Анекдоты про костюмах
[ Свежие анекдоты ]

Результатов: 160

151

Родина самурая.

Из аэропорта их привезли на двух машинах. Восемь человек рейсом «Токио - Москва» прибыли для реализации давней мечты. Худощавые, небольшого роста, в дорогих костюмах, с одинаковыми дипломатами, в идеально чистых ботинках. Там, где грязь либо засохла, либо замерзла – до блеска начищенная обувь смотрелась особенно нереально. «Макото Миядзаки» - протянул мне руку старший из них, слегка наклонившись вперед. Не слишком низко, но так, чтоб была видна макушка – вспомнил я уроки японских поклонов. Каюсь, сначала я их не различал – черноволосые, узкоглазые, миниатюрные, без возраста. Они ждали медведей, балалаек, снега до пояса и держали в голове единственную формулу: «Русский = раздолбай». Однако упрямые расчеты показывали, что открытие собственного производства в России сократит их расходы на поставку.
График запуска был расписан по дням. Японцы сняли ангар для производства, завезли оборудование, наняли персонал через кадровое агентство и пригласили команду бизнес-тренеров с головного предприятия. Их главным условием было отсутствие русских в управленческом аппарате. Высокое качество и безупречную репутацию мог обеспечить только японец.
Макото петрушил персонал с первого дня. Утренние построения, разнос бригадиров, депремирование сервис-инженеров, увольнения за опоздание. Упаковщики и операторы должны быть на рабочем месте за 15 минут до начала рабочего дня. Русский зам, выполняя поручения, научился бегать. В свои 60. Были и интересные особенности японского менеджмента. Нельзя смотреть в глаза, нельзя держать руки в карманах, нельзя отвечать на вопросы (они риторические). Людей с лишним весом на работу не брали. «Толстый – значит ленивый!» - Макото был непоколебим. Он отслеживал чистоту, систему и точность на всех направлениях. Начались показательные карательные операции. Макото был убежден в том, что русский сносно работает, только когда до смерти напуган. Дух персонала начал неуклонно падать, производительность - снижаться. В раздевалках росло возмущение. Первый звонок прозвенел, когда всех лишили планового отпуска. Тихий саботаж. Как же иначе. Русские инженеры аккуратно вывели из строя оборудование и весь день делали вид, что пытаются исправить поломку. Месячный план пошел псу под хвост. Я знал, кто это сделал. Не сдал, однако сам навалял от души. Ситуация складывалась патовая. Японцы понимали, что уже не управляют процессом, и русский персонал их не слушается. Я понимал, что сейчас начнутся массовые увольнения. Надо начинать переговоры.
Я стоял в его просторном кабинете и терпеливо ждал, пока он проорется. Макото мешал японский язык с английским, добавлял русский мат и периодически переходил на визг – пейзажная смесь… Отрывками я понимал, что Россия – болото, русские - необучаемые дикари, а у меня кисель вместо мозгов. Наконец он выдохся и плюхнулся в огромное черное кожаное кресло. «Говори!!!» - его темные в узких прорезях глаза уставились на меня в ожидании. И мы начали делить сферы влияния… «Если параметры производства снизятся хоть на четверть процента, я тебя уволю!» - крикнул он, когда я уже выходил из кабинета. А через пару дней из головной конторы мне позвонил экономист (давний друг по деловой переписке) и предупредил: «Под тебя копают. Подняли диплом, проверяют специализацию факультета, названивают бывшим работодателям. Для японцев несоответствие специализации диплома и занимаемой должности– это основание для увольнения. Держись». Вот сцуки узкоглазые – отчего-то разозлился я. Тогда я еще не знал, что всего через месяц Миядзаки-сан будет хвастаться перед очередной японской делегацией, что на него работает специалист, который раньше проектировал русские самолеты.
Тем временем ситуация стабилизировалась, и наши показатели плавно и неуклонно поползли вверх. Я был посредником между русской и японской сторонами. Наши добровольно указывали сомнительные блоки, и мы их списывали на тестирование, экономя на случайных выборках для теста и блокируя возможность попадания брака клиенту. Мои упаковщицы стали улыбаться, а сервис-инженеры перестали заливать стресс кофе.
Мы стали сближаться с Макото. С противоположных полюсов мы шли навстречу друг другу. Он становился мягче, я - жестче. На деле Макото Миядзаки оказался невероятно щедрым, мудрым, эрудированным и интересным человеком. Он учил нас рисовать и расшифровывать иероглифы, рассказывал о четырех алфавитах в японском языке, заказывал неведомых рыб из Японии, показывал, как правильно готовить и есть креветки, учил особой гимнастике. Он ел репчатый лук как яблоко, приговаривая «Осень похош на наш имбир!». Обожал борщ и оливье. Он двадцать лет прожил в России, его три сына выросли без него, Макото летал в Японию всего дважды в год - на новогодние праздники и две недели в июле. Ему было 63, когда его руководство наконец предложило вернуться на родину и продолжить работать на местном предприятии, или уйти на пенсию. Он отказался. Он сказал, что больше не может работать с японцами. Он будет работать с русскими.

152

Уж много раз твердили миру на этом сайте, что новости бывают и смешнее, и причудливее выдуманных шуток, и вот новое подтверждение! Только что прочитал, что спецслужбы США прорабатывают технологию охраны бывшего президента Трампа в случае его ареста. Дело в том, что главу США охраняют пожизненно, то есть и после истечения срока полномочий (в России также, впрочем). Поэтому Трампа постоянно охраняет тамошнее ФСО, или как там оно называется. А тут в ходе уголовного процесса судья пригрозил Трампу, что за неуважение к суду может его арестовать. И что тогда будет? Тюремная охрана и охрана федеральная будут охранять одного и того же Трампа.
Я просто представил: пара охранников ведёт по тюремному коридору Трампа в тюремной робе и в наручниках. А по бокам бегут две дюжины охранников в чёрных костюмах и чёрных очках….

153

Товарищ рассказал историю. Переехал как-то один наш небедный человек в Швейцарию. Денег поднял и переехал, ещё до всех шухеров успел натурализоваться. Так вот живёт он там себе, поживает, сыру пойдёт пожуёт, шоколаду откусит, на альпийские пейзажики поглядит, не жизнь, короче, а твоё бланманже. Новый Год наступает, он себе ёлочку приобрёл, в угол поставил, нарядил, любуется. И на следующий Новый Год покупает, и на послеследующий, если есть такое слово, конечно.
Но потом ему это поднадоело. Хрена ли, думает, я каждый год свои кровные франки трачу. Взял и прикупил себе большую ёлку, чтоб каждый год не тратиться. То есть не саженец, а уже взросленькую купил и прямо у своих ворот и посадил. На рождество нарядил её, гирляндой украсил - красота! И самому глаз радует и даже соседи приходят, фоткаются.
И вот приезжает он как-то под вечер домой, а у дома чужая машина стоит и какие мужички в костюмах возле его ёлки трутся, измеряют её и записывают себе чего-то.
Ну, всё, думает, попандос, ща наедут. Нахрен, я вообще её посадил, сам себе по сути штраф и выписал. Как известно, в европах с этим строго, ни забор свой перекрасить, ни дорожку лишнюю замостить.
И тут эти крендели к нему подходят и заявляют - вы, говорят, такой-сякой, самостоятельно посадили дерево, поэтому по законам нашего кантона вам полагается вот такая вот премия. Примите, дескать, и распишитесь.
История, на мой взгляд, к тому, что черно-белая картина мироустройства обычно свойственна либо детям, либо нынешним взрослым инфантилам. Не бывает чтобы тут только хорошо, а там всё плохо. И наоборот.
А всё, что по уму, кстати говоря, надо брать на вооружение.

154

Кстати, про "Битлз". Когда прошли годы, и я уже такой взрослый прилетал в Архангельск из Москвы, и мы собирались на кухне у бабушки, мне дядя Владик, который уже тогда давно сошёл на берег, подвыпив дедушкиной перцовки, рассказывал:
"Мы в шестьдесят пятом стояли в Канаде на погрузке, и у нас был свободный день, нас выпустили в город, я был старшим группы матросов, и мы думали куда пойти, а весь город был увешан афишами, с огромными буквами THE BEATLES. Ну, что ты тут будешь делать, мы купили тикеты за канадские доллары, и пошли туда в ихний концертный зал. Заходим туда - а это какой-то огромный ангар и там, наверное, пять тысяч человек толпа, и где-то вдалеке маленькая сцена, и там стоят худенькие пацаны в серых пиджачках и что-то такое пищат: "Е-е-е!". Господи, мы разочаровались и ушли бухать в самый ближний бар, но денег, конечно, было жалко!
И знаешь, Олег, что я тебе скажу - то ли дело оркестр Бенни Гудмена - двадцать саксофонов в одну сторону, двадцать тромбонов в другую сторону, всё сверкает, ребята в понтовых костюмах, и с коками, а потом выходит ПЕВИЦА - ну и всё, мы кончаем всем экипажем одновременно!".

155

Мансы Одесского Цирка
России еще надо поучиться у Советского Союза в плане идеологической работы. Каждый номер утверждался партийным начальством на предмет идеологической нагрузки. Это была не простая задача как для циркачей так и для работников идеологического фронта.
Понятное дело любой номер прежде, чем его включали в конвейер, должен был быть утвержден в Москве, в главке, но на этом проверка не заканчивалась – приезжает такой, утвержденный в Москве номер в провинциальный цирк и перед первым представлением приходили человечки из райкома/горкома/обкома для утверждения номера на местах. Для этого был первый прокат программы.
Отец этих представителей знал хорошо и поэтому просмотр начинался с перекуса – базарная колбаска, бутырбродики, еще кое-какая закусь и чтоб не на сухую жевать. Стол накрывался в кабинете директора и когда градус доходил до нормы спускались в партер для просмотра.
Однажды я зашел к отцу и попал как раз к началу экспертизы. Почти не шатаясь, люди в костюмах вышли из директорского кабинета и уселись в первом ряду партера. Первые номера шли без замечаний, если не считать легкого похрапывания двух солидных человечков, а затем начался номер с собачками. Пять-десять собачек сидели на задних лапах, прыгали друг через друга, ловили в пасть кольца, лаем отвечали на не сложные арифметические вопросики – ну все как обычно.
Завершался номер кутерьмой – по барьеру вокруг манежа навстречу друг другу бежали собачки, держа в зубах палочки с цветными флажками. Когда они встречались те, которые бежали по часовой стрелке, с теми, которые бежали против, они перепрыгивали друг через друга и это было достаточно красочно и весело – кутерьма, разноцветные флажки, развивающиеся по ветру шерсть и уши – весело вобщем.
В этот момент самый молодой проверяющий, по-видимому из райкома и более стойкий к алкоголю, проявил рвение.
- Нет, это никуда не годится! Балаган! Чему учат детей эти дворняги?! Проснулись и остальные проверяющие и засопелии неодобрительно.
Спас ситуацию папа:
- Правильно! Пусть правый флажок будет красный как флаг Союза, а левый красным с голубой полоской внизу, как символ Украины.
Идея понравилась старшим товарищам. Они еще пообсуждали какой флажок должен быть слева, а какой справа, записали решение и утвердили номер, а дрессировщица собачек, которая, судя по глазам, была из Киргизии, возражать не стала.
И номер стал идеологически выдержанным.

156

Умирает старый еврей. Зовет к себе старого друга и говорит: - Изя, ты уж проследи, чтобы на похоронах было все по высшему разряду, и чтобы все мужчины были в хороших черных костюмах. - Хорошо, Нёма, только у меня самого нет такого костюма. - Изя, так купи у меня! Я дам тебе хорошую скидку.

157

Голландский выпускной.
Меня всегда интересовало, как в Нидерландах происходит выпуск старших школьников. Ведь они, в отличие от наших постсоветских сородичей , аж 12-16 лет в школе учатся, с 4 лет и до 16-18, иногда 20 лет, и выпуск этих пленных долго сидевших юных созревших орлов на волю должен быть ярким впечатляющим зрелищем. Некоторые ко времени выпуска живут отдельно от родителей с подругой, работают и вообще взрослые вплоть до пьют-курят и уплаты налогов, но вот этого не надо, это далеко не у всех.
Вчера посетила выпускной в школе своей восемнадцатилетней дочери. Из приглашения были ясны только время, место и расписание проведения, но ни дресс код, но ни что делать.
Погуглила. Цветы дарить можно, но не обязательно, если отношения с преподавателем были хорошие- цветы обычно дарят, но по одному цветочку. Многие дарят цветы и шоколадки просто потому, что их детям в школе тоже в последний год все время в школе что-то дарили- куски торта, книги. Форма одежды тоже произвольная.
На всякий случай сьездила с утреца в Утрехт в известное мне место на набережной канала, где можно оптом купить хорошие цветы с биржи по оптовой цене, купила сноп крупных роз, которые домой везла с трудом. Дочка дома выбирала наряды и красилась. Весь день. Вполне ее понимаю. Впрочем, она и самодельные открытки смастерила, тем более что ментором у нее была преподаватель искусства, которая очень все самодельное ценила.
Явились. Почти все девочки в нарядах, близкиx к вечерним или бальным, юноши в костюмах, все причесанные и надушенные, родители тем более, и не одни, а с кланами, с дедушками, бабушками и собаками.
Некоторые с цветами, но наш сноп красных длинноствольных роз все-таки слишком бросался в глаза. Кажется, я опять переборщила.
После короткой речи ректора выпускников громадной школы распределили по местам гнездования менторов и отправили дипломы получать туда.
И вот наша ментор-преподаватель искусства меня поразила изяществом проведенной церемонии.
Она на кaждого ученика сочинила отдельную прощальную речь и каждому выбрала отдельный живой цветок согласно характеру, вдобавок к прощальной розе, которую подарила каждому ребенку школа. Девочке- колючему ежику декоративный артишок, юноше, все время выбиравшему в своей живописи мечи и копья как мотив, пронзительный люпин, скромной девочке хризантему, стремительноj девочке дельфиниум, юноше с длинными белыми волосами , недавно приехавшему из Японии и трудом вписывающимся в нидерландскую систему- орхидею с раскидистыми белыми лепестками.
Моей дочери вручили сиреневую розу и гортензию с крупными фиолетевыми цветками ( это ее любимый цвет, но не ее любимый цветок), но с секретом- в сердцевине каждого цветка скрывалось соцветие нежно голубого цвета поменьше. Было похоже на букет фиалок, на на пристальный взгляд становилось ясно, что это совершенно другой цветок. Моей дочери все это вручили, как символ гармонии и равновесия, но со скрытым смыслом. Потому что она всегда увлекалась живописью, но поступила на биологию.
Потом был разгул из охлажденных соков и лимонадов, с закуской из начо, карпаччо, суши, шведских тефтелек под соусом и прочего, причем родителям это не стоило ни цента, учителя спели хором заранее сочиненный и разученный гимн на лестнице, все братались и обнимались, к 10 разошлись, хотя после 12 ночи раздался громогласный салют- фейерверк от остальных дипломантов с праздника одного из учеников, куда доча не пошла, потому что никого там не знала, и потому что там затевалсь попойка наконец-то по-взрослому, а такое ей не нравится.
Меня лично почему-то на том вручении дипломов порадовало особенно, что нашелся еще один как бы идеалист, который выбрал исторический факультет- это был юноша из Японии с белыми волосами, сын вернувшихся голланdских дипломатов. В то время как все выбирали практически примеnяемое, он выбрал то, что ему интересно. Молодец.
Потом все обнимались, прощались, желали друг другу лучшего. Хороший выпускной, без раздражения, потому что я своей дочери какой угодно характер припiсывала, и изысканной орхидеи, и слишком скромной хризантемы, и целеустремленнного люпина, но гармоничная гортензия? Увольте, я ее знаю, но все что угодно, но не это, она вообще не цветочек, от того у ее преподавателя и затруднения случились. Она ей такое сюрреалистическое искусство все время выдавала, что ей только чудом грибочек в виде выпускного букета не преподнесли. Ну так ведь дочь это от наивности , от всей души, слава Богу, что не обидели.
Скоро мы поедем в Рим. Увидим и галерею Боргезе, и Сикстинскую капеллу. Дай Бог, дочка посмотрит, как надо рисовать правильно. Хотя ни Лувр, ни музей Д'Орсэй, ни Маурицхауз до того ее точки зрения на живопись не изменили. Ну и Не надо.

158

Наши лучшие люди все ближе к гениям!
Дистанция между ними сокращается невиданными темпами.
Еще совсем недавно я, осколок 19 века, трепетно называл великого композитора «Петр Ильич», глядя на него запрокинутой головой, слушая его музыку всем сознанием и бессознательно, упиваясь дивными звуками…
Теперь можно было бы фамильярно потрепать классика то ли по плечу, то ли за бороду, снисходительно сообщить ему, что он склепал недурной музон, и что нет ему дороги в будущее, потому что сегодняшние таланты так глубоко освоили две (а некоторые даже три) ноты, что протиснуться среди них ему точно не судьба.
Оказывается, именовать таланты и гении прошлого «по отчеству» - это полный отстой. Тем более, что никто за них не постоит и не заступится.
А так можно без минимальных усилий приблизиться что к Чайковскому, что к Рахманинову, что к Феде Достоевскому.
Пример тому подают пропагандисты культуры на ТВ, да и не только там.
Ничтоже сумняшеся они столь близко нечувствительно подкрадываются к гениям человечества, что перестаешь различать – где великие из прошлого, а где «колоссы культуры и воспитания» из сегодняшнего. Буквально близнецы.
Остается примитивно надеяться, что про «этих» скоро забудут, несмотря на хапнутые ими деньги, а Бетховены, Листы, Шопены, Родены, Ван Гоги и иже с ними из настоящей, ценимой, неуничтожимой истории человечества все же не выпадут…
Надежда иллюзорно теплится.
Основа ей – не только старички в пиджаках и старушки в элегантных до сих пор блузках середины прошлого века, но и молодые люди в привычных уже элегантных брючных костюмах без дыр на коленках, с интересом заполняющие филармонии.
Многие из них замечены, естественно, и на шумных концертах супер-звезд масс-культуры, основное достоинство которых крепко стоит на устойчивом электронном ритме и намеренно оголенных деталях человеческого тела.
Всему – свое.
А мне никогда не сравниться с напором агрессивного невежества, которое даже в моих заметках видит посягательство на его право навязывать мне даже не свое – чужое – представление о ценностях. Представление, нужное исключительно для того, чтобы кто-то на этом примитиве делал огромные деньги.
Потому-то поток низкопробщины, сильный как ураган дождя и смерчей, использующий низменную энергию простейших эмоций и потребностей, обязательно сметет все, что накопило человечество…
Если в этом человечестве не найдется малое сообщество активных, неустрашимых, последовательных хранителей его достижений…

159

Торонто. Йоркский университет. Две недели назад. Старенький профессор, зачем-то приехавший на работу в полшестого утра, устроил панику и чуть не умер от ужаса. В коридоре он увидел кусок АСБЕСТА! Ночная смена ремонтников заменяла протекшую трубу под потолком, и не прибрала тщательно после себя. Кусочек асбестовой изоляции размером 2х4 см действительно, как собачья какашка, ютился на полу.

Профессор сначала подумал об окружающих. И возвел вокруг баррикаду из стульев. Стараясь не дышать, и сильно прижмуриваясь. Нарисовал плакаты с черепом. Вызвал полицию, обзвонил газеты, создал группу неравнодушных в сетях, и лишь потом потребовал срочной госпитализации в связи с угрозой мучительной смерти. Которая, он уверен, неизбежна после его нахождения возле ядовитого минерала.

Пропущу детали расследований и наказаний. Скажу только, что влетело всем. Выделены деньги, и наняты специальные бригады, которые должны избавить здание 1964 года от асбеста. Работа займет года три, и обойдется в миллионы. Для удаления асбеста с каждого участка он изолируется пленкой, воздухонепроницаемо. Затем там создается воздухообмен с гепа фильтрами. Очищальщики заходят в такой участок через временные шлюзовые камеры с душами. Работают в костюмах с индивидуальными воздушными насосами , меняя фильтры каждый день. После очистки огораживается следующий участок. И так далее.
Я не буду спорить.Я вырос в асбестовом мире. Пацанами мы бросали шифер в костер, и после веселых взрывов дышали разлетевшимся асбестом. В школе мы ходили по линолеумно-асбестовым плиткам. На Новый год - посыпали классы асбестовым "снегом". Дома, в кухонном столе были рукавицы для горячего, а на гладильной доске - подставка для утюга из него самого. А еще, в институте я подрабатывал на теплоизоляции. И там частенько голыми руками приходилось смешивать пыльный асбестовый порошок с водой. Респиратор "Лепесток" вообще ничего не задерживал. А пропитанную пылью одежду носили домой стирать.
Как мы еще живы?

160

ПОЛМОСТА

Гостил я на даче у старого друга, бывшего КГБиста Юрия Тарасовича.
Решили скромно, в узком кругу отметить скоропостижный конец лета.
Мясо замариновано, салаты нарезаны, мангал стоит. Общими усилиями приступили к рубке дров - Тарасыч мощно рубил, а я ловко уворачивался от летящих в меня щепок.
Прибыл первый, он же и последний гость - сосед Павел Валентинович - тщательно загорелый дед лет восьмидесяти.
Мы с этим дедом оказались почти коллегами, он сорок лет отработал оператором на центральном телевидении.
Слово – за слово, разговорились, зацепились и столкнулись на почве Советской власти.
Дед оказался ярым сталинистом, и его можно понять, Советская власть дала ему бурную молодость и по жене в каждом городе, а от нашего непонятного времени он получил лишь глубокую старость и катетер в мочевом пузыре. И неважно, что каждое лето Павел Валентинович проводит в Испании у детей, совершенно неважно. Как ни крути, но бурная безкатетерная молодость все же лучше.

Чтобы окончательно не разругаться, я не стал наступать старику на больные советские мозоли, а больше помалкивал и слушал.
А послушать было что:
- Да, уж, была жизнь. Я десять лет проработал в программе «Время» Вот где бурлила история страны. На карте СССР нет ни одного пятнышка, куда бы мы не прилетали и повсюду нас встречали хлебом – солью, как космонавтов, еще бы, если что не так о них снимем - секретарь райкома сразу лишался партбилета, а то и чего похуже.
Правда, мы всегда снимали «так, как нужно»
Бывало, приезжаем снимать передовой совхоз, победитель соцсоревнования, а у них ни хрена не выросло, голое поле, с жалким бурьянчиком. Но кого это волнует? Они победители и должны получить переходящее знамя. Срочно сажаем всех в военный вертолет и летим в другой совхоз за сто километров, где хоть что-то выросло и можно снимать.
Так и выкручивались, эфир не ждет, сдохни, а сними.
Один раз делали репортаж про комбайнера, героя соц.труда. По сценарию должны были снимать в поле, как первый секретарь райкома отрывает колосок, мнет его в руках и что-то показывает нашему герою и председателю колхоза – женщине, тоже герою соц.труда.
Приехали к полю, а пшеница у них слабенькая, сантиметров сорок всего. Нашему режиссеру это не понравилось и он как заорет: - «Все на колени!»
Они и бухнулись коленками в грязь. Представьте себе – трое взрослых заслуженных людей. Комбайнер-то ладно, он и так грязный, а секретарь и председательница в светлых костюмах стоят на коленках и друг другу колоски показывают. И смех и грех.
Зато сюжет получился отличный, пшеница всем по пояс, красота.
Просто люди были другими, ответственными, они понимали, что это наше общее дело.
Да что там, коленями в грязь, ерунда это. Однажды прилетели мы на БАМ, чтобы снять досрочное открытие нового моста, подарок строителей съезду партии.
У нас с собой были алые ленточки, надувные шарики, хлопушки, в тайге-то шариков нет. Единственное что у них было для праздника – это маленький духовой оркестр.
Прилетаем, смотрим… а нового железнодорожного моста через реку и нет. Нечего открывать.
То есть, кусок моста построен, а второй половины нету. Хоть криком кричи. А нам ведь кровь из носа нужно было выдать этот сюжет, его в Москве уже ждали.
Посидели, покумекали и надумали. Подогнали состав, натолкали в него праздничных строителей, раздали им шарики и заставили торчать из окон и радоваться своей трудовой победе.
Честь по чести сняли перерезание красной ленточки и проезд первого поезда по новому мосту.
Сейчас уже смешно вспомнить, а тогда было не до смеха – поезд едет, недостроенный мост весь ноет, трещит и раскачивается, бамовцы торчат с шариками из окон и от страха что есть силы матерятся. Хорошо, что из-под оркестра слов было не разобрать. Смех - смехом, но полмоста могли и не выдержать такой нагрузки.

Когда локомотив доехал до пропасти и остановился, я с камерой обошел его с другой стороны и стал снимать оттуда, как поезд опять возвращается к берегу.

А потом, на монтаже так приклеили, как будто поезд плавно прогрохотал мимо нас, с одного берега на другой.
Красивый сюжет получился.
Правда потом оказалось, что мы поездом сильно расшатали им полмоста и его пришлось долго ремонтировать, зато к эфиру успели и все прошло гладко.

А однажды в Ялте…

Я не выдержал и перебил Деда:
- Павел Валентинович, а вас после съемки, БАМовцы не убили за всю эту «туфту» и за испорченные полмоста?

Дед на «туфту» очень обиделся и ответил:
- Молод ты еще рассуждать об этих вещах. Не суди по себе - это же не нынешние хапуги, а советские люди... «убили»… да чтоб ты знал, они нас на руках потом носили.
Мы ведь их рабочую честь от позора спасли…

1234

Партнеры

Реклама