терпение плохо → Результатов: 10


1.

В Москве большое количество караоке клубов, в которых очень много плохо поющих людей, при этом после алко градуса еще и могут себя неприлично вести. И меня всегда удивляло терпение и даже поддержка публики таких "певцов", пока не узнал, что изобретателя караоке Дайсукэ Иноуэ наградили премией мира как человека, «открывшего людям новый способ учиться терпимости по отношению друг к другу».

3.

А и случилося сиё во времена стародревние, былинные. Короче, при коммуняках это было. Вот даты точной не назову, подзабыл, тут одно из двух, либо 1 мая, либо 7 ноября. Молодому поколению эти даты вряд ли что скажут, их если и спросишь, ответят что-нибудь вроде: «А, это когда Ким Кардашьян замуж вышла» или «А, это когда Путин свой первый стакан самогона выпил.» Были же это два наиглавнейших праздника в СССР, главнее не имелось, не то что какой-нибудь занюханный Новый Год или, не к столу будь сказано, Пасха. И коли праздник – полагается праздновать. Ликовать полагается! Причём не у себя дома, в закутке тихом, но прилюдно и громогласно, на главной площади города. Называлось действо демонстрацией.

Подлетает к моему столу Витька. Вообще-то он именовался Виктуарий Апполинарьевич, в лицо его так нередко и именовали, но за спиной только «Витька». Иногда добавлялось определение: «Витька-балбес». Кандидат в члены КПСС, член бюро профкома, член штаба Народной дружины. Не человек, а загляденье. Одно плохо: работать он не умел и не хотел. Балбес балбесом.
Подлетает он, значит, ко мне, клюв свой слюнявый раскрывает: «Завтра на демонстрацию пойдёшь!»
- Кто, я? Не, не пойду.
- Ещё как пойдёшь!
Если наши должности на армейский счёт перевести, то был он чем-то вроде младшего ефрейтора. А я и того ниже, рядовой, причём второго разряда. Всё равно, невелика он шишка.
- И не надейся. Валил бы ты отсюда.
Ну сами посудите, в свой законный выходной изволь встать ни свет-ни заря, тащиться куда-то. Потом долго плестись в толпе таких же баранов, как ты. И всё для того, чтобы прокричать начальству, милостиво нам с трибуны ручкой делающего, своё «ура». А снег ли, дождь, град, хоть землетрясение – неважно, всё равно ликуй и кричи. Ни за что не пойду. Пусть рабочий класс, трудовое крестьянство и прогрессивная интеллигенция демонстрируют.
- Султанша приказала!
Ох, мать моя женщина! Султанша – это наша зав. отделом. Если Маргарет Тэтчер именовали Железной Леди, то из Султанши можно было 3 таких Маргарет выковать, ещё металла бы и осталось.
Полюбовался Витька моей вытянувшейся физиономией и сообщил, что именно он назначен на завтрашнее безобразие главным.

Помчался я к Султанше. На бегу отмазки изобретаю. Статью надо заканчивать, как раз на завтра намечено. И нога болит. И заболел я, кажись, чихаю и кашляю. И… Тут как раз добежал, почтительно постучал, вошёл.
Султанша плечом телефонную трубку к уху прижимает - разговаривает, правой рукой пишет, левой на калькуляторе считает, всё одновременно. Она мне и рта раскрыть не дала, коротко глянула, всё поняла, трубку на мгновение прикрыла (Чем?! Ведь ни писать, ни считать она не перестала. Третья рука у неё, что ли, выросла?) Отчеканила: «Завтра. На демонстрацию.» И головой мотнула, убирайся, мол.

Утром встал я с матом, умывался, зубы чистил с матом, по улицам шёл и матерился. Дошёл, гляжу, Витька распоряжается, руками машет, ценные указания раздаёт. Увидел меня, пальчиком поманил, в лицо всмотрелся пристально, будто проверял, а не подменыш ли я, и в своей записной книжке соответствующую галочку поставил. Я отойти не успел, как он мне портрет на палке вручает. Было такое правило, ликовать под портретами, толпа идёт, а над ней портреты качаются.

Я аж оторопел. «Витька… Виктуарий Апполинарьевич…Ну почему мне?!» С этими портретами одна морока: после демонстрации их на место складирования тащи, в крайнем случае забирай домой и назавтра на работу доставь, там уже избавишься - то есть два дня с этой радостью ходи.
- А почему не тебе?
Логично…
Стоим мы. Стоим. Стоим. Стоим. Время идёт, а мы всё стоим. Игорёк, приятель мой, сгоряча предложил начать употреблять принесённое прямо здесь, чего откладывать. Я его осадил: нас мало, Витька обязательно засечёт и руководству наябедничает, одни проблемы получатся. Наконец, последовала команда, и наш дружный коллектив влился в ещё более дружную колонну демонстрантов. Пошли. Встали. Опять пошли. Опять встали. Где-то впереди организаторы колонны разруливают, а мы не столько идём, сколько на месте топчемся. Очередной раз встали неподалёку от моего дома. Лопнуло моё многострадальное терпение. Из колонны выбрался, в ближайшем дворе портрет пристроил. Вернувшись, мигнул Игорьку и остальным своим дружкам. И направились мы все не на главную площадь города, где нас начальство на трибуне с нетерпением ожидало, но как раз наоборот, в моё персональное жилище – комнату в коммуналке.

Хорошо посидели, душевно посидели. Одно плохо: выпивки море разливанное, а закуски кот наплакал. Каждый принёс что-то алкогольное, а о еде почти никто не позаботился. Ну я ладно – холостяк, но остальные-то люди семейные, трудно было из дома котлеток притащить? Гады. Но всё равно хорошо посидели. Пили с тостами и без, под гитару песни орали. Потом кто-то девчонок вызвонил. Девчонки лярвы оказались, с собой ничего не принесли, зато отыскали заныканную мной на чёрный день банку консервов, я и забыл, где её спрятал. Отыскали и сами всё сожрали. Нет, чтобы со мной поделиться, откушайте, мол, дорогой наш товарищ младший научный сотрудник, по личику же видим, голодные Вы. От горя или по какой иной причине я вскоре в туман впал. Даже не помню, трахнул я какую из них или нет.

Назавтра волоку себя на работу. Ощущения препоганейшие. Головушка бо-бо, денежки тю-тю, во рту кака. В коридоре меня Витька перехватывает: «Наконец-то явился. Портрет давай!» «Какой ещё портрет?» «Да тот, который я тебе лично передал. Давай сюда!» «Нету у меня никакого портрета. Отвянь, Витька.»
Он на меня этаким хищным соколом воззрился: «Так ты потерял его, что ли? А ты знаешь, что с тобой за это сделают?!» «Не со мной, а с тобой. Я тебе что, расписывался за него? Ты был ответственный, тебе и отвечать. Отвянь, повторяю.» Тут подплывает дама из соседнего отдела: «Виктуарий Апполинарьевич, Сидоренко говорит, что портрета у него нет.» Ага, понятно, кое-кто из коллег усмотрел мои действия и поступил точно так же. А Витька сереть начал, молча губами воздух хватает. «Значит, ты, - комментирую, - не один портрет проебал, а больше? Преступная халатность. Хана тебе, Витька. Из кандидатов в КПСС тебя выгонят, из бюро профкома тоже. Может, и посадят.» Мимо Сан Сергеич из хоз. обслуги топает. Витька к нему как к матери родненькой кинулся: «Сан Сергеич! Портрет…Портрет где?!» «Где-где. – гудит тот. – Оставил я его. Где все оставляли, там и я оставил.» «Так, - говорю, - это уже не халатность, это уже на антисоветчину тянет. Антисоветская агитация и пропаганда. Расстреляют тебя, Витька.»
Он совсем серым сделался, за сердце хватается и оседать начал. И тянет тихонько: «Что теперь будет… Ой, что теперь будет…» Жалко стало мне его, дурака: «Слушай сюда, запоминай, где я его положил. Пойдёшь и заберёшь. Будет тебе счастье.» «Так сутки же прошли, - стонет. – Где ж теперь найти?» «Не пререкайся, Балбес. Это если бы я ржавый чайник оставил, через 6 секунд спёрли. А рожа на палке, да кому она нужна? Разве что на стенку повесить, детей пугать.» «А милиция, - но вижу, что он уже чуть приободрился. – Милиция ведь могла обнаружить!» «Ну да, делать нечего ментам, как на следующее утро после праздника по дворам шариться. Они сейчас у себя заперлись, похмеляются. В крайнем случае пойдёшь в ближайшее отделение, объяснишься, тебе и вернут. Договоришься, чтобы никуда не сообщали.»

Два раза я ему объяснял, где и как, ни хрена он не понял. «Пойдём вместе, - просит, - покажешь. Ведь если не найду…ой, что будет, что будет!» «Ещё чего. Хочешь, чтобы Султанша меня за прогул уволила?» Тень озарения пала на скорбное чело его: «Стой здесь. Только никуда не уходи, я мигом. Подожди здесь, никуда не уходи, умоляю… Ой, не найду если, ой что будет!»
Вернулся он, действительно, быстро. «Нас с тобой Султанша на весь день в местную командировку отпускает. Ой, пошли, ну пошли скорее!» Ну раз так, то так.

Завёл я его в тот самый дворик. «Здеся. В смысле тута.» Он дико огляделся: «Где?.. Где?! Украли, сволочи!» «Бестолковый ты всё-таки, Витюня. Учись, и постарайся уяснить, куда другие могли свои картинки положить.» Залез я за мусорный бак, достаю рожу на палке. Рожа взирает на меня мудро и грозно. «Остальное сам ищи. Принцип, надеюсь, понял. Здесь не найдёшь, в соседних дворах поройся.» «А может, вместе? Ты слева, я справа, а?» «Витька, я важную думу думаю. Будешь приставать, вообще уйду, без моральной поддержки останешься.»

Натаскал он этих портретов целую охапку. «Все?» «Да вроде, все. Уф, прям от сердца отлегло. Ладно, бери половину и пошли.» «Что это бери? Куда это пошли? Я свою часть задачи выполнил, ты мне ботинки целовать должен. Брысь!» «Но…» «Витька, если ты меня с думы собьёшь, ей-Богу по сопатке врежу. До трёх считаю. Раз…» Поглядел я ему вслед, вылитый одуванчик на тонких ножках, только вместо пушинок – портретики.

А дума у меня была, действительно, до нельзя важная. Что у меня в кармане шуршало-звенело, я знал. Теперь нужно решить, как этим необъятным капиталом распорядиться. Еды купить – ну это в первую очередь, само собой. А на остаток? Можно «маленькую» и бутылку пива, а можно только «мерзавчика», зато пива три бутылки. Прикинул я, и так недостаточно и этак не хватает. А если эту еду – ну её к псу под хвост? Обойдусь какой-нибудь лёгкой закуской, а что будет завтра-послезавтра – жизнь покажет. В конце концов решил я взять «полбанки» и пять пива. А закуска – это роскошество и развратничество. И когда уже дома принял первые полстакана, и мне полегчало, понял, насколько я был прав. Умница я!

А ближе к вечеру стало совсем хорошо. Позвонили вчерашние девчонки и напросились в гости. Оказалось, никакие они не лярвы, совсем наоборот. Мало того, что бухла притащили, так ещё и различных деликатесов целую кучу. Даже ветчина была. Я её, эту ветчину, сто лет не ел. Её победивший пролетариат во всех магазинах истребил – как класс.

Нет, ребята, полностью согласен с теми, кто по СССР ностальгирует. Ведь какая страна была! Праздники по два дня подряд отмечали! Ветчину задарма лопали! Эх, какую замечательную страну просрали… Ура, товарищи! Да здравствует 1-ое Мая, день, когда свершилась Великая Октябрьская Социалистическая Революция!

4.

Что такое хобби на самом деле

В первом классе все мои знакомые девочки пошли учиться в музыкальную школу. Меня не взяли, по причине отсутствия слуха. В принципе, верю: когда в деревне на/в Украине я вдруг вклинилась в общий хор с "Несе Галя воду, коломысло гнэться", за столом повисло молчание, и кто-то сказал: "Соня. Не надо."
Но пианино в доме было, и меня отдали учиться музыкальной грамоте в клуб, Маргарите Марковне. Я думаю, чтобы хорошая вещь не простаивала без дела, потому что -продать- вещь в те времена никому в голову не приходило.

Маргарита Марковна мучилась месяц, а потом терпение лопнуло, и она взорвалась, и сказала, что если я снова приду на занятие, не выучив гамму, она выкинет меня из окна.
Выкинет. Меня. Из окна второго этажа.
Те несколько дней, когда я знала, что я не смогу выучить гамму, потому что не хочу, потому что неинтересно; когда я решала, идти ли советоваться к родителям или решать проблему самой - в конце концов, первый класс, не маленькая уже; когда я обдумывала, не могла ли Маргарита Марковна просто так это сказать, типа может она пошутила, кто их знает, этих взрослых, - сделали из меня самурая.

Кстати, оглядываясь назад, выяснилось, что среди всех моих одноклассниц, честно семь лет оттрубивших в музыкальной школе, изучавших сольфеджио и еще много других умных слов, и регулярно ездивших на другой конец городка на очень нерегулярно ходившем раздолбанном вонючем автобусе - я единственная могла сесть за пианино. И садилась. Пока не забыла все.

Потом в моей жизни появилась ГИТАРА. Первой песней, которую я выучила на четырех блатных аккордах, было "Нам вчера прислали из рук вон дурную весть, нам вчера сказали, что Алеха вышел весь, как же это так, ведь он вчера нам говорил..." Но этот этап не получил развития в связи с рождением детей. У кого есть дети, понимает.

Как хорошая любящая типа мать, я пыталась петь малышу колыбельную. "Спи моя радость, усни... В доме погасли огни... Птички уснули в пруду... Рыбки уснули в саду... Месяц не небе блестит... Месяц в окошко глядит..." Сонный усталый голосок мне отвечал: "Мама... Не надо петь..."
Со вторым было то же самое.

Поэтому сейчас я, когда тоска берет, и когда удается свалить на дачу, закрываюсь ото всех, выключаю свет, зажигаю свечку и пою свои грустные нудные женские песни в полной изоляции.
Однажды, и это при закрытом окне и ровно горящем пламени свечи, дверь - приотворилась...
Я сказала сыну, знаешь, у нас в доме живет барабашка. Я пела, и открылась дверь. Может быть, все не так плохо?
Сын ответил: "Это он - входил, или - выходил?"

Но я буду петь. Я все равно буду петь. Русские не сдаются.

5.

ТЕРПЕНИЕ И ТРУД

Путь Семена Самодура, премьера Театра кукол Образцова к славе был нелегок. Мэтр кукольного жанра Сергей Владимирович не принимал его в труппу, так как он плохо выговаривал букву “Л”, которая, как оказывается, содержится в большом количестве слов, произносимых со сцены. Все же мэтр решил дать возможность приглянувшемуся ему Самодуру за лето исправить свой недостаток.

Прошло лето. В первый же день нового сезона Образцов пригласил к себе Самодура, помня, что дал ему задание по исправлению дефекта речи.

- Ну, покажите, как вы стали разговаривать, как трудились, чтобы избавиться от неправильного произношения…

Самодур, проводивший лето, естественно, не в дикционных упражнениях, не задумываясь, лихо отчеканил:

- Метр-р-р-р-ро… Кор-р-рова… Рррреволюция…

Мэтр, забывший, какую букву нужно исправлять, удовлетворенно кивнул головой:

- Теперь все в порядке…

Так Семен Самодур вошел в труппу знаменитого театра, в которой стал знаменитым актером. А плохое “Л” никто, включая Образцова, не замечал.

6.

Как в других местах не знаю, но в США, когда звонишь в место вроде кредитной карты или медицинской страховки, отвечает на твой звонок не человек, а компьютерная программа. Ее задача – выяснить кто ты такой, что тебе нужно и, если возможно, ответить на твой вопрос. Говорит эта программа приятным женским голосом, проявляет исключительные вежливость и терпение, а еще по многу раз переспрашивает, правильно ли она тебя поняла. Передает она тебя человеку только после того, как полностью исчерпает свои возможности. Нормально на это исчерпание уходит минут пять, но, если она тебя плохо понимает, может уйти гораздо больше. Между прочим, на такой технологии компании экономят до 20% расходов на колл-центры.

Так вот, жалуемся мы с приятелем друг другу, что эти замечательные программы не хотят понимать наш акцент.
- Представляешь, - говорю я, - она меня не понимает, когда я называю однозначные числа.
- Это что, - подхватывет приятель, - она не понимает, когда я отвечаю “Yes” или “No”!

7.

Особенности ухаживания за женщинами с домашними животными.
На первую свиданку с Таней я летел сломя голову, отдежурив- быстро в душ, побрился второпях, Фаренгейт на морду, цветы по пути, сотня с гаком миль-
" бешеной собаке 100 вёрст не крюк", примчался вовремя.
Ничего не помню про первые минуты свидания, врать не буду, просто смотрел, знакомились.
Таня же не упустила ничего- ни криво постриженные усы, ни плохо помытую машину, мне это ещё долго поминали.
Так, первая остановка- бар, пока столик в "Мистрале" готовят, потом пару бутылок вина, ужин.
Разговорный жанр- моё любимое оружие, ожидаемого эффекта не оказывает...
Ну, улыбнулась пару раз, похвалила вино- сдержанная, полная спокойного достоинства женщина.
Время десерта, экспрессо.
Пора бы дальше, клуб или бар.
Таня же смотрит на часы, меняется в лице и решительно объявляет- "нам пора двигать"!
Пора- так пора, едем к ней домой...
Я было подумал...Ошибся.
Велено ждать у подъезда.
Мнда...Ждать чего, спрашивается?
Таня выходит с собакой- и странная же это собака! Уши стрижены торчком, тушка чемоданчиком, хвост обрублен, морда с бородой и усами, побольше моих..
А имя! Хоппи, незнамо для меня, от заглавных букв имён всех чемпионов в роду-какие тонкости, блин.
Гуляем, я разливаюсь соловьём, пока меня слушают- надежда не потеряна, успех возможен.
Кто знает шнауцеров- ужасно разборчивы- где гадить.
Хоппи прошла целый квартал, на полусогнутых, только присядет родить каменный цветок- нет, не то, неправильное место.
И так несколько раз, Таня, ясное дело, начинает терять терпение, напряжение растёт- чего я не заметил, продолжая болтать.
Тут Таня не выдерживает- помолчи, а? Собака из-за твоей болтовни просраться не может!
Я осекаюсь на полуслове...
Богатая на события жизнь не смогла меня подготовить к такому конфузу, да чтоб такого мастера разговорного жанра заткнуться попросили- конец света!
Мои шансы на успех уменьшаются с каждой минутой молчания, треклятая собака никак не разосрётся, мы трезвеем на свежем воздухе, пятница- насмарку..
Так, свершилось, четвероногая аристократка оправилась, Аллилуйи и всенародный праздник, вот- вот по CNN объявят об окончании королевского запора!
Таня веселеет, идём домой, я готов прощаться- вечер не обещает быть томным.
Таня улыбается, просит подождать, заводит собаку домой- мерзавка порычала на меня на прощание.
Пока жду- разрабатываю план осады, раз штурм не удался. Мне точно нужно завоевать сердце псюхи- а уж потом хозяйки.
Таня выходит- поехали в клуб.
Тактическая победа- за мной.
Долговременная же стратегия- я гуляю Хоппи, проглаживаю её шкуру миллион раз, купаю и балую- вкусняшки и игры без конца и края..
Полюбил псюху без ума, она мне начала отвечать взаимной благосклонностью- я делюсь с Танюшей своей радостью, собака меня полюбила, смотри ты!
Её ответ: ясное дело, полюбила, ты же её балуешь и чешешь за ухом часами, ты меня так не балуешь!
Так, ревность, похоже, перебор нежности к псюхе- переключаюсь на хозяйку.
Пару месяцев спустя мы поженились, собака благосклонно позволила мне войти в их жизнь.
Всем- здоровых и счастливых жён и мужей!

8.

Про Панамский про канал.
Хорошо, наверное, бабочкой порхать по Америкам и рассказывать от лица умных и работящих россияно-американцев глупым и ленивым панамцам, как они плохо работают, что не могут быстренько, за пару-тройку лет, вырыть дублер Панамского канала.
Но есть пара-тройка фактов, которые нужно бы знать, перед тем как рассказывать латиноамериканцам чисто американские по тону байки насчет того, что "терпение и труд все перетрут".
Создание канала 100 лет назад стоило Америке (далеко не Панаме) гигантских денег. Причем только на само строительство ушло на нынешние деньги порядка 9 млрд долларов. GDP современной Панамы сейчас где-то лишь в 5 раз больше. Это примерно как России проводить по 3-4 олимпиады ежегодно в разных городах в течение 8-10 лет. Теоретически, наверное, возможно, но очень нелегко. Оборона, медицина, и образование при этом пошли бы погулять далеко и надолго.
При этом затраты Америки не ограничивались собственно строительством (рытьем земли и т.п.). До начала строительства панамского канала такой страны как Панама, собственно, не существовало. Страна появилась в результате боев небольшого числа неожиданно откуда-то появившихся "панамских борцов за свободу" (моментально поддержанных США) на территории тогдашней Колумбии, аккурат рядом с местом рытья будущего канала. Колумбия хотела было приструнить "повстанцев" своими силами, но дядя Тедди Рузвельт. великий и ужасный (тот, которого так слащаво сыграл в "Ночи в музее" Робин Вильямс), сразу же послал к берегам Колумбии пару канонерок, и "Великая Колумбия" как-то сразу сдулась, отдав новоиспеченной нации "панамцев" важный кусок своей территории. Через пару недель после обретения "независимости" новый "начальник Панамы" подписал с США договор о предоставлении им права на строительство канала и бессрочное его пользование. Дальше, ни он, ни окружающая канал территория Рузвельта и других американцев уже практически не интересовали.
Для рытья канала из Китая привезли более 10 тыс китайцев, которые дохли как мухи от желтой лихорадки так быстро, что просто не успевали завозить новые партии рабочей силы. Собственно, отчасти они нужны были потому, что собственно "панамцев" в тех краях почти не было (т.к. бывшие колумбийцы по понятным причинам из зоны боевых действий в будущей "Панаме" просто разбежались, а несколько сотен "повстанцев" получили свои бабки за выполненную работу по отжиму территории, но тачки с землей в "свободной Панаме" возить абсолютно не собирались). Надо ли говорить, что медстраховку китайцам и компенсацию родственникам погибших Тедди Рузвельт почему-то не предоставлял. Кстати говоря, примерно 1/10 часть работ до этого были выполнены все же французами, которые долго копались в Панаме раньше, но провели геологические изыскания и успели вынуть часть грунта.
У нынешних панамцев: 1) не так много денег, как было у США 100 лет назад, 2) им неоткуда взять толпы китайцев, готовых за копейки, вымирая от инфекционных болезней, но копать землю по 12 - 14 часов в день.
А история "героического строительства панамского канала" - это вовсе не героизм "работящих" жителей США. Это героизм все тех же китайцев, которых чуть ли не насильно, за копейки, привезли черт знает куда, где они, практически в условиях концлагеря, копали и копали панамскую (бывшую колумбийскую) землю для нужд США.
Ставить их в пример современным панамцам - мне кажется, это верх цинизма.

9.

К окошку регистратуры районной поликлиники подходит пожилая женщина:
- Девушка, что-то я захворала, запишите меня к хорошему врачу.
- Бабушка, у нас все врачи хорошие.
- А вы запишите меня к самому лучшему врачу.
- У нас все врачи лучшие, внимательные к больным, прошли переподготовку, лечат по самым современным методикам.
В разговор вступает солидная дама из очереди:
- Ну раз по современным методикам, значит будут давать не прошедшие клинические испытания лекарства, а на жизнь какой-то старушки им наплевать.
Ее бурно поддерживает очередь, особенно ее пожилая часть.
У девушки в регистратуре заканчивается терпение и она обращается к старушке:
- Бабушка, ну и к кому вас прикажите записать?
- Запишите меня на прием к самому старому врачу.
- К самому старому? Есть у нас Иван Петрович, врач с огромным стажем, он еще консультирует молодых врачей и больных, но он уже старенький и плохо слышит.
- Ничего, меня услышит, - решительно заявляет старушка.

10.

Игореша

Игореша всегда грезил морем, он его любил. Но что-то такое было недоверчено, недошуруплено в атлетических телесах моряка, что при всяком выходе в море его любовь подвергалась испытанию. Даже средняя качка, не говоря уже о штормах, вызывала в пугливом желудке Игореши огромное желание выскочить и прибиться к стае каракатиц.
Но где-то в недрах, рядом с перманентно барахлившим вестибулярным аппаратом притаились воля и упорство, державшие Игорешу во флоте и не позволявшие ему списаться на берег. Но списан он все-таки был и не по причине кинетоза, то бишь морской болезни. Но об этом позже.

И не юнец салага вроде, а даже целый командир минно-торпедной боевой части, а вот гляди-ка, стоит у лееров и что-то трубит волнам. Верные друзья-товарищи, всячески ему сочувствуя и обливаясь горючими слезами, дописали на блестящей медной табличке с указанием его должности - меняю, мол, торпедный аппарат на вестибулярный. А затем прикрутили обратно на двери Игорешиной каюты.

Командир корабля, увидев неуставные письмена, велел табличку сменить, заметив, что натуральный обмен на флоте России запрещен. Но проконтролировать всякий раз забывал. Так она и висела, напоминая о нечеловеческой любви моряка.

Но не всю свою любовь расходовал лейтенант на море. На берегу, в городке, ждала его жена и результат этой любви сроком 38 недель. По причине наличия полного отсутствия службы родовспоможения в ближайших окрестностях, Игореша откомандировал супругу рожать в Сосновый Бор к ейной маме, к теще своей, стало быть.

Тем временем, в стране советов шел третий раунд битвы с пьянством. Вокруг винно-водочных отделов роились толпы страдающих от хронической трезвости граждан. Страна задыхалась от острой нехватки горючего. Страну корежило, магистральные трубопроводы дымились и горели. Скажите, как, как в таких условиях достойно встретить первенца. «Две бутылки в одни руки». Да вы осатанели! У меня два десятка рыл. Все люди проверенные. Аллергии ни у кого нет.

Но, смог. Правдами и неправдами, в основном последними. Сообразительность у Игореши была викарно гипертрофирована за счет хилой вестибуляции. Как итог, оба сейфа в каюте были набиты «русской», «столичной», шилом и прочей ворошиловкой.

Экипаж замер в ожидании. Все ждали часа Х.

Когда терпение иссякло, выяснилось, что на корабле есть и другие персонажи с развитой соображалкой. И вот, как-то поздним вечером, доведя очередного козла до состояния рыбы, они за пару минут, найдя у радиста подходящий бланк, соорудили необходимую телеграмму. Из корыстных побуждений пол ребенка указали женским, полагая, что в случае, если родится мальчик, есть не хилые шансы сабантуй повторить.

Потом разбудили «счастливого отца» и торжественно вручили ему «телеграмму от тещи». Вскоре, в обороне страны зазияла брешь размером с противолодочный корабль…

Дежурный по кораблю мичман Бекмамбетов нес службу, стараясь качаться не очень сильно. На него из утреннего тумана надвигалась тень, плотно припечатывая подошвы к пирсу. То был не отец Гамлета, то был Иваныч, командир.

- Боцман, у вас тут что, атомная бомба взорвалась?

Лицо Бекмамбетова расплылось в умилительной улыбке, отчего глаз его не стало видно вовсе:

- У Гончаренко дочка родилась… вот… ик…, тащ командир!

- Это вам в рынду, что ли, позвонили, на? Единственный телефон с выходом на межгород у меня на квартире стоит! Телефонограмму я получил 20 минут назад. Вот, сукины коты! Откуда узнали, что дочь и, главное, когда нажраться успели!!!

***

А комиссовали Игорешу спустя два года по причине не такой возвышенной. Часть железной воли отложилась у него в почках в виде камней. А моряку с камнями никак нельзя. Ибо, плохо держится на плаву.

Партнеры

Реклама