1

Это в восьмидесятые годы он - алиментщик. А лет на сорок раньше был бы стахановец!

21 +

2

«В блокадных днях мы так и не узнали
Меж юностью и детством где черта
Нам в сорок третьем выдали медали
И только в сорок пятом паспорта»
Ю. Воронов.
Посвящается военному поколению Ленинградцев с непростыми судьбами.

Когда началась война, Игорю только исполнилось тринадцать лет. Как и все Ленинградские мальчишки его возраста, он мечтал убежать на фронт бить фашистов, тем более, что его старшие братья воевали – оба на флоте, как и все, он старался помогать взрослым – дежурил на крышах во время налётов, тушил зажигалки, помогал разбирать завалы после обстрелов, как и все, голодал.

Они били из рогаток голубей на чердаках, пытались ловить даже кошек – но и голуби и прочая живность в блокадном городе скоро пропали. Ловили рыбу на Неве, летом ухаживали за огородами – даже сквер возле Исаакиевского собора был засажен.
За всю блокаду Игорь только один раз серьёзно испугался – попал под обстрел на Литейном.

Ахнуло так, что уши заложило. Кувырнулся на землю, в башке звенит. Обвалилась часть стены дома, вылетели стёкла в доме напротив. Легковой автомобиль, проезжавший мимо, взрывной волной швырнуло на телеграфный столб. Водителя выбросило на асфальт, машина загорелась. Пассажир в салоне без сознания. В несколько ударов Игорю удалось открыть заклинившую дверцу и вытащить пассажира. Военный, звёзды на петлицах – чуть не генерал?

- Портфель, портфель – хрипит. С ушей кровь, глаза мутные, но хрипит так, будто приказ отдаёт.

Игорь бросился к двери, и в последний момент успел выхватить кожаный портфель с заднего сидения – а потом полыхнул бензобак, и к машине было уже близко не сунуться.

Шатаясь, подходит водитель.

- Товарищ комбриг, как вы? Вы целы?

- Вон, парню скажи спасибо, вытащил. И документы спас. Герой. Ты вот что пацан, скажи, как зовут тебя, и где живёшь. Шевчук, запиши. За такое одного спасибо мало.
…………………………………………………………………………………………………………………………………………

Ещё Игорь мечтал стать моряком – как его братья. Кончилась война, старший брат – он был подводник- остался служить на Тихоокеанском флоте, а второй пошёл на сверхсрочную – и для него война продолжалась до начала пятидесятых – они разминировали Финский залив и Балтику.

- На флот хочешь? Что ж, дело правильное. Видать в нашей семье у всех мужиков море в душе.

Игорь поступил в Макаровское училище. С гордостью носил тельняшки и брюки клёш – когда первый раз прошёл по Невскому в форме, аж глаза закрывал от удовольствия – казалось, будто все на него смотрят и завидуют.

Учился без троек, в меру хулиганил – как и все пацаны его возраста и поколения. Однажды на спор, в конце сентября переплыл Неву – течением уволокло почти на три километра – от Финляндского железнодорожного моста до Большеохтинского.

Жизнь налаживалась, в сорок седьмом году отменили карточки на продукты, город приходил в себя после блокады, Игорь продолжал учиться.

А потом всё пошло кувырком.

Актовый зал Макаровки находится на самом верхнем этаже, и под большим красивым стеклянным куполом. Кому пришла в голову дурная идея на праздник устроить фейерверк? Компания курсантов – и Игорь в том числе, в мастерских расточили из бронзы небольшую пушку, артиллерийского пороха тогда везде было навалом – только война кончилась, забили доверху ствол конфетти, и когда начальник училища, по завершении официальной части праздника взмахнул рукой, произнеся-

- А теперь танцы!

Бахнули под потолок. БУМММ…АХХХ…

Купол рухнул на собравшихся. Заряд не рассчитали, многовато пороху положили.

Скандал гремел до небес, хулиганов с позором выгнали из училища. Всё, бля. Приехали. От мечты всей жизни остались только китель без погон, тельняшка и расклёшенные брюки.

Игорёха страшно переживал, не разговаривал ни с кем, ходил мрачный и злой. Надо было что- то делать, искать работу, устраиваться.

Однако, судьба подстерегала его с ещё одним сюрпризом. Парень он был для своего возраста здоровенный, кряжистый и очень сильный. Поэтому его участие в дворовых разборках- район на район весьма ценилось – мало кто мог устоять в драке против него.

Ну и вот, значит, происходит очередное столкновение. Игорёха лупил кулаками с лютым остервенением, а как ещё попробовать забыть, что с ним случилось? Противник его помутнел глазами, поскользнулся, упал, но поднимаясь, весь в крови, потащил нож из- за голенища. Игорь саданул мерзавцу камнем по голове. Вот теперь действительно всё, бля.

…………………………………………………………………………………………………………………………………………………….
- Подсудимый Л..н, вы признаны виновным по статье 137 Уголовного кодекса РСФСР………предумышленное убийство…………сроком на семь лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима.
………………………………………………………………………………………………………………………………………………………

Срок он отбыл полностью, и потом никогда никому не рассказывал, какую школу ему пришлось там пройти. Послевоенные колонии – это отдельная тема. В войну уголовный мир раскололся на два лагеря – «воров» и «сук». По воровским понятиям, служить государству было не просто западло, а каралось смертью.

Поэтому те из блатных, кто пошёл воевать, защищая свою землю от фашистов, подлежали безжалостному уничтожению. Противостояние было смертельным, никакая охрана лагерей ничего с этим сделать не могла – и можно представить, какая там царила атмосфера.

Работать Игорёхе пришлось на шахте – вначале киркой, а под конец срока - уже отбойным молотком. С лёгкой руки алкоголика Стаханова по всей стране раззвонили тот объём, что он якобы осилил вырубить за смену, и нормы выработки для шахтёров были установлены конские- почти неподъёмные. Выручала природная силушка – не многие в отряде могли справляться с работой, так как Игорь.

Блатные вначале попробовали присматриваться к здоровяку, да и статья у него была уважаемая- в смысле – не принять ли его в свою кампанию, но после нескольких разборок отстали. Однако, в нескольких кровавых бойнях – барак на барак- ему пришлось поучаствовать.

К своему освобождению он был уже бригадиром, и простое имя Игорь превратилось в уважительное- «Палыч».

Выйдя на свободу, какое- то время работал вольняшкой на той же шахте, снял комнату в Кемерово- жизнь- то продолжается. Двадцать семь лет от роду, образования – школа и два с половиной курса училища, моряка из него не получилось, но шахтёрскую профессию Палыч освоил уверенно.

И если семь лет назад он считался крепким парнем, то сейчас силищей обладал просто медвежьей. Там же, в Кемерово, познакомился со своей будущей женой – симпатичной доброй барышней родом из Донецка – её семья как выехала в эвакуацию в сорок первом, так на Кузбассе и осталась.

Откуда стало известно, что зарплаты на сланцевых шахтах в Эстонии в разы больше чем здесь, а работа намного легче? Палыч долго не раздумывал, и они с супругой поехали через всю страну – устраивать жизнь по своему.

Уже в Эстонии, в пути, произошёл неприятный инцидент. Трое оболтусов- Эстонцев, лет за двадцать дуракам по возрасту, прямо в автобусе начали играть в мяч – и довольно сильно попали жене Палыча по лицу. Палыч взял мяч, установил его в углу возле входной двери, и ударом ноги превратил в блин. А потом бросил в физиономию самому наглому. Те начали орать что- то по своему, водитель остановил автобус.

- Не выходиитте с ниими, говорит одна из пассажирок по- Русски. Они вас убиить сговаариваюттся.

Эстония всего десять лет, как окончательно стала Советской республикой, и национализма там ещё вот как хватало. Многим местным поперёк горла было отвыкать от своих привычных традиций- и большинство всех Русских называли оккупантами.

Палыч-то был выйти ВОООВСЕ не против – эти щенки не знали же, с кем имеют дело? Пассажиры, однако вмешались, скандал погасили. Но запомнилось.

Зарплата на шахте действительно была намного больше, чем в Кемерово, и сланец рубить значительно легче, чем уголь. Но вот незадача – в бригаде половина Эстонцы, половина Русские, маркшейдер Эстонец, бригадный мастер Эстонец. Работают все одинаково, а платят Русским раза в два меньше. Это как же понимать? Отвели мастера в сторонку, задали вопрос.

-Ты как наряды закрываешь?

Тот вначале делал вид что по Русски вообще не понимает, потом начал пороть какую- то чушь, что на такой выгодной работе принято делиться с начальством… Палыч поднял его за воротник-

- Ну мы тебя предупредили.

Снова получка, и снова у Эстонской половины бригады она намного больше.

Так. Придётся воспитывать говнюка.

Мастер после смены обязан обойти забой. Мужики связали вместе несколько динамитных патронов, вставили бикфордов шнур подлиннее – метр с лишним. Дождались этого засранца – хорошенько врезали под дых, связали, укрепили патроны на пузе, подожгли шнур, и сделали вид, что убежали. Ногами потопали.

Метр шнура горит около полутора минут. За это время мастер выдал такой сольный концерт, что нарочно не придумаешь. Он орал, матерился, плакал, сучил ногами, визжал, катаясь по полу, под конец стал выть совершенно по звериному – уши закладывало. Шнур догорел, его развязали. Стоять не может, падает, коленки дрожат от истерики. Воняет от него жутко – штаны полные навалил. Зубы стучат.

- Ну что, научился по Русски- то разговаривать? Не обижайся, но если ещё будет такая зарплата, в следующий раз придётся ставить шнур с детонатором.

Бросили его в забое, и ушли. Мужичок хлипкий оказался, не смог больше работать, уволился. А новый мастер принялся за то же самое – не так нагло, как предыдущий, обосравшийся, но всё равно своим предпочтение отдавалось постоянно.

Палыч супруге говорит –

- Слушай, тут конечно неплохо, но дома лучше. Не станем мы тут своими никогда.

- Ну и хрен с ними, мне тоже тут не нравится. А поехали к нам, на Донбасс?

На Донбасс уезжать пришлось гораздо раньше, чем планировалось, и в срочном порядке- потому что однажды вечером в парке, Палыч случайно встретил двоих из той компании из автобуса- с мячом. Жене он об этом не сказал, однако уезжал довольный – с ооочень глубоким удовлетворением.

Обосновались в Енакиево, устроились на работу. Поначалу была комната в рабочем общежитии, потом, когда появились дети, сняли полдома у хозяев. А через несколько лет построили свой дом.

На работе Палычу все относились с уважением – за несколько лет он заработал прочный авторитет.

Бригадир на косых пластах – а это самое опасное, что вообще может быть в забое- и все в бригаде знали, что этот никогда не подведёт, что на него действительно можно положиться.

Один из случаев, который в посёлке передаётся, наверное, ещё и сегодня- как легенда памяти знаменитого бригадира-

В очередной раз ухнуло, и порода сыграла- там это постоянно случается, небольшой обвал, часть выработанного забоя засыпало, крепь пополам с каменной крошкой повалилась вниз – забой шёл примерно градусов под сорок к горизонту. Вся бригада ломанула к главному стволу – внизу остались трое – Палыч, ниже его метров на пятьдесят Ашот- мужик лет тридцати с дурацкой для его имени фамилией Иванов, и Колька – парень только после армии.

Ашот орёт-

- Палыч, бляяя, скинь шланг, мой порвало!

Когда в штреке завал, всё деревянное трещит и сыплется, выбраться можно только цепляясь за шланг от отбойника – как по верёвке.

- Колька где?

-Х-й его знает, крепью завалило! Скинь шланг, иначе мне тут сейчас пи…дец настанет! Палыч!

- Пи…дец тебе настанет, если без Кольки попробуешь выбраться! Давай, откапывай!

Порода продолжает ходить ходуном, все понимают, что ещё немного- и это будет их могила. Ашот бешено расковыривает и отбрасывает камни и доски, минут за пять, показавшимся им всем вечностью, вытаскивает пацана. Без сознания, ноги переломаны, но дышит. Палыч бросает вниз шланг.

- Привязывай его!

- А я? Ты что, меня бросить решил? Палыч! Палыыыч!

- Привязывай, говорю! Быстрей, бля, давай, скоро тут всё на хер повалится!

Вначале он бешеными рывками выволок ободранного Кольку, потом сбросил шланг Ашоту. Тот обезьяной взлетел на уровень, и без оглядки, где бегом, где на карачках, понёсся к главному стволу.

Палыч закинул Кольку на спину и тоже рванул – успели. Штрек, длиной около трёхсот метров, полностью завалило минут через пять. Всё. Только пыль летает.

Палыч с Колькой поднимаются на поверхность.

Там Ашоту разве что морду не бьют.

- Ты что оставил их там? Где напарник твой, где бригадир, бля?

- Чо орёте, бля, сами-то первыми удрали?

- Спокойно, мужики – это Палыч говорит- всё в порядке, все живы. Скорую вызывайте, с парнем плохо.

Ашот –

- Палыч, ты это, извини, забудь, психанул я – слишком страшно стало. А если бы и меня завалило, ты что бы там делать стал?

- Ты же знаешь. Полез бы вниз, вас откапывать.
……………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………

Уже в восьмидесятые, когда Палычу стало всё тяжелее спускаться в шахту – сказались годы работы на Кузбассе, ноги болели, в спину стреляло- директор шахты говорит –

- Игорь Палыч, ты же в войну в Ленинграде был? Блокаду пережил? Так тебе же льготная пенсия полагается? Бери- ка ты отпуск, и поезжай оформлять документы.
…………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………

Это был уже совсем другой Ленинград. Палыч долго стоял на набережной, возле Макаровского училища – когда он там учился, моста Александра Невского ещё не было. Не было тогда метро рядом, не было такого человеческого потока – отвык он от многолюдности за свою жизнь. Постоял, посмотрел печально, вздохнул, ну и пошёл собирать справки-

- Это вам надо в горвоенкомат, на Маклина (ныне -Английский проспект), в архиве запрос делать. Свидетельство о рождении у вас сохранилось? А штампы о прописке? Вот и поезжайте туда.

Палыч, особо ни на что не надеясь в общении с бюрократами, отстоял в очереди, написал заявление, заплатил за ксерокопии документов, и стал ждать. Ответ обещали дать через три дня. Скучно конечно, ну хоть по городу можно походить – посмотреть, вспомнить.

И вот срок настал. Что это у военкоматского капитана взгляд какой- то радостный?

- Уважаемый Игорь Павлович! Я искренно рад, что именно мне довелось ответить по вашему обращению!

- Позвольте поздравить вас с получением статуса ветерана- блокадника, и вручить вам заслуженные награды. Представление на вас было подано комбригом Сорокиным ещё в сорок третьем- вот тут его подпись, но согласовано только в сорок седьмом. И тут же в деле- справки об обращении к розыску – вас просто не смогли найти. Почти сорок лет прошло!

Ну не мог же Палыч ответить сияющему инспектору -

- В сорок седьмом я сидел в тюрьме.

Домой, на Донбасс Палыч ехал, рассматривая своё новенькое удостоверение ветерана войны, и две медали – «За боевые заслуги», и «За оборону Ленинграда».

208 +

3

Ответ на историю Ричарда .... https://www.anekdot.ru/id/1425127/ про замечательного отца, который на себе тянул автобусный сервис провинциального города, да так и не вытянул невытягиваемое. А Ричардова история была ответом Камереру...
Отец у меня был в удивительно похожей роли на Вашего, Ричард. Из Харьковского института инженеров электрохозяйства по распределению в Мариуполь. Через год или два – директор Мариупольского трамвайно-троллейбусного управления ( на тот момент управления было – одна ветка трамвая из Жовтневого райнона на Азовсталь...) . Всю жизнь на работу – к пол-восьмого, с работы – в одиннадцать ночи, почти каждую ночь в жопу пьяный (ибо и он с горисполкомом, и подчинеенные с ним все вопросы решали старым русским способом, а вопросы были каждый день...). Водитель дотаскивал отца до двери, звонил и убегал, чтоб ему маминых пиздюлей не досталось.
В 1978 году Ждановское трамвайно-троллейбусное заняло второе место по Союзу, серебрянная медаль ВДНХ и прочая херня. А в 1979 отца «подвинул» его зам, замазавший кого надо в горисполкоме. Официальное объяснение – не достигнуты результаты прошлого года (конечно, надо было каждый год провинциальному трамвайно-троллейбусному управлению завнимать второе место по Союзу).

Но история не о том. А история о том, что при таком фантастически преданном работе отце, начальнике, коммунисте, зарплата в 250 рублей и тринадцатая в 300-700 (я знал, где его партбилет лежит )))) все вопросы в жизни решала мама. А мама была популярным в городе гинекологом-абортологом. 25 рублей за аборт на кухонном столе. Два раза под следствием в ОБХСС. Оба раза отмазалась, и не баночками черной икры, которым цена была – копейки, как у дяди Диси в комментариях. Два сына поступили в Донецкий мединститут за деньги. Оба – золотые медалисты, но в Донецком меде в восьмидесятые это не значило ничего. Без бабла тебе, как медалисту, просто давали четверку на профильном экзамене, а потом тройку – на сочинении, и этого хватало, чтоб не поступить. За брата в 1982 заплатили 3 тыс рублей, за меня в 1988 – шесть.
Я школьником знал все рестораны района, где у мамы директора – в клиентах, и куда когда заехать чтоб купить копченую колбасу хоть по ресторанной цене, ибо по государственной и кооперативной ее в Жданове/Мариуполе не было. Всю колбасу в магазинах Мариуполя выносил голодный Ростов – у них там вообще жрать было не чего. Черной икрой в нерест верхняя полка холодильника была забита (25 рублей за поллитровую банку с такой горкой, сколько можно только на нее налепить).

А папа-коммунист тем временем пахал как проклятый на обеспечение провоза граждан мариуполя к месту работы и назад...

174 +

4

Учкудук, три колодца. Я побывал там. Ну, не совсем Учкудук, а в девяноста километрах южнее, Зарафшан.
Хотя в климатическом исполнении хрен редьки на слаще, особенно в конце июля, когда мне пришлось провести в тех местах очередную командировку.
Не знаю, как сейчас, но в то время это был небольшой поселок с маленьким базарчиком, как основным оазисом общественной жизни, зданием рудоуправления и небольшим рабочим трех или четырехэтажным поселком.
Появилось это чудо градостроения в Узбекистане в советские годы, как и Учкудук, на волне открытия и переработки урановых и золотоносных месторождений в здешних местах. Именно таким он мне запомнился в те восьмидесятые годы прошлого столетия, хотя сейчас, если открыть интернет, то этому даже не верится. Кстати, не спорю, были еще какие-то монументальные строения подальше от рудоуправления, но что это, до сих пор загадка. Я их не обследовал. Почему – поймешь позже.
Ну да, ладно. Пусть цветет и процветает город, но как-нибудь без меня, я им всего пару недель наслаждался и этого мне вполне достаточно.
Привезли туда нашу бригаду из пятерых человек с целью наладки оборудования небольшой котельной, которую возвели вместо существующей промышленной громадины рудоуправления. Годы были тяжелые, народ и первые строители поуезжали за лучшей долей в другие места, вот и построили небольшую котельную для экономии средств, как я понимаю.
А было это в субботу вечером, ближе к ночи. Нас расселили в промышленном общежитии, почти пустом, жило там всего семьи три-четыре. Как выяснилось позже, им просто некуда было ехать. Мы быстро с ними познакомились, выпили за знакомство, как полагается и спросили, есть здесь какой-нибудь водный источник, где бы завтра (т.е. в воскресенье) можно было бы отдохнуть на лоне природы. Есть, конечно, отвечают. Прекрасное озеро с чистейшей Амударьинской водой, которая поступает туда по трубам. Только не сезон сейчас, слишком жарковато. Но мы ждать зимы не собирались и решили оттянуться по полной завтра же (еще нас ввело в заблуждение слово «жарковато», а не «жарко»).
Наутро, все еще не проспавшись и потому еще не представляющих последствий намечающегося мероприятия, прихватив с собой провиант и недопитый запас спиртного, мы бодро зашагали к цели. Вспоминая эту командировку, должен признать, что это были самые энергичные наши шаги за все две последующие недели. Кстати, наш бригадир, Николай Степанович, мужчина лет пятидесяти, на эту авантюру не подписался, решив, что старожилам виднее и остался на хозяйстве.
До озера было километра три, не больше. А утро было раннее, около восьми часов. Прошлепав с километр, один из нас повернул обратно, мотивируя это тем, что по его мнению, он еще вроде бы не совсем хорошо себя чувствует и душновато как-то. Остальные обсмеяли его, мол, слабак и продолжили путь. Еще через километр смелости поубавилось и у остальных, но мы упорно продолжали двигаться, надеясь на скорую озерную прохладу. Кое-как преодолели остаток пути и с размаху бросились в такую манящую и ласковую воду. Вынырнув, я поглядел на окружающих, подумав, что мне одному кажется, что на берегу много прохладней, чем в воде. Но нет, двое из команды поспешно выбирались на берег, отчаянно ругаясь и проклиная того, кто им посоветовал эту прогулку. Я был с ними совершенно согласен, оставалось только найти того несчастного, ему бы сейчас было явно не по себе.
Слегка отдышавшись после первых впечатлений от своей бредовой затеи, мы задумались, а что же дальше? Время поджимало и часы тикали совсем не в нашу пользу. Солнце всходило все выше, и температура воздуха неумолимо поднималась к неизведанным нами высотам. А надо сказать, что мы вышли на отдых по-летнему в нашем понимании, т.е. в одних трусах-плавках. Даже кепок не было, даже какой-нибудь газетной пилотки.
Не сговариваясь, мы вылили из бутылок всю водку, набрали в них водички, побросали свои припасы и двинулись в обратный путь. Только это нам и помогло, хоть немного освежая мгновенно нагревающиеся головы. Придя в общежитие и не разбираясь, кто виноват, мы тут же отправились в душ и откисали там где-то с полчаса. (Кстати, хороший душ, вода правда тепловата, около тридцати, но по сравнению с озером – блаженство. В будущем, место постоянного моего ночлега. Матрас на кафеле, открываешь небольшую струйку воды из душа, она льется на пол, а тебя постоянно обрызгивает влагой. И прохладно и умываться не надо). Больше я того водоема не видел и особого желания увидеть его снова не испытывал.
Кстати, сухой закон был приведен в исполнение незамедлительно и без всяких протестов со стороны широкой общественности.

106 +

5

Вдогонку истории Вована про титульный бой доморощенных сэнсэев в деревне....
Восьмидесятые годы, каратэ еще в подполье, только стали появляться фильмы с Брюсом Ли и прочими пьяными мастерами. Придя из армии, чтобы не терять формы решил заняться боевыми искусствами.
Ну чему там в армии учили, два три блока, подсечка, заломить руку и конвоирование, а хотелось стать мастером.
Наслушавшись легенд о невероятных способностях сэнсэев, мы стали искать где бы тренироваться.
И тут выходит статья в Комсомолке, как сейчас помню под названием "Каратэ под маской Ушу", и тут случайно при походе на дискотеку в ДК, я увидел что какие то перцы в черных костюмах и красивых тапочках, делают какие то непонятные движения.
Зайдя я увидел какого то мелкого перца который учил здоровенных лбов а они слушали его с непонятным пиитетом.
Узнав что могу записаться, если готов платить пятнашку в месяц и в течении недели пошить форму.
Говно вопрос, купив черной ткани, обратился к девченкам из общаги и они мне сварганили красивую форму черного цвета с черным поясом.
Посмотревшись в зеркало, я понял что я уже почти наполовину мастер и адепт Ушу.)
Перед тренировкой, хорошенько покурив сигареты Нашу Марку, я зашел в зал.
Тренер учуяв запах табака, скривился но ничего не сказал.
После разминки я уже погибал, после тренировки пожалел что не погиб после разминки.
Придя в общагу я не только отказался от прикуренной сигареты и пиваса, но даже не пошел трахаться на второй этаж, несмотря на то что девченки сварили шикарный борщ!
Утром болело все, но через день собрав волю в кулак, я пришел на тренировку уже без запаха табака, и вечером чувствовал себя получше.
Надо сказать что учил он толково, сказались восемь лет на зоне где он шлифовал свое мастерство и в реальных рукопашных схватках.
Теперь этот вид называется Сань да, а тогда просто Ушу Чань-Цюань длинный кулак.
Публика была разномастная, и каратисты и рукопашники и боксеры.
Спарринговали легко но иногда ходил и с бланшами и разбитым носом.
Надо сказать что у всех были черные кимоно, красные или белые пояса и мой черный как подвязка никого не напрягал.
В то время было модно ходить учиться по другим залам и подвалам и набираться опыта у других адептов.
Где то мы давали по ушам, где то нам перепадало.
Надо сказать что черный пояс как то мобилизовал соперников, многие с настороженностью спарринговали, не грубили и часто прокатывало без последствий, до определенного момента.
Через год я заслужил расположение тренера, тем что упорно тренировался, не пропускал тренировки, даже поехал с тренером и одногруппниками на двухнедельные сборы в Дагестан в Халимбек аул к мастеру Ушу Гусейну Магомаеву.
Поднявшись по иерархической лестнице так сказать, я стал помогать тренеру, после чего он поручил мне вести его женскую группу, состоящую из тридцати девушек.)
Естественно моя красивая форма, тапочки Шанхайки из Китая и обаяние и черный пояс добавляли мне престижа в их глазах как мне тогда казалось.)
Девочки хвастались что их группу тренирует черный пояс, я не утверждал но и не отрицал этого, поэтому не был бит их парнями, которые встречали их с тренировки, так как связываться с черным поясом не хотели.
И что самое интересное я сам стал верить что уже чего то достиг и ношу его по праву, но жизнь показала что это не так!)
Как то раз нас пригласил товарищ посетить один зал, с предложением поспарринговать с какими то каратистами, где занятия вел тренер родом из Дагестана, Лезгин по национальности и его друг.
Мы зашли в зал, нас пятеро, размялись, сделали акробатику, поработали в парах блок защита, после чего было объявлено о начале спаррингов!
Все сели квадратом, и тут он выходит и очень вежливо обращаясь на Вы приглашает меня.
Мы выходим кланяемся, звучит команда Хаджиме!
Это было последнее что я услышал.
Свет в зале неожиданно выключился, и я удивился про себя как так днем наступила ночь? Потом я услышал какие то голоса вдалеке, зовущие меня по имени и спрашивающие как я себя чувствую?
Очнувшись я почувствовал что челюсть очень сильно ноет, затылок болит и самое главное пол зала сразу начинал крутиться вокруг меня.
После того как мне на голову полили воды, я стал понимать что это не пол пытается меня ударить, а это я при попытке встать пытаюсь упасть.
Со слов товарищей....
Мы стали в стойку, поклонились друг другу и после команды он ударил ногой мне в челюсть, после чего я рухнул на пол. Минут пять не мог прийти в себя, чем очень испугал не только тренера но и друзей которые привели меня в этот зал.
Товарищи потом рассказали что самое красивое в этом спарринге с моей стороны был поклон!)
Минут через десять я пришел в себя, ко мне подошел тренер и говорит - Ты это больше не носи эту тряпку в моем зале!
Я его снял и больше ни разу не одевал, пока не заработал его реально через шесть лет.
Когда я уже сам стал тренером и сам обучал ребят, после аттестации на пояса всегда возникали вопросы ко мне, что мол Пете пояс выше дали чем Васе, я всегда объяснял это просто и доходчиво.
Строил группу, вызывал Васю, одевал ему свой черный пояс, надевал себе его желтый и спрашивал Васю, прибавилось ли у него знаний? Знает ли он столько сколько я?
Он отвечал что нет!
А убавились ли мои знания?
Ответ так же был нет!
Поэтому все понимали что пояс это не самоцель, а просто показывают уровень подготовки не более того.....

218 +

6

В восьмидесятые, Соликамские лагеря подчинялись Москве, минуя областной центр - Пермь. Управление, хоть и находилось в г. Соликамск, называлось Усольлагом и объединяло все исправительные учреждения Соликамска и Ныроба. Руководил им генерал-майор Сныцерев - создатель известного "Белого Лебедя", прошедший весь путь от стрелка ВОХР до генерала. Генерал был весьма мобилен, и часто объезжал свою маленькую империю, посещая даже самые удаленные и небольшие лагеря. После обхода жилой и производственной зоны - традиционное выступление в актовом зале. Все как положено: трибуна, графинчик... А в графинчике - скажем так, не совсем вода. Генералу было о чем рассказать, поговорить любил, поэтому в течение 2-х - 3-х часовой речи, он этот графинчик вполне себе осушал. Все шло своим чередом, пока, при очередном посещении высокого гостя, в графинчик по оплошности молодого замполита не налили обычную воду. Отхлебнув из стакана, генерал поперхнулся, закашлялся и, по некотором размышлении, потребовал вызвать фельдшера, сославшись на внезапно пошатнувшееся здоровье. Фельдшер, естественно, как и все не находящиеся на постах сотрудники, присутствовал в зале, однако, метнулся он не к генералу, а в свой кабинет - за лекарством, видимо, мгновенно определив симптомы недуга. Минут через десять, генерал привычно бубнил свою речь, прихлебывая из стакана.

127 +

7

Волчьи следы

Восьмидесятые годы. Далёкий таёжный посёлок. Зима. Двое друзей мальчишек сбежали с уроков и пошли кататься на санках с высокого берега реки. Целый час катались, веселились, но раз заехали аж на середину замёрзшей реки, и лёд не выдержал, проломился.

Дети изо всех сил пытались выбраться из полыньи, но у них ничего не получалось. Они громко кричали, звали на помощь. И вдруг видят, что к ним со всех лап бежит большая собака. Она схватила одного мальчишку за воротник шубы и вытащила из воды на лёд. К чести мальчика, он не растерялся и тоже вытащил за руку своего друга из полыньи.

А собака исчезла, и ребята вдруг поняли, что это был волк…

К счастью недалеко была дорога. Замёрзшие и мокрые мальчишки добежали до неё, где их вскоре подобрал дальнобойщик. Отогрел в кабине, завернул в одеяла, напоил горячим чаем и отвёз домой.

Разные были версии по поводу произошедшего. Старики говорили, что это душа какого-то предка вселилась в волка, чтобы спасти детей. Другие говорили, что мальчишки наврали про волка, чтобы придать себе значимости, и чтобы их не так строго наказали за то, что они сбежали с уроков.

Но несколько мужиков не поленились и сходили на место происшествия. Около уже замерзающей полыньи они увидели следы от маленьких валенок, от полозьев санок и... от лап большого волка.

195 +

8

Медведь

Дело было на Камчатке, в далёкие восьмидесятые. Меня туда занесло вслед за мужем, военным моряком. Жили мы не в Петропавловске, а на окраине Елизово, в военно-морской одноэтажной общаге, почти что в лесу, у чёрта на рогах. Есть что вспомнить. Обалденная природа, ягод и грибов море, сопки и медведи, которых мы адекватно боялись. Бывало приходили из леса помойку проверить, и мы всегда были на стрёме.

Была совсем ранняя осень. Красиво, как на другой планете, и ещё даже не все медведи в спячку залегли. И вдруг преждевременный невозможный снегопад. Утром просыпаемся, полноценная зима с сугробами. А туалет-то у нас, пардон, на улице, по-спартански. Ну и видим, на подступах к туалету большой сугроб, из его вершины пар идёт, и что-то вроде рычания слышится.
Нежели медведь? Только какого чёрта он устроил себе берлогу за одну ночь у нас под окнами? В общем выходить испугались, хотели уже патруль с автоматами на помощь вызвать.

И тут медведь как заревел и как вылез на свет божий из сугроба. А это Лёха-подводник, пьяный в хлам. Он вечером возвращался с базы, но немного не дошёл, упал и его занесло снегом. Лёха был в теплейшей куртке, в унтах и с большим запасом коньяка в карманах. Так что переночевал вполне благополучно.
- Лёха, а мы тебе чуть автоматчиков не вызвали!
- Бывает...- ответил Лёха и пошёл получать от жены заслуженную нахлобучку.

192 +

9

В молодые годы, а это было в восьмидесятые, в нашей компании было модно ездить летом в археологические экспедиции. Мы не имели никакого отношения к археологии. Большинство из нас учились в различных ВУЗах, ничего общего не имевших к истории и археологии. Однако, по чьей-то наводке мы узнали, что Институт археологии набирает на лето рабочую силу для работы в археологических экспедициях.
Нам повезло, и мы вышли на экспедицию в Тамани. Раскопки древнего поселения Фанагория. Бесплатный проезд, бесплатное питание (правда, далеко не деликатесы), дешевое вино с местного винного завода. Это была мечта для нас, нищих студентов. Палаточный лагерь на берегу Таманского залива, молодой задор и возможность пару месяцев прожить у моря сделали свое дело.
Коротко о расстановке сил в экспедиции. Иначе непонятна будет суть. Было 2-3 начальника - профессиональных археологов. Следующая каста - архитекторы, которые зарисовывали что-то там нам неведомое. Девушки мойщицы керамики (найденных в раскопе черепков). До этой должности могли дослужиться и обычные непрофессионалы, но не в первый год пребывания. Основная масса - черная рабочая сила. Мы сидели в раскопе и снимали грунт. Мужики лопатами, а девчонки совочками.
Раскоп представлял собой череду квадратных ям, которые разделялись неширокими (примерно по 50 см) бровками. Мы весь день проводили в раскопе. Могли вылезать на поверхность по нужде или попить воды.
Раскопы находились рядом с трассой, по которой ездили экскурсионные автобусы в сторону Тамани. Экскурсантов высаживали посмотреть на раскопки.
В нашей экспедиции присутствовали разные люди. Была одна дамочка, которая будучи обычным рядовым землекопом, мнила о себе невесть что. Любовью народа она не пользовалась.
Однажды так совпало, что она вылезла из раскопа по какой-то нужде и в это самое время рядом с нами остановились экскурсионные автобусы. Экскурсантам рассказали, что здесь происходит, что ищут и т.д. В этот момент наша дамочка шла по кромке раскопа. Кто-то из экскурсантов спросил у нее: «А что, здесь все археологи?». Дамочка с презрением посмотрела вниз на нас, сидящих на дне раскопа, и гордо брякнула: «Да нет, археологи только те, кто наверху, а все, кто внизу – это просто землекопы».
И именно в этот момент, как по заказу, она споткнулась и рухнула вниз к нам. К землекопам. Смеялись все.

305 +

10

Вспомнилось, как один мужик рассказывал в далёкие восьмидесятые. Он постарше меня был, так что это произошло в ещё более далёкие ...десятые. Он тогда в какой-то военной лаборатории работал. Раз принесли им плату импортного военного прибора, её наши разведчики у империалистов спиздили. Нужно было её схему передрать, чтобы потом свой аналог пустить в производство. Но плата была залита парафином, так что, деталей было не разглядеть. Мужики быстро придумали, что надо сделать. Мы, говорят, её в духовой шкаф градусов на 80 поставим - парафин и стечёт. Поставили на полчасика, а когда шкаф открыли - парафин на дне в ванночке и детальки там же, а плата голая. Её, оказывается, сплавом Вуда пропаяли, а у него температура плавления около 60 градусов.

193 +

11

О советском кино — или хорошо, или ничего! Обычно, когда говорят о советском кино, вспоминают что-то выдающееся — замечательных режиссёров, сценаристов, актёров, композиторов. А ведь наряду с выдающимися фильмами снимали и очень заурядное кино, но вот его-то и не вспоминают, потому что вспомнить, как правило, нечего. Кроме, может, каких-то забавных деталей.
Однажды, в ранние восьмидесятые, я участвовал в традиционной ежегодной забаве — помощь селянам в уборке урожая. Происходило всё в деревне Бухолово Шаховского района Московской области. Не знаю, почему этот населённый пункт не участвовал в конкурсе на прикольные названия, наверное, его вытеснил конкурент — Бухалово из Ярославской области.
И вот в местном Доме культуры я посмотрел фильм. По сюжету ветеран войны, участник Сталинградской битвы, едет в поездку по местам боевой славы, и там случайно встречается с ровесником, туристом из Западной Германии. Тот тоже ветеран, тоже воевал в Сталинграде, но, понятно, на другой стороне. Идея фильма интересная, но исполнение было очень шаблонное, так что в памяти кино практически не задержалось. Кроме одного крохотного эпизода. Наш ветеран взял с собой в поездку внука, парня лет 15-ти. А немец приехал с внучкой того же возраста. По сюжету немец после пережитого проникся интересом к русской культуре, поэтому внучка свободно говорит по-русски. Пока деды общались, мальчик решил поухаживать за девушкой. Поскольку в СССР, как известно, секса не было, ухаживания были совсем невинными, даже до поцелуя в щёчку дело не дошло. Но всё же западная девица нашла нужным сообщить ухажёру: «Знаешь, у нас у входа в школу висит табличка: «Ранние аборты ведут к бесплодию». Пока ошарашенный парень переваривал услышанное, девушка спросила: «А у вас у входа в школу что-нибудь написано?» «Да! — радостно сказал юноша. — У нас написано «Добро пожаловать!»

299 +

12

О роли художественного вымысла.

Вчерашнюю историю про физрука, который учил детей криминальной истории родного края, многие сочли абсолютной выдумкой. Скорее всего, так оно и есть, однако байка публике понравилась и стала лучшей историей дня.

Бывает, что и маститые писатели, рассказывают якобы реальные случаи, в достоверности которых сомневаешься. Например, из Дины Рубиной:

"Вспоминаю рассказ моего друга, архитектора.

В институт градостроительства в восьмидесятые годы руководство КГБ попыталось внедрить своего человека. Явился в отдел кадров такой стерильный молодчик со стертым лицом, в сером костюме.
Написал заявление: «Прошу принять меня на должность архЕтектора».
Словом, ясно было – из какой организации явился паренек.

Директор института градостроительства – доктор наук, профессор, лауреат Государственной премии, автор монографий и проч. и проч. – да и, кроме того, крепкий отличный мужик, – прочел это заявление и написал поперек листка резолюцию: «Послать этого архЕтектора в пЕзду!»

Ну, разве не единственно верная реакция подлинно интеллигентного и, главное, внутренне свободного человека?"

Тут вызывает сомнение даже не то, что в Контору брали на работу двоечников по русскому. Ну мало ли, бывает.
Просто в то время в любом институте градостроительства был "первый отдел", где уже работали сотрудники известной организации. И при желании внедрить ещё одного - вряд ли даже профессор смог бы его так запросто обматерить.

Тем не менее, вымысел, кажется, смешной. Надеюсь, хоть немного вас развеселил.

562 +

13

Моего племянника призвали в армию. Попал в обычные войска, в мотострелковый полк, располагается в Подмосковье. Отслужил пару месяцев. Приехал я к нем у на присягу. Расспрашиваю, что и как. Всё нормально. Как кормят? Говорит, кормят неплохо, только сладкого хочется. Я это хорошо понимаю, мне в армии тоже сладкого постоянно хотелось, из сладкого-то у нас только чай с компотом были, да и то, мягко говоря, не очень приторные. Спрашиваю, а сколько дают сахару? Отвечает, сахару дают сколько угодно, сахарницы на столах полные стоят (!!!), но это же сахар, его много не съешь. И конфеты тоже дают каждый день, но они не очень мягкие, плохо раскусываются. Думаю, может послышалось, или понял неправильно. Спрашиваю: конфеты? что за конфеты? Отвечает, обычные конфеты, карамель, даже шоколадные иногда бывают, но они жестковаты. Представляете??? В армии сейчас, оказывается, срочникам ежедневно по рациону дают конфеты, но солдаты их едят с неохотой, так как они «жестковаты»! Сказал бы кто мне об этом в восьмидесятые, когда я в армии служил, я бы не поверил, что такое может быть. А «поколению айфонов» уже по другому мир воспринимает – конфеты должны быть не только ежедневно, но и мягкие!
Как бы нашей армии не превратиться вскоре в американцев, которые без кока-колы и биотуалетов в бой идти отказываются…

538 +

14

В восьмидесятые уехали мудрые.
В девяностые уехали умные.
В нулевые уехали разобравшиеся.
Сейчас крысы бегут с тонущего корабля.

353 +

15

Восьмидесятые заканчивались.
Работал у нас на строительном участке мужичок, не помню чтобы он там что-то вырабатывал. Может быть днем жил, а ночью сторожил, но за работой я его никогда не наблюдал.
Колёк был вроде бы и не старый, но определить его возраст точнее было сложно. Как будто бы он всегда был таким. А вот фамилия у него была выдающаяся - скоро узнаем.

Коллектив сбился почти сплошь из бывших и настоящих зеков - нормальный коллектив. Дружно бухающие коллеги, переживая сухие андроповские времена, пили все что вставляло, «не отходя от станка».

Станок, не считая сверлильного, был только токарный, но чаще не отходили от сверлильного. На нем Сергеич, наш участковый токарь, тоже когда-то досидевший и осевший неподалеку, словно барным миксером взбивал клеевые коктейли. В том смысле, что механическим способом отделял спиртовую составляющую от клеевой.

Последняя безжалостно утилизировалась, а от спиртовой можно было склеить, разве только ласты. Но как говорится, кто не рискует – не пьет даже шампанского, да чай и не для натираний заморачивались.

Какую там отвертку навертели Сергеич с Кольком накануне, народ не знал, а Сергеич и вовсе на работу не вышел. Как выяснилось позже, Колек бы тоже не вышел если бы ушел, но он остался.

Мужики, по обыкновению, еще до обеда согревались чайком в задымленной каморке электрика, а сам хозяин слегка задерживался на выезде.

Шурик вернулся веселым, хлопнул дверью и обстучал от снега валенки:
- А че вы с Шарапчиком-то сотворили? – широко улыбался Шурик, одновременно что-то подавая из рукава на стол. Мужики вопросительно промолчали.
- Обосрался Шарапов, ... жопу словил! - Шурик уже ржал.
- Сидит там в сугробе без штанов...., блюет и плачет:
- Отпи-и-и-лся Ша-ра-пу-шка!

931 +

16

Про коляски и бабушек.
Восьмидесятые. Когда моему старшему было года два от роду, поехали мы погостить к тёще с тестем в их захолустье. Разумеется, тёща, нам на радость, завладела правом выгула и играния дитя. Она там, у песочниц да горок, была далеко не единственная такая бабушка с младенцем. Целый устоявшийся коллективчик образовался. Вот после очередных "гуляний" она нам и поведала.
Сидели все бабушки традиционно на лавке. Внуки в песочнице или в колясках (по возрасту). И тут прибилась к ним новенькая. Чем-то эта новенькая выделялась: нет, не возрастом, своим поведением скорее. Было в ней что-то такое, неуловимое.
Посмотрела на неё тёща, послушала, да и взялась её расспрашивать издаля. Умеет, знаю. Ну и выпытала.
Да, не бабушкой новенькая оказалась, и не няней.
Годков ей было чуток за полтинник, из тех, у кого, как тогда говорилось, "всё позади". Оказалось, что наметились у неё какие-то неприятности по женской. Зачастила к захoлустной гинекологине. А дела всё грустнее и грустнее. Попробовали медикаментозно, не помогает. Отправили на консультацию в городскую. Там ей упрёки: "Сразу нужно было обращаться. Уже неоперабельно". Через неделю выдали приговор прямым текстом: "Два месяца тебе осталось. Доживай как хочешь, зачем тебе в больнице мучаться? Когда срок придёт, поможем, чем сможем".
Ошиблись. На месяц ошиблись с небольшим. Через три месяца с хвостиком родила она свою "опухоль". Вот такая "бабушка" получилась.

Редакции ПолучатИнк рассказал Ost https://gb.anekdot.ru/profile/?id=334&gid=5

920 +

17

Восьмидесятые годы. Мне лет 12. Спортлагерь. Есть хотелось постоянно. И вот в один из дней на обед - суп из цветной капусты. Плавают червячки (маленькие беленькие). Не один и не два, а с десяток как минимум. Видимо не заморачивались и капусту не вымачивали в соленой воде. Я смотрю с тоской в тарелку на всё это. Ребята с грохотом встают из-за столов и идут выливать суп в бак для пищевых отходов. А мне есть хочется жутко. Вздохнув, червячков в сторону - на край тарелки и весь суп съедаю. Суп вообще-то неплохой. Когда сейчас рассказываю своим детям и мужу, говорят, что не так уж и хотелось тебе есть, раз червячки остались в тарелке. Ага, насмотрелись всяких шоу.

413 +

18

Тут стали появляться истории о путче двадцатипятилетней давности, а я вспомнил своё, как я неожиданно способствовал карьерному росту одного сотрудника КГБ.
Дело происходило на Дальнем Востоке, а в восьмидесятые годы прошлого столетия тогда я был начальником районного узла связи, Но это была только вывеска, за которой скрывался стратегический узел связи, как это зачастую бывало в СССР. Да, мы обслуживали местное население телефонной связью, но в то же время обеспечивали серьёзную связь. И понятно, что нас достаточно хорошо опекало КГБ, у них и своя связь у нас же размещалась. А отношения с ребятами из органов у нас были самые приятельские, практически никакой политики, только технические вопросы. И был сотрудник, за давностью лет можно уже и назвать – Юра, который слишком уж дотошно нами интересовался. Его в первую очередь интересовала устойчивость и надёжность нашей связи: типа, что нужно сделать, чтобы оставить без связи какой-либо объект. Я достаточно добросовестно ему пояснил, что самое главное – это здание, где размещено оборудование, а делать повреждения на линиях связи, как воздушных, так и кабельных особого смысла нет. Это только ненадолго оборвёт связь, так как мои ребята эти повреждения достаточно быстро устранят и это замечание подходило практически ко всем узлам связи в области. А самая главная проблема, и это непреодолимая сила, когда нас попросту заблокируют свыше.
Но и тут есть выход – можно воспользоваться средствами связи других организаций, как например - железная дорога имеет свою независимую связь, нефтяники, а также и электрики, под которыми мы подразумеваем снабжающих нас электричеством энергетиков. Так как первые две отрасли были от нас далече, а вот электрики были под боком. Я и сам не предполагал, что у них есть такая связь, просто ко мне обратился за помощью начальник недавно построенной мощной электроподстанции в налаживании оборудования связи. Когда я со своими специалистами приехал к ним на подстанцию, и увидев их аппаратуру, у нас потекли слюни: это было на тот момент самое современное оборудование, причём импортное. Мы помогли им настроить это оборудование, с обещанием и в дальнейшем помогать. В ходе общения начальник подстанции похвастался, что у них крутая связь, если надо, то и в Москву может позвонить. И он не обманывал, у них была прямая связь на Хабаровск, а оттуда прямая связь с Москвой.
Вот такие сведения о наших электриках я и поведал Юре, а он оказался прилежным учеником и годами позже применил на практике. К тому времени я уже работал в Украине, из телефониста превратился в радиста. А год спустя после путча в 92-м году я сумел побывать в отпуске на родине, Естественно были встречи с бывшими коллегами, разные расспросы о жизни в Украине, обсуждались политические события и т.д. И тут мне говорят: а ты знаешь, как Юра отличился во время путча?
Рассказали: во время путча связи с Москвой не было, никакой. Начальство районное сидело в кабинетах как мыши в норках, не зная что предпринять. А Юра вспомнил мои советы и смог через электриков выйти на Москву и позвонил в соответствующий отдел. О чём он с ними говорил, это история умалчивает, но после того, когда всё успокоилось, областное начальство КГБ получило хороший втык из Москвы. Как так, какой-то рядовой работник из захудалой дыры смог с ними связаться, а вы нет! Конечно, если смотреть по карте, то это дыра, но в тоже время через этот узел связи были каналы и на Москву. Короче, месяца через два Юру забрали в область на серьёзное повышение.
PS. А вот в истории от 19 августа, где пишут о том, что накануне перед путчем, в выходной день работали связисты на переговорных пунктах, лишний раз подтверждает тот факт, что Кравчук, будучи тогда первым секретарём компартии Украины, был в числе заговорщиков и прекрасно был осведомлён о предстоящих событиях и на всякий случай поднял по тревоге связистов Украины, это было в его возможности. Просто этот хитрый лис, как всегда отмежевался от путчистов.

1343 +

19

История эта произошла лет тридцать назад за сто с небольшим километров от моего родного города, в Ташкенте. Мой дядька тогда женился на одной коварной женщине с ребёнком. Почему коварной? Да потому что все одинокие женщины с ребёнками коварны. Впрочем, женщины без детей коварны тоже. Мне это говорить можно – сама не мужчина.
Так вот, ребёнком той женщины оказалась милейшая, похожая на эльфа девочка Алёнка с большими глазами голубого цвета. Она была тогда всего на три года меня младше, и что-то мне подсказывает, что и сегодня она несколько моложе меня. Но сейчас не об этом. (с)
Повёз, значит, дядька мой девочку-эльфа в Ташкент. Надо сказать, что ничего странного в этом не было, жители нашего славного города ездили в столицу соседней республики, кто реже, а кто чаще. В Ташкенте был цирк, было метро, магазин «Ганг» и знаменитый Алайский базар. Базар, положим, был и у нас, и даже не один. Но цирка и тем более метро – не нам такая сказка.
И вот, прокатившись до какой нужно станции, выходят мои родственники на поверхность под летнее солнышко. А рядом лотки стоят с книгами, и народу вокруг тьма. Мы ж тогда как-никак самой читающей в мире страной были все от Москвы до Кушки.
И тут начало случаться то, ради чего, собственно, и пишу. Алёнка увидела негра. Самого настоящего чёрного-пречёрного африканца! Мне можно так писать, как и всем в нашей стране, ибо у нас нет расизма.
С чего бы это Алёнку так удивило – поймёт любой неамериканец. Всё очень просто - у нас в Чимкенте негров не было никаких и нигде! И восьмилетняя девочка первый раз за своё детство увидела представителя этой части человечества. Её большие голубые глаза грозились покинуть границы, предусмотренные для них природой, но Алёнка, совладав с собой, сублимировала удивление в неожиданно иной ракурс.
— Дядь Саш, а можно, я его понюхаю?
— Кого? – не понял дядька, поскольку он на этого шоколадного зайца никакого внимания не обратил, ибо искал глазами совсем другой объект.
— Негра, - не отставала Алёнка. Тут дядь Саша темнокожего товарища и заприметил. А надо заметить, что в Ташкенте негра встретить в восьмидесятые было как с добрым утром. Там их огромное количество было в виде студентов университета и медицинского. Поэтому местные жители были к ним также привычны, как, скажем, и москвичи, и никакого особого внимания не проявляли, чтобы там коситься на него или столбенеть. И африканские принцы чувствовали себя в столице Узбекистана весьма в своей тарелке. Этот вот даже книжки на лотке разглядывал.
— Ну, дядь Саш? – Алёнка дергала дядьку за руку.
— Иди нюхай, только осторожно, - разрешил он, а кто бы отказал эльфу? А сам остался в сторонке наблюдать и делать вид «эта милая девочка не со мной».
Алёнка отважно с серьёзным видом направилась к толпе людей, заразительно интересующихся книгами. Стесняясь поднять глаза, будто делает что-то предосудительное, эта Дюймовочка нашла среди множества рук тёмнокожую, приблизила к ней свой любопытный нос и, сделав им два коротких вдоха, поспешила вернуться к дядьке.
Дядька ржал аки конь.
— Что, дядь Саш? – вопрошала испуганная Алёнка, и её глаза снова норовили превысить дозволенные пределы.
— Ну что? – жалобный её взгляд заставил приёмного отца немного угомониться и успокоить воздушное создание.
— Алёнка, ты же не негра нюхала, а узбека.
— Ах! – распахнула она ресницы и посмотрела в сторону, где только что, сгорая от стыда, проводила свой обонятельный эксперимент. Но подойти к негру еще раз более не решилась.
Так и осталось для нее и для нас тайной, чем пахнет негр.

1000 +

20

Москва, застойные восьмидесятые. Сумерки спустились на город, но возле одного из московских театров, как всегда, многолюдно. Вечная проблема лишнего билетика. Таких как я, безбилетных, много, молодых и в возрасте, модно одетых и не очень. Вот попадается робкий молодой человек, неважно одетый, наверное из студентов или рабочих. В его вопросе: "Нет ли лишнего билетика?" чувствуется все, и боль лишнего Печорина и крик души мечущегося Чацкого. Звучит первый звонок, поток второй, но люди не расходятся Они все еще надеются на чудо: вдруг Пушкин выживет после дуэли, а поезд, под который бросится Анна Каренина, опоздает. Кругом умные, красивые, одухотворенные лица.
Вот опять показывается робкий молодой человек и спрашивает меня:
- Не желаете лишний билетик? Десятикратная цена.
Ух, спекулянт проклятый. Сколько лжи, мерзости, лицемерия чувствуется в его противном скрипучем голосе. Сразу вспоминается двуличность Грушницкого и вседозволенность Раскольникова.
- Спасибо от вас мне ничего не нужно, - и я ухожу. Раздается третий звонок.

660 +

21

волна пошла про африканцев. и я внесу. Учился я в институте, где было очень много африканских товарищей. Восьмидесятые годы, в моде кожаные джинсы. Был у нас нигериец с настоящим африканским именем Адольф. Был он маленького роста и очень кривоног, возможно кавалерист. И вот, первый день после каникул, Адольф вернулся с родины, как и многие другие. В дороге прибарахлился (дорога через Париж, чем все иностранные студенты пользовались и фарцевали). В яркой маечке и блестящих на солнце черных кожаных джинсах. Было полное впечатление, что он ваще без штанов. Такая кривоногая обязьянка в развалочку идет по коридору. Надо сказать, что ему, наверное, подсказали. Потому что он их больше не надевал. И еще. зима, иссиня-черный танзаниец пришел в зеленой вязанной шапочке (не знаю где он ее взял). выглядел как настоящий баклажан.

624 +

22

С англоязычного сайта http://notalwaysworking.com/

Британия.

Клянусь, это чистая правда.

Большинство друзей моих родителей, как и они сами, - государственные служащие. В восьмидесятые годы подруга моей мамы работала в министерстве иностранных дел, и как-то раз тогдашний министр познакомился на дипломатическом приеме с королем Норвегии. Министр пригласил его посетить министерство, но с назначенного времени прошел уже час, а король не появлялся. Наконец, мамина подруга спустилась в приемную.

Подруга мамы к секретарше: "Звучит нелепо, я понимаю, но не приходил ли сегодня король Норвегии?"

Секретарша смотрит в комнату ожидания, где тихо сидит ничем не примечательный строго одетый человек.

Секретарша: "Какой вы там король, вы сказали?"

432 +

23

Абсурд в быту.

Восьмидесятые. Центр Питера. Второй этаж универмага "Гостинный двор". Длиннейшая очередь, примерно человек триста, упирается в закрытую дверь. На дверь наклеено рукописное объявление "Кубика Рубика в продаже нет. И не будет!" Но все ждут. Часами, даже днями... С номерком на ладони.

513 +

24

Из рассказов авиатехника Васильича. Восьмидесятые годы прошлого века.

Стоим утром на построении полка. День вроде предстоит не очень напряженный, и командир решает после короткой, но очень убедительной речи, проверить внешнее состояние личного состава. По приказу полк раздвигается, командир идет вдоль рядов, следуют короткие команды: «Подстричься, побриться, ты где ночевал, засранец, и т.д.».
Да, забыл сказать, на улице глухая зима, и даже в пустыне утром очень холодно.
Тут он вдруг останавливается напротив техника самолета 03, который, ранее закончив авиационный в Самаре, уже почти отмучил у нас свои два года.
И аккуратно, двумя пальцами из-под лацкана его шинели начинает вытаскивать спрятанный там разноцветный мохеровый шарф, в крупную шотландскую клетку.
Пока весь тянул, наш комэска аж посерел, предчувствуя будущее большое несчастье.
Но командир тогда удивил. Вытащил весь шарф, поднял его над головой и громко сказал: «А знаете, ребята, наша армия уже давно бы сдохла от тоски, если бы не эти двухгодичники».
И пошел по рядам дальше всех гонять.

635 +

25

Сейчас, читая сообщения о драках футбольных болельщиков разных команд и о том, как их разделял и разнимал ОМОН, я вспоминаю восьмидесятые годы прошлого века, когда я жил в гостинице болгарского города Русе на самом берегу Дуная, разделяющего Болгарию от Румынии.
Вечером по TV передавали трансляцию футбольного матча между командами Болгарии и Румынии. Когда болгары забивали гол, то все постояльцы гостиницы вываливали на улицу, дико вопили и показывали неприличные жесты в сторону Румынии – через Дунай. Один даже, помню, снял штаны и показал румынам голую задницу.
Когда гол забили румыны, то все болгары в гостинице сидели, понурив нос. Я же вышел на улицу посмотреть, что делается на румынском берегу. Я слышал вопли румын. Было уже темновато, но мне мерещились или я на самом деле видел мелькание румынских голых задниц.
Вот так нужно разделять болельщиков разных команд!

496 +

26

Борьбу с собственным населением, в нашей стране, не прекращало никогда ни одно правительство, начиная с октября 17 года. Менялись формы, методы и масштабы.

В восьмидесятые годы был период одной из форм геноцида, когда тогдашний Генсек Горбачёв, со своими подсказчиками Лигачёвым и Лукъяненко, объявили непримиримую борьбу с пьянством. Спиртное было запрещено практически вообще. Появилось выражение «ОДЕКОЛОНЫ ПИЩЕВЫХ СОРТОВ». Резко участились случаи отравлений спиртосодержащими жидкостями. Пошло по стране мнение о необходимости переименовать город Винницу в Чайницу. Даже работники партийных и советских органов, отправляя своих водителей в гастрономы и на базы, требовали от них строжайшей конспирации, потому что сами они пить не прекращали, а сдавали друг друга с превеликим удовольствием.

Очень поощрялись в СМИ безалкогольные свадьбы и похороны. Спиртное предварительно разливалось в чайники и кувшины для компотов. В осиротевшие, полупустые рестораны и кафе врывались наряды милиции и зорко следили за посетителями, которые пили из чашек чай и закусывали его квашеной капустой. Обычно они выбирали один-два столика и делали проверку содержимого чайников и кувшинов. Издевательства всегда поводились по стандартному сценарию. Напоминали людям о действии Высочайшего Указа, запугивали арестом и различными видами расстрелов и конфискаций. С показным раздражением, выдёргивали свои руки из ласковых объятий несчастных пленников и, наконец, к великому облегчению всех присутствующих, брали взятки и отправлялись к местам очередных поборов. Во всех организациях, в обязательном порядке всех добровольно– принудительно записывали в так называемые «общества трезвости». Выбирали и вожаков этих сборищ – Председателей обществ трезвости. На нашем заводе выбор почему-то пал на меня. Видимо моя природная отёчность подсказывала заводскому активу, что я своё уже выпил и могу со спокойной совестью читать людям идиотские лекции на тему «ужасного вреда алкоголя на хилые организмы советских людей, в свете решения антинародного правительства».

813 +

27

В «застойные» годы прошлого столетия в народе ходила легенда … или это правда? В общем, каждый гражданин «республик свободных» мог при жизни завещать свое будущее мертвое тело для прогрессивных научных исследований доблестным людям в белых халатах и получить за это аж пятьдесят рублей. Сумма эта была тогда совершенно изумительной. 50рэ:(4.10 бут.вод. + 0.15 кирпич хлеба) =!!! Я, правда, до жизни такой дойти не успел, может быть, напрасно …

Было это в восьмидесятые годы еще задолго до приснопамятной «перестройки»…

493 +

28

В восьмидесятые годы наше производственное объединение пышно праздновало
50-летний юбилей. Генеральный директор объединения получил Орден Ленина
и медаль "Трудовая Золотая звезда". Директора предприятий нашего
объединения получили по ордену "Трудового Красного знамени". Начальники
отделов получили ордена "Знак почета". Начальники лабораторий получили
по медали "За трудовую доблесть". Некоторые из мелкого люда получили
медаль "За трудовое отличие".
В девяностые годы наше производственное объединение было распущено за
ненадобностью.

535 +

29

В восьмидесятые годы мне часто приходилось проходить воинскую
переподготовку. Причём всегда только в одном авиаполку.
В каждый призыв я малевал различные стенды, общался со многими лётчиками
и не только в ленкомнате. Знал практически всех.
Недавно встретил тогдашнего знакомого служивого. Говорили недолго, но
как-то одновременно вспомнили историю, с одним, тогда ещё старлеем.
Однажды, в самый обыкновенный субботний вечер, автобус увёз несколько
человек на аэродром. Самые обыкновенные ночные полёты. Каждый, кто в
графике, взлетает, выполняет стандартные задания и на посадку.
Не так уж неожиданно для осени, опустился туман. В небе старший
лейтенант Валерий Дрынь. Диспетчер уточняет ситуацию и дает пилоту
команду уходить на другой аэродром, в соседний полк. В полутора сотнях
километров никакого тумана. Небо чистое до горизонта. Неожиданно
ситуация делается чрезвычайной – Дрынь настоятельно просит разрешить
посадку на свой аэродром. Вслепую.
С командного пункта категорический запрет. Туман превращается в сплошное
молоко. МИГ кружит над аэродромом и просит связаться с командиром полка
и просить разрешения сесть по приборам. На тренажёре он, Дрынь, делал
это десятки раз.
Но, то тренажёр! Там катастрофы виртуальные…
Все притихли. Через несколько минут, командирский Газик завозит
взъерошенного полковника на аэродром. Тот садится рядом с диспетчером.
- Дрынь, ты уверен?
- Товарищ полковник, да не хрен делать. Я на свою полосу и без приборов
сяду. С закрытыми глазами. Вот через пять минут увидите.
- Ну давай, сукин сын. Сначала сядь, потом хвастай.
- Захожу. Наливайте стакан.
Едва ревущее мутное пятно промчалось по посадочной полосе все, кто был
на полётах, кинулись вслед за истребителем. Ни пожарники, ни скорая не
понадобились.
Когда Валера предстал пред влажными очами командира, тот спросил – ну
что взбрело так рисковать, но уговаривать, просить разрешения сесть при
нулевой видимости!
- Товарищ полковник, у капитана Николаева сегодня сын родился. Ну как я
мог пропустить такое событие!
Через несколько дней капитана Дрыня поздравляли с присвоением
внеочередного звания.

728 +

30

Навеяло историей про сервиз.
Тем, кто жалеет о кончине советской власти, хочу напомнить, что в те
времена дефицит был на все, иногда на такую ерунду, которую, казалось
бы, и сделать-то ничего не стоит. Был дефицит и на посуду, причем не
обязательно на какую-то выдающуюся, а и на обычную чайную чашку, а уж
сервиз приличный купить можно было только по большой удаче в Москве или
Ленинграде. Но я хочу рассказать о советском планировании.
В первой половине семидесятых годов мне приходилось много ездить по
таежным местам Сибири. Попадал в такие места, о которых в восьмидесятые
годы писал В. Песков, когда страна с изумлением узнавала о староверах и
прочих жителях нашей необъятной…
И вот, представьте себе, добираюсь на моторке по притоку большой
сибирской реки около двух дней, наконец, прибываем в деревушку, в
которой живут семь семей. Магазина, естественно, нет, но есть дом-лавка
(это когда одна из комнат в доме выделена для товаров), и продавцом в
ней работала жена хозяина лодки, который меня и привез. Много было
интересного в этой лавке, как и в других подобных, завозила советская
власть товары туда раз в год весной по большой воде. И вот что в этой
лавке меня просто убило: в деревне, где живут семь семей, в доме-лавке в
продаже лежат девять японских очень красивых сервизов, каждый на шесть
персон, причем полных – то есть столовый и чайный вместе. Как они туда
попали и почему в таком количестве – знал только Госплан. В стране было
чашку фарфоровую не купить, а здесь…
По поводу моего приезда устроили праздник для всей деревни (спиртное мы
привезли), и на стол поставили как раз посуду из этих сервизов, из
которой мы ели и пили. Хозяйка, кстати, сказала, что в одном из сервизов
не хватает уже нескольких предметов, и вот следующей весной, с прибытием
очередного завоза товаров, их спишут.
Вот такое планирование товаров народного потребления, их продажи и
доставки народу было в те времена.

733 +

31

Восьмидесятые годы, Камчатка, 116 механическо-стратегический завод,
лесоцех. Перед сержантом-стройбатовцем, прослужившим чуть больше года,
два молодых бойца с носилками. Все трое-представители южных народов,
которых Родина тогда посылала служить с Юга на Север.
Диалог:
Сержант: "Эй, ты, чурка, бери носилька, носи опилька!"
боец: "А что такое опилька?"
Сержант: "Ти не знаешь, что такое опилька?!?!?! Эх ты, чурка!!! Это
такой мелький-мелький дров!"

537 +