестве я был весьма умильным и располагающим ко всякого рода сюсюканью ребёночком. Проще говоря — я пришёл в сей грешный мир розовощёким, большеглазым бутузом, и с первых месяцев моей жизни молодые мои родители, а равно и прочая технически подкованная родня начала увековечивать недолгую младенческую умильность на фотоплёнку отечественного и союзнического производства. В доме имелась угрюмая фотолаборатория, пара неплохих по тем временам фотоаппаратов, и как следствие — любительские снимки плодились, как бездомные кошки в тёплое время года.
Помимо домотканой фотодокументалистики, посещались мной (не самостоятельно, а при сопровождении всё тех же родителей) различного рода фотоателье, из которых впоследствии вышли хрестоматийные мои портретики в матросской курточке, с телефонной трубкой, прижатой к уху, с фанерным волком из «Ну, погоди!» и в педальной колеснице, запряжённой ретивым жестяным коньком в серых яблочках.
А с началом эпохи яслей и детских садов пошли фотополотна у ёлочки в костюме мушкетёра, на горке, в какой-то железной ракете, и неизбежно в теснейшем кумпанстве с многочисленными товарищами по дошкольному развитию.
Фотокарточки те надёжно фиксировались в пухлый домашний альбом, который затем в обязательном порядке, в качестве приличного развлечения культурных людей, листал всяк, в наш дом входящий. Отправлялись фотокарточки в почтовых конвертах отцовской тётке в Харьков и ещё дяде Боре в Челябинск, где они, фотокарточки, активно показывались уже чёрт знает кому и зачем, с неизменным пояснением — а это вот Андрюшин первенец! Ну вылитый дед!
Висели эти фотокарточки в доме моего деревенского деда и бабки, в том самом углу, в котором у всех приличных людей висят иконы, и тоже — не задёрнутые тюлевой занавеской от греха, а открыто, нагло, сосредоточенно глядя куда-то.
Стоит ли говорить, что при таком наплевательском отношении очень скоро моя бессмертная душа была похищена и сожрана самыми чёрными колдунами и ведьмами, в изобилии проживающими по соседству в каждом многоквартирном доме? Думаю, что нет. Ибо очевидность сего настолько вопиюща, что не требует абсолютно никаких уточнений и разъяснений.
Вы скажете — так то была доцифровая эпоха и технологии ещё не позволяли натягивать на личико младенца жёлтый смайлик, тем самым блокируя доступ к его драгоценной душе для сил Ада?
И отчасти будете правы. Но — лишь отчасти. Смайлик натянуть было невозможно, да, но мордочку зайчика или мишки, на худой конец — ёжика можно же было вырезать из старой новогодней открытки и наклеить поверх моих доверчивых глазёнок, смотрящих в объектив? Или просто чем-то острым стереть верхний слой фотобумаги, оставив на месте лица непонятное месиво.
И так же понятно, что раз мои родители держат на коленях ребёнка, то это ребёнок - их. И раз он в мужском костюмчике матроса — значит мальчик, а какое там у него лицо — так это дело десятое. Для мальчиков это лицо вообще не важно, как оказалось. Совершенно бесполезное устройство, только есть им хорошо, да получать по нему — крайне болезненно.
Но нет, ни вырезанная мордочка зайчика, ни расцарапывание острым предметом, ничего не защищало меня и итог такой безалаберности я вам уже озвучил.
Конечно, потом они спохватились, всполошились и забегали, схватились за головы, начали звонить по межгороду, прося девушку соединить вот с таким номерком, и дождавшись соединения, кричали в ночи через тысячи километров проводов, что срочно нужно убрать все фотокарточки с видного места и лучшее вообще бы их сжечь, а пепел, даже страшно сказать где рассыпать.
И сонный дядя Боря ничего не понимал, и бабушка, поджав губы, убирала мои портреты в сундук, и тётка из Харькова страдальчески всплескивала полными ручищами и начинала тонюсенько голосить и ойкать — но было уже поздно. Ничего уже было не исправить.
В моей груди зияла бездонная пустота и ледяной ветер, в котором слышались отголоски стонов тысяч страдающих и ненавидящих всё живое мертвецов рвался сквозь рёбра, и безжизненная ухмылка навеки запечатала мои губы, а беспросветная, ноябрьская, кладбищенская ночь навсегда поселилась в моих глазах. И чёрное сердце моё бесстрастно гонит ледяную кровь, не ведая ни любви, ни сострадания, и вся моя жизнь — есть падение в бездну во славу бездны и Князя её. И нет мне спасения, и нет путей назад.
Уважаемые родители, не повторяйте ошибок прошлых поколений, берегите деток, закрывайте на фотокарточках их лица смайликами и сердечками! Охотники за детскими душами не дремлют!
Колдуны повсюду!
|
|
30.
- Инструкция к электрофону! — провозгласил Дмитрий.
- В мусор!
- Паспорт на магнитофон!
- В утиль!
В любом доме есть "ящик для документов". Старая обувная коробка, где погребены старые справки, паспорта к украденным лет двадцать назад наручным часам и корочки несуществующих уже организаций.
Периодически места для новых ненужных бумаг в "ящике" перестает хватать. Тогда хозяева устраивают "чистку".
Из пожелтевшей инструкции вылетела белая с лиловым бумажка.
- "Квитанция на ремонт обуви", - прочитал Дмитрий.
- Помнишь, Танькины туфли относил. Когда в поселке жили. Старикан там работает, Ашотом зовут.
- Ага, она тогда каблук на ступеньках ЗАГСа подвернула. Ревела, мол, примета плохая. Потом забегался, забыл.
- А потом переезд в город. Думаешь, туфли еще в мастерской? Пять лет прошло!
- Спорим!
- На коньяк?
- Идет!
- Заводи машину!
***
Сапожник Ашот считался местной знаменитостью поселка. Про старика ходили легенды. По первой версии его дед пел в хоре с Муссолини. Именно предка Ашота чуть не зарезал будущий диктатор. По другой - как раз дед спас Бенито от кулаков одноклассников пострадавшего. Чем позднее втерся в доверие диктатора и чуть ли не лично сорвал покушение на "Большую тройку" в Тегеране.
Обувная мастерская поселка пережила падение Берлинской стены, развал Союза и лихие девяностые.
Сначала Ашот ютился в комнатушке местного дома быта. Позднее дом быта расселили, парикмахерские перевели в здание пустующего магазина, часовщик занял помещение закрывшегося тира. Старик Ашот выбрал в качестве мастерской захламленный и заброшенный всеми кирпичный сарай во дворе дома быта.
Здание дома быта долго переходило из рук в руки, пока не приглянулось милиции. Старик заметил - все чаще к нему заносят обувь люди с усталыми глазами и хмурыми лицами. Иногда в форме.
Марку сапожник держал. Райотдел оценил, и ответил взаимностью.
Но не близость "органов" берегла Ашота. А репутация.
Как-то в сапожную мастерскую завернули трое бритоголовых. Явно с недобрыми намерениями. Ошалевший от такой наглости дежурный выскочил из отделения. Как раз накануне он сдал сапоги жены в починку. Пострадай обувь - вечером дома будет скандал, перед которым померкнут все бандитские разборки района. Рука пошарила около кобуры, но замерла.
Ашот бережно выносил бесчувственные тела из мастерской.
- Сандро-джан, дорогой, вызови скорую, ребятам плохо.
Доморощенных рэкетиров позднее допросили в больнице. Они наотрез отказались упоминать подробности произошедшего. А по поселку понеслась новая легенда. Якобы Ашот в молодости обучался у греческого мастера боевых искусств. Коего пригласили в Армению тренировать сотрудников КГБ.
***
- Стаф, Стафик! Чего пригорюнился?
Котенок задумчиво смотрел в точку на полу. Молча страдал над вишневой косточкой. Ашот выудил из жилетного кармана когда-то белоснежный пингпонговый шарик и бросил. Смахнув лапками старую игрушку, котенок погнал новую в соседнюю комнату.
Старик окинул взглядом комнату. Комод с выцветшими ручками. Абажур, красный, бахромчатый, роняющий небогатый свет на скатерть, по которой стратегически верно расставлены чашки и блюдца, так, чтобы скрыть несвежие пятна. У стены приткнулась тумбочка с вечно включенным в розетку китайским чайником. Шкаф во всю стену, с многочисленными полками. И совсем немного обуви.
У противоположной стены - рабочее место Ашота. Как раз возле окна на поселковую улицу. На подоконнике - курительная трубка - подарок друзей.
Хлопнула входная дверь. За стеной спорили:
- Не получится ничего!
- Боишься!
- Я?! Никогда!
Сапожник вышел навстречу.
- А, Дима-джан, здравствуй, дорогой! Давно не заходил. Говорят, в город переехал. Как жена, как дети?
- Спасибо, Ашот. Все хорошо. Все живы-здоровы. Я за туфлями.
Затаив дыхание, Дмитрий протянул квитанцию. Ни один мускул не дрогнул на смуглом лице сапожника, когда он увидел дату.
- Хорошо, дорогой, посмотрю. - Ашот вышел в соседнюю комнату.
Как рачительный хозяин, Ашот никогда не выкидывал сделанную работу. Невостребованная в течении года пара обуви попадала в коробку. Сбоку писался номер. Коробка отправлялась на полку. На второй год - на полку повыше. Пять и более лет - антресоли.
Коробка с туфлями нашлась на антресолях.
Белые туфли. Такую обувь девушки обычно покупают на свадьбу. Отлетевший каблук. Работа заняла полдня. Вполне современный фасон. Протереть, привести в нормальный вид - и хоть сейчас под венец. Не такие ценные, чтоб из-за них приезжать из города через пять лет.
Припомнив услышанный спор, Ашот улыбнулся в роскошную бороду. Пожал плечами. Некоторые мужчины остаются мальчишками даже через сто лет.
- Прости, Дима-джан. Совсем заработался. Не успел починить. Но зайди завтра. Завтра будут готовы.
|
|
31.
Подслушано
Десять лет назад вышла замуж за грузина и уехала к нему в деревню в горах. Был у них огромный чёрный лохматый пёс по кличке Колдун. Я спросила, почему такая кличка, и муж со свёкром тихим голосом сказали, что пёс превращается в человека иногда и сидит на лавке во дворе. И тогда ему надо принести стаканчик вина, он пьет и опять становится собакой. Я посмеялась и забыла. Спустя две недели выхожу утром во двор, а там на лавке дед какой-то незнакомый сидит: чёрный, лохматый, с бородой — вылитый наш пёс! Я в шоке побежала в погреб, принесла ему стакан вина, он выпил и сделал мне движение рукой, мол, уходи. Я ушла, он посидел чуток и пропал. Потом снова пёс бегает по двору. И так было раз семь, я всегда с ужасом в глазах рассказывала это родным и соседям, они посмеивались и опускали глаза. Колдуна я обходила десятой дорогой, пока не встретила этого деда на рынке. Оказывается, он по соседям ходит, и его угощают. А легенду про превращение в собаку придумали, потому что внешне он очень на нашего пса похож был.
|
|
32.
Жили-были дед да баба. Оба - медики. Дед - бывший хирург, жена - бывший терапевт. Дед любил выпить. У хирургов, сами понимаете, это профессиональное. А баба любила сдавать деда в вытрезвитель. Ну стерва просто: только дед выпьет, она тут же к телефону, вызывает милицию и сдает деда. И это его, профессионального хирурга, который той же милиции и тем, кого она к нему привозила, не одну тысячу операций сделал! И это его, который месяцами живет на даче, обеспечивая на год старую дуру соленьями-вареньями! Короче, как-то однажды бабка опять раскипятилась. - Ты почему, старый черт, до сих пор крышу на бане не перекрыл? Сколько я тебе уже говорила об этом! - Так это... гвозди доставал... а теперь вот их прокипятить надо... - Что? Гвозди?! Прокипятить??!!! - Да, да. А ты что, не знала? Тогда они дольше служить будут - я по телевизору слышал в передаче "Наш дом - Россия". - Ну, если так... Бабка поставила на плиту кастрюлю, дед ссыпал туда гвозди, а сам пошел к соседу. Звонить. В психиатричку. Так, мол, и так, бабка моя с ума давно сдвинулась, но я терпел, а теперь не могу. Прихожу я домой, а она мне суп из гвоздей варит! Там сначала не поверили, но когда дед сказал, что сам медик и назвал себя - приехали. Смотрят - точно! В кастрюле - гвозди, а у плиты - бабка. Ну и повязали ее... Пока разбирались, дня три она там пробыла. Лечили успокоительными. А когда вернулась, стала как шелковая...
|
|
33.
ВСЁ РАВНО ЕГО НЕ БРОШУ
Лапу медведю Петя пришил сам. Во-первых, могло влететь от родителей за испорченную игрушку, а во-вторых, как сказал его дед Пахом, бывший десантник, мужчина должен уметь все делать сам.
Именно дед научил Петю держать в руках нож, палку и иглу.
- Палку ты всегда найдёшь, а это тебе - и посох, и оружие, и топливо для костра, - приговаривал дед, обучая внука простеньким приёмам самообороны.
Поэтому, когда по советским телеэкранам пронеслись "Боевые искусства Шаолинь" и дворы наполнились детьми, неуклюже крутящими старые черенки от лопат, внук только хмыкнул. После чего показал мастер-класс с первой попавшейся штакетиной, называя её по-иностранному "бо". Петя тут же получил прозвище "Каратэка-Бо" и уважение школьной шпаны. Репутации хватило на целый учебный год.
Через год, в первых числах сентября к нему тут же подвалил переведённый из другой школы хулиган по кличке Буян и назначил драку после уроков. "Приходи один", спокойно ответил Петя.
Буян пришёл не один, а с двумя "друзьями", пацанами с другого района. Увидев их, Петя флегматично развернулся и пошёл обратно.
- Трус! - возмутился Буян вслед.
- Пусть уйдут, - бросил, не оборачиваясь Петя. Поддев ногой брошенный черенок от метлы, толкнул его в воздух и легко поймал рукой.
- Каратека!- крикнул один из дружков Буяна. - А слабо без палки?
- А слабо на ножах? - Петя внезапно развернулся, сделав палкой несколько оборотов вокруг себя.
- Да легко! - Буян достал нож.
- Ну, иди. - Троица двинулась на Петю.- Один иди! Или уйду. - Буян мотнул головой, дружки остановились.
Петя не стал выбивать нож палкой, как того ожидал Буян. Палка внезапно ткнулась острым концом в шею хулигана под кадыком. Буян выронил нож, схватился за горло, захрипел, оседая на грязный асфальт. Отбросив нож палкой, Петя ткнул хулигана в живот, заставив сделать выдох. Буян закашлялся и, тяжело дыша, посмотрел на школьника дикими глазами:
- Ты что? - просипел он. - Так убить можно!
- А ты не лезь! - взмахом палки школьник забросил нож в заросли крапивы.
- Псих! - резюмировал Буян, поднимаясь с корточек.
- Псииих! - радостно завопил один из хулиганов, но тут же осёкся, увидев скучный холодный взгляд Пети. - Пацаны, валим отсюда. Он точно псих!
Школьник пошёл на них, всё быстрее вращая палкой, чувствуя, как закипает кровь. Сердце в груди Пети застучало так громко, что он не выдержал.
И проснулся.
Петя открыл глаза, вспомнил, что нет у него деда-десантника, что не умеет он палкой вращать и что Буян... Да, был Буян. Поймал за школой и отметелил. Ни за что, по ходу жизни.
Сердце продолжало громко биться. Петя поднялся с кровати, спустил босые ноги. Ледяной пол тут же обжёг тонкие пальцы. С подушки что-то скатилось и бесшумно упало на пол, под ноги, согрев плюшевым теплом.
Мишка. Старая игрушка, подобранная среди хлама съезжающих с квартиры соседей. У основания коричневой лапы в темноте ночи отчётливо белели белые нитки - других Петя не нашёл. Глаза игрушки, вырезанные из флакона моющего средства, блеснули в свете заоконных фонарей. На левой лапе - картонный щит с сердцем, в правой - маленький меч.
Петя вспомнил, как придумал прикрыть белые нитки картонным щитом, а для полного образа соорудил меч из карандаша и пары ластиков. Починив игрушку, ребёнок торжественно положил на плечо медведя кухонный нож и провозгласил:
- Нарекаю тебя рыцарем Чудесного леса и своим лучшим другом! - И тут же погрустнел, вспомнив, что других друзей у него нет.
Петя мотнул головой, отгоняя воспоминание о сне, поёжился - из щели в оконной раме сильно дуло. Завернулся в одеяло, прислушался. Нет, тихо, храпа не слышно. Значит, мама ещё не пришла с дежурства. Он по-прежнему один в пустой квартире. Хотелось обратно в сон. В тот мир, где дед-десантник, где мама не пьёт, где все хулиганы района, а, может быть, и целого города, разбегаются при одном имени Каратека. Да какой из Пети Каратека?! Смех один!
Школьник вспомнил, что чувствовал во сне перед тем, как проснулся. Ярость? Откуда у забитого Пети может быть ярость? Да и не понравилось ему это чувство. Побеждать хулиганов понравилось, а ярость - нет.
- Я ведь действительно мог его убить там, в сне! - сказал вслух Петя тонким голоском. - Даже не подумал, что это неправильно. Откуда это во мне? Я не хочу стать таким!
Осторожно поставив ступни на ледяной пол, Петя подобрал игрушку и вернул на подушку. Лег, затем высунул руку из-под одеяла, подтянул игрушку к себе, обхватил обеими руками. Вдвоём - не так страшно. В свете качающихся на осеннем ветру уличных фонарей узор на стене обоев казался огромным зелёным драконом из какой-то злой старой сказки. Чудище раскрывало пасть, страшно пучило глаза, размахивало длинным шипастым хвостом, протягивало к ребёнку мерзкие когтистые лапы.
Петя закрыл глаза, закрылся с головой одеялом, однако чудовище продолжало стоять перед глазами. Какой-то эффект, увиденное отпечатывается на сетчатке, на уроке биологии рассказывали. Странно, что игра воображения, оказывается, тоже может запомниться сетчаткой. Смешное слово "сетчатка", словно в глазу маленькая сеть, которая ловит всё, что увидит человек. Петя улыбнулся и дракон пропал.
Ребёнок покрепче обхватил Мишку и провалился в сон. Руки ослабли, плюшевый медвежонок выскользнул из детских рук, выпал из-под одеяла, но перекатился почему-то не на пол, а на подушку.
Со стены узор переполз на белый потолок, навис на Петей, распростёр перепончатые крылья. Медвежонок встал на задние лапы, поднял голову к потолку.
- Он - мой! - прошелестело сквозняком по комнате.
- Он - свой! - прошептал медвежонок. - А я - его друг!
- Он - мой! - засвистел в щели рамы ветер. - Да будет он моим воином! Да проснётся в нём моя ярость!
- Никогда! - Медвежонок взмахнул лапой с мечом. - Уходи из его снов! - Тень от картонного щита увеличилась, заняв пол-стены и часть потолка. - Уходи навсегда! - Мишка направил меч в сторону узора. Дракон на потолке сжался в одну точку.
- Ты не вечен! - заскрежетали по стеклу ветки, вспугнутые ветром.
- Он хороший! - медвежонок ткнул мечом в потолок. - Он не бросит.
Точка заметалась по потолку и, расширившись светлым кругом по стенам, пропала. Опустив лапы, медвежонок аккуратно лёг на подушку.
- Трус! - возмутился вслед Буян. Петя, сжимая в руках портфель, всё дальше уходил от хулигана с дружками. "Только бы не побежать - догонят!", подумал ребёнок. Сзади раздался топот - Буян бросился в погоню. Звоном металла раскрылся нож в его руке.
- Это что же это делается, люди добрые! - запричитала невесть откуда взявшаяся соседка. - На дитё с ножами бросаются!
- Уйди, Антоновна! - топот за спиной затих - Буян с дружками остановился.
- На кого это ты там ругаешься, мать? - Петя узнал голос участкового Василия. - Так, Буянчик, приехали. Куда?! Куда ж ты от меня денешься, болезный!
Шум топота четырёх пар ног стих через пару секунд.
- Куда там! - усмехнулась Антоновна. - Васька ж марафонец! И не таких до инфаркта микарда загонял.
Сердце в груди билось ровно. Петя спал, а рядом на подушке лежал Мишка. Его лучший друг.
|
|
34.
9 мая.
Уважение к этому празднику невозможно культивировать, оно у нас в крови.
Оно приходит с рассказами ушедших уже дедушек и бабушек (крайне сдержанными: мой дед, инженер-полковник, о многом молчал, работа такая... и у меня лишь старые черно-белые фотографии в альбомах. Кто они, эти настоящие военные, патриоты своей страны, чьи они деды? И не узнать теперь...)
Оно приходит с историей моей семьи. Моя прабабушка Лида пробиралась с двумя детьми из Белоруссии в Мичуринск. Просились переночевать, но белорусы не пускали, боялись воровства, беженцами были недовольны. "Вот немцы прядут, порядок навядут!", говорили жители этой деревни. А называлась деревенька - Хатынь.
Во время налетов немецкой авиации Лида прыгала в речку, детей за собой - и толкала под воду, терпели, не дыша, сколько могли. Один из них, Николай Дмитриевич Демешко, стал моим дедом, известным в Воронеже хирургом, его до сих пор помнят однокурсники, "старая гвардия", звезды медицины.
Бабушка моя, Нина Карякина, узнав, что Генка, сын, оставшийся в Москве со свекровью, заболел - выехала из Ленинграда к нему, и это был последний рейс перед блокадой... соберись она днем позже - блокада Ленинграда не оставила бы ни единого шанса на жизнь - и не было бы на свете меня.
...голод, страшный голод. Нина представляла в мечтах, как из грузовичка, проезжавшего по улице, выпадает буханочка хлеба... всю войну мечтала об этом хлебушке. Свекровь бабушки ходила на другой конец Москвы за картофельными очистками. "Ешь, Геночка, это вермишель". Генка ел.
Закончилась война, он поступил в МГИМО и закончил его, но карьера дипломата не прельстила старшего брата моей мамы. Георгий Миртов закончил МАИ, стал начальником отдела КБ им. Макеева и привозил мне с Байконура тюбики с едой для космонавтов! Настоящие космические тюбики! Вот это было счастье мое детское…
Бабуля моя, Нина. Дочь русского интеллигента, Виктора Александровича Карякина, профессора Свердловского политеха. Выпускница ЛЭТИ. Работала в Военно-воздушной академии им. Н.Е.Жуковского, в Рижском высшем инженерном авиационном училище. Доцент Воронежского политехнического института. Кандидат технических наук. Была награждена медалями «За победу над Германией» и другими, орденом «Знак почета». Два ее брата погибли на войне, и остались у меня пожелтевшие фронтовые треугольнички с теплыми словами и надеждой на жизнь и на победу…
…а после войны, в вестибюле Академии им. Жуковского, она познакомилась с моим дедом.
Мальчишка из бедной семьи, родом из городка Пирятин, что под Харьковом. Солдатик с выкладкой вдвое больше собственного веса за спиной... Спустя годы - Зиновий Моисеевич Каневский, начальник кафедры технической эксплуатации радиооборудования РТФ РКВИАВУ. Основатель РТФ, заведующий кафедрой радиотехники Радиотехнического факультета Воронежского политехнического института. Полковник, профессор, доктор технических наук. Стал легендой Политеха при жизни, ушел от нас в 93 года! До последнего дня преподавал, закончил монографию, работал с аспирантами. Уникальный человек, с феноменальной памятью, остроумный, честный и принципиальный… Мой настоящий друг.
Недавно меня нашел в соцсетях студент РТФ выпуска конца 80-х. Попросил показать, где похоронен дед. «Благодаря ему я стал человеком. Хочу поклониться…»
9 мая.
Тех, кто прошел Великую отечественную – почти не осталось, их единицы, им за 90. Скоро некого будет поздравлять, и война останется в учебниках… Но этот день для меня и моей семьи ОЧЕНЬ важен. Пока помнят мои родители, пока помню я – будут помнить мои дети и все, кто останется после меня. Я горжусь вами, мои героические родные люди, пережившие весь ужас войны, мужественные и стойкие. И спасибо вам за всё.
|
|
35.
Идет старик по улице. Захотелось ему с кем-нибудь поговорить, а никого рядом не видать. Вдруг видит регулировщик на перекрестке стоит. Подходит к нему старик:
Привет, служивый, как служба?
Здорова, дед! Служба как служба, не жалуюсь...
Ты и в холод стоишь?!
Да!
И в жару?
Да!
Да, тяжелая у тебя работа! . . То есть, в любую непогоду?
Регулировщику это надоело и он как заорет:
В любую погоду, в любое время... всегда стою!!!
(задумчиво) Дааа...
Чтооо "да"! ?
Хороший х@й бы из тебя получился...
|
|
36.
Советские люди
Коллега рассказал немножко из истории своей семьи. Они из Казанских татар. В тридцатых годах были раскулачены. Старший из восьми детей уже женатый, ссылки избежал – уехал в Узбекистан и там прижился. Остальные провели весь срок ссылки в Красноярском крае. После окончания срока ссылки вся семья вернулась в Казань. А его дед Назиб остался в Енисейске. Жил там с семьёй, оттуда ушел на войну, туда же вернулся в 43-ем, когда комиссовали после тяжелого ранения. Уже после войны родные уговорили его вернуться с семьей в Казань. Продал дом, имущество, скотину-птицу, - вернулся на родину. Год прожил – не по нему здесь всё. Не нравится. Старший брат звал к себе в Узбекистан. Приехал он туда, и там ещё год прожил – тоже не понравилось. Тосковал по Сибири. Написал об этом своему другу в Енисейск. Тот ответил: «Приезжай, конечно, поможем!» А это как раз весна была – начало огородных работ. И этот друг, будучи уверен, что Назиб скоро с семьей приедет, пашет огород не только себе, но и Назибу, сажает картошку, сеет всё на две семьи… мало того - разгораживает свой дом перегородкой напополам, и прорубает отдельный вход. Назиб приехал – вот тебе дом, вот тебе огород… Вырастил Назиб восемь детей в Енисейске, дождался там и внуков.
Один из этих внуков, который и сам уже дедушка, рассказал мне это. Говорит: «Мы тогда не удивлялись такой дружбе между людьми, помощи… Это просто пример взаимоотношений, которые считались нормальными… Звали этого друга моего деда – Семен Ермолаев».
|
|
37.
"Высшая Награда Офицера"
Эпиграф -
"Давно смолкли залпы орудий. Над нами лишь солнечный свет.
На чём проверяются люди, если войны уже нет?" (В.С. Высоцкий)
Дед мой к военной службе и вообще к армии относился с большим пиететом. Сам он фронтовик, майор-артиллерист, и сыновей своих ростил строго. Может быть мой отец и исключение из правила, а может сказалось дедовское воспитание, но, несмотря на то, что его призвали в СА после института лишь на два года, относился он к службе очень серьёзно. Впрочем, его жизненное кредо - "делай либо на отлично, либо вообще не делай."
Недавно я пересматривал семейные фотографии и открыл один альбом. В нём одна за другой наклеены пять фоток, он в середине, рядом дембеля. Отец заметил и, улыбнувшись, сказал:
- Это, пожалуй, одна из трёх наград за службу в СА, которыми я горжусь.
- Как так? Поделись.- попросил я.
И он рассказал вот такую штуку.
Хотя отец и служил в кадрированной дивизии, ему "повезло" - достался полный танковый взвод. Если у других офицеров в подчинении было всего лишь три механика-водителя, а танки стояли на хранении в коконах, то у него всё было по полному боевому рассписанию, механики-водители, наводчики, заряжающие и командиры танков. Да и танки должны были быть в полной готовности, заправленные и с полным боекомплектом. Тревожный чемоданчик всегда под рукой, а это значит, боевая готовность - 15 минут.
Посему, в отличие от других офицеров, его служба была "и опасна и трудна." То бишь, и личного состава в подчинении больше, и заниматься с ними надо и танки в должном состоянии содержать. Тут отец никаких компромисов не признавал, учил солдат и сержантов на совесть и сам всё время учился. Помнил дедовский завет, "ты пример солдатам должен быть."
Водил он танк не хуже механика водителя, и стрелял отлично (это из его армейской характеристики). Из танка сутками не вылезал, знал каждый винтик. Если у солдат и сержантов было задание, то он завсегда был с ними, работы не чурался. Может, он этим он и отличался от многих других офицеров, которые своим подчинённым лишь давали задания, а сами куда-то тихонько исчезали.
Награда Первая.
Может, кто постарше помнит такую игру - "Зарница." В своё время играли в неё очень серьёзно, даже с применением бронетехники. То есть, пионеры носились как очумелые, выполняя разные манёвры, а в кульминационный момент - бежали за танком, типа в атаку. Если для школьников это был балдёж, то для офицера - сплошной головняк. Только и смотри, чтобы кто-то особо ретивый под гусеницуне попал .
Отцу, как обычно, подфартило.
- У тебя взвод развёрнутый. Вот ты воспитанием патриотической молодёжи и займёшься. Ну, а общее руководство всей игрой будет осуществлять начштаба полка подполковник Медведев. - обрадовал начштаба полка.
О Медведеве этом в дивизии ходили легенды. Скрипучий, въедливый и резкий на язык, он был одним из последних ветеранов, которые дослуживали в самом начале 70-х. Да-да, такие бывали, хоть было их и немного. Им, конечно, в дивизии гордились, особенно на 9-ое Мая, но, откровенно говоря, побаивались, ибо ему был сам чёрт не брат. Ну, что ему можно было сделать? Он в грош всё начальство не ставил, за исключениям, пожалуй, комдива, и то - лишь пожалуй потому, что тот был сыном самого Маргелова.
И вот - с самого утра идёт игра, пионеры довольны, вожатые тоже, взвод весь взмокший, всё-таки сидеть в танке несколько часов летом - удовольствие куда ниже среднего. Наконец наступил долгожданный обед. Пионеры идут харчеваться в столовую, а отец со взводом ждут, пока им подвезут пропитание. И тут оказывается, что кто-то где-то как-то что-то перепутал, короче - обеда им не доставили. В принципе, есть сухпай, с голодухи не помрут, но отец идёт на принцип.
- Товарищ подполковник, докладываю - личному составу не доставлен горячий обед.
- Они что, маленькие? Обойдутся. Сухпай пускай пожуют, ничего с ними не станется, - режет подполковник.
- Да, не маленькие. Но личному составу положен горячий обед. Прошу обеспечить.
- Лейтенант, да ты ****** ***** ***** ***** *****. - разгневался Медведев.
- Попросил бы вас воздержаться от обценной лексики и обеспечить личный состав горячим обедом. - настаивает отец, холодно глядя в упор на начштаба. - Мои подчинённые выполняют поставленную задачу. На вас было возложено общее руководство, в том числе, пищевое довольствие. Ещё раз, требую обеспечить.
Подполковник изменился в лице, даже открыл рот, а потом вдруг замолк и неожиданно мирно сказал:
- Хорошо.
Не знаю, куда он звонил, или как он провиант доставал, но горячий обед личный состав получал на протяжении всей "Зарницы."
После игры он подошёл к отцу и ... чудо из чудес... извинился. Подполковник-фронтовик перед зелёным лейтенантом. Более того обратился на "Вы", сказав:
- Вы были правы. Правильно требуете и за личным составом смотрите грамотно. Благодарю за службу. - и отдал честь.
Награда Вторая
У каждого офицера есть несколько смен формы. Например, повседневняя, или, скажем, парадная. У танкистов, помимо всего, есть ещё зимние комбинезоны. В танке зимой весьма прохладно, даже зябко, особенно пока он ещё не прогрет, посему зимний комбинезон - вещь, можно сказать, необходимая. Но летом от неё пользы мало.
В их части было принято зимние вещи всех офицеров батальона хранить в отдельной каптёрке. При потеплении, весной, их помечали бирками с именами владельцев и складировали, чтобы через полгода достать с наступлением холодов. Раз-два за время хранения их доставали, для ревизии там или чтобы проветрить, а так - лежали комбезы себе под замком спокойненько.
И вот, на второй год отцовской службы, поздней осенью открыли каптёрку. Смотрят - ё-моё, а вещей-то нет. По горячим следам провели расследование и как-то выяснили, что солдаты учудили. Не знаю, зачем им комбинезоны понадобились, хотя штуки они добротные. Может, обменяли на что-либо, или налево местным загнали. Одно диво, не взяли ворюги лишь два комбинезона - отцовский и ещё один, командира роты, хотя они и в самом центре висели.
Награда Третья
В части была традиция, после приказа все дембеля роты обязательно шли в фото-ателье для общей фотографии. Естественно, их самих в город не отпускали и направляли в сопровождение кого-нибудь из комвзводов. С этим офицером и делалась общая фотка, что позже шла в дембельские альбомы. Не знаю отчего, но почему-то никто из офицеров особо не стремился сопровождать дембелей на этот променад.
В первую же осень службы комроты попросил отца сводить дембелей на фотосессию. Ладно, просят так просят. Сходил, сфоткались, всё замечательно. Дембеля даже лишнюю копию заказали, отцу подарили.
Весенние дембеля уже попросили комроты, чтобы на их дембельской общей фотке был именно отец, и снова он отправился в качестве сопровождающего в ателье. И в его коллекцию добавилась ещё одна дембельская фотография. История повторилась и следующей осенью и следующей весной. И вот у отца уже 4 фотографии, где он с солдатами и сержантами 4-х призывов.
А вот и его дембель на носу, но незадача - ранило его за пару недель до сего замечательного дня. Провалялся в госпитале ( https://www.anekdot.ru/id/911949 ) сколько положено, после выписали. Подзадержался он, уже начало ноября, домой пора. Прошёлся по части, попрощался с сослуживцами, вдруг дембеля к нему подходят:
- Товарищ старший лейтенант. Куда же Вы? А сфотографироваться с нами для дембельского альбома?
- В смысле? Уже ноябрь, у вас наверняка все фотографии есть.
- Почти. Но общей фотографии нету. Мы всё Вас ждали.
Так у отца в альбоме появилась пятая фотография с дембелями...
Интересно, что бы это значило?
|
|
38.
Сидит семья Вовочки за столом ужинают, настроение хорошее.
Разговаривают о делах, что у кого произошло за день, а Вовочка молчит,
ничего у него интересного за день не произошло. И видно по нему -
ну хочет что-то сказать, а нечего.
И вдруг Вовочка не выдерживает, говорит:
А я стихи пишу!
Все, естественно просят почитать стихи.
А вы не обидетесь?
Нет!
И тут он начинает читать:
Наша мама вертолет: всем дает,а папе вот (и показывает).
Ну, мама начинает зло смотреть на сынишку, а все смеются. Вовочка продолжает:
Папа тоже вертолет: всех *бет, а маму вот (и показывает).
Папа присоединяется к маме в своей симпатии к сыну.
А Вовочка:
Сестра тоже вертолет: курит, пьет и в рот берет...
Все почти готовы удушить Вовочку, один дед сидит смеется, а Вовочка:
Деда тоже вертолет: *уй большой, а не встает!
Тут дед замокает, такая зловещая тишина что же дальше будет?
А Вовочка вставая из-за стола:
Вова тоже вертолет: по*издел и спать идет...
|
|
39.
БОЕВОЙ ВЫХОД
Лет пять тому назад, летал я в Екатеринбург, в командировку. И мой московский приятель Вадим, слёзно попросил, если будет время и возможность, заехать к его маме, передать маленькую посылочку, а главное захватить там кое-какие важные справки, и доверенности.
Я не обещал, но постарался и у меня получилось. Дела все переделал, а до самолёта ещё семь часов. Взял такси и приехал.
Мама Вадима встретила меня как родного - накормила, напоила, про Вадюшу расспросила.
Спешить мне было некуда, мы мило беседовали у телевизора, допивая десятую чашку чая, как вдруг из соседней комнаты неожиданно раздался громкий голос, я даже дёрнулся, ведь был уверен, что в квартире кроме мамы Вадима нет никого.
Сразу и не понятно – голос мужской или женский:
- Наташа, а у нас кто-то есть?
- Да, папа, выходи, поздоровайся – это друг нашего Вадечки, из Москвы заехал.
Минуты через три, дверь комнаты медленно открылась и оттуда показалась несмелая палочка с резиновым набалдашником, а за ней - древний, сутулый дедушка в рубашке застёгнутой на все пуговицы.
Дед протянул мне руку, я встал и протянул ему обе свои.
Дед, не отпуская, потянул меня прямо под торшер, чтобы на свету получше рассмотреть гостя.
У стариков такое бывает, ну интересно ведь.
И только тогда я увидел его глаза. Очень больших усилий мне стоило, чтобы старик почти не заметил, как же я хотел отвести взгляд.
Один его глаз был маленький, прищуренный, цепкий, а на втором, широко-открытом, просто жуткое, белое бельмо.
Хозяйка познакомила нас и прибавила – это дедушка Вадима, он у нас ветеран войны, фронтовик.
Я никогда не мог пройти мимо живого ветерана, чтобы не поговорить и не порасспрашивать, тем более время позволяло.
И старик, как исправный дизельный двигатель, завёлся с полуоборота:
- Я воевал в разведке. И не просто - сбегай, глянь, не встало ли солнышко, а во взводе полковой разведки.
Ещё до войны я на заводе работал, ушёл в армию и комсомол направил меня в сержантскую школу.
Закончил с отличием, а тут война, понимаешь. Естественно, прошусь на фронт. А меня не пускают, посылают на курсы младшего офицерского состава. Короче сбежал я от туда, чуть под трибунал не угодил, но командование разобралось, плюнули, отпустили, ведь не домой же я прошусь, а на фронт. Прибыл на передовую, вначале хотели дать мне отделение и в бой, а потом посмотрели - стоп. Тут как раз полковые разведчики для себя людей выбирали. Поглядели, погоняли, а я ведь до войны борьбой занимался, прыжки с парашютом имел, да и вообще, толковый парень был, восемь классов за спиной как-никак. Вполне подошёл, взяли.
А ты знаешь, что в полковой разведке служить – это как космонавтом стать. Все хотят, но мало кого возьмут. Никто ниже майора на нас даже голос не повышал. Мы даже под ноль не стриглись, ходили с причёсками, как интеллигенты. Но и убивали, конечно же, нашего брата не в пример простому, окопному солдатику. В окопе у тебя хоть шанс есть уцелеть, да и свои кругом, а разведчик в боевом выходе - один против всей фашистской Германии.
Поначалу меня долго на задания не брали, а муштровали как цыганскую лошадь, учили всему: как за линию фронта ползать, как по карте ходить, как по звёздам ориентироваться, как убивать, как «языка» брать.
Месяца два гоняли и вот, наконец, как-то утром объявляют: - Высыпайся хорошенько, ночью твой первый боевой выход, пойдёшь за языком.
Только стемнело и мы пошли. Со мной друг мой - Боря Шляпников. Хотя, как со мной – это я с ним. Боря к тому времени уже опытным разведчиком был, с орденами. Целый взвод, наверное, немцев приволок.
Перешли линию фронта, доползаем до немецких позиций. Лежим, мёрзнем, тихо наблюдаем, ждём. Может кто проснётся, в уборную захочет, вылезет из блиндажа, подойдёт к нам поближе. Но, как назло никого, а место открытое, скоро утро, светать начнёт, тогда не получится, придётся возвращаться ни с чем.
Вдруг, смотрим, вышел. Здоровый такой, без оружия, идёт, качается, плохо со сна соображает. Справил нужду, закурил и повернулся к нам спиной, чтобы огонька не было видно с нашей стороны. Ситуация – лучше не придумаешь. Немец метров в пяти от нас. Лежим, уже готовые бросится. Моя задача - сходу рот ему зажать, чтобы не вскрикнул от неожиданности, а Боря должен был нож к морде приставить, напугать и тут же пустой вещмешок на голову надеть. От этого человек психологически ломается, он будет понимать, что его крик – это его смерть.
Боря шепчет: - Готов?
Я отвечаю: - Готов.
- Раз, два, пошли.
Мы, вскочили, рванулись к немцу, я даже уже за воротник его схватил и второй рукой до рта потянулся, вдруг Боря как завоет. И только тогда я понял, что произошло. Мы в темноте не заметили, что между нами и немцем тянулось заграждение из колючей проволоки. Так мы с Борей со всей дури, на колючки и насадились. Немец стоит в ступоре, руки поднял, крикнуть боится. Лицо у Бори всё в крови, про себя я и не понял даже. Боря направил на немца автомат, а сам схватил меня за воротник и потащил обратно.
Как немного оторвались, залегли, Боря нас обоих забинтовал, потом на себе меня тащил. Я несколько раз сознание терял по дороге. Но всё же, мы кое как до наших добрались. Только в санчасти я понял, что остался без глаза.
Потом госпиталь. Чуть не умер там от заражения крови. Выкарабкался. Просился обратно на фронт, но кривого не брали, комиссовали. Вернулся к себе в Свердловск, работал в заводе. Переписывался со своими ребятами разведчиками. Первым убили Борю, а через полгода уже не с кем было переписываться, погибли все, кого я знал.
Вот такой у меня получился первый и последний боевой выход.
Знаешь, я всю жизнь думал о том немце, которого за воротник подержал. Всегда мечтал его найти и прикончить, такая ненависть у мня к нему была, он даже снился мне не раз.
А теперь, что уж. Теперь, я уже думаю, что если бы встретил его сейчас… А что? В Германии у пенсионеров жизнь хорошая, он тоже мог бы, как и я, до девяноста дожить.
Если бы сегодня его встретил, то, наверное, простил бы ему свой проткнутый глаз, всё же – это меня от смерти, видимо, спасло, да и времени сколько прошло.
Я бы поговорил с ним. Даже, может, выпили бы.
А потом… а потом, всё-таки задушил…
|
|
40.
Без соли
По утрам у меня обычно нет аппетита.
Вот и в тот раз (19 августа 2008) зашел в ресторанчик при гостинице и заказал яичницу с ветчиной просто потому что надо. Потом расплатился за номер, и узнал у администратора, - как проще проехать к их владикавказской мэрии.
Покрутился по городу - нашел.
В городской администрации спросил – кто занимается беженцами, и куда мне посоветуют отвезти гуманитарку, находящуюся у меня в машине?
Какой-то дяденька расспросил меня – что и откуда я везу, и кто меня прислал.
Узнав, что никто меня не присылал, а я просто сам купил игрушек, и из Московской области везу их беженцам из Цхинвала, он поцокал языком, и предложил отвезти это в Алагирскую школу-интернат, где размещены, дескать, беженцы с детьми.
Не нашел я школу эту интернат. Где-то мимо проскочил. Алагирские гаишники сказали, что, дескать, дуй в эту сторону, там есть санаторий, в котором тоже беженцы из Цхинвала есть. Еду – паренёк голосует. Сел он в машину, сказал, что когда грузины напали, его отец отправил с матерью и младшими детьми сюда от войны. А теперь уже все возвращаются. Ну, я и повез его в Цхинвал. Ещё он рассказал, что видел, как его земляки какого-то грузина вешали. Кричали, что шпион. А уж был ли тот бедняга шпион на самом деле – про то Бог весть.
Приехали мы с ним на пропускной пункт на границе Северной и Южной Осетий перед самым уже Рокским тоннелем. Машин и микроавтобусов куча. Беженцы возвращаются. Всех записывают в журнал. У многих нет документов – им выписывают что-то временное. Здесь мой пассажир нашел знакомых и пересел в их машину.
В очереди этой несколько часов провел. Там девочка маленькая одна плакала. Порылся в коробках и тюках – вынул ей красивый детский мячик. Передо мной стоял микроавтобус НТВ. Они там немножко с камерами поснимали.
Уже под вечер подошла моя очередь.
Люди в камуфляже спросили «куда-зачем», как должное приняли мой ответ, посмотрели на короба и тюки с игрушками, и махнули – «проезжай».
Пустился догонять Этот НТВешный автобус. Так за ним и ехал.
Дорожные указатели то ли на осетинском, то ли на грузинском – непонятно ничего.
Едем по селу какому-то – все дома и справа, и слева разрушены, и сожжены. Я ещё удивился, что на дороге только воронки небольшие кое-где, а обломков никаких.
На следующий день рассказали мне, что война застала в Цхинвале несколько бригад грузинских шабашников. И их задержали осетины. Закрыли где-то. Собственно, это было и в их интересах, потому что после грузинского нападения народ мог этих работяг просто растерзать. Так мне сказали. А когда Российские войска грузин отогнали, то этих самых интернированных грузин заставили расчищать дороги от камней и обломков. А, кстати, про то село напрочь разрушенное (просто сплошь и полностью – ни одного целого дома), один дед там сказал, что это грузинское село было. И, то ли русская артиллерия это село разнесла по осетинской наводке, (но жителей там не было уже) то ли осетины его разрушили и сожгли после грузинского нападения. Такие нюансы они неохотно рассказывали. Да ещё и собеседник тот плохо по-русски говорил. Старенький дедушка такой. Но это я узнал на следующий день. А тогда въехал в Цхинвал я за бусиком НТВ. По сторонам не смотрел поначалу – боялся отстать. А они заехали на какую-то охраняемую территорию, куда их пропустил солдат, подняв шлагбаум. Я и соваться туда не стал.
Крутнулся на площади перед этим шлагбаумом, поехал, пока не стемнело, город смотреть.
Разрушен он был, как мне показалось, процентов на двадцать. Целых стекол вообще не видно было. Сфотографировал разбитые школу №5, и несколько домов.
Сгоревшую библиотеку фотать не стал - она выглядела очень эффектно, и я был уверен, что её снимки будут сотнями опубликованы.
А во дворе школы №6 – почти неповрежденной - заметил мужчину. Остановил машину, подошел к нему, и спросил совета – куда и кому мне лучше сдать свой груз.
Он приветливо очень со мной пообщался, сказал, что его зовут Мираб, он завхоз этой вот шестой школы, и завтра утром охотно проводит меня в гороно, где я всё и сдам.
Уже смеркалось. Еще прокатился по неосвещенному городу, посмотрел, как людям раздают хлеб возле пекарни, вернулся к этой же школе, и устроился на ночлег.
Я на Форде-Гэлакси приехал. Удобная машина. Задние сиденья перед отъездом снял и оставил в гараже, чтобы больше вместить товара. Теперь весь груз сдвинул в одну сторону и ещё на передние сиденья переложил. Достаточно места получилось, чтобы лечь, вытянувшись во весь рост. Погрыз завалявшиеся в бардачке сушки, запил водичкой, и лег.
Через дорогу – на стадионе, - ровными рядами стояли палатки российской части МЧС. Слышал ночью один далекий орудийный выстрел и гулкий полет снаряда.
Утром встретился с Мирабом. С его разрешения загнал машину во двор школы, где умылся до пояса, и соскоблил станком свою щетину.
Поехали в гороно.
Там встретились с заведующим, и ещё человека четыре сотрудников было. Все мужики.
Женщины, как я понимаю, там, в основном, рожают и воспитывают детей. Мужики – работают.
Ну, они тоже были ко мне очень приветливы. Игрушки сказали отвезти в детский сад – Мираб, мол, покажет дорогу – а спортинвентарь тому же Мирабу в школу.
Заведующая детсадом была женщина – русская. А завхоз – осетин.
Мираб потом уже в школе забрал мячи, скакалки, теннисные и бадминтонные ракетки, не помню, - что там ещё у меня было, - и спросил:
- А ты, может, кушать хочешь?
Я ответил, что хоть и ел вчера на завтрак яичницу, но сейчас уже немножко сильно проголодался.
Он схватился за голову, потащил меня к моей машине, и мы поехали к нему домой.
Спрашивает:
- Куриный суп будешь?
- Ой, - отвечаю, - это как раз то, что я сейчас больше всего хочу!
Он поставил передо мной бутыль с вином, и кинулся разогревать суп.
Я не любитель и не знаток вин.
Из вежливости выпил полстакана, отговорившись, что мне за рулем нельзя и этого, и начал метать в себя вкуснейшее очень густое варево, которое он назвал супом. Мы бы назвали это - тушеная курица с картошкой и овощами.
Он спохватился:
- Слушай! Может тебе соли надо? А то мы в семье всё без соли едим.
Я ответил, что это, оказывается, так вкусно, что теперь я и дома буду тоже всё готовить без соли.
Налил он мне пятилитровку вина домашнего в качестве гостинца, и отправился я восвояси.
Про «готовить без соли» потом, конечно, забыл.
|
|
41.
В средней группе детского сада к сентябрьскому утреннику меня готовил дедушка. Темой праздника были звери и птицы: как они встречают осень и готовятся к зиме. Стихотворений, насколько мне помнится, нам не раздавали, а если и раздали, дедушка отверг предложения воспитательниц и сказал, что читать мы будем своё.
Этим своим он выбрал выдающееся, без дураков, произведение Николая Олейникова "Таракан".
Мне сложно сказать, что им руководило. Сам дедушка никогда садик не посещал, так что мстить ему было не за что. Воспитательницы мои были чудесные добрые женщины. Не знаю. Возможно, он хотел внести ноту высокой трагедии в обыденное мельтешение белочек и скворцов.
Так что погожим осенним утром я вышла на середину зала, одернула платье, расшитое листьями из бархатной бумаги, обвела взглядом зрителей и проникновенно начала:
– Таракан сидит в стакане,
Ножку рыжую сосёт.
Он попался. Он в капкане.
И теперь он казни ждёт.
В "Театре" Моэма первые уроки актерского мастерства Джулии давала тётушка. У меня вместо тётушки был дед. Мы отработали всё: паузы, жесты, правильное дыхание.
– Таракан к стеклу прижался
И глядит, едва дыша.
Он бы смерти не боялся,
Если б знал, что есть душа.
Постепенно голос мой окреп и набрал силу. Я приближалась к самому грозному моменту:
– Он печальными глазами
На диван бросает взгляд,
Где с ножами, топорами
Вивисекторы сидят.
Дед меня не видел, но он мог бы мной гордиться. Я декламировала с глубоким чувством. И то, что на "вивисекторах" лица воспитательниц и мам начали меняться, объяснила для себя воздействием поэзии и своего таланта.
– Вот палач к нему подходит, – пылко воскликнула я. – И ощупав ему грудь, он под рёбрами находит то, что следует проткнуть!
Героя безжалостно убивают. Сто четыре инструмента рвут на части пациента! (тут голос у меня дрогнул). От увечий и от ран помирает таракан.
В этом месте накал драматизма достиг пика. Когда позже я читала в школе Лермонтова "На смерть поэта", оказалось, что весь полагающийся спектр эмоций, от гнева до горя, был мною пережит еще в пять лет.
– Всё в прошедшем, – обречённо вздохнула я, – боль, невзгоды. Нету больше ничего. И подпочвенные воды вытекают из него.
Тут я сделала долгую паузу. Лица взрослых озарились надеждой: видимо, они решили, что я закончила. Ха! А трагедия осиротевшего ребёнка?
– Там, в щели большого шкапа,
Всеми кинутый, один,
Сын лепечет: "Папа, папа!"
Бедный сын!
Выкрикнуть последние слова. Посмотреть вверх. Помолчать, переводя дыхание.
Зал потрясённо молчал вместе со мной.
Но и это был ещё не конец.
– И стоит над ним лохматый вивисектор удалой, – с мрачной ненавистью сказала я. – Безобразный, волосатый, со щипцами и пилой.
Кто-то из слабых духом детей зарыдал.
– Ты, подлец, носящий брюки! – выкрикнула я в лицо чьему-то папе. – Знай, что мертвый таракан – это мученик науки! А не просто таракан.
Папа издал странный горловой звук, который мне не удалось истолковать. Но это было и несущественно. Бурными волнами поэзии меня несло к финалу.
– Сторож грубою рукою
Из окна его швырнёт.
И во двор вниз головою
Наш голубчик упадёт.
Пауза. Пауза. Пауза. За окном ещё желтел каштан, бегала по крыше веранды какая-то пичужка, но всё было кончено.
– На затоптанной дорожке, – скорбно сказала я, – возле самого крыльца будет он задравши ножки ждать печального конца.
Бессильно уронить руки. Ссутулиться. Выглядеть человеком, утратившим смысл жизни. И отчетливо, сдерживая рыдания, выговорить последние четыре строки:
– Его косточки сухие
Будет дождик поливать,
Его глазки голубые
Будет курица клевать.
Тишина. Кто-то всхлипнул – возможно, я сама. С моего подола отвалился бархатный лист, упал, кружась, на пол, нарушив шелестом гнетущее безмолвие, и вот тогда, наконец, где-то глубоко в подвале бурно, отчаянно, в полный рост зааплодировали тараканы.
На самом деле, конечно, нет. И тараканов-то у нас не было, и лист с меня не отваливался. Мне очень осторожно похлопали, видимо, опасаясь вызвать вспышку биса, увели плачущих детей, похлопали по щекам потерявших сознание, дали воды обмякшей воспитательнице младшей группы и вручили мне какую-то смехотворно детскую книжку вроде рассказов Бианки.
– Почему? – гневно спросила вечером бабушка у деда. Гнев был вызван в том числе тем, что в своем возмущении она оказалась одинока. От моих родителей ждать понимания не приходилось: папа хохотал, а мама сказала, что она ненавидит утренники и я могла бы читать там даже "Майн Кампф", хуже бы не стало. – Почему ты выучил с ребёнком именно это стихотворение?
– Потому что "Жука-антисемита" в одно лицо декламировать неудобно, – с искренним сожалением сказал дедушка.
|
|
42.
Дожил дед до 100 лет, приходит к нему корреспондент девушка и говорит Как вы дожили до стольких лет , видимо не курили ? Дед в ответ Видишь стог сена в поле, так вот я выкурил в 3 раза больше чем этот стог Тогда наверное не пили ? Видишь пруд за окном? Так вот я выпил в 2 раза больше чем этот пруд Так может быть вы с девушками ceкcом не занимались ? Видишь косу у дерева? Так вот, когда ко мне смерть пришла, я ее так отъе@ал, что она даже косу оставила!
|
|
43.
Навеяно
грустным «юбилеем» событий 08.08.2008г.
1967г. - юбилей Революции 7.11. 1917г. . Поэтому поводу в школе концерт, на котором разные классы представляли союзные республики с соответствующими программами. Нашему четвертому «Б» «досталась» Грузия. «Гвоздем» программы шла песня - «Наша песня над Арагвой горы разбудила». Мы старались как могли. Исполнение «хора» из 27 пионеров тоскливой мелодии, так не похожей на наши «Ой мороз..» или «Во поле березка...», вызывало зубную боль.
Мы так старались, что с «разбуженных» гор убежали последние барсы, а в Аргентине упал самолет заправщик...(шучу)
Но! Именно тогда в моей детской душе разбудилось любопытство — ГРУЗИЯ — а она КАКАЯ?!
Что я знал к тому моменту об этой республике ? Сталин, Берия, князь Багратион, «Мцыри» и фильм «Отец солдата» и, в то же время, вживую видел чернобровых дядек с большими красными носами на рынке в кепках «аэродромах», торгующих круглый год фруктами и цветами.
Полетели года, много чего узнавал про Грузию — разного. Но любопытство не проходило. Потом, с «перестройкой», все круче: «саперные лопатки у дома правительства...», Горбачев: «...Я не знал...», Гамсахурдия — Цхинвали...Покушение на Шеварднадзе (По телеку он в белой майке алкоголичке...), и,наконец, Михаил Николаевич рвется к трибуне с красной «голландской» розой в руке. Наших выдавливают из Грузии.
Пик событий 08.08.2008 - в день открытия Олимпиады в Пекине. Через три дня опять Михаил Николаевич - сидит на троне и жует свой галстук, тоже красный, с розовым отливом. Треш. (Ирония судьбы - жизненные вихри выбросили Михал Николаевича в Голландию, любоваться на миллионы алых роз, чтобы, значит, не забывал свой звездный час... )
Чуть отвлекусь.
В этот день я понял, смысл фразы из анекдота ( ...и тут Василию Иванычу карта и поперла...) Поясню. Относил себя к «демократам». Смотрел CNN, искренне считал Запад образцом. Так вот 08. 08 — утром, по 1 каналу передают в новостях - что Грузия ...— Цхинвал, «Грады», миротворцы... Тут же переключаюсь на СNN – тут ничего. Потом наши передают открытие Олимпиады, показывают озабоченного Путина, пытающегося привлечь внимание Буша «младшего». Далее показывают заседание совбеза ООН! Смотрю СNN - опять ничего про Грузию!
И вот вечером по 1 каналу передают, что наши войска прошли Рокский тоннель, Джава..
Смотрю CNN – Ба! Русские напали на Грузию!! Ай нехорошо! Вот тут я про Василь Иваныча все и понял. Держат американцы всех за «лохов», вот карта им и прет, что понравилось, то им и принадлежит, а почему, «а потому» - «Мы исключительная нация» (Так примерно выразился Обама).
Этим летом решаем куда поехать отдыхать. Едем к «своему» туроператору. То, се, - были, хрень, жарко ...И тут звонок оператору - «...да... да, ну как, ну отлично, вино привезли? А грузины как....»
Я сделал стойку. ГРУЗИЯ — А КАК?! На своем авто ?, МОЖНО ?!!
Сборы.
Интересное наблюдение: многие знакомые спрашивают- Куда? Отвечаю — в Грузию. И наблюдаю реакцию: сначала недоумение, потом движение извилин, потом лицо озаряется пониманием - «Ах в Гру-у-узию, ааа!!!» 100%. («Да, забывать мы стали имена героев...»(О. Бендер). Добил вопрос внучки, умницы - отличницы (перешла в 4 класс!) - «Дед, а ГРУЗИЯ это ЧТО??!»
И завертелось. Через две недели с женой в автомобильной очереди в Верхнем Ларсе. Единственная открытая дорога из России в Грузию. План: едем на 10 дней в Батуми, потом на пару дней в Тбилиси. А оттуда домой.
Дорога.
Пять часов ожидания в очереди. Погранцы, досмотр, штампы в паспорте и поехали!
Ехали по Яндексу. В штатном навигаторе моего кроссовера Россия только до Элисты. (Привет от японцев за острова!?). Вы говорите в Сочи серпантин ?! «Я Вас умоляю...». На дисплее смартфона трасса пишется довольно широкой линией. На некоторых участках дисплей казался полностью заштрихованным кривыми линиями маршрута. Спустились. Перед Тбилиси свернули направо и поехали к морю. Почти сразу начался автобан. Ах, как сладко мчаться не обращая внимания на пищание антирадара!(Каюсь, но что было...) Бан быстро закончился после развилки на Гори . Пошла обычная дорога с указателями на английском — «Батуми ...км». На шоссе обилие коров. Меняются городки, зелень, сады.
Трасса стала заметно подниматься, становилась уже. Сначала пропали коровы вместе с разметкой и указателями, а потом и покрытием полотна. Исчезли встречные, а потом и попутные автомобили. И мы с женой остались в Грузии одни и только навигатор, как КПСС говорил: - «Верной дорогой идете товарищи!» Из за очередного поворота навстречу выехал белый седан.
Остановились. Семья, муж с женой и двумя сыновьями младшеклассниками. Наши. Возбуждены и встревожены. Возвращаются, потеряли веру в Яндекс. Дальше дорога с их слов — полная ж... Они решили не рисковать. На дороге есть ручьи и водопады. Пока говорили, навстречу из за поворота выруливает маршрутка!!! Типа газельки!! У нас у всех глаза на лоб. Сравнил свою машину с седаном, посмотрел вслед маршрутке кивнул жене — Поехали! Еду осторожно, вдруг вижу, меня догоняет черный кроссовер, чуть больше Нивы. Лихо обгоняет и прет дальше. Грузинские номера. В машине двое кавказских бородачей. Прибавляю газ, держу их в видимости и тоже попер. Стало заметно потряхивать. Часто, прямо посреди проезжей части, выступают здоровенные валуны типа «прощай картер». Смотрю как проезжает ручьи и рытвины попутный автомобиль. В одном месте у него вывесилось заднее колесо. Наудачу взял правее, пронесло. При взгляде в боковое левое стекло перехватывает дыхание: пропасть. Справа вертикальная стена. Никаких ограждений. Часто из пропасти видны макушки огромных елей, стволами уходящими вниз, в черную муть. Дело к вечеру. Навигатор показывает: до цели (Батуми) 150 км и 12часов хода! Решил, что навигатор свихнулся. Начинаем входить в облако, туман, запахло погребом, моросящий мелкий дождь, дорогу развезло, скользко и грязно. Одна надежда, что виден попутный автомобиль. Настроение у обоих упало. Супруга начинает выражаться не «куртуазно». Первые матерки достаются туроператору, потом себе:(какая я была дура...). Чую, скоро будет про меня... Решил опередить события и сдаться добровольно. Говорю типа да, тебе хреново, но и мне тоже, типа мне еще и рулить... На что получил неожиданный ответ строгим, «учительским» тоном: « Не смей мне такое говорить! Я — женщина! И мне - страшно!». Согласно киваю.
По сути каждое ее слово правда. Но я то, я то как раз наоборот! Настроение сразу как то улучшилось. Вспомнился А.Папанов с его «Летять утки...». И пришло понимание, что примерно, именно вот так, и выглядят наши фольклорные - «такие ебеня». Поднимаемся все выше. Туман начинает понемногу редеть. Впереди что то вроде остановки, площадка. На ней стоит жигуль «семерка», местная. Спрашиваю, когда будет хорошая дорога? Ответ — еще пять километров вверх и тридцать шесть вниз!!! Бы-ля-я!!!(Теперь у нас это домашняя поговорка ). Дико хочется в туалет, но обочины в полном ее понимании нет. И, главное, страшно потерять из виду передний автомобиль. Наконец стали снижаться. Площадка, остановка, люди. Передний автомобиль остановился. Бегу к нему. Здороваюсь с мужиками на русском. Извиняюсь, что «сел им на хвост». Обьясняю про туалет , говорю, что боюсь их потерять. Ребята с пониманием улыбаются. Говорят, что чуть отъедут вперед и подождут. Бегу за ближайший «баобаб» и снова за руль. Моргаю фарами и наша колонна снова помчалась вперед!
Туман, глубокие сумерки и первое горное село. Одну полосу движения перегораживает странная конструкция: на метровом постаменте находится огромная сковородка с углями. Над ней закреплен котел куба на два емкостью, закрытый крышкой. От крышки горизонтально отходит примерно двухдюймовая труба. (Промышленный самогонный (?!) аппарат ?). Огонь лижет бока котла. Вокруг сковороды медленно перемещаются темные фигуры, похожие на тени . Все в багровых сполохах от огня. Полный сюр. Это Ад?! Наши попутчики присоединяются к толпе у котла. Машу с благодарностью им рукой. И вперед, вниз, в ночь, в надежде добраться до цели.
Отдых.....Не буду утомлять, слишком много пришлось бы рассказать. Я бы назвал это не отдыхом, а скорее путешествием, слишком многое узнал для себя нового, набрался необычных впечатлений и ощущений. Увидел наконец прекрасную Арагви в месте слияния с Курой. Услышал и песню в храме рядом с рекой. Как они пели! Какая была акустика! Как трогало душу! Комок в горле, как вспоминаю... Возникло устойчивое ощущение, что эта страна нам не чужая. Это следует и из надгробных плит с грузинскими и русскими надписями возрастом в двести лет в православных храмах , и из искренних улыбок взрослых (поколения 40+) грузин и из их практически без акцента русского языка, и из их ностальгических высказываний : «...когда я учился в политехе в Самаре... или ..когда я служил во Владике... или ...направили меня на ВАЗ...» . Все обижаются (с кем общались и молодые в том числе), что наша страна не дает им виз. Люди по настоящему интересуются, как мы сейчас живем, что у нас нового. И еще во всем чувствуется какая то тихая грусть.
В связи с этим вспомнилась сцена из «Мимино»: « Это Тель Авив! А не Телави..Скажи - мост в Кутаиси достроили?.. Слушай, давай споем... А Почему ты не поешь? - Я плачу.». Как-то «отьехала» Грузия вместе с Мимино от самой себя в «Тель Авив». А мы? Мы мост построили и еще то и это, но, конечно, и проблем у нас...до «Рая» нам ...
Так все таки Какая она - Грузия, что успел разглядеть и почувствовать я за двухнедельное мгновение через щель в штакетнике Кавказских гор?
Главное ощущение: Эта страна — как женщина с трудной судьбой, которой чуть за … Строгая, следящая за собой, трудолюбивая, образованная, любящая чистоту. Откровенно бедная, но сегодня пытается жить «на свои». Помнит свое прошлое, помнит обиды, но как то уже не остро, так как есть возможность сравнивать... Внутри ее семьи неспокойно. Неблагодарный Сухум(и) расплевался и ушел, жуликоватый Батуми смотрит в сторону Турции и откровенно прессует «понаехавших» грузин. Ну, а Ю.Осетия боль и …
В ста километрах на восток от Тбилиси - Панкиси. Оттуда в ИГИЛ едут местные чеченцы. Там просто безнадега.
В Тбилиси на берегу Куры высится памятник погибшим в «Юбилейной» войне грузинским солдатам. Их погибло 167 (цифры разные) человек. Памятник погибшим в виде огромной наклонной связки полупрозрачных белых труб смотрится большой занозой. В чем и зачем догадывайтесь сами. Наверное там, где принималось решение о начале войны, так и задумывалось, чтобы заноза была.
Люди работают. Регулярно ходят в храмы. Выживают. Не видел вечно сидящих бездельников с вином и нардами как в Абхазии. Улицы чистые. Надо отдать должное Саакашвили. При нем страна стала другой. Кто-то здесь его помнит Робеспьером, кто-то Малютой Скуратовым. Сложно это все.
Грузия, дай тебе Бог мира и благополучия! Дай Бог нам всем мудрости!
P.S. Вино привез, обратная дорога от Батуми по карте (бумажной, по совету грузинских друзей ) была на 140 км длиннее, гораздо прямее, без серпантинов и на 7 часов короче по сравнению с дорогой от Яндекса. Отдохнули отлично! Чего и Вам желаю!
|
|
44.
Сейчас идёт сплошной хохот по поводу наших ГРУшников, вот мол до чего либералы проклятые спецслужбы довели, то ли дело при Штирлице было. Хочу разочаровать людей, свято верующих в профессионализм советских работников "плаща и кинжала". В КГБ тогда отбирали, как правило по наследству, основное условие- предки революционеры, а поскольку революцию делали люди мягко говоря не совсем психически здоровые, то и наследники в основном были соответственными. Вот например был у человека дед, готовил кашку вкусную вождю, числясь как сотрудник ВЧК. Куда возьмут внука? правильно в КГБ, как внука первого чекиста. В ГРУ отбор был в основном по анкетам, но какой-то странный, все штабные должности и кадровики были в основном украинцами забиты, причём с территорий которые были под оккупацией, хотя а анкете был пункт- находились ли вы или ваши близкие на оккупированных территориях. Думаете это была фикция? Ничего подобного, у моего знакомого анкета не прошла из-за того, что он во время войны ребёнком жил в Михайлове, под Рязанью, который немцы захватили на 12 часов. Всё, не прошёл товарищ.
Ну ладно это была преамбула, а сейчас сама амбула.
В 1985 году был направлен по распределению в Ташкент. Там и услышал почти анекдотическую историю про местных борцов с мировым шпионизмом. Восток дело тонкое, поэтому, то , что в России считается аксиомой не требующей доказательств, в Азии представят такие доказательства, что крыша съедет и не сразу назад вернется. Сказку про то , что граница на замке в Центральной части СССР можно было воспринимать серьёзно, но в Узбекистане об этом говорить можно было с усмешкой. Граница , которая разрезала таджиков и узбеков, для них никогда не была препятствием, и поэтому даже спустя 150 лет, родственники посещали друг друга без последствий, а на Алайском базаре в Ташкенте можно было купить какую угодно контрабанду, правда проверяющие из Москвы там кроме хурмы и кураги ничего и не видели.
Теперь сама история.
Один узбек из Ташкента был приглашен на свадьбу к своему дальнему родственнику в Афганистан, купил подарки , и отправился к нему на свадьбу и пробыл там месяц. Но из-за того, что в Афганистане были наши войска, и шла война, на приграничной территории афганская служба безопасности , под контролем наших погранцов развернула бурную агентурную работу , в результате наш Рафшан Джамшутович попал в списки перебежчиков во вражеский лагерь как душман. Когда наш герой вернулся в Ташкент, его дальний родственник, работающий в милиции, пришёл к нему домой и сказал , мол так и так, ты теперь агент империализма и на тебя объявлена охота, а потому ты лучше сходи в КГБ и скажи мол ошибка вышла.
И пошёл наш шпиён поневоле в КГБ города Ташкента. Но не ласково его там приняли.
-Так , ты кто шпион или перебежчик? Шпионы у нас на втором этаже, перебежчики на третьем, но они сегодня выходные приходи завтра.
-Джаляб, сказал расстроенный Рафшан и пошёл домой.
День второй
-Ты местный , гражданский или военный ? Твой коридор направо, но там сегодня не работают, приходи завтра.
-Сектым на оба ваши дома, пробурчал начинающий звереть, шпион-неудачник отправляясь домой.
День третий
Пройдя все круги бюрократии, Рафшан наконец-то узнал номер кабинета где с ним будет работать профильный специалист, но что бы попасть к нему надо заказать пропуск и неделю его ждать, потом нужно будет дождаться когда появится товарищ на работе и тогда можно будет наконец-то сдаться .
-Да что б у вас в подсвечнике кутак вместо свечки горел, сказал расстроенный Рафшан и опять ни с чем отправился домой.
Но в конце концов ему повезло, когда вторая неделя подходила к концу его бесплодных попыток сдаться, мимо проходил какой-то командировочный и увидел расстроенного человека сидящего в позе опечаленной Аленушке на берегу реки. Но больше всего его поразил портрет этого же самого человека над ним с надписью " Разыскивается".
И тут всё смешалось в доме Облонских. Крик визг и ая-яй. В общем повязали супостата.
Потом это было представлено как гениальная операция по поимке матерого шпиона, много людей получили ордена и звания. Даже по центральному ТВ показали , про матерого шпионюгу и агента империализма, которого раскусили наши доблестные чекисты .
Ну вот и всё про наших чекистов в прошлом. Думаю в настоящем то же самое. Как сказал один знакомый- вся эта махина бесполезна- 90% информации нам дает СОРМ, а эти просто понтовые клоуны.
|
|
45.
Есть люди с чутьем на золото.
Первый, о ком я узнал – это был Генрих Шлиман. Европеец приехал в Калифорнию во время золотой лихорадки в 19 веке и стал миллионером, организовав скупку золота у старателей.
Выйдя на покой, приехал в Европу и решил стать археологом - самоучкой.
Руководствуясь исключительно книжкой «Илиада» Гомера нанял рабочих, стал проводить раскопки на турецком побережье и через несколько месяцев нашел древний ящик с золотыми украшениями. Сейчас эту находку называют «золото Трои», но вроде бы по возрасту изделия в том ящике были старше, чем события, описанные Гомером.
После этой находки господин Шлиман приобрел мировую известность, ушел на покой и жил себе в Афинах богатым человеком. Но покой скоро наскучил и он решил съездить еще на одни раскопки, теперь уже в Микены. Этот древний греческий город был к тому времени перекопан археологами сверху до низу. Шлиман просто пришел туда и показал пальцем где копать. На глубине нескольких метров нашли древнее царское погребение – останки нескольких человек с золотым оружием и один из них в золотой маске. Эта маска сейчас хранится в музее археологии в Афинах и известна как маска Агамемнона. (Агамемнон – предводитель греков в троянской битве). Может быть я что-то описал не точно, не историк. Но для меня это пример человека, который имел невероятное чутье на золото.
Вторым таким человеком был мой дед.
Во время Отечественной войны дед был директором треста Алтайзолото. В трест входили рудники и обогатительная фабрика. Рудники были давно выработаны и находились в шаге от закрытия. Но закрывать было нельзя. Стране нужно было золото, а людям рабочие места, зарплата и продукты по рабочим карточкам. По рассказам его детей, дед регулярно брал грузовик и уезжал в горы, возвращался с полным кузовом золотоносной породы и высыпал ее в породу, извлеченную на руднике. После чего процент золото повышался, превосходил необходимый минимум и рудники продолжали работать.
При этом дед был под постоянным неусыпным контролем «компетентных органов», проверяющих, не присваивает ли он золото. По этой причине в собственности семьи не было ни грамма металла. Жена и три дочери обходились без колец и сережек. Контроль осуществлялся следующим образом. С дедом сдружился местный начальник из «органов». Приходил к нему вечером с водкой, пили допоздна, и гость оставался ночевать. Утром гость сказывался больным «после вчерашнего» и отлеживался. Его оставляли в доме, и семья расходилась – кто на работу, кто в школу. Гость имел возможность обыскать дом и написать рапорт, что проверка проведена, золота не обнаружено.
Наверное, есть еще люди с таким же чутьем, но я знаю только этих двух.
Сходство кажется поразительным.
|
|
46.
1943 год. Концлагерь. Газовая камера заполнена людьми и немецкий сенржант собирается крутить вентиль для подачи газа…
Тут к нему бежит офицер:
— Стой! Стой! Не пускай газ! У нас беда! Едет начальство, а в штабе плитка кафельная вся отвалилась! Дай спрошу, есть ли в камере плиточник…
Ну заглядывает в камеру:
— Таак! Среди вас есть плиточник?
Из толпы пробирается старый дедушка-еврей:
— Ну я плиточник…
— Плитку в штабе можешь выложить?
— Могу, а скока заплатишь?
— Нууу…по тридцатке за метр…
Дед:
— Так! Дверь закрой! С той стороны!
|
|
47.
ШОФАР
В воскресенье 9 сентября 2018 после захода солнца наступил Рош Хашана - еврейский Новый год. Важнейшая традиция этого праздника – трубить в шофар. Объяснить, что такое шофар, практически невозможно. На эту тему даже анекдот есть. Лучше посмотрите фотографию на http://abrp722.livejournal.com в моем Живом Журнале. Делается шофар из полого рога барана и служит чисто религиозным целям. Считается, что его звуки пробуждают в сердцах евреев мысли о раскаянии.
Поэтому я был очень удивлен, когда в советские еще времена увидел шофар в серванте у Игоря, моего давнего знакомого по книжному рынку. До этого я у него в доме никогда не бывал и даже не подозревал, что он имеет какое-либо отношение к евреям. И на тебе - шофар!
- Игорь, - говорю я, - зачем тебе шофар?
- Этот рог? Я и не знал, что он так называется. Мне он не нужен. Остался от деда, не выбрасывать же.
- А дед, что, верующий был?
- Вроде нет, я за ним не замечал.
- Так для чего ему был нужен шофар?
- Он по нему время определял.
- ??????????????????????
- Очень просто. У деда были любимые старые часы. Время от времени они ломались. Тогда дед отдавал их в ремонт. Как все старые люди, он часто просыпался ночью. Если часы были в очередном ремонте, не мог понять который час. Тогда он открывал окно и дул в шофар. Жил дед в пятиэтажке. Поэтому сейчас же открывалось еще какое-нибудь окно, и раздавался сонный рассерженный голос: «Твою мать! Какая сука будит людей в полчетвертого утра?!»
Всем - хорошего и сладкого года!
|
|
48.
Германия. Туристический автобус полный туристов из Израиля стоит поломаный на обочине. Водитель — немец покрутившись идет к ближайшему дому и стучит в дверь, открывает старик и водитель обращается к нему:
— Слышь дед помоги а, у меня тут полный автобус с туристами-евреями поломался.
— Ну чем я тебе могу помочь? У меня только микроволновка.
|
|
49.
Идет старик по улице. Захотелось ему с кем-нибудь поговорить, а никого рядом не видать. Вдруг видит регулировщик на перекрестке стоит. Подходит к нему старик: Привет, служивый, как служба? Здорова, дед! Служба как служба, не жалуюсь... Ты и в холод стоишь?! Да! И в жару? Да! Да, тяжелая у тебя работа! . . То есть, в любую непогоду? Регулировщику это надоело и он как заорет: В любую погоду, в любое время... всегда стою!!! (задумчиво) Дааа... Чтооо "да"! ? Хороший х@й бы из тебя получился...
|
|