Анекдоты про потрясённо
[ Свежие анекдоты ]

Результатов: 11

1

Быль.

Давненько это было – году в 75-76. Я недавно вышла замуж, родила дочь, учимся с мужем в институте, живём с моими родителями в небольшом деревянном домике на двух хозяев. Мой муж успешно учился, состоял в партии. Мой папочка устроился работать в ЦУМ. Только советские люди понимают, что это такое. Мы , вернее наш папа, дорвался до дефицита и , о счастье – покупает первый для нашей семьи холодильник – «Арагац». К выбору холодильника мой папочка подошёл очень ответственно: все холодильники, которые слабо звучали, он отмёл и выбрал, как он сказал по звуку. Наш холодильник громче всех работал. Спорить с моим папой было невозможно, да и хозяин – барин, его деньги и его возможность. Мы зажили современно, цивилизованно, с холодильником. Всё хорошо, но соседка – выжившая из ума старая советская стукачка, своих привычек не теряла и однажды. среди дня к нам в дом постучали, когда мы открыли дверь, то увидели – кого только не было в той комиссии и парторг и замдекана и участковый, всех и не упомнишь. Оказывается наша соседка написала на нас донос, что мы занимаемся шитьем сапог, что к нам по ночам приезжают машины мы разгружаем, кожу, по ночам у нас строчит машинка... В полном обалдении, мы попыталась сослаться на старость и ум соседки, но оказалось, что донос подкрепили подписи её молоденьких квартиранток. И тут я робко заметила: «Холодильник у нас громко работает. И тут заработал наш холодильник, он меня не подвёл, сравнить его с трактором – слабо, звук реактивного самолёта, взлетающего над головой, казалось ещё немного и домик разлетится на брёвнышки. Комиссия открыв рты, потрясённо слушала. « Надо что-то делать!» - изрекли они. «А что мы можем – сказал мой папа, - если на заводе сделали такой!» На прощание парторг, хитро улыбаясь, шепнул моему мужу: « Но, сапоги, ты мне сшей по блату!» Холодильник работал долго, перешёл по наследству в семью моего брата и через десять лет я, приехав в гости к брату, услышала бодрое рычание нашего родного холодильника.

3

Про Мишу-Катастрофу навеяло

Был у нас тоже такой персонаж в айтишном отделе, взятый по протекции. Саша (имя реальное) :)
Работал я лет восемь назад в сервисной службе небольшой сетки магазинов бытовой и компьютерной техники.
С первых дней Саша показал редкостную тупость и брехливость (рассказывал такие байки про свой домашний комп, что я просто катался по полу от небылиц). Начальник айтишников быстро понял, что к основному оборудованию подпускать персонажа нельзя, потому Сашиной обязанностью была транспортировка картриджей на заправку и развоз по магазинам, в промежутках между которой он рубил браузерные онлайн-игрушки.
Вызвали в кредитный отдел одного из магазинов - забрать картридж на заправку. Приехал он туда к обеду, зашёл в кредитный отдел (отдельный кабинет) в середине рабочего дня. Аппарат был крупный, дублирующего картриджа для него не было, потому девочки в кредитном задали вполне нормальный вопрос - сколько времени не будет картриджа и что им в это время делать?
Саша пожал плечами и сказал веское "ХЗ".
- А может потрясти, а вечером заберёшь? - спросили девочки
- А может и потрясти, - сказал Саша, поднял МФУ и потряс.
- Вообще-то мальчики обычно сам картридж трясли, - подсказали потрясённо девочки, глядя как Саша трясёт аппарат весом под 30кг.
- Аааа, - сказал Саша, открыл крышку отсека картриджа и потянул. Картридж дался не сразу, но после пары рывков радостно покинул своё место.
Скорее всего уже в этот момент с картриджем было не всё в порядке, но установить это уже невозможно. Богатырский встрях и половина картриджа стартовала в стратосферу. Правда дальше потолка она не взлетела, ударилась. Одно облако тонера летело из половины, оставшейся в Сашиных руках, второе облако оседало от половины, ударившей в потолок.
Норма заправки данного картриджа - 500 грамм. Если учесть остаток тонера в бункере и отсек отработки - грамм 300 тонера там точно было. В кабинете размеров 20 кв.м 300 грамм тонера сели на девочек (в белоснежных блузках), рабочие компы, ноутбуки, пачки документов, столы, пол, принтер, окна. В общем - везде.
Администратору магазина с трудом удалось отбить Сашу у разъярённых худосочных миниатюрных девиц. Приехал вызванный начальник айтишного отдела, оглядел поле битвы, смачно выругался и уехал в офис, где зашёл к коммерческому директору и сказал "Чтобы больше я этого мудака не видел".

Вспоминаю Картриджа иногда, на новом месте работы, когда мастер по ремонту оргтехники спрашивает, заглядывая в очередной принтер "Как им это удалось? Ну как?"
Пользователь ПК бывает не только умный, но и сильный :)

4

Бывают на свете такие мамы, которые любят, чтобы друзья детей были у них "на глазах". А то - мало ли что...

Вот я - как раз такая мама. А сейчас я вам расскажу, что из этого может получиться...

Детей у меня, вообще-то, двое. Хотя, пока они росли, дома у нас постоянно ошивалось не меньше, чем четверо. Одна подружка у моих дочек была особенно близкая. Я дружила с её мамой, дети знали друг друга с рождения - свои люди. Так что, когда у Ирочкиной мамы настали трудные времена (развод, болезнь старшей дочери и множество других проблем), девочка стала всё больше времени проводить у нас. Потом оставаться ночевать. Потом ходить домой только по выходным.

А потом как-то так само получилось, что на несколько лет детей у меня стало трое.
Ну, трое, так трое, живём-не тужим, даже веселее. Дети заняты своими делами, играют вместе. A если требуется помощь в хозяйстве, то три пары рук, я вам скажу - это ещё лучше, чем две.

А потом в нашей жизни появляется Алёша. Алёшу я знаю давно, почти с младенчества. Когда-то его родители были нашими добрыми соседями. Только мы остались жить на старом месте, а они оказались людьми непоседливыми и часто переезжали.

А теперь Алёше шестнадцать лет, и он явно пришёл ко мне с чем-то серьёзным. Что случилось?
- Я хочу получить образование, - заявляет мне Алёша чуть ли не с порога.
- За чем же дело стало? - не понимаю я. - Ты учишься в хорошей школе, твоя мама, как помню, долго её выбирала...
- Мало! Я хочу знать больше... Я хочу знать, что мне читать!

Ах, знать, что читать... Ну, что ж, сейчас выясним, что Алёшу интересует, подсунем ему пару книжек... Не-е-ет, вижу, что так просто мне не отделаться.
У него возраст поисков истины. Интересует его всё сразу - философия, социология, психология, религия, экономика, политика... Хорошо, начнём с популярного, там посмотрим.

Алёша хватается за книжки так, как будто сильно изголодался. Потом приходит их со мной обсуждать. Я осторожно учу его пользоваться библиографией - ищи книги и сам тоже, проверяй и сравнивай источники...

Попутно выясняется, что Алёша не ладит с родителями. Он начинает часто убегать из дому. Правда, не очень далеко. Убегает он к нам. Я звоню его маме и успокаиваю её, что с сыном всё в порядке. Однажды она задаёт мне невинный вопрос, который повергает меня в ступор:

- Как ты думаешь, у него мозги не повредятся от того, что он столько читает?

Я начинаю понимать Алёшины проблемы.

Алёшин папа тоже ситуацией недоволен. Он звонит мне и ворчит:
- Потакаешь парню, он знает, что ему есть куда бежать, поэтому можно не уважать родителей...
Несколько раз я его терпеливо выслушиваю, понимая, что он волнуется за сына, потом не выдерживаю:
- А куда бы ты хотел, чтобы твой сын бежал? Ко мне? Или...
- К тебе! - отвечает он так быстро, что мы оба смеёмся и решаем пока оставить всё как есть.

Наш дом наполняется философскими спорами и дискуссиями. Старшим девочкам они, правда, быстро надоедают, поэтому любимый оппонент у Алёши - самая младшая, Сара. Спорят они часами. И, похоже, на равных. Картина довольно комичная - здоровенный лохматый Алёша и маленькая худенькая Сара, которая даже на свои десять лет не выглядит.

- Алёша, - не могу я сдержать любопытства, - о чём ты можешь с ней столько разговаривать?
Алёша хватает книгу с высокой полки - Саре понадобился аргумент.
- Она такая умная! - сообщает он мне восхищённо.
- Это не она умная... - иронизирует старшая, Лина. Ей тринадцать, и она до этих споров не опускается. И одиннадцатилетняя Ира тоже интереса не проявляет.
Спор возобновляется. Я прислушиваюсь. Ого! Спор-то, похоже, теологический. Можно ли понять добро и зло, если исключить существование Бога? Ничего себе! А впрочем - в этом возрасте это полезно.
..................................................................................
Мы - люди не столько религиозные, сколько традиционные. В пятницу вечером мы накрываем на стол, зажигаем субботние свечи. Благословляем хлеб (девочки испекли халу) и - нет, не вино, вино детям рано! - виноградный сок. Садимся ужинать. И за столом четверо детей. Как хорошо! Какой покой...

Какой ещё покой?! Никакого покоя!

- Вопрос! - кричат дети. - Вопрос!

Ну да, правильно, за субботним столом положено вести дискуссии о высоких материях. Сегодня участвуют все. За самый лучший ответ - приз. Огромная конфета. А вопрос я им приготовила совершенно нерешаемый. Пусть поупражняются.

- Вопрос, - начинаю я. - Если человек исповедует какую-то религию, значит, считает, что она лучше других. Может ли он при этом уважать другие? А если он уважает другие, как ему исповедовать свою? Ведь тогда получается, что они все равны?

Дети задумываются. Лина долго думать не любит. Она - человек действия:
- А моя религия лучше! И всё! Пусть думают, что хотят!
- Ира?
Ира у нас - воинствующая атеистка:
- Религия вообще никому не нужна! От неё одни неприятности, разногласия и кровопролития!
- Нет! - не соглашается Алёша. - Hужна! Религия упорядочивает жизнь, связывает прошлое с будущим, вот так! - он кивает на субботние свечи, - но у меня религии нет, и мне без неё плохо. Лучше бы была...

Я отмечаю про себя, что ни Ира, ни Алёша на вопрос не ответили. Только высказали своё отношение к религии...

- Сара?
Сара думает недолго. Похоже, она этот вопрос давно для себя решила.
- Моя религия не лучше. И не хуже. Но она моя. А другие - не мои.

Дети вдруг замолкают. Как будто приходят в себя. Задумываются... А я потрясённо понимаю, что, кажется, только что услышала весь разброс человеческих мнений о религии. Всё правильно - устами младенца.

- Ну, - спрашиваю я, - чья конфета? Кто выиграл?
И три голоса тихо, нестройно, но единогласно отвечают:
- Сара...
Остаток ужина проходит в молчании. Сара задумчиво крутит в руках конфету. Делит её на всех. Конфета её не интересует.
А вот с Алёшей они, кажется, не доспорили.

5

В средней группе детского сада к сентябрьскому утреннику меня готовил дедушка. Темой праздника были звери и птицы: как они встречают осень и готовятся к зиме. Стихотворений, насколько мне помнится, нам не раздавали, а если и раздали, дедушка отверг предложения воспитательниц и сказал, что читать мы будем своё.

Этим своим он выбрал выдающееся, без дураков, произведение Николая Олейникова "Таракан".

Мне сложно сказать, что им руководило. Сам дедушка никогда садик не посещал, так что мстить ему было не за что. Воспитательницы мои были чудесные добрые женщины. Не знаю. Возможно, он хотел внести ноту высокой трагедии в обыденное мельтешение белочек и скворцов.

Так что погожим осенним утром я вышла на середину зала, одернула платье, расшитое листьями из бархатной бумаги, обвела взглядом зрителей и проникновенно начала:

– Таракан сидит в стакане,
Ножку рыжую сосёт.
Он попался. Он в капкане.
И теперь он казни ждёт.

В "Театре" Моэма первые уроки актерского мастерства Джулии давала тётушка. У меня вместо тётушки был дед. Мы отработали всё: паузы, жесты, правильное дыхание.

– Таракан к стеклу прижался
И глядит, едва дыша.
Он бы смерти не боялся,
Если б знал, что есть душа.

Постепенно голос мой окреп и набрал силу. Я приближалась к самому грозному моменту:

– Он печальными глазами
На диван бросает взгляд,
Где с ножами, топорами
Вивисекторы сидят.

Дед меня не видел, но он мог бы мной гордиться. Я декламировала с глубоким чувством. И то, что на "вивисекторах" лица воспитательниц и мам начали меняться, объяснила для себя воздействием поэзии и своего таланта.

– Вот палач к нему подходит, – пылко воскликнула я. – И ощупав ему грудь, он под рёбрами находит то, что следует проткнуть!

Героя безжалостно убивают. Сто четыре инструмента рвут на части пациента! (тут голос у меня дрогнул). От увечий и от ран помирает таракан.

В этом месте накал драматизма достиг пика. Когда позже я читала в школе Лермонтова "На смерть поэта", оказалось, что весь полагающийся спектр эмоций, от гнева до горя, был мною пережит еще в пять лет.

– Всё в прошедшем, – обречённо вздохнула я, – боль, невзгоды. Нету больше ничего. И подпочвенные воды вытекают из него.

Тут я сделала долгую паузу. Лица взрослых озарились надеждой: видимо, они решили, что я закончила. Ха! А трагедия осиротевшего ребёнка?

– Там, в щели большого шкапа,
Всеми кинутый, один,
Сын лепечет: "Папа, папа!"
Бедный сын!

Выкрикнуть последние слова. Посмотреть вверх. Помолчать, переводя дыхание.
Зал потрясённо молчал вместе со мной.

Но и это был ещё не конец.

– И стоит над ним лохматый вивисектор удалой, – с мрачной ненавистью сказала я. – Безобразный, волосатый, со щипцами и пилой.

Кто-то из слабых духом детей зарыдал.

– Ты, подлец, носящий брюки! – выкрикнула я в лицо чьему-то папе. – Знай, что мертвый таракан – это мученик науки! А не просто таракан.

Папа издал странный горловой звук, который мне не удалось истолковать. Но это было и несущественно. Бурными волнами поэзии меня несло к финалу.

– Сторож грубою рукою
Из окна его швырнёт.
И во двор вниз головою
Наш голубчик упадёт.

Пауза. Пауза. Пауза. За окном ещё желтел каштан, бегала по крыше веранды какая-то пичужка, но всё было кончено.

– На затоптанной дорожке, – скорбно сказала я, – возле самого крыльца будет он задравши ножки ждать печального конца.

Бессильно уронить руки. Ссутулиться. Выглядеть человеком, утратившим смысл жизни. И отчетливо, сдерживая рыдания, выговорить последние четыре строки:

– Его косточки сухие
Будет дождик поливать,
Его глазки голубые
Будет курица клевать.

Тишина. Кто-то всхлипнул – возможно, я сама. С моего подола отвалился бархатный лист, упал, кружась, на пол, нарушив шелестом гнетущее безмолвие, и вот тогда, наконец, где-то глубоко в подвале бурно, отчаянно, в полный рост зааплодировали тараканы.

На самом деле, конечно, нет. И тараканов-то у нас не было, и лист с меня не отваливался. Мне очень осторожно похлопали, видимо, опасаясь вызвать вспышку биса, увели плачущих детей, похлопали по щекам потерявших сознание, дали воды обмякшей воспитательнице младшей группы и вручили мне какую-то смехотворно детскую книжку вроде рассказов Бианки.

– Почему? – гневно спросила вечером бабушка у деда. Гнев был вызван в том числе тем, что в своем возмущении она оказалась одинока. От моих родителей ждать понимания не приходилось: папа хохотал, а мама сказала, что она ненавидит утренники и я могла бы читать там даже "Майн Кампф", хуже бы не стало. – Почему ты выучил с ребёнком именно это стихотворение?

– Потому что "Жука-антисемита" в одно лицо декламировать неудобно, – с искренним сожалением сказал дедушка.

6

Питерец (сокращённо п-ц) спрашивает провинциальную меня про то, какие мы употребляем слова в нашей провинции:

п-ц> И как у вас в Новосибирске называют такую, знаете, большую ложку, которой суп из кастрюли наливают в тарелки?...
Я> Поварёшка?...
п-ц> Поварёшка? Точно поварёшка? У нас в Питере тоже говорят "поварёшка"! А вот в Москве говорят (тут лицо скривляется и дальнейшее произносится с чувством омерзения) ПОЛООООВНИК...

п-ц> А как у вас называют то, что отделяет проезжую часть от тротуара?
Я> Поребрик что ли?
п-ц> (опять с радостью) Неужели поребрик? А вот в Москве говорят БОРДЮЮЮЮЮЮР...

п-ц> А как у вас называют то, на что делится дом? Такие, знаете ли, отдельные входы...
Я> Подъезды?...
п-ц> (скривившись) ПОДЪЕЕЕЕЗДЫ... Это в Москве так говорят, ПОДЪЕЕЕЕЗДЫ... А в Питере говорят (с придыханием) пара-а-адные...

п-ц> А куда вы у вас в Новосибирске ходите за хлебом?...
Я> э-э-э... в смысле?
п-ц> Ну куда, в булоч-ч-чную или в БУЛОШШШШШШНУЮ?...
Я> В хлебный.
п-ц> КУДА?!...
Я> В хлебный. За хлебом мы ходим в хлебный...
п-ц> (потрясённо) Какой ужас!...

Про куру/курицу и пышки/пончики меня после ТАКОГО уже не спросили. Что с нас взять, провинция, скоты-с ;)

7

Поговаривают, что дети мол вне политики, они мол неразумны в полном смысле. Однако же, сегодня ребёнок из школы принёс вопрос - "... а кто такой Навалистый, и что такое митинг, давай сходим". Причём половина класса скандирует - "мииитинг, митинг", а другая половина потрясённо-непонимающе хлопает глазами. Вам ещё что то надо сказать про настроения населения нашей "великой" страны? Мне ещё как то придётся рассказать и объяснить о конфликтах интересов представителей "Навалистого" и бандюках-олигархов-Путинистов, о говорящих" головах" и "политических куклах". Осознать самому, что сейчас существуют как минимум две России. А на самом деле много больше. Вспомнить что рассказывали пионерам о 1917-м. И наконец понять, что в катастрофе государственности настоящего времени виноваты отнюдь не "иностранные агенты", не оппозиция спонсируемая, не "Навалистый". А действительные в большей части под чутким руководством идиоты и с той и с другой стороны. Ну никак не сможет служитель одного строя, передав его, построить другой. Они предадут и новый, многократно. Жаль что мы не дети. Нам и спросить то ни у кого, и не разъяснит никто. И мы, как моя Софья из пятого "Г", лишь недоумённо хлопаем глазами.

8

Кажется, из Довлатова эпизод: сидели литераторы у заезжего мэтра в люксе гостиницы "Интурист". Мэтр послал молодого в холодильник за пивом. Молодой пива в холодильнике не нашёл. Пришлось мэтру лично встать и собственноручно принести пиво. "Откуда???" - потрясённо спросил молодой; ну не было у тогдашних советских холодильников полочек изнутри дверцы! непредставимо. А в интуристовском люксе стоял финский Rosenlew.
К чему оно вспомнилось... Купил себе на днях новый холодильник. Доставщики сделали скидку, забрав в обмен сломанный агрегат. Вынимая из него продукты, я забыл в дверце 3 поллитровых банки пива. С утра привычно полез за опохмелом - а нэту!

9

Школа в получасе ходьбы от дома. После уроков мелкая братва закидывает рюкзаки в кусты и бесится на спортивных площадках рядом со школьным стадионом.
Вымотанный, весь зеленый от невыносимого страдания бытия, ребенок приходит домой.
-- Ну как?
-- Эта школа... Как же я устал!
-- А рюкзак где? Опять! в школе забыл?
Потрясённо: -- Блииин! И я ж ВСЮ ДОРОГУ под его тяжестью горбился!

10

Живет у нас уже лет десять обычная полосатая кошка Машка. Как все двортерьеры, отличается редким умом. Мы с мужем давно подозревали по её поведению, что она хорошо понимает человеческую речь, а после её ночной выходки сомнений не осталось совсем. Выцарапала наша Маня где-то шарик от пинг-понга и с удовольствием гоняла его по всей квартире. Днем - терпимо; а вот когда ночью эта пятикилограммовая тушка с громким топотом носится по дому, да ещё и шарик весело стучит по паркету - уснуть просто невозможно. Причём её игрища обычно начинаются как раз, когда становится в доме темно, тихо и скучно... Т.е., когда хозяева почивать изволят.
И вот лежим мы, полусонные, слушаем это безобразие и вяло, шёпотом, спорим, что делать с этой полосатой бандиткой.
- Запереть заразу в ванной...
- Просто шарик отобрать...
- Запереть...
- Отобрать...
Вставать, отлавливать животное - лень. Спать - невозможно. И вдруг - тишина... И муж, включив ночник, шепчет потрясённо: "Смотри...".
На его ладони - шарик. Машка подошла к дивану, ткнулась носом в ладонь мужу, вложила в неё шарик и гордо ушла... Подавитесь, дескать... не надо запирать. С тех пор все её попытки изображать ничего не понимающую скотинку никого в нашей семье обмануть не могут.

11

Продолжаю выкладывать рассказы Павла Селюкова, которые по формату подходят к разделу «Истории»
Лепое утро
Пролетарка. Обычная двухкомнатная квартира. В спальню входит девушка. Она сняла с головы расписной платок и держит его в руках. На кровати лежит мужчина. Он только что проснулся и зверски потягивается.
— Исполать тебе, Сашенька!
— Привет, Марина.
— Добре ли почивал?
— Нормально.
— Утро-то какое! Садись, кашкой тебя попотчую.
Завтрак. Саша ест, Марина сидит напротив, подперев подбородок ладонью.
— Вкусно тебе, солнышко?
— Вкусно.
Марина подходит к окну. Из него открывается вид на сосновый бор. Весеннее солнце золотит густые кроны. Неожиданно она громко восклицает:
— Ох, лепо-то как! Красота Божия! До чего же хорошо жить на белом свете! Иди сюда, Сашенька, полюбуйся!
— Я ем.
— А ты все равно полюбуйся! На такую красоту грех не полюбоваться
— Ладно.
Саша подходит к Марине. Встает сзади. Смотрит в окно. Обнимает девушку за талию. Нюхает затылок. Гладит живот. Нежно целует в висок.
— Ох, и любо, милый! Ох, и...
— Всё. Хватит.
Саша возвращается за стол. Марина смотрит на него с недоумением.
— Ну чё ты смотришь, Мара? Весь год по клубам, а как пост — начинается. Полюбуйся, лепо. Нахуй твоё лепо! И кашку туда же. Любо ей! С каких, интересно, пор? Ты стриптизерша, блядь! Я тебя в Пасху боюсь, понимаешь? Христом Богом прошу — завязывай!
Вдруг Саша замолкает и потрясённо говорит:
— «Христом Богом»... Охренеть. Вот что ты со мной делаешь, Мара?
Саша зажимает рот и убегает в комнату. Марина поворачивается к окну и шепчет себе под нос:
— Прости его, Господи, неразумного…

Партнеры

Реклама