Анекдоты про тамара |
52
Встречаются два приятеля. Один расстроеный в хлам. Второй спрашивает:
- Мамука чито слючилась дарагой?
- И нэ спрашивай генацвали, мая Тамара к дохтару схадыла на прыэм и закадыравалас от пиянства…
- Нэ панымаю тибя дарагой,а чиго рясстроился?
- ТЭПЭР САВСЭМ В РОТ НЭ БЕРЁТ!
|
53
РОДИТЕЛЬСКИЙ ЧАТ
Когда мой друг Лёша, отец троих детей, отдал свою дочку первый раз в первый класс, его самого тут же всунули в свежесозданный родительский чат.
Лёша заварил чайку, вооружился пирожком с капустой, надел очки и углубился в чтение. В чате рулила какая-то активная мамаша, из тех, которые всегда в курсе всего, даже в курсе какой будет номер у автобуса, на котором ребята поедут встречать рассвет через одиннадцать лет.
… Дорогие друзья, на повестке дня три первоочередных вопроса:
Необходимо сдать по 800 рублей на охрану школы.
Уже на следующей неделе, 15-го числа у Тамары Михайловны день рождения. На подарок предлагаю собраться по 1000 рублей. Пока ума не приложу, что ей дарить, что она любит. Надо подумать.
Нам нужно выбрать председателя родительского комитета класса.
У кого, какие по этому поводу соображения и идеи? Прошу высказываться.
Лёша отхлебнул чаёк, вытер руки от жирного пирожка, придвинул к себе клавиатуру и принялся высказываться, как и просили:
Дорогие друзья, по моему скромному мнению, пока преждевременно сдавать по 800 рублей на охрану. Если позволите, я сам свяжусь с департаментом образования, подробно узнаю и доложу вам: как, в каком количестве выделяются деньги на охрану школ, кто персонально за выделенные средства отвечает и как они расходуются?
Считаю, что по 1000 рублей на день рождения скинуться вполне можно. Что любит Тамара Михайловна, я даже не представляю, но, ничего страшного, до 15-го, времени ещё много, успеем разобраться. Самое первоочередное сейчас не это, а то, что люблю я. А я всем сердцем люблю надувные рыбацкие лодки. Первоочередное, потому что у Тамары Михайловны день рождения 15-го, а у меня уже послезавтра 11-го. Да и ещё, как-то нехорошо, что мы забыли включить в наш чат саму Тамару Михайловну, она всё же классный руководитель. И, потом, как она сможет скидываться на подарки на наши дни рождения? Неуважение и дискриминация какая-то получается по отношению к учителю.
Надо ли говорить, что одна половина родителей тут же выдвинула Лёшину кандидатуру на пост председателя родительского комитета, а вторая, дружно за него проголосовала.
За восемь прошедших лет можно по пальцам одной руки пересчитать те случаи, когда родители этого класса собирали деньги хоть на что-нибудь, при этом всё у них было; и экскурсии и охрана и линолеум и всё-всё-всё, даже шторы.
Зато, никто так и не узнал, что же любит классный руководитель, завуч и директор школы. Правда, и Лёша остался без надувной лодки...
|
|
56
Абонемент на неинтересное кино
Когда-то давно я закончил музыкальную школу города Н-ск. Музыкалка была неотъемлемой частью моей жизни, как уроки вечером, уборка по субботам, подъем в семь, манная каша на завтрак.
Самое страшное для меня было – подвести родителей или кого-то из взрослых, чью роль в своей жизни я считал значимой. Мой учитель по специальности Тамара Александровна безусловно была таким человеком. Я любил и боялся ее одновременно. Любил ее похвалы за хорошо подготовленный урок, и страдал, когда слышал усталый вздох из-за криво выученного аккомпанемента.
Это был один малорадостный день поздней осени. Они там, кстати, все малорадостные, потому что память о теплых летних каникулах еще свежа. До снега и связанных с ним развлечений еще далеко. И каждый путь в школу и обратно – это тоннель из серого неба и мелкого противного дождя. Я стоял и собирал ноты в пакет после не самого успешного урока у Тамары Александровны. На ее учительском столе лежали какие-то буклеты.
- Стас, это абонементы в кино. Пойдешь? – услышал я голос преподавателя.
Кино я очень любил, но в тот момент в моем детском сердце ничего не отозвалось. Я понимал, что в музыкалке вряд ли распространяют билеты на «Робокопа» или «Звездные войны».
Я вяло открыл буклет. Так и есть. Глаз тут же нашел знакомые из музлитературы слова, фамилии, названия – либретто, тенор, Бородин, Моцарт, Пуччини, «Спартак», «Князь Игорь», «Риголетто».
Прочтение буклета радости мне не прибавило. Как и любой подросток я был увлечен лейтенантом Хелен Рипли и рядовым Фредди Крюгером.
- Абонемент стоит десять рублей, можешь потом занести. – сказала Тамара Александровна тоном, который не предполагал обсуждений, поэтому в мой мозг эти фильмы сразу попали в раздел «обязательно к просмотру», – фильмы будут показывать каждое воскресенье в 15.00.
Воскресенье так себе выходной. Осознание приближающегося понедельника отравляет его. Даже традиционный вечерний фильм по первому каналу не мог его исправить. А теперь ближайшие 10 воскресений будут еще и разорваны на две половины просмотром каких-то идиотских музыкальных фильмов.
Сценарий «не ходить» мной даже не рассматривался. И это до сих пор меня удивляет, потому что на просмотре первого фильма в зале я сидел абсолютно один. Я точно знал, что другим ученикам абонементы тоже «продавали». Некоторые даже пытались их перепродать на сольфеджио по дешевке.
Первый фильм был «Амадей» с Томом Халсом в роли Моцарта. Его лицо я где-то уже встречал – в каких-то второсортных боевиках или ужастиках. А может с кем-то путал. Но то, что это художественный фильм меня немного успокоило.
Как вы уже поняли, в зале я сидел в полном одиночестве. Хотя нет. Первые 15 минут на заднем ряду сидели какие-то птушники с пивом. Видимо решили скоротать время в кино. Они шумно комментировали сцены, подкидывали в воздух шапку через луч проектора, чтобы она огромной тенью пронеслась через весь экран, гоготали при каждом удобном моменте. Но они быстро поняли, что фильм не для них, допили пиво и ушли.
Но когда это произошло я не заметил. Мной завладел фильм. За полтора часа перед глазами пронеслась жизнь великого композитора. Моцарт был ровно таким, каким я его себе представлял. И по внешности, и по характеру. Врожденная гениальность композитора, которому всё дается настолько легко, его чувство музыки, которое превосходит все остальные. Музыка распирает его изнутри. Он просто не может держать ее в себе. Он проводник чистого искусства между космосом и бумагой. И в этом трагедия. Он счастлив этой судьбой и даром творить, но это истощает его. Моцарт фактически сгорает в потоке музыки.
Ф. Мюррей Аббрахам, который был мне больше знаком как актер второстепенных ролей в триллерах и боевиках, талантливо сыграл в этом фильме Антонио Сальери. Известно, что Сальери был очень хорошим музыкантом и композитором. Он упорным трудом заслужил свое место придворного капельмейстера и признание в музыкальном сообществе. И вот представьте, что вы тяжелым трудом создаете каждое музыкальное произведение – сонату, симфонию, фугу, оперу. Как ювелир, который годами гранит один и тот же кусок камня, чтобы получить идеальное украшение. А тут врывается какой-то откровенный чудак без манер, без роду и племени, который делает с музыкой всё что ему заблагорассудится. И злая шутка жизни в том, что делает он это гениально. То, на что у вас уходили месяцы и годы, этот щенок левой ногой делает за пару минут.
Фильм накрыл меня с головой – игра актеров, музыка, костюмы и декорации старой Вены. Полтора часа пролетели как одна секунда. После кино я еще минут десять сидел в ярко освещенном зале. В голове гудела Лакримоза. Смерть Моцарта потрясла меня. Я и до этого знал, что он умер молодым, как и Пушкин, но я не осознавал всей трагедии этой смерти такой несправедливой, несвоевременной, ненужной.
Придя домой, я понял, что забыл в кинотеатре шапку. В любой другой день я бы побежал за ней обратно, потому что в нашей семье терять вещи считалось проступком. Но тогда эта потеря меня совершенно не тронула. Я все еще жил в фильме, я рыдал над телом Моцарта, сброшенного в грязном мешке в безымянную могилу для бедных. Что такое шапка по сравнению со смертью гениального творца.
Однако шапку мне вернули. На следующем сеансе.
- Этот Пушкин шапку на Моцарте забыл! - услышал я за спиной женский голос, когда в следующее воскресенье пришел смотреть второй фильм из абонемента. Я обернулся. Старая вахтерша смотрела на меня поверх очков.
- Твоя шапка? – спросила гардеробщица, доставая откуда-то из под стойки мой спортивный «петушок».
- Моя, - ответил я, - спасибо.
- Забирай сейчас. Раздевать тебя не буду. Все равно никого нет. Много чести. Закроюсь и пойду вздремну, - сказала она нарочито строго, но с легкой улыбкой. Большинство взрослых женщин так общались со мной еще много лет после. Им плохо удавалось скрывать свою симпатию к моему образу идеального внука.
В этот раз «давали» «Князя Игоря». Оперу Бородина я прошел буквально пару недель назад и мог свободно напеть хор бояр или арию самого Князя ("О, дайте, дайте мне свободу. Я свой позор сумею искупить!").
В зале опять было пусто. Я скомкал билет и стал придирчиво выбирать место в самой середине.
После «Амадея» я был готов к легкому разочарованию. Я ждал театральной постановки, но по первым кадрам понял, что это снова художественное кино. Еще интереснее стало, когда оказалось, что Князя Игоря играет герой русских боевиков и приключенческих фильмов Борис Хмельницкий. Актер с, пожалуй, самой яркой и характерной внешностью. Капитан Грант, Робин Гуд – ему отлично давались роли матерых авантюристов – благородных и сильных. Князь Игорь из него получился отличный. Фильм был музыкальным, но с добротной приключенческой постановкой и боевыми сценами. Шапку я на этот раз не терял, но удовольствие от просмотра получил.
- Тамара Александровна, вот 10 рублей за абонемент. Я всё забывал вам отдать, - я положил свернутые купюры на стол. Урок по специальности должен был вот-вот начаться.
- Какой абонемент? - немного рассеянно сказала учительница. Она отстраненно посмотрела на меня, а потом ее взгляд вдруг сфокусировался, глаза широко открылись, и она сказала, - ты что, ходишь смотреть это кино?
- Ну да, - немного удивленно сказал я, - вы же сами сказали.
- Да, Стасик, сказала, но тут на последнем собрании директор школы сетовала на то, что зал пустой. Дети не хотят, а родители не настаивают. И преподавателям тоже не до того: воскресенье единственный выходной. Мы даже думали попросить кинотеатр отменить показ. Но администрация сказала, что техника работает, люди заняты. Показ идет в зачет плана.
Я стоял и слушал Тамару Александровну, которая как будто оправдывалась.
- А ты, значит, ходишь! – я встретился с ней глазами. - И что ты уже посмотрел?
Тамара Александровна села за стол
- Ну, - начал я немного неуверенно, - три недели назад был балет «Спартак».
Я решил начать с неинтересного. В моем хит-параде музыкальных жанров балет плелся где-то в конце ТОП-10. Но меня восхитил артист, игравший роль римского полководца Красса. Он был настолько хорош, что я никого больше и не запомнил.
- Ну еще бы, - хмыкнула Тамара Александровна, - это ты попал под магию Мариса Лиепы. Танцор был от бога. Недавно умер. Так жалко.
После балета два воскресенья подряд показывали фильмы по самым известным операм Верди «Риголетто» и «Травиату». Это полноценные художественные фильмы, с натурными съемками в живописных местах, красивыми декорациями и с потрясающими костюмами.
В «Риголетто» роль Герцога исполнял Паваротти. А в «Травиате» играл второй из трех великих теноров – Пласидо Доминго. А буквально за месяц до этого я нашел в школьной библиотеке книжку «Сто либретто», где были собраны самые известные оперы всех времен! Можно не любить оперу, но приключенческие рассказы или страшные сказки любят все. А опера – это всегда закрученный сюжет, интрига, и чаще всего с плохим финалом. И вот представьте себе книгу, в которой таких историй больше ста. И каждая изложена буквально в трех-четырех страницах. Это же клад для непоседы!
Поэтому Верди я посмотрел от начала и до конца. Чуда не ждал. Знал, что все умрут.
Тамара Александровна выслушала меня, покачала головой и негромко сказала что-то вроде «Ну и ученик у меня». По тону я не понял было это похвалой, удивлением или чем-то еще, но обдумать не успел. Начался урок, и я переключился на Кабалевского.
Я не стал рассказывать Тамаре Александровне, что за этот месяц стал практически своим в кинотеатре. Я продолжал ходить на фильмы один, не понимая, что теперь их действительно крутят только ради меня. Один раз я даже опоздал на 20 минут. Вспотевший и запыхавшийся я вбежал в фойе «Родины», сжимая в руках уже изрядно пожульканый с отпечатками компостера абонемент.
- А вот и он! – громко произнесла гардеробщица при моем появлении. – Я говорила, что придет.
Она так искренне улыбнулась, что я остановился в нерешительности.
- Ну, чего встал? Давай сюда куртку, мокрый весь. Зачем так несся, все штаны уделал, - она продолжала причитать, помогая мне снять верхнюю одежду. А потом сказала куда-то вбок, - Миша, заводи! Клиент пришел.
Я проследил за ее взглядом и увидел, как от стены отделилась фигура курящего мужчины в спецовке.
- Пить хочешь? – спросила меня гардеробщица.
Я еще не восстановил дыхание и только помотал головой.
- Ну иди тогда в зал. Смотри своих трубадуров.
Я сам не заметил, как кончилась осень, а вместе с ней и абонемент. В нем оставался один непогашенный фильм. Но в пятницу у меня поднялась температура. В субботу утром меня осмотрел врач и велел остаться на больничном.
- А как же кино? – спросил я маму, когда доктор ушла.
- Какое кино? – мама знала про абонемент, но не отслеживала количество посещенных мной сеансов.
- Завтра последний фильм абонемента! Я же не могу пропустить его.
- Никакого кино, Стас. Врач сказала, что у тебя грипп. Лежи в постели. Потом посмотришь.
- Да как я посмотрю? Его же больше не покажут!
Но мама уже вышла из комнаты.
На следующий день, в 14.30 я нашел в городском справочнике телефон кинотеатра и позвонил на вахту.
- Алло, - женский голос на том конце показался мне знакомым.
- Здравствуйте, - сказал я. – я хожу к вам смотреть кино по абонементу от музыкальной школы. Вы меня помните?
- А, Пушкин, привет. Ждем тебя сегодня. – голос в телефоне потеплел.
- Видите ли, так получилось, что я заболел, - затараторил я, - и мне надо сидеть дома.
Больше я не знал, что сказать. Да и на что я рассчитывал? Сказать, чтобы сеанс перенесли? Что за бред. Попросить, чтобы они посмотрели кино вместо меня и потом пересказали? Тоже фантастика. Попросить вахтершу убедить маму отпустить меня завершить абонементный челлендж? Вряд ли на мою маму это подействует.
- Дак что ты хотел попросить, милок? – голос в трубке вернул меня в реальность.
- Я не знаю, - честно сказал я и вдруг заплакал.
- Ну-ну, не плачь, милый, - начала успокаивать меня вахтерша, - давай вот что сделаем. Ты поправляйся. А как выздоровеешь – приходи в кинотеатр. Мы тебе этот фильм отдельно покажем.
Идея была отличная, и я поверил в нее.
- Спасибо, - сказал я и повесил трубку, не попрощавшись.
Но в кино я так и не сходил. И фильм не посмотрел. Болезнь вырвала меня из магического круга абонемента, и волшебство исчезло. Уже в понедельник я оглядывался на прошедшие два месяца и не мог понять, что со мной происходило. Если бы кто-то задал мне вопрос зачем я ходил в кино на эти фильмы – я едва смог бы дать развернутый ответ. Сказка ушла, а вместе с ней ушло какое-то знание, оставив только чувство потери чего-то важного.
Еще через месяц я вспомнил про абонемент, но так и не смог его найти. Я решил позвонить в кинотеатр, чтобы попросить показать мне последний фильм из абонемента. Но вдруг с ужасом понял, что забыл его название. Я вспомнил и выписал в столбик все девять увиденных мной лент, но десятый фильм никак не хотел вспоминаться.
Я положил этот список под стекло письменного стола, чтобы держать его перед глазами на случай, если вдруг память выплеснет из своей глубины нужное название. Но этого так и не произошло.
С тех пор прошло 25 лет. Я посмотрел сотни, а может тысячи кинолент. Я стал настоящим киноманом: легко запоминаю актеров, сюжеты, крылатые фразы и второстепенных героев. Я очень люблю кинематограф, но иногда меня посещает мысль, что это не главное. Перебирая все эти бесчисленные фильмы, я втайне надеюсь наткнуться на тот самый, который так и не посмотрел. Я так и не вспомнил названия, но я обязательно узнаю его, когда увижу. Увижу, посмотрю и волшебство вернется.
|
|
57
Первоапрельский Армагеддон
(или хроники пьяной командировки)
30 марта нас вызывает к себе в кабинет начальник отдела, меня, и ещё троих коллег. Ехидно обведя нас взглядом, задумчиво произносит:
- Обычно, на такие мероприятия, я отправляю офисный планктон, отсутствие которых замечает только дворник, по резко уменьшившемуся количеству окурков на крыльце. Но в этот раз пришло четкое указание из головного управления отправить на семинар самых опытных инженеров, которые на мастер-классе производителя оборудования смогут быстро освоить новинки, встретиться с коллегами из других городов, обменяться опытом. Выезжаете завтра на поезде, утром 1-го будете на месте, ознакомитесь с достопримечательностями города, а со второго апреля начнутся, собственно, занятия.
31 марта. В 15:00 поезд плавно отчаливает от вокзала. В купе, наспех растолкав вещи, наша четверка «лучших инженеров» начинает выставлять на стол прихваченные с собой бутылки с коньяком и разную снедь для закусона.
Первый тост – за начальника отдела, он хоть и редкостный гондон, постоянно что-то требующий и вечно недовольный, но, в общем-то, парень неплохой, вон какой нам круиз устроил за счет корпорации. Далее темы сменились на экономику, политику, глобалистов…
Всё это обильно смачивалось коньячком, и уже через час мы были в самом лучшем расположении духа. Мимо окна вагона проплывали живописные пейзажи и на ум пришли прочитанные где-то строчки:
«И солнце ярко светит, и веселей пейзаж,
когда в желудке плещет C2H5OH!»
Саня и Василий, накатив еще по «соточке», отправились в тамбур покурить, а мы с Лёхой, как давно бросившие сию пагубную привычку, разлили по стакашкам и за что-то выпили.
Вскоре в двери купе появились Саня с Васей и с ними какой-то, изрядно бухой мужичек.
Вася торжественно произнес: - Знакомьтесь, Антон Павлович, нихуя не Чехов… Палыч, как твоя фамилия?
- Белослюдов! Но друзья называют – Чернокварцев.
По случаю появления нового собутыльника, стаканы быстро наполнились и со словами: - «За Палыча!»; были немедленно опустошены.
И тут Палыч выдал: - А давайте сыграем партейку в шахматы?
Среди нас только Василий увлекался шахматами, точнее – он был просто ёбнутый на всю голову. С детства играл в каких-то секциях, был председателем шахматного клуба, имел кубометры всяких грамот и центнеры кубков. Даже когда в свободное время инженеры в интернете посещали сайты про рыбалку или смотрели ролики, как через глушитель заменить поршня в автомобиле, Вася неизменно обитал на каких-то онлайн турнирах по шахматам и что-то там выигрывал…
Палыч сгонял в своё купе за шахматами и, договорившись о призе победителю, а это, естественно был пузырь, игра началась. Вася по первым ходам Палыча оценил противника и изящно сделал ничью. Перед второй партией, Палыч, вконец охмелевший, предложил проигравшему накрыть поляну в вагон-ресторане на всю нашу толпу. Блять, и кто его тянул за язык!
После нескольких ходов Вася равнодушно изрек: - «Шах». Палыч долго думал, переставил фигуру и спросил: - « А так?». – «Мат!»; констатировал Вася.
Отпраздновав Васину победу, мы поперлись в вагон-ресторан. Маховик пьянки раскручивался с неимоверной скоростью. На столе, сменяя друг-друга появлялись бутылки с ромом, коньяком, вискарем… Палыч не умолкая мел пургу про инопланетян, Нибиру и что человечеству уже скоро придет неминуемый пиздец. Впрочем, нам уже был глубоко похуй финал цивилизации. Судя по рожам Лехи и Сани, они уже пребывали в нирване и слабо реагировали на внешние раздражители. Вася что-то пытался вставить в непрерывный монолог Палыча, но тот молотил без остановки.
Застолье закончилось внезапно от зычного голоса официантки, который объявил, что ресторан закрывается. Палыч, дай бог ему здоровья, оказался самым дееспособным. Он как то смог сгруппировать наши качающиеся туши в некое подобие альпинистской цепочки и мы раскачиваясь и спотыкаясь без приключений добрались до своего купе. Чего-то ещё выпили и я рухнул спать.
1 апреля. Пробуждение было подобно возвращению из клинической смерти. Башка трещала, во рту был стойкий вкус канализации. Ныло плечо – наверное, вчера я обо что-то уебался, но будучи в состоянии алкогольного анабиоза ничего сразу не почувствовал. На столе стояла начатая бутылка коньяка и вселяла надежду на выздоровление. С величайшим трудом удалось сесть, попасть горлышком бутылки в стакан и, морщась, проглотить содержимое. И вот он, священный момент, когда замахнув пойло, ты замираешь на пару минут, потом тебя прошибает пот, сердце начинает громко биться, дыхание становится ровным, отпускает головная боль. И вот оно – исцеление! В мыслях наступает прояснение, и ты пытаешься связать последовательность обрывочных воспоминаний вчерашнего дня…
Взглянув на часы, я прикинул, что через пару часов мы прибудем в пункт назначения. А ведь ещё надо разбудить и привести в чувства моих собутыльников. Когда я начал их тормошить, то на меня посыпались проклятия и пожелания что бы я отъебался от них. Но вовремя поданный животворящий опохмел быстро привел всех в форму.
От вокзала до забронированной гостиницы было пару кварталов, и мы решили идти пешком. Уже на подходе к гостинице нам повстречалось кафе, где на рекламном баннере красовался шашлык и пиво с раками. Решение было принято единогласно: после размещения в гостинице, сразу идем в это заведение.
И вот мы на пороге кафешки. На входе нас встречает здоровенный амбал в форме секьюрити с резиновой дубинкой на ремне и очаровательная официантка, на её груди красуется бэйджик с именем «Тамара». Вася спросил у неё, можем ли мы отведать у них шашлык и пиво, на что Тамара приветливо махнув рукой в зал сказала, что бы мы проходили и садились, где нам будет удобно.
В зале по обе стороны располагались кабинки без дверей, и в самом конце, у стены был настоящий бассейн с большими розовыми рыбами. Стена за бассейном представляла собой картину с тропическим сюжетом, а перед бассейном, сидя жопой на бортике и свесив хвост в воду располагался надувной крокодил Гена с гармошкой размером в человеческий рост.
Мы расположились рядом с бассейном, сделали заказ и стали ждать.
Но тут произошло что-то такое, что сломало и так подорванную алкоголем психику: к нам подошла Тамара и выставила на стол четыре бокала с желтой жидкостью, следом за ней подошел тот самый амбал – охранник. На руке у него висели четыре петли для виселицы. Тамара торжественно произнесла: - «Уважаемые гости! Сегодня в нашем кафе проводится День солидарности с угнетенными афроамериканскими рабами. И по традиции, что бы почтить их память, все посетители должны надеть на себя висельные петли и выпить ром, который дарит наше заведение. Толя – обратилась она к охраннику – раздай гостям веревки.»
Сказать, что мы охуели – не отразит и сотой доли нелепости этой ебанутой ситуации. Но глянув на свирепую рожу охранника, мы с идиотскими улыбками стали разбирать и напяливать на себя веревки…
- «А теперь, помяните невольников ромом!» - воскликнула Тамара.
После того, как мы выпили содержимое бокалов, Тамара весело произнесла:
- «С 1-м апреля вас, ребята!»
Первым ржать начал охранник Толик, следом начали подключаться мы, по мере осознания того, как нас разыграли. Пока Тамара удалилась за нашим заказом, мы смотрели друг на друга, на эти идиотские выражения наших лиц, достойных классики психиатрии и тряслись от хохота.
Далее пьянка продолжалась в «штатном режиме» - после пива пошли более крепкие напитки, пошли душевные мужские разговоры о тайнах бытия… до момента, пока Сане не взбрело в голову сфотографироваться с надувным крокодилом. Лёха достал свой смартфон и начал фотографировать. После пары снимков, Саня обнял крокодила, но поскольку уже херово стоял на ногах, споткнулся о край бассейна и вместе с крокодилом уебался в воду. Мы ждали естественной реакции – воплей и матов. Но Саня молча встал на дно бассейна, вода доходила ему до колен, с головы стекали струйки воды, вся одежда была насквозь мокрая и задорно спросил: - «Сфотал?».
На шум примчались Тамара и охранник. Саня, глядя в глаза Толику, виноватым тоном сказал: - «Талян, бля буду, случайно поскользнулся… рыбы живые… сейчас крокодила поставлю на место и вылезу.» Толик ехидным тоном ответил ему: - «Если бы ты знал, сколько долбоёбов тут уже поплавало…» - и хихикая удалился.
Когда Саня выбрался из бассейна, с него рекой текла вода, образуя большую лужу. Леха вызвался сбегать в гостиницу за сухой одеждой, но Тамара сказала, что у них есть огромная сушилка и минут через десять все высохнет. Саня, оставляя мокрые следы послушно поплелся за Тамарой, а мы вернулись к прерванному застолью.
В гостиницу мы пришли уже под вечер. В фойе в углу была небольшая сцена, на которой стоял рояль и ещё несколько инструментов. Как раз к нашему приходу на сцену взошли две очаровательных барышни, одна села за рояль, другая взяла в руки скрипку и раздались волшебные звуки живой музыки. Мы уселись в кресла и не могли оторваться от этого зрелища. Девушки исполнили несколько произведений и тут Леха не выдержал, подошел к девушкам на сцене, о чем то с ними пошептался и откуда-то появился парень с гитарой, которую передал Лехе.
Надо сказать, что Леха в прошлой, доинженерной жизни, играл в каком-то кабаке и разных рок группах, и вот спьяну, решил экспромтом сделать трио. Леха пару раз брынькнул и зазвучал Скорпионс в исполнении гитары, рояля и скрипки. Звучание было настолько оригинальным, что к сцене стал подтягиваться народ. Когда музыка смолкла, то раздались крики «Браво» и аплодисменты. Леха, воодушевленный одобрением благодарных зрителей, снова пошептался с девушками и они исполнили еще несколько известных произведений. Это был триумф!
Когда Леха подошел к нам, то сказал, что пригласил барышень в ресторан гостиницы и они согласились.
За столом девушки, представились Ларисой и Еленой. Обе служат в театре, а здесь играют для подработки два раза в неделю. Жизнь, в личном плане, у обоих не сложилась. По Лехе было видно, что он запал на Ларису, оказывал ей всякое внимание и постоянно подливал ей в бокал.
К концу застолья, мы уже все изрядно опьянели и, что-бы не прерывать прекрасный вечер, решили все вмести пойти в сауну, которая была в недрах этой гостиницы и продолжить пьянку там.
Сауна представляла из себя, собственно парилку, приличный по размерам бассейн, душевая и банкетная комната с креслами. Вскоре принесли заказанные алкоголь и блюда. Здесь девушки уже перешли с вина на вискарь, и по ним было видно, что они уже давно так просто и свободно не отдыхали в такой отличной компании, как наша. Когда мы уже изрядно опьянели, то пошли в сауну. Видимо, высокая температура и неисчислимое количество выпитого ударили по мозгам так, что все вокруг начало плыть. Дабы не усугублять ситуацию, я из сауны сразу погрузился в бассейн. Следом вывалила в бассейн вся остальная компания. Девчонки визжали, кто-то орал белугой, кто-то кого-то не то топил, не то спасал. В этот момент бассейн напоминал кипящую кастрюлю с пельменями. Наконец, набесившись, мы вернулись к столу и понеслись тосты на всякие животрепещущие темы.
Уже за полночь, мы с Василием пришли к заключению, что хватит бухать и пора в номера, нам же завтра надо быть в форме. Леха и Саня остались с девчонками в сауне продолжать банкет, а мы с Васей, как женатые и добропорядочные люди пожелали им всего самого доброго и удалились.
|
|
59
Про сбор денег СМСками на лечение детей и не только.
Мне очень нравится смотреть новости по нашим гостелеканалам. Они все по шаблону. Сперва распишут, как у нас в стране все прет, колосится и встает полной грудью, а остальные нам завидуют. Потом расскажут о каком-нибудь жулике/взяточнике/террористе, которого, естественно, поймали и наказали по всей строгости. Ну а в конце государство поведает об умирающей Машеньке, которой на лечение надо срочно собрать СМСками. Иначе она умрет.
Почему при такой концентрации молочных рек и кисельных берегов государство перекладывает лечение одних своих граждан на других, оно не говорит. Про то, что с каждой зарплаты работодатель уже переводит процент в фонд мед.страхования, тоже молчит. Просто скиньтесь на лечение и все. Я считаю, что государство не должно останавливаться на достигнутом и данную затею надо углубить и расширить!
«В пятом микрорайоне завелся маньяк. Он уже изнасиловал Алевтину Сергеевну и Тамару Петровну. Маньяк соблюдает четкую очередность и следующей идет квартира Егор Егорыча. К сожалению, поймать насильника очень сложно и полиция, переделанная из милиции, не справляется. Нужно арендовать в США оригинального полицейского, а это стоит 5 млн. руб. Переведи на номер любую сумму, спаси Егорку!»
«В пятом микрорайоне пожар. Он быстро распространяется. Уже сгорели квартиры Алевтины Сергеевны и Тамары Петровны. На очереди квартира Егора Егорыча. Он вместе с маньяком тушил пирогами и блинами и сушеными грибами, но это не помогло, а в России нет более современных технологий пожаротушения. Нужно заказывать пожарную машину в Германии. Стоит она 15 млн. руб. Переведи на номер любую сумму, спаси Егорку и его друга!»
«С помойки, где проживают Алевтина Сергеевна, Тамара Петровна и Егор Егорыч, уже две недели не вывозят мусор. К сожалению, в России нет подходящих мусоровозов. Нужно заказывать в Италии. Переведи на номер любую сумму, помоги им вздохнуть полной грудью!»
«В школе, где Алевтина Сергеевна преподает математику, нет таблиц умножения и детки не могут посчитать, сколько класс должен сдать на шторы. Отечественные таблицы устарели и надо заказывать новые, во Франции. Стоимость одной таблицы - 100 тыс. руб. Помоги деткам научиться считать, переведи на номер!»
|
|
60
Ворчать старики Вяткины начали сразу как только увидели гостей. Первым делом им не понравился Анин наряд.
— Это кто ж тебя так, внученька? — запричитала бабушка, увидев дырки на её джинсах, — собаки чтоль тебя драли?
— Как словно без матери растёшь, — метнула она косой взгляд в сторону невестки.
Вышедший на крыльцо дед тоже ахнул.
— Ты это, Нюрка, ты давай не стесняйся, скидывай штаны-то, ща бабка быстро заштопает.
— Это гранж, деда, — фыркнула Аня, — стиль такой, ничего вы не понимаете.
Дед недовольно нахмурился, но сдержался увидев Бурова. Буров был институтским однокашником их сына Михаила, но если Мишка трудился программистом в крупной торговой сети, то Буров пошёл дальше, в науку. Худой и растрёпанный он и походил на какого-то полусумасшедшего профессора из фильма про злодеев.
— Он уже докторскую пишет, а сам где-то в оборонке работает, — шепнула невестка Тамара старикам, — нейросвязи какие-то им материализует.
Вяткины уважительно посмотрели на Бурова и больше ничего не спрашивали.
Сам Буров вёл себя скромно, в разговоры особо не влезал и всё больше молчал, поблёскивая стёклами толстых очков.
Лишь время от времени он доставал из кармана блестящий приборчик похожий на калькулятор и быстро пощёлкав кнопками что-то записывал в небольшой блокнот.
Обедать решили сесть в беседке, так и не дождавшись внучки, что залезла на чердак, где связь по её мнению была получше. Там она сосредоточилась на экране своего телефона почти не обращая внимания на звавших к столу взрослых.
— Поела б хоть по-людски, — сердился дед, — антенна скоро на голове вырастет!
— Да ладно, не ругайся, попозже поест, — вступился за дочь Мишка, — ну поколение такое, не могут они без телефонов...
— Мы же смогли, — возразил дед, — жили же как-то, книжки читали, мечтали о чём-то...
— Мы о другом мечтали, а сейчас все блогерами хотят быть или звёздами инстаграмма. Всё энергию и время на интернет тратят, лишь бы...
— Верно! — Буров так неожиданно вскочил из-за стола, что все вздрогнули, — все мечтали... а ведь это тоже энергия... и если ещё учесть временной коэффициент...
Он взволнованно прошёлся вокруг беседки не замечая никого и вдруг, словно что-то вспомнив, почти бегом направился в дом.
Вот тут-то всё и произошло, как только он ушёл.
Вроде бы сперва как громыхнуло. Или скорее даже сверкнуло, как в грозу молния.
А может и молнии никакой не было. По крайней мере единого мнения в этом вопросе впоследствии так и не получилось. Это дед потом говорил про молнию, остальным же привиделось какая-то дымка и зеленоватое мерцание, когда к ним снова вышел Буров.
Когда всё рассеялось, стало заметно, что в образе собравшихся произошли просто потрясающие изменения.
Дед стоял в космическом скафандре с надписью СССР на гермошлеме. За лицевым стеклом были видны его выпученные от удивления глаза, которыми он смотрел на свою супругу.
Перед нею, одетой уже в белоснежный халат, стояла тележка с нанесённой спереди полукругом надписью МОРОЖЕНОЕ. Верхний лоток был открыт, оттуда шёл пар и виднелись аккуратно уложенные батончики эскимо. Бабка ошарашенно поправила накрахмаленную косынку на голове, достала один серебристый батончик, развернула его и осторожно откусила.
Их сын Михаил Вяткин, сидел на капоте невесть откуда появившейся, наглухо затонированной чёрной "девятки" с лежащей на панели барсеткой. На нём была кожаная куртка-косуха с выглядывавшей из-под неё толстой золотой цепью, спортивные штаны с лампасами и кроссовки "Адидас". На всех присутствующих он смотрел тоже удивлённо, но нагло, по-бычьи наклонив вперёд бритую голову. В руках Мишка умело вертел чёрные чётки-"змейки".
Его жена Тамара выглядела ещё необычней с высоким начёсом на голове, в перламутрово-розовых лосинах, кожаной мини-юбке и на высоченных каблуках. Кроме того она беспрестанно жевала резинку и выдувала пузыри накрашенным ртом, игриво поглядывая на почему-то совсем не изменившегося Бурова.
К счастью, их дочки не было видно.
— Слышь ты, овца, — сказал Мишка супруге каким-то странно-гнусавым говорком, — ты чё на него пялишься, ты меня провоцируешь что ли? Нет, ты, скажи, ты чё меня провоцируешь?
— Отстань, — Маринка громко расхохоталась и подойдя к Бурову кокетливо ему подмигнула, — моё дело на кого пялиться.
— Тьфу! — плюнула бабка и подняв деду экран гермошлема дала ему откусить эскимо, — так и знала, что она проститутка, прости господи.
— Я не проститутка! — окрысилась невестка, перестав от возмущения жевать, — Я вообще-то ведущий специалист! И, между прочим, на хорошем счету! Мало ли кто кем хотел в детстве стать!
Тут все присутствующие переглянулись и оглядели друг друга как-то по новому.
— Погоди-ка... — Михаил встряхнул головой и подняв к лицу правую руку осмотрел сидевшее на его среднем пальце огромное золотое кольцо-печатку, — так это твой... кварковый перенос?
Буров лишь пожал плечами.
— Ты ж говорил, что это невозможно, что это принципиальный запрет, как вечный двигатель у физиков, как...
— Я и сам ещё не очень понимаю, — Буров сунул руку в карман и осторожно вытащил свой прибор, — реноватор же на зарядке стоял, а я решил периоды по поколениям выставить, может напряжение прыгнуло и вот...
Мишка озадаченно покачал головой, затем снова осмотрел свою печатку и угрюмо нахмурился:
— И чё, долго мне теперь пальцы гнуть?
Дед промычал что-то под гермошлемом и бабка достала новое эскимо.
— Если увеличить выход в пьезорезистивном инверторе... — задумчиво сказал Буров, — но надо батерейки поменять для начала.
— В "Околице" у нас батарейки, — выдохнул дед, сумевший приоткрыть гермошлем, — до конца проулка и налево.
Мишка с Буровым вышли на улицу, но тут же невольно остановились.
Над соседским забором торчал высокий флагшток по которому ползло бело-синее полотнище военно-морского флага. Откуда-то из глубины двора звучала мелодия "Варяга".
Они переглянулись и не сговариваясь заглянули через калитку.
Флаг поднимал Серёга Глазырин, их сосед напротив. Дотянув флаг до верха он отступил на несколько шагов, отдал честь и замер приложив руку к фуражке с якорем.
— Пойдём, — сказал Мишка Бурову, — ну его нахрен, он с детства всё морем бредил.
— Значит охват шире, чем я думал, — задумчиво произнёс Буров, когда они прошли пару домов по улице, — и, не дай бог, радиальный.
И это его предположение вскоре получило веское подтверждение.
Стоило им повернуть за угол, как перед ними словно из-под земли вырос какой-то здоровяк в чёрной балаклаве и камуфляже с нашивкой ОМОН.
Мишка дёрнулся было в сторону, но спустя мгновение был профессионально уложен подсечкой в придорожную траву лицом вниз. Прижимая Мишку коленом к земле омоновец ловко выхватил и-за спины дубинку и замахнулся на Бурова.
— К забору встал быстро! И руки держи, сука, руки, чтоб я видел!
— Витька, ты что ли? — прохрипел снизу Мишка, — Отпусти, больно же, это я, Вяткин!
Омоновец убрал с Мишки ногу и приподнял маску.
— Тю, Миха, а я тебя и не узнал, думал братки какие заехали. Я ж теперь вроде как за порядком присматриваю. А ты чего, в блатные что ли сдался?
Мишка встал, отряхиваясь и покрутил шеей.
— Типа того... а ты, Витёк, значит, омоновцем в детстве мечтал стать.
— Точняк, помню раньше всё хотел... — Витька даже вздохнул, — да только батя сказал нахер ему надо мента ростить.
Он приладил дубинку за спину, полностью сдёрнул маску и почесал затылок.
— А сегодня, не поверишь, только в котельную на смену собрался, как что-то вдруг словно перещёлкнуло и я уже в форме...
— А жена как? — спросил Мишка, — тоже поменялась?
— С Иркой вообще беда, — снова вздохнул Витька, — она ж в школе в Москву всё хотела на актрису поступать, а стала учителем. У неё и сегодня уроки в расписании, а она только и делает что переодевается, да вон, сами посмотрите..
Витька дёрнул задвижку на двери, и они зашли во двор.
Ирина стояла на крыльце дома в накинутой на плечи кружевной чёрной шали с бледным и каким-то нервным лицом. В красиво вытянутой руке в длинной перчатке дымилась тонкая сигарета.
Увидев гостей она порывисто к ним повернулась и спросила несколько приглушенным голосом:
— Вы знаете, что я думаю о Бергмане, обо всех этих его полутенях и откровениях?
Мишка с Витькой переглянулись и промолчали.
— И что же? — осторожно поинтересовался Буров.
— Мне кажется, я смогла бы у него сыграть, это как раз мой стиль, моя сценическая техника.
— Вы полагаете...
— Это несомненно, хоть и по многим причинам невозможно. — она изящно стряхнула пепел в сторону, — Но главная драма в том, что я здесь, здесь в этой глуши с тонким культурным слоем и абсолютно чужим мне по уровню человеком!
— Я щас тебя к колодцу пристегну, — пообещал Витька и звякнул наручниками на ремне, — выровняешься.
— Двинем мы, — сказал Мишка, — нам в магазин успеть.
Больше по дороге они никого не встретили. Пусто было и в самой "Околице", лишь продавщица Нинка Галкина одиноко сидела в своём углу.
Увидев вошедших посетителей она озабоченно прищурилась и крикнула:
— Следующий!
Мишка сразу заметил, что Нинка тоже изменилась - на носу у неё появились очки, а её обычный сиреневый сарафан сменил белый халат и такая же докторская шапочка.
Буров подошёл к кассе и Нинка привстала из-за прилавка.
— На что жалуетесь? — она взялась за висевший на шее стетоскоп и послушала его грудь. — Что конкретно беспокоит?
— Да, вроде ничего... — опешил Буров.
— Самый типичный для терапии случай, — фыркнула Нинка, — ничего не болит, ничего не беспокоит, а потом мы уже и не болезни лечим, а последствия. Ну, так что же, молодой человек?
— Сплю плохо, — нерешительно сказал Буров, — просыпаюсь часто, а ещё...
— Буров! — не выдержал Мишка, нервно крутанув чётки, — ты чё, в натуре, повёлся-то, какая она тебе докторша!
Буров вздрогнул и пришёл в себя:
— У вас батарейки есть? Пальчиковые?
— И пальчиковые есть и мизинчиковые. — Нинка сердито посмотрела на Мишку, — А вам, мужчина, хорошо бы почки проверить, синячки у вас под глазами...
— Давайте две, — Буров достал бумажник.
— Сто восемьдесят за две штуки, сейчас я вам выпишу, — Нинка пробила на кассе чек и строго посмотрела на Бурова, — вот, возьмите, завтра покажетесь.
— Дурдом на выезде, — протянул Мишка, когда они вышли наружу, — ты, давай врубай рысью свой хреноватор, мало ли, может кто снайпером хотел стать.
— Боюсь самому мне теперь нельзя, — Буров помедлил, — я уже использовал первичный преобразователь,
— Так давай я щёлкну, — предложил Вяткин, — говори куда жать.
— Тебе тоже нельзя, — Буров вставил батарейку и захлопнул заднюю крышку — есть риск самопроизвольного разрушения симметрии...
— Слышь, ты чё подпрыгиваешь? — рассердился Мишка, — Ты меня провоцируешь что ли? Диктуй конкретно чё делать!
— Понимаешь, я всегда хотел стать учёным, — сказал Буров, — С детства хотел и стал. И поэтому обратный магнитный момент при низких энергиях меня и не затронул, следовательно...
— Ты давай не мороси, — поморщился Мишка, — проще с людьми общайся.
— Проще говоря, нам надо найти такого же, кто стал тем, кем мечтал. Думаю сигнал всё же был линейным, направленным вдоль улицы. Кто-то обязательно собой остался.
Мишка ненадолго задумался.
— А пошли сразу к Андреичу, — предложил он, — Андреич тут типа председателя, пусть собрание объявит, сразу и вычислим.
Дом председателя с виднеющейся зелёной крышей был совсем рядом, на другой стороны улицы. Они дошли до ворот и Мишка уже поднял руку к звонку как вдруг где-то совсем рядом раздался резкий приближающийся звук сирены. В тот же миг в конце улицы показалась красная пожарная машина с включенными синими маячками. Распугав всех окрестных собак она на большой скорости промчалась мимо Мишки с Буровым оставив после себя лишь облако пыли.
— Дела... — присвистнул им вслед Мишка, — это ж Андреич рядом с водилой и сидит, в пожарники по ходу в детстве метил.
Он задумчиво оглядел улицу.
— Можно тогда до Михеева дойти, это фермер тут местный, у него по идее полдеревни работает, да и сам мужик дельный...
Дом фермера был, наверное, самый большой в селе, возвышаясь двумя этажами над всеми соседскими крышами.
Массивные чугунные ворота были приоткрыты и Вяткин просунув голову громко поздоровался. Никто не ответил и они вошли внутрь.
Во дворе никого не было и они прошли дальше, за дом, откуда доносился какой-то шум.
Супруга Михеева в голубой униформе стюардессы стояла в дверях свинарника и старательно вещала, не обращая на доносившееся громкое хрюканье:
— Дамы и господа, в целях безопасности полёта просим вас не пользоваться личными компьютерами и телефонами во время взлёта и снижения нашего...
Увидев Вяткина с Буровым она приветливо улыбнулась и, поправив на голове пилотку, вытянула руку в белой перчатке:
— Аварийный выход, граждане пассажиры, находится прямо и налево.
Самого фермера, одетого в чёрный берет и куртку, заляпанную красками они обнаружили на заднем дворе возле бани.
Михеев стоял спиной к ним замерев перед мольбертом с натянутым пустым холстом и казалось дремал.
Вяткин откашлялся:
— Иван Сергеевич, нам бы пообщаться...
Михеев вздрогнул и резко обернулся.
— Тише! — он взмахнул рукой с зажатыми в ней кистями. — Поймите же наконец, что только живопись может почти буквально изображать тишину, и как покой и как некую высшую гармонию образа...
Он замолчал, подозрительно осмотрел гостей и нахмурился.
— А вы вообще кто? Вы мне мешаете, вы закрываете перспективу и вообще выйдите из мастерской! Немедленно!
— Чё понту по ним ходить, — сказал Вяткин, когда они снова оказались на улице, — сам же видишь, мы тут все переопылились.
— Но кто-то ж должен был мечтать попроще, — сказал Буров, — поприземлённей что ли...
Мишка внезапно остановился.
— А пошли к депутату! — показал он на стоявший впереди домик с висящим над крыльцом флагом, — вот уж кто всегда хочет на халву прожить! У него тут в администрации приёмная, щас зайдём и спросим как с гада.
Сельский депутат Александр Ворюшкин оказался у себя. Высокий и худощавый, со спутанными лохматыми волосами и всклокоченной бородой, он стоял у открытого окна держа в руках стопку смятых и исписанных листов бумаги.
Увидев гостей он нисколько не удивился, а казалось даже обрадовался.
— Вот, послушайте из последнего... посвящается ей, — он загадочно откашлялся и тщательно завывая продекламировал:
Сидишь и смотришь в кактусы как Эмма Бовари
а помнишь целовалися мы в поле до зари
дурманили нам головы душистые хлеба
и плыли облакастые июльские неба
— Неба? — переспросил Мишка и не выдержав засмеялся, — все семь сразу?
Ворюшкин же совершенно не обидевшись достал из стопки новый листок и кратко объявил - Хокку!
Гвоздь измены я бросил
на лунную дорогу
плачет сакура
но работает шиномонтажка
— Гениально, — похвалил Буров и покосился на Вяткина.
— Ладно, почалили обратно, — безнадёжно махнул тот рукой, — бесполезняк дальше тему мылить...
По дороге домой они услышали отдалённые раскаты грозы, а вскоре прогремело совсем рядом и хлынул сильный, по-настоящему майский ливень. Когда они основательно промокнув уже дошли до своего переулка, дождь закончился также резко, как и начался. Сосед Серёга Глазырин в полосатой тельняшке сидел на своём заборе и глядел вниз, в сторону речки в большой морской бинокль.
— А ты чего мокнешь, Серёг? — спросил его Мишка, на что тот лишь отмахнулся, гордо заявив:
— Это не дождь, а морская пыль.
К приходу Мишки с Буровым во дворе ничего не изменилось, все только переместились от дождя в беседку.
Тамара красила ногти пурпурным лаком, а дед доедал очередное эскимо.
— Шоколадное поступило, — сообщила бабка, — по одиннадцать копеек...
— Урааа! — внезапно донеслось с чердака.
Аня кубарем слетела по лестнице и радостно хохоча принялась скакать вокруг беседки.
— Что случилось? — поинтересовалась Тамара, — шубу подарили?
— Я там на сено легла и заснула, а когда проснулась, смотрю... — Аня помедлила и победно выпалила, — а у меня теперь миллион подписчиков! Вау! Как я и мечтала!
Мишка вопросительно посмотрел на Бурова, и тот удовлетворённо кивнул в ответ.
Аня перестала прыгать и удивлённо осмотрела всех присутствующих
— А вы чего все так вырядились? Косплеите что ли? Мааам, пааап?
— Ничего, — Мишка толкнул Бурова локтем и тот вытащил из кармана свой прибор, — греби, тьфу, то есть иди сюда, Анечка, нам тут надо одну кнопку нажать.
Аня подошла и неуверенно пожав плечами осторожно поставила палец на красную кнопку.
Все замерли.
— Поехали! — прогудел из-под гермошлема дед и махнул рукой.
(С)robertyumen
|
|
61
Тамара Сергеевна Зубова, учитель русского языка и литературы, завуч средней школы гарнизона Гаджиево. Мы трепетали перед ней, как листы осины, как бандерлоги перед Каа. "Степанов, опять в окно пялишься - вон из класса!" или "Рудомилов, бла-бла, - иди чокнись головой об унитаз", ну и тому подобное, естественно с парой в журнал. Была у неё фишка - короткий диктант в начале урока. Мы писали его десятки раз, и даже самый последний двоечник, Рудомилов, получал пять. Как-то, то ли на спор, то ли под хорошее или плохое настроение, я написал этот диктант так: "Венегред, ветчена и котлеты с макароным горниром". Думал, что это воспримется как шутка. А получил кол - хорошо хоть на оценке в четверти это не сказалось. Да, согласен, методы Тамары Сергеевны покажутся неприемлемыми. Но есть несколько НО. Розгами нас никто не стегал; родителей в школу не вызывали, денег на ремонт не вымогали. Уважение же к русскому языку и достойную грамотность получил каждый мой одноклассник. В восьмом классе она попросила меня остаться после урока. "Серёжа, можешь попросить маму купить мне недорогой хрусталь. Мне нужно подарить врачу". Мамочка работала в Военторге, купила 6 фужеров. Тамара Сергеевна отдала мне 10 рублей. Уже тогда я впервые стал блатным. В это же время наша Учительница вышла замуж и превратилась из Зубовой в Доброзубову.
|
|
63
Это случилось накануне Нового года, несколько лет назад. Подходит ко мне однокурсница Наташка и говорит: «Есть костюмы Деда Мороза и Снегурочки. Хочу объявление дать, что на дом ходим платно. Ты в доле? Заработаем!»
Конечно, я согласился. Деньги нужны были, а роль сыграть – раз плюнуть, мы с Наташкой в КВНе постоянно участвовали.
Скреативили объявление, дали в газету и бегущую строку. Звонить нам стали почти сразу, так что дело пошло. Дети были разные, и славные ребята, и нытики-зануды. Одного пацана запомнил – он с порога спросил: «Дед Мороз и Снегурочка, значит? И сколько вам мой папа заплатил?» Короче, опыт интересный.
И вот, до праздника оставалось дня четыре, тут звонит мне знакомая: «Олежка, выручай! Мы тут собрали подарки для детей из местной больницы – они же без утренников остаются, а Деда Мороза у нас нет! Сможешь поработать бесплатно?»
Ну, я подумал – дело хорошее, согласился. Тем более, довезти до больницы пообещали. Еще дома нарядился, бороду приладил, пошел. Настроение хорошее, такой подъем, что не за деньги иду работать, а просто так, чувствую – все могу. Мне даже соседка Тамара в подъезде улыбнулась, а она после того, два года назад как потеряла сына все время грустная ходила.
И вот, мы на месте. Нас собрали в холле, посреди – елка, гирлянды зажгли. Праздник замечательный получился! Дети веселятся, в ладоши хлопают, песни поют, стихи читают. Потом подарки дарить стал – такое у всех счастье. Рожицы довольные, кругом улыбки…
И вдруг вижу – пацан лет шести в углу сидит, не играет, подпер руками подбородок, на нас смотрит, а в тёмных глазах – тоска. Подошел к врачу, спрашиваю:
- Кто это и что с ним?
- Марк, - отвечает врач. - Сирота он. Дорожно-транспортное. Ехали с отцом и матерью в машине, перевернулись. Родных больше нет, сейчас в детдом пристраиваем…
Меня будто наотмашь ударили. Ощущения счастья как не бывало. Конечно, можно было бы довести программу до конца, уйти и забыть обо всем, но я так не мог. Взял подарок и на подгибающихся ногах пошел к мальчику. - Привет, Марик! С Новым годом, с новым счастьем! Он поднял на меня тяжелый взгляд.
- Ты же не настоящий Дед Мороз, так?
Я пожал плечами: - А это смотря во что ты веришь. Я-то в себе уверен. Но ты можешь проверить. Какой подарок хочешь на Новый год? Если выполню – значит, настоящий. (Тут я мысленно зажмурился, потому что представил, куда уйдет мой новогодний бюджет и где занимать, если парень захочет, к примеру, айфон. Но остановиться я уже не мог.
А Марик усмехнулся невесело и сказал:
- Ну хорошо, давай попробуем.
Я присел рядом. - Загадывай!
Мальчишка распахнул глазища и вдруг жарко зашептал:
- Если бы я был глупым, попросил бы, чтобы мама с папой вернулись. Но я не дурак, все понимаю. Поэтому, если ты настоящий Дед Мороз, сделай, чтобы меня в детдом не забрали! Сможешь?
И вот тут я понял, что облажался. Как довел программу – не помню, всё будто в тумане. Вернулся домой, но ничего делать не мог: перед глазами стоял взгляд Марика – полный тоски и надежды.
Я даже стал прикидывать, не забрать ли мальчика себе. Но кто бы отдал ребенка студенту без постоянного заработка? Всю ночь проворочался, размышляя.
А под утро меня осенило! И уже в восемь утра в костюме Деда Мороза я стучался к соседке Тамаре. Я не знаю, как они там договорились – говорят, сам главврач подключил знакомых, но уже 31 декабря я встретил Марика и Тамару у нашего подъезда. Сияющая соседка представила мне пацана и сказала, что он – ее гость в новогоднюю ночь.
Марик не выглядел таким же счастливым, скорее недоумевающим, но прежней беспредельной тоски у него в глазах я не заметил.
А когда праздники закончились, и наступил январь-февраль, мальчик переехал к нам в дом насовсем – Тамара взяла его под опеку.
Прошёл год, и вот Наташка снова позвала меня дедморозить. Я не мог упустить такой случай и в предновогодний вечер нагрянул в гости к Тамаре. А когда Марик открыл дверь, подмигнул ему и громогласно вопросил:
- Ну что, настоящий?
- Настоящий! – шепнул он и обнял меня за ноги. И в этот момент я действительно почувствовал себя Дедом Морозом. Настоящим волшебником.
Анастасия Иванова
|
|
64
Вася Сидоров
Ну хорошо. Ну пусть не в каждом классе. Ну хоть в одном из «А», «Б», «В», «Г» в каждой советской школе был свой Вася Сидоров. Пустой упертый взгляд исподлобья. На учете в детской комнате милиции. Отбирает мелочь у малышни. Ну и так далее. Весь набор. Школа мечтала, когда Вася закончит восьмой класс и свалит в ПТУ. В нашей школе педсовет совершил роковую ошибку. Васю Сидорова оставили на второй год. Закон о всеобщем среднем образовании никто не отменял. Это означало гиену огненную для тех, кому предстояло с ним учиться, и рай для тех, кто, отряхнув прах Васи со своих ног, шел дальше светлой дорогой знаний…
Тамара Николаевна Мальцева, преподаватель истории, которая приняла Васю, испробовала все свои педагогические таланты, вроде начались какие-то подвижки, но очередной учебный год закончился. Васю надо было выпускать. Педсовет не дал промашки в этот раз. В аттестате не дрожащей рукой было проставлено «удовлетворительно» по всем предметам. Вася и Школа пошли каждый своей дорогой.
Тамара Николаевна хорошо отдохнула тем летом. Близилось первое сентября. Как-то, гуляя с внучкой в парке, она встретила Васю. Он еще издалека заметил ее, заулыбался, замахал руками…
- Как живешь, Вася?
- Хорошо! Знаете, благодаря Вам я многое понял… Сейчас вот в училище поступил…
- На Космонавтов? (на улице Советских Космонавтов в нашем городе есть профессионально-техническое училище, где готовят штукатуров-маляров, электриков… ну, элита…).
- Нет! Пока на сантехника! Но у меня всё впереди!
……………………………………………………………………………
Светлая Вам память, Тамара Николаевна! Педагог от Бога! Спасибо всем, кто меня учил.
|
|
65
Разговор этот произошел лет пятнадцать назад. И вот сейчас я его вспомнила.
Однажды меня занесло корректором в маленькую редакцию. Совсем маленькую – офис занимал обычную квартиру в старом доме на Фонтанке. Ну и коллектив, соответственно, был оптимизирован экономным владельцем издания до предела – в нашем теремочке трудились плечом к плечу редактор, художница Ника, верстальщица и рекламщица - обе Верки, большая и малая. Необходимость такого элемента газетной деятельности, как журналист, не помещалась в начальственной голове. Зачем он нужен, если столько разных текстов произрастает на тучной ниве интернета, и всего-то делов – собрать их заботливыми руками редактора. Чтобы не нарваться на месть раскрученных саблезубых авторов, контент умыкался у тихих провинциальных графоманов и в покрытых розовыми девичьими прыщиками лирушечках. В общем, журналиста не было. Зато в отдельном кабинете красило ногти умопомрачительной красоты и глупости созданье, гордо называвшее себя офис-менеджером. Вначале премудрое начальство пыталось обойтись и без корректора, но нудные рекламодатели такой подход признали порочным. Пришлось уступить капиталу.
В первые дни, еще не разобравшись в особенностях редакционной политики, я сильно недоумевала, читая поступавшие от редактора, пожилой простодушной Тамары Николаевны, тексты. Кроме того, чувствовалось что-то странное в отношении ко мне сотрудников. Трудноуловимое – не то настороженность, не то опаска. Точнее сотрудниц – это был типичный женский монастырь. Единственный самец, большой раскидистый фикус Вася, ютился на подоконнике, грустно прижав ладошки-листья к стеклу. Окно, естественно, выходило во двор-колодец привычно угрюмого вида.
Через пару недель, когда все как-то потихоньку вошло в рабочую колею и в перерывах мы дружно гоняли на кухне чаи, я улучила подходящую минуту и спросила – что это было? Девицы переглянулись и засмеялись.
Как выяснилось из их рассказа, я была здесь уже не первым корректором. Причем два предыдущих успели произвести неизгладимое впечатление. Оба, точнее обе, были, как деликатно выразилась Верка большая, херакнутые. Первая посвящала все свободное время обличению козней нечистой силы, и легкомысленные молодые сотрудницы довольно скоро почувствовали себя неуютно. Вторая же отличалась редкой чистоплотностью. Мыла она все. Когда она вымыла под краном купленное в киоске мороженое, девицы решили, что вечный поиск ошибок пагубно влияет на душевное здоровье корректоров.
Но я мыла только руки и фрукты, с нечистой силой же и так всегда на короткой ноге, поскольку постоянно чертыхаюсь, - в общем, все облегченно выдохнули.
Мы очень мило сработались. Народ все был жизнерадостный и не вредный, общие темы – мужики и дети – всегда были под рукой, так что поводов для конфликтов не находилось. Единственное неудобство возникало, когда девицы вспоминали про телевизор. Стоило нам собраться на кухне в обеденный перерыв или на чай-кофе, как они тянулись за пультом. Я не протестовала. Просто стала выходить на обед минут на пятнадцать пораньше. Пила кофе и читала какую-нибудь книжку. Потом вваливались буйные Верки, плюхались на стулья, начинался шум-гам-телевизор. Я мирно брала книжку, чашку и отчаливала в тихую гавань, обратно на рабочее место.
Мои исчезновения не остались незамеченными.
В один прекрасный день, когда я встала и развернулась к выходу, сотрудницы подступили с вопросом – какого хрена.
- Девчонки! Просто я не люблю телевизор, вот и все, - объяснила я.
- Как это? - не поняла Верка большая.
- А… а для фона? – растерянно спросила Верка маленькая.
- А зачем? Вот зачем тебе телевизор «для фона»? Как это – «для фона»? – полюбопытствовала, в свою очередь, я. Тем более что меня действительно давно интересует этот странный феномен.
Верстальщица вдруг возмутилась.
- Потому что я не люблю тишину! Мне в ней неуютно.
- А мне наоборот, - проникновенно пыталась втолковать я. – Хочу слышать свои мысли. Вот тебе – разве этот галдеж не мешает их слушать?
Наступила тягостная пауза.
- Но я вовсе не хочу слышать свои мысли!
- Нет, ну как же все-таки без него? – вступила Тамара Николаевна. – А дома?
- И дома так же.
Девицы сопели. Телевизор орал. Я переминалась с ноги на ногу.
- Ужас… Бедные твои родственники… - наконец протянула Верка большая. - Да ты тиран! Даже тираннозавр!.. Нет, я все-таки не понимаю. Почему?!
И я сделала ужасную глупость. Пустилась в объяснения.
- Ну смотри. Вот он включается - это как если бы вдруг ко мне домой ввалились незнакомые гнусные рожи – о, во-во, вроде этих - и начали завывать, обсуждая новые приключения певицы Валерии или балерины Волочковой. Или Путина с Медведевым. Или еще хуже – сами певицы с балеринами приперлись. И кругом они тычут мне в нос своим грязным бельем, новыми пулялками и всячески производят принуждение к групповому замужеству. А я сижу в своей фланелевой пижамке со слониками, кофе мой стынет, и никуда от них не деться. Короче, мне все это мешает.
- Мешает чему?!
- Думать, - застенчиво ответила я.
И тут в их глазах однозначно прочиталось: «Вот оно! Корректор! Мы так и знали!»
Верка буркнула, помолчав (а все согласно кивали):
- Танька. Ты больная. Тебе надо к психиатру.
- Отчего же мне? Смотрите, вам неуютно в тишине - почему? Да потому что вы не можете остаться наедине со своими мыслями. Так, может, это вам надо к психиатру?
Все внимательно на меня посмотрели.
И Верка членораздельно, внятно пояснила:
- Нет, нам не надо. Тебе надо. ПОТОМУ ЧТО НАС БОЛЬШЕ.
(Татьяна Мэй)
|
|
67
Набрав стаж сначала учеником, а потом родителем, я успел перевидать как минимум полсотни школьных учителей. Большинство из них, к сожалению, не заслуживают доброго слова. Некоторые были откровенно профнепригодны – как, например, математичка Наталья Георгиевна, однажды выставившая классу семнадцать двоек только из-за того, что сверяла ответы не с тем вариантом в методичке. Некоторые были откровенными сволочами, без детализации. Больше всего было никаких: не то чтобы плохих, а просто тех, кто отсиживал на уроках свои жопочасы, пока школьники к ним "дураком пришёл, дураком ушёл". Некоторые были не то чтобы хорошими учителями, но по крайней мере хорошими людьми – как моя классная руководительница Любовь Александровна, однажды метко сказавшая: "Вы, Саша, поступили в университет не благодаря нашей школе, а вопреки ей". Сам я всегда называл свою детскую альма матер "очень средняя школа номер сто сорок четыре" и был с физичкой в этом вопросе совершенно согласен. Человек шесть я бы назвал хорошими учителями – в частности, математиков Валентину Николаевну, Бориса Соломоновича и Инну Дорофеевну. И кроме того, мне очень повезло: я встретил двух настоящих учителей, по призванию и таланту, учителей с большой буквы. Первым из них был студент-практикант, Борис Михайлович. Он лишь один год преподавал у нас историю – и в тот год историю на честные четыре с плюсом знал даже Натаров. Тот самый Натаров, который за всю остальную школу ни разу не получил ничего выше очень натянутой тройки, а после девятого класса с облегчением и радостью ушёл работать грузчиком в ближайшую булочную. Вторая – к сожалению, не помню её имени – преподавательница литературы с подготовительных курсов при МАИ. О, это было нечто особенное. Молодая женщина с бигудишными блондинистыми кудряшками, одетая в какие-то нелепые бабушкины туфли и пальто, буквально с ридикюлем, мгновенно и разительно преображалась, стоило ей начать говорить. На каждом занятии она становилась одухотворённой энергией с горящими глазами, человеком не нашей эпохи, словно сошедшим со страниц книги 19-го века, и даже о нуднейших произведениях вроде "Отцов и детей" рассказывала так ярко, так глубоко и вдохновенно, что было почти невозможно в них следом за ней не влюбиться.
Главным педагогическим талантом "англичанки" Тамары Александровны был голос. Громкий командный голос. Когда Тамара Александровна, дежуря по школе, не дай бог замечала прогульщика – об этом узнавал как минимум весь этаж, прилежно трудившийся в своих кабинетах. Уроки она вела тише, хотя и не намного. Других педагогических талантов в ней, честно говоря, не было. Я с ней всегда "расходился бортами" – благо, мои родители совершили большую ошибку и с четырёх лет водили меня учиться английскому. В результате я возненавидел этот язык и, конечно, знал его очень плохо, но волей-неволей запомнил достаточно, чтобы без проблем отвечать на уроках. Так бы я и ненавидел его до сих пор, если бы не программирование: обнаружив лет в пятнадцать, что вся толковая литература по специальности на английском, я за пару лет хорошо выучил язык, просто читая книги. Полюбить – не полюбил, но стал относиться гораздо спокойнее.
Именно о том, как я возненавидел этот язык, я и рассказал Тамаре Александровне, когда уже после университета однажды ночью вдруг столкнулся с ней в парке, выгуливая собак. И вот тогда она меня поразила. Объясняя, насколько я неправ, она тихим, мелодичным, волшебным голосом почти два часа рассказывала мне про английскую литературу, особенно про поэзию, цитируя по памяти самые разные тексты, включая какие-то средневековые песни на староанглийском. Той ночью она вдруг воплотилась в ту вдохновенную и талантливую литераторшу, о которой я упомянул чуть раньше. И остался единственный вопрос, который я так и не додумался ей задать – почему за все годы она ни разу не демонстрировала этого в школе?
|
|
69
ЛЕНИВЫЕ ЛЮДИ
«Пусть будет, как будет, ведь как-нибудь да будет, ведь никогда же не было, чтобы не было никак»
(Я. Гашек)
Вначале я даже не понял – где скандалят, потом сообразил, что это в коридоре.
Странно. Обычно никаких драк у моих соседей по этажу никогда не бывает. Все спокойные, тихие люди. Пришлось переодеваться в соседа и идти разбираться что там случилось. Надел я штаны и появился перед вполне уже разогретой публикой.
Публики оказалось пять человек: управляла скандалом властная женщина в кожаном пальто, ей на вид под пятьдесят, с ней пару здоровых, спортивных мужиков, но они помалкивали. Один рыжий, второй бородатый, дагестанец, или типа того.
И с ними же, лысый мужчина в красивом костюме как у префекта района.
Против них был только один – наш сосед Рома, в шортах и дырявой футболке.
Пара слов о Роме: ему лет тридцать пять, когда-то, лет двадцать назад, их коммуналку расселили и им с папой дали «однушку» в нашем доме. Вначале они тут жили вдвоём, потом папа женился и переехал к жене на другой конец Москвы, а Рома так и живёт. С тех пор Рома тоже женился и у него даже появился свой младенец.
Характер у Ромы загадочный и слабоуловимый, он делает только три вещи в жизни:
1) Выходит из квартиры на общий балкон.
2) Курит там.
3) Возвращается в квартиру.
Даже на работу не ходит, занимается чем-то дистанционным.
Бывает, конечно, что на него наседает жена и тогда Рома развивает бурную деятельность. Однажды он даже затеял генеральный ремонт своей «однушки». Накупил тонны плитки, мешков с цементом и вагон гипсокартона. Так всё это без движения и пролежало на этаже. Месяцев пять. А когда все мы начали роптать, Рома почесал грудь и продал все стройматериалы примерно за двадцать процентов первоначальной стоимости. Продал и довольный собой пошёл курить на общий балкон…
Но вернёмся к скандалу.
Штука в том, что месяц назад, умер Ромин папа, а эта женщина с группой поддержки и была его вдовой.
Вдова посмотрела на меня, решительно вышедшего из квартиры, и с вызовом спросила:
- Вы что-то хотели, молодой человек?
Что должно было означать: "Хрен-ли ты выперся и суёшь нос не в свои дела? Иди домой и не подслушивай."
На что я с добродушной улыбкой ответил:
- Да, хотел. Я бы хотел не прозевать ни одной секунды и тут же позвонить в скорую помощь, когда Рома кому-нибудь из вас перережет сонную артерию. Ну, или вы с ним поступите точно так же. Мало ли.
Тут подал голос Лысый в костюме:
- Уважаемый, никто никому сонных артерий резать пока не собирается, всё происходит в рамках правового поля. Я адвокат.
Женщина махнула на меня, как на пустое место и продолжила свою речь:
- Роман, ты не думай, что мы поговорим и отстанем. Нет. Никто от тебя не отстанет. Варианта развития событий только два, один самый лёгкий для всех - мы продаём эту квартиру и делим деньги согласно долям наследства. И второй вариант, неподъёмный для тебя - ты должен будешь заплатить мне мою часть квартиры. Поясняю, отец твой, когда мы поженились, усыновил моих двоих деток и они по закону для него как родные. Вот и считай, половина вашей «однушки», твоя, а вторая половина, моего покойного мужа - твоего отца и она делится на четыре части, одна часть тебе, две части моим детям и четвёртая мне. Итого, твоих в этой квартире, всего пять восьмых, а моего соответственно – три восьмых. Успеваешь за мыслью? У тебя есть такие деньги, чтобы расплатиться? Думаю, что врядли.
Чего ты лыбишься, Рома? Ситуация для тебя совсем не смешная. Пора бы повзрослеть.
Рома ловко вставил палец в дырку майки и почесал им живот, посмотрел на меня, улыбнулся и сказал:
- Видишь, мне пора бы повзрослеть.
Вдова всё больше распалялась, её сбивало с толку, что Рома как-то вообще не переживал, хотя должен бы:
- Если ты думаешь, что у тебя маленький ребёнок и поэтому тебя никто не тронет, то зря.
Я расскажу тебе, как всё будет, если ты как страус продолжишь держать голову в песке и отмалчиваться. Я продам свою долю за хорошие деньги специальным людям, которые на правах собственников, въедут в твою квартиру, расскажут тебе что к чему и ты через месяц продашь им всю свою долю за три рубля. Понимаешь, о чём я?
Лысый адвокат кивнул, мол, подтверждаю, примерно так всё и будет.
Вдова протянула ладошку и властно вскрикнула:
- Бегом неси сюда квартирные документы!
Даже я дёрнулся и внутренне уже хотел бежать за своими документами на квартиру.
А Рома даже не шелохнулся, он вытащил из пачки сигарету и начал её разминать, давая понять, что хорошо бы уже и закончить это увлекательный разговор, потому, что пора идти на общий балкон.
Из дверей квартиры выглянула взволнованная жена Ромы, но тут же спряталась обратно.
Рома, всё так же разминая сигарету, сказал:
- Ну, раз мы больше никогда не увидимся, я расскажу вам всё с самого начала…
- В смысле мы не увидимся?
- Не перебивайте меня, пожалуйста, и выслушайте. Я ведь вас не перебивал. Так вот, мы с моим покойным папой, всегда были очень ленивые люди. То он мне говорит- Ромчик, надо бы дела сделать, время идёт, а я ему отвечал – неохота, сегодня Спартак играет, давай с понедельника возьмёмся. Потом я говорил – Папа пойдём заниматься делами, мы ведь так и не начинали, как бы чего не вышло, а папа отвечал – что-то я устал, давай сегодня пивка попьём, а со следующей недели всё и узнаем, как и что делать. Но, год за годом время шло, а мы с папой, две ленивые жопы, царство ему небесное, так ничего и не сделали, даже и не начинали. Одним словом, завалили участок.
Короче говоря, мы с папой единственные люди в доме, а может и единственные во всей Москве, которые так и не приватизировали свою квартиру…
Первым пришёл в себя лысый адвокат, он нажал кнопку вызова лифта и на ходу сказал:
- Тамара Пална, ну, раз я тут уже как бы и не нужен, я побегу. Звоните, если что.
У вдовы зашаталась голова, она хотела что-то сказать, но не придумала что.
Вся компания молча двинулась к лифту, а Рома сказал на прощание:
- Не поминайте нас с папой лихом и спасибо за совет, я постараюсь повзрослеть.
Я пошёл к себе, а Рома подмигнул мне и с сигаретой за ухом, отправился на общий балкон…
|
|
70
ВОСПОМИНАНИЯ
Возил я недавно тещу к её подруге Зинаиде, на день рождения. И не просто на день рождения, а на юбилей, в тот день её мужу исполнялось сто лет. Муж, конечно, умер давно, но все же юбилей.
Гостей было пять человек и все вдовы. Ну, кроме меня.
Хозяйка дома со всеми на «ты», но между собой старушки общались исключительно на «вы» и только по имени отчеству. Интеллигенция. Хотя видно было, что знают они друг друга лет пятьдесят, но встречаются раз в пятилетку и только у Зинаиды в гостях. Я был милым и услужливым, открывал шампанское, кроил тупым ножом жареную утку с яблоками и бегал на кухню за тряпкой, когда кто-то снова переворачивал вино.
Старушки попели хором старинные советские песни и начали вспоминать свои детские годы.
Тамара Павловна сказала:
- А, знаете, я вообще-то родилась в лагере на Колыме. В тридцать восьмом году. Так, вот.
Услышав это, рядом сидевшая Елена Александровна, до невозможности выпучила глаза и вскрикнула:
- Как!? Как, Тамара Павловна, вы тоже родились в лагере на Колыме!? Да ведь и я родилась в лагере под Магаданом и тоже в тридцать восьмом!
Они бросились друг к другу в объятия и так долго стояли. Это было настолько трогательно, что нельзя было не прослезиться.
Тамара Павловна вытерла салфеткой глаза и продолжила:
- Отца я, разумеется, никогда не видела, а Мама умерла в лагере, когда мне было полтора года, но все равно детская, цепкая память, что-то ухватила. Лица ее, я, конечно, не помню, но хорошо запомнила темную одежду, совсем короткую прическу и голос. Уже только при Хрущеве я разыскала наших дальних родственников и увидела у них Маму на фотографии.
Елена Александровна тоже вытерла салфеткой глаза и сказала:
- А я довольно хорошо помню нашу жизнь в лагере. Помню, как Отец своими руками смастерил для меня деревянную лошадку. Боже как я на ней качалась, даже ее сосновый запах до сих пор помню. Когда во время войны нас из Магадана перевели в Москву, Мама уговорила Папу и мы лошадку взяли с собой…
- Постойте, какой Отец? Какую лошадку? Какая Москва? А-а-а-а-а, вот оно что…
Тамара Павловна долгим взглядом посмотрела на Елену Александровну, как будто подбирала слова, но так ничего больше и не сказала.
Они вообще в тот вечер больше не разговаривали, даже когда сидели рядом в моей машине и ехали по домам…
|
|
71
Довольно давно был в Таиланде. Это было моё первое путешествие за границу и помню как меня тогда удивили местные жители: улыбчивые, приветливые, доброжелательные. Такая расслабленная атмосфера вокруг. И ещё они почти все небольшого роста, на полторы головы ниже нас. Преступности по словам местных в Таиланде нет, если кто набедокурил, почти 100 процентов это приезжий турист. Это всё резко отличалось от того отношения к жизни, которое я привык у нас в России видеть. Когда я поделился этим наблюдением с гидом (очень колоритный старичок, русский, бывший профессор, уехавший в Таиланд изучать культуру страны, полюбивший эту страну и её жителей и оставшийся там жить) он меланхолично заметил, что при этом в случае заварушки средний житель Таиланда способен среднего жителя России голыми руками убить. То есть постоять за себя они умеют, может поэтому все и вежливые такие.
И вот этот рассказ, увиденный мной в сети, как раз сильно напомнил те ощущения, которые то первое путешествие навеяло. Рассказывает девушка-релокантка, живущая в Тае некоторое время:
"На прошлой неделе решила я таки исполнить свою дурацкую мечту и записаться в местный клуб на Муай-тай. Ну глупо, я считаю, торчать несколько месяцев в Таиланде и не попробовать занять себя тайским боксом. Учитывая, что сексуального интереса к трансвеститам я не питаю, а местный массаж мне так себе, то есть большой шанс пропустить все прелести локальной культуры.
Я готовилась морально с пару недель. Пока я была в Питере, я успела обойти, кажется, все крупные мордобойни города. Я видела клуб, затерянный в гаражах Купчаги, где занимались невероятной красы девки и били друг другу морды до кровавой пены. Я занималась в клубе, основателя которого все в городе знают в лицо, фамилию и ютьюб и говорят о нем исключительно матом. В клубе, который выставлял в сеть очаровательные видосики «салон красоты “сломанные уши”», в клубе, где отставной спецназовец учит ножевому бою, и клубе, где двадцатилетний тренер с самым добрым на свете лицом бесконечно пытался доставать через меня наркотики и очень каждый раз удивлялся, когда я в сотый раз объясняла, что я не барыга, не наркоманка и вообще я далека от этого мира, а ебанутая я такая изначально, безо всякого компота.
Все они были очень-очень разными, но объединяло их одно. Высеченное в граните и облитое кровью, а потом и еще какими-то выделениями организма понимание того, что «no pain, no gain». Хуячь, короче. Пока можешь дышать – хуячь. Если тебе больно и плохо – хуячь с удвоенной силой. Если тебе не плохо и не больно – ты что-то, черт возьми, делаешь не так.
Я две недели колесила вокруг нескольких рингов, затерянных под пальмами, и готовила речь. О том, что я, конечно, сейчас в ужасной физической форме, но, думаю, это поправимо. О том, что я долго ничего не делала, потому что почти весь прошлый год постоянно болела, но сейчас я восстановилась, пришла в норму и даже начала бегать. О том, что я нормально пробегаю 5-7 км, но вот силовые идут тяжело. О том, что я занималась в России тайским боксом, но это было давно и я почти все забыла.
Когда я пришла наконец в зал, оказалось, что там никто не говорит по-английски.
Когда тайцы не знают, что делать, они улыбаются. Когда знают – тоже улыбаются. Они вообще в любой ситуации улыбаются вне зависимости от понятности оной.
Мне поулыбался сначала администратор (я решила, что он администратор, потому что он дал мне что-то подписать и забрал у меня 300 бат), потом тренер, потом второй тренер. Потом мне показали на беговую дорожку и сказали «ворм ап».
«Ну окей», – подумала я, залезая на дорожку. Видимо, адскую скакалку тут заменили на первое время дорожкой, значит, нужно бежать с хорошей интенсивностью. Я врубила скорость чуть превышающую мою комфортную, и похерачила.
В России «ворм ап» в бойцовском клубе означает 2,5 минуты скакалки – 30 отжиманий – 2,5 минуты скакалки – 20 берпи – 2,5 скакалки – 30 приседов – 2,5 скакалки – планка. Потом выжившие садятся на шпагат.
Когда на четвертой минуте моего ретивого забега мне никто не предложил сдохнуть под штангой, я призадумалась. На шестой меня начали мучать смутные подозрения. На восьмой на соседнюю дорожку пришла тайская девочка и начала по ней ХОДИТЬ. На десятой ко мне подошел тренер и сказал «финиш».
«Ну ок», – сказала я себе и морально подготовилась к паре-другой кругов кроссфита.
Тренер тем временем нашел подходящие бинты и попросил меня вытянуть руки. Таец заматывал меня сам с той нежностью, с которой пеленают ребенка. Притом не переставая улыбаться. Я начала подозревать, что и кроссфита удалось как-то избежать на сегодня.
Мы выползли на ринг. Мне показали пару ударов и как ходить (подсказка – не конем). После чего тренер сказал «у меня лапки», и я била ему в эти самые лапки. Аж целую минуту. Ибо таймы у них по минутке. А потом надо постоять, подышать, посмотреть на пальмы. А потом снова – по лапкам. И снова смотреть друг на друга и улыбаться.
На третьем тайме тренер на ломаном тайглише попытался объяснить, что, мол, зачем ты так сильно, не надо так сильно, ты технику осваивай, а сильно не надо. Вот ты ван хандред делаешь, а надо фифти. А по глазам было видно, что не фифти, просто как будет «двадцать пять», он не знает. А напрягаться, что-то там пыжиться – это вот ваще не надо. Надо мягонько, нежненько и на фифти. И не больше минуточки. Да и вообще, вот тут у тебя не очень получается, ну не получается, так и не делай, бог с тобой. Вот это сложненько? Ну давай не будем сложненько, давай вот то, что тебе нравилось, ага. Ты не устала? Водички, полотенчик, подышать, в лобик поцеловать?
Когда через полчаса откуда-то из загона выбежали ЩЕНОЧКИ, я даже не удивилась. Теперь занятие разделилось на две половины – минутку мы подставляем мне лапки, улыбаемся и почти устраиваем обнимульки на ринге, минутку, пока я дышу, мы няшим щеночков.
Добро пожаловать в самый жесткий и кровавый боевой спорт на планете.
— Слушай, ну чо ты жалуешься, тебе что, тренер не понравился?
— Да я не то чтобы жалуюсь, я скорее немного в растерянности. Да и тренер хороший, он правда неплохо ставит технику, но все это как-то... Как-то очень по-тайски, как-то максимально травоядно. Это же муай-тай, тут же должно быть все жестко, страшно, больно и сильно. А они – щеночков няшат.
— Господи, Тамара. Ты уже тут второй месяц, и тебя все никак не попустит. Да не надо, чтобы больно, страшно, жестко. Вообще никому не надо.
— Вообще, учитывая, что именно тайцы пачками выращивают чемпионов, которые потом без соли жрут всех на любых соревнованиях, я начинаю подозревать, что они что-то такое очень важное поняли, чего я до сих пор понять не могу. Что-то о взаимосвязи щеночков и всеобщей любви ко всему на свете с максимальной результативностью. Судя по всему, «нежно и настойчиво» продавливает под себя реальность намного эффективнее, чем «с наскоку и со всей дури».
На следующий день у меня болела каждая мышца в моем повидавшем всякой хуйни теле. Оказалось, что вот так мило и незатейливо, без воя и порванных жил, мы умудрились проработать все мышцы, поставить основные удары и вообще умотать меня в хлам. И все это – не отрываясь от щеночков.
Вот она – сила добра и любви."
|
|
72
В серию рассказов о наших отцах – какими они были и что мы от них унаследовали.
Мой отец работал в школе завучем. Ключевое умение на этой должности – составлять расписание уроков. Свести без компьютера базовое расписание, в котором все классы получат положенное по программе количество часов и ни один учитель не окажется одновременно в двух классах – уже нетривиальная задача. Но отец, просидев несколько дней с карандашом и ластиком над огромным листом ватмана, выдавал идеальное расписание, удовлетворявшее все запросы. Учитывал, что кто-то из учителей живет в деревне и не успевает к первому уроку, кому-то надо освободиться пораньше, чтобы покормить лежачую мать, у кого-то язва и нужен перерыв каждые три урока, чтобы перекусить, кому-то лучше не ставить первые уроки в понедельник, ибо похмелье, и так далее и так далее.
Был он человеком очень требовательным и принципиальным, не давал спуску никому от директора до последнего первоклашки. За ужином рассказывал маме, тоже учительнице:
– Прибегает сегодня мой дыр...
(Дыр – это д-р, сокращение от «директор». Из-за этого постоянно повторяющегося «мой дыр» я в детстве думал, что Мойдодыр работает в папиной школе. Извините, продолжу).
– Прибегает мой дыр, глаза на лысине: «Ты семнадцать двоек поставил на контрольной, гороно голову снимет, что делать, что делать?». Снимать штаны и бегать! Другой раз списывать не будут, а с гороно я сам поговорю.
Нам с братом тоже доставалось от его принципиальности. Помню, как я в слезах и соплях по десять раз переписывал домашку, пока не выходило ровно и без помарок. Мама пыталась говорить, что и так неплохо, но он отвечал:
– К тому, кого любишь, надо быть особенно требовательным.
После одного случая я задумался, всегда ли хороша такая принципиальность. Рассказ придется начать издалека, лет за десять до самой истории, но мы же никуда не торопимся, верно?
У родителей были близкие друзья, семья Рахлиных. Дядя Ефим – инженер-строитель, тетя Тамара – коллега отца, учительница русского и литературы. Редкие даже для того времени романтики-энтузиасты, познакомившиеся на строительстве Братской ГЭС. Очень красивая пара, которую легко было представить в фильме или на плакате «Строители коммунизма». Только плакат вышел бы небольшим: дядя Ефим был ростом где-то метр шестьдесят, а его жена – еще на полголовы ниже.
Я обожал бывать у них в гостях. Там собиралась вся городская интеллигенция, велись интереснейшие разговоры, сочиняли друг другу стихи ко дню рождения, играли в шарады, музицировали: тетя Тамара играла на пианино, кто-то из гостей – на гитаре, моя мама пела. Но главное, что влекло меня к Рахлиным – это их средняя дочь Рита, моя одноклассница, в которую я лет с пяти был тайно влюблен.
Когда мы с Ритой пошли в пятый класс, в соседнем микрорайоне построили новую школу, отец и тетя Тамара перешли туда работать. Тетя Тамара загорелась идеей перевести туда и нас: дольше идти, зато мы будем под присмотром, а главное – она возьмет в нашем классе русский и классное руководство и сделает из нас образцово-экспериментальный класс, будет преподавать не по устаревшим довоенным методикам, а по новаторским идеям Сухомлинского и Шаталова. Отец переводить меня категорически отказался: он хотел, чтобы я честно зарабатывал свои пятерки, а не пользовался льготами как сынок завуча.
Нас с Ритой оставили в старой школе. Меня это сильно расстроило, не столько из-за потери халявных пятерок или экспериментального класса, сколько потому, что из старой школы мы после уроков расходились в разные стороны, а из новой нам несколько кварталов было бы по пути, можно было бы ее провожать, нести портфель и всё такое прочее.
Экспериментально-образцовым стал класс Ритиной старшей сестры Киры. Когда она рассказывала, как у них проходят уроки литературы и какие у всего класса задушевные отношения с учительницей, у меня слюнки текли от зависти. Я таких педагогов видел только в кино.
Когда Кирин класс окончил школу, случилась та самая история. Не секрет, что кто-то кое-где у нас порой завышает ученикам оценки. Сейчас по большей части за деньги, а тогда – ради красивой отчетности, или по знакомству, или просто по доброте душевной. Отец в своей школе ничего подобного не позволял, а вот тетя Тамара решила помочь своему любимому классу.
ЕГЭ или конкурса аттестатов тогда не было, но был так называемый эксперимент: тем, кто окончил школу без троек, в вузе позволялось сдавать только два вступительных экзамена из четырех. Вот это «без троек» тетя Тамара и обеспечила. Сделать это было не просто, а очень просто: аттестат об окончании школы, включая вкладыш с оценками, заполнял классный руководитель от руки, и она просто вписала четверки вместо троек тем, кому это было нужно. Дальше аттестат, заверенный подписями завуча и директора и школьной печатью, становился официальным документом.
Не знаю, как о подлоге узнал отец. Скорее всего, проболтался кто-то из учеников или сама Тамара. Но когда узнал – воспринял это как личное оскорбление и предательство многолетней дружбы. Он ведь подписывал эти аттестаты без проверки, полностью доверяя Тамаре. Кого-то другого, может, и простил бы, ее – нет. Потребовал, чтобы она уволилась из школы и больше в педагогике не работала, если не хочет скандала и разбирательства на парткоме. Никогда больше не общался с Рахлиными, и маме запретил, и я больше никогда не был у них дома, хотя в школе по-прежнему сидел за партой позади Риты.
Мы с Ритой тем временем перешли в десятый класс. Оба шли на медаль, только я был круглый отличник, а ей плоховато давалась химия, балансировала между пятеркой и четверкой. И на итоговой четвертной контрольной забыла какую-то элементарную формулу. Повернулась и спросила у меня.
И в этот момент у меня ни с того ни с сего взыграла отцовская принципиальность, подогретая историей с аттестатами.
– Не скажу, – прошептал я. – Думай сама.
Для Риты мой отказ был полным шоком. За девять школьных лет не было случая, чтобы я кому-то не помог или не дал списать. В нашем классе даже не говорили «списать» или «скатать», а употребляли вместо этого глагол «сфилить», образованный от моего имени. И тут вдруг отказался помочь ей в самый ответственный момент. Потому что к тем, кого любишь, надо быть особенно требовательным. Вслух я эту высокопарную чушь всё же не произнес, но подумал именно это.
Сама она формулу не вспомнила, медаль накрылась. Вторым медалистом, кроме меня, стал незаметный мальчик по фамилии Русак, по удивительному совпадению сын нашей классной. До девятого класса он перебивался с четверки на тройку, а тут вдруг посыпались пятерки, хотя его вроде даже не спрашивали на уроках.
Неполученная медаль сильно сказалась на Ритиной судьбе. Она мечтала быть психологом, дважды поступала на психфак МГУ, но не прошла по конкурсу. На третий год поступила на психологический там, где это было возможно – в Ярославле. Встретив Риту еще через год, я ее еле узнал, из очаровательной стройной девушки она превратилась в колобок на ножках. Смущенно пояснила, что в Ярославле в магазинах нет ни мяса, ни рыбы, ни творога, ни овощей. Есть картошка, макароны и булочки, вот ее и разнесло, и других девчонок тоже.
Больше я с Ритой не общался. Стороной слышал, что ее взял замуж однокурсник – просто потому, что одиноких молодых специалистов распределяли в медвежьи углы, а семейные пары в более-менее крупные города, где по крайней мере было две вакансии психолога. Уехала куда-то в Архангельск или Мурманск и пропала с радаров.
Тетя Тамара, уйдя из школы, смогла устроиться только гардеробщицей. Дядя Ефим, поняв, что на зарплаты гардеробщицы и инженера семью не прокормить (у них была еще младшая дочь Маруся), завербовался куда-то на севера и больше с этих северов не вернулся, встретил там женщину. Тетя Тамара быстро стала опускаться. Не знаю, пила ли она или только ела, но ужасно располнела, получила инсульт, лет десять пролежала парализованной и умерла, не дожив до шестидесяти. Маруся после школы не стала никуда поступать, потому что надо было ухаживать за лежачей матерью.
Можно сказать, что тетя Тамара сама виновата в том, что случилось с ее семьей. А с другой стороны, все могло быть гораздо лучше, если бы не принципиальность моего отца. И уж точно никому не было бы хуже, подскажи я Рите ту злополучную формулу. Может быть, с медалью она поступила бы в МГУ. Может быть, если бы мы учились в одном городе, то в какой-то момент стали бы встречаться. Хотя это уже вряд ли.
|
|
75
У нас с Тамарой давние творческие связи, когда-то, в юности снимали двумя парами домик на берегу в Сухуми, потом она защитила докторскую по экономике, Витя, кандидат технических наук, преподавал в Бауманском, потом заправлял в Госкомитете по науке, заведовал загранкомандировками. При этом оба крутые антисоветчики. Тамара очень мани ориентированная девушка, я ей устраивал какие-то контракты. Потом она была деканом и партийным боссом то одного, то другого института, я у неё время от времени, кое какие лекции читал. Она приглашала читать лекции лениградского психолога Сопикова, знакомила меня с ним, хотела, что бы я взял на себя его нагрузку, дабы не платить командировочные. Во что это вылилось уже не помню, но какие-то лекции я прочел, с Сопиковым пообщался. Очень интересный человек и много полезного я от него подчерпнул. В горбачевское и последующие время она развернулась основала крупную учебную структуру. Освоила Европу, а потом через мой университет и Америку, ряд лет мы плодотворно работали. А в совковый наш период был забавный эпизод. Звонит она и просит помочь - поехать с ее протеже в институт и помочь с вступительными экзаменами, т.е. как помочь? - решить за него конкурсные задачи по математике. Не совсем легально, но и не преступно. Ок, поеду, все какое- никакое приключение, а здоровый авантюризм всегда при мне. К 10-ти подадут машину к подъезду, вышел за сигаретами, возвращаюсь у подъезда милицейская волга с милиционером, как уже? Надо же как сказку сократили… Да я ж ещё ничего и сделать то не успел… Ах. Так это клиенты, гаишники, в форме, для солидности, сдающий. Ладно, поехали. Ну рассказывайте, как представляете себе всю операцию ребятки, как ее видите? - А вот он войдёт получит задание, на бумажку запишет, в туалет выйдет, передаст вам, вы решите, потом повторно выйдет и заберет решение. Нет ребята боюсь это пустой номер, вы не совсем верно представляете себе ситуацию - не предоставят нам с вами общего клозета, для обмена шпионской информацией. Отрежут коридор и все. Приехали так и есть. Все сдающие уходят в дверь, а там и туалеты и все, а в дверях 5-6 молодчиков с повязками - граница на замке. Ладно, говорю. давайте теперь командовать парадом буду я. Заходишь, садишься, записываешь задачи на листок, Лёха идёт к председателю комиссии (без него молодчики даже не разговаривают). Показываешь милицейскую ксиву, говоришь надо передать важную информацию по поводу правительственного кортежа. Тебя к нему не пустят, его не выпустят. Будете говорить при вертухаях через порог, он тебе бумажку передаст, ты мне, решу и обратный пас на все про все 3 -5 минут, дольше вам говорить не дадут. Ну, конечно, погранцы вызвали председателя приемной комиссии, он проверил документы, далее непростые переговоры, скандал короче. Взял восьмикратно сложенную бумажку, (4 задачи на 4 часа, в Бауманском давали 5 на 3). Сбежал вниз, во двор, что б здесь не заметили. Быстро решил три задачи, к четвертой написал формулы, схемы, основной набросок, считать некогда, больше не успеть, времени нет, а у меня 2-3 минуты и я ни Таль, ни Бронштейн, и ни Каспаров. Отдаю Лехе задачи, он передает своему абитуриенту, спускаемся вниз на лавочку, сидим ждем, мы свое уже отработали. Через 10 минут идёт наш герой. ЧТО случилось?? Отобрали. Как? А вот сижу, говорит, переписываю, подошёл экзаменатор сзади, забрал, мою восьмикратно перегнутую шпаргалку, положил на стол, пошёл главного звать, а с главным то мы и до того засветились. Ну, я и не стал дожидаться, и ушёл. Да, обидно, все усилия кошке под хвост. Но через пару дней звонит мой студент - со следующим экзаменом поможете? Что? Как!? А с этим что? - Поставили 4 балла! – По свернутому черновику? Зачли мой трижды сложенный черновик! Да уж чудеса неисповедимые.
|
|
76
Я как-то обещал рассказать историю о том, как два мужика знакомились с моей бухгалтершей.
Итак, однажды вечером Тамара стояла на остановке и ждала троллейбус. Дама видная, аппетитная. Не грех и познакомиться. За ней стояли два мужичка вроде интеллигентного вида и пялились на нее довольно долго. Вдруг один отделяется и подходит к ней. Тамаре скучно.
- Извините, девушка, можно с вами познакомиться?
О Боже, как это скучно и банально!
- Да, можно...
- А как вас зовут, девушка?
- Да вот как царицу грузинскую!
Мужик явно замялся, сказал спасибо, пробубнил своё имя и отошёл.
"Странно", - подумала Тамара, - "Чем я его испугала?"
Народ на остановке напряжённо томится в ожидании развязки сюжета.
Мужик подходит к своему другу и задумчиво говорит:
- Ну ни хуя себе имена понапридумывали! Ты знаешь, как её зовут?
- Как?
- НЕФЕРТИТИ!..
|
|
12 |