Шутки про толстых - Свежие анекдоты

Результатов: 90

1

Как я побывал самозванцем-экскурсоводом

Раннее июньское утро выдалось хмурое, синоптики грозили надвигающейся грозой.

- Ядрены морозы, повяли все розы, их догрызают последние козы! - хмуро напевал я себе под нос, пытаясь найти хоть что-то хорошее в этой прогулке. Прекрасного оказалось довольно много: мимо пролетел Лефортовский дворец, мелькнула живописная чугунная решетка с замысловатыми вензелями, львы и фонтан за ней, а с высоты моста открылся бескрайний вид на реку с брегами, окованными в камень и витой чугун. Вскоре надо мной зашумели могучие кроны лип, дубов и ив, склонившихся над пустынными водами. Слабое подобие Петербурга, зато с горками! Я уложился в пять минут езды и добрался до самого верхнего, глухого угла крошечного парка. Там круглый год бьют родники со дна старинного пруда, а зимой суровые стариканы рубят лёд, лезут в прорубь каждое утро. Там стоит капитальный домик для переодевания, сходни из чистого дерева, чтобы руки-ноги к ним не примерзали. Глубина сразу по пояс, через пять шагов с головой.

Но летняя вода показалась ветеранам слишком теплой и грязной - во всяком случае, никого на берегу не было. И вообще никого в парке мне не попалось по пути, дамы с собачками являются позже. Я сошел на лужайку и облился из прихваченной бутыли, лезть в темный пруд не хотелось совершенно. Но из любопытства набрал в бутыль воды оттуда и глянул на свет - она оказалась абсолютно прозрачной! Ни малейшей мути или соринки. На нюх свежайшая, слегка отдает лесом. На ощупь холодна. Она еще не зацвела! Для июня редкий феномен. Я пустился в плавание.

На середине пруда перевернулся на спину и вгляделся ввысь. Из-за высоких дерев и облаков вынырнуло солнце, я поплыл по освещенной кромке сверкающих вод. Показался большой косяк карасей, метнулся прочь. Мимо проплыла утка с кавалькадой крошечных утят в кильватере. Берега круто вздымались надо мною, в просвете листьев закачался Екатеринский дворец. Вода чиста от пуха, его смыло накануне дождями и прибило к берегу. С верхушек тополей уже слетали первые высохшие пушинки, садились на воду поодиночке и плыли мимо моего носа, сверкая на солнце как величественные парусники. Как можно понять прелесть старинной усадьбы или парка, не купаясь в их прудах? - размышлял я. Что толку бродить по берегу, если в воду запрещено соваться?

Когда я выбрался на берег, опять заволокло тучами, стало холодно. И тут показалась она. На первый взгляд обыкновенная бегунья, с проводами из ушей и в толстых кроссовках. Но у этой девушки взгляд был осмысленный! Живой, наблюдательный и скучающий. А сама она стройна и красива. Так что я не раздумывая предложил ей сыграть в бадминтон, чтобы согреться обсыхая, ракетки с собой были.

Она согласилась, предупредила, что играет плохо, после детства очень редко.
- Так это и хорошо! Чем больше косячит партнер, тем сильнее мне придется прыгать. Для согревания и утренней зарядки самое то!

Она часто промахивалась поначалу, но постепенно разыгралась. Прыгала как тигрица далеко в стороны, спасая волан от падения. Наконец он стал настолько стабилен в полете туда-обратно, что мы разговорились.

Она урожденная петербурженка, но не совсем - из царских пригородов. Историческим центром восхищена с детства, как любой нормальный человек, любит туда приезжать. Но притомившись от великолепия зданий, проспектов и статуй, предпочитает гулять по Летнему саду. А больше всего на свете ей нравится Петергоф. Там бьют фонтаны из настоящей свежей природной воды. По парку, где мы встретились, она бегает просто для фитнеса, он маленький и скучный. Удобно, что рядом с домом.

И тут я внутренне возмутился. Во мне проснулся московский экскурсовод-любитель.

- Как это скучный? Тут драга в прошлом году работала, весь ил выгребли, рыбу запустили, биоту восстановили. Вода как Красном пруду или в Бездонном, ничем не хуже! Лесная, родниковая, без всяких стоков. Плавать восхитительно. И вообще мы сейчас находимся внутри прототипа Петергофа и Летнего сада вместе взятых. Отсюда их истоки - это первый регулярный парк России! Петр Великий мечтал сюда вернуться на старости лет. Своему лучшему архитектору велел обустроить это место. Вот этот пруд, где я сейчас купался - это был накопитель родниковой воды для фонтанов внизу. Они били как в Петергофе, каскадом от дворца. При Петре стройку начали, императрица Анна Иоанновна достроила. Назвала это место по своему имени, Анненгоф, тут и предпочитала жить. Ради него перенесла столицу обратно в Москву. Вот тут стоял её дворец работы Растрелли, там сохранился грот с его колоннадой...

Так наш бадминтон плавно перешел в импровизированную экскурсию, но несколько печальную - какое великолепие тут некогда стояло, но сгорело или сгнило. Нынешним муниципалам просто воображения не хватает всё это легко восстановить, им понятнее класть больше плитки. По ней она резво бежала, а я катил рядом на велике, показывал и рассказывал историю этого российского Версаля. Мне кажется, это гораздо веселей, чем толпой брести за профессиональным экскурсоводом.

Когда я признался в существовании любимой жены, петербургская красавица ко мне охладела.
- А, так вы женаты! Жалко. Я думала, для моей мамы хорошего кандидата в женихи нашла.

Хорошо хоть не для бабушки.

2

В каждой семье свои праздники. Все поколения Салье отмечали и отмечают первое апреля, сутки гуляя под большое декольте.
У меня есть любимый друг Доржик.
В прошлом году, в восемь утра первого апреля, я позвонила ему из Китая в Германию и сказала, что на нашего друга Петю в саду его дома напал волк. Дело было так: волк шел себе по лесу, как вдруг учуял, что в деревне Руст у мопсихи артистов Горбуновых началась течка, и так неукротимо захотелось ему с ней спариться, что он рванул в деревню и напал на Петю, закрывавшего мопсиху собой. Доржик поверил каждому слову. Вломившись к Пете с Мариной в дом с воплем «Ребята, я тут!» и наткнувшись на подозрительно безмятежную утреннюю тишину, Доржик вдруг горестно вспомнил, как ровно год назад он обзванивал все московские ветеринарные аптеки в поисках специального, запатентованного только в РФ, встраиваемого калопросеивателя для мопсов, чтобы извлечь из той же самой мопсихи проглоченное ею Маринино бриллиантовое обручальное кольцо. А ведь тогда Доржик божился, что больше никогда. Стоит ли удивляться, что вчера он согласился петь главную партию Чингизхана в берлинской Дойче Опер вместо внезапно заболевшего монгольского тенора из Улан-Батора? То, что он артист пластической драмы и петь не умеет, его, кстати, особо не смутило. К тому же театр обещал, что петь надо будет под фонограмму, а деньги приличные.
Жене нашего актера Антона я сказала, что в аквапарке, где работает ее муж, лопнул гигантский акулинариум. Вырвавшиеся на свободу акулы плавают теперь в теплых бассейнах с горками и гидромассажами, а артисты и посетители прячутся на крыше и ждут спасательных вертолетов. Нормально, поверила. Германия же, тут всякое может случиться.
Моим русско-итальянским подружкам я заслала строгое письмо из российского посольства в Милане с требованием привести детей на деньпобедные патриотические мероприятия, с плохо завуалированной угрозой расправы в случае неявки. В чате поднялся вихрь и переполох: да я им, да пошли они, да надо позвонить, да как посмели. Родина, ау, ты наводишь ужас.
Несколько лет назад первого апреля я потихоньку от Димы «предупредила» свою свекровь Бабу Зину, что ее чокнутый сыночек готовит ей подарок-сюрприз: выписал откуда-то за дикие деньги двух ангорских коз и в эту самую минуту уже едет в аэропорт отправлять этих коз карго, а всё потому, что деда Вова очень уважает козье молоко, только вы меня, Зинборисна, бога ради не выдавайте. Перепуганная Баба Зина, живущая на пятом этаже сталинского дома, успела подарить одну козу золовке в обмен на пристройство к той на балкон обеих коз до начала дачного сезона, а заодно и поругаться, потому что золовка решила, что бабызинина ангорская коза начнет золовкину ангорскую козу на балконе щемить и крымнашить.
На следующий год Бабе Зине звонили уже «с телевидения» договариваться об интервью для передачи «Малая Родина Большого Таланта». Баба Зина постирала занавески, вымыла окна, сбегала на маникюр и заранее написала короткий рассказ о славном Димочкином детстве.
Диминому другу Владику я однажды сообщила, что у него дома в Улан-Удэ на участке нашли нефть. Поверил.
Студентам моей сестры предложила лететь в космос переводчиками с финского. Согласились.
Другой друг бросил репетицию, чтобы вытащить Диму из-под обвалившегося в нашей квартире камина. Через год этот друг, забыв уже про камин, а заодно забыв, что он актер театра кукол, почетный Карлсон и Нафнаф, обзванивал знакомых и спрашивал, сколько просить за предложенную ему главную роль в «очень откровенном кино». «Насколько откровенном?» - робко спросил он по телефону мою питерскую домработницу Викусю, представившуюся по моей просьбе помощником режиссера и имевшую идеальный для такого случая голос - задорный и чутка хамоватый. «Оччень откровенный», - хмыкнула Викуся с хрипотцой, и друг взвыл, но куда деваться, ведь дома двое маленьких детей, их кормить надо. Дима сказал, что у меня нет ни сердца, ни совести.
Одна бедная девочка, съездившая на остров Сайпан, получила на первое апреля звонок из Боткинских бараков. «Вы только не волнуйтесь. Ситуация под контролем. У вас нет температуры или сыпи? Вы одна дома? Приготовьте паспорт. Не выходите на лестницу. Там дежурят сотрудники. Не пытайтесь вступить с ними в контакт. За вами уже выехал спецтранспорт». Рыдая, она обзванивала знакомых, и кто-то опытный ей сказал, что тут очень сильно пахнет Лизой…
Мой друг-дизайнер ездил вызволять приятельницу, интеллигентную до легкой тошноты даму-театроведа, ростом в сто двадцать сантиметров, в толстых очках и с именем Ирэна, посаженную в обезьянник за пьяную уличную драку.
Девушкам из Украины я сообщила в прошлом году, что из зоопарка сбежали львы и бегают тут у нас по улицам в районе Эттенхайма. В результате девочку-подростка не выпустили гулять, ее десятилетний брат два часа не отходил от окна в ожидании львов, а сами девушки написали в украинскую группу, где все тоже сразу поверили, засели по домам и наглухо забаррикадировались.
Но сливки, сливки-то достались, естественно, Димочке.
Первого апреля 2006 года к нам в квартиру на Херсонской улице позвонил полицейский. Дверь открыла няня, на которую полицейский тут же с порога рявкнул, и она от испуга даже и вспомнить не посмела про удостоверение. Няня прибежала к Диме и задыхаясь сказала: «Дима, там к вам полиция!» Полицейский строго потребовал паспорт, удостоверился, что Номоконов Дмитрий Владимирович пока еще не скрывается от правосудия, а вот стоит тут перед ним собственной персоной, и осведомился, известны ли ему некие граждане N. и Васильев. «Известны, - ответил Дима, - этот N. - бывший муж моей жены, а вот Васильев Петр Владимирович - мой друг». А известно ли вам, Дмитрий Владимирович, что вчера вечером в аэропорту Пулково у гражданина N. были похищены ящики с ценным театральным реквизитом? И N. в своем заявлении уверяет, что это сделали вы, Дмитрий Владимирович, и ваш сообщник Васильев, а больше-то и некому. Тут Дима взвился, естественно, и сказал полицейскому, что N. этот - еще тот козел, что ящики с его поганым реквизитом нужны ему, Диме, как рыбе зонт, и что вчера утром он, Дима, вообще сидел в самолете из Милана в Хельсинки! Полицейский потребовал загранпаспорт, внимательно изучил пограничные штампы, сказал, мол, «пробьем-проверим» и отбыл. Дима мрачно ходил по дому, няня спряталась в детской, а я давилась от адского смеха, запершись в ванной. Минут через десять вдумчивого анализа Дима постучал в дверь ванной и угрожающе сказал: «А ну-ка вылезай!»
(Самое трудное во всем этом мероприятии было даже не форму полицейскую найти, а найти профессионального актера, который бы при этом еще и не успел засветиться в сериалах, и которого бы Дима не знал по Академии, где он какое-то время преподавал фехтование.)
Вчера уже под вечер мне позвонил какой-то невыносимо грустный мужик и спросил: «Вы Лиза? Это вы ищете надсмотрщика за зверьми для цирка шапито?»
Номер был финский, и я сразу поняла, что где-то на далеком севере лютует над доверчивым народом моя сестра Аня.
«Да, это я, да, ищу», - ответила я.
«А какие у вас звери?» - печально спросил мужик.
«Слон, - говорю, - два верблюда и крокодил. Но с крокодилом хлопот почти нет, кинул ему живого козла раз в день, он и спит потом сутки. Вы только должны следить, чтобы он не поперхнулся. А платим мы очень прилично».
Мужик вздохнул и спросил: «А если он поперхнется?»

Lisa Sallier

3

В один из американских университетов были направлены русский, немецкий и английский студенты. Каждому было дано персональное задание на год. Через год англичанин приносит 12 толстых тетрадей: - Вот, профессор, отчет за январь, вот за февраль, вот за декабрь. Немец приносит 3 толстых тома: - Это лабораторные исследования, это теоретическая часть, это выводы. Русский не приносит ничего. Профессор: - А у вас что? - Профессор, вы знаете, у меня так вчера болела голова...

4

К истории про пса, который позволял птицам воровать свою еду, потому что ему самому насыпали сколько влезет.

Встречал креативное решение, как сытно кормить матерого кота, не тратя на это вообще ни копейки. И никак не охраняя корм от птиц. Более того, кормом были сами птицы!

Находчивая пенсионерка выкидывала хлебные крошки со стола не в мусорное ведро, а на козырек подъезда под своим окном. И не куда попало, а куда ее коту удобно было допрыгнуть из укрытия, ею же и устроенного - сбросила на козырек старый ящик. Жители были счастливы, голубей во дворе развелось немеряно. Засрали все вокруг и лезли под колеса.

Кот решил эту проблему комплексно - с пользой для своего желудка, фигуры, физического и умственного состояния. В начале сезона охоты он представлял собой довольно жирное, тупое и безразличное к жизни создание, привыкшее хавать халявный корм из миски. Из ящика ему удавалось поначалу допрыгнуть до голубей лишь еще более толстых и рассеянных.

Но по мере убывания самых доступных голубей постепенно распрыгался и кот. Вернулся в прекрасную форму. Приучилась и добрая женщина сыпать крошки не всем подряд голубям, а только завидев на козырьке тупых залетных. Кот сидел в ящике или за ним в засаде почти постоянно. Издали завидев подходящую мишень, летящую к козырьку, иногда тихо мяукал, подзывая свою хозяйку. По сути это была парная охота!

То же самое я советую и для поддержки дотационных местностей. Но не пожирать инвесторов, работодателей и туристов, разумеется, а вовлечь население в процесс охоты за ними сооружением удобных ящиков. То есть, нормально оборудованных кэмпингов, турбаз и бань для начала. Когда горожанин ходит по живописной местности, карабкается куда-нибудь, плывет, сплавляется, парится с вениками и нырянием в чистую природную воду, ему всегда хорошо, он начинает любить это место. Постепенно возвращается в отличную физическую форму, если выживет конечно.

Запасы свежего воздуха, воды и леса в России неисчерпаемы. Лентяев и воров тоже. Поэтому многие хорошие места пусты, засраны и нуждаются в дотациях, где имеется их избыток.

6

Просто так 12.
Шум.
Два месяца назад позвонила жена старого приятеля. Последние 10 лет мы не общались, и я напрягся ожидая услышать дурные вести. Когда она сообщила, что у мужа неприятности с законом и он вынужден ненадолго "присесть", то сразу успокоился. Это такие мелочи по сравнению с неизлечимыми болезнями или ухоженной могилкой.
Жена приятеля озвучила его просьбу. Надо было приютить на год-два любимого жеребца. На тот момент у них было четыре лошади. Трёх он разрешил продать. Про четвёртого, было сказано: "Сохранить любой ценой". На фоне "хороших" новостей я был благодушно настроен и согласился.
Через неделю приехала коневозка. Я открыл двери фургона и посмотрел на своего нового питомца. Обычно лошади плохо переносят дорогу. Многие впадают в ярость и пытаются разнести дом на колёсах. Другие отчаянно трусят и впадают в прострацию. Этот спал.
Насилу разбудив этого неадеквата, вывел его на улицу. Осмотрев не нашёл ничего выдающегося. Средненький такой жеребчик 5-6и лет. Вороной, но какой- то пыльный и зачуханный. Роста чуть выше среднего. Похож на русского рысака, но наверняка помесный. Типичная дворняга, похожая на чистокровку, которой не является. На гордость племени лошадка явно не тянула. Пойди пойми чужие привязаности. Но как говорится: "Дарёному коню в зубы не смотрят". Пока я его изучал, жеребец снова уснул. Звали это "чудо" - Шум.
Ночью из конюшни доносились дикие вопли и треск. Я несколько раз выходил наводить порядок. Мой жеребец (Кузя) визжал, закладывал уши и пытался разнести стены своего денника. Новый питомец всё происходящее непотребство игнорировал и крепко спал. Видимо флегматик, подумал я. Имя данное ему при рождении никак не вязалось с его манерой себя вести.
Через неделю Кузя успокоился. Нельзя победить в драке, на которую соперник не явился. В нашем случае - проспал. Парни стали пастись в общей леваде. Дружбы не водили, но и конфликтов не было.
Пару недель спустя, я впервые его заседлал, и мы отправились в лес. Никаких неожиданностей в поездке не случилось. Скотина была послушна и легко управляема. Демонстрировала тряскую рысь и небыстрый галоп. Когда переходили на шаг, то уже ожидаемо засыпала. Неудачно "лодке" дали имя. Лошадке больше подходило называться Летаргией. Какой из него Шум?
Так у нас и повелось. 1-2 раза в неделю я его седлал и мы отправлялись в скучнейшее путешествие. Ездить на нём было неинтересно, но необходимо. Лошадь должна двигаться. Наши прогулки были рутиной, вроде "домашки" для пятиклассника. Неохота, лень, но сделать надо.
Так всё и продолжалось до вчерашнего дня.
У нас наступила весна и пришло первое тепло. Неделю стояла жара, больше +25°C. Быстро выросла трава и распустилась листва на деревьях. Лес ожил. Его жители отжирались, навёрстывая упущенное зимой. Я уже видел толстых лосей и жирных кабанов.
Заходило солнце, до заката было около часа. Мы с Шумом ехали краем леса. До дома оставалось недалеко. Лошадь, как всегда, дремала на неспешном шаге.
И тут я увидел небольшой табун косуль. Они мирно паслись в 200х метрах впереди. Ветер дул в нашу сторону, они ничего не чуяли и не проявляли беспокойства. Вспугнуть их не хотелось. Если там была матка, то она должна была на днях рожать или уже была с малолетним потомством.
Объезжать было не вариант и я решил вежливо заявить стаду о своём присутствии. Подумал, что сейчас они меня услышат и спокойно уйдут в глубь леса.
Я похлопал в ладоши. Косули посмотрели в нашу сторону и потихоньку потянулись вдоль кромки леса. Оставалось подождать пару минут и можно было ехать дальше.
Но тут проснулся Шум. Видимо "мои аплодисменты" были восприняты им, как некий сигнал и руководство к действию. Он помчался вслед табуну. Я пытался остановить его, но куда там. Задрал его голову поводьями почти вертикально. Он не видел дороги, но продолжал наращивать скорость. Пришлось бросить повод, иначе была высокая вероятность упасть и убиться. В несколько секунд скорость стала настолько высока, что я уже всерьёз испугался. Жеребец пёр напролом вслед косулям и не собирался останавливаться. Никаким командам он не подчинялся и не на что не реагировал.
Метров через 300 мы стали их догонять. Шум ещё прибавил. Некому было замерить скорость, но думаю с такой резвостью было нестыдно показаться на Эпсомском Дерби или скачках в Дубаи.
Через 500-600 метров мы их настигли. Жеребец сбил с ног бегущего последним. Козёл закувыркался. Шум резко затормозил, а я едва не вылетел из седла.
Последующие события запомнились, как в Слоу мо. Шум хватает несчастного парнокопытного зубами поперёк спины и перебрасывет через себя. Я подняв голову наблюдаю полёт козла. Он, вращаясь по продольной оси, летит надо мной на высоте 2-3х метров? На фоне закатного неба картинка кажется инфернальной. Перелетает через меня и падает на землю. Жеребец разворачивается, как фигуристка, на одной ноге. Бьёт несчастного копытом в голову. Козёл затихает. Шум начинает танцевать на нём джигу. Я прихожу в себя и спрыгиваю на землю. Хватаю паршивца под узцы и тащу прочь. Привязываю его к ближайшему дереву и спешу назад.
Чудеса случаются, но не в этот раз. Бэмби починке не подлежит. Его рогатая башка надёжно вбита в русское поле. Нафиг бы такие трофеи, но добычу бросать нельзя. Разделывать уже темно. Избавляюсь от требухи. Гружу скорбный груз на седло. Снимаю с уздечки повод, кое - как привязываю и пешком выдвигаюсь в сторону дома. Шум, как водится, впадает в "анабиоз".
Спустя час добрался домой, освежевал тушу и пошёл снимать стресс.
Сижу пью водку. Поминаю невинно убиённого Бэмби. В очередной раз убедившись, что суть и внешние проявления индивидуума это очень разные вещи. Как у "ребят", так и у зверят. Жизнь снова подтвердила старую банальность: "Don't judge a book by its cover" ("Не суди книгу по её обложке").
День выдался хлопотный и необычный. А ничего вроде и не предвещало.
Вот так и возникают нездоровые сенсации, подумал я. И пошёл писать эту историю.
Владимир.
10.05.2023.

7

Поручик Ржевский с перепоя
На гауптвахте всё сидел,
И в щели между брёвен толстых
На проходящих дам глядел.
Он их фигуры примечал все,
На формы пышные смотрел,
И понимал, ещё неделю
Он отлучён от сладких дел.

9

Про спасение на водах - 6

Не от автора этой саги, а от ее благодарного читателя. Свое вспомнилось. Мне тоже довелось однажды спасать в воде человеков. Если это можно назвать водой, а нас в том состоянии человеками.

Это был 1984. Мы студентами начальных курсов всё лето строили грандиозный свинарник среди уссурийской тайги. Не такая уж и глушь, дороги вокруг и Уссурийск недалеко, а под боком деревня Раковка. Мудрые архитекторы отвели место для мегасвинарника чуть на отшибе, на пустошах, чтобы не воняло на обитаемые местности.

В категориях автомобильной езды от нашего палаточного студгородка до свинарника было минут 15, до Уссурийска с полчаса, все эти шоссе нам были прекрасно известны и многократно изъезжены. После месяца работы чувствовали себя старожилами-аксакалами.

Но, получив первый аванс прямо перед выходным днем, мы слегка одурели от счастья и отправились всей гурьбой в ближайшее сельпо села Раковка.

Там обнаружили полное отсутствие пива и водки, зато стояло несколько ящиков прекрасного венгерского вина Токайское, нежно-золотистого цвета. Черт его знает, как оно там оказалось, может местные власти решили спасать своих совхозников от алкоголизма переключением на благородные вина. Мы реально охренели и скупили весь запас токайского.

Пока грузили его в рюкзаки, вернулись и самые бойкие ходоки, посланные по всей деревне, с картошкой и свежезабитым гусем. Добыли ли они его методом Паниковского или купили за баснословные деньги, мне осталось неизвестным. Моя миссия была снять девиц, какие найдутся, разговорить их, развеселить и увлечь на нашу пирушку. Миссию эту я позорно провалил, хоть и очень старался. Обежал весь раскидистый поселок, типа занимаясь кроссом, но никого не обнаружил, кроме сердитых старушек. Прекрасные девы если и были в этих местах, то все от меня попрятались. Изредка попадались суровые парни со взглядами, обещавшими нехилые пиндюли.

Потом мы всем табором отправились на дальнюю поляну в лесу у речки, разожгли большой костер, на золе испекли свое барбекю и распробовали токайское.

Будь это нормальная гетеросексуальная компания, пары жизнерадостных девиц было бы достаточно, чтобы зафиксировать нас на месте. Все бы выпендривались, пели и плясали, наяривали бы на гитарах и гармошках, хохмили, купались бы в речке и так далее. У самых бойких это могло бы закончиться счастливыми браками или восхитительными легкими романами. Остальные бы вымотались прямо у костра и мирно пошли бы спать домой.

Но в однополой среде студиозусов всё пошло не так. Самый романтический бабник, набравшись токайского, забрался на высокую березку и оттуда горько плакал, покачиваясь на суку, читал свои стихи звездному небу. Остальное сообщество довольно быстро пришло к выводу, что начало вечера было конечно прекрасно, подкрепились и слегка подогрелись, но - раз нормальных баб тут нет, что нам мешает прогуляться в Уссурийск? Это большой, стотысячный город, не одни же мужики и старушки там живут.

Мысль эта пришла нам в голову практически одновременно, коллективный идиотизм вообще заразителен. Кончились печеная картошка и гусь, запасы токайского почти исчерпаны - что нам тут еще делать? Сельпо Раковки закрыто, жители легли спать. И где же нам быть в этот прекрасный вечер, как не в Уссурийске? Там бабы, бани, водка, танцы, пожрать наконец чего-нибудь можно купить, под душ сходить - хоть что-то из этого набора там обязательно найдется!

Пессимисты вернулись в наш палаточный лагерь, оптимисты в числе десятков трех взяли и пошли.

Брести по шоссе нам показалось беспонтовым, пыль глотать от проносящихся мимо машин. Вряд они ли возьмут на борт такую ораву бухих студентов, а вот милиция повяжет быстро. То ли дело шагать по диким полям и лесам на свежем воздухе!

Кто-то вспомнил широкую грунтовую дорогу недалеко от нашей поляны, ведущую в направлении Уссурийска, по ней мы и направились.

Грунтовка эта оказалась ведущей к сенокосам и лугам, мало-помалу разветвлялась и сужалась вплоть до тропок, заканчивавшихся тупиками на месте бывших и еще не убранных стогов. Полная тишь и тьма вокруг на версты, луна упорно не всходила.

Долго мы блуждали по этому лабиринту, и уж решили возвращаться обратно, но самый зоркий из нас заметил вдруг вдали огонек! Как раз в направлении Уссурийска! Огни большого города поманили нас с новой силой. Мы двинулись к свету напрямик, невзирая на препятствия.

Тропы постепенно сменились топями, гатями, мы вооружились слегами. Кто-то периодически проваливался в трясину, мы и вытаскивали, и сами проваливались. Кто там был Мазай, а кто Герасим, кто Муму и кто зайцы - хрен было разобрать в кромешной тьме. Барахтались и орали все. Если бы погас единственный имевшийся у нас фонарик, перетопли бы нафиг.

Но одинокий огонек цивилизации с каждым шагом становился всё ближе, горел уже яркой звездой. Ближе к утру мы добрели наконец до него, на грани физического и морального истощения. Нам очень хотелось вымыться, высушиться, согреться, съесть чего-нибудь и провалиться в глубокий сон. Какие уж тут бабы.

Огнем в ночи оказалась сторожевая будка при тот самом свинокомплексе, который мы строили уж месяц с рассвета до заката, порядком от него осточертев. Сторож ээ, сильно удивился, что мы пришли на работу так рано, да еще в выходной день. Пешком со стороны болот, считавшихся гиблыми. Комсомольцы-энтузиасты. За ночь похода мы успели протрезветь совершенно, но изрядно вымазались. Видом своим напоминали будущих питомцев этого сооружения.

Путь, нами пройденный за ночь, составлял всего километров 15. До заветного Уссурийска было еще шагать и шагать. Мы категорически отказались от этой затеи, решили возвращаться по шоссе.

Сторож был милосерден, заварил крепкий чай с сахаром и лимоном, несколько раз кипятил для нас чайник. Приглядевшись и послушав нас, достал увесистый шмат сала и бутыль самогонки, раздал пару замасленных толстых бушлатов. В них мы грелись поочередно.

Всё это подействовало живительно - на нас нашло вдохновение. Захотелось оставить память об этом путешествии. Взяли мешок цемента, нашли чан, добавили воды, песка и щебня, вставили арматуру и соорудили в сторонке за лесополосой скульптуру в виде фаллоса, горько вздымающегося метра на два. Работали добросовестно, надеясь, что сами посетим вновь эти места где-нибудь на пенсии, а археологи будут потом столетиями ломать голову над этим артефактом.

По пути домой хмуро распевали хором "Широка страна моя родная, много в ней епических болот!"

В целом от этой прогулки осталась радость, что не утопли в трясине.

P.S. Бетонный хер через сутки основательно застыл и был обнаружен начальством. Самим же пришлось его раздалбливать отбойными молотками и кувалдами.

P.P.S. Болото - это одно из агрегатных состояний воды. Равно как и пиз.еца полнейшего.

12

Объявился однокурсник, с которым не было связи лет 20, если не больше. Набрел в интернете на мои байки и догадался, что я – это я. Выбрали с ним время, чтобы поностальгировать, устроили видеоконференцию с бутылочкой по каждую сторону монитора.
– Как сам-то? – спрашиваю. – Как дети, как Оленька?

Оленька – это Володина жена, тоже с нами училась. У них была такая любовь на старших курсах – стены тряслись. В буквальном смысле тряслись, соседи по общежитию свидетели.

– Сам в порядке. Дети молодцы, внуков уже трое, четвертый запланирован. А Оленька умерла.
– Ой, извини пожалуйста, не знал.
– Ничего, это в целом позитивная история. Жили долго и счастливо и всё такое. Она когда заболела, сын еще в девятом классе учился, дочка в шестом. Они у нас поздние, мы сначала купили квартиру, а потом их завели. Проверялась всегда как по часам, маммограммы, анализы и всё, что положено. Оля вообще очень организованная. Вела дневник всю жизнь напролет, начиная класса с восьмого. От руки, в таких толстых тетрадях с пружинами. Закупила этих тетрадей штук 100 или 200 и каждый день что-то записывала. Ну, не каждый, но раз в неделю точно.

Ну вот, проверялась-проверялась и вдруг – опаньки, сразу третья стадия. Сделали МРТ – там еще и метастазы, то есть четвертая. Операцию делать бессмысленно, прощайтесь. Мы, конечно, туда-сюда, в этот диспансер, в тот, в Германию, в Израиль. В Израиле такой русский доктор, говорит: «Вылечить я ее не могу, поздно, но продлить жизнь попробую. Хотите?». Как в гостинице с почасовой оплатой: «Продлевать будете?» – «Будем» – «На сколько?» – «На все!».

Есть, говорит доктор, протокол химиотерапии, совершенно новый, только-только прошел испытания. Капельница адского яда раз в три недели. По цене, конечно, как Крымский мост. Сколько времени делать? А всю оставшуюся жизнь, сколько организм выдержит. Выдерживают кто год, кто два, больше четырех пока не получалось. Химия всё-таки, не витаминки.

Подписались мы на эту химию. Позже оказалось, что в Москве ее тоже делают, и даже бесплатно, по ОМС. Надо только найти правильного врача и уговорить. Но действительно совсем не витаминки. Понятно, почему люди долго не выдерживают. В сам день капельницы самочувствие нормальное. На второй день плохо. А с третьего по седьмой – только бы умереть поскорее. Тошнит аж наизнанку выворачивает, болят все органы и даже кости, вдохнуть невозможно, ломит все суставы, все слизистые воспалены и кровоточат, ни сесть, ни лечь, ни поесть, ни попить, ни наоборот. А потом две недели вроде ничего, до следующей капельницы.

И вот в таком режиме она прожила не год, не два, даже не четыре, а почти одиннадцать. На ней три диссертации написали, врачи приезжали посмотреть из других городов – уникальный случай. Плакала, что не увидит, как Юрка школу закончит, а он успел институт кончить, жениться и двух детей завести. И Юлька кончила институт и вышла замуж еще при маме. Мы с Оленькой полмира объездили, на всех театральных премьерах были и всех гастролях. Раньше-то всё откладывали, копили то на ремонт, то на будущие машины-квартиры детям, а тут мне стало плевать на деньги. Есть они, нет их – я мужик, заработаю. Хочешь в Париж – поехали в Париж. Надо только подгадать, чтобы улететь на восьмой-девятый день после капельницы, а вернуться к следующей. И маршрут выбирать без физической нагрузки. На Килиманджаро нам было уже не подняться, но на сафари в Кению съездили. Там нормально, машина везет, жирафы сами в окно лезут.

– Володя, – спрашиваю, – как ты думаешь, почему Оля так долго продержалась, а другие не могли? У других ведь тоже дети, всем хочется побыть с ними подольше. Просто повезло или что?
– Повезло, конечно. Плюс правильный образ жизни, был хороший задел здоровья до начала химии. Но главное – это ее дневник. Она же ответственная, любое мелкое дело надо довести до конца. Когда начались химии, в очередной тетради оставалась где-то четверть пустых страниц. И когда она плакалась, что больше не может, от следующей химии откажется, что лучше умереть, чем так мучиться, я уговаривал: «Вот допиши эту тетрадь до конца, и тогда я тебя отпущу, умирай на здоровье». А тетрадь всё не заканчивалась и не заканчивалась, так и оставалась исписанной на три четверти.
– Как это?
– Помнишь, был такой рассказ «Последний лист»? Там девушка решила, что умрет, когда упадет последний лист плюща за окном. А он всё не падал, и она тоже держалась и в конце концов выздоровела. А потом узнала, что этот последний лист не настоящий, его художник нарисовал на стене.
– Помню, мы этот рассказ проходили в школе по английскому.
– Мы тоже. Ну вот, я решил: чем я хуже того художника? Устрою ей тоже последний лист. Стал потихоньку вставлять чистые листы в конец тетради. А исписанные из середины вынимал, чтобы тетрадь не казалась слишком толстой и всегда было три четверти исписанного, четверть пустого. Она постепенно догадалась, что тут что-то нечисто, но не стала ничего выяснять. Восприняла это как маленькое чудо. Так и писала эту последнюю четверть тетради одиннадцать лет.

– Володь, слушай… Я ж типа писатель. Мне очень интересно, что люди чувствуют, когда смерть так близко. Что там было, в этой тетради?
– На эту тему ничего. Если читать, вообще не догадаешься, что она болела. Писала про Париж, про жирафов. Что у Юльки пятерка, а Юрка, кажется, поссорился с девушкой. И какой-нибудь рецепт супа из брокколи.
– Можно я эту историю выложу в интернете?
– Валяй.
– Только, понимаешь, люди сейчас не любят негатива. Хотят, чтобы все истории хорошо заканчивались. Давай я не буду писать, что она умерла? Как будто мы с тобой разговаривали не сейчас, а когда Оля была еще жива. Закончу на том, что ей исполнилось 57, а что 58 уже никогда не исполнится, умолчу.
– А какая разница? Что, если не писать, что она умерла, люди будут думать, что она бессмертна? Читатели не дураки, поймут, что это всё равно история со счастливым концом.
– Не понимаешь ты, Володь, принципов сетевой литературы. Но дело твое, напишу как есть.

Вот, написал. Посвящаю этот рассказ светлой памяти О.А.Ерёминой.

13

Была тут на днях забавная история о пуховых варежках, подаренных бабушкой 14-летней внучке, передаренных ею подруге, и вернувшихся двадцать лет спустя. Звучит фантастикой в наши дни, но -

До сих в прекрасном состоянии два толстых белых свитера, которые прислала моя бабушка во Владивосток с Урала, из Камышлова, в начале 1990-х, ближе к зиме - мне и отцу. Мы ничуть не удивились этому подарку, бабушка любила и умела вязать, всю жизнь раздавала родным и знакомым. Логичным было и то, что связала сразу два свитера и прислала их нам одной посылкой - чтобы два раза на почту не ходить ни ей, ни нам.

Изумило то, что свитера эти были парные, редкого сложного узора, но одного и того же в обоих. Отличались они только формой и размерами. Никаких мерок бабушка с нас не снимала и не спрашивала, но они идеально подошли нам обоим со всеми особенностями фигур. Бывает абсолютный музыкальный слух, тут то же самое в переводе на шитье.

К тому времени мы давно перестали к ней заезжать каждый год, как делали это в 70-х и 80-х. Для нашей семьи начало 90-х были тяжелые времена. Не голодали, но как-то стало не до разъездов по стране за пределы Владивостока и его ближайших окрестностей.

Вскрыв бабушкину посылку, мы повеселились тому, что цвет обоих свитеров оказался точь-в-точь как у нашего громадного пушистого персидского кота - в целом белоснежный, но с явственным оливково-серым оттенком. А сейчас вдруг понял, что бабушка по нашим фотографиям скорее всего и вязала - мы ей их слали вместе со своими письмами.

В один из моментов достатка, вскоре сожранного инфляцией, я купил тогда модную новинку - фотоаппарат Поляроид. Нажимаешь на кнопочку - вжик, выползает моментальная цветная фотка, восхитительно! Ну мы и прикладывали их к переписке, в домашней обстановке - написали письмо, сфотались всей семьей. Почти инстаграмм той эпохи, хоть и с задержкой доставки на неделю. Обычно о бабушках чаще и не вспоминают, и тем более в контексте, по каким мотивам они вяжут.

Но вдруг дошло - разумеется, на этих фотках мы были с котом! Хотя бы на одной, но скорее всего на многих. Перс был зябок, несмотря на крайнюю пушистость, всюду совался прилечь ближе к людям, согреться и уснуть. Топить тогда действительно стали хуже градусов на пять, кот перешел видимо на режим медведя в берлоге до лучших времен. Попадал в кадр вроде ковра или мебели.

Мы думали, что просто снимаем себя в квартире - щелкнули, положили в конверт и забыли. Похвастались новой техникой, показались перед камерой живыми-здоровыми. А вот о чем думала бабушка, у которой эти фотки стояли на серванте перед глазами?

Она ни разу не была во Владивостоке. Но хорошо знала историю спецпереселений своего рода - чем дальше на восток, тем суровее климат, тем теплее нужны свитера.

И хорошо знала кошек, всегда их держала. Только это были поселковые кошки с девятью жизнями, которые сами мышей ловят, а домой только спать приходят. Да и то не всегда.

И вот что она видела на снимках? Сентябрь-октябрь еще, а здоровый и даже здоровенный с виду кот привалился к ее сыну и внуку среди бела дня, греется.

По уральским меркам это должно быть минус тридцать за окном, кончились дрова и лопнули трубы отопления - чтобы такое с котом случилось. А настоящая зима меж тем не за горами. И страна черт знает куда катится. В общем, теплые свитера не помешают. Бабушка забеспокоилась за нас, взяла да и связала срочно.

С первого взгляда свитера эти показались нам непрактичными - некуда надеть. По красоте их - это для похода в театр или на праздник какой, но взопреть же можно! Да и не в моде были тогда домотканные изделия - смотрелись бы деревенщинами среди прилично одетой публики.

Но с годами мы эти бабушкины свитера заценили. При пронзительном владивостокском влажном ветре зимой, особенно на рыбалке даже осенней или весенней, они действительно оказались спасением. В общем, надевали по специальным случаям. Но по сотне раз на каждого набралось наверно за прошедшие тридцать лет, и стирали потом их часто - бабушкин же подарок, негоже ему быть грязным. При белом цвете несвежий вид особенно заметен. Тем более, что это оказался последний бабушкин подарок. Ангелы-спасители тоже нечасто к нам являются, по сотне за жизнь вполне достаточно. Ну вот так мы к этим свитерам и относились - без крайней нужды не трогали, но и одевали если реально надо.

В старину солдаты одевались перед битвой на смерть по все белое и чистое, а бабушка связала так свои последние свитера.

Любой промышленный свитер от такой носки и стирки износился бы за пару лет, и был бы беспощадно выброшен. Случись ему уцелеть забытым на складе, неношенным вовсе, выбросили бы за неликвид, вышел из моды. А бабушкины свитера в нее и не входили.

Любой эффективный менеджер заботится о том, чтобы вверенные ему изделия не только вызывали восторг при покупке, но и отвращение со временем, чтобы скорее хотелось купить новое. Поэтому от них и остаются только груды хлама уже через несколько лет.

А бабушка просто хотела оставить что-то хорошее и долговечное на память о себе сыну и внуку, и у нее это тоже получилось.

Бог весть еще скольких людей согреет отцовский свитер - мы отдали его, как домашнего питомца, в хорошие руки, через 40 дней после ухода отца в 2021. Мой свитер ждет та же участь, и вряд ли он особо пострадает со временем - без отца мне неинтересно ходить на зимние рыбалки.

Первое испытание на прочность оба свитера выдержали еще в том ноябре 1993, когда мы с отцом получили бабушкину посылку, восхитились идентичностью цвета свитеров с котом, и тут же отправились в них в профессиональное фотоателье неподалеку, прихватив и кота в котомку, чтобы сняться с ним вместе, послать фото бабушке.

Затея выглядела простой, приятная прогулка на четверть часа. Но на полпути наш перс наконец проснулся от своего вечного сна, он попытался выпрыгнуть из котомки. Метров сто мы сдерживали и успокаивали его, но наконец кот сделался буен, нам это надоело и мы просто задернули змейку. Кот пометался, но быстро осознал бесполезность сопротивления и затих.

Мы порядком забыли о нем, явившись в фотостудию, заплатив за снимок и чинно усевшись в кресла. В последний момент вспомнили и о котомке. Вынули кота, он казался впавшим в глубокий обморок. Но, вглядевшись в его хитрую морду, мы крепко сжали его у себя на груди - отец контролировал переднюю часть кота, я заднюю, несокрушимо фиксируя все конечности.

Щелкнула вспышка - и вот именно этот момент запечатлен был на снимке. Он четкий, но не сразу понятно, где тут вообще кот. Белое на белом. Вместо улыбки чеширского кота - два бешеных зеленых персидских глаза.

В следующий миг мы столкнулись с адом - кот вдруг распрямился как пружина, взвыл и забуксовал как при слишком резком старте. Черт знает как вырвался и принялся носиться по студии, сшибая фотоаппаратуру. Башкой с разбега пробивал и валил задники. Мы долго его ловили, вышли оттуда изрядно расчерченные когтями, но - бабушкины свитера остались целы. Чего я им желаю и далее.

14

«Жаворонок» – так называлась снятая в 1965 г. на Ленфильме кинокартина о подвиге советских танкистов в годы Великой Отечественной войны (сценаристы – Михаил Дудин и Сергей Орлов, режиссеры – Леонид Менакер и Николай Курихин). События происходят в центре Германии в 1942 г., когда Восточный фронт подходил к Сталинграду и Кавказу и немцы, даже обжегшись под Москвой, все еще были уверены в своем фюрере и в своей победе. На артиллерийском полигоне для испытания новых противотанковых снарядов они использовали в качестве мишеней трофейные советские танки Т-34 с экипажами из пленных танкистов – по-существу, смертников. Единственной надеждой на выживание был умелый маневр в движении по предписанному маршруту, но редкие машины дважды выезжали на полигон, на это поле смерти. Подбитые танки горели, а оставшиеся в живых танкисты загонялись в бараки и пополняли следующие экипажи.

Однако одна «тридцатьчетверка» три раза выходила целой из этих смертельных игр. Немецкие военные инженеры сначала недоумевали, а потом решили: «Иван очень умело ведет свой танк и не подставляет борт». А представители вермахта стали обвинять инженеров в неэффективности их боеприпасов. Обстановка на наблюдательном пункте накалялась. Поэтому руководитель испытаний назначил на следующий день еще один отстрел. Машину было намечено пустить по неблагоприятному для нее маршруту, когда большую часть пути она будет вынуждена подставлять под снаряды свой борт.

Не зная об этом, экипаж, готовя машину, понимал, что четвертый выезд может быть последним. Было решено устроить в танке ложный пожар и, остановив его, заглушить двигатель. Когда же стрельба прекратится и к машине направится вооруженная команда, обследующая машину, подпустить ее поближе, внезапно завести двигатель и, развернувшись, на большой скорости вырваться как можно дальше за пределы полигона. А там видно будет что делать. Главное – вырваться из плена!

На следующий день события развивались по намеченному плану. Немецкие инженеры, артиллеристы и представители вермахта, увидев черный дым, валивший из люков остановившейся и заглохшей машины, нарушили инструкцию и, не дождавшись вооруженной команды, вышли из укрытия и направились к якобы подбитому танку. Когда до него оставалось всего несколько десятков шагов, его могучий мотор вдруг взревел. Танк развернулся и, оставляя за собой шлейф черного дыма, стал быстро уходить прочь. Тридцатьчетверка, без боеприпасов и с малым количеством топлива, стремительно неслась по гладким немецким дорогам, пролетая городки, гарнизоны, мосты. Ее появление в центре Германии наводило панику на немцев, вызывало радость угнанных в рабство советских женщин. Они видели в ней предвестника освобождения. Это был жаворонок грядущей победы!

Остановившись, танкисты стали думать, что делать дальше. Можно было бросить машину и разбежаться. Но в баках танка еще оставалось немного топлива. Значит, для танкистов война еще не закончилась. А так как неподалеку находился военный аэродром (об этом догадались, заметив идущие на посадку «Хейнкели»), было решено ворваться на него и передавить гусеницами все, что можно.

Увы, до аэродрома они не добрались, погибли по одному. И в конце концов «тридцатьчетверка», покинутая экипажем, – оставшийся еще в живых механик-водитель выскочил на ходу, чтобы спасти мальчика, оказавшегося на пути машины, – на малой скорости ушла в бессмертие…

В заключение этого берущего за душу фильма звучит печальная и торжественная песня на слова поэта-танкиста Сергея Орлова в исполнении незабвенной Майи Кристалинской.

Наряду с артистами, служебными собаками и лошадьми, в этом фильме предстояло сыграть свою роль и настоящей «тридцатьчетверке» образца 1942 г., с литой башней и 76-мм пушкой. Директор фильма Джорогов нашел и отремонтировал на танкоремонтном заводе эту красавицу. На студии рядом с ней стоял, как жертвенный агнец, старенький, но опытный и на ходу легковой «Ханомаг», которому предстояло стать раздавленным «танком».

Но некоторые сложные эпизоды нельзя было снимать в натуре. Было решено использовать съемочную аппаратуру, позволяющую работать с объектами, уменьшенными в три раза. На Ленфильме в то время работала группа великолепных специалистов-бутафоров, способных сделать все что угодно: макет линкора, рухнувшего моста с железнодорожным составом, слона, пуделя, трупа с оторванной головой… Но действующий, управляемый сидящим в нем человеком танк в 1/3 натуральной величины, они сделать не могли.

Долго размышляя, как выйти из положения, постановщики фильма вспомнили о картинге – новом тогда виде автомобильного спорта. Они полагали, что если на этот низенький, стелящийся по земле гоночный автомобиль установить фанерный танк в нужном масштабе, то все проблемы будут решены. А я в то время работал главным конструктором Ленинградского завода, выпускавшего строительные и дорожные машины для городского хозяйства. И для того чтобы занять досуг инженеров и рабочих опытного производства, предложил построить гокарты и организовать спортивные соревнования. С энтузиазмом мы взялись за то дело. Вскоре в Ленинграде появилось несколько десятков подобных машин разных классов и меня, как основателя отечественного картинга, избрали президентом секции Ленинградского городского автомотоклуба ДОСААФ.

Ленфильмовцы, придя на завод, попросили меня пристроить на гокарт макет съемочного танка. Как бывший танкист, я сразу понял, что эта бутафория не будет похожа на движущуюся «живую» тридцатьчетверку. Кроме того, гоночный гокарт с массой всего 70 кг, даже с водителем и с надстройкой, не будет способен эффектно давить автомобили и разрушать стены, что требовалось по сценарию. Я убедил в этом киношников и предложил сделать для съемок настоящий, действующий и движущийся, но только в три раза уменьшенный танк Т-34, управляемый сидящим в нем водителем.

Узнав о том, что я берусь за две недели изготовить чертежи этой машины, и имея у себя на студии прекрасно оборудованные механические мастерские, ленфильмовцы с радостью согласились. Мне были обещаны златые горы, но меня привлекал не гонорар, а возможность решить интересную техническую проблему. Как конструктор я, начиная с 1951 г., занимался разработкой небольших колесных и гусеничных машин, обладающих высокой поворотливостью и проходимостью. Танк Т-34 мне был хорошо знаком по послевоенной работе в Кубинке, и в 186-м танковом полку, где я был зампотехом танковой роты. Выпускавшаяся нашим заводом тротуароуборочная машина ТУМ-57 с бортовой системой поворота имела главную передачу с реверсом и двумя бортовыми фрикционами и сблокированными с ними тормозами, что по габаритам и мощностным характеристикам идеально подходило для маленького танка. Идеально подходил для него и двигатель внутреннего сгорания от мотороллера «Тула». Этот двигатель мощностью 8 л.с. с воздушным принудительным охлаждением был компактным и сочетал в одном общем картере коленчатый вал, коробку передач, сцепление и механизм запуска.

Сложнее было с размещением водителя. Расстояние от пола днища корпуса танка до потолка-крыши башни, уменьшенное в три раза в сравнении с Т-34, составляло всего 630 мм. Если посадить на днище модели мужчину среднего роста с выпрямленной спиной и головой, то не хватало 150 мм. При углублении места в днище на 50 мм и при наклоне головы вперед, поза водителя позволяла на короткое время, достаточное для проведения съемок, управлять машиной.

Рычаги управления бортовыми фрикционами располагались между ног водителя, как в «Шермане». Управление сцеплением мотоциклетного тросового типа находилось на левом рычаге, управление подачей топлива – на правом. В качестве рычагов использовались две половинки мотоциклетного руля. Бензобак емкостью три литра располагался над карбюратором.

Рабочие чертежи я делал дома, благо вся семья была на даче; их я передал в мастерские студии через 10 дней. Корпус модели был изготовлен из 4-мм листовой стали. Из нее же были выточены опорные катки, ведущие колеса и ленивцы. Гребневые, холостые траки и пальцы гусениц директор фильма умудрился заказать и быстро изготовить на Кировском заводе. С литой башней дело было сложнее. Из металла ее было невозможно быстро изготовить. Выручили студийные бутафоры: увидев, как мы со слесарем-сборщиком обкатываем по территории Ленфильма нашу игрушку без башни, они взялись сделать ее по моим фотографиям. По сути дела, эта башня была как бы крышкой, закрывающей голову и плечи водителя: она плотно входила в круглый проем крыши корпуса и не требовала крепления.

Машина развивала скорость до 18 км/ч, легко разворачивалась, преодолевала препятствия, брала подъем в 30° и могла пробить деревянный забор, построенный из не очень толстых досок. Управлять ею (без башни) было даже приятно. Моя танковая душа испытывала большее наслаждение, чем при езде на гокарте. Вспомнилось, как в 1947 г. в Кубинке офицеры-технари помоложе катались, ради забавы, на немецкой танкетке-торпеде, у которой был электропривод от двух танковых аккумуляторов. Но по плавности хода и простоте управления наш маленький танк превосходил немецкую «торпеду». Появилась мысль превратить малютку-«тридцатьчетверку» в подвижной тренажер для обучения вождению водителей танков. Через год эту задумку я и осуществил в Ленинградском военном округе (об этом будет рассказано в другой публикации).

Недостатком нашей игрушки было только то, что с установленной башней водитель ничего не видел впереди себя. Поэтому впоследствии, на съемках, пришлось прорезать отверстие в днище корпуса, через которое можно было держать курс по меткам, нанесенным на дороге.

Съемки фильма производились в павильонах студии и в Ужгороде. На первых съемках в студии, которые велись в дневное время, Джорогов попросил меня поуправлять танком. Директор завода, на котором я работал, начал ворчать: «Ты что, в артисты хочешь? Думаешь тебе больше будут платить?» Он сам, получая 200 рублей в месяц, платил мне 180. Я попросил Джорогова перенести съемки на вечер или ночь. Это было нелегко, но мое требование было выполнено. А съемочный эпизод был сложным. Танк, раздавив бензовоз и пробив стену солдатского кинотеатра, давя стулья, въезжает в зал. На экране в это время демонстрируется специальным проектором из стеклянной будки подлинная немецкая военная кинохроника тех лет: фюрер с поднятыми кулаками что-то кричит. В этот-то момент и нужно было въехать в экран и раздавить Гитлера. Таков был замысел режиссеров.

Три раза у нас не синхронизировались движения. Почти все бутафорские стулья были раздавлены, и каждый раз все повторялось сызнова. Зал задымлялся, машина старилась грязными мокрыми тряпками, чтобы не блестела, Гитлер начинал орать, и условным стуком по башне мне давали команду двигаться. Пробив экран и стенку, мне нужно было останавливать машину по меловой метке. Если бы я ее проскочил, то свалился бы со съемочного подиума высотой около метра. Только под утро все было закончено. Я, качаясь от усталости, шел по Кировскому проспекту к себе домой на Выборгскую сторону и думал: «И на кой черт я с ними связался?».

На съемках же в Ужгороде снимался эпизод, когда танк (модель) проезжает по деревянному мосту (тоже модели), который тут же рушится. Дело было рискованное, разъем моста удерживался чекой в месте начала разрушения. При выдергивании чеки с помощью длинной веревки мост и должен был обвалиться. По расчету операторов чеку нужно было выдергивать в тот момент, когда третий опорный каток ходовой части танка наезжает на разъем. Но водитель (местный танкист-прапорщик) наотрез отказался участвовать в этой съемке: «А если чеку вырвут на полсекунды раньше, что будет со мной в этом железном гробу с гусеницами?».

Решение было мудрым – танк через мост благополучно (с точки зрения съемок) протащили на тонкой проволоке-буксире, а мост вовремя рухнул. При просмотре фильма даже опытные танкисты не могли сказать, когда на экране появлялся дублер, неотличимый от настоящего танка. Во время последних павильонных съемок на студии известный артист-комик Филиппов, узнав у меня, что за всю работу я получил 250 рублей, сказал, что я дурак. За эту работу нужно было требовать не менее 5000 рублей…

В наше время, когда 100-тонный «Буран» при сильнейшем боковом ветре с посадочной скоростью в 200 с лишним километров в час был с ювелирной точностью посажен на аэродром, когда мы начинаем страдать, если не работает дистанционный пульт управления телевизором, когда системы управления на расстоянии достигли совершенства, описанное решение задачи может показаться смешным, наивным. Но не надо спешить с оценками. Через несколько десятков лет наши теперешние успехи тоже могут показаться детскими нашим потомкам.

Все течет, все изменяется, все совершенствуется. Такова диалектика жизни. Вот только великий подвиг нашего народа, наших воинов, наших танкистов навсегда останется высоким, светлым и неизменным.

Автор: Рем Уланов, Журнал «Танкомастер» №1 - 1998

15

Явившись за массажем в салон красоты рядом с домом, был поставлен в известность, что установлен дополнительный сбор на мужчин в размере 200 рублей на любой вид массажа. Сказать, что я удивился, было бы не совсем верно - я охренел. Не в сумме дело, по сравнению со стоимостью массажа она смешная. Но сам факт такого сбора!
- Простите, а что это за гендерная дискриминация? Я брал массаж в самых экзотических уголках планеты, цена для обоих полов везде одинакова. Да и вообще дичь какая-то. Придешь в следующий раз - а у вас дополнительный сбор на рыжих появится. Или на лысых. В чем логика сбора на мужчин именно при массаже? Стрижете же вы нас еще без наценки, надеюсь?
На администраторшу жалко было смотреть, видимо я далеко не первый задал ей эти вопросы. Принялась нести какую-то хрень:
- Понимаете, мужчины в целом крупнее, труда массажистки требуется больше...
Я развеселился.
- Так вы и с толстых баб этот сбор взымайте. Живо примутся за похудение, им только на пользу будет. А для стимула просто взвешивайте перед массажем, с фиксированным ценником - 1 килограмм клиента 50 рублей, к примеру. Или сбор за каждый лишний сантиметр талии. Да вы своих баобабиц через месяц не узнаете!
Администраторша вздохнула.
- Вам все хиханьки, а мне грусть. Массажистка у нас сменилась, этот сбор - категорическое требование новой. Иначе уволится, а у нее полно заказов. Для нашего заведения она вне конкуренции. Да вы попробуйте, мужики к ней валом прут.
- Гм, принудительный эротический массаж за 200 рублей? А можно мне обычный массаж, и без сбора?
- Да нет там никакой эротики. Скорее, эээ... курьез природы. Предупреждаю - девушка порядочная, никаких интимных ласк не устраивает и не принимает. И вообще она классный массажист, а мужики ее просто задолбали. Вот и установила свою таксу. Я сама в шоке, но чисто по-женски я ее понимаю.

Заинтригованный, я пошел. В силу природной политкорректности, в знак уважения к законодательству Российской Федерации и во избежание политсрачей в обсуждалке, категорически умолчу национальность массажистки. Но ее бюст! В этой истории его умолчать невозможно. Как две спелые дыни торчали из халата. Что бы ни затевала дивчина при вполне себе приличном массаже, периодически на меня сваливалось или шлепало по касательной что-то увесистое, теплое и упругое. Незабываемые впечатления. Чую, скоро подымет до пятисот.

17

МОЙ ДВОР

Рассказ посвящен началу моей жизни во времена СССР в замкнутом пространстве двора: играм, приключениям, дракам, развлечениям и прочим.

Почти в начале своего жизненного пути я жил на Арбате. Жил в Среднем Кисловском переулке, во дворе, образованном домом под одним номером 3, который имел одну арку вход-выход. В этом замкнутом пространстве жило довольно много народа, так как дом имел не только два-три этажа над землей, но и подвалы с полуподвалами.

ПОДВАЛЫ

Как там жили люди – не представляю. А ведь некоторые годами не поднимались на поверхность. Я в эту преисподнюю боялся опускаться. Как-то к себе в гости меня позвал мой приятель Славка, который жил в таком вот подвале. По крутой лестнице я дополз только до середины. Услышал шкворчание, ворчание и другие непонятные звуки, меня окутали какие-то запахи, если не сказать зловоние, и меня что-то со страшной силой выдуло на улицу. Я потом понял, что это был страх.

По-моему, в этих подвалах не было вентиляции. Люди внутри жарили, парили, кипятили белье и просто дышали, и все эти запахи вырывались наружу из никогда не закрывавшихся дверей летом, а зимой в виде пара из щелей через закрытые двери. Я жил на первом этаже, который был довольно высоко приподнят над землей, поэтому кроме тараканов, клопов и муравьев, со всем остальным все было нормально.

КОММУНАЛКИ

Несмотря на не совсем человеческие условия, в доме проживали совершенно разные люди. Например, в комнате слева жила дворничиха тетя Дуся, в комнате справа – писатель Николай Васильевич (фамилию забыл), а в соседнем подъезде художник-мультипликатор Прытков.

Как вы поняли, я жил в коммуналке и кроме нашей семьи в квартире проживали еще две. Горячей воды не было, также, как и ванны, но зато на кухне и туалете были огромные черные тараканы. Куда там современным рыжим!

В моей комнате был большой каменный подоконник. Он треснул, и из трещины полезли небольшие черные муравьи. Некоторые муравьи были с крылышками. Вы видели летающих муравьев? Может где-нибудь такие и есть, но наши муравьи не летали. Я вооружался большим молотком и принимался их изничтожать. Правда, от этого было больше шума, чем пользы.

О ДРАКАХ

Жили мы дворами и нередки были драки между нами. Помню, один раз выясняли на кулаках вопрос о том, может ли чужак гонять голубей в нашем дворе (придурки). Мы считали, что если голубь залетел к нам во двор, то он наш, и никто не смеет его обижать. Мальчишки из соседнего двора с нами были не согласны, ну и подрались!

Но существовало негласное правило: драка до первой крови и лежачего не бьют. Это правило здорово выручало. Тот, кто нарушил это правило мог сам огрести от своих же по полной программе.

СТАРЬЁМ БЕРЬЁМ

Частенько к нам во двор приходил старьёвщик с мешком. Ходил по периметру двора и кричал: «Старьём берьём!». Я думал: «Что бы это значило?», пока мне не подсказали, что это «Старьё берём».

Выносили ему старое барахло: тряпки, проеденные молью пальто, старые штаны, телогрейки. Вместо этого он давал или деньги, или игрушки. Как-то мы попытались обмануть старьевщика. Подсунули ему рваную телогрейку с кирпичом в рукаве, но фокус не удался. Поменяли телогрейку на калейдоскоп. Это такая труба с зеркальцами и цветными стекляшками внутри. Смотришь в нее, крутишь, а там возникают красивые узоры.

ПОМОЙКА

А еще во дворе была своя помойка. Какие бачки и баки, что вы! Огромная куча в углу двора в противоположном от входа месте. А какие вещи выкидывали! Как-то раз я там нашел пару толстых учебников, как сейчас помню "Орфография и пунктуация" и даже применял их в своей учебе. А однажды мы с приятелем нашли на этой помойке несколько конвертов с марками, которые сделали меня филателистом на несколько десятков лет.

ВОБЛА

Во дворе люди, естественно, друг друга знали или, по крайней мере, часто виделись, и поэтому новости и слухи распространялись мгновенно. Как-то раз разнесся слух, что в соседний двор привезли воблу.

Вобла стоила копейки, покупали мешками и тазами. Ели сначала аккуратно. Каждое ребрышко обсосешь, каждую косточку извлекёшь… А когда дома у тебя стоит тазик или мешок с воблой, то что, ты так ее и будешь есть? Да не в жизнь. Чешую, требуху, икру, пузыри, костлявые ребра - в сторону, и остается одна спинка, класс. К вечеру весь двор был завален требухой от этой воблы, а дворник, чертыхаясь, сгребал все это в кучу и уносил на помойку.

Так как двор был со всех сторон окружен домом, то зимой снег не вывозили. Его толщина за зиму вырастала до полуметра, а местами и больше. Я имею в виду не рыхлый снег, а лежалый, по которому ходили люди и который превратился почти в лед. Весной дворники ломами превращали этот пласт снега в огромные куски, по которым прыгали люди, пытаясь добраться от своего подъезда до выхода со двора и наоборот, и которые еще долго таяли под скудными лучами солнца.

ИГРЫ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ

Играли в прятки, казаки-разбойники, чижика, пристенок, расшиши, прятки, вышибалы, штандер, прыгалки, классики, трясучку, мушкетеров. Иногда во дворе собирали стол (своими руками, конечно, из подручного материала) для игры в пинг-понг и резались до темноты. Наши шарики быстро трескались и поэтому ценились китайские. А из наших шариков можно было сделать отличную дымовуху. Мы её и делали под дверью какого-нибудь вредного жильца. Из китайских вещей также ценились кеды и батарейки для фонарика. Были также коллекционеры, которые собирали, кто что: фантики, спичечные этикетки, бутылочные наклейки, пачки от сигарет, пробки от бутылок, марки и другие вещи.

Одним из развлечений было "взрывать болты". Берется болт М8 или М10. Это самый оптимальный вариант. Если меньше – эффект не тот, а если больше – могут быть жертвы и разрушения. Далее, на болт на пару ниток резьбы накручивается гайка, в гайку насыпается сера от спичек и заворачивается второй болт.

Затем вся эта конструкция в сборе (два болта и гайка) подбрасывается вверх, а ты сам прячешься куда-нибудь или отбегаешь в сторону, или просто отворачиваешься. Сера в гайке воспламеняется, и болты с грохотом разлетаются в разные стороны. Можно, конечно, не отворачиваться, но в этом случае есть риск получить болтом прямо в лоб или глаз.

Как-то нам с приятелями надоело "взрывать болты" во дворе. "Боеприпасы" кончались, да и народ дворовый стал возмущаться, и мы пошли на улицу. На наш Средний Кисловский переулок выходили задние окна консерватории, что на улице Герцена. Из этих окон часто доносились звуки скрипки. Наверное, там были учебные классы. Вот под этими окнами мы и подкинули нашу конструкцию вверх. Через несколько секунд нас уже на улице не было. Мы задали стрекача после того, как один из болтов, пробив стекло окна, влетел в один из классов консерватории.

О ЖВАЧКЕ

О жвачке я тогда только слышал, да и не только я. Первый раз ее увидел только тогда, когда великовозрастный детина пришел к нам во двор менять значки на жвачку. Поэтому мы жевали вар. Смотрели фильм "Операция Ы"? В серии про Шурика на стройке показывали котел, в котором варилась смола. Вот эту смолу мы и называли варом. Этой застывшей смолы были целые лужи на соседней стройке. Ее-то мы и жевали.

Никаких компьютеров, мобильных телефонов и планшетов тогда не было. Да и телевизоры были в единичных семьях. Поэтому вся жизнь протекала на улице, во дворе. Бывало, проголодаешься, прибежишь домой, схватишь кусок хлеба и назад. Обедать было некогда, а во дворе ждали всякие неотложные дела.

Вот так и проходила насыщенная, интересная, полная приключений, беззаботная жизнь в нашем дворе.

Где купить путевку в детство, чтобы детям показать,
Как же было интересно во дворе толпой гулять.
Жгли костры, играли в прятки, пеленали всех котов.
Мы играли в наши игры, в продавцов и докторов.
На скакалке мы скакали и гоняли лисапед.
Жаль, конечно, в наше время детство – это интернет.

19

Ворчать старики Вяткины начали сразу как только увидели гостей. Первым делом им не понравился Анин наряд.
— Это кто ж тебя так, внученька? — запричитала бабушка, увидев дырки на её джинсах, — собаки чтоль тебя драли?
— Как словно без матери растёшь, — метнула она косой взгляд в сторону невестки.
Вышедший на крыльцо дед тоже ахнул.
— Ты это, Нюрка, ты давай не стесняйся, скидывай штаны-то, ща бабка быстро заштопает.
— Это гранж, деда, — фыркнула Аня, — стиль такой, ничего вы не понимаете.
Дед недовольно нахмурился, но сдержался увидев Бурова. Буров был институтским однокашником их сына Михаила, но если Мишка трудился программистом в крупной торговой сети, то Буров пошёл дальше, в науку. Худой и растрёпанный он и походил на какого-то полусумасшедшего профессора из фильма про злодеев.
— Он уже докторскую пишет, а сам где-то в оборонке работает, — шепнула невестка Тамара старикам, — нейросвязи какие-то им материализует.
Вяткины уважительно посмотрели на Бурова и больше ничего не спрашивали.
Сам Буров вёл себя скромно, в разговоры особо не влезал и всё больше молчал, поблёскивая стёклами толстых очков.
Лишь время от времени он доставал из кармана блестящий приборчик похожий на калькулятор и быстро пощёлкав кнопками что-то записывал в небольшой блокнот.

Обедать решили сесть в беседке, так и не дождавшись внучки, что залезла на чердак, где связь по её мнению была получше. Там она сосредоточилась на экране своего телефона почти не обращая внимания на звавших к столу взрослых.
— Поела б хоть по-людски, — сердился дед, — антенна скоро на голове вырастет!
— Да ладно, не ругайся, попозже поест, — вступился за дочь Мишка, — ну поколение такое, не могут они без телефонов...
— Мы же смогли, — возразил дед, — жили же как-то, книжки читали, мечтали о чём-то...
— Мы о другом мечтали, а сейчас все блогерами хотят быть или звёздами инстаграмма. Всё энергию и время на интернет тратят, лишь бы...
— Верно! — Буров так неожиданно вскочил из-за стола, что все вздрогнули, — все мечтали... а ведь это тоже энергия... и если ещё учесть временной коэффициент...
Он взволнованно прошёлся вокруг беседки не замечая никого и вдруг, словно что-то вспомнив, почти бегом направился в дом.

Вот тут-то всё и произошло, как только он ушёл.
Вроде бы сперва как громыхнуло. Или скорее даже сверкнуло, как в грозу молния.
А может и молнии никакой не было. По крайней мере единого мнения в этом вопросе впоследствии так и не получилось. Это дед потом говорил про молнию, остальным же привиделось какая-то дымка и зеленоватое мерцание, когда к ним снова вышел Буров.
Когда всё рассеялось, стало заметно, что в образе собравшихся произошли просто потрясающие изменения.
Дед стоял в космическом скафандре с надписью СССР на гермошлеме. За лицевым стеклом были видны его выпученные от удивления глаза, которыми он смотрел на свою супругу.
Перед нею, одетой уже в белоснежный халат, стояла тележка с нанесённой спереди полукругом надписью МОРОЖЕНОЕ. Верхний лоток был открыт, оттуда шёл пар и виднелись аккуратно уложенные батончики эскимо. Бабка ошарашенно поправила накрахмаленную косынку на голове, достала один серебристый батончик, развернула его и осторожно откусила.
Их сын Михаил Вяткин, сидел на капоте невесть откуда появившейся, наглухо затонированной чёрной "девятки" с лежащей на панели барсеткой. На нём была кожаная куртка-косуха с выглядывавшей из-под неё толстой золотой цепью, спортивные штаны с лампасами и кроссовки "Адидас". На всех присутствующих он смотрел тоже удивлённо, но нагло, по-бычьи наклонив вперёд бритую голову. В руках Мишка умело вертел чёрные чётки-"змейки".
Его жена Тамара выглядела ещё необычней с высоким начёсом на голове, в перламутрово-розовых лосинах, кожаной мини-юбке и на высоченных каблуках. Кроме того она беспрестанно жевала резинку и выдувала пузыри накрашенным ртом, игриво поглядывая на почему-то совсем не изменившегося Бурова.
К счастью, их дочки не было видно.
— Слышь ты, овца, — сказал Мишка супруге каким-то странно-гнусавым говорком, — ты чё на него пялишься, ты меня провоцируешь что ли? Нет, ты, скажи, ты чё меня провоцируешь?
— Отстань, — Маринка громко расхохоталась и подойдя к Бурову кокетливо ему подмигнула, — моё дело на кого пялиться.
— Тьфу! — плюнула бабка и подняв деду экран гермошлема дала ему откусить эскимо, — так и знала, что она проститутка, прости господи.
— Я не проститутка! — окрысилась невестка, перестав от возмущения жевать, — Я вообще-то ведущий специалист! И, между прочим, на хорошем счету! Мало ли кто кем хотел в детстве стать!
Тут все присутствующие переглянулись и оглядели друг друга как-то по новому.
— Погоди-ка... — Михаил встряхнул головой и подняв к лицу правую руку осмотрел сидевшее на его среднем пальце огромное золотое кольцо-печатку, — так это твой... кварковый перенос?
Буров лишь пожал плечами.
— Ты ж говорил, что это невозможно, что это принципиальный запрет, как вечный двигатель у физиков, как...
— Я и сам ещё не очень понимаю, — Буров сунул руку в карман и осторожно вытащил свой прибор, — реноватор же на зарядке стоял, а я решил периоды по поколениям выставить, может напряжение прыгнуло и вот...
Мишка озадаченно покачал головой, затем снова осмотрел свою печатку и угрюмо нахмурился:
— И чё, долго мне теперь пальцы гнуть?
Дед промычал что-то под гермошлемом и бабка достала новое эскимо.
— Если увеличить выход в пьезорезистивном инверторе... — задумчиво сказал Буров, — но надо батерейки поменять для начала.
— В "Околице" у нас батарейки, — выдохнул дед, сумевший приоткрыть гермошлем, — до конца проулка и налево.

Мишка с Буровым вышли на улицу, но тут же невольно остановились.
Над соседским забором торчал высокий флагшток по которому ползло бело-синее полотнище военно-морского флага. Откуда-то из глубины двора звучала мелодия "Варяга".
Они переглянулись и не сговариваясь заглянули через калитку.
Флаг поднимал Серёга Глазырин, их сосед напротив. Дотянув флаг до верха он отступил на несколько шагов, отдал честь и замер приложив руку к фуражке с якорем.
— Пойдём, — сказал Мишка Бурову, — ну его нахрен, он с детства всё морем бредил.
— Значит охват шире, чем я думал, — задумчиво произнёс Буров, когда они прошли пару домов по улице, — и, не дай бог, радиальный.
И это его предположение вскоре получило веское подтверждение.
Стоило им повернуть за угол, как перед ними словно из-под земли вырос какой-то здоровяк в чёрной балаклаве и камуфляже с нашивкой ОМОН.
Мишка дёрнулся было в сторону, но спустя мгновение был профессионально уложен подсечкой в придорожную траву лицом вниз. Прижимая Мишку коленом к земле омоновец ловко выхватил и-за спины дубинку и замахнулся на Бурова.
— К забору встал быстро! И руки держи, сука, руки, чтоб я видел!
— Витька, ты что ли? — прохрипел снизу Мишка, — Отпусти, больно же, это я, Вяткин!
Омоновец убрал с Мишки ногу и приподнял маску.
— Тю, Миха, а я тебя и не узнал, думал братки какие заехали. Я ж теперь вроде как за порядком присматриваю. А ты чего, в блатные что ли сдался?
Мишка встал, отряхиваясь и покрутил шеей.
— Типа того... а ты, Витёк, значит, омоновцем в детстве мечтал стать.
— Точняк, помню раньше всё хотел... — Витька даже вздохнул, — да только батя сказал нахер ему надо мента ростить.
Он приладил дубинку за спину, полностью сдёрнул маску и почесал затылок.
— А сегодня, не поверишь, только в котельную на смену собрался, как что-то вдруг словно перещёлкнуло и я уже в форме...
— А жена как? — спросил Мишка, — тоже поменялась?
— С Иркой вообще беда, — снова вздохнул Витька, — она ж в школе в Москву всё хотела на актрису поступать, а стала учителем. У неё и сегодня уроки в расписании, а она только и делает что переодевается, да вон, сами посмотрите..
Витька дёрнул задвижку на двери, и они зашли во двор.
Ирина стояла на крыльце дома в накинутой на плечи кружевной чёрной шали с бледным и каким-то нервным лицом. В красиво вытянутой руке в длинной перчатке дымилась тонкая сигарета.
Увидев гостей она порывисто к ним повернулась и спросила несколько приглушенным голосом:
— Вы знаете, что я думаю о Бергмане, обо всех этих его полутенях и откровениях?
Мишка с Витькой переглянулись и промолчали.
— И что же? — осторожно поинтересовался Буров.
— Мне кажется, я смогла бы у него сыграть, это как раз мой стиль, моя сценическая техника.
— Вы полагаете...
— Это несомненно, хоть и по многим причинам невозможно. — она изящно стряхнула пепел в сторону, — Но главная драма в том, что я здесь, здесь в этой глуши с тонким культурным слоем и абсолютно чужим мне по уровню человеком!
— Я щас тебя к колодцу пристегну, — пообещал Витька и звякнул наручниками на ремне, — выровняешься.
— Двинем мы, — сказал Мишка, — нам в магазин успеть.
Больше по дороге они никого не встретили. Пусто было и в самой "Околице", лишь продавщица Нинка Галкина одиноко сидела в своём углу.
Увидев вошедших посетителей она озабоченно прищурилась и крикнула:
— Следующий!
Мишка сразу заметил, что Нинка тоже изменилась - на носу у неё появились очки, а её обычный сиреневый сарафан сменил белый халат и такая же докторская шапочка.
Буров подошёл к кассе и Нинка привстала из-за прилавка.
— На что жалуетесь? — она взялась за висевший на шее стетоскоп и послушала его грудь. — Что конкретно беспокоит?
— Да, вроде ничего... — опешил Буров.
— Самый типичный для терапии случай, — фыркнула Нинка, — ничего не болит, ничего не беспокоит, а потом мы уже и не болезни лечим, а последствия. Ну, так что же, молодой человек?
— Сплю плохо, — нерешительно сказал Буров, — просыпаюсь часто, а ещё...
— Буров! — не выдержал Мишка, нервно крутанув чётки, — ты чё, в натуре, повёлся-то, какая она тебе докторша!
Буров вздрогнул и пришёл в себя:
— У вас батарейки есть? Пальчиковые?
— И пальчиковые есть и мизинчиковые. — Нинка сердито посмотрела на Мишку, — А вам, мужчина, хорошо бы почки проверить, синячки у вас под глазами...
— Давайте две, — Буров достал бумажник.
— Сто восемьдесят за две штуки, сейчас я вам выпишу, — Нинка пробила на кассе чек и строго посмотрела на Бурова, — вот, возьмите, завтра покажетесь.

— Дурдом на выезде, — протянул Мишка, когда они вышли наружу, — ты, давай врубай рысью свой хреноватор, мало ли, может кто снайпером хотел стать.
— Боюсь самому мне теперь нельзя, — Буров помедлил, — я уже использовал первичный преобразователь,
— Так давай я щёлкну, — предложил Вяткин, — говори куда жать.
— Тебе тоже нельзя, — Буров вставил батарейку и захлопнул заднюю крышку — есть риск самопроизвольного разрушения симметрии...
— Слышь, ты чё подпрыгиваешь? — рассердился Мишка, — Ты меня провоцируешь что ли? Диктуй конкретно чё делать!
— Понимаешь, я всегда хотел стать учёным, — сказал Буров, — С детства хотел и стал. И поэтому обратный магнитный момент при низких энергиях меня и не затронул, следовательно...
— Ты давай не мороси, — поморщился Мишка, — проще с людьми общайся.
— Проще говоря, нам надо найти такого же, кто стал тем, кем мечтал. Думаю сигнал всё же был линейным, направленным вдоль улицы. Кто-то обязательно собой остался.
Мишка ненадолго задумался.
— А пошли сразу к Андреичу, — предложил он, — Андреич тут типа председателя, пусть собрание объявит, сразу и вычислим.
Дом председателя с виднеющейся зелёной крышей был совсем рядом, на другой стороны улицы. Они дошли до ворот и Мишка уже поднял руку к звонку как вдруг где-то совсем рядом раздался резкий приближающийся звук сирены. В тот же миг в конце улицы показалась красная пожарная машина с включенными синими маячками. Распугав всех окрестных собак она на большой скорости промчалась мимо Мишки с Буровым оставив после себя лишь облако пыли.
— Дела... — присвистнул им вслед Мишка, — это ж Андреич рядом с водилой и сидит, в пожарники по ходу в детстве метил.
Он задумчиво оглядел улицу.
— Можно тогда до Михеева дойти, это фермер тут местный, у него по идее полдеревни работает, да и сам мужик дельный...
Дом фермера был, наверное, самый большой в селе, возвышаясь двумя этажами над всеми соседскими крышами.
Массивные чугунные ворота были приоткрыты и Вяткин просунув голову громко поздоровался. Никто не ответил и они вошли внутрь.
Во дворе никого не было и они прошли дальше, за дом, откуда доносился какой-то шум.
Супруга Михеева в голубой униформе стюардессы стояла в дверях свинарника и старательно вещала, не обращая на доносившееся громкое хрюканье:
— Дамы и господа, в целях безопасности полёта просим вас не пользоваться личными компьютерами и телефонами во время взлёта и снижения нашего...
Увидев Вяткина с Буровым она приветливо улыбнулась и, поправив на голове пилотку, вытянула руку в белой перчатке:
— Аварийный выход, граждане пассажиры, находится прямо и налево.
Самого фермера, одетого в чёрный берет и куртку, заляпанную красками они обнаружили на заднем дворе возле бани.
Михеев стоял спиной к ним замерев перед мольбертом с натянутым пустым холстом и казалось дремал.
Вяткин откашлялся:
— Иван Сергеевич, нам бы пообщаться...
Михеев вздрогнул и резко обернулся.
— Тише! — он взмахнул рукой с зажатыми в ней кистями. — Поймите же наконец, что только живопись может почти буквально изображать тишину, и как покой и как некую высшую гармонию образа...
Он замолчал, подозрительно осмотрел гостей и нахмурился.
— А вы вообще кто? Вы мне мешаете, вы закрываете перспективу и вообще выйдите из мастерской! Немедленно!
— Чё понту по ним ходить, — сказал Вяткин, когда они снова оказались на улице, — сам же видишь, мы тут все переопылились.
— Но кто-то ж должен был мечтать попроще, — сказал Буров, — поприземлённей что ли...
Мишка внезапно остановился.
— А пошли к депутату! — показал он на стоявший впереди домик с висящим над крыльцом флагом, — вот уж кто всегда хочет на халву прожить! У него тут в администрации приёмная, щас зайдём и спросим как с гада.

Сельский депутат Александр Ворюшкин оказался у себя. Высокий и худощавый, со спутанными лохматыми волосами и всклокоченной бородой, он стоял у открытого окна держа в руках стопку смятых и исписанных листов бумаги.
Увидев гостей он нисколько не удивился, а казалось даже обрадовался.
— Вот, послушайте из последнего... посвящается ей, — он загадочно откашлялся и тщательно завывая продекламировал:

Сидишь и смотришь в кактусы как Эмма Бовари
а помнишь целовалися мы в поле до зари
дурманили нам головы душистые хлеба
и плыли облакастые июльские неба

— Неба? — переспросил Мишка и не выдержав засмеялся, — все семь сразу?
Ворюшкин же совершенно не обидевшись достал из стопки новый листок и кратко объявил - Хокку!

Гвоздь измены я бросил
на лунную дорогу
плачет сакура
но работает шиномонтажка

— Гениально, — похвалил Буров и покосился на Вяткина.
— Ладно, почалили обратно, — безнадёжно махнул тот рукой, — бесполезняк дальше тему мылить...

По дороге домой они услышали отдалённые раскаты грозы, а вскоре прогремело совсем рядом и хлынул сильный, по-настоящему майский ливень. Когда они основательно промокнув уже дошли до своего переулка, дождь закончился также резко, как и начался. Сосед Серёга Глазырин в полосатой тельняшке сидел на своём заборе и глядел вниз, в сторону речки в большой морской бинокль.
— А ты чего мокнешь, Серёг? — спросил его Мишка, на что тот лишь отмахнулся, гордо заявив:
— Это не дождь, а морская пыль.
К приходу Мишки с Буровым во дворе ничего не изменилось, все только переместились от дождя в беседку.
Тамара красила ногти пурпурным лаком, а дед доедал очередное эскимо.
— Шоколадное поступило, — сообщила бабка, — по одиннадцать копеек...
— Урааа! — внезапно донеслось с чердака.
Аня кубарем слетела по лестнице и радостно хохоча принялась скакать вокруг беседки.
— Что случилось? — поинтересовалась Тамара, — шубу подарили?
— Я там на сено легла и заснула, а когда проснулась, смотрю... — Аня помедлила и победно выпалила, — а у меня теперь миллион подписчиков! Вау! Как я и мечтала!
Мишка вопросительно посмотрел на Бурова, и тот удовлетворённо кивнул в ответ.
Аня перестала прыгать и удивлённо осмотрела всех присутствующих
— А вы чего все так вырядились? Косплеите что ли? Мааам, пааап?
— Ничего, — Мишка толкнул Бурова локтем и тот вытащил из кармана свой прибор, — греби, тьфу, то есть иди сюда, Анечка, нам тут надо одну кнопку нажать.
Аня подошла и неуверенно пожав плечами осторожно поставила палец на красную кнопку.
Все замерли.
— Поехали! — прогудел из-под гермошлема дед и махнул рукой.

(С)robertyumen

20

В десантном полку: - Товарищ командир, почему к нам так много толстых молодых завезли? - Это по контракту. - Контрактники?! - Нет. Платят они, а наша задача не выпустить их из части и помочь сбросить вес. - А почему тогда некоторых в разведроту распределили? - Дети олигархов попросились в особо элитное подразделение. За отдельные деньги, конечно.

23

Учимся разбираться в живописи. 1. Если видите на картине тёмный фон и всяческие страдания на лицах, это Тициан. 2. Если на картине вот целлюлит даже у мужиков, не сомневайтесь, это Рубенс. 3. Если на картине мужики похожи на волооких кучерявых баб, это Караваджо. 4. Если на картине много маленьких людишек, это Брейгель. 5. Много маленьких людишек и маленькой непонятной фигни - Босх. 6. Если, не нарушив композиции, к картине можно запросто пририсовать пару толстых амуров и овечек, это Буше или Ватто. 7. Красиво, все голые, и фигуры, как у культуристов - Микеланджело. 8. Видите балерину - говорите Дега. 9. Контрастно, резковато и у всех вот такие тощие бородатые лица - Эль Греко. 10. Если все, даже тётки, похожи на Путина, это Ян ван Эйк. 11. Ярко-ярко, цветасто-цветасто - это Ван Гог.

24

РАИСЫ*
Встречаем заруливающий на семнадцатую стоянку Ту-154. Подъехал трап. Первым, как всегда, выходит экипаж. Следом за экипажем по трапу начинают спускаться первые пассажиры, а именно, группа толстых и важных людей в тёмных пальто в каракулевыми воротниками, дорогих шляпах и шапках, с портфелями и "дипломатами". Всё ясно - делегация, "раисы", прилетели в Ташкент из Самарканда или Ургенча на какую-нибудь партийную конференцию.
Большинство спустилось без приключений, а последний несколько замешкался наверху и начал спускаться по пустому трапу уже один. А надо отметить, что эта публика под ноги смотреть в общем-то не привыкла, каждый полагает себя пупом земли, и это их окружающим вроде как положено опустить глаза долу в их присутствии... Ну, вот и этот, задрав нос и надув щёки для пущей важности, делает шаг, спотыкается на первой же ступеньке и... Его продвижение вниз для меня, стоящего сбоку от трапа, выглядит так: голова-ноги-голова-ноги-голова-ноги. Приземляется на бетон в конце пути прямо на лысину, следом выкатывается шапка. Садится на задницу, хватается, обеими руками за голову, начинает раскачиваться и стонать: "Ой-бой!"
Его соратники, сгрудившиеся в небольшую отару, наблюдают этот экстравагантный спуск и его не слишком благополучное завершение с ужасом и почти священным трепетом - похоже, среди них он самый большой начальник. При этом никому даже и в голову не приходит броситься на помощь. Все застыли в позах, выражающих крайнее опупение.
Между тем, с соседней стоянки начинает выруливать другая "тушка" и, разворачиваясь, поддаёт газу, дунув прямо в направлении этой "скульптурной группы". С голов "раисов" слетают шляпы и шапки и начинают и катиться наискосок через рулёжку, в сторону покрытой травой и кустарником полосы земли между перроном и ВПП. Стадо тут же забывает про пострадавшего, синхронно разворачивается и бросается в погоню за сбежавшими головными уборами. Сцена достойная Феллини: впереди вприпрыжку катятся шляпы и шапки, за ними, пыхтя, отдуваясь и обнимая портфели, галопом несутся пузатые лысые "раисы". Следом бежит дежурная по посадке, размахивая руками и что-то крича. Её криков не слышно из за рёва движков. От трапа следом за своей шапкой на четвереньках ползёт тот самый пострадавший. Ну, и для полноты картины, немного за кадром - на подгибающихся от хохота коленях, держась за животы, корчатся в судорогах "зрители" - два технаря, траповщик и водитель автобуса...
------------------------------------------------
*Раис - В Узбекистане "большой начальник" в те годы, чаще всего, партийно-хозяйственный функционер

25

xxx: Ты Войну и мир читал?
yyy: Нет.
xxx: Как ты экзамены вообще сдал?
yyy: Мне хватило краткого пересказа.
xxx: Как можно такое не читать, это же классика!
yyy: Я принципиально не читаю толстых многотомных романов. Если человек не умеет излагать свои идеи кратко, то он не заслуживает моего внимания. Всё просто.
xxx: Думаю, ты просто не понимаешь суть романов.
yyy: Отлично понимаю. Толстой и прочие Достоевские публиковали свои романы по частям, получая гонорар за каждую новую часть, поэтому они намеренно растягивали их. Иначе говоря, их творчество - это своеобразные мыльные оперы 19го века.

27

Я живу в старом доме, который в целом неплохо сохранился для своего возраста, но одна особенность его конструкции делает проживание в нем несколько рискованным. Дело в том, что потолочные перекрытия были сделаны не из бетонных плит, как в современных домах, а из толстых досок, к которым лепился цементный раствор, который, собственно, и служил потолком. За долгие годы слой цементного раствора потерял прочность, и были случаи, когда от какого-то сильного сотрясения куски потолка отваливались. Все жильцы об этом знали и старались не допускать таких сотрясений, чтобы, не дай Бог, не создать серьезных проблем для соседей снизу.

Пару месяцев назад в квартиру надо мной въехала семья с двумя детьми-дошкольниками. Естественно, дети бегали и с грохотом прыгали, как мне казалось, не иначе, как со шкафа. Я встретился с хозяином квартиры и постарался объяснить ему ситуацию, показал трещины на моем потолке. Мы договорились, что, конечно, бегать детям запретить невозможно, но он объяснит мальчишкам, что прыгать с дивана на пол нельзя, потому что так они могут пришибить дедушку-соседа снизу. Он все это растолковал сорванцам, но, увы, ничего не изменилось - раз запретили прыгать с дивана, так "парашютисты" стали сигать с подоконника. Их отец опускал глаза при встрече со мной, но, похоже, сделать ничего не мог.
У меня оставалось последнее средство. При очередной встрече с папашей сорванцов я посоветовал ему сказать мальчишкам, что у деда-соседа снизу живет котенок, и что если кусок потолка отвалится от их прыжков, то он может упасть на котеночка...

Вот уже неделю живу спокойно.

28

Коротко писать я не умею. Как всегда длинно( Извините.

Давным-давно, в какой-то другой жизни, купить хорошую книгу было большой проблемой. СССР – самая читающая страна в мире) читали в автобусах, читали в метро, впрочем, были и те, кто не читал, а спал или вязал) чтобы не терять времени даром, живя в Москве где-нибудь на Юго-Западной и работая в каком-нибудь в Медведкове.

Одним из шансов купить и прочитать интересную книгу, в особенности новинку, было подписаться на один из «толстых журналов». Подписка на них была лимитирована, тираж тоже нолями не впечатлял. Более реальной возможностью была подписка на Роман-газету, здесь тираж был массовый, и тоже печатались новинки. Правда, немного другие.

О, это был «иксклюзивный икслюзив»! Широкого формата почти что А3+, блеклый текст в два столбца, а главное – бумага, конкурирующая с туалетной. Собственно, как раз для WC вариант был вполне удачный и утилитарный, если исключить неоднозначно действующие на нежную кожу составляющие типографской краски. Печатались там не особенно интересные произведения, но иногда попадались и стоящие.

Всплесками-заманухами были 2-3 романа, собственно из-за которых и приходилось подписываться. Одной такой брошенной костью голодным читателям среди годовой макулатуры в конце 80-х был роман Бориса Можаева «Мужики и бабы».
Роман оказался странным. С деревней меня никогда ничего не связывало, с описываемыми местами тоже, слова «Антоновский мятеж» ни с чем кроме Тамбовщины не ассоциировались – спасибо учителям истории в моей славной школе. Единственные даты, вбивавшиеся в голову – 1917, 1941-45 и, может, еще 1861, но эта дата у меня давно под большим сомнением.

Меня поразило, как была показана эта история, как показана та деревенская, далекая от меня жизнь. Роман остался в памяти яркими картинами – кто не знает, Можаев писал его 30 лет. И о тех местах, где вырос, о тех событиях, которыми было окутано его детство.

И я совсем не думала, что через много лет буду косвенно и совсем немного причастна к этому произведению.

Теперь сама история. Я не буду писать ни фамилии, ни название местности. При желании все легко гуглится.

В одной из российских деревень еще во времена крепостничества жил юноша-крестьянин. Деревня была «бродягой», странствовала из Рязанской области в Тамбовскую и обратно, иногда забредая и в Московскую. Работником был толковым, тут и год 1861-й нагрянул, работал на барина, затем завел свое хозяйство, чего уж скрывать, удачно женился на купеческой дочке из соседней губернии, богатство преумножал. В родном селе построил несколько домов, школу, теплую церковь – все здания до сих пор используются, - имел магазины, лабазы, мельницу, конезавод, и это далеко не весь перечень. Слыл среди односельчан человеком справедливым и отзывчивым, помогал тем, кто приходил к нему за помощью с целью открыть свое дело.

В семье родилось 4 дочери и 2 сына. 2 дочери и 1 сын стали врачами – сын, кстати, в романе он упоминается под своим именем, - был земским врачом. Одна из дочерей впоследствии в течение многих лет была главврачом Раменского роддома.

Второй сын получил техническое образование.

Звучит кощунственно, но на счастье, наш герой умер незадолго до революции и похоронен у построенной им же церкви.
Настала власть советов. Могилу «эксплуататора трудового народа» раскопали, прах выбросили. В дом героя въехала новая власть, вдова перебралась к одной из дочерей в районный город, никого из семьи в селе не осталось.

Они остались жить в России, неизвестной оставалась только судьба второго сына. Долгое время о нем ничего не было известно, и только не так давно в списках белорусского Мемориала появилась информация, что в 1941 году был арестован, судом в Бресте был вынесен приговор.
На основе этой информации в путеводителях и книгах по истории того края писали о его гибели.

Но это было оказалось неправдой.
Второй сын действительно после революции не остался в России. Каким образом он оказался в Польше, теперь уже выяснить трудно. Сначала я думала, что Александр, так было его звали, был в отряде Булак-Балаховича, после заключения Рижского договора вместе с балаховцами был интернирован на территории Беловежской Пущи там и, как и другие бойцы, пустил корни – покидать место жительства им было запрещено. Советская Россия настаивала на выдаче этого отряда, Польша этого не сделала. Солдатам были отданы в Беловежской Пуще участки, к слову, сложные для возделывания, почти все женились на местных – добавлю, народ там в основном православный, - и занимались сельским хозяйством. Выехать оттуда и жить в столице было дозволено только Булак-Балаховичу. Он тоже не был выдан в Россию, но не сказать, чтобы был особо жалован властями новой Родины. Личность достаточно одиозная и контраверсийная, его методы ведения войны и в Польше не были признаны гуманными, воинского звания он не получил, хотя и носил генеральскую форму. Старика просто оставили в покое, простив ему эту слабость. До сих пор неизвестны обстоятельства его гибели – но это уже другая история.
Литературных опусов с Балаховичем я не встречала, а в кинематографии он отметился. Если не ошибаюсь, в старом фильме о событиях в Эстонии и в фильме втором цикла «Государственная граница. Мирное лето 1921 года» - это как раз об отряде Балаховича. Когда-то читала, что даже актеров в этих двух фильмах подбирали с внешним сходством с Балаховичем.
Заканчивая свое отступление от темы скажу, что перед 2 Мировой войной большинство из бывших балаховцев вместе с семьями оставили насиженные почти за 20 лет места и выехали в Аргентину. Тех, кто по каким-то причинам остался, судьба ожидала незавидная.

Но в случай с Александром это не вписывалось, так как в начале 30-х он женился, жил в Познани, родилась дочка. Как версия, он мог перед I Мировой войной работать на территории Королевства Польского, остаться там во время оккупации и в 1918 году остаться уже в свободной Польше, не вернувшись в Советскую Россию. В этом случае гражданство он мог получить без проблем. Если же был эмигрантом после событий революции и гражданской войны, то шансов на получение польского гражданства у него практически не было – яркий этому пример Вертинского, Мережковского с Гиппиус, да многих других.

Когда дочке было 4 года, жена Александра умерла. Уже не совсем молодой человек (год рождения 1887), в середине 30-х получил место лесничего в Беловежской Пуще. Любил свою работу, любил и знал лес, свою дочку воспитывал как мальчишку, научил любить и понимать природу.

Настал 1939 год. СССР и Германия Польшу между собой поделили, эти территории отошли к Советскому Союзу. Вскоре события не заставили себя ждать. Александр был арестован, вынесен приговор. Вместе с другими приговоренными ожидал своей участи в тюремной камере.
Девочка осталась одна. Приютила ее крестная мать – молодая дворянка из усадьбы.
Через несколько месяцев Брест заняли немцы. Опять на счастье, не всех приговоренных успела расстрелять предыдущая власть, немецкие власти всех заключенных отпустили, среди них был и Александр.
Вернулся к своей любимой работе. Работа предполагала нахождение в лесу, дочка должна была учиться в школе. Чтобы не утратить связь с корнями, отец на полгода посылал ее учиться в польскую школу, полгода – в русскую. Когда училась в польской, жила в польской семье, когда училась в русской, жила в семье у православного священника.
1944 год, и теперь Александра арестовали уже немцы.
Девочка опять осталась одна как перст. Опять ее забрала в свою семью та молодая бывшая хозяйка усадьбы – усадьба к 1941 году была разорена, в ней был колхоз, старшие хозяева в товарном вагоне вывезены на восток. Дворянка, оставшаяся с тремя детьми, проводила в городке небольшую лавку. К своим трем добавила дочку Александра.

Советские войска освобождают те территории, они отходят СССР. «Великое переселение народов» - поляки переселяются на Возвращенные земли – западную часть Польши. Боясь, что новые власти заберут сироту с русской фамилией в детдом и увезут, дворянка записывает ее своим четвертым ребенком, а настоящие документы они закапывают в лесу, надеясь когда-нибудь вернуться.

Они ждали, что Александр жив и вернется. В Познани, где поселилась семья, приемная мать пыталась официально удочерить девочку, но ей отсоветовали это делать, так как в этом случае вернувшийся Александр официально потерял бы семью и не имел никаких прав на ребенка.

Долгое время они его ждали и искали, и только спустя много лет стало известно, что Александр умер на «марше смерти», при переходе из одного концлагеря в другой. Он был заключен в концлагерь в Судетах, в Ризенберге, на работы в каменоломни, туда, где проходили испытания Фау-2. Лагерь освободили, но заключенных отправили в другой, пересыльный лагерь, Александр умер по дороге, не выдержав пути. Поэтому его долго не было ни в списках погибших в концлагере, ни в списках освобожденных.

Приемная мать всегда говорила девочке, чтобы она помнила своего отца, что он был из России. Чтобы помнила свою русскую фамилию и русский язык.
Ее жизнь сложилась, институт, замужество, дети, внуки. Только ничего не знала ни о роде своего отца, ни о роде своей матери.

Узнала только в начале этого года. Что ее дед – почетный гражданин, что о нем и его деятельности проходят конференции, что в школах на его родине о нем рассказывают на уроках краеведения и истории, что сохранились почти все построенные им здания, что о ее семье написано в путеводителях.

Что советский писатель Борис Можаев в романе «Мужики и бабы» описал дом ее деда, с обстановкой, как оно было еще до революции.
И теперь ждет, когда будет можно посмотреть снятый по этому роману сериал, где съемки были в ее «родовом» селе и домах, построенных ее дедом.

Дочке Александра Николаевича, внучке Николая Илларионовича, родившегося в 1850 году, - 90 лет…

29

Некоторое время назад из Краснодара приехала в Москву учиться на диктора милая девушка с исключительными данными. У неё была внешность, которую «любит» камера, у неё был бархатный громкий голос, у неё был редчайший дар в случае оговорки делать такое лицо, что слушателю казалось, будто это у него проблемы со слухом, а не у неё – с речью. Она, разумеется, благополучно поступила в школу телевидения одного из университетов, но декан очень скоро понял, что бриллиант из этого алмазного самородка ещё гранить и гранить.

У красавицы из Краснодара имелись две проблемы: она окала и, при сильном волнении, икала. Первую проблему можно было легко исправить за пару лет жизни в Москве – да и легчайший акцент часто составляет ту самую нотку оригинальности в звуковом букете диктора, благодаря которой люди его запоминают и любят. А вот вторая проблема выглядела серьёзнее. В первый раз она проявилась на вступительных экзаменах как бы случайно – девушка выразительно и внушительно читала сложный текст, не смущаясь, не потея и не краснея – но внезапно, уже ближе к концу речи, неприлично громко икнула. Не так тихонько и благопристойно, как вы икаете после сытного обеда, а как большое грозное млекопитающее. Экзаменаторов это позабавило, но и только – с кем не бывает.

Оказалось, однако, что икота сопровождает девушку всякий раз при интенсивной тревоге. Как у иных людей на шее выступают при волнении красные пятна – так у неё проступала икота. Декан направил её к знакомому психоневрологу, девушка пропила синие таблеточки, но никакого видимого эффекта это не дало. Тогда, по совету психоневролога, декан решил попробовать со студенткой лечение электрошоком – иначе говоря, гальванизацию. Терапию редкую, применяемую лишь в крайних случаях.

Принимал специалист у себя в загородном доме, и запись осуществлялась как к парикмахеру во время коронавируса: после предварительного звонка друга и при соблюдении конспирации.
- В последние годы к этому методу вернулись в Британии, - пояснил врач, разглядывая декана и студентку из-под пугающе толстых очковых линз, - так что не подумайте, будто мы здесь занимаемся алхимией. Нет-нет, метод вполне рабочий. Лет пятьдесят назад от него отказались по соображениям, далёким от медицины, а теперь поняли, что ничего лучшего всё равно не существует. Правда, в Британии используют мышиные токи, поэтому лечебный процесс весьма долгий. У нас и сила и напряжение побольше, так что пациентке придётся потерпеть, зато результат будет достигнут в сжатые сроки.
- Это очень больно? – спросила девушка.
- Видите ли, милая, - врач протёр свои очки, напоминающие две ёлочные игрушки, нанизанные на палочку, - это вопрос неоднозначный. Болевой порог у каждого человека настолько индивидуален…
- Ладно. Всё равно. Я согласна, - твёрдо сказала девушка. – Я хочу работать на телевидении.
- Я посмотрю? – спросил декан у врача.
- Пожалуйста, если пациентка не против, - разрешил врач.

Декан остался понаблюдать за процедурой, но спустя полчаса уехал домой бледный, а потом всю неделю вздрагивал, зажигая в квартире свет.
Через месяц настало время отчётного экзамена. Студенты и студентки по очереди должны были прочесть сложный незнакомый текст, изобилующий Эйяфъядлайёкюдлями, Джомолунгмами и Жугдэрдэмидийнами Гуррагча. Одна ошибка или запинка – четвёрка. Две – тройка. Три – пересдача. Волнение среди студенческого корпуса было ужасным. Дошёл черёд и до нашей красавицы.

Твёрдым шагом она вышла к столу, уверенно улыбнулась в камеру и начала бархатным голосом, с выражением читать текст. Ошибок и запинок она не допускала. Её уверенный, полный силы голос не позволял ошибкам и запинкам даже подумать, что они могут здесь появиться.
И тут в притихшей аудитории кто-то громко икнул.
Вы видели когда-нибудь выпученные глаза лемура? А приходилось ли вам слышать рёв моржа? Соедините эти два образа вместе, и вы получите реакцию девушки на чужой невинный «ик»:
- Ааааааааааа! – завопила она на всю аудиторию, а потом, опомнившись, резко замолчала, будто проглотила язык.

Через несколько мгновений, когда присутствующие пришли в себя, а две слабонервные девушки выбрались из-под скамьи, к студентке бросился декан.
- Я провалилась? – слабым голосом спросила она.
- Наоборот! Ты вылечилась от икоты!

31

Здорово, сидельцы !
Чё то вспомнилось - я ж уже был на карантине , в 1990 году . В городе Негаже в Анголе , три месяца прокарантинил . Только там климат был получше и питание похуже , а так ничё. Карантин был плотный - не предполагал прогулок , а тем более выходов на природу, так как обеспечивался силами УНИТА и регулярными обстрелами из миномёта ( ими же , родимыми) . При этом на местном рынке сидела кондратка ( местная жительница) , у которой я купил 3 ( три ) бутылки коньяка "Арарат 3 звёздочки" . Вот до сих пор не понимаю, как он у неё оказался . А как я улетал оттуда - отдельная песня
Продолжение истории про карантин - как его надо заканчивать
Проблема города была в том, что единственная дорога-двухполоска в город контролировалась УНИТА. На ней всё, что двигалось, являлось мишенью, огонь вёлся практически в упор из зелёнки, которая стеной стояла вдоль дороги, так что ехать до ближайшего города Уиже в 40 км и речи быть не могло без крайней на то необходимости. Абсолютно крайней.
Продовольствие доставлялось только вертолётами. Полоса аэродрома позволяла принимать самолёты, но город был в ущелье, кругом горы. Утром всегда туман – рассеивался с 10 утра до 12 дня , потом опять всё затягивала дымка. Товарищи из УНИТЫ сидя на склоне, в лесу прекрасно видели полосу, и, позавтракав, в случае приземления транспорта открывали по полосе огонь из миномётов, так что летуны на Ан-26 не могли себе позволить подобную эскападу. Вертолётчики на Ми-8 были поюрче- садились, выкатывали груз и ходу – не глуша движки, взлёт. Груз был только еда, больше ничего, и то не часто. Так что толстых у нас не было. Совсем. Из еды был только кофе ( там его производили), но к кофе там отношение было, как у таможенника Верещагина к чёрной икре. К концу третьего месяца у меня порвались ботинки. Я пошёл к начальнику тыла за новыми. Он молча встал из-за стола и мы пошли на склад - там были только пустые бочки из под топлива и всё. Не было даже картонных ящиков из под формы и обуви – их сожрали крысы, только металлические бочки. Обуви не было, особенно моего 45-го размера . “О “, сказал начальник тыла . “Есть идея. Тут сегодня обстрел был утром, мина попала в группу - 7 трупов. Пошли в морг, там один здоровый, снимем с него ботинки, должны тебе подойти “. Короче, что то мне не это предложение не зашло. Ну перчатки там, пояс с покойника это одно ( было дело), но ботинки … На моё счастье на следующий день в Луанду улетал переводчик, у него был 45 размер и старые кроссовки, которые он мне благодушно и оставил. Кроссовки были классные – целые и очень красивые - жёлтые с красными полосами и синими вставками, расцветка попугая жако, мечта клоуна. Зато целые.
А дней через десять прилетел к нам с визитом ГВС ( Главный Военный Советник) , Генерал-лейтенант Суродеев ( ака Дуродееев) и с ним замполит миссии , тоже целый генерал-майор, который прилетел в Анголу буквально неделю назад. Товарищ Суродеев имел кликуху Дуродеев ещё из Одессы, где он был Начальником штаба Военного округа. Он очень не любил цветущие одуванчики, которые поэтому круглосуточно изничтожались всю весну и лето по всей территории Штаба, и стали называться у местных ботаников “дуродейчиками”. “Хорошо, что тут одуванчиков нет” изрёк его подчинённый из Одессы, узнав, кто к нам назначен новым ГВС и поведал нам эту странную историю идиосинкразии. Товарищ замполит был вменяем в отличие от Суродеева, и первым делом после ознакомления с ситуацией и дежурных докладов решил поговорить со мною. Это ему горячо рекомендовал его переводчик, Кагарлицкий ( “поговорите вон с капитаном В., он тут уже третий год, всё знает и расскажет , как есть” ) . “Товарищ капитан , как Вы думаете, нам стоит улететь сегодня днём или завтра утром? ” Кагарлицкий за его спиною делал мне страшные глаза, потому как понимал, что “завтра утром“ может и не быть. “ Товарищ генерал, искренне рекомендую улетать сегодня. Более того, я настроен лететь с вами, меня вызывают в Луанду ”. Кагарлицкий всем своим видом показал, что глубоко признателен и с него причитается поляна (каковая и была накрыта по прилёту, приличный был человек).
Пока товарищи генералы слушали доклады и раздавали ЦУ, я быстренько метнулся наверх, взял свою мошилу (военный рюкзак), полмешка зелёного кофе для товарища Гавра, которые он стремительно выдвигаясь из города забыл пару недель назад, и через 5 минут был уже на борту. Командир экипажа нервно спросил - “Где эти мудаки? Сейчас нам наваляют по полной.” “Сейчас будут. Дай радио, пусть меня Гавр встретит на полосе.”
Минут через пять товарищи проверяющие появились с сопровождающими и быстренько загрузились на борт. Я уже сидел в хвосте, за дополнительным топливным баком, красивая такая бочка жёлтого цвета. Товарищ Суродеев дал команду на взлёт, и двигатель стал набирать обороты. Только вот, незадача - кофе-то для Гавра, осталось на полосе…Я подскочил, метнулся через салон к кабине пилота, тронул командира за плечо – “ Погоди минутку”. Тот кивнул (мы с ним знакомы были давно, я последние полтора года работал с летунами, да и налетали вместе более чем достаточно). Подвинул Кагарлицкого, который уже начал моститься-пристёгиваться в дверях с пулемётом, выскочил на полосу, подхватил мешок и таким же макаром вернулся на место. Движки начали набирать обороты. Одновременно с этим послышался рёв генерала. Сидя впереди, рядом с дверью он неистово вещал мне что-то, очевидно, не самое лицеприятное, типа – “ Ты кто такой , чтобы мои приказы нарушать ?Да я тебя… “ И так далее . ну что может говорить генерал в таком случае ? . Я показал на уши - “не слышу” , так оно и было. Что можно услышать в Ми-8 на взлёте, да ещё с открытой дверью? Товарищ генерал продолжал, я искренне пожал плечами. Закончилось тем, что Суродеев махнул рукой. Я бы на его месте просто бы позвал к себе жестом, но я ж не генерал, а он, слава Богу, не я.
В Луанде сели, генералитет вышел и стал слушать доклад встречающих о том, что в их отсутствие ничего не случилось (или случилось). Я тоже вышел за ними, доклада слушать не стал, обошёл вертушку, сел в УАЗик , в котором меня ждал Гавр, бросил туда же полмешка кофе и мы поехали.
Вечером я наконец-то постригся, помылся, привёл себя в полный душевный и физический порядок, а утром, строго в 5.00 уже был на аэродроме - стриженый, бритый, в повседневной форме ангольского офицера - чёрные туфли, оливковые брюки и рубашка бежевого цвета, камуфляж и кроссовки отдыхали дома. У меня было такое расписание – транспортные борта уходили в 6 и возвращались к 18 часам, моя задача была согласовать маршруты с местной стороной и утрясти разногласия. Закончив с утренними делами, приехал в Миссию, где при входе, нос к носу встретился с товарищем Суродеевым, который радушно со мною поручкавшись пошёл на утреннее построение офицеров Миссии. А я не пошёл, ибо я уже начал работать и задачи на день мне были известны. Я не ходил на построения, я пошёл за кофе.
Минут через 15 в референтскую, где я сидел с кофе стали подтягиваться коллеги и все, как один, поздравлять меня с присвоение очередного звания “лейтенант”. Я был слегка озадачен – в Советской Армии звания если и лишали, то минус на одну звезду, а я-то уже капитаном был. Что так резко тоже бывает?
Короче. На построении первым делом товарищ генерал-лейтенант , Главный Военный Советник, подошёл к строю переводчиков и начал пристально изучать стоявшие там, ценные кадры, впиваясь взглядом в каждого стоявшего в шеренге. Те кто послабее духом ( младшие товарищи - младшие лейтенанты и лейтенанты-двухгодичники) начали смущаться и потеть от столь пристального внимания, те, кто постарше и покрепче духом, задерживали дыхание, чтобы, в свою очередь, не смущать товарища генерала запахом перегара.
Пройдясь два раза туда-сюда, вдоль шеренги и не найдя искомое товарищ генерал сказал краткую речь – “Я летел вчера бортом из Негаже. Так вот, летел со мною, какой-то сраный двухгадючник (так кадровые называли призванных выпускников гражданских ВУЗов лейтенантов-двухгодичников, за их искреннюю нелюбовь к службе и поверхностное знание военного дела). Это же ужас, а не офицер - камуфляж не глажен, патлы до плеч, ботинок нет, одет в кроссовки, как у обезьяны (?). Позволяет себе вступать в разговоры с первым пилотом. Да что такое? Распустились…“. Товарищ генерал и предположить себе не мог, что так может выглядеть вполне себе кадровый офицер 10 ГУ ГШ МО СССР. На чём построение собственно и закончилось.
“Я что-то не понял, я ж с ним только вот здоровался, двадцать минут назад!”- cказал я. Тут стоявший рядом Гавр и сказал – “Чувак, ты бы себя вчера видел. Он тебя просто не узнал”.
Суродеев был человек не злобный, на том всё и закончилось.

32

И снова о Великом СССР ( из рассказов знакомого особиста)

В начале далеких 60-х в наше поле зрения попал один доктор наук - весьма почтенный товарищ, пользовавшийся большим уважением окружающих. Кто именно накатал на него телегу я не помню, но это был сильно "обиженный" товарищ, который очень хотел попасть в командировку вместо нашего профессора. Сам профессор в составе групп научных работников летал в Турцию и Грецию, причем на регулярной основе. Поводом для подозрений стало то, что профессор пользовался в быту товарами из "Березки", причем на суммы, сильно превышающие размеры его суточных. Интерес наш подогревало то, что группу, в составе которой ездил профессор, сопровождал наш сотрудник с идеальной репутацией, по кличке "Цербер". Людей он в свободное от работы время от себя не отпускал ни на шаг. Ни в музей, ни в магазин. В случае неповиновения - человек сразу становится невыездным, ибо на него писались телеги во все инстанции о "неподобающем поведении".
А так как желающих ну хоть глазком взглянуть на то, как они там "загнивают" было слишком много, то люди слушались. Хотя пара человек от таких командировок отказались, не в силах объяснить родным и близким КАК ЭТО он не смог ничего ТАМ достать. "Цербер" сообщил, что профессор не вызывает никаких подозрений, очень увлечен наукой, более того - не делает никаких покупок даже при возможности! Валюту меняет не чеки "Внешторга" при въезде, и далее покупает товары в "Березке". Что ни говори- не придерешься. Но для проформы решили последить за профессором в столице.
Выяснилось, что за первое посещение "Березки"после возвращения в СССР он потратил примерно в 2 раза больше "чеков", чем получил при обмене валюты. Но и это ещё не доказательство- может сказать что скопил и потратил именно сейчас.
Однако через пару месяцев все повторилось, при этом выяснилось что в "Березку" профессор ходит на такой же регулярной основе, как простой работяга- в районную молочку. Так же выяснилось, что он посещает разные магазины, дабы не вызвать подозрений. В итоге - получили разрешение на обыск, который особо результатов не дал. "Чеков" было в пределах полученных за время поездок, ценностей иного характера- в пределах зарплат членов семьи, золота и драгоценностей не было вовсе. Более того, профессор сообщил что занимал "чеки" у друга, ездившего в командировку вместе с ним. И друг эту информацию подтвердил. Дело было патовое, но чутье подсказывало, что что то тут не так.
Попросили таможенников сделать полный обыск по возвращению на Родину - тоже без результатов. В итоге - временно приостановили расследование.
И только через 3 года, при аресте одного "цеховика", на даче у которого было найдено большое количество толстых золотых цепочек иностранного производства, появилась ниточка. Цеховик, тщательно думая, кого можно сдать а кого нет,согласился отдать нам своего поставщика золота. Которым, к всеобщему удивлению, и оказался наш профессор.
Правда, ни обыск, ни очная ставка снова ничего не дали - профессор все отрицал, говорил что "цеховика" не знает вообще, но после "признал" в нем своего однокурсника по институту. Факты встреч после окончания учебы так же доказать не удалось, ибо передача ценностей происходила путем звонков из телефонной будки с вопросом о тете цеховика, и дальнейшей передачей ценностей через тайник. Оплата золота производилась в чеках "Внешпосылторга".
Но как уже говорилось выше, кроме показаний цеховика, никаких прямых улик на профессора не было. Более того - даже отпечатки пальцев в тайнике не нашли. А расположенная рядом дача профессора давала ему альби в плане целей посещения места расположения тайника.
Итог весьма оригинальный - суд дал "цеховику" по полной, а профессора оправдали за недостаточностью доказательств.
Правда, за границу он больше не ездил.

Как именно он приобретал там золотые цепочки, не выходя даже в магазин- осталось неизвестным.

34

У мужика перестал стоять. В отчаянии он обратился к другу. А тот ему советует: - Приложи вдоль с двух сторон к члену 2 карандаша и перемотай ниткой. Получишь жесткость, и сможешь легко ввести куда надо. А там все самозаработает. Ну мужик сделал все, как посоветовал друг. Действительно, конструкция не подвела. И вот после того, как все произошло, одна женская половая губа говорит другой: - Боже мой! Каких только нам за всю жизнь не пришлось увидеть: толстых и худых, длинных и коротких, с пупырышками и с усиками, но чтобы наносилках заносили?!

39

Учимся разбираться в живописи. 1. Если видите на картине темный фон и всяческие страдания на лицах - Тициан. 2. Если на картине вот такенные жопы и целлюлит даже у мужиков, не сомневайтесь, - это Рубенс. 3. Если на картине мужики похожи на волооких кучерявых баб - Караваджо. 4. Если на картине много маленьких людишек - Брейгель. 5. Много маленьких людишек и маленькой непонятной фигни - Босх. 6. Если к картине можно запросто пририсовать пару толстых амуров и овечек (или они уже там есть в различной комплектации), не нарушив композиции, это могут быть: а) Буше б) Ватто. 7. Красиво, все голые, и фигуры, как у культуристов - Микеланджело. 8. Видите балерину - говорите Дега. Говорите Дега - видите балерину. 9. Контрастно, резковато и у всех вот такие тощие бородатые лица - Эль Греко. 10. Если все, даже тётки, похожи на Путина - Ян ван Эйк. 11. Ярко-ярко, цветасто-цветасто - это ван Гог.

40

В 1950 году я девятилетний мальчик с отцом поехал в Ленинград из Москвы на автомобиле "Москвич 401".Где-то на половине пути дорога мощёная булыжником кончилась. Надпись со стрелой "Объезд" показывала на колею в лес. Там,где кончался булыжник, возвышалась стена из стоящих вертикально толстых брёвен. Отец объяснил,что так раньше делали торцовые дороги.Ставили высоченные дубовые брёвна вертикально вплотную друг к другу и засыпали песком щели между ними.Теперь заменяют на булыжник. Но вспомнилось это по другой причине. Мы остановились,чтобы перекусить,прежде чем свернуть в лес. Проезжающих машин было очень мало. Первый же поворачивающий в лес грузовик остановился около нас и водитель через открытое окно СПРОСИЛ:"ВАМ ПОМОЩЬ НЕ НУЖНА?"
Получив отрицательный ответ,махну рукой и уехал.
Другие времена-другие люди!

41

Есть у меня друг осетин – Кокос, это его погоняло. Годами не видимся, он в Хабаровск уехал и телефоны постоянно теряем, не звоним даже.
А чего звонить, я знаю что есть он, а он про меня знает.
Погоняло его произошло частично от его же осетинской фамилии в которой две последние буквы заменили на «с», но получилось очень точно, потому что его лысая и круглая как шар для боулинга башка, этот самый кокос и напоминает очень.
Кокос пытался отрастить косу из тех волосяных луковиц которые еще теплились чуть ниже его затылка, но мерзко-рыжая коса женщин не возбуждала и Кокос сдался, добрив шею наголо.
Кокос – художник, творческая натура. В те времена он у нас на домостроительном комбинате лепнину разную ваял. Кабинет у него был в пол этажа, а в нем формы, гипсы, пластилины и краски. Мы к нему частенько среди рабочего дня наведывались. Выберемся из своих серых цементных подземелий на верх к солнышку, краски понюхаем, да зубы под чаек поскалим.
А в тот раз пятница была, и Кокос собирался в Хабаровск на выходные. Он до того как к нам попал, работал художником - оформителем в одном из тамошних театров, и был на гастролях аж в самой Риге.
Там в Риге он эти кожаные кроссовки и купил, которые сейчас отмытые и высушенные стояли на его рабочем столе. Кокос с дальним прицелом и краску там же купил для кожи, белую. Он хорошенько взболтал аэрозольный баллончик и нажал на распылитель – тишина.
Кокос снял с баллончика распылитель, склонил над ним свою бесхитростную физиономию и вооружившись гвоздиком начал выковыривать засохшую на выходе краску.
Близоруко щурясь сквозь очки Кокос орудовал зажатым в его толстых, рыжих пальцах гвоздиком пока наконец баллончик не завелся белоснежным фонтаном.
Тут бы пора было его и прекратить, фонтан-то, но тонкий гвоздик закусило, и выдернуть его не получалось. Я же говорил про «творческую натуру»?
А иначе чем объяснить, отсутствие обычных человеческих рефлексов, на шипящий в лицо баллончик.
Кокос отреагировал так. Он, словно любознательный мальчик букашку, пытался разглядеть со всех возможных ракурсов откуда брызжет струя.
Со стороны казалось, будто Кокос передумал красить кроссовки, и решил выкраситься сам.
У него получилось.
Мы молча уползли, приходить в себя в свою темноту, и следующий раз задохнулись в понедельник, когда Кокос уже вернулся из Хабаровска, и пришел на работу с белыми ушами.

44

Разговор по телефону:
"Нужно двух девочек на вечер, только красивых, на 3 часа, сколько будет стоить час? Да. в костюмах, как и в прошлый раз. Тех, которые были на той неделе не нужно, они какие-то скромные, а надо чтобы активно давали. Если хорошо будут давать, мы им сверху накинем. И обязательно старше 18, но не старых и не толстых. На каблуках, разумеется. Накормим и напоим, конечно. Оплата сразу разумеется. Только предварительно скинь фото. С охраной договорились, все в порядке".

Собственно, так наш маркетолог заказывает промоутеров на срочную акцию, расхаживая по коридору бизнес-центра.

46

"Что опьяняет сильнее вина? -
Лошади, женщины, власть и война!"
Р. Киплинг

Заметьте, Киплинг в своем стихотворении лошадей поставил впереди женщин... Ха-ха...

На ан.ру не так давно было несколько отличных историй про лошадей, свое вспомнилось, тоже решил отметиться.
Истории у меня традиционно длинные, кого это напрягает - листайте...

Из воспоминаний детства.
Летние каникулы я обычно проводил в сибирской деревне у бабушки. Дед работал скотником в совхозе. Стадо дойных коров голов 300-350, летний полевой выпас, сутки через двое. Утром и вечером привозили доярок для дойки, во главе с механиком, запускавшим дизель-генератор, а так остальное время вдвоем с напарником, пересменка во время вечерней дойки. Какая-то хитрая мотивация, зарплата напрямую зависящая от удоев, поэтому работали без дураков, стараясь использовать полностью световой день, выбирая и меняя для выпаса лучшие пастбища. В июне, например, удавалось поспать только порядка 3-х часов за полные сутки. Естественно, пасли на лошадях, по-другому не получилось бы, слишком большие расстояния и побегать бы пришлось, что в возрасте деда уже не так просто.

Мне 12 лет. С дедовой лошадью, достаточно старым мерином, отношения весьма сложные, меня, как хозяина, вообще не воспринимал. То не давал садиться на себя, то пытался укусить, да и в седле не особо слушался. Короче, я его откровенно опасался и считал коней: тупыми, злобными, неповоротливыми, непослушными и серьезно опасными животными. Да и в седле чувствовал себя весьма неуютно, и по-правде сказать, что ездить верхом и управляться с лошадью толком не умел. Ну, нет конечно, не совсем болван, и рысью, в такт бега приподнимаясь на стременах и галопом вполне, но чувствовал себя и наверняка со стороны смотрелся, скорее, мешком с отрубями, чем ловким наездником.

Но не было бы счастья... Дедов напарник серьезно покалечился, упав с крыши сеновала и дед остался один. Лето в совхозе, людей свободных нет, от слова совсем.
- Даже под кустик спокойно присесть-посрать некогда... - жаловался он бабушке, проработав одну смену в одиночку. Естественно, следующий раз я поехал вместе с ним. За сутки, сперва набегался, да так, что ноги еле двигал, а потом когда дед меня пожалел и поменявшись посадил на лошадь, то набил такие синяки на заднице и натер между ног, что вообще передвигался с трудом и в раскоряку. Бабушка ворчала, но дед был непреклонен:
- Я в этом возрасте за плугом по 16 часов пахал...

Оформил в совхозе, как подпаска (с серьезной зарплатой между прочим, не в сравнение конечно, с деревенскими пацанами, работающими летом помощниками комбайнеров), и выписал мне мерина 3-х летку со звучным именем "Прогресс".
- Давай знакомься, твой теперь... - заведя на поводу во двор. Я волновался, наверное сильнее, чем перед первым свиданием в последующем. Поэтому подготовился, заранее отрезал несколько толстых кусков хлеба и посыпал их крупной солью.
Ах, это прикосновение нежных лошадиных губ, сердце замерло, когда Прогресс, аккуратно взял подвижными губами с ладони хлеб - благодарно на меня посмотрел. Так прямо у нас любовь с первого взгляда случилась.
- Деда, я его Пронькой звать буду...
- Почему Пронькой, а не Прошкой, например?
- Да ты посмотри на него, какой он Прошка? Вылитый Проня! Гляди какой взгляд хитрый и пронырливый...
- Ладно, занимайся, в стойло определи, воды принеси и травы задай... Завтра поедешь сам, чтобы перековали, я договорился...
- Деда... Может вместе?
- Сам управишься, большой уже, тебя до свадьбы за ручку водить что-ли? И потом тоже подсказывать..., как вставлять... - дед довольно заржал.
- И еще завтра к Хохлу поедешь, Иван Михалыч тебя немного поучит. Говорит, что казак потомственный, брешет поди, но с лошадьми знатно управляется... А я не смогу, терпения не хватит... Я же не обматерить не смогу, а ты даже на "ерганный рот" обижаешься не по-детски...

Всё оказалось не так страшно, и перековали, и к Михалычу поехал, прихватив пузырь самогона и кусок копченной свинины, сунутый бабушкой.
- Пошли за околицу... - Михалыч, в моем тогдашнем понимании, глубокий старик, положил в безразмерный карман граненый стакан, луковицу, краюху хлеба, сунул за голенище сапога небольшой нож.
- Конем надо управлять только ногами...
- Это как?!
- Вот лыцари (так и говорил "лыцари"!) раньше... В одной руке щит, в другой копье или меч... Оне чо, хуем за узду дергали?
- Мы казаки, или где?

Пронька оказался очень понятливым, веселым и игривым, немного хитрым, но у нас с ним все получалось. И на свист уже прибегал и некоторые команды только голосом, выполнял, даже ложился набок, а я таскал по совету Михалыча постоянно с собой небольшой холщовый рюкзачок с мытой некрупной морковью и хлебом, фактически дрессируя его, как собаку. И сам уже в седло влетал ласточкой, вот только с управлением ногами оказалось сложнее, но после одного случая тоже поперло.

Мы на сутках, спали ночью в вагончике.
- Вставай быстрее, коровы ушли... Потрава, бля... - на улице еще темно, около 3-х ночи, только небо на востоке начало слегка светлеть. Коровы выломали символическую загородку из тонких жердей и всем стадом ушли в расположенное сзади поле с уже колосившимся овсом. Далеко ушли, дальние уже почти с километр и еще разбрелись широко. Седлать некогда, так поскакали.
Пронька воспринял такой уход стада как личную обиду, я им совсем не управлял. Он сам носился, петляя, как заяц, на поворотах наклоняясь так, что я почти касался ногами земли, кусал коров, выгоняя их с поля. При этом злорадно ржал с восторгом от собственной ловкости и свободы движения. Я вцепившись в гриву, пытался лишь просто не свалиться. Корова только в стаде ведет себя как глупое животное, почувствовав свободу, начинает проявлять недюжий интеллект. Бык-производитель, здоровый, как танк, по кличке "Гад", наклонив голову с широченным лбом и нехилыми рогами, глухо мыча, почти рыча, приготовился встретить несущегося на него Проню. А тот, как-то очень ловко вильнул перед мордой, и привстав на дыбы, неслабо двинул того копытом передней ноги в район правого уха. Всё, сопротивление сломлено, бык трусливо потрусил в сторону стойбища. Проня на мгновение остановился, я тут же спрыгнул, чтобы немного опомниться от такого ошеломительного ковбойского родео. А-а, хозяин, тебе не надо - мне значит тоже... - Пронька тут же остановился и наклонив голову, начал смачно хрумкать молодым овсом, больше не обращая внимания на коров.
- Ладно, засранец... - я полез обратно - Погнали...
- Ку-у-уда! - (громкий пастушеский крик, вполне понимаемый скотом), это я уже корове, повернувшей опять от загона.

Деда за потраву оштрафовали на нехилую сумму. Он долго возмущался:
- Чо теперь, не отдыхать совсем? - а я понял, какое конь быстрое и ловкое животное, и при том очень умное и смелое. И у нас после этого возникло полное взаимопонимание, я бы даже сказал - полное единение. Я, наконец то, без проблем научился ездить "охлюпкой" (без седла), переводя Проньку с места сразу в галоп, избегая тряской рыси. В телегу он запрягался неохотно, обижено на меня кося, но под седлом носился с удовольствием, иногда по-ребячески взбрыкивая от полноты сил и упоения от стремительного движения. Я пару раз улетал, но в детстве даже такие падения, кончаются обычно только синяками.

Дед со своим мерином управлялся трехэтажным и частенько кулаком и кнутом, а у меня Проня только лаской, в критических моментах лишь повышением голоса с осуждающей интонацией. Никогда никакого хлыста или кнута, не-е... вру, один раз пришлось все-таки одним ударом на место поставить, а вот дед свой почти из рук не выпускал. Надо отдать ему должное, управлялся он им очень ловко. Мерину в основном грозил, а коровам иногда прилетало. Хотя чаще он им просто "щелкал" (оглушительный хлопок при правильном поступательно-возвратном движении рукой). Я потом прочитал, что такой громкий звук получается, потому, что кончик кнута преодолевает звуковой барьер (скорость звука в воздухе 340 м/сек).

Про дедов кнут надо сказать отдельно. С точенной ручкой, из сыромятной кожи, длиной почти 6 метров, у деда иногда казался продолжением руки. Для меня же тогда слишком тяжелый. Несколько разных насадок для кончика, на рыболовной плетенке с карабинчиком для быстрой смены. Для щелканья кусочек распушенной на конце тонкой бечевки, для охоты - просверленный насквозь стальной шарик, чуть больше сантиметра в диаметре. Этой насадкой он рисуясь и играючи, к восторгу зрителей, колол куски доски двадцатки, прислоненные к вагончику.
- А эта тебе зачем? - спросил я, показывая насадку с тонкой стальной проволокой, примерно пяти-семи сантиметров длиной.
- Что-то курицы захотелось, поедем сегодня на смену через птицефабрику - увидишь...

Та птицефабрика разительно отличалась от современной, с птицей в тесных клетках. Та курица гуляла свободно по территории, огороженной не очень высоким забором из сетки-рабицы. Некоторые, особо активные забор перелетали, роясь в редком березовом лесочке, возвращаясь обратно только на кормление.
Едем мимо, дед воровато оглянулся, спрыгнул с телеги, крадучись подошел поближе. Короткий взмах рукой с кнутом, негромкий всвист и обезглавленная курица, пробежав несколько метров, забилась на взрытой земле, орошая ее яркой кровью. Выждав с полминуты, дед еще раз огляделся, быстро подобрал голову и тушку, сунул их в телегу под траву.
- Вечером приготовим по-полевому...

Стемнело, небо вызвездило, такого безмерного количества звезд в городе никогда не увидишь. Горит костер, в нем два кирпича положенных рядышком. Не убирая перо, дед курицу выпотрошил, сунул и растер внутри пригоршню соли, еще засунул вовнутрь очищенную луковицу и принялся тщательно, прямо по перу, обмазывать снаружи глиной, замоченной заранее в ведре. Обмазал толстым слоем, положил на кирпичи, нагреб сверху углей с горкой...
Застывшая, потрескавшаяся глина, с приготовленной курицы, снимается вместе с пропитанным ею пером... и вкуснее я птицы больше никогда не пробовал...

В магазине покупали только хлеб, с совхозной пекарни, раньше ездил на велосипеде (порядка 2 км. в одну сторону), теперь только на Проньке, красуясь по деревне. Крупной рысью, с прямой спиной, гордо поднятой головой, в такт еле заметно приподнимаясь на стременах, отчего посадка кажется влитой, небрежно левой рукой придерживаю провисшую уздечку. В правой "детский" кнут (примерно 3 метра), перехваченный метровой полупетлей указательным пальцем, чтобы не попал под задние копыта. Под восхищенными взглядами баб и девчонок, ждущих привоза хлеба, резко останавливаю, подняв на дыбы с разворотом, ловко спрыгиваю, небрежно перекидываю и привязываю уздечку к решетке.
- Ай, да прямо казак... Какого внука Василий воспитал... - делаю вид, что не слышу, и даже не смотрю в ту сторону, хотя внутри все поет от удовольствия.
- Эй, а чего у тебя конь не взнуздан?
- Он и так меня слушается... - теперь соизволил посмотреть и небрежно, как о пустяке ответить, взглядом зацепив красивую девчонку-ровесницу, во все лучащиеся, синие глаза на меня с восторгом смотревшую. Ну надо же, как это оказывается приятно...

За такую гордыню и самолюбование, наказание свыше не заставило себя долго ждать. В очередной раз поехал на Проне за хлебом. Высокое синее небо, с небольшими белоснежными облачками, легкий, теплый ветерок с полей, вкусно пахнущий цветением разнотравья, жаворонок поет... Настроение прекрасное. Вот бы та девчонка опять была...
Чувство полета, скорости, ощущение под собой послушного, откликающегося на малейшее твое желание сильного животного, собственной ловкости и умелости... Издалека разглядел у магазина знакомый цветастый сарафан и от удивительного состояния незамутненного счастья даже запел во все горло. Как сейчас помню - "Машину времени":
"Мы в такие шагали дали, что не очень то и дойдешь..."
Пока сумел выплюнуть, оса успела несколько раз укусить в язык и в губу изнутри...

Спрыгнул я сам или просто свалился - даже не понял. Упал на пыльную дорогу и от острой боли не сознавая, смог ли я эту жгучую гадость выплюнуть или все еще кусает, глаза застили слезы, язык по ощущениям горел и мгновенно распухал. Пронька подошел, несколько раз шумно меня понюхал, потом прихватил мягкими губами за ухо и тихонько потянул вверх, мол, ты чего хозяин?, вставай-давай...
От магазина на велосипедах подъехало несколько человек, видимо заметили мои кувыркания в пыли. А Пронька не подпускает, храпит, наступает на них боком, зубы скалит... Подтянулось еще несколько человек, в деревне развлечений то немного.
Сквозь слезы заметил знакомый сарафан, что сразу меня мобилизовало. Встал, вытер низом футболки грязное лицо, говорить уже не мог, поэтому жестами и мычанием показал про осу влетевшую в рот, и что эпизод исчерпан.
Я запрыгнул на Проню и поехал шагом домой, молча страдая, и морально, и физически. Язык опух, да так, что нелепо торчал наружу, нижняя губа напоминала багровую толстую сардельку, три дня с большим трудом пил только молоко, на четвертый смог съесть немного жидкой каши. Вот так, мгновенно из князя в грязи, переделывая известную поговорку. Но сейчас понимаю, что отделался больше испугом, мог и отек гортани с последующим удушьем получить.

На самом деле последний эпизод произошел уже следующим от начала повествования летом. Прошло несколько лет, я стараюсь приезжать как можно чаще и на подольше, в т.ч. зимой и осенью. Проня раздобрел, заматерел, но также с удовольствием носился со мною под седлом. Помню: давно не был, а сейчас его седлаю, и нас обоих прямо трясет от сладкого предвкушения безумных скачек по скошенным полям. Переобуваюсь на крыльце, а он в нетерпении прыгает с брыканием по скотному двору, загнав в угол испуганных овец.
Можно было бы рассказать еще несколько интересных случаев, например, про волчью нору, но чувствую - перебираю по объему, поэтому еще только один.

Мне 16 лет. Я приехал на выходные. Начало зимы, мы поехали с дедом на охоту. Я на Проньке, дед взял в совхозной конюшне молодого жеребца. Едем шагом по опушке "заячьего" леса, дед со своим раритетным кнутом, я с "детским". Он поближе к лесу, я от него метрах в десяти к полю, "на добивке". Заяц сидит до последнего, потом выскакивает буквально в паре метров и почему-то всегда в поле. Снегу еще немного, лошади идут легко, но жеребец выскакивающих зайцев пугается, дергается, дед промахивается раз-другой, а я даже близко так кнутом не владею, тоже мажу. Загонять зайца на лошади бесполезно, он петляет, да так, что его ловкая и гибкая рысь не всегда взять может, но зайцев много, третья попытка, четвертая. Дед уже строит семиэтажные, Проня тоже чувствую заметно злится, даже жеребца куснул. Наконец дед попал, заяц заверещал, как маленький раненый ребенок, так, что у меня всякое желание дальше охотиться пропало. Хорошо, что дед вторым ударом сразу его добил. Я хотел уже приотстать, но вдруг заметил далеко в поле рыжую искру.
- ЛИСА!! Но далеко... уйдет... - с сожалением дед.
- А это мы посмотрим... - Проня рванул, как мне показалось даже раньше команды. Ах, как же он пластался... я его вообще не подгонял, он словно заразился моим, всё возрастающим азартом.
- А-а-а! - Достаем!! До леса не уйдет, но в голове пусто, только первобытные инстинкты охотника, зашкаливающий азарт и хлещущий через край адреналин. Когда осталось меньше пяти метров, Проня плавно сдвинулся в сторону, словно открывая пространство для удара. Я с первого же взмаха попал шариком матерой лисе в лоб, чуть выше переносицы... Наповал.
Я обратно ехал шагом, медленно отходя от бешенной скачки и сумасшедшего сердцебиения. Вот это охота! Вот это я понимаю...
Для сравнения. Пригласили меня пару лет назад на охоту. Возложив свои пузаны на мощные снегоходы, трое охотников загнали по глубокому снегу небольшую косулю и остановившись, практически в упор расстреляли ее, изнеможенную и замершую, из крутых нарезных винтарей. Ее била крупная дрожь, обреченно смотрела, провалившись по грудь в снег, на подымавшиеся стволы, влажным черно-лиловым взглядом, пробиравшим до глубины души... А я думал: Вы, чего мужики... серьезно? Так и не снял с плеча, одолженную мне винтовку. В чем кайф то? Точно не из-за мяса, лицензия дорогая и бензина больше сожгли. Фу бля..., охотнички...

В дальнейшем я ушел в армию, а когда пришел, многое изменилось. Бабушка серьезно заболела, почти уже не вставала. Младшая дочь забрала их с дедом в город, продав дом в деревне.
- Как там Проня? - практически второй мой вопрос.
- А Проньку в совхоз обратно забрали, когда я в больницу с сердцем попал...
- Выдали его потом одному долбоёбу, тот не уследил, правое переднее копыто расковалось, охромел, на ногу наступить не мог, безуспешно лечить пытались... А потом сдали на мясокомбинат...
- Мамочка... - шепотом, у меня в душе все перевернулось, я стиснул зубы, а дед уже перешел на другую тему. Да не поняли бы меня родственнички, с их рационально-жестоким, деревенским прагматизмом, с их равнодушно-потребительским отношением к скотине. Я ушел в ванну, включил воду и разрыдался... Я - уже взрослый, двадцатилетний мужик, прошедший армию, видевший горы трупов в Ленинакане, заживо сожженных детей в Маргилане... - плакал взахлеб как маленький мальчик...
Умом понимал, что ничего изменить все равно не получилось бы. Ну, не в деревню же переезжать, бросив институт, но в душе так было гадко, словно предал или сам убил лучшего друга... Тех слез и сейчас ни капли не стесняюсь.

Много лет спустя и теперь уже давно, повез я своих детей в конно-спортивную школу. Дочке семь лет, сыну десять. Но не зашло... Вообще никакого желания, а насильно мил не будешь... Все понимаю: другое поколение - другие интересы, но мне их немного жаль. Не будет в их жизни никогда того сладкого упоения от быстрой скачки и не будет никогда такого Прони...
Как сказал Черчилль: "Ни один час жизни, проведенный в седле, не прожит зря." Прав был сэр Уинстон, прав на все сто.

49

Смотрю новости, с восточного экономического форума во Владивостоке. Вспомнил, как с родителями в 16-летнем возрасте попал Монголию. Мой отец был военным, а там, тогда стояли наши войска. Мы и до этого жили в Сибири, но различать монголов от китайцев я смог только по приезду. Причем, это далось сразу. Монгол, практически наш человек. Несмотря на большое распространение своей национальной одежды, ватного халата дэли, который, как мужчины, так и женщины, носят только с сапогами. Выдавало, прежде всего, общее разгильдяйство выражения лица, так и облика в целом. Китайцы, кроме того, что вообще не носили сапог, даже зимой были в толстых войлочных тапочках. И самое главное, в своих синеватых войлочных куртках и брюках, просто излучали аккуратность, собранность и выдержку. Даже не видя огромного значка с Мао на груди, издалека уже понимал, что это китаец. Нынешний дядюшка Си, похоже родственен виденным мной тогда китайцам. Элегантный мужик, на котором просто лежит печать огромного жизненного опыта и мудрости. Наш дядя Вова такой же в своем роде. Несмотря на сложности с пенсионной реформой, хотелось бы посмотреть куда пойдет, не побоюсь этого слова, экстерьер наших стран и руководителей.

12 дальше →

Партнеры

Реклама