Анекдоты про чулков

Результатов: 6

1

Мне недавно рассказали про мужика, который по субботам из дома в баню уходил.
Как положено уходил: к одиннадцати утра и с торчащим из угла портфеля веником.
И возвращался тоже по правилам: и сам распаренный и уставший, и веник мятными или эвкалиптовыми каплями пахнет.
Но жена его начала своим женским нутром что-то как-то и почему-то подозревать, а потому однажды тайком пересчитала листочки на венике как до ухода мужа в баню, так и после возвращения последнего из последней. И ужаснулась: количество листочков было абсолютно одинаковым. Веником не парились!

В следующую же субботу она "пасла" своего благоверного вплоть до вхождения того в подъезд дома, находящегося в двух кварталах от их собственного.
Мало того - ангел-хранитель всех ревнивиц даже подсобил ей проникнуть в вышеозначенный подъезд буквально следом за неверным без скрипа дверных петель и пружин и позволил ступать беззвучно, не сопя негодованием и не цакая оттопыренными назад каблуками сапог-чулков.

После того, как за мужем захлопнулась гостепреимно открывшаяся и явно не дожидавшаяся стука дверь, хитромудрая страдалица выждала ещё целых
двадцать минут и только после этого позвонила сама.
На вопрос грудным женским голосом "Ктоу-у там?" она интуитивно пискнула: "Горгаз! У вас утечка!" - и была впущена в квартиру особой в даже не то что небрежно запахнутом, а, скорее, в впопыхах захапнутом халате.

Тут же ломанувшись на кухню, она обнаружила там, в стоявшем на табуретке эмалированном тазике, наполненном мятным кипятком, преющий и набухающий банными запахами такой до боли знакомый веник.

Ну, дальше не интерсено и вовсе: грубый русский мат тонкими девичьими голосами, оскорбления дорогого иностранного макияжа действиями и мужественное молчание из спальни.

В милиции на вопрос: "А зачем же Вы ждали целых двадцать минут? Почему сразу не позвонили?" обманутая отвечала - Ага, сразу. Надо было время им дать.
Я хотела, чтобы неопровержимые доказательства, а то бы отбрехались. Венику минимум четверть часа нужно, чтобы хорошенько распариться. Я-то сама из деревни ведь, знаю...

2

Баллада о мандавошках.

-Капитан,по правому борту шестивесельный шлюп!
-Боцман,стряхните мандавошку с окуляра!
(Морской анекдот)

-Что будет, если мандавошку скрестить со светлячком?
-Оттягиваешь резинку от трусов,а там-ЛАС-ВЕГАС!
И.В. Мичурин

Пишу сии строки не из личного опыта,так как был обделен вниманием сих милых созданий. Но у знакомых они кровушки попили всласть...
...

90е годы.

Сема был самым евреистым на вид евреем из мною встреченных. Рыжая кучерявая башка, семитские глазки навыкате, горбатый носяра, толстая жопа, походка-все в нем орало о принадлежности к родному генофонду. Ежели б в Парижской палате мер и весов задумали б выставить эталон еврея-Сема занял бы эту должность без конкурса и навеки.
Так же незаменим был бы Сэм в деле пропаганды атисемитизма в мире. Одно его появление в захолустье могло вызвать погром.
С умом, правда Великий Господин пожадничал, создавая сего представителя избранного им народа. Сема был даже не "тысячник"- миллионник. В Семину башку Адонай засандалил все имеющиеся у него квоты семитского идиотизма. Мало того, себе на потеху Творец наделил Семена зашкаливающей склочностью и истеричностью.
"Сущее говно есъмь" писал протопоп Аввакум о Семе.
С таким набором бытовой противности, понятное дело, Сему часто лупили. Но так, несильно. Ну как собачку обосранную пни-потом не отмоешься. Но вот спутникам этого шлемазла доставалось по-полной.

Идем как-то с Семой по Патрикам. За водкой. Проклятый жребий навязал мне этого идиота в спутники. Уж как я не орал, что один дойду-Сему выпнули вслед за мной. Ибо Семен купил дудочку и, сука , дудел на ней не переставая. Заебал вусмерть. Наорут на него-перестанет. Только расслабились-опять этот пастушеский вой. АААААА!!! Убью!!! Где этот пидор?! В туалете заперся и дудит оттуда. Причем, делает вид что оглох. Еле выковыряли . И отправили со мной с напутствием утопить Фавна в пруду, по возможности.
Итак, бредем за водкой. Впереди три братка курят возле ресторана. Моментально, третьей ноздрей чую,что:
1. Братва на взводе .
2. Братва на взводе и сильно выпимши.
3. Братва на взводе и сильно выпимши, так как сегодня завалили своего.
4. Братва на взводе и сильно выпимши,так как сегодня завалили своего. Причем-сами.
И в радиусе 50 метров от них ничто живое не может себя чувствовать в безопасности.
Иду, стараясь не смотреть в их сторону. Ибо развернуться и сваливать-значит нарваться сходу. Фффу, кажется прошли...
-Молодой человек! -уши режет гугнивый Семин голосок. -Да, вот Вы! Вы почему окурок на землю бросаете? Вон же урна! Вы что-свинья?!
У меня от ужаса аж уши заледенели.
За спиной всхлип, все, Сема свое огреб. Теперь моя очередь. Поворачиваюсь и тут же ловлю с трех сторон. Моментом слепну. Через секунду меня сшибают с ног и начинают месить ногами. Сопротивляться-никакого желания. Пристрелят.
Ору- "АТАС, МЕНТЫ!!!!" , троица отвлекается, вскакиваю и бегу к Семе. С разбега успеваю пробить ему три раза пыром в живот, пока меня опять не сшибли. Уверен-до реанимации меня не добили, только потому что ржали, как кони. Попытался б убежать- догнали б и искалечили. А так-попинали для проформы и ушли. Один, с остаточными следами человечности на лице, напоследок одобрительно похлопал по плечу и подарил на память народную мудрость:
"Даже не стой рядом с пидорасами."
До сих пор следую этому совету. Не раз выручал.

По странной прихоти природы Сема имел алхимическое сродство с лобковыми вшами. Где он их (или они-его) находил(и) -уму непостижимо. Но стоило Семе лишиться невинности-и мандавошка стала его постоянным домашним животным.
Начало этой эпопеи помню хорошо.
Сидим со Смолиным, курим ганджубас. Звонок. Сема. Болезненно морщусь (синяки еще не сошли)
-А ? Что? (Смолин) Не ори так ,Сема! Чешется ? Где?! Кого поймал? Лапами шевелит?
Посчитай лапы! Давай, жду! В лупу погляди. Не в за-лупу, а в лупу. Хотя и в залупу можешь. Свистнуть.
По роже видно-еле сдерживается, что бы не заржать. Зажимает трубку ладонью-
-Сема омандавошился!
-Мои соболезнования. Мандавошкам.
-Не мороси. Ща я ему навью жути-кипятком ссать будет (берет трубку)
-Сколько? Шесть? Плохо дело, Сем. Это ядовитые. Да не блажи ты так, не умрешь.
Просто хуй отсохнет и все... Не ори. Да зачем он тебе, уродов плодить? Звони врачам, звони. Они тебя тут же в вендиспансер свезут. На два месяца в карантин. А как ты думал? Это ж опаснейшее заболевание! Вирулентное! Хату опечатают. И дихлофосом зальют. Маму, бабушку и папу наголо побреют и тоже-в палату за решетку. Везде побреют, Сема. Да . И сверху и снизу. Сзаду тоже. И ноги. Да и бабушке ноги тоже. А пуделя вашего усыпят. И сожгут. Не истери, может и не усыпят. Но тогда его надо будет побрить. Да, самому.
Не визжи. Раньше думать надо было. Что? Да пошел ты нахуй. Я тебе дверь не открою. Сиди дома, крыса ты гуммозная, не разноси заразу. Помочь? Могу. Дома никого? Сначала побрей пуделя.Ты же не хочешь, что бы Кешу сожгли? Да, как закончишь-звони.
Смолин кладет трубку. Секунду смотрим друг на друга и падаем мордами вперед. Истерика.
Проходит час. Еле успокоились-звонок. Сема.
-Побрил? Везде? Сильно? Так тебе и надо. Пудель-мужчина. Джигит. Уважаю. Отомстил за поругание. Пожми ему лысую лапу за меня. Бинтом замотай. Бинт есть? Много? Хорошо, он тебе еще пригодится.
Смолин велик: в голосе неподдельная тревога и озабоченность. Я б так не смог. Тихо подвываю в углу.
-Так, Сема, теперь нужен керосин. Хер знает где. Не знаю. Может-и пойдет. Бери 95й, не жмотись. Литров 10. Да, звони.

Опять до слез. Праздник ума, именины сердца.

Проходит час. Раскуриваем трубку мира-снова звонит телефон. Сема, кто ж еще.
Смолин собирается с силами, и:
-Принес? Молодец! Теперь налей бензин в таз. Угу. Сем, запоминай. Раздеваешься догола. Обвязываешь бинт вокруг талии. Потом к этому поясу привязываешь полоски бинта через каждые 10 сантиметров. Как у баб-пояс с подвязками должен получиться. Для чулков. Длина полоски-75 см. Понял? Да, запиши. Садишься в таз с бензином на корточки. Так,что бы полоски были в бензине. Сидишь два часа. Не дай Б-г Сема те вылезти раньше. Тогда они вообще инкурабельными станут. Долго объяснять, короче пиздец тебе будет. Сема, не пизди, время идет. Курить не вздумай, ишак, не то сгоришь! Да, перезвони.

Валимся на пол. Сема сделал наш день. Я простил ему побои.

Звонок.
-Сел? Время засек? Ну и сиди. Скучно? А ты на дудочке поиграй-вот и развеселишься.
А далеко? Доползи с тазом . Подумаешь-три метра! Все, Сем, не до тебя. Перезвоню.

-АААААААААААААА!!!!!!

Но Смолин не был бы собой,если б не сделал завершающий мазок мастера.
Набирает Семину маму.В школе завучем она работала. Телефон учительской Смолин с детства наизусть знал.
-Наталья Моисеевна, здравствуйте, это Олег. Там с Семой нехорошо. Звонил из дома, какой то он странный. То ли накурился, то ли принял чего. Да, дома. Нет, не знаю. Он там про то, что пуделя побреет орал и в дудочку дудел. Наталья Моисеевна , а я знаю? У него и спросите.

-ХРРРРРРРРРРРРРРРРРР!!!!!! УЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙ!!!!!
Плакали от счастья. Подонки.

Как узнали потом, увлеченный игрой на дуде Сема пропустил приход мамы.
Наталья Моисеевна узрела плод чрева своего во всей красе. В тазу с бензином, в подвязках и с дудочкой. Наверное, она сильно пожалела, что аборт было делать уже поздно.
Я думаю, у потомственного педагога даже закрались сомнения в правильности выбранного ей профессионального пути.
Сему отправили в платную дурку. Как он не вопил про происки врагов, но бритый воющий пудель перевесил.Ну и то, что Сема категорически отказывался вылезать из таза до часа "Ч".
С нами Сема больше не разговаривал.
Не сказать, что бы мы сильно по нему скучали.
Мы ж не "Клуб ласкателей ручных доверчивых идиотов",в конце концов.

3

Человечество всегда с недоверием относилось к новинкам. Монголо-татарское иго, летательные аппараты, фаст-фуд — все эти вещи пришлось внедрять не одно десятилетие. Но, пожалуй, ничто не встретило такого отторжения, как нейлоновые чулки. Прочный, почти космический материал диких расцветок долго не мог составить серьезной конкуренции традиционному шелку. В 1962 году нейлон пришел в холодную Швецию, где женщины ходили в чулках даже летом. Но выяснилось, что он и там никому не нужен. Тогда производители чулок обратились к шведскому телевидению.
Тамошние работники долгое время не знали, как организовать рекламную кампанию. Расхваливание преимуществ нейлоновых чулок перед шелковыми было бы ложью, за которую в то время очень строго наказывали. Тогда телевизионщики нашли изящное решение. 1 апреля они объявили, что «черно-белый экран вашего телевизора можно превратить в цветной, натянув на него несколько нейлоновых чулков разного цвета». В тот же вечер тысячи доверчивых зрителей бросились в магазин за чулками. А на следующий день те же тысячи зрителей — правда, на сей раз негодующих — пошли штурмом на здание телецентра: ведь даже комбинация красного, зеленого и синего чулок не привнесла в их жизнь красок. Но работники телецентра с заранее заготовленными улыбками открестились от своей рекламы на всю страну: «Да вы что, ребят, это была шутка!» Обманутым шведским женщинам только и оставалось, что начать носить нейлоновые чулки — не выкидывать же их. Со временем новинка даже вошла в моду.

4

Прекрасная Дама, к которой не притрагивался муж

«Я не могу так, - объяснял новобрачный, — это недостойно вас. Вы – идеал, которым я могу только восхищаться». Молодая супруга, всего час назад считавшая себя самой счастливой женщиной на свете, оцепенела. Она знала – её любят! Все эти прекрасные стихи, это нежное поклонение… Но муж поцеловал её в лоб и отправился спать в другую комнату. Люба разрыдалась. Прекрасная Дама, к которой не притрагивается муж – разве это не пытка?

Они знали друг друга ещё детьми, но всё изменилось в пору юности: им было шестнадцать и семнадцать лет. Люба Менделеева и Александр Блок играли в любительском театре. В подмосковном имении, летом 1895 года, давали «Гамлета». Люба стала Офелией, Александр – Гамлетом. Репетируя и волнуясь, они сблизились. Правда, у Блока в ту пору была другая Прекрасная Дама – Ксения Садовская, в два раза старше его. На Любу он смотрел с интересом, а вот Ксению боготворил.

Дачный «роман» подошёл к концу на исходе лета. Каждый зажил своей жизнью, и не вспомнил бы о другом. Люба писала в дневнике – с явной неприязнью – «Мне стыдно вспоминать мою влюблённость в этого фата с рыбьими глазами». Но несколькими годами позже судьба свела их снова, уже в Петербурге. «И все заверте», - как написал бы Аркадий Аверченко.

«Перебудоражила меня эта встреча», - в сердцах говорила Люба. Блок принялся ухаживать: прогулки, встречи, маленькие дары любви. Блок писал стихи. Люба стала для него Таинственной Девой и Прекрасной Дамой. В доме знаменитого химика Менделеева (дочерью которого и была Люба), Александра принимали на редкость благосклонно. Семейства хорошо знали друг о друге. Да и какие препятствия можно чинить? Дело молодое… Когда Блок посватался, ему ответили согласием.

На тот момент Люба уже знала: она так влюблена, что её буквально переполняет счастливое чувство. Обручение состоялось весной 1903 года, а саму свадьбу назначили на август. После венчания и праздничного обеда, молодые отправились в квартиру нового главы семьи. И вот там, спокойный и холодный, Блок внезапно заявил жене, что он не станет даже дотрагиваться до неё.

Она чиста и сияет для него, подобно путеводной звезде. Страсти – они для женщин иного профиля. Он ценит её чистоту и бесконечно восхищается ею. Но не может сделать того, что принято в брачном союзе. Произнеся эту длинную высокопарную тираду, Блок ушёл. Злые слёзы лились по щекам Любы, свадебное платье она зашвырнула в самый угол. Уснула она только под утро.

Сначала она думала, что это позёрство. Лукавая игра. И тоже вступила в неё, со всем арсеналом женских испытанных средств. Наряжалась, зажигала свечи, бросала томные взгляды. Александр был непоколебим.

«Я северянка, а темперамент северянки – шампанское замороженное. – Писала Люба. – Только не верьте спокойному холоду бокала, весь огонь его укрыт лишь до времени».

Не отзываясь на пламенные чувства жены, Блок, тем не менее, вёл далеко не монашеский образ жизни. Все потребности, которые были у него, он реализовывал, черпая из других источников. Люба мучилась. Прошёл целый год, прежде чем они стали мужем и женой по-настоящему: уловки Любы, наконец, сработали. Этот порыв каждый вспоминал с неприязнью - столько усилий, и ради чего?

Уже позже в этом союзе появился третий – влюблённый в Любу поэт Андрей Белый. Несколько лет они существовали в этом треугольнике, пока Прекрасная Дама не дала отставку Белому. Она уже поняла, что «расшевелить» своего мужа не в силах, и увлечений своих не скрывала. Был поэт Чулков, потом артист, от которого Люба родила ребёнка. Сообщая мужу о беременности, Люба волновалась, но тот лишь спокойно произнес: «Будем растить». Увы, родившееся дитя прожило недолго. Чтобы залечить душевные раны Любы, Блок увёз её в Италию.

То, насколько она нужна ему, Блок понял лишь в предреволюционные годы. «Люблю только тебя», - часто повторяла Люба. Разве можно было сравнить это с эмоциями его коротких увлечений? С новой силой пробудилось прежнее чувство, а Ахматова посмеивалась над восхищённым поэтом, сравнивая Любу с бегемотом. Но на Прекрасную Даму Блок всю жизнь смотрел совсем другими глазами.

Да, и его одолевала ревность. И огорчало, что мать никак не может поладить с его женой. Но Люба всё равно оставалась главной женщиной в его жизни. Той самой путеводной звездой.

Блока не стало в 1921 году. Люба умерла в Ленинграде, в 1939-м. Прекрасная Дама, к которой не притрагивался муж.

5

- Василий Иванович, у тебя чулков нет? - Нет, Петька, нету. А тебе зачем, ты что, извращенец? - Да нет, просто у нас в полковой казне деньги кончились. Ну, мы с ребятами хотели кассу взять... - (задумчиво) Кассу? В чулках? Крас-с- сиво...

6

Императрица Елизавета, несмотря на кажущееся легкомыслие, была дамой очень практичной и с юности окружала себя людьми простыми, абсолютно всем ей обязанными, а потому и всей душой преданными. Таков был и Василий Чулков, начинавший свою карьеру при елизаветинском дворе истопником. Ровесник Елизаветы, он быстро заслужил её доверие, а когда она заполучила трон, выяснилось, что Чулков обладает замечательной способностью - он очень чутко спит. Узурпировавшая власть дщерь Петрова сама боялась переворота, ночных вооружённых гостей, бесцеремонно поднимающих правителей с постели, поэтому ложилась спать под утро. Примостившийся на тюфячке или дремавший в кресле Чулков, просыпавшийся от малейшего шороха, караулил её лучше домашней собачки. Поневоле знавший все интимные тайны Елизаветы, Василий Иванович не болтал и на посту под дверью царицыной спальни сделал головокружительную карьеру: в 1742 году пожалован в камер-юнкеры, через год стал метр-де-гардеробом, а закончил службу обер-камергером и генерал-аншефом.
В рождественскую ночь 1761 года Елизавета Петровна отдала Богу душу. После похорон императрицы Чулков ушёл в отставку - новый император от его услуг отказался, а, может быть, зря?..

Партнеры

Реклама