Результатов: 5

1

Звонок в отделении милиции Малиновского р-на:
- А-а-л-л-о, м-м-милиция? Т-тут л-лошадь с-сдохла, з-заб-берите, в-воняет!
- Адрес!
- Т-т-т-т-т-т...
- Что, Толбухина?
- Нет, т-т-т-т-т...
- Что, Терешковой?
- Н-нет, т-т-т-т-т...
- Так, ты меня достал! (бросает трубку) Через час:
- А-а-л-л-о, м-милиция, т-тут л-лошадь сдохла, з-заберите, в-воняет!
- Адрес!
- Т-т-т-т...
- Толбухина?
- Д-да, Т-толбухина, я уже п-перенес!

2

Джон Шемякин о камчадалах.
Наш друг О-в, наконец, вышел из тревожной тени. У нашего друга О-ва есть неприятная черта характера, с которой мы безуспешно боремся который год: эгоистическая тяга к опасным странствиям. Друг наш любит исчезать. Мы за него часто не без оснований волнуемся. Всякий раз мы находим О-ва в каком-то чулане, с каким-то новым приобретением. Однажды О-в нашёлся с двумя аппаратами Илизарова на себе и долго отмалчивался, вздрагивая при звуках подъезжающих автомобилей.
Главным специалистом по исчезновениям в нашей компании стариков, жизнь которых отравлена виагрой, считаюсь я. Мне очень часто поручаются розыски нашего непоседливого любимца.
На это есть кое-какие основания.
Вот, скажем, прадедушка мой. Камчадальский. Сидел он со своей семьёй и пил чай. На родном языке прадедушки эта многочасовая изнурительная процедура называется "чайхолим". Это когда сутками молча пьют чай. Мужчины, женщины, старики, старушки, гости, родственники, все. Представить себе эту картину очень просто. Достаточно вообразить себе индейцев племени навахо, притворяющихся китайцами.
Изловив немыслимое количество рыбы, люди прадедушкиного народа сначала шумно радуются, а потом впадают в детскую задумчивость: а, что собственно, с этой рыбой делать?! Пока у рыбы глаза свежие, её можно сдать государству и получить много денег, но тогда не успеешь попить чаю. А попив чаю, собравшиеся убеждаются, что уже всё... Глаза у рыбы не очень свежие и государство её не примет. Что делать с не принятой рыбой? Надо обдумать этот вопрос и снова кипит чайник. По итогам чаепития, рыбу сваливают в яму и делают вид, что это обычай национальной кулинарии. Яму с ещё почти рыбой зарывают на некоторое время. Потом её разрывают и смотрят на получившийся продукт. Смотреть на получившийся продукт сложно и с точки зрения эстетики, и с точки зрения медицины - глаза режет, организм отказывается дышать, пролетающие птицы камнем падают вниз. В идеале, после открытия чудо-ямы одежду желательно сжечь.
У нормальной семьи таких питательных ям несколько. Природа мстит своим ненасытным поработителям, ежегодно заваливая их лососем, а натура человека настолько озлоблена природной мстительностью, что остановиться не может и хапает через "не могу".
Я знаю семью, у которой таких ям семь. Семья очень хорошая, а при прошлом режиме так и вовсе богатая была. Папа главы семьи в тридцатые годы прошлого века буквально по крупицам собрал рассыпанный по стойбищам народный алфавит и принялся записывать изобретенной азбукой песни, легенды и сказания всех соседей по району, попутно переводя всю эту практическую мифологию на русский язык. Я помню одно из переведённых преданий, в котором рассказывалось о мальчике, жившем у своих злых братьев. Злые братья перебрасывали его через порог, засунув свои братские пальцы мальчику в ноздри. Потом мальчик вырос и братьев всех убил, за что его, конечно, стали уважать и считать культурным героем. Исследователи находили в этой красивой легенде бездну смыслов, расшифровывали вдоль и поперёк ритуалы переходов и обряды инициации. Понаписано было изрядное количество работ, плотно засевших между томами Леви-Стросса и Малиновского.
Это единственный случай, когда я не просто знаю место создания мифа, но и фамилию мифологических участников. Это, как если бы Ахилл и Гектор жили в соседнем посёлке, и первый возил бы по округе привязанное к собакам тело второго. Кстати, и такая баллада тоже у прадедушкиного народа есть. Про индейцев навахо я вспомнил не зря.
Район всегда был многонациональный. Каждый народ был приучен жизнью к квашеным мухоморам и водке с махрой, так что очень скоро даже ссыльные немцы начали выдавать такие материалы для исследований, которые не каждому Миклухо-Маклаю могли в лихорадке привидеться.
Сам глава семьи, отучившись в Ленинграде, занялся ещё более интересной работой - переводил на свой родной язык мировую художественную литературу. Полными собраниями сочинений, в три смены, без выходных, подкрепляясь питательными смесями на основе ректификата. А его сын, мой ровесник, кропотливо трудился над языковой адаптацией школьных учебников по математике и физике. "Чааргыын хи гутыргырген корень квадратный из хыырды? Рыарыын урхаан тургар Ньютон?", как то так, вообщем. Я ему завидовал всегда. Если на руках есть интересная профессия, то не пропадёшь.
Так вот у этой семьи было семь рыбных ям. Могу сказать, что с джином ямное содержимое, пересыпанное ягодой шикшей, есть можно. Спасает от цинги, повышает ферментный уровень, укрепляет иммунитет, а с луком и перцем так и вкусно. Для романтики не подходит, а закусывать тёплый спирт отлично.
И вот у одной из подобных ям сидел мой молодой прадедушка и пил чай вторые сутки. Потом внезапно встал и, не попрощавшись, ушёл, оставив дверь открытой. Вернулся через семь лет в неожиданном пальто и в зелёной шляпе. Говорят, что работал в Сан-Франциско и ходил на китобое к Новой Зеландии. Не знаю. Мне больше в этой истории нравится то, что уходил он холостым, вернулся, смотрит, а у него уже тут жена есть и даже двое детей. По этому поводу было сложено красивое распевное сказание, немедленно, кстати, переведённое на русский язык.
Логично, что специалистом по исчезновениям в нашей шайке считаюсь я.

3

Гороховецкие военные лагеря в ожидании приезда министра обороны маршала Малиновского. Личный состав на ушах. Кто с граблями, кто с вёдрами... Отцы-командиры словесно и физически помогают процессу.
К обеду лагерь блестел как у кота яйца. Обед... На окнах занавесочки, скатерти на столах, полевые цветы, соль-горчица-перец, соль-горчица-перец... И тарелки... И ложки-вилки из нержавеющей стали. Ножей не было, врать не буду. Обед прошел чинно. Было непривычно тихо и только изредка слышалось: - Будьте любезны, сэр... Спасибо, сэр...
Ужин вернул нас в серые будни. Дежурный с грохотом поставил на стол стопку алюминиевых мисок и высыпал ложки-вилки того же металла. Занавески уже не мешали видеть привычные сосны и кусочек генеральской линейки.

4

Деревня у нас замечательная. Хотя многие говорят, что деревня обычная, просто люди выдающиеся, в некотором смысле этого слова, но они ошибаются. Люди тоже замечательные, дети особенно прекрасные независимо чьи. Тем более, что днем в деревне все дети перепутываются и никто их до ночи не распутывает: к кому занесло, тот и накормил, не разбирая на свой-чужой, кто первый чью-нибудь разбитую коленку заметит, тот чей-нибудь локоть зеленкой намажет, если успеет поймать.

А в следующую субботу у нас в деревне свадьба с пятницы начнется. Потому что некоторая часть бывших деревенских детей решила пожениться. Катька и Димка. Теперь Дмитрий и Катерина, потому что одному уже 31, другой 27. Не знаю что у них получится. Дай им бог здоровья. То есть дай бог здоровья воспитателям и учителям, кому их дети достанутся. Здоровья, терпения, удачи. Ей богу это понадобится все сразу и побольше.

Они когда еще жениться не собирались, а просто в деревне хулиганили, в силу того, что Катьке лет пять было, а Димке соответственно девять, тоже вовсю дружили. Поэтому-то Димка и решил девочке помочь Малиновского с дерева снять.

Малиновский – это кот. У нас в деревне всех котов по фамилии хозяев зовут, а остальных по именам и отчествам. Катька, отлавливая кота, чтоб немного, совсем чуть-чуть погладить, загнала кошачьего маршала на небольшое дерево. Тоненькую березку метров пяти-шести росту, на самую ее макушку, килограмм восемь сволочной кошачьей натуры, черно-белого пушистого меха, усов и хвоста.

Загнала и караулила, чтоб не сбег, а Димка просто мимо шел с пацанами. Деревья у нас в деревне рядком растут перед палисадниками. Украшают и озеленяют улицу. Из-за этого мимо Катьки с Малиновским никто бы не прошел.

- Уступайте места женщинам и детям с животными, - зачем-то сказал Димка и полез на березу.

Он с ребятами совсем недавно новый трюк в лесу освоил - если на тонкое дерево залезть прям до самой вершины, а потом от ствола ногами оттолкнуться, то дерево согнувшись опускает человека на землю, как на парашюте, медленно и красиво. Димка так и хотел кота снять. Он бы дерево согнул, а Катька бы Малиновского зацапала. И полез.

Пока он лез, кот на самую-самую макушку березы уместился. Очень ему не хотелось в цепкие детские руки попадать. Там сидел и шипел, не пытаясь смириться с неизбежным, готовясь удрать при случае. Может и удрал бы. Тем более, что дерево под Димкиным весом уже до земли опустилось. Катерина руки за Малиновским протянула, кот уже спрыгнуть готовился, но не успел.

Тонкий березовый ствол из пальцев у Димки выскользнул и распрямился.

- Ы! - сказал Димка, - следя за распрямляющимся деревом.

- Ый! - расстроено сказала Катька, из ручонок которой выскользнул хвост уносящегося вверх Малиновского.

И только соседский кот Малиновский, не успев мяукнуть, молча взмыл в небеса и по баллистической траектории ушел вдоль ряда деревьев навстречу судьбе. Воздушные потоки трепали шерсть на его щеках и лапах и прижимали к туловищу усы.

Судьбой оказалась похожая береза у соседнего дома, гостеприимно распахнувшая ветви навстречу кошачьим лапам. Трямм! И кот закачался на дереве.

- Дим, - сказала Катерина, голосом не терпящим возражений, - уступайте места женщинам и детям с животными. Ты теперь туда за Малиновским лезь.

Димка не выдержал просьбы и полез на другую березу.

Чуть погодя. Запыхавшийся сосед пожилого возраста, не кот, но по фамилии Малиновский и прозвищу «Дядя Гена», прибежал к трем мужикам, очищавшим тропинку к роднику в бывшем графском парке.

- Вот вы тут сидите, - отдышавшись, начал он невпопад, - а там ваши Катька с Димкой, моим котом в волейбол играют. Пропадает животное ни за грош. Пошли скорее, вы такого никогда не видели. И все побежали. В это время Димка лез уже на третье дерево.

Свадьба у нас в деревне в следующую субботу. Начнется, правда, в пятницу, но это ничего, это даже замечательно.

5

Не всегда герои те, кто метко стреляет по врагу. Иногда героем можно стать военный, отказавшийся подчиниться приказу. Эта история о генерале, который стал героем, потому что отказался воевать.

На первом фото внизу — герой Курской дуги и многих других ключевых сражений Второй мировой войны генерал-лейтенант Матвей Шапошников. Но его имя вошло в историю не потому, что он храбро сражался под Курском, и не потому, что его бригада первой форсировала Днепр. Главным его подвигом был и навсегда останется отказ расстрелять мирную демонстрацию рабочих в Новочеркасске в июне 1962 года. Несмотря на повторенное несколько раз распоряжение начальства стрелять по демонстрантам на мосту через реку Тузлов, Шапошников категорически запретил подчиненным ему танкистам и мотострелкам открывать огонь. «Не вижу перед собой такого противника, которого следовало бы атаковать нашими танками», — ответил он члену политбюро ЦК КПСС Микояну и выключил рацию.

Рабочие Новочеркасского электровозного завода вышли на демонстрацию потому, что накануне им было объявлено о снижении зарплаты на 30 процентов, одновременно радио сообщило о повышении в СССР цен на продукты тоже на 30 процентов. По пути к горкому КПСС демонстранты несли с собой плакаты с портретами Ленина и коммунистическими лозунгами.

Единственным «крамольным» лозунгом был плакат «Хрущева — на колбасу!». Когда охранявшие горком автоматчики открыли по людям огонь, Шапошников пытался остановить бойню, но этими стрелками распоряжался лично командующий округом генерал Плиев и расстрел продолжился, пока площадь не оказалась буквально заваленной трупами мужчин, женщин и детей. Это был почти полный аналог николаевского Кровавого воскресенья. Один из младших офицеров, осознав масштаб трагедии, тут же на площади застрелился.

Шапошников был уволен из армии за неподчинение приказу и исключен из КПСС, но после этого стал распространять письма с информацией о Новочеркасской трагедии по стране и миру. Благодаря ему о расстреле рабочих узнали за рубежом.

«…Партия превращена в машину, которой управляет плохой шофёр, часто спьяну нарушающий правила уличного движения. Давно пора у этого шофёра отобрать права и таким образом предотвратить катастрофу».

«Для нас сейчас чрезвычайно важно, чтобы трудящиеся и производственная интеллигенция разобрались в существе политического режима, в условиях которого мы живём. Они должны понять, что мы находимся под властью худшей формы самодержавия, опирающегося на огромную бюрократическую и вооружённую силу».

«Нам необходимо, чтобы люди начали мыслить, вместо слепой веры, превращающей нас в живые машины. Наш народ, если сказать коротко, превращён в политически бесправного международного батрака, каким он никогда не был».

Эти слова обрекали его на долгую опалу и даже тюрьму. Шапошникова обвинили в измене родине, и только благодаря заступничеству маршала Малиновского, воевавшего с ним на Курской дуге, обвинения были сняты. Всю жизнь генерал казнил себя за то, что не повернул оружие против убийц в военной форме и не встал на сторону рабочих. И все же в той ситуации он был единственным русским офицером, отказавшимся стрелять в собственный народ.

Генерал-лейтенант Шапошников пережил Советский Союз, был полностью реабилитирован и в свои последние годы пользовался огромным уважением коллег-офицеров и жителей Новочеркасска. Он остался в народной памяти героем-военным, который впервые в жизни отказался выполнить приказ. Тем, который не стрелял.