моя грусть → Результатов: 7


1.

Ночной боец.

Танкисты, танкисты - ночные бойцы,
Вы танк свой ведёте в сраженье!
Не раз Вы в бою "отдавали концы",
Попав под обстрел в окруженье.
Не раз, заряжая последний снаряд,
Мечтали сойтись в рукопашной
И там настучать, как у нас говорят,
Кому-то по вражеской "башне"!
Напрасно подруга бойца ночью ждёт -
Он Родину-Мать защищает.
И лишь, как окончится славный поход,
Вернуться он к ней обещает.
И жёнам, забывшимся где-то в углу,
В обнимку с "любимой" подушкой,
Уж снится давно, как летит по стволу
Заряд, извергаемый пушкой.
Но вот на пригорке в прицел вижу цель,
Он явно в меня целит тоже,
Но слышу из люка:- "А ну, марш в постель,
А то, схватишь тапком по роже!"
Ну что за народ эти жёны, хоть вой?!!
На самом ответственном месте!...
Увы, я демобилизован домой
Из танка в кровать "грузом двести".
Супруга, ворча, обнимает мои,
В бою обгоревшие, плечи:
- "Когда же закончатся танки твои?
Уж сколько спалил их за вечер?
Воюешь ты, словно за приз в миллиард,
Забыв, что давно "на гражданке".
Давай-ка сыграем в "ночной билльярд",
Бросай эти гадкие танки!"
А я ей в ответ:- "Ой, молчи, моя грусть!
Всю ночь прозябая в "окопе",
Я завтра простым пехотинцем проснусь,
С десятком царапин на попе!"

2.

Маленький мальчик по левой кредитке
Жадного дядю обчистил до нитки.
Но не потратит он бабки в сети-
Трудно в Сибири компьютер найти.
Ламер от квакера быстро бежал,
Но не успел - квакер нажал.
Справа и слева легло по ракете,
Повести нету печальней на свете.

Маленький мальчик ставил винды,
И, как всегда, глюканули они,
Cломана клава, разбит монитор,
В блоке системном застрявший топор.

В хакера дети в подвале играли,
Ламера Васю они там пытали,
Палкой железной его отпороли
Но не сказал он, где спрятал пороли.

Маленький хакер винчестер чинил,
Крышечку снял и блины он помыл,
Очень доволен был папа-программер,
Долго писал он крутой ip сканер.

Маленький Хак. по Нету гулял,
В чате девчонку он клевую снял,
Эх, не понравилась маме та фича:
Жаль, антивирусов нету от ВИЧа

ЛАМО. ЛАМЕР.ЛАМЕРЮГА.
Что за странные слова?
Почему моя подруга
Называет так меня?

Маленький хакер компьютер собрал
Вилку воткнул и на POWER нажал.
В сети напряжение он не проверил,
Пепла остатки кулер развеял.

Маленький хакер компьютер чинил,
Провод один не туда подключил.
Мать задымилась, обуглился проц.
Так разрешился апгрейда вопрос.

Маленький мальчик в гости пришел,
Портрет Била Гейтса на стенке нашел,
Кровью хозяина "SUX!" начертил:
Очень уж он Майкрософт не любил.

Маленький ламер файлы качал,
Кряк Интернета где то достал.
Винт форматнулся, BIOS сгорел,
А как на халяву Инета хотел!

Маленький хакер к деду зашел,
Быстро на клаве "Enter" нашел,
Американского нет континента:
вот шалунишка внук президента

Маленький фрикер в хакинг подался
С прогами файлами в миг разобрался.
Стал вдруг богат. Уважаем стал он.
Долго ломился к соседу ОМОН.

Все как всегда: ночь, Интернет,
Грусть и тоска. Дел больше нет.
Где-то далекий сервер упал.
"Тридцать восьмой!" - Вася сказал.

Поезд идет - Москва-Воркута,
Маленький хакер глядит из окна.
Себя не ругай, слезы утри,
Надо бы знать статью два-семь-три.

3.

В этой истории практически нет юмора, и она никак не уместится в обычные интернетовские 2-3 абзаца. Но, поверьте, дело того стоит. Тем более, что история - фактически эксклюзив, звучала несколько раз в тесном кругу, без выноса наружу. Теперь, похоже, настало время для большего охвата, как раз под День Победы.

В 70-е годы наша семья жила в Ростове-на-Дону по адресу: Крепостной переулок, дом 141, кв. 48. Обычная кирпичная пятиэтажка в центре города, через дорогу наискосок от бассейна "Бриз", если кому интересно точное местоположение.

Там и сейчас кто-то живёт, в нашей двухкомнатной хрущёвке. Равно как и этажом выше, в 51-й квартире, в однокомнатной. А вот во времена моего детства в квартире номер 51 жила бабушка Соня, тихая улыбчивая старушка. Я помню её плохо, можно сказать, вообще не помню ничего, кроме того, что у неё всегда был в прихожей мягкий полиэтиленовый пакет с карамельками, которыми она угощала меня, прибегавшего за солью или ещё по каким хозяйственным поручениям.

Моя мама и Софья Давидовна нередко беседовали, соседи в ту пору были гораздо ближе друг к другу, поэтому и отношения были более открытыми.

Прошло много лет, мы давно переехали, и как-то раз мама рассказала мне потрясающую историю. Ей, конечно, это стало известно от соседки, так что сейчас это получается - "из третьих рук", уж извините, если где-то ошибусь. Передаю, как услышал.

***

Софья Давидовна в молодости училась в Москве, проходила практику в каком-то издании, а когда началась война - стала стенографисткой-машинисткой в редакции газеты "Красная Звезда". Их там было несколько молодых девчонок, и работали они в основном на грандов советской журналистики - тем летом сорок первого Соне достался Константин Михайлович Симонов, именно его тексты она и перепечатывала большую часть времени.

А время было тяжёлое. Немцы подступали к Москве, ежедневные авианалёты, редакция перебралась куда-то в пригород столицы, фактически готовится эвакуация. И вдруг посреди всего этого кошмара объявляют: "В Москве концерт! В филармонии! Есть пригласительные билеты для газеты, кто желает поехать?"

Желали поехать все. Нашли какой-то то ли автобус, то ли полуторку, набился полный кузов почитателей музыки, в том числе и Софья, и Симонов. На дворе то ли конец лета, то ли начало осени, доехали без приключений.

А там красота - дамы в модных платьях, офицеры в парадном обмундировании, немногочисленные штатские тоже нашли во что приодеться. Наши девчонки смотрят во все глаза, масса известных людей, да что ты! На сцене - оркестр... тут воспоминания размываются, вроде мама неуверенно припоминает, что речь шла о премьере симфонии Шостаковича. Но в целом атмосферу чувствуете, да? Кусочек счастливой мирной жизни.

В середине первого акта начинают выть сирены противовоздушной обороны. Оркестр прекращает играть, выходит распорядитель и говорит: "Товарищи, у нас неожиданный перерыв, кто хочет, может спуститься в фойе, там бомбоубежище, это будет безопаснее." Зал сидит молча, ни один человек не поднимается со своего места. "Товарищи, я вас прошу - спуститесь в бомбоубежище!" В ответ тишина, даже стулья не скрипят. Распорядитель постоял, постоял, развёл руками и ушёл со сцены. Оркестр продолжил играть до окончания первого акта.

Отгремели аплодисменты, и только потом все спустились в фойе, где и переждали тревогу. Соня, конечно же, приглядывает за "своим" Симоновым, как он там да с кем. О его романе с Валентиной Серовой все знали, и надо же тому случиться - на этом концерте они практически случайно встретились.

Серова была с какими-то военными, Симонов схватил отчаянно отбрыкивающуюся Софку, подошёл вместе с ней к актрисе и представил их друг другу. Это, конечно, был, скорее, повод для начала разговора, но юной стенографистке и этого хватило - ещё бы, сама Серова, звезда экрана!..

Потом Симонов и Серова отошли в сторону и там, за колоннами, долго о чём-то разговаривали. Разговор шёл на несколько повышенных тонах, все вокруг деликатно как бы не замечали происходящего. Симонов о чём-то спрашивал Серову, та мотала головой, он настаивал на ответе, но в результате добился лишь того, что Валентина Васильевна развернулась и оставила Симонова одного у этих колонн.

Тут объявляют о начале второго акта, все возвращаются в зал, взмах дирижерской палочки, и вновь гремит музыка. Время пролетает незаметно и вот уже практически ночью грузовичок едет обратно, в кузове трясутся зрители, моросит мелкий дождь. Софья украдкой посматривает на Симонова, тот сидит молча, курит папиросы, одну за другой...

Доезжают до расположения, все расходятся спать, полные впечатлений.

Глубокой ночью, часа в три, наша героиня просыпается от того, что её будит посыльный: "Софка, вставай, тебя срочно требует!" Она спросонья, наскоро одевшись, прибегает в дом, где жил Симонов. Константин Михайлович стоит у тёмного окна, смотрит вдаль. "Софья, садитесь за машинку" - и начинает диктовать:

"Жди меня, и я вернусь, только очень жди,
Жди, когда наводят грусть жёлтые дожди,
Жди, когда снега метут, жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут, позабыв вчера..."

И Софка стучит по клавишам и плачет. И слёзы капают на первый печатный экземпляр знаменитого стихотворения.

***

Долго думал, писать ли этот пост. Ведь никаких письменных свидетельств нет. Софья Давидовна Юкельсон умерла в конце восьмидесятых, других похожих воспоминаний найти не удалось, Яндекс об этом тоже ничего не знает.

В каких-то архивах наверняка найдутся факты, подтверждающие или опровергающие этот рассказ. Но мне он кажется достойным для сохранения в нашей памяти - маленький кусочек истории большой страны.

Такие дела.

4.

Шантаж

Пришёл домой и чувствую, сгустились тени,
Никто не встретил на пороге радостно меня,
Никто не обнял и не прыгнул на колени,
Так раньше не бывало, не припомню даже дня.

С просторной кухни ужином не пахнет,
"Дебилоскоп" Самсунг не включен и молчит,
Вхожу и вижу, как моя супруга чахнет,
Обняв колени, тихо воет и ворчит.

- Да что за жизнь? И никаких просветов,
Что не попросишь, всё с таким трудом,
Ни ожерелья, ни в Париж билетов,
Всегда нет денег и всегда облом.

- Другие могут, ты один не в силах,
Должно быть стыдно, ведь пол жизни за спиной,
Похоже у тебя не кровь, а сопли в жилах,
Мне очень трудно быть твоей женой.

- Давно хочу сказать, но вот решилась в марте,
И повод есть - Международный женский день!
Сейчас вся наша жизнь стоит на карте,
Надеюсь, ты не глина, милый, а кремень.

- Я так страдаю, Боже, вся горю в огне.
Мою печаль и грусть, уже не выправить ничем.
И если мы не купим норковую шубку мне,
Тогда, ноги моей не будут больше на твоём плече.

5.

Те, кто злословят обо мне, пусть знают - Я ГОРАЗДО ХУЖЕ. (Чя-то мудрость.)

Моя тётя Люся была преподавателем, и их институт каждое лето посылал студентов работать вожатыми в летние лагеря, которые и сейчас ещё нет-нет да и называют пионерскими. Ну так, газовали семьдесят лет, а тормозной путь - в зависимости от веса: пионерия рулит! Ведь в ней побывала вся страна. В общем, о чём это я: меня тётя обеспечивала путёвками в разные летние лагеря, изредка даже ведомственными: где требовались вожатые, туда же преподавательский состав института сбагривал на каникулы своих детей.

Дело было в конце августа, я как раз вернулась после тётиной путёвки из самого лучшего лагеря на свете (не подумайте на Артек): там был полный бардак! Дисциплина формальная, режим плавающий - лишь бы детей вовремя накормить - мероприятия импровизируются на ходу и получаются просто шикарными. Вечером попеременно кино и дискотека. А в остальное время мы, "хозяева лагеря", чувствовали себя, как вольные пеликаны в пампасах - а пампасы в лагере и его окрестностях были огого! - набитые малиной, земляникой, черёмухой и тайными штабами. Нашими. В них "юные пионеры" играли в карты, в войну, курили бычки и изредка сигареты, между затяжками непринуждённо жонглируя междометиями - чувствовалось, что папы у них были подковаными в этом на все ноги - задние и передние. И нас, ясноглазых детей преподов, лихие индейцы, конечно, обучили всем этим тонкостям. В меня там влюбились двое мальчишек - в первый раз в жизни! И сразу двое! Это только десятилетним девочкам под силу заценить. А в десять лет всё всерьёз. Хотя, им-то было уже не десять, оба были старше меня - девочки, плачьте - на два года! И в мою подружку тоже влюбились двое - наш пионер и местный - и всё это добавляло к нашей роскошной вольной жизни бурю романтики и экшена.

Увы, всё хорошее мигом кончается. И вот, я вернулась в деревню, к тётке, в глушь, в Москву. В ней ещё немножко было лето, но такое блёклое - хоть плачь, с единственным для меня теперь развлечением - покататься с моей одноклассницей Анютой на великах. Грусть-тоска, а что делать - созвонились, договорились.

Через полчаса подъезжаю - вся такая по-ковбойски обветренная, в шортах, майке и кедах - к месту встречи. Издалека вижу, что что Анюта уже на месте, но с какими-то проблемами: в неё вцепился пожилой довольно-таки дядька, схватил велик за руль а, чтоб не уехала, переступил через переднее колесо и ногами его зажал. Старый, весь в морщинах, а туда же - в маньяки. Аньку уже за руки хватает. И лицо фактурное. В общем, пора спасать.

Гоню во все лопатки и колёса, резко, с разворотом торможу возле них и говорю грубо и даже так сипло:

- Эй, ты, дядя, а ну, отпусти её!

Дядя ко мне обернулся, смотрит и на меня тоже с интересом, но Аньку не отпускает. Тогда я рявкаю:

- Кому сказано, убери свои клешни! И... - дальше чешу отборными идеоматическими оборотами, почерпнутыми в детском санатории труда и отдыха. Вставляю туда про то, что вон за тем поворотом ещё наши ребята, сейчас они подъедут, и... дальше опять обороты - про то, что они с ним сделают. В общем: НАС СОПРОВОЖДАЮТ 2 КРЕЙСЕРА, 6 ИСТРЕБИТЕЛЕЙ, 4 ПОДВОДНЫЕ ЛОДКИ И МНОГОЧИСЛЕННЫЕ КОРАБЛИ ПОДДЕРЖКИ.

У мужика глаза поспели, как крыжовник, челюсть на груди, со стороны мы вообще картина с маслом: стоит девочка, ножки-спички, ручки бантиком, с велосипедом, и заваливает дядю с пухленькой девочкой отборными шматоблоками.

Ну вот, наконец я ему всё высказала и жду реакции. Тишина. Потом дядя говорит слабым голосом:

- Вы Маша?.. А я Аполлон Викторович.

Анюта тоже подбирает челюсть и говорит:

- Маш, не бойся. Всё хорошо. Это мой папа.

Я, тихонько-тихонько, как мышка:

- Ой...Простите...

Ну да, у неё же ещё отчество такое смешное, весь класс не переставал шутить - Аполлоновна.

Вот так я и познакомилась с её папой - само собой, Аполлоном. Интеллигентом, Бог знает, в каком поколении, поэтом, человеком энциклопедических знаний. Когда я подъехала, он Анюте на велике руль выравнивал.

Если у них застолье, и я в гостях, он обязательно рассказывает эту историю, хоть под стол прячься: вечно он это вспоминает и наверняка опять всё слышит, как наяву, хоть полностью, конечно, не озвучиватет. Звучит это у него так:

- Мы правили велосипед. Тут Маша подъехала и вступилась за Аню - думала, что я маньяк. - И он всегда при этом неудержимо улыбается: - Просто как тигрица на меня набросилась, я даже испугался. Ну, вот, так разволновалась за Аню. А я за неё после этого меньше стал волноваться. - И поднимает за меня тост.

С тех пор не ругаюсь матом.

Да! Если ещё не догадались: мой любимый на все времена лагерь, откуда я тогда вернулась, был от МВД (Министерство Внутренних Дел, милицейское начальство). Назывался он Дзержинец. Вся обслуга, вплоть до поваров, там состояла из дембелей от примыкающей военной части.

И путёвки туда были у тёти только в то единственное лето...

6.

«До-ли-на чуд-на-я до-ли-на-а…» - запел мобильник голосом мистера Кредо.
На дисплее его (мобильника) замигало: «Колян звонит».
- Алё!
- Серый, привет! – сказала мобила голосом Коляна.
- Привет, Колян! Куда пропал?
- Да, понимаешь, тут история вышла… - голос Коляна приобрёл вселенскую грусть, что особого оптимизма не внушало. Приятель мой Колян, как говорят специалисты-криминологи, был виктимен. То есть с завидной регулярностью попадал в ситуации, кратко и емко именуемые словом «пиздец». То его приложили по «кукушке» (голове) и спиздили золотые цепь и браслет, пока он находился в астрале. То «ушёл» дорогой мобильник, и мне стоило немалых трудов вычислить его местонахождение, а потом и повязать ворюгу.
Все беды Коляна, как это нетрудно объяснить, происходили от кабака с милым женским названием «Евгения». Там он подвисал регулярно, приглашал и меня, но я благоразумно отказывался, ссылаясь на полный дефолт в кошельке. В этом гадючнике то кто-то давал Коляну пизды, то сам Колян мудохал кого-нибудь.
- «Евгения»? – задал наводящий вопрос я.
- Ага… Понимаешь, позавчера там сидел, встал, и то ли какая-то блядина на пол беспалева наблевала, то ли бухло пролила, короче, упал я… Можно даже сказать, наебнулся, потому как сломал ногу, да затылком приложился об угол стола и вырубился, а в это время официантка шла, и горячий хаш мне на ебало выплеснула, и руки тоже ошпарены… - трагически закончил Колян.
Несмотря на драматичность ситуации, я стал медленно сползать со стула.
Еле удержавшись на нём, я взял себя в руки, и, стараясь не хрюкать в трубку, спросил:
-А как же ты номер-то набирал?
- Голосовой набор, хуле… Ты там у меня как «Сволочь» забит…
Пауза. Колян понял, что спизднул лишнее. Но я не обиделся:
- Ты сейчас где?
- В «травме», в Первой градской…
- Колян, тебе чего привезти? Апельсинов-яблок-минаралки?
- Не-а… Это уже отец с братаном притащили.
- А чего тогда?
- Понимаешь, ебаться хочу! – поделился насущной проблемой Колян. – Очень!
- Дык какую-нить медсестричку бы развёл для удовлетворения своих низменных инстинктов!
- Понимаешь, - голос Коляна был полон неподдельного трагизма. – Здесь они ста-ры-е! И страшные, как моя жизнь! Одна, правда, ничего, но как стал к ней подкатывать, она мне так укол поставила – до сих пор жопа болит!
- Дро… мастурбировать не пробовал?
- Дык говорю же, руки-то ошпарены!
- Мдаааа… Ситуация!
- Серый! – умоляюще так. – А привези мне искусственную пизду, а?
- Чегоооооооооооооо?
- Ну, знаешь, такие… В сексшопах продаются…
- Представь себе, не знаю! Как честный офицер милиции, развратом с резиновыми изделиями не занимаюсь! Ладно, не ссы, чего-нибудь придумаем! Покеда!

7.

Много лет назад ехала я в поезде Киев-Одесса в одном купе с моряками, которые в скором времени собирались уходить в рейс. Дорога дальняя, компания веселая - всю ночь напролет они меня кормили своими моряцкими байками, которых я, собственно, уже и не помню. Но одна история потрясла меня до глубины души. Как женщину. Рассказываю от имени автора:
"... было это 18 лет назад. Сыну как раз 2 года исполнилось. А я купил себе акваланг - сильно уж любил подводную охоту на ставке. Ружье классное, ласты фирменные, маска новая. Как не попробовать? Только уж больно ревностно к охоте моей жена моя относилась. Всегда пилила меня:
- Знаю я твою охоту! Напьешься, рыбу на Привозе купишь! Только и знаешь, что с друзьями шляться! А я тут одна, с ребенком маюсь - никакого мне отдыха...
Бла-бла-бла... настроение у меня было располагающее, думаю, можно ведь жену уважить. И предложил ей поехать со мной. Провести, так сказать, культурно с семьей время. Конечно, воспоминание о друзьях, водочке, немного наводили грусть, но и жену с ребенком тоже хотелось вывезти отдохнуть.
Пообещав, что никакой водки и никаких друзей в этот день не будет, поехали мы на Заветное Место, где ждал меня сом с судаком. Я был в этом отчаянно уверен. Разбив лагерь, жена с ребенком расположились на травке. Бутерброды, костер, солнце, природа... ничто не омрачало семейный отдых.

Партнеры

Реклама