101
Достаю из стиральной машины свое любимое синее платье. В ужасе обнаруживаю, что оно сплошь покрыто каким-то мерзким серым налетом, местами он свисает клочьями. Вид ужасен. Заглядываю в стиральную машину, там лежит что-то грязное, бесформенное и отвратительное. Боже! Что это? Извлекаю то, что некогда было книгой «Бхакти-йога», которую забыли в ванне. Ну вот! Теперь мы никогда не познаем истину!
Все правильно, размышляю я, малыш любит засовывать белье в стиральную машинку, его хвалят за то, что он помогает бабушке. Он проявил инициативу и неординарность мышления, ждал, что за это его похвалят еще больше. Ему же никто не объяснял, что книги не стирают в машинке. Ругать за это нельзя. Он стоит рядом, радостно улыбается и ждет похвалы. Мягко объясняю ему, что он очень хороший мальчик, но в стиральную машину можно закладывать только одежду, а книги нельзя. Интересно, когда он успел это сделать, как я могла не заметить?
То, что раньше было книгой, отправляется в помойное ведро, а я отправляюсь в комнату, собираясь перевести дух и немного поскорбеть о загубленном платье. Но опуститься в кресло я не успеваю, застываю в положении «полуприсев»: в комнату входит малыш, держа в обеих руках по кухонному ножу. При этом он делает ими такие движения, как будто затачивает друг об друга. В голове проносится: «Где он мог это видеть?». На полусогнутых приближаюсь к нему, стараясь не делать резких движений, а он доверчиво отдает мне ножи, не его лице написано: «Я знаю, что мне нельзя брать ножи, поэтому я принес их тебе!» Уфф! Опускаюсь в кресло.
Перевожу дух, тем временем малыш выбегает из комнаты. Через секунду спохватываюсь: дверь-то в кухню не заперта! Со всей скоростью, на которую я еще способна, бегу в кухню и вижу такую картину – малыш сидит на стуле и стягивает со стола кастрюлю с двумя литрами молока, поставленного на творог. Перед моим мысленным взором проносится картина, как я собираю тряпкой с пола два литра молока, молоко затекло под плиту и под холодильник, малыш хохочет и радостно шлепает по луже. Подбежать я не успеваю, так как уже примерно треть кастрюли свисает со стола. Тогда я испускаю ужасный крик. Не знаю, что услышал малыш в моем крике, может быть он услышал одновременно как кричит петушок, как визжит соседский мальчик, как мычит коровка и как храпит дедушка во сне? Однако этот звук его удивил и даже заставил замереть на мгновение. Этого мгновения мне хватило, чтобы сделать полтора прыжка и перехватить кастрюлю.
- Я хотела сказать, это трогать нельзя, - объясняю я малышу, выношу его из кухни и запираю дверь. Ну теперь-то я могу наконец опуститься в кресло и передохнуть! Иду по коридору, держась за стенку. Это меня и спасло, когда ноги запутались в каких-то нитках. Это малыш стащил с полки и распустил по всему коридору мое вязание. Причем, я могу поклясться, что когда я выходила из ванны, чтобы выбросить книгу, ничего такого на полу в коридоре еще не было!
|