начале классика → Результатов: 4


1.

Архангельский зимник
Товарищ рассказал историю.
В начале девяностых ехал он на «Москвиче» по Архангельской области. Узкая дорога, по обочинам высокие сугробы.
Машин практически нет, но случилось так, что он уперся в «Жигуль», и такая же классика за ним шла.
Шли друг за другом, потому что не обогнать, и скорость, видимо, всех устраивала.
На обочине стоял мужик «голосовал». Первая машина прошла, а товарищ мой остановился, подобрал человека.
А жигуль, что за ним ехал, заблокировал его, водитель вышел, спрашивает: «Ты подобрал мужика, а передний не остановился, что ли?»
Потом этот, который спрашивал, запрыгивает за руль и с пробуксовкой рвет с места вдогонку за первым. Догоняет, притирает к сугробу, выходит, вытаскивает того первого водителя из машины, и мудохает его в кровь.
Товарищ-то мой остановился, спрашивает – что, мол, случилось? Тот отвечает: «А ты представь, - мороз за сорок, ты на обочине стоишь, а машина мимо проехала? У нас так нельзя!»

2.

ШОКОЛАДНАЯ КОНФЕТА

Эту историю рассказал мне один скандинавский инженер, у которого я была переводчицей. Он приехал в Россию по делам какого-то международного проекта. Две недели мы с ним мотались по городам и весям моей необъятной Родины и, надо признаться, порядочно утомились. За всю поездку Ларс ни разу не выразил ни малейшего неудовольствия ни в чем, хотя бывало и транспорт у нас ломался, и графики летели к черту, и покушать было некогда и нечего, и спали урывками плюс много всякой бюрократической прелести, которую так любезно предоставляют нам наши чиновники.
Ларс выдержал все. Он довел дело до конца, разрулил сложнейший конфликт между участниками проекта, не сказав при этом ни одного грубого слова и даже почти всех помирил. Выдержка у него была отменная. Со мной он вел себя как истинный джентльмен и ни на секунду не забывал, что переводчик тоже живой человек, а не машина с винтиками. Глядя на него, мне невольно вспоминались слова классика «интеллигентный человек интеллигентен во всем».
В последний вечер перед его отъездом мы посидели в гостиничном баре, он немного расслабился и случайно обмолвился, что очень жалеет, что не доехал до Сибири. На мои вытаращенные глаза с немым вопросом «а при чем тут Сибирь?», он и рассказал эту историю.
«Это было давно, в начале 90-х. Я тогда в первый раз приехал в Россию. Тоже по делам одного проекта. Тогда все ездили, кому не лень было. Страна богатая, везде неразбериха, возможностей много, ну мои боссы меня и отправили. Тем более, что я в их понимании «говорил по-русски». То есть знал, может, слов тридцать и несколько предложений из разряда «колко стоит?»
На месте мне, конечно, выделили переводчицу. Девчонка совсем, только после школы, такая хохотушка с косичкой. Работать пошла, чтобы семье помочь прокормиться. Но толковая, язык знала как родной и переводила как профессионал. Тоже пришлось нам помотаться по разным местам, и занесло нас как-то в Сибирь. Дела я все предпочитал решать на месте, вот и оказались там.
Я пашу с утра до ночи, смотрю, девочка моя притихла. Говорит мне, давай, мол, уедем побыстрее, не по себе мне что-то. Я знай себе пашу. Думаю, дамские капризы. Вот дурак был, молодой, глупый. В общем, целиком ушел в работу, а ей-то все это переводить. Да еще после трудового дня я шел в гостиницу отдыхать, а она шла на поиски провизии. С едой была напряженка, а я себе, естественно, голову этим не забивал. Положено по условиям контракта, значит положено, и нечего тут. Говорю же, дурак был.
Вот так мы и жили. Она что сможет наварит, а я бывало еще и нос ворочу. Даже вспоминать противно. Когда гречка была с одним кусочком тушенки, она этот кусочек отдавала мне. И я брал. Последнюю печеньку из пачки она всегда оставляла мне «к чаю». И я ел. И все воспринимал как должное. Ну как же, я же ИНОСТРАНЕЦ, мне ПО КОНТРАКТУ ПОЛОЖЕНО.
А потом разгреб я дела и говорю ей, что съездим посмотрим одну перспективную лесопилку и обратно поедем. Отвезу ее откуда взял, а сам на самолет и на родину. Там в моей родной фирме меня уже поди все заждались. Ну и поехали мы. До места доехали, дела решили, а обратно пришлось ехать без водителя. Напился он до бесчувствия с местным знакомым, пока протрезвел бы, не меньше суток бы ушло, простой однако, нехорошо. Вот и поехали вдвоем, дорогу я знал. Ну то есть думал, что знал. Она ехать не хотела, но посмотрела на меня, вздохнула тихонько и полезла в машину. Сказала, что одного меня не оставит. Что я в чужой стране, и она несет за меня ответственность. Понимаешь ты это? Она почти на двадцать лет меня моложе и ОНА несет за МЕНЯ ответственность!»
Наступила тишина. Ларс плакал. «А что было потом?», осмелилась спросить я через пять минут.
«Мы заблудились. Я был самонадеянный идиот и поехал кратчайшей дорогой, чтобы сэкономить время. Сэкономил. Машина в сугробе, со всех сторон только лес, снег и темнота. И ни малейшего представления, где мы находимся. И холодно. Ты представляешь себе, что такое зима в Сибири? Не представляешь. Это ужас. Мобильных телефонов тогда не было, о нашей поездке знали очень немногие. Пешком мы бы много не прошли, замерзли бы в лесу. Не самая приятная участь, согласись. Решили остаться в машине и продержаться сколько сможем. Еды у нас с собой не было. Ничего не было. Она зачерпывала снег в ладони ковшиком, он таял потихоньку в тепле, и она давала мне попить. В очередной раз обшарив все углы и карманы, она, просияв, протянула мне шоколадную конфету, которой ее где-то когда-то угостили, страшный дефицит по тем временам. Я сказал, что не возьму. Сошлись на том, что поделим пополам. Она отломила себе крохотный кусочек, а остальное отдала мне. Мы были настолько измучены ситуацией, что она через несколько часов заснула, вложив свою руку в мою. Я стал строить в голове различные планы спасения, но тоже под конец уснул.
Очнулся я уже в больнице. Обморозился не сильно, потому что нашли нас довольно быстро, ибо искали очень старательно. Не поверишь, из-за машины искали. Машина-то у нас чужая была, вот владельцев жаба и задавила, нашли машину, ну и нас заодно. Вот так эта куча железа нам жизнь спасла.
Девочку мою оставили где-то в местной больнице, а меня отправили в город. И я с тех пор ее никогда не видел и найти не могу. Даже не знаю жива ли она. Как я ее искал! Ты не представляешь, как я ее искал. Я перелопатил пол-Сибири и всю европейскую часть России. В той больнице ее не оказалось, вещи ее из нашей гостиницы кто-то забрал. Фирмочка, в которой она работала, уже к тому времени закрылась, никто про девочку ничего не знал. Я не знал где она живет, не знал даты рождения, фамилия у нее была самая распространенная по всей территории бывшего СССР. Я ее не нашел. От нее на память осталась только та самая шоколадная конфета. Она была в кармане моей куртки, которую я получил обратно, выписываясь из больницы. Вот такая вот история.»
Ларс помолчал. Допил вино из бокала и сказал: «Я долго не мог успокоиться. У меня было ощущение, что вот пройдет совсем немного времени, и она появится. Она же знала и мою фамилию, и место работы, и мой телефон. И самое главное, она же сказала, что не оставит меня одного. Но она не появилась, и я не знаю почему.
Я со временем, конечно, успокоился, получил повышение, женился, родились сын и дочь, все хорошо. Дочь, кстати, назвал ее именем, жена об этом не знает. Живем мы более чем в достатке, все у меня есть, много путешествуем. Наверное, по общепринятым меркам я счастливый человек.
Только вот иногда накатывает такое щемящее чувство, что кажется, всего себя готов отдать и все свое благополучие, только чтобы еще раз ее увидеть. Мне скоро шестьдесят, я многое видел в этой жизни, о многом думал. В своей области я большой авторитет, мое слово имеет вес, а на самом деле я беднее самого последнего бедняка. И ничего уже не исправишь, жизнь идет к закату. Вот если случится что-нибудь, и мне придется взять только самое-самое ценное и уйти на край света, то это будет очень легко сделать. Драгоценностей у меня всего две. Маленький латунный сундучок, с мизинец размером, дочка на первые заработанные деньги купила и на Папин день подарила, и в нем маленький темный камешек.
Та самая шоколадная конфета».

3.

КЛАССИКА ЖАНРА
Где-то в начале 90-х героем передачи "Тема" ныне покойного Владислава Листьева был сатирик Михаил Жванецкий. И на вопрос ведущего: "И когда же лично у вас началось это?" (тогда таким образом обозначались интимные отношения с противоположным полом), Михаил Михайлович, несколько смущаясь, ответил:
- Ну, думаю, где-то... на первых курсах института...
И тут же добавил:
- Но в школе шла судорожная подготовительная работа!

4.

Хорошая память.

Однажды в самом начале XX века, который совершенно справедливо величали
«Серебряным», в одном почтенном собрании знаменитый московский артист
Михаил Чехов читал рассказы своего великого дяди. Он был еще совсем
молод, но весьма популярен среди просвещенной московской публики. Именно
московской, ибо она была менее пристрастной, более снисходительной и
доброжелательной, чем столичная, питерская. Известен же факт, когда
Чехов-старший со своей «Чайкой» был в Питере безжалостно освистан, и так
переживал, что даже подумывал о пуле в висок. Москва же так хорошо его
приняла, что пресловутая «Чайка» даже стала эмблемой знаменитого детища
Станиславского и Немировича – общедоступного театра, будущего МХАТ-а.

Пишу так долго это я к тому, что младшего Чехова в Северной Памире явно
бы затоптали, ибо он не обладал ни высоким ростом, ни роскошным
баритоном, и играл слишком для Питера «вертляво». Забегая вперед, скажу,
что племянник классика в жизни-таки преуспел. Он уехал в эмиграцию и
стал там крупным теоретиком и преподавателем актерского мастерства,
создателем собственной системы, конкурирующей с системой Станиславского.
Пол-Голливуда золотого периода у него училось. И актером он был «от
Бога», но кого этим в России, богатой талантами, удивишь… Итак, читает
юный Миша ранние дядины рассказы, читает азартно и взахлёб. Публика
хохочет, но недоумевает: «что это Мишель по книжке шпарит, неужто
выучить не успел? Некрасиво даже как-то… » Младший Чехов и вправду сидел
на невысоком подиуме и читал рассказы из толстой книжки в роскошном
переплёте, с шелестом переворачивал страницы, смачно поплевав на пальцы.

Недоумение повисло мягкой дымкой над озадаченным залом и вконец
сгустилось к антракту. На перерыв Михаил уходил под жидкие хлопки
слушателей, картинно кивнув и небрежно бросив книгу на столик.

В зале немедленно начался обмен мнениями. Кто-то заподозрил, что
некоторые канонические рассказы бессовестно перевраны. Гости задались
целью выяснить, из какого издания Мишка шпарит. Один, самый смелый,
подскочил к столику и открыл книгу. Изумленно вскрикнув, показал
раскрытый разворот публике – там были переплетены чистые листы. Все
захохотали, а потом даже немножко рассердились, что стали жертвами
розыгрыша этого юного нахала. Однако, в итоге, восторженно
поприветствовали начало второго отделения.

Партнеры

Реклама