Ужастик, нервным не читать.
Гражданочка пьяная лесом ходила,
На старую мину она наступила.
И в небе теперь летит самолёт,
Опутанный гроздьями рваных кишок.
Аналог Notcoin - Blum - Играй и зарабатывай Монеты
|
| Источник: anekdot.ru от 2021-11-15 |
xxx: Вот чёт вспомнилось. В детстве мы делали кормушки для синичек, и нам говорили, что туда нужно класть мелко нарубленное сало. Синички, мол, его съедят, и не замёрзнут.вот сижу, и думаю, как это синицы привыкли есть жировые отложения свиней? Где и когда эволюция повернула нитуда?
yyy: Синицы всеядные. Спокойно могут по весне выклевать мозг полуочухавшейся от спячки летучей мыше.
xxx: так вот откуда поговорка "лучше синица в руках, чем журавль в небе"
Журавль там всякими лягушками питается, и пусть себе в небе на поиски летит, а эту тварь синицу лучше держать в руках, чтобы мозг не выклевала. Пращуры таки знали страшную правду.
|
|
Фантомас - злодей из старого комедийно-фантастического французского сериала.
Из жопы толстой рвётся газ,
Летит по небу Фантомас.
Гороху обожрался он,
Надулся газом как гондон.
Тот Фантомас пердит, свистит,
Ракетой по небу летит.
Вдруг лопнул в небе сей злодей,
Не будет он пугать людей,
Не будет больше воровать,
Да и полицию пугать.
|
|
В каждом из нас с самого рождения натыкана куча сложных датчиков, чутко реагирующих и безотказно срабатывающих на абсолютно спонтанную и неприметную замыленному житейской суетой глазу, ерунду.
Солнечный свет вдруг упадёт под нужным углом на облезлую стену бледно-жёлтой пятиэтажки, нужной тональностью скрипнет снег под мёрзлым каблуком, морозный воздух как-то по особенному вдруг уколет в носу, принеся со стороны старых гаражей запах холодного железа и машинной гари — и вот тебе уже внезапно восемь, и молодая, но старательно пытающаяся казаться строгой и взрослой мать, ведёт тебя, излишне сильно держа за руку мимо витрин, на которых гуашью нарисованы румяные деды морозы и исполинские снежинки.
И впереди почти две недели каникул и в шкафу, под одеждой, ты уже случайно видел огромную коробку с конструктором, который тебе положат под ёлку.
А может быть это была кукла, и глаза её сейчас плотно закрыты, но ты знаешь, что стоит только поставить хитрюгу на ноги, как они тот час раскроются. Или что там было ещё, дорогие мальчики и девочки?
Они срабатывают всегда без предупреждения, неожиданно, как пыльные лампы на давно заброшенных маяках, вдруг сами собой, очнувшись от древнего сна, загораются с тяжёлым гудением и долго, тускло светят сквозь непроглядную мглу ржавым, давно брошенным кораблям, бесцельно дрейфующим по безымянному морю.
И иногда, в веками пустующих рубках, вдруг оживает ветхий передатчик и тогда никому непонятная морзянка летит над чёрными волнами в ответ, сообщая что-то очень важное и нужное, но на маяках давно уже нет никого, кто бы понял и принял этот сигнал.
Вечность играет сама с собой в свои глупые игры.
Кому шили костюм пирата? На белой резинке — чёрный бархатный кружочек из старой кофты — прикрыть «выбитый» глаз. На голову — бабушкин платок, под носом нарисованные усы — и готово!
А кто был самой красивой снежинкой на утреннике? Разве ты?
Может и так. А возможно, это просто старая запись, активированная заранее оговоренным стечением обстоятельств, крутится сейчас на маленьком экране давно закрытого и снесённого кинотеатра, а впереди сидят старшие, большие ребята и ты ни столько видишь за их тёмными спинами, сколько угадываешь и додумываешь происходящее на бледном полотне, а как там всё было на самом деле, и было ли вообще — уже никогда и никому не узнать.
Были ли те комья жёсткого снега, налипшие на ветви сосны и принесённые вместе с ней в тёплую комнату? Падали ли они на бордовый палас вместе с тончайшим ароматом хвои и ещё каким-то, совершенно непередаваемым запахом холода и праздника, который шёл от отогревающейся хвои?
Доставался ли с антресолей видавший виды ящик, весь в фиолетовых пятнах почтовых штампов, полный таких же как и он, тёртых жизнью игрушек?
Помнишь стеклянную снегурочку, которая должна была крепиться к ветке специальной прищепкой, но прищепка давным-давно потерялась и снегурочке намотали вокруг шеи нитку, и вешали теперь так? А шар, единственный выживший из какого-то древнего набора? Лиловый, в золотых, выпуклых звёздочках? Помнит его хоть кто-то, и если помнит — то кто это?
И совсем, как теперь только стало понятно, ещё юный отец со смешными усами, и бабушка абсолютно не старая, и ещё какие-то знакомые лица, как на ожившей фотографии промелькнут, оставляя чуть заметные помехи в эфире. В эфире - тишина и редкие потрескивания. Все радиостанции — молчат.
В розовеющем вечернем небе тихо тает инверсионный след сто лет назад улетевшего самолёта, под тяжестью пушистого инея провисают провода, старый, натянутый до самых глаз шарф намок от дыхания и терпко пахнет шерстью, варежки покрылись ледяной коркой и уже давно пора домой. И в окнах наклонившихся над тобой больших домов пульсируют сотни маленьких огоньков. Кто всё это видел?
А время идёт, идёт всё быстрее, так быстро, что уже и не понять, когда начался год предыдущий, и почему уже вдруг заканчивается год этот, и встроенная техника в тебе понемногу изнашивается и всё реже срабатывают чуткие датчики, как ни свети ты на них зимним закатным солнцем, как ни показывай им уютные фиолетовые сумерки старых дворов, как ни зажигай тем самым светом знакомые окна напротив.
И ты ищешь остатки новогоднего настроения, или как там оно ещё называется, выжимаешь из выгоревшей практически дотла системы оповещения последние крупицы, но как ни крути — чувствуешь в основном бездонную пустоту, которой с каждым годом в тебе всё больше и больше.
И лишь иногда, как и положено — совершенно внезапно, сработает вдруг какой-то резервный, работающий на автономном питании датчик, и вдруг покажется, что праздник теперь навсегда, что мама с папой теперь всегда будут весёлые и нарядные, а дом шумный, и что уставленный салатами стол в зале — это навсегда, и что телевизор вечно будет полон весельем, и светлая грусть от того, что всё это уже началось, а значит — уже немного заканчивается, и гирлянда на окне отбивает морзянку в непроглядную тьму, и кажется — ты последний, кто понимает эту азбуку, кажется — ты знаешь, что она хочет тебе сказать.
А может быть и нет, и всё у вас совсем иначе, кто вас там разберёт.
Но как бы там ни было — с новым годом ребята, с новым годом.
|
|
Всю неделю шли новости: "рыбалка на судака открылась", "судак идёт полным ходом и в полный рост", "судак-му.." нет, это пропустим. Этим пестрели многие фейсбучные страницы, об этом кричали многие группы по интересам, типа рыбаков- любителей этого дела и не только. И я всю неделю порывался исполнить свой мужской долг: а именно поехать и добыть, этого самого судака.
Я же не просто пацан с рогаткой. Вон папка на рыбалку таскал с малолетства, да учил уму-разуму. И крючки вязать научил затейливым узлом. Ох, и долго мне не давалась эта наука. Я смотрел как папины большие натруженные, мозолистые руки ловко делали петельку, потом семь - восемь оборотов вокруг цивья крючка потом пару раз через петельку, и потом магическим, совершенно мне непонятным образом крючок сидел на красивой вязи да так что и зубами оторвать его было трудно. Как я не старался, у меня ничего не выходило и я норовил завязать крючок попроще : пять-шесть-десять узлов для надежности и в путь, предварительно поплевав на крючок, на удачу. Да папа все не унимался.
-понимаешь, говорит, рыба она пугливая и осторожная. Вот представь ты идёшь по городу и видишь доселе невиданную хрень. Ты пойдёшь посмотреть что это, или испугаешься и убежишь?
- Конечно бать, пойду, гляну.
- Ну да, на это у тебя мозгов, придурок, хватит. Ну а рыба она пугливая. Она со дня своего рождения и по сей день выживала только лишь потому что, у неё инстинкт самосохранения развит получше чем у некоторых гомо-сапиенсов* ,что в переводе на русский означает человек разумный. Запомни это. И второе, твой узел на крючке не так надёжен как ты думаешь. Ты хоть сто узлов завяжи а все равно любая рыба, повторюсь, любая тупая рыба, которая потеряв инстинкт самосохранения у тебя клюнет, оборвёт твою снасть на раз. Леска то у нас тонкая, 0.2.
- Ага. А у тебя, можно подумать, не оборвёт?
- А вот у меня нет. Скорее всего, не оборвёт. Вот смотри, у меня уже клюёт.
И как бы подтверждая свои слова, лёгкий кивок телескопки, подсечка и на берегу трепещется неплохой карасик, грамм на 250, а может и на все триста. Алкоголикам напоминаю, что в данном случае речь не идёт о горючке. Хотя чего греха то таить, и сам выпивал по молодости на рыбалке. Да под костерок, да ушицу, да под картошечку запеченную в углях, такую с запахом костра, да под перебой двенадцатиструнки, да мы пижоны и походная гитара у нас двенадцати струнный Фендер. Под такую закусочку грех то не накатить. И глядя на последние блики солнца отражающегося от воды красно-бордовым последним бликом сегодняшнего дня, затянуть под мерный перебор струн: Все пройдёт, и печаль и радость. Все пройдёт, так устроен свет...
Да, что-то я отвлёкся.
- Вот видишь, Вовка, первый улов.
Он поправляет червя, так чтобы не было видно жало крючка.
- Рыба-то она осторожная, с базовыми инстинктами.
Говорит он и отправляет леску с поплавком обратно в реку. Вторая поклёвка не замедлила себя ждать. Опять карась. Потом ещё парочку. Тут и у меня пошло. Первая поклёвка. Есть! Неплохой линек, тоже грамм под триста. Эйвона папка, как я нос-то тебе утёр. Потом ещё один карасик, да ещё один. Вон глядишь папку то скоро догоню. А может и перегоню. Я азартный очень, заводной. А тут раз, и обрыв. Уходит рыба с моим крючком. Ладно, это я живо. Завязываю крючок. В этот раз на пятнадцать узлов, а батя смеётся
- Да хоть на тридцать, да хоть на пятьдесят, все равно оборвёт.
- Да как же так?!
воскликнул я, потеряв при следующей поклёвке ещё один крючок.
- Может щука там леску откусывает?
- Ага, щас. На червя? Да на этом болоте? Да не в жисть. Нет я не спорю, я ловил пару раз щуку на червя, но это редкость.
И я в последствии это тоже подтвердил. Хотя не такая это и редкость. Тоже несколько раз по весне ловил килограммовых да и поболе щурят на червя. Происходило это по двум причинам Первая, на крючок попадал небольшой карасик или плотвичка или уже в Канаде санфишка или рок-басик и тут же на него как на наживку попадала щука. Или второе, когда у щуки жор, она будет есть все что видит и все что блестит. Под эту категорию может попасть и крючок и леска которая при каком то движении кинула блик или даже сам поплавок или червяк. При мне было, я выматываю леску а голодная щука жадно бросается несколько раз не на наживку идущую следом, а на поплавок.
- И я тебе больше скажу, Вовка. Если щука клюнет, я с большой вероятностью смогу её вытянуть, даже без поводка*.
Вот и полдень. Жара сморила. Мы с папой наспех искупавшись бредём в сторону автобусной остановки в чуть влажных брюках и с тёплым песком в сандалях. О как я специально любил зарывать свои ноги в тёплый придорожный песок оставляя за собой шлейф пыли на пару сот метров.
- Пап, ну как же так? Вроде бы такой большой узел. Должен же крепким быть?
Мы остановились у дороги отдохнуть. Под сенью огромного дерева. Подсумок с моим уловом оттягивал плечо, но я никому не мог его доверить. Я ведь мужчина, хоть и маленький, но хозяйственный и добытчик. Да, и чтобы там мой папа не говорил про мои инстинкты, инстинкт добытчика во мне развит неплохо.
- А ты глянь сына на свою удочку, да повнимательней. Вон, потяни за крючок. Что видишь?
Я снимаю крючок с алюминиевых крючков-петелек, чем то по форме напоминающие греческую букву Омега примотанных к бамбуковой удочке и внимательно смотрю на мой узел. Вроде прочен. Потом тяну за крючок и понимаю.
- Вот я балбес, пап. Получается что узел самый слабый у его основания, там где леска продета через петлю на крючке. А дальше хоть сто пятьдесят узлов завяжи, решил я подлизаться к папе, да хоть все триста, все без разницы.
- Молодец, догадался.
- Ну а как-же. Мы ведь сами с усами.
Сказал я, важно надувая щёки.
А я думал у тебя какая-то магическая заговорка есть на рыбу. Типа там
- Ловись рыбка большая и маленькая
Или
- Клюй, клюй, клюй. На собачий х...
и тут я осекся, понимая что ничем хорошим это не кончится. И я пытаясь уйти из неловкого положения, да чего там греха таить, от хорошего ремня по заднице, продолжаю чуть ли не крича
- Хвост, хвост, хвост!!! Честно-честно! Честное октябрятское!
- Так ведь не в рифму, Вовка.
Говорит отец сквозь слезы. Тут и я начинаю ржать.
- Все это ерунда, Вовка.
Говорит папа отсмеявшись
- все ведь построено на инстинктах. А у низших организмов, эти инстинкты примитивные и базовые. Инстинкт самосохранения и инстинкт продолжения рода. Вот и все. Зная это тебе не нужны будут никакие заговоры и приговоры. Присмотрись к природе, она сама тебе подскажет что да как.
- Спасибо, пап.
Мы ещё недолго постояли под большим деревом, рассуждая что лучше поехать домой на автобусе или сэкономив на пригородном автобусе, купить вкуснючее мороженое в лимонной глазури или если повезёт то и пломбир в шоколаде. Решили в пользу мороженого. И мы поплелись по пустынной пригородной дороге в сторону нашего городка.
Ох и долго я пытался научится этому узлу. Все никак, да помог случай.
Помню, купил папа крючки, а у них на конце не кольцо а такое уплотнение. И вот придя на рыбалку, и оборвав опять мой крючок о прибережную осоку, я понял все приплыл. Дальше никак. Ну попрошу папу раз или два. А потом? Я должен сам. И вот оно, случилось чудо. После ковырнадцатой попытки получилось! Ровная вязь обвивала цивье крючка, да так, что самому было приятно смотреть.
И вот соблюдая эти нехитрые правила рыбалки, я дожив до неполных сорока пяти годков и имея за плечами огромный опыт любых, повторяю любых,морских, надводных, подводных и промысловых рыбалок всю неделю страдаю от того что где-то там, совсем недалеко, в час сорок пять езды от города идёт судак- тудак а я его никак. И вдруг появилась возможность вырваться и уехать на дачу пораньше, в четверг, но при условии: сразу спектакль дочки а потом рыбалка, хоть на всю ночь. Ладно, вариант. Нам бы только до берега добраться да поплавок увидеть а дальше будет рыба. Чувствую. Нам то бывалым поговорки не нужны, вспоминаю я умные слова уже старенького папы.
- Пап, поедем на рыбалку? Я заскочу за тобой минут через пятнадцать? Спускайся вниз.
-Не, сына. Не могу я. Хочу, да спина прихватила что-то. Если что словишь, про меня не забудь.
Или нет, не так: Про старого больного отца не забудь. Да, именно так. Его любимое выражение или жизненное кредо: постоянно прибедняться. Хотя зная его, не отказал бы он себе в удовольствии порыбачить с сыном и внучками если бы смог.
- Ладно пап, привезу. Судак идёт.
говорю я и нажимаю отбой на сотовом.
Девять вечера, я набросив куртку поплотнее и облив себя репеллентом иду на причал. Даа, фонарик тут не поможет. Темень, хоть глаз выколи. Пол десятого вечера. Звезды ещё не успели разгореться на небе. Да лунной дорожки пока нет. Практически наощупь цепляю малька, забрасываю наживку подальше от берега. Направляю в ту же сторону фонарик. Ага, а вот и он, поплавок. Еле заметен но если утонет, увижу. Лучик пробивается сквозь тьму. Причал, редкие всплески воды, жужжание комаров и отдаленные крики Луни*. И тихо. Как в раю. В воздухе стоит запах сирени. Такой знаете, до боли напоминающий весну, юность. В голове поочередно всплывает то далекая мелодия детства поющаяся мне хриплым голосом Боярского "Все пройдёт, и печаль и радость".то более поздний Атаман -Шуфутинский:
"Тихо улыбается весной
Барышня-черешня,
Вся она от счастья расцвела,
Так же как и я..."
Вокруг луча от фонарика вьются комары да мошка. Это хорошо. К этому свету потянуться не только насекомые, а ещё и те кто на них охотится. А вот на лягушку или на мелкую рыбёшку вылавливающую с поверхности воды нерасторопных комаров подтянется и хищник. Все же основано на инстинктах. Если не клюёт, то что-то не так: или наживка не та или глубина. Играюсь с глубиной, убираю по несколько десятков сантиметров. Смотрю на малька. Живее всех живых. Наживка летит в воду. Ага, вот и поклёвка. Слабенькая. Сход. Потом ещё одна. Понимаю что крючок великоват для такой рыбы, но поменять его в темноте, облепленным парой сотен комаров будет выше моих сил. Пропускаю ещё одну поклёвку и сворачиваю снасти. Суши весла. На сегодня все, Володька, говорю я себе и бреду по мосткам к дому, слушая как шумит вода при каждом моем шаге. В воздухе песни цикад и чуть сладковатый запах сирени.
Обогреваю ноги у камина, пью крепкий чай с лимоном, мёдом и мятой, пишу эти строки. Думаете расстроен? Как бы не так. Хоть я и говорил обратное, но есть и у меня своя рыбацкая поговорка: День проведённый на рыбалке в счёт жизни не идёт.
Май, 2018 года
*название честно скоммунизденно из книжки про рыбалку которой я зачитывался в далеком детстве
* набирая этот текст, а точнее слово "гомо-сапиенс" , а мне долбанный авто корректор, бегущий на платформе Эппл, разработанный под предводительством известного гомосексуалиста Тома Кука, настойчиво предлагает заменить это слово на этого самого гомосека. Нет, ну я понимаю толерантность, но не до такой же степени, чтобы впереди человека разумного ставить его сексуальные предпочтения. Куда катиться этот мир?! Дабы предупредить шибко развитых в компьютерной технике граждан про контекстную рекламу, говорю сразу: набираю этот текст не напрямую в браузере а в Notes. Сам я люблю женщин вернее одну уже последние семнадцать лет. И такая функция как "private browsing" мне по должности известна, захоти я посмотреть такую клубничку с какого-то перепугу.
* имеется ввиду железный или на сегодня композитный поводок
* Луни, канадская утка. Национальный символ. Изображён даже на банкноте. А кричит так, что кажется что волк воет.
|
|
О путче и не только. Воспоминания десантника
Призвали осенью 89-го. Направили в десантную учебку в Литву. Город Рукла. Там не доучился, потому что в Союзе начались беспорядки, решался вопрос о расформировании части, - досрочно присвоили младшего сержанта и отправили в Рязанский полк ВДВ. Несколько дней всего в полку пробыл, и кидают нас в Тбилиси. На аэродроме просидели два дня в ангарах. Потом в закрытых фургонах перевезли в строительную часть, где переодели в стройбатовскую форму. Там была какая-то заваруха. Каких-то заложников освобождали. Меня и ещё «молодых» под пули не отправили. «Вам ещё рано, - сказал взводный, - успеете». - и поставил нас в оцепление. Сам он и человек десять наших десантников полегли в этой операции. Весна 90-го это была, наверное. Черешни много было спелой и крупной.
А потом, уже на алычу, мы попали в Баку-2. Или нет…. Это надо альбом смотреть. 26 лет прошло, и как сказка все вспоминается. Приехали в Баку, - старшина договорился, что кормить нас будут в ресторане. И мы реально, как гражданские, приходили в ресторан, они гостеприимные люди – азербайджанцы, - такие столы нам накрывали… Военным был везде почёт в те времена. В Баку была табачная фабрика. Мы ходили туда. В России как раз проблемы начались с табаком. То мне отец курево посылал в армию, а из Баку уже я ему курево отправлял.
К ордену я был представлен вместе с командиром взвода за десантирование внутри БМД. Сначала нас три месяца обучали десантироваться в системе «Кентавр». Там ещё такие кресла были космические. Если честно – я в итоге не прыгнул в этом кресле. До этого только сын Маргелова внутри БМД прыгнул. И ему за это Героя дали. Сейчас бы я не пошёл. А тогда спросили: «Кто будет внутри БМД десантироваться?» - сразу вызвался. На всё готов был.
Из БМДэшки всё повыкидывали и поставили эти космические кресла.
Ветер в день учений был сильно выше допустимого. А министр обороны со свитой, с иностранцами все здесь уже. Загружаемся в самолет вместе с нашими БМДшками, - командир роты, взводный, я, три водителя. И взводный говорит мне: «Пусть меня уволят-расстреляют, но в БМДшке мы с тобой при таком ветре прыгать не будем. Прыгнем отдельно – замешаемся в этой толпе. А на земле прибежим к машине, - вроде мы в ней были». По плану учений мы с ним вдвоём должны были внутри находиться. БМДшка сползает по рампе, мы – за ней. У нашей роты были экспериментальные парашюты – Д-6 серии 4. Приземляюсь – купол погасить не могу, ветер тащит. Об землю бьюсь… На этом парашюте есть второе кольцо – дернёшь его, - половина подвесной системы отстегивается, и купол погаснет тогда. Собрался дергать, а меня уже ветром подняло, земля внизу далеко. Семнадцать человек в тот день стёрлись насмерть – с Костромской дивизии, ДШБшники ещё… Их ветром носило по полю, било об землю… Шестьдесят шестыми «Газонами» догоняли купола, гасили колёсами.
Вот земля снова приближается, шлеп, дернул второе кольцо, отцепился от парашюта. Из ушей и носа кровь, комбинезон слева разодран и кожа стерта-сбита, хромаю к своей БМДшке. Нам же с командиром взвода надо внутрь залезть – вроде мы там были. Подбегаю – а люк в метре под землёй. Из-за ветра система приземления не сработала как надо, и машина ушла мордой в землю. Причем, не болото, не пахотная какая земля, а в плотную слежавшуюся землю так воткнулась. И торчит. И мы со взводным вылезать оттуда должны, а там до люка ещё и не докопаться. Что дальше делать не знаю, а взводного нет.
Вокруг стрельба, МИГи в небе – учения-то комплексные. А они летят низко и беззвучно. Вот он уже скрылся, а потом рёв двигателей и уши закладывает.
Командира нет. Бегаю ищу. Орёт на высоковольтке. Он на одной стороне проводов, купол – на другой. Под своим весом сползает вниз, тут порывом ветра купол наполняется и тянет его к проводам. Открыл он запаску, по её стропам спустился, спрыгнул. Доложил ему, что БМДшка из земли торчит, и в неё не залезть. Побежали сразу к трибуне, с которой Грачев – министр обороны, Лебедь – командующий ВДВ, иностранцы наблюдают за учениями. Мы стоим в крови, взводный отрапортовал: «Упражнение такое-то выполнено!» Грачёв говорит: «Представляю лейтенанта такого-то и сержанта такого-то к награждению орденом «Красной Звезды»!» Там никто не разбирался – внутри мы были или нет. 17 погибших… Три полка десантировалось – Костромской, Рязанский, Тульский и ещё десантно-штурмовые батальоны.
Так и не знаю – достоин я этого ордена или нет. Но мне всё равно его не дали из-за путча.
А до этого прошел ещё Киргизию. Ездили мы туда чисто на патрулирование. Показать народу, что вот власть есть и у власти есть сила. На озере Иссык-Куль были ранней весной. Красивое очень! Обгорели там за час до волдырей.
Лебедя я за службу раз десять видел. Он точно, как генерал в «Особенностях национальной охоты». Только без сигары. Он мне галстук раз повязывал. Привезли нашу роту после Баку в Москву, на склады какие-то. Там нас переодевают в штатское. Костюмы, рубашки, плащи, туфли лакированные, галстуки… Кручу этот галстук в руках – что с ним делать. Лебедь подходит: «Помочь, сынок?» Повязал мне галстук. Туфли были узкие, а у меня ступня широкая. Чтобы ногу втиснуть, пришлось сорок пятый взять, при моём сорок втором. И вот мы такие неприметные в одинаковых костюмах, одинаковых туфлях, плащах и галстуках, все ранней весной с бакинским загаром, с АКСУ под плащами, патрулировали Москву попарно. Мой маршрут был на Арбате. День мы там патрулировали, и вернулись в полк.
А за несколько месяцев до этого раз целые сутки сидел с гранатомётом на чердаке в Москве. Трое срочников и офицер.
За всё время службы в полку месяца три провёл. Остальное время – командировки или разведвыходы, когда берёшь палатки, сухпаи, и километров за 60 в леса-поля. Бегать любил тогда. Случалось, в субботу или воскресенье, когда уже старшиной роты был, с другом: «Давай пробежимся…» И чисто для удовольствия километров пять нарежем… В казарму возвращаемся – ротный орет: «Старшина! Где тебя носит?! Строй роту на марш-бросок!» И с ротой ещё сороковничек легко пробегал…
Путч 91 год – тоже интересно. Самое трудное, самое жестокое было туда добраться. На гусеничном ходу от Рязани до Москвы по асфальту доехать – ни один водитель не выдержал. БМДшка на асфальте – как корова на льду. Я своего подменил. Половину дороги вёл. От асфальта из-под гусениц пыль-крошка летит. Доехали до МКАДа, у всех веки распухли - глаза-щёлочки. БМДшки одна на другую заезжали, остановку где-то снесли, легковушку задели… Реально тяжело.
Где-то перед МКАДом нас встретил Лебедь. Командиру полка и офицерам объяснил обстановку. Полк оставили здесь, а одну нашу роту отправляют к Белому Дому. 7 или 9 БМДшек у нас тогда было… И вот через все баррикады едем к Белому Дому. С тротуаров нам что-то кричат, обкидывают яйцами… Обзывают карателями. Мы после очередного юга – все загорелые… Ты спрашиваешь – за Ельцина мы были или за ГКЧП? Чего мы об этом знали?! Если Лебедь сказал, командир полка сказал – надо ехать, надо исполнять. А какое там ГКЧП, что это и зачем, - мы и знать не знали, и не надо солдатам это знать. Исполнять надо.
Приезжаем к Белому Дому, выходит президент Ельцин. Каждому из нас пожал руку, обнял, дыхнул водочкой. Руку его потную как сейчас помню. Жаркий август был. Что-то такое сказал вроде «ребятушки», «солдатушки»… Я так понял, что его обижают. Заняли оборону вокруг Белого Дома. И тут мы оказались для всех своими. Те же, наверное, кто в нас на марше яйцами кидался и карателями обзывал, теперь понесли нам жратву, курево и бухло.
Сначала мы думали, что сможем всё съесть. У нас был ГАЗ-66 в сопровождении, так мы его весь забили жратвой, и жалели, что столько боезапаса у нас место занимает. Мы ж срочники. Почти все из глубинки. А тут чипсы, пепси-кола, вина красные и белые, колбасы, коньяки, торты-пирожные, и это всё надо употребить. Ночь переночевали. В ручье каком-то умылся-побрился. Утром зарядку провел для роты. Такой миниспектакль для гражданских. И тут весь полк к нам приехал. Что вот давили кого-то из мирного населения – не видел и не слышал от наших.
А когда полк наш пришёл – началось ещё интереснее. Командира нашей разведроты, командиров взводов и меня, как старшину, вывели перед строем полка, сорвали с нас погоны, объявили предателями Родины, назвали какие-то статьи серьёзные, связали каждому руки. Я стою, не понимаю – за что? Попал, как кур в ощип. Президент руку пожал, а командование руки связывает. Чем я виноват?! Разведрота – 29 человек, весь полк стоит, и замполит полка объявляет, что мы за кусок колбасы Родину продали…
Со связанными руками отвезли в полк на гауптвахту. Офицеров - в офицерскую камеру, меня – в камеру для сержантов и старшин. С рядовых и сержантов нашей роты тоже погоны сорвали. А на губу только офицеров, и меня. Старшина роты - должность прапорщика была.
Ребята передали мне в камеру транзистор – слушаю новости. Думаю: «Если Ельцин победит – меня должны выпустить. Не зря же он мне руку жал…»
Проходят эти два дня. Слышу по радио – Ельцин победил. Прыгаю от радости чуть не до потолка. И меня действительно выпускают. Никто, конечно, не извиняется.
Возвращаюсь – в роте нет офицеров. Ни один после такого позора не стал восстанавливаться. Все написали рапорта.
И всю нашу роту вдруг отправляют за 40 километров от Рязани убирать яблоки в каком-то колхозе. Никогда для разведроты такого не было. Я – старший. Своим ходом. Зачем яблоки, куда… Взяли палатки, сухпай на пару дней… Ни задания, ни – куда яблоки сдавать… Ни корзин, никакого инвентаря, ни ящиков, ни мешков… Ребятам говорю: «Нас сюда выживать отправили. Вы - в поле за картошкой, вы – кому по деревне что работой помочь, чтобы продуктами расплатились». Прожили мы там две недели. С самогоночкой деревенской, - не без этого, конечно. Потом приезжает командир полка, представляет новых командира роты и командиров взводов. Отругал нас, что пьяные, и отправил бегом в полк. Для нас тогда 40 километров пробежать ничего не стоило. А потом выгнали меня из армии. Даже не помню – дождались осеннего приказа, или раньше. Выдали документы. Парадку не дали надеть. Сказали – у тебя «гражданка» есть, дуй в «гражданке». Так понимаю, что из-за политической ошибки командования полка там у Белого Дома. Чтобы не всплыло, что они предателями не тех объявили.
А несколько лет назад наша разведрота списались все в интернете. И мой адрес нашли. И приехали человек двадцать ко мне в гости сюрпризом. А я перед тем квартиру сменил. Они приезжают на адрес, который у них был – никто не открывает. Они соседям жмут звонки. Сосед один открывает – спрашивают про меня. А он им что-то ответил: «Его уж нет давно».
Ну, ребята возвращаются на вокзал, садятся в ресторане, наливают лишний стакан водки, накрывают куском чёрного хлеба, поминают меня. Потом разъехались.
Но вскоре один нашёл в интернете сестру мою. И осторожно так пишет ей, что, мол, - я с твоим братом служил. Она в ответ: «А он сейчас на охоте. На неделю уехал». Тут уж они ко мне снова приехали, и мы увиделись. Повспоминали…
Про орден «Красной Звезды» и не знаю – надо ли интересоваться. С одной стороны – представили, вроде. А с другой – на самом-то деле я же не внутри БМДшки прыгал. Ну, обещали орден и не дали. Зато и посадить потом обещали, но не посадили же. Отслужил, как все.
***
Послесловие от Немолодого:
Познакомился с ним в отпуске. Хорошо как-то сошлись, общались… Очень мне понравились его воспоминания. Некоторые истории из его жизни выкладывал в июне. А эту приберёг к Дню ВДВ.
Позвонил ему сейчас. Согласовал текст. Он кое-что поправил, и попросил добавить:
- С праздником, десантники!.. За войска дяди Васи!.. И вечная память павшим...
|
|
Не знаю, насколько смешно в пересказе, это хорошо бы видеть.
Прошлое лето. Нашей дочке год и месяц. Недавно начала ходить, так что активно обнюхивает и метит окрестности. Само собой, песочница - одна из самых важных. В ней происходят встречи с коллегами и соратниками.
Соседская Даша тоже пошла месяц назад, но еще не говорит. Отчасти, наверное, потому, что постоянно заткнута пустышкой (наша Сю ее никогда не пробовала) и всегда ходит на детскую площадку с молчаливой няней.
Так вот. Сидят две девушки со своими совочками и формами. В небе слышен гул, самолет летит. Обе задирают головы.
- Самайот, - говорит Сю.
- Мгм, - подтверждает соседка. Тут Сю замечает затычку и бренькает по ней пальчиком:
- Кусно?
Даша, задумчиво подвигав соской: - Мгм.
- Дать! - и, ничтоже сумняшеся, вынимает затычку из Даши. Внимательно рассматривает, пробует на язык. Делает пару осторожных затяжек. Снова вынимает, снова затягивается...
- Кака. Не кусно.
И вставляет соску обратно в Дарью, которая так и не закрыла рот.
- Уыыыыыыы! - Даша, опомнившись, раззявила орало, соска упала в песок. Няня подхватила чадо и затычку, недобро посмотрела на нас и покинула песочницу.
Это я всё к чему. Больше Даша соску не берет ни при каких обстоятельствах.
(c).sb.
|
|
...летит такой весь подорвавшийся бомбер, скажем, Б-2 или же Ф-117а,
в нём такой же весь, на заморочках, подорвавшийся пилот, втыкает
в стрелки и значит там прочие шкалы, бомбу хочет на сербов, бля,
безобидных сербов кинуть, значит...
А у сербов там и прочих, как их, хорватов, мощный сейшн полным ходом
идёт, и не врубаются они в некие обломные вещи -- что за гул такой!
что за бабахи и прочие разрывы! Кто-то из сербов просто привычно
думает, что чёрные треугольники в небе - это то же самое, что и вчерашние
белые квадраты, то есть глюки.... но несколько трезвомыслящих сербов
осознают весь некайф ситуации и возможность урона растущему урожаю...
Уууф.... но тем временем злобный такой, пилот-янки в чёрном кожаном
шлеме дёргает рычаги, значит, втыкает в свой мощный гудящий чёрный Б2
а может и Ф117, берёт в прицел.. Ёлки! У сербов вообще полный ништяк,
растут ёлки, бля буду, три метра! А эта сука, этот американский
лётчик их в прицел! Бомбу бросил, гад...
Бах! Воронка там, туда-сюда, чёрный угарный удушливый дым.. ёлки,
блин, разлетаются, даже в Чуйской долине не было такого, чтоб со стелса!
по ёлкам! гады... столько добра насмарку... А бедные сербы.. они ведь
на зиму запасы готовили, нечего ребятам курить будет зимой, нечего,
хуже мента позорного этот пилот янки, весь по указке Клинтона
подорвавшийся западло лепить сербам там и прочим хорватам... Ну и
конечно месть его ждёт, суку, но ничего не знает он пока об этом,
не знает.... дёргает так свои рычаги и кнопки Б2, а может и Ф117а,
деловой такой, замороченный, ржёт сука, ухмыляется..
Во... я знаю, вы спросили бы - а какая месть настигла янки пилота
поганого? Да сторчался он на герыче, и сдох как собака последняя,
вооружёными силами УСА забытая... А сербы да хорваты новых ёлок посадили,
выросли они пуще да краше прежнего.. и стали они жить-поживать да курить
на славу.. В общем, такую шнягу вам старый растаман рассказал..
|
|
Встретились однажды американец, француз, китаец и русский, и стали
говорить о птицах.
Американец:
- Орел - это истинно американская птица. Когда он летит высоко
в небе, то все живое внизу разбегается и по норам прячется. Орел
никого не боится, это его все боятся. Недаром мы орла в свой герб
поместили.
Француз:
- А петух - это истинно французская птица. Петух в курятнике один,
а кур много, то на одну сядет, то на другую. О, это мечта истинного
француза, он один, а женщин много! Недаром символ Франции - галльский
петух.
Китаец:
- А наша птица - воробей. Птичка она маленькая, ест мало, но попробуй
истреби воробьев - ничего не получиться, как не получилось
у председателя Мао. Много воробьев, как нас китайцев. Это наш символ!
Русский подумал, подумал и назвал истинно русскую птицу - ДЯТЕЛ!
- Ну почему дятел? - хором спросили американец, француз и китаец.
Ответил им русский:
- Все очень просто. Посмотрите на птиц, все легко пищу находят: одни
семена, другие гусениц, третьи мышей. Поедят и песни поют. А дятел,
он не хочет как все, ему трудности подавай, чтоб лоб можно расшибить,
чтоб щепки летели, чтоб шум на весь лес. Мол, какой дятел герой
лесного труда, все птицы поют, ему одному некогда - долбать надо,
и пока весь лес не раздолбает, не успокоится. Настоящая русская птица! »
Анекдот от ЕХИДНЫ ИЗ НАРОДА ТОЧКА РУ (http://exid.narod.ru)
|
|
Новый русский с сыном отдыхают на природе. Сынок увидел, что в небе
что-то летит.
- Ой, папа, что это?
- Это, типа, птица, сынок!
- А как это будет по буковкам?
- Ну как, типа, ну...пэ-тэ-и-цэ-а!
- Ой, папа, а это вон что летит, это тоже птица!?
- Нет, сынок, в натуре, это дельтаплан!
- А как это будет по буковкам!
- Ну..эта....типа....(посмотрев на небо)..а ведь и правда птица!
|
|
Праведник ушел в лучший мир. Апостол Петр его ласково принял, выдал крылышки,
свободное облачко - садись, катайся по небу и наслаждайся. Праведник так и
сделал. И вдруг видит - летит его сосед, скончавшийся раньше. Сосед был пьяницей
и волочился за женщинами. И здесь, на небе, он восседает на облаке с бутылкой в
одной руке, другой рукой обнимает девицу. Праведник, расстроенный, вернулся к
святому Петру и спрашивает, как такое может быть.
- Не расстраивайся, сын мой, Бог не ошибается. У твоего знакомого сосуд с
дыркой, а девица без оной.
|
|