утром будят → Результатов: 4


1.

Навеяло к вчерашней истории про парня который выспался в электричке.
В институте я училась на вечернем отделении, днём работала. На сессию меня ни кто не отпускал, просто была договорённость, утром еду сдаю зачёт, потом на работу. Часов до трёх-четырёх утра готовлюсь к следующей сдаче (студенту же как всегда одной ночи не хватает) и опять по тому же сценарию. Через неделю такого графика стала в автобусе засыпать стоя. Засыпаю и падаю на рядом стоящего парня. Он так громко возмущался -"Девушка, ну сколько можно!" Вижу место освободилось, я запрыгнула, дальше не помню, вырубилась сразу. Просыпаюсь от того, что будят на конечной остановке. А мне так удобно. Глаза открываю, а рубашка та же. Не знаю почему мне было стыдно, я даже не взглянула в лицо своей "подушке", но розовую рубашку запомнила на всю жизнь.

2.

Как-то посидели ребята, покурили кое-что кроме сигарет, выпили славно, разошлись по домам под утро. И вот, крадется один из них домой и очень переживает, что его родители рассекретят и жестоко осудят. Поразмыслив, он принимает решение, что если будет делать все как обычно, это нименуемо приведет к успеху. На этой мысли его благополучно и клинит. Тихо открывая дверь, заходит, родители спят. Пункт первый: надо разутся. Тихо разувается. Пункт второй: Повесить куртку на гвоздик в прихожей. И тут происходит сбой алгоритма - гвоздика нет! Стена гладкая! Что делать?Ведь должен быть гвоздик?! Всегда был! Парень принимает единственно верное решение.... берет молоток, берет гвоздик, прибивает, вешает куртку. И с чувством правильности бытия уходит спать. Утром его будят громкие крики, выползая в коридор он наблюдает следюущее: Отец и мать смотрят на него - в глазах огонь джихада, А НА ПОЛУ.. правильно - аааааккуратно прибит гвоздик и не менее аааккуратно разложена курточка.!

3.

МАЙДАНЩИКИ
Дело было во времена моей студенческой молодости. Я ехал в поезде,
возвращаясь из стройотряда – места, где при реальном социализме можно
было заработать реальные бабки. Возвращался один, без остальных ребят,
поскольку уехал раньше срока из-за болезни матери. Рассчитать меня
толком не успели, но все же деньги я по тем временам вез немаленькие.
Соответственно нервничал. А тут еще выяснилось, что тем же поездом
«Пермь-Москва» возвращается группа зэков, освобожденных по какой-то там
амнистии.
С одним из них я вскоре столкнулся в тамбуре, где он стрельнул у меня
сигаретку.
- Много кочерыжек везешь? – скорее не спросил, а констатировал он после
недолгого разговора.
- Есть кое-что, - хмуро признался я, - в стройотряде заработал. А сейчас
к больной матери еду, - добавил жалобно. - А как ты узнал?
- Да тебя косоебит всего, смотреть тяжко. Но ты меня не бойся – я не по
этой части. А вон те, - он кивнул внутрь вагона, где двое парней стояли
в коридоре и о чем-то неслышно переговаривались, - могут тебя
побеспокоить. Это майданщики, воришки поездные.
Мне совсем поплохело. Мой же собеседник между тем ударился в
воспоминания:
- Случай у меня был один. Тоже в поезде. Ехали мы с корешем в купе после
одного дельца. Ноги уносили, короче. И точно не знали – сели опера нам
на хвост или нет. Вагон оказался полупустой, и мы были в купе только
вдвоем. И вдруг заходят еще два пацана – по возрасту и по уверенной
повадке, чистые опера. Пушки у нас были, но в багажных сумках, поскольку
стояла жара, и мы сидели полуголые. А у оперов бывали такие подъезды –
под частников работают, а потом руки заламывают. Ну мы и напряглись. Но
тут эти двое достают коньячок и семгу, и нас к столу приглашают. Ну нам
сразу полегчало – опера так не работают, им средства не позволяют.
Раздавили одну, достали вторую. Грамотно так посидели. Душевно. И
отрубился я как-то незаметно. А утром вдруг меня будят. Смотрю – мент в
форме капитана и с ним два автоматчика. Ну, думаю, за нами с корешем. А
капитан так сурово: «Документы и багаж предъявите». И стало ясно, что
они совсем не за нами. Что-то чрезвычайное стряслось, и поезд проверяют
по полной программе. Ну я сразу осмелел: «Это незаконно, не имеете права
обыскивать, предъявите ордер!» А капитан: «Мы тебя и не будем
обыскивать, ты сам нам свой багаж откроешь. А нет – так в отделение!» И
тут до меня доходит, что я рано обрадовался: у меня в сумочке-то пушечка
лежит! И у моего корешка – тоже! А это сразу – срок.
(Причем по тем временам – очень серьезный).
- Ну я, шевеля мозгой, пытаюсь что-то придумать и – делать нечего – лезу
за сумкой. А ее нет! И у кореша сумки тоже нет! Ну и лоханулись мы с
ним! Те двое вчерашних оказались майданщиками и сделали нас очень чисто.
Но одновременно и выручили – ничего не скажешь.
В другое время меня бы эта история позабавила, но сейчас она только
поубавила у меня нервных клеток.
- Ну ладно, - вдруг заключил мой собеседник, - башли твои - трудовые, и
потому скажу я этим двоим, чтоб тебя не трогали. Езжай спокойно к своей
больной мамочке.
И слово свое этот зэк сдержал.

4.

Даже и придумывать ничего не надо - жена психиатр, так что прямо из
жизни.
Историй этих, хоть каждый день пиши, эта просто свежа в памяти.
Совершенно здоровую тётечку положили в совершенно обычную больницу чтобы
удалить совершенно обычный геморрой, а что действительно рядовая
житейская мелочь - с каждым бывает. Операция простенькая, сутки после в
больнице и домой прямо с утра завтра. Будят утром её пораньше, койка-то
нужна... Проснулась вроде, но что-то вставать не хочет, лицо подушкой
закрывает мычит что-то, плачет даже. Из под подушки слова неприличные
слышно: Хуина то какой... кудаж я теперь? за что ж меня так... Санитарка
сама малость *уеет, врача зовёт, своего опыта не хватает. Совместными, с
врачом усилиями добились от нее - грешная она, совсем баба несчастная,
вот и наказал её боженька - вырос у ней на лбу ХУИНА! (Из песни слова не
выкинешь). Стыдно ей вот лицо и закрыла, ревёт, голосить начинает...
Дело ясное, спецбригаду вызвали, куда таких возят повезли, без простыни
на голове ехать не захотела, с такими не спорят, простынь вернули
потом... Привезли, жена как раз в приёмном покое и встречает горемычную.
Опрашивает, около 60-и лет, для шизофрении поздновато, жалоб нет
никаких, ничего никогда и не было, совершенно адекватная тётенька, но в
том что хуина на лбу у неё уверена полностью. Перед зеркалом встала,
плачет, хуину описывает, взяли её, а что делать.. с дебютом вас
тётенька! Лечат день, другой, третий, состояние стабильное, улучшений
никаких - но ОЧЕНЬ просит отрезать хуину со лба, в столовую не ходит, с
соседями не общается, так под простынею и сидит. А из под простыни:
отрежьте, ну отрежьте его проклятого и так целый день, даже спит только
на спине, мешает он ей однако. В остальном, повторюсь, совершенно
тётенька нормальная. На седьмой день сдались врачи, стали готовить её к
операции. Радости её предела просто не было. Для больного в таком
состоянии главное правдивость... Поэтому в ходе подготовки операции
прошла горемычная всё что полагается: И рентген, и андролога (такой-же
психиатр из другого отделения), и бритьё лба с пеной, и даже клизму
утром (мне кажется тут они перестарались). Больница большая, есть
подобие операционной завези её как и полагается на каталке, побритый лоб
йодом намазали, наркоз дали. Натурализм 100%! Пришлось даже лоб
крест-накрест поцарапать. Момента выхода её из наркоза кажется вся
больница ждала. Дождались, приходит в себя горемычная. Лоб туго бинтами
перевязан, побаливает наверное, к зеркалу ведут, дыхание затаили.
Смотрит смотрит, молчит, прорвало наконец-то, спасибо родные, спасибо
хорошие, итд, итп, помогли, спасли от позора, хать спать смогу теперь на
животе... Тут речь медленно замедляется, поток благодарностей
ослабевает, глаза становятся задумчивые, и наконец-то прорывает её:
Доктор, а чё ж когда хуину резали ЯЙЦА ТОЖЕ НЕ ОБКОРНАЛИ?
Жизнь блин. Сидит дальше под простынею, ест тоже под ней. Что дальше
будет мне и самому интересно.

Партнеры

Реклама